ДРУГ ДЕТСТВА
Мы с Сашкой друзья. Сашка - мой сосед, мы в одной квартире живём. Он старше всего на восемь месяцев, но иногда мне кажется, что я старше.
Если я с помощью ученического пёрышка делаю из яблока ежа, он тут же просит у матери яблоко, и тоже делает ежа.
Но перо у него в чернилах, и у ёжика иголки синие, горькие, и есть их нельзя. Ведь он уже ходит в первый класс, а я ещё в "подготовку". У меня перо чистое, мы карандашом пишем загогулины от букв.
Если я рисую мелками нa лестнице - и он бежит с мелом, начинает к моим слонам бантики подрисовывать, и конечно, его застают с мелом, ругают и заставляют мыть лестничную площадку.
Если я, растянув резинку на пальцах, стреляю из окна бумажными пульками по зонтам прохожих, то и он сразу просит у мамы круглую шляпную резинку, и давай стрелять!
Тут же звонит в дверь дворничиха и орёт так, что мы прячемся у меня в комнате под стол с длинной скатертью с кистями.
Но его всё равно отец порет ремнём вечером, когда приходит с работы.
Когда я ставлю на стул чемодан, на чемодан две маминых энциклопедии, и сверху маленький стульчик, то достаю-таки до люстры, а Сашка, не медля ни минуты, устраивает у себя в комнате подобную пирамиду и падает оттуда на свою маму, когда она неожиданно входит в комнату. И опять его порет ремнём отец.
А у меня нет отца.
- Везёт же тебе, - говорит мне заплаканный Сашка, потирая выпоротую попу.
- Что везёт? - угрюмо спрашиваю я Сашку.
- Везёт, что пороть тебя некому, - поясняет он раздосадованно.
Однажды мы решили под столом - в "штабе" смотреть диафильмы. Но там темно.
И Сашка придумал зажечь свечку и подсвечивать плёнку.
- Будем по очереди, - говорит: один светит - другой смотрит в фильмоскоп, а потом наоборот.
Долго спорили, кто первым будет смотреть. Жребий тащили. Выпало мне. Не успела я и половину плёнки просмотреть, как она загорелась от свечи, и так вспыхнула, что я выронила из рук фильмоскоп.
Огонь переметнулся на скатерть. Тут я выскочила из-под стола и, с криком - пожар! - понеслась прочь из комнаты на кухню, хватая по пути все тёплые вещи.
Обалдевшие соседи кинулись с водой в нашу комнату и застали там в дыму чумазого от сажи Сашку. Огонь ему удалось потушить, скомкав скатерть.
- Кто это затеял?! - громовым голосом вопрошала ответственная квартуполномоченная тётя Поля.
И Сашка, вытянув грязный палец, ткнул в меня:
- Это она!
Я от такой дружеской наглости лишилась дара речи. Но вспомнив, что его могут выпороть, не стала возражать.
Сашку всё равно выпороли, да ещё запретили ко мне ходить играть.
Его заперли в комнате и было слышно, как он рыдал, а потом долго канючил:
- Можно к Миле... можно? Мы больше так не будем...
И я подумала:
- Вот, поиграю во что мне хочется, и не надо спорить, ссориться, бороться за свои же игрушки...
Не успела я достроить сборный бревенчатый домик для кукол, вырезанных мною из книжки, как в комнату влетел радостный Сашка и всё рассыпал, заявив, что мы будем играть в танк.
И полезла я под кровать за коробками и почтовым ящиком. И стало ясно, что впереди битва за воинские должности, за место дислокации, звания и награды...
И никто мне не объяснил, что девочке вовсе не в танке место.
В те годы весь мир боролся за равноправие женщин.
ДВА БАЛЛА
Придя из школы, Сашка прибежал ко мне с тетрадкой и с заговорщическим видом стал просить, чтобы я всё, что сейчас увижу,хранила в тайне.
Конечно, Сашка во мне не сомневался, но для порядка предупредил о молчании и даже пригрозил.
- А что у тебя там? - спросила я, присмирев.
- Два балла, - важно сообщил Сашка. - Ты малявка ещё, не знаешь... Я вчера задачу не успел на продлёнке решить, а дома забыл совсем о ней, вот и получил "двойку".
- Ну? А два балла - это что?
- Это и есть "двойка". Всего баллов - пять, а "двойка" - это два из пяти.
- И что ты будешь делать?
- Скрывать. Лист вырву из тетрадки. А ты его спрячь.
- Ладно,- сказала я, и спрятала вырванный лист в папку с рисунками.
- Теперь давай веселиться, смеяться, чтоб никто не догадался, что у меня неприятности. А задачу я решу в новой тетрадке.
И мы начали друг друга смешить.
Сначала мы строили рожи, и так расхохотались, что соседи постучали в стену.
Потом мы затеяли игру в прятки и громче обычного орали: "Палочка-выручалочка!"
Все морщились от нашего шума.
И тут Сашкина мама спросила:
- А что это ты так развеселился?! Тебе что же уроков не задали? А ну-ка посмотрим дневник!
Больше Сашка из комнаты не вышел.
Всё-таки жутко невезучий Сашка.
УКУС И ЦАРАПИНЫ
Гости к нам редко приходят. Но в мамин день рождения к нам пришла мамина кафедра.
В узенькой нашей комнатушке еле уместились. Столы сдвинули, скамейки соорудили из табуреток и досок. Нам с Сашкой играть просто негде!
Мы выволокли в коридор мой старый трёхколёсный велик и, привязав к нему огромную коробищу, изображали тачанку. Но возить друг друга не удавалось.
- Не катит! - отчаивался Сашка.
- Давай кота посадим - предложила я.
- Какой же это чапаевец?! - возмутился Сашка.
- А мы ему будёновку сделаем! - сказала я, тут же прикинув, как из картона склеить будёновку.
Сашка уже волок вырывавшегося из последних сил Барсика. Кот орал не кошачьим голосом, когда его сунули в коробку и накрыли детским одеялом.
В этот миг появилась тётя Поля.
- Это ещё что такое! - закричала она сходу, - Что у вас в коробке? Ишь чего удумали, живодёры! - стрельнула она фальцетом и сорвала с коробки одеяльце.
Одуревший кот прыгнул и, ухватившись когтями за тёти Полин подол, метнулся вверх, как по дереву, и улетел на кухню, забившись под чей-то кухонный стол.
Взвыли тысячи сирен! Это вопила оцарапанная тётя Поля.
Мы проскользнули в нашу комнату и уселись за праздничный стол, как паиньки. Заглянув к нам и получив приглашение к столу тётя Поля обмякла и ушла, вежливо отказавшись. А Сашкиных не было дома, они ушли в театр.
Мы съели по салатику, по блинчику с творогом, по пирожку с капустой, заскучали, и тогда-то впервые вздумали строить танк из стульев и посылочных ящиков и коробок. Танк воздвигли прямо у праздничного стола под шумок разговоров гостей.
Жребий рулить выпал, как обычно - мне, но Сашка, оттолкнув меня, полез в сооружение.
- Так не честно! - кричала я и тащила его за футболку.
Куда там... Вот уж он, сложившись пополам, погрузился вглубь, когда я изо всех сил дёрнула его за штаны. Резинка лопнула, забелело многострадальное от отеческого воспитания место. И так как все аргументы мною были уже исчерпаны, я, разъярившись, куснула его за самую мякоть!
Взвыл Сашка так, что у гостей попадали из рук столовые приборы. Рыбиной рванулся он из моих зубов, разлетелся на запчасти танк. И Саня с рёвом влетел в свою комнату, держа штаны обеими руками.
Но там его ждали родители, вернувшиеся из театра и вездесущая тётя Поля, демонстрировавшая исцарапанные ноги.
Та-а-ак... - проронил многозначительно Сашкин папа и указал на ремень.
Тут я начала пятиться, силясь объяснить, что Барсик - моя идея, и мой всё-таки кот...
Когда Сашка, роняя слёзы, протянул руки к висевшему на гвозде ремню, а он сам должен был приносить отцу орудие внушения, то штаны у него сползли, а на попе алел и уже начал синеть мой укус.
Родители примолкли. И даже тётя Поля молчала, прижав ладонь ко рту. Я тихо заплакала.
- Саша, я больше не буду, никогда...
Когда ушли гости, мама сказала:
- Как же тебе такое в голову пришло? Ты же большая девочка. Опозорилась на всю кафедру! И не жаль тебе Сашу? Ему же больно!
И долгие годы мамины сотрудники, когда они собирались вместе на торжества, вспоминали бывало с тактичной улыбкой мой укус, искренне удивляясь молниеносной моей "находчивости", и спрашивали, как же сложилась дальнейшая судьба укушенного Сашки?
И великий стыд заливал меня краской. И так страшно было вообразить, как ему было больно, ведь меня же никто никогда не кусал...
ЧИТАТЬ ПРО СЕБЯ
- Давай играть! - кричит Сашка, заглядывая в нашу комнату.
- Не могу...
- А что?
- Мы читаем. Хочешь, иди послушай.
Сашка входит и усаживается рядом на диван. Но мы уже в середине сказки "Карлик Нос", и ему не интересно. Сашка начинает крутиться, катать по коленкам заводной мотоцикл.
Мама устаёт и предлагает перерыв. Сашка тут же взлетает пружиной и рычит мотоциклетным мотором.
- Саша, почитай! - прошу я, огорчаясь что мама не дочитала сказку, и судьба несчастного Якова была в опасности, собственная мама не смогла его узнать...
Сашка берет книгу и по слогам читает так, что я не понимаю почти ничего. Наверное, в тишине я и сама бы дочитала книгу, настолько переживала за околдованного мальчика.
- Почему ты так прерывисто читаешь? - спросила я недовольно у Сашки.
- Нас так учат. Вот пойдёшь в школу, и ты будешь так читать, - объясняет он.
Я лезу в ящик с книгами, достаю любимые - Чарушина, Бианки, Осееву. Шрифт там крупный, и я усаживаюсь и читаю про себя, чтобы отвлечься от переживаний за Якова. Про себя у меня лучше получается.
Сашка рассматривает картинки.
- Ты умеешь читать про себя? - спрашиваю его, надеясь занять книгой.
- А где?
- Что где?
- Где про меня? - удивляется Сашка.
- Да не "про меня", а "про себя" - молча то есть!
- Молча? А зачем?
- Чтобы не прерывисто.
Сашка встает на стул и прыгает со стула на диван. И тогда я понимаю, что разговор окончен, и чтение тоже. Я следом залезаю на стул и пою:
- "Орлёнок, Орлёнок, лети выше солнца!" Тоже прыгаю на диван, книги подлетают и сыпятся на пол. Мне их жаль. У книжек заламываются обложки, мнутся страницы. Я ползаю на коленях и убираю книги.
- Приходи завтра, - говорю я Сашке, я научу тебя читать глазами.
- По глазам?
- Нет, глазами. Не губами, а глазами. Тогда все вокруг могут бегать, прыгать, кричать, а ты всё равно можешь читать и никто не догадается.
На другой день мы играли в немых. Сашка зажимал себе рот ладонью и мы читали по строчке, по две, а потом говорили, что прочли. Потом читали по странице, читали молча стихи и "Мурзилку". И Сашка сказал:
- Я придумал. Я буду читать пока все говорят в классе, а скажут читать - я уже прочёл!
Скоро Сашке написали замечание в дневник, и мама не пустила его в кино на утренник, и меня одну тоже не отпустили. Сашка на арифметике читал про себя рассказ Носова про то, как дети всех покрасили масляной краской из пульверизатора, и захохотал в голос. Тут-то его попросили к доске продолжить решение задачки.
Хорошо хоть двойку не поставили.
ПУТЕШЕСТВЕННИКИ
Бывают такие светлые дни, которые озаряют солнечным светом не только наш пасмурный город, но и живущих в нём людей. И не только лица, которые сразу становятся приветливее, но и внутри всё зажигается радостью и надеждой на лучшее.
Таким вот солнечным утром мы с Сашкой идём по Разъезжей к кинотеатру "Победа", и в наших ладошках по десять копеек на утренник. Возле афиши тележка с мороженным. На утреннике сегодня сборник мультфильмов, но мороженное... Мы не можем оторваться от лотка, и тётенька в белоснежном переднике и кружевном кокошнике так светло и открыто улыбается нам, что монетки начинают щекотать наши пальчики, и мы переглянувшись одновременно протягиваем их тётеньке.
- Вам какое? Брикет или стаканчик? - спрашивает она очень вежливо.
- Стаканчик и брикет, - отвечает Сашка по-взрослому и, как взрослый, интересуется, что я хочу выбрать?
Я в замешательстве молчу. И тогда он говорит:
- Давай, каждый съест до половины, а потом поменяемся?
- Давай! - радостно соглашаюсь я.
И мы идём по ещё незнакомым улицам, куда не знаем сами. Наши глаза прикованы к мороженному. Надо не пропустить, где половина. Если Сашке и покупают иногда мороженное, то мне из-за ангины - никогда! Я открываю для себя этот необыкновенно нежный вкус и ванильно-молочный аромат.
Сашка быстрее вылизал до половины брикет, чем я стаканчик. И вот он торжественно несет в вытянутой руке тающее наслаждение, слизывая с запястья липкие капли. У меня тоже начинает промокать вафельное дно стаканчика. Мы обмениваемся лакомством, и когда проглатываем последние кусочки, то обнаруживаем себя в совершенно незнакомом месте с липкими руками и перепачканными подбородками. Ищем носовые платки, но их, как назло, нет. Сашка рукавом курточки размазывает по лицу молочные усы и бороду. А я, расстегнув пальтишко, утираюсь подолом платья.
В каком-то скверике мы находим качели посреди большой весенней лужи. Носим в горстях мы песок из песочницы и всякие камушки, сооружаем в луже островки, по которым добираемся до качели.
И вот уже весело взлетая и опускаясь, с "блинчиками" и визгом, мы поднимаем радугу из брызг, сверкающих в золотистых лучах солнца.
Наверняка, пора уже идти к дому, но мы не очень-то представляем, куда нужно идти, в каком направлении?
Идём назад по той же улице, которая вывела нас к скверику, но с какой стороны мы вышли на эту улочку, точно не можем вспомнить. Какие-то дома кажутся нам знакомыми, и шаги наши убыстряются, но уверенности, что мы скоро вернёмся к дому всё меньше с каждым шагом.
На площади возле метро сидят цыганки в пёстрых юбках. Некоторые с детьми. Одни продают леденцы - ярко крашенные петушки на палочке, другие - бумажные цветы, третьи - платки.
Некоторые прохаживаются по улице и подходят к прохожим.
- Может, спросим у кого-нибудь, где наша улица? - предлагаю я растерянному уже Сашке.
- А у кого? Все куда-то спешат. Давай у этих тётенек спросим?
- Ты что? Это же цыгане! Они детей воруют.
- Как это воруют? Зачем им чужие дети?
- Они заставляют их просить деньги у прохожих.
У Сашки испуганное лицо. Я уже жалею, что сказала ему. Тогда я спрашиваю у медленно бредущей старушки, где Разъезжая улица?
Она показывает рукой в том направлении откуда мы только что пришли. И мы снова бежим назад. Но так и не узнав своей улицы возвращаемся к площади у метро. Нас дальше двора и кинотеатра, что через один дом от нас, никуда не отпускали. Сашку водит в школу мама, но школа совсем недалеко.
У Сашки уже стоят слёзы в глазах, а я вдруг очень устала и готова сесть прямо на ступеньки у входа в метро. И тут я вспомнила, как мы с мамой ходили сюда на открытие метрополитена. А обратно шли мимо рынка, и купили яблок. Я беру Сашку за руку, и мы идём в том направлении. Вот и рынок, а слева колокольня видна, а впереди здание с колоннами и ступенями.
- Мы же туда с мамой ходили! Это музей Арктики и Антарктики!
И я утешаю Сашку, что мы почти нашли дом.
- Ты был в этом музее? - спрашиваю я растерянного Сашку.
- Нет.
- Там пингвины и белые медведи, представляешь?! Пошли, покажу!
- Пошли, - улыбнулся успокоившийся Сашка.
Мы заглянули в музей, а потом Саша узнал магазин, где они покупали молоко.
- Я понял! Если мы прямо пойдём по этой улице, придём домой!
- Ага!
И мы уже скачем вприпрыжку через талые лужи. Ноги мы еще в сквере промочили.
Дома нас подозрительно осмотрела Сашкина мама, но ничего не сказала.
А вечером, когда мы с Сашкой достали из ящика детские журналы и книги, я вспомнила, что у мамы в книжке "Ленинград" есть карта города. И мы стали смотреть, где живём. Сначала ничего было непонятно, но потом, с маминой помощью, мы нашли наш кинотеатр "Победу", от него дом, метро, и всё стало, как на ладони. Оказалось, мы запутались в трёх улицах.
И Сашка сказал:
- Давай, будем так путешествовать!
И я с радостью согласилась.
- Мы заранее на карте отметим и пойдём, - загорелся Сашка.
Но уже на втором путешествии нас вычислили.
За враньё и за то, что без спросу далеко ушли от дома Сашку хотели, как обычно, выпороть, но моя мама заступилась:
- Ваш Саша уже джентльмен! Так можно из него всё мужское достоинство выбить.
Василич заулыбался и согласился.
- У Вас удивительная способность к аргументированному убеждению, - сморозил он.
И на этом Сашкины ременные страдания закончились.
Только вот путешествовать мне пришлось одной. Сашку не отпускали. А моя мама попросила показать на карте, куда мы ходили, и весь маршрут обвести цветным карандашом.
Убедившись, что я ориентируюсь сносно, она разрешила мне гулять не только во дворе, но с подружками по городу. Только я должна была предупредить и показать куда пойду.
С того дня я почувствовала себя намного взрослее.
ПРИЁМЧИК
Когда на берёзах появляется золотистая проседь и начинают румянится клёны, мы с мамой возвращаемся в город из Красного Села, где на берегу Безымянного озера остаётся рыбалка и весёлая компания ребятни.
Сашке - соседу по городской коммуналке я долго потом рассказываю летние истории и приключения. Но самое интересное для него - навыки рукопашного боя, которые на мне отрабатывали летом старшие ребята. Я полегче мальчишек, всякие броски и подсечки на мне лучше получаются. Учили меня падать на рыхлый пляжный песок у озера.
Постепенно запоминались и мне приёмы. А в городе ничего не подозревающий Сашка неосмотрительно заводил возню. Тут и начинались броски да захваты.
- Как это ты? Научи! - просил Сашка.
Первого сентября, переполненная ощущением праздника, как все первоклашки,я решила расшевелить, уже год как разочаровавшегося в школьной жизни, Сашку.
- Хочешь, приёмчик покажу? - спрашиваю я хитро улыбаясь.
- Давай, - с готовностью номер один вызывается Сашка.
- Поставь ноги на ширину плеч! - командую я, выставляя при этом свою ногу аккурат между подошвами его ботинок со спины. - Теперь ты двумя руками хватай мою ногу и тяни на себя, - продолжаю я инструктаж.
Сашка послушно нагибается и вцепившись обеими руками в мою голень тянет на себя, но я уже ловко перехватываю сзади его руки и протягиваю между его коленок к себе.
Сначала Сашка беспомощно повисает над полом, а потом всё происходит неожиданно быстро: голова перевешивает, и он тюкается лбом в пол.
Пляжного песка там нет. Удар гулкий. Я испуганно смотрю на Сашку, который на полу бледный, как потолок. В панике зову с кухни его маму. Но в то же мгновение он громко ревет. На лбу шишка. Его мама орет на обоих. Я утешаю Сашку, прикладываю к его шишке мраморное пресс-папье от настольного письменного прибора и себе клянусь никогда не показывать никому никаких "приёмчиков".
Когда с работы пришел Сашин отец, он потребовал привести меня к ним. Моя мама, зная крутой нрав Василича, просеменила за мной. Отвечать за свои неблаговидные действия мне было страшно и стыдно.
- Ты же девочка, - шепчет мне в затылок испуганная моя мама.
- Показывай свой "приёмчик", что ты применила к сыну, - строго приказал Сашин отец.
И я снова поставила Сашку в исходную позицию...
-Да... выхода ты мальчишке не оставила - крякнул раздосадованно Василич. - Ругать тебя , сын, не за что, разве умнее надо быть, соображать, чем дело пахнет! Посмотри на неё! Она еще в школу не ходит...
- Уже хожу, - мямлю я.
- Ты что ж, хотела угробить Сашку?
От этой мысли у меня похолодело под ложечкой.
- Нет. Я его не удержала, не смогла подхватить...
- Вот же... Кто ж тебя этому всему учит, девочка?!
Я молчу всё больше краснея, и Сашка похож на свёклу, особенно его большие уши, торчащие из круглой головы, как ручки из кастрюльки.
- Если хочешь заниматься самбо, в секцию надо идти, - забасил снова Василич, - нашел у кого учиться. Она же и удержать тебя, такого лося, не может, когда прием показывает!
А мне казалось, это так просто и совсем не опасно, как там на пропитанном зноем пляже...
НОВОСЕЛЬЕ
Иной раз мы думаем, что человек невезучий, а он, по большому счёту, оказывается очень даже везучим. Пусть это и не его личная заслуга, а удачный поворот судьбы, или помощь, но на то оно и везение, что удача приходит сверх ожиданий.
Так и у Сашки вышло. Получили его родители от комбината, на котором трудились, отдельную квартиру и переехали.
Сразу стало скучно и тихо в нашей коммуналке. Я заканчивала первый класс, но и в школе долго не могла найти друзей - часто болела.
От Сашки достался мне двухколёсный "Школьник", и я ходила осваивать велик на асфальтированную площадку возле школы.
Падать на асфальт - ощущение не из приятных, а велосипед был с рамой для мальчиков, и это осложняло мои усилия.
Рядом с площадкой была "бомбочка" - это такая рукотворная возвышенность с поросшими травой скатами и вентиляционными выходами вроде пирамидок, а внутри искусственной горы, под землёй - бомбоубежище.
Зимой все школьники катаются с "бомбочки" на портфелях по ледяным спускам, а кто-то, кто половчее на ногах, а то и на счётах, папках и просто кусках картона. А весной остаются эти дорожки от ледяных спусков не заросшими травой. И вот мне в голову пришла шальная идея, съехать с горы на велике.
Я выбрала спуск, переходящий в тропинку к школе. Прохожих там мало. Когда я первый раз рискнула скатиться, вцепившись в руль, по этому скату, то всё удачно получилось, но во-второй раз мне навстречу вышла тётенька с кутулями. Она заметалась, я резко свернула и врезалась в ступеньки школьного крыльца, перелетела через руль, и мне посчастливилось упасть на клумбу между деревьями.
Колени, ладони, локти были в ссадинах, а раны полны земли.
Мама повела меня в травму, и стали мне колоть противостолбнячную сыворотку. А это значило, что аллергический приступ мне обеспечен. Но упёртые врачи решили колоть малыми дозами и через пятнадцать минут после второй дозы дело кончилось больницей.
Велик отнесли на чердак, потому что "восьмёрка" была конкретная, а купить колесо и заменить было некому, мне же "повезло", как говорил Сашка - отца у меня не было.
В больнице я пробыла неделю, но такого количества смешных историй и страшилок я не слышала за всю жизнь.
При выписке мама сказала, что нас пригласили в гости к Саше на новоселье. И вот, я ободранная и заряженная анекдотами предстала в новостройках в новом Сашкином дворе среди новых его товарищей, куда меня сразу же потащил Саша из-за взрослого стола. Я уговаривала его порисовать вместе, но он и слушать не хотел.
Сашка и его новые приятели, устав от моих баек и обессилев от смеха пригласили меня попрыгать на досках, перекинутых через грязь и бурые лужи. Они высоко подпрыгивали так, чтоб брызги летели во все стороны. Сначала я упиралась, но когда меня уже со всех сторон окатили несусветной грязью, терять было нечего, и я растворилась в общем азарте. Оказалось, это было Сашкино ноу хау.
Когда нас позвали со двора пить чай, и мы появились в сверкающей новизной прихожей, родители остолбенели. Вместо нарядных детей на пороге стояли два чумазых беспризорника.
От мазута до извести и цемента - все виды строительной грязи "украшали" нас. И маме было стыдно везти меня домой в трамвае через город. Лучше бы мы рисовали...
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
С того самого новоселья мы много лет с Сашкой не виделись. Наши добрые намерения угасли в гуще новых событий. Мы росли и обзаводились новыми друзьями, у каждого появились свои увлечения, занятия спортом, да и уроки отнимали всё больше времени.
Далековато переехали соседи.
Но однажды, когда мне было уже лет семнадцать, я получила письмо, в котором была Сашкина фотография, и на ней неузнаваемо серьёзный молодой человек в белой рубашке, костюме и модном галстуке с бархатисто-карими глазами и оттопыренными, как в детстве "музыкальными" ушами. На обороте было написано: "Первому в жизни другу". Ещё в конверте было приглашение на вечер.
Мы с мамой вдвоём жили трудно, и у меня не было вечерних нарядов. Гардероб был в основном спортивный. Поэтому на вечере, по сравнению с другими девушками, я выглядела очень буднично. Танцевать я стеснялась и чувствовала себя скованно среди незнакомых людей. Уйти постаралась пораньше.
Сашка не особо огорчился, проводил меня до трамвая и спешил вернуться к веселящимся однокашникам.
И я с лёгким сердцем уехала домой к моим конспектам и учебникам - приближались экзамены.
Замуж в те времена выходили рано, в моде были студенческие свадьбы. Когда мы с будущим мужем, покупали по свадебным приглашениям золотые кольца в "Берёзке" из недорогих на заработанные в стройотряде деньги, возле нас появилась пожилая пара, заинтересовавшаяся такими же кольцами. Но нужного размера мужского кольца больше не было.
- Вот последнее кольцо покупает молодой человек, - сказала продавец и указала на моего жениха.
Пара повернулась к нам, и я узнала Сашкиных родителей.
- Мила! Неужели ты тоже так рано выходишь замуж! - всплеснула руками Сашкина мама.
- Почему рано? - спросил мой спутник.
Сашкины родители заулыбались, ведь мой жених был помладше меня.
- А мы-то Сашку ругаем, и будущую невестку виним...
- А ремнём не пробовали? - не удержалась я от шутки.
И мы все дружно рассмеялись.