Время обесцвечено.
Погода изменилась слишком круто, что бы Валентин не почувствовал боли в колене, которое выбил два года назад. Утром жарило солнце, но днем температура опустилась с 25 до 10. Да еще этот дождь, похожий на сочащуюся с неба слизь. Медленный дождь. Подходящее название.
Как бы там ни было, он решил не отменять прогулки но, пройдя двор, понял, что это не такая уж хорошая идея. Гулять по вечерам вошло в привычку, а избавиться от нее, это все равно, что прыгнуть выше головы. Невозможно, да и бессмысленно. Валентин огляделся, пытаясь отыскать хоть какое-нибудь сухое местечко. По крайней мере, можно присесть и выкурить свои обычные три сигареты.
Рядом с лавочкой, под деревом черемухи, он обнаружил аккуратно уложенный картон. Казалось, что его припасли для того, что бы погрузить на крышу машины и увезти на дачу. Слишком ровно лежала здесь эта бумага. Подойдя, Валентин вытащил лист из середины стопки и положил его наверх. Дождь сделал свое дело, но этот лист был сух.
Он присел. Стопка немного уменьшилась. Очень удобно! Тем более это дерево… Оно только-только перестало цвести, но аромат цветов все еще парил во влажном, прозрачном воздухе, поднимаясь с опавших на землю лепестков.
Вытянув ноги, он закурил.
Валентин не заметил, как выкурил сигарету. С ним такое часто случалось. И виной тому не была природная задумчивость, или размышления о деле, которое нужно срочно закончить. Ничего подобного. Все это ждало дома, а на улице он попросту погружался в темноту, где играла особо любимая музыка, и мыслям не было место.
Никаких образов перед глазами.
Он закурил еще одну сигарету.
Вокруг стремительно темнело, но в окнах домов свет не зажигался: были сумерки, а значит, время электричества еще не наступило.
Валентин хотел было закрыть глаза, но тут увидел девушку, которая вывернула из-за угла соседней пятиэтажки. В густеющем воздухе она была похожа на мираж из ветра и пыли, но она была самой настоящей. Обычная прохожая, спешащая домой, в уютную маленькую квартирку. За ней, отставая примерно на шаг, почти бежал ребенок. Кто это был, мальчик или девочка, разобрать не удалось. Впрочем, в этом не было необходимости - они привлекли его внимание лишь на несколько секунд.
Закрыв глаза, он откинулся на спину и теперь лежал на картоне.
- Я когда-то пролетела, не заметила весны, вдаль тогда я не глядела, говорила, вот и ты… - Послышался голос. Пришлось подняться и открыть глаза. Девушка, направлялась прямо к нему.
«Может, ей то - же приглянулся этот картон?» – Усмехнулся про себя Валентин.
- Вам нравится тут сидеть? – спросила девушка, когда подошла ближе. Из-за ее ног выглянул мальчик лет шести. Только тогда Валентин заметил ее ножки: их красота была нарочно подчеркнута короткой черной юбкой.
- Я никогда не задумывался об этом, – ответил он, пытаясь разглядеть ее лицо. Но, то ли что-то случилось со зрением, то ли тьма начинала сгущаться, но рассмотреть ее не удавалось.– Дело в том, что вечером я всегда прогуливаюсь. Но сегодня разболелась нога и, - он обвел рукой кучу бумаги, - отыскал самое подходящее для сидения местечко.
- Воздух необходим вам для сна? – Поинтересовалась она.
Валентин рассмеялся.
- В общем, да. Обычно, мне достаточно открытого окна, но сейчас прохладно, а я живу не один. Плюс свежий воздух хорошо отвлекает от писательской работы. – Это была чистая правда.
- Я видела кольцо на вашем безымянном пальце. – Проговорила она так, будто для нее это не было секретом никогда раньше. Валентин хмыкнул. «Видела? Я твоего лица не могу рассмотреть, а ты говоришь про кольцо». Тут до него дошло: он ведь курил, затягиваясь через каждые несколько секунд. А свет от уголька вполне мог отразиться на ровной поверхности обручального кольца.
- Можно я присяду рядом? – Девушка слегка наклонилась, и изгибы ее лица вдруг показались Валентину знакомыми. Он вздрогнул, а по спине проскочил мимолетный холодок. – Меня зовут Марина.
- Конечно можно. – Валентин хотел подняться, но передумал. – Очень приятно, – проговорил он и услышал чуточку холода в своем голосе, – Валентин.
- Как святого. – Усмехнулась она и присела, подогнув под себя левую ногу.
- А что это за человечек? – спросил Валентин, указывая на мальчика, который все еще стоял поодаль.
- Это мой сын. – Ответила Марина. И улыбнулась. Тогда он сумел, наконец, рассмотреть ее: идеальное личико. Каждая линия была ему знакома, и от этой узнаваемости стало не по себе.
- Ваш сын? – Переспросил Валентин, когда суть ее ответа дошла до него полностью. Он еще раз взглянул на девушку, теперь более пристально: на вид ей было не больше восемнадцати, хотя он мог и ошибаться. – Ваш сын?
- Да. Его зовут Вова. – Промурлыкала она в ответ.
- Может, он сядет? – Валентин не мог оторвать глаз от ее белой кожи, от ее черных, гнутых бровей. От ее глаз, в которых отражались блики света, что уже начали зажигать в квартирах жильцы. Ее губы…
- Не-а. – Ответила Марина и пожала плечами. От ее движения слабый, но ощутимый ветерок коснулся его щеки. Такой ветерок обычно бывает после короткого поцелуя перед сном. – Он не любит сидеть. Вообще он не мальчик, а заводной моторчик. – Она хохотнула.
Они некоторое время молчали, и молчание это не казалось тягучим, как карамель в испорченной конфете. Наоборот, возникшая пауза была сладким мигом, который, как всегда незаметно закончился.
- Вы вышли прогуляться с сыном? – Он закурил очередную сигарету.
- Вы много курите, – заметила она, – от сигарет умер мой отец, когда мне было четыре года.
Валентин закашлялся. Что-то промелькнуло в голове после ее фразы. Что-то из прошлого.… И вновь она показалась ему знакомой. И ребенок.… Где-то он его встречал.
- А вы живете неподалеку? – Поинтересовался Валентин и добавил: - Я вас никогда раньше тут не видел.
- Это не удивительно. – После короткого молчания сказала Марина.
- Да?
Она кивнула.
- С вашими-то прогулками! – Теперь Марина смеялась, и этот смех не понравился Валентину. Слишком холодным он был.
- Я много работаю, – мрачно заметил он, – меня, да и всех остальных такой ритм вполне устраивает. Кроме того, я позволяю себе выходные. После того, как заканчиваю работу над романом. Этого времени достаточно, что бы оторваться от всей души…
- Понимаю. – Марина вздохнула и взглянула на сына. – Вова? Наверное, нам пора идти домой?
- Нет мам. – Сказал мальчик. Его голос был грубым и низким: Валентин ожидал увидеть лицо старика. Но это было обычное пухленькое детское личико. – Ты сказала, что нам нужно обязательно прийти сюда. Мне тут нравится. Тут хороший ветер.
- Так что вы делаете здесь, да еще и с ребенком? Ведь уже и в самом деле почти ночь! У вас тут родственники?
- У меня вообще родственников нет, – отозвалась она. – Так уж получилось, что мое детство кончилось, не успев начаться, – она смахнула каштановую прядь со лба. – Ничего не поделаешь, очередная плаксивая история, ни капельки не похожая на правду, если слушать всю эту ерунду от кого-то.
Валентин затаил дыхание. Что-то было не так. Совсем не так!
- Знаете, когда мне исполнилось восемнадцать, я родила Вовку. Да, именно в восемнадцать. До этого я встречалась с парнем, его звали Федор, - и это имя показалось ему знакомым. Знакомым настолько, что не мудрено было его забыть. - Мне кажется, - она задумчиво подняла глаза к черному небу, на котором не было не единого облачка, но и звезды казались расплывчатыми, с мутным светом внутри. – Я любила его. И именно поэтому родила ему сына. Конечно, я ошиблась в предположениях, что ребенком я смогу привязать его к себе еще сильнее. Но вот что я вам скажу: ни одни веревки не удержат нормального мужчину, если он захочет уйти на самом деле. – Она дернула носом.- Вам ли этого не знать! – Марина вдруг повысила голос. – Вы же это прекрасно знаете, и для чего я рассказываю вам об этом, не пойму! А ведь все случилось из-за вас!!! – Последнюю фразу она прокричала Валентину в лицо.
У него глаза полезли на лоб от такого заявления. Шок вызвало глубокое, дремучее непонимание.
- И не делайте такого лица! Да! Все пошло к черту именно из-за вас! Когда мы встретились с Федором, я прекрасно понимала, что могу его полюбить – и полюбила! Он тоже. По крайней мере, он так говорил. Но вы подбросили мне мысли о том, что Федя трахается с кем попало. Я бы смогла все это перебороть, смогла бы справиться и забыть! А потом… - Она заплакала. Беззвучно, но уголек сигареты отчетливо показал ее слезы. - А потом вы внушили мне идею о ребенке! И когда мы легли в постель, я хотела рассказать ему что хочу забеременеть. Я хотела услышать его ответ! Его честный ответ! Но вы заставили меня все сделать втихую, за что я и поплатилась!!
Она закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Ее тонкое, красивое тело затряслось, будто через него пропускали неопасные, но не приятные разряды тока.
Валентина охватила паника. Вдруг он начал бояться эту девушку.
- Мне пора. – Тихо проговорил он и, поднявшись, направился к дому. Свет в окне кухни, такой уютный, такой необходимый сейчас горел перед глазами как фонарь на мертвой, заросшей бурьяном дороге. «Лера, Лера!» - Имя жены пульсировало в голове в унисон биению сердца. Казалось, что только она может помочь. Ему нужно было срочно увидеть ее лицо. Незамедлительно.
- Надеюсь, ваше колено никогда не заживет! – Крикнула ему в след девушка.
В подъезд он уже вбежал. С бешеной скоростью он поднялся на четвертый этаж и влетел в квартиру.
- Ты вернулся, дорогой? – Спросила Валерия из кухни. Она сидела за столом и, облокотившись на стол, что-то читала.
Валентин выдохнул, освобождая легкие от зажатого в них воздуха. Стало легче. Образ Марины, ее слова, старческий голос мальчика стали угасать в памяти.
Когда он вошел на кухню и поцеловал супругу в лоб (потрогав при этом выпирающий живот), в памяти осталась только куча картона возле деревца черемухи.
Он выглянул в окно, сам не понимая, что хочет увидеть.
В конце двора, не далеко от лавочки полыхало пламя. Горел картон. Валентин сумел разглядеть, как вспыхивают и тут же гаснут листья дерева черемухи.
«Интересно, его подожгла Марина, или ее сын?» - спросил он себя, не совсем понимая, о ком думает.
Повернувшись, он увидел на столе тонкую стопку бумаги.
- Что это? – спросил Валентин, присаживаясь рядом и пытаясь заглянуть в лист.
- Это? – Она оторвалась от чтения и с удивлением посмотрела на мужа. – Это твой рассказ, мой милый. Я нашла его под кроватью, когда пылесосила. Странно, пылесос выудил только одну страничку, и не тронул другие. Они так и остались лежать в стопке, пока я не вытащила их. Столько пыли было!
- А что за рассказ?
Она взглянула на титульную страницу и сказала:
- Время обесцвечено. Хороший рассказик. Думаю, тебе нужно включить его в сборник. Ты успеешь?
- Да. Какую страницу ты вытащила первой? – Под языком вдруг похолодело.
Она покопалась в стопке и выудила помятый лист.
- Вот.
Валентин взял лист, пытаясь совладать с трясущимися пальцами.
… нужно рассказать ему про ребенка, – думала Марина, когда Федор расстегивал ей лифчик. – Разве парень, который спит с каждой встречной может так долго возиться с лифчиком? – Она усмехнулась, ответив самой себе; нет, конечно. – Но с ребенком нужно что-то решать, подруга, – продолжала размышлять она. – Тем более время у тебя пока еще есть, – она вновь подавила смешок. – Нет. Я ничего говорить не буду. Это же называется постельный треп! И когда аппарат готов к бою, сказать можно все что угодно. Скажу тогда, когда буду уверенна!
После этих мыслей она полностью отдалась своему любовнику, а уверенность пришла через две недели. После того, как месячные отправились в отпуск.
Но и тогда Марина ничего не сказала ему.
Лист выпал из рук Валентина. Жар обдал все тело. После этого он покосился в окно.
«Это всего лишь рассказ. – Пришла в голову мысль, за которой последовала другая. – Колено болит все сильнее, ты не заметил?».
Сухой картон, на котором было так удобно сидеть, полыхал, сжирая темноту, выбрасывая искры в черное небо.
Как же Валентину хотелось, что бы в этом огне сгорела та история. История девушки без детства.
Колено и в самом деле разболелось. Иногда не помогали даже сильные болеутоляющие. Зато, эти таблетки помогали в другом. От них становилось хорошо.
Когда нога уже распухла и покраснение добралось до мошонки, Валентину было плевать. Он уже давно не принимал глюкозамин, рекомендованный для лечения суставов. О нет! Гораздо лучше был фенозепам. Самое оно!
КОНЕЦ
18 февраля 2011