Директор

Анатолий Резнер
Начало истории, которую я хочу рассказать, уходит в прошлое семьи, проживавшей в сибирской глубинке. Тогда, в 1985 году, в первый год "горбачёвской перестройки" вряд-ли кто заметил её зарождение. Впрочем, история эта из тех, на которые и сегодня многие из нас смотрят сквозь пальцы...

Итак, жил-был мальчик. Жил он на единственной улочке глухой деревеньки и было ему от роду три годика. О существовании огромного мира он не знал, но был как все дети любознательным, подвижным и очень милым.  Его звали Ник и никто не спрашивал полного имени: Никодим, Никифор, Никита или Николай? В деревне полное имя Ника знали, на то она и деревня, чтобы знать всё обо всех, сам Ник о таких вещах тогда ещё не ведал, а родители... О, родители в нём души не чаяли, но были вечно заняты каждый своим делом: мама - женщина образованная, вынашивала планы воспитания детей, а папа был обычный пахарь и от маминых планов отмахивался как от назойливых мух:

- Больно мне надо!..

Ник схватывал всё на лету и быстро оценил выгоду в папиной фразе, сократив её, правда, до смешного:

- Бо!..

Ах, до чего же мы умиляемся детским фразам, забывая о детской хитрости! Весело и непринуждённо Ник очень рано научился увиливать от детских обязанностей - дети ведь в семье многое должны делать самостоятельно: умыться, зубки почистить, одеться, играть в уголке и не плакать...

- Бо!..

И все были довольны.

По соседству с домом Ника и его занятых делами родителей стоял домик, в котором жили дедушка Коля с бабушкой Полей. Они очень любили Ника. А поскольку бабушка Поля планы воспитания маленьких детей не вынашивала, а дедушка Коля своё отпахал, то свободное от старческих забот время они не задумываясь отдавали Нику, балуя внука щедрыми ласками и подарками.

- Мы не жили, так пусть наши внуки поживут! - глубокомысленно заявляли они образованной маме Ника, на что она нисколько не возражала и даже была очень рада, говоря, что копейка рубль бережёт и не уходит из дома то, что в дом приходит.

Ник был маленьким и не понимал того, что он ещё ребёнок и что любовь к нему дедушки Коли с бабушкой Полей была избранной. Это понимала образованная мама Ника, скромно не напоминая родителям о существовании других внуков. Когда мама Ника была такой же маленькой как Ник, родители нашли в капусте маленькую девочку, которая росла вместе с мамой Ника и была всегда её самой лучшей подругой.  Но дедушка Коля искал сына и вторую дочь невзлюбил, он даже отрёкся от неё, заявив во всеуслышание, что на него она не похожа и вообще чужая... С той поры так и пошло: старики бабочками порхали над мамой Ника и скрепя сердце терпели найденную в капусте девочку, которая тоже где-то нашла себе троих "оглоедов". Ник был сметливым мальчиком, схватывал всё на лету и со слов дедушки Коли называл своего двоюродного брата-одногодка не иначе как "тугодумом" несмотря на то, что "тугодум" был сметливее Ника, а младший братишка так и вовсе был "вундеркиндом".
Однажды старики справили Нику самый настоящий костюм, в котором Ник выглядел как маленький взрослый человек. Костюм был в полосочку и с брючками, а брючки - со стрелочками, сидел как влитой и очень шёл счастливому обновой мальчику.

- Директор! - просиял дедушка Коля. - Ну прямо директор!..

- И впрямь директор! - восхитилась бабушка Поля. - Теперь и учиться не надо! К чёрту книжки!..

Кроме внушительной фигуры директора совхоза, дипломную работу которому писала образованная мама Ника, по деревне изредка дефилировали то секретарь парткома, то председатель профкома, проходили и другие - надменные и гордые - начальники, которых дедушка с бабушкой величали почему-то "лицами большого масштаба", но директор совхоза был "птицей местного разлива", был всегда на виду, а значит ближе всех и его должность виделась старикам досягаемой для их замечательного внука. И возмечтали дедушка Коля с бабушкой Полей... Они были людьми простыми, считали себя мудрыми по жизни такой и от мудрости простой решили в одночасье, что Ник всё-равно вырастет, а коли вырастет, то и директором станет всенепременно. Логика у них была деревенская, оспаривать её было некому. И когда Нику пришло время идти в школу, старики возмутились:

- Какая школа, доченька? Ник почти директор! Зачем ему голову книжной чепухой забивать?.. Сама полоумная, и ребёнка таким хочешь сделать?..

Мама возражала, а Ник призадумался. Он очень любил дедушку Колю и бабушку Полю и во всём полагался на их мудрость. Праздничными вечерами, сидя у телевизора, мудрость деревенская смотрела балет "Лебединое озеро" или "Щелкунчик" и возмущённо комментировала:

- Привязать бы этой балерине динамо-машину к ногам, чтобы электроэнергию вырабатывала - смотри как ножками-то сучит, бездельница!.. Или на ферму отправить коров доить, чтобы зря тут не скакала. Человек работать должен, а не плясать с утра до вечера!..

Деревня была сильно озабочена оттоком молодёжи в город. Окончив начальную школу в деревне, дети продолжали учёбу в городской школе, жили в интернате и домой приезжали только на выходные дни и на каникулы. Потом поступали в училища, техникумы, институты, сочетались браком и назад возвращались редко. Рано вкусив тоску одиночества, дедушка Коля с бабушкой Полей с тревогой думали о своём будущем, которое рисовалось им безрадостным, - ну какая радость может греть брошенных стариков?.. И тогда они приложили немало усилий, чтобы вернуть в деревню маму Ника, подавить её наполеоновские мечты о покорении большого мира, привязать к себе.

Жалея бабушку, Ник брал верёвочку, привязывался к её длинной юбке и говорил:

- Ба, ты привязана!

- Куда же деваться! - отвечала довольная бабушка.

Стремление детей к знаниям старики расценивали как попытку к бегству из деревни и пресекали его на корню. Это не относилось к найденной в капусте девочке и её оглоедам. Они не относились к избранным и могли свободно жить хоть у чёрта на куличках. И нечего им было обижаться на судьбу.

- Ну мы же не виноваты, что вы в город подались!.. - обрывали разговоры на эту тему старики.

Прислушиваясь к мудрости деревенской, Ник был с нею солидарен и маму не понимал. Позиция мамы, которая вопреки всему приступила к осуществлению планов воспитания маленьких детей, Нику сразу не понравилась. Школьные занятия и выполнение домашних заданий вызывали в нём тоску и вскоре стали тягостью. В этой связи начались у него нескончаемые проблемы в школе, дома и на улице. Двойки за неуспеваемость и частые замечания учителей запестрели в дневнике красным пожаром неблагополучия. Умная мама решила сломить внутреннее сопротивление сына, в сознание которого уже пустила глубокие корни мудрость деревенская. Однако было уже поздно - Ник протестовал против учёбы всеми фибрами души. И мама, для которой воспитание собственных детей было делом чести, оборотилась в разъярённую мегеру, а преподавательский процесс превратила для сына в тяжёлый материнский гнёт: чёрной грозовой тучей нависала она над бедным Ником, изрыгая ругательства и проклятия, заставляя Ника упорно грызть гранит науки.

- Чтобы стать директором, надо учиться! - истерично кричала она.

- Бо! - неслышно бормотал Ник, сутулясь под бременем обиды.
 
Упрямство Ника деревня назвала тупостью и по-деревенски просто стала посмеиваться над "директором" и его образованной мамой. Особенно потешались над Ником в школе, где он был в гордом одиночестве и где избалованная "директорская" натура от нападок сверстников защититься не могла.

- Тюха-матюха, маменькин сынок!.. - дразнили Ника дети в интернате, заметив его мягкотелость, тоску по дому, по свободе на лоне природы. От дразнилок дело перешло к побоям, отчаянные сорви-головы стали заставлять Ника воровать и на него же показывать пальцем, когда припекало.

Насмешки больно ранили высокое самолюбие Ника, страдал он тяжело и долго, в результате замкнулся в себе, стал молчуном, и к седьмому классу мама сдалась:
 
- Ну и сиди дома, идиот!

Папа Ника был человеком от сохи и вынес свой приговор:

- Летом пойдёшь коровам хвосты крутить, директор! Узнаешь, почём фунт изюму.

- Бо! - пыжился Ник.

Папа отвесил ему хороший подзатыльник и консенсус был найден.

Папин подзатыльник Ник быстро забыл, повеселев от ощущения долгожданной победы над скучными учебниками и освобождения из-под материнского гнёта.

Лето было не за горами и коров пасти пришлось. И понял Ник, что в мире этом что-то происходит не так, как ему хотелось бы. Материнский гнёт как был, так и остался, к нему добавился тяжёлый деревенский труд, что в совокупности не замедлило сказаться на молодой стати Ника - согнуло спину бремя разочарования в романтике труда на молочной ферме и семейном подворье. Так бы и загнулся Ник в почётной должности скотника и пастуха, да собрала мама немудрёные пожитки и вывезла Ника с папой в Германию. Безъязыкий папа с помощью друзей устроился на фирму и из пахаря превратился в нужного и ценного работника, стал зарабатывать такие "бабки", что Нику в его младенческих мечтах и не снилось.
Поначалу ошалел Ник от радости, рисуя радужные перспективы, открытые примером отца, но быстро сник - достичь предела желаний было возможно только упорным трудом и, что было самым противным, - надо было всему учиться!..

- Бо! - сказал Ник, не в силах преодолеть отвращение к учёбе, в процессе которой панически боялся только одного - насмешек сверстников. А про себя подумал: "Я и без учёбы давно директор!.."

И это вполне естественно, что в такой стране как Германия, где на первый план выступают предельно высокие требования к профессионализму людей, амбициозность неуча по имени Ник оставила открытыми лишь ворота фирмы по использованию не ума её работников, а их мускулов и терпения. Но вот терпения Нику как раз и не хватило. А более всего страдали уязвленное самолюбие и высокая самооценка Ника, считавшие унизительным работать там, где человека используют как рабочую скотину и где почётом и уважением не пахнет. Да что там почёт и уважение, если попал Ник, как говорится, по самое не могу - в низкооплачиваемый сектор преуспевающей немецкой экономики, и если в других странах европейского сообщества для бедных работяг был установлен минимальный размер оплаты труда, то Ник со товарищи при полной занятости с внеурочными часами получал так мало, что вынужден был просить помощи у социального ведомства!.. Обидевшись на весь белый свет, Ник уволился с работы и тяжёлым иждивенцем сел на шею родителей. Он категорически отказался пойти в ведомство по труду, зарегистрироваться ищущим работу и получать пособие по безработице, чтобы облегчить семейные расходы. На него не действовали ни истеричные вопли образованной мамы, ни угрозы отца надрать задницу лодырю.

В связи с общим мировым кризисом уровень безработицы в Германии был высоким: он поразил каждого пятого иностранца, а из переселенцев - почти каждого третьего. Присмотревшись к выброшенным на обочину жизни людям, Ник разглядел одну особенность - многие имели ограничения к труду по состоянию здоровья. И ещё, о чём говорили на каждом углу, - смертность среди безработных разгулялась в три раза круче, чем среди работающих. Чтобы объяснить своё незавидное положение окружающим, Ник искал веские аргументы. Нужно было показать страдания и получить заслуженную плату за них. Покопавшись в мыслях, Ник нашёл, что от тяжёлой работы более всего страдал позвоночник. Расспросив дядю, которого "клинило" регулярно и по-настоящему, Ник намотал на ус основные симптомы болезни, сходил к ортопеду и получил подтверждение собственного диагноза. Вернувшись от врача, Ник активно перешёл в наступление на родителей, обвинив их в плохом воспитании детей и запрещённом законами использовании детского труда, в результате чего он стал инвалидом.

- Здоровые люди по врачам не ходят, - пересказывал Ник удручённым родителям мнение доктора. - Он уверен, что у меня опасное искривление позвоночника, может парализовать в любой момент.

Папа Нику не поверил.

- Врачи здоровых людей делают больными ради собственной выгоды, - заметил он. - Они "ка-лечат" здоровых людей и кассируют деньги больничных касс. Есть такой анекдот. Один врач частной практики уехал в отпуск, а вместо себя оставил студента-практиканта. Через месяц возвращается в практику, садится на своё место, ждёт пациентов, а никто не идёт. "А где больные?" - спрашивает практиканта. Тот с радостью отвечает: "А я их всех вылечил!"

Маму Ника давно терзало чувство вины перед сыном за его "тупизм". Ей даже в голову не приходило, что Ник стал жертвой активной деятельности дедушки Коли и бабушки Поли. Это только на первый взгляд, да и то - человеку стороннему, - могло показаться, что за горячей привязанностью стариков к внуку ничего кроме благодеяния нет и быть не может. На самом деле регулярные подачки и бесконечные сюсюкания разбаловали мальчика, сделали его зависимым от подачек, слабым перед теми, кто возвышался духом, подавая бедному. Старики стремились обезопасить свою старость, а для этого нужно было кого-то сделать покорным их воле, чтобы и в старости, когда одолеет немочь, господствовать над избранными слугами. И что самое удивительное, перейти к активной деятельности в этом направлении побудил их... "директорский" костюм Ника!.. Они вдруг поняли, на какие высоты может взлететь внук, а сделав карьеру, может не только уехать из деревни сам, но и увезти покорившуюся маму!..

Дедушка Коля ещё мальчишкой на второй год войны был мобилизован в трудармию, затем прошёл лагеря ГУЛАГа, где был воспитан на жестоких законах зоны, где существовал единый и главный закон подчинения слабого сильному. И бабушка Поля была под стать деду - властолюбивая, беспардонная, крайне эгоистичная натура. О планах своих дедушка Коля с бабушкой Полей особо не распространялись по одной причине - всё происходило на малоосознанном уровне - на уровне мудрости деревенской, оспаривать которую было некому.

Недоверие папы в искренности сына и высказанное сомнение в его заболевании мама Ника посчитала предательским по отношению к любимому ребёнку.

- Ты бы ещё что-то понимал в колбасных обрезках, баран круторогий! - взорвалась она, поскольку была уже вся на нервах и не имела сил сдерживать эмоции, перехлёстывавшие через край сразу же, как только папа вообще открывал рот. Папа был увальнем ещё тем, недаром Ник прозвал его медведем. Но самая поразительная черта Мишкина заключалась в его непробиваемом спокойствии. Мама изрыгала проклятия и метала громы и молнии, а папа оставался спокойным как Карлсон на недосягаемой крыше. - Теперь у Ника ни образования, ни здоровья нет, на что жить будет?!.

- Да брось ты, золотце, беспокоиться - проживёт!.. Факт тот, что я работаю, - поможем!.. - оптимистично заявлял  Мишка.

Мама Ника была женщиной не только образованной. В сибирской деревне она занимала руководящие посты и воспитывала не только детей, но и их родителей. После переселения в Германию воспитывать стало некого кроме своих близких. Она не могла смириться с потерей своей значимости и безжалостно издевалась над всеми, кого видели её глаза. Разговаривала она раздражённо и зло, в каждой шутке слышала насмешку над ней и срывалась в крике, становилась просто невменяемой. Папа Ника чувствовал себя, несмотря ни на что, уверенно, на работе его ценили и зарплату поднимали каждые полгода. Она ни за что не хотела признать свою второстепенную роль в семье, вынести успех необразованного мужа не могла и превратила его в боксёрскую грушу, в громоотвод, всячески его унижая, говоря, что только благодаря ему её жизнь стала адом.

- Да ты больная, - парировал иногда Мишка. - Тебе к психиатру надо сходить.

Он уже знал, что такой удар свалит её в постель минимум на сутки, а последующие несколько дней в доме воцарится ненавистная гробовая тишина. Он не знал, как иначе остановить поток стервозных излияний жены, которую он давно бы оставил в покое, да боялся радикальных перемен в жизни.

По здравому рассуждению мама и сама не верила в басни Ника, изданные малым тиражом в издательском бюро весёлого ортопеда, а когда Ник накрепко прописался в отеле "Мама" и стал в тягость, она опять сорвалась в истерике:

- Ну сколько я могу ещё терпеть твоё безделье, хроник ты безработный?!. Не могу же я содержать тебя до смерти своей! Хотя бы подработку нашёл - всё нам легче было бы!..  Не хочешь - ищи квартиру и живи на свои социальные! Мы тебе и курсы вождения машины оплатили, и водительские права, страховки всякие, одежду справляем, за питание платим!.. А ты хоть бы почесался!..

- Размечталась! Думаешь, если я пойду работать, то деньги тебе буду отдавать? Держи карман шире! На машину копить буду!..

Ещё в то время, когда Ник пошёл коровам хвосты крутить, закралось в его мысли чувство  какой-то неполноценности своей, будто было у него изначально что-то такое, хорошее, приятное, и вдруг исчезло. Как будто обокрали. И это чувство постоянно терзало его уже неспокойную душу. С особенной жестокостью оно лютовало, когда он оказывался в компании сверстников. Он чувствовал среди них свою ущербность. Он едва не умер от зависти, когда в деревню из Германии на своей машине приехал "тугодум" со своим отцом. А позже "тугодум" и сам  рассекал трассу на собственном моторе. С тех пор все помыслы Ника сосредоточились на заветной цели, достижение которой компенсировало бы его ущербность.

- Ты сперва работу найди, копить потом будешь!.. - кричала мама. - Машину он купит! Да хоть самолёт, только работай!

- Бо!

Несмотря на количество зла в мире, добра в нём всё же больше. Удивительным образом проблемой Ника озаботилось всё его окружение: родственники, друзья, знакомые, менеджер ведомства по труду, социальные работники, различные интеграторы и бераторы, а больше всех, разумеется, дедушка Коля с бабушкой Полей. В узком кругу стало известно, что кроме материнского обеспечения Ника щедро подпитывали и старики. Получая ничтожную пенсию, они вели чрезвычайно скромный образ жизни. Ещё в Сибири они привыкли откладывать сэкономленные деньги на поддержку "бедного Ника", не изменили этой привычке и в Германии. Старики давали, а Ник брал. Говорил, в долг. А долги не возвращал. Считал, что он не может никому быть должным, наоборот - ему должны за его страдания. И ему прощали. Он ведь был "бедным Ником".

Мама была женщиной крутой, и когда Нику исполнилось четверть века, пришлось-таки ему с квартиры маминой съехать и подумать о самостоятельности, которую нужно было чем-то оплачивать. Ник заменил "чем-то" на "кто-то" и  на полную "халяву" пожил у доброго брата-"тугодума", потом познакомился с очень молодой девицей и осел у неё. Симулировать перед ней он не решился и устроился каменотёсом в доходную фирму, где отработал в точности до женитьбы, после чего вернулся уже с женой и ребёнком поближе к умной маме, денег которой ему катастрофически не хватало. Не мог он жить и без поддержки дедушки Коли и бабушки Поли.

Жалея бедного Ника и радуясь "возвращению блудного сына", дедушка с бабушкой в честь его женитьбы простили ему долг в очередную тысячу евро и помогли купить пусть и подержанную, но всё же машину. Через небольшой отрезок времени Ник немножечко принаглел и во дворе дома, где снял квартиру рядом с мамой, арендовал гараж и умилённые старики дружно решили доплачивать Нику за гараж, поскольку одному ему было не потянуть. Руки мамы Ника немедленно были повязаны очаровательной внучкой - дочуркой Ника и его жены, с которой он вслед за дочуркой уютно устроился за маминым обеденным столом. Ник был потрясающе сообразительным малым! И артистичным к тому же. Мимикой, эмоциональной жестикуляцией и парой точных фраз драматически изображая тяжесть жизненных передряг, жертвой которых он стал, Ник успешно вызывал жалость к себе, прибеднялся как мог, бередил рану родительского ощущения вины перед ним и с помощью спекулятивного набора ежемесячно высасывал деньги как у родителей, так и у дедушки Коли с бабушкой Полей. Каждый месяц, аккуратно к получению пенсии стариками, у Ника случалось чрезвычайное происшествие: ломалась машина, не хватало денег заплатить за квартиру, за страховки, а то дочка ревела, прося мороженое... Нисколько не краснея, Ник обзавёлся новым компьютером, огромным телевизором, мобильником и видеокамерой, ездил с друзьями по дискотекам и барам, ежедневно бегал в фитнес-студию разогнать молодую кровь и укрепить здоровье, а на вопросы родных и знакомых, когда же он начнёт работать, обижался и бурчал:

- Бо!

И если родные и знакомые быстро вспоминали причину безработицы бедного Ника, то ведомство по труду считало трудоустройство возможным и в покое молодого лоботряса не оставляло.

- А-а-а!.. - отчаянно ныл Ник, вынимая из почтового ящика вызов противной конторы на беседу о перспективах трудоустройства. - Покоя не дают! Надоели! Не понимают ни фига, что не могу я работать! Нет у меня здоровья!..

- А это мы ещё посмотрим, - сказал упрямый менеджер ведомства по труду и предложил Нику подписать договор, в котором перед решением вопроса о трудоустройстве было всего два пункта: сходить на беседу в социал-психиатрическую службу и пройти интеграционный учебный курс.

- Да не пойду я никуда! - заупрямился Ник. - Я же не псих!..

Это во времена оные кирки и лопаты посмеивались над первым компьютером, сейчас же компьютеры взяли власть и лопатам скоро придётся сдаться в музей или на переплавку. Это во времена оные работы было непочатый край и тунеядцев преследовал закон. Сейчас же безработица безжалостно бьёт на психику безработных и задыхающегося в стрессовой гонке общества. Количество психических заболеваний стремительно растёт. Ими всё больше страдают дети.

И Ник не стал исключением. Здоровье его подорвалось как тело неосторожного сапёра на родном минном поле. Раньше он лукавил, чтобы получить выгоду. Потом не заметил, как выдуманные симптомы болезни позвоночника перешли в психосоматику и болезненные ощущения стали реальностью. Под воздействием окружающих отношения Ника с миром выстроились так, что из любознательного, подвижного и милого мальчика вырос профессиональный попрошайка. Поначалу он искал страдания, чтобы вызвать жалость матери, отца, дедушки Коли с бабушкой Полей, брата-"тугодума", других людей, а вместе с жалостью вызвать и чувство вины перед ним за то, что он такой бедный и больной. Жалость и вина заставляли близких людей реагировать оказанием немедленной помощи. Сочувствие Ника не устраивало. Ему нужна была материальная помощь. И она поступала со всех сторон, вызывая удовлетворение Ника. В какой-то момент Ник понял, что страдания вознаграждаются. А чтобы вознаграждения шли постоянно, страдания должны быть бесконечны.  Именно эта, скрытая от придирчивых глаз, причина стала основным источником дохода Ника.

Однажды мама Ника интуитивно отказала сыну в деньгах. Отказала резко и доходчиво. Поздно вечером звонок в квартиру поднял её с постели. На пороге стоял окровавленный Ник. - Что случилось? - всполошилась мама.

- Ничего. Просто руку порезал, - сказал Ник таким тоном, что мама сразу поняла, почему Ник это сделал. Она снова почувствовала себя неспособной понять страдания сына и что самое главное - неспособной ему помочь!

А Ник испытал новое удовлетворение. Он защищал позицию страдальца и, когда слов для объяснений с мамой не хватило, наглядно продемонстрировал своё несчастье, возложив на неё ответственность за случившееся. Ник мог принять помощь жены, которая быстрее мамы вызвала бы неотложку, но ему обязательно нужно было вызвать острую жалость мамы, отомстить ей за бездушие,  что он и сделал с заметным удовольствием.

Другой бы отшутился на неосторожность в обращении с острыми предметами и через пару часов занимался своим делом дальше. Однажды, ещё в Сибири,  дедушка Коля строил по соседству со своим домиком новый кирпичный дом маме Ника с её семьёй,  и случайно срезал палец пилорамой, который залетел аж в огород. Он подобрал его, сам сел за руль своей "мыльницы" и полетел в районнную больницу, где палец пришили. На следующий день дедушка Коля таскал кирпичи!..

Ник холил и лелеял свою руку как любимое дитя на протяжении полутора лет, носил на груди с перевязкой через плечо и на вопросы о трудоустройстве вытаскивал справку ортопеда, взмахивал рукой на перевязи и  страдальческим голосом спрашивал:

- Кому я такой нужен?

Совсем неожиданно на помощь пришла отверженная дочь дедушки Коли и бабушки Поли, та самая, найденная в капусте, девочка.

Она сделала то, что другие на её месте сделали бы давно. Она просто собралась с духом, пришла к маме Ника и в присутствии всех высказала наболевшее, а также всё то, что она о каждом думает. Это был вопль отчаявшейся души вернуть близких, вернуть украденные ими  любовь, признание, чувство быть востребованной из родственных - не корыстных соображений. Прозрев сама, она вытащила на свет Божий правду о них же самих. И она, эта неприглядная правда, поразила каждого, порвав нити дешёвых интриг. Случилось это после череды испытанных ею унижений со стороны её безумных близких и родных. Она вдруг отчётливо поняла, что родными  эти люди были только для неё, она же для них была чужой девочкой, найденной в капусте вместо мальчика, которую терпели и использовали в своих интересах, когда это было нужно им...

- Я раскладываю на полу перед вами эти конверты в три ряда во имя Отца и Сына и Святого духа, с Верой, Надеждой и Любовью, - это три дороги, которые приведут вас, молодых, к счастью, благополучию и добру, - говорила на свадьбе Ника найденная в капусте девочка, - вы должны по очереди поднимать конверты, доставать из них деньги, считать вслух, чтобы мы знали, какую сумму каждый из вас держит в руках. Дело в том, что не во все конверты вложены деньги. Главой семьи быть тому, кто поднимет на избранном пути наибольшую сумму...

Но пустых конвертов не нашлось. И сумма оказалась приличной. Такой, что молодые поклялись никому её не отдавать.

Спустя год играл свадьбу "тугодум". Он известил приглашённых заранее, чтобы каждый смог как следует подготовиться и не ударить в грязь лицом перед новой роднёй. Найденная в капусте девочка предупредила родных:

- Час истины для вас настал. Потом не обижайтесь!..

Ник исстрадался, отказываясь видеть торжество "тугодума", нанявшего профессиональных музыкантов, поваров и декораторов. Он был уязвлен превосходством брата, сумевшего преодолеть ошибки молодости, ставшего самостоятельным и самодостаточным, имея постоянную работу и пусть невысокий, но независимый доход. Подчёркивая бедность, Ник приехал на свадьбу "тугодума" на деньги мамы и вместе с ней, вместо подарка отшутился просроченными продуктами фирмы "Кербафайф" и мелочью из копилки дедушки Коли и бабушки Поли. Мама Ника составила ему компанию, внеся бессовестно ничтожную лепту в казну молодых. Смущённо отряхивая дорожную пыль с рваных штанов, Ник бормотал что-то об искривлении позвоночника, о дебилах в ведомстве по труду, отправивших его на одноевровую работу в дом престарелых таскать немощных стариков.

Возмужавший по жизни "тугодум" дружески обнял Ника, показал на столы с разносолами:
- Будь как дома, брат! Не обессудь, если что не так.

Ник понял, что снова проиграл.

Вернувшись со свадьбы домой, он кинулся восстанавливать мнимое превосходство в глазах знакомых и друзей. Оказалось, что на протяжении многих лет он, сидя на шее жены, матери и налогоплательщиков Германии, принимая подачки дедушки Коли и бабушки Поли, обкрадывая дочь тайком откладывал в кубышку ежемесячные пособия на ребёнка и сколотил немалую сумму. Продав старенький автомобиль, он сложил деньги вместе, сверху, следуя традиции тесного союза благодетелей с вымогателем,  добавили дедушка Коля с бабушкой Полей и...
Найденная в капусте девочка остолбенела, поражённая чудовищным результатом деятельности профессионального попрошайки Ника, пролетевшего мимо неё на сверкавшем лаком "мерседесе". Рядом с Ником сидела его переполненная гордостью мама, давшая решительный отпор сестре, обвинив её в том, что найденная в капусте девочка вмешивается в чужую семью, терроризирует их, вымогая деньги.  Ей было уже известно о том, что дедушка Коля обзвонил друзей и знакомых, с которыми жил в сибирской деревеньке и которые так же как и он перебрались потихоньку в Германию, обзвонил и в угоду маме Ника опозорил предъявившую претензии на справедливость дочь, а вместе с нею и её оглоедов...

"Вмешивается в чужую семью... "

Терем-терем-теремок, кто в тереме живёт?.. А кто в тереме хозяин?.. Вчера дедушка Коля купил себе новый телевизор и кинул "директору" сто евро за доставку, настройку программ и подключение к сети.

- Дед, а у тебя в лагере какое погоняло было? - спросил ползавший в углу со шнурами Ник.
- Погоняли не меня - я погонял! - радостно вскинулся старик. - Батей меня кликали! Понял? Батей!..

Так же, как Ник сейчас, в стародавние времена дедушка Коля "шестерил" в лагере, где "батями" были авторитетные в криминальном мире люди. Молодому дедушке Коле очень хотелось быть крутым "батей", властвовать над слабыми...

- Батя - это классно! - сказал Ник маленькой дочурке, облачённой в костюмчик в полосочку, брючки со стрелочкой, и замолчал, мучительно постигая смысл жизни старика.
 
*

Выслушав рассказ найденной в капусте девочки, психолог высказался однозначно:

- Хотите обрести покой, держитесь подальше от людей, которые причиняют вам боль, даже если они - ваши близкие. Как говорится, насильно мил не будешь. Не исключено, что когда-нибудь они, оказавшись сами в роли отверженных,  поймут ошибки и повинятся перед вами. Возможно и нет: ваше объяснение с ними ничего не дало. Вам нужна любовь близких, но у них другие понятия о человеческих потребностях. Не случайно им кажется, что вам ничего, кроме их денег, не нужно. Вы должны их понять, простить их заблуждения, держаться от них подальше и знать: перед ними вы ни в чём не виноваты. Живите спокойно!..


Изерлон, 2 мая 2011 года

-

"Обман" - http://www.proza.ru/2011/07/01/473