Я просто мальчик. На голове моей рыжий чубчик. Тот, который чубарики. Я хожу по обочине и собираю хабарики. А в доме, над которым чуть ближе к вечеру всегда сгущаются тучи, у меня из родных только собака, да и та дворовой породы. Когда я был маленький, я просил чтобы купили таксу, а они не купили. Денег, говорят, нет. Зато пьют, уроды.
Пьют, суки, горькую. И мать, и отец, и бабка. С утра, пока они с похмелюги глаза таращат, я убегаю, взяв удочки, на рыбалку. Хлебные мякиши, скатанные в шарик; пара оловянных мормышек; черви. Красные, из-под навоза. На них берет лучше. Эх, достать бы где купороса... Дядька один говорил на голубого червя хорошо идет красноперка. Сижу, иногда до самого вечера, и слушаю, как звенит комарье и ходит в траве перепелка.
Позавчера нашел почти целую штуку мальборо. Были еще три примы, сломанный беломор и ту сто тридцать четыре. Иногда мне кажется, что небо - оно стеклянное. А люди под ним словно вылеплены из глины. После дождя, под недавно упавшей ивой, можно втягивать дым, выпуская обратно кольца. Держать чинарик в рогульке из веточки, пока не обожжет губы. Временами хочется подойти к матери и сказать: - успокойся. Ну, пожалуйста, успокойся. Уткнуться носом в ее колени, и так, чтобы сразу, с небес колокольца. Раньше мама была красивой.
Вообще-то, самое правильное, перетерпеть - они могут угореть в перетопленной хате, а могут отравиться палёнкой. Всякое может произойти, всякое может случиться. Светка вот, правда… Это моя сестренка. А в интернате, в Черешенках, нормальные воспиталки. И кормят, неплохо. Так говорил Димка. Я одну видел – худая, как палка, но улыбается не противно.
Поэтому, пока собираю чинарики. Иногда попадаются фантики от бабл гама. За фольгу от двух пачек можно выручить папиросу. Вырасту - обязательно возьму с собой Димку. Уедем в Североморск. Там станем матросами. А потом, рванем в кругосветку. На паруснике, конечно.
А Светку не буду брать. Ну ее, эту зануду Светку.