1
- Добрый день.
Женщина – седовласая, суховатая, с грубым голосом («наверняка, курит» - отметила Алина), сидела на стуле напротив и улыбалась одним уголком рта. Вызывала ли она доверие – вопрос был открыт. Седые, местами желтые полумертвые волосы выглядели жалко. Маникюр на длинных ногтях удивлял фиолетовым цветом.
«Однако же, куда я попала?» - с запозданием подумала Алина, когда дверь в кабинет была уже захлопнута, и пути назад не было. Проходя и садясь на предложенное место, она обнаружила, что сама улыбается одним уголком губ, и улыбнулась шире.
Раз уж пришла, не стоит «рубить сгоряча» и разворачиваться с порога. Хотя отчасти именно этого и хотелось. Слишком несуразно и нелепо выглядела Светлана Тиграновна. К тому же школьный кабинет, где принимала психолог, был неуютным, серым и мрачным.
На прием к психологу Алина привел случай. За одной загадочной цепью неудач последовала другая. Алина хоть и не относила себя к тем, «кому по жизни не везет», но стала задумываться о том, что происходящее несет некий смысл, не очевидный с первого взгляда. С одной стороны, разобраться, в чем же суть проблем, самой как-то не удавалось. Может быть, нужно искать причину в себе, от этого она и попросила у Насти номер специалиста, к которому она ходила полгода назад. Однако же саму причину, приведшую ее сюда, она могла бы описать коротко – всего одной фразой.
- Алина, вам кажется, что вы делаете что-то не так в своей жизни. В чем это выражается?
- Мне не везет во всем, что бы я не пробовала делать. Раньше такого не наблюдалось, и я подумала… Может быть, мне надо что-то изменить, чтобы снова все шло нормально? Это как бы знак, понимаете? – Алина испытала некое недоверие к специалисту в первый момент, но сейчас все изменилось. Ей казалось, что женщина напротив ее понимает.
- А что бы вы хотели изменить в своей жизни?
- Может быть, сменить профессию. Сменить круг общения. Сменить молодого человека на одиночество и покой, в конце концов. Я так устала от всего. Я все время кому-то чем-то обязана, и это… Крайне утомляет.
Светлана Тиграновна слушала внимательно и вдумчиво качала головой.
- Как вы спите, Алина? Я не имею ввиду, на боку или на спине.
Алина улыбнулась и поняла, что с этой странной женщиной они сработаются.
- Сплю мало… Днем постоянно сонная, а почему? Потому что по ночам много работаю. Но денег мне эта работа не приносит… Алина глянула в окно. За окном низенькая, слабая на вид женщина тащила огромный красный чемодан.
«Откуда чемодан? Кто их сейчас использует? Почему она не падает? Зачем ей в школе чемодан?» - пронеслось в голове.
- Например… Неделю делаю срочный заказ – в последний момент дают отбой. Мои постоянные клиенты, по-моему, переходят к другим людям… Хм… Коллеги открыли свою фирму, и переманивают заказчиков…
- Неприятно, понимаю. А как вы едите, Алина, у вас нет проблем с аппетитом?
- Бесконечно пытаюсь похудеть. Все без толку. Мне не помогает ни диета, ни лекарства. В понедельник встаю на весы, а в пятницу вижу, что прибавляю 1 кг.
Справедливости ради, надо заметить, Алина отличалась вполне милой полнотой, которая ей шла, делала фигуру женственной.
- Так. Вы бьетесь по ночам с конкурентами за самые лучшие заказы, а в остальное время вас выматывает борьба с лишним весом и отношения с окружающими. Я правильно вас понимаю? Давайте по порядку. Расскажите, пожалуйста, о своем молодом человеке.
- Коля… Он добрый. Он хороший. Но в последнее время мне с ним становится так скучно… - Алина вздохнула. - Я не понимаю, как я вообще начала с ним встречаться. Ему ничего не нужно. Он домосед, его интересуют только свои программы, и больше ничего…
- Он занимается компьютерными программами?
- Он веб-дизайнер.
- А как строятся ваши отношения с родственниками, с коллегами, с друзьями?
- О, это хороший вопрос…
Алина улыбнулась, глядя в окно, скрыв горькую ухмылку.
-У меня только папа, мама давно не живет с ним и она вообще мало с нами общается. Папа постоянно чем-то недоволен... Как он в пятьдесят шесть лет остался таким неприспособленным к жизни? Я заменила ему маму, когда она ушла от нас к другому человеку... Тогда мне было трудно ее понять, сейчас я понимаю ее все больше , с каждым годом.
- Я – это пылесос для денег. Он получает пятнадцать тысяч, и не умеет в свои годы распоряжаться ими так, чтобы хватало на жизнь. Как только заканчиваются деньги, тут появляюсь я и помогаю. Делаю все, что надо… Покупаю технику и мебель. Поймите, мне не в тягость, это ведь папа. Но я совсем его понимаю.
- А как вы общаетесь с мамой?
- У нас полная психологическая несовместимость. Видимся раз в два месяца, отношения прекрасные. Пробовали общаться чаще – обе доводим друг друга до припадка, ссоримся по любому поводу. Так что уже выработали схему, теперь так, как есть, и ее, и меня все устраивает.
- Милая Алина, сейчас я выпишу вам направление к одному врачу. Он работает в государственной поликлинике. Вам нужно будет пройти обследование у невролога. И с результатами я буду ждать вас, скорее всего, через дней 10, раньше вряд ли успеете.
- У меня какие-то серьезные проблемы?
- Есть подозрения, что кое-что нужно будет сначала подлечить. Вы правильно сделали, что пришли ко мне. Но прежде чем начать работать с вами, мне нужно узнать, что скажет этот врач. Я подозреваю, что ваша усталость от жизни, утомляемость – это «одна сторона медали». Другая сторона – это состояние вашей нервной системы, вы пройдете обследование, и будем работать. Все будет хорошо, вот увидите.
- Со мной что-то серьезное?
- Серьезное, но повторюсь, сначала сдайте анализы, пока рано говорить о чем-то конкретно.
Светлана Тиграновна еле заметно кивнула головой.
- А многие люди так и живут с этим, ничего не делая, - прохаживаясь по светлой комнате, продолжала она, - поскольку у нас такой менталитет. Не принято ходить к психологу, к терапевту, пока не случится что-то страшное… Ну, вы меня понимаете. Это на Западе, например, другое видение…
2
Игорь Христофорович, известнейший невролог в области, принял Алину незамедлительно. Увидев километровые очереди в коридоре, Алина была настроена на долгое ожидание, но маленькая квадратная бумажечка, исписанная психологом, сотворила чудо.
Импозантный мужчина с приятным голосом, очень вежливый и рассудительный, он выписал несколько направлений на анализы, не забыв поинтересоваться, как поживает Светлана Тиграновна, в добром ли она здравии, в хорошем ли настроении, и попросил передать ей привет.
На этом их пути разошлись, и Алина никогда бы не поверила, скажи ей кто, что за причина заставит их встретиться вновь.
По тротуарам гулял наглый весенний ветер, подбрасывал крупные ветки, срывал с голов недоумевающих пешеходов капюшоны, игриво лохматил им волосы. Алина шла по мостовой, оглядываясь назад. Отчего-то ей казалось, что кто-то пристально смотрит ей вслед. Глаза слезились от уличной пыли.
На противоположной стороне она увидела тонкую фигуру женщины, показавшуюся знакомой. Она не могла разглядеть ее лица, но казалось, что она похожа на старуху. Старуху… Несущую все тот же огромный красный чемодан. Алина решила во что бы то ни стало подойти первой и помочь. Две встречи – такая случайность. Заочно знакомы. Да и женщина едва не падает.
Зеленый человечек на противоположной стороне дороги приветливо «замигал». Алина услышала чей-то громкий окрик, удивилась, что же это за «девушка», и зачем ей вслед так громко кричат?..
Все произошло мгновенно. Где-то слева послышался визг тормозов, сигналы автомобилей и быстрые шаги… Что-то громко стукнулось рядом, а тяжелая груда металла, черный «BMW» , ударила вбок. Внезапно мир начал переворачиваться с ног на голову. А следом пришла тихая всепоглощающая темнота.
3
Алина жмурилась от ярких лучей, ворочалась во сне, и спать отчего-то было так неудобно... Она проваливалась в углубление в кровати, и сильно болела голова. Наконец, не открывая глаза, она поняла, что она не дома.
Постепенно проснувшись, Алина прислушивалась к шепоту рядом с собой. До нее доносились обрывки фраз, чужие голоса и позвякивания стекол где-то там, вдали. Алина пошевелила ногами и руками: все было в порядке. Бок немного побаливал слева, но сносно. В нос ударил запах этанола. Она поняла, что находится в больнице.
Игорь Христофорович смотрел на нее сверху вниз, и почесывал дужкой очков правый висок. Алина попыталась встать, но врач остановил ее, попросив пока не делать резких движений, справился о самочувствии и пообещал вскоре зайти.
От медсестер Алина узнала, что лежит в нейрохирургии, что попала она сюда около полутора суток назад. Что почти все время она была без сознания, потому что ей дали специальные препараты. Она узнала, что папа приходил вчера и сегодня, что ночью она спала хорошо, а сейчас обещала подъехать мама. Потом появился завтрак, не слишком съедобный, но и есть особо не хотелось... Мама так и не приехала…
Несколько бесед с Игорем Христофоровичем были неутомительными, однако сводились они, в основном, к тщательному анализу ее самочувствия. Он постоянно носил в руках и то и дело рассматривал какие-то снимки. К концу третьего дня Алина начала понимать, что от нее скрывают нечто важное.
Слишком невозмутим был Игорь Христофорович, в контраст ему мама слишком уж очень нервно заканчивала все разговоры по телефону. Когда же мама, наконец, добралась до больницы, то улыбка ее выглядела натянутой и вымученной.
- Ты что-то знаешь, но не говоришь, я же вижу.
- Доченька... Послушай, ты пока тут лежишь, врачи тебя обследуют, а ближе к выписке разберемся.
- Разберемся в чем, мам?
- В том, что делать дальше…
Она быстро прощалась, и убегала с обещанием позвонить. Мама говорила, что в следующий раз приедет с пирожками, но Алину от одной мысли о них едва не тошнило. Неопределенность разъедала ее изнутри.
4
Сестры суетились и были неприветливы, мама не отвечала на звонки. Коля жевал пиццу, когда Алина, наконец, услышала его голос.
-Ты как, Коля? Как твои дела?
- О, а ты не знаешь, Ваня купил «бэху». Обмываем, - довольно и сыто проговорил он.
На заднем плане послышались радостные вопли – смотрели футбол, как обычно, в «Добром Эле».
Алина посмотрела в окно. На совсем недавно синее, радостное небо набежали угрюмые тучи. Ветви ивы хлестали по стеклу. Отчего – то стало пусто и тоскливо. На глаза навернулись слезы – возможно, от обиды, что она больше суток в больнице, но он ей не позвонил. А может, от веселья, которое проходит мимо нее, и, наверно, от того, что Коля даже не подумал, каково ей все это слышать.
Откуда же ей знать, и правда, что Ваня уже за рулем? Пока она в больнице глотает таблетки, Коля живет своей жизнью. И ему все это нравится…
Звонок резко оборвался, через минуту Коля перезвонил, и теперь виновато сообщил, что у него случайно выбили телефон.
- Ты чего такая грустная? Не кисни.
- Не кисни? Это все, что ты можешь мне сказать? – Ее раздражало все, и выражения Коли, и его интонация. И его равнодушие.
«Это … как его… невроз, вспомнила Алина».
- А разве мне приятно, что у тебя праздник, а я в больнице?
- А мне теперь сидеть дома, пока ты не выздоровеешь?
Она поняла, что это уже слишком, что разговор ни к чему хорошему не приведет, и отключилась.
Смахивая слезу, Алина отвернулась к окну. Она пыталась понять, что это – обида или невроз, когда вдруг из-за угла появилась старушка с красным чемоданом. Это было уже слишком: два раза – куда ни шло, но три? «Надо спросить Игоря Христофоровича о галлюцинациях», - успела подумать Алина, прежде чем погрузилась в сон.
5
Этим вечером Игорь Христофорович был слегка более задумчив, чем обычно. Сидя напротив, он внимательно смотрел в глаза Алины, и ей казалось, что он вот-вот изречет что-то значимое. Алина нервничала, так как вспомнила, что перед сном опять увидела свою старушку.
Врач снял очки, протер стекла клетчатым платочком, и принялся почесывать висок оттопыренной дужкой. Без очков Игорь Христофорович становился похожим на ежа, а взгляд из умного превращался в беззащитный.
- Игорь Христофорович, а как мои результаты обследования, еще не готовы? – Начала издалека Алина.
- Томография головного мозга показала некие спорные моменты. Я не склонен пока точно ничего утверждать, пока не получу вашу повторную томограмму. – Он мгновенно набросил на себя очки и перестал быть «ежом». - Мы ждем все остальные анализы…
- Но ведь я вчера делала именно этот анализ, так?
-Да, так. Но вам нужен покой, пока вы лежите у нас. А мы постепенно собираем все результаты воедино. Складываем общую картину. Нельзя не учитывать тот факт, что вас сбила машина – отсюда сотрясение мозга, плюс ваши нервные расстройства, с которыми вы пришли раньше.
- Если все так хорошо, как вы говорите, почему моя мама все время плачет? Да что же тут такое происходит?
Алина зашагала взад-вперед.
- Значит, так. Либо я получаю всю информацию от вас прямо сейчас… Либо... Либо я пишу заявление. И ухожу из больницы. Под свою ответственность.
- Не советую вам этого делать.
- А почему вы все время что-то недоговариваете?
- Милая Алина. Игорь Христофорович откашлялся в кулак и посмотрел ей в глаза.
- Да?
- Мы пока не утверждаем на 100%. Но ваши исследования головного мозга показывают, что у вас опухоль. Еще нет результатов гистологии, я не могу вам рассказать что-либо в деталях. Но как показывает компьютерная томограмма, эти клетки активно делятся. Вот это, - он достал из папки несколько снимков, - это состояние 2 недели назад. Это – вчера.
Алина не верила своим ушам. Только что она говорила с Колей, и думала, что она здесь находится без малого два дня. Какие две недели?
В голове нарастал шум, он превращался в громкое гудение целой стаи пчел, и ей показалось, что все это - сумасшествие.
«Сон, сон, сон. Я сейчас проснусь, это все неправда». Но сон не прекращался, в руке она почувствовала что-то холодное. Врач протягивал ей пластиковый стакан с водой.
- Это доброкачественная опухоль?
- Судить я могу только по ее месту локализации. Вероятность онкологии минимальна. Но само по себе заболевание крайне редкое.
6
Через неделю Алина оказалась «на больничном» у себя дома. Ей разрешалось ходить пешком, есть почти все, что хочется, но с работой все оказалось не так, как она рассчитывала. Читать разрешалось с осторожностью, а о постоянной работе на компьютере пришлось на какое-то время забыть…
Когда все рушится, стремительно летит вниз, ты думаешь, подбадривая себя, что в конце этой самой пропасти может оказаться точно такой же город, в котором есть дома, трава, люди. Там тоже есть жизнь. Но жизнь на дне. Другая жизнь. Какая она?
Ей оставалось просто жить дальше.
Она перебирала тетради, блокноты с пожеланиями, конверты, открытки. Ей по-новому открывалось то, что писали ей однокурсники, когда оставляли коротенькие стишки или афоризмы на память. Воспоминания были яркими, живыми и настоящими. Слишком яркими. И полные ощущением, что ты будешь жить вечно.
Здесь, зависнув на миг между обрывом и дном этой пропасти, Алина была как никогда одинока. И теперь, что бы ни случилось, она знала - ей больше никогда не получится снова стать беспечной. Пусть так.
Звонки мамы с просьбой вернуться сводили ее с ума. Бесцеремонность Коли, решившего поиграть в недоступность, раздражала, но уже меньше. Слезы кончились внезапно, но Алина знала, что после очередной стадии эйфории опять придет апатия, а слезы придут так же внезапно, как и закончатся.
Мама почти уговорила Алина переехать обратно домой к ней. Алина сомневалась. Но сейчас лучше было бы сменить обстановку. Коля по – прежнему жил в счастливом неведении, обещая «очень скоро» заехать в больницу, как только закончит сайт... Она не отговаривала.
7
Ветер стих, но ненадолго. Алине казалась, что город охватило знакомое ей оцепенение, которое заставило все вокруг замереть. Алина так и не смогла обнаружить у себя никаких симптомов, которые она нашла в медицинской литературе. Ее не мучили ни головные боли, ни приступы страха. Не отнимались руки, не пропадала чувствительность в конечностях.
Единственное, что было налицо – это постоянная слабость. Усталость даже от того, что она ничего не делала за весь день.
Если быть по-настоящему откровенной, то Алина признавалась сама себе, что ей не была нужна помощь. Ни причитаний, ни поддержки не хотелось. Однако мысль воссоединения с мамой немного радовала.
За последние трое суток Алина сделала немало - собрала вещи, договорилась с хозяйкой съемной квартиры о срочном переезде. Та, фыркнув, приняла плату за полмесяца, для приличия побурчала напоследок, но расстались они тепло и душевно. Садясь в такси, Алина увидела, как дорогу переходит женщина, скрюченная пополам, худая… С огромным красным чемоданом.
- Вон туда, пожалуйста!
- Но нам на Комсомольскую площадь, это в другую сторону! – Недоумевал таксист.
- Нам надо туда, где вот та женщина, быстрее.
- Какая женщина?
- Вон та, с чемоданом, вот она!
- Нет там никого с чемоданом! – Таксист злился.- Так едем или нет?
- Просто езжайте туда, куда я показываю.
- Левый поворот запрещен, мы не можем туда повернуть.
Алина обреченно смотрела, как силуэт старушки скрывался во дворах. Все это перестало быть загадочным и начало казаться до предела странным.
За пыльными стеклами такси наступал вечер.
Иногда ей казалось, что все вокруг – чья-то дикая шутка, нелепая и безжалостная. Она рассматривала себя в отражении, пытаясь увидеть подтверждение тому, что все это розыгрыш, неправда. Слишком много всего – психолог, авария, опухоль мозга, и эта старушка… Больше всего ей хотелось, чтобы все это оказалось «Шоу Трумена», а под сиденьем такси скрывались скрытые микрофоны.
Алина протянула руку вниз. Но там ничего не было.
8
Несмотря на усталость, почти ставшую привычной, Алина все же решилась закончить все дела сегодня. Ничто не предвещало перемен планов… Однако через пятнадцать минут она вглядывалась в серые силуэты деревьев через стекло троллейбуса, который ехал в направлении дома Лики…
С Ликой, Анжеликой, а для кого-то просто Анжелой, Алина связывала довольно странная крепкая дружба. Полное понимание с ее стороны всегда портило ощущение тревоги, некого подвоха, который так и ждешь в любую минуту. Что же самое интересное, Лика сама всегда шла на контакт, рассказывала о себе первая, и если бы не она, вряд ли бы Алина сама когда-то сделала шаги к сближению. Так совпало… Много лет назад.
Сегодня можно было смело сказать, что не было таких проблем, которые Алина не могла бы обсудить с Ликой. Сейчас Алине нужно было выговориться. Поделиться всем , что происходит, с близким человеком. Услышать мнение со стороны.
- Лика, я все знаю. Я давно поняла, что с Колей что-то не так, я пыталась и обижаться, и даже вызывать в нем какие-то чувства… Потом поняла. Я знаю. Я точно знаю, я уверена.
В глазах Лики отражался внутренний испуг. Два серых глаза величиной с блюдца смотрели внимательно, слушала Лика как всегда проникновенно, но только весь ее облик показывал скованность.
- Алина? А ты чего такая подавленная сегодня?
- Потом расскажу. И я все поняла.
Алина подошла к окну, щелкнула зажигалкой, даже не предложив сигарету подруге. Крепко затянулась и тут же закашлялась – курить Алина не умела.
- Так что же?
- А вот что. Он мне изменяет.
Лика вжалась в спинку стула и побледнела. Дальше Алина уже мало что помнила. Очнувшись где-то на полпути, она поняла, что «на автопилоте» добирается домой. Вспышками всплывали обрывки их странного разговора. Больше всего запомнилось то, как Лика плакала и что-то бормотала, нелепо извинялась.
«Я не хотела портить нашу дружбу, я знала, если я скажу тебе, то это конец!»
«Я так виновата, прости меня…»
Или что-то совсем чуднОе, Алина не помнила, что именно. ЧуднОе и глупое - как будто у подлости может быть оправдание.
Алина захлопнула дверной замок. Дверь тихо щелкнула, а Алина присела на корточки, подперла руками голову. Сколько она так просидела, сама бы не могла сказать, вот только ноги начали затекать, и стало ломить поясницу.
Теперь уже отступать было поздно.
9
- Привет, Коля. Может, поделишься, как провел выходные перу недель назад? Мне Лика уже рассказала все в общих чертах. Только добавила, что это по-секрету. Мы ведь не скажем никому, да?
Коля, скрестив руки, улыбался наглой ухмылкой. Она увидела перед собой совершенно чужого человека – с чужыми привычками, жестами, эмоциями. Этот, другой Коля, был слегка пьян и нарочито упрям.
- Как надо, так и провел. Ты что мне, мама?
- Какая разница, кто я. Уже никто.
- Че-го? - Брови его поползли вверх.
- И как, понравилось развлекаться, пока я лежала в больнице?
- А что мне нужно было делать? Я так долго без женщин не могу.
Алина поражалась тем переменам, которые произошли буквально за полмесяца. Ее больше не удивляло его равнодушие, цинизм и духовная скупость. Ей снова хотелось бежать. Но в отличие от Лики, которую всего лишь невыносимо было видеть, Коля вызывал желание сделать ему откровенную гадость.
- Я поняла, вопросов не имею. Дверь закрой.
Коля в шаркающих тапках направился к выходу, но так и не дошел, потому что замер как вкопанный.
Он долго стоял, не шевелясь, слушал стук каблуков в подъезде и осмысливал, что же означает «опухоль мозга». В первую очередь его полупьяное сознание послало сигнал тревоги - а не заразно ли это? Затем, отрезвев, Коля горько-горько заплакал, шумно и навзрыд, как плачут маленькие дети, когда искренне раскаиваются. В этот момент они думают о том, что «больше не будут».
10
Она шла по совершенно темной улице, не испытывая страха. Все чувства были отключены. «Слишком много всего за это время», думала она. Ей нестерпимо захотелось поискать скрытые камеры, обшарить столбы или кусты, но какая-то часть ее понимала, что если камеры и есть, то она их все равно не найдет.
«Шоу Трумена… Show must go on… Где он, черт возьми, этот момент? Что я упустила, когда вся моя жизнь начала превращаться в это дикое, безумное шоу? Где выход из этого цирка?»
Ветер хлестал по щекам... Свистел в подворотнях. Взмывал вверх вместе с грязными листьями. Вселял тоску.
Ей оставалось просто жить.
...
Мама, уходя на работу, оставляла Алине записку, в которой описывала те дела, которые надо было сделать к ее приходу. Алина изо всех сил подавляла то раздражение, которое возникало всегда, когда к ней относились, как к инвалиду.
Выполняя домашние поручения, Алина переписывала список дел на другой лист, а первоначальный изрезала на мелкие-мелкие кусочки. Затем с наслаждением комкала в клочья. Бумажный «пух», летающий по комнате, зарождал мысли о собственном безумии. Но, искромсав мамину записку, Алина обнаруживала, что вечером она встречает ее совершенно спокойно, и даже мило воркует с ней на кухне за чашкой чая.
11
Игорь Христофорович, посвистывая, чесал затылок. Ему казалось странным то, что он видел перед собой. Даже несмотря на то, что это была третья томограмма головного мозга за последнюю неделю.
- Я на знаю, как вы это сделали. Но это невероятно, я не знаю, что и сказать!
Алина стояла, как вкопанная. Да, она резала бумагу по вечерам. Да, она сотни раз перечитывала те записи в школьных блокнотах, которые давали ей ощущение безграничной жажды жизни. Да, она напрочь забыла о Коле. Но это было всего лишь удобным способом существования, способом скоротать время, не более того…
Выходя из больницы, она остановилась возле газетного киоска. Толстая тетка с огромными сумками, толкаясь, шла и распихивала прохожих. Кто-то отвечал ей руганью. Кто-то стоял и смотрел с укоризной. Тетка изливала потоки брани:
- Ходят, пройти не дают, что не видно, сумки у меня? Чтоб ты провалился! – бросила вслед пареньку, неудачно зацепившему ее краем куртки. Алина проследила взглядом за пареньком, и увидела… Увидела на противоположной стороне дороги старушку. Ту самую старушку, с огромным красным чемоданом наперевес. Алина бросилась за ней, а за спиной услышала возглас продавщицы из киоска:
- Девушка! Сдачу с пятисот! Сдачу заберите!
Алина метнулась на мигающий желтый, где-то посередине Ворошиловского проспекта он превратился в красный, но она извиняющимися жестами продолжала махать руками и прорываться сквозь поток машин. Двое водителей ее обматерили, еще один стал громко сигналить.
12
Фигура старушки скрылась в арке. Алина бросилась за ней.
Теперь-то она думала, что это точно галлюцинация, и бабушки той не существует, и правильно , что она не стала говорить об этом неврологу. Но – чудо! Алина не верила своим глазам: старушка в фиолетовом платочке поднималась по лестнице старого дома, отстроенного более века назад. Дом был весь в трещинах, а раскрошившиеся от старости ступени выглядели опасно… Тонкий силуэт старушки издалека казался еще более хрупким, а в руке ее был неизменный красный чемодан.
Алина пробежала несколько ступенек, хватаясь за ржавые поручни шатающихся перил, и, запыхавшись, спросила:
- Бабушка, вам помочь?
И не спрашивая, выхватила ношу.
- Спасибо, милая. Так ведь никто и не поможет. Родственники здесь-то есть. Но уже давно не родные они. И никому не нужно то, что у меня здесь происходит.
Алина молча слушала полушепот старушки, которая, поднимаясь по дряхлой лестнице, вкратце пересказывала историю своей жизни совсем чужому человеку. Ей вмиг представилась ее нелегкая длинная жизнь, полная лишений и унижений. Представилось, как непросто жилось ей со своим непримиримым характером в чужой семье. Как здесь крепко ценили и уважали покорность, а она всегда отстаивала свое мнение, за что и осталась одна по воле случая и обстоятельств.
Старуха поблагодарила помощницу и хлопнула деревянной синей дверью, а Алина еще долго не могла выйти из этого двора. Она гладила кота, валявшегося в тряпках здесь, на ступеньках, и все пыталась выйти из оцепенения, нашедшего на нее. Сухие листья шуршали под лестницей.
Вечерело. Она решила направиться в город.
13
Глаза Лики был и печальны.
- Фу ты, глупая. Я же сказала, это лечится.
- Алина, прости меня, я такая сволочь… Как ты так можешь? Ты ко мне приходишь… И…
- Нечего время тянуть, одевайся давай, быстрее!
- А как это лечится?
- По дороге расскажу.
Лицо просияло надеждой, и Лика, распахнув объятья, бросилась шумно обнимать Алину, громко всхлипывая. Слезы раскаяния так и лились ручьями, и Алина теперь пыталась успокоить ее.
- Если бы я знала… Я бы…
- Лика, прекрати, ну что ты, дурная… - Смеясь, подбадривала Алина. – У меня кроме тебя никого нет. А таких Коль будет еще ого сколько.
Алина сама не понимала, откуда берутся эти слова – ведь только вчера она изрезала «Лику» на кусочки в своем воображении. И позавчера, и позапозавчера тоже... Только отчего-то ей вдруг самой захотелось плакать, и, так и не зашнуровав ботинок, она зависла где-то между чувствами и реальностью, с трудом осознавая, почему вдруг эти слова вырвались из самого сердца, почему вдруг так легко и хорошо на душе, почему от слез ей хочется смеяться?
Раньше Алина думала, что прощать - это так сложно…
Апрель 2011.