НА СНИМКЕ: автор, Ф.Д.Рахлин, в Советской Армии после первого года службы и по возвращении из отпуска с выездом на родину. Январь 1055 года, Приморский край, гарнизон Чернятино.
2.
После первого года солдатской службы на Дальнем Востоке, по случаю досрочного возвращения моей матери из лагеря, получил отпуск и еду в Харьков – с ней повидаться: отец ещё сидит, но для моего начальства и то, что мать – с такой гиблой статьёй, а отпустили, - знак новых времён. От изумления мне и предоставили побывку… Еду, конечно же, опять в «общем», солдатском, но там есть и штатские – среди них пожилой работяга с большим семейством и с огромным количеством узлов и чемоданов. В вагоне не тесно, и я занял целую полку – «нижнюю боковую».
Вечерело. В сумерках глава семейства подсел ко мне и сам вдруг стал рассказывать: он – из бывших заключённых «Давлага» (Дальневосточного лагеря), просидел там лет 15, был расконвоирован, женился, был освобождён, но оставлен на спецпоселении, а теперь вот, по новым временам, амнистирован – и решил податься со всей семьёй в родные места.
- Да-а-а-а! – протянул он: как видно, по поводу своих мыслей о пережитом. – Полжизни на чужбине прошло, как коту под хвост. А посадили-то меня, сынок, знаешь через кого?
У меня под ложечкой ёкнуло от Непрошенный собеседник сам тут же и бухнул в ответ на собственный вопрос:
- Чэрэз еврэя!
И, захлёбываясь собственной слюной, торопливо стал выкладывать резоны:
- Ить до чего ж урэдная нация! Ну, сам посмотри: в армии они не служат – откупаются… Вот у вас в части – скажи: есть хоть один?
В нашей части – в зенитном полку танковой дивизии – был я: рядовой Рахлин, к тому времени уже лихо носивший на гимнастёрке значки радиста 3-го класса и «Отличного связиста». Но я был не один «урэдный». Ещё в полку служили:
- рядовой Зуси Махатас, родом из Литвы, по военной специальности – телефонист, популярная фигура в части, так как, будучи на гражданке художником, теперь мастерски расписывал миниатюрными пейзажами циферблаты наручных часов. А кроме того, был полковым почтальоном, ежедневно таскал на горбу из соседнего сельского отделения связи вещмешок с письмами и посылками. «Зусю» все любили за беззлобный, миролюбивый нрав, а ещё за то, что он с готовностью выполнял в лавке сельпо, где находилась почта, разнообразные поручения товарищей: сбегать туда для каждого из нас было проблемой;
- младший сержант Школьников – ладный, спортивный командир огневого расчёта одной из зенитных батарей;
- шофёр Здоровяк из транспортного взвода, одессит, которому я заочно, про себя, дал забавное прозвище «чахлый еврей Здоровяк», - чистейшая литературщина, так как на деле был он крепенький, широкогрудый и, кажется, драчун;
- Мордхэ Нудельман из Молдавии – полковой киномеханик, осенью он отличился во время наводнения, когда мы все были на зенитном полигоне. Поехал в грузовой машине менять коробки с фильмами, но грузовик попал в бурный поток разлившейся от сезонных дождей таёжной речки. Мордхэ оказался отличным пловцом и парнем неробкого десятка: несколько раз прыгал в бурлящую, стремительно несущуюся воду, вывел на сушу сидевших в кузове машины колхозников, а заодно спас и ленты с фильмами…
Правда, служил у нас и разнесчастный Левин – тоже «пловец», но в другом смысле: он страдал ночным недержанием мочи. Но ведь такой же недостаток был, например, и у русака-сибиряка Батурова…Того комиссовали, а Левина госпитальные врачи обвинили (и, скорее всего, из антисемитских побуждений) в симуляции. Бедняга за три года службы совсем опустился… Но ведь должен же хоть кто-то соответствовать хрестоматийному образу, созданному «фольклором» наших заклятых друзей!
Были, конечно же, евреи и в других частях нашего гарнизона. В учебном батальоне – сразу двое или трое моих земляков, знакомые мне ещё по Харькову. Отец одного из них, Лёвки Гутмана, руководил военным оркестром и хором; незадолго до своего отъезда в армию я познакомился с ним в одной хорошей украинской семье, где отмечали день рождения моего школьного друга. Хозяева ласково называли его Абрашей и щедро напоили, так что мы с другом вынуждены были проводить его домой. По дороге Абраша сбивчиво и пьяно рассказывал о сыне, который служит в армии на Дальнем Востоке, и вот – надо же! – я попал в тот самый гарнизон и встретился с Лёвкой. Тот не только был бравым сержантом, но и гремел на всю дивизию как руководитель хора. И в самом деле, весь батальон, бывало, на парадах дружно исполнял строевую песню «Рота бравая идёт», которую в Харькове пел хор под управлением Абрама Гутмана. Учебный батальон успешно окончил и командовал танком в одной из частей нашей дивизии плечистый сын харьковского профессора медицины – Женька Гиль. А ещё приходил ко мне в свободные минуты покалякать о родных харьковских улицах Лёня Балагур – тоже еврей евреич…
Наконец, были наши соплеменники и среди офицеров. Например, закмполит полка – подполковник Койлер, я ему и по сей день обязан тем своим отпуском. Сильно подозреваю, что он мне его выхлопотал не только по политическим соображениям, но и из «узко» национальной солидарности. А что: разве это плохо? Особенно после всех немыслимых бед, после той травли на полное уничтожение, которую перенёс в ХХ веке наш народ…
В танковом полку замполитом был тоже еврей – подполковник Мойзес. Однажды по какому-то поводу собрали наш полк и танковый в столовой, дело было в 1955 году, мир был заполнен лязгом военной техники, Млйзес произнёс пламенную речь против «вероятного противника» - войск НАТО, возглавляемых «американским агрессором», она закончилась таким громоподобным и решительным прогнозом:
- … и мы с вами ещё увидим наше великое знамя Победы над Белым Домом!
Но кто сказал, что среди евреев не бывает дураков?
Всё это мгновенно пронеслось в моём сознании – но должен ли я был предъявлять свои доказательства старому зэку? Может быть, зря не схватил его за грудки и не сказал что-нибудь вроде: «Ах ты, падло, пропадина, пидор ты гнойный», - короче, на понятном ему языке. Судите меня: я этого не сделал, а лишь пробормотал в ответ:
- Ну, отчего же, у нас есть их несколько…
- Есть, но мало! – возразил он. (Любопытно: какое количество евреев он бы счёл достаточным?) Поскольку я разговора не поддержал, от меня отлепился. А назавтра уже не подходил – и потом все десять дней пути даже не заговаривал. Должно быть, на свету рассмотрел-таки, на кого я похож, как две капли воды…
----------------
Далее следует очерк ХV "На железной дороге" (ч.3-я) http://proza.ru/2011/07/02/869
---------------