начало - http://www.proza.ru/2011/06/29/175
ВОРОВСКОЙ ДЕСАНТ
Глава 2. В ГОСТЯХ У ЗАКОНА
…Внезапно Витамин пробудился и резко расширил глаза. Обрывочные видения были слишком яркими, чтобы посчитать их за сон, и слишком необычными, чтобы быть реальностью. Стоило прикрыть веки и уступить место как будто благодатному сну, как из неведомых тайников уставшего мозга вылезали дремучие химеры, ширились и проказили, стирая грани времени и переводя кошмар в реальное измерение. Когда это им удавалась, Витамин вскакивал с неистовым желанием запомнить и связать воедино живые картины, где только что был, уяснить суть замысловатого действия и отчетливо понять: он-то тут причем, что вообще это значит и, путаясь в мыслях, снова забывался коротким лихорадочным сном.
Витамин подумывал: в самом деле, не болезнь ли это? – чудная, непонятная, изымающая радость из жизни болезнь, которая оставляет усиленную тревогу, скуку и злость, страх перед сном, что поочередно призваны терзать чернеющую душу и смыкать гибельный круг удавкой но горле. Ему не вырваться, потому что здесь само слово свобода взято под запрет.
Колония строгого режима. Урал. Тайга. Крохотный клочок земли охраняется ротой откормленных солдат полевой жандармерии и огражден прочным бетонным забором. Электронная система охраны, размещенная по обе стороны бетонного забора, или иначе – основного ограждения, делает невозможным преодолеть рубежи охраны незамеченным.
По обе стороны от основного ограждения одинаковые широкие контрольно-следовые полосы: внутренняя и внешняя. Внутренняя контрольно-следовая полоса заполнена сплошным объемным потоком радиоволн, которые испускают и принимают радиолучевые датчики. Если червяком проползти к основному ограждению, то там караулят еще пара хитроумных технических устройств. Первое – инфракрасный, тонкий, словно растяжка, луч, который невозможно не прервать, влезая на забор. Второе – козырек забора, сделанный из нескольких рядов натянутой проволоки, или точнее оголенных проводов, с низким строго установленным напряжением. При касании проводов козырька меняется их электрическая емкость и срабатывает сигнал тревоги, также как и при прерывании радиолучевых и инфракрасных датчиков. По громкой связи объявляется тревога. Настораживается охранник на вышке и готовит автомат к бою. Как только беглец преодолеет основное ограждение, охранник обязан открыть огонь на поражение.
Пусть у солдатика заклинит автомат Калашникова или беглецу удастся как в затяжном прыжке с батутом перелететь внутреннюю контрольно-следовую полосу с основным ограждением и очутится на внешней контрольно-следовой полосе. Здесь неприступным бастионом стоят еще два изощренные инженерные сооружения: первое мило наречено «Кактус»; второе – «Шиповник». Тот, который «Кактус» – колючка в человеческий рост, по его ощетинившейся проволоке пропущен особый импульсный электрический ток – он не убивает, но отшвыривает назад при приближении к колючке на малое расстояние. Если подкупить часового-оператора инженерно-технических средств охраны, и он отключит на несколько минут электропитание «Кактуса», перемахнуть эту колючку можно в два счета. Останется «Шиповник» – это пяти-(а местами и семи)-метровое в высоту заграждение из металлоконструкций, по которому в несколько рядов по всей высоте развешаны мотки тонкой проволоки – в них беглец запутывается как муха в паутине, с каждым движением он будет стягивать к себе новые и новые витки проволоки.
Потом в вразвалочку подойдут солдаты. Хохоча и гогоча, баграми сдвинут проволоку, клещами срежут ее, извлекут бедолагу-беглеца и пинками водворят на место. Есть соблазн сделать подкоп под основное ограждение. Ширина всей полосы заградительных сооружений 15 метров, добавить сюда метров двести-триста от начала подкопа. Получится немного, учитывая срок заключения в десять лет. Однако, по всему периметру основного ограждения установлены акустические датчики подслушивающей охранной системы. Головной прибор поочередно включает датчики и проверяет наличие акустических сигналов (опрашивает!). Сооружая подземный ход, заключенный, безусловно, выйдет в прослушиваемую зону. Прибор выдаст сигнал тревоги и укажет на подозрительный участок. Часовой-оператор надевает наушники и прослушивает сигналы с тревожного датчика, установленного на периметре охраняемого объекта. Он без труда различит звуки вгрызающиеся в грунт лопаты. Далее как писанному: из караула прибудет группа захвата со злющими овчарками.
Одни «цветы» на полосе препятствий: радиолучевые датчики – «Пион»; инфракрасные –«Мак»; колючка – «Кактус» и «Шиповник» противоподкопная система – «Подснежник». Поэтому-то Витамин и не любил обыкновенные цветы. Устройство охраняемого периметра Витамин давным-давно выведал у подкормленного прапорщика. Сам поднимался на смотровую вышку с внутренней стороны охраняемого периметра, на которой несет дозор добровольный часовой – зык-вертухай, активист СПП (службы правопорядка колонии). Витамин всматривался в широкие контрольно-следовые полосы по обе стороны бетонного забора, на неприметные электронные датчики, на устрашающий «Кактус» и неприступный «Шиповник», на соседнюю через основное ограждение вышку, где с сонным и тупым лицом перетаптывался молоденький солдатик с автоматом на плече.
Витамин знал, что у него к автомату два магазина по десять патронов в каждом, и что один патрон уже под курком. Пока солдатик будет всаживать свои двадцать патронов по движущейся цели, к нему на подмогу в считанные минуты прибудет резервная группа во главе с сержантом-мордоворотом. Витамин давно убедился, что преодолеть охранную зону колонии строгого режима невозможно.
Теперь он поднимался на вышку зыка-вертухая, чтобы лишь всколыхнуть себя невнятным волнением от показавшихся просторов, освежить бледные щеки ароматным и свежим ветерком, и все-таки отмечал для себя: так ли бдительно несет службу часовой, хорошо ли вспахана контрольно-следовая полоса.
Именно в эту отсидку вдруг потребовалось срочно и очень аккуратно переместиться в вольное гражданское общество и не дать уплыть в чужие руки свой немалый капитал. Здесь в зоне, как в некоем профилактории для заслуженных воров, было достаточно уединения, чтобы отдохнуть и обдумать ситуацию, чреватую нехорошими последствиями. Он, наконец, понял каким образом его жестоко и злорадно кинули, оттерли ноги и отшвырнули за ненадобностью. Верный Минееч регулярно пересылал весточки; он как мог отслеживал ситуацию в городе по интересам Витамина.
Из полученной информации Витамин окончательно убедился: его посчитали за отработанный материал, поэтому-то и состряпано было дельце, засудили и бросили гнить на тюремные нары. Те, кому он принес несметный капитал, и те, которых провел смотрящими в созданную на его деньги мощную корпорацию, просто-напросто предали, отказались от устных договоренностей, и вся их милость в том, что не убили, а лишь убрали с глаз долой в железную клетку, где и небо в клеточку. Так разбогатевшие детки чураются чумазых родителей.
Витамин прошел в свой крохотный кабинет в казенном доме, именуемым отрядом, сел за письменный стол, раскрыл толстый обшарпанный журнал, названный почему-то «Амбарная книга», чтобы сделать учетную запись. На нем была черная отутюженная униформа осужденного. Ворот куртки был расстегнут, и виднелась белейшая сорочка.
— Зайка! – зычно крикнул Витамин.
Мигом отворилась дверь, и на пороге появился верткий юркий паренек (шнырь отряда). Услужливо выгнув спину, он подал голову вперед, так что большие уши готовы были уловить малейшее движение губ, а смазливые глазенки жадно прилепились угодливым взглядом к всесильному хозяину этого отряда осужденных.
— Завари-ка чай, Возьми английского «Ахмад», и сделай так, чтобы свет чая был слегка вишневым.
— Будь сделано.
— Да постой не убегай. Быстрый какой! Я же не все сказал. Возьми у безногого шоколад, у косого – курево. Да кликни еще Антона. Теперь иди.
В предвкушении ароматного крепчайшего чая бледное лицо Витамина слегка порозовело. Зайка вскоре принес кружку чая и сладости на подносе, поставил его на стол перед Витамином, сам притулился на стульчике чуть поодаль. Вскоре пришёл и Антон.
— Как сказал один наш поэт: «У меня у закона дом готов всегда, кружка чая крутого – и не надо вина» - с удовольствием негромко продекламировал Витамин. - Хорошо сказано! Знаешь ли ты, Зайка, чьи это строки?... Нет? Да и я не знаю. В нашем славном воровском мире всяк делает по мере возможностей, не требуя почестей и званий. Испокон веков у нас есть, кому слагать стихи и песни, копить и толковать житейские мудрости, отшлифовывать свой незыблемые законы. Женщин мы не любим – мы их просто используем (здесь Витамин осекся: как внезапная вспышка света в памяти высветился образ великолепной Алисы) …Фу-ты, мерещится всякое! Ну, так вот, скорее всего наш бог – Сатана, хотя мы от него открещиваемся и идем в церковь ставить свечи, дабы еденный и великий Бог Савоаф призрел наши души. Но потом мы снова идем исполнять наш воровской закон, такой простой и понятный, что не надо типографий и тьму продажных юристов. Поверь, Зайка, а ты слушай Антон, мы никого не затягиваем, не привлекаем, не выискиваем.
Наоборот, мы делаем отбор, отсев из бессчетной толпы приходящих. Вот здесь, в зоне, когда человече как стекло, сортируем прибывающих и вкусивших запретной жизни. Сначала они, что по перваку в зоне, проходят прописку. Тебе повезло, что вместе шли по этапу. Я тебя приметил и взял под себя. Попади ты в обычный отряд – ох, и туго тебе пришлось бы. Прилюдно определили бы твою масть. У меня в отряде этого не делается: отряд инвалидов, здесь уродство всеобщее, многое прощается. У меня здесь другие порядки. У меня прописка – это иметь физический дефект в здоровье. В других же отрядах прописка – суровое испытание. Вот слушай, как может это делаться. Допустим, заводят базар: то, да се, чем можешь удивить, потешить, объе***льник (обвинительный приговор) твой прочитают (ты сразу его должен дать). И так дружелюбно поначалу будут обходится, по-человечьи, значит. Как тот заболтается донельзя, у него неожиданно могут спросить, например: «Че кореш, космонавтом не хотел бы ты быть?»… Скажешь «нет» ; тогда почему нет? «Неужто пздишь? Трусливая у тебя начинка получается. Кем же ты у нас в отряде будешь? Давай-ка сразу штаны сымай, мы очко твое проверим. Уж поди оно на гражданке разворочено?! Тогда заподло с нами рядом сидеть»… А тот, кто с полуслова понимает, к чему клонят, скажет, дескать, хотел как же! – да вспотел, что-то не срослось в хотелке. «А ну, попробуем узнать, почему не срослось. Залазь на третий ярус коек. (А на полу, прямо под ним, разложат шахматную доску с крупными острыми фигурами.) Прыгай плашмя, ведь у космонавтов бывают и твердые посадки». Если сдрейфишь и не спрыгнешь – место твое на шконке. Могут и по-другому расколоть. Какой-нибудь ухарь, такой весь крутой, начнет о себе полоскать: «Я, мол, да я, порву любого, и на третий ярус заподло и мне лезть». Тогда его подведут к двери, за которой стоит наш человек и держит просунутый в щель нож, лезвием к нам. Прописанту говорят: «Можешь со всего маху ударить по острию ножа, испытаешь так судьбу». Если не раздумывая жахнешь кулачищем по ножу, упреждая дают незаметный сигнал, и за дверьми успевают убрать нож. А могут и не дать сигнала, нож не уберется – тогда, представляешь, что из твоего кулака будут. И таких способов десятки. На вольнице иные соберутся стаей, кичут из себя блатных – натуральная шелуха на поверку, опустить их можно самым простым способом.
То есть ты понял, способов прописки уйма, и смысл их всех сводится к одному: узнать какая суть, закваска у прописанта, соответственно ей он и получает масть. Я вот Зайку уберег и сам дал ему масть. Шнырь – это не так уж и плохо, это всегда теплое местечко. Правда, по совместительству Зайка еще и защеканец для избранных, и для него это скорее достоинство и гарантия безопасности, он и делает это с удовольствием, пожалуй, на вольнице тоже этим бы занимался, склонен, как сейчас говорят, однозначно к нетрадиционному сексу, если сказать культурно. Зайке с его статьей, хорошеньким личиком и пухлой попкой оказаться в обычном отряде где-нибудь в зоне общего режима, так же чревато как красной девице очутиться в пьяном кабаке. Статья у тебя, Зайка, паршивая, 117-я, соучастие в групповом изнасиловании несовершеннолетней. Даже, если всего лишь остановился поглазеть, выйдя вечерком на улицу, как знакомые ребята тискают голую девчонку на лавке в кустах у подъезда дома.
Зачем ты, Зайка, подошел и разглядывал личико юной шлюшки, что в этом личике может заинтересовать? Узнать хотел из какого она класса? Но девчонка, окривевшая или от пива или от косяка, увидела склоненное твое лицо, конечно посчитала, что и ты встал в очередь за халявским удовольствием. Возможно, она испугалась, или передохнуть ей не давали – домой приковыляла пьянюшей, растрепанной, изрядно накачанной спермой. Родителям, устроившим допрос, соврала, что изнасиловали, не соображая – что и делает, что хотела того же но не так.
Назвала в числе соучастников и тебя. Так было? Так! За все надо отвечать. Тебе подфартило: к нам попал на строгач. В зоне общего режима кто сидит? Хулиганье, подонки-недомерки и недоделки, шушера короче. Там тебя определенно заклевали бы, сутками только раком и стоял бы. Из твоего очка сделали бы сборник спермы, а сколько бы членов пришлось отсосать! Или нужно было тебе кого-нибудь порезать, причем сразу при первой попытке опустить. Здесь у меня ты в цене, как валютный мальчик. И более того, поучаю тебя еще уму-разуму.
Перво-наперво запомни: продолжай внимательно читать уголовный кодекс и комментарии к нему от корки до корки – это для тебя лучшая страшилка. Никогда больше по неосознанке не попадайся. Всегда знай, чего хочешь и бойся, как страшной кары еще раз оказаться у нас. Тебе никогда не стать настоящим вором. Будешь освобождаться – никому не давай своего адреса; на вольнице найди какую-нибудь работу, чтобы хоть немного нравилась и вкалывай до седьмого пота – так мало-помалу денежки заведутся и сотрется из памяти как по собственной дурости попал в зону и где обслуживал лучших воров. Глядишь, со временем и бабенку подберешь, и детки пойдут – это лучше, чем петушиться на гражданке…
У тебя Зайка отца не было, у тебя Антон не было, и у меня не было ; это одно у нас общее … Так ребятки, сейчас подойдут двое важных дядек, так что ты, Антон, допивай чай и пока в отряд – я позову, когда понадобишься. Ты, Зайка, встретишь их и проведешь ко мне. Угощеньеце подготовь: бутылочку коньяка «Херсонес»…армянский, говоришь, есть, неси крымский – они его предпочитают; бутерброды сделай с красной икоркой, чтобы на маслице зерна лежали в один слой как алый бусинки, колбаски салями возьми и нарежь потоньше. Лимон не забудь также нарезать…
***
полностью - http://www.proza.ru/2013/08/23/217