ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛНЦА.
ЧАСТЬ V. ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛНЦА.
ГЛАВА 5. В ДОМЕ У ЛАЛЫ.
Не могу сказать точно, в чём причина лёгкой и стремительной нашей победы. То ли в разработанной стратегии, то ли в безумной и наглой смелости нас, молодых и почти безоружных. Мои друзья, правда, потом дразнили меня, говоря, что всё дело в моём имени: Миче Аги. Якобы при одном его звуке трепещут и удирают враги, особенно, если при самом Миче деревянная сабля. Я делал вид, что мне тоже смешно, и напоминал, что ведь на этом вредном производстве не было начальства. Все главные Корки в ту пору пребывали, как вы увидите, в Някке. У них там были неотложные, крайне важные дела и большие перспективы. Всё своё местное войско они увели с собой. А на заводике спали сном жизнью замученных пациентов Лечебницы рабочие с больными руками и глазами. Да ещё управляющий, по поводу отсутствия начальства изрядно напившийся с вечера в компании оставшихся Коркиных бандитов и пиратов, нашедших здесь приют. У всех, кроме новоприбывших, выпадали волосы, крошились зубы и слоились ногти, а шелушащаяся кожа вкупе с головной болью и урчащим животом помогли обитателям злачного места принять правильное решение сдаться и просить медицинской помощи. Здесь всё ещё пытались скрыть, что солнца Миче — вещь очень опасная, но слухи уже начали просачиваться и сюда. В самом имении мы повсюду натыкались на приметы того, что производство собираются переносить в другое место, да процесс переезда чуть задержался.
Мы шли к бывшему поместью Паг по тропинке на склоне над основной дорогой. С высоты, при свете планет – сестёр была видна почти круглая долина в окружении гор и восхитительно пышных зарослей. Светлый дом стоял среди большого парка, и мы умилились на красоту этого места. Эх, если бы Лалины родители остались с дочкой, то-то было бы ей раздолье и счастье расти в этом сказочном месте!
Но что-то было не так. Мы озадаченно смотрели вниз.
- Не понимаю, - шепнул Малёк - Почему мне кажется, будто что-то не в порядке?
- Потому, что там все растения мёртвые. Все эти пышные кусты без листьев стоят, - первым сообразил Кохи.
Весь окружающий мир расцветал и благоухал. Шумела вдалеке Някка, шумели молодые листья, и горы, ярко освещённые Ви и Навиной, все были в белой пене цветущих диких яблонь, груш, маленьких вишен и слив. Пели соловьи и прочие ночные птицы, шуршали зверьки и змейки. Где-то вверху. Позади нас. А там, внизу, была тишина, и мы её даже слышали. Мы стояли на самой границе тишины. Даже ручеёк журчал как будто бы шёпотом, будто был напуган смертью прекрасной долины. Сухие деревья. Ни листика, ни цветка на ветках.
Мирон, который чуть спустился по склону, чтобы лучше видеть, раздвинул ветки куста с редкими, недоразвитыми листьями, и вдруг замахал руками, подзывая нас. За кустом виднелся прямоугольник недавно перекопанной земли. Он был характерного размера и не очень старательно закидан дёрном и прошлогодними листьями.
- Могила! – ахнули мы.
- Наверное, умерших рабочих хоронят в лесу втихаря.
- Уверен, остальным сообщают, что их товарищ отправлен в больницу.
- Или даже уехал домой с большими деньгами в кармане.
- Привлекают рабочих отличными заработками.
- Держу пари, что одиноких. Бессемейных. Чтобы никто не хватился.
- Почему хозяева не боятся заболеть?
- Может, они здесь хозяйничают по очереди.
- Небольшой срок, лекарство и молитва – вот залог здоровья захватчиков Лалиного дома.
- Я думаю, никто из рабочих не был отпущен живым по истечении контракта. Если кого-то не брала болезнь, и он покидал производство, его убивали в пути.
- Преступление!
- Потому за столько лет никто не слышал никаких слухов.
- Вон там, подальше, ещё могила.
- Но как же местные власти? Полиция? Соседи, наконец?
- Да кому какое дело? Были бы налоги уплачены и бумаги в порядке.
- Соседям ни к чему ездить в имение на отшибе, если там нет приятных людей.
- С какой стати у Корков бумаги в порядке? Кто им давал эти бумаги? Откуда у них право хозяйничать в имении Лалы?
- Они опекуны.
- Но это неизвестное производство. Я ничего о нём не знаю! – кипятился Петрик, организатор инспекций.
- Мы тоже не знаем, - помотали головами Кохи и Хрот. Ну, с ними-то как раз всё ясно.
- Я тебе скажу, почему не знаешь, - обратился я к Чудилке. – Бумаги поддельные. Подделал Воки Ловкач, как пить дать. Он волшебник.
Хрот тяжело вздохнул:
- Вот так наша Лала лишилась наследства под опекой нашего отца. А я всё гадал, почему он ей не позволяет собственный дом навестить? Ещё так орал!
И Хрот искоса взглянул на Кохи. Понятно, на кого орал папочка. Опять на старшего сына, который вызвался, наверное, свозить девочку в дом её предков.
- Ничего, - сказал брату Кохи, - мы теперь тоже как Лала, и потому она тоже не пропадёт.
Побледневший Петрик подобрался ко мне:
- Слушай, Миче. Аарн молодец, конечно. Он сказал, что хорошо затарился в Ануке тем, из чего делают лечебное зелье. Сказал, что сварит его в наше отсутствие. Но что-то мне боязно. Не заболеть бы опять. Вдруг в этот раз не поможет?
- Ну, что я могу тебе сказать, Чудик? - вздохнул я. - Мы сами в это ввязались. И, кстати, у нас про запас есть ещё молитва.
- Да! - как дурачок, обрадовался он. - Точно! Есть ещё и молитва.
Он сразу повеселел и повёл нашу компанию вниз по склону, к кустам, растущим вдоль подъездной дороги. А лично я, например, всерьёз опасался, что заболей мы с ним снова — нам уже не выкарабкаться, несмотря ни на какие молитвы. Однако, и мне тоже гордость не позволила отсидеться на «Комарике».
Прежде, чем начать спускаться, я засветил на ладони маленький жёлтый огонёк и отправил его лететь в сторону затаившихся в лесу Инары и Саи. Знак того, что солнца и вправду делают здесь. Спустя оговоренное время, волшебница Инара устроит большой бумс.
На всякий случай я нёс с собой фотоаппарат.
Наша компания затаилась в кустах недалеко от ворот, напротив дома и лужайки. Пробирались осторожно, держась тенистых мест и благословляя мудрость Эи, которая позволила внезапно налетевшим облакам скрыть ночные светила. Потому-то мы и сумели подобраться так близко и остаться незамеченными среди безлиственных сухих веток.
Нас мог выдать шум шагов и хруст сухих сучков, которых были целые кучи, но обошлось. В тот момент, когда мы были готовы спускаться к имению, меня осенило применить самое древнее из известных мне заклинаний. Заклинание Трёхминутной Глухоты. Оно сработало – единственное из четырёх испробованных. Всё потому, что старинная магическая формула, если она придумана сильным, искусным волшебником, может прорваться сквозь ядовитое излучение солнц. В этом мы с Чудилкой убедились у моста Ануки. Однако, я предупредил товарищей, что действие заклинания будет либо не долгим, либо не полным, поэтому нужно торопиться, и при этом, по возможности, как можно меньше шуметь. Поэтому мы скатились по склону едва ли не кубарем – так торопились. Не знаю, как не переломали себе все кости. Как раз, когда мы едва успели занять свои места, один из стражников подскочил к ажурным воротом и крикнул второму:
- Эй, слышишь? Что за звуки?
Я вторично применил заклинание. Но если в первый раз оно было похоже на сильно треснувшее стекло, то теперь – на несколько крохотных, далеко разлетевшихся друг от друга осколков. Не знаю, как понятней объяснить. Меня удивило то, что формула вообще сработала. Третий раз можно было даже не пытаться.
Второй стражник подошёл к первому, послушал и покачал головой:
- Нет, тишина. Может, камень какой скатился.
Да, стража у ворот не дремала, а прохаживалась туда и сюда на крохотном пятачке. Слышно было, как хрустят камешки под ногами, и как парни нудно обсуждают тему: почему долина не расцвела и этой весной. Старший придерживался мнения, что эта земля проклята. Якобы во времена правления Еона, первого из королей Охти, в имении жила анчутская ведьма, которая охмурила главнокомандующего армии Някки. Опоила его приворотным зельем и увела в это место. Однажды, когда ведьме пришло время рожать, она не сумела с утра подлить мужу в чай колдовского варева, он очнулся от чар и придушил обманщицу. Сам же бросился со скалы. Новорожденный ребёнок той женщины оказался наполовину жабой и ускакал в болото. Так имение досталось Пагам. Но не знали новые хозяева покоя. Им то мерещился призрак анчутской ведьмы, которая зловещим голосом пророчила несчастья потомкам Пагов. То полупрозрачный главнокомандующий принимался душить женщин семейства, пока не доводил их до того, что они бросались вниз с той же самой скалы, что и он. Но самый большой вред от мальчика – полужабы. Весной он слоняется по этим краям, и где не пройдёт – там чахнут и сохнут растения, а животные разбегаются кто куда. Чуют злую силу, от анчутского выродка исходящую. Люди болеют. В этом году мальчик – полужаба закончил, видать, своё дело. Уже везде проскакал. Ну и потому господа сворачивают здесь производство и переводят его на Руу, в глухие места. Так что вся беда от анчутской ведьмы. От женщины. Как всегда.
Справа что-то тихонько заскрежетало. Полагаю, это Хрот заскрипел зубами от досады, что ему нечем записать интересную сказку. Такого он ещё не слышал!
Однако, не знаю, как у людей в головах рождается подобная дребедень. Имение с самого начала принадлежало Пагам, и, хотя пра-пра-пра-пра-прадедушка Лалы и впрямь был главнокомандующим, никакими анчутскими женщинами у них в роду и не пахло. Лала сама мне сказала, помните? Паги ведь дальние родственники Корков и ещё более дальние – самих Охти, о каком родстве с анчу может идти речь? Надо же придумать такое: мальчик - полужаба! Я еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Мирон, залёгший слева от меня, зажимал рот двумя руками. Правильно делал. Даже тихое хихиканье в исполнении Мирона переполошит всю долину.
Мы ждали сигнала от Инары, и от нечего делать прислушивались к беседе стражников. И знаете что? Комары, эти подлые мошки, так и пищали вокруг, и кусались так, будто в долине всё в порядке, всё как всегда.
Слова стражников подтвердили наши предположения.
- А я слыхал, будто то, что делают здесь, большой вред здоровью наносит, - выслушав сказку, сказал тот из парней, что помоложе.
- Да брось! Глянь на меня. Два года служу – и ничего. Перхоть только да зрением ослаб. Послезавтра домой отправлюсь. Скопил порядочно. И ты, чай, не с пустыми руками уйдёшь. На еду не тратимся, формой обеспечены. Знай, копи свой заработок, и думай, как собственный дом отгохаешь да женишься. Мы с тобой нищими сиротами росли, а у наших детей всё будет. А то, что безвылазно здесь сидим – так это и потерпеть можно. Два года – подумаешь! Быстро пролетят. Зато потом в любом месте поселишься, хоть в столице самой. В той же Някке нипочём бы не заработал таких деньжищ даже и за пять лет. Кто тебе про здоровье сказал, хотел бы я знать?
- Сказал мне помощник капитана с «Золотого слитка».
- Из тех, что ли, кто с господами в столицу подался?
- Ну да. А те, которые прибыли в их отсутствие, на днях, то есть, тоже об этом только и говорят. И задерживаться здесь не желают. Как сам не слыхал-то?
- Да слыхал краем уха. Ну так что ж. Послезавтра моя служба заканчивается. Оно, конечно, страшновато и подозрительно, что господа принимают здесь бандитов, которые по округе слоняются, да не моё это дело.
- Удрать бы, пока не поздно. Ну его, контракт этот. Помнишь того, с бородавками? Пошёл домой, вроде. Только сказал, что храм наверху посетит. Заночует в нём. Вроде, обет у него.
- Ну да.
- Так вот. Неспроста господа выпускают за ворота вечером уже. Дескать, до Катиты недалеко. Вечером попозже, и только по одному.
- Так никто и не нанимался сразу толпой. Всяк в свой день. А что такого?
- Не спалось мне ночью-то. Я вышел, да и к источнику пошёл.
- Нельзя бродить ночью. Контракт читал?
- Так живот прихватило, а вода, говорят, целебная. Вот я пошёл потихоньку, а от источника храм виден. А ночью, да в нашей тишине, далеко слышно. И слышал я с той стороны как бы шум драки. Потом выстрел. Да-да. Вскрик – и будто тело по склону покатилось, а какие-то люди следом побежали. Только не говори, что это охота. Потом у Бита Корка видел я кинжал Бородавчатого – отца его подарок. Отец оружейником был.
- Ты что сказал? Господа не называют имён.
- Зато их узнать можно и без названия. Самый главный хозяин здесь Бит Корк. У него самого имение на той стороне реки. Я в его деревне жил и с сыном его, с Блотом, мальчишкой дружил и играл. А потом жил в других местах, и потому старый Бит меня не узнал. А я бы его точно окликнул, если бы вербовщик не предупредил, что, мол, никаких имён.
- Хочешь сказать, - протянул старший страж, - что живыми отсюда люди не уходят? Что господа боятся слухов и не доверяют нашим подписям в бумагах о соблюдении тайны? Об этом… Как его? Неразглашении. И что ж мне делать послезавтра? Как избежать?..
- Скажи, ты догадывался? Догадывался, только думал, авось пронесёт? – заглядывая старшему в глаза, спрашивал младший. – Где старые Корки, там всегда каверза. Я как увидел Бита, сразу понял – дело нечисто. Вот скажи, ты знаешь, зачем господа со всей своей бандой так внезапно вдруг в Някку умчались?
- В столицу?
- Я сам слышал.
- Шпионом ты бы был неоценимым. Работать бы тебе в полиции, что ли. Какого чёрта сюда нанялся?
- Всё деньги!
- Проклятые деньги!
- Нужны были до зарезу!
- Мечтал, что выберусь в люди!
- А теперь кажется мне, что не так уж сильно в них и нуждался.
- Можно было бы помалу зарабатывать и спокойно жить.
- Среди цветущей природы.
- В деревне: там нынче уж грядки зазеленели.
- Птицы поют…
- Соловьи…
- Собаки брешут…
- В ночное бы…
- На сенокос…
- Да, это было бы лучше.
- Что теперь делать?
- Как быть?
И тут парни были избавлены от мучительных переживаний за своё будущее. Наша компания взяла эти заботы на себя. На нашем берегу Някки начали действовать Инара и Сая.
Ох, как там громыхнуло, какими цветами окрасилось небо! Это было похоже на грандиозный пожар, на ужасную катастрофу, на извержение вулкана! Яростный лай собак донёсся даже сюда. Вороньи стаи взметнулись над дальними зарослями, дрозды и сороки, забыв об опасности, промчались через мёртвую долину - подальше от грохота и огня. Мы припали к земле — нам стало страшно. Надо же, что устроила Инара на радостях, что может немного побыть человеком! Интересно, дома у Корков нет ли какого-нибудь устройства, позволяющего распознать, чьё это волшебство?
- Дуры! Всех людей перепугают, дети заикаться начнут! – не сдержался Мирон.
Между тем грохот стих, а отсветы пламени всё ещё гуляли по облакам. А из Лалиного дома начали выскакивать люди. Прочь от ворот, на лужайку, где лучше видно, унеслись стражники. Уверен, что военные, пожарные и полиция Катиты и всех окрестностей, уже мчались сюда — спасать, тушить и арестовывать.
Поскольку охрана Лалиных ворот металась по двору в небольшой толпе рабочих и разбойников, мы преспокойно проползли под створками. Заминка вышла только с Мальком. Он как-то слишком долго пролезал на Лалин двор. Мы стояли и смотрели, как он всё тянулся и тянулся, и никак не кончался. Право, когда Лёка стоит вертикально, не скажешь, что он такой бесконечный.
Что-то громыхнуло, полыхнуло снова, раздались испуганные крики. Мы, не таясь, пересекли лужайку перед домом и вошли внутрь, в опустевшее здание. Да, его покинули все, выскочив поглядеть, что происходит. В одной только комнате слышались стоны — там собрали тех, кто совсем был плох от своей работы и не мог ходить. Мы свободно и быстро прошлись по комнатам, и увидели, что они превращены в спальни на несколько человек. С обстановкой здесь не церемонились. Старинная мебель из драгоценных пород деревьев, можно сказать, пропала. Дорогие стеновые панели и выцветшие узорные обои исписали нехорошими словами и изрисовали позорными рисунками. В отдельной комнате нашёлся управляющий, лысый и беззубый, который дрых без задних ног и жутко вонял перегаром. Мы оставили его храпеть и заспорили, где производство:
- На кухне?
- Ты что, в конюшне.
- В подвале, я думаю.
- Идёмте в подвалы.
И там мы нашли это самое производство, и при нём — никаких сторожей. Все бегали и орали снаружи. Отсутствие дисциплины налицо. Удивительно, что Корки со своими светильниками не прокололись и не погорели раньше. Имелись замки — но разве это помеха? Мы обошли всё, и видели все эти станки, выполняющие невероятно тонкую работу. Их было немного, да и рабочих, как мы успели разглядеть, мало. Небольшой заводишко, сложное оборудование, высокие цены, бешеная популярность товара, огромные доходы. Корки — они молодцы. Мы рассматривали миниатюрные инструменты, а от маленьких кадушечек и
коробок с сырьём я и Петрик старались держаться подальше, да и другим советовали.
- Где они это берут? - переговаривались мы.
- Никаких опознавательных знаков.
- Ни на одной из коробок.
- Что за клеймо на станке?
- Видел когда-нибудь?
- Нет, такого клейма не видел.
- Лёка, может, это контрабанда какая?
- Уж точно не законный товар.
- Ни на что не похоже.
- И не понять, металлический это порошок, или ещё какой.
- Это не станки, а техника будущего. Сделать такую трубочку! Смотрите, смотрите, чуть волоска потолще.
Всё это удивляло безмерно. Я безостановочно фотографировал то и это.
- Пожалуйста, - умоляли мы с Чудилой, - не трогайте руками. Не наклоняйтесь низко. Глубоко не дышите. Закройте все эти крышки. Идёмте отсюда. Лёка, зачем ты срисовываешь клеймо? Полиция сейчас прибудет и сама зарисует. Пригодится? Ну ладно, рисуй. Побыстрей только, и стой подальше.
- Лёка, я сфотографировал клеймо, - сообщил я. – Брось свои зарисовки.
- Мой отец металлургом был, - вставил слово в наши причитания Красавчик, наш повар. - Я знаю, есть люди, которые могут анализы по образцу сделать и назвать, что за металл. Возьмём образец.
- Нет! - испугался я. - Пусть разбираются и берут пробы специальные службы. С меня хватит. Не желаю при себе заразу иметь.
Завязался спор. Петрик слушал — слушал, да и очень правильно велел всё оставить здесь. Но не для специалистов, нет. Для полного уничтожения без какого бы то ни было изучения.
Пусть это всё сгинет навсегда. Король, сказал Петрик, человек разумный, и в свете нынешней борьбы за чистоту природы и здоровье подданных, просто уничтожит всё это. Так-то. Однако лично мы уничтожать не будем, ведь это доказательство вины дома Корков — так пусть соответствующие службы увидят, что следует.
Услышав такую хорошую речь, наша компания бросила собственные изыскания и направилась к выходу, а Кохи и Хрот даже ничего не возразили. Тоже разумные люди.
В отдельном кабинете среди документов нашлось описание процесса – всего один экземпляр. Уходя, мы изъяли часть листов из осторожности: мало ли, кому попадётся на глаза эта тетрадь, сохраняемая здесь, как драгоценность. Было решено, что Петрик некоторое время изъятые листы подержит у себя — вдруг оставленные пропадут. Потом, если дела пойдут как надо, он всё это обязан был уничтожить при свидетелях — членах нашей компании. Я сказал, что сбрызну все страницы лечебным зельем для безопасности. Бумаг было немного, мы разобрались с ними быстро, потому что всё прочее — это были просто бухгалтерские расчёты, списки рабочих и продуктов, доставляемых на кухню. Что-что, а документация содержалась в отменном порядке. Основное я сфотографировал. Тут же стояли коробки, в которые уже начали упаковывать документы.
- Доходы, однако, будь здоров! - воскликнул Чудилка, бегло просматривая бумаги. - Даже при таких расходах на жалование. Которое Корки, кстати, и не успевают выплачивать своим доходягам. И забирают у тех, кому удалось выйти за ворота. Предварительно прикончив. Сплошная экономия.
Рядом с оставшимся экземпляром мы положили рецепт лечебного варева и текст молитвы. Могли бы и не делать этого. В любой газете прочитать можно, любой лекарь нынче знает рецепт.
Кстати, знаете, что ещё мы обнаружили в подвалах? Лючок и лестницу, ведущую ещё ниже. Там, в тёмном и затхлом помещении стояли бочки с порохом.
- Теперь не отбрыкаются Корки, не скажут, будто не знали о том, что светильники вредны. На всякий случай приготовились всё взорвать, не иначе, - проговорил Георг, наш некогда лохматый, а нынче аккуратно подстриженный Мальком пиратец. Возразить не получалось.
- Боюсь, что взорвать хотели вместе с людьми. Избавиться от свидетелей, - мрачно добавил полицейский Мирон. – На Руу набрали бы новых рабочих.
Кохи передёрнуло. Хрот побледнел и схватился за Петрика.
Мы не стали развивать эту тему, а попросту ушли.
Во дворе по-прежнему толпились рабочие и охрана.
- Куда идти? - орал на них управляющий, который всё-таки проснулся от шума и выполз на воздух. Он взгромоздился на постамент скульптуры и, обнимая прадедушку – главнокомандующего, кричал: - Куда? Туда? Никто никуда не пойдёт, не смейте открывать ворота! Что там горит — не наше дело. Тем более, вроде уже не горит. Потушили, значит. Нечего носиться по окрестностям: соблюдайте контракт. Нельзя покидать территорию. Не у нас горит — и ладно. Тем более, господа приехали.
- Какие господа? - спросил старший из знакомых нам стражников. - Никто не приезжал. Никому не открывали. Никаких господ. Давайте-ка расходиться, раз нельзя поглядеть, что там. Придумают же: господа, ха!
- Да вот они, господа. Молодые Корки. Господин Кохи и господин Хрот, - показал в нашу сторону управляющий. А мы как раз стояли на крыльце.
- А-а-ах! - выдохнули собравшиеся. Кое-кто, видимо, знал, что заведует всем славный род бунтовщиков, а кое-кто слышал впервые. Управляющий проговорился спьяну и с перепугу.
Стало тихо. А потом кто-то произнёс:
- А вы что же, господин Эдо, не знаете, что нынче сыновья Корков на стороне короля?
- Какого? - тупо спросил управляющий.
- Того самого. Господин Кырл отказался от сыновей — и теперь они всюду таскаются с Миче Аги, который полоумный волшебник из анчу. У которого волшебная деревянная сабля. Сильнее этой сабли нет.
- Да, который против того, что мы делаем, - выкрикнули из толпы.
- Да, говорит, опасно это.
- Ерунда!
- Брехня!
- Зато как платят!
- Просто климат паршивый.
- Река рядом!
- Болото!
- Мальчик – полужаба!
- Так господа не приехали, а проникли.
- Зачем?
- Спокойно! - рявкнул Петрик. Я думал, что он сейчас, как обычно, произнесёт речь, короткую, но убедительную. Но Чудилка отступил назад, уступая право высказаться Кохи, который всё это время дёргал его за рукав и строил выразительные рожи.
Это мудро. Кто кроме Кохи Корка мог повлиять на жертв его родственников? Его речь была точно в Петриковом духе. За пару минут Кохи убедительно объяснил, отчего здесь, в долине, нет весны и жизни, а в доме все больны. Рассказал про могилы в лесу, о том, что под подвалами мы нашли порох, и что отсутствие информации в свете контракта сыграло с рабочими дурную шутку. Показал на меня и Чудилку, как свидетелей губительного воздействия солнц, и Петрику, к его удовольствию, тоже удалось ввернуть пару фраз. Он призвал сдаться без драки для получения медицинской помощи и дачи показаний. И сказал об оставленном в доме рецепте и тексте молитвы.
И многие во дворе сразу же поверили Кохи, и было видно, что они за нас. Но нашлись и другие. Были верные Корковы соратники, но их было так мало! Это удивляло. Здесь должно находиться целое войско для усмирения, поддержания дисциплины и тайных убийств, а оказался лишь управляющий, да меньше десятка приблудных бандитов, да несколько человек охраны.
- Полиция? - запоздало ахнули в толпе. - Они наслали на нас военных! Предатели! Негодяи! Бей их! Вольные люди моря! Накостыляем им!
- Попробуйте только, - вырвалось у меня. Я уже слышал стук копыт многих коней и чувствовал дрожь земли. - Попробуйте только!
Я привычно схватился за рукоять игрушечной сабли. И снова:
- А-а-ах! - и бросившиеся было на нас пираты сменили курс и ринулись к воротам.
- Деревянная сабля у него!
- Говорили же, что тут Миче!
Мы захихикали.
Разбойники достигли ворот одновременно с всадниками из города. Распахнулись створки, прибывшие влетели во двор.
Ну, теперь они разберутся сами. Все присутствующие немедленно подняли руки. С чужих коней соскочили наши девчата и Рыжий, и начали пробираться к нам. Они молодцы, они с нами, а соответствующие службы знают, куда и зачем приехали. Не знают только, что за компания устроила такой тарарам. Но, чтобы они узнали, Петрик пришпилил на стене в доме, на видном месте послание от себя лично. Я даже не знал, что у моего дружка с собой это письмо, и что он в нём написал, тоже не знал. Видел, как он пришпиливал, когда мы уже направлялись во двор.
Компания лихорадочно оглядывалась. Вот слабая сторона нашей стратегии: мы не предусмотрели, как будем выбираться отсюда, если подмога прибудет раньше, чем мы скроемся отсюда. Потому что не планировали, что нас заметит пьяный управляющий, и нам придётся беседовать с пленниками этого дома. Думали, либо удерём незаметно, либо подерёмся и удерём. Как же мы так? В наши планы не входило общаться с полицией. Дом и сад окружены, в воротах теснятся всадники. Магия не действует, а мы Чудилкой, видимо, по привычке рассчитывали на неё. Всё. Нас задержат, арестуют и рассадят с Петриком по разным камерам.
И тут... Нет, мы представить такого не могли! В небе пролетело нечто большое, округлое и, очевидно, полое внутри. Потому что оттуда слышались свист, вопли и удары металла по металлу.
Все задрали головы, заохали и попытались устроить панику. А я сказал:
- Бежим! Это кастрюля Аарна. Скорей, пока все глазеют!
И мы очень удачно улизнули прямо через ворота, потому что возле них кастрюля просто разбушевалась. Может, улизнул и кто-то из обитателей дома, я не знаю. Сухими зарослями мы быстро пересекли долину и вдоль ручья пробрались к речке, где уже наблюдались отдельно стоящие живые деревья. Здесь мы, задыхаясь, перешли на шаг и сказали друг другу:
- Ну и ну! Ай да мы! Вот так Аарн!
- Не хочу тебя расстраивать, Миче, но мне послышался из кастрюли голос Рики, - озадаченно произнёс Малёк.
- Да уж. Тебе слышней, - задрав голову, пошутил Кохи.
- А я думал, Аарн взял с собой полетать Лалу, - пробормотал я. - Я слышал её голос. Да нет, я даже видел её!
- Аарн вряд ли оставит свой пост, - помотал головой Чудилка. - Да и не поместИться в кастрюле вдвоём взрослому и подростку.
- Ой, нет! Там дети! Там дети одни?! В летающей кастрюле?!!! На такой высоте! Мама!!! - завопили мы и бросились к реке убить Аарна и требовать возвращения на берег Рики и Лалы.
Кастрюля описывала в небе круги над долиной, но всё в стороне от нас. Я показал ей кулак. Я не сводил с неё глаз: не дай-то Эя, перевернётся. И потом, почему она летает? Эта магия сильнее солнц или там двигатель какой? По причине беспокойства, я спотыкался о каждый камень, врезался в каждое дерево. Другие — то же самое. Мы по сто раз упали и все были в синяках. Кастрюля заложила особо сложный вираж. Мы закричали, забыв об осторожности, а Ната не выдержала и зарыдала в голос.
- Ничего, - сказала Инара, - сейчас выясним, что это мой брат себе позволяет. Идём, Ната. Осталось чуть-чуть.
Уже впереди мы видели Някку, когда чёртовы дети сжалились и подлетели к нам. Кастрюля зависла на уровне наших глаз, и из неё высунулись растрёпанные, раскрасневшиеся, с горящими глазами Рики и Лала.
- Вообще! Вы видали? Вот что бывает! Такие ощущения! Так красиво сверху всё видно! - загорланили они. - Это ступа. Называется «ступа». Управляется с помощью помела. Вот оно. Просто метёлка. Изобрела инопланетная баба по фамилии Яга. Гениальнейшая тётка! Ура тётке! Только у Аарна и есть такое! В скалах прятал! Усовершенствовал ступу сам! Ну и баба! Вот так молодец! Нет, вы видали?!!
- Вас могли подстрелить, - обморочными голосами простонали Петрик и Кохи.
- Не могли. Не пробивается пулей. И мы не высовывались.
Я ничего пока не говорил. Только хватал ртом воздух, как пойманная рыбка. Девчонки только плакали и умоляли детей вылезти оттуда.
- Не-а, - отказались они. - Нам и тут хорошо. Лучше спасибо скажите, что внимание отвлекли. Как он сообразил-то, Аарн!
- Что ж сам не полетел? - догадался спросить Малёк.
- Так не может он, - развели руками Рики и Лала. – Аарн сказал нам: «Нечего тут детям торчать. Полетайте пока, может, пригодитесь. Раньше времени нашим в глаза не лезьте, но, если они там сбежать не могут, отвлеките внимание солдат. И Рыжика заберите, скачет и мешается». Мы и забрали. Вот он, Рыжик.
- Я вас убью, - пообещал я. - И хвосты надеру. И уши поотрываю. Аарну тоже. Вылезайте. Если перевернётесь, я умру.
- Не-а, - упёрлись дети.
- Погоди помирать, Миче, - рявкнул Малёк. – А ну-ка внятно: почему Аарн не полетел на этой штуке сам?
- Так не может он.
- Почему?
- Так никак.
- Почему Аню не послал, взрослого человека? – строго спросил полицейский Мирон.
- Так не может она.
- Почему?
- Так никак же!
- ???!!!
- Так помогает она Аарну!
- В чём?
- Так Терезка ж рожает!
- Мама! – завопил я, а Хрот позеленел, поперхнулся, попытался ухватиться за дерево, промахнулся, плюхнулся на землю и остался сидеть с остолбеневшим видом. Ни на что не реагировал.
- Ой! Ох! – закудахтали Кохи и Мадинка, бросаясь приводить брата в чувство. Сая зачерпнула воды и плеснула ему в лицо.
- Не смейте поливать этой водой людей! - взвизгнула Лала. – Вода отравленная, по жутким местам течёт! Там у нас лекарство готово, пусть Хрот двойную порцию выпьет.
Зелёный Хрот стал ещё зеленее, но в себя пришёл и выдавил с трудом:
- Рожает? Без меня? А я?
- А что ты? Тоже хочешь рожать? – засмеялись мы. – Вставай – и бегом.
Бедненький Хрот еле поплёлся. Мы поддерживали его со всех сторон.
- Ещё кружок? – спросила Лала у Рики.
- Ещё много – много – много кружков! – ответил мой очень младший брат.
Издав боевой клич, дети улетели в небо, в сторону красивого рассвета.
- Где Инара? – вдруг вспомнили мы.
Она всё стояла на том же месте, прижимая руки то к груди, то к глазам.
- Что ты? Что? Тебе плохо? – подбежав, затеребили мы сестру Аарна. - Ей плохо, она под водопадом стояла!
- Хорошо, - вытирая слёзы, поведала девушка. – Хорошо-то как! Маленький – маленький мальчик. Крошечка.
- Мальчик? Точно мальчик?
- Я знаю, - всхлипнув, сказала Инара. – Что стоите? Идите, проверьте. Ну что ты, Хрот? Всё ведь так замечательно!
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/07/01/486