Белые медведи
Они такие маленькие - слабенькие и маленькие, совсем крохи. Я не могу свыкнуться с мыслью, что потеряла их всех, всех до одного.
Пиала с молоком была полна ими - полупрозрачными белыми мишками, с черными точками носов. Слепые, с неразвитыми еще лапками, эти создания более походили на червей, чем на медведей, но уходящая на моих глазах жизнь даже не трогала - разрывала. Мишки тонули в молоке.
Я начала выгребать их горстями, аккуратно, чтоб не раздавить, и дула им на носики, чтоб молоко скорей уходило и они могли дышать. Когда медвежата делали первые вдохи и робко начинали шевелиться, сердце мое подпрыгивало и я принималась еще активней продувать остальных.
Я перекладывала оживших мишек с ладошки на блюдце и вновь ныряла в молоко за следующей партией. Однако молоко не желало сдаваться и просачивалось через мои пальцы слишком медленно, а в миске продолжали захлебываться полудохлые медвежата. Я стала торопиться и перемещать слабеньких мишек в блюдце прямо с остатками молока, некоторых в бессознательном еще состоянии. Я надеялась на их собсвенные организмы и спасение тех, кто еще на лежал на моей руке. Однако всё больше малышей не приходило в себя, всё меньше шансов дарила судьба утопленникам.
В пиале оставалось совсем чуть-чуть медвежат, почти только одно чистое молоко, но у меня не было времени спасти их старым способом.
В отчаянии я схватила дуршлаг в мелкую сетку и вывалила на одну его сторону мишек из блюдца, желая их просушить, а на другую - содержимое пиалы. То, что произошло далее, стало началом конца.
Вместе с остатками молока и белыми медведями, из пиалы вывалилась на дуршлаг огромная куча красной смородицы и жирный слоеный салат. Я вскрикнула. Ужасу моему не было предела. Что я наделала! Что я наделала!
Я машинально начала соскребать салат и ягоды, сперва ювелирно, миллиметр за миллиметром, боясь повредить кого-либо, потом все лихорадочней и лихорадочней, потому что секунды бежали, а медвежата задыхались под толщей отвратительного месива. Я стала разгребать кашу ладонями, постепенно свыкаясь с мыслью, что половина мишек погибнет в таких варварских раскопках, но у м еня не было выбора. Я хотела спасти хоть кого-то. Хотя бы одного.
Я копала, копала, копала и ненавидела себя за дуршлаг, смородиново-тунцовую трясину и неспособность исправить свою ошибку. Роковую ошибку.
Я иступленно искала в завалах белых медведей - и не нашла. Ни живых, ни мёртвых.
Я смотрю на эту грязь вокруг себя, на свои перепачканные майонезом руки, на развороченный дуршлаг с вывалившимися кишками, на застывший мир вокруг. Идёт дождь, я стою на коленях, и я не хочу шевелиться. Это моё перед вами искупление, возьмите меня, бедные мишки. За меня плачет природа, за меня перемалывает ваши кости время. Возьмите меня - и воскреситесь из меня.