СЕРГЕЙ БАРАНОВСКИЙ - http://proza.ru/avtor/sergunchic - ВТОРОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ МИНИАТЮРА 3 МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
КАК Я ПЕРЕСТАЛ ТОЛСТЕТЬ
«Я стою, машу ему, как другу,
Хочется мне думать про него,
Будто улетает он не к югу,
А в долину детства моего.»
Г. Полонский.
Доживём до понедельника
Моя десятилетняя дочь вчера обозвала меня наивным. Так откровенно и глядя в глаза, безо всякого зазрения совести мне сообщали об этом второй раз в жизни. Первый раз это произошло тысячу лет назад. Я тогда учился, как и она сейчас, в третьем классе, и в метро ещё были билетики. На большой перемене ко мне подошла моя одноклассница Женя Царедворцева, почему-то взяла за пуговицу и сказала: «Баран...» Баран - это прозвище у меня было такое. Не знаю почему… «Баран, - язвительно отчеканила Женя, сощурив мордашку, - какой же ты наивный! Все знают, что я люблю не тебя, а Чапу. Перестань за мной ходить и хихикать как дурак». И унеслась, тряся косичкой.
Это было в субботу. А в воскресенье я проснулся и долго, горько плакал. Сначала я по-честному плакал, один на один с собой. Мне сейчас ни разу не стыдно об этом рассказывать, потому что все знают, как бывает тяжело и больно, если любимый человек сообщает, что у тебя нет шансов. Да ещё при всех. Да ещё и ухватив за пуговицу. Возраст здесь не при чём. Когда не любят любимые, всем одинаково плохо.
Потом мне стало немножко обидно, что я тут один страдаю, а ни мама, ни папа, ни бабушка об этом ничего не знают. Я попробовал поплакать громче. Сначала ничего не получалось. И мне пришлось потратить минут пятнадцать, чтобы выходило по-настоящему. Когда же в звуки, издаваемые мной, стало можно верить, то я вдруг осознал, что за трудами праведными немного подзабыл, о чём плачу – слишком отвлёкся на то, чтобы было похоже. Но в это время по радио передавали популярную тогда воскресную радиопередачу «С добрым утром». И вкрадчивый мужской голос как нельзя кстати сообщил под музыку: С добрым утром, с добрым утром и с хорооооошим днёёёёооом… Я разом всё вспомнил, притих и стал снова страдать честно.
Но мои недавние этюды были уже услышаны. В комнату вошёл отец, выдавил из меня причину и сказал: «Серый, будь мужчиной. И, поверь, самое интересное начинается после тридцати пяти. Вытри сопли и иди умываться.» Я зарыдал ещё сильнее, зарыдал взаправду, потому, что представить себе, что после тридцати пяти хоть что-то смогу, я тогда был не в состоянии. Отец вышел. Именно в этот момент Марк Наумович Бернес по радио ехидно прошептал: «Воскресенье – день веселья; песни слышатся кругооооом». И мне стало страшно.
Вот так я пролюбил Женю ещё несколько лет, класса до седьмого. И начал любить Катю Сметанину. Ну, та вообще все три года молчала, делала вид, что ни о чём не догадывается и грозно так мимо меня проходила с гордо поднятым всем. А я два-три раза в неделю с Сокола ездил на станцию Маяковская и часами ходил вокруг её дома, отзванивая из автомата маме. Мама понимала и не сердилась. «Ты только звони, ладно, - говорила она, а то я волнуюсь». За два года Катя не вышла ни разу. Но я сильно не расстраивался. Даже радовался. Потому что боялся. Ну, вот, выйдет она – дальше-то что? И потом – я же её любил. Так что мне хватало и того, что при каждом обороте я проходил мимо её окон и смотрел,.. смотрел... смотрел.
Однажды я нашёл в себе смелость, позвонил и сказал - выйди. Она вышла.
Я спросил: И что мне делать?
Она улыбнулась: Давай просто погуляем.
И мы погуляли и поразговаривали о какой-то ерунде.
А когда Катя Сметанина собралась домой, то сказала: «Баран, спасибо тебе, что ты не побоялся мне во всём признаться». И пальцем,.. своим собственным указательным пальцем провела мне по щеке !!! И ушла. Я чуть не умер… А ведь только спросил, что мне делать. Ни в чём и не признавался вроде…
С тех пор прошла тысяча лет… Ребята, а может быть я действительно наивный? Ведь второй раз уже девушки обзывают… И мне пришла в голову мысль, что если я ещё , при этом, буду толстый, то так и до парниши недалеко дожить. Так прямо и скажут: «Баран, ты толстый и наивный парниша». Нет уж! Хватит!
Я взял себя в руки и теперь после часа ночи много не ем.