Глава 7
«Патриарх» снова не заметил, как по-стариковски задремал... В последнее время с ним происходят странные вещи. Старик приподнял чугунную голову с кожаного валика, заменяющего подушку, и непонимающе огляделся вокруг.
- Где я? - как попал в свою комнату и что делал здесь, он не помнил.
Зато хорошо запомнил сон, основанный на пережитых событиях, случившихся, когда он служил в Советской армии. Страшно подумать, сколько лет назад...
- Больше полувека прошло, - подумал он и перевернулся на другой бок, - а кажется, как вчера...
Для стариков прошлое и настоящее всегда перемешивается. То, что случилось вчера, они не помнят или не хотят помнить. А какая-нибудь мелочь из их юности близка и желанна, как красивая девушка. Случается подобный казус из-за отсутствия у стариков будущего...
- Сегодня же банный день... - скорее догадался, чем вспомнил «Патриарх». - Вот «балда», совсем забыл.
После получения направления движения, его деятельная натура заставила встать с постели и двинутся в санитарный блок. Благо он располагался рядом. Система помывки населения, придуманная когда-то «Инженером», была гениальна, как всё простое.
- Придумал же он такое! - искренне восхитился старик.
В условиях тотальной нехватки воды раз в неделю все члены «Общины» проходили через специальную камеру. Охлаждённый до нужной температуры пар, подавался туда через несколько форсунок. «Патриарх» зашёл в тесную раздевалку.
- Здравствуйте! - сказал он, натужно переступив порог.
Перед ним готовились к важной гигиенической процедуре несколько мужчин. Они вежливо поздоровались с аксакалом и предложили пропустить его вперёд.
- Нет, что вы, - возмущённо отказался он. - Вам надо быстрее возвращаться на рабочие места... Тем более, пока я разденусь.
Мужчины, из бригады «Шахтёра», быстро скинули свои комбинезоны и по очереди прошли в камеру. «Патриарх» медленно снял свой и бросил его в окошко приёмника. Стоять совершенно голым в неуютной раздевалке было, прямо скажем не комфортно. К тому же зашла новая группа мывшихся по очереди мужчин. Послышались специфические шутки:
- Хорошо, что мы сделали раздельную баню!
Женщины мылись два раза в неделю, по определённым дням. Он с удовольствием услышал звук открывающейся выходной двери камеры, и мельком взглянув на поменявшуюся табличку:
- «Свободно» и открыл входную дверь.
Как только она закрылась, на «Патриарха» со всех сторон ударили тёплые струи водяного пара. Они мигом обдали его тело обволакивающим теплом и начали скатываться вниз мелкими каплями.
- Хорошо, - он не сдержал радостного возгласа, - ах, как хорошо!
Время процедуры строго лимитировалось. Не дав, как следует понежиться, струи подло иссякли. Он открыл выходную дверь камеры и шагнул в просторную комнату, где командовал строгий «Завхоз».
- С лёгким паром! - пожилой мужчина, худой, с белой до прозрачности кожей, улыбнулся «Патриарху».
В комнате освещалась только та часть, где были сложены аккуратными горками обработанные комплекты формы. Поэтому улыбка вышла немного страшноватой, впрочем, все знали, что за напускной строгостью «Завхоза» скрывалось доброе сердце.
- Рад тебя видеть! - сказал он.
- Я тоже.
- Перископ поднимали?
- Нет, пока.
- Подумать только, - покачал лысой головой «Завхоз», - за тридцать лет никаких вестей с верха!
- Когда-нибудь, дождёмся… - пообещал давний товарищ.
Только трём людям в «Убежище» позволялось обращаться к «Патриарху» на ты. Всего четверо мужчин дожили до нынешних времён с самого первого «Дня». За нехитрым разговором двух старых знакомых скрывались долгие года и тяжёлые будни, пережитые вместе.
- Видимо я больше никогда не надену нормальное бельё… - неожиданно пожаловался «Патриарх», получая обработанный антисептиком комбинезон.
Последнее хлопковое нижнее бельё истлело лет двадцать назад.
- Откуда под землёй взяться ткани? - огорчился «Завхоз».
- Не обращай внимания на мою болтовню… - буркнул он.
На каждого члена «Общины» сразу шилось два кожаных комплекта. Пока один носился, другой ремонтировался и обрабатывался. «Патриарх» с трудом напялил ссохшийся комбинезон и сказал:
- Устал...
- Не придуривайся! - нарочито бодро поддержал его друг.
- Пойду, отдохну, что-то слабею.
- Береги себя, - встревожился «Завхоз». - Как мы без тебя?
- Да уж как-то проживёте...
Пока старики разговаривали, помылась последняя на сегодня партия мужчин. Они могли уже никуда не торопиться и поэтому немного расслабились. Тоже вели ленивые разговоры на разные темы. Вдруг «Завхоз» сказал:
- А я сегодня ночью вспомнил Женьку Полякову.
- Чего это ты? - поинтересовался «Патриарх». - Это которая на заводе в бухгалтерии работала?
- Точно! - подтвердил он догадку. - Любил я её, а она замуж за другого вышла…
- Да ну! - изумился собеседник. - Не помню подобного!
- А я тридцать лет забыть не могу…
- Кто же опередил такого орла? - иронично усмехнулся «Патриарх».
- Он на заводе недолго работал, энергетиком.
- Чернявый такой?.. Соколов?
- Да нет, как раз блондин… - нахмурил лоб «Завхоз». - Фамилия у него ещё какая-то морская.
- Кораблёв, что ли, или Капитанов?
- Нет, но морская точно!
Тут к их разговору начал подключаться народ. Хотя большинство из них родилось уже в «Убежище», но они принялись добросовестно вспоминать забытые фамилии.
- Штормов? - сказал один.
- Штилёв? - предположил другой посетитель бани.
- Нет!
- Ураганов? Кораллов?
- Нет! Всё не то!
Тут всех охватил охотничий азарт. «Патриарх» и чистые шахтёры начали наперебой предлагать свои варианты, словно от этой фамилии давно умершего человека зависело их будущее:
- Боцманов? Рындов. Склянкин. Якорев? Компасов? Секстанов? Плотиков? Камбузов? Твиндеков? Переборкин? Палубов? Трюмов.
- Да нет, всё не то! - огорчался Завхоз. - Не то!
- Может Шлюпкин?
- Жилет-спасательнов? - пошутил кто-то.
- Нашёл время шутить! - шикнули на него.
Мужчины сбились в плотную кучу, из самой глубины которой время от времени вылетали самые невероятные морские фамилии:
- Чайкин? Альбатросов? Девятивалов? Пиратов? Абордажев? Горизонтов? Тельняшкин. Матросов.
- Нет!
- Русалкин?
- Сам ты русалкин!
«Патриарх» больше не мог участвовать в этом безнадёжном деле. Он встал, попрощался и двинулся на выход. Неожиданно ему в спину упёрся радостный крик «Завхоза»:
- Гальюнов была его фамилия!.. Борька Гальюнов!
За криком последовал всеобщий восторженный вопль. «Патриарх» оглянулся и, оглядев сияющие радостью лица, сказал:
- Тогда не переживай, что она выбрала не тебя.
- Почему?
- Она сама себя наказала, - улыбнулся он. - Евгения Гальюнова звучит гордо!
«Патриарх» кивнул на прощание и вышел из санитарного блока. Тело после помывки явно взбодрилось и ему даже хватило сил немного почитать старый дневник.
Ожидание
Старшина роты, где служил Сотников, старший прапорщик Канюк отличался противным въедливым характером. Особенно стал придираться к солдатам после несчастного случая, случившегося накануне.
- А мне начхать на начфина! - возмущался он, придя в штаб части за законной зарплатой. - Гони два рублю!.. То есть марку.
Советские офицеры и прапорщики, служившие в ГДР, получали двойной оклад. Один в марках по месту службы, второй в Союзе шёл на сберегательную книжку.
- Все берут! - уговаривал его военный бухгалтер взять в счёт зарплаты два лотерейных билета. - Это приказ командира!
- Нет!
- Лотерея ДОСААФ! «Волгу» можешь выиграть! Бери билеты!
- А я не возьму! Не имеете права!.. У меня пятеро детей! На эти деньги пятнадцать буханок хлеба куплю!
- Вы жмот, товарищ прапорщик!
- Старший. Товарищ старший прапорщик!
- Берите лотерейные билеты и идите отсюда, товарищ старший прапорщик!
- Я вам самым русским языком говорю не возьму! Начфин мне не указ! Пойду к командиру батальона! - пригрозил он сурово.
- Да хоть к министру обороны СССР…
Через полчаса довольный старшина роты, отец многодетного семейства, положил на стол вредного кассира части драгоценную записку:
- «Кассе. Старшему прапорщику Канюку продать один билет. В виде
исключения. Майор Бухан. Роспись. Число»
Сияющий старшина получил лотерейный билет и сдачу мелкими пфеннигами. Остальные офицеры и прапорщики в очереди молча брали по два лотерейных билета.
- Потому что дураки! - злорадствовал Канюк.
Через пару недель в Москве провели тираж. Проверяя таблицу, он чуть не задохнулся:
- «Волга»! А номер… на одну цифру не бьёт! У меня последнее число восемь. А у «Волги» девять. Тот самый! Сам… дурак… отдал…
Небывалый выигрыш достался его соседу по дому, сопливому
лейтенанту-холостяку Жирному. Именно он купил билет, в нагрузку к
двум.
- От «Волги» отказался! - мимо белоснежной красавицы Канюк проходил со стоном.
Старшина неделю пил. Чуть не вылетел со службы. Комбат пожалел, во второй раз. Канюк злость срывал на безмолвных бойцах, придираясь по каждому поводу.
- Так я же буду в форме регулировщика! - выдал последний козырь Сашка, прекрасно знающий особенности старшего прапорщика. - Не заставит же он меня раздеваться перед выездом на трассу?!
- Только в случае чего я тут не причём… - напомнил осторожный кладовщик.
Другие на прибыльных местах не оказываются, и Сотников клятвенно заверил земляка, что происхождение лишних комплектов белья навсегда останется тайной.
- Die Liebe - любовь! - повторял он пока бежал обратно в казарму. - Das Land - страна.
Рота строилась для похода в столовую. Сашка едва успел сунуть свёрток с добычей в прикроватную тумбочку и занял место в строю. Рядом оказался Витя Пьяных, родившийся на Урале.
- В бою последней пулей поделись… - пошутил уралец. - Да не с другом, а с врагом!
- Ты чего? - удивился он.
- Есть хочется… - признался Витя. - Что сегодня дадут?
На обед был салат из солёных помидор. Борщ на мясном бульоне и каша гречневая. Мясо отварное порционное из ста пятидесяти граммов положенных в сутки советскому солдату. Компот, хлеб. Всё согласно нормы суточного довольствия военнослужащих СА.
- Воруют черти! - огорчился Сотников, когда получил порцию.
Помидорный салат превратился в чудесных руках фокусников из продовольственного склада в половинку засохшего зелёного плода. Бульоном не пахло, как и мясом. Каша, правда, была.
- Хорошо, но мало! - отвалился от стола непривередливый Пьяных.
После обеда «старики» стали добрее, хотя послеобеденное время отводилось на чистку оружия, можно было отдохнуть на законных основаниях. «Духи» и «черпаки» вытащили в коридор табуретки. Получили в ротной «оружейке» личные автоматы и сидя в казарменных тапочках и белье, делали вид, что полируют железо.
- Das Bett - постель! - Сотников одним глазом изучал немецкий.
Ему хотелось спать, но отдыхать могли только, те, кто заступал в суточный наряд.
- Иди тут! - позвал его Бабаханов, указав рукой около себя.
Он был ненастоящий «дембель», но «дух» решил не залупаться и нарочито медленно подошёл.
- Ты понял, как моей охота домой, - начал ныть таджик, - какой наш красивый кишлак!
- А я здесь причём?! - удивился он.
После десяти минут причитаний азиат попросил набить ему на лопатке профиль родной республики. Сашка занимался татуировкой, в армии иногда набивал тату сослуживцам.
- Нет вопросов, но знать бы как она выглядит. - Сотников попросил притащить карту, откуда мог перерисовать границу.
Бабаханов радостно согласился и через полчаса притащил карту, которая висела в штабе.
- Со всеми «секретными» объектами и прочими атрибутами! - опешил Саня.
Карта напоминала свёрнутый ковёр. Даже на настенной карте республика была меньше требуемого размера. Он перерисовал её на кальку, увеличив по клеточкам. Затем перенёс на смуглую от рождения кожу южного человека.
- Das Leben - жизнь, die Sonne - солнце! - зубрил Сотников, пробивая контур в первый раз.
Осмелев, он отправил клиента смыть кровь и остатки краски с кожи, заодно посмотреть на промежуточный результат. Бабаханов весело убежал, тут до Сашки дошло, что при перерисовке он перевернул бумагу, получилось зеркальное отображение границ.
- Ну, всё, попал! - опечалился боец. - Сейчас вони не оберёшься. Другие «дембеля» мне за халтуру точно надают по шее…
К его удивлению таджик прибежал довольный, попросил немного подправить выступ на карте, закруглить другой.
- Слепой он что ли? - слегка удивился он.
Через время до Сотникова дошло, что как должен выглядеть профиль республики никто не знал, а аскер мог увидеть его только в зеркало.
- Единственном месте, где очертания Таджикистана отражаются перевёрнутыми и выглядят правильно! - вздохнул облегчённо художник.
Только он закончил, раздалась команда строиться регулировщикам. Сашка быстро получил в ротной каптёрке комплект формы и мучился над вопросом скрытного надевания под неё трёх комплектов белья.
- А ну пошли все на уборку снега возле казармы! - к его счастью в роте прибыл грозный старшина, чтобы отправить на маршрут регулировщиков. - Возьмите грабли и метите!
Он выгнал на мороз всех праздно шатающихся воинов.
- Я дважды не повторяю! Ясно? Дважды не повторяю!
Чёрная форма включала глухую дерматиновую куртку и тесные потёртые штаны. Дополнял ансамбль белый шлем, без утепления и специальная светлая сбруя с отражателями света на ремне.
- Хорошо, что никого в кубрике нет… - Сотников снял пару нательного белья и поверх надел свежий комплект.
Перед отъездом старшина роты неободрительно глянул на рядового, но не стал придираться к его внешнему виду.
- Смотрите там у меня! - напутствовал регулировщиков старший прапорщик. - Нужно делать не как лучше, а как положено.
Развозил их по точкам командир взвода лейтенант Жирный. Десяток неуклюжих бойцов забрались в хлипкий кузов прожорливого «Урала», командир сел в тёплую кабину.
- А можно я встану первым? - успел спросить его хитрый Левин.
Он надеялся, что меньше времени проведёт на холоде. Машина, идущая впереди основной колонны, должна была побросать их на перекрёстках маленьких немецких городков.
- Можно Машку за ляжку! - парировал комвзвода. - Кто за кем договаривайтесь сами… Мне наплевать.
Лейтенант после получения «Волги» женился на молоденькой девушке Марии, привёз её в гарнизон. Они легли на кровать в отдельном домике для женатых офицеров, вдруг она рассмеялась. Муж удивлённо спросил:
- Что случилось?
- Да закрою глаза, - ответила Маша, - дура-дурой, открою жена офицера!
Поутру, после брачной ночи, он вышел в ванную, а молодая жена занялась модной аэробикой. Когда она пыталась, нагнувшись достать кончиками холёных пальцев носки ног, из ванной появился молодожён и, видя согнутое в поклоне тело, заметил:
- Ну что ты, дорогая, это лишнее! Вполне достаточно, если ты будешь просто говорить мне каждое утро: «Здравия желаю, товарищ гвардии лейтенант!»
Бойцы пока ехали до первой точки обсудили личную жизнь Жирного, трясясь на неудобных деревянных скамейках, стоящих вдоль брезентовых бортов.
- Der Tag - день, die Frau - женщина. - Александр несколько раз повторил новые слова из словаря.
- Женщина! - повторил рядом Пьяных и чуть не подавился слюной.
- Тебе о женщине ещё два года только мечтать! - зло пошутил считавшийся ловеласом Левин. - Да и на «гражданке» будут проблемы…
Он вышел на первой точке регулировки. Сотников встал последним, чтобы было больше времени для продажи белья.
- Der Preis? - спросил его круглый мужик, когда он первым делом зашёл в булочную на углу.
- Цену спрашивает… - понял Александр и суетливо загнал хрустящее бельё за немыслимые сто марок.
Высокие договаривающиеся стороны оказались довольны сделкой. Пекарь получил удобную рабочую форму, солдат освобождения от давящего долга.
- Половина Ваньке, - он быстро подсчитал барыши, - тридцать марок «Литве», а двадцать можно проесть...
Сотников набрал разных сдобных булочек и заточил сладости в мгновение ока. Потом вышел на продуваемый всеми ветрами мира перекрёсток и следующие несколько часов терпеливо ждал потерявшуюся колонну.
- Зато ненасытный Литовченко будет доволен! - поначалу радовался он.
Однако вскоре его настроение испортилось. Время тянулось невыносимо медленно. Саня замерзал и терял последние крупицы чувствительности.
- Как же мне надоела эта железяка. - Сотников негнущимися пальцами поправил ремень автомата АКС-74. - Одного комплекта белья мало…
Металл надоевшего автомата жёг, как раскалённый через задубевшую куртку. Под носом предательски незаметно рос сталактит...
- Das Eis - лёд! - в памяти всплыло насмешливое немецкое слово.
Перчатки зимние двупалые он непредусмотрительно оставил в ротной каптёрке. Оружие упорно сползало с покрытого инеем чёрного погона на плече, словно хотело упасть от усталости вниз.
- Где ж вы лазите, паразиты, - регулировщик пытался не думать о потерявших чувствительность пальцах ног. - Терпения больше нет...
За следующий час бесполезного топтания на месте Сашка закоченел окончательно и бесповоротно. Примерно так застывает изнутри, без мужской любви и внимания, одинокая тридцатилетняя женщина, напрасно ожидающая суженого.
- Тоже мне Европа! - сказал он вслух, одновременно вытирая рукой обильную мокроту под вислым носом.
Бесчувственно переступая обутыми на тонкую портянку сапогами, солдат всем напряжённым, звенящим нутром ощущал нестерпимый холод и дикий голод.
- Холодина, как в Сибири... - добавил он, звонко стуча зубами.
Во враждебной солдату неразлучной паре, безраздельно главенствовал, обнаглевший от свободы и безнаказанности, лихой мороз. Леденящий нахал быстро и обстоятельно пробрался через непрочную защиту куцей куртки, и задубевших до ломкого хруста кирзовых сапог.
- Эх, говорила мне мать - учись сынок! - от отчаянья и злости Сотников подал ногой приличный кусок льда, вольготно валявшийся на обледенелой дороге.
От неловких телодвижений теплее не стало. Внутренний холод давно проявился на широкоскулом лице невольного носителя синим, с родственными оттенками, невесёлым цветом.
- Был бы студентом, сидел бы в тёплой аудитории... - ругал он себя. - Дурак!
Задача регулировщика заключалась в том, чтобы в момент прохода основной колонны светящимся жезлом показать нужное направление.
- «Старики» не захотели мёрзнуть, вот и засунули нас... Стану старослужащим, тоже зимой хрен стоять буду. - Саня помечтал о светлом будущем.
Обычно процесс занимал не более часа, но явно что-то случилось.
- Точно, Аскеров, чёрт нерусский сломался! - ворохнул заиндевевшим мозгом Сотников. - Колонна ждёт, пока машину отремонтируют, боятся потерять горячего «абрека»...
Рафик Аскеров, механик-водитель первого отделения, азербайджанец по национальности, отличался редкостным разгильдяйством.
- Как «бэтээр» готовить к поездке, так он спит, а как выезжать на учения ломается… - обоснованно злился он. - Когда попаду в часть, тепло поговорю с ним по душам!
Заботы
Григорьев повёл Сотникова на противоположный край «Убежища». Массивные двери, ведущие в объёмное помещение, оказались открытыми. Внутри навалом лежали пустые пластиковые ёмкости. Полные бутыли с водой, плотно стояли на деревянных поддонах, готовые к отправке в магазины.
- Такое впечатление, что совсем недавно здесь ещё работали… - заметил Сотников. - Кажется, работники только ушли отсюда.
- Вы правы, - подтвердил Иван Петрович. - В жилых секторах я встретил женщину, которая работала на линии по разливу воды. Думаю, нам вдвойне повезло, и она сможет в случае чего разлить очищенную воду.
- В каком это случае?
- Ну, мало ли…
- Перестаньте нагнетать, - возмутился Александр Николаевич. - Всё хорошо, через пару дней выйдем на поверхность. Максимум через неделю…
Григорьев недоверчиво покачал лысеющей головой, но промолчал. Они, молча, стояли рядом в коридоре, соединяющем все сектора «Убежища». Каждый из них думал о своём.
- Если бы через неделю… - засомневался в душе Григорьев. - Пару месяцев точно здесь проторчим, а там ещё не понятно, как получится!
- Как теперь мы жить будем, - подумал Александр Николаевич. - Катеньке скоро рожать. Егор её не принимает, будет обижаться. А как иначе?.. Появится малыш, заботы, особенно в нынешней ситуации…
Невесёлые мысли двоих исследователей синхронно сошлись на мрачных перспективах туманного будущего.
- Ладно, - оживился Сотников. - Подведём предварительные итоги.
- Давайте подведём.
- Что мы имеем? - сам себя спросил бывший бизнесмен. - Надёжное «Убежище», со всем необходимым для жизни, предусмотренное на спасение тысячи человек. А у нас примерно сто. Это раз!
Сотников начал энергично загибать пальцы. Иван Петрович пожимал плечами, то ли соглашаясь с доводами, то ли нет.
- Во-вторых, у нас в наличии несколько помещений, общей площадью, как стандартное футбольное поле. Есть где с комфортом разместиться.
- Причём есть три входа-выхода из «Убежища»! - вставил Григорьев. - Если какие-то будут завалены, мы всё равно сможем выйти на поверхность.
- Точно, - подтвердил его собеседник. - Долго эта катавасия не продлиться не может. Скоро подойдут наши и всё закончиться. Это три! - жизнерадостно заключил Александр Николаевич.
Он почти никогда не терял присущего ему оптимизма, а после увиденного оборудования «Убежища» и вовсе обрадовался.
- Можно жить, - он хлопнул провожатого по спине, - спасибо за работу!
- Кхе, кхе! - закашлялся Иван Петрович от похлопывания.
Они оба синхронно рассмеялись и тёмные мысли о ближайшем будущем начали понемногу рассеиваться. Сотников вернулся в комнату и записал:
Дневник. День третий.
Рано утром внезапно отрубилось электричество. Как странно устроен человек. Вещи, которые приносят бытовые удобства и удовольствия, как правило, не замечаются.
- Они начинают цениться нами, только когда полностью заканчиваются, - мрачно сказал Григорьев и как всегда был прав.
Большинство людей в «Убежище» бодрствовало, когда световые лампы разом потухли. Слава Богу, паники не было. Остались светить редкие лампы дежурного освещения. Как оказалось, они запитаны от допотопного генератора и блока аккумуляторов.
- Страшно даже представить, как испугались бы дети, если бы привычный мир разом погрузился в кромешную темноту… - заметил я.
- Скоро узнаем. - Иван Петрович привычно бурчал.
Совместно с ним и капитаном Жировым, оказавшимся приличным инженером, примерно через час мы смогли запустить старенький дизель-генератор.
- Шуму и вонизма от его работы много… - сказал бывший капитан.
- Зато теперь наши люди со светом.
- Меня волнует только один вопрос, - спросил я взволнованно, - насколько же времени хватит припасённой Иваном Петровичем солярки?
Мне никто не ответил. Мы занимались повседневными делами и стараемся не думать о том, когда сможем выйти не поверхность. Оттуда отчётливо доносится, даже через приличную толщу земли и бетона, непрерывный гул, словно наверху происходит гигантское сражение.
- Наверняка от города остались сплошные развалины. - Катя с опаской посмотрела наверх.
- Ну и пусть! - твёрдо уточнил Григорьев. - Главное, чтобы наши войска, совместно с европейскими союзниками остановили кровавое безумие.
- То, что мы недавно пережили, не укладывается в голову.
- Человечество просто сошло с ума!
У нас был мощный радиоприёмник, и мы постоянно слушали новости от немногочисленных оставшихся в эфире радиостанций.
- Как можно объяснить, почему казавшаяся такой солидной и вечной цивилизация потребления, - мучился Иван Петрович, - моментально превратилась в первобытнообщинный строй.
События, детонированные природными катаклизмами, мигом вышли из-под контроля. Хвалёные правительства ведущих стран позорно отступили под лавиной возникших проблем. Миллионы погибших от воздействия цунами и землетрясений, сменились десятками миллионов умерших от голода.
- Обе Америки и Африка погибли… - сказал он однажды.
Сотни миллионов человек, население самых густонаселённых стран мира, в поисках спасения двинулись на Европу. Большинство стран мира были просто сметены толпами новых варваров.
продолжение http://proza.ru/2011/04/26/414