Джетт и Джедай

/по мотивам т/с «Новая жизнь сыщика Гурова: Продолжение (фильм 4 «Чужой среди чужих»)/.
Новый персонаж, которого не было в романе и фильме: Виталина Ковалько.
Пэйринг: Виталина / Веселов.
Примечание автора.
Данное произведение не является частью сценария телесериала или продолжением романа Н. Леонова и А. Макеева, по которому был снят фильм. Его скорее можно отнести к вольным фантазиям автора по мотивам понравившегося сериала; попытка взглянуть на события романа глазами полковника Веселова и ввести в повествование новое лицо, которое полностью изменит одну из сюжетных линий…
Игры «Эпоха», которая сыграла такую важную роль в судьбе главных героев расска-за, не существует; ее персонажи, локации и квесты вымышлены автором.
Все персонажи, события и даже само место действия являются вымышленны-ми. Не следует искать в тексте аналогии с реальными людьми или событиями. Весь сюжет рассказа целиком выдуман автором, а персонажи, ключевой сюжет романа и фильма «Чужой среди чужих» –– интеллектуальная собственность Н. Леонова, А. Ма-кеева и создателей телесериала «Новая жизнь сыщика Гурова: Продолжение».
Часть 1. 1999 – 2009 гг.
1. Виталина. 2006 – 2009 гг.
До 26 лет Виталина Ковалько считала себя незаметной «серой мышкой», не-взрачной и незаметной. Но она не принимала навязываемые ей правила поведения для «мышек»: «не перебирать харчами», «не мнить о себе слишком много» и «не выставляться». Так же ей претили и постулаты вроде «женщина обязана быть хра-нительницей очага и не более», «домашнее хозяйство –– дело только для женщи-ны»; «мужчина –– добытчик, и не обязан еще и помогать жене мыть тарелки или вытирать пыль». Еще Виталину раздражали заявления типа «ни один муж не по-терпит твой характер!», «С твоими мускулами ты похожа на парня!», «Зачем тебе это тхэквондо, лучше бы занималась танцами или фитнесом!», «Никому не инте-ресны твои дурацкие рассказы, которые ты пишешь от скуки!» и «Если у тебя не спрашивают твое мнение, держи его при себе!». 
Наверное, поэтому в 26 лет, когда ее школьные подруги гордо вели за руки своих детей и носили обручальные кольца, Вита не имела даже постоянного бой-френда, а все её знакомства с молодыми людьми практически всегда переходили в дружбу, ни к чему не обязывающую, а парни, настаивающие на более серьезных отношениях, получали суровый отпор и навсегда исчезали из круга общения Ви-талины.
До поры такая жизнь устраивала девушку, но после четвертьвекового юби-лея ей временами становилось тяжело возвращаться с работы домой, где ее ждали только любимая книга и компьютер. И все назойливее становились вопросы род-ственников, их друзей и собственных коллег по работе: «Когда же на твоей свадь-бе погуляем?!».
С детства у Виты была подруга Малика, которую во всем считали примером для подражания и настоятельно рекомендовали Виталине на нее равняться.
Смуглая, темноглазая, крепко сбитая хохотушка Малика была антиподом худенькой белокожей и русоволосой Виталины. Малика легко становилась душой любой компании, слыла одной из самых стильных девочек микрорайона, и с 14 лет, когда в Приморске открылись первые дискотеки, не знала отбоя от кавалеров, желающих проводить ее домой после танцев или пригласить в кафе. Благодаря «золотому запасу» восточного папы, Малика училась в привилегированной школе, а в 20 лет укатила в Италию по обмену, устроилась там на работу, окончила Ми-ланский университет, а незадолго до его окончания повстречала симпатичного итальянца Бруно и вскоре стала синьорой Бьянчини и гражданкой Италии, и в Приморск возвращаться уже не собиралась.
Виталине постоянно советовали во всем брать пример с энергичной умницы Малики. В детстве Вита верила всему, что говорили взрослые, и думала, что она и есть не более чем тень умной правильной Малики и страдала от своего несовер-шенства по сравнению с дочерью маминой подруги.
Но лет с 13 Виталина стала все чаще задумываться, а так ли хороша ее под-руга, как о ней говорят. И вспоминалось, как Малика в детстве ссорилась со своей матерью, требуя купить новое платье или дорогую игрушку. Гуляя с Виталиной, Малика могла встретить своих школьных подруг; залюбоваться на умильного ма-лыша в коляске или принять приглашение в командную игру и напрочь забыть о подруге, оставляя Виталину стоять в стороне и чувствовать себя ненужной. Когда они играли вдвоем, Малика на правах старшей (она была на полтора года старше Виталины) устанавливала свои правила игры и требовала неукоснительного со-блюдения их, «или я с тобой не дружу!» и запросто могла наябедничать на Вита-лину старшим или выболтать ее секрет. В гостях у Виталины Малика запросто могла заглянуть в тетрадь с рассказами подруги и разрисовать страницу или допи-сать какие-нибудь глупости. А потом с невинным видом представляла это как шутку, и Виталину упрекали: «Что же у тебя так плохо с чувством юмора?». Роди-тели и бабушка Виталины, казалось, не замечали всего этого, или говорили: «А ты тоже дружи с девочками; разве ты не любишь малышей; а кто тебя не пускает иг-рать со всеми; а ты что, хочешь играть только по-своему; а что, подруга должна была тебя покрывать; она же гостья, а ты поднимаешь такой тарарам, что она в твоей тетрадке рожицу нарисовала, все равно твои рассказы хуже уже не станут!».
В тысячный раз выслушав эти отповеди и безуспешно попытавшись объяс-нить, что ребята, обожающие Малику, не хотят замечать ее подругу и вообще, счи-тают молчаливую робкую Виту «странненькой», девочка махнула рукой. Старших не переспоришь. «Пусть Малика им будет самая лучшая, а я буду такая, какая я есть», –– решила она.
Однажды, сидя в Интернете в обеденный перерыв на работе, Вита набрела на флэш-игру «Эпоха». Это был виртуальный мир, где игрок заводил себе персо-нажа –– юношу или девушку из мифического королевства Фао, строил ему поме-стье, покупал оружие, доспехи, ездовых зверей и магические эликсиры и выполнял боевые квесты в локациях. Задачей игрока и его персонажа было бороться со слу-гами злых колдунов, оккупирующих Фао, собирать артефакты и трофеи, выпол-нять приказы виртуального военачальника Рамуса и улучшать свое поместье. В конце уровня, для перехода на новый этап игры, нужно было победить очередного босса темных сил.
На четвертом уровне Виталина и ее героиня, смуглая черноволосая девушка Джетт, прочно застряли. Воин-Дезертир оказался очень сильным, и победить его никак не удавалось. Ежедневных бонусов не хватало на укрепленные доспехи и суперусилители, а магический колодец в ее поместье перестал приносить золотые монетки после того, как персонаж Leksa, принадлежащий игроку 10-го уровня, за-пакованный в рунические доспехи, дающие огромную силу, напал на ее поместье и переломал там половину построек.
Заглянув в игровой чат, Виталина обнаружила, что Leksa поступал так со многими игроками с младших уровней, не имеющими рунических доспехов и за-чарованного оружия. Наверное, он не жалел настоящих денег для покупки игровой валюты. Его доспехи и оружие стоили около двухсот игровых бриллиантов, а при обычной игре бриллиант выдавался только на пятый день. Те, кто не хотел ждать, могли перевести деньги или веб-мани на счет игрового сообщества и получить нужное количество бриллиантов, но Виталина принципиально не хотела играть на реальные деньги.
Наблюдая за бесчинствами Leksы, виртуального здоровяка, похожего на здоровенную консервную банку в своей броне, Вита предполагала, что в реально-сти этот «элитный воин» –– какой-нибудь низкорослый сутулый вечно шмыгаю-щий носом восьмиклассник, систематически пропускающий уроки физкультуры, и затюканный одноклассниками, учителями и родителями. В «Эпохе» он отводил душу; там он не был слабаком и неудачником, и тратил на это все свои карманные деньги, на которые лучше бы купил себе «Клерасил » и дезодорант. Судя по тому, что чаще всего Leksa нападал на поместья девушек, успехом у сверстниц он тоже не пользовался.
Если бы Виталина встретилась с этим «суперменом» в настоящем спаррин-ге, то справилась бы с ним за считанные минуты. Она два года посещала занятия тхэквондо, с 5 класса занималась плаванием и не пропускала ежедневную гимна-стику из 900 силовых упражнений. А в игре Leksa уже в третий раз ломал ей в по-местье то зверинец, то антикварную лавку, то колодец. Девизом этой ходячей кон-сервной банки была откровенно пошлая фраза, унижающая всех девушек в «Эпо-хе».
Однажды в дискуссию «Что делать с Лексой?» в чате вмешался игрок Дже-дай с 7 уровня. «Если заключить альянс с другим игроком так, чтобы ваш суммар-ный уровень превышал уровень противника, шансы на победу значительно увели-чиваются, –– сказал он. –– Я как раз ищу союзника. Лекса и на мое поместье напа-дал.»
Вита сразу предложила Джедаю дружбу в игре. Заключать альянс могли только друзья. Подтверждение дружбы пришло немедленно. Отложив бонусы за неделю и золотые монетки из колодца Джедая, Виталина и ее новый союзник ку-пили своим героям укрепленные доспехи, усилители, оседлали боевых зверей и атаковали поместье Лексы. Нападение увенчалось успехом. Вита и Джедай разме-тали охранников, ворвались в поместье, и там Вита с удовольствием сломала зве-ринец, колодец и антикварную лавку. Джедай расправился с кузницей, башней ма-гов и казармой. Теперь Лексе предстояло очень долго собирать ресурсы для ре-монта поместья. Гранит нельзя было купить ни за какую валюту, его нужно было собирать по камешку в день в локациях. Так что пакостник надолго остался без своих могучих ездовых зверей, воинов-помощников, суперусилителей из антик-варной лавки и рунических доспехов.
Виталина и Джедай сохранили свой альянс и стали переписываться в чате, а потом и в личном разделе. Джедай оказался внимательным и остроумным собе-седником. Судя по всему, это был мужчина с высшим образованием, лет сорока или старше. Играл он тоже на работе в перерыв. Где он работает, Джедай сооб-щать не спешил. Он часто говорил Виталине, что ему интересно общаться с ней, а после нескольких месяцев виртуального общения предложил встретиться. «Меня разбирает любопытство, –– признался он, –– хочется увидеть девушку, которая так лихо расправилась с охранниками Лексы, а на шестом уровне с первой попытки победила Рыцаря из Тьмы!». Завершил свое сообщение Джедай смущенно покрас-невшим смайликом.
Виталине тоже было интересно пообщаться с Джедаем наяву, спокойно и обстоятельно, а не торопиться отстукать сообщение, пока не вернулась с перекура начальница, не одобрявшая приватную переписку с рабочих компьютеров. И она согласилась.
2. Павел Веселов. 2006 – 2009 гг.
Павел Веселов играл в «Эпоху», чтобы хотя бы во время игры не думать о том, до чего он докатился. Хватит того, что эта мысль не дает ему покоя по ночам, заставляя беспокойно ворочаться на огромной кровати, до утра жечь свет, невни-мательно перелистывая первую попавшуюся книгу или журнал и щелкать пультом телевизора в спальне, то и дело вставая покурить.
Его новый особняк с просторной спальней, джакузи, оранжереей и внутрен-ним двориком был неприятен Павлу. Приходилось изворачиваться, объясняя что-то насчет наследства никогда не существовавшего родственника по линии отца из Австралии и понимать, что на самом деле мало кто верит в эту туфту, и все, кто догадывается, что это туфта, понимают, откуда на самом деле у полковника ГУВД из небольшого приграничного городка взялись деньги на двухэтажный особняк и три дорогих автомобиля. Кто бы знал, какой ценой ему все это досталось.
Павел пытался убедить себя, что такой комфорт стоит своей цены; что ему бы не хотелось снова оказаться в однокомнатной квартире-«малосемейке», где он жил после развода, ездить на довольно старой отцовской машине и накануне по-лучки занимать на курево. Тогда он еще и платил алименты на двоих детей. Ко-нечно, сейчас все изменилось. Он –– один из самых важных людей в городе. Его уважают; с его мнением считаются. Приятно, когда тебя считают таким сильным и влиятельным. Если при этом еще забыть, что не так уж ты и крут, и не можешь выйти из давно осточертевшей тебе игры, которая может стоить тебе как минимум погон. И в своей теневой жизни ты уже влип так, что… выражаться неохота. И –– что хуже всего –– если ты не можешь решиться отказаться от гонораров за это ба-рахтанье в грязи. И поздно уже жалеть о своей –– глупости? Жадности? Неосто-рожности?
А может, это была укоренившаяся с перестроечных времен обида на холе-ных «хозяев жизни» и их разбалованных детей, свысока взирающих на простой народ, в том числе и на него, и желание показать им: «Я не хуже вас! Если я захо-чу, то встану на один уровень с вами. И вы увидите, что зря принимали меня раньше за пустое место!» Стал. Добился. Выбился. Мечта сбылась. Но такой це-ной, что  на душе мерзко до тошноты. И, похоже, пути назад нет.
Внешне Павел Николаевич выглядел совершенно довольным жизнью и уве-ренным в себе человеком. Его считали жестким, но справедливым руководителем. Его уважали. И даже мало кто осуждал его за машины и особняк. «Воруют все, –– рассуждали в народе, –– а вот порядок в городе навести посложнее оказалось; только один он и справился. Будь у него хоть два дома, зато в Приморске чисто, спокойно, не то, что в других портовых городах. Там по-прежнему дикие 90-е, а у нас –– ХХI век. А все Веселов, спасибо ему, на своем посту не спит, бандюг при-струнил, всяких карманников да щипачей кого пересажал, кого из города выкурил, патрули по улицам ходят –– хулиганью да пьяни негде разгуляться. Стены чистые, окна целые, урны и скамейки не раскурочены, в подъездах шприцы не валяются –– сразу видно, что человек на совесть работает! А вы говорите: дом! У него одного, что ли? Он хоть свой дом честно заработал!». Иногда Павел Николаевич слышал такие разговоры о себе, когда инкогнито шел на одну из встреч из своей второй, тайной, жизни, и вспоминал, что когда-то ненавидел двуличие и обман. «Надо с этим завязывать», –– эта мысль редкий день не посещала его. Особенно когда он шел на встречу с очередными «сотрудниками» по околицам или трясся в автобусе, пряча лицо за черными очками и воротником куртки. «Надо завязывать». «Но как? Я уже сто раз давал себе зарок, что пошлю их всех в задницу, но появлялось новое дело, и я даже не вспоминал о своих благих намерениях. Решимости мне, что ли, не хватает сдержать свое обещание? А ведь я всегда старался не быть рохлей. По-лучается, плохо старался? Хм-м-м-м, опять эти мрачные раздумья, которые только время отнимают. Подумал бы лучше, как организовать встречу груза, который ждет Тарнавски, мой новый «компаньон». Времени уже мало. Кстати, о времени… Вита говорила, что сегодня у них короткий рабочий день, до 15 часов. И мы дого-ворились, что я подскочу к ней, и мы поедем в луна-парк. Поговорим, как побе-дить Угрюмого Голема с двадцатого уровня, послушаю, что у нее нового на рабо-те… И хотя бы на пару часов поверю, что в жизни у меня на самом деле все так же хорошо, как я уверяю Виту!».
- Если меня будут спрашивать, я буду после 18 часов, –– бросил Веселов дежурному на проходной на пути к выходу.
- Да, товарищ полковник, –– козырнул капитан.
  Свою первую встречу с Виталиной Ковалько Павел Николаевич помнил так отчетливо, будто она произошла вчера, а не три года назад.
Девушка, которой он помог победить в «Эпохе» хулигана Лексу, Джетт, оказалась такой интересной собеседницей, что Веселову захотелось пообщаться с ней за пределами игрового чата. Тем более что Джетт тоже оказалась из Примор-ска. В чате она вечно торопилась и часто скомкивала диалог на полуслове: «Все, начальница пришла, пока!». На предложение встретиться в городском парке де-вушка легко согласилась. Перед встречей Павел Николаевич по профессиональной привычке просмотрел ее личный профиль в сообществе «Эпохи». Виталина Ко-валько. 26 лет. Не замужем. Образование высшее гуманитарное. Вот только фото-графию выбрала неважную –– едва различимая фигурка в красной куртке и чер-ных брюках на фоне Александрийской колонны в Петербурге. И не узнаешь чело-века по такому снимку.
Но он ее узнал неожиданно легко –– наверное, потому, что Ковалько пришла в парк в той самой ярко-красной куртке. И Веселов сразу шагнул к ней навстречу с вопросом «Джетт?». Героиней Виталины в экранном королевстве Фао была смуг-лая коротко стриженная черноволосая девица с шарообразными мускулами, а в парке к нему обернулась тоненькая сероглазая девушка с длинными русыми воло-сами. На вид ей можно было дать никак не больше 19 – 20 лет.
- А я Джедай, –– представился Павел Николаевич. –– Хм… Привет. Как го-ворится, рад знакомству…
Виталина, такая раскованная и остроумная в чате, первое время сильно смущалась и выглядела замкнутой. Первое время им было сложно общаться вне чата, но постепенно они преодолели этот барьер. И Виталина стала для Веселова женщиной, с которой он мог непринужденно и доверительно разговаривать.
Романа в классическом представлении у них не было. Они встречались, гу-ляли, беседовали, ходили в луна-парк, пиццерию, или кафе-мороженое. Иногда Вита приходила к нему в гости посмотреть фильм на огромном экране домашнего кинотеатра, поплавать в бассейне и покрутиться на тренажерах в домашнем спорт-зале, но этим все и ограничивалось. Для других отношений существовали девушки из ВИП-клуба «Золотой закат». А Виталине Павел доверял, и она была его другом.
И Веселова часто беспокоила мысль, что рано или поздно Вита встретит парня, за которого решит выйти замуж. И тогда уже не сможет приезжать к нему со своими дисками, гулять с ним в парке и часами увлеченно беседовать о люби-мых фильмах, музыке и о своих сложностях в отношениях дома и на работе. Он потеряет единственного друга. Останется только Джетт в «Эпохе». А может и ее не останется. У замужней женщины не будет столько свободного времени. Умом понимая, что рассуждает как эгоист и Виталина вовсе не обязана жертвовать сво-им личным счастьем ради него, тем не менее, Веселов уже всем сердцем ненави-дел этого парня, который в любой момент мог появиться и украсть у него Витали-ну. «Тогда я снова окажусь один на один со всем этим болотом, в котором я завяз. Вита –– единственная моя связь с нормальной жизнью, соломинка, которая держит меня у поверхности. А без нее я утону в трясине, и уже никогда оттуда не выбе-русь…».
3.    «Республика Игрек». 2007 год.
 - Все девчонки из нашей группы едут на «Республику Игрек»! –– вопила Татьяна Веселова, размазывая по лицу слёзы. А по всей ее комнате были рассыпа-ны вещи, выпавшие из желтого чемоданчика, безжалостно сброшенного на пол час назад. –– Папа, там будет неделя авангардной музыки, приедут «трансы» даже из Аргентины! Почему мне нельзя туда поехать?!
- Потому, что я запрещаю! –– Павел Николаевич уже сорвал голос и сейчас уже не кричал, а почти хрипел и продолжал яростно пинать ногой ненавистный желтый чемодан с логотипом «Республика ;», бесплатный пропуск на трехне-дельный шабаш в окрестностях Приморска. –– И в данном случае мама меня под-держит… И выкинь к лешему этот чемодан! Или я его сам сожгу!
- Это не твое! –– рыдала Таня. –– У себя дома сжигай что хочешь! Почему нельзя?!
- Потому!!! –– голос снова прорезался, и Веселов заорал так, что снизу за-стучали по батарее. –– Я сказал! Если моя дочь будет ошиваться среди наркоманов и извращенцев, их не будет на моей территории! Я здесь начальник ГУВД и имею полное право запретить в своем городе эту клоаку! И я это сделаю, если ты хоть на пушечный выстрел подойдешь к этой ораве дегенератов!   
- Папа, ты ничего не понимаешь! –– зашмыгала носом Таня. –– Они не деге-нераты, просто они другие, у них иное мышление! В «Республику» приезжают ге-ниальные музыканты и философы, а еще там толкиенисты и растаманы, у них свое видение мира, своя философия, а ты за старыми бабками на рынке фигню повторя-ешь…
- Философия! –– шумно вздохнул Веселов. –– Свое видение мира! Так! А мы с мамой для тебя, значит, парочка бестолковых динозавров? Да знаю я это иное видение, у нас каждое лето КПЗ забиты такими вот философами из твоей распре-красной Республики. Почему-то у них философия идет только под косячок или таблетки, а потом они так «философствуют» и, как говорится у вас, «реально бе-сятся», что от них все пригороды стонут! В общем, все! Разговор окончен!
- Папа, да Танька едет на их президента посмотреть, –– заглянул в дверь Ко-ля. –– На Игоря Первого, который всей этой тусней рулит. Он всегда какую-нибудь примочку придумывает. В прошлом году прикатил на открытие Республи-ки на желтом квадроцикле в цветочек. Так все девчонки обалдели, какой он кле-вый и продвинутый, и повлюблялись.
- Президент? –– Веселов чуть не рассмеялся. –– Игорь Первый? Не знаю та-кого. Президент у нас один, в Кремле. А этот Игорь –– просто балаганный шут. В общем, все, Татьяна. Ни ради Игоря Первого, ни ради еще какого-то там клоуна ты на «Республику» не поедешь. А если вздумаешь поступать по-своему, я эту, –– он скривился, –– тусню прикрою. Каждое лето на них в пригородах жалуются: все три недели не умолкая круглые сутки, ревет музыка, всякие придурки, пьяные или укуренные, шляются, бесятся, на общественных пляжах голые расхаживают, и за замечание посылают, а могут и избить; грязи после их фестиваля остается на де-сять КАМАЗОВ, шприцы по кустам! И еще, извини за подробности, были заявле-ния от моряков, которые по ночам проплывали мимо пляжа Республики. Там при свете прожекторов творилась сплошная собачья свадьба!
- Папа, ты опять ничего не понял, –– горячо возразила Таня. –– В Республи-ке каждый год ставят Башню Любви. Желающие могут получить разрешение от Игоря Первого, подняться на Башню и заключить брак. А через три дня, если не понравилось, развестись и найти себе новую пару. Это у вас было принято всю жизнь с одними и теми же жить, ну, даже если любви больше нет и чувства про-шли, а разводиться как бы неправильно, а в Республике люди свободны от пред-рассудков и не будут портить жизнь ни себе, ни мужу или жене, если не подошли друг другу…
- Нет, я этого Игоря все-таки прищучу, –– пробормотал Павел Николаевич, вертя в руках зажигалку и мучаясь от желания закурить. –– Башня Любви, свобода от предрассудков! Это же надо! О чем я только думал, когда дал добро на прове-дение фестиваля здесь, когда их выгнали из Первомайска?
Теперь он уже был почти готов отказаться даже от своей доли доходов от «Республики Игрек» в окрестностях Приморска. Только чтобы иметь право вы-швырнуть это кодло со своей территории. Только бы Таня не вздумала его ослу-шаться. Дочь думает, что отец –– просто старорежимный тиран, посягающий на ее свободу и вообще зануда. «Дурочка, да я же ей ничего, кроме добра, не хочу!». Собственно, и началась-то его теневая жизнь с того, что он хотел отвести беду от Тани и Коли. Это было восемь лет назад, когда он возглавил Приморское ГУВД…
4. Фотографии. 1999 – 2007 гг.
Долгожданное повышение по службе для Павла Веселова стало одновре-менно и радостным, и печальным событием. Да, довольно долго он сидел в замес-тителях и ждал повышения. Но его начальником и главой ГУВД был бывший пре-подаватель милицейской школы Евгений Петрищев, который в свое время обучал молодого курсанта Веселова и его сверстников азам оперативной работы. За три месяца до оформления пенсии Петрищев погиб. Конечно, никто не поверил, что за рулем сбившей его «Хонды» сидел обычный пьяный дурак, который испугался возмездия и удрал с места происшествия, сбив пожилого человека на переходе. Слишком суров был Евгений Иванович, и авторитеты, пытающиеся заручиться его поддержкой в своих сомнительных делишках, не раз получали предложение со-вершить пешую прогулку по «интересному» маршруту. Но доказать умышленное убийство не удалось. Машина числилась в угоне. Через пару дней ее нашли на околице, густо заляпанную грязью, но без посторонних отпечатков в салоне и на дверцах. Хозяин «Хонды» божился и бил себя кулаком в грудь, что машину у него угнали третьего дня вечером. То есть накануне гибели полковника Петрищева.
Евгения Ивановича похоронили со всеми почестями. Разговоров о кандида-туре его преемника даже не возникало. Все как-то само собой подразумевали, что новым начальником ГУВД станет его заместитель и один из лучших учеников Па-вел Веселов.
Павел Николаевич еще не до конца обжился в своем новом кабинете, когда к нему явились двое посетителей, те самые лощеные господа, которых Петрищев незадолго до своей гибели буквально спустил с лестницы. К Веселову они обрати-лись с тем же предложением: «не заметить» нелегальный вывоз партии очень важ-ного товара через морскую границу. Задохнувшись от ярости, Веселов вскочил, чтобы достойно ответить этим уродам, которые, наверняка, и заказали «Хонду». Но тут один из гостей тепло, по-домашнему, улыбнулся и добродушно сказал, по-стукивая по столу пухлым конвертом:
- Да не волнуйтесь вы так, Павел Николаевич. Вы же счастливчик. Еще мо-лодой человек, а уже в чинах; на пенсию пойдете генералом. И детки у вас слав-ные, –– он вытряхнул из пакета цветные фотографии. Взглянув на них, Веселов медленно опустился обратно в кресло, сжимая кулаки и еле сдерживаясь, чтобы не застонать.
Таня и Коля. На всех фотографиях были его дети, явно не подозревавшие, что их фотографируют. По дороге в школу. На спортплощадке. На улице. Во дво-ре. Вот Коля играет в футбол с приятелями. Таня с подругами покупает мороженое на набережной.
- Посмотрите, посмотрите, –– донесся до него участливый голос. –– А може-те и себе взять, у нас негативы есть. Тяжело быть «воскресным отцом», понимаю. Наверное, всю неделю скучаете по детишкам.
Павел как в тумане перебирал фотографии, другой рукой пытаясь высечь огонек из зажигалки и прикурить зажатую в зубах сигарету. Один из гостей высек огонек из своей золотой зажигалки, и молча поднес его к сигарете Павла Николае-вича.
- Только детей не трогайте, –– сказал Веселов после двух жадных затяжек и сердито швырнул неработающую зажигалку в корзину.
- Помилуйте, Павел Николаевич. У кого же рука поднимется на невинных детей. Если, конечно, вы будете благоразумны. На этой партии завязаны большие интересы и большие деньги. Поможете нам –– поделимся доходом, не поскупимся. А будете отказываться или делать неразумные поступки… Тогда придется пере-дать вам совсем другие фото ваших очаровательных детей. Не смеем больше от-нимать ваше время. За ответом придем через 24 часа. И не будьте эгоистом, госпо-дин Веселов!
Они ушли, оставив полковника окаменевшим за столом с обжигающей пальцы сигаретой, которая роняла пепел на фотографии двенадцатилетней Тани и девятилетнего Коли.
- Петрищева им поддеть было не за что, –– вслух сказал Павел, сердито раз-давив окурок в пепельнице и приложив обожженные пальцы к прохладному гра-фину с водой.  –– У него жена и сын еще в девяносто третьем на машине разби-лись… Наверное, он и тогда отказался кому-то помогать, и какая-то сволочь вот так ему отомстила. Евгению Ивановичу потом терять было больше нечего. А мне есть…
На следующий день он, избегая смотреть на своих гостей, дал согласие за-крыть глаза на вывоз товара и мрачно думал, что в качестве гонорара его просто «уберут». Но с ним расплатились. Это была сумма, равная его 5-летнему окладу.
- Этот гонорар вас достоин, –– вальяжно улыбнулся ему «компаньон». –– Не сравнить с государственной зарплатой. А дальше больше будет.
Сколько их потом было, «компаньонов»: ввоз и вывоз нелегального, а то и криминального товара, сомнительные шоу и фестивали, на которых наваривался солидный «черный нал», перевалочная база для боевиков и парней, бегущих за море от правосудия. В Приморске они без проблем получали новые «чистые» до-кументы и ночью поднимались на один из кораблей, где их уже встречал «свой» человек, сопровождающий. «Меня же поставили как раз бороться с такими дела-ми!» –– думал порой Веселов и тут же тоскливо понимал, что отказаться или вый-ти из игры он уже не сможет. Во-первых, он уже по уши в этой грязи. А во-вторых… Таня и Коля. Наверное, через его первых «компаньонов» всем стало из-вестно его слабое место.
«Если продаваться, то задорого», –– цинично рассудил Павел Николаевич, повышая расценки за свою помощь. Если его втянули в это болото, заставили по-стоянно жить в страхе за своих детей, бояться разоблачения и презирать самого себя, то пусть платят за это.
И когда Таня заикнулась о желании поехать на «Республику Игрек», кото-рую скрепя сердце разрешили провести близ Приморска, Веселов пришел в ужас. Ему была предназначена доля от доходов с фестиваля. Сумма была такая, что ста-новилось ясно: или это отмывка чьих-то денег, или… Он содрогнулся, представив себе, как какие-нибудь «продвинутые мыслители» или «клевые отвязные челы» угостили его дочь какой-нибудь отравой –– якобы для «нового познания мира» или для «реального веселья». Потом вспомнились жалобы из Первомайска на без-образные сексуальные оргии «республиканцев». Не дай Бог какой-нибудь длинно-волосый ублюдок в желтой юбке, в которых там все парни шляются, уговорит Та-ню сбегать на Башню Любви и «освободиться от предрассудков» на три дня. При одной мысли об этом Павла замутило физически.
Он примчался в квартиру Алины и детей как раз когда Таня собирала вещи, сбросил на пол ее желтый чемодан и категорически запретил дочери участвовать в «Республике». К счастью, Алина на этот раз взяла сторону бывшего мужа. И наду-той, убитой горем Татьяне пришлось убрать чемоданчик на антресоли и распро-щаться с мечтами об авангардной музыке, «продвинутых философах», Башне Любви и придурке Игоре Первом, по которому уже давно сизо плачет. «Чтоб ни-какой там шмали не было!» –– сурово сказал Игорю Веселов, подписывая разре-шение на проведение фестиваля.
35-летний обормот в «модных» рваных джинсах, «гавайке» и бандане, по-следние 15 лет косящий под отвязного десятиклассника, закатил глаза: «Что вы, товарищ полковник! Как можно? У нас культурное мероприятие, а не шалман ка-кой-нибудь!».
Именно шалман. Интересно, сколько участников оттуда уедут с наркотиче-ской зависимостью? А сколько девчонок «обрадуют» родителей неожиданными внуками? Про очереди к венерологам можно даже не говорить. Им предстоит не-малая работа с теми, кто «приобщился к новому видению мира», «освободился от предрассудков» и каждые три дня бегал в Башню Любви. Жаль, что на «Республи-ке» завязаны такие деньги, что ее нельзя запретить проводить в окрестностях Приморска. Но если бы дочь ослушалась запрета, то Веселов послал бы к чёрту и свой гонорар, и «компаньонов», и принял бы весь огонь на себя, чем бы это потом ни было чревато.
Еще во времена их брака Алина не раз упрекала Павла в том, что он из-за своей работы не может уделять достаточно внимания и заботы детям. Что ж, те-перь он это искупил.
Часть 2. 2009 год.
5. Поздний визит.
Чуть не пересчитав по дороге все столбы, Павел наконец-то доехал до дома, где в последние полгода снимала квартиру Виталина. Заглушив мотор, полковник не сразу отстегнул ремень, а закрыл глаза и положил голову на рулевое колесо, ко-торое по-прежнему сжимал обеими руками. Потом глубоко вздохнул и вышел. Уже у подъезда спохватился, вернулся и старательно запер БМВ и подключил сигнализацию.
В подъезде было темно, и полковник сразу споткнулся о ступеньку, налетел на ржавые перила и чуть не обвалил их.
- Кто увидит, подумают, пьяный, –– пробормотал он, хлопая себя по карма-нам. –– Зараза, где же зажигалка?.. Потерял, конечно. Еще дешево отделался, только зажигалку и потерял: другие там вообще головы потеряли.
Перехватывая руками за перила, Павел Николаевич в полной темноте кое-как добрался до площадки второго этажа, где еще чудом уцелело две лампочки, и сразу нашел дверь Виты. Но, прежде чем позвонить, еще немного постоял у двери, сжимая виски руками. Ему казалось, что от одежды пахнет порохом и гарью.
Все пошло насмарку. Тщательно организованная операция по приему цен-ного груза из Латинской Америки накрылась медным тазом. На берегу оказались одновременно боевики из конкурирующей группировки и ОМОН. Завязалась ог-лушительная перестрелка, захлопали взрывы. Кто в кого стрелял, в темноте было не разобрать. К счастью, Веселов заблаговременно ушел с берега и наблюдал за Тарнавски и его боевиками из машины за деревьями.
Когда перестрелка стихла, и спецназовцы начали осматривать место проис-шествия, Павел вышел из оцепенения, развернул машину и помчался к городу. Не хватало еще, чтобы кто-то из них заинтересовался, что забыл ночью на берегу на-чальник милиции… «Пропало! –– думал он. –– Зараза… Наверное, тут не обош-лось без этого московского сыщика. Недаром он мне сразу внушил опасения. Ви-дите ли, за беглым взломщиком он сюда приехал… Знаю я эти операции под при-крытием. Не лучшую легенду он себе придумал. А мне теперь кто поверит, что это не по моей вине Тарнавски накрыли при приеме груза?»
Домой ехать не хотелось. В огромном пустом доме страх и тревога к утру сведут его с ума. «Проклятье, они ведь тогда Таню и Колю засняли даже в классах во время уроков, чтобы показать мне, что могут проникнуть всюду и сделать  что угодно… Конечно, сейчас я работаю на других, но методы у них у всех одинако-вые! Надо будет узнать, выжил ли кто-то из группы Тарнавски, и помочь им вы-браться из города. Когда они уберутся, мне хоть немного спокойнее станет!» –– Веселов еще раз перевел дыхание, отлепился от стены и позвонил в Виталинину дверь, длинно и настойчиво. Потом еще раз. За соседней дверью зашевелились, в глазке загорелся свет, и что-то нецензурно пробурчали насчет пьяных дураков, ко-торые день с ночью путают, и пообещали спустить с лестницы.
- Сам в окно вылетишь! –– огрызнулся не на шутку взвинченный полковник, позвонил еще раз, стукнул кулаком по двери, и тут она распахнулась.
- Павлик? Ты что, действительно выпил? –– Виталина едва успела избежать столкновения, когда Павел Николаевич по инерции влетел в распахнувшуюся дверь, споткнулся о коврик у двери и, чертыхнувшись, приземлился на колени. –– Ой… Ты ушибся?
- Живой пришел, и на том спасибо, –– Веселов кое-как поднялся, потирая ушибленные колени. –– Фу… Ви, ты предупреждай, когда дверь открываешь, а то так и убиться можно. Меня уже сегодня чуть не ухлопали… То есть, уже вчера, –– поправился он, увидев, что его ручные часы показывают четверть первого.
Тут он наконец-то поднял голову и увидел, что Вита кутается в короткий го-лубой халатик. Длинные волосы, которые она недавно перекрасила в угольно-черный цвет, заплетены в косу. И выглядит его подруга сейчас даже не на 20 лет, как обычно, а на 15 – 16, и очень напоминает ему Танюшку в девятом классе.
Напряжение последних дней, постоянные стычки со Штырем, одним из бое-виков Тарнавски, назойливый московский сыщик и кромешный ад сегодняшнего вечера навалились на Веселова лавиной, и с ним произошло то, чего он впоследст-вии стыдился. В груди что-то до боли сжалось, подогнулись колени, из горла вы-рвался крик, срывающийся на рыдания, и Павел Веселов, полковник МВД, на-чальник городской милиции, высокий широкоплечий мужчина, повалился на стул возле трельяжа, уронил голову на руки и разрыдался, отчаянно, громко и безу-держно. Несколько раз он пытался сделать над собой усилие и подавить рыдания, но результат получался противоположный. Виталина гладила его по голове и пле-чам, совершенно растерянная, а он, задыхаясь, в перерывах между рыданиями вы-кладывал ей все –– о гибели Петрищева, фотографиях Тани и Коли, гонораре раз-мером с пятилетний оклад полковника, о московском сыщике из бывших оперов, о Тарнавски, Штыре, конкурентах и стрельбе на берегу; о «Республике Игрек» и да-же о Танином желтом чемоданчике и квадроцикле в цветочек. И не мог остано-виться, пока не выложил все. Спазмы наконец-то отпустили горло, сознание про-яснилось, и Павел увидел, что они уже в комнате. Он сидит в кресле со стаканом чего-то ядовито-красного в одной руке и зажженной сигаретой в другой. На ноги ему наброшен плед. А напротив, на компьютерном стуле, устроилась с ногами Ви-талина. Теперь Веселов устыдился своей истерики и того, что ввалился в таком со-стоянии к девушке среди ночи. Да еще и рассказал ей всё. Идиот. Мало того, что сам тонет в болоте, так еще и девчонку за собой тащит.
- Извини, –– он попытался улыбнуться, но только болезненно скривился, ––не знаю, что на меня нашло.
- Ты просто выговорился, и легче стало, –– Виталина повертела в руках пач-ку сигарет. –– Ничего, Павлик. То, что ты мне рассказал, дальше меня не пойдет. Выпей настойку, согреешься, а то тебя все еще знобит. Это вишня на коньяке, ос-талась еще со дня рождения.
Вишневую настойку Павел проглотил залпом, даже не ощутив вкуса, отста-вил пустой стакан и жадно затянулся сигаретой. Озноб наконец-то отступил, ладо-ни перестали стыть. Вита отнесла на кухню ополовиненную бутылку «Вишни на коньяке», вернувшись, села на подлокотник кресла Павла и тоже зажгла сигарету.
- И что ты будешь делать дальше? –– спросила Вита. –– Павлик, бросай ты все это…
- Брошу, –– поморщился Веселов, запустив пальцы в густые волосы. –– Вот только вывезу уцелевших из города, и пошло оно все… Сколько я боялся, вертел-ся, ловчил… Вот и довертелся, чуть башку не отстрелили!
- А лицо тебе кто так украсил? –– ахнула Виталина, только сейчас разглядев у него на правой скуле большую ссадину.
- Никто, это я вчера на побережье растянулся, –– поспешно ответил Веселов, зажав ссадину носовым платком. –– Шел на встречу с боевиками и наступил на шнурок… Хорошо еще, не лбом об острый камень приложился, –– он принужден-но улыбнулся. –– Потом, наверное, все Управление судачило, что полковнику кто-то крепко дал по физии! –– «Не говорить же ей, что это я со Штырем из-за своего гонорара сцепился, и этот гад меня и огрел. Сволочь, знает, что мне от них девать-ся некуда, и издевается как хочет! Мне и так уже в зеркало смотреть противно, по-тому что я там вижу предателя и двурушника, а тут еще эта скотина!». –– Но это, наверное, все мечты, Ви. Так меня и выпустили. Похоже, соскочить с их крючка будет нелегко. А ведь иногда так хочется помечтать, что все закончится как в хо-рошей сказке, правда ведь? Мы ведь в детстве очень любили сказки со счастливым концом. Вот и хочется верить, что и в жизни он возможен…
- Я не хочу, чтобы тебя убили, –– изменившимся голосом сказала Виталина. Веселов повернулся к ней, пытаясь увидеть глаза девушки, но она вдруг резко встала с подлокотника:
- Все, Павлик. Поздно уже. Давай хоть немного отдохнем. У тебя усталый вид. Ты, наверное, дня три не высыпался?
- Почти неделю уже, –– откровенно признался Веселов и стал раздвигать кресло-кровать. –– С прибытия группы Тарнавски… Но я честно всех предупре-дил: с этим грузом им помогу, и больше за такие дела не берусь. Надеюсь, они ме-ня правильно поняли, –– он сбросил куртку, ботинки и с наслаждением вытянулся на кресле в полный рост, чувствуя, как ноет усталое тело. –– Спокойной ночи, Ви.
- Если умные, то поняли, –– Виталина набросила на него плед и щелкнула выключателем. В темноте зашуршал ее халатик и скрипнули пружины кровати. –– А дураки там до высоких рангов просто не доживают. Спокойной ночи, Павлик.
6. Лопата и Штырь
Резкий звонок мобильного телефона буквально выбросил Веселова из-под пледа в восьмом часу утра. Еще не до конца открыв глаза, полковник выхватил те-лефон из кармана куртки, висящей на спинке стула, и на цыпочках вышел на кух-ню, потому что Виталина от звонка беспокойно заворочалась и натянула одеяло на голову. Плотно закрыв за собой кухонную дверь, Павел Николаевич нажал на кнопку ответа:
- Веселов слушает.
- Вот и отлично. Мы возле твоей машины. Нам нужно срочно выехать из го-рода, –– скороговоркой сообщил Штырь, боевик из отряда Тарнавски.
Остатки сна моментально покинули Веселова. Свободной рукой он выбил из пачки сигарету, прикурил и ответил:
- Я понял. Сколько вас?
- Двое. Я и Лопата. Полковник, если ты думаешь нас кинуть, лучше этого не делай. А то, знаешь… Всякое бывает. Твоя дочь любит в ночном клубе на набе-режной веселиться. А ты сам знаешь, что иногда случается с девушками, которые поздно домой возвращаются.
- Я выхожу, –– ответил Веселов, чуть не застонав от бессильной ярости. Все эти подонки всегда напоминают ему о детях. Знают, что ради спокойствия и безо-пасности Тани и Коли он всё сделает. –– Мне незачем вас кидать, я тоже в дерьме по уши.
- Правильно рассуждаешь. Вздумаешь нас утопить, мы и тебя за компанию прихватим. Давай, не копайся.
Вернувшись в комнату за ботинками и курткой, Веселов увидел, что Вита-лина уже проснулась. «Слышала разговор, или нет?».
- Уезжаешь? –– спросила она. –– На работу или…
- Или, –– Павел затянул шнурки и схватил куртку. –– Хотят поскорее уб-раться из города. Спроважу их, и больше я в такие дела не вмешиваюсь. Того, что я за десять лет отложил, мне на десять жизней хватит, а от грязи этой тошнит… да и осточертело в страхе жить, тени своей бояться… Сам себе уже противен станов-люсь. Всё, Ви, я пошел. А то они там уже психовать начинают.
Вита проводила его до двери. На прощание Веселов поцеловал ее в щеку.
- Будь осторожен, –– попросила девушка.
- Постараюсь в кювет не нырнуть, –– отшутился полковник, сбегая по лест-нице. На площадке он обернулся. Виталина стояла в дверях, провожая его взгля-дом. В голубой летней пижаме, зябко переступающая босыми ногами, с растре-панной пушистой косой она выглядела такой юной, хрупкой и беззащитной, что у Веселова снова что-то сжалось и заныло в груди, и он сердито прикусил губу.
- Возвращайся в квартиру, –– сказал он. –– Простынешь.
- Береги себя, –– повторила Виталина.
Только выходя из подъезда, тихого и гулкого субботним утром, Павел ус-лышал, как закрылась дверь квартиры на втором этаже.
Когда он шел к БМВ, перед глазами все еще стояла тоненькая фигурка в го-лубой пижаме с трогательными принтами котят, а в ушах звучал голос: «Береги себя!». И в груди непрерывно ныло от этой картинки. «Этого мне только не хвата-ло! –– тоскливо подумал Веселов, потирая левую сторону груди под курткой. –– Если у меня уже и сердце ноет, это хуже не придумаешь!».
- Здоров ты дрыхнуть, –– приветствовал его, выходя из-за кустов, Штырь, когда Павел подошел к БМВ и разблокировал двери. –– Мы тут уже околели, пока ты глаза протирал. Удостоверение при тебе?
- Да, –– буркнул Веселов, садясь за руль.
Штырь и Лопата влезли на заднее сиденье. Кто-то –– скорее всего Штырь –– ткнул Павлу в затылок холодное дуло пистолета:
- Значит, отвезешь нас к тому умельцу, который изготавливает документы, а потом из города. Выезды, наверное, уже перекрыты, без тебя нам не выехать. Если тормознут, ксиву показывай. Твою тачку шмонать не станут. И без глупостей, всё понятно?
- Дураков тут нету, –– Веселов разворачивал машину, выезжая со двора. –– С волыной поосторожнее, а то еще пальнешь ненароком.
- Ненароком не пальну, –– Штырь ткнул его пистолетом посильнее, потом все же слегка отвел дуло.
- Еще кто-то остался? –– поинтересовался Веселов, выезжая на полусонную улицу.
- Нет, остальных положили на берегу. Босса тоже. Кто же это ОМОНу сви-стнул? Не ты ли, полковник? То-то ты не хотел на прием груза приезжать.
- Свихнешься ты, Штырь, если всех подозревать будешь, –– полковник по-вернул машину к междугороднему шоссе. –– Я что, похож на самоубийцу? Я ведь с вами был на берегу, чуть самого не пристрелили.
- Это верно, не похож, –– хмыкнул Лопата. –– А вот откуда на берегу ОМОН взялся?
- А я вас всех предупреждал! –– Веселов со злостью крутнул руль. –– Гово-рил вам, что ФСБ забеспокоилось! Но разве вы меня слушали? Вы же все лучше знаете, а теперь я еще и крайним оказался!
- Не бухти, –– Штырь снова ткнул его пистолетом. –– И за дорогой следи, а то машину помнешь. У того старика документы для нас готовы?
- Давно готовы! –– «Пока я им нужен, чтобы выехать за оцепление и полу-чить новые документы, старик без меня никому их не выдаст. Может, там на месте как-нибудь маякнуть ему, чтобы послал за своей братвой, и Штыря с Лопатой встретили на выходе?.. Потому что когда у них будут «чистые» документы, и мы минуем черту города, они могут просто избавиться от меня. Я ведь опасный сви-детель… А они напуганы, заметают следы… Дурные предчувствия Ви заразитель-ны, теперь и мне неспокойно!».
По тому, как притихли боевики за его спиной, когда машина благополучно миновала первый пост дорожного патруля, Веселов понял, что интуиция его не подвела. Они между собой уже приговорили его. Только бы не пропустить мо-мент… А пока нужно сохранять спокойный вид и не показывать, что обо всем до-гадался.
 Штырь смотрел в затылок полковника и думал: «Документы мы можем и без него взять. Что-то он слишком дергается. Нельзя его в город отпускать. Там на него чуть надавят, он расколется. Труслив и жаден без меры. И, похоже, все-таки подумывает нас кинуть! Такому и на дочь наплевать, и на жену, и на мать родную, лишь бы свою шкуру спасти. С ним разберемся, а потом надо будет проверить, у кого это он ночевал и о чем беседовал!»
Виталина проводила взглядом из окна машину Павла и прикусила губы. Эти два головореза, которых она мельком увидела из окна комнаты, совершенно ей не понравились. Такие ребятки на все способны, лишь бы выйти сухими из воды. Они и родную мать не пожалеют. Но они недаром обратились за помощью к Павлу. После ночной перестрелки выезды из города перекрыты, но удостоверение пол-ковника МВД откроет любой милицейский заслон. Если только… Девушка верну-лась в комнату, схватила телефонную трубку и поспешно набрала номер. Ей отве-тили почти сразу же:
- Управление ГУВД. Дежурная часть.
- К выезду из города движется черный БМВ-645 с госномерами ХХ ХХХХ, –– торопливо сказала Виталина. –– В салоне двое вооруженных бандитов, участни-ки перестрелки. Они удерживают в заложниках начальника милиции Веселова и угрозами вынуждают его вывезти их из города!
- Минуточку, не вешайте трубку, –– что-то щелкнуло по ту сторону провода, и Виталина услышала, как дежурный объявляет в микрофон: «Внимание, всем по-стам!» и коротко передает ее сообщение. Потом он вернулся к трубке:
- Спасибо, ваша информация принята. Дорожные силы поставлены в извест-ность. Назовите ваше имя.
- Виталина… Ковалько Виталина Александровна.
- Спасибо, Виталина Александровна. Ваше сообщение может оказаться очень ценным.
- Надеюсь, я позвонила не слишком поздно, –– пробормотала Виталина, по-ложив трубку. Потом вытащила из шкафа бриджи и топик и поспешно переоде-лась. Метаться по пустой квартире и ждать неизвестно чего и неизвестно сколько девушке не хотелось. Лучше она поедет к Управлению, чтобы сразу узнать любые новости о Павле. Неопределенность страшнее самых худших новостей.
Героиня крутого боевика поехала бы вдогонку за БМВ и изрубила бы банди-тов самурайским мечом или нокаутировала бы мастерскими приемами. Виртуаль-ная девушка Джетт из «Эпохи» приняла бы кучу эликсиров-усилителей и верхом на медведе тоже быстро разобралась бы с подонками. У Виталины Ковалько не было даже самой завалящей машины и самурайского меча. И она не знала даже, в какую сторону поехал Павел. Так что и от ее Черного пояса по тхэквондо толку не было. Оставалось только надеяться, что дорожные патрули своевременно прореа-гируют на ее сообщение. И что не допустят оплошность, когда остановят машину с бандитами Тарнавски.
Виталине очень хотелось, чтобы Павел Веселов вернулся живым.
7. Хороший удар
Увидев впереди две патрульные машины и автоинспектора, уже нацеливше-гося жезлом в БМВ, Веселов скрипнул зубами, одной рукой перехватил руль, а другой вытащил из внутреннего кармана куртки удостоверение.
- Я же говорил, лучше бы вы неделю в городе отсиделись, –– буркнул он. –– Того и гляди погорим. Уже третий раз останавливают!
Штырь опустил руку с пистолетом и ткнул полковника дулом в бок:
- Успокойся. Видишь, до сих пор по твоим документам выруливали, и на этот раз вырулим, если ты не будешь трястись, как баба.
- Может, тогда уберешь пистолет? –– вежливо, но сквозь зубы осведомился Веселов. –– Трудно вести себя спокойно, когда тебе под ребра волыной тычут.
- Фу-ты, какие мы нежные, –– проворчал Штырь, но пистолет отвел.
- Сержант Ивашов, –– козырнул Павлу инспектор. –– Мы должны проверить вашу машину. По нашим сведениям, из города пытаются выехать опасные пре-ступники.
- Все в порядке, сержант, –– Веселов развернул удостоверение. –– Спасибо за бдительность.
- Честь имею, товарищ полков… Минуточку. Дыхните, пожалуйста!
«Вишня на коньяке! –– охнул про себя Веселов. –– Неужели от меня до сих пор пахнет? Черт, а вот об этом я не подумал!»
Штырь за его спиной еле слышно выругался по-польски.
- Извините, но я не могу позволить вам вести машину в таком состоянии, –– непреклонно сказал Ивашов, а за его спиной из патрульной машины вышли еще двое, а во второй бесшумно опустилось стекло. –– Выйдите из машины.
- Вы плохо поняли, кто я? –– возмутился Павел Николаевич. –– Читать не умеете? Или удостоверение мое не узнали?!
- Выполняю ваше же распоряжение усилить борьбу с нетрезвыми водителя-ми, товарищ полковник.
- Хрен знает что, –– вполголоса выругался Веселов, выходя из БМВ. –– Сер-жант, можешь считать себя безработным. Я с тебя за такое погоны могу сорвать.
- Как вам угодно, –– не дрогнул Ивашов и указал на раскрытую заднюю дверь патрульной машины. –– Садитесь. Сейчас проверим по алкотестеру степень вашего опьянения, и будем протокол составлять.
- Да пошел ты! –– выругался еще раз полковник и хлопнул дверцей так, что в патрульной машине чуть не лопнули все стёкла. Да что он им всем, груша для битья, что ли? Сначала Штырь лупит его под ребра и тычет пистолетом в затылок, теперь этот сержант собрался оштрафовать его как последнего лоха. Сговорились они, что ли?!
Он выглянул в окно, и мысли сразу приняли другое направление. По прика-зу Ивашова из БМВ вышли Лопата и Штырь. Они пытались втолковать, что они –– друзья полковника, едут на «мальчишник» за город, предлагали «договориться», но сержант сурово ответил:
- Предъявите документы!
Один из его помощников выразительно приподнял автомат.
- Сейчас-сейчас, командир, уже предъявляем, –– успокаивающе затараторил Лопата. Его рука метнулась под куртку; блеснула вороненая сталь, две короткие очереди слились в одну. Автоинспектор с автоматом повалился на землю с про-стреленной рукой; со второго пуля сбила фуражку, а Ивашову пуля ударила в бро-нежилет и сбила сержанта с ног. А Лопата, прошитый, как минимум, десятком пуль, привалился к дверце БМВ и без стона сполз на обочину. «Зараза, два стекла мне разбили! –– пришла на ум Веселову совершенно не соответствующая ситуа-ции мысль. –– Хоть бы обивку в салоне не попортили!» –– и вдруг в голову прыг-нула догадка, что происходит на самом деле. На этом посту ждали его машину. Запах коньячной настойки –– только предлог. Но от кого патрульные могли узнать о том, что двое боевиков Тарнавски едут в его машине? Может, ночью на берегу взяли «языка» из группы поляка? Тогда лучше сразу попросить пистолет с одним патроном. Или… Неужели Виталина? Но она обещала не пересказывать никому то, что он ей рассказал. Или девочка просто сообщила в дежурную часть, что ка-кие-то отморозки взяли в заложники полковника ГУВД?
Штыря уже скручивали двое омоновцев из второй патрульной машины. Бое-вик яростно сопротивлялся, отчаянно матерился по-русски и по-польски, а, увидев вышедшего из милицейской машины Веселова, извернулся, вынырнув из захвата, и заорал:
- Сдал нас таки, мент?! Ладно, ходи, да оглядывайся! Смертной казни у вас нет, когда-нибудь да выйду! И с тобой посчитаюсь, и с твоей … разберусь, у кото-рой ты глаза продрать не мог! –– бандит обозлено плюнул под ноги полковнику.
Тут в голове у Веселова словно что-то лопнуло, и перед глазами поплыл баг-ровый туман. Смутно соображая, что делает, он стремительно бросил свое круп-ное тело к Штырю, выбросив вперед руку, и с наслаждением впечатал кулак в ли-цо бандита. Это было то, о чем он мечтал с первых дней работы с отрядом Тарнав-ски. Виталина не заслуживала, чтобы какой-то головорез оскорблял ее грязными словами.
От удара Штырь пошатнулся, шагнул назад, пытаясь удержаться на ногах, споткнулся о выбившийся из-под земли корень и опрокинулся на спину. При па-дении он гулко приложился затылком к заднему бамперу БМВ. Раздался короткий тошнотворный хруст; тело боевика дернулось и обмякло на земле, неестественно вывернув голову вбок. Все произошло не больше, чем за две секунды.
Ивашов с напарниками и два омоновца ошеломленно застыли, глядя на ле-жащего в пыли Штыря. Веселов медленно опустил руку. Он тоже хорошо понял, что случилось. И чувства его охватывали самые противоречивые. Последние два боевика Тарнавски уничтожены. Значит, с этой стороны ему больше ничего не уг-рожает. И Виталине тоже. Проклятье, какой глупостью с его стороны было оста-вить машину возле ее дома и «засветить» девочку.
Но только что он убил человека на глазах у пяти сотрудников МВД. И еще, откуда они все-таки узнали, что нужно задержать его машину и проверить пасса-жиров? С одной стороны, с плеч свалился огромный камень. Он наконец-то отпла-тил Штырю за все оскорбления, болезненные тычки под ребра и манеру в споре совать оппоненту пистолет в лицо. С другой стороны –– опустошение и неимовер-ная усталость, при которой безразлично даже то, что, наверное, правда о его «вто-рой жизни» вот-вот выплывет наружу…
Он осторожно, будто ступая по тонкому льду, отошел, сел на капот БМВ, выбил из пачки сигарету. Но высечь огонек из зажигалки на ветру никак не удава-лось. Кто-то подошел сбоку и зажег ему сигарету.
Один из омоновцев, наверное, старший в этой патрульной бригаде, докла-дывал по рации, что машина задержана, заложник благополучно освобожден, а оба боевика погибли при задержании. Закончив доклад и вызвав оперативную группу, спецназовец убрал рацию в чехол и через минуту подошел к БМВ и протянул Пав-лу Николаевичу пластиковый стаканчик:
- Выпейте, вам сейчас не помешает… С вами все нормально, полковник? Может, надо врача вызвать?
- Ничего, я в порядке, все нормально, –– Веселов машинально отпил из ста-канчика и передернулся от резкого вкуса дешевого коньяка. –– Я не хотел убивать его… Просто хотел, чтобы он заткнулся…
- Павел Николаевич, успокойтесь, –– перебил его омоновец. –– Мы все ви-дели, что это был несчастный случай; вы не виноваты, что он наткнулся на корень и разбил себе голову. А по морде вы ему правильно дали. Раньше за оскорбление женщины вообще на дуэль вызывали, чтоб неповадно было языки распускать. Но мы не будем докладывать, что вы его ударили. Приказ был: при задержании в свя-зи с особой опасностью боевиков Тарнавски в случае сопротивления с их стороны живыми их не брать. Очень вам нужны служебные разбирательства из-за этого урода? –– он поднялся с капота и уже на ходу обернулся:
- А удар с правой у вас хорошо поставлен, товарищ полковник. Не хотел бы я наскочить на ваш кулак.
Веселов, морщась, допил содержимое стаканчика и поднес к глазам свою руку, только сейчас ощутив саднящую боль в костяшках. Да, так и есть, на тыль-ной стороне ладони остались болезненные ссадины. Но, похоже, в истории со Штырем и Тарнавски он только этим и отделался. И полностью развязался с этим делом.
И главное –– что он выбрался из этой истории живым.
8. Подруга
- Вы к кому? –– остановил Льва Ивановича на проходной дежурный, моло-дой, но обалдевший от усталости старший лейтенант.
- Мне бы с полковником Веселовым поговорить. Он уже на месте?
- Да тут у нас… –– старлей покачал головой, глядя на московского гостя да-же удивленно: как же ты, мил-человек, не ведаешь, что вокруг творится, а еще бывший опер? –– Ночью эта разборка на берегу, а утром, в полвосьмого звонит девушка и сообщает, что полковника захватили в заложники и пытаются выехать через заслоны на его машине. Я передал сигнал на посты. Выезды, конечно, еще с ночи перекрыты, но начальника милиции никто бы заворачивать назад не стал бы, и его машину проверять –– тоже. Вот, сами еще ничего не знаем… Может, они где-то «окно» нашли и проскочили. А девушка, которая звонила, только что тоже приехала, спрашивала, не нашли ли Павла Николаевича. Она, похоже, в сквере си-дит. А мы и не знаем, что ей сказать, если снова подойдет. Она ждет хороших но-востей, а мы… Нам бы хоть какие-то узнать.
- Спасибо. Я тоже подожду, мне с Веселовым надо хоть кровь из носа пого-ворить, –– кивнул Гуров, перешел через дорогу и вошел в скверик, который был не больше зала кинотеатра. Субботним утром там было совершенно безлюдно. Толь-ко на скамейке возле искусственного пруда сидела черноволосая девушка в голу-бых джинсовых бриджах и белом топике и нервно тыкала пальцем в кнопки мо-бильного телефона, простенькой «Моторолы». Тоненькая, уже загорелая, она с первого взгляда показалась сыщику почти подростком, лет 16 – 17. Когда она под-няла голову на его шаги, Гуров подумал, что она постарше, чем показалась с пер-вого взгляда –– наверное, двадцать лет ей уже исполнилось.
 - А я вас узнала, –– вдруг сказала она, нажимая на кнопку отправки СМС. –– Это вы тот частный детектив из Москвы?
- Верно. А разве мы раньше были знакомы?
- Нет, но Павел рассказывал мне, что в Приморск приехал детектив из Мо-сквы. А я почему-то сразу узнаю москвичей.
- Не подумывали о сыскной работе? –– попробовал пошутить Лев Иванович. –– Задатки у вас неплохие.
- Подумывала. Еще ничего не известно о Павле?
- Увы, –– теперь, когда девушка сняла огромные черные очки, стало ясно, что ей, наверное, уже около тридцати лет. Возраст женщины в первую очередь выдают именно глаза. Можно как угодно натянуть себе кожу, отшлифовать фигу-ру, вернув юношескую упругость форм, нарастить роскошную шевелюру –– но в глазах откладывается накопленный опыт. И хорошему физиономисту ничего не стоит определить по ним возраст любой женщины с точностью плюс-минус год. –– Ищут.
- Господи, –– девушка подергала брелок на сумочке. –– Да что там искать? У них же и номер машины, и ориентировки на этих бандитов… Похоже, мое сооб-щение просто пропустили мимо ушей.
- Зря вы так. Я разговаривал с дежурным. Он говорил, что оповестил дорож-ные патрули, и они ждут машину полковника, а может, уже и остановили… А вы, наверное, его родственница… простите, как ваше имя?
- Виталина, –– слегка настороженно откликнулась девушка. –– Виталина Александровна. Нет, я просто его знакомая. Мы уже три года дружим… Вернее, три с половиной. Мы еще полгода в чате общались.
- В чате?
- В «Эпохе». Это игра такая в Интернете: виртуальный мир, война с темны-ми силами, –– пояснила Виталина, которую насторожил интерес этого человека к Павлу. Да и сам Павел накануне обмолвился, что московский гость сильно беспо-коит его –– и не только своим сходством с Тарнавски.
- Ну, кто же не знает «Эпоху», –– на самом деле Гуров впервые услышал об этой игре, но по профессиональной привычке постарался расположить к себе со-беседницу, дав ей понять, что разделяет ее интересы. –– И что, Павел Николаевич тоже там играет?
- Да. У него 23-й уровень.
- Неплохо! А у вас?
- Двадцать первый.
- Так вы в чате познакомились? –– Лев Иванович пытался понять, что связы-вает эту хрупкую большеглазую девушку с угрюмым Веселовым, нервным и на-стороженным. Что привлекло его, понятно. А вот какие расчеты связывают Вита-лину с Павлом Николаевичем?
- Да, в чате.
Что-то не срабатывал его метод, не клеился доверительный разговор с под-ругой начальника Приморского ГУВД. Виталине откровенно не нравился интерес Гурова к Павлу Николаевичу. «Неужели я прав, и Веселов действительно как-то связан с группой Тарнавски, и девушка об этом знает? И его машину захватили не случайно, а потому, что знали, что он обязательно им поможет?». Но спрашивать об этом у Виталины Александровны нельзя. Допрашивать ее он не имеет права, а в приватной беседе она не ответит. «Или они связаны какими-то серьезными дела-ми, или тут личный интерес, –– Гуров вспомнил, как Виталина, сбиваясь, набирала СМС, потом вертела в руках мобильник, ожидая ответа –– не от Веселова ли?, как настороженно она сверкала глазами и вертела брелок сумки.
- Вы, наверное, сейчас думаете, что меня связывает с Павлом? –– вдруг спросила Виталина, доставая пачку тонких сигарет и зажигалку. –– Хорошо еще, что вслух не делитесь своими догадками. Все гораздо проще: мы с ним понимаем друг друга. Мне рядом с Павлом тепло, по-человечески тепло. И он не пытается меня изменить, вылепить из меня что-то по своему вкусу. А меня этим уже заму-чили. Почему-то до него никто не принимал меня такой, какая я есть. Все требуют, чтобы я была такой, как они хотят, указывают, как себя вести, как одеваться, ка-ким спортом заниматься, какие фильмы смотреть, что слушать, что читать, какой вес иметь… А Павел никогда на меня не давит, он все правильно понимает, всегда внимательно меня слушает, у него всегда находится для меня время и есть до меня дело. И он тоже дорожит нашей дружбой! –– вскинула голову Виталина.
«Нет, деловые интересы, наверное, можно вычеркивать. Судя по тому, с ка-ким жаром она его защищает, тут сугубо личный интерес. Но знает ли она что-нибудь о его делах? Как бы это выяснить после ее отповеди?»
Но ничего выяснить он уже не успел. Из-за угла раздался шум мотора, и к управлению подкатила машина омоновцев, которые ночью сражались с бандой Тарнавски и спасали Гурова от боевиков из другой банды, тоже принявших его за польского авантюриста. С переднего сиденья выскочили двое в камуфляже, бро-нежилетах и касках. С заднего сиденья, замешкавшись, выбрался высокий седею-щий мужчина в джинсах и черной куртке, неверной рукой пригладил волосы, отошел под шелковицу и стал закуривать. Едва увидев его, Виталина вскочила, ед-ва не столкнув Льва Ивановича со скамейки, и выбежала из сквера.
- Павлик! –– воскликнула она. –– Ну наконец-то, слава Богу!
- Ну, спасибо, Виталька, штраф мне за пьяную езду ты обеспечила, –– через силу улыбнулся Веселов, когда девушка обняла его, прижавшись щекой к его куртке. Веселов бережно обнял Виталину в ответ. Было удивительно, какими ос-торожными и ласковыми могут быть его могучие руки с крупными сильными ла-донями и пальцами, способными без усилий согнуть самый прочный гвоздь.
- Виталька, –– прошептал он. –– Я понял, это ведь ты позвонила?
Девушка кивнула и подняла голову, жадно любуясь лицом полковника.
- Если бы не ты, –– Веселов поцеловал ее макушку. –– Я ведь слишком мно-го о них знаю… А ты знаешь, что обычно делают с ненужными свидетелями.
- Не говори об этом, Павлик. Господи, как хорошо, что все уже позади. У тебя на висках седины прибавилось с ночи. Наверное, у меня тоже появились се-дые волосы… Я так боялась, что позвонила слишком поздно!
- Спасибо тебе, Ви, –– Веселов еще крепче обнял девушку и зарылся лицом в ее волосы. –– Прости… Нагрузил, дурак, еще и тебя… –– он приподнял голову и увидел в воротах сквера Гурова. Вздрогнул, нахмурился. И плотнее обхватил Ви-талину, словно пытаясь загородить ее своими крупными руками. На правой кос-тяшки пальцев были ободраны. Вспомнив, что вчера днем ему в глаза бросилась огромная свежая ссадина на лице начальника Приморской милиции, Гуров усмех-нулся почти вслух. «Похоже на то, что вчера съездили по физиономии ему, а сего-дня он дал сдачи!», –– слегка развеселившийся Лев Иванович успокаивающе-приветственно кивнул Веселову и направился к проходной.
9. «Я не отдам тебя никому…»
- Влипли вы, конечно, Павел Николаевич, чёрт знает во что, –– комментиро-вал Гуров.
Веселов еще больше нахмурился и ожесточенно ткнул окурок в пепельницу, которую они за два часа обоюдными усилиями наполнили. Виталина, сидевшая в уголке на диване из «мягкого уголка, тихонько подошла к хозяину кабинета и по-ложила ему руку на плечо.
- Сам знаю, –– угрюмо сказал Веселов, прикладывая носовой платок к раз-битой руке. –– Ну, что? Будете оформлять «чистуху »? Как вам угодно. Я уже так устал, что мне все равно, чем все это закончится и что со мной будет. Только ее не троньте. Виталина тут абсолютно не при чем. Она даже не знала ничего. Я один виноват и сам буду отвечать.
- И что мне с вами делать? –– страдальчески закатил глаза Лев Иванович. –– В Приморске у меня никаких полномочий нет, и вообще, я частный детектив, а не опер, и задерживаться здесь мне некогда. Меня зовет в Москву одно из моих дел. И там вот это, –– он подбросил на ладони диктофон, –– никому не нужно, кроме, разве что, Генпрокурора…
Виталина вздрогнула и придвинулась ближе к Веселову. Он опустил голову и хмуро рассматривал свои ссадины на руке.
- Но я надеюсь, –– Гуров перешел на «ты», –– что тебе, полковник, сего-дняшняя прогулка мозги вправила. И в следующий раз ты не скоро захочешь в та-кое впутываться…
- Он и не собирается, –– вмешалась Виталина. –– Павел вчера говорил мне, что даже если все благополучно закончится, больше он в этих делах не участвует. А он человек слова.
- Человек ты в городе уважаемый, –– продолжал Лев Иванович, –– и жен-щина вон как тебя любит… А ты с ней что, только монстров гоняешь по экрану, и так ничего и не понял? Да она ведь в огонь пошла бы ради тебя!
Веселов вздрогнул, привстал из-за стола и недружелюбно сдвинул брови:
- Попрошу без намеков, господин Гуров… Я уже за это одному сегодня на-мекнул! Я знаю, что в Управлении обо мне и Виталине разные слухи ходят, но не ожидал, что и вы начнете их слушать и тем более повторять!
- У меня тут не было времени сплетни слушать. А о Виталине Александров-не я только сегодня утром узнал. А ты так и не понял за три года, что ты для нее значишь?.. И всегда ты такой тугодум, Веселов? –– не дожидаясь ответа от совер-шенно обалдевшего начальника ГУВД, Гуров вышел из кабинета, осторожно при-крыв за собой дверь. Следующая часть разговора касается только Веселова и Ви-талины. Третья пара ушей им не нужна. А диктофонная запись… Сыщик поколе-бался, но потом вспомнил, как Виталина прислушивалась к уличному шуму в сквере и теребила брелок сумки. С какой радостью она метнулась навстречу Весе-лову. И как бережно и ласково обнимал ее в ответ Павел Николаевич. И Лев Ива-нович нажал кнопку «Стереть всё». В диктофоне что-то коротко прошелестело, и двухчасовая запись разговора, способная обеспечить Веселову целый букет статей УК и немалый срок, а Виталине –– новую боль и слёзы, исчезла.
- И никто ничего не узнает, –– пробормотал сыщик, чувствуя, как на душе стало легче. Конечно, с точки зрения закона он поступил неправильно. Но ведь есть еще и человеческие законы, о которых тоже не следует забывать.
Откуда-то с улицы из открытого окна машины долетел припев популярной песни:
- Я не отдам тебя никому,
Прощу любую твою вину!
Сквозь столько бед и потерь пройдя,
Какое счастье –– любить тебя,
Просто любить тебя!
- Законы законами, но о человеке тоже забывать нельзя, –– повторил Гуров, пряча диктофон в карман и сбегая по лестнице. Сегодня, до вечернего поезда в Москву, он должен был закончить в Приморске еще одно дело. Но оно такое про-стое, что даже не придется бегать под пулями. И осталось всего лишь уточнить пару вопросов и с чистой совестью звонить клиенту…
10. Джетт и Джедай
Когда за московским гостем закрылась дверь, Веселов развернул кресло к Виталине, по-прежнему молча стоявшей возле его стола:
- Виталька, о чем это он говорил? С чего это он взял? Или… Или это я дей-ствительно такой тугодум?
Виталина, не отвечая, отошла к окну и села на край подоконника, спиной к Павлу. Полковник отодвинул кресло и подошел к ней:
- Ви, почему ты молчишь?
- А ты так и не понял? –– не оборачиваясь, спросила девушка.
- Я просто не ожидал, что меня могут по-настоящему полюбить, –– откро-венно признался Веселов. –– Тем более с учетом того… с учетом последних собы-тий.
- Почему?
- А разве таких любят?
- Хочешь получить опровержение? Извини, но ты действительно тугодум.
- Я ведь старше тебя на 20 лет, Ви. Я задерганный и усталый мент. Когда ты родилась, я учился в школе МВД, патрулировал на дорогах, и в меня уже стреляли и пытались стукнуть машиной. А когда тебе было двадцать лет, я уже по уши си-дел в дерь… в грязи и до обморока боялся, что мне пришлют ДРУГИЕ фотографии моих сына и дочери. Тогда у меня и появилась первая седина, –– Веселов провел рукой по волосам. –– Меня презирали даже те подонки, с которыми я сотрудничал, и некоторые их «шестерки» позволяли себе хамить мне в лицо, а я не всегда и от-вечал. Разве можно любить такого слабака и труса?
- А эти словечки ты от кого услышал?
- А кто я такой после того, как десять лет не мог развязаться со всем этим гадючьим гнездом? Не слабак? Такие, как Штырь, ненавидели мои погоны, прези-рали меня за двуличие, за то, что я, офицер милиции, помогаю их боссам за возна-граждение, и вот даже, до чего дошло, –– Веселов коснулся пальцами ссадины на лице. –– А я только один раз за десять лет дал по морде хаму. И после этого я не трус?
- Может, ты и проявил слабину, –– возразила Виталина. –– Но сегодня ты перестал быть и трусом, и слабаком. Труднее всего одержать победу над собой. Для этого нужна большая сила. И если ты это смог –– ты уже не слабак и не трус. А насчет разницы в возрасте… Ну с чего ты взял, что она имеет для меня значе-ние? А я думала, что я для тебя только друг, которому ты доверяешь, и не более того. И стеснялась даже что-то тебе намекнуть, потому, что мне с детства внуши-ли: первым должен признаваться мужчина, и любая инициатива должна принад-лежать ему. Я так до сих пор и не избавилась от этого убеждения. И потом, я ду-мала, что не интересую тебя, потому, что я слишком худая, и у меня мускулы как у парня. Мне говорили, что ни одному нормальному мужчине не нужна рядом му-жеподобная девица, которая даже борщ варить не умеет. И я не хотела разочаро-ваний. Думала: раз ты просто дружишь со мной, я тоже буду с тобой дружить, по-тому, что любят, наверное, только таких, как Малика…
- Это еще кто? –– поднял брови Веселов.
- Девчонка, которую мне сватали в лучшие подруги. Всегда рот до ушей, дивный загар, потрясающее имя, всегда весело щебечет, готовит как для королев-ского банкета и не ходит, как сова, как некоторые, то есть как я.
Напряжение последних дней бесследно ушло. Веселов безудержно расхохо-тался, подхватил Виталину под мышки и закружил, как маленькую девочку:
- Виталька! Нет, ну ты меня просто убила! Я думал, что с такими тараканами в голове я один на весь Приморск, а ты меня даже перемахнула. Да если хочешь знать, мне никогда не нравились такие матрешки, как ты эту свою… как ее… Ма-рику изобразила! Ох, ну я не могу! –– он выпустил Виталину и повалился на один из стульев у стола заседаний. –– Я три года своих тараканов пестовал, ты своих извести не могла… Два взрослых человека! Это же и не расскажешь никому –– или не поверят, или засмеют! –– Веселов вскочил, снова обнял Виталину и про-шептал ей на ухо:
- Кстати, я терпеть не могу борщ!
- А раньше ты об этом сказать не мог? –– только и успела спросить Витали-на, прежде чем они начали жадно и безудержно целоваться. Потом оказалось, что куртка Павла отброшена на его стол, а его пальцы запутались в шнуровке белого топика Виталины.
- Дверь закрыл бы, войдут еще, –– спохватилась Вита.
Метнувшись к двери, Веселов чудом ушел от столкновения с офицером. Ка-питан чуть не выронил папку при виде взъерошенного, раскрасневшегося полков-ника в выбившейся из-под пояса брюк рубашке.
- Меня в ближайшие два часа ни для кого не будет! –– рявкнул Веселов, вы-пихнул оторопевшего капитана в коридор и чуть не бабахнул его дверью по лбу.
Запертая дверь кабинета озадачила вернувшегося через пару часов в ГУВД Гурова. «И куда он исчез на этот раз? Какой-то человек-невидимка: исчезает, ко-гда хочешь с ним поговорить. А на проходной сказали, что он на месте. Ладно, по-сижу в приемной, может, на этот раз он быстрее появится!».
11. Архивные данные
- Так зачем вы снова настаивали на встрече? –– настороженно спросил Весе-лов, пытаясь так поправить воротник рубашки, чтобы гостю не бросилась в глаза оторванная пуговица у горловины. Виталина тихонько сидела в кресле из «мягкого уголка», притаившись в углу кабинета, и в первую минуту Гуров даже не заметил, что она тоже по-прежнему здесь.
- Как я вам уже говорил, в Приморск меня привел не только след взломщика Базилевича. Накануне выезда ко мне в Москве обратился один человек и предло-жил еще одно дело в Приморске. Мне нужно было найти здесь женщину, с кото-рой у него был роман в молодости, и ее сына. Ситуация осложняется тем, что по-сле их расставания женщина сменила имя, отчество и фамилию, уехала на не-сколько лет в одну из союзных республик и там вышла замуж. А ее муж офици-ально усыновил ее ребенка.
- Я так понял, истории этой уже много лет? –– уточнил Веселов, зажигая си-гарету. –– М-м… Почему же родной отец мальчика не пытался разыскать его мать раньше? И вообще, разве частным детективам не предписывается неразглашение информации об их клиентах?
- Ну, тут ситуация особая, Павел Николаевич. Это ответ на оба ваши вопро-са. Видите ли, однажды мой клиент, тогда еще двадцатилетний студент, решил жениться на однокурснице, с которой встречался уже год. Но это не понравилось его родителям. Отец парня занимал высокий пост, и по-другому представлял себе идеальную партию для единственного сына. А дочь участкового педиатра и воспи-тательницы детского сада в роли невестки его не устраивала. Тем более что они уже подыскали подходящую невесту из своего круга.
- Не такой уж и редкий случай в те времена, –– кивнул Веселов, все еще хмурясь в догадках, к чему Гуров явился к нему с рассказом о несчастливой лю-бовной истории советских времен из жизни номенклатурного юноши и пролетар-ской девушки. –– Думаю, что легко угадаю, чем все закончилось.
- Я тоже так думаю. В общем, парня отправили на несколько лет в Москву. А девочке на первой же сессии накидали «хвостов» и исключили из института; мать молодого человека была ректором университета, и жестоко отомстила сту-дентке, которая попыталась вторгнуться в их семью. Когда через несколько лет мой клиент все-таки вернулся в Приморск, то не смог найти даже следов своей подруги. По прежнему адресу она не проживала; никто не знал, куда она уехала, а ее родители даже не пожелали разговаривать с ним. На несколько лет он снова за-был о ней, тем более что уже имел семью и занимал солидный пост в ведомстве своего отца. Но однажды получил от нее письмо. Его бывшая подруга сообщала, что с ней все нормально. После исключения она уехала в Прибалтику, несколько лет работала там, вышла замуж за приморского офицера и вернулась в родной го-род уже с ним. Паспортные данные она изменила, чтобы раз и навсегда порвать с прошлым, когда она была мечтательной, доверчивой и влюбленной и так больно обожглась.
Веселов оставил в покое свой воротник и потирал ладонью висок, а другой рукой выбивал дробь по столу и все сильнее хмурил брови. «Похоже, он все-таки был в кабинете, –– про себя усмехнулся Гуров, заметив все-таки оборванную пу-говицу на воротнике рубашки приморского начальника ГУВД и чересчур невозму-тимый вид Виталины Александровны. И продолжал:
- По ее словам, ей повезло с мужем. У них сложились замечательные отно-шения. Ее сынишка искренне считает отчима родным отцом. И она попросила больше не ворошить прошлое и не искать встречи. Прошлое забыто; у обоих своя жизнь. Мой клиент согласился с ней и больше не пытался разыскать ее. Но в по-следние годы его семейная жизнь дала большую трещину. После перестройки он стал успешным бизнесменом, можно сказать, олигархом. Даже дефолт не подко-сил его дело. Но с женой, на которой его женили родители, так и не сложились по-настоящему теплые отношения. А потом она углубилась в религию, ходила стоять службы в храме, держала посты, читала молитвы, ездила с паломниками… И на-конец подала на развод и приняла постриг в женской обители. Старшего сына од-на из подружек прочно подсадила на наркотики, и парню хватило двух лет, чтобы превратиться в законченного наркомана с отшибленными мозгами. Сейчас он на-ходится в отдельной палате частной клиники без всякой надежды выйти оттуда или вернуть себе хотя бы часть разума. Младший сын был азартным игроком, по-стоянно проигрывал огромные суммы, влезал в долги и, в конце концов, заложил яхту, машины и дом, который отец купил ему на свадьбу. В конце концов, отцу надоело выплачивать заклад, о чем он однажды прямо сказал сыну. Накануне того дня, когда должны были явиться описывать дом, парень застрелился. Мой клиент остался совершенно одинок. У него есть все, кроме семьи. Тогда он и вспомнил о своей первой любви и о сыне, которого никогда не видел и особо не интересовался его судьбой. Ему показалось, что все эти несчастья –– в наказание за то, что одна-жды не решился возразить родителям и так легко отрекся от девушки, которую любил. И он нанял меня, чтобы я нашел эту женщину и ее сына.
- И вы нашли? –– поинтересовался Веселов, машинально переставляя ручки и карандаши в подставке на столе, потом потер отросшую на щеках и подбородке щетину. –– Когда вы только успели? Я думал, вам тут скучать не приходилось.
- Это задание оказалось совершенно не сложным. Несколько запросов, пара часов в архиве –– и все необходимые данные у меня в руках.
- Однако вы зачем-то рассказываете об этом мне. Вам все-таки нужна какая-то моя помощь?
- Еще минуту терпения, Павел Николаевич. Итак, первоначально эту жен-щину звали Анна Дмитриевна Светлова. В 1963 году она получила новые доку-менты, на имя Ирины Константиновны Алексеевой. А через год в Вентспилсе вы-шла замуж за Николая Михайловича Веселова. Муж официально признал четы-рехлетнего сына Ирины Константиновны, Павлика, и дал ему свои отчество и фа-милию.
В это время Веселов одной рукой выбивал из пачки сигарету, а другой рукой снова пытался приладить горловину так, чтобы не сидеть как на пляже, но вместо этого оторвал еще одну пуговицу и раздавил пальцами сигарету, засыпав стол та-баком.
- Я начал о чем-то догадываться еще когда вы упомянули Прибалтику, –– сказал он, отряхнув руку и смахнув табак и растерзанный фильтр в корзину. –– Я немного помню Вентспилс, где мы с мамой жили в моем раннем детстве… Значит, там она встретила отца?
- Да, он был там в рейсе, –– Лев Иванович понял, что Веселов по привычке называет отцом человека, который усыновил его. –– А Ирина Константиновна то-гда работала в морской библиотеке Вентспилса.
- А самоубийство проигравшегося «мажора»… –– Павел Николаевич снова побарабанил пальцами по столу. –– Хм-м-м-м… Это произошло в Приморске?
- Да.
- Примерно полгода назад? Вскоре после Нового года?
- Да, именно тогда.
- Тогда я помню это происшествие. Это был сын местного «крестного отца», Владимир Нестеров. Дело почти сразу закрыли… Подождите, вы хотите сказать, что…
- Да. Отец Владимира, Николай Алексеевич Нестеров, поручил мне разы-скать Анну Светлову и ее сына. И я узнал, что Анна Дмитриевна стала Ириной Ве-селовой, а ее сын…
- Веселов Павел Николаевич, –– с коротким нервным смешком закончил полковник и подбросил на ладони пачку сигарет. –– Прямо какой-то бразильский сериал у вас тут получился, Лев Иванович!
- Мексиканский, –– негромко уточнила до сих пор молчавшая Виталина. Ко-гда мужчины обернулись к ней, девушка пояснила:
- Это там пропавших детей находили через много лет.
- Да, мексиканский, –– автоматически согласился Веселов. –– Я… Не знаю, что и сказать. В общем… Даже голова закружилась, –– с отрывистым нервным смешком заключил он. –– Что за денек! Вернее, сутки… Два раза чуть не ухлопа-ли, за пьяную езду оштрафовали… А теперь вот… Я эти 24 часа не скоро забуду!
- Я понимаю, –– сочувственно кивнул Лев Иванович. Возникла неловкая пауза. Частный детектив понял, что ему пора уходить. Все, что мог, он уже сделал для этих двоих. Даже нарушил закон. А в остальном они разберутся сами. И Не-стеров с Веселовым выяснят свои отношения без посторонней помощи. А ему по-ра в Москву. Именно туда потянулся «хвост» одного из приморских дел, из-за ко-торого их с Веселовым чуть не подстрелили на берегу накануне вечером.
- Ну, все, пора мне, –– он взглянул на часы. –– Сегодня вечерним поездом уезжаю. Дела зовут. И еще… Павел Николаевич?
Они отошли к двери, и Гуров негромко сказал Веселову:
- Я уничтожил запись нашего дневного разговора. Она существовала в един-ственном экземпляре на моем диктофоне. Теперь ее не существует. Я нарушил за-кон. И, надеюсь, не зря, –– он покосился на Виталину, которая встревожено на-блюдала за мужчинами, пытаясь угадать, о чем они говорят.
Полковник высоко поднял брови и даже озадаченно заморгал глазами, а Лев Иванович кивнул Виталине:
- Всего хорошего, Виталина Александровна.
Девушка растерянно кивнула головой в ответ.
- До свидания, Павел Николаевич. Честь имею, –– он протянул хозяину ка-бинета руку, и Веселов автоматически ответил на рукопожатие, попытался что-то сказать, но дар речи еще не вернулся к нему.
Когда за Гуровым закрылась дверь, Веселов устало прикрыл глаза:
- Ви, мне все время хочется ущипнуть себя: вдруг все это мне снится?
- Ты поговоришь с Нес… со своим отцом? –– подошла к нему Виталина. Па-вел потер пальцами припухшие веки и, не оборачиваясь, ответил:
- Мой отец умер три года назад. Он меня вырастил, воспитал, ни разу не по-прекнул маму, и я так и не узнал, что… что они познакомились уже когда я ходил в детский сад. А господин Нестеров… Он был послушным сыном: по первому слову родителей уехал в Москву, женился на той, кого они ему подобрали, и даже не поинтересовался судьбой девушки, которая его любила. И не вспомнил бы о нас, если бы один его сын не доширялся до идиотизма, а второй не снес себе че-реп. Так что меня тоже этот человек не интересует, –– Веселов отошел к дивану и вытянулся на нем, закинув руки за голову и закрыв глаза. –– Я-то удивлялся, по-чему я безропотно десять лет работал на всякую сволочь, брал их треклятые день-ги и Штырю в морду звезданул только сегодня, а не тогда, когда он в первый раз мне под ребра врезал. Теперь мне ясно, в кого я уродился таким… таким ничтоже-ством.
- Нестеров ведь «теневой король» региона, –– заметила Виталина, устраива-ясь по-турецки у изголовья дивана на пушистом ковре. –– Ты думаешь, он добился бы этого, если бы действительно был ничтожеством? И о себе перестань такое на-говаривать.
- Ну, старт ему взять было легко, номенклатурному юноше, а дальше меха-низм уже сам по себе заработал, –– дернул плечом Павел Николаевич. –– Не по-нимаю, почему ты вдруг вздумала стать адвокатом Нестерова передо мной.
- Я не выгораживаю, Павлик, –– в голосе Виталины прозвучали такие нотки, что Павел приоткрыл один глаз и повернул к ней голову. –– Я знаю, кто такой Не-стеров, и слышала, что рассказывал Гуров. Но Нестеров сейчас –– старый одино-кий человек, который потерял всех близких людей, чувствует вину перед твоей матерью и тобой и надеется, что еще не слишком поздно попытаться все испра-вить…
- Поздно, –– упрямо ответил Веселов и отвернулся к спинке дивана. –– Он опоздал на сорок девять лет. Нет, Ви, не уговаривай. Может я и был не лучшим отцом, но своих детей никогда не забывал и не бросал на целую жизнь. И, если я и поговорю с Нестеровым, то лишь затем, чтобы это ему сказать.
- Как ты думаешь, все имеют право на еще один шанс? –– вкрадчиво поин-тересовалась Виталина. Не дождавшись ответа, девушка ответила сама:
- Я думаю, что да, если человек искренне хочет искупить свою вину. Тебе этот шанс дали. Значит, ты имеешь на это право, а Нестеров –– нет?
Полковник молчал, по-прежнему лежа лицом к спинке дивана.
- Поговори с ним хотя бы один раз, –– убеждала Виталина, обняв его за пле-чи. –– Вовсе необязательно бросаться друг другу в объятия и рыдать от радости, как в дурацком «мыле », но просто поговори, выслушай то, что он тебе скажет. И, если он попросит прощения, скажи, что прощаешь, даже если это будет не так. Ему все равно станет легче на душе.
Плечи и широкая спина Веселова закаменели под ее ладонями, и он еще глубже зарылся лицом в кожаную спинку.
- Я ведь раньше ни о чем тебя не просила, –– напомнила Виталина. –– А ты говорил, что все для меня сделаешь… Это обещание еще в силе?
Веселов резким движением развернулся и сел, сбросив на пол две подушки.
- Нечестный прием, Витка, –– покачал головой он. –– Это называется пой-мать за язык. Ну хорошо, допустим, я с ним поговорю. Но с чего ты взяла эту… эту романтическую сентиментальщину об одиноком несчастном старике? Может, ему просто нужен наследник, вот и вспомнились мама и я. Или он ищет помощни-ка в делах. Или хочет подключить к своей епархии и ГУВД. Только я же ясно ска-зал, что завязываю, и на этот раз слово сдержу.
- Не ожидала, что ты такой злой, –– Виталина села на диван рядом с ним. –– Ты отказываешь отцу во всех человеческих чувствах.
- Тридцать лет милицейской службы не располагают к сентиментальности, –– Павел похлопал себя по карманам, нашел помятую пачку сигарет и зажигалку и закурил очередную за этот сумасшедший день сигарету. Никогда он еще не курил так много, как сегодня.
- И кстати, Павлик, –– Виталина отошла к вешалке, достала из своей сумки пачку тонких сигарет и зажигалку и тоже закурила, –– как раз Нестеров поможет тебе сдержать обещание раз и навсегда порвать со всякими Штырями и Тарнавски и избежать вопросов «с чего вдруг» и предложений еще раз «в виде исключения помочь еще с одним дельцем». К полковнику ГУВД Веселову могут подкатиться с такими разговорами. Но к решениям единственного сына Николая Нестерова бу-дут относиться с уважением… Понимаешь?
- Черт возьми, –– Веселов щелчком сбил с колена столбик пепла с сигареты. –– А вот как раз об этом я не вспомнил. Почему ты еще не в Госдуме, Виталька? Ты была бы отличным лидером партии со своим талантом убеждения.
- Потому, что я живу в Приморске и работаю с электронным каталогом го-родской библиотечной системы. Так я тебя убедила?
- Я подумаю. Надеюсь, ты не ошиблась, и у Нестерова не шкурный интерес, как думаю я, а запоздалые отцовские чувства, как уверена ты.
- Спасибо, Павлик, –– улыбнулась Виталина.
Эпилог
Поколебавшись, Веселов набрал последние две цифры телефонного номера и в ожидании ответа отпил кофе из чашки. Он не знал, правильно ли поступает, но… Но, наверное, стоит задуматься над словами Виты об еще одном шансе ис-править ошибки. И о том, что, как сын Нестерова, он сможет больше не бояться послать к чертям очередных «компаньонов», не опасаться за детей и не дрожать перед возможным разоблачением.
- Да? –– донеслось из трубки. Это был номер «для своих», и абонент, навер-ное, догадался, кто может звонить ему с неизвестного номера. Голос в трубке зву-чал взволнованно.
- Николай Алексеевич? –– уточнил Веселов. Услышав еще одно «да», на-звался:
- Это Павел Веселов. Сын Анны Светловой, –– непривычно было называть маму этим именем, которое она носила в студенчестве, и он слегка запнулся.
- Павел, как я рад, что ты позвонил. Я ведь думал, что ты не захочешь даже слышать обо мне. И я бы это понял после всех этих лет. Но ты все-таки решил дать мне возможность хотя бы попытаться заслужить прощение у тебя и Анны…
- Да, Николай Алексеевич, –– отозвался Павел. –– Недавно мне сказали: ка-ждый человек, который оступился в жизни, имеет право на этот самый еще один шанс. Я хорошо подумал, и… И согласился. Тем более что мне самому дали этот шанс, когда я уже ни на что не надеялся…
- Нам о многом нужно будет поговорить, Павел. И я хотел бы встретиться и с Анной, просто попросить у нее прощения. Ты ведь попросишь мать прийти с то-бой?
- Я попытаюсь, –– честно ответил Веселов. Он не знал, согласится ли мама встретиться со своим прошлым через пятьдесят лет.
После разговора с отцом он открыл на экране компьютера игровой чат «Эпо-хи». Виталина – Джетт была онлайн. Веселов отправил ей сообщение в личный раздел: «Я все-таки поговорил с Нестеровым. Он был очень взволнован, говорил, что хочет загладить свою вину перед мамой и передо мной… Хотелось бы ему ве-рить!».
«И слава Богу, если это правда, –– ответила Виталина. –– Надо уметь про-щать. Нельзя жить только воспоминаниями, притом не лучшими!»
«Да я и сам это знаю. Ты на работе до пяти? Тогда я заеду за тобой вечером из Управления. До встречи, Джетт!»
«До встречи, Джедай!».
22 апреля 2011 –– 26 апреля 2011. 11.15. Севастополь; Балаклава.
Дата завершения компьютерной обработки текста –– 15.05.2011, 0:50:23