Джек говорил тихо, его почти невозможно было услышать, поэтому Френку пришлось навалиться на стол. Он чуть не снес бокалы с пивом, но каким-то образом умудрился сохранить равновесие и вслушивался в каждое слово, что произносил Джек – это было чертовски важно.
- Если они меня не послушают, - вещал Джеки, - тогда нам придется обратиться к профсоюзам, а они-то уж вышибут всю дурь из этого мешка с дерьмом, Батерса. Конечно, сделка с ними все равно, что сделка с дьяволом, но другого пути я не вижу, - он кашлянул в руку, - по крайней мере, пока. Вчера я зашел к Саре, чтобы узнать, что она думает по этому поводу, и оказалось, все сложнее, чем я предполагал.
Она рассказала мне, что Джонни с компанией снюхался с Батерсом. Хуже того, он передал все права на «Гросмен и сыновья» в лапы подонка. Мы остались одни, Френки, и если мы не будем действовать, то они проглотят нас как аллигатор зазевавшуюся птицу.
И еще, когда я спал, я видел сон – будто дома наши были охвачены огнем, повсюду были машины с городскими пижонами. Они смотрели на пожарище и ухмылялись своими миловидными скользкими улыбками. Тьфу.
В этот момент Джек провалился в себя. Он чувствовал, как стальные прутья сдавливают его голову, пульс учащается и становится трудно дышать. Мотылек спалил крылья, подлетев слишком близко к керосиновой лампе. Капли с прохудившегося потолка настойчиво выбивали мелодию из далекого детства – ту, что мать напевала ему в детстве – как давно это было. Он почти забыл.
Вокруг было много людей, но очертания лиц были одинаковыми – толпа обступала его, что-то ревела, хихикала. На минуту замешкавшись, Джек выпрыгнул из-за стола и заорал в своей непривычной манере – Ну давайте ублюдки, подходите по одному или все скопом, я вас на ремни порежу!
Повисло напряженное молчание. Все, кто был в баре, воззрились на безумца. Френк был с ними. Джек с горечью во взгляде посмотрел на своего друга, сплюнул на пол, развернулся и вышел под дождь. Эту ночь он проведет с Сарой, она не из них, она сама по себе. Так было всегда.