Однажды мы с моим псом пришли с прогулки. Он у меня имеет таки внушитель- ные габариты. Совсем немного не дотягивает до ирландского волкодава. Просто чуть-чуть. Но я справляюсь. Хотя никогда его не бью. Ни за какие самые что ни на есть мерзкие пёсьи выходки. Грех женщине бить безответно-тупую собаку. Тем более - мо-лодой женщине молодого пса Хайда. Он этим, нет-нет да пользуется. В своих, понят-но, интересах. Может своими грязными лапами навалится мне на плечи и обцеловать
Без смущения. При всём честном народе. Может зайти в ванную и посмотреть: что я делаю. Знает подлец, что ни одна женщина не выгонит. И я тоже. Если бы он ещё и мог меня немного развлечь… А то у него кретинизм истинно зверской. Свалить меня посреди комнаты. И, не давая опомнится, словно сучку… Обычная животная похоть. И ничего не сделаешь. Терплю. А кто не терпит? Вполне соответвующая плата за обла-дание такой собакой. Максимально приближённой к ирландскому волкодаву. Ага?! Вы ещё не видели ни той, ни другой? Страшилка цвета весеннего белого снега с коротки-ми висячими ушами. Видимо такой «камуфляж» - для учёта в дикие времена количе-ства задранных несчастных волков. С острова им немыслимо было сбежать! Так же как и мне. Из моей квартиры. От моей «шавки». И мы с ней спим. Приятно прива-лится к тёплой меховой шкуре. Она ещё к тому живая. Дышит. Может пошевелиться. Но это для меня никакого дискомфорта не представляет. Чтоб он не сдох ж и прежде времени!
Но вот. Уснули оба. На одной постели. Муж иногда в недоумении: сплю с собакой. Она что? Да нет! Во сне мы с ней равнодушны друг к другу. Проверяла. Могу хоть голая к Хайду прижаться. И он - ноль внимания. А кошка в качестве мелкой непри-косновенной вещи во сне не нужна. И после такой релаксации я для мужа гожусь. И даже очень. И псиной не успеваю пропитаться. А если и успеваю, то не очень. И для него, то есть мужа, сойду. Ничего, стерпит. С Хайдом должно считаться не только ведь мне.
И только изредка снятся от постоянных контактов с Хайдом некие, понятные мне как нормальной женщине, эротические этюды. Или просто этюды. Или наброски сон-ной, отдыхающей фантазии. Когда всё время возишься с такой серьёзной псюгой - мо-ментами требуется отключка. И начинаешь видеть: как этот грубиян (очень мягко) ни с того вдруг начинает тебя аккуратно, как-то не по-собачьи раздевать. Расстегивая и стаскивая одежду, только чуть прихватывая её передними зубами. Не оставляя в этой аккуратности исполнения никаких шероховатостей. Только чуть щекочет голое моё те-ло, скользя по нему своими зубами. Наконец, когда я остаюсь в одних трусиках и в лифчике, пёс подводит меня к стене. Держась пастью за моё запястье, разворачивает меня лицом к стене. Я беспрекословно опираюсь руками в стену. Хайд, опираясь ла-пами на мои плечи нежно, но бесцеремонно расстегивает лифчик. Точно так же он обходится с трусиками. Ухватывая их зубами. Потом начинается то, о чём строчка в верхней части текста. Это мой обычный женский сон. Я, инстинктивно в таких случа-ях прижимаюсь к Хайду. Досыпаю уже без этого сна. Он уже состоялся, прошёл и завершился. И мне, естественно, тепло.
Что ни говорите, а женщине (да и мужчине) нужнее иметь собаку побольше. Только тогда отпадает необходимость всё время перестраиваться с размера на размер в семье. А дети, между прочим, вырастают. И очень даже быстро.
М. Кузьмин
26. 03. 11.