Воровство – это искусство. В Талмуде написано, что настоящий мудрец учится у всех людей, но особенно – у воров!
Во-первых, им свойственна исключительная преданность своему делу: у мусульман ворам рубят руку, но воровать там не перестали. Воруют до сего дня.
Во-вторых, где вы встретите такую самоотверженность: работают при любых погодных условиях как ночью, так и днём.
А целеустремлённость: вор обойдёт любые препятствия; построит и разрушит, лишь бы добиться своей цели.
А любовь к профессии: работают не за страх, а за совесть. Не за деньги, а за кураж. И т. д., и т. п.
Я воровал с детства, любил это дело. Нет ничего слаще – кормиться плодами своего труда. Помню, заходишь в магазин, накрываешь бутылку какую-нибудь, или консервы полой куртки; а карманы в куртке дырявые, – и вот, через карманы руками подтягиваешь с полки, что надо; засовываешь под мышки – и на выход. Так ни разу и не поймали. Один раз до того обнаглел, что, пока продавщицы друг с другом разговаривали, вынес прямо с витрины транзистор " Океан" и отнёс к начинающему барыге Сеньке.
Сенька за "Океан" дал двадцатку и протянул мне книгу Платона: "Беседы о Сократе" : – На, – говорит, – почитай. Мне вчера принесли: всю ночь читал, оторваться не мог – ничего умнее не видел.
Когда я вчитался в Платона, - у меня от ужаса волосы стали дыбом. Он, как дважды два, доказывал, что мне надо самого себя сдать за воровство в милицию, чтобы спасти чистоту своей бессмертной души. Я представил себе, как всю эту историю воспримут на зоне, и меня чуть не вырвало.
Я решил посоветоваться с Сенькой. Он Платона тоже читал – одна голова хорошо, две – лучше. Вдруг, я чего-нибудь не понял.
Сенька выслушал меня очень внимательно, хлопнул по плечу и сказал, что до христианства Платон, конечно, был прав; но Кант неоспоримо доказал, что человек не вправе судить самого себя. Его должен судить только Бог. Если Бог захочет, чтобы меня менты замели, то тогда всё в порядке – пусть судят и сажают. А пока – не пойман – не вор.
Я поблагодарил Сеньку, взял Канта, вчитался, и глубоко задумался: выходило, что воровать я не умею. А воровать надо уметь – это искусство. И ему надо учиться.
Сначала я решил поступать на философский, но потом передумал, и поступил на священника. Кант сам сказал, что для него образец не Платон со всеми философами, а Священное Писание.
Кстати, через много лет я решил найти Сеньку, чтобы ещё раз выразить ему свою благодарность, но мне объяснили, что это будет выглядеть некорректно: Сенька в настоящее время главный раввин многомиллионного города, и в контактах с православным священником не заинтересован.