Это было самое начало нового 1965 или 1966 года, точно не помню. Еще во всех домах стояли наряженные елки. Еще детвора не насладилась первыми каникулярными январскими деньками. Я проснулась, когда родители уже ушли на работу, и сидела в зале с книжкой (кажется это было что-то захватывающее о Шерлоке Холмсе). Я старалась не шуметь, чтоб не разбудить старшего брата, который любил в каникулы поваляться в постели подольше. И вдруг все вокруг затряслось мелкой дрожью, зазвенела посуда в серванте, игрушки на елке, которая начала раскачиваться. Мне показалось, что книжный шкаф за моей спиной сейчас опрокинется на меня!
- Женька, - закричала я во все горло! – что это такое? Сейчас елка упадет!
- Дура, спокойно отвечал разбуженный и слегка раздраженный от этого брат, - у нас крест от елки к полу привинчен, так что не упадет.
- Женька, сейчас шкаф на меня упадет!
- Дура, пересядь из этого кресла, и не ори, - опять спокойно отвечал брат, - подумаешь, землетрясение!
А потом в двери начали оглушительно звонить. Пришла соседская бабушка с годовалой Оленькой на руках и заторопила:
- Быстренько выходите на улицу, немедленно все выходите. Землетрясение! Сейчас еще толчки наверное будут. Опасно дома оставаться.
Кое-как одевшись, мы выскочили во двор, где вокруг Оленьки с ее самоотверженной бабушкой столпились все дети из нашего подъезда. Все казалось забавным новогодним приключением. И только, увидев, торчащие голенькие ножки из-под одеяла, укутывающего Оленьку на 30-ти градусном морозе, я вдруг осознала своим 8-ми летним умишком, что это все серьезно и страшно. СТРАШНО.
Много лет спустя, будучи взрослой, уже после разрушительного Спитакского землетрясения, я читала в Интернете и в газетах о том, что то землетрясение в Иркутске было одним из сильнейших в 20 веке в нашем регионе.