Пирожок

         
 
 
   
 
 
   
 
    
 В школьном буфете продавали пирожки с повидлом по пять копеек штука. Я их обожал, и мечтал накопить денег, чтобы купить сразу же двадцать штук; съесть их, а потом запить ящиком сладкой газировки.
Но деньги никак не накапливались – с трудом удавалось нашкрябать на две, три штуки в неделю. И, как назло, моя соседка по парте просто обжиралась пирожками: каждую переменку ходила покупать, и съедала всё без остатка, даже повидло с пальцев слизывала.
Она ела медленно, смаковала каждый кусочек, пережевывая его маленькими зубками, и, что хуже всего – не делилась никогда и не с кем. Всё сама сжирала, ухитряясь оставаться худой, как швабра.
Рано или поздно это должно было случиться – моё сердце не выдержало: когда она в конце урока дожевывала последний кусок предпоследнего пирожка, я попросил её: "Наташа, дай, пожалуйста, пирожок".
Мой расчёт оказался верным: пока она усиленно дожевывала, чтобы открыть рот и сказать: "Нет" – я схватил последний пирожок, прошептал: "Спасибо", - и быстро откусил половину.
На весь класс раздался оглушительный крик. Она верещала как недорезанная свинья: "Машковский съел мой пирожок! Машковский съел мой пирожок!"
Урок был сорван. Учительница пожаловалась на меня классной, и та устроила пионерское собрание с обсуждением моего по ведения, а потом ещё вызвала отца в школу.
Когда меня отец избивал до потери пульса, я думал: "Ну почему мне так смертельно не везёт? Вот, Костик в четвёртом классе снял с Таньки Агеевой на переменке трусы, обслюнявил два пальца и засунул ей прямо туда! И ему хоть бы что – даже собрания не устроили. А меня убивают за пирожок.