Едва за Ниной захлопнулась дверь, Елена Васильевна кинулась в комнату, взяла малышку на руки и нежно прижала к себе:
- Я тебя никому никогда не отдам. Ты мое выстраданное, долгожданное дитя, мое единственное счастье. Вся моя жизнь – в тебе, доченька, Лизонька…
Доктору Ермаковой было тридцать восемь лет, два ее брака распались по причине отсутствия детей, на третий она уже не надеялась, а о ребенке мечтала страстно.
И когда из Москвы позвонила ее давняя подруга Наталья и сообщила о прекрасном варианте, Елена Васильевна не стала раздумывать ни минуты.
Будучи медиком, она имела множество нужных связей и возможностей, поэтому Нинину беременность документально отразила как свою собственную; приходя на работу, старательно привязывала к плоскому животу валик и в положенный срок «родила» на дому прехорошенькую здоровенькую девочку.
Оставалось только получить свидетельство о рождении и перевестись работать в другой город - от греха подальше.
Девочку она назвала Елизаветой. Ермакова Елизавета Петровна - звучит как музыка, не правда ли? – спрашивала счастливая женщина у самой себя.
***
- Нина вышла замуж и – уж не знаю, почему - пришла с новой, восьминедельной беременностью, опять ко мне, - продолжила свое повествование Наталья Федоровна. - Молодая была, глупенькая, всего боялась. Наверное, ей нужна была хоть чья-то поддержка. Шутка ли – попасть в такую ситуацию…
- А вы этой ситуацией не преминули воспользоваться и втерлись в ее семью,- язвительно заметила я, чувствуя, как во мне пульсирует ненависть к этой женщине.
- Нет-нет, Нина сама решила представить меня Суворовым как свою тетю, - горячо возразила Наталья Федоровна. - Впоследствии она много помогала нам со Славяной - муж мой умер очень рано… Мы были очень дружны, я искренне привязалась к Ниночке…
- Ну еще бы! - Я не удержалась и злобно хохотнула.
- Вы напрасно иронизируете, Лиза. Ниночка все эти годы старалась по мере возможности помогать и вашей маме, Елене Васильевне. Правда, та постоянно отказывалась от денег, боялась, что может всплыть давняя история… А вот со мной Лена поддерживала телефонную связь, рассказывая, как вы растете, развиваетесь, благодаря чему Ниночка имела возможность наблюдать вашу жизнь на расстоянии…
- Эта, как вы говорите, история, не может быть давней! - вне себя выкрикнула я и резко подалась вперед в своем кресле. Наталья Федоровна отшатнулась и сделала движение рукой, словно прикрываясь от удара. – У нее нет срока, пока я жива! Вы лишили меня самого главного, что есть в жизни человека – матери! Вы… вы… Господи, как же я вас ненавижу!!!
- Напротив, Лиза, мы с Еленой сохранили вам жизнь… А Нина… она ведь заранее все обдумала и решила отдать вас в чужие руки… Не знаю, кого бы я ненавидела больше, окажись на вашем месте. - Наталья Федоровна замолчала, задумавшись о чем-то.
Меня же всю трясло, в висках стучало, я никак не могла смириться с полученной информацией.
… Нина родила еще одну девочку, которую назвали Диной. По воле судьбы была она очень похожа на меня. Так часто бывает, когда дети рождаются один за другим, с минимальной разницей в возрасте - пояснила Наталья Федоровна, врач со стажем, знаток своего дела.
Старшие Суворовы, Жанна Альбертовна и Павел Петрович, ни сном ни духом не ведали о моем существовании, безумно любя единственную внучку, Диночку.
Сергей же ушел из жизни, так ничего и не узнав о тайном грехе своей супруги.
И Нина, и Наталья Федоровна, подружившись и уже считая себя чуть ли не реальными родственниками, мучились тем, что совершили когда-то, но исправить что-либо не представлялось возможным – Суворовы не простили бы столь низкого поступка -, поэтому, скрепя сердце, приходилось молчать.
Нина страдала и убивалась страшно, хотя вынуждена была носить маску довольной жизнью и счастливой женщины, жила в постоянном страхе разоблачения; словом, существование ее превратилось в сплошную незаживающую рану, в нескончаемый кошмар.
Незадолго до своей гибели, как чувствовала, она написала письмо Сергею, в котором рассказала свою страшную историю и просила позаботиться о брошенной когда-то дочери.
Письмо самоотверженно взяла на хранение Наталья Федоровна, клятвенно заверив Нину, что в случае ее смерти непременно передаст послание Суворовым, не убоявшись их вероятного гнева – надо же когда-то платить по счетам.
К сожалению, время расплаты наступило слишком быстро.
Нина с мужем и дочерью погибли, и Наталья Федоровна, помолясь, сдержала свое обещание, приготовившись к самому худшему и заранее мысленно простившись со ставшим ей родным за эти годы семейством Суворовых – отдала Нинино письмо Жанне Альбертовне.
Однако случилось невероятное – она была прощена, мало того, ее даже привлекли в помощницы. А дело предстояло нелегкое – выманить Лизу, то есть, меня, в Москву, а затем познакомить, как бы невзначай, с Суворовыми.