Моё раннее детство никто не назвал бы безоблачным. Вечно пьяный отец, мать, суетящаяся возле него со своими уговорами бросить пить. Мне в то время казалось, что жизнь — довольно мерзкая штука, и весь мир состоит из грязного потолка и засаленных стен нашего барака.
Каждый раз, ложась спать, я слышала, как мать с отцом заводят свою бесконечную песню о лучшей жизни, которая нас ждёт, когда отец бросит пить. Хотя тут я могу и путать, возможно, всё должно было случиться в обратном порядке – сначала лучшая жизнь, а потом уж и конец пьянству. Но отец пить не бросал, и лучшей жизни не наступало.
Я не знаю, как бы сложилась моя судьба, если бы я в семь лет не пошла в школу №5. Конечно, тут нет ничего удивительного, скажете вы. Дети обычно начинают ходить в школу в семь лет.
Да, всё так. Но обычно дети из нашего барачного района посещали ближайшую школу. А меня мой отец, который находился в замечательном настроении в то утро, после приема пары кружек пива, отвез аж на две остановки ближе к центру нашего городка.
Школа №5 принимала первоклассников по собеседованию. Я была в таком щенячьем восторге от интерьера школы, что с первых секунд пребывания в ней уже решила, что я хочу здесь учиться. Мне было с чем сравнивать – мать моя как раз работала техничкой в ближайшей школе, и я часто сидела на грязных подоконниках, изучая обшарпанные стены, стараясь остаться незамеченной во время перемен, чтобы никто не заехал мне в глаз – ни за что, просто так.
Не помню, что меня спрашивали на собеседовании – что-то про петуха, про морковку, не помню, что я отвечала. Но комиссии я понравилась, и меня зачислили в эту чистую и красивую школу. Да не просто зачислили, а определили в 1А класс. Класс, где собрали всех умных ребятишек.
И первого сентября я явилась в школу. В старой, шитой-перешитой застиранной, но единственной парадной юбке. В блузке, когда-то имевшей белый цвет, но от частых стирок (блузку нам отдала мамина коллега, мать трёх дочерей), приобретшей сероватый оттенок. Не фонтан, конечно! Но тогда я этого ещё не понимала – в наших бараках все так ходили. С тремя георгинами, которые мать срезала тайком в палисаднике нашей соседки. А на голове я сделала себе классную прическу в виде хвостика-пальмы, который удерживался китайской разноцветной резинкой. Я шла, уверенная, что делаю шаг к лучшей жизни.
А перед школьным крыльцом столпились мальчики и девочки разного возраста. И все они были одеты в стильные костюмчики, а в их руках были целых букеты, оформленные по последней цветочной моде, и букеты эти состояли из разнообразных цветов – розы, каллы, хризантемы. Это я сейчас знаю такие названия, а тогда просто поразилась яркости природных красок.
Я чувствовала себя окрыленной на своей первой в жизни линейке, радостно улыбалась. Меня впервые посетило чувство влюбленности. Причём для своего обожания я выбрала сразу два объекта. Сначала я была ослеплена красотой нашей молодой учительницы Марии Станислововны, а через несколько минут я увидела Девочку с самыми длинными косами и самыми красивыми глазами.
Позже, на линейке, когда эту девочку пригласили подать первый звонок, я узнала, что её зовут Леночка Пронникова.
А когда мы пришли в класс и меня посадили за одну парту с Леной, я поняла, что теперь моя жизнь уже изменилась к лучшему.
Не помню, кто из нас сделал первый шаг, но мы быстро подружились с Леночкой. И наша дружба была основана на обожании. Я обожала свою новую подружку, восхищалась её красотой и грациозностью. Мне нравилось в ней всё – как она двигалась, как говорила.
Леночкой так же восхищались все наши одноклассники и работники школы. Тогда мне казалось это естественным, но сейчас меня очень удивляет подобное поведение взрослых. Ведь училась Леночка, мягко говоря, не очень хорошо. Она с трудом осваивала самые элементарные вещи. И не смотря на это, она попала в сильный класс.
Надо сказать, что я охотно помогала ей в учёбе, подсказывала решения задачек, исправляла ошибки. Мне самой как раз нравилось учиться, книги, которые мне давали в школьной библиотеке, открыли для меня новый мир и давали возможность не слышать того, что происходило в моём доме.
Я не знаю, сколько бы мы ещё дружили с Леночкой, ведь многие одноклассники брезговали даже смотреть в мою сторону. Возможно, и Лена встала бы на их сторону, если бы не случилось одно событие.
В тот день мы шли вместе из школы. Обычно я провожала её до дома, а потом пешком шла две остановки до своего барака. Но в этот раз по дороге домой мы попали под дождь.
– Оля, ты замерзла, пойдём ко мне, погреемся! – предложила Леночка.
Так я впервые очутилась в их доме. На меня их трехкомнатная квартира произвела огромное впечатление. И не удивительно – до этого я посещала только барачные комнаты. Хотя, что говорить, я и сейчас могу с уверенностью сказать, что квартира Пронниковых самая уютная, из всех, что я видела.
Мы с Леной переоделись в теплые пижамы, а одежду повесили к обогревателю. Пижама пахла заграничным порошком и бальзамом для белья. Хотя тогда я не знала, что это за запах, и думала, что именно так и пахнет лучшая жизнь.
– Я так есть хочу, а мама придёт только через полчаса, – пожаловалась Леночка.
– Так давай приготовим что-нибудь! – предложила я. – Макароны сварим, или картошку?
– Нет, ты что?! Мне нельзя подходить к газовой плите, да я и не умею!
– А я умею!
Мне так хотелось сделать что-нибудь для Леночки, к тому же я очень желала почувствовать хоть ненадолго себя хозяйкой на их прелестной кухне.
Мы сварганили с Леной картошку, к ней отварили сосисок и уже накрывали на стол, когда в двери заскрежетал ключ.
– Мамочка! – лицо Лены радостно засветилось, и она помчалась в прихожую.
Я никогда в жизни раньше не испытывала такое волнение, как в тот момент, перед знакомством с мамой Лены. Я так и не осмелилась выйти в прихожую вслед за Леной, прислонилась к дверному косяку и слушала, как они здороваются. То, что я услышала, для меня было абсолютно непривычным приветствием. В моей семье таких разговоров никогда не происходило.
– Ленусик, привет моя кисонька, как у тебя в школе дела? Уроков много задали? Ну ничего, папа наш раньше сегодня пришел с работы, мы в магазине встретились. Сейчас я быстренько что-нибудь приготовлю на обед, а потом папа поможет тебе с уроками, ладненько?
– Мамочка, а обед не надо готовить! Мы уже всё сделали! Мне Оля помогла.
Ну да, помогла! Кто кому помогал-то?! Леночка даже картошку чистить не умела, а туда же – помогла я ей.
– Ну, пойдем, посмотрим на эту Олю, – пророкотал мужской голос, и я услышала, как к кухне приближаются шаги.
Через пару секунд я увидела тётю Настю и дядю Серёжу – Лениных родителей. Я и сама не знаю, что произошло со мной в тот момент, но мне почудилось, как будто голос в моей голове произнёс: «С этими людьми тебя ожидает лучшая жизнь!»
Так мы и познакомились – за обедом, который папа и мама нахвалили в два голоса.
– Тебе видно часто приходится хозяйством заниматься? – участливо спросила тётя Настя.
– Каждый день, – вздохнула я. – Мама работает, а от отца всё равно толку нет.
Пронниковы-старшие переглянулись.
– Может, ты и нашу лентяйку поучишь? – весело поинтересовался дядя Серёжа. – А то Елена Сергеевна у нас белоручкой вырастет совсем, при таком образе жизни.
Это он шутил, конечно. Но я его слова восприняла как высшую похвалу – вот, он меня своей дочке противопоставляет, и не в её пользу получается.
В этот день я ещё не раз удостоилась похвалы – когда мы вместе с Леной и дядей Серёжей читали текст в учебнике по чтению (1А класс – сильный, поэтому учили нас не по азбуке, а сразу по книге для чтения).
– Итак, Леночка, прочитала? Ну, скажи мне, про что этот текст?
– Ну, папа, я же всего один раз прочитала, мне так и не понять ничего. Погоди, я его ещё раз прочитаю.
– Оля, а может, ты нам скажешь, о чём тут речь?
– Да, здесь написано, что хлеб – всему голова, его нужно беречь! Что хлебом нельзя играться, что он достается тяжёлым трудом!
– Вот ведь голова! – резюмировал дядя Серёжа и ласково потрепал меня по плечу.
После подготовки домашних заданий, мы все вместе смотрели передачу про животных по телевизору, и опять меня похвалили, когда я сообщила, что верблюды живут в жарких странах.
Я совсем забыла, что мне нужно возвращаться домой, а когда вспомнила, на улице начало темнеть.
Тётя Настя забеспокоилась.
– Как же ты домой пойдёшь одна? Страшно ведь, Серёжа, проводи девочку!
Если честно, в провожатых я не нуждалась – мы с ребятами часто приходили домой затемно, и никто из родителей особо не тревожился по этому поводу. Но отказываться от благородного предложения не стала.
– Ты не возражаешь, если я закурю? – поинтересовался дядя Серёжа, когда мы вышли на улицу.
У меня ещё никто никогда не спрашивал разрешения. Отец курил, когда ему вздумается и где хотел. Пару раз мне приходилось вытаскивать у него окурки из рук, если он засыпал в постели, не затушив бычок.
Я шла с дядей Серёжей, держась за его руку, и представляла, что он — мой папа. Всю дорогу я болтала без умолку, рассказывая о книгах, о том, кем я хочу стать в будущем. Позже, дядя Серёжа признался, что я покорила его тогда нестандартным мышлением. По его мнению, дети семи лет, особенно современные дети, редко читают книги, максимум – комиксы или сказки. А я показалась ему гораздо старше своих лет, хотя и не по внешнему виду.
Ну да, на вид меня едва ли даже за первоклашку можно было принять – чуть метр от пола, худая как спичка. А с чего мне было расти? Родители никаких витаминов мне в детстве не давали, а из фруктов – кислые яблоки со школьного сада, да мандаринка на Новый год из профсоюзного подарка.
С этого дня я действительно стала жить другой жизнью. Пронниковы-старшие стали моими кумирами. Я восхищалась ими безмерно. Они сумели вытеснить из моего сердца даже нашу учительницу Марию Станиславовну, а Леночку я вскоре вообще возненавидела.
Я не понимала, почему такая неумеха и глупышка, которая не в состоянии и воды в чайнике вскипятить, до сих пор читающая по слогам, приходится дочерью профессору и библиотекарше Пронниковым? Почему же мне, девочке, научившейся читать в четыре года абсолютно самостоятельно, достались в родители поломойка и алкоголик?
Лена стала раздражать меня своей безграмотностью, ленью. Но я никогда не показывала ей свое отношение – Лена нужна была мне для того, чтобы общаться с её родителями.
Я стала приходить к ней каждый день после уроков. А в выходные — с раннего утра. О, эти выходные! Мы проводили время все вчетвером – дядя Серёжа, тётя Настя, Леночка и я. Ходили в парки, гуляли по улицам.
В парках мы делали то, что хотела Леночка, но при этом я во всём составляла компанию. Если ей приходило в голову прокатиться на карусели, то её родители покупали нам с ней билеты, если хотели мороженое, то и я получала свою порцию. Но если честно, я бы отказалась и от мороженого, и от каруселей за возможность побыть наедине с Пронниковыми-старшими, держать их за руки и, хотя бы на пару минут делать вид, что я их дочь.
Тётя Настя старалась сделать всё, что могла для меня – отдавала старую Леночкину одежду, гораздо лучшего качества и менее заношенную, чем то, что я носила прежде. Со своей работы она приносили мне хорошие книжки, которые советовала мне почитать.
– Если не хочешь, ты можешь не читать, – застенчиво говорила она. – Сейчас детям не нравится про прошлое. Им подавай комиксы.
А я глотала одну книгу за другой. Каждый экземпляр, который давала мне тётя Настя, был для меня бесценным и изначально не мог не понравиться. После я обсуждала с ней поведение героев и видела, как сияют её глаза, когда она понимала, что я «вникла» в суть прочитанного. От Леночки такого ждать не приходилось, она всем книжкам предпочитала смотреть мультики.
Дядя Серёжа тоже любил со мной разговаривать, хвалил меня часто, ставил в пример своей дочери. В такие минуты я чувствовала себя почти счастливой.
Почти. Потому в отношениях между Пронниковыми-старшими и их дочерью существовала грань, за которую мне не удавалось пробраться. Мне трудно передать, что это за грань обычными словами, но каждая похвала в мой адрес сопровождалась взглядом, полным обожания, в сторону Леночки. Такими взглядами-признаниями Леночку одаривали постоянно – в дело и не в дело.
А постоянные поцелуи, поглаживания по голове – меня так мои родители не целовали. Неудивительно, что мне тоже хотелось таких знаков внимания. Но для Пронниковых я была всего лишь подругой их дочери. Между мной и ними стояла как бы незримая стена. А за этой стеной – запретная зона.
И пробиться в эту зону я не могла, как ни пыталась. Даже через четыре года нашего общения я оставалась для них хорошей девочкой Олей, умницей, отличницей, хозяйственной, но всё равно – чужой.
Я всячески старалась доказать, что нужна этой семье – готовила обеды и ужины, помогала тёте Насте стирать и убирать квартиру. Беседовала с дядей Серёжей о будущем медицины, твердила, что хочу стать врачом, когда вырасту. Я даже сумела сделать то, о чём мечтали Пронниковы-старшие с начала нашего знакомства – вывести Лену в твёрдые ударницы. А это действительно сложная задача – Лена училась ещё и в музыкальной школе и предпочитала наигрывать на фортепьяно гаммы. Я выдерживала настоящие истерики, чтобы заставить её делать уроки. Особенно сложно ей давались устные предметы. Леночка в принципе не любила читать, поэтому она тратила гораздо больше времени, чем я, на заучивание текста учебника. Но я всё же приспособилась объяснять ей тему простыми словами, так, чтобы они оставались в памяти этой девочки.
Тот день, когда Лена Пронникова получила пятёрку за устный ответ, стал настоящим праздником. И я чувствовала себя настоящим победителем. И даже дядя Серёжа признал это.
– Ну, дочка, твоя заслуга. Натаскала ты нашу Ленку!
Дочка! Я застыла от этих слов, надеясь, что теперь всё станет на свои места, и я займу в сердце дяди Серёжи и тёти Насти место наравне с Леной.
Но не тут-то было, похвалив меня, дядя Серёжа обнял свою дочку, и с любовью посмотрел ей в глаза.
– Так держать, зайка!
Ночами мне постоянно снились похожие сны. Как будто я прихожу домой к Пронниковым, а они взволнованные сидят на кухне и ждут меня.
– Мы должны сказать тебе правду, Оля, – говорила тётя Настя. – Много лет назад произошла страшная вещь – 7 февраля я родила дочку. Но её украли прямо из больницы, где я рожала. Мы долго искали её, но не могли найти. Поэтому пошли в детдом и взяли Леночку. Но теперь мы всё выяснили – ты наша дочка, твои родители украли тебя у нас.
После этих слов я обычно просыпалась и окуналась в реальность – мои родители спали без задних ног, отчаянно всхрапывая во сне. И чуда не происходило!
Наверно, под влиянием этого навязчивого сна, я однажды совершила оговорочку, истинно по Фрейду.
Леночка была в «музыкалке», и мы с тётей Настей готовили праздничный обед по случаю очередной годовщины совместной жизни ее и дяди Сережи. Я украшала стол в гостиной, разносила еду, когда услышала шорох в прихожей – Дядя Серёжа пришел пораньше с букетом цветов.
Не знаю, что на меня нашло, но я как ошпаренная метнулась в кухню и закричала:
– Мама Настя, папа Серёжа вернулся!
А потом сама застыла как вкопанная, пытаясь понять – что же произошло.
Пронниковы восприняли мою оговорку как шутку, посмеялись и тут же забыли. Но я всё запомнила и стала ещё больше мечтать о недостижимом.
Этим же летом произошёл ещё один казус.
Пронниковы взяли меня с собой на отдых в Краснодарский край. Это не стало для меня чем-то особенным – с первого класса я проводила лето с ними – в деревне у родственников, на городских пляжах. И вот теперь мы поехали в санаторий на море. Все расходы, естественно Пронниковы брали на себя, поэтому мои предки никогда не сопротивлялись, отпуская в дальнее путешествие.
На море мы выглядели счастливой семьей – купались, загорали, объедались сладостями. Неудивительно, что нас часто принимали за полноценную семью.
Немолодая супружеская пара из соседнего номера, часто с интересом наблюдающая за нами, как-то остановила Пронниковых и сделала им комплимент.
– У вас такие чудесные дочки! Такие послушные! А младшая так сильно на папу похожа!
Младшая – это я. Я всегда была на голову ниже Леночки, хотя и старше её на полгода.
В тот момент я подумала, что готова всё отдать, чтобы стать дочкой Пронниковых.
Я росла с этой мыслью, видела сны. Но единственное, что у меня получилось – это стать советчицей по всем вопросам для всех представителей этой семьи. Тёте Насте я подсказывала рецепты новых блюд, которые специально изучала в книгах. Дядя Серёжа пользовался моим умением составлять компьютерные презентации, которые вдруг стали требовать на лекциях в институте. А Леночка, превратившаяся с годами в гламурную красотку, наподобие куклы Барби, выпрашивала у меня советов, кому отдать предпочтение – Женьке Зайцеву или Толику Зудину.
– А кто тебе больше нравится? – пыталась выяснить я.
Но Леночка безмятежно пожимала плечами.
– Толик милый, списывать даёт, но он такой рохля, с ним не о чем разговаривать. Он не знает ни одной песни группы «Фабрика». А Женька – классный, у него скутер новый, но он только в них и разбирается.
Тут, увы, помочь я ей ничем не могла. И Леночка поступила очень просто – подкинула монетку. Она таким способом решала многие проблемы. Хотя, если говорить честно, серьёзных проблем эта девочка и не знала. Дома её огораживали от всего родители, а в школе – я. Не по доброте душевной, а просто не хотелось мне, чтобы страдали такие замечательные люди.
Кстати, также легко, понадеявшись на случай, Леночка определила, в какой институт она будет поступать. Она просто ткнула в справочник пальцем и прочитала название:
– Институт туризма и гостеприимства! А звучит неплохо, буду администратором какого-нибудь шикарного отеля на берегу моря. Что ж, решено!
Пронниковы пытались её переубедить, но всё бесполезно. И дядя Серёжа, скрепя сердце, согласился оплачивать обучение дочери. Мне даже на руку оказался такой расклад – я давно уже решила стать врачом и шла к этому целенаправленно все 10 лет школы, посещая дополнительные курсы при медицинской Академии. Дядя Серёжа всячески содействовал моему стремлению и готовил к экзаменам как мог. И в результате – меня приняли на бюджет.
В то лето, когда мы с Леной поступили в ВУЗы, произошло страшное.
Наши бараки давно грозились расселить – уж слишком аварийно они выглядели. Меня эта тема не интересовала – ну дадут нам однокомнатную квартиру в этом же районе, и что изменится?
Однако мои родители думали иначе. Я только что сдала последний экзамен и пришла домой, чтобы разбить копилку и купить бутылку шампанского. Предки, оба пьяные в доску (мамаша моя тоже начала пить, якобы для того, чтобы отцу меньше досталось) сидели за столом и строили планы.
– О, дочка пришла! А мы тут решаем, как жить дальше будем! Смотри, чего придумали. Квартиру нам не надо – там соседи, слышимость плохая, мы её продадим, и купим домик за городом, уже и участок присмотрели.
Я дар речи потеряла от таких планов.
– Только ты, дочка, имей в виду – без тебя нам не обойтись! Ты как экзамены закончишь сдавать — сразу к нам, надо дом на ноги ставить.
В тот момент они мне были просто омерзительны. Я достала деньги из копилки и пошла отмечать свой праздник к тем людям, которые давно уже стали для меня семьёй.
– А у нас есть для тебя подарок, Оля! – дядя Серёжа торжественно выдержал паузу. – В этом году мы все вместе едем в Турцию. Пора пустить в дело ваши новенькие загранпаспорта.
Поездка в Турцию – заманчиво, но ещё заманчивее – опять выглядеть одной дружной семьёй.
И только придя домой, я вспомнила, о чём болтали мои предки днем, и похолодела от ужаса – я не хотела жить в деревне. Я не хотела расставаться с Пронниковыми даже на один день.
Я долго не могла уснуть, а когда задремала, мне приснилось решение мучавшего меня вопроса. Это было так просто, что я даже стала корить себя, за то, что раньше не додумалась до него. Всего то и надо было – убить моих родителей.
Я достала из аптечки несколько таблеток с сильным снотворным и добавила их в водку. Расчёт был на то, что и папаша, и мать обязательно утром приложатся к бутылке.
Так и вышло, когда я проснулась, они спали мертвецким сном.
– Мам, папа, – на всякий случай я решила убедиться, что они не проснутся. – Там в магазине водка по 20 рублей!
Предки даже не шелохнулись. И я решила приступить к пункту второму моего плана. Я собрала немного своих вещей – паспорт, дневник, любимую игрушку, подаренную на день рождения Пронниковыми. Всё остальное осталось лежать на своих местах – нельзя вызывать подозрений.
Затем я прикурила папашину «Приму» – гадость мерзкая, меня чуть не стошнило. На всякий случай пришлось прикурить две сигареты, как бы и за мать тоже. Оба дымящихся бычка я положила в кровать родителей, молясь, чтобы у меня всё получилось.
Самое странное, что в тот день я вела себя, как обычно, или чуть веселее, но ни капельки волнения, ни, тем более раскаяния, у меня не возникло. Когда к Пронниковым прибежала соседка и сообщила о пожаре, мне даже удалось сыграть искреннюю обеспокоенность за судьбу своих родителей.
– Ну что ты, девонька. Сгорели они! Заживо. В постели, видимо, курили! У вас там всё полностью выгорело.
Так, в одночасье, я стала бездомной сиротой.
Ох, как же я пожалела потом. Нет, не о том, что сделала со своими родителями, а о том, что не догадалась сделать этого раньше. Пронниковы приютили меня, потратили деньги, чтобы обновить гардероб. И в Турцию мы всё-таки съездили, где дядя Серёжа и тётя Настя носились вокруг меня, стараясь отвлечь меня от моего горя.
Но весь фокус заключался в том, что после поездки дядя Серёжа добился выделения мне квартиры совсем недалеко от их дома. Безусловно, без жилья мне оставаться не хотелось, но я бы предпочла остаться у Пронниковых навсегда. И если бы этот несчастный случай (так было записано в протоколах обследования места пожара) произошёл лет пять назад, я так бы и осталась жить у дяди Серёжи и тёти Насти. Вряд ли они бы допустили, чтобы меня отправили в детдом.
И всё-таки лучшая жизнь началась. Теперь я не была вынуждена терпеть пьянки своих родителей, а жила спокойно в своё удовольствие. И хотя не все мои желания сбылись, я старалась довольствоваться тем, что есть – училась лучше всех на курсе, чтобы не опозорить имя профессора Пронникова, помогала по дому тёте Насте. А Лена? Лена как всегда оказалась в своём репертуаре – единственное, что её интересовало, это мальчики. На втором курсе она завела роман с Семёном Измайловым, самым красивым юношей в институте.
– Представляешь, Олечка, мы пришли на спортивную площадку, а там он. Он как посмотрел на меня своими карими глазами, и я поняла – пропала.
Мне казалось, что к её увлечениям не стоит относиться серьёзно. Но я ошибалась, с Семёном всё закрутилось как нельзя серьёзнее – и моя квартирка пригодилась, я-то в ней почти не бывала – то в институте, то в библиотеке, то у Пронниковых. К себе приходила поздно вечером и сразу засыпала.
Я сквозь пальцы смотрела на Леночкин роман, но, как оказалось, зря. Лена заявила, что хочет выйти замуж за Семёна.
Как и положено, мы ждали сватов. Родители Семёна оказались людьми интеллигентными, добродушными. И, что самое страшное, безумно понравились дяде Серёже и тёте Насте. До такой степени, что я оказалась как бы лишней.
Нет, меня никто не прогонял, но теперь тётя Настя обсуждала рецепты не со мной, а с Надеждой Евгеньевной. Дядя Серёжа крепко сдружился с Владиславом Сергеевичем, часто вёл с ним горячие споры, которые доставляли удовольствие обоим диспутирующим. А Леночка всё время проводила с Семёном.
Последней каплей стало решение взять отпуск весной и махнуть в круиз по Средиземному морю. Всё бы ничего, но они решили это сделать вчетвером, без детей, а значит и без меня.
Этого я допустить не могла.Мне необходимо было отлучить Измайловых от людей, которых я любила больше всего на свете. Но как это сделать? Я поняла, что этой дружбу скрепила любовь Лены и Семёна. А значит, эту парочку следовало во чтобы то ни стало рассорить.
Я пошла в институт, где учились и Семён, и Лена. Всего-то и надо было найти парочку отъявленных сплетниц, которые не испытывали особого пиетета к моей подруге. Задача оказалась не самой сложной. И уже вскоре я сидела в кафе с двумя девчонками, которые с удовольствием выложили всю историю личной жизни Семёна. Увы, но эта личная жизнь касалась только времени до его встречи с Леной. А, следовательно, ничего интересного для себя я уже и услышать не надеялась. Пока одна из девочек вдруг не вспомнила кое-что пикантное.
– Семён ещё тот ходок! Вспомните, как он с Надей мутил? Сначала ходил, ходил к ней, а как она залетела, так сразу в кусты!
– Ты чего, Ирка? – вмешалась другая. – Он же её с другим парнем застукал, как раз за этим самым. И ребёнок не его, скорее всего.
– Ну не знаю! – не унималась Ирка. – Надя всем показывает своего младенца и твердит, что это Семёнова дочка. Она его до сих пор любит. Дала мне свой телефон попользоваться, а там фоток целая куча – она и Семён в клубе, она и Семён в парке. И выглядят как голубочки! Вот идеальная была пара.
Вот оно! Всё оказалось проще некуда! Ай, да Семён! Какую услугу мне оказал, сам того не подозревая.
Ира, совсем простодырая девица, разрешила мне скинуть все фотки через Bluetooth. И даже вопроса не задала, для чего мне всё это надо. Как будто каждый день у неё просят фотки Семёна. Но я не расстроилась, совсем наоборот.
В тот день я не пошла к Пронниковым – да и чего мне там делать? Опять придут в гости Измайловы и будут вести милые разговоры с тётей Настей и дядей Серёжей. А после ужина они попросят детишек показать концерт – Лена сядет за фортепиано, а Семён начнёт водить смычком по струнам. Какая идиллия! Только мне в ней нет места. И это срочно надо было исправить.
С помощью гениальной компьютерной программы «Фотошоп», я исправила фотки так, как это надо было мне – и вскоре Семён появился на всех снимках – вот он обнимает беременную Надю, а вот держит на руках малышку. И на каждой фотке я поставила дату, выпадающую на то время, когда Семён и Лена уже встретились.
Я закончила свою работу поздно ночью, а на следующее утро уже заказала фотографии в печать. Итак, дело за малым – передать эти снимки Пронниковым. Обычно, дядя Серёжа, приходя с работы, сразу интересуется содержимым почтового ящика. На это я и рассчитывала. Я подкинула конверт с фотками в ящик утром, когда Пронниковы-старшие были на работе, а Леночка в институте (или прогуливала лекции с Семёном).
Вечером я пришла после института в самый милый моему сердцу дом и сразу поняла, что обстановка изменилась. Леночка больше не светилась счастьем, а скорее являлась олицетворением смерти – бледная в чёрном халате с капюшоном, так Госпожу Смерть и описывают в сказках.
– Что случилось? – поинтересовалась я обеспокоенно.
– У Семёна другая девушка, – безжизненно ответила мне Лена. – У них даже ребёнок есть. Сегодня кто-то прислал конверт с фотографиями. Папа их увидел и потребовал, чтобы духу этого проходимца здесь не было.
Да, мой план оказался ещё проще, чем я думала. Измайловы перестали приходить в гости к Пронниковым, и я снова могла заняться своим делом – быть рядом в трудную минуту.
Семён звонил Лене, пытался встретиться с ней в институте, но она не хотела его слушать. Мой расчёт оказался верным – доверие разрушить легче лёгкого. Достаточно всего лишь посеять сомнение. Даже если бы Лена выслушала Семёна, он вряд ли смог бы её убедить. Мы предпочитаем верить своим глазам и делать подчас неправильные выводы.
В конце концов, Лена оформила Академический отпуск и ушла в глубокую депрессию.
Я всё время была с ней рядом, по крайней мере, когда не училась, пыталась подбодрить её, и делала это так, чтобы видела тётя Настя.
– Ох, Олечка, чтобы мы без тебя делали, – сказала она, когда я таки уговорила Лену выйти со мной прогуляться в парк.
Но выяснилось, что прогулка – чрезвычайно глупая затея. Лена расплакалась ни с того, ни с сего и чуть ли не бегом поспешила домой.
– Не могу я так! ¬– жаловалась она. – Всё напоминает о нём. Мы часто гуляли в этом парке. Ходили по этим улицам. У нас с каждой подворотней история связана.
Тогда я ещё не понимала, чем грозят мне эти слова, думала, погорюет девочка и успокоится. Но прошёл месяц, наступило лето, и Пронниковы сообщили мне пренеприятнейшее известие.
– Мы решили уехать из этого города!¬– сказала тётя Настя.
Так просто, что я даже не сразу осознала весь ужас этих слов.
– Леночка не может больше жить в этом городе. Ещё чуть-чуть и она сойдёт здесь с ума. Поэтому мы переедем в Москву, там живут наши дальние родственники, они обещали нам помочь.
– А как же работа? Ленина учёба? Неужели вы всё бросите?
– Думаю, библиотекарем я всегда устроюсь, – просто сказала тётя Настя. ¬– А Сергея давно звали преподавать в Москву. А с Лениным институтом ещё проще – она же в Московском филиале учится, просто переведётся.
Всё так просто! А как же я?!
– Мы как устроимся, сообщим тебе адрес. И ты будешь приезжать к нам на каникулы.
Я вышла от Пронниковых ошарашенная. Со мной нельзя так поступать! За что?! Неужели та лучшая жизнь, за которую я так долго боролась, снова ускользнёт от меня? Разве это справедливо? По-моему это просто бесчеловечно!
И снова ночью я увидела во сне, как мне надо поступить. Как всё легко и просто. Только в этот раз подготовиться надо будет более тщательно.
Неделю я помогала собирать Пронниковым вещи, а они, видя, что я огорчена их отъездом, пытались всячески меня подбодрить.
– Ты почаще к нам приезжай, вот закончится летняя сессия, так сразу к нам!
Я пообещала, мило улыбаясь, и никто из них не знал, что этот сбор вещей – пустая трата времени, никуда они не уедут. Я всё для этого сделаю.
Леночка в последнее время заметно повеселела. Да и было от чего!
– Мне папа обещал в Москве машину купить, кабриолет с откидывающимся верхом. Не сразу, конечно, как устроимся, я пойду на права учиться, а потом он купит!
Я сделала вид, что радуюсь за свою подругу. Хотя никаких благородных чувств не испытывала. Мне тоже давно хотелось иметь машину, сидеть за рулём, держать контроль над ситуацией. Но даже такой малости я лишена только от того, что родилась не в то время и не в том месте.
Ну, ничего, через полторы недели я была готова к осуществлению своего плана.
– Лена, а как ты смотришь на то, чтобы мы с тобой в последний раз съездили на озеро? – как-то, между прочим, предложила я.
Леночка с радостью согласилась, она и сама хотела бы попрощаться с местными озёрами.
Мы вышли из дома рано утром.
– На остановку? – спросила Лена.
– Ой, погоди, деньги забыла. Слушай, зайди пока в магазин, купи пивка, на природе пиво хорошо идёт.
На самом деле, ничего я не забыла, но мне нужно было, чтобы именно Лена купила нам пива. К тому же, зная её, я была уверена, что она не сможет сделать правильного выбора. Так и вышло.
– Ты не сказала, какого пива брать, поэтому я взяла две банки светлого, две классического, две темного и две крепкого.
Вот что значит – продовольственный кретинизм, впрочем, Леночка в своём репертуаре, Пронниковы давно перестали посылать её в магазин, если только с подробным списком.
Я забрала у Лены сумку – ей такой хрупкой маленькой девочке нельзя носить тяжести – и мы сели в маршрутку.
Много лет назад, Пронниковы открыли мне дикий пляж, о котором кроме нас почти никто не знал. Раньше в тех местах была деревня, но озеро разлилось, деревню затопило, и жители получили квартиры в нашем городе. Теперь к этой деревне никак не подобраться на машине, единственный путь туда лежал по ветхому мостику, который качался и отчаянно скрипел, когда по нему кто-то шёл.
Зато на этом берегу озера открывался прекрасный вид, пели птицы, и совсем никого не вторгался в твой отдых.
– Давай голышом искупаемся? – предложила Лена.
Купанием Лена называла барахтанье около берега – она совсем не умела плавать, а вот меня дядя Серёжа сумел научить хорошо держаться на воде. Я при желании смогла бы переплыть наше озеро. Правда, желания такого не возникало.
Искупавшись, мы уселись на берегу и вот тут я начала готовить почву для дальнейших действий.
– Ну, что, за ваш отъезд! И пусть всё у тебя в Москве сложится хорошо!
– Да! – ответила Леночка и сделала глоток пива.
– Эй, филонишь! До дна! – запротестовала я. – Смотри, как я.
Леночка у нас доверчивая, она даже не заметила, как я вылила половину пива из банки в кусты, она действительно выдула всю банку. А я стала говорить один тост за другим и вскоре мы опустошили все запасы пива, купленные Леной.
Безусловно, больше всего досталось самой Леночке, ну и травку возле меня коровкам я бы кушать не посоветовала. Хотя какие тут коровки? Поблизости совсем никого не было.
– Ладно, Лена, пойдём-ка домой! А то родители волноваться будут.
Ха, да её родители гораздо больше бы взволновались, если бы увидели пьяную в хлам дочку. Но я избавлю их от этого зрелища.
Когда мы проходили по мостику, я резко отпустила Ленину руку.
– Иди впереди, тут вдвоём не пройти!
Моя подруга нетвёрдой походкой двинулась к противоположному берегу. Подумать только, минуту назад, она шаталась, как будто шквальный ветер напал на город, а сейчас идёт по мостику неуверенно, но не шатаясь. Надо было помочь моей подруге, и я сильно толкнула её сзади.
– Оля! – крикнула она и… упала в озеро.
При падении, она ударилась головой о мост, поэтому утонула сразу. А я, когда разрабатывала этот план, очень боялась, что она будет кричать, требовать помощи. Место хоть и уединённое, но мало ли. Однако всё обошлось как нельзя лучше.
Я дошла до остановки и полчаса помельтешила там, изображая ожидание. В конце концов, я достала мобильник, сделала вид, что набираю номер и закричала в трубку.
– Лена, ты там уснула, что ли? Нашла свои очки? Ну, так давай скорее. Три маршрутки уже прошли.
Ещё через 10 минут я снова «набрала номер», затем ещё.
– Молодой человек, – обратилась я к парню, стоящему неподалёку, – вы не могли сходить со мной на дикий пляж. Мы с подругой отдыхали вместе, собрались уходить, а она очки потеряла, вернулась. А её всё нет, и телефон не отвечает. Может, случилось что.
Вместе с парнем мы обыскали весь дикий пляж, но Лены так и не нашли.
– Надо вызвать полицию, – сказал парень. – Скорее всего, ваша подруга утонула.
Этот парень оказался очень милым, он долго утешал меня, вместе мы ещё раз осмотрели пляж, пока не приехал наряд.
К моему удивлению, Лену нашли быстро, она зацепилась за основание моста своим сарафаном.
Мне пришлось пережить и несколько тяжёлых минут – когда полиция сообщала Пронниковым о смерти их дочери. Мои слёзы в тот момент были искренними, я действительно сожалела, но не о том, что сделала с Леной, а о том, что её родители так страдают из-за неё. Но я была уверена, что пройдёт немного времени, и я смогу заменить им погибшую дочь.
– В крови у вашей дочери обнаружено огромное количество алкоголя! – сообщил полицейский через несколько дней. – Она купила 8 бутылок в магазине перед домом. Вы это знали?
К этому вопросу я оказалась готова.
– Нет, мы просто пошли купаться на озеро! Она только потом достала из сумки две баночки, и мы их выпили, но всего две, никак не восемь.
Полицейские верили мне, но гораздо важнее, чтобы мне поверили Пронниковы.
– Лена умудрилась выпить много пива, возможно в тот момент, когда она под предлогом поиска очков вернулась на дикий пляж. А затем, возвращаясь на остановку, девушка оступилась и упала с моста, ударилась головой, потеряла сознание и утонула… Скажите, а с чего бы молодой девушке из благополучной семьи пришло в голову напиться? У неё были неприятности?
Дядя Серёжа подтвердил, что неприятности у Лены были – расставание с любимым вряд ли можно назвать приятностью. Таким образом, сложилась стройная версия, которая убедила всех – полицейских, Пронниковых и, безусловно, меня.
Лену похоронили на нашем городском кладбище. И теперь я точно уверилась, что Пронниковы никогда не уедут из города – дядя Серёжа поклялся на могиле, что всегда будет рядом с дочкой, что будет приходить как можно чаще.
Я старалась всеми силами подбодрить Пронниковых, каждый день приходила, занималась хозяйством, готовила еду. Тётя Настя после похорон совсем сдала – взяла отпуск в своей библиотеке, и целые дни проводила в постели, не поднимаясь и ни с кем не общаясь.
Её коллеги какое-то время приходили, произносили неискренние и ненужные слова, но тётя Настя на это никак не реагировала, и визиты вскоре прекратились.
Я была уверена, что пройдёт немного времени и тётя Настя начнёт привыкать к мысли, что её Леночки нет. И тогда её материнский инстинкт начнёт искать замену. А рядом – я, собственной персоной. И вот тогда – лучшая жизнь обеспечена. Жизнь, где у меня будут любящие родители.
Но время шло, а ничего не происходило. Дядя Серёжи почти никогда не бывало дома, а тётя Настя никак не реагировала на моё присутствие. Тогда я решилась на крайний шаг.
– Тётя Настя, можете послушать мой доклад по химии – завтра выступать, а я не уверена?
Раньше так всегда поступала Лена – она все доклады и сообщения читала маме и папе вслух и требовала, чтобы её слушали, задавали вопросы, а после похвалили.
Я начала читать доклад и поневоле замечала, что копирую манеру поведения Лены, этого не могла не заметить и тётя Настя. Она приподнялась с кровати и уставилась на меня, как будто видела привидение.
В этот день мне удалось уговорить её попробовать приготовленный мной ужин. Я была уверена, что теперь дело пойдёт на лад. Но, на следующий день, дядя Серёжа ждал меня на лестничной площадке.
– Оля, подожди, надо поговорить! Давай выйдем во двор.
Он крутил в руках сигаретку и видно волновался.
Странно, я знала дядю Серёжу много лет, но ни разу не видела его взволнованным.
– Что-то случилось? – в свою очередь заволновалась я. – Что-то с тётей Настей?
– Да, с тётей Настей, – ответил дядя Серёжа. – Но дело не в ней. Я хотел бы попросить тебя… не приходи больше к нам.
Что?! К такому повороту дела я была не готова.
– Мы потеряли единственного ребёнка – это страшный удар. Настя сейчас в глубокой депрессии, а твои приходы отнюдь не помогают ей пережить эту трагедию – скорее наоборот. Ты напоминаешь ей о потере. Уверен, у тебя полно друзей своего возраста, ты сможешь привыкнуть к жизни без Лены, а мы должны научиться строить нашу жизнь заново.
Такого поворота событий я не ожидала. Я ничего не ответила дяде Серёже, но сдаваться не собиралась. Уверена, что он ошибается – тёте Насте никак не может помешать моё присутствие. Тем более, вчера я словно увидела её прежнюю.
Едва дядя Серёжа скрылся в переулке, я помчалась обратно. Пронниковы давно дали мне ключи от своей квартиры, я всегда была желанным гостем в этом доме и не верила, что сейчас эта ситуация изменилась.
Мне хотелось сделать что-нибудь хорошее для тёти Насти, и я приготовила ей её любимый суп гаспачо.
– Тётя Настя, поешьте, вам надо питаться!
Она лежала в той же позе, как и все эти дни – отвернувшись к стене. Я поставила поднос на столик возле кровати и погладила её по руке. Сначала она никак не реагировала на мои прикосновения, но когда я прислонилась лбом к её спине, тётя Настя зашевелилась.
Она обернулась и села в кровати, опершись спиной на подушки. Я поспешила ей вручить тарелку с супом и начала кормить с ложечки.
– Вот, мы сейчас покушаем, и всё у нас будет хорошо! Давайте, первую ложечку за дядю Серёжу, вторую за его работу… – я щебетала, пытаясь вывести тётю Настю на разговор, и, в конце концов, своего добилась.
Очередную ложку тётя Настя отвела в сторону и, глядя мне в глаза, спросила:
– Почему ты?
– Я? Почему я здесь? Так лекции закончились, вот я и пришла.
– Почему ты? – опять спросила женщина, на этот раз я увидела в её взгляде ненависть. – Почему ты выжила? Почему погибла моя девочка, а не ты?
Я не верила своим ушам. Почему она это говорит?
– Лена была расстроена, выпила и упала с моста! – воскликнула я. ¬¬– Я не могла ничего сделать!
Но тётя Настя не унималась.
– Почему судьба так распорядилась? Если бы умерла ты, все бы погоревали немного, но и только. А Леночка – это наша жизнь с Сергеем! Нет её – не будет и меня. Почему же всё-таки не ты?
Мне было невыносимо слушать такие речи, и я поспешила убежать из этой квартиры. Но как бы далеко я не уходила, мне не давали покоя слова тёти Насти: «Если бы умерла ты, все бы погоревали немного, но и только». Всё дело в том, что это правда! И теперь я это понимала.
Я села на лавочку в каком-то дворе и всё думала о своей жизни. Тётя Настя высказала горькую правду – никто бы не переживал о моей кончине. И дело тут не в том, что мои родители умерли (при моём непосредственном участии). Даже если бы они сейчас были живы, моя смерть явилась бы для них только очередными поводом выпить. И теперь я, вслед за тётей Настей задавала вопрос – почему? Почему кому-то выпадает родиться в семье алкоголиков, наркоманов, а кто-то с детства купается в любви? Почему одни дети засыпают в тёплых кроватках под пение колыбельных любящими мамами, а другие вынуждены закрывать голову подушкой, чтобы не слышать пьяный мат своего отца?
Столько разных почему! В конце концов, почему каждый раз, когда я уверена, что наступила лучшая жизнь, происходит что-то, что кардинально меняет ситуацию? Почему лучшая жизнь манит меня, а потом отворачивается? Неужели я просто недостойна лучшей жизни?
От этих вопросов кружилась голова, и я потеряла чувство реальности. Я увидела мужчину с девочкой семи лет, идущих по двору. Девочка держала папу за руку и доверчиво глядела на него снизу вверх.
– А ты мне купишь в парке мороженое? – спрашивала она.
– Конечно, зайка!
На миг мне показалось, что это я вместе со своим родным папой. Он бросил пить, и для нас настала лучшая жизнь. Если бы всё так и произошло, мне не пришло бы в голову бороться за Пронниковых.
– Неужели в этом мире для меня нет лучшей жизни? – вслух произнесла я.
Я встала со скамейки и пошла, куда глаза глядят, не разбирая дороги. Я и сама не поняла, как очутилась на трассе, ведущей из города. Машины проезжали мимо, кто-то сигналил мне вслед, но я не реагировала на них.
– Эй, красотка, – услышала я позади себя весёлый голос. – Хочешь увидеть лучшую жизнь?
Лучшую жизнь? Я обернулась и увидела красный кабриолет с откинутым верхом. Внутри сидели трое парней, одетых в дорогие костюмы и улыбались мне.
– А вы гарантируете? – поинтересовалась я.
– Что именно?
– Лучшую жизнь гарантируете?
– А то! В золоте купаться будешь, – пообещали парни с весёлым смехом.
И я, не раздумывая больше ни о чём, села в машину и покатила навстречу лучшей жизни.