Молодая женщина только что вышла из грязелечебницы. Она была лет 33: держа-лась вся гибко и прямо. Её тело плотно обтягивал синий купальник. Длинные волосы закрывали плечи и спину. На руках у неё сидел её ребёнок, мальчик лет 5. Женщина и её сын только что приняли горячую грязевую ванну. После предварительной смывки порядком утомившей их жидкой и вонючей грязи, женщина несла мальчишку с собой в душ. Войдя в кабинку и усадив своего на скамейку, она привычно, по-женски, сбро-сила пропитанный грязью купальник. Сначала лифчик, затем трусы. Откинула, вмиг взлетевшими руками, на спину волосы, она аккуратно взяла сына и зашла в душ. Ма-лыш непринуждённо был увлечён тем, что прижавшись к маминой груди, чуть касаясь играл завитком за её ухом. Когда тот ему надоедал, он, так же осторожно теребил на маминой груди соски. Женщине всё это ничуть не мешало открывать и регулировать душ. Митя вёл себя всегда очень спокойно. А его игры маму только забавляли и ус-покаивали. Это было естественное поведение ребёнка в его возрасте. Неосознанное внимание к красивому. И к её телу - тем более. Не станем скрывать: женщина была сложена безукоризненно. Так и хотелось сказать: мама и сын удивительно подходили друг к другу. Будто природа так решила подобрать к женской прелести - изящество ребёнка другого пола. И этот номер ей вполне удался.
Женщина между тем отрегулировала воду в душе и стала быстро, но тщательно мыть сына. Не спуская его с рук. Быстро отмыв с мылом липкий грязевой налёт с Мити, мама стремительно завернула его в большое махровое полотенце, усадила на скамейку. Затем так же тщательно, с истинно женской грацией вымылась сама. Она опять совершенно не стеснялась ничего при ребёнке. Завернула воду, вытерлась. Отжав свои волосы, закрутила их в полотенце. Даже привычный к ней сын смотрел на эту, знающую себе цену женщину заведомо с удивлением. Отжав купальник, женщина быстро натянула его на себя. Взяв на руки Митю, она вышла из душа и пошла в об-щую раздевалку при грязелечебнице. Там она быстро, среди всех остальных женщин с детьми, переоделась. Затем так же быстро одела сына. И стремительно вышла на ули-цу южного приморского города. Скорее из этого вдосталь напоённого испарениями уч-реждения курортной медицины. Ещё примечательного тем, что вход в него украшали в виде торжественной арки, как будто бы выходящие из белой стены, скульптурные фигуры шахтёра с отбойным молотом и крестьянки-колхозницы со снопом. Они тоже были белого цвета и неплохо смотрелись. Но за ними был ад. Пусть и лечебный. Ре-бёнок это понял многие десятилетия спустя. Когда перечитывал «Божественную коме-дию» Данте. И даже писал на эту тему стихи, будучи семь веков спустя коллегой ве-ликого итальянца по творческому цеху. А сейчас он просто сидел на руках быстро и легко идущей по летним зелёным улицам Евпатории мамы. Он каждый день очень быстро забывал об этой, не очень уж привлекательной по ощущениям процедуре. Как и все дети. Но не хотел бы он сейчас вот, спустя пять десятилетий - нырнуть туда же. Даже в обмен на очарование детства! Не дай Вам Бог таких впечатлений! И такого смрадного аромата - тоже.
Вам этого не желаю.
А вот ещё немножко нормальной жизни - да, конечно!
И очень даже обязательно.
Очень, очень, очень и очень.
Как и самому себе, впрочем!
М. Кузьмин
24. 12. 10.