Крутиться на узком топчане оказалось ещё более неудобно, чем прежде, весь только измучился, и на работу Виктор подскочил раненько. Секунду размышлял, какой предпочесть путь. Свой ли обычный, самый короткий: сначала под горочку, потом через дворы, трамвайные рельсы, минуя по очереди спортплощадку, проспект, рощу – и практически уже на месте. Двадцать минут ровно. Но во дворах такая грязь, что подумать страшно! Прошлый раз вон как врюхался, по самые уши. В темноте не туда прыгнешь, и всё! – придёшь в институт свинья свиньёй. Тебе же ещё какая-нибудь сослуживица и мысли свои глупые выскажет: «Ах, Виктор Фёдорович, а мне говорили, вы в центре живёте! Только запамятовала – в общежитии или строительном вагончике?».
Помолчала бы лучше, ей-богу. Нынешние научные женщины такие противозины, каких десять лет назад представить было невозможно. Никакого снисхождения к пожилому программисту, так и норовят кольнуть, щипнуть да осмеять повеселей. Кабы был неженатый, ластились бы кошками, кофе горячий таскали наперебой со всех этажей института, как в прежние-то времена, в рот бы заглядывали, когда говоришь! А теперь нет, теперь, напротив, только бы им осмеять посмешнее женатого человека, выставить его абсолютным идиотом: женился, придурок, когда кругом такая красота необыкновенная витает!
Нет, не пойдём мы под горочку через дворы грязь месить, а напротив, в горочку двинем, на асфальт, под фонари, да на проспект, в свет цивилизации подадимся навстречу Европе, там ходьбы ровно полчаса будет, зато не врюхаешься. Другое плохо, не любит он ходить мимо своего прежнего дома, ныне сданного в бессрочную аренду с последующим выкупом. Тоска начинает грызть, жалко становится, а чего, спрашивается, жалеть? Что сгорит, то не сгниёт! Лучше про работу думать, это самый правильный рецепт для такого пешего человека, как пан Магницкий. Идёт он по тёмной улице, идёт, а сам мысленно уже на работе оказался: взял ключ от кабинета на вахте, расписался в журнале, открыл дверь, вошёл в комнату, включил свет, достал из стола папки с бумагами, врубил компьютер и поехал дальше программировать.
В этом заключалась главная ошибка: нельзя работать по пути на работу. Рано утречком, топая наобум в темноте, чрезвычайно трудно не совершить ошибки, если мысли ваши уже где-то совсем впереди маячат, на трудовой вахте. Или машина собьёт, потому как топаешь по проезжей части, а тротуары завалены кучами мусора, или в канализационный люк открытый сыграешь, или хуже того, как сейчас, напугаешь кого в темноте до беспамятства. Некоторые штатные психологи, бездельничая за приличные бабки при отделах кадров нефтяных и газовых компаний, утверждают, что мужчина по внутренней своей натуре – охотник, даже если в трудовой книжке значится, что он старший программист отдела моделирования нелинейных процессов. И, как охотник, всегда инстинктивно преследует бегущую добычу, к примеру, незнакомую женщину. Даже если об этом совсем не задумывается и без всякого внутреннего расчёта.
А я вам скажу – всё враки! Да, сел Виктор на колесо какой-то незнакомке прямо от своего вагончика и пошёл себе размышлять, как бы посолидней завершить седьмую главу «Руководства по эксплуатации». Чешет следом за фигурой, она быстрее – он быстрее, она медленней – Магницкий тоже, всё чисто автоматически, на автопилоте происходит, фигура-ведущая, Виктор-ведомый, чего тут думать-то? И что, скажете, охотится он за ней? Да как бы не так, очень было надо! Просто женщина – существо по природе своей чрезвычайно осторожное, особенно с утра (про вечера в ресторанах умолчим – не наша тема).
В канаву свеженькую, вчерась только городской властью вырытую и не огороженную, с размаха женщина не влетит – туфли бережёт, открытый люк канализационный обойдёт, как и кучу грязи. Она перемещается в пространстве чутко, все препятствия ощущая за сто метров. Ведомому остаётся лишь её бойкие телодвижения повторять и спокойно о своём главном думать, о работе. Хотя, конечно, когда сильно сблизишься, да начнёшь сопеть полипами в спину, можешь нарваться на такие неприятности, что и открытый люк покажется весёлым фокусом: был товарищ – нет товарища. Чувствует Магницкий, его ведущая летит, как пуля, в направлении центрального проспекта, и он уже отставать начал по старости лет, её телодвижения в точности повторять запыхался. Скорей, скорей, скорей, бегом. Гражданка к фонарям поближе норовит вырваться, к людям, от преследователя оторваться, а Виктор по дурости глубоко задумался и тоже разбежался во все лопатки. Только успел нос платочком высморкать как следует, вдруг она резко по тормозам и развернулась.
«Ой, извините, пожалуйста, больше не буду!» На голове капюшон плащевой накинут, лица не видно, а головой этакие движения сделала, будто спасения ищет, потом – раз, и за его спину спряталась. И надо сказать, было от кого прятаться, ибо метрах в десяти от них, возле контейнера с бытовыми отходами красиво, будто на картинке в детской сказке, стоял поджарый африканский... лев. Виктор поначалу не поверил глазам, чуть не рассмеялся: как так? Царь зверей, а жрёт всякую падаль, будто последний шакал. Молодой ещё лев, с небольшой гривой, хрустел чьими-то костями у контейнера, а они подбежали наперегонки, появлением своим прервав утреннюю трапезу царя зверей. Лев открыл пасть, показав клыки, издал страшно недовольное утробное ворчание, распушил грозно гриву, вразвалку потрусил к нарушителям границ его территории, с явной целью устроить хорошую взбучку. А может, просто слопать?
«Опять сбежал!» – было первое, что пришло на ум. Отчего сделалось немного легче, по крайней мере понятней. Точно. Уже такое событие имело место в городской летописи. Предприниматели, открывшие в бывшем овощном магазинчике подвального типа казино, для приманки клиентов поставили у себя перед входом клетку со львом, чтобы граждане шли к ним смотреть на льва и заодно спускали денежки. В прошлом году, летом, одной прекрасной ночью лев из клетки сбежал, можете себе представить таких полных идиотов? Ночью вырвался на свободу и ушёл в соседний горсад, где, слава богу, под утро уже не оказалось приличных людей, один пьяный бомж дрых в кустах на травке. И лев в кустах наступил на того бомжа лапой.
Об этом удивительном зоологическом факте целую неделю писали все городские газеты без исключения, и красные, и белые, и жёлтые. Благодаря сверхъестественному везению бомж из данной ситуации выкрутился, ну, дуракам всегда везёт, поэтому их в казино играть не пускают, прибежал в милицию и рассказал, как было дело. Ему, естественно, не поверили, тогда он предъявил спину. Тут срочно всем наличным боевым составом райотдел ломанулся к сейфу за табельным оружием – вооружаться. К утру льва благополучно изловили в целости и сохранности, водрузили на место в клетку, опять возле казино. Бомж-то вывернулся, а их зверюга сейчас пренепременно сожрёт, можно даже не сомневаться.
Вот и всё, Виктор, вот и пришёл твой конец. В виде африканского льва. Вот оно как бывает просто: идёшь себе на работу по чистому асфальту проезжей части, а смерть тихо поджидает тебя у мусорных баков. А пошёл бы под горочку, давно был уже на работе. Грязный, зато живой и здоровый. Кстати, туфли можно втихаря помыть под краном в женском туалете, пока баб нет. Они сами там всегда моют свою обувку, а в мужском исключительно посуду. Отчётливо сознавая героику своего поступка, пан Магницкий набрал в лёгкие побольше воздуха и заорал от пережитого страха что есть мочи на всю округу:
– Сидеть! Лежать! Дура! Тут мне!.. – после чего пошёл в психическую атаку с широко распахнутыми руками, будто собрался того льва поймать.
Женщина сзади решила, что мужчина от страха лишился рассудка, и поэтому чрезвычайно легко от него отцепилась, хотя и теряла при этом последнюю защиту. Дыбом стоящая на загривке шерсть льва мгновенно опала. Джина сконфузилась, присела: «А я чего? Я ничего, я маленькая девочка», – два раза махнула здоровенным помелом хвоста, посмотрела в сторону баков, куда бы тикануть, но решила не испытывать судьбу, пригнула шею к самой земле, напряжённо жмурясь, подставляя себя для самого страшного наказания. Герой ухватился за гриву обеими руками. От внезапно пережитого испуга оба загнанно дышали. Женщина качнулась и рванула навстречу фонарям просто с необузданной энергией. «Ведь узнала, – с горечью думал Магницкий, – а сбегает».
– Пума, – крикнул вослед, – не стыдно оставлять товарища в беде?
Лариса пробежала, замедляясь, ещё несколько метров, нехотя остановилась.
– Это твоя собака?
– Знакомая.
– Магницкий, нельзя так пугать женщин.
– Я передам хозяевам. Пума, ты вернулась?
– Давно. А что?
– Давай как-нибудь встретимся, поговорим?
– Найдёшь – встретимся, сейчас некогда.
И слилась с яркими огнями проспекта, магнетически потянув за собой с такой необычайной силой, что он даже замахнулся на собаку, которой оказался пригвождён к данной точке земли в данный момент, не в состоянии мчаться следом. Эх, а как хорошо было бежать за ней! Так бы бежал и бежал, не останавливаясь! Джина конфузливо жмурилась, пряча куцые уши в пушистой гриве, а звезда пленительного счастья тем временем бесследно растаяла на горизонте. Виктор повёл кавказскую овчарку к дому.
Ругаясь последними словами, постучал в окно. Джина широко мела хвостом округу в знак полного раскаяния. Появившаяся из-за шторки Иринка протёрла глаза кулаком, опознав их, раскрыла форточку, ту самую, в которую пьяный когда-то бросал Магницкому деньги, требуя спирта.
– Почто собака по улице одна бегает? – с пристрастием участкового накинулся Виктор. – Кормиться выпускаете на ночь? При мне сейчас гражданку чуть не растерзала на куски.
– Я тебе где денег наберусь такую утробу кормить? Сам за аренду тянет с нас двадцать долларов в месяц, у меня ребёнок маленький на руках, другой в юбке путается, Серёжка на стройке копейки получает и те пропивает, где я тебе денег возьму кормить всех?
– Ясно, Джинку забираю. И не аренду вы платите, а по дешёвке три тысячи долларов за дом с садом выплачиваете за десять лет, без всяких процентов. Тащи амуницию из кладовки: поводок, ошейник, цепь, не достойны такой собаки!
– Щас!
Сказано было с гневом, однако через минуту приданое вылетело в форточку, и та захлопнулась. Увидев ошейник, Джинка взвилась от радости, подумала, что её немедля поведут гулять, но бывалый собачник оказался начеку, мастерство не пропьёшь. Скорее таской, нежели лаской, грубовато захомутал полульва-полулошадь, после чего она легко дотащила его до своего нового местопребывания, где пришлось посадить благородное животное на цепь, привязав к вагончику. Поняв, что хозяином снова является Виктор, Джинка сначала легко покорилась судьбе, а потом, обезумев от счастья, начала сотрясать жилище. Теперь на работу предстояло мчаться по короткому грязному пути, на бегу прыгая, матерясь под нос и в полёте отряхивая брюки. Джинка, стерва, опять линяет!