- … Да ты пей, не стесняйся. Во-во-во, рюмашечка еще никому не помешала… Хорошая водка, «Немиров», дорогая. Я раньше такую никогда не пил, а вот сейчас… Да ты закусывай, не брезгуй – сегодня мы не гуляем – мы отмечаем…
- … Чего отмечаем, во – это вопрос. Отмечаем очередную победу мирового пролетариата. А то как же. А откуда у меня эти поганые американские доллары, за которые я пью эту водку и закусываю вот всем этим. А, скажи как мне – откуда у меня, у потомственного пролетария, вечно угнетаемого всеми этими империалистами и масонами их деньги, а? А я тебе скажу откуда – от революции. Че смотришь? Да, это мое завоевание в вечной революционной борьбе моего угнетенного класса с их зажравшимся. И я тебе скажу – это не конец – это только начало нового витка борьбы. Скоро, очень скоро, мировая революция победит и мы, пролетарии, именно мы, будем ездить на этих джипах и жрать икру. А пока вот водочка «Немиров» да колбаска копченная, да вот селедочка… Эй, официант, повторить…
- … Да ты знаешь какой сегодня день? Нет, ну ты даешь, ну молодежь интернетовская – ни фига истории не знаете. День революции сегодня. Ты, крендель фаршированный соевыми сосисками, какая такая революция?... Да та, которая за тебя боролась, блин. За счастье всего пролетариата и трудового крестьянства, а не за эти банки-сранки и все это говно, типа политики… Нет, понял я сегодня: наше дело правое – мы победим или уже победили… А то как же…
- … Вышел я по утряне, с бодуна, ну отмечали наш праздник еще с вечера, на площадь Красную со знаменем алым, которое со времен еще тех берегу. А тут ментяра поганый, прихвостень буржуазный гнать меня вздумал, мол, без разрешения я выявляю свою солидарность с угнетенными своими товарищами. И мог бы он, гад такой, лишить меня моего гражданского права - права свои отстоять стоя со знаменем. Но тут на счастье мое и себе на беду америкосы-пендосы подвалили – туристы значится. И ну меня фотографировать и прикалывать, мол, за какую суму я согласился поддержать всемирный пролетариат в его извечной борьбе и стремлению к счастью. А я им, да пошли вы, прихвостни империализма и продажные шкуры – я за идею страдаю и веду борьбу и за вас, олухов царя небесного. А они мне доллары свои вонючие тыкать начали, мол, давай Иван дальше веди свою пропаганду против нас – мы еще заплатим. Ну, туту я разошелся. Сначала «Интернационал» на двух языках – нашем и французском, то есть уже «Марсельезу». А то, шобы я и не знал классику жанра… А они мне опять доллары ихние и все снимают на камеры свои. А эти доллары в жменю и им в их поганые рожи, мол, подавитесь – нам, пролетариям, подачки не нужны – мы за идею страдаем. Ментяра опять начал порываться прекратить мой народный гнев, но америкосы-пендосы его оттеснили или, как мне кажется, дали пять этих долларов сраных. Но ментяра все не унимался. А тут вижу подходит к нему наш. Ну, этот из новых русских, здоровый такой бугай. Грудь как у Ильи Муромца, а на груди две цепи золотых – на одной распятие, а на другой икона Матери Божьей. Я, хотя и этот, ну атеист, что ли, но я же русский и культуру своего трудового народа уважаю. У самого крестик есть, не золотой, правда, а люминевый, и на веревочке, но есть. Культура народа, брат, она за всегда должна быть с нами при любой власти и идеологии… Давай выпьем за то, что мы с тобой православные, а значит не будем по разные стороны баррикад. А если морды и набьем друг другу, то это так для куража и обновления крови, так сказать…
- … Так вот, этот бугай подходит к менту и чего-то ему в руки тычет. Раз, и мент пропал, исчез куда-то. Ну, а америкосы давай меня опять пытать, мол, как это я за идеи за бесплатно воюю. Ну я им и врезал всю правду-матку об империализме источнике войн, о гнете их самих ихними же магнатами… Смеются, записывают чего-то. Только один америкос, наверное, среди них самый главный пендос чего смурной стоит и на меня так зло зыркает. Я сразу понял – он представитель класса угнетателей, империалист, значит, поганый. Я к нему и начал петь о вихрях враждебный над нами. А он, ты не поверишь, мне пачку долляров тычет и кричит чего-то. Переводчица мне переводит, мол, господин такой-то, хрен Гарри какой-то, хочет вас купить с потрохами. Эх, падла американская, я ему песню о гордом «Варяге», который тонет, но сдается врагам. Это чтобы я, потомственный пролетарий, продал свою революционную душу и совесть за пачку долляров, да шоб ему пусто было!... Выпьем за наши пролетарские души, окрепшие в борьбе и поэтому не продажные…
- … Ну, а потом, ПМГ показалась на горизонте. Я понял, что каторги за идею мне не избежать. Ну, что же, я знамя красное впереди себя, как копье и в наш решительный и последний бой. И тут, ты не поверишь, этот бугай с цепями на шее меня хвать под руки и в сторону тащить. Говорит: «Ша, братан, побереги силы для дальнейшей борьбы». Этими словами он меня практически обезоружил…
- … Оттащил он меня в сторону, а там такой здоровенный тягач стоит, похожий на джип, «Хаммер», по-моему, называется. Он меня туда заволок, дверь закрыл и приказал сидеть. А сам пошел к тем америкосам-пендосам. Я наблюдаю, а то как же – не должен же я терять революционной бдительности. Вижу, подходит он к главному пендосу, ну тому, кто так недоволен был моим праведным гневом и жаждой борьбы. Они чего-то там бурно обсуждали, спорили до тех пор, пока этот бугай кулак свой здоровенный не показал этому пендосу, и так прямо под нос – наш человек! И тут вижу, америкос этот главный из карманов свои необъятных две пачки этих долларов вынимает и дает нашему парню с цепями на шее и с огромным пролетарским кулаком. Этот парень ко мне в свой тягач и говорит: «Валим, братан, наше время вышло!». А я смотрю, там вдали опять красные знамена – наши, пролетарии, видать, подвалили валить старый строй и строить новый. Я то хотел было рвануть им на помощь. Но этот бугай так резко меня бах по шее. «Наше время вышло, ты понял, братан!» - сказал он мне почти назидательно. Я, поначалу не понял, но решил пока не высказывать своего мнения – это же не мент поганый, а пацан реальный…
- … Ну, отвез он меня в какой-то кабак. Ну. Познакомились мы с ним. Колян так его звали. И говорит он мне, что мол, я ему понравился в своем праведном гневе и стремлению к борьбе и что он предлагает мне объединить наши силы для окончательной победы над врагом. Мы с ним выпили, закусили и я, разумеется, согласился – я всегда соглашаюсь, если надо бороться за справедливость. И тут он вынимает одну пачку американских долляров, как я понял, из тех, что дал ему главный пендос. Достает с пачки две сотенный и мне дает. Говорит, мол, благодаря мне он сегодня не плохо поднялся, как я понял в идеологическом плане. А это, мол, маленький взнос в наше правое дело. Я ему: «Ты что, - говорю, - мы, пролетарии, за правое дело за так ходим». А он мне, мол, братан, это деньги отнятые у мирового империализма и должны они служить правому делу. Вот он, Колян значит, постоянно разводит этих буржуев на бабло. Это он, оказывается, поспорил, с этим главным америкосом, миллионщиком, что покажет ему настоящего революционера, который не за деньги, а за идею отстаивает свои права. Это империалист поганый, у ни там, в Америке, все, как оказывается, купил: и профсоюзы, и партии разные и ум вместе с честью и совестью – все купил. Он думал, что и у нас все за деньги: демонстрации, протесты и поддержка рабочего класса. А Колян с ним поспорил, что у нас не Америка и доллары не всесильны. И благодаря мне и огромному пролетарскому кулаку главный америкос понял, что наше дело правое и мы победим, а может уже и победили...
- … Эй, официант, ты за мой заказ не забыл. Не забыл, вот племя холуйское, за баксы не только Родину продаст, а и совесть свою. Ну, да… Так об чем это я. А об том, что идея жива. Этот Колян, как оказалось революционер и почти главный на Красной площади. Нет, там еще есть несколько пацанов, которые, как бы смену организовали, чтобы этих империалистов на бабло разводить за право дело, значит. И Колян мне предложил ему помогать в этой борьбе. У него, как оказалось. Есть договоренности с партиями разными на организацию митингов стихийных в поддержку, так сказать. А еще он организует для иностранцев образцы борьбы с империализмом, чтобы они учились и сами применяли наши методы для борьбы дома, так у себя. «Ты, Иван, со своими пролетарскими данными у меня будешь, как вот этот красный перчик в стакане водки – вечно стоять и быть горьким, для врагов, разумеется, - та он мне говорит, - Я сам из пролетариев, и за народ, на меня работающий, пасть порву». А потом, он так растрогался, что мне еще одну сотню дал. Мол, гуляй, рабочий класс. Ведь и великий Сталин тоже когда-то экспроприировал для великого Ленина империалистические деньги. И тот за границей готовил победу трудовому народу. «У меня, Иван, также есть вилла в Ницце, домик на берегу озера в Швейцарии, так сказать, для восстановления сил потерянных в борьбе. И если ты будешь правильно все делать, то и сам поимеешь все то самое, – так он мне говорил» А еще говорил, что помогал в революциях разных, почти красных: где розовая, где оранжевая. За что и имеет домики эти за границей и тягач для защиты своего революционного передвижения. Не всем же, как великий Ленин на паровозе въезжать в революцию…
- … Много мы тогда с ним переговорили. Все и не упомнишь. Но я тебе так скажу – нормальные пацаны еще есть. А значит, наше красное знамя есть кому передать в надежные руки. И вот кода мы с ним расставались, он вскинул правую руку с кулаком и сказа наше такое родное: «В рот фронт!» А потом добавил: «Шоу маст гоу он!» Я спросил у него, а что это такое. А он мне сказал, что это его девиз и девиз всех революций современности, мол, революция должна продолжатся. Во, пацан, Ленина не читал, и тезисы великого Сталина о перманентности всемирной революции не знает, но сердцем чувствует всю правоту нашего дела. Вот так-то: «Янки гоу хоум» ибо «Шоу маст гоу он!»…
- … Эй, официант, тащи сюда заказ мой. Это, понимаешь, водяра и закусь для братанов моих – настоящих пролетариев, которые ни чего окромя цепей гнета не имеют, потому, что бомжи. Завтра готовится акция в поддержку какого-то реального пацана на выборы во власть за трудовой народ, нужно привести пролетариат на митинг. Вот обещал я Коляну, что организую рабочий класс на праведный гнев и поддержку своих. А Колян мне обещал, что если приведу два десятка таких отъявленных революционеров, как сам, то уже пять сотен отвалит на продолжение, так сказать, классовой борьбы. Счас вот пойду и мы с коллегами-революционерами обсудим стратегию и тактику борьбы рабочего класса за наше правое дело, а как без водки. Ибо, « в рот фронт» и «шоу маст гоу он!». Понял, братан, вот так-то…