Гнездо тёмных ведьм

Глава 1.


Сегодня церемониальный зал Гнезда был непривычно пуст и безлюден. Согласно обычаю именно так он должен выглядеть на церемонии Последнего напутствия и на весь период выявления новой верховной ведьмы.

 Обычно, здесь всегда толклись люди, что-то поправляя, убираясь, а торжественные дни в зале негде яблоку было упасть. Древние стены содрогались от топота множества ног. На торжественные мероприятия собирались все обитатели Гнезда: от испуганных, но всё равно любопытных пятилеток, с трудом сдерживаемых воспитателями, до престарелых бывших ведьм, которые могли подняться на верхний этаж только при поддержке молодых ведьм.

Сегодня в зале находились лишь шесть ведьм и больше никого и, за исключением пары вещей, ничего. Голые каменные стены, с которых содрали шпалеры, тонули во мраке. Пустые оконные проемы, из которых вынули не только стекла, но и деревянные рамы, не говоря уж о снятых роскошных белых шерстяных, вышитых золотистыми розочками гардинах, ещё вчера украшавших их, пропускали слишком мало лунного света, чтобы осветить зал. Никаких мягких диванчиков, кресел, чайных столиков, инкрустированных морской костью, никаких многоуровневых этажерок с букетами крошечных белых роз, так любимых прежней, ой простите, ещё нынешней верховной ведьмой, пока ещё верховной и пока ещё ведьмой. Даже, будто навечно впитавшийся в стены и мебель неистребимый аромат роз, бесследно испарился, уступив место запахам ночи и недавно прошедшего дождя.

Босые, опять же, по древнему обычаю, ноги стоящих полукругом пяти ведьм ближнего круга мерзли на голом каменном полу, с которого исчезли пестрые длинношерстные ковры, вытканные искусными руками горянок. Грубые серые рубахи до пят, надетые на голое тело, не спасали ведьм от сквозняков, гуляющих в выстуженном зале. Все камины потушены еще со вчерашнего вечера, а на дворе ранняя весна, сырая и холодная.

Ночную тьму слегка разгоняли горящие архаичные факелы, вставленные в специальные бронзовые держатели на стенах, в свете которых матово поблескивал старинный, отполированный множеством рук сундучок черного дерева, стоящий у ног верховной ведьмы. Всё как много веков назад, когда верховная ведьма Мамия обосновала здесь Гнездо.

 Единственный диссонанс в древний антураж вносила сама нынешняя верховная ведьма Бриза, впрочем, по имени её почти пять лет никто не называл. Она громоздилась мешком картошки в кресле посреди зала, причем, укутанная в меха и обутая в мягкие меховые полусапожки, вопреки всем обычаям. Она тоже должна быть босой и в рубахе, пусть и черной, положенной ей по статусу и попирать этими самыми босыми ногами древние плиты Гнезда, а никоим образом не рассиживаться в кресле. И уж совсем манкируя обычаями, она держала в обеих руках большой стакан подогретого сока, от которого поднимался лёгкий парок. И это на церемонии Последнего напутствия!

Никто из ведьм ближнего круга не скрывал раздражения, хотя внешне все выглядели застывшими в страхе овечками перед львицей, неспешно выбирающей себе жертву. Но в душе каждой клокотала годами копившаяся злоба, а сейчас тёмными волнами накатывающая на верховную ведьму, что не улучшало самочувствия последней.

Она понимала - ведьмы ближнего круга потому и не пытаются скрывать эмоций, что верховная уже не имеет права, да и сил наказать каждую из эмоционально изгиляющихся девчонок, в последний раз с видимым почтением вытянувшихся перед ней. Ребенок больно толкнулся в животе и верховная ведьма, сжав зубы, чтобы не застонать, слегка изменила положение неуклюжего тела в кресле, отчего меховой плащ сполз, выставив на всеобщее обозрение огромный живот, обтянутый дорогой шерстяной тканью.

«Ничего дочка», - мысленно обратилась верховная ведьма к ещё не родившемуся ребенку. - «Осталось совсем немного. Потерпим вместе ещё десять дней».
Бриза была горда и несказанно рада, что сумела ещё на стадии оплодотворения заказать пол ребенка. Не каждой ведьме такое удавалось. И вот теперь, скоро, очень скоро девочка, ещё одна ведьма, унаследовавшая способности самой Бризы, как она надеялась, появится в Гнезде. Верховная ведьма изо всех сил тормозила процесс появления на свет дочери. Она не имеет права родить раньше, чем ведьмы ближнего круга пройдут лабиринт, и определится новая верховная. Конечно, она сознавала, что слишком медлила с ритуалом Последнего напутствия, но тяжелые времена диктовали свои условия, невзирая на возраст и физическое состояние верховной ведьмы.

Новая негативная эмоциональная волна претенденток, в ответ на не удержанные в узде эмоции верховной ведьмы, вызванные толчком ребенка, накрыла Бризу.

Конечно, эти девчонки, у которых ещё все впереди не могут её сейчас понять. Вот когда станут верховными, (если станут, не всем это по силам), тогда и увидят всё совсем в другом свете. Неизвестно еще на что сами пойдут в попытке - не удержаться ещё один день у власти, а удержать Гнездо от неминуемого скатывания в невежество и небытие, пусть и на этот же один день.

Полная луна неспешно появлялась в круглом потолочном окне. Как только она достигнет середины лунного окна, осветив серебристым светом ритуальный сундук, Бризе придется сказать несколько традиционных слов напутствия претенденткам, а спустя десять дней, покорно удалиться в крыло, предназначенное для бывших ведьм. Тогда уже можно будет родить. Тогда её уже никто не назовет верховной. Тогда, после рождения первого ребенка, она потеряет все способности ведьмы. Тогда она скатится с вершины Гнезда на самое дно - станет обычной женщиной, обязанной ради Гнезда родить не менее двух девочек. И будет принимать участие в политике Гнезда только в качестве члена совета бывших верховных ведьм, а все решения по Гнезду будут приниматься новой верховной c её ближним кругом.

 Бриза, почувствовав волнение и сухость в горле, жадно припала к стакану, уронив несколько капель пурпурного сока на бесценный белоснежный мех снежных лисиц, чем вызвала ещё один шквал отрицательных эмоций со стороны претенденток. Она старалась не вчитываться в эмоции, но из ведьм ближнего круга так и пёрло отвращение и брезгливость.

Тягостное безмолвие черной кляксой расползалось от стоящих ведьм, незаметно переминающихся с ноги на ногу. Верховная, словно не замечая ничего, мелкими глотками потягивала напиток.

Наконец луна доползла до середины окна. Ожидание окончилось. Верховная ведьма отставила опустевший стакан на подлокотник кресла и тяжело поднялась на ноги.

- Сегодняшняя ночь полнолунья, как и следующие за ней ещё девять ночей, для вас, пяти претенденток, станут решающими! - Торжественным голосом провозгласила верховная ведьма.

 В пустом гулком помещении голос прозвучал звонко и громко.

– Одна из вас, первая, успешно прошедшая все испытания, вступит на вершину Гнезда и будет управлять им следующие пять, - ведьма глянула на двух рядом стоящих претенденток, выглядевших чуть старше остальных, затем скользнула взглядом по остальным претенденткам, - или более лет. От новой верховной ведьмы будет зависеть очень многое - жизни и благополучие не только обитателей Гнезда, но и благосостояние всех земель, на которые распространяется наше влияние. Об одном вас прошу; прежде чем действовать, взвесьте все последствия своих решений. И пусть победит сильнейшая во славу Гнезда!

С этими словами Бриза неуклюже, как-то боком из-за мешающего согнуться большого живота, наклонилась к сундучку и открыла небольшую дверцу на его крышке. Кивнув крайней, по правую руку от неё претендентке, она выпрямилась.

Высокая бледная девушка лет двадцати пяти, от холода ещё более бледная, чем обычно, с длинными, распущенными рыжими волосами прямыми и гладкими, повинуясь кивку, решительно шагнула к сундучку и опустила в него правую руку. Вытащив наружу небольшой свиток, не разворачивая его, вернулась на своё место. Следующая, за свитком подошла невысокая шатенка с короткими вьющимися волосами. Вытащив предназначенный ей жребием свиток, вернулась на место. Бесцветная блондинка, с кудрявыми, словно у барашка волосами чуть задержалась, поэтому торопливым шагом направилась к сундучку и слегка подрагивающей от волнения рукой вынула свой свиток. Под давлением мутной волны недовольства верховной ведьмы, вернулась на место. Две последние претендентки, смуглые брюнетки, выглядевшие чуть старше остальных, уверенно справились с ритуалом.

Все пять претенденток вновь выстроились перед верховной ведьмой. Кивком головы, не проронив больше ни слова, она отпустила претенденток. Дождавшись когда они, одна за другой покинули зал, верховная ведьма тяжело вздохнула и, неуклюже ступая, вышла сама через противоположную дверь.

Зал остался холоден, тих и пуст. Таким ему и предстоит быть до появления той единственной, которая пройдя все испытания первой, вступит во владение Гнездом и по своему вкусу обставит церемониальный зал.

Ведьмы ближнего круга, а начиная с настоящего момента - претендентки на трон верховной ведьмы, молча и торопливо расходились по своим апартаментам. Но без многозначительных взглядов, а ещё в большей мере отрицательных эмоций не обошлось. Две старшие темноволосые женщины, похожие словно сестры, на вид которым можно было дать лет по тридцать, ощутили направленный им в спину насмешливый взгляд рыжей и эмоциональную волну её презрения. Они, одновременно и не оборачиваясь, ответили ей пренебрежением, в свою очередь, окатив волной брезгливости бесцветную блондинку, так неуверенно и боязливо выполнившую свою роль в ритуале. Блондинка немедленно закрыла эмоциональную сферу, не поддаваясь на провокацию, понимая – не ей, одной из двух самых молодых претенденток, тягаться со старыми стервами, уже единожды участвовавшими в ритуале Последнего напутствия и побывавшим в лабиринте.

 Пусть каждый раз лабиринт разный, причем путь в лабиринт, отмеченный на свитке, который жег ей руку, будет свой, отличный от других для каждой из претенденток, но сам факт участия в предыдущей церемонии, уже даёт старухам преимущество.

Девушка с короткой стрижкой, тряхнув каштановыми локонами, быстро двинулась по коридору, отгородившись от эмоционального приема. «Пусть сами разбираются. Сейчас каждая сама за себя. Вся подковерная возня осталась в прошлом, как и две невыдержавшие эту борьбу ведьмы ближнего круга. Сейчас уже ни одна претендентка не посмеет делать гадости другим, только и остается давить эмоционально. А ей самой нужно собраться, успокоиться и в первую очередь сломать печать на свитке, и всё-таки полюбопытствовать, что приготовила ей судьба».

Один поворот, второй… - босые ноги шатенки шлепали по мраморному полу, почти не чувствуя его холода, настолько замерзли в церемониальном зале - короткий коридор и она уже с облегчением захлопнула за собой дверь.

 Здесь, в своих собственных апартаментах, с непроницаемой защитой от любых внешних эмоциональных воздействий, можно расслабиться и просто подумать, не отвлекаясь на экранирование и отмахивание от особо назойливых чужих эмоций. В её собственном владении лишь её эмоциям дозволено существовать, ну, и ещё в какой-то мере, насколько сама ведьма ближнего круга позволит - эмоциям наперсницы и, чего уж скрывать единственной, пусть и не совсем подруги, но наперсницы. Так точно определенной самой должностью.

А ещё здесь было тепло. После трехчасового стояния на стылом полу в продуваемом ледяными сквозняками церемониальном зале – это ощущалось особенно остро.

Вот эта наперсница – Лилиана, смуглая и черноволосая девушка, которой едва исполнилось двадцать лет, нетерпеливо ожидала свою покровительницу и госпожу у самой двери.

- Астина! Как ты замерзла бедняжка, - всплеснула она руками, - настоящая сосулька. Не хватало ещё тебе заболеть! Снимай немедленно эту ритуальную дерюгу! Я тебе приготовила горячий укрепляющий чай.

Засуетилась Лилиана, тотчас подав Астине тёплые мягкие тапочки и пушистый домашний халат, кинулась к столу, на котором серебрился полированными боками чайник на чуть теплящейся спиртовке.

- Ты представляешь! – затараторила она, наливая в чашку горячий ароматный напиток, - сегодня, пока вы там проводили церемонию, привезли свеженьких мужчин с материка.

- Чуть позже, - остановила её Астина, опускаясь в глубокое уютное кресло и срывая печать со свитка.

- Позже их всех разберут! – возмутилась наперсница. – У тебя уже полгода никого не было, да и у меня тоже.

- Мне сейчас не до мужиков, - буркнула Астина. – Я имела в виду чай, чуть позже. А по поводу мужчин - никто их не разберет, успокойся, первыми выбирает верховная, ведьмы ближнего круга и наперсницы. И не притворяйся, что этого не знаешь. Попробуй стать чуть-чуть терпеливее, и на твою долю останется. Кроме того, никто не станет делать выбор до завершения ритуала выявления верховной.

Наперсница застыла с чашкой парящего чая в руках, стараясь не выдать своего неуемного, да и неуместного сейчас любопытства, ведь не ей предназначен свиток, и не ей проходить лабиринт. Ей стоит не любопытствовать, а волноваться, конечно, и за госпожу тоже, но главное за саму себя. В течение этой декады решиться и её судьба на ближайшие годы.
 
Если Астина сумеет взойти на трон верховной, Лилиана, согласно традиции, займет её место - сама станет ведьмой ближнего круга. Она уже присмотрела талантливую пятнадцатилетнюю девчушку из серого круга. Если у Астины получится, Лилиана точно возьмет эту девочку себе в наперсницы.

В случае проигрыша Астины, Лилиана останется ещё на пять, а то и на все десять лет её наперсницей. А это значит, что шансы самой Лилианы взойти в будущем на трон Гнезда упадут до неприличия низко, как у сегодняшних претенденток: Вуарии и Саниты, каждой из которых уже исполнилось по тридцатнику, а значит им осталось всего пять лет до обязательного рождения первого ребенка. На месте этих престарелых дур, Лилиана даже не стала бы пытаться бороться за трон.
 
Лицо Астины, вчитывающейся в рукописный текст свитка, вытянулось. Лилиана уловила букет смешанных эмоций. Там была растерянность, возмущение, сожаление и, наконец, смирение с неизбежным. Конечно, Лилиане ещё не положено улавливать, а тем более различать эмоции, но она была талантливой ведьмой. Астина давно догадалась о неординарных способностях своей наперсницы. Недаром именно её выбрала из всех пятнадцатилетних девчонок серого круга, как только вступила в ближний круг. Сама была когда-то такой же – без инициации ощущала и понимала эмоции окружающих и знала о чувствительности своей наперсницы. Если Лилиане не положено было догадаться о состоянии госпожи - та просто закрывалась.

 Вот им, ведьмам ближнего круга по статусу положено купаться в эмоциях, различать их и даже убить эмоционально, если потребуется. Сейчас Астина не закрылась, возможно, просто не подумала об этом. Лилиана растерянно застыла на месте, не решаясь спросить.

- Неудачный жребий, - задумчиво проронила Астина.

- Неужели через скальные пики? – ужаснулась наперсница.

- Нет, через пики, после пропажи двух ведьм во время ритуала, уже сотню лет никого не посылают, но мой выбор не на много легче. Пещерный путь! – на последних словах голос ведьмы дрогнул, но эмоциям Астина не позволила свободно излиться.

- Там же давно никто не ходил! - возмутилась наперсница, уронив от неожиданности тонкую фарфоровую чашку, которая беззвучно упала на толстый ковер, выплеснув горячий чай но не разбилась.

- Давно… - неопределенно протянула ведьма, - но жребий не обсуждается! – решительно закончила она. – Думаю, стоит к основной экипировке добавить некоторые мелочи, которые пригодятся в пещерах.

- Тебе уже выходить через три часа, - спохватилась наперсница, поднимая с ковра чашку. - Нужно поспать хотя бы пару часов.

- Не до сна, - отмахнулась Астина, стягивая через голову ритуальную рубаху, и мелькнув обнаженной стройной фигуркой, запахнула пушистый халат. – Лучше принеси с кухни что-нибудь горяченького напоследок. Есть очень хочется.

- Я мигом, - уже из-за закрывающейся двери выкрикнула Лилиана. И только каблучки дробно простучали по мраморному полу коридора.

Хозяйка апартаментов тоже не осталась сидеть без дела. Неспешно пройдя через всю комнату, распахнула дверь в свою спальню. Люстра матового стекла на потолке, немедленно залила комнату мягким светом, повинуясь жесту ведьмы. Постояв мгновение у большого шкафа тёмного дерева с мраморными светло-желтыми прожилками, она не спеша раскрыла обе дверцы.

На полках шкафа, находящегося в спальне девушки, обычно, можно увидеть постельное или нижнее белье, одежду, косметику, украшения, иногда книжки и другие необходимые молодой девушке вещи и милые сердцу безделушки, но никак не те, по которым ведьма нежно проводила чуткими пальцами.

С точки зрения нормального человека, место этих предметов, за некоторым исключением, в мусорном баке. Причем желание выкинуть их, немедленно возникнет у любого человека, но не у ведьмы. С её точки зрения, эти предметы - настоящее сокровище.

Астина взяла с полки окаменевший плоский срез сучка, почти прозрачный от залившей его смолы. Задумчиво покрутив его в пальцах, положила обратно на полку. Провела пальцами, будто погладила иссохший мумифицированный трупик какого-то мелкого животного, сняла с полки невзрачную плоскую гальку. Пробежав глазами по остальным «сокровищам», добавила к гальке обычную деревянную пастушью свирель и деревянную палочку, увенчанную белым непрозрачным камушком. Закрыв шкаф, она бережно уложила «сокровища» в небольшой рюкзак поверх коробочек, склянок и пакетиков. Окинула взглядом подготовленную к походу одежду, аккуратно разложенную на кровати поверх покрывала.

Серый водоотталкивающий полукомбинезон на утепленной подкладке, тонкий шерстяной свитерок, куртка с капюшоном. Одежда вполне по погоде и очень удобная. Лёгкие, но крепкие низкие кожаные сапожки, стоящие рядом с кроватью, тоже вполне удовлетворили взыскательному вкусу Астины.

«Вроде ничего не забыла», - подумала девушка.


Глава 2.


К западным воротам я спустилась второй, хотя и очень спешила. Мне хотелось хоть на этот раз оказаться первой, но рыжая Янита со скучающим видом и наперсницей по правую руку, уже стояла у ворот, небрежно облокотившись на крепостную стену. Вот как ей удается всюду успевать первой, да и вообще, выбиться в лидеры, став правой рукой верховной ведьмы, ведь она всего на год старше меня и на два года Снежки, той самой бесцветной ведьмы? Но на вид, ей не дашь двадцати пяти. Выглядела она моложе, возможно из-за своей эксцентричной манеры поведения и эпатажной одежды. Даже сейчас, собираясь в непростую многодневную дорогу, она нарядилась, как на конную прогулку. Белые обтягивающие рейтузы, ярко-красная куртка и такие же сапожки, почти до колена. А за плечами пижонский и тоже красный кожаный рюкзачок. Она даже волосы не удосужилась забрать или хотя бы заплести в косу, они так и спускались блестящим огненным водопадом ниже талии. На мой взгляд, слишком броско и марко для того, кому предстоит спать на земле и есть у костра.

А вообще, что именно предстоит ей? Стоп! Нельзя позволять выплескиваться эмоциям и отражаться им на лице. Яните тоже неизвестно каким путем пойдут остальные. Стоит изобразить безразличие и удовлетворение выпавшим жребием. Пусть помучается в неизвестности.

Женщины, а ведьмы в большей мере, чем все остальные, жутко любопытны. Если нет возможности удовлетворить любопытство, они на стену лезут от злости, и конечно, я сама не исключение, но позлить других – гораздо интереснее. Это как бальзам для души. И этих тоже….

 Две «старухи», не спеша подходили к воротам. Как ни странно, с противоположных сторон двора. Неужели, коалиция заключенная ими против молодых, уже исчерпала себя? Даже не смотрят друг на друга. А ведь с самого появления в ближнем круге были «не разлей вода», даже апартаменты выбрали рядом и чуть ли не ночевали друг у друга. А может, и ночевали…, кто их разберет этих «последний шанс».
 
Луна почти скрылась за горизонтом, когда появилась последняя претендентка Снежка, абсолютно закрытая с непроницаемым лицом. Не удивлюсь, если она нарочно тянула до последней минуты. Ей не везло последнее время, я уже подумывала, как бы и она, как две ведьмы ближнего круга, не отказалась от испытания на трон верховной. Шансы слишком невелики. Но она всё же, решилась, неверное, не желая облегчать испытание остальным. В особенности Яните. Её Снежка ненавидела всей душой.

Как по сигналу во всех освещенных окнах возникли любопытные лица. Наверное, сегодня ночью в Гнезде спали лишь младенцы, ну и мужчины, которым не понять ритуалов ведьм. Теперь все взоры претенденток обратились к сигнальной башне, над которой, спустя несколько томительных минут, взвилась в тёмное, уже безлунное небо сигнальная ракета и рассыпалась там сотнями разноцветных звезд. Очень красиво, но не для развлечения на праздник затеяли фейерверк. Это сигнал начала пути к лабиринту. Древние, ещё деревянные ворота, в последние годы усиленные металлическими листами, со скрипом открылись.

Первой покинула Гнездо Янита, кто бы сомневался, и свернула на южную тропу. Это уже говорило о многом. Ей придется идти через озерный край. Очень интересно было бы посмотреть на неё через несколько суток пути после преодоления болот. Что станет с её лосинами, даже представить приятно. А ведь она знала куда идет! Неужели настолько уверена в себе?

Второй, по обычаю, предстоит выйти той, что появилась второй на дворе, то есть мне. Шагнув за ворота, я оглянулась на огромный, взглядом не охватишь, комплекс Гнезда, - мой дом и, как надеюсь, мою будущую вотчину. Лилиана, в последний момент сунула мне в руку небольшой пузырек, шепнув, «тебе это пригодится». Но сейчас мне было не до её ведьмовского творчества. Опустив пузырек в карман куртки, я решительно шагнула на северную тропу, тем самым невольно дала понять оставшимся на дворе претенденткам, что именно мне предстоит. И, как ожидалось, почувствовала взрыв эмоционального злорадства от двух старух. «Чтоб вам сгинуть в лабиринте или на пути к нему» - послала в ответ жесткий мысленный посыл и немедленно закрылась. Пусть старухи не могут читать мыслей, но точно ощутят мои эмоции и непременно ответят. А мне самой совсем не хотелось чувствовать их ядовитое эмоциональное давление.

Тропа уводила всё дальше от Гнезда. На рассвете, когда Гнездо уже исчезло за горизонтом, заслоненное холмами, я остановилась и в который раз развернула свиток. Света, чтобы разобрать текст уже хватало, но меня интересовал не он. Эти строки не нужно было повторять. Они врезались в память. Куда больше меня интересовал рисунок от руки, на котором маленьким крестиком обозначен вход в пещерный город и больше ничего. Найти выход, ведущий к лабиринту, мне предлагалось самой, впрочем, я в этом не сомневалась, и другим претенденткам обозначили лишь точку входа в какие-нибудь страшные и безлюдные места – типа того же древнего пещерного города или болотистого озерного края. Вход должен быть где-то совсем рядом.

 Справа высился отмеченный на рисунке приметный курган с полуразрушенным каменным идолом на вершине – свидетелем кровавых ритуалов диких племен острова в глубокой древности. Слева тихо журчал ручей, тоже отмеченный волнистой линией. Где же вход?

Никаких скал, в которых могут быть пещеры, рядом не было. Только невысокие холмы. И никакие колдовские способности здесь не помогут. Только ножками прочесать весь этот участок между ориентирами. Только ручками ощупать каждую падь земли. Только глазами обнаружить малейшие признаки входа.

Время тянулось мучительно медленно. Я, продираясь сквозь ещё безлистный, а поэтому особенно колючий кустарник, обходила каждый завалящий холм, ощупывая его склоны, только что не облизывала. Солнце уже стояло высоко, и желудок давно бурчал, требуя положенную ему жертву. Пытаясь заглушить вопли желудка водой из ручья, уже не в первый раз наполняла флягу, когда взгляд наткнулся на подозрительно плоский камень, вросший в склон холма. Довольно большой камень – высотой метра полтора или чуть больше и шириной сантиметров восемьдесят. Толщину определить было затруднительно. Одно было ясно – он что-то прикрывал и обычными человеческими силами здесь не обойтись. Подобного размера камушек не сдвинет с места ни один из самых сильных мужчин Гнезда, даже используя рычаги.

Силой богатыря я не обладаю, остается воспользоваться тем, что дано мне от рождения. Можно было бы конечно использовать снадобье увеличения сил, благо я его сварила заранее и упрятала на дно рюкзачка, но после его употребления придется полдня восстанавливаться. Ничего в этом мире не дается даром. Снадобье действует как ускоритель метаболизма. За короткий отрезок времени сжигается слишком много энергии, что подрывает силы. В начале пути такое недопустимо. Придется использовать более примитивное средство.

На ровном и свободном от вездесущей грязи участке земли установила снятый со спины рюкзак и принялась извлекать из него необходимые вещества для задуманного. Такой состав мне уже приходилось изготовлять и не единожды. В самом начале обучения, еще в красном круге нас, будущих ведьм учили приготовлению простейшего снадобья, благодаря которому, обмазанной им предмет, терял большую часть своего веса. Именно этим я и планировала воспользоваться.

 Установив на земле спиртовку и небольшой котелок над ней, плеснула в него немного воды. Почти все ингредиенты у меня имелись. Я неплохо подготовилась к походу, но не предполагала, что придется ворочать тяжести в самом начале пути, поэтому и не захватила карбамид, но… вокруг ведь никого нет, а человеческая моча содержит карбамид в достаточном количестве.

Вскоре в котелке закипела густая бурая жидкость, которую я пучком травы нанесла тонким слоем на поверхность камня. Осталось только дождаться, когда она высохнет, вот тогда и проявятся все свойства снадобья.

А пока, я вновь упаковала рюкзак, достала из него питательную дорожную лепешку и слегка заглушила голод. Наедаться досыта в предстоящие дни мне не светит. Достаточно только поддерживать силы, а уж тешить желудок буду после, когда выиграю или проиграю….

Отваленный в сторону камень оказался довольно тяжелым, даже после всех моих стараний по уменьшению его веса, да и ногти пострадали. Но это неизбежно. За декаду, не только ногти обломаю, хорошо если сама останусь цела! Зато, обнаружила вход в пещерный город. Очень узкий ход, но боком протиснуться можно.

 Активировать вечный факел, ту самую захваченную в последний момент палочку с матовым камнем, пришлось сразу. Никакого флюоресцирующего мха, освещающего большинство пещер подземного города, на стенах прохода не было и пахло там отвратительно – сыростью и затхлостью, но идти всё равно надо.

Давно я не слышала столь оглушающей тишины. Только звуки, производимые мною же, нарушали тишину прохода, который вскоре вывел в первую пещеру. Здесь уже было не так темно. Белесый мох, излучающий зеленоватый бестеневой свет, покрывал стены и потолок. Можно заглушить факел. Пригодится ещё. Хоть его и называют «вечным», но ресурс его всё же расходуется, неизвестно хватит ли его на декаду.
 
Теперь стоит определиться с дальнейшим путем. Зашла я с севера, а лабиринт находится на юго-востоке от пещерного города. Значит, мне нужно, по возможности, забирать налево. Компас здесь бесполезен. Стрелка бессмысленно покрутившись, указала не на север, а на место, богатое залежами магнитной железной руды. Придется руководствоваться только своим чутьем.

Конечно, я имела в виду чутье ведьмы, но и обычное обоняние пригодилось. Сейчас оно мне подсказывало, что где-то поблизости есть вода и ещё странный для подземных пещер запашок примешивался к миазмам мха, плесени, запахам пыли и воды. Мне это не понравилось.

 Не люблю сюрпризов, даже безобидных. Хороших – по определению не бывает. Кто, скажите на милость, пожелает ведьме добра до такой степени, чтобы приготовить ей приятный сюрприз? Да не смешите Гнездо! Каждая сама за себя. Так было и так всегда останется.

 Путь наверх, начиная прямо с красного круга, приходилось прогрызать зубами, иногда и в прямом смысле этого слова. А уж расталкивать локтями других претенденток, топтать их ногами, выводить из себя воздействием, придумывать и распространять сплетни о соперницах – единственно верный путь для любой ведьмы.

 Естественно, не все девочки выдерживают такую гонку и в серый круг десятилеток, переводятся меньше трети ведьм. Для многих путь обрывается уже в красном круге, и они вынуждены обучаться какой-нибудь полезной профессии. В ближний круг, состоящий из семи ведьм и семи наперсниц, пробиваются вообще единицы. Но только одна ведьма может взойти на трон верховной ведьмы – недосягаемую вершину для всех остальных.

Следуя путеводной нити необычного в пещерах запаха, не обращая внимания на величественные сталагмиты и ажурные сталактиты, если конечно не приходилось их обходить, миновав одну за другой, несколько пещер, вышла на берег небольшого круглого подземного озерца с тёмной водой и полосой каменистого пляжа вокруг него. В озерцо втекал и вытекал из него тонкий ручеек, а на берегу… горел небольшой костерок.

 Огромная, явно человеческая тень с двумя руками и двумя ногами, суетилась у костерка. А в застоявшемся воздухе разливался восхитительный запах печеной рыбы. Рыба понятно, из озера, а откуда здесь дрова? И ещё – мне никогда не нравилась кухонная вонь, а уж запах готовящейся рыбы, всегда вызывал отвращение. Почему же сейчас я с таким удовольствием принюхиваюсь? И вообще, откуда здесь человек? Кто добровольно и в здравом уме полезет в пещеры?

Испытание? Никогда такого не было. Все испытания – в лабиринте, а путь к нему - всего лишь дань традиции. Именно так в древности претендентки добирались до лабиринта. Уже давно пора отменить этот архаичный обычай. Гораздо проще добираться до купола лабиринта на парящей платформе или верхом. Да пусть даже пешком, но по дороге, где нет, и не может быть неприятностей. Но совет бывших верховных ведьм никогда на такое не пойдет. Уж если им, в своё время, пришлось топать пешком, пусть и другие потопают, и не по дороге, прямой и ровной. Эти старые дуры специально выбирают сложные кружные пути. А теперь ещё выдумали испытания на них?

Человек присел у костра, а я всё еще оставалась незамеченной им. Или ею? Странно, что я не ощущаю никаких эмоций. Сама я закрылась автоматически, лишь только поняла, что в пещерах не одна. А она? Тоже закрыта? Выходит это ведьма, причем ближнего круга. Другая, такого проделать не сможет. Никого из Гнезда светлых ведьм здесь, так близко от нашего Гнезда и лабиринта быть не может. Они здорово огребли от нас сотню лет назад и еще не должны были восстановиться в достаточной мере, чтобы нарушать границы и напрашиваться на новую войну. Их и к лабиринту допускали под присмотром. Что делать, без лабиринта невозможно выбрать верховную, даже у отступниц светлых.

Неужели совет решил столкнуть претенденток ещё на пути к лабиринту? Совсем с ума сдвинулись старые маразматички! Была бы моя воля, обошла бы эту пещеру, вместе с её содержимым, пусть и ценой лишних часов пути но, испытание на то и испытание, чтобы его не избегать. Очень надеюсь, что мне не придется убивать, ещё в большей степени надеюсь, что и неизвестной ведьме не придет подобное в голову.

Глубоко вздохнув, двинулась к костру. Мелкая каменная крошка противно заскрипела под подошвами сапог и конечно, звук выдал моё присутствие. Человек стремительно вскочил и бросился за костер. А я остановилась в недоумении. Пламя осветило его силуэт, и это была не женская фигура. Встречаются, конечно, и очень высокие женщины, но не может быть у женщины таких широких плеч.

Мужчина? Здесь? Может это у меня крыша поехала? Точно мужчина! Я ощутила его эмоции. Слабо ощутила, как сквозь вату, но это точно были мужские эмоции. Он опасался, причем опасался погони или дикого зверя. Секунда, другая и мужчина расслабился, разглядев меня. Он уже не опасался, а напрасно, я несмотря на хрупкое телосложение и небольшой рост, могу быть пострашнее зверя и гораздо коварнее.

- Откуда в этих бесконечных пещерах столь дивное создание? – игриво спросил мужчина глубоким, чуть хрипловатым голосом. – Не разделит ли создание со мной скромную трапезу?

Странно, мужчина не боится женщины, он скорее заинтригован, и это поблизости от Гнезда. Он что, не боится ведьм или не считает меня таковой? В любом случае, мне ничего не угрожает. С мужчиной я справлюсь, это не ведьма. А желудок, будто взбесился, громко заурчав. Мужчина услышал и усмехнулся. А я уже подошла вплотную к костру и разглядела неожиданную находку. Весьма интересную находку.
 
Такие мужчины редко попадали в сети вербовщиц. Высокий, широкоплечий, с хорошо развитыми мышцами, да и на лицо вполне симпатичный. Скуластое лицо с широко расставленными серыми глазами и прямым носом, обрамленное светлой копной чуть волнистых волос, оставляло приятное впечатление. Если подобный экземпляр попадал в Гнездо, его забирала верховная, никому другому не стоило и рта разевать. Мужчину не портила даже многодневная щетина, светлым облачком покрывавшая его мужественный подбородок и четко очерченные скулы.

А экземпляр уже подцепил длинным широким лезвием ножа с горячих камней у костра готовую рыбину и, уложив её на плоский камень, как на тарелку, протянул мне. Отыскав ещё один плоский камень и сполоснув его в воде, положил рыбу и себе.
Мне впервые в жизни пришлось есть руками без столовых приборов. Оказалось, так даже вкуснее. Ну а щепотка соли, у меня конечно нашлась. Ни одна ведьма не отправится в путь без натриевой соли, незаменимого компонента многих снадобий. Мужчина, тоже не обделенный солью, благодарно кивнул.

Пока мы ели, никто не проронил ни слова, но мне, обычно, не очень нужны слова, если существуют эмоции. Словами можно солгать, но не эмоциями. К сожалению, с этим конкретным мужчиной не очень получалось. Он будто обучался скрывать свои эмоции, только наиболее яркие просачивались сквозь защиту.

- Ну-у-у, - протянул мужчина, доев рыбу и ополоснув руки в воде, - если мы поели вместе, пора бы и познакомиться. Меня зовут Ставр.

- Спасибо за еду. Я Астина, ведьма ближнего круга из Гнезда, - посчитала нужным, сразу предупредить Ставра и поставить его на место, предназначенное для мужчин.

- Ведьма? – скептически произнес он. – Зачем же девушке с таким прекрасным именем обзывать себя?

Обзывать!? Да нет ничего лучшего в мире, чем получить способности ведьмы, да ещё и войти в ближний круг! Он что этого не знает? Или настолько туп, что не понимает? Наверное, от возмущения я не удержала эмоции в узде, и что-то отразилось на лице. Не почувствовал же мужчина эмоций. Это вообще невозможно. Эмоции мужчины могут только видеть глазами, если достаточно для этого наблюдательны.

Мать прародительница, создавая мир и первую ведьму, слишком устала. Поэтому, сотворенный позже мужчина получился ущербным. Глухим к эмоциям, не обладающим колдовскими способностями – и вообще, слишком примитивным. Такими и остались все его потомки. А сила и агрессивность – это компенсация за ущербность. А этот, судя по всему, силой не обделен. Под тканью куртки, при каждом движении, бугрились мышцы. Движения его были точными и выверенными. Никакой суетливости.

- Если мои слова задели или обидели тебя, прошу прощения, - отреагировал мужчина на мою гримасу. – Я здесь чужак и местные обычаи мне незнакомы.

Понятно. Теперь понятно его странное поведение. Но неужели есть где-то настолько глухие уголки, что до них не дошли сказания о ведьмах?

- Я прощаю тебя иноземец. Но как ты попал во владения Гнезда, мало того в пещерный город, в который даже дикие звери не забредают? И зачем?

- Я мореплаватель, моряк. С детства больше всего в жизни люблю море, корабли, свист ветра в снастях и неизведанные земли. Но не всегда стихия благосклонна к мореплавателям, - печально вздохнул мужчина. - Моё судно разбилось о рифы во время жестокого шторма. Я очнулся на берегу, где хозяйничали странные люди. Надеюсь, не один я выжил в крушении, но никого рядом из товарищей не было. Какие-то люди, под управлением двух старух собирали на берегу всё, что волны вынесли после кораблекрушения и шторма. Забрали и меня. Я тогда был слишком слаб, чтобы оказать сопротивление.

- Я не слышала ни о каком кораблекрушении. Как давно это произошло и где? – насторожилась я.

- Точно сказать где, не могу. Нас двое суток трепало штормом. Помню, что везли меня на странном летающем сооружении и довольно долго – часа четыре в город у скал. Потом я был в забытьи, не знаю сколько времени. Меня держали в комнате без окон. А вот от города, точно сказать могу – три дня пешего пути до пещеры, где я укрылся от дождя и надеялся скрыться от погони.

- Погони? Так тебя не отпустили, а ты сбежал из этого города? Опиши его.

- Город как город, небольшой и не слишком богатый. Над городом доминирует небольшая крепость, выстроенная из светло серого камня. Там всем заправляют женщины. Им вроде поклоняются или бояться. Хотя, меня приняли неплохо. Лечили, но держали взаперти как пленника. Мне это не понравилось, вот я и сбежал, по дороге вырубив пару тупых охранников. Даже отобрал у них нож и копье, - кивнул он на длинную палку с листообразным плоским и, по-видимому, очень острым металлическим наконечником, которую, несмотря на свой расслабленный вид, держал под рукой. – Надо сказать, они были довольно примитивно вооружены и не очень хорошо обучены.

- Угу, - недоверчиво покачала головой. – Это же Гнездо светлых ведьм. Они не могли так просто отпустить тебя, оставить в покое.

И дело совсем не в том, что эти светлые дуры упустили классного мужика. Как раньше я не обратила внимания на его одежду, сама не пойму. Он не сказал, кем был на судне, но не может простой матрос говорить настолько правильно и одеваться так просто, но вместе с тем изысканно. Куртка и штаны сшиты из качественной тёмно-синей шерстяной ткани и явно на заказ, а не куплены в лавке старьевщика. Рубашка тонкого полотна, когда-то белоснежная, а сейчас несвежая, а грязных разводах, распахнута на груди, открывая какой-то довольно крупный золотой амулет на кожаном шнуре. И кисти рук у него не матроса, а воина, - крупные с длинными сильными пальцами и когда-то ухоженными ногтями. Он не меньше, чем владелец этого самого разбившегося корабля или, по крайней мере, капитан.

На материке жизнь построена на совсем других принципах. Там, вопреки всякой логике, правят мужчины. Сложно понять и принять такое положение вещей, но так оно и есть. Острову ведьм невозможно обособленно выжить в таком мире. Приходится мириться и кое в чем сотрудничать с мужчинами материка. Светлые бы точно не упустили возможности получить за Ставра выкуп. На их территории нет золотых приисков, самого ценного металла этого мира, вот им и приходиться подбирать дары моря, да и войну они развязали только с целью захвата приисков.

- И не оставили. Они организовали погоню. Видимо обиделись, что я не оценил гостеприимства, - усмехнулся мужчина. – Поэтому я и попытался отсидеться в пещере, а она оказалась не простой – с проходом глубже в горы. Я поначалу обрадовался, а после заблудился. Уже суток двое ищу выход. Ты знаешь, как выйти из этих катакомб? Желательно на берег. Может, отыщу своих выживших товарищей.

- Весьма приблизительно. Мне самой нужно выйти в определенной точке и до неё не один день пути, но ты можешь выйти там, где я вошла. Почти у моего Гнезда. Это совсем недалеко. Если хочешь, я покажу куда идти, но не надейся, что буду тебя провожать. Конечно, Гнездо не на берегу, но наверху сам сориентируешься. А сейчас, если ты не против, я бы немного поспала.

Мужчина пожал плечами. А мне действительно необходимо было отдохнуть. Судя по внутренним часам, сейчас уже вечер, а я на ногах с утра прошлого дня. За почти двое суток хватило и волнений, и нервотрепки, да и физически я уже вымотана до предела. Если он не хочет спать, это его личное дело.

Спать на голом камне мне ещё не приходилось. В школьные походы по поиску и заготовке трав для снадобий, нам выдавали легкие тёплые, а главное мягкие спальные мешки, но брать подобный с собой на испытание было не по правилам. Вот и пришлось укладываться на жесткий камень, подложив под голову рюкзак. Мысли уже начали затухать. Я чувствовала, что вот-вот провалюсь в сон. Восстанавливающий сон, как и заказала часов на шесть, но что-то мне мешало под бедром, хотя я очистила от каменной крошки участок скального пола.

Ну да, пузырек, сунутый мне наперсницей на выходе из Гнезда. Я хотела забросить его в рюкзак, но полюбопытствовав, открыла и понюхала. Хм…. Ещё раз принюхавшись, поняла, что ошибки быть не может. Этот острый смешанный аромат трав и минералов, невозможно ни с чем перепутать, тем более что такое зелье использует каждая ведьма с пятнадцати лет. Средство, предотвращающее нежелательную беременность. И зачем, спрашивается, Лилиана мне его дала, причем, явно из своих запасов? Неужели предвидела случайную встречу с мужчиной?
 
Невероятная догадка мигом прогнала сон. Неужели она предвидела!? Предвидела? Она провидица? Очень редкий талант для ведьмы. Но почему ничего не сказала? Ещё сама не понимает своего таланта? Если так, девчонке здорово повезло. Просто невероятно повезло! В Гнезде всего две провидицы и они уже в весьма преклонном возрасте. Скоро обеим уже идти в последний путь. Даже завидно, насколько повезло Лилиане. Ведь ей не придется рожать. Такими талантами нельзя разбрасываться. Она до самой смерти сохранит способности ведьмы, да и статус её будет высоким, чуть ниже статуса самой верховной. С провидицей все считаются и уважают. Есть и оборотная сторона медали – ей никогда не стать верховной, но даже с учетом этого, Лилиане невероятно повезло. Нужно обязательно поставить в известность верховную о её способностях. От этой мысли мне стало смешно. Ведь я сама могу стать этой самой верховной. А если нет, мне по возвращении придется выбирать новую наперсницу. Уж лучше бы победить.

Проснувшись, я не сразу поняла, где я. Тишина, лишь подчеркиваемая лёгким журчанием ручья - оглушала. В Гнезде никогда не бывает настолько гнетущей тишины. Даже перед рассветом, когда всё живое спит, всегда присутствуют: невнятные шорохи, слабый треск рассыхающегося дерева, шум ветра за окном. А здесь даже воздух недвижим. Мне никто не принес освежающий утренний чай, да и утренняя ванная, а за компанию с ней завтрак остались где-то там, наверху – в Гнезде.

Костер погас. В слабом свечении мха мужчина сидел ко мне спиной. Непонятно было спал он или всю ночь бодрствовал. Возможно и так, тревога из его эмоционального фона не исчезла. Шевельнувшись, я потревожила тишину. Мужчина резко развернулся ко мне лицом.

- Отдохнула? – вежливо поинтересовался он.

Я понимала, ему не терпится покинуть «катакомбы», как он выразился. Умывшись холодной водой из озера и напившись вволю, наполнила флягу. Показала рукой в сторону прохода, из которого вышла в озерную пещеру.

- Иди прямо, никуда не сворачивая. Пройдешь через пять или шесть пещер и наткнешься на тёмный проход. Он выведет тебя на поверхность. В проходе нет светящегося мха и он узкий, придется двигаться на ощупь. Надеюсь, ты сможешь там протиснуться.

Мужчина благодарно кивнул головой, но не спешил, не только идти искать выход, а даже не встал с камня. Впрочем, это его проблемы, а мои ждут меня впереди.
 
- Прощай, - махнула ему рукой и, подобрав рюкзак, свернула к левому проходу из пещеры. К тому, откуда втекал в озеро ручей. 


Глава 3.


Вдоль ручья идти было легко. Ручеек, по-видимому, не всегда был настолько маловодным. Вода, за многие века пробила в скале довольно широкое и глубокое русло. Сейчас только по центру на дне текла тонкая струйка воды, всё остальное пространство заросло мхом, глушившим шум шагов. Благо, влаги здесь хватало.

Лёгкий шум, рождаемый ручейком, органично вплетался в мысли. Они, как вода текли легко. Недавние события, предваряющие церемонию Последнего напутствия, да и сама церемония, отошли на второй план. Мои мысли, вопреки здравому смыслу, сосредоточились не на предстоящей дороге и испытаниях в лабиринте. У меня не шел из головы Ставр. Вот что значит долго пренебрегать слиянием с мужчинами. Моё собственное тело не желало мне подчиняться. Что же такого в этом обычном мужике так зацепило? Привлекательность, как мне подсказывал опыт, не главное. Бывает, мужчина на лицо не очень, но способен удовлетворить самую взыскательную ведьму. А этот даже не прикоснулся ко мне. Отчего такое напряжение во всем теле?

Глупости всё это, я мотнула головой, отгоняя неуместные сейчас мысли и сконцентрировалась на дороге. Пещерный город может быть опасен. И не только неожиданными обвалами, но и такими, казалось бы несерьезными вещами как; насекомыми, кишащими во мху, мелкими животными, которые питаются этими насекомыми и мхом. Мох, а об этом учителя говорили еще в красном круге, выделяет газ, который при значительной концентрации может вызвать эйфорию, дезориентацию и даже привести к смерти, а некоторые насекомые могут быть ядовитыми.

Особенно я, как и все женщины боялась мышей и крыс. Последние живут везде, где есть хоть крохи пищи. Крыс я просто не переношу. От одного их упоминания меня бросает в дрожь, а вид вгоняет в ступор. Эта боязнь крыс, неприемлемая для ведьмы – мой крест и весьма существенный недостаток. Ведьма не должна бояться ничего, особенно так, как я – до истерики. Опасаться, это вполне допустимо, но не дрожать, как глупая девчонка перед этими мелкими голохвостыми грызунами. Брр…..

Возможно, из-за своей боязни услышать крысиный писк, я так внимательно прислушивалась к малейшим звукам. И услышала. Только не писк, а непонятные скребущие звуки. Неравномерные, с большими перерывами. Честно говоря, я бы свернула, если бы было куда. Опасность лучше обойти, даже если она гипотетическая, но вокруг, как назло, ни одного ответвления. В чуть извилистом коридоре с ручейком даже ниш нет. Спрятаться, при необходимости негде. Пришлось двигаться дальше.

Стараясь не нарушать тишины, я мягко ступала, даже дыхание временами задерживала, прислушиваясь. А звуки становились всё отчетливее. Да я ведь прямо иду на эти непонятные звуки! Там, впереди, явно кто-то есть живой. Хорошо, если это человек. Мало ли какому сумасшедшему понадобилось скрести камень. Может, что-то добывает здесь. Ведь весь этот город был в древности построен на основе шахт. Когда-то, заселив пещеры, здесь добывали драгоценные камни, но, насколько я помню, месторождение давным-давно выработано. Только умалишенный может надеяться что-то отыскать в пустой породе.

С человеком я справлюсь, у него есть эмоционально-развитый мозг, а значит, есть на что воздействовать. Хуже, если какой-нибудь зверь забрел в пещеры. Со зверем справиться труднее. На него сложно эмоционально воздействовать. Приходится буквально влезать в его шкуру, сливаясь разумом с его мозгом. А мозг зверя, особенно хищника – непредсказуем и опасен, именно благодаря своей примитивности и агрессивности. Заразившись этой примитивностью, очень сложно удержать сознание после того, как от зверя удается избавиться. Это я уже проходила и помнила, насколько яркие впечатления оставляет прикосновение к мозгу хищника. Это невероятный восторг, отказаться от которого даже не сложно, а больно. Больно, насильничая над собой, преодолеть жгучее желание остаться навсегда в сильном упругом и таком послушном теле, словно это может быть возможным и не думать больше ни о чем, руководствуясь лишь природным инстинктами. Выход из этого состояния может привести к шоку, а уж к сильной головной боли – обязательно.

Скребущие звуки стали громкими, да и коридор заканчивался. Ещё пара шагов, я попаду в пещеру и увижу, наконец, того, кто не давал мне покоя шумом последний час. Выглянув из коридора в пещеру, я несколько оторопела. Слишком мало было мха в пещере. Он покрывал лишь куполообразный потолок, слегка наползая на стены, отчего в пещере было темновато. Глаза не сразу привыкли к столь густому сумраку. А когда привыкли, я резко выдернула из рюкзака вечный факел и активировала его.

- Ох…, - облегченно выдохнула.

 А мне уже в потемках привиделся мифический дракон. А что, похож! Очень похож на рисунки в древних книгах, захваченных ведьмами переселенцами с родной планеты. Только этот крупный ящер к драконьему племени не имеет отношения. Мне повезло наткнуться, на считающегося вымершим, мохоеда. Этот «дракон», совершенно безобиден, разве что раздавит ненароком сослепу или так же, не со зла заденет когтями, которыми сдирает мох с камня. Ну, это уже как повезет. У него, под мощными лапами, путаться не рекомендуется. Видит он плохо, в основном ориентируется по запаху, огнем не дышит, питается только мхом и застрявшими в нем насекомыми, перетирая их пластинами, вместо зубов в тупой пасти плоской головы. Совершенно непонятно, как при такой скудной диете умудряется вырасти крупным и сильным?

 Его большое вытянутое тело на коротковатых лапах с длинным мощным хвостом, на который он именно сейчас опирался, поставив передние лапы на стену пещеры, зубами соскребая мох, покрывала блестящая и очень прочная чешуя. Она настолько прочная, что спасает своего обладателя от небольших каменных обвалов. Именно из-за этих красивых и прочных чешуек, некоторые из которых диаметром достигают тарелки, мохоедов всех перебили.

Из чешуек изготовляли переливающиеся на солнце украшения, декоративные тарелки, ларцы. У меня самой стоял в спальне такой ларец с драгоценностями, инкрустированный пластинками чешуи.Как этот мохоед сохранился, непонятно.

Полюбовавшись на радужно отливающую в свете факела чешую, беззаботно двинулась вдоль стены. Мохоед от меня далеко, мне не придется к нему приближаться, просто дойду до прохода, чернеющего шагах в пятидесяти от меня, а «дракон» пусть занимается своими делами. Я, как дичь, для него неинтересна.

 Только повел этот «дракончик» себя очень необычно. Нет, чтобы продолжать и дальше соскабливать мох, он, бросив свое занятие, резко оттолкнувшись от стены, плюхнулся на все четыре лапы и, нагнув голову, принялся шустро перебирать этими самыми лапами, быстро приближаясь ко мне.

Интересно, чем это я его так привлекла? Светом? Шумом, или он ненормально любопытен? Судя по внешнему виду и поведению, ещё и прилично зол. Его мощный хвост, бил из стороны в сторону, ломая тонкие сталагмиты, как тростинки. Прикинув быстро сокращающееся расстояние между нами, поняла, скрыться в узком проходе, куда если и пролезет, то только голова мохоеда, я не успею. Пришлось пока укрыться за нагромождением объемных, прочных на вид сталагмитов и вплотную заняться «ящеркой».

Кошмар! С таким примитивным мозгом и столь мизерным сознанием я ещё не сталкивалась. С большим трудом, напрямую воздействуя на самое тривиальное чувство - страх, вкупе с прямой угрозой жизни, удалось остановить эту махину. Мохоед застыл прямо перед нагромождением сталагмитов, за которым я пряталась, и шумно втягивая воздух, настороженно принюхивался. Создавалось впечатление, что он вот сейчас, набрав побольше воздуха, выпустит его струей огня, спалив и укрытие, и меня за компанию.

Я усилила давление, что мне не просто далось. Виски заныли от напряжения. Но мохоед, вместо того, чтобы убежать, как испуганная собака, скуля и поджав хвост, рывком взгромоздив обе передние лапы на моё укрытие, вытянув шею, попытался достать меня своей распахнутой тупой пастью.

«Я же для тебя несъедобна!», хотелось мне крикнуть, но пришлось присесть на пол. Достанет ещё, и голову откусит, или раздавит как орех, причем без особых усилий. Какое счастье, что мохоед настолько глуп, что не догадывается обойти препятствие справа или слева, а решил дотянуться до меня через сталагмиты. У меня есть немного времени, чтобы разобраться в ситуации.

Что же делать? Почему до такой степени не везет, что травоядный ящер решил на меня поохотиться? Как такое вообще возможно? Мозг, не прекращая воздействовать на мохоеда, лихорадочно отыскивал пути выхода из идиотской ситуации.

Бегство, точно не поможет. Как выяснилось, ящер гораздо проворнее меня. Эмоциональное давление на него почти не действует, вследствие неразвитости мозга. Даже убить эмоционально я его не могу, по той же причине. Я уже начала на ощупь искать в рюкзаке снадобье увеличения сил, как единственную реальную для меня возможность выпутаться из ситуации, ведь с повышением сил, я смогу развить и более приличную скорость. Вполне вероятно, успею нырнуть в проход. Но, не успела вынуть пузырек, как морда ящера, вместе с распахнутой пастью, резко исчезла из поля зрения. Причем, произведя гораздо больше шума, чем до сих пор. К громыханию расшвыриваемых и рушащихся камней, добавился отвратительный скрип когтей по камню и, как завершающий аккорд – грохот, от которого содрогнулась вся пещера.

Мохоед что, поскользнулся или, наконец, мне удалось пробиться к его мизерному мозгу и вынудить к бегству? На коленях я подползла к краю укрытия и, высунув факел, осторожно выглянула, готовая, в любой момент, ретироваться. Первым, в глаза бросился не мохоед, а мужчина, которого здесь быть не могло. Он сейчас должен, по указанному мною пути, стремиться к выходу, раз ему так надоел пещерный город.

 Ставр, стоял в напряженной позе с ножом в руке и внимательно что-то разглядывал. Проследив по направлению его взгляда, обнаружила и мохоеда, неподвижно застывшего, лежа на боку.

- Можешь выходить, - кивнул мне Ставр, - он мертв.

- Угу, - невразумительно буркнула я. - Можно подумать, я сама не догадалась. – И поспешно вскочила не ноги. Неприемлемо ведьме ползать на коленях, когда обыкновенный мужчина так самоуверенно стоит на ногах.

«А ведь ящер издох не от моего воздействия», - подумала я, внимательно рассмотрев неподвижную тушу, из-под левой передней лапы которого торчал конец древка копья. Как удачно Ставр попал, именно в незащищенную чешуей грудь и, по-видимому, прямо в сердце, да ещё при столь скудном освещении. Будто заранее знал, куда именно нужно целиться. Но благодарить я его всё равно не собираюсь. Не дождется! Он и себя тоже защищал, нечего было за мной следить. Вот ещё, навязался на мою голову!

- Грозная зверушка, - Ставр пнул ногой тушу мохоеда, которая от его толчка даже не шелохнулась и, поднатужившись, выдернул копье.

 Из раны выплеснулся фонтан крови. Мужчина едва успел отскочить, иначе его бы обдало с ног до головы. Отличная реакция!

- Да он обычно безобиден, - разозлилась я непонятно на кого, то ли на мохоеда, то ли на мужчину. – Это не хищник, он всего лишь мхом питается.

- Не хищник, говоришь…, - задумчиво протянул Ставр. – Дай-ка мне ненадолго свой фонарь. Стоит выяснить, с чего это травоядная зверюга решила тобою полакомиться.

- Что? – не поняла я.

- Фонарь. Эту светящую штуку у тебя в руке. Я хочу осмотреть пещеру.

- Осмотрим вместе, - примирительно сказала я.

 Неужели он надеется, что я ему доверю вечный факел? Мужчине, да и вообще никому, кроме ведьм ближнего круга, не положено даже притрагиваться к нему. Лунных камней, венчающих факела, осталось и так немного, не более двадцати. Остальные все выработали свой ресурс или разрушились, а достать или зарядить их уже многие сотни лет негде. А он говорит - «дай!»

- Как хочешь…, - пожал плечами Ставр и принялся обходить тушу.

Мне пришлось поспешить. За его длинными ногами не очень то угонишься, да ещё на моих, подрагивающих от пережитого страха. Страх исчез, а противная дрожь осталась.

Нам пришлось обойти почти всю пещеру, блуждая между скальными выступами, сталагмитами и сталактитами, пару раз перепрыгивая через ручей, протекающий сквозь всю пещеру, прежде чем Ставр резко остановился у непонятной кучи мха, которая здесь явно не сама по себе выросла.

Пошевелив её для начала носком ботинка, присел рядом и стал руками разгребать мох. Я, тоже заинтересовавшись, ближе поднесла факел. Он выкопал гладкий продолговато-округлый тёмно-серый булыжник, и осторожно отложив его в сторону, продолжил рыться в куче. Перекопав весь мох, распрямился, отряхивая руки.

- Всего одно яйцо.

- Это яйцо? – удивленно кивнула на булыжник.

- Да, и теперь понятно, почему эта ящерица-переросток настолько агрессивна. Она защищала будущее потомство.

- Так это была самка?

- Может и так. Не знаю, кто у этих ящеров, самец или самка охраняет потомство. Но яйцо стоит забрать с собой. Пригодится на ужин.

- Вот ещё, оно же, наверное, уже с ящеренком внутри.

- Не должно быть такого. Куча мха только начала гнить, выделяемым при этом теплом, согревая яйцо. Оно свежее, отложено совсем недавно.

- Откуда ты знаешь, может оно вообще несъедобно?

- Не знаю я таких яиц, чтобы они были несъедобными, - фыркнул Ставр. – Здесь не очень-то разживешься пищей, не стоит разбрасываться хорошей едой. Нам ещё долго идти?

- Нам? – оторопела я.

- Да нам, - твердо ответил Ставр. – Девушке, одной, никак нельзя бродить по пещерам. Мало ли ещё какая зверушка встретится на пути. Кроме того, мне не очень хочется снова попасть в плен, и не важно, в какое «Гнездо», как ты выразилась. Идем вместе.

Вот ещё! Его мне только не хватало в спутники. У меня вообще не должно быть никаких спутников. Придется ему объяснить. Судя по его решительному виду, не отвяжется, а воздействовать на него, заставлять, мне почему-то не хотелось. Жалко мне его, что ли стало? Ему и так несладко пришлось. Сначала крушение корабля, затем плен, побег и он ещё умудрился застрять в пещерном городе.
Тем не менее, вздохнув, начала:

- Тебе лучше вернуться в пещеру с озером и выйти на поверхность по тому пути, который я тебе указала. А у меня сейчас очень важное дело. Самое важное в моей жизни. Я должна дойти до одного места и пройти через него. От этого зависит вся моя дальнейшая жизнь и …

- Это место далеко от берега моря и ты обязательно должна идти туда одна? – непочтительно прервал меня Ставр.

- Лабиринт на берегу, - растерялась я.

- Значит лабиринт….

- Да! - разозлилась на свою оговорку, ведь не хотела всё до конца рассказывать, да и не нужно ему знать. Какое ему вообще дело до действий ведьмы?

- Видишь, как всё хорошо складывается, сама судьба мне тебя послала. Я буду тебя сопровождать.

- Но я должна быть одна! Это моё испытание!

- Тебе запрещено брать с собой сопровождающего? – как-то уж слишком самоуверенно спросил Ставр.

- Н..нет, не знаю, никогда такого не было. – Самоуверенность этого мужчины и его доводы сбивали меня с толку.

- Вот видишь, никто тебе не запрещал. Я иду с тобой, - Ставр поднял с пола яйцо. – Может, уложим будущий ужин в рюкзак, а я его понесу. У меня должны быть руки свободны. Мало ли ещё у какой травоядной твари проснутся охотничьи инстинкты.

- Сама понесу, - буркнула я, растягивая завязки рюкзака.

Пусть яйцо тяжеловато и дополнительный груз мне совсем не к чему, но доверять кому-нибудь, а особенно мужчине содержимое рюкзака, я не собиралась.

А если вдуматься, забавная сложилась ситуация и невероятная! Мужчина бросился на выручку ведьме! Сам бросился, не раздумывая и не ожидая приказа или призыва о помощи. В его землях очень странные мужчины. Интересно, настолько же странные там женщины, а в особенности ведьмы? Хотелось бы узнать. Может, стоит его расспросить? Все равно плетется следом, словно его привязали.

Но сразу расспросить не удалось. Ход, в который я намеревалась свернуть, лишь только вошла в пещеру, оказался тесным и тёмным, почти безо мха, да ещё усеян острыми камнями. Пришлось активировать факел и особенно внимательно разглядывать пол, чтобы не напороться на острые края камней и не повредить сапоги, заодно с ногами. Дорога дальняя, ноги мне ещё пригодятся.
 
Ставр плелся следом и довольно долго молчал, но, вероятно, ему это не очень нравилось. Лишь только мы вышли в нормально освещенную пещеру, и я погасила факел, он решил высказаться, по мне, лучше бы и дальше молчал.

- Я думаю, нам нужно вернуться обратно в пещеру.

- Это ещё зачем?

- Я как-то сразу не подумал, но… стоило вырезать несколько бифштексов из той ящерицы.

- Есть хочешь?

- Не отказался бы.

- Эта ящерица несъедобна, я точно знаю из книг, да и добраться до бифштексов сложновато. Шкура у него очень прочная. Тебе повезло попасть в самый незащищенный её участок. Да и не стоит стараться, мясо у мохоеда горькое, как мох, а поесть…, - я достала из мешка пару лепешек, смерив взглядом крупную фигуру мужчины, добавила ему ещё одну лепешку. Одной, ему явно недостаточно. - Угощайся.

- Э…. Спасибо, - смущенно буркнул Ставр и немедленно вгрызся в лепешки. Пришлось с ним поделиться и водой из фляги. Есть соленые сухие, пропитанные жиром дорожные лепешки, без воды невозможно. Да, вероятно, я напрасно согласилась на сопровождение. Лепешек, при таком интенсивном потреблении, на весь путь не хватит. Как же неприятно, что приходится думать о таких низменных вещах, как пища, вода, мужчина, когда тебя ждет самое высокое, что может судьба преподнести ведьме – трон верховной в Гнезде.

Как бы то ни было, дорогу к лабиринту никто не отменял, а пройти её придется ножками. Вот я и топала целенаправленно, а Ставр, постоянно исчезал в боковых проходах, вероятно, пытаясь отыскать другой путь наружу, словно не доверяя моему чутью. Хоть бы вообще затерялся.

Часы шли за часами, ноги, не привычные к столь усиленной работе, гудели, наливаясь тяжестью. Пора было остановиться и отдохнуть. Вот только наткнусь на какой-нибудь источник воды, сразу остановлюсь на отдых.

 Ставр, вернувшись после очередной отлучки, нес в руках целую охапку деревянных обломков.

- Где ты взял дрова? - удивилась я. Причем, он явно их искал, как запоздало я поняла. Ведь где-то же он взял дрова для костра у озера.

- Здесь встречаются ниши с разрушенными деревянными сооружениями. Почти все сгнили, но кое-какие куски ещё пригодны в костер. Ты ещё долго собираешься идти? Пора бы уже остановиться на отдых.

- Найду воду и остановлюсь.

- Вода есть совсем недалеко. Крошечный ручеек, но вода в нем свежая и холодная. Пить можно.

Уклоняться от направления мне совсем не хотелось, но слабое тело иногда не подчиняется сильному духу. Пришлось следовать за Ставром. Он привел в небольшую пещерку и действительно, через неё протекала тонкая струйка ручейка, исчезая в дыре почти у самой стены. Ставр свалил дрова кучей и пошел кругами вокруг, вглядываясь в каменные осколки. Подобрав два из них, присел над дровами и стал стучать одним камнем о другой. В какой-то момент от резкого соприкосновения камней, посыпались искры, и хорошо просушенные дрова почти сразу вспыхнули, а я невольно засмеялась. Надо же, какой примитивный способ добывания огня. Он бы ещё деревяшки друг о друга потер! Он действительно чужак, раз не знает, что ни одна ведьма не выйдет из дома без малого огненного кнута.

 Большие кнуты, которыми можно было защищаться и нападать с ними, к сожалению, все уже исчерпали свой ресурс, а малыми можно лишь что-нибудь поджечь, ни на что большее они не годны. Вот бы и попросил поджечь дрова. Но нет, он слишком самоуверен. А может просто глуп?

- Я рад, что тебе весело, - обернувшись, улыбнулся Ставр. – Доставай яйцо. У нас будет великолепный ужин.

Отдав ему яйцо, умылась холодной водой из ручья и, со вздохом облегчения устроилась на плоском камне. Оперлась на стену пещеры, с удовольствием вытянув натруженные ноги.

А ведь если не мужчина, мне бы самой пришлось заботиться о приготовлении еды. В этом смысле, он вовремя мне встретился. За пять лет в ближнем круге я уже слишком привыкла к обслуге. Надеюсь, и дальше так будет. А мужчина…. Ну что же, ему и положено прислуживать ведьме.

 Яйцо Ставр поместил в центр костра, часто поворачивая его двумя не попавшими в огонь деревяшками. Очень ловко у него это получалось. Я даже залюбовалась его скупыми точными движениями. Он действительно мало походил на обычных мужчин. И тех, кто остался жить в Гнезде или коренных островитян, впрочем, отличался и от мужчин с материка. Последние, хоть и добровольно нанимались на работу в Гнездо, рассчитывая за год заработать на всю оставшуюся жизнь, но в силу своего воспитания, не очень то желали подчиняться обычаям Гнезда. Их поведение приходилось подправлять эмоциональным внушением, отчего они становились слегка заторможенными. А в этом мужчине жизнь била ключом. Интересно, каков он в слиянии? От этой мысли мурашки пробежали по позвоночнику.

«Какого духа!» - разозлилась я. Я давно уже не стеснительная боязливая девчонка серого круга, а претендентка на трон Гнезда, но чувствую непонятную неуверенность. Если мне был нужен мужчина, я всегда его просто брала. В чем же сейчас дело? Чем этот мужчина отличается от других? Вот поедим, и предложу ему слияние. Может после, успокоив свое тело, уже не буду так остро реагировать на Ставра. «Конечно, так и поступлю!» - решила и глотнула снадобье из пузырька Лилианы, скривившись от горечи.

Ставр тем временем выкатил закопченное яйцо из костра и обмыл его водой из моей фляги, даже не спросив у меня разрешения. Пристроив его в ямку, резким ударом ножа развалил на две части.

- Надо же какая толстая скорлупа, я а я боялся его раздавить, - буркнул Ставр. - Пусть немного остынет.

 Он опустился рядом со мной, тоже вытянув свои длинные ноги.

- Устала? - сочувственно спросил он.

- Угу, - согласилась я, невольно, раз уж он так близко, рассматривая его четко очерченные скулы, широкие плечи, принюхиваясь к запаху пота. К моему удивлению, слабому и совсем не противному. Складывалось впечатление, что он недавно мылся. А может так и есть? Там в озерке, пока я спала. Как бы то ни было, мне это на руку. Не люблю находиться рядом с мужиком, провонявшим застарелым потом.

Чуть поостывшее яйцо, вопреки моим опасениям, оказалось совсем не горьким, подобно мясу мохоеда, а довольно вкусным, но слишком плотным, как резина. Зато внутри, как и говорил Ставр, не было никакого ящеренка. Ставр ел с ножа, а я приспособила вместо ложки лопатку для помешивания зелья. Натриевая соль снова пригодилась. Свою половину яйца я смогла съесть лишь на треть, а Ставр одолел половину. Судя по его аппетиту, он съел бы и больше, но сам решил оставить остальное на завтрак.

Завтрак, обед, ужин, здесь, в отсутствии солнца, а главное луны, эти понятия стали лишь словами. Просто время приема пищи, конечно, если она есть в наличии. Ночь и день тоже стали лишь словами. Даже я, ведьма, не могу сказать, что именно сейчас на небе - луна или солнце, а Ставр, который в пещерах провел больше времени, наверное, совсем сбился с толку.

 Какое бы не было время суток, тело требовало отдыха, особенно после сытной еды, а значит, буду считать, что сейчас поздний вечер. Но я не забыла о слиянии, тело не дает забыть. Нужно удовлетворить его потребности, тогда и спать будет вдвойне приятнее. Вот сейчас и скажу. Дождусь, когда Ставр отмоет руки, умоется, и вперед….

Ставр вернулся, отряхивая с волос капли воды, сел рядом, обдав меня не только брызгами, а и острой мужской привлекательностью.

- Здесь будем спать? – поинтересовался он, зевая и прикрывая рот ладонью.

- Можно и здесь, - согласилась я, - но прежде предлагаю слияние.

- Что?

- С л и я н и е, - для непонятливого по буквам произнесла я.

Ставр, до этого сидевший боком ко мне, медленно развернулся всем корпусом. В его глазах поначалу царила растерянность, затем промелькнула искра понимания.

- М…. Слияние между тобой и мной? – произнес он, уточняя, медленно и нерешительно, как будто нащупывая босой ногой илистое дно в мутной воде.

- Никого здесь больше нет. - Для верности я оглянулась по сторонам и пожала плечами.

- Вот прямо так сразу? Без прикосновений, первого поцелуя, ласковых слов? – в словах и тоне, какими они были сказаны, сквозила ирония. Или мне это показалось?

Я попыталась вслушаться в его эмоции, но там творилась полная каша. И опять же, всё очень смутно и расплывчато, но я всё же почувствовала его растерянность и ещё что-то странное и непонятное. Он действительно необычный. Нормальному мужику стоит лишь сказать слово «слияние», как у него тут же выплескивается желание, причем отражается и на лице, не нужно быть ведьмой, чтобы понять. С этим мужчиной всё иначе.

- Если тебе всё это так необходимо, я не против. Говори свои слова, прикасайся, целуй, только не в губы и постарайся не тянуть. Спать очень хочется.

- Я так не могу, - покачал головой Ставр, после недолгого молчания. Даже слегка отстранился от меня. - И не потому, что не хочу, - поторопился добавить он, глядя прямо мне в глаза. – Ты очень красивая и привлекательная девушка, и ты мне нравишься. Думаю, ты любому настоящему мужику понравишься….

- Так в чем проблема? – раздраженно перебила его, уже подозревая, что всё идет не так. Совсем не так, как я хочу!

- Астина, ты мне очень нравишься, - в голосе Ставра прорезалась хрипотца. – Именно поэтому я не хочу тебя оскорбить. – Подожди, - среагировал на мой резкий отрицательный жест, - я постараюсь объяснить. У нас не принято так просто обладать порядочной девушкой. Только женщины, торгующие своим телом, принимают мужчин без ухаживаний, чувств, любви. Им за это платят. Но ты…. Ты совсем не такая. Не понимаю, почему так поступаешь, но такое, чисто механическое «слияние», как ты говоришь, – не для тебя. Ты достойна гораздо большего…

Дальше я уже не желала и не могла слушать его бредни. Вскочила, подхватив рюкзак, быстрым шагом, почти бегом отошла к противоположной стороне пещеры, легла на пол, не обращая внимания на продолжающееся бормотание мужчины и мелкие камушки, врезающиеся в тело, отвернулась лицом к стене. Меня трясло от ярости. Злость горячим шаром застряла в груди. Я его, а вместе с ним, всех таких же ненормальных мужиков, ненавидела! Я готова была его убить прямо сейчас, но никак не могла собраться и сосредоточится.

Меня отверг мужчина! Мужик! Меня! Ведьму, почти верховную ведьму Гнезда! Это не укладывалось в голове. Такое просто не происходит. Не может произойти! Он боялся, видите ли, меня оскорбить, но даже не понимает насколько унизил. Он меня отверг! Никто, никогда ещё не отвергал меня, да что меня….. Никто не смеет отвергнуть ведьму Гнезда. Самую последнюю ведьму! Я никогда не испытывала настолько кошмарного чувства унижения. Он меня не с грязью смешал, хуже, облил всеми помоями мира! А я ещё, вот точно простофиля, глотнула Лилианиного зелья. Да и она, тоже мне провидица, что она там предвидела, если всё сложилось совсем иначе?

О сне и речи не было. Я просто лежала, бесилась и ждала, прислушиваясь к эмоциям этого гада. Ждала, когда он уснет, когда его эмоции затухнут, сойдя на нет, и их сменит муть сновидений. И дождалась.

Стоило бы его наказать. Забрать или спрятать его оружие, если уж я до сих пор не могу собраться и сконцентрироваться в достаточной степени, чтобы убить эмоционально. Пачкать руки банальным ударом ножа, я не собиралась. Я просто ушла, даже не оглянувшись. Пусть его накажет пещерный город. Ему никогда не выйти отсюда самому, раз до сих пор не смог. Вот пусть и блуждает, пока не умрет от голода. Вполне подходящая для мести смерть. Долгая и мучительная.

Выбрав направление, я шла быстрым шагом. Усталость испарилась. Злость и ненависть бурлили в жилах, поддерживая силы тела, толкая вперед. Быстрее, дальше, как можно дальше от той проклятой пещеры, где сладко спит, самый ненавидимый мною человек во всем мире.

Меня не интересовали красоты пещер, я практически не обращала внимания на мелькавшие коридоры. Даже окажись на пути стая крыс, я пройду прямо по их спинам, хвостам, давя противные плоские морды, возможно, даже не заметив их. Эх, мне бы сейчас, прямо сию минуту, в лабиринт. Я бы пролетела его, не обращая внимание на драконов, призраков, ловушки и многое другое, о чем и понятия не имела. В голове не было больше никаких мыслей, они просто там не помещались. Мозг переполняла и разъедала ярость.

Не знаю, как долго я шла. Мне не хотелось ни есть, ни пить, ни спать. Пока держали ноги, я их переставляла, не задумываясь об этом. И я не блуждала, уверена, что не блуждала. Чутье никогда не подводит ведьму, в каком бы она ни была состоянии, даже в таком, как я сейчас. Последнее, что воспринял мой переполненный яростью мозг - мягкий мох под руками. Я просто рухнула на него, истратив последние крохи сил.


Глава 4.


Мне было хорошо. Хорошо, как никогда прежде. Я прошла через все испытания, которые, как ни странно, не оставили памяти о себе. «Так вот почему старухи, прежде бывшие претендентками, ничего не хотели говорить о лабиринте. Они просто не помнили» - мелькнула смутная мысль. Но это сейчас не именно значения. Ничего не имело значения. Даже паршивый эпизод с мужчиной в пещере потускнел и почти стерся из памяти. Наверное, этот мужчина уже мертв, но и это меня не волновало.
 
Огромная, необъятная радость не помещалась в груди. Я верховная ведьма Гнезда! Я счастлива! Меня все поздравляли и радовались вместе со мной. Ещё бы, как не радоваться, если моей радости, моего восторга хватит не только на всех обитателей Гнезда, а на весь мир! Даже рыжая Янита, обнимала, прижимая к груди. Её слезы мочили мне лицо и грудь. Пусть плачет, слезы радости слаще, чем слезы горя. Я настолько сейчас счастлива, что даже эта мелочь мне была приятна. И всё-таки мочить меня не стоило. Уже всё лицо мокрое, а она ещё и трясти меня принялась. И бормочет что-то при этом. Вот дуреха!

- Астина! Да очнись же! Астина! – слишком грубым голосом орала прямо мне в ухо эта неудачница Янита.

Огромный и светлый до этой минуты мир, резко сжался, погрузившись в сумрак. Перед глазами неясно, словно через пыльное стекло, проступали неровные стены пещеры со светящимся мхом на них, тёмная, медленно текущая вода в ручье и крупная ладонь, зачерпнувшая воду, приближающаяся к моему лицу.

Я уклонилась, почувствовав, что меня придерживают со спины. Стоило лишь слегка пошевелиться, виски пронзила острая боль. Так сильно голова у меня никогда ещё не болела. Боль была нестерпима, боясь пошевелить головой и вызвать ещё более сильный приступ, на ощупь руками искала вокруг себя рюкзак.

- Что с тобой? Ты была как неживая, - Ставр наклонился через плечо, вглядываясь мне в лицо.

- Миазмы мха…. Ядовиты, - с трудом выдавила я.

- Да, в пещере, где я тебя нашел, всё было покрыто толстым слоем мха. Если ты знала, что испарения мха так ядовиты, какого дьявола улеглась спать в той пещере? Хорошо, что догадался перенести к ручью. Тебе воды или дорожный мешок? – раздраженно и одновременно тревожно спросил Ставр, наконец, обратив внимание на мои движения.

- Мешок, - с трудом выдавала я, почувствовав, что даже от единственного произнесенного слова, голову пронзила ещё одна стрела боли.

Ставр подсунул мне под руки рюкзак, предварительно растянув завязки. Боясь качнуть головой, опять же, на ощупь пыталась отыскать в нем единственный артефакт, способный помочь мне сейчас унять боль. Под руки попадались коробочки с порошками, факел, склянки с зельями, котелок, завернутые в тряпицу лепешки, спиртовка…., но только не артефакт.

- Что ты ищешь? Дай помогу, - рюкзак исчез из-под рук.

- Плоский камешек, - попросила я, чувствуя, как каждое слово вызывает новый прилив боли.

Кажется, Ставр целую вечность копался в рюкзаке, но, наконец, сунул мне в руку так желанный артефакт. Медленно, хотя хотелось как можно быстрее, но опять же, движения, как ни странно рук, причиняли невыносимую боль голове, я наконец донесла артефакт к лицу и прижала плоский камешек ко лбу.
 
Обычно боль, и неважно насколько она сильная, проходит сразу, стоит лишь камнем коснуться больного участка тела, но сегодня происходило много странного…. Камень забирал боль слишком медленно, будто нехотя. Неужели и его ресурсу приходит конец? Год только начался, а в Гнезде уже исчерпали свой ресурс четыре артефакта, из них, что самое обидное, не поднялась с земли одна из шести оставшихся в строю летающих платформ. Что мы будем делать, когда последняя платформа не сможет оторваться от земли, или ещё хуже, рухнет в полете? Неужели, конец Гнезда, предсказанный прорицательницами, наступит так скоро, ещё при моей жизни?

Думать об этом было страшно и больно, но зато настоящая физическая боль постепенно затухала. Дождавшись, когда она исчезнет совсем, со вздохом облегчения отняла камень ото лба. С грустью погладила его пальцем. Его цвет стал ещё чуть темнее. Скоро, совсем скоро утолитель боли, один из трех артефактов, оставшихся мне от матери, совсем потемнеет и будет всего лишь гладким чёрным камешком, таким и останется навсегда. Негде его зарядить, как впрочем, и все остальные артефакты. Вздохнув, убрала камень в рюкзак и оглянулась.

Ставр рассматривал свирель, держа её в руках!

- Отдай немедленно, - вырвала из его рук артефакт. – Если я и разрешила тебе достать из рюкзака камень, то даже предположить не могла, что ты будешь копаться в остальных вещах, - гневно закончила я, засовывая свирель обратно в рюкзак.

 Мужчинам нельзя доверять, в этом я убеждалась не раз, и вот теперь ещё одно подтверждение непреложной истины.

- Извини, я не знал, что эта свистулька настолько ценна для тебя, - пожал плечами Ставр. – Да из неё даже невозможно выдуть ни звука. Она явно сломана или сделана неправильно.

- Ты… ты пробовал…. Ты дул в свирель!? – от ощущения неотвратимости сжалось сердце, я медленно поднялась, одновременно старалась уловить малейшие звуки в пещере.

- Всего лишь попытался, - невозмутимо ответил Ставр. – Я в детстве неплохо играл на подобной свистульке. Да ты не думай, я её не ломал, но если надо, попробую починить.

- Ты не представляешь, что наделал…., - прошептала, стараясь подавить преждевременную панику. Впрочем, надежда ещё есть. – Как именно ты дул в свирель? - накинулась я на Ставра.

- Обычно, как всё. С правильного конца, - нахмурился Ставр. - Да что собственно произошло? Чего ты боишься?

- Я ничего не боюсь! – выкрикнула я, про себя добавив «не должна бояться», - но ты, своими глупыми безответственными действиями, мог навлечь на нас серьезные неприятности. Как именно ты держал свирель? Какие дырочки закрывал, в каком порядке?

- Да не помню я, - растерянно произнес Ставр, - просто дунул, пробежавшись пальцами по отверстиям.

Раздражение нарастало, но мне осталось только покачать головой. Ведь так ничего и не выяснила. А он…, он даже вспомнить, что делал не в состоянии. За что мне такое наказание? Будто кто издевается или испытывает меня.

Испытывает? От такого предположения холодок пробежал по спине. По легенде, каждую ведьму, мать прародительница подвергает испытанию. Никому неизвестно когда она это сделает, да и поймет ли сама ведьма, что её испытывают. Может, мать прародительница испытывает меня прямо сейчас, на пути к лабиринту? Это был бы наихудший вариант. Я ведь даже не дошла бы до лабиринта, если бы Ставр не вытащил из той заросшей мхом и заполненной ядовитыми миазмами пещеры. Впрочем, из-за него я там и оказалась. Из-за его непонятного упрямства, переросшего в оскорбление. Неприязнь к мужчине снова шевельнулась в груди и как ни странно, всего лишь неприязнь, а не ненависть, как должно быть, вследствие последних событий.

- Почему ты так расстроилась? Что за неприятности? Это всего лишь деревяшка. От неё никакой пользы, разве спалить в костре, если мало найдем дров, - вывел из задумчивости Ставр.

- Это не деревяшка, а очень редкий артефакт, - грустно и безнадежно попыталась объяснить. - Если дунуть в свирель, она может спасти от опасности, а может и навлечь её. Всё зависит от правильного расположения пальцев на дырочках. Вполне возможно, что ты навлек на нас опасность. А ты даже не помнишь….

- Ты права, я не помню, как именно держал пальцы, но совершенно не права в остальном. Я смогу защитить тебя от любой опасности. – Ставр поудобнее перехватил копье. – Если ты не устала и не голодна, нам нужно идти. Мне уже не терпится покинуть эти пещеры со всеми их сюрпризами.

Мне бы его самоуверенность…. Впрочем, она проистекает из невежества, мне такого даром не надо. А вот покинуть пещерный город мне бы тоже хотелось, и как можно быстрее. Лабиринт, если верить чутью, а не доверять ему я не могу, недалеко. Гораздо ближе, чем вчера. Впрочем, вчера ли? Сколько времени я провалялась в ядовитой пещере, если умудрилась настолько серьезно отравиться?

- Ставр, как долго ты меня искал и каким образом нашел?

- По следам. Ветра здесь нет. В пыли следы некому затоптать, да и на мху следы остаются скомканными и поломанными веточками. Ты довольно далеко ушла и когда только успела…, - недоверчиво покачал он головой. - Я, когда проснулся, даже испугался. Подумал, что тебя уволокла какая-нибудь хищная зверушка, а я всё проспал, но потом увидел следы. Причем, только твои, решил, что ты обиделась и ушла. Довольно опрометчиво с твоей стороны. Астина, ещё раз повторяю, я не хотел и не хочу тебя обижать. Прости.

Я неопределенно мотнула головой, мне сейчас не до всепрощения и благородства, а Ставр, видимо удовлетворившись моим кивком, продолжил:

- Весь день тебя искал, если судить по требованию организма в пище. Прости, оставшуюся часть яйца, и твою и мою, я доел. Боялся, что испортится.

- Ладно, пошли, - вздохнув, сказала я, ещё раз прислушавшись к звукам пещеры. – И больше ничего не трогай из рюкзака. Артефакты, при неумелом обращении могут быть опасны.

- Извини, не знал. А что на самом деле эти твои артефакты? Какую беду может принести моё неосторожное обращение со свирелью?

Ну и вопросик! Он просто так спрашивает об артефактах! Сейчас! Так я ему всё и рассказала. Впрочем, ему и не понять, даже если можно было открыть самый охраняемый секрет Гнезда. Его положено знать лишь верховной и ведьмам ближнего круга, ну, и наперсницам, как будущим ведьмам ближнего круга. Мужчина никоим образом к ним не относится.

- Не знаю, что именно ты делал со свирелью, поэтому и не могу даже предположить, какие силы мог разбудить. Лучше поторопиться, мой путь по подземному городу скоро подойдет к концу. Нам прямо, вон в тот коридор, - сориентировавшись, показала.

Пусть идет впереди. У меня, хоть голова и прекратила болеть, но до сих пор со зрением что-то непонятное; то расплываются предметы, то вновь принимают свои естественные формы. Возможно, моё состояние обусловлено не только отравлением, а и недоеданием, но при мысли о еде, меня начало подташнивать. Это тоже последствие отравления? Нет уж! Лучше немного поголодать, чем чувствовать тошноту.

Ставр весьма бодро двинулся в указанном направлении. Вот и пусть идет первым, обходя препятствия, выбирая наиболее легкий и удобный путь. Должна же быть и от него хоть какая-то польза, раз навязался в спутники. Я следовала за ним, время от времени, подправляя направление движения в сторону лабиринта. А тем временем сама стараясь всеми доступными мне чувствами уловить малейшие признаки опасности. Слишком самонадеянно было бы предполагать, что манипуляции со свирелью останутся без последствий. Мать прародительница, конечно добра и справедлива, но и ведьма должна быть готова к любым поворотам судьбы, намеченной для неё матерью.

Интересно, что мать прародительница приготовила остальным претенденткам? Если она действительно справедлива, то Янита, уже должна утонуть в трясине или навечно заблудиться среди болот. Не знаю, что судьба и мать приготовила Снежке, но мне её жалко. Она, единственная из претенденток, кто вызывает у меня симпатию. Ведь не симпатизировать же двум истекающим ядом старухам и ненавистной Яните.

К сожалению Янита, действительно сильная ведьма, хитрая и к моему глубокому сожалению, ещё и умная. Не удивлюсь, что она нашла безопасный путь через озерный край и избежала неприятностей. Ещё больше боюсь, что именно она первой войдет в лабиринт и пройдет его. Если она станет верховной ведьмой, Гнездо, может, и выиграет, но совсем житья не станет ни мне, ни Снежке.

Ставр шел долго, мы лишь раз остановились отдохнуть у ручейка и перекусили лепешками, запивая их холодной водой. С тоской вспомнился ароматный горячий чай, по утрам заваренный Лилианой и мягкие свежие булочки с кремовой начинкой. Заворачивая остатки лепешек в тряпицу, я тяжело вздохнула, их осталось всего на один раз, но и лабиринт я чувствовала отчетливее. Неужели уже подхожу к нему? Так скоро? Впрочем, я давно уже потеряла счет времени. А самое главное, никаких признаков опасности до сих пор не обнаружилось.

«Возможно, мать прародительница сжалилась на этот раз», - думала я, устраиваясь на очередную ночевку, стараясь не обращать внимания на бунт неудовлетворенного грубой пищей желудка. От Ставра я предпочла держаться подальше, чтобы не дразнить тело и уже больше не собиралась предлагать ему слияние. Слишком много чести для мужчины.

Проснуться мне суждено было от ощутимых толчков. Ставр буквально тряс меня за плечи.

- Отстань, я еще не выспалась, - отмахнулась, попытавшись избавиться от докучливой тряски.

- Астина, тебе лучше проснуться и немедленно! – в голосе мужчины прозвучала неприкрытая настороженность, да и в чувствах тоже.

Я с трудом разлепила веки. Все-таки, ночевка в ядовитой пещере не прошла даром. Я ощущала разбитость во всем теле. В голове шумело. Хорошо хоть боли не было. Наверное, теперь я бы пожалела ресурс болеутолителя, предпочтя потерпеть, пока боль сама не отступит.

- Проснулась, проснулась… - тяжело вздохнула. - Что тебе понадобилось так безотлагательно?

- Что-то странное происходит, - задумчиво вымолвил Ставр, настороженно вглядываясь в коридор, из которого мы вошли в пещеру. – Меня разбудил грохот. Это такой же ящер, как тот, который защищал яйцо, промчался мимо, не обратив на нас никакого внимания, а спустя примерно полчаса, целая стая крыс пробежала вслед за ящером.

- Крыс!? – невольно вскрикнула я, вскакивая на ноги. Вот дождалась! Ведь говорила же воспитательница ещё в красном круге: «ничего не бойтесь девочки. Мысли могут материализовать ваши самые жуткие страхи».

- Какая разница, крысы это были и ли другая мелкая живность, - с досадой отмахнулся Ставр, - главное, они от чего-то бежали. И они, и ящер, бежали, спасаясь, без оглядки.

- А тебе не приснилось? – спросила с подозрением. - Я ничего не слышала.

- Нет, - отрицательно мотнул головой Ставр, а в его эмоциях явно пробились ростки страха. Опасения Ставра передалось и мне. Стряхнув остатки сна, я прислушалась, и не только к звукам пещер, пытаясь ощутить опасность и чутьем ведьмы, но ничего толком не поняла, уловив только панику живности пещер, и то как-то очень уж смутно, наверное, далеко уже сбежала виденная Ставром живность.

- В какую сторону двигались животные? - спросила я у Ставра, справедливо полагая, что если опасность существует, стоит и нам идти в ту же сторону. Примитивные животные очень чувствительны к опасности, загодя ощущают её и бегут именно туда, где можно от неё укрыться.

- Вон туда, - показал рукою мужчина, к моей досаде немного в сторону, от того места, где я ощущала лабиринт. Не хотелось уклоняться от нужного направления, но, если опасность и в самом деле существует….

- Идем за ними, - решила я.

Путь, выбранный животными, оказался сложнее, чем та дорога, по которой я шла до сих пор. Он неумолимо поднимался, причем, местами довольно круто. Как будто взбираешься в гору, что в пещерах было уж очень странно. Временами проходы сужались и было непонятно, как в таких местах протискивался мохоед, если он вообще здесь пробегал. Я уже начала сомневаться в словах Ставра, но в одном из сужений обнаружила на каменном полу радужную блестящую чешуйку. Здесь точно был мохоед. На чешуйке, формой напоминающей неглубокую мисочку, ещё остались следы крови. Надо же в какой панике и с какой силой протискивался здесь ящер, что ободрал себе шкуру. Прихватив с собой чешуйку, поторопилась за Ставром.

Он продвигался быстро и целеустремленно, будто знал, куда именно идет. Только временами, там, где появлялась развилка или в пещерных камерах приостанавливался, поджидая меня. В свете факела разглядывал что-то на полу. Наверное, следы. Я, как ни вглядывалась, ничего не могла разобрать в крошеве камня.

 Он шел по следам мохоеда, а они, как назло уводили по самым крутым проходам. У одного из таких крутых подъемов, Ставр остановился в очередной раз, но следы не стал разглядывать. Он развернулся лицом ко мне, но смотрел отнюдь не на меня, а пытался разглядеть что-то поверх моей головы, раздувая тонкие ноздри прямого носа.

- Морем пахнет, - спустя несколько секунд напряженного молчания, сообщил Ставр.

- Каким ещё морем? - возмутилась я. – Ты не забыл, что мы в пещерах, причем взбираемся неизвестно куда. Я не знаю, куда выведут эти ходы. Судя по ощущениям, прямо на скальные пики.

- Я и не говорил, что где-то рядом море. Просто чувствую запах воды, причем соленой воды, морской. Моряк чует море за многое километры. Соленая вода у моряка в крови.

«Вода у него в крови!» - Как то уж слишком раздраженно подумала я, наверное, от усталости. Но со Ставром теперь всё понятно. Никакая женщина не сможет его возбудить, если у него вода в жилах. Для этого нужно иметь огонь, а не воду в венах. Сама я, как ни принюхивалась, не ощущала никакого запаха воды, лишь пыли и мха.

- Если ты уже отдохнул, может, продолжим путь? – поинтересовалась, стараясь вложить как можно больше яда в голос.

Ставр, не удостоив меня не только ответом, но и взглядом, развернулся и стал подниматься в горку, даже руки не подав. Пришлось самой цепляться за стены, стараясь от него не отстать. А он шагал очень быстро, как будто за ним гонится эта самая морская вода. Пораженная этой мыслью, застыла на месте. Если он прав и пещеры наполняются морской водой, нам здесь не выжить, и уже неважно, сама ли вода промыла путь в пещеры или это наводнение вызвано бездумными манипуляциями Ставра со свирелью. В любом случае, нам точно конец.

- Что ты остановилась? – обернулся Ставр. – Сейчас нельзя медлить.

- Эта вода…. Она затопит все пещеры?

- Поняла, наконец, - фыркнул Ставр, - Ты не знаешь насколько эти пещеры ниже уровня моря?

- Какого ещё уровня моря? Я не моряк и не знаю таких тонкостей.

- Хорошо, - вздохнул Ставр, – раз не знаешь, нам придется подниматься как можно выше и надеяться, что этого будет достаточно.

- Это результат твоей возни со свирелью, - недовольно буркнула я, продолжая карабкаться по крутой тропе.

Не знаю, то ли он меня услышал, а может, сообразил, что я слишком далеко отстала и без освещения факелом ему ничего не разглядеть на тропе, но подождал и даже стал помогать на особо сложных участках пути. А тропа становилась всё круче. Эти проклятые животные, будто специально выбирали самый крутой путь наверх, но вероятно, он не был единственным. Нас никто не обгонял и не догонял, если не считать воды. Я уже сама ощущала её запах, мало того, тугая волна воздуха, время от времени толкала в спину. Вода вытесняла воздух из пещер, будто подгоняя, но и этого оказалось недостаточно. Преодолев при помощи Ставра очередной уступ, бессильно сползла по стене. Ноги отказывались идти дальше.

- Давай отдохнем, хоть чуть-чуть, - взмолилась я.

- Хорошо, чуть-чуть, - согласился Ставр, сам тяжело опускаясь на каменный пол.

С облегчением вытянув ноги, прикрыла глаза. Я на всю оставшуюся жизнь запомню этот путь по пещерному городу, конечно, если сумею выжить. Так катастрофически, вплоть до изнеможения, я ещё никогда не уставала. Ноги налились свинцом и не желали подчиняться разуму. А остановить воду мне не поможет ни один артефакт. С мощью моря невозможно справиться. Я, при помощи свирели, могу усмирить ветер и успокоить волны, и то не на слишком большой площади, но это сейчас бесполезно. Нам угрожает не шторм, а наводнение. Остается лишь бежать, стараясь опередить наступающую воду.

- Идем, пора, - потрепав за плечо, Ставр выдернул из полугрезы-полусна. – Снимай рюкзак, сам понесу, и не волнуйся, - добавил он, - я не буду ничего в нем трогать.

Без рюкзака идти стало легче, но ноги мне никто не заменил, я все сильнее отставала от Ставра и злилась на свою беспомощность. Да и Ставр уже не прыгал горным козлом через препятствия, а переползал через них. Его куртка потемнела от пота, а ведь здесь совсем не жарко. Я и сама замучилась рукавом стирать пот, заливающий, раздражающий глаза. Мы оба были на пределе сил, а из-за спины уже можно было уловить шум воды. Пока ещё тихий, на грани слышимости, но это ненадолго. Вода настигала, причем ей это, в отличие от нас, совсем было нетрудно. Судя по всему, наступает критический момент. Если мы сейчас не прибавим темп, надежды выжить не останется.

- Подожди, Ставр, - задыхаясь, позвала я, сползая по шершавой стене на пол.

- Мы не можем сейчас останавливаться, - бросил через плечо Ставр, сам уже далеко не ровно дыша.

- Стой, говорю! - гневно воскликнула. - Откуда только взялись силы на крик. - Мне нужен рюкзак! - гораздо спокойнее добавила, но всё же, приказным тоном. Думаю, на простую просьбу, Ставр просто бы не отреагировал.

Ставр нехотя вернулся, стянул лямки рюкзака с плеча и сунул мне в руки. Первой я выудила флягу, и с жадностью отпила половину, отдав остаток спутнику. Так, воды больше нет, и не факт, что найдем её в засушливых верхних пещерах, здесь даже мох почти не растет из-за сухого воздуха. Впрочем, скоро воды будет, хоть залейся. Её шум усилился. Уже не нужно было напрягать слух, чтобы услышать приближение гибели. Следующим я вытащила серебряный пузырек. Вот то, что нам поможет, если что-то вообще способно помочь.

- Ставр, - протянула ему открытую бутылочку, - это придаст нам сил. Выпей половину. Мы сможем идти ещё часа три-четыре.

 Я не стала уточнять, что после окончания действия зелья, даже шевелиться будет тяжело и, конечно, не ожидала, что этот мужчина, пусть духи проклянут его и всех его потомков, одним глотком полностью опустошит бутылочку, запрокинув голову. Даже потряс её над распахнутым ртом, вытрясая последнее капли.

Это конец! Мой конец! Вот с какого мерзкого духа, я вдруг доверилась ему? Кто мне мешал первой сделать глоток? Ведь знала - мужчине доверять нельзя. Сейчас он повернется ко мне спиной и с новыми силами уйдет, причем быстро и возможно, опередит воду, взобравшись достаточно высоко. А мне, последней дуре Гнезда, только и остается, что ползти, умоляя мать прародительницу защитить. Ноги совсем не держали. И даже злость и ненависть к Ставру, накрывшая меня с головой не поможет, более того, мешает. Я снова не могу собраться, чтобы хотя бы подчинить его, если не убить.

Ставр, тем временем, под моим ненавидящим взглядом, отобрав у меня пробку, спокойно закрыл бутылочку и, как издеваясь, аккуратно опустил её в рюкзак, следом за опустевшей флягой. Более того, затянул завязки и выдернул лямки из моих ослабевших рук.

 «Он забирает рюкзак с артефактами…», - как-то отстранённо подумала, пытаясь подняться, оперлась обеими руками о стену.

- Да, отличный стимулятор! - встряхнулся как собака Ставр, закинув за спину мой рюкзак. У него даже глаза заблестели и плечи расправились.

- Рада, что тебе понравилось мое зелье, - сквозь зубы процедила я. - Надеюсь, оно поможет тебе выжить.

- Я тоже надеюсь, что оно нам поможет, - радостно улыбнулся Ставр, одним движением подхватив меня на руки, прижал к груди.
 
Сказать, что я растерялась, это даже и близко не похоже на то, что я испытала. От неожиданности, чуть факел не выпустила из рук. А Ставр уже стремительно шагал по коридору, неся меня на руках с такой легкостью, будто я обмазалась зельем уменьшения веса и стала не тяжелее котенка.

Каким образом я умудрилась так ошибиться? Куда делись мои инстинкты ведьмы? Я что, уже разучилась ощущать эмоции окружающих? Наверное, это усталость и последние события сказывается. Но и даже если устала, даже если при смерти, я же ведьма! Я просто не имею права так безответственно и бездумно вести себя. О намерениях Ставра любая ведьма должна была догадаться сразу! И с какого перепуга злость и ненависть, направленная на Ставра, лишает меня возможности подчинить его? Должно быть наоборот. Ярость удваивает силы и возможности ведьмы, да в подобном состоянии она может целую толпу подчинить. Что-то со мной совсем не так. Может это до сих пор действуют миазмы мха или так странно воздействует пещерный город?

- Ты поспи, поспи, совсем вымоталась. Сама на себя не похожа, - голос Ставра журчал, как вода в ручье, успокаивая и расслабляя, я будто плыла, покачиваясь в лодке по этому самому ручью. Чувствуя, как погружаюсь в небытие, сжала покрепче факел, как бы ни выпустить….


Глава 5


Проснулась я от толчка и холода в смятении чувств. Как можно было уснуть при таких обстоятельствах? Я ведь полностью доверилась мужчине, которого почти не знаю. Пока я возмущенно копалась в собственных чувствах, Ставр бережно пустил меня на землю, причем именно на землю, тонким слоем покрывающую камень, а не на пещерный мох. Вокруг было уже не темно, и никакого нависающего над головой камня. Только бескрайнее небо, на котором почти погасли звезды. Небо начинало светлеть в преддверии восхода солнца.

- Мы снаружи? Ты успел! – выкрикнула я.

- Снаружи, только ещё слишком темно, чтобы разглядеть, где именно. Отдохнула? – склонился надо мной улыбающийся во весь рот Ставр.

- А вода?

- Шумит. Нашла выход где-то ниже.

Действительно, вода шумела как водопад, по-видимому, срываясь с высоты, но за ревом воды и шумом ветра различались и другие приглушенные ритмичные звуки.

- Слышишь шум? – обратила внимание Ставра на звуки.

- Мы рядом с морем. Это прибой шумит.

Рядом с морем…. Это хорошо, ведь холм лабиринта почти на берегу. Скорее бы солнце взошло. А ветер усиливался, да и без промозглого ветра под открытым небом было холодно. Сырая, пропитанная потом одежда плохо сохраняла тепло. Я поплотнее запахнула куртку, натянув капюшон на замершие уши.

- Здесь есть деревья или кусты? Костер бы развести.

- Нет, я уже насколько можно, осмотрелся. Мы на каком-то скальном выступе. Здесь ничего нет, кроме камней. Замерзла? - сочувственно спросил Ставр.

- Да, холодно и сыро.

- А в твоем волшебном рюкзаке не найдется ничего согревающего?

Я отрицательно качнула головой.

- Ну, тогда остается только согревать друг друга, пока солнце не взошло. Иди сюда, - позвал Ставр. – Здесь, под защитой выступа почти не чувствуется ветер.

За выступом действительно было тише, ветер не особо сюда задувал, но чуть теплее стало лишь, когда Ставр, бесцеремонно обнял обеими руками и прижал к себе. Возмущаться не имело смысла. От него самого, его сильных, но нежно прижимающих меня рук, как от камина веяло теплом, которое притягивало.

А ведь рядом с ним совсем неплохо и даже как будто безопасно. Я избежала с его помощью опасности, да что там опасности – гибели, и даже не единожды, но всему приходит конец. И это хорошо, это правильно. Вот солнышко встанет, и мы разойдемся каждый своей дорогой. Придется разойтись, хотя, мне это и не слишком нравилось, но и у него и у меня есть свои задачи, которые нужно выполнять, причем безотлагательно. Я направлюсь в лабиринт, а он на берег моря, благо оно недалеко, разыскивать своих друзей. Я ему желаю удачи. Трудно одному оказаться на чужбине, да и ещё без средств передвижения, да вообще без ничего. Насколько я знаю, кроме отобранных в Гнезде светлых ведьм ножа и копья, у него ничего нет.

- А что ты будешь делать, если не найдешь выживших товарищей из своей команды? – спросила я.

- Надеюсь, что найду, - тихо ответил Ставр. – и попытаемся или попытаюсь выжить, пока нас не отыщут. - Голос Ставра упал почти до шепота, очень грустного шепота.

- Кто отыщет?

- Моей шхуны «Буревестника» уже нет, но она была не одна. Мы шли тройкой – две шхуны и каравелла. Нас штормом разбросало. Надеюсь, остальные суда невредимы. Мои товарищи будут нас искать, пока не найдут хотя бы следы.

- Я, возможно, смогу тебе помочь. Ты можешь жить в Гнезде, и не в качестве пленника, - поторопилась добавить, почувствовав, как напряглись мышцы Ставра, он даже неосознанно крепче сжал объятия. – Тебе же нужна пища, одежда, крыша над головой. Ты не думай, я ничего не попрошу взамен, ты и так здорово выручил меня – спас от взбесившегося мохоеда, да и вынес из затапливаемых пещер.

- Пустяки, - покачал головой Ставр, - ты ведь считаешь, что это я вызвал наводнение. А если это действительно так, я просто выполнил свой долг, попытался вытащить тебя из неприятностей, которые сам же навлек. Хотя, я так и не понимаю, каким образом, только дунув в свирель, можно получить столь катастрофический результат.

- Ты действительно чужак и, наверное, очень издалека. Здесь на острове, да и на побережье материка все знают о возможностях ведьм и артефактов.
 
- Да, ты что-то говорила об артефактах. Это, если судить по названию, предметы, дошедшие до нас из глубокой старины?

- Смотри, уже стало значительно светлее, можно осмотреться, - предложила я, стремясь отвлечь мужчину от темы, которую долго, да и не к месту сейчас объяснять. Только время потеряю.

Ставр, нехотя, разжал объятия, позволив мне подняться. Сразу стало зябко и захотелось обратно в тёплые надежные руки, но пора было выяснить, где мы оказались и насколько долог путь к лабиринту.

На востоке уже пылала яркая полоса, неплохо освещая окружающее. А на это стоило посмотреть. Мы оказались на одной из вершин скальных пиков. Как знала! Хорошо хоть в предгорье, то есть не слишком высоко, но главное, совсем недалеко, отделенный от нас лишь ущельем, возвышался туманный купол лабиринта. Я почти на месте. Почти дошла.

- Что это? - спросил Ставр из-за спины. Обрадованная, я не заметила, как он подошел.

- Лабиринт. – Почему-то шепотом сказала я.

Лабиринт…. Это слово с благоговением произносит каждая ведьма Гнезда, и не важно, суждено ли ей самой хоть раз попасть в него. Самый главный, самый значительный, самый старый артефакт, хотя слово «старый», к нему не подходит, как и «древний». Он вне времени. Непостижимый, всегда разный  л а б и р и н т !

- Ты так смотришь на этот купол, словно видишь самое прекрасное в своей жизни. – Отвлек от возвышенных мыслей Ставр.

- Да, для любой ведьмы попасть в лабиринт - самое значительное событие в жизни. Нам придется здесь расстаться. Я тебе оставлю последние лепешки. Ты можешь осмотреть здесь берег и если хочешь, подожди меня у выхода из лабиринта. Он отмечен белой стелой. Вместе полетим в Гнездо.

Пока я стояла, рассуждая и планируя, Ставр подошел к самому краю ущелья и внимательно разглядывал его дно. Постояв, отошел чуть дальше, чтобы разглядеть заинтересовавшее его с другой точки, а я подошла на то место, где только что стоял мужчина и…, сердце почти остановилось. Внизу, там, где просто должно быть ущелье, пусть и труднопроходимое, бурлила вода, на поверхности которой беспорядочно нырял и кружился в водоворотах мусор и даже целые, вырванные с корнем стволы деревьев. Взгляд в панике заметался, пытаясь отыскать возможный путь к лабиринту.

- Да…, - протянул Ставр, - не очень удачно мы вышли. Здесь точно не пройти. Придется поискать обходной путь.

Слева пути не было, это стало ясно, после нескольких шагов. Путь преградила отвесная стена, причем обойти ее не удалось. Она заканчивалась у обрыва, так же непроходимого. Хотя на дне этого скалистого ущелья воды не было, а лишь острые на вид камни, но уж слишком крутой спуск. Возможно, при помощи крепкой и длинной веревки здесь можно было спуститься, но у нас её не было. Пришлось плестись направо. Проходя мимо ущелья с водой, Ставр задержался, ещё раз разглядывая её поверхность, будто за те несколько минут, вода могла исчезнуть без остатка.

- А вода всё ещё прибывает, - задумчиво пробормотал он, и бросился меня догонять.

Спустя совсем немного времени, не более получаса, я уже рассматривала скальный хребет, по которому не мог бы перейти и горный козел. Слишком уж отвесные скалы, слишком острые и неустойчивые камни. А за хребтом шумело море, присоединяя свой прибой к бурлению всё ещё прибывающей воды прямо у меня под ногами.

- Это же настоящая ловушка! Как отсюда выбраться?

Я растерялась. Столько пройти, избежать гибели, только ради того, что бы застрять на голых скалах? Спуститься или обойти их оказалось абсолютно нереально. А купол лабиринта уже переливался радужными разводами в первых лучах солнца, как будто манил. Эх, сюда бы летающую платформу. Через пару минут были бы уже на склоне холма. Я уже была бы на месте, да и Ставру ничего не стоило спуститься с холма прямо на берег так любимого им моря.

- Не отчаивайся, ещё рано терять надежду, - подошел Ставр.

- Ты что, не понимаешь!? – возмутилась я, - Мы здесь застряли. Никто сейчас искать не станет! Только когда определиться верховная, возможно, и попытается Лилиана меня отыскать, да и то, если ей позволят взять летающую платформу. А мы, до этого времени от жажды и холода здесь загнемся, не говоря уже о том, что я не попаду в лабиринт и даже не смогу попытаться пройти его! - в отчаянье наорала на Ставра, словно он был виноват в случившемся.

- Есть ещё надежда. Посмотри, - кивнул он на ущелье с бурлящей водой. – Морская вода всё ещё прибывает, но как только её уровень выровняется с уровнем моря, поступление воды прекратится и её поверхность успокоится. Здесь вполне можно будет спуститься к воде, а на той стороне, легче легкого подняться по склону холма. Он не слишком крут.

- А по воде, ты пешком предлагаешь пробежаться? Я плавать не умею!

- Не умеешь? - задумчиво пробормотал Ставр. – Ладно, я что-нибудь придумаю. Нам нужно подождать. Да, кстати, пить хочешь? - как-то уж очень круто сменил тему Ставр.

Мог бы и не спрашивать. Во рту давно сухая и шершавая пустыня. Можно подумать у него не то же самое, хотя, с каких это пор я стала беспокоиться о желаниях мужчины? Не знаю, возможно, я сейчас слишком раздражена сложившимися обстоятельствами, но ответила с излишним вызовом:

- Ты предлагаешь пить вот это? – кивнула на бурлящую воду.

- Нет, она соленая, её пить нельзя, но я тут приметил небольшую лужу. Видимо после дождя осталась. Вода в ней пресная, думаю, её можно пить. Давай флягу.

Вынув из рюкзака флягу, отдала её и поплелась вслед за Ставром. Делать то всё равно нечего.

 Из лужи мне ещё не приходилось пить и надеюсь, не придется, по крайней мере, сырую воду. Пока Ставр осторожно, чтобы не поднять со дна муть, набирал воду, я выставила на камень спиртовку, зажгла ей малым кнутом и установила над ней котелок. В него вполне войдет содержимое фляги. Стоит вскипятить эту подозрительную воду, а лучше заварить восстанавливающий силы чай. Если судить по внешности Ставра, а его глаза уже потеряли свой блеск и движения замедлились, ему скоро станет совсем плохо. Прекратится действие зелья увеличения сил, и наступит откат – упадок сил. Себя я тоже не ощущала бодрой, а мне ещё предстоит лабиринт, конечно, если удастся до него добраться.

Ставр что-то задумал, если судить по его эмоциональному фону. Он уверен, что удастся совершить задуманное, но мне не говорит.

Обжигаясь горячим терпким чуть горьковатым чаем, по очереди прикладываясь к котелку, опустошили его. Ставр ещё раз наполнил котелок, осторожно зачерпывая воду чешуйкой мохоеда, подобранной мною в пещерах. Больше из лужи добыть воды не получится. Осталась лишь муть на дне. Эту порцию, заварив, я слила во флягу. Пригодится ещё. Спиртовка, к моему огорчению, совсем опустела, значит, если и найдем ещё воду, вскипятить её не удастся.

Солнце стояло уже довольно высоко и слегка пригревало, когда Ставр сообщил, что вода, вроде перестала прибывать. Мутная, буро-серая, она остановилась метрах в десяти от края. На её поверхности плавала грязная неприятная пена, мусор, обломки деревьев, и если я не ошибаюсь, даже трупы каких-то небольших животных. Как он собирался перебраться на другой берег этого грязного только что рожденного озера, я не представляла. В воду, я точно не полезу, и даже не важно, что она грязная и, вероятно, ужасно холодная, до противоположного берега, и это в самом узком месте, не менее ста - ста пятидесяти метров. Мне не переплыть, да и мало кто переплывет в ледяной воде эти сто пятьдесят метров.

- Давай спустимся к воде, - предложил Ставр, протягивая мне руку.
 
Опираясь на неё, а иногда, когда подошвы скользили на камнях, цепляясь мертвой хваткой, чудом не свернув шеи и не переломав ноги, спустилась к кромке воды. Отсюда расстояние до противоположного берега казалось ещё большим, чем сверху.

 Ставр внимательно осматривал поверхность воды – весь этот плавающий мусор, а потом, к моему недоумению, стал раздеваться. Стянув куртку и рубашку, протянул их мне.

- Сложи вещи в рюкзак, может, там они не намокнут.

Расшнуровав высокие ботинки, тоже отдал их мне. Задержав руку на ремне брюк, бросил на меня быстрый взгляд и не стал его расстегивать.

- Да ладно, - подбодрила его, - если ты решил искупаться в этой грязи, можешь раздеваться. Что я голых мужчин не видела….

Ставр, пожав плечами, вновь вернулся к ремню. Расстегнул его и стянул брюки, не глядя, бросили их мне. Я, естественно, засунула всё это в рюкзак, с трудом затянув завязки. Рюкзак раздулся, как тыква, традиционное украшение стола на празднике основания Гнезда.

- Ставр, - позвала я. Он не обернулся, так и остался стоять ко мне спиной, но все же, пробурчал что-то невразумительное. - Ты слишком не задерживайся в воде. Забыла тебе сказать, но после прекращения действия зелья увеличения сил, наступает их упадок.

- Понял. Копье не забудь,- коротко бросил Ставр и решительно шагнул в воду, сразу исчезнув в ней с головой, лишив меня возможности и дальше продолжать рассматривать его широкие плечи, загорелую спину, стройные ноги и упругие ягодицы.

Вынырнул Ставр довольно далеко, и мощными гребками разрезая воду, быстро приближался к обломку дерева с вывороченными и обломанными корнями. Вот этот комель дерева он стал подталкивать в мою сторону и я, к своему ужасу, наконец, поняла, как именно Ставр решил переправить меня на ту сторону. Вот на этом обломке ствола, который, несмотря на старания Ставра, крайне медленно и неуклюже продвигался к берегу, мне предстояло форсировать новорожденное озеро.

 А что я собственно ожидала? Что он мост построит или плот свяжет из плавника? Хорошо хоть такой способ переправы придумал. Я сама не додумалась, да и не могла, наверное, додуматься. Для этого нужно иметь склад ума мужчины, или моряка, но никак не ведьмы, насквозь сухопутной.

- Залезай! – резко скомандовал Ставр, когда, наконец, комель притерся к скале у моих ног.

Закинув округлившийся рюкзак за спину, на коленях, перебирая дрожащими от напряжения и страха руками, цепляясь за неровности коры копьем, которое страшно мне мешало, скользя коленями по мокрому стволу, чудом доползла до самых корней, в которые вцепилась руками и …..

Зажмурилась, не в силах смотреть, как в сантиметрах от моего лица колыхалась вода, которая чуть не погубила нас раньше, а теперь, заперла в ловушку.
 
Кажется, целую вечность Ставр плыл, тяжело дыша, толкая импровизированный плот, который ещё и раскачивался, причем непрерывно и без какой либо системы. От сильного толчка, я распахнула зажмуренные глаза.

- Приехали, - с трудом, разлепив посиневшие от холода губы, выдавил Ставр и буквально выполз на подгибающихся ногах на склон холма.

Теперь настала моя очередь позаботиться о мужчине. Я помогла ему натянуть одежду и, сунув в руки ещё теплую флягу с восстанавливающим силы чаем, бросилась собирать ветки для костра. Конечно, я не забыла о лабиринте, но сейчас, вопреки здравому смыслу, мне хотелось сначала помочь мужчине.

 Откат, вероятно, настиг его ещё в воде. Не представляю, каким образом ему хватило сил доплыть и дотолкать обломок дерева до берега, но он это сделал. А теперь я, не могла его просто так бросить, даже не попытавшись согреть.

Костер занялся неохотно, сырые ветки не очень-то желали разгораться, но всё же, от него ощутимо потянуло так необходимым Ставру теплом. Чувствовал он себя, по-видимому, отвратительно, хоть и оделся, но никак не мог согреться. Его била крупная дрожь, да и вообще он, сгорбившись, не обращая внимания на дым, буквально навис над костром, впитывая крохи тепла. Хотелось ещё чем-нибудь помочь, но я больше ничего не смогла придумать, кроме ещё одной охапки не очень сухих веток для костра, которые и свалила рядом.

- Ты иди, - прохрипел Ставр, - тебе же надо. А я согреюсь, и всё будет в порядке.

- Ты меня обязательно дождись, - попросила я его.

 Вынув из рюкзака оставшиеся лепешки, положила рядом со Ставром. Флягу, тоже решила оставить. Ему она сейчас нужнее. Поднимаясь на холм, поминутно оглядывалась. Что-то очень странное со мной творилось. Я разрывалась между двумя долгами. Ноги несли к лабиринту, а глаза, будто обладая собственной волей, раз за разом возвращались к Ставру, сгорбившемуся над костерком, заставляя меня выкручивать шею.

Да чего я так беспокоюсь, будто бросаю его в беде или вижу в последний раз? Он же мужчина – сильный и здоровый! Наверное, у него в жизни бывали передряги и посерьезнее. Сокрушенно покачав головой, отогнала тоскливые мысли и попыталась собраться. До лабиринта осталось всего несколько десятков метров.


Глава 6.


У самой кромки туманного купола в последний раз оглянулась на уже разгоревшийся костер и сгорбившегося у него мужчину. Глубоко вдохнув воздух, будто собираясь нырнуть, шагнула за границу.

 В лабиринт можно войти в любой точке купола, но выйти только в одном месте, отмеченном каменной стелой. Внутри лабиринта я ещё ни разу не была, хотя каждое новолунье, приветствуя вновь рождающуюся луну, согласно традиции, все ведьмы Гнезда полную ночь проводили у купола лабиринта с внешней стороны. А теперь я внутри, надеюсь ещё не поздно. Это смогу узнать, лишь на выходе из лабиринта. Туманная полоса ещё не кончилась, я прямо в ней стояла, пришлось сделать ещё пару шагов, прежде чем удалось оглядеться.

Совсем не таким я представляла лабиринт изнутри. Да и вообще, как может быть лабиринтом абсолютно пустое пространство, ограниченное туманными стенами?

Лабиринт я себе представляла путаницей коридоров с тупиками и ложными, возвращающими к началу ходами. А вокруг, собственно составляя этот самый лабиринт, должны выситься древние замшелые каменные стены - очень высокие, чтобы даже мысли не возникло перелезть через них, тем самым сократив путь. По крайней мере, было бы куда идти, то есть по коридору. А здесь даже непонятно не то что, куда, а и зачем. Тем не менее, не торопясь двинулась прямо, как говорится, куда глаза глядят по голой земле, слегка присыпанной крупным песком.
 
Стоило только смириться с окружающей пустотой и сделать несколько шагов, как воздух вокруг меня задрожал. Появились туманные, как сам купол, неясные полупрозрачные тени, которые стремительно темнели и уплотнялись. Яркий до этой минуты свет потускнел и вот уже вокруг высились те самые древние стены, сложенные из каменных блоков, которые я только что представляла. Надо же, стоило только подумать…. Нет, не может быть - это просто совпадение. Видимо, лабиринт активизируется, только когда в него кто-то попадает. Ну, хоть ясно куда идти. Прямо передо мной довольно широкий коридор, причем пока без ответвлений. Он будто предлагал просто идти по нему. Кстати, я сейчас почувствовала в какой стороне выход из лабиринта, тоже, кстати, прямо передо мной.

Прежде чем двигаться дальше, всё же коснулась стены, и убедилась, что она настоящая, не обман зрения – твердая неровная, слегка влажная и, видимо, очень древняя. Раствор между камнями почти выкрошился, некоторые камни и их обломки уже валялись на земле. Здесь, наверное, не стоит удивляться чудесам, ведь лабиринт – место непредсказуемое и непостижимое. Каким бы то ни было это место, мне нужно найти выход. «Вот и иди, чего стоишь?» - подогнала сама себя и словно нуждалась именно в этом толчке, решительно зашагала по коридору.

Далеко уйти по нему не удалось. Впереди появилось темное пятно, по мере приближения к нему, сформировалось в поперечную коридору стену. Было только два пути – направо и налево. Я выбрала левый коридор, возможно, потому, что он показался менее захламленным непонятно откуда взявшимися, в отсутствии деревьев, сухими ветками на земле и камнями, отвалившимися от стен.

Дальше было неинтересно и почти скучно. Если бы не приходилось поминутно поворачивать, выбирать из двух, а то из трех коридоров наиболее близкий к ощущаемому мною выходу, если бы я не чувствовала напряжения, опасаясь ловушек и других сюрпризов лабиринта - думаю, уже бы зевала.

Облокотившись на холодный камень спиной, давая отдых ногам, уже стала сомневаться – туда ли вообще попала. А как же слухи о жутких приключениях претенденток в лабиринте? Может быть, это действительно лишь слухи, а сами бывшие претендентки потому ничего и не рассказывали, что ничего в лабиринте не случалось. Они просто нашли выход и всё. А все слухи, всего лишь направлены на запугивание претенденток и отсеивание нерешительных и слабовольных ещё до лабиринта. В таком случае, мне проще. Просто нужно найти выход и все испытания на этом закончатся. А если так, стоит поторопиться, ведь и остальные претендентки тоже просто ищут выход, возможно прямо сейчас блуждая среди стен. В таком случае решающее значение приобретает время.
 
Отлепившись от стены и отряхнув руки от пыли, снова решительно зашагала по коридору. К звуку моих шагов в оглушающей тишине коридора, добавились ещё еле уловимые шорохи, причем, как ни крутила головой, как ни прислушивалась, никак не могла определить откуда они доносятся. Складывалось впечатление, что со всех сторон. Кто-то ещё именно в этот момент идет по лабиринту или гораздо проще и страшнее….? Эта мысль пришпорила меня, я почти бегом бросилась дальше по коридору, но уловив другие появившиеся звуки, резко остановилась. Похоже на …. писк. Это… это лабиринт мои мысли читает или снова совпадение? Ведь я только что подумала, как бы здесь не оказались крысы - фу, даже  от мысли о них, бросает в дрожь, - и тут же появился писк.

Писк, вроде, был сзади, значит…. Не разбирая дороги, бросилась вперед. Сейчас не до выхода. Вот убегу достаточно далеко от этих мерзких грызунов, потом и буду решать, куда идти дальше. Коридоры, повороты, снова коридоры и повороты.

За шумом моих собственных подошв по неровной  земле, за свистом своего сбившегося от бега дыхания, я уже не различала ни шорохов, ни писка. Вдруг, впереди, прямо на очередной развилке, что-то шевельнулось. Две бусинки наглых глаз огромной крысы не мигая, смотрели прямо на меня. Как я не окаменела, не знаю, но туда точно не пойду. Стараясь не выпускать из вида громадную, размером не меньше кошки, крысу, пятилась, пока не вышла на очередную развилку. Теперь направо и побыстрее.

Ноги даны человеку не только для неспешного передвижения по земле, но и для бега, или как сейчас, панического бегства, но даже в этом случае ноги должны дружить с головой. Только вот беда, мой мозг был абсолютно парализован страхом, и голова не соображала, а напрасно. Именно когда голова занята неизвестно чем, ноги, не обладающие собственным зрением, попадают в крайне неприятные ситуации, естественно, втягивая в них и хозяина. Куда же ногам без тела. Иногда, страдает та самая забитая невесть чем голова или другие части тела.

Пропахав бугристую землю носом и ладонями, я в очередной раз убедилась в этой истине. Упала я, споткнувшись о камень, довольно неудачно, почти поперек коридора. Впрочем, что именно считать неудачным? Моя голова остановилась в считанных сантиметрах от каменной стены, каким-то чудом не врубившись в неё. Наверное, это нужно считать всё-таки удачей. Как бы то ни было, разлеживаться было некогда. Я тяжело поднялась и с сожалением рассматривала разодранные ладони. Промыть ссадины даже нечем. Фляга осталась у Ставра, да и не чаем же промывать, которого уже наверняка нет.

Мысль о фляге, будто вернула меня к тому костерку на склоне холма, где остался Ставр. Как он там? Согрелся? Не заболел? Уже ушел разыскивать своих товарищей? Что-то не во время задумалась о мужчине, у меня есть более насущные проблемы. Если уже удрала от крысы, нужно искать путь к выходу. Надеюсь, больше крыс здесь не увижу, а то даже представить жутко, если они и в лабиринте будут носится стаями, как в пещерном городе, удирая от наступающей воды.

 Этот… лабиринт…, от точно читает мысли и реализует самые жуткие страхи. Отовсюду раздались новые писки и шорохи. Крысы появились впереди и не торопясь приближались. В панике развернулась, готовая вновь бежать, но и с противоположной стороны коридора, перебирая лапами с голыми пальцами, так похожими на человеческие, неотвратимо направлялись в мою сторону крысы. Мало того, крысы, как заправские скалолазы, спускались и по стенам. Такого количества грызунов, даже представить невозможно. Они, как шевелящееся серое одеяло наползали, со всех сторон, лишая возможности сбежать. «Вот и испытание в лабиринте», - как-то отстраненно подумала, всё ещё отыскивая глазами возможность сбежать от шевелящегося и надвигающегося живого серого, пищащего и вгоняющего в ступор, одеяла, которому конца не было видно.

- Не пугайся, - голос с хрипотцой заставил резко развернуться.

В шаге от меня стоял Ставр. Выглядел он бледным и усталым, наверное, ещё не отошел от отката. Вот только как он оказался здесь и снова меня отыскал? Каким образом подошел так незаметно?

- Я ещё в пещерах заметил, что ты панически боишься крыс. Давай, залезай на спину, - присел Ставр.

Меня не нужно было второй раз просить, я мигом, вскарабкалась ему на спину, уцепившись за шею и обняв ногами талию.

– В какую сторону тебе надо?

- Вперед и при первой же возможности налево, - с трудом разжав стянутые ужасом губы, пролепетала я.

Ставр пошел прямо по крысам, которые прыскали из-под его ног, возмущенно пища. Некоторые, особо наглые пытались взобраться по его высоким ботинкам. Он стряхивал и спихивал их древком копья, не останавливаясь, быстро шел дальше. Мне кажется он и давил некоторых, не особо проворных грызунов, из-под подошв раздавались отвратительные звуки хруста и чваканья.

Повернув налево и пройдя еще немного, Ставр остановился и присел. Я спустилась и оглянулась. Крыс уже не было видно.

- Пить хочешь? – Ставр вытащил из-за пазухи мою флягу.

Во фляге оказалась вода, причем явно родниковая – чистая и холодная.

- Ты уже согрелся? А почему  на берег не пошел и как вообще тебе пришло в голову искать меня?

Кроме того я не понимала каким образом его пропустил лабиринт, но спрашивать такие вещи у мужчины бесполезно. Я бы спросила у лабиринта, и не только у него, но и с него: как он пропустил мужчину и о материализации моих страхов, если бы он мог ответить.

- Был я на берегу, нет там никаких следов. Вот только родник обнаружил, и этот туманный купол вокруг обошел, но тебя нигде не было, а в одном месте увидел эту штуку, на которой меня везли, и пять девушек у неё. Ты долго здесь блуждаешь, уже солнце садится. Вот я и….

Понятно, только не понятно как я не заметила, что прошел целый день. Кажется, только час назад перешла границу лабиринта. А вот сведения принесенные Ставром, действительно, ценные. Наперсницы уже ожидают претенденток, и никто из претенденток пока ещё не вышел из лабиринта. Нужно торопиться.

- Ладно, спасибо за воду и очередное спасение. Крысы…., они бы меня просто сожрали. Идем, пора отсюда выбираться.

Здорово, если твой путь разделяет спутник. Еще лучше, если спутник силен, ловок и настолько вездесущ, что способен отыскать тебя в запутанных пещерах и лабиринте, а главное – очень вовремя. И выручить из любой неприятности или, как он сам говорил «защитить». Вон как уверенно он шагает рядом, поминутно бросая на меня взгляды, но только ради того, чтобы убедиться, что со мной всё в порядке. «Так бы и шагала с ним рядом и дальше» - поймала себя на забавной мысли и улыбнулась ей. Ставр, в очередной раз, повернув в мою сторону голову, улыбнулся в ответ. Блаженная улыбка всё ещё блуждала у меня на губах.

А выход, похоже, совсем рядом. Я уже четко ощущала его. Буду надеяться, что все неприятности уже позади. Здесь же не может быть никаких катаклизмов. Морской воде на холм просто не добраться, если только….

Ощутимый толчок, сопровождаемый низким гулом, чуть не сбил с ног. Ставр, обняв меня за плечи рукой, внимательно осматривал высокие стены.

- Давай поторопимся. Землетрясение в таком месте может быть опасным, - сообщил Ставр и решительно подтолкнул меня по коридору.

Мне нужно держать свои мысли в узде, а лучше, вообще ни о чём не думать, если лабиринт так безотказно реагирует на мои страхи. Только как это сделать? Как не думать, особенно когда Ставр тоже опасается землетрясения, глазами ощупывая стены? В голову сами лезут картинки падающих камней и…. Нет! Думать нельзя!

Второй толчок был посильнее. Ставр, схватив меня за руку, потащил бегом, я едва успевала переставлять ноги. За вторым толчком последовал еще один, и ещё. Стены вокруг нас заходили ходуном, с вершин стен посыпались камни. Хорошо хоть не прямо на нас. Камни сыпались и сзади, и впереди, их приходилось огибать.

 Вот кто просил меня думать!?  Ставр резко отшатнулся, но камень, всё-таки зацепил его плечо. Зашипев от боли, мужчина всё же не остановился. Следующий крупный булыжник сбил его с ног и он, как ни старался, не смог подняться.

- Беги! Ты ещё успеешь! – крикнул Ставр, и как по волшебству толчки прекратились. Вокруг вновь стало тихо, только чуть слышно осыпался песок с потревоженных стен. А главное, я уже видела недалеко впереди прямого коридора стелу, обозначающую выход из лабиринта.

- Ставр, - присела я около него. – Попробуй встать. Обопрись на меня. Выход совсем рядом. Видишь, вон ту белую стелу? Нам бы только до неё добраться и все неприятности останутся позади.

Ставр, опираясь рукой на стену, с трудом сумел подняться, но нога, по-видимому, сильно повреждена. При попытке опереться на левую ногу, он не сдержал короткого стона. На лбу выступили капельки пота.

- Нет, идти не смогу, - после нескольких попыток, процедил сквозь стиснутые зубы Ставр. – Ты иди сама. - Он прислонился спиной к стене и вновь сполз на землю.

«Иди сама» - да, именно так я бы и поступила, совсем недавно причем, меня не надо было просить. До переправы через заполненное водой ущелье, возможно, ещё раньше – до счастливого спасания от наводнения, но не сейчас. Взглянув ещё раз на стелу, вздохнув, вновь присела у Ставра и, забрав у него нож, распорола штанину до колена.

 Нога выглядела ужасно. Чуть ниже колена, до самой лодыжки она распухла и продолжала распухать, наливаясь багровым цветом. При попытке прощупать, для определения, целы ли кости, Ставр не удержал ещё один стон. Пришлось достать из рюкзака болеутолитель.

- Держи, - протянула ему гладкую гальку, - ты сам должен приложить её к больному месту.

Ставр осторожно коснулся камнем распухшей ноги. Отек, конечно, не исчез, но его бледное, секунду назад искаженное страданием лицо, расслабилось.

- Отличный камушек, - выдохнул с облегчением Ставр, - а боль плеча он тоже может унять?

- Да, конечно, приложи его к больному месту, - отмахнулась я, ощупывая распухшую ногу, что к стати, уже не причиняло боли мужчине.

- Кости, вроде целые. Возможно, есть трещины, но я не лекарь и не могу точно определить. Может, попробуешь встать? Обопрись об меня. Я помогу дойти до выхода из лабиринта, а снаружи, у меня будет гораздо больше возможности помочь тебе. Тебе все же придется некоторое время воспользоваться моим гостеприимством, по крайней мере, до выздоровления.

- Хорошо, попробую, - вздохнул Ставр, протягивая мне почти разрядившийся черный камень.

Я протянула руку и забрала его, но Ставр, отдав камень, не выпустил моей руки, более того, взял и вторую кисть в свою ладонь, где она практически утонула.

- Астина, - тихо сказал Ставр, глядя мне прямо в глаза, - я тебе уже говорил, что ты очень красивая, но забыл сказать, что и чрезвычайно смелая, щедрая и заботливая.

Он склонил голову, поднес к губам мою кисть и нежно поцеловал пальцы. Мои руки сами потянулись к его лохматой шевелюре, а пальцы запутались в упругих прядях волос. Он осторожно притянул меня, ласково коснулся губами лба, кончика носа, и только потом мягко прижался к моим губам.

Остановись время! Именно сейчас, пока длится поцелуй – нежный и сладкий – такой необычный. «Почему я раньше так не любила поцелуи в губы?» - Эта мысль пришла в голову позже, гораздо позже, когда Ставр отпустил меня, а до той секунды я не могла ни о чем думать. Просто наслаждалась неизведанным чувством и восхитительным ощущением.

- Вот теперь, я готов идти с тобой куда захочешь, - сказал Ставр, обворожительно и слегка хитровато улыбаясь.

Странно, но в эту минуту и у меня появилось сходное чувство. Я тоже сейчас готова была идти с ним куда угодно, но наш путь лежал к выходу из лабиринта.

Ставр поднялся, помог встать мне. Рука об руку мы шли к стеле. Ставр слегка прихрамывал, но взгляд, обращенный на меня, не был замутнен болью. Его серые глаза излучали ласку и почему-то легкую грусть. Эмоций его уловить я не могла, наверное, это снова фокусы лабиринта, но и без сверхчувствительности было ясно, какие именно чувства он испытывает. Его глаза, выражение лица, ладонь, нежно сжимающая мою кисть, не давали в них усомниться.

У самой стены лабиринта, лишь только мы поравнялись со стелой, Ставр отпустил мою руку.

- Ты, наверное, должна первой выйти отсюда? Так ведь?

- Да, наверное, - кивнула я.

Не стоит сразу пугать наперсниц и зарождать в их головах крамольные мысли. Мужчина в лабиринте – не частое явление. Что они могут подумать обо мне, если я выйду рука об руку с ним? Даже предполагать не хотелось. Хорошо хоть Ставр это понял. Я даже удивилась его чуткости, совсем не присущей мужчинам.

Ставр взял меня за плечи и осторожно подтолкнул к туманной стене. Сделав шаг, я оглянулась, сама не знаю зачем, возможно просто хотела…. Он исчез…. Совсем исчез. Мгновение назад стоял за моей спиной, я еще ощущала тепло от его, вдруг исчезнувших рук, но самого его не было.

- Ставр, - растерянно позвала я и вслушалась в тишину, которую не нарушал ни один звук. – Ставр! Ставр! – кричала, но единственный коридор, ведущий к выходу из лабиринта, был пуст и безмолвен.

 «Найти, немедленно его найти. Он не должен один оставаться в лабиринте» -  эта мысль гнала меня обратно в коридор, но проклятый лабиринт не пускал. Я просто не могла пересечь невидимую, но осязаемую, как прозрачная стена границу у стелы. Мало того, эта непонятная стена мягко подталкивала меня к выходу, отвоевывая пядь за пядью. Я попыталась толкать стену, но она не поддавалась, а подошвы скользили по камням. Прежде чем вокруг меня сомкнулся туман купола лабиринта, я еще несколько раз позвала Ставра, но не услышала в ответ ни звука.

Вероятно, я первая, кто так странно вышел из лабиринта – спиной вперед. Толкнув ещё раз туманный купол, который на ощупь стал тверже камня, вынуждена была развернуться. На меня смотрели шесть пар глаз.

Уже шесть! Я опоздала! Янита, сгорбившись, держа в обеих руках флягу, сидела на краю платформы, а вокруг неё суетилась её наперсница. Во взгляде Яниты, обращенном на меня, как ни странно, не было торжества, а какая-то неуместная в данной ситуации растерянность и тоска. А вот её наперсница ликовала, не умея ещё толком скрыть свои эмоции.

Никто не сказал ни слова. Да и о чем говорить, и так всё ясно. Янита стала, уже стала верховной ведьмой и останется ею десять лет, а её наперсница, ещё бы ей не ликовать – единственная из всех присутствующих наперсниц -  вошла в ближний круг, и вероятно сразу, лишь только пройдет инициацию, станет правой рукой верховной ведьмы. Наверное, две старухи, кстати, ещё не появившиеся из лабиринта, досидят до рождения своего первого ребенка в ближнем круге. Эти стервы ни за что не уступят своих мест добровольно. Не знаю, как поступит Снежка, у неё есть ещё один шанс попытаться взойти на трон верховной через десять лет, никто не имеет права ей в этом воспрепятствовать, несмотря на возраст. Тогда ей уже будет тридцать три года. Даже больше чем нынешним старухам.

А что делать мне самой? Казалось, у меня было много времени, чтобы взвесить все варианты и заранее решить, хотя чего тут решать. У меня есть два варианта: реальный – досидеть в ближнем круге до тридцати пяти лет, новый лабиринт мне не светит,  второй вариант – с точки зрения любой ведьмы самый отвратительный – уйти из ближнего круга и стать кем-нибудь попроще, раз уж я не смогу взойти на вершину. Можно специализироваться на лекаря, воспитателя или …., как поступали некоторые ведьмы, вообще лишиться способностей и рожать девочек для Гнезда.

 Да вот беда - ни один из этих путей меня не привлекает и не устраивает. Кроме того, мысли, странным образом пытаясь соскользнуть с первоочередных проблем, возвращались к мужчине, оставшимся в лабиринте. К раненому мужчине и, наверняка, голодному. Если он не сумеет выйти из лабиринта, то там и погибнет.

Все эти размышления промелькнули  у меня в голове стремительно. Настолько быстро, что Лилиана, бросившаяся ко мне, как только я появилась из лабиринта, только успела подойти и начала стаскивать рюкзак со спины.

- Не расстраивайся, - тихо шепнула она мне прямо в ухо. Взяла под руку и буквально поволокла в сторону от выхода из лабиринта.

Потом был какой-то провал. Я обнаружила себя сидящей на камне, сжимающей в ладонях открытую фляжку.

- Пей, пей, - судя по выражению лица, по-видимому, уже не в первый раз повторяла Лилиана, подталкивая фляжку мне к губам.

Во фляжке оказалась обычная прохладная вода, но какой вкусной она мне показалась и фляга опустела слишком быстро. С сожалением отдавая Лилиане опустевшую посудину, удивилась. Ведь я пила совсем недавно. Ставр приносил мне воду….

- Снежка вышла, - отвлекла меня Лилиана от мыслей о мужчине.

Она вышла, шатаясь от усталости, обвела всех нас взглядом очень старой, много пережившей и повидавшей женщины. Её наперсница бросилась к своей госпоже, отвела её в сторону, усадила и сунула в руки флягу. Всё как со мною. Наверное, и я выглядела, да и сейчас выгляжу не лучше, и именно так я себя чувствую – старой и разбитой.

 Когда вышли две оставшиеся претендентки, я не видела, наверное, прямо сидя заснула или отключилась. Очнулась, когда меня Лилиана с помощью ещё двух девчонок серого круга, подводила к покоям.

Потом, как во сне, была ванная с горячей ароматной водой, я что-то ела, не замечая вкуса, просто набивая желудок, и мягкая постель приняла в свои объятия.



Глава 7.


«Вот и оставьте меня здесь, где так уютно» - то ли пробормотала, то ли подумала в ответ на попытки меня разбудить. Просыпаться не хотелось, не хотелось даже шевелиться. Каждая мышца тела протестовала болью, но от меня не отставали. Пришлось открывать глаза. В ярком свете солнца, вливавшемся в окна, от которого резало глаза, надо мною склонилась Лилиана с утренней чашкой бодрящего чая. Вздохнув, как древняя старуха, опираясь на обе руки, с трудом поднялась и села на кровати.

- Сейчас утро?

- Нет, уже полдень, - ответила Лилиана. – Ты проспала сутки.

- То есть я вышла из лабиринта вчера днем?

- Да, ещё до полудня. А ты сама разве не помнишь?

- У меня что-то все в голове смешалось. Помню, Ставр говорил, что уже солнце село….

- Это влияние лабиринта, - мягко ответила Лилиана, протягивая мне чашку на подносе. – Все пятеро, прошедшие лабиринт дезориентированы. Я узнавала у наперсниц бывших претенденток, у всех сходные ощущения. А кто такой Ставр?

- Мужчина. Я его встретила ещё в пещерном городе. Да ты ведь предвидела? – спросила я.

- Я…, - Лилиана смутилась и замолчала.

- Ты знаешь, что обладаешь даром предвидения, так почему скрываешь? Нужно сообщить новой верховной, - я скривилась, произнеся два последних слова.

- Астина, пожалуйста, не нужно никому сообщать, - тихо попросила наперсница.

- Но почему? Ты ведь понимаешь, выбора у тебя не осталось. Если бы я смогла в этот раз стать верховной, то у тебя ещё оставалась бы надежда пробиться к трону верховной, конечно в своё время, а сейчас, в лучшем случае тебе ещё десять лет прислуживать мне. Следующий выбор верховной произойдет без твоего участия, а после – для тебя уже будет поздно претендовать на трон. Ты можешь войти только в ближний круг, а статус ведьмы ближнего круга значительно ниже статуса провидицы.

- Давай поговорим позже. Я всё объясню, а сейчас тебя ждет ванная и завтрак, а если быть точной, обед вкупе с завтраком. Ты ещё не проголодалась? – улыбнулась Лилиана.

- Хорошо, поговорим позже, - согласилась я, почувствовав, что действительно страшно голодна.

За едой, само собой, с Лилианой поговорить не удалось. Обед и ужин подавали в малом обеденном зале и там присутствовали все ведьмы ближнего круга вместе с наперсницами, кроме новой верховной. Она, до окончательного вступления на трон, ела в своих апартаментах вместе со своей наперсницей, которая так же, до прохождения инициации, ещё не имела права на место за столом в качестве ведьмы ближнего круга. А вот через два - три дня, уже всё встанет на свои места. Во главе стола воцарится Янита, и никто не будет иметь права присесть за стол, пока она не разрешит.

 Сейчас в зале царила анархия и уныние. Сидели, кто где хотел и ели молча. Только две «старухи», время от времени перешептывались. Похоже, они вновь подружились. Оно и понятно – теперь они уже не соперницы, теперь им уже нечего делить.

Я была голодна, но после первых ложек супа аппетит пропал. И совсем не из-за вкуса супа, он, как всегда был великолепен. Наслаждаться едой мне мешали мысли о голодном Ставре. Я слишком долго проспала. Нужно незамедлительно придумать, как вывести Ставра из лабиринта. Сейчас самое подходящее время.

Пока верховная окончательно не вступила в свои права – ведьмы ближнего круга могут делать что хотят, не спрашивая верховную. Вот сразу после обеда возьму летающую платформу и к лабиринту. А там посмотрю, что можно сделать.

 «А если лабиринт меня не пропустит? Если его граница останется такой же твердой и непроницаемой для меня?» - эта мысль настолько ужаснула, что я невольно выронила ложку. Кто-то из девочек серого круга, прислуживающих нам за столом, поднял ложку и заменил её чистой, но я уже не хотела есть.

- Астина, - Лилиана наклонилась к самому уху. - Тебе нужно поесть и восстановить силы.

Я посмотрела в тёмные бархатные глаза наперсницы, в которых едва угадывались зрачки. А что если …., если меня не запустит лабиринт, Лилиана могла бы…. О том, что лабиринт вполне может не запустить вообще никого и не выпустить Ставра – думать не хотелось. Буду решать проблемы по мере и возникновения. Ничего другого не остается.

- Я уже сыта. Ешь побыстрее, у нас есть ещё дела, - так же тихо ответила я.

Лилиана быстро доела суп и, отказавшись от остальных блюд, следом за мной покинула обеденный зал. На вопросительные и заинтересованные взгляды остальных, продолжающих трапезу, я не обратила внимания.

- Оденься попроще, желательно в мужскую одежду и сапожки. Мне дай ту же одежду, в которой я проходила лабиринт, если её вернули из прачечной, - уже в апартаментах потребовала я.

- Подожди Астина. Я, конечно, помогу тебе во всем, но сначала объясни, что ты задумала.

Как не жалко было времени, но мне нужно добровольное согласие Лилианы, иначе, подозреваю, в лабиринт её не затолкаешь. Поэтому, пришлось рассказать о встрече со Ставром, и о нападении мохоеда, о наводнении, переправе, и о событиях в самом лабиринте. Я даже сняла эмоциональную защиту, позволяя Лилиане лучше понять меня и поверить в столь невероятные события. Она, открыв рот, и вытаращив в удивлении глаза, дослушала до конца.

- Теперь ты понимаешь? Понимаешь, что я просто должна вытащить Ставра из лабиринта, раз он попал туда из-за меня? Боюсь, ему самому не выйти, а я ему обязана жизнью, – закончила рассказ.

- Понимаю, - медленно произнесла Лилиана - и помогу, чем смогу. Думаю, нам, вернее твоему мужчине понадобится пища. Я сейчас принесу.

Лилиана убежала быстрее, чем я успела возмутиться по поводу выражения «твоему мужчине». Вернулась она быстро, неся в руках объемный сверток, от которого пахло копченым мясом. Я едва успела переодеться.
 
Летающую платформу удалось взять без проблем. Охрана подчинилась мне, как ведьме ближнего круга. За рычаги встала сама. Вызывать девушку, закрепленную за платформой, не хотелось. Зачем мне лишние уши и глаза? Уже через несколько минут платформа перелетела через внешнюю стену Гнезда. Я опустила рычаг до предела, выжимая максимальную скорость из платформы. Лилиане пришлось уцепиться за ограждение, чтобы противостоять встречному ветру. Меня саму, только благодаря рычагам не сдуло с платформы. Дорога сливалась в грязно-желтую ленту, но даже такая скорость казалось недостаточной. Мне представлялся Ставр, умирающий от истощения, в то время как я наслаждалась ванной, едой и мягкой постелью.

Достигнув купола, снизила скорость и облетела купол по периметру, в надежде, что Ставру, все-таки удалось покинуть лабиринт, но кроме черного круга от костра, где грелся мужчина, ничего и никого не обнаружила. Убрав полностью скорость вторым рычагом, опустила платформу на землю и, спрыгнув с неё, подбежала к туманной стене. Протянув руку, как и опасалась, наткнулась на стену. Лабиринт не желал меня пропускать. Остается только надеяться на наперсницу, если её пропустит лабиринт, хотя это против всех правил. Только претендентки имеют право войти внутрь. Но сейчас мне было наплевать на любые правила!

- Лилиана, - попробуй ты. Может тебе удастся проникнуть в лабиринт. Найди там Ставра и выведи его, пожалуйста. Лилиана!

Она всё еще стояла на платформе, не обращая на меня и лабиринт никакого внимания, сосредоточенно вглядываясь куда-то вперед, настолько внимательно, что, похоже не слышала.

- Лилиана! – мне пришлось подойти и дернуть её за рукав. Лишь только тогда она услышала меня. – Попробуй ты, меня лабиринт не пропускает.

- Как выглядит твой мужчина? –  задумчиво, не оборачиваясь, поинтересовалась она.

Можно подумать, в лабиринте мужчины бродят толпами и она боится не узнать нужного.

- Высокий, светловолосый и сероглазый, - раздраженно ответила я. – Может ты соизволишь сойти с платформы и хотя бы выяснить, запустит ли тебя лабиринт?

Проклятые духи! Она даже не обернулась, всё так же продолжая вглядываться в горизонт. Можно подумать мы поменялись ролями, и не она моя наперсница, призванная исполнять любое мое требование, а я её служанка и сейчас умоляю её помочь мне.

- Лилиана! – разозлилась я, - Ты вообще меня слышишь? Немедленно сойди с платформы!

Наконец, наперсница удостоила вниманием свою госпожу. Соблаговолила повернуть голову и  окинула меня  расфокусированным взглядом.

- Не думаю, что твой мужчина всё ещё в лабиринте. Там, - протянула она руку, в направлении побережья, - какой-то светловолосый мужчина жжет костер.

- Ты уверенна?

- Это довольно сложно, - смутилась Лилиана. – Я ещё только учусь. Картинки появляются самопроизвольно и совершенно бессистемно, я не могу управлять видениями, но точно видела светловолосого. Возможно, это твой мужчина. Я думаю, прежде чем лезть в лабиринт, стоит обследовать побережье.

- Хорошо, - решила я, - давай сперва слетаем на побережье. И ещё, Лилиана, не называй Ставра «моим мужчиной».

- Это почему? - уже стряхнув оцепенение, живо поинтересовалась наперсница.

- Потому, что ты ошиблась в своих видениях и зря сунула мне зелье.

- Странно, - растерянно пролепетала Лилиана. – Я ясно видела картинку, как ты пила зелье в пещере и поверила в видение. Мне Галана говорила, что нужно доверять своим видениям, иначе я никогда не стану настоящей провидицей.

- Вот как…. Значит, ты сама уже всем рассказала, но только не мне. Интересно, чем я заслужила столь пренебрежительное к себе отношение, что узнаю всё в последнюю очередь? Мало того, ты меня просила не сообщать верховной о своих способностях. Хочешь, чтобы это сделала старейшая провидица Галана?

- Извини меня, я никому не говорила, сама ничегошеньки не понимала. Когда стали появляться непонятные картинки, я от них просто отмахивалась. Мало ли какие грезы бывают. Меня Галана встретила во дворе и пригласила к себе, а там всё рассказала. Это она первой поняла, вернее, предвидела мои способности, и она ничего не собирается никому сообщать, тем более верховной.

- Понятно, не хочет получить в твоем лице конкурентку, - презрительно фыркнула я, останавливая платформу у самой кромки воды.

 Мы уже прибыли на побережье. Погода стояла тихая и солнечная. Лучи солнца слепили, отражаясь от мелкой ряби спокойного моря. Медленные ленивые волны неспешно облизывали морской песок. Весь берег, насколько хватало взгляда, был пустынен: ни человека, ни каких либо обломков кораблекрушения, только валы сухих, покрытых мелкими кристаллами соли, водорослей, обозначали границу прибоя волн при сильном ветре.

- Ну и где в твоих виденьях был мужчина? – развернулась я к Лилиане.

- Там, - протянула наперсница руку к скалам, нависающим над берегом, - видишь дым? Думаю, он там.

Действительно, над скалой поднимался столб густого черного дыма, но на таком расстоянии, невозможно было разглядеть – есть ли там человек. Вот только костер, да ещё такой дымный, он зря развел. Он, конечно, не знает, но расположился почти на границе с территорией Гнезда светлых ведьм. Ведь они могут заинтересоваться странным явлением и вновь захватят Ставра.

Тогда, в первый раз он не понял, что его подчинили, посчитав, что потерял сознание от слабости. «Уж светлые, в отличие от меня, не станут церемониться, выдадут полную порцию воздействия для отключения сознания», - думала я, разворачивая платформу, и не сводя глаз с дымного столба, подняла платформу повыше, направив на этот столб.

- Смотри, - тронула меня за плечо Лилиана, другой рукой показывая на меленькую точку высоко в небе левее столба дыма.

- Угу, - кивнула я. - Держись! – и отжала до предела рычаг скорости.

Это, конечно, может быть просто птица, но если это светлые ведьмы, у них есть преимущество. Хотя мы ближе к дымному столбу, но они значительно выше. При снижении, они могут превысить максимально возможную скорость, выигрывая мгновения.

Ветер свистел в ушах, давил на грудь, забивая легкие, но дымный столб стремительно приближался. Я уже разглядела у него человеческую фигуру, но и точка в небе оформилась в платформу. Она, явно перегруженная, резко снижалась, но скорость у неё была значительно ниже нашей. Возможно, именно из-за перегруза. Светлые, вероятно, случайно заметили столб дыма, пролетая по своим делам.  Я, с сожалением, подняла рычаг скорости в нулевое положение. Пора было гасить скорость, иначе проскочим мимо.

Орудуя рычагами, плавно притерла платформу к скале, радуясь, точности и своевременному погашению скорости. Ставр, а это действительно оказался он, с удивлением переводил взгляд с моей платформы на приближающуюся платформу светлых ведьм. На ней стояло не менее десятка человек кроме уложенного посередине платформы груза и двое из них оказались вооруженными мужчинами.

- Немедленно садись! - крикнула я Ставру, а он, как назло замешкался, всё так же недоуменно разглядывая две приблизившиеся с противоположных сторон платформы.

Не было времени объяснять. Я просто не могла одна противостоять восьми ведьмам, и неизвестно ещё, сколько из них могут убить воздействием. Двое мужчин, тоже могут быть опасными. Один из мужчин, вцепившись одной рукой в ограждение, второй уже прицеливался, держа над головой копье. Мне пришлось воздействовать на Ставра, подчиняя его, но даже под воздействием, он слишком медленно, вроде как нехотя, забирался на платформу.

Держитесь крепче! – выкрикнула я, закладывая крутой вираж, одновременно отжимая до предела рычаг скорости, краем глаза заметив промелькнувшее мимо копье.

Говорить и что-то объяснять, сейчас не было времени, да и возможности. Ветер вновь ударил в лицо, заставив задержать дыхание. Я оглянулась – светлые безнадежно отставали. На перегруженной платформе им нас не догнать, ну и отлично! Не хватало ещё стать причиной новой войны, хотя повод на войну не тянет. Не станут же светлые затевать военные действия ради одного единственного мужчины, пусть даже они планировали получить за Ставра приличные деньги. Ну уж нет, прозевали, так прозевали! Нечего было рты разевать.

От таких мыслей настроение сразу поднялось, но совсем ненадолго, стоило лишь взглянуть в сторону Лилианы. Она, при повороте чуть не свалилась с платформы, но Ставр успел её удержать. Теперь они стояли рядышком, крепко держась за поручни, а у меня в груди повернулся, причиняя боль отвратительный злой комочек. «Ишь, как она прильнула к мужчине, а ведь совсем недавно твердила, что он мой!» Хорошего настроения как не бывало.

Дождавшись, когда платформа светлых совсем пропадет из виду, затерявшись в бездонном небе, снизила скорость. Теперь, не спеша двигаясь по прямой к Гнезду, можно кое-что выяснить.

- Ставр, зачем ты разжег такой приметный костер? Если бы Лилиана не подсказала, где тебя искать, мы бы точно не успели, а ты, вновь оказался бы в плену.

- Привет, - подошел ближе Ставр, всё ещё придерживаясь поручней. – Ты здорово управляешь этой штуковиной!

- Не пытайся сбить меня с толку. Я ещё раз спрашиваю: зачем ты развел такой приметный костер?

- Я пытался подать сигнал своим. Им же непросто обыскивать каждую пядь побережья. На судне невозможно приблизиться к берегу, приходится спускать шлюпки, это замедляет поиски.

- Ты думаешь, тебя ещё ищут?

- Уверен.

- Астина, извини, можно кое-что спросить у твоего мужчины? – вмешалась Лилиана, и вот незадача, снова назвала Ставра «моим мужчиной», а он, судя по кривоватой ухмылке, явно услышал её слова. Мне пришлось утвердительно качнуть головой.

- Ты случайно не с разбившейся несколько дней назад шхуны «Буревестник»?

- А ты откуда знаешь? – спросила я.

- Ты видела кого-то из выживших!? - почти одновременно со мной воскликнул Ставр, быстрее меня сообразив, откуда о судне и его названии известно Лилиане.

- Да, одного раненого мужчину подобрали рыбаки на берегу и сообщили о находке в Гнездо.

- Так он в вашем Гнезде? Я могу его увидеть? Ты знаешь его имя? – нетерпеливо допрашивал Ставр.

- Владимир не в Гнезде, - смутилась Лилиана, - он в доме моих родителей.

Да, много же событий я пропустила за десять дней. Лилиане, явно понравился этот Владимир, раз она так смущается. Ещё более странно, каким образом ей удалось выкрасть его из Гнезда и отвезти к родителям?

Иногда я забываю, что у некоторых ведьм Гнезда есть полноценные семьи: с матерью, отцом, братьями и сестрами. Своей матери я не могла помнить, она умерла при родах, а об отце, вообще не имела понятия. Мама, в свое время не смогла подняться выше серого круга и, достигнув предельного возраста, родила двух мальчиков и меня. Именно рожая меня, она умерла.

Где мои братья, я не знала и не интересовалась их судьбой. Возможно, я ежедневно видела их, работающих в Гнезде или их, ещё младенцами отдали на воспитание в бездетные семьи, как нередко практиковалось. Меня воспитали в Гнезде, а вот Лилиана была рождена на хуторе. Не знаю, кто её отец, а мать, вероятно из тех девочек, которым не передались способности ведьм. Такое бывает, а в последнюю сотню лет всё чаще. Но, зато у этих повзрослевших и выданных замуж девочек, иногда рождаются дочери, через поколение наследующие способности ведьм.

 Конечно, никто из родителей добровольно не привезет дочерей в Гнездо, хотя за перспективных девочек родителям была положена очень приличная компенсация, на которую всей семьей можно прожить не один год. Кроме того, родители никак не могли понять, что их дочерей забирают не просто так, а гарантируя им счастливое будущее ведьм. Что может быть лучше?

За месяц до осеннего праздника, по приказу верховной, со всей территории, на которую распространяется влияние Гнезда, родители обязаны привозить пятилетних девочек. Их проверяют на наличие способностей ведьм. Последние пять лет и мне приходилось принимать участие в предварительном отборе девочек. Окончательно, отбирают провидицы. Лишь они могут заглянуть в будущее девочек и определить – выйдет ли из пятилетки хоть какая-то ведьма.

В дни отбора в Гнезде творится сущий кошмар и беспорядок. Всюду бегают дети, заранее плачут и причитают матери, боясь, что именно у их ребенка обнаружат способности ведьм и заберут в Гнездо. В большинстве случаев, плачут напрасно. Только три – четыре девочки удается выудить из моря привозимых детей.

Лилиану, в свое время тоже отобрали и оставили в Гнезде на обучение, но ей повезло. Она окончательно не порвала связи с родственниками, возможно, потому, что они где-то недалеко живут. Иногда, по её просьбе, я отпускала наперсницу погостить к ним на день и добиралась она на лошади, а не выпрашивала платформу, значит, действительно недалеко.

 Может, и Ставра не стоит везти в Гнездо? Вряд ли я смогу долго прятать его в своих апартаментах. А если кто-то донесет или он попадется на глаза Яните, она его точно заберет себе, а я и воспрепятствовать не смогу. Сила ведьмы ближнего круга по отношению к силе верховной, не более чем дрожь котенка против ярости льва. И эту силу дарует ей лабиринт.

- Лилиана, становись к рычагам, - приказала я, - летим к дому твоих родственников. Только не гони.

Уступив место у рычагов наперснице, и убедившись, что она вполне справится с управлением, подошла к Ставру. Выглядел он ещё хуже, чем в лабиринте. Лицо осунулось и покрылось размазанным слоем копоти. Только глаза сияли, наверное, он обрадовался известию хоть об одном выжившем товарище.

- Есть хочешь? - спросила я, разворачивая сверток, в котором оказались толстые ломти хлеба, окорока и бутыль легкого светлого вина.

- Спасибо, - кивнул Ставр, усаживаясь на пол платформы, и немедленно занялся едой.

Дождавшись, когда он утолит первый голод, и ещё раз проверив навыки управления платформой Лилианы, тоже присела рядом.

- Ставр, куда ты делся в лабиринте? И как тебе удалось в него проникнуть и из него выйти? – наконец задала я вопросы, мучившие меня со вчерашнего, иди даже позавчерашнего дня.

- Я не заходил в него, - пожал плечами Ставр, - сразу, как согрелся, спустился на берег, и обратно не поднимался. Кстати, спасибо тебе за костер, лепешки и флягу. Ты очень заботливая. Даже сейчас не забыла. Отыскала меня и накормила, - Ставр отставил опустевшую бутылку.

Не заходил? А кто же спас меня от крыс? Да и были ли вообще эти крысы? А землетрясение? Я в растерянности перевела взгляд на его раненую ногу, но штанина была целая. А я ведь точно помню, как сама её разрезала. Выходит…. Я и не целовалась с ним, а всё что видела, ощущала – всего лишь морок, наведенный лабиринтом? Очень жестокое испытание в лабиринте.

 Теперь я понимаю, как именно действует лабиринт. Он считывает все страхи, надежды, фантазии, желания претенденток и внушает, а несчастные претендентки бегают по абсолютно пустому пространству под куполом и борются с собственными страхами и сами осуществляют свои желания. Неудивительно, что позже, осознав это, претендентки не распространялись о происходящем в лабиринте. Кому охота посвящать посторонних в собственные страхи и желания?

Я смотрела на губы Ставра, руки. Те самые четко очерченные губы, которые, как мне привиделось, целовали меня, те самые сильные руки, которые так нежно обнимали, и злилась. Злилась на себя и лабиринт. На лабиринт, понятно за что, а на себя, за то, что мне и сейчас хотелось прикоснуться к лицу Ставра, почувствовать его губы у своих губ….

 Нельзя ведьме настолько увлекаться мужчиной, что это самое увлечение выходит на первый план, заставляя вытворять безумные поступки. Ведь я сама выдумала тот поцелуй. Сама придумала ощущения от рук. И ради морока готова была вновь сунуться в лабиринт и даже затолкать в него наперсницу – и всё это ради мужчины! Мне пришлось напомнить самой себе, как Ставр отверг меня в пещерном городе, но вопреки всякой логике, даже это, весьма неприятное воспоминание, не возродило ненависть по отношению к мужчине.

- Астина, мы подлетаем. Я ещё никогда не сажала платформу, - в голосе Лилианы, прервавшем моё самокопание, появились нотки паники, а в её эмоциях пробивался страх.

- Хорошо, – поднялась и подошла к наперснице. – Сажай сама, а я тебя подстрахую. Поднимай рычаг скорости в нулевое положение медленно и без рывков.
 
Лилиана нерешительно сдвинула рычаг.

- А теперь, чувствуешь, как упала скорость?

- Угу, - напряженно кивнула она.

- По мере снижения скорости, рычаг высоты постепенно поднимай, но не до конца. Молодец. Теперь наметь точку, где собираешься посадить платформу.

- А куда нужно? – запаниковала Лилиана.

- Да прямо на двор и сажей. Там вполне достаточно места для платформы. Теперь поворотный рычаг сдвинь чуть влево. Всё, достаточно. Чувствуешь, что скорость великовата? Чтобы не промахнуться, рычаг скорости переведи от нулевого положения ещё чуть вверх, этим ты дашь платформе задний ход, тем самым погасишь скорость.

Когда платформа практически перестала двигаться, я, положив руку на кисть Лилианы, сама перевела рычаг скорости в нулевое положение и платформа зависла в паре метрах над землей посреди двора.

- Теперь рычаг высоты в нулевое положение тоже медленно и без рывков.

Наперсница осторожно подняла рычаг, и платформа мягко опустилась посреди двора у довольно большого для хутора деревянного дома.

- Совсем неплохо для первого раза, - похвалила её, - особенно учитывая, что маневр посадки один из самых сложных маневров.

- Девочки, - подошел к нам Ставр, - вы великолепно управляете этой повозкой. А какая скорость! Словно стоишь на носу судна в штормовую погоду! Надеюсь, объясните мне за счет каких сил она движется и висит в воздухе?

- После, - отмахнулась я, - солнце скоро сядет, а нам ещё нужно лететь к Гнезду, а то нас хватятся и будут разыскивать по всему острову.

Лилиана уже бежала к дому в окружении полудюжины прыгающих, радостно визжащих и виляющих хвостами собак. Из дома никто не выходил. Оно и понятно. Чего хорошего можно ожидать от внезапного появления ведьм прямо посреди своего двора?

После недолгого ожидания, из дома нерешительно вышла женщина, за спину которой, держась за юбку, прятались два абсолютно одинаковых мальчика, лет трёх. Они синхронно сосали большие пальцы рук. Женщина остановилась на крыльце. Из двери вылетела Лилиана, волоча за руку крупного мужчину лет тридцати пяти с ярко рыжей бородой и такого же цвета, коротко остриженными волосами. Вторую руку, забинтованную куском полотна, мужчина держал на перевязи, кроме того он прихрамывал. Ставр бросился навстречу мужчине.

Вы видели, как обнимаются мужчины - близкие друзья или родственники после долгой разлуки? Возможно, сами принимали участие в этом ритуале? Эти крепкие объятия до хруста костей, похлопывания раскрытой ладонью по спине, которые выбивает воздух из легких, тычки кулаками в плечи и грудь, крепкие рукопожатия, выкрики типа «ты как? а ты?».

 Эти двое мужчин не проявляли своих эмоций столь рьяно. Они просто остановились на расстоянии полушага, положив, каждый правую руку на плечо другому и молча, смотрели друг другу в глаза. Только такой шквал эмоций налетел от них, что у меня виски заныли от избытка мощных чувств, и не только от мужчин. Лилиана, отпустив Владимира, подошла ко мне, не сводя с него глаз. От неё тоже веяло сильными эмоциями. Создавалось впечатление, что этот не очень стройный, тяжеловатый на вид мужчина, стал для неё самым важным человеком. Влюбилась она, что ли, как обычная женщина?

  - Отец с братьями сейчас в поле, но он не будет против, если мы и Ставра пока оставим здесь. Мужчинам есть о чем поговорить -  глядя на Владимира с какой- то материнской нежностью, сказала наперсница. – А нам, наверное, пора?

- Да, пора, - с сожалением вздохнула я. - Мужчинам сейчас не до нас.

Они уже поднимались по ступеням. Но, прежде чем скрыться в доме, Ставр оглянулся и улыбнулся мне. Моя рука сама поднялась и неуверенно махнула в ответ.


Глава 8.


В Гнездо мы долетели уже в сумерках. Едва успели умыться и переодеться, как прозвучал заунывный бой колокола – сигнал  к ужину. Меня всегда интересовало, кто же до такой степени не любил вкусную еду, что придумал настолько безрадостный сигнал к столу, но как-то забывала спросить у старейших обитательниц Гнезда, а вспоминала, лишь, когда слышала этот звук. Но сегодня даже бой колокола не показался столь неприятным, ведь он приглашал к ужину весьма голодную ведьму. На этот раз, в отличие от обеда, я не пропустила ни одного блюда. Особенно меня порадовали любимые телячьи рулетики, фаршированные смесью хорошо прокопченного птичьего мяса и ароматных кореньев.

Утолив первый, самый жгучий голод, уже не спеша, выбирая наиболее привлекательные кусочки на тарелке, обратила внимание на гнетущую тишину за столом. В чем дело? Все уже должны были отойти от испытаний настолько, что хотя бы обмениваться колкостями во время ужина, но нет, сотрапезники напряжены, кроме собственно меня и Лилианы. Даже поданное к ужину, согласно традиции, очень вкусное фиолетовое вино не развязало языки, впрочем, его чуть пригубили. Бокалы у всех стояли полными или ополовиненными, не более. Мало того, ведьмы ближнего круга, не только сами закрылись, но и прикрыли эмоциональную сферу своих наперсниц. Так что ничего не удалось узнать, а по внешнему виду, вообще невозможно определить. Постные непроницаемые выражения лиц и глаза, опущенные в тарелки. Казалось, собравшихся за столом женщин ничего не интересовало, кроме еды.

Что могло произойти за полдня моего отсутствия? Я скосила глаза на Лилиану, но по выражению её лица поняла, она тоже не в курсе, а ещё с удивлением обнаружила, что Лилиана эмоционально закрыта. Я, как-то не сообразила её прикрыть, хотя мне надо было об этом подумать, ведь мы слегка нарушили обычаи Гнезда, не доставив мужчин прямо в Гнездо, а ещё намеревались вообще нарушить не только обычаи, но и закон, проникнув в лабиринт. Ведьмам ближнего круга и верховной об этом знать необязательно. Видимо, Лилиана сама сумела закрыться. В этом случае – она даже талантливее меня.

 Ужин прошел в унынии и молчании, настолько гнетущем, что я  с облегчением покинула столовую, по его окончании.

- Ну и что могло стрястись во время нашего отсутствия? - проворчала я, опускаясь в любимое кресло.

- Я могу выловить сплетниц из серого круга и разузнать, - предложили Лилиана.

- А сама ничего не видела, ну… этими своими новыми способностями?

Лилиана только успела отрицательно покачать головой, как в дверь постучали. На пороге, вопреки всем обычаям, стояла Снежка.

Ведьмы ближнего круга никогда до этого момента не заходили друг к другу просто так, без приглашения. Не принято было такое свободное общение. Обо всех встречах присылали договариваться наперсниц, а эта почему-то сама заявилась. Что-то уж слишком много нового и необычного творится в последнее время.

- Астина, мне можно войти? - вежливо поинтересовалась Снежка.

- Заходи, раз уж пришла, -  вздохнула я, но не поднялась ей навстречу.

 Хоть я отношусь к Снежке гораздо лучше, чем ко всем остальным ведьмам ближнего круга, но это не дает ей права вот так запросто врываться на чужую территорию. И предлагать ей присесть я тоже не собиралась. А она и не напрашивалась. Стоя развернула свиток, который держала в руках, молча, протянула мне.

 Свиток был официальным письмом или приказом. Об этом можно было судить, даже не заглядывая в текст. По традиции, подобные документы всегда писались только на тонкой, специально обработанной телячьей коже - пергаменте, а не на бумаге. Вот такой пергаментный свиток протягивала мне Снежка.

Точно приказ, причем приказ, подписанный уже Янитой, а не прежней верховной Бризой, что было бы логичнее. Каким образом Янита  успела настолько вжиться в роль верховной, что уже артефакты подчинила себе? Именно кроваво-красный оттиск такой печати-артефакта, подчиняющейся только верховной ведьме, стоял под текстом. Кроме того, текст был заверен ещё и золотой печатью главы совета бывших верховных ведьм.

 Весьма серьезный документ, поняла я, вчитавшись в текст, и весьма необычный. Никто, насколько я помню, никогда ещё не проводил инвентаризацию всех артефактов Гнезда, включая, находящиеся в личном пользовании, то есть доставшиеся по наследству от матерей.

Не подчиниться приказу я не могла. Пришлось вставать и вести Снежку в спальню, где стоял шкаф с артефактами. Лилиана последовала за нами. В спальне, одна из закрепленных за моими апартаментами молоденьких ведьмочек серого круга взбивала подушки. Ошарашенная нашим появлением, повинуясь взгляду, она шустро покинула спальню и прикрыла за собой дверь. Мне осталось только снять охранное заклинание со шкафа и открыть дверцы. Снежка раскрыла обычную тетрадь и принялась описывать артефакты.

- Не очень приятный приказ поручила тебе исполнять Янита, - посочувствовала Снежке, представив, как ей непросто пришлось в апартаментах двух старух-неразлучниц.

- Не то слово, - ответила она, сокрушенно покачав головой, - особенно сложно было описать артефакты у девчонок красного круга. Они, почему-то, решили, что их незначительные игрушки, доставшиеся некоторым в наследство от матерей, я собралась отобрать. Воспитательницам еле удалось убедить их выудить артефакты из секретных мест.  Кроме того, - добавила Снежка, - почти все их артефакты пришлось именно описывать. Они не знают их официальных названий и методик использования, да и я тоже была в полной растерянности. Вероятно, это просто памятные вещички, не обладающие никакими магическими свойствами, захваченные древними переселенцами из родного мира. У меня тоже есть такой артефакт – стеклянная, но гибкая веточка. Как я ни пыталась разгадать её предназначение – ничего не получилось.

- Да я тоже…, - запнулась, уставившись на то место, где должен был лежать круглый срез окаменевшего сучка от какого-то древнего дерева.

Я тоже долго пыталась оживить этот непонятный артефакт и сейчас, именно об этом хотела сказать Снежке. Сучка не было, хотя, я точно помнила - он находился на месте, когда я открывала шкаф перед началом пути в лабиринт. Кстати, я вспомнила, что не вернула на место и артефакты, захваченные с собой в путь – серебряный флакон, в котором любое зелье может храниться годами, не портясь и не теряя своих свойств, лунный камень, свирель и болеутолитель. На полках они отсутствовали, наверное, так и остались в рюкзаке. У меня не было времени его разгружать. Непонятно, почему это не сделала Лилиана. Она сама может снимать и устанавливать охранное заклинание на дверцы шкафа и никогда не брала из него ничего без спроса. Такое даже в голову никогда не могло прийти наперснице. За такие поступки, с позором изгоняли из Гнезда, не давая ничего с собой, даже еды и смены белья, или казнили. Я подняла глаза на Лилиану, а она едва заметно покачала головой.

- … видела такие непонятные артефакты, - закончила фразу, не сводя возмущенного взгляда с Лилианы.

Снежка, на моё счастье, слишком увлеклась писаниной, вероятно не обратив внимания на мою заминку, а уж эмоциям, я естественно, не позволила излиться.

- Вот и все, - спустя некоторое время, с облегчением закрыла тетрадь Снежка. – Всего тридцать шесть артефактов? – уточнила она.

- Тридцать шесть, - как эхо повторила за ней, хотя внутри меня ведьма ближнего круга кричала «сорок один!»

- Извини меня за столь позднее вторжение, - по пути к выходу все же решила объяснить Снежка своё бесцеремонное появление. -  Я пыталась найти тебя раньше, но никто не мог сказать, куда ты улетела, а мне нужно сдать все данные по артефактам Гнезда уже утром.

- Ты не знаешь, зачем вообще Яните инвентаризация, да ещё так спешно?

- Не знаю. Яниту я не видела, а приказ передала её наперсница. Не представляю, какие и в каком количестве артефакты в хранилище верховной, одно могу сказать – рабочих артефактов у ведьм, включая платформы и лабиринт, осталось весьма немного, зато весь склад завален разрядившимися. Просто никому ненужным хламом. К счастью, этот хлам не пришлось переписывать,  а то бы, точно, до утра не справилась, - тяжело вздохнула Снежка.

Дверь за Снежкой уже закрылась, а я всё ещё тупо рассматривала резной деревянный узор на ней, пытаясь справиться с гневом, вызванным проделкой Лилианы. Затем, сняв эмоциональную защиту, резко развернулась к наперснице. Пусть она почувствует весь мой гнев и негодование. Надо же, она умудрилась втянуть меня в непонятную возню с артефактами! Заставила скрыть артефакты, всё ещё находящиеся в рюкзаке и неизвестно куда исчезнувший сучок, пусть даже он просто безделушка! Пока ещё я не понимаю, зачем она это сделала, но обязательно разберусь, и тогда мало ей не покажется! Я не сказала ни слова, но Лилиана буквально отшатнулась от напора моих не сдерживаемых эмоций.

- Я не хотела…. Пожалуйста, выслушай меня…, - залепетала ошарашенная натиском наперсница, но стук в дверь прервал её оправдания.

- Кто ещё!? – я сама резко распахнула дверь. За нею вытянулась напуганная моим криком  незнакомая девочка с треугольной нашивкой ведьмы серого круга на платье. Каким-то проходным двором сегодня стали мои апартаменты. - Что тебе? – чуть мягче спросила ни в чем неповинную девчушку.

- Провидица Галана приглашает ведьму ближнего круга Астину и её наперсницу на чай, - скороговоркой выдала девочка, явно заученную фразу.

- Прямо сейчас?

- Да, - пискнула она.

- Хорошо, - вздохнула я.

Провидице не принято отказывать. Пусть даже она поднимет тебя среди ночи, всё равно придется тащится на встречу. Игнорировать приглашение, себе дороже.

– Идем, - кивнула Лилиане, - с тобой позже разберусь.

Провидицы, в отличие от ведьм ближнего круга и верховной, апартаменты которых находятся на верхнем этаже центрального здания Гнезда, предпочитают жить ближе к земле и подальше от шума и суеты. Поэтому нам пришлось, следом за девочкой не только спуститься с шестого этажа, но и миновать половину Гнезда и даже выйти на улицу, пройдя через двор, прежде чем достигли жилища Галаны. Иначе и не назовешь отдельно стоящий небольшой каменный домик. Здесь я не была ни разу.

 Всем ведьмам известно, что провидицы никогда и ничего не предсказывают отдельным людям, иначе у их домиков постоянно бы толклись, мешая работать и жить, все обитатели Гнезда, ближайших деревень и городов. Да что ближайших? Кому не хочется избежать неприятностей, заранее зная о них? Именно поэтому, провидицы предсказывали только те события, которые имеют значение для всего Гнезда и эти предсказания озвучиваются в церемониальном зале. Приглашения не чай мало кто удостаивался и не делился впечатлениями. Все эти факты вызывали беспокойство. Вот зачем мы ей понадобились?

Тем временем, сопровождающая нас девочка, почтительно открыла входную дверь, пропустив в короткий темноватый коридор. Выполнив поручение, сама осталась снаружи. Нас никто не встречал, но Лилиана уверенно двинулась вперед по коридору - ещё бы, ведь её уже приглашали на чаепитие - остановившись в небольшой уютной гостиной с накрытым для чая столом посреди неё. Здесь тоже не было ни души. Нам пришлось немного подождать, прежде чем открылась дверь, ведущая во внутренние покои, и в гостиную вошла Галана, поддерживаемая под локоть крупной мужеподобной женщиной.

Эту старейшую из двух, провидиц я раньше видела лишь издали и особо не рассматривала. В церемониальном зале она всегда стояла на возвышении и то, о чем  она вещала, было несравнимо важнее её внешнего вида.

Вблизи она оказалась намного старше, немощнее и миниатюрнее. Абсолютно седые редкие волосы, сквозь которые просвечивала бледная кожа головы, собраны в жиденький пучок на затылке, спина сгорблена. Маленькое сморщенное лицо отливало болезненной зеленью, только чёрные, утонувшие в припухших красных веках глаза, смотрели живо и пристально. Тщедушное тело свободно облегало платье из дорогой шерстяной ткани цвета весеннего неба, поверх него надет меховой жилет, хотя в комнате натоплено и душно.

Прислуга бережно усадила Галану в кресло и застыла за её спиной, настороженным взглядом ощупывая наши лица, не упуская из внимания малейшего движения. Складывалось впечатление, что она не только прислуживает провидице, но и исполняет роль телохранительницы.

- Можете при ней говорить свободно, - кивнула Галана за плечо. - Она глухонемая, но не любит, если на меня повышают голос, ощущая это какими-то своими чувствами, поэтому не слишком возмущайтесь, - предупредила без какого-либо приветствия провидица.

Не знаю, как Лилиана, она всё ещё, к моему неудовольствию, была закрыта, но я точно не собиралась повышать на провидицу голос. Чего ради?

 Тем временем, Галана кивнула на чайник, стоящий посреди стола и прислуга, повинуясь кивку, не спеша разлила ароматный напиток по чашкам.

- Пейте чай, угощайтесь печеньем, у нас будет долгий разговор, - предложила провидица, поднимая тонкую чашку двумя руками, кисти которых были больше похожи на сушенные куриные лапки, чем на человеческие руки.

Некоторое время, молча, пили чай. Тишину нарушало только звяканье посуды и звуки шумно втягиваемого Галаной чая. Весьма неприятный звук и манера поведения за столом. Наконец, она поставила опустевшую чашку на блюдце и отодвинула прибор.

- Гнездо умирает, - без всяких предисловий и спокойным голосом, заявила она, заставив меня от неожиданности поперхнуться чаем. – Конечно, всем это известно, я не раз говорила о своих трагических видениях. И не только я, моя коллега Ириана, пусть она и не семи пядей во лбу, тоже видит скорый конец Гнезда, - так же спокойно и даже равнодушно продолжила она.

- Когда это случиться? – выдавила я.

- Это уже происходит, с самого момента появления ведьм в этом мире.  И вы зря мне не верите, - среагировала она на наши с Лилианой облегченные вздохи, - это очень серьезно и конец весьма близок. Возможно, даже я доживу до него.

- Что же делать?

- Конец невозможно предотвратить, тем более тебе, Астина, даже, если бы ты стала верховной ведьмой. Ничего и никому уже не удастся изменить, хотя Янита и будет пытаться. Уже пытается, – провидица растянула синие тонкие губы в подобии кривой улыбки. – Новая верховная весьма энергична и решительна. Она, не желая верить предсказаниям, решила взять судьбу Гнезда в свои крепкие и цепкие руки. Знаете, наверное, она уже подсчитала все оставшиеся артефакты, но на этом не остановится. Сейчас мало рождается девочек, наследующих способности ведьм. Следующим её шагом, будет уменьшение предельного срока до рождения первого ребенка и увеличение квоты рождающихся девочек. Весьма значительное уменьшение предельного возраста и увеличение вдвое квоты, как я предвижу. Новая верховная решила взять количеством, а не качеством.

Провидица мелко захихикала.

- Насколько значительное? – воспользовалась я паузой в монологе.

- Когда она собирается принять новый закон? – поддержала Лилиана.

- Скоро, очень скоро, как только Янита окончательно подчинит все артефакты верховной, что случиться буквально завтра. А на следующий день ей удастся убедить совет бывших верховных принять десятилетнее уменьшения срока.

- Десятилетнее? - ужаснулась Лилиана, хотя ужасаться надо мне, а не ей. Ведь если закон действительно будет принят, у меня остается всего год до рождения первого ребенка. - Она не станет принимать этот закон, ведь это значит, что она сама прямо сейчас должна родить, - промямлила наперсница.

- Нет, её это не коснется, - усмехнулась я. – Верховная, принимающая новый закон, сама имеет отсрочку от его действия до самого конца своего правления. Это тоже закон. Иначе непопулярные законы, вообще бы не принимались. Каждая ведьма прежде всего думает о себе, такими мы родились, и ничего с этим нельзя поделать.

- Вам обеим надо не о ней беспокоиться, а о себе, - сердито стукнула сухоньким кулачком Галана по столу. – И не только беспокоиться, а действовать, причем безотлагательно!

- Что тут можно сделать, если уже все предопределено и от нас ничего не зависит? – недоуменно спросила я.

- Для Гнезда предопределено, но не для вас двоих, - загадочно сказала провидица. – Ваши судьбы я почти не вижу, но точно знаю, они не связаны с Гнездом. Вернее с этим Гнездом. Я думаю, вы, две весьма талантливые и необычные в нашем роду ведьмы, сможете основать новое Гнездо в дальних землях. Пусть не похоже на нынешнее и Гнёзда нашей несчастной родины, но главное, вы сохраните дух и способности ведьм в этом мире.

- Нас всего двое, - возмутилась я,  - мы не сможем основать Гнездо и не сумеем обеспечить его новыми ведьмами. Ни у меня, ни у Лилианы нет силы верховной, дарованной лабиринтом. Кроме того, невозможно одновременно управлять Гнездом и рожать девочек, лишившись способностей ведьмы.

- А кто вам сказал, что вы их лишитесь? – вкрадчиво произнесла Галана.

Ущербная луна уже прошла свою наивысшую точку, когда мы покинули жилище провидицы. Ошарашенные обилием невероятных новостей, медленно брели по двору, хотя, времени было в обрез. Нужно ещё собраться, а через пару часов покинуть Гнездо.

Никто не позволит ночью брать парящую платформу, но Галана позаботилась о лошадях. Они, в количестве четырех штук будут ожидать нас у восточных ворот. Она всё предусмотрела и практически всё решила за меня и Лилиану.

У меня до сих пор в голове не укладывались немыслимые перспективы для меня и наперсницы, увиденные провидицей, но не верить ей я не могла. До сих пор, все события, предсказанные Галаной, сбывались. Это ещё больше расстраивало. Она плохо видела наши с Лилианой судьбы в будущем, зато очень подробно описала остаток сегодняшней ночи и завтрашнее утро, включая двух мужчин и большой корабль, но сомнения, всё же, оставались.

 Если мы последуем её указанием, то действительно отрежем себе путь обратно в Гнездо. Никто не примет назад предательниц, особенно если они, сбегая, утащат часть артефактов Гнезда – те, что остались у меня в рюкзаке, сучок, по велению Галаны, спрятанный Лилианой и какие-то непонятные плоские каменные прямоугольники, подаренные провидицей из своих, неучтенных Снежкой запасов.
Инвентаризация для провидицы, естественно, не стала неожиданностью. Интересно, что она ещё утаила и что утаила вторая провидица? У Лилианы своих артефактов не было по определению. Вот как с таким минимумом основать новое Гнездо, да ещё и без лабиринта?

 Если честно, лабиринт мне даром не нужен, но провидица говорит, что лабиринт, кроме того, что делится силой с верховной,  не только, вернее не столько пугает претенденток, сколько сканирует, изучает и позволяет первой выйти той, которая больше всех соответствует роли верховной ведьмы на данный момент.

Мне было весьма неприятно услышать такое. Выходит, я не соответствую роли верховной и, как бы не старалась, лабиринт, в любом случае, первой бы выпустил Яниту. Даже в том случае, если ей вдруг вздумалось бы ползти по лабиринту со скоростью древесной улитки.

- Люди могут ошибаться, а лабиринт, никогда, - объяснила провидица и добавила, что мы найдем в своё время способ выбора новой верховной. Вот такие дела….

- Ты как, последуешь советам Галаны? - спросила я Лилиану, лишь только двери моих, пока ещё моих, апартаментов закрылись за спиной, отрезав возможность чужим ушам подслушать наши крамольные речи.

Я понимала, ей ещё сложнее, чем мне решиться на побег. Её держит здесь не только долг и преданность Гнезду, но и родственники на хуторе. Сложно, наверное, навсегда расстаться с матерью, отцом и братьями, хотя мне этого не понять.

Лилиана, молча, кивнула головой. Молчала она, глядя в темное окно не из нежелания со мной разговаривать. Её губы мелко дрожали, а в глазах скапливалась влага. Повинуясь непонятному мне самой импульсу, подошла и, впервые в жизни, обняла другую взрослую женщину. Девчонок красного круга, льнувших ко всем и каждому, можно не считать. Лилиана уткнулась мне в плечо, всхлипывая и вздрагивая, а я отрешенно гладила черные прямые гладкие волосы, удивляясь, откуда мои губы знают такие нежные и ласковые слова, срывающиеся с них.
Спустя некоторое время Лилиана отстранилась, вытирая рукавом мокрые глаза и щеки.

- Какую одежду тебе упаковать с собой? – спросила она осипшим от рыданий голосом.

- В первую очередь давай упакуем артефакты, украшения и всё золото, которое найдется и слитки, выданные Галаной. На золото и драгоценности можно купить любые тряпки, - сказала я.

Больше всего, даже сильнее всех предсказаний, меня удивила необъяснимая сверхщедрость Галаны. Целый ларец золотых слитков она вручила нам на прощание. Страшно тяжелый ларец, от тяжести которого заболели руки. Я едва его дотащила до покоев.

- Если нам, по видениям Галаны, предстоит путешествие на корабле в обществе мужчин, стоит взять одежду мужского типа и поскромнее, - решила Лилиана, доставая два самых больших дорожных мешка – значительно вместительнее того, с которым я путешествовала.

- Не стоит забывать и о необходимых веществах и инструментах для зелий, - напомнила я.

Вскоре тяжеленные мешки были набиты. Места для одежды почти не осталось. Придется обойтись тем, что наденем на себя и всего одной сменой одежды и минимумом белья.

Я прощалась со своим жилищем, обходя комнаты, поглаживая обивку любимого кресла, касаясь привычных вещей. Заглянула даже в ванную. Наверное, у меня уже никогда не будет столь обширной и глубокой, очень удобной медной ванны, где можно вытянуться во весь рост, наслаждаясь горячей ароматной водой, с несколькими каплями расслабляющих масел. Напоследок, ещё раз зашла в спальню. «На этой удобной мягкой кровати мне снились чудесные сны» - подумала я, погладив резной столбик, поддерживающий балдахин.

Сняв заклинание, открыла дверцы шкафа и пробежала глазами по артефактам, прощаясь и с ними. Возобновлять заклинание не стала. Не стоит с самого начала создавать трудности для новой ведьмы ближнего круга, которая займет мое место. Возможно, уже завтра.

 И у меня слезы навернулись на глазах, а удушливая грусть разрывала грудь, просясь вырваться наружу рыданиями, но потворствовать сейчас своим чувствам я не имела права. Лилиана тоже едва сдерживалась, не хватало ещё нам вместе забиться в истерике.

Пустынные коридоры, по которым мы крались, стараясь не шуметь, избегая мест, где могла быть охрана, остались позади.

 Пару раз мне всё же пришлось воздействовать на охранников мужчин, заставляя их не видеть нас, а если они успевали увидеть – внушить забыть о нашем появлении. Такую же манипуляцию пришлось повторить и с двумя охранниками у ворот. Я приказала им выпустить нас, а после, заставила забыть о нашем появлении.
Впрочем, все предпринятые мною меры были лишь временными. Если Янита захочет допросить всех охранников, в связи с нашим побегом, она сумеет восстановить их память.

Шагах в пятидесяти от ворот нас поджидала та самая мужиковатая прислуга Галаны. Она передала поводья четырех оседланных лошадей и, махнув рукой на прощание, скрылась в темноте. Уже в седле я оглянулась на горделиво возвышающуюся громаду Гнезда, темную, с редкими освещенными окнами и, сильно ткнув стременами в бока лошади, постаралась побыстрее отъехать от него, чтобы не расплакаться. Я и не предполагала, что способна на такую бурю чувств, которая бушевала в груди, не находя выхода.



Глава 9.


В неверном свете луны следовала за Лилианой по тропе, ведя на поводу двух лошадей, предназначенных мужчинам. Тропа петляла, огибая куртины деревьев и заросли кустарника. По-видимому, тропинка была хорошо знакома наперснице. Она, не задерживаясь ни на мгновенье, проезжала мимо ответвлений, не притормаживала у развилок. Вокруг стояла ночная тишина, нарушаемая лишь топотом копыт по твердой земле и истеричным криком какой-то ночной птицы, которая словно взялась сопровождать нас.

Мы миновали большое село с темными окнами домов, не встретив ни единого человека – ни пешего, ни верхового, только собаки лениво брехали в след, да где-то в стойле протяжно мычала корова.

Наконец, впереди, появилось темное пятно, которое оказалось родительским хутором Лилианы. Подъехали к крепким воротам, взбудоражив своим несвоевременным появлением не только собак, которые подняли жуткий лай, вероятно, слышимый за многое мили, но и обитателей хутора.

 Коренастый, смуглый до черноты, седоватый мужчина, вооруженный топором на длинной рукоятке, в сопровождении голенастого подростка, тоже сжимающего рукоять топора, подошел к воротам. От фонаря, со свечей внутри, была мало толку. Он скорее слепил мужчин, чем освещала окружающее пространство, и только узнав голос Лилианы, они открыли створки, пропустив нас во двор.

Старший из мужчин, вероятно отец Лилианы, прикрикнул на собак. Лай и рычание сменились повизгиванием. Они уже крутились вокруг спешившейся Лилианы, а подросток, вероятно, её брат, выронив топор, обнимал сестру обеими руками, ничуть не стесняясь проявления своих чувств.

- Папа, мы ненадолго, - обернулась Лилиана к темнокожему мужчине. - Нам нужно забрать ваших гостей и…,-  Лилиана запнулась, продолжив подрагивающими губами, - попрощаться. Я не знаю, возможно, очень надолго, а то и навсегда.

- Идем к матери, - дрогнувшим от столь неожиданного заявления голосом, отозвался отец, обняв дочь за плечи. – Твою подругу проводит в дом сын.

Подросток оставил меня в пустой, довольно чистой кухне и исчез. Я присела за длинный выскобленный стол на простую деревянную скамью. Наверное, придется подождать. Непросто проститься с семьей. Тишину потревожил чей-то приглушенный вскрик, перешедший в причитания, топот подошв и босых ног по полу. В кухню вошли Владимир и Ставр, тоже уселись за стол напротив меня. За стеной разом заплакали дети, наверное, те самые близнецы, что при первом нашем посещении прятались за юбку матери.

- Нас Лилиана послала к тебе, сказала, что ты всё объяснишь, -  Ставр поставил на столешницу локти, внимательно глядя на меня.

- Я постараюсь объяснить и надеюсь, вы мне поверите, - обвела взглядом обоих мужчин.  - У нас в Гнезде есть провидица, которая  видела вас обоих в своих видениях, без наших подсказок. Она  сказала, что этим утром вас обнаружит большой корабль и возьмет на борт. Вероятно, это именно тот корабль, который вас разыскивает. Для этого нам нужно попасть на берег и развести большой костер, практически на том же месте, где его уже жег Ставр.

- Здорово! – воскликнул Владимир.

- Очень интересно, - задумчиво произнес Ставр. – У вас тоже пытаются предсказать будущее?

- Не пытаются, - вздохнула я, уже понимая, что добиться доверия будет непросто. – Есть ведьмы, которые действительно видят будущее и не ошибаются в своих видениях. Если для вас важно попасть на корабль, стоит хотя бы попробовать поверить.

- Я ей верю! – сказал Владимир.

- Да, очень хочется поверить, - поддержал Ставр. – Мы можем прямо сейчас полететь к берегу?

- К сожалению, парящую платформу нам не удалось взять. Придется на лошадях, если моряки умеют на них ездить, - невольно съязвила я.

 Мужчины в ответ рассмеялись.

– Мы выедем, как только Лилиана проститься с родными. И ещё, - я запнулась, - вы можете взять Лилиану и меня с собой?

- Вы хотите покинуть свое Гнездо и остров? – удивился Ставр.

- Да, и ваш корабль очень удачная, а вероятно и единственная для этого возможность.

- А это решение не связано с событиями в пещерах и прохождением тобой лабиринта?

- Нет, Ставр, не связано, но провидица не видит наших с Лилианой судеб, связанных с Гнездом. Мы должны покинуть его. Не бойтесь, мы можем оплатить проезд золотом.

- Вас перевезти на материк? – продолжал допрашивать Ставр.

- Нет, - почему то смутилась я, - мы бы хотели попасть в ваши далекие края, если такое возможно.

- Почему бы и нет? – спросил Владимир и вопросительно посмотрел на Ставра, но тот не обратив на него внимания, продолжал вглядываться мне в глаза. По его эмоциональной сфере, я точно это чувствовала, он принял решение, вот только не торопился озвучить его.

- Платить не нужно, - наконец, после довольно длительного молчания, коротко сказал Ставр, тем самым соглашаясь с моей просьбой, за мгновение до того, как в кухню вошел хмурый, не виденный ранее мною подросток, чуть младше первого, встречавшего вместе с отцом нас на дворе. Он держал в руках копье Ставра и набитый чем-то дорожный мешок.

- Тут мать собрала еду в дорогу, - поставил он мешок на стол, одновременно, отдавая копье Ставру. - Вас всех ждут на дворе.

Мужчины, действительно, не в первый раз видели лошадей. Сразу проверили подпругу, отрегулировали под себя стремена, пока Лилиана, в который раз обнималась со всеми членами своей семьи, поливая их слезами. Я чувствовала себя здесь лишней.

Дорога до берега должна была занять гораздо больше времени, чем на парящей платформе. Мужчины ехали впереди и тихо переговаривались, а мы молчали. Лилиана все ещё никак не могла отойти от прощания с родными. Её эмоциональная сфера была взбудоражена, не стоило сейчас отвлекать наперсницу от переживаний. Пусть вычерпает это горе до дна, потом станет чуть легче, по крайней мере, так говорили в Гнезде.

Вероятно, я всю оставшуюся жизнь буду сверять свои поступки и мысли с Гнездом, ведь кроме него я ничего толком не знаю. Не знаю, как живут люди на материке и в других местах, только точно знаю, не так как мы.

Пока мы ехали, уже стало светать и совсем рассвело, когда удалось собрать сухие и чуть влажноватые водоросли для костра. Огромную их кучу, я подожгла малым кнутом, который и за артефакт не считался, просто удобной зажигалкой. Поджечь пришлось сразу в нескольких местах, уж очень мужчины нервничали, боясь упустить время. В небо уперся темный гигантский столб дыма, видимый, вероятно, издалека. Наверное, всё же и Ставр поверил моим словам и предсказанию Галаны. Мужчины крутили головами, осматривая бесконечные пологие водяные валы.

Я тоже нервничала, боясь, что дымовой сигнал заметят светлые ведьмы. Удрать от летающей платформы сейчас не получится, мы даже лошадей отпустили, в надежде, что они сами найдут дорогу в родную конюшню. Здесь, на пустынном берегу и спрятаться то негде. Галану я забыла расспросить  о светлых ведьмах. Одна надежда - если бы нам что-то угрожало, она бы предупредила, раз хорошо видела нашу судьбу до момента отплытия с острова.

Первым непонятную точку далеко в море заметил Владимир, указав на неё Ставру. Они уже больше не отрывали от неё глаз, а она довольно быстро выросла во что-то похожее на большую белую, странно оперенную птицу, несущуюся не гребне волны. Подробнее рассмотреть корабль, или, как меня поправил Ставр  - каравеллу «Елизавету», удалось чуть позже, когда на ней стали, не доходя до берега, спускать паруса и поворачивать. Длинное, хищное на вид судно, так низко сидело в воде, что казалось, стоит лишь подняться небольшому ветру, волны зальют его. Со стороны судна послышались крики команд, что-то заскрипело, загремело.

Спущенная на воду весельная шлюпка довольно быстро продвигалась к берегу, где у самой воды стояли оба мужчины, от нетерпения переминаясь с ноги на ногу. Гребцы по команде, разом подняли весла и шлюпка, по инерции проплыв ещё несколько метров, встала днищем на песчаное дно. От кромки воды до неё осталось ещё пара метров холодной морской воды.

Отбросив ставшее, вероятно, ненужным копье, отобрав рюкзак и закинув его на плечо, Ставр, как в пещерах, подхватил меня на руки и прямо в ботинках шагнул в воду. Несколько мгновений спустя, опустил в раскачивающуюся на набегающих волнах шлюпку. Владимир рядом со мною опустил на поперечную скамью дрожащую от страха Лилиану. Шлюпка ещё два раза сильно накренилась, когда мужчины переваливались через борт. Один из моряков спихнул шлюпку с мели, сам, окунувшись в воду почти по пояс, забрался на борт. По сигналу бородатого немолодого мужчины, гребцы разом опустили вёсла в воду.

За выкриками команд, шумом врезающихся в воду весел, скрипом уключин, невозможно было ничего разобрать. Лилиана, сообразив, что я её не слышу, рукой указала в сторону берега. Там, над самой кромкой воды висели обе оставшиеся у светлых ведьм платформы. Со стороны каравеллы послышался громкий звук и между лодкой и платформами возник высокий фонтан воды, обдав нас брызгами. Когда фонтан опал, стало видно, как платформы разворачивались, синхронно заложив крутой вираж. Очень красиво и слаженно у них получилось. Я вздохнула, понимая, что мне уже никогда не стоять за рычагами платформы, никогда не чувствовать ветра бьющего в лицо. Лилиана тоже провожала платформы тоскливым взглядом.
 
Всё-таки я не зря опасалась. Светлые заметили дымовой сигнал, вот только не рискнули противостоять шлюпке, полной мужчин. Наверное, пушечный выстрел с каравеллы развеял все их сомнения.

Чуть позже начался настоящий кошмар. Мне пришлось взбираться на борт «Елизаветы» из шлюпки, скачущей на волнах по веревочному трапу -  весьма неудобной вертикальной лесенке, перекладины которой так и норовили выскользнуть из под подошв, а сам трап дергался и раскачивался. Сделать это, оказалось совсем непросто. Чьи-то сильные руки выдернули меня с верхних перекладин и поставили на чисто вымытые доски палубы.
 
Шлюпка, трап, палуба, - все эти слова и многие другие стали привычны и понятны чуть позже, а сейчас голова кружилась не только от качки, но и от обилия новых впечатлений.

Мужчины, в основном одетые в коричневые штаны и куртки, куда-то бежали по палубе, раздавались резкие выкрики команд, скрип блоков, хлопанье парусины на ветру. Мужчин было много. Очень много для ограниченного пространства палубы. Казалось, они всюду, и было крайне удивительно, что они на бегу не сталкивались друг с другом.

Я, не сразу сообразила, что рядом со мной уже стояла, не менее меня дезориентированная Лилиана. Ставра и Владимира моряки приветствовали громкими криками. Палуба под ногами качнулась. Каравелла стремительно одевалась парусами, а нас кто-то аккуратно подталкивал к маленькой двери.

Только в крошечном помещении с низким потолком, спустя некоторое время мне удалось навести порядок в мыслях и ощущениях. Качка, похоже, усилилась, к ней добавился постоянный шум волн, будто пытающихся пробиться внутрь судна сквозь, казалось такую непрочную преграду, как слой дерева. Наверху, прямо по потолку, топали множество ног, всё судно скрипело и содрогалось под натиском волн. С каждым новым звуком сердце сжималось от страха.

- Нам придется в таких условиях провести весь путь? – растерянно спросила Лилиана, вздрагивая от особо сильных ударов волн и громких скрипов.

- Как в тонкой скорлупе яйца, которое катится с горы, - не к месту ляпнула я и сразу пожалела о сказанном.

 Наперсница побледнела, нащупав позади себя кресло, буквально рухнула в него, в панике озираясь и прислушиваясь. Мне тоже пришлось присесть на табурет, прикрученный к палубе, ноги не держали, а сесть больше было некуда. Довольно широкая кровать, единственная в каюте,  огорожена перильцами, так, что сидеть на ней невозможно, только лежать. И вероятно, спать мне придется в одной кровати с Лилианой, а я уж надеялась….. Впрочем, в таких условиях, где каждый звук слышен сквозь тонкую переборку, вряд ли возможно слияние, да и Ставр не проявлял ко мне особого интереса.

Стоит признаться, хотя бы самой себе, не только ради основания нового Гнезда с подачи провидицы я решилась на авантюру. Свою роль, конечно, сыграло известие об увеличении квоты рождения девочек и, как следствие, сокращение предельного возраста, но ещё, мне хотелось быть рядом с этим необычным мужчиной. К нему меня тянуло. Так сильно, что противостоять притяжению было сложно, да и совсем не хотелось. Неужели и в мою душу начинает проникать зараза, покорившая наперсницу, имя которой любовь? Даже думать о таком не хотелось.

Девочкам, начиная с красного круга, постоянно внушали, что любовь – неприемлема для ведьмы, а тем более замужество. Любовь к мужчине ставит её в зависимость от него, что абсолютно недопустимо. Ведьма, по определению, не должна никого любить и ни от кого зависеть, кроме Гнезда. Неприемлемо покоряться мужчине, прислуживать ему, чего требует брак. Это для обычных женщин. Желание к слиянию совсем другое дело. Слияние дает дополнительные силы ведьме, помогает быть спокойной и уравновешенной. Оно не затрагивает или почти не затрагивает эмоциональной сферы, следовательно, не ставит ведьму в зависимость от мужчины. Возможно, я бы так на этом конкретном мужчине и не зацикливалась, если бы в пещере всё произошло естественным путем.

В тонкую дверь, прервав мои мысли, постучали, и на пороге возник Владимир, за спиной которого маячил ещё один мужчина.

- Устраивайтесь поудобнее, - предложил Владимир, особо не обратив на меня внимания. Его взгляд притянула Лилиана. Именно ей была предназначена улыбка на конопатом лице, да и она сразу успокоилась под его взглядом. - Старший помощник любезно уступил вам девушки свою каюту, так что не стесняйтесь, пользуйтесь всем, что здесь найдется. Матрос заберет только одежду старпома.

Этот самый неназванный по имени матрос протиснулся мимо Владимира, открыл шкаф, и быстро собрав стопки одежды, ушел, громко топая подкованными сапогами с короткими голенищами. В его эмоциональной сфере была забавная смесь желания - впрочем, оно пробивалось в эмоциях любого мужчины при взгляде на ведьму - и страха, что было бы объяснимо, если он бы знал, кого взяли на борт. Но Ставр ещё на берегу предупредил не распространяться насчет нашей сущности, пояснив, что это может быть опасно для нас. Само собой, ни он, ни Владимир сами тоже не собирались никому говорить, что на судне ведьмы. Ставр обещал позже объяснить столь странное требование.

- Завтрак вам сейчас принесет юнга, - продолжил Владимир, дождавшись, когда за матросом закроется дверь, -  на обед и ужин в каюту капитана проводит он же. Его зовут Митяй. Парнишку закрепили за вашей каютой. Он поможет вам освоиться и выполнит все поручения.

Владимир топтался в крошечной каюте. Странно было видеть крупного  некрасивого, но всё же в чем-то симпатичного мужчину, неуверенно переминающегося с ноги на ногу. Сразу было понятно, ему совсем не хочется уходить. Я бы и оставила эту парочку наедине, если бы знала куда мне удалиться. Может, чуть позже, когда освоюсь здесь…. Он всё же вышел, когда в дверь вновь постучали, и в проеме возник высокий нескладный подросток с подносом, уставленным мисками под крышками и узким чайником. Переступив через высокий порог, как потом я узнала, его называют комингсом, он боком проскользнул в дверь, аккуратно занося поднос, и установил его на небольшой стол.

- К вашим услугам дамы, - поклонился паренек. – Меня прикрепили к вам. Если что понадобится, выгляните за дверь и позовите, я всегда буду рядом.

Паренек ещё раз поклонился и, смущаясь, неуклюже путаясь в своих длинных ногах, переступил комингс, оставив нас наедине.

В мисках оказались оладьи, фруктовый джем, тонко нарезанный сыр и ветчина, а в чайнике, не чай, а кофе, которым, как экзотическим напитком угощала однажды Бриза свой ближний круг.

Помнится, купцы с материка привозили различные редкости, в том числе незнакомые пряности, сладости, засахаренные кусочки экзотических фруктов и редкие напитки, в том числе и зерна кафе, по-видимому, сдирая за свой товар весьма приличные деньги.
Кофе мне тогда не понравился. Очень черный и горький. Этот был совсем другого вкуса – сладким и не таким горьким. Что же, придется привыкать, среди прочего, и к непривычным напиткам. К моему удивлению, Лилиана с удовольствием пила новый для неё напиток. А новый ли?

- Ты раньше уже пробовала кофе?

- Да, Галана угощала всякий раз, как я приходила. Она очень любит этот напиток, правда, добавляет в него молоко или сливки. Со сливками он ещё вкуснее. Она говорила, что кофе прогоняет сонливость и придает бодрости.

- Получается, ты часто у неё бывала? Почему скрывала?

- Я не скрывала. Она стала приглашать меня, когда ты ушла к лабиринту, - оправдывалась Лилиана. – Мы почти каждую ночь разговаривали.

Разговаривали? Вряд ли Лилиана могла быть для провидицы источником новостей, она и так всё заранее узнавала, в силу своей одаренности.

- Давай и мы поговорим. Что именно тебе рассказала Галана? Для чего тебя приблизила?

- Она…, - запнулась наперсница, отложив надкушенный оладий, - она разрешила всё рассказать тебе, когда мы уже окончательно покинем остров.

- Рассказывай! Мы уже достаточно далеко от острова.

Лилиана говорила недолго, но то, что она рассказала, не укладывалось в голове. Я, конечно, и раньше знала, что Гнездо умирает. Мало стало рождаться девочек, наследующих способности ведьм, разряжаются артефакты, но, даже предположить не могла, что лабиринт, с таким трудом выдернутый из погибающего родного мира, тоже скоро разрядится.

По словам провидицы, Янита – последняя верховная, выбранная с помощью лабиринта. Галана, сказала, что она сама не доживет до осени, а лабиринт уйдет в небытие ещё раньше. И это будет окончательной гибелью Гнезда.

- Поэтому она и настаивала на нашем быстрейшем отбытии. Когда станет известно, что вместо туманного купола лабиринта на вершине холма всего лишь небольшой участок пустой земли…, -  наперсница запнулась.

- Начнется настоящий хаос, - в ужасе закончила я за неё.

И уже никакие суровые меры не помогут удержать в узде дезориентированных ведьм, и не только темных. Светлые тоже сойдут с ума от такого известия. Это грозит не только смутой, а новой войной. Светлые, ни за что не поверят, что лабиринт разрядился сам по себе, а тёмные не захотят разубеждать их, да и не поверят светлые никаким объяснениям. Ведь именно темные ведьмы охраняют лабиринт, а значит, несут за него ответственность.

Моё сердце сжалось. Я уже понимала, почему Галана запретила Лилиане говорить мне о грядущих событиях. Вопреки всякой логике, ведь ничем помочь, и ничего изменить уже было невозможно, меня потянуло в Гнездо. Наверное, долг позвал принять и разделить судьбу Гнезда.

Возможно ли в такой ситуации избежать жертв? Среди ведьм вряд ли. Все обычаи и традиции с исчезновением лабиринта полетят к духам. Каждая из тёмных ведьм, когда военные действия приведут к неминуемому уничтожению Гнезда светлых, как более слабого, будет бороться только за себя, раз объединяющего их лабиринта уже не станет. Невероятно трудно придется в этой ситуации Яните и её ближнему кругу, если ведьмы ближнего круга сохранят верность Яните. Ей придется, внушая, подчинять, не только простых людей, но и ведьм. Ещё неизвестно, сохранит ли она силу, дарованную лабиринтом, если его самого не станет. Достанется и обычным людям, особенно в Гнездах, возможно и вне их. Я взглянула на наперсницу, которая так и не притронулась в недоеденному оладью.

- Твои родные слишком близко от Гнезда.

- Да, я им сказала. Отец обещал после летнего солнцестояния увести семью и скот в горы и там переждать смутное время.

- Разумно, но только провидицам известно, как долго будут продолжаться смутные времена, - покачала я головой.  – Ладно, доедай, и попытаемся поудобнее устроиться на этом ограниченном пространстве, раз нам предстоит здесь жить какое-то время.

Мне ещё никогда не приходилось переселяться, конечно, если не считать переезда с одного этажа Гнезда на другой, по мере продвижения по статусной лестнице. Конечно, эта крохотная каюта не тянет на жилье, даже временное. Она больше всего похожа на дорожную  карету, в которой передвигаются зажиточные горожане из одного города в другой. Дорога занимает не один день, вот и приходится устраиваться со всеми возможными удобствами, как и нам сейчас. Разложив немногочисленные захваченные с собой вещички по полкам, которые заняли не так уж много места, снова уселись. Делать было совершенно нечего, так что, очень вовремя появился Митяй за подносом с остатками завтрака.

- Нам можно выйти из каюты? – поинтересовалась я.

- Конечно, вы здесь почетные гостьи и можете делать, что заблагорассудится, - ответил удивленный моим вопросом мальчишка.

- Тогда проведи для нас экскурсию и покажи всё. Поднос заберешь позже.

Надо было оказаться на свежем воздухе, чтобы понять, до какой степени было душно в каюте и свежо на палубе. Солнце заливало всё слепящим светом, играя на ряби мелких волн. Судно почему-то не двигалось, слегка покачиваясь на зыби. Реи оголены. Легкий ветерок ерошил волосы. Благодать! А вокруг ничего, кроме воды и ещё одного судна со спущенными парусами. На палубе суетились матросы, опуская за борт шлюпку. Скрипели блоки, раздавался свист боцманской дудки, как пояснил Митяй, топот ног, выкрики людей.

- Что там за корабль?

- Это шхуна «Летучая рыба», теперь она будет нашим флагманом.

- А что такое флагман?

- Это судно, главное из группы судов, на котором поднимает свой флаг командующий эскадрой. Флагманом был разбившийся «Буревестник». Сейчас Ставр Гордеевич решил поднять свой флаг на «Летучей рыбе», - ответил парнишка, на сводя глаз с тройки людей, быстро приближающихся к борту.

Двоих я узнала сразу. Среди них был Ставр, Владимир и ещё один пожилой мужчина весьма представительного вида.
 
- Выходит, Ставр… Гордеевич, - с запинкой выговорила непривычное имя, - здесь главный?

- Да, он младший сын светлейшего князя Гордея Объединителя и командующий эскадрой.
 
Значит, в пещерах я не ошиблась. Ставр оказался действительно не простым матросом, а самым главным среди всех этих мужчин. Теперь понятно, почему он был так уверен, что его не оставят и будут искать.

Ставр, тем временем, дождавшись, когда шлюпку опустили и гребцы заняли свои места, сам стал неторопливо спускаться по трапу. Мне кажется, он нас заметил и кивнул. Хотя, сложно быть уверенной. Обзор, постоянно перекрывали торопящиеся по своим делам моряки.

Шлюпка отчалила, а Владимир, вместе с пожилым мужчиной, подошел к нам. Он представил мужчину, как капитана «Елизаветы» - судна, взявшего нас на борт. Нас тоже представил капитану, отметив, что мы весьма уважаемые персоны в своих землях. Ни слова о Гнезде и ведьмах не было сказано, впрочем, у меня с Лилианой сейчас даже статуса никакого не было. Капитан, выразив удовольствие от возможности принимать на своем судне столь высокопоставленных особ, и напомнив, что на обед и ужин ожидает в своей каюте, извинился, сославшись на занятость, и удалился.

- Не пугайтесь, - предупредил нас Владимир, - как только шлюпка достигнет борта «Летучей рыбы», будет приветственный залп.

Стоило шлюпке причалить к Летучей рыбе, как над судном появились клубы белого дыма, а через мгновение и звук пушечных выстрелов достиг моих ушей.

- Странное и противоречивое название для корабля, - задумчиво заметила Лилиана. – Рыбы не птицы, они не могут летать.

- Ещё как могут! – усмехнулся Владимир. – Вы сами сможете в этом убедиться. После похорон найденных тел, Ставр решил возвращаться домой. Нам предстоит пройти через экватор. Там, в тёплых морях много необычного. Увидите и летучих рыб. Это очень красиво.

- Значит, тела утонувших нашли? А есть ещё выжившие, кроме вас двоих? – спросила я.

- Нашли ещё шестерых выживших, они дрейфовали на полузатопленной шлюпке и…, - он запнулся, - ещё восемь тел. Остальных восемьдесят шесть моряков поглотило море. Восемь найденных тел тоже предадут морской пучине.

После обеда, на котором, кроме капитана и Владимира, присутствовал ещё старпом, довольно молодой подтянутый моряк, и ещё три старших офицера, вся команда выстроилась на палубе, стянув шапки и фуражки, не сводя глаз с «Летучей рыбы». На её палубе тоже прекратилась суета. Один за другим зашитые в парусину, словно гигантские гусеницы, с привязанным к ногам грузом, тела по наклонным  доскам соскальзывали в воду. Когда последнее тело исчезло в  пучине, палуба под ногами содрогнулась от пушечного залпа. Белый дым медленно рассеял легкий ветерок.

После процедуры похорон матросы сноровисто ставили паруса, но даже эта суета была почти безмолвной и дудки боцманов звучали глуше. С этой грустной ноты началось наше длительное морское путешествие, прерываемое нечастыми остановками в портах для закупки провизии и воды.


Глава 10.


Ставр так и не вернулся на «Елизавету», я уже почти месяц не видела его. Лилиана стала вечерами исчезать, и на всю ночь. Вероятно, Владимир нашел возможность свить где-то на судне маленькое любовное гнездышко. На все мои вопросы, наперсница лишь краснела, не желая посвящать в свои сердечные тайны. А мне было откровенно скучно. Красивейшие поначалу морские виды – багровые закаты и нежно-розовые восходы, могучие волны, изменчивый цвет морской воды от зеленовато-голубого до свинцово-серого, уже не вызывали первоначального восторга.

Размеренная жизнь судна, разбитая на равные отрезки времени, отбиваемого корабельной рындой, нарушалась штормами, когда всё судно трещало и скакало по волнам, а матросы без устали летали по реям, то подбирая, то распуская паруса. Но все обходилось без особых потерь. После того как шторм стихал, каким-то непостижимым для меня образом «Летучая рыба» вновь появлялась на горизонте и все моряки, а заодно с ними и я, облегченно вздыхали.

От скуки, я все чаще расспрашивала Митяя о его родных краях. Той земле, которая, по предсказанию Галаны, должна стать местом, где мне предстоит обосновать новое Гнездо. По его рассказам, не было во всем мире места прекраснее, чем его родные земли. Княжество называлось Серебряные холмы. Обширные, объединенные ещё дедом нынешнего князя земли изобиловали лесами, не лишенными дичи, реками, полными рыбы. Серебряные и оловянные рудники давали необходимый доход. Поля приносили хорошие урожаи зерновых, а люди были добрыми и отзывчивыми. Я понимала, парнишка тосковал по дому, семье, родным краям, поэтому в его изложении всё было так красиво и благостно, и слегка завидовала ему. Парень явно любил мать, и отца, многочисленных братьев и сестер, имена которых я так и не смогла запомнить.

Чем дольше мы плыли, тем жарче становилось. Моя и Лилианина одежда не была рассчитана на столь тёплый климат, поэтому, после обеда, на одной из стоянок отправились на берег в сопровождении Владимира, Митяя и под охраной ещё двух матросов, собственно за покупками.

Мы и раньше на стоянках покидали судно, желая просто размять ноги, погулять по твердой земле, а не по палубе, которая временами уходила из под ног. Но те поселки, где мы останавливались, не тянули на города, как этот. Сам порт ошеломлял огромным количеством и разнообразием кораблей, рыбачьих лодок, весельных лодочек и столпотворением людей на пристанях, которые тянулись по всему берегу овальной глубоко вдающейся в сушу бухты.

Пока весельная лодка везла нас к пристани, я оглядывала суда, стоящие в бухте на якоре. Каких только форм корпусов здесь не было. Пузатые торговые суда соседствовали с грубыми рыбачьими лодками, роскошные хищные корпуса скоростных  судов стояли рядом с высокими, перегруженными пушечными портами военными кораблями, делающих их похожими на крепости.

- Держитесь рядом, - предупредил Владимир, крепко взяв Лилиану под локоть, лишь только мы ступили на камни пристани. - Здесь могут быть не только грабители и мелкие воришки, но и нелюди, промышляющие торговлей рабами. Чуть зазеваешься, выкрадут и продадут на невольничьем рынке - на юге.  Особенно это касается молодых женщин. На них всегда есть спрос.

Мужчины взяли нас в коробочку, выставив не всеобщее обозрение ножны с громадными морскими ножами на поясе, как предупреждение потенциальным грабителям.
Мы ещё не успели покинуть территорию порта, как нас догнал посыльный матрос. Он тихо сказал несколько слов Владимиру, отчего на лице мужчины появилось недовольное выражение.

- Нам придется вернуться. Давайте отложим прогулку на завтра, - предложил он Лилиане и мне.

- Что-то стряслось?

- Нет, ничего серьезного, но Ставр требует меня к себе. Он решил нанести визит местному правителю.

Откладывать поход по лавкам мне не хотелось. И уж совсем было неприятно жертвовать своими планами ради сиюминутного решения мужчины, пусть он и главный. Лилиане, если судить по её эмоциональному фону – тоже не светило вновь скучать на судне, особенно если её милого там не будет.

- Кто-нибудь из вас, - повернулась я к сопровождавшим матросам, - был уже в этом порту?

Оба моряка и даже Митяй, синхронно кивнули.

- В таком случае возвращаться нет нужды. Охрана и провожатые у нас есть. Мы можем сами купить, что понадобится.

Владимиру мои слова не понравились. Он нерешительно перевел взгляд на Лилиану. Та успокаивающе кивнула ему, и он решился. Прочитав целую нотацию матросам, суть которой сводилась к одной вещи – ни на мгновение не выпускать нас из виду, он, вздохнув, направился вслед за посыльным.

А мы продолжили свой путь. Матросы, бесцеремонно расталкивая нерасторопных прохожих, злобно огрызаясь, если в адрес нашей группы звучали нелестные высказывания, довольно быстро провели нас с галдящей пристани на более тихую улицу, где уже можно было спокойно осмотреться. Улица, на которую мы попали, выглядела мрачновато, стиснутая с обеих сторон каменными зданиями, без каких либо украшений, если не считать нависающих вторых этажей, в отличие от первых, деревянных и с нормальными окнами, а не узкими, типа бойниц в каменных стенах нижних этажей. Узкие каменные ступеньки вели к массивным деревянным дверям с забранными металлическими решетками крошечными смотровыми окошками на уровне глаз. Такое впечатление, что местные жители превратили свои дома в крепости. Впечатление усиливалось грязно-серыми, в потеках каменными стенами и, почему-то выкрашенными в такие же мрачные тона вторыми деревянными этажами.

Здесь и люди одевались очень странно, конечно, я имею в виду нечасто встречающихся женщин. Мужчины, хоть и одеты пестро и разнообразно, но всё же все были в штанах. А вот женщины, почему-то все в длинных пышных многослойных юбках, метущих грязную мостовую, делающих их похожими на перевернутые бокалы и в жакетах с длинными рукавами, застегнутыми под подбородком. И это в жару, от которой не спасал легкий бриз с моря. В Гнезде одевались совсем по-другому. Никто не одевал за раз десяток юбок и таких длинных неудобных юбок тоже не носили. Длина до середины икры – намного удобнее. В такой юбке не жарко и не подметаешь подолом землю, да и штанами, очень удобной, пусть и считающейся мужской одеждой, никто не брезговал.

- Здесь, у порта, всякая улица торговая, но если хотите купить подешевле, мы можем пройти на рынок, - предложил старший из матросов, отвлекая меня от разглядывания колоритных прохожих. Если не ошибаюсь, Владимир его называл Федором и выделял его как старшего в группе.

- Не стоит, - ответила я, у нас достаточно золота, чтобы не трястись над каждым медяком.

- Золото? – Федор приостановился. – Если не секрет, в монетах каких княжеств или графств оно у вас?

- В разных. Есть монеты с материка, а есть и просто слитки, отлитые в Гнезде. – С этими словами я вытащила из кармана кожаный кошелек и, растянув завязки, вытряхнула на ладонь несколько монет и слиток, размером с крупную монету. Федор быстро прикрыл своей большой жесткой от обилия мозолей ладонью, мою ладонь с золотом.

- Никому и никогда не показывайте золота на улице и вообще, вытаскивайте из кошелька только по одной монете. Не стоит провоцировать воров.

Он говорил, а сам внимательно оглядывался, да и Ярик – второй матрос тоже настороженно поглядывал по сторонам. Убедившись, что на мою оплошность никто не обратил особого внимания, мужчины предложили зайти в ближайшую лавку.

 В ней нам ничего не подошло. Здесь торговали в основном теми товарами, которые могут понадобиться матросам, но ничего подходящего для женщин. Не оказалось ничего интересного и во второй и третей лавке. Время шло. Мы переходили из лавки в лавку, с одной кривой улочки на другую. Рассматривали тяжелые шерстяные и плотные ткани, довольно грубые полотняные, даже шелк, который почему-то был не тонким, а плотным, с вплетением золотых  и серебряных нитей. Очень красиво, но совсем не подходит жаркому климату. Только ближе к вечеру, когда солнце уже садилось, в крупной и богатой товарами лавке, расположенной на довольно широкой и не в пример прочим, чистой улице, где, по крайней мере, не текли ручьем вонючие нечистоты и не приходилось обходить гниющие кучи мусора, которые тоже не благоухали розами, обнаружили тонкие ткани. Именно то, что нам было нужно. Здесь был настоящий рай для женщин, по крайней мере обычных, тех, кто слишком много внимания уделяет собственной внешности, не имея ничего более важного в жизни. Но даже мне было приятно рассматривать ткани, пропуская их сквозь пальцы, ощущать нежную шелковистость, любоваться переливчатостью и неуловимостью расцветки. Шелк, особенно такого качества, редко завозился купцами на остров. В этой же лавке нашлось и тонкое хорошего качества полотно.

Почуяв реальных покупателей, вокруг нас засуетились сам хозяин и два его помощника. Один за другим рулоны разворачивались на прилавке. Струящаяся ткань волнами спускалась почти до пола, тут же перекрываясь тканью другой расцветки. Глаза разбегались от обилия и местных тканей и привозных, за которые лавочник просил чуть ли не в трое  дороже, но они не отличались по качеству от местных, кроме тончайшего полотна с Востока.

Закупив по нескольку локтей шелковых и полотняных тканей разного цвета и фактуры, а так же, не забыв швейные принадлежности, нагрузив свертками матросов и юнгу, решили возвращаться.

Я уже и раньше замечала, что ночь на этих широтах наступает очень быстро. Достаточно было солнцу погрузиться в воду, осветив последними лучами небосвод, как наваливалась темнота. Душная ночь наступала почти без перехода, сменяя жаркий день. Вот и сейчас сумерки наступали стремительно, лишь только солнце скрылось за крышами домов. Я бы точно не нашла обратной дороги, в этих запутанных кривых улочках, не ощущая моря и судна, как своего дома, но к счастью матросы не растерялись. Они знали обратную дорогу и поспешно двигались. Мы еле поспевали за их быстрыми шагами. Небо ещё было светлым, но в окружении домов, на узких неосвещенных улочках уже сгустилась тьма. Люди спешили по своим домам, как-то уж очень быстро пустели улицы.

Близость порта уже ощущалась приносимыми легким бризом запахами морской воды, смрадом тухлой рыбы, гниющих водорослей и нагретой за день смолы. Нам, судя по всему, осталось пройти совсем недалеко. Свернув на очередную улочку, совсем погруженную в темноту, освещаемую лишь тусклыми нечастыми фонарями над закрытыми дверьми, чуть не наткнулись на двух человек, перегородивших дорогу. Две темные фигуры, у которых невозможно было разглядеть лиц уверенно расставившие ноги, держали в руках поблескивающие в свете ближайшего фонаря кривые сабли, всем своим видом показывая, что пройти нам дальше не дадут.

- Разбойники, - тихо прошипел Федор, бросив на землю свертки, выдернул из ножен нож. Ярик и даже Митяй, как в зеркале повторили его действие.

- Сзади! – крикнула Лилиана, заставив всех обернуться.

Сзади приближались ещё трое, такого же вида мужчин. Оружие в их руках не оставляло сомнений, что они из той же шайки, что и первые двое. Матросы окружили нас с Лилианой, заслонив своими телами, видимо решив защищать до последнего, и дорого отдать свои жизни.

Разбойники не проронили ни слова, не спеша приближались, только один из первых появившихся, временами покашливал, нарушая тишину. Силы были явно не равны; пятеро разбойников, вооруженных кривыми саблями, втрое превышающими длину морских ножей, против трёх матросов, один из которых совсем мальчишка. Значит, настало время брать ситуацию в свои руки.

Переглянувшись с Лилианой, указала ей глазами в сторону двух разбойников. Даже если у неё ничего не получится, морякам справиться с двумя будет проще, чем с троицей. Вот эту троицу я решила взять на себя.

Как же давно мне не приходилось пользоваться способностями ведьмы. В груди потеплело и трепыхнулось чувство, в преддверии торжества. Воздействовать сразу на троих мне не часто приходилось, но я не сомневалась в своих возможностях.

Какими же трусливыми оказались трое разбойников. Достаточно было им внушить, что нас втрое больше, чем есть на самом деле, как они растворились в темноте и, судя по их эмоциям, не собирались останавливаться в ближайшее время, опасаясь погони.
«Ага! Не по зубам орешек!» - злорадно подумала я, провожая взглядом исчезающие во тьме фигуры. Избавившись от своих разбойников, я резко развернулась, намереваясь помочь Лилиане, которой, как оказалось, моя помощь не требовалась.

 Один из разбойников скрючившись, лежал на земле, стиснув обеими ладонями голову, а второго и след простыл. Над лежащим нагнулся Ярик, но мне не нужно было его подтверждения. Я сама не раз видела эту позу, человека, погибшего от полновесного воздействия.

- Он мертв, - растерянно произнес Ярик и, разогнувшись, с подозрением, впрочем, вполне оправданным, посмотрел на меня и Лилиану.

- Остальные разбойники сбежали, а нам не стоит дожидаться их возвращения или появления ночной стражи, -  с этими словами Федор, подобрав с земли покупки, стал подталкивать нас вперед.

- Тебе нужно научиться контролю, - тихо шепнула я Лилиане, воспользовавшись моментом, пока мужчины подбирали брошенные свертки.

Лилиана кивнула, а в её эмоциональной сфере я уловила растерянность и ужас. Ещё бы, я тоже была в ужасе, когда впервые убила. Хотя, Лилиане должно быть проще, ведь она защищалась и защищала своих спутников, а вот у меня всё сложилось совсем не так. Об этом вспоминать не хотелось, но и забыть не удавалось.

В числе прочих обязанностей, которые я приобрела вступив в ближний круг, была и такая неприятная, как наказание преступников. За воровство и убийство всегда наказывали  изгнанием или смертью. Суд из бывших верховных ведьм принимал решения, а исполнять их приходилось ведьмам ближнего круга по жребию. В первый год моего пребывания в ипостаси ведьмы ближнего круга, такой жребий пал на меня.

 Очень сложно было собраться и убить, тем более, что казнить пришлось не безродного мужчину, а свою же оступившуюся сестру – ведьму серого круга, но не подчиниться принятому решению я не могла. Помню, как меня чуть не стошнило, когда преступница, сжав руками голову, как подкошенная без звука, упала на каменный пол церемониального зала Гнезда. Этот кошмар повторялся в моих снах не раз, отчего я просыпалась в холодном поту с бешено бьющимся сердцем.

Отогнав грустные воспоминания, возникшие из прошлого так не вовремя, крепко взяла под руку дезориентированную Лилиану и почти насильно потащила вслед за матросами. Слава матери прародительнице, до оживавшей нас на пристани шлюпки добрались без новых происшествий.

На судне мне пришлось весь вечер, и даже часть ночи успокаивать Лилиану, пока она, не устав рыдать, забылась беспокойным сном. Она, естественно не хотела убивать, но не рассчитала свои силы. И именно об этом твердила мне сквозь слезы наперсница. Хотя, какая к духам она теперь наперсница, если самостоятельно достигла возможностей ведьмы ближнего круга? Впрочем, и о ведьмах ближнего круга пора забыть. Теперь мы подруги, равные, просто ведьмы.

В очередной раз вздохнув, в ответ на слезы Лилианы обняла её и погладила по волосам, как тогда в Гнезде. От этого, как ни странно не только Лилиана перестала вздрагивать, но и мне самой стало по домашнему спокойно и уютно.

На ужин в каюту капитана мы опоздали, впрочем, я не жалела. Трапезы в капитанской каюте были уж слишком утомительными. Возможно потому, что я не привыкла есть за одним столом с мужчинами, да ещё подвергаться их назойливому вниманию. Вот зачем, спрашивается, поминутно интересоваться по вкусу ли мне очередное блюдо, достаточно ли охлаждено вино и как мне нравится его букет. Если именно это называют вежливостью и хорошим воспитанием – уж лучше бы офицеры были менее вежливы и плохо воспитаны.

Внимание вниманием, но истинных чувств, сглаженных воспитанием, в которых они, вероятно и сами не слишком разбирались, от ведьм не скроешь. Мне едва удавалось сдерживаться, когда в их речах и в отношении к женщинам сквозило превосходство, хотя явно они это и не показывали, прикрывая настоящие чувства вежливостью. Но разве возможно скрыть от ведьмы эмоциональную сферу? Лишь Владимир выбивался из общего фона мужчин, но на него, судя по всему, влияла любовь к Лилиане. Он буквально её боготворил, я даже слегка завидовала такому поклонению. Поэтому я не расстроилась опозданием, тем более что Митяй принес нам поднос с ужином, а мы, как обычно за завтраком, пригласили мальчишку разделить с нами и ужин.

 Все веселее, подтрунивать над поначалу смущающимся подростком, чем сидеть вдвоем, перебирая воспоминания о жизни в Гнезде. В последнее время Митяй освоился и оказался неплохим рассказчиком. Но сегодня даже юнга вел себя странно, слишком скованно, что, в общем то  объяснимо. Не каждый день сталкиваешься со смертью. Но не похоже, что лишь смерть неизвестного разбойника и попытка ограбления стали причиной странного поведения. В эмоциональной сфере мальчишки творилось жуткое столпотворение чувств. Он был растерян, зол, смущен и чего-то сильно боялся.

- Что-то  произошло на судне, пока мы отсутствовали? – спросила Лилиана, тоже  прочитав спутанные чувства мальчишки.

- Нет, совсем ничего, - ещё больше смутился юнга.

- Рассказывай, - наседала Лилиана, - Что-то с Владимиром? Рассказывай немедленно! – она даже слегка надавила, на мальчику, мягко воздействуя.

- Нет, - ещё раз отрицательно покачал головой Митяй.  – Он ещё не вернулся, наверное, с командующим где-то в городе заночевали. Не беспокойся, с ними хорошая охрана.

- Тогда почему ты так странно себя ведешь? – на этот раз я поинтересовалась, видя, что Лилиана вполне удовлетворена ответом юнги. Мальчишка замялся. Теперь мне пришлось слегка надавить на него.

- Правду говорят, что вы ведьмы? – под нажимом выпалил юнга, покраснев от подбородка до границы выгоревших почти до белизны волос, чем весьма мне напоминал Ставра.

Мы обе прыснули.

- Это так страшно? – выдавила я сквозь смех.

Мальчишка, к моему удивлению не рассмеялся вместе с нами, а ещё больше насупился, но зато его как прорвало, не приходилось уже вытягивать из него сведения. Он сам скороговоркой выдал такое, чем поверг в шок меня и Лилиану. Оказывается, в землях, куда мы собственно отправились и где, по предсказанию провидицы должны основать новое Гнездо, к ведьмам относятся крайне отрицательно. Их ненавидят и боятся. Причем страх порождало не могущество ведьм, а их непонятная мелкая мстительность и беспричинная пакостливость.

- Матросы люди простые, они вас побаиваются. Боятся, что  вы ведьмы и навлечете на судно и его обитателей беду. Ведь даже присутствие на судне женщин не слишком поощряется, а уж ведьм – тем более.

- С чего ты вообще решил, что мы ведьмы?

- Дак, гребцы рассказывали, и с судна было видно, как вас преследовали на каких-то летающих штуках. На такое способны лишь ведьмы, да и когда Ставра разыскивали, местные жители предупреждали, чтобы мы не совались на территорию ведьм, - пояснил слегка сбитый с толку мальчишка и немного помолчав, тихо добавил: - этот сегодняшний разбойник умер не от ран….

На этот раз покраснела Лилиана. Её рука, держащая чашку с чаем, предательски задрожала. Мне пришлось вмешаться.

- Ты считаешь, что лучше бы нам остаться истекать кровью на грязной мостовой? В том числе тебе и твоим друзьям, – уточнила я.

Мальчишка открыл рот, но так и не нашел, что возразить.

- Мы не такие злобные ведьмы, как в ваших землях и никому не собираемся вредить без причины. Но если людям угрожают, я считаю, они вправе защищаться. Именно так мы и поступили. Защитили не только себя, но и вас троих. По-моему это правильно, - постаралась я убедить мальчишку.

 Просто убедить словами, не воздействуя, уже понимая, что с этими людьми и вдали от Гнезда, без поддержки других ведьм, придется договариваться и убеждать словами. Всех с кем придется сталкиваться в жизни, невозможно подчинить, да и подчинить получается ненадолго, не на всю же жизнь. Кроме того, я надеялась, что если удастся убедить юнгу, может, он в свою очередь сумеет развеять опасения команды перед ведьмами, не доводя до откровенного страха и неприятия. 

Мальчишка долго молчал и так ничего и не сказал, уходя, кроме пожелания спокойной ночи, но мне и Лилиане было понятно, что в его душу удалось заронить крохи сомнения. А главное, из его эмоциональной сферы исчез панический страх перед нами.

Наши суда простояли в бухте ещё пару дней, но Владимир всё ещё не появлялся на «Елизавете», а нам больше не хотелось гулять по такому негостеприимному городу. Мы занимались кройкой и шитьем, вспомнив уроки серого круга. Митяй, кстати просветил, город и порт назывался Золотая подкова, нареченный так по форме бухты и, вероятно золотисто-желтому песку побережья. Город являлся самым крупным портовым городом баронства, столица которого располагалась совсем недалеко, в полудне пути от порта. По словам Митяя, именно в столицу отправился командующий, нанести необходимый и ранее договоренный визит барону и его дочери.

- У него какие-то торговые дела с местным бароном? - лениво поинтересовалась я, заканчивая подрубать подол новой юбки из бирюзового шелка.

- Мне то откуда знать? - довольно дерзко ответил юнга.

Распустили мы его, если дальше так пойдет, он скоро станет с нами так же грубо разговаривать, как с матросами, вздохнула я. А ведь всего пару дней назад он нас боялся до ужаса, убедившись, что мы ведьмы.  Хорошо хоть остальных матросов не пугает, не сплетничает. Ну, ходят слухи о ведьмах на корабле, к счастью, их сами матросы считают всего лишь слухами. По уверению Митяя, мы не похожи на классических ведьм их земель. Я была поражена рассказами о тех ведьмах. Оказывается, они должны быть старыми, с седыми нечесаными волосами и гнилыми зубами. А ещё от них должно отвратительно вонять жуткими зельями из лягушек, помета летучих мышей и прочей гадости.

 - … но старшие матросы и боцман болтали, что командующий должен подписать какое-то соглашение от имени отца и договориться о сроке свадьбы, - продолжал сплетничать Митяй.

- Отец Ставра собирается жениться?

- Нет, он, правда вдовец, но вроде не собирается вновь жениться. Он хочет женить младшего сына, а старший уже пять лет как женат и у него две маленькие дочки, только нет наследника. Вот Гордей и решил женить младшего, может он наградит его внуком….

Дальше я слышала лишь невнятный шум, из которого выныривали, пробиваясь в мой замороженный мозг отдельные слова и имена. Резкая боль в пальце заставила мозг заработать. Сунув уколотый палец в рот, я бессмысленно разглядывала пятнышко крови на ткани, одновременно мысленно перебирая странности поведения Ставра. Так вот почему он отказался от слияния, вот почему не обращал на меня внимания, спасая и выручая лишь из чувства долга и присущего настоящим мужчинам  стремления защитить женщину.

Он собирается жениться, значит его сердце занято, значит, он влюблен, поэтому другие женщины для него не то чтобы совсем не существуют, а переходят из категории вероятного полового партнера в просто женщин, чужих и непривлекательных. Именно в эту категорию женщин я и попала, не понимая этого, ведь даже поцелуй и прикосновения сама выдумала.

«А ещё напрашивалась на слияние!» - от этой мысли мне стало ещё хуже. Ставр, в которого я умудрилась влюбиться, чего уж скрывать от самой себя очевидное, давно уже сам влюблен и не в меня!

Первой мыслю озлобленного неожиданным известием мозга и моим нестерпимым желанием, было убить эту невесту. Как её назвал Митяй? Да, точно, её имя не ускользнула от моего сознания. Маргарита – мерзкое имя, звучанием напоминающее перекатывание камушков в ладонях. Не звонкой гладкой, промытой ручьем гальки, а угловатой колкой щебенки. Как бы мне хотелось, чтобы она и внешне оказалась под стать имени, некрасивой и угловатой, но на это даже не стоило надеяться. Не может Ставр, сам красавец, полюбить невзрачную «корягу». Эх, мне бы её найти и взглянуть в глаза! Мне бы точно удалось что-нибудь сделать! Внушить ей отвращение к Ставру, или чего-нибудь ещё, столь же радикальное. В конце концов, просто убить! Кто сможет обвинить меня в её смерти, если я близко к ней не подойду? Тогда Ставр будет свободен и возможно…. Мысль, что Ставр, наверняка будет страдать в обоих случаях, слегка отрезвила.

 Мне до неё не добраться! Да и неверное, напрасны все эти мечты. Я, конечно, смогла бы что-то предпринять, но…. Не стану. Сама от себя такого не ожидала, но чувства Ставра для меня почему-то стали важнее моих собственных чувств.

- Да не расстраивайся ты так, - расслышала я голос Лилианы. – Это всего лишь маленькое пятнышко крови. Если сейчас застирать, следа не останется.

Она выдернула из моих ослабевших рук практически уже готовую юбку и принялась застирывать пятно. Митяй втихомолку смылся, вероятно, опасаясь, что и ему достанется какая-нибудь работа, а меня занимала странная мысль: неужели Лилиана до сих пор не догадалась о моих переживаниях? Вероятно, нет. Ведь я не делилась с нею ими и особо не распускала в её присутствии чувств. А моё волнение за Ставра у лабиринта, она вполне могла списать на чувство долга по отношению к выручившему меня человеку. Кроме того, подруга ослеплена и оглушена собственными чувствами, переживая счастливые мгновения именно в то время, когда я мучилась неизвестностью, а сейчас мучаюсь ревностью. Если так, мне придется и дальше всё скрывать. Интересно, а у Владимира тоже найдется невеста, а возможно и жена?

Мне пришлось себе напомнить, что я ведьма и не ради, вернее не только ради Ставра покинула родное Гнездо. У меня есть миссия, исполнению которой теперь даже не помешают чувства. Это ужасно грустно, но придется смириться.

Удивительно, насколько обычная фраза, брошенная посторонним человеком, с его точки зрения совсем незначительная, способна мгновенно перевернуть твой внутренний мир. Прошло всего пара часов после сообщения Митяя, а я уже поймала себя на мысли об артефактах, о которых не вспоминала с самого отбытия с острова, уложив их на полку шкафа в каюте.

Теперь я открыла дверцы и, взяв в руки подаренные Галаной плоские каменные прямоугольники, стала внимательно их осматривать. Она не знала, для чего прямоугольники предназначены, но благодаря своим смутным видениям, предположила, что они мне понадобятся. Вот бы узнать для чего именно. На ощупь они были гладкими и тяжелыми, почти черными по окрасу. Я, сложила все пять прямоугольных брусочка друг на друга, как кирпичи или камни при строительстве. Вот бы они действительно оказались чем-то вроде строительного материала для нового Гнезда, но, со вздохом отметила, на это не стоит надеяться. Даже если каждый из этих крох увеличится в тысячи раз, пяти строительных блоков не хватит даже на фундамент.

- Лилиана, - обратилась я к подруге, продолжающей швейную работу, - нам пора подумать об устройстве Гнезда.

- Мы ещё не знаем реалий той страны, куда плывем. Думаю, стоит сначала осмотреться на месте, а потом уже и думать, - небрежно отмахнулась от моих слов Лилиана, впрочем, тут же добавила: - Владимир обещал нам помочь устроиться на новом месте. Не волнуйся, он нам поможет с жильем и вообще, поможет. Он очень хороший, -  на последних словах подруга сбилась, смутилась и покраснела.

Признав её правоту, я вздохнула, и вновь взяла в руки иглу.

А к вечеру с палубы послышались свистки боцмана, выкрики приказов и топот босых ног матросов.

 В маленьком мирке судна, небогатом событиями, любое происшествие вызывает живейший интерес, естественно женщины не могут оставаться безучастным. В спешке отброшенное шитье осталось на кровати и столе, а Лилиана, даже впереди меня умудрилась проскользнуть в дверь. Не зря она так спешила. К «Елизавете» и, стоящей недалеко на якоре «Летучей рыбе», приближались две шлюпки. Одна из них направилась прямиком к Летучей рыбе, а вторая свернула к Елизавете.

На её борту, кроме гребцов и пары офицеров находились Владимир и Ставр. Я ещё никогда не видела Ставра в таком торжественном виде, одетым в белый костюм с золотыми пуговицами. На расшитой золотом перевязи крепилась сабля в ножнах, украшенных сияющими в закатном солнце драгоценными камнями. Он весь, от макушки светлых, выгоревших до белизны волос, до каблуков начищенных до блеска сапог, сиял под солнцем, но выражение его лица никак не гармонировало с одеждой, словно лучи солнца его не касались. Мрачное, с нахмуренными светлыми бровями, поджатыми в ниточку губами, оно выглядело твердым, как вырезанное из камня, плохо поддающегося обработке.  Даже взгляд, которым он проводил поднимающегося по трапу Владимира и скользнул по выстроившимся на палубе матросам, был настолько холодным, что дрожь пробрала. Мне не удалось встретиться с ним взглядом, а в потоке чувств и эмоций окружающих людей, различить его, видимо намеренно скрываемые эмоции, вообще было нереально.

Шлюпка отвалила от борта «Елизаветы» и направилась к «Летучей рыбе», а я всё никак не могла отвести глаз от светлого пятна на ней. В груди кипела буря смешанных чувств, настолько мощная, что мне пришлось закрыться. Лилиана, хотя ей было сейчас не до меня, всё же могла уловить моё настроение и чувства, в которых я и сама не могла толком разобраться. Одно мне было ясно: Ставр тяжело переживал вынужденную разлуку с невестой, и от осознания этого факта, жгучий комок задрожал в моей груди. Я ушла с палубы в каюту и осталась там, игнорирую приглашение капитана на ужин и настойчивые попытки Лилианы добиться от меня ответа на естественный вопрос «Не заболела ли я?». Она до того переполошилась, что до самой ночи трогала мой лоб в попытке определить жар, просила показать язык, настойчиво интересовалась, не болит ли у меня живот.

С отливом, наша крошечная эскадра покинула бухту Золотая подкова. По словам Владимира, нам остался меньше месяца пути, по истечению которого суда вернутся на родину.



Глава 11.


- Вы не представляете, как я соскучился по дому. Вот доберемся, я вас познакомлю с матушкой. Она у меня очень добрая. А какие рыбные пироги печет…., - мечтательно закатил глаза Владимир, при очередном посещении нашей тесной каюты, заваленной тканями и полуготовыми изделиями. Он еле нашел свободный участок от многокрасочных тканей, чтобы присесть, бережно сняв и отложив в сторону с кресла мою юбку и блузу Лилианы.

- А в ваших краях тоже так жарко? – спросила я, вытирая пот со лба.

 В каюте, несмотря на настежь открытую дверь и распахнутый иллюминатор, по случаю спокойной погоды, дышать было нечем, как впрочем, и на раскаленной солнцем палубе, где было ещё хуже, как на горячей сковороде. Здесь хоть можно было укрыться от обжигающих солнечных лучей.

- Нет, у нас уже поздняя осень, - сказал Владимир. – Воздух прозрачный и прохладный, с полей уже убрали рожь и пшеницу, на огородах налилась капуста. Вы не представляете какая она громадная, иную и поднять трудно. А в лесах деревья стали золотыми и красными с вкраплениями еловой зелени. Сейчас хорошо охотится на кабанов, - совсем размечтался мужчина.

- А ещё Владимир рассказывал, что у них целых четыре – четыре с половиной месяца снег, и не просто иногда сыплет крупой и тут же тает, а все эти месяцы лежит на земле, - вставила Лилиана.

- Да, ветер наметет снег до окон первого этажа, люди ездят на санях. Реки и ручьи замерзают. Даже бухта иногда покрывается льдом. И мороз жуткий, особенно по ночам, от которого трещат деревья и лед на реке. Поэтому его называют «трескучим», - смеясь, дополнил Владимир.

А  мне смеяться совсем не хотелось. Холод, который зимой был на острове, я считала очень неприятным. Приходилось кутаться в шерсть и меха. Я слышала, что на юге материка бывает довольно холодно, вплоть до того, что снег и лед по полгода не тает, но там люди не живут, только охотники на снежных лисиц рискуют проникать в холодные земли, а нам предстоит жить именно в таком жутком холоде.

- Вижу, я вас напугал, - расхохотался Владимир, глядя на наши с Линианой вытянутые лица. – Не бойтесь, привыкнете, и вам ещё понравится. Зима, это не только мороз, а ещё и праздники, катание с горок, игры в снежки. Смельчаки рискуют кататься по льду на новом изобретении – кованых коньках. Это очень забавно, дух захватывает. Кстати, помните, я говорил вам, что покажу летучих рыб? – резко сменил тему мужчина. - Так вот, матросы видели их на рассвете. На закате рыбы тоже летают. Вам стоит чуть позже выйти на палубу. Если повезет, увидите интересное представление.

У мужчин, точно отсутствует воображение. Владимир назвал это феерическое зрелище интересным представлением! Он явно преуменьшил. Рыбки, раскинув длинные плавники, как птицы, выпрыгивая из спокойной глади моря, планировали в воздухе, пролетая довольно приличное расстояние, сверкая золотом чешуи в закатном солнце, вновь исчезали в морской пучине. Причем выпрыгивали они не по одной, а стаями, будто пытались улететь к солнцу, которое уже коснулось воды. И словно этого было мало: вслед за стаями летучих рыб, в воздух, покинув родную стихию, взвивались удлиненные тела дельфинов.

- Дельфины охотятся! - восторженно воскликнул Митяй.

- Охотятся на летучих рыбок? – уточнила я.

- Конечно, на кого же ещё.

- Так поэтому они взлетают, пытаются спастись от охотников?

- Ага, - кивнул мальчишка, не сводя глаз с рассекающий воздух тел.

Очарование полетами рыб сразу развеялось. Волшебство исчезло. Это всего лишь попытка дичи избавиться от преследования охотниками. Рыбы летают не потому, что им нравится, это даже не игра, а инстинкт сохранения жизни. Но всё же, это было восхитительно! И море было сегодня удивительно тихим и красивым – гладким, как шелк, переливающимся в лучах закатного солнца невероятными оттенками от голубого, до золотисто-розового. Ветер совсем стих – полный штиль. Паруса опали, «Елизавета» и «Летучая рыба» дрейфовали совсем рядом. На шхуне даже можно было рассмотреть крошечных, как черточки, человечков, только невозможно было отличить их одного от другого.

Тишину и покой тихого вечера неожиданно разорвали резкие звуки боцманских свистков. Босые ноги матросов забарабанили по палубе. Моряки, как громадные обезьяны, одетые в белые полотняные рубахи и порты, быстро карабкались по реям, подбирая паруса. Все вокруг резко засуетились. Скрип блоков и балок, хлопанье парусины сливались с резко выкрикиваемыми командами. На «Летучей рыбе», правда чуть позже, тоже стали стремительно убирать паруса.

- Немедленно в каюту, и не высовывайтесь! – на бегу крикнул нам Владимир. Шквал!

- Что за шквал? – удивилась я, глядя на спокойное море и чистое небо.

- Смотрите! - указал на запад Митяй.

С запада стремительно приближалась, вырастая на глазах черная туча.

- Это всего лишь одна тучка! - возмутилась я, когда нас бесцеремонно, по распоряжению Владимира затолкали в каюту. – Мы пережили уже много штормов! Чем эта небольшая туча так страшна?

Ответить мне было некому. Матрос, проскользнувший впереди нас в каюту, захлопнув иллюминатор и стремительно закрутив болты, бегом выскочил обратно на палубу.

Лилиана тоже не понимала паники, которая эта туча нагнала на моряков. От страха, в эмоциях закаленных морем мужчин, виски заломило.

По всему судну что-то хлопало и скрипело, но никакой паники. Все занимались своими делами - быстро и точно, словно тысячи раз отрепетировали свои действия.

- Лилиана, ты видишь какую-нибудь беду? – попыталась я воспользоваться последней доступной возможностью прояснить ситуацию.

Взгляд ведьмы затуманился, она застыла, как тогда у лабиринта, но уже через несколько мгновений испуганно вскрикнула:

- Шквал перевернет судно!

- Какое судно?

- Не знаю, я видела лишь, как судно ложиться на бок и…., возможно, затонет! - от ужаса, голос Лилианы сорвался.

На мгновение меня охватила оторопь. «Мы погибнем? Сейчас? Когда почти доплыли? А если перевернется не наше судно?» От этой мысли легче не стало. Ведь на флагмане тоже люди, а главное, там Ставр!

Толчок налетевшего ветра в корпус судна, вывел меня из растерянности, заставив вспомнить, что я не беспомощная женщина, а ведьма, способная взять судьбу в свои руки. Или, как сейчас, схватить с полки свирель.

Спасибо Осанте, прежней ведьме ближнего круга, которой я четыре года прислуживала в качестве наперсницы. Она была не слишком талантливой и не помышляла о троне верховной ведьмы, зато хорошо обучила меня, в том числе заставляя сотни раз повторять какие дырочки на корпусе свирели зажимать, в каком порядке, и как именно дуть. Она часами заставила меня тренироваться на обычной свирели, чтобы сами пальцы помнили необходимые движения. Тогда, я считала такую муштру излишней, а сейчас искренне благодарна ей.

Навыки меня не подвели. Лишь только губы коснулась свирели, пальцы сами принялись бегать по дырочкам, но сильный толчок и крен судна, сбросил на палубу. Свирель вылетела из рук и куда-то закатилась. Я не успела испугаться, как свирель вновь оказалась у меня в руках, найденная и всунутая наперсницей, а талию надежно обвили руки, дав мне опору.

 Вот так, сидя на палубе, которая так и норовила скинуть меня, поддерживаемая верной Лилианой, принялась вновь перебирать пальцами по дырочкам на корпусе свирели.

 Наше судно, резко качнувшись, выпрямилось и ещё продолжало раскачиваться, мешая подняться, но меня сейчас было не остановить никакой качкой. Цепляясь за прикрученную к палубе мебель, набивая синяки и шишки, я всё же сумела подняться на ноги и выбраться из каюты. В первую очередь, отыскала глазами на успокаивающейся поверхности моря «Летучую рыбу». Она была цела, но всё ещё сильно раскачивалась, чуть не касаясь бортами воды.
 
- Видели! Видели, как шибануло!? – восхищенно, подпрыгивая от возбуждения, воскликнул Митяй. – Ещё бы чуть-чуть, и «Летучей рыбе» не поздоровилось бы. Они не успели убрать верхние паруса на фок мачте. Им бы точно был каюк!

- Не болтай языком! - подошел Владимир и отвесил зарвавшемуся мальчишке подзатыльник. – У тебя больше дел нет? – в голосе Владимира прозвучал металл.

 Юнгу как свежим ветром сдуло.

- Испугались девушки? - уже мягче спросил мужчина, слегка приобняв Лилиану за плечи. – Тропический шквал скверная штука. Его несложно прозевать, а последствия могут быть весьма плачевными. – Он покачал головой и вместе с нами взглянул на ещё покачивающуюся «Летучую рыбу». – Сегодня нам повезло. Шквал так же быстро ушел, как и налетел. Он будто чудом рассеялся, не успев толком налететь и наделать бед.
 
Я взглянула на Лилиану, пытаясь выразить взглядом и открылась, чтобы она почувствовала, как мне не хочется, чтобы она прояснила своему мужчине, отчего развеялся шквал.

На борту флагмана, уже принявшего вертикальное положение, началась непонятная возня. С борта спустили шлюпку, потом снова подняли, и вновь спустили, только уже капитанскую. Моё сердце бешено забилось, а глаза впились в приближающуюся к нам шлюпку. Пришлось вновь закрыться от Лилианы. Она и так странно глянула на меня, но сейчас совсем не хотелось разбираться в мешанине её чувств. В данный момент у меня было более значимое дело.

В распахнутой на груди белоснежной рубашке и светло-серых брюках, заправленных в высокие ботинки, Ставр уже поднимался на борт. Его выгоревшие волосы растрепал ветер, а глаза спорили блеском с успокоившейся гладью воды. Выглядел он не хуже, а может и лучше, чем в парадной одежде.

- Как у вас? Есть потери? – крепко пожал он Владимиру руку.

- Обошлось. Чудом обошлось, - ответил тот на рукопожатие. – А как у вас? Видел, не успели с парусами.

- Да, прозевали шквал, замешкались и чуть не поплатились. Матрос сорвался с реи, но к счастью, упал не на палубу, а за борт, но  сумел продержаться на воде и дождаться помощи. Так что лишь наглотался воды и отделался испугом. Ты прав, чудом избежали потерь и чудо, что такой странный шквал….

На этих словах он, наконец, обратил внимание на меня и Лилиану, кивнул и запнулся, наткнувшись взглядом на свирель, которую я всё ещё сжимала в руке. Он оторвал взгляд от свирели и, взглянув мне прямо в глаза, медленно закончил фразу:

-  … быстро прекратился…. Спасибо! – после небольшой паузы, всё ещё глядя мне прямо в глаза, с чувством произнес он, видимо сообразив, какую роль в этом сыграла свирель. Ответить я не успела. Он резко развернулся на каблуках и быстрым шагом удалился к поджидающему его у борта капитану. Владимир, недоуменно окинув меня взглядом, кинулся следом.

Переговорив с капитаном, Ставр, ещё раз оглянувшись на меня с Лилианой, кивнув на прощание головой, спустился в шлюпку. Больше мне делать на палубе было нечего. Я вернулась в каюту, оставив Лилиану в обществе её любимого.

Одно слово! Всего лишь одним словом ограничился Ставр, обратившись ко мне. А чего я собственно ожидала? Хорошо хоть вообще сказал это своё «спасибо». Он, наконец, поверил в меня и возможности ведьм. Ещё бы, после всего виденного им….  Впрочем, не в этом дело. Скорее бы закончилось путешествие. Надеюсь, на берегу я не смогу ежедневно видеть его, или судно, на котором он обосновался, постепенно забуду и успокоюсь. Это чувство – настоящее наказание! Ведь я знаю, что он не свободен и сама решила оставить его в покое. Отчего же до сих пор сердце пускается вскачь всякий раз, как я не то что вижу его, а даже при взгляде на «Летучую рыбу»? Почему забываю дышать, стоит ему лишь взглянуть мне в глаза? Почему не могу заставить себя не думать о нем? Даже мои собственные глаза, не желая подчиняться, наполнились жгучей влагой. Нет! Нельзя так распускаться! Мне не стоит всякий раз выскакивать на палубу, лишь только его шлюпка отчаливает от шхуны. Мне вообще не стоит его видеть и слышать его голос.

Мать прародительница, словно сжалилась надо мною. До самого конца рейса я больше не видела Ставра, даже на коротких стоянках в портах. Месяц тянулся невыносимо медленно, будто полжизни провела на раскачивающейся под ногами палубе. А погода становилась всё прохладнее. Вскоре пришлось отказаться от легких шелковых одежд, и вновь влезть в свои вещи, захваченные из Гнезда и даже прикупить на одной из стоянок, по совету Владимира, более тёплые вещи - тяжелые шерстяные плащи на меховой подкладке с капюшонам и тёплые полусапожки.

И вот, наконец, настал тот момент, который с нетерпением ожидала вся команда. На горизонте появилась чуть заметная полоска берега, при виде которой моряки выдали такой мощный шквал чувств, что мне и Лилиане пришлось максимально закрываться, иначе головная боль обеспечена. Было холодно и ветрено, но все свободные от вахт матросы высыпали на палубы и даже влезли на нижние реи, в попытке лучше разглядеть родной берег. Когда мы приблизились и пошли вдоль берега, стала видна холмистая земля выбеленная снегом.

- Рано в этом году выпал снег, - покачал головой Владимир, вглядываясь в поросший лесом берег. – Но может ещё стает…. Собирайте вещи, Митяй вам поможет. Мы скоро покинем судно.

По извилистому узкому каналу суда, одно за другим, входили в бухту, глубоко вдавшуюся в сушу. Там, на якорях уже стоял целый флот судов, заслоняя серое низкое небо лесом оголенных мачт. Наши суда лавировали, постепенно оголяя реи, и наконец, остановились. Загремели якорные цепи. Как-то особенно звонко прозвучали боцманские дудки. Прогрохотали подошвы тяжелых сапог, и наступила непривычная тишина.

Лилиана молча протянула мне утепленный плащ. Настала пора прощаться с нашим временным жилищем. Не знаю, как Лилиане, у неё другие приоритеты, но мне было жаль покидать тесную каюту и судно, где я провела достаточно много времени и многое испытала. Именно здесь рухнули мои надежды на близость со Ставром, но и именно здесь я пережила интересные приключения и увидела восхитительные зрелища. Мне будет, что вспомнить.

На заправленной койке стояли оба упакованных рюкзака и ещё тюк, обернутый куском парусины, туго перетянутый кожаными ремнями. За время путешествия мы успели обрасти дополнительными вещами. Ещё раз оглядев полки каюты, как бы ничего не забыть, вышла вслед за Лилианой на палубу.

Холодный влажный ветер мазнул по лицу, забираясь под плащ, растрепал отросшие волосы. Пришлось немедленно накинуть капюшон и запахнуть плащ поплотнее. Здесь непросто будет сохранять тепло, а ведь ещё только осень. Что будет зимой, даже представить страшно.

В то время как мы кутались в плащи, матросы и офицеры выстроились на палубе. Сегодня все и всё выглядело празднично.  Люди были в чистой форменной одежде. Грубые лица матросов, словно разгладились, а глаза сияли. На реи успели поднять яркие флажки и вымпелы. Они полоскались на ветру, создавая разноцветную праздничную мозаику. Владимир рассказывал что-то о сигналах этими флагами, вроде бы ими можно общаться на расстоянии, сообщая целые фразы, но сейчас они смотрелись просто украшениями.

Капитан выдал длинную речь, поздравляя моряков с возвращением к родному берегу, но я не очень вслушивалась. Совсем рядом встала на якорь «Летучая рыба». На ней тоже выстроились моряки и даже возможно было разглядеть Ставра, стоящего рядом с капитаном. Он был одет в ту самую куртку и те же брюки, что и в пещерном городе, только поверх накинул меховую куртку. Именно он притянул мой взгляд, словно отрезав всё остальное. Пока он стоял на палубе, ни о чем другом думать я была не в состоянии.

Чуть позже шлюпки, одна за другой отчаливали от обоих судов, увозя старших офицеров на берег. Владимир помог и нам спуститься в шлюпку. Следом Митяй перенес все наши вещи, вещи Владимира и свой сундучок, спустившись в шлюпку вслед за Владимиром.

Пока шлюпка рассекала свинцово-серую, даже на вид холодную воду, я в последний раз оглянулась на «Елизавету» и с трудом отыскала среди остальных судов, стоящих в бухте, корпус «Летучей рыбы».

На берегу нас уже ожидала смешная коляска, похожая на башмак, запряженная парой лошадей.

- Ну вот, мы и дома, - довольно произнес Владимир, усадив нас в коляску. Митяй ещё загружал сундуки и наши вещи, а после взобрался на скамью рядом с кучером. Лошади резко тронулись с места, заставив нас откинуться на кожаные подушки.

- Как называется этот город? - спросила я.

- Это столица княжества - город Двуречье. Он раскинулся меж двух рек, впадающих в бухту Спокойствия, поэтому так и назван нашими предками, - объяснил Владимир.

- А здесь есть гостиница или что-то подобное?

- Конечно, есть и не одна, но вам не нужен гостиный двор. Вы пока остановитесь в моем доме.

- А это удобно? – спросила я.

- Вполне удобно. Тем более что у вас будет отдельное жилье – флигель во дворе. Там вполне удобно.

Тем временем коляска двигалась по широкой дороге, по сторонам которой высились длинные высокие и очень мрачные здания, выстроенные из целых толстых бревен, с низкими крышами и узкими редкими окнами, похожими на щели.

- Не очень здесь красиво, - поежилась Лилиана. – Наверное, здесь неуютно жить.

- Здесь никто и не живет. Это портовые склады – лабазы. Им не нужно быть красивыми, а только прочными и вместительными. Сам город очень красивый, особенно в центре. А  дворец князя считается красивейшим на материке.

Коляска уже миновала склады. Вдоль дороги мелькали кирпичные здания с толстыми и высокими дымящими трубами. Они тоже не были похожи на жилые дома.  И только спустя примерно час, когда я уже успела замерзнуть, пряча кисти рук под плащом, коляска въехала на улицы, где дома были уже похожи на жилые. Почти все дома на высоком фундаменте, сложены тоже из бревен, как и склады, но с нормальными окнами, украшенными затейливой резьбой. На крышах каждого дома дымили от одной до пяти - шести труб, но дымно не было. Свежий ветер уносил дым, а вокруг всё было побелено тонким слоем снега. Он лежал на мостовой, крышах, деревянных резных крылечках, ветвях деревьев. Основной цвет города был белым. Я понимала, что белый цвет недолго будет настолько ослепительным. Скоро дым и копоть окрасят всё вокруг в серый цвет, но в тёплое время года здесь должно быть красиво. Во всех палисадниках росли деревья и кусты, сейчас безлистные и припорошенные снегом.

Ближе к центру города деревянные дома сменились каменными, исчезли палисадники. Мостовая, вымощенная уже не округлыми камнями, а каменными брусками, стала ровнее, по ней цокали копыта лошадей, даже сквозь снег, впрочем, здесь почти снега не было. Интенсивное движение по мостовой перемесило его, оголив камни. Народу, спешащему по своим делам и неспешно прогуливающемуся вдоль мостовой, было много, несмотря на холод. Женщины были одеты в длинные многослойные юбки и короткие шубки на меху. Они, на удивление неспешно прогуливались, пряча руки в карманах или меховых трубах. Наверное, в этих трубах очень тепло. Наконец, когда впереди показался комплекс высоких каменных строений с серебристыми куполами, возница свернул на боковую улочку и въехал в распахнутые резные ворота на обширный двор. В его глубине высился большой каменный двухэтажный дом с остроконечной крышей и множество каменных и деревянных строений по периметру двора.

- Вот мы и дома, - удовлетворенно, с чувством выдохнул Владимир и как по команде, отовсюду выскочили с пол десятка мужчин. Одни из них принялись распрягать лошадей, другие, похватав поклажу, потащили в большой дом. Оставшийся у коляски представительный мужчина, мало похожий на слугу, поклонился Владимиру.

- С прибытием Владимир Любимович, - учтиво приветствовал он.

- Здравствуй Пимен. Как дома?

- Все живы и здоровы. Вашей матушке сообщили о прибытии эскадры. Она ожидает в малой гостиной.

Владимир помог спуститься Лилиане и мне, повел к высокому крыльцу дома. Кто-то распахнул резные двери при нашем приближении. В прихожей слуги помогли освободиться от плащей. Через анфиладу жарко натопленных комнат я следовала за Лилианой, оглядываясь по сторонам. Видимо, Владимир не бедствует. Об этом говорило и большое количество слуг, и убранство комнат, которые мы миновали. Пол был деревянным – из плотно пригнанных тёмных широких досок, но поверх него, почти всюду лежали толстые мягкие ковры, которые не постыдилась бы положить в своих покоях верховная ведьма Гнезда. Да и шерстяные расшитые шелком гардины, украшавшие высокие окна, - тоже вполне подошли бы для церемониального зала. А печи, от которых растекалось благостное тепло, вообще произведение искусства. Они сияли, выложенные блестящими цветными изразцами с выпуклым орнаментом.

Наконец мы вошли в маленькую уютную гостиную, которая не пустовала. По центру стоял круглый стол, сервированный для чая, вокруг него мягкие кресла, обтянутые бархатом вишневого цвета. В одном из которых почти утонула сухонькая старушка в белоснежном накрахмаленном чепце, укрытая до пояса пестрым пледом.

- Здравствуй матушка, - подошел к старушке Владимир и, наклонившись, почтительно поцеловал тонкую белую, почти высохшую кисть.

- Сынок…., - старушка провела дрожащими пальцами второй руки по волосам мужчины, запнулась, не в силах выразить чувства, обуревавшие её. Её бледно-голубые глаза,  в частой сетке мелких морщин, наполнились слезами.

- Матушка, позволь представить тебе мою невесту Лилиану и её подругу Астину….



Глава 12.


«Вот это да!» «Да ты с ума сошла!» - хотелось крикнуть мне Лилиане. Ведь для неё, если судить по поведению -  а эта предательница закрыла эмоциональную сферу - слова Владимира не были неожиданностью. Она покраснела, но не высказала и ничем не показала своего неудовольствия. Она знала! С её согласия Владимир представил матери предательницу как свою невесту!  Это же надо, Лилиана так искусно скрывала свои намерения, что не выдала себя ни словом, ни чувствами. Предательница!

Одно дело - сблизиться с мужчиной, пусть даже надолго, но совсем другое дело – выйти за него замуж. Да такое – ни одной ведьме в голову не придет. Лилиана вознамерилась попрать все обычаи Гнезда.

Это что же дальше будет? Она выйдет замуж за этого мужчину, нарожает ему кучу детишек, а вся наша затея станет совершенно невозможной! Для этого мы пересекли полмира? Для этого сбежали из Гнезда накануне трагических событий? Для этого предали Гнездо?

 К чему были все предсказания? О какой миссии по основанию Гнезда в чужих землях может идти речь, если я осталась одна одинешенька? Я максимально открылась, не сдерживая ярости. Пусть предательница почувствует мой гнев! Может, ещё не поздно,  затуманенный любовью мозг Лилианы очнется и она, наконец, поймет, что мужчина и чувства не могут быть главными в жизни!

Лилиана вздрогнула, как от удара, почувствовав моё негодование, но даже не взглянула в мою сторону. Она мило улыбнулась Владимиру и почтительно поклонилась его матери.

- Благослови тебя бог, доченька, - дрожащим голосом вымолвила старушка. – Теперь я могу спокойно умереть.

Знакомство прошло напряженно, по крайней мере, для меня. Лилиана и Владимир разговаривали с матерью, наперебой рассказывая о происшествиях в путешествии и на острове. Смеялись. Пили чай из больших расписных чашек, ели какую-то снедь, выставленную в вазочках и на тарелках. Я ничего не ела, кусок в горло не лез, и не пила, только согревая пальцы о горячие бока чашки, и с трудом дождалась окончания чаепития.

Две крупные женщины укатили старушку на странном кресле с большими колесами, которые я ошибочно приняла за украшение кресла. По всей видимости, старушка не могла сама ходить в силу возраста или болезни. Сомневаюсь, что кто-то по собственной воле отказался бы от свободы передвижения на своих ногах, если они ещё держат.

Владимир и Лилиана, встав из-за стола, невозмутимо удалились вслед за матерью. В гостиной осталась я одна, если не считать служанки, которая принялась убирать со стола. Ещё одна служанка предложила провести меня в «мои покои». Вздохнув, поднялась и позволила проводить себя в новое жилище.

Оно оказалось не в большом доме, а в отдельно стоящем небольшом двухэтажном домике. Пришлось пересечь весь двор, ежась от холодного ветра.

- Меня зовут Прасковья, - представилась молоденькая служанка, лет семнадцати, с конопатым некрасивым лицом и длинной русой косой. – Я буду вам прислуживать и всегда находиться в этой комнате, - показала она на неприметную дверь под лестницей, ведущей на второй этаж.

- Хорошо, - устало кивнула я. – Мне пока ничего не требуется.

Пройдясь по комнатам первого этажа, где была крошечная гостиная, столовая и кухня, поднялась по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Там оказались две спальни, разделенные туалетной комнатой. В одной из спален я обнаружила свой рюкзак и тюк с одеждой. Рюкзака Лилианы не было ни в одной из комнат. Всё ясно. Меня одну поселили в этом флигеле, попросту избавившись, чтобы я не оказывала влияния на Лилиану, свою бывшую наперсницу.

 И кто я сейчас? Кем стала? Нахлебницей? Нежеланной гостьей, от которой поскорее избавились, засунув в отдельно стоящий флигель? Очень похоже. Как же мне хотелось всё исправить и оказаться сейчас, прямо сию минуту в родном Гнезде и пусть даже мне пришлось бы уже покинуть свои покои и переселиться в крыло бывших ведьм. Пусть даже так! Но я была бы среди таких же как я сама. Мне не пришлось бы сейчас сидеть в одиночестве, сознавая всю беспомощность и ненужность.

От таких мыслей стало ещё горше. Не разбирая вещей и не раздеваясь, я свернулась калачиком на роскошной широкой кровати, покрытой мохнатой белой шкурой. Здесь, в одиночестве, слезами могла дать выход своему горю и злости.

Меня никто не беспокоил. Только раз раздался осторожный стук в дверь, и из-за неё Прасковья пригласила на обед в большой дом. Я не откликнулась, притворившись спящей. Дверь тихонько скрипнула и снова закрылась.

Вероятно, мне действительно удалось задремать, раз меня разбудила Лилиана, мягко коснувшись плеча. Совсем как по утрам в моих покоях Гнезда. Только приятный морок моментально рассеялся, стоило обвести взглядом обстановку комнаты и рассмотреть бывшую наперсницу.

Обстановка спальни не изменилась. Кровать, с которой я поднималась, осталась на месте, резные сундуки тёмной массой громоздились у противоположной стены, даже вещи остались не разобранными. В окно вливался сумеречный свет. Изменилась Лилиана. Мало того, что она переоделась в длинную до пят шерстяную светло-серую юбку, из под подола которой выглядывали белые полотняные нижние юбки, и в такого же цвета жакет, она и прическу изменила. Заплела волосы в косу, по обычаям этой страны.

- Прости, что оставила тебя одну, но я не могла поступить иначе, - начала оправдываться Лилиана. - Нам необходимо прижиться в этом мире. Стать своими ради основания нового Гнезда.

- И поэтому ты решила выйти замуж, тем самым  перечеркнув малейшую возможность основания Гнезда? – с отвращением спросила я, не скрывая эмоций.

- Когда Владимир предложил выйти за него замуж, я долго думала, пыталась просмотреть будущее и решила, убедилась, что единственная возможность закрепиться в этом мире – официально выйти замуж мне, раз уж тебе не подвернулась такая возможность. – Не обращая внимания не мою язвительность, продолжала говорить Лилиана. – Ты думаешь, я не понимаю, что и тебя привлекает в этих землях не только возможность основания Гнезда? Понимаю, - быстро сама ответила на свой вопрос наперсница, не дав мне возможности возразить. – И понимаю, что тебя так расстроило. Я пока не собираюсь рожать. У Владимира уже есть наследник от первой жены. Здесь рано женятся и выходят замуж. Его жена умерла более пяти лет назад. Сын уже взрослый и служит в личной гвардии князя.

Я выйду замуж по местным обычаям и стану хозяйкой этого дома и довольно обширных земель. Именно там мы сможем найти место для нового Гнезда. Клянусь тебе памятью нашего родного Гнезда, я буду во всем помогать тебе, - торжественно закончила свою речь Лилиана.

Она нерешительно обняла меня. А в моей груди бушевала смесь чувств, в которых не просто разобраться. Только что, до прихода Лилианы, я была уверенна в крахе всех надежд и предательстве наперсницы, а сейчас, даже не знала что думать. Лилиана не закрылась, позволяя мне убедиться в её искренности. Я явно чувствовала, что она сама верит во всё что сказала, а как на самом деле будет, может знать лишь мать прародительница.

Вздохнув, решила поверить, ведь ничего другого мне не остается. В ответ обняла подругу, давая выход своим чувствам.

- Ну вот и хорошо, - сказала Лилиана подозрительно дрожащим голосом.  – Ты не представляешь, как мне стало страшно, когда ты думала, что я предала тебя. Боюсь, даже с помощью Владимира мне будет очень сложно здесь без тебя, твоей поддержки, дружбы и доверия. Теперь пойдем, поужинаем. Мне сказали, что ты ничего сегодня не ела.

- Да, не ела. Как то не хотелось, но теперь я готова съесть целого быка.

Подруга и моя прислуга помогли мне привести себя в порядок, переодеться в одежду по местной моде, которую принесла Лилиана. В такого же покроя, как и у неё, юбку и жакет, только синего цвета.

Ужинали мы в огромной столовой большого дома, но только вдвоем. Мать Владимира никогда не выходила к ужину, рано ложась спать, а самому Владимиру пришлось уехать в княжеский дворец на прием в часть возвращения Ставра.

- А почему он тебя не пригласил на прием? – поинтересовалась я у Лилианы между двумя сменами блюд.

- У меня здесь пока нет никакого статуса…, - начала Лилиана.

- Как и у меня, - грустно вздохнула я.

- Да, именно так. А здесь, насколько я поняла из рассказов Владимира, обращают на статус - а по их  понятием – положение, слишком много внимания. В этих землях ценится не талант и способности, а принадлежность к роду. Чем древнее род, к которому ты принадлежишь и богаче – тем выше твой статус. Но скоро у нас обеих будет статус. На следующей неделе меня и Владимира обвенчают в домашней церкви, почти без свидетелей и гостей. Владимир обещал скромную домашнюю свадьбу. А тебя, уж прости меня Астина, я попросила Владимира представить как свою старшую сестру. Тогда и у тебя будет статус.

- Мы и так сестры, пусть и не по рождению, - согласилась я с Лилианой.

Оставшиеся до свадьбы Владимира и Лилианы дни прошли в бесконечных хлопотах. В сопровождении двух служанок и охранника мы ездили по городу. Посещали богатые лавки, закупая ткани, кружева, меха, украшения, конечно в основном для невесты, но и мне кое-что перепадало. На Лилиану тратили деньги Владимира, но я не позволила их тратить на себя, обменяв несколько золотых слитков на серебро этих краев. Кроме прочей, в основном тёплой шерстяной одежды, под стать погоде, пришлось купить и меховые шубы, без которых, как сказал Владимир, мы замерзнем зимой насмерть. Приобрели мы и меховые трубы, которые приглянулись мне на улице в руках женщин. Они называются муфтам и в них очень приятно согревать руки.

Владимир нас сопровождал лишь единожды, каким то чудом ускользнув из княжеского дворца, где он проводил время с раннего утра до позднего вечера, иногда и на ужин не успевая. Он там исполнял непонятную мне роль - то ли советника, то ли друга Ставра. А скорее всего, и то, и другое. По сведениям, полученным от Лилианы, отец Владимира был другом князя и одним из его военачальников и погиб в войне с соседним княжеством. Ставр и Владимир росли вместе и дружили с детства, хотя жених Лилианы был на шесть лет старше младшего княжича.

В малой гостиной дома работали четыре швеи и скорняк за столами, заваленными раскроенными тканями, кружевами, мехами, полуготовыми изделиями. Матушка Владимира – Власта Любомировна, несмотря на свою болезнь, от которой у неё отнялись ноги, принимала деятельное участие в этой кутерьме. Судя по всему, она вознамерилась снабдить будущую невестку одеждой на всю жизнь. Мне тоже шили платья. Подруга невесты и сестра будущей жены Владимира должна быть одета и выглядеть соответствующим образом, а не как служанка. Наша старая одежда, которая подходила для Гнезда, здесь совсем не годилась. А в мужскую одежду здешние женщины вообще не одевались.

Ежедневные примерки, когда часами приходилось стоять без движения, изображая собою манекен, до которых здесь ещё не додумались, поездки по лавкам, хлопоты – сильно выматывали. К ночи я чуть живая добиралась до кровати и моментально отключалась, лишь только голова касалась подушки. На думы и планирование просто не было ни сил, ни времени.

Наконец настал знаменательный день, ради которого все так старались. Утром приехал священник, который сначала провел церемонию крещения Лилианы, а заодно и меня. Владимир посоветовал не противиться этой церемонии, объяснив, что она обязательна для всех жителей княжества и проводят её чуть ли не в день рождения ребенка, но можно крестить и взрослых. Это связано с религиозными верованиями этих людей. Без крещения, священник не согласится обвенчать молодых. Мне было безразлично. Надо, значит надо. Я могу верить только лишь в мать прародительницу, которая ведет по жизни каждую из ведьм.

А после крещения, наряженную в кружевное белое платье Лилиану с покрывалом из полупрозрачной белой ткани на голове, мне пришлось сопровождать в домовую церковь.

Я думала, что вот-вот всё закончится. Проведет священник ещё одну церемонию, отпразднуем, и можно будет отдохнуть от хлопот и переживаний, но мать прародительница приготовила мне новое испытание. В церкви, на фоне множества портретов святых в позолоченных рамах, которые называли иконами и блеске сотен свечей ожидал не только Владимир и его матушка в окружении гостей, родственников и слуг, а и неизвестно когда появившийся Ставр. Вот кого-кого, а его я точно не ожидала здесь увидеть, хотя сейчас, когда он стоял рядом с Владимиром, понимала, что без него, ближайшего друга жениха, вряд ли обошлась свадьба.

Ноги сами споткнулись, я чуть не упала, запутавшись в непривычно-длинной пышной юбке шелкового серебристо-серого платья. Рука, держащая, по обычаю зажженную свечу, задрожала.

Какое счастье, что все смотрели на невесту, а не на спрятавшуюся за её спиной растерянную неуклюжую и, чего тут скрывать дезориентированную подругу невесты, которая не знала, куда себя деть.

Хотя я и старалась не смотреть на Ставра, уткнувшись взглядом в старенького священника, который монотонно и невнятно бормотал молитвы, глаза сами косили на него. За время довольно длительной церемонии мне удалось рассмотреть Ставра в деталях. Он изменился. Взгляд стал грустным, хотя он и улыбался, вокруг глаз легли сероватые тени, словно он пару ночей не спал. Одежду его я не особо разглядывала, но он был в синем мундире, расшитым золотом.

Священник закончил церемонию, но я так и не смогла окончательно взять себя в руки. Гости, во главе с новобрачными последовали к столам в большой гостиной. В суматохе, пока все рассаживались, я наконец сумела в достаточной мере совладать со своими чувствами, чтобы хоть не выглядеть растерянной дурой.

Молодых посадили во главе стола. По правую руку от Владимира сел Ставр, как почетный гость. По левую руку от Лилианы разместилась старушка мать и сын Владимира - очень молодой парнишка, не старше шестнадцати лет, в роскошной, видимо военной форме, расшитой серебром. Мое место было чуть дальше между двумя пожилыми усатыми мужчинами - родственниками Владимира по отцу.

Пир тянулся очень долго. Блюдо следовало за блюдом, здравницы за здравницами. Пили и ели невероятно много, особенно мужчины. Словно это последняя трапеза в их жизни и последняя возможность выпить вина. Многочисленные слуги сбивались с ног – наполняя тарелки гостей разнообразной снедью и доливая быстро пустевшие бокалы. И это называется скромная свадьба в семейном кругу….

От вина гости постепенно раскрепостились, стало шумно. За столом, перебивая друг друга, разговаривали все и сразу, почти не слыша собеседников. Шума добавил и маленький оркестрик, расположившийся в углу гостиной. Поначалу он наигрывал спокойные и тихие мелодии, но по мере того, как слуги подносили вина музыкантам, музыка стала громче и ритмичнее.

Кое-кто из гостей, разгоряченных напитками, уже переместился в соседнюю гостиную, куда были открыты настежь двустворчатые двери и где другой оркестр наигрывал зажигательные мелодии. Мне было плохо видно, что творилось в той гостиной, но, судя по топоту ног и шуршанию накрахмаленных нижних юбок, там танцевали.

Я сидела за столом как привязанная и старалась не смотреть на Ставра, но глаза сами косили направо через стол. Гости ему уделяли внимание не меньше чем молодым. Он постоянно с кем-то разговаривал, много пил. Пару раз я встречалась с ним взглядом, но тут же отводила глаза. Мне кажется, он даже не замечал моего присутствия, смотрел сквозь меня.

Короче, когда глубоко за полночь, гости стали разъезжаться, и мне можно было покинуть праздничный стол, я вздохнула с облегчением. Пожелав спокойной ночи молодым, не замеченная никем, кроме своей прислуги, которая мне помогла надеть шубу и сапоги, я поплелась через двор во флигель. Прасковью пришлось оставить в большом доме. Там всем слугам хватит уборки до самого утра.

Во дворе было не менее многолюдно и суматошно, чем в доме и очень холодно. Нос и щеки замерзли сразу. Если бы не шуба и меховые сапожки, думаю, моментально превратилась бы в ледышку. Многочисленные слуги и здешние, и сопровождающие гостей, сейчас высыпали на двор, выводя лошадей из конюшни, запрягая в коляски и сани. Горели костры, освещая бегущих людей, отблески пламени плясали на гладких боках недовольно пятящихся лошадей. Из ноздрей лошадей и ртов переговаривающихся людей вылетал пар, от костров валил дым.

Крики, лошадиное ржание, топот копыт, треск дров в кострах, - всё сливалось в неприятный шум. Я с трудом пробиралась сквозь этот бедлам, обходя костры, уклоняясь от бегущих мужиков в распахнутых овчинных полушубках, словно им было жарко. Старалась не попасть под лошадиные копыта и под колеса выезжающих со двора колясок и саней.

Мимо меня, с громким криком «посторонись!», на каком-то полотнище слуги протащили грузного человека и, пыхтя, вчетвером, с трудом затолкали его в сани, тут же закутав меховым пологом. Сани тронулись, но абсолютно пьяный гость не мог сидеть прямо, он завалился на бок, чуть не выпав из саней, шапка слетела в снег. Пришлось одному из слуг подобрать шапку, нахлобучить её на место и сесть рядом, подставив своему сильно уставшему хозяину надежное плечо.

Наконец, я сумела преодолеть все препятствия и, распахнув дверь флигеля, шагнула в кромешную темноту прихожей. Дверь за моей спиной захлопнулась, отрезав не только звуки, а и маломальский свет от костров.

 Какое-то время я пыталась нашарить маленький круглый столик, на котором Прасковья всегда оставляла подсвечник со свечей и коробочку с местными шипящими и плохо загорающимися спичками. Но руки в полной тьме натыкались на вешалку с верхней одеждой, стены, резную деревянную скульптуру, изображавшую, то ли местного бородатого божка, то ли героя. Всё хотела спросить у Прасковьи, кого вырезал скульптор, но как-то забывала. Наконец, правой рукой нащупала фигурную ручку двери и, облегченно вздохнув, прекратив бесполезные поиски, открыла дверь в гостиную. Сразу стало чуть светлее. Тут были окна, сквозь которые вливался лунный свет. Ночи здесь светлые, конечно, если на небе была луна и её не закрывали тучи.  Ещё и свежевыпавший снег хорошо отражал лунный свет.

По гостиной уже можно было передвигаться без свечи. На кухню я не пошла, и так объелась, пробуя многие из бесконечно меняющихся блюд и честно говоря,  выпила тоже многовато. Мне постоянно подливали вино в ряд бокалов, выстроившихся у моей тарелки. Чувствуя себя неуверенно в присутствии Ставра, я хваталась то за вилку, то за один из бокалов и пила разнообразные вина, пусть и понемногу, но, видимо мешать их, было плохой идеей. Некоторые напитки оказались настолько крепкими, что дыхание перехватывало. Как расплата – сейчас голова кружилась. Возможно, поэтому я не смогла найти свечу со спичками.

Я вовремя остановилась, не опьянев до такой степени, что  не смогла бы держалась на ногах, и была несказанно этому сейчас рада, вспомнив о том грузном госте, которого слугам пришлось нести, да и не только о нем.  Многих гостей уводили под руки, так как они не в силах были держаться на ногах и с трудом, при поддержке верных слуг, переставляли ноги. Представляю, как и меня тащили бы по двору, а Ставр, до конца праздника оставшейся на твердых ногах, насмешливо смотрел бы мне в след. Кошмар, какой!

Найдя лестницу, я на ощупь поднялась по ней. На лестнице было темновато, ступенек не различишь, а уж у себя в спальне, нащупав на столике у кровати канделябр с тремя свечами и свой малый хлыст, зажгла все три свечи. Стараясь не смотреть на пламя свечей, которое показалось мне уж слишком ярким после темноты на лестнице, скинула прямо на пол шубку и долго мучаясь, расстегнула неудобные крючки на спине. Такое платье очень трудно снимать одной. Стянув его с плеч, стоптала на пол, туда же отправились и четыре нижние юбки. Я осталась лишь в одной длинной тонкой сорочке. Переодеваться в ночную рубашку – сил не было, ведь мне пришлось ещё и самой разбирать постель.

Прохладные простыни приняли моё усталое за долгий день тело. Последним усилием я задула свечи.

Казалось, стоит лишь коснуться головой подушек, и я сразу провалюсь в сон, но не тут то было. Не сон, а странная поверхностная дрема сморила меня. Я вроде спала и не спала, лёжа с закрытыми глазами и слыша все звуки и шорохи дома, ещё не до конца успокоившуюся суету на дворе, но в то же время не в силах была шевельнуть даже пальцами рук.

Флигель, в отличие от каменного дома, был выстроен из дерева, а оно рассыхалось, вероятно, поэтому даже глухой ночью в доме никогда не было полной тишины. Завывал и пел ветер в печных трубах, постоянно слышались шорохи, словно шершавой тканью проводили по стене. Ветер бился в окна, будто стремясь во что бы то ни стало проникнуть в дом и выстудить его. Отовсюду слышался треск непонятного происхождения. Даже ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж, иногда поскрипывали, словно по ним кто-то осторожно ступал.

Мне, поначалу, казалось, что кто-то крадется, и я вскакивала с постели, зажигала свечи и искала непрошеных гостей, даже иногда будила Прасковью. Но потом привыкла и научилась не обращать внимания на посторонние звуки, но не сейчас. Этой ночью они звучали особенно громко. И не ясно, что стало тому причиной: отсутствие во флигеле служанки или излишне выпитое вино.

Дом словно жил своей жизнью. Скрипнула то ли дверь, то ли плохо закрытое окно, мягкие шлепки, словно кто-то ступает по ковру и скрип нижней ступеньки лестницы. У этой ступеньки особый голос, раздражающе трескучий.

«А ведь действительно кто-то есть в доме, причем крадется!» - пронеслось у меня в голове и сжалось сердце. И тут я разозлилась. Кого мне бояться? Скорее всего, Прасковья вернулась, но даже если воришка из тех слуг, что слонялись по двору забрался в дом, что я с ним не справлюсь? Благодаря злости, меня отпустил морок. Я уже могла сама управлять руками и ногами, чем не преминула воспользоваться.

Нашарив малый огненный кнут, запалила свечу и тут же выронила кнут, от неожиданности. В дверном проеме стояла темная высокая фигура! И это точно не Прасковья.

- Не пугайся…, - прозвучал тихий голос.

И если до этой минуты я точно не боялась, то узнав голос, почувствовала, как у меня задрожали руки.

- Я не хотел тебя пугать, - продолжил голос, который я давно не слышала и соскучилась по его теплому тембру. – Сам не знаю, зачем пришел, если хочешь, уйду.

- Нет! – невольно запротестовала я, а уж потом у меня мелькнула мысль, что он может расценить мой вскрик неверно. – Не уходи, - уже спокойнее сказала я. - Можешь войти.

Ставр неуверенно подошел к кровати, и, почему-то сел не на неё, а прямо на пол, отвернувшись от меня и облокотившись плечами о высокое ложе.

- Знаешь, мне очень не хватает наших приключений в пещерах, да и на острове. Там было все так просто…, - с тоской в голосе, сказал он.

- Просто? – возмутилась я. – Та не забыл, что твоё судно разбилось у острова, погибли твои подчиненные, а тебя самого пленили светлые ведьмы? Возможно, ты не знаешь, но если бы тебе не удалось сбежать, до сих пор бы прозябал рабом в их Гнезде. Да и после, умудрился заблудиться в пещерах и неизвестно, сколько бы там блуждал. Возможно, так и не смог бы выйти. Пещерный город весьма обширен. Мы лишь прошли по самому его краю. Да и в пещерах тоже хватало неприятностей. Помнишь, нам пришлось защищаться от взбесившегося мохоеда, убегать от наступающей воды, а потом мы чудом не застряли на каменном утесе?

- Это было даже весело, ну, кроме гибели судна и команды, - не согласился со мною Ставр. - Ты бы видела выражение своего лица, когда узнала, что я пытался дуть в свирель, да и чуть позже, когда я выпил весь стимулятор. Я бы дорого дал за ещё хотя бы одно приключение на твоем острове и с тобой…. Тебе ведь здесь плохо?

- С чего ты взял?

- Сегодня ты ни разу не улыбнулась и глаза у тебя очень грустные. Я могу помочь?

- Тебе, видимо, тоже не очень весело, - попыталась я уклониться от неприятной темы. – Улыбку я на твоем лице видела, но не больно искреннюю, словно через силу, по обязанности улыбался. У тебя неприятности?

- Отец болен, - вздохнул Ставр, - но ты, наверное, знаешь. Все в княжестве уже знают, наверное, не только в княжестве.

- Извини, не знала. Я не с кем кроме Лилианы, Владимира и его матери не общаюсь. Он серьезно болен?

- Думает, что серьезно, хотя лекари говорят, что он вполне может выздороветь.

Ставр говорил так тоскливо, что у меня сама рука потянулась к его локонам, погладить и успокоить. Я лишь позволила себе слегка прикоснуться к его волосам, но Ставр почувствовал это легкое касание. Поднял свою руку и накрыл мою кисть своей ладонью, но не повернулся. Сжал мои пальцы и медленно стянул кисть, прижав её к губам. Совсем как мне привиделось в лабиринте. «А может, и сейчас мне чудится?» - мелькнула ужасающая мысль. Всё же, я довольно много выпила и чувствовала опьянение, пока шла во флигель и укладывалась спать.

Отнимать ладонь мне не хотелось, пусть будет, что будет.  Мало того, я воспользовалась случаем и всё-таки погладила Ставра по волосам второй рукой, пропуская меж пальцев упругие пряди. Давно мне хотелось это сделать.
Ставр медленно развернулся ко мне лицом, встал на колени, протянул руку и осторожно коснулся пальцами щеки.

- Ты не против, если я останусь? – хрипло спросил он тихим голосом.

- Вот прямо так сразу? Без прикосновений, первого поцелуя, ласковых слов? – повторила я слова Ставра, сказанные в пещере, и прикусила губу до боли.

Вот кто меня тянул за язык? Он сейчас обидится и уйдет. Я этого хочу?
Пальцы Ставра застыли на моей щеке. Пытаясь исправить положение, проклиная про себя свою язвительность и несдержанность, накрыла кисть Ставра своей ладонью.

- Извини, не удержалась. Но я не права. Останься, пожалуйста.

- Я уже касаюсь тебя, - улыбнулся и, похоже, расслабился мужчина.  – И готов говорить ласковые слова хоть до утра: ведьмочка, красавица, спасительница, солнышко красное, яблочко румяное…. Ещё?

- Конечно, но только позже, - весело рассмеялась я.

- Хорошо.

Ставр присел рядом  со мной. Взял лицо в жаркие ладони, наклонился и как в моих видениях в лабиринте, коснулся горячими губами моего лба, скользнул по кончику носа и прижался к губам.

Но поцелуй получился совсем не как в лабиринте. Ставр страстно впился мне в губы, не собираясь отстраняться и заканчивать поцелуй. Мне и самой не хотелось. Казалось, отстранись он сейчас, и моё сердце разорвется от обиды и тоски.
Сильные руки мужчины сжали меня, его губы, оторвавшись от моих, заскользили по шее, осыпая её короткими жадными поцелуями, и я уже ничего не соображала. Руки сами по себе помогли стянуть Ставру одежду и мою рубашку - весьма символичную преграду.

Ещё неделю назад я жаловалась Лилиане на слишком продолжительные ночи в этом княжестве. Солнце садилось чуть ли не в шесть вечера и вставало не раньше восьми. Сегодняшняя ночь пролетела стремительно. В окно уже вливался сумеречный предрассветный свет, когда мы, наконец, оторвались друг от друга.

Уже одетый, Ставр вернулся с середины лестницы, вновь склонился ко мне и нежно поцеловал. Мне бы радоваться, но поцелуй получился, вроде с горчинкой, словно в последний раз. Он, больше не сказав ни слова, стремительно сбежал с лестницы. Двери громко хлопнули, выпуская его во двор. Что-то крикнул возница, лошади заржали, полозья заскрипели по снежному насту и наступила тишина.



Глава 13.


Я ещё долго сидела на смятой постели, прислушиваясь к своим ощущениям, пока не убедилась, что ожидания не оправдались. Помню, как  думала, что если бы все случилось естественным образом ещё в пещерном городе, я успокоюсь, и уже не буду думать о Ставре. Всё получилось совсем наоборот. Сейчас он мне нужен был больше, чем когда либо.

Вздохнув, сползла с кровати. Спать не хотелось, кроме того, у меня было безотлагательное дело. Нужно было срочно сварить зелье и принять его, пока не поздно. Слияние со Ставом произошло в опасные дни. А позволить себе забеременеть, тем самым предать все идеалы, отрезав возможность создания нового Гнезда, я не имела права.

Накинув халат и отыскав тапочки, зажгла свечи и, захватив резной деревянный ларец, куда я сложила все привезенные травы и вещества для зелий, спустилась в кухню.

В процессе изготовления зелья необходимо быть очень внимательной и точно соблюдать пропорции, иначе можно получить вместо лекарства яд, но не в данном случае. Средство, предотвращающее беременность, которое нужно принимать непосредственно перед слиянием или в течение пяти - шести часов после, не позже, иначе бесполезно, я готовила несчетное число раз. Поэтому, руки работали, а голова была занята совсем другим. Я вновь переживала слияние с мужчиной, вспоминая малейшие подробности, пытаясь понять, почему я всё ещё хочу его. Хочу до дрожи в пальцах коснуться его волос, лица, хочу снова услышать те глупости, которые он говорил всю ночь, хочу просто услышать его голос, причем прямо сейчас. Что за странная ненасытность?

Зелье уже было готово. Я глотнула его, в очередной раз передернувшись от горечи, а остаток слила в серебряный флакон, в надежде, что оно мне ещё понадобится.
Мысли всё ещё были заняты Ставром, возможно, поэтому, я не сразу обратила внимание на подозрительные звуки за спиной. Если не ошибаюсь, кто-то мерзко хихикал!

На мгновение я замерла, пытаясь припомнить, не хлопала ли входная дверь, запустив Прасковью или ещё кого. Вроде, не слышала. Я резко развернулась, готовая дать отпор любому, кто рискнул проникнуть в моё жилище, да ещё и издевается, но то, что увидела, повергло меня в шок. Думаю, любого, пусть даже и ведьму такое сильно бы удивило.

Почти у самой двери сидело или стояло, поначалу я не поняла, мохнатое светло-серое существо, ростом мне по пояс. И именно оно хихикало.

- Ты кто? – спросила я, совсем не рассчитывая на ответ. Это, скорее всего, животное, возможно домашнее, вроде собаки или кошки, раз не пугается звука моего голоса. Просто, я раньше его не видела. Интересно, как оно проникло в дом?

- Ты меня слышишь? – прозвучал удивленный скрипучий старушечий голос, не менее мерзкий, чем смех.

- И вижу! Отвечай немедленно, раз говорить умеешь. Кто ты и чего тебе надо?

- Ну, надо же, - затряслось от визгливого смеха существо. -  Эта женщина, вообразившая себя знахаркой, мало того что слышит, ещё умудряется и видеть меня! Убиться пустым мешком! Давно я с таким не сталкивался!

- Прекрати свой мерзкий смех! – возмутилась я столь наглому поведению, - иначе пожалеешь! Отвечай, когда тебя спрашивает ведьма!

 А сама попыталась ощутить эмоции существа, но ничего не почувствовала, даже защиты, словно никого в кухне, кроме меня не было.

Серый кошмар, не отвечая, завалился на спину и задрожал от хохота, перебирая в воздухе ногам с широкими плоскими ступнями и маленькими ручками с голыми пальцами, подозрительно напоминающими крысиные лапки. Такая бесцеремонность и откровенная наглость способна вывести из себя любого.

«Ну погоди!» - разозлилась я и выдала порцию воздействия, не полновесного, чтобы убить, а лишь подчинить и допросить.

Существо резко вскочило на ноги, прекратив закатываться от смеха, откинула двумя руками космы с головы, оголив неприятное сморщенное темное лицо с маленькими горящими глазами, пипкой носа и тонкими почти черными губами. Внимательно посмотрело на меня, словно стараясь просверлить взглядом и…. Попыталось подчинить! Меня! Оно действовало точно как я, как ведьма Гнезда!

Прозевав довольно болезненный ментальный удар – кто знал, что существо способно на такое – я максимально закрылась и выдала полновесное воздействие…. И бесполезно! Существо не упало, стискивая своими ручонками голову, а всё так же буравя меня взглядом, попыталось тоже убить воздействием, причинив мне боль даже сквозь защиту!

Это уже переходило все границы и становилось подозрительно похожим на поединки ведьм, давно не практикуемые и почти забытые. Я лишь слышала о них в легендах и читала перевод старинных книг. Сейчас, такой варварский путь выяснения отношений запрещен, так как почти всегда приводил к смерти одной из ведьм, вступившей в поединок, а то и обеих. Но, другого пути, по-видимому, не оставалось.

«Вот влипла!» - успела подумать, прежде чем выдала всё, на что была способна.
Существо пошатнулось, взвизгнув от боли, но не умерло, даже не упало, мало того, продолжило атаку. Теперь мне пришлось содрогнуться от боли, уронив флакон на пол, который я всё ещё держала в руках.

Нестерпимая боль вспыхнула не только в голове. Багровое пламя словно растеклось по всему телу, выжигая нервы. Сознание помутилось. Я едва удержалась на границе жизни и смерти.

- «Так вот, что в последний момент ощутили убитые мною ведьма и разбойник, погибший от неосторожного воздействия Лилианы», - пронеслась в голове стремительная мысль, а руки сами потянулись к голове, пытаясь сжать её. Усилием воли я отняла руки от головы и вцепилась пальцами в столешницу позади себя. Уж слишком это напоминало позу побежденного.

Мы обменивались ментальными ударами, которые меня выматывали. Каждый следующий удар был слабее предыдущего, но и моя защита слабела с каждой секундой. Существо, видимо, тоже устало, оно шлепнулось на пол, не устояв на ногах, но продолжало наносить удары, пусть и всё более слабые, как и у меня.

Сложилась идиотски-патовая ситуация. Серый кошмар обладал возможностями ведьм ближнего круга и силой, равной моей. Ситуация могла разрешиться лишь смертью чуть более слабого, но и победитель вряд ли проживет долго, истратив все силы, необходимые для поддерживания жизни. Если мы будем и дальше продолжать обмениваться ударами, печальный конец неизбежен, и неизвестно кто сумеет прожить чуть дольше соперника.

- Хватит, - с трудом прохрипела я, в надежде, что существо меня поймет.

- Хватит, - согласилось существо, тоже с трудом выговорив слово.

Очередного удара от серого не последовало, но защиту, пусть и сильно ослабевшую, я снимать не стала. Кто его знает, возьмет и попробует добить меня остатками своих сил.

Ноги меня не держали, подрагивая от напряжения. Преодолевая сильную тошноту, как древняя старушка, доковыляла пару шагов до табурета и рухнула на него. Существо попыталось встать с пола, но быстро отказалось от этой затеи. Видимо, оно тоже истратило все силы. Мы так и буравили дуг друга взглядами. Я с табурета, существо с пола.

- Повезло тебе, - проскрипело существо, - я слишком долго не тренировался.

- Это тебе повезло, - не осталась я в долгу. – Попался бы ты мне в родном Гнезде….

- Что же, если не получилось убить друг друга, может, попробуем договориться? – спросило существо, кряхтя, поднимаясь на ноги. Оно пошаркало к стене и со вздохом облегчения облокотилось на неё.

- Я не договариваюсь неизвестно с кем, да ещё и мужского пола, - фыркнула ему в ответ.

Существо выдавило короткий смешок.

- Я не мужского пола в твоем понимании. У нас вообще нет полового разделения, как у людей. Просто привык, что ко мне обращаются как к представителю сильного пола. Давай знакомиться. Я домовой, по крайней мере, люди  именно так меня называют, а ты, я уже слышал ведьма из какого-то Гнезда.

- Не из какого-то! – вновь разозлилась я. Этот кошмарный домовой и своим видом, и голосом, а главное, непомерной наглостью раздражал меня. –  Я ведьма ближнего круга Астина из Гнезда темных ведьм!

И  домовому совсем не обязательно знать, что сейчас я в изгнании или бегах.

- Ну, вот и познакомились, а сейчас…, - договорить он не успел. Хлопнула входная дверь, на кухню влетела румяная с мороза Прасковья.

- Боже мой! - всплеснула она руками, - На кого вы похожи…. Вы не заболели? Может сбегать за лекарем? Или рассола?

Странно, Прасковья прошла мимо домового, чуть не задев его, но не увидела, хотя солнце встало, и в кухне было светло. Домовой мерзко захихикал, поймав мой удивленный взгляд, а Прасковья, похоже, его не услышала.

- Не надо лекаря. Перестели мне постель. Я лучше посплю и принеси горячий чай.

Служанка бросилась исполнять мои требования, а я, под пристальным взглядом домового, собрала все мешочки, коробочки с травами и препаратами, спиртовку. Сложила в ларец, подняла с пола пузырек с зельем, и поплелась наверх.

Выпив с жадностью большую чашку горячего чая, в который служанка не пожалев, плюхнула приличную порцию меда, я отдала ей пустую чашку и махнула рукой, отпуская. Уже укладываясь, взглянула в зеркало над столиком с гребнями, щетками и баночками протираний, которыми меня снабдила Лилиана для поддержания молодости и свежести лица, и покачала головой. Настоящее пугало! Неудивительно, что Прасковья решила, будто я заболела или мучаюсь похмельем. Таких черных кругов вокруг глаз и смертельной бледности, давно не видела в зеркале.

 Помнится, почти так же выглядела после инициации, но тогда пришлось трое суток не спать, постоянно отражая попытки воздействия всех полноправных ведьм ближнего круга. Силен домовой, раз за столь короткий период времени выкачал все мои силы! Но обо мне хоть есть кому позаботиться. Я могу во сне частично восстановиться, а где восстановится этот кошмар? Нет, мне его не жалко. Вот ещё! Испытывая злорадство, я мысленно пожелала ему так и валяться на полу без помощи. Нечего было лезть в чужой дом.

- Ну, ты и горазда спать, - первое, что я услышала, проснувшись от манящего аромата утреннего кофе.

За время плавания , да и в доме Владимира я уже привыкла к кофе с молоком, как утреннему напитку вместо чая, который подавался по утрам в Гнезде.

Лилиана сидела на кровати и дразнила мой нос восхитительным благоуханием из чашки.

- Дай, - попросила я и парой глотков чуть не подавившись, опустошила чашку.

- Одевайся, приводи себя в сносный вид и спускайся, вместе позавтракаем, - улыбнулась Лилиана, поднимаясь с кровати. – Сейчас твою служанку пришлю.

Вероятно, без помощи Прасковьи, я бы не справилась с процедурой одевания и умывания. Волосы бы точно сама не разодрала. После бурной ночи они перепутались и сбились в кошмарный колтун. Короткая стрижка была гораздо удобнее длинных, вечно путающихся волос, но в княжестве считалось, что у женщин должны быть обязательно длинные волосы. Вот и пришлось их отращивать и каждое утро заплетать косу, пусть пока короткую, или укладывать в высокую прическу. Ноги у меня всё ещё подрагивали, а из рук всё валилось, но вид в зеркале был получше вчерашнего. Круги из черных стали серыми и смертельная бледность почти сошла.

- Ты прямо как после лабиринта. Целые сутки снова проспала, да и выглядишь не лучше, - сказала Лилиана, дождавшись, когда Прасковья, расставив на столе тарелки, блюда, вазы и вазочки, удалилась в людскую большого дома. – Добилась своего? Слуги говорят, что сани Ставра всю ночь по двору ездили. Кучер боялся, что лошади совсем застынут.

Я пожала плечами. Чего тут говорить. Разве от провидицы, пусть и неопытной, можно что-то скрыть?

- Можно подумать, ты заранее не предвидела. Могла бы и предупредить.

- Боялась зря тебя обнадежить. Вероятно, ты не совсем понимаешь, как всё происходит.

- Ты о чем?

- О видениях, - уточнила Лилиана.

- Совсем не понимаю.

- Я и сама многого не понимаю. Четко видятся картинки тех событий, которые уже произошли, пусть и секунду назад, тех, что происходят прямо сейчас и тех, что обязательно произойдут. В остальном всё очень неточно, словно одно событие накладывается на другое, а то и несколько картинок разной степени четкости накладываются одна на другую. Порою, разобрать что либо, вообще невозможно. Вот и позавчера я видела два события, которые могли произойти с равной вероятностью. Видела Ставра у тебя в спальне и его же, возвращающегося после пиршества во дворец.

- От тебя ничего не скроешь, - пробурчала я, недовольная тем, что кто-то третий, пусть даже Лилиана подглядывала.

- Не волнуйся, я не смотрела дальше. Для меня достаточно было увидеть, как Ставр нерешительно вошел в спальню, а ты зажгла свечу. Я понимаю, мне бы тоже было бы неприятно присутствие постороннего в спальне Владимира, поэтому и прервала видение.

Кстати, Владимир тоже меня постоянно допрашивает «будет ли война и когда», только, я ничего ответить ему не могу. Ты не представляешь, сколько раз пыталась просмотреть события будущего для княжества. Война будет, и не одна, но только картинки накладываются, путая меня. В моих видениях воины сражаются мечами, саблями, пиками, какими-то штуками, плюющимися огнем и смертью. По полю битвы скачут лошади, передвигающиеся без лошадей железные повозки, тоже плюющиеся огнем. А в небе летает что-то странное, но не наши платформы, а довольно быстрые штуки, как птицы и медленные шары и пузыри. Понимаешь, - вздохнула Лилиана, - я вижу всё и сразу, не понимая, когда что произойдет. И произойдет ли вообще.

 В видениях нет никаких дат, только тени, в большинстве неясные. Думаю, чем ближе по срокам событие, тем четче видения, - в раздумье произнесла провидица. - Но и близкие события не всегда четкие, наверное, вероятность их реализации зависит от решений разных людей, которые ещё не приняты. В общем, всё очень сложно. Мне надо бы многому ещё научиться у Галаны, но….

- Но прошлого не вернуть, - закончила я фразу. – А что ты видишь по новому Гнезду? Нам удастся основать его?

- С этим ещё хуже, - виновато посмотрела на меня подруга. – Сплошные неясные серые тени. Единственно, что могу пока сказать, - видела тебя на платформе, совсем как в нашем старом Гнезде. Картинка была очень четкая. Я даже подумала сначала, что вижу прошлое, но ты была одета в длинную юбку и плащ с капюшоном, каких у нас не носили. Они развевались на ветру, а лицо у тебя было сосредоточенным, словно ты очень спешила.

- На платформе? Интересно, где мы её здесь возьмем? - недоверчиво покачала я головой.

- Ладно, давай поговорим о чем-то более приятном, – предложила подруга. - Ведь у тебя случилась увлекательная и, судя по всему, весьма выматывающая ночь. Прасковья говорила, что опасается за твоё здоровье. Настолько ты выглядела прошлым утром уставшей. Не расскажешь? Ну, хоть чуть-чуть, - умоляюще посмотрела на меня Лилиана.

- Чуть-чуть расскажу, - сжалилась я над любопытной подругой. - Утром, когда я готовила зелье, сама знаешь какое, случилось странное происшествие….

Закончить фразу мне не дал домовой. Он словно из воздуха материализовался прямо рядом со столом между мною и Лилианой.

- Ах! – воскликнула от неожиданности подруга. Резво вскочила на ноги и в замешательстве попятилась. Стул, задетый ею, загрохотал, рухнув на пол.
Но, к чести Лилианы, она, быстро сориентировавшись, немедленно попыталась воздействовать на домового, причем, довольно сильно, всё ещё неважно контролируя степень воздействия. Даже я почувствовала отголосок удара. Естественно, домовому это не понравилось, и в долгу он не остался, шибанув по Лилиане настолько сильно, что та, не ожидая ответного воздействия не удержавшись на ногах, как подрубленная, упала рядом со стулом. Надо же, он очень быстро восстановился, по крайней мере, быстрее меня.

- Стоп! Остановитесь немедленно! – заорала, зло глянув на домового, кинулась помогать подруге.

- Она первая начала, - как-то уж слишком по-детски пропищал домовой.

Лилиана лежала с закрытыми глазами, но, к счастью, дышала. Вспомнив уроки оказания первой помощи пострадавшим, я сбрызнула её лицо водой и интенсивно потерла виски и уши. Слава матери прародительнице! Домовой, всё же ещё не отошел от вчерашнего поединка в достаточной мере и не смог убить Лилиану. Спустя пару минут, подруга застонала. Веки дрогнули, и темные глаза медленно открылись.

- Что это было? – испуганно спросила она, отыскав взглядом мои глаза.

- Не пугайся, всего лишь нахальное местное чудовище.

- Чудовище? А ты себя в зеркале видела? – немедленно возмутился домовой.

- Заткнись! – бросила я ему.

Глаза Лилианы округлились. Она не видела домового, которого закрывал от неё стол с длинной скатертью, но, естественно услышала противный голос.

- Не бойся, хотя он и выглядит кошмарно, но безобиден, если не пытаться на него воздействовать. Как выяснилось, он может ответить тем же.

Лилиана кивнула, хотя, лёжа навзничь, это не просто сделать и попыталась подняться. Я ей помогла, заодно подняв и стул.

По вздрогнувшим плечам, я поняла, Лилиана вновь увидела домового.

- Только снова не начинай, - предупредила её. – О нем я и хотела тебе рассказать.

Нашарив рукою стул, подруга опустилась на него, всё ещё не сводя округлившихся глаз с серого кошмара. А тот, словно давая оглядеть себя со всех сторон, крутанулся на месте и откинул волосы с лица, в свою очередь, тоже, разглядывая девушку.

- Странные вы, - проскрипел домовой. – Обе видите и слышите меня. Явно не местные. Откуда взялись?

- Не ушиблась? - спросила я Лилиану.

Её рука потянулась к голове. Ощупав голову, я обнаружила небольшую шишку на её затылке. Крови не было.

- Ничего, просто шишка.

- А не надо было силой пуляться, - съязвил домовой, - а то чуть что, сразу пытаются мозги вскипятить.

- Ты тоже хорош! - возмутилась я. – Не понимаешь разве, что можешь испугать?

Возможно, наша перепалка оказала на Лилиану успокаивающее действие, её страх постепенно уходил из глаз. Она уже с долей любопытства рассматривала домового.

- Кто это? – спросила подруга, непонятно у кого, то ли у меня, то ли у серого кошмара.

- Как выяснилось – домовой, хотя я и не понимаю, имя это или прозвище.

- Я слышала о таких! - обрадовалась подруга. – Говорят, они живут в каждом доме. Люди иногда слышат, как они шумят, но никто их не видит.

- Говорят! Люди! Один я на весь город. Да что там город. Один на всё княжество. Совсем один, - жалостливо протянул домовой.

- Бедняжка! Я сейчас заплачу, – с сарказмом произнесла я.

- А ты думала…., - не обращая внимания на мой тон, продолжил домовой. – Как бы ты себя чувствовала, если и поговорить не с кем, кроме малых детей, да и те, лишь от страха дрожат.

- Выходит, тебя всё же видят?

- Я же говорю, некоторые дети лет до семи видят и слышат, но взрослые им не верят и говорить с детьми не о чем, разве что в куклы поиграть.

Его всё же, кто-то видит его кроме меня с Лилианой, пусть даже дети, а это значит, что и здесь встречаются девочки со способностями ведьм, пусть даже небольшими, но ведь их можно и нужно развить. Это вселяло надежду. Мы не одни здесь со способностями ведьм. У нас может получиться. Можно попробовать, основав Гнездо, собрать таких детей и воспитать из них ведьм. А этот, - я задумчиво посмотрела на домового - может помочь отыскать их. Стоит с ним договориться, как он предлагал, сыграв на его тоске по общению.

- Ладно, разобрались. Угрожать и пугать друг друга больше не будем. Ты ешь? Не знаю, как к тебе обратиться, ведь, как выяснилось, «домовой», не имя, а что-то вроде места проживания, - примирительно обратилась я к домовому.

- Ем, - коротко бросил домовой, и, видимо приняв вопрос за приглашение к столу, забрался на мой стул, тут же придвинув к себе вазочку с медовыми крендельками.

Пока он сосредоточенно копался в вазе, неизвестно что выискивая среди одинаковых крендельков, я переглянулась с Лилианой, указав ей глазами на домового. Открыться, чтобы подруга поняла мои чувства, я не посмела, подозревая, что и домовой может их прочитать, раз владеет воздействием. Лилиана кивнула.

- Как всё же тебя зовут? – спросила она.

Домовой пробурчал что-то бессмысленное, да ещё с полным ртом, затолкав в него сразу два кренделька. Ни я, ни Лилиана ничего не поняли.

- Как? – переспросила я.

- Да никак, - огрызнулся домовой, проглотив крендельки и с противным шумом, запив их чаем из моей чашки. – Вам всё едино, не выговорить. Впрочем, - после недолгих раздумий, дополнил он, - можете звать Пушистиком. Очень давно, так звала меня маленькая храбрая девчушка.

- Пушистик? – скептически повторила я, осматривая мохнатое, но совсем не пушистое существо.

- Если надо, я могу быть мягким и пушистым, - парировал домовой, взъерошив свою шерсть, отчего стал похож на большого  и, действительно пушистого кота, только без хвоста. – Девочка было от рождения слепой, - помолчав, добавил он.

- А сколько тебе лет? – спросила я, настороженная его откровенной инфантильностью.

- Давно уже перестал считать, - помолчав и прожевав кусок яблочного пирога с моей тарелки, - задумчиво ответил Пушистик. – Но точно помню, когда осознал себя, здесь были лишь дикие звери. Люди пришли значительно позже.

- В таком случае, ты взрослый и тебе не подходит имя Пушистик. Это вообще не имя, а кличка, Если ты не против, мы будем тебя называть Пуш. Это вполне сойдет за имя, - разумно решила Лилиана.

Домовой кивнул, соглашаясь, и запустил обе руки в миску с засахаренными фруктами. Он, видимо был весьма неравнодушен к сладкому, только на него обращал внимание, игнорируя сочную розовую буженину, копченую рыбу и сыр со слезой. Выудив приглянувшийся кусочек, он замер, словно к чему-то прислушался, подняв из всклоченной шерсти заостренные мохнатые уши.

- К ужину вернусь, - бросил он и исчез, как и появился, неожиданно и без следа, словно его здесь не было.

- Он действительно ушел? – спустя несколько мгновений, спросила Лилиана.

- Похоже, - ощупала я пустой стул, всё ещё хранивший тепло Пуша.

- И не может нас услышать?

- Не знаю. Если он может исчезать, думаю, ему не составит труда просто отвести глаза. Присутствовать, но быть невидимым. Странное существо.

- Очень странное, - согласилась Лилиана. – Ты намекала мне, что Пуш нам может помочь с поисками молодых ведьм?

- Вполне. Он сам предлагал договор, но не договорил как прошлым утром, так и сейчас. Нам нельзя упустить столь удобный случай. Ведь если он действительно способен отыскать талантливых девочек, было бы глупо не воспользоваться этой возможностью. Надеюсь, его нет сейчас рядом, и он нас не подслушивает, - оглянулась я и подозрительно посмотрела на пустой стул.

- Глупо как-то, – передернула плечами Лилиана. – Нам что, теперь и поговорить нельзя без его подслушивания?

- Похоже, ему сейчас не до нас. Он куда-то спешил, - подняла я со стула брошенный Пушем ломтик засахаренной груши, который он так тщательно выбирал.

- Но обещал вернуться к ужину. Мне сегодня придется ужинать у тебя, - притворно сокрушенно вздохнула Лилиана. - Стоит расспросить Пуша и попытаться навязать ему выгодный для нас договор. А сейчас, пойдем в дом. Я хочу тебе показать карту владений Владимира. Попробуем подобрать подходящее место для Гнезда.

- Это родовые земли Владимира и его семьи, - пояснила Лилиана, разворачивая рулон пергамента на столе в кабинете мужа. – Карта старая, но на самом деле, мало что изменилось. И все изменения своевременно наносились на неё.

Карта представляла собою цветной рисунок, выполненный небесталанным художником, но совсем не картографом. Родовые земли Владимира были обведены двойной красной линией и действительно были обширны, включая в себя приличный кусок русла реки, большое озеро и цепь небольших озер, холмы, четыре городка, пару десятков достаточно крупных селений, обширные леса и кусочек гористой местности.

Краски карты от времени потускнели, но всё ещё можно было разглядеть мелкие волны на рисунке озера, крошечные, тщательно выписанные черной тушью дома селений, тонкие линии дорог, струи стремнины на реке и даже отдельно стоящие деревья. Конечно, масштаб, особенно в рисунках домов и деревьев не был соблюден, но карта выглядела достаточно информативно. Кое где, даже были нарисованы крошечные звери. Художник, видимо хотел отметить, что именно эти места изобилуют дичью.

- Вот здесь, - указала Лилиана пальцем на излучину реки, – вполне подходящее место для Гнезда.

- А эта долина не будет затопляться весной во время ледохода или разлива? Если судить по карте, местность довольно низкая.

- Тогда здесь, - ткнула пальцем подруга в  холмы, отмеченные на карте ровными полукружиями.

- Слишком далеко от людского жилья. Если судить по карте, на многие мили вокруг только леса, а нам нужно где-то брать продукты, да и придется нанимать обслугу.

- Тебе не угодишь,- усмехнулась подруга. – Выбирай сама.

- А здесь что? - спросила я, рассматривая невнятный рисунок. – Скалы?

- Какие-то развалины в предгорье. Люди говорят, что они очень древние и место это страшное. Никто туда не ходит.

- Зато очень удобно расположено. Не слишком далеко от Двуречья и рядом есть людское поселение и, если эта синяя полоска и кружок обозначают воду, то и река с озерцом. Вроде и дорога недалеко проходит. А людские страхи помогут нам избавиться от любопытных, пока Гнездо не обретет могущество. Мы можем осмотреть эти развалины? Если они окажутся не слишком разрушенными, то можно на их основе строить Гнездо или использовать фундамент.

- Я постараюсь побольше узнать об этом месте и попрошу Владимира организовать туда экспедицию, - решила Лилиана.

- Можно спросить у Пуша за ужином, - предложила Я. – Он должен знать, раз живет здесь так долго. Захвати карту.

- Он бессмертный?

- Не знаю. Спросим вечером у него самого.


Глава 14.


Но планам на вечер не суждено было сбыться. Когда я пересекала двор, направляясь к обеду в дом, меня чуть не сбили влетевшие на двор сани. Из них выскочил Владимир и, не обращая на меня внимания, в распахнутой шубе бегом бросился к крыльцу.

- Что стряслось? – спросила служанку, поднимающую с пола в прихожей шубу и шапку Владимира.

- Хозяйке стало плохо. Молодая хозяйка послала за доктором и Владимиром Любимовичем, - ответила служанка.

Лилиану и Владимира я нашла в малой гостиной. Они разговаривали с низеньким опрятным человечком в черном сюртуке и ослепительно-белой рубашке.

- Она может больше не придти в себя, - говорил он тихим мягким голосом, - если только ненадолго перед самым концом, но и на это не стоит надеяться.

- Неужели ничего нельзя сделать? – с надеждой, но тоже очень тихо спросил Владимир.

- Я сделал всё, что мог. Она очень слаба. Многолетняя болезнь истощила организм.

- Когда? – хрипло спросил Владимир.

- Возможно, она доживет до утра, - подумав, ответил маленький лекарь. – Мне нужно к больной.

Владимир уступил ему дорогу, и лекарь скрылся за дверьми спальни Власты.

- Я тоже пойду, - выдавил Владимир, растерянно взглянув на Лилиану.

- Иди, я сейчас подойду, - ответила она.

Владимир скрылся за дверьми, а Лилиана, проводив его сочувственным взглядом, развернулась ко мне.

- Плохо? – спросила я.

- Ты слышала. Пожалуйста, останься. Мне очень страшно. Я ещё никогда не видела, как умирает близкий человек. Страшно и за Владимира. Он очень привязан к матери и любит её.

- Останусь, я тебя здесь подожду. Мне не место у постели умирающей.

- Хорошо, - вздохнула Лилиана и нерешительно взялась за ручку двери. – Не уходи, - ещё раз попросила она, прежде чем открыть дверь.

Я села на диванчик у окна, приготовившись ждать, сама не знаю чего. Вероятно, смерти хозяйки дома, как бы это ужасно не звучало. Лилиана искала во мне поддержку, а я не могла отказать ей в такой малости.

Из спальни на цыпочках вышла служанка хозяйки и засеменила через гостиную. Чуть позже она вернулась с тазом горячей воды, от которой шел пар. Следом за ней, вторая служанка внесла стопку полотенец и простыней. Спустя совсем немного времени одна из служанок вынесла таз с окровавленной водой. Видимо, лекарь делал старушке кровопускание, которое обычно применялось при ударе.

Из спальни пахнуло эфиром и какими-то ещё запахами, всегда присутствующие рядом с больным.

Громко цокая сапогами со шпорами, задевая двери ножнами сабли, и даже не замечая этого, влетел в гостиную сын Владимира. Скользнув по мне взглядом, видимо не узнав, он остановился у дверей спальни. Переведя дыхание и глубоко вздохнув, словно собрался нырять, он осторожно приоткрыл дверь и боком протиснулся в образовавшуюся щель.

Еще несколько раз мелькали служанки с охапками тряпок, чистых и загрязненных, бутылками с горячей водой, бычьим пузырем со льдом. Прасковья принесла и поставила на стол рядом со мной поднос с графином вина и бокалами, спросив у меня «не желаю ли я отобедать в столовой или принести мне что-либо из блюд сюда?». Я её отослала. Есть совсем не хотелось, тем более рядом со спальней умирающей. Пару раз выходил лекарь, выпить бокал вина и вновь возвращался в спальню. Приезжал местный служитель культа. Он пробыл в спальне совсем недолго и ушел, оставив после себя запах дымка и благовоний.

Наконец, один за другим вышли Владимир, его сын и Лилиана. Мужчины прошли вперед, подруга подошла ко мне.

- Ещё нет, - ответила она на мой немой вопрос. – Она в забытьи, а лекарь отправил нас перекусить. Идем, поедим.

Поздний обед прошел скомкано и в молчании. Таким же был ужин, на который мне пришлось остаться в большом доме. Владимир, почти ничего не ел, а если что-то цеплял на вилку, думаю, не различал вкуса еды и пил вино как воду, совсем не пьянея. Несмотря на свое беспокойство, он старался поддержать сына - Любомира, названного в честь прадеда. У парнишки дрожали губы, как у маленького и грозили пролиться слезы из глаз, хотя тот и пытался сдержаться. Какой уж тут ужин. Он не притронулся не только к еде, даже не взял в руку вилку, только пил слабенькое вино.

Лишившись в десятилетнем возрасте матери, Любомир, как к её замене, привязался к бабушке. По-видимому, любил её не меньше матери, а теперь сознавал, что смерть в любой момент может забрать её.

Власта не дожила до утра, как обещал доктор. Среди ночи, которую я так и провела у окна в малой гостиной, пытаясь удобнее устроиться на диванчике, выпив не одну чашку бодрящего кофе, а Владимир с сыном и Лилиана практически не отходили от постели умирающей – часа в два – из спальни раздались всхлипывания. Выскочила служанка и заголосила на весь дом. Следом, спустя несколько минут, открыв настежь двери, вышел Владимир, темнее тучи, за ним всхлипывающий на ходу Любомир и утешающая его Лилиана. Последним мимо меня прошел доктор.

Дождавшись, пока все покинули гостиную, и звуки шагов стихли в глубине дома, я несмело заглянула в спальню Власты.

Посреди большой комнаты с занавешенными тяжелыми шторами окнами, стояла огромная кровать под балдахином. Пахло лекарствами и благовоньями, запах которых не мог перебить тяжелый дух смерти. В свете десятка свечей, я разглядела на подушках маленькое сморщенное восковое личико в чепце. Тело было совсем незаметно на кровати, утонув в перинах. Одеяло практически лежало плоско, только иссохшие кисти рук было сложены поверх него.

Снова послышались шаги. Мне пришлось уступить дорогу четырем служанкам с тазами, ведрами и тряпками, которые, молча, слаженно, словно занимались этим всю жизнь, принялись раздевать тело, обмывать…. Дальше я смотреть не могла. Развернулась и поплелась к выходу из дома. Это было очень неприятно. С недавно живым человеком, обращались бесцеремонно, словно с большой куклой. Пусть для меня покойница была почти чужой, но она приняла Лилиану без возражений, да и ко мне относилась с теплом. Видимо, поэтому мне было неприятно равнодушное отношение служанок к телу покойной.

Я слышала, что здесь хоронят в земляной могиле, уложив покойного в деревянный гроб, а перед захоронением обмывают, словно покойнику необходимо быть чистым, проводят другие религиозные обряды.

В Гнезде совсем другой ритуал похорон. Тело сжигают на огромном костре, в специально предназначенном для это месте, а пепел развевают с сигнальной башни. Таким образом, даже прах ведьмы не покидает родное Гнездо. Мне кажется, наш способ лучше. Он как осколок нашего несчастного мира, обожженного взбесившимся солнцем.
В родном мире, по преданию, тела умерших выносили ночью на раскаленные скалы, а к следующей ночи от них ничего не оставалось. Солнце сжигало тело, а пепел уносил раскаленный ветер. Сейчас, вероятно, от родного мира ничего уже не осталось, кроме раскаленного камня.

Как представлю, что моё тело годами будет гнить в сырой земле, где его едят черви – тошно становится. Не хочу я таких похорон для себя. Придется в новом Гнезде, если нам всё же удастся его обосновать, ввести ритуал похорон кремированием.

С такими мыслями я поплелась во флигель, сопровождаемая верной Прасковьей, не встретив больше никого в, словно вымершем доме и отключилась, лишь только голова коснулась  подушки.

Потянулись долгие дни, недели. Старушку похоронили быстро, на третий день, но в доме всё ещё сохранялось унынье. Все оделись в черное. Дом тоже был в трауре, словно вместе с людьми погрузился в скорбь. Все зеркала и отражающие поверхности завесили темной тканью. Обеды и ужины проходили тоскливо. Владимир, после похорон и поминок, почти совсем перестал появляться дома, даже ночевал не каждую ночь. Ему приходилось разрываться между семьей, сыном, квартирующим в казармах и своими обязанностями в княжеском дворце.

Лилиана обязана была сидеть дома и принимать соболезнования опоздавших на похороны дальних родственников. Нельзя было ни посмеяться, ни выехать на прогулку, ни даже громко говорить – в доме воцарился траур, который должен был продолжаться не менее сорока дней. Естественно, ни о какой экспедиции пока речи быть не могло. Лилиана даже не заикалась о ней Владимиру – не до того было. Домовой больше не появлялся. Возможно, обиделся, явившись на ужин и никого не обнаружив во флигеле. 

Ставра я видела на похоронах и поминках, но он лишь скользнул по моему лицу равнодушным взглядом, будто не узнал. Словно не провел в моей постели ночь или забыл о ней. Его равнодушие не прибавило мне хорошего настроения. Видимо, он не планировал продолжения отношений.

В сплошном унынье, словно серым платком накрывшим дом, мне оставалось, кроме редких разговоров с Лилианой, мечтать о будущем Гнезде, даже не имея возможности планировать.

К тому времени, когда кончился траур, ударили настолько крепкие морозы, что ни о какой экспедиции снова речи не могло быть до потепления. Печи топили круглые сутки, но всё равно в доме, да и флигеле было прохладно. Приходилось даже в комнатах кутаться в пуховые шали, а спать, укрываясь периной из гусиного пуха. На улице изо рта вырывался пар, тут же превращаясь в иней, оседающий на шапке, поднятом воротнике шубы, волосах, ресницах и бровях. Руки мерзли даже в меховой муфте, не говоря уж о ногах. Теперь, стало понятным, для чего в санях и колясках меховой полог. Без него можно насмерть отморозить ноги.

Снега навалило по нижнюю границу окон. Мало того, частые метели, гоняли его из угла в угол, наметая тут и сям высокие сугробы. Снег был настолько сухим, что не слипался в комки, а рассыпался как соль крупными кристаллами, громко скрипел под ногами. По ночам за двойным остеклением окон, деревья скрипели и трещали, даже в безветрие.

В один из таких морозных вечеров, когда каким-то чудом Владимир успел на ужин, я попыталась поднять вопрос об экспедиции.

Владимир, выслушав нашу просьбу по поводу экспедиции к развалинам, согласился отправить с нами слуг и несколько саней, но не ранее конца зимы – начала весны, когда спадут морозы, но ещё не развезет дороги.

- Сейчас, пока не ослабеют морозы, не может быть и речи о поездке, как бы тебе этого не хотелось, - сказал он мне.  – Я не отпущу ни тебя, ни Лилиану, да и людей жалко. В такую погоду лишь по неотложной нужде люди пускаются в дорогу. Можно насмерть замерзнуть в пути. Кроме того, если попадете в метель, то и сбиться с дороги несложно, да и волков в тех краях много.

Снова отсрочка. Естественно, я не хотела замерзнуть насмерть, заблудиться в бескрайних снежных просторах или быть разорванной волками, но постоянные отсрочки и препятствия наводили на нехорошие мысли. Владимир, видимо, очень не хочет расставаться с  женой даже ненадолго. Словно вняв моим мыслям или прочитав их на моем расстроенном лице, Владимир, вздохнув, дополнил:

- Два месяца. Подождите только два месяца, и я сам отвезу вас к развалинам, раз уж невмоготу. Вы даже не заметите, как быстро они пролетят. Скоро будут  зимние праздники - балы, приемы, народные гуляния. Вы не заметите, как пролетят эти два месяца, - повторил он.
Ах, как же мне хотелось повлиять на Владимира, слегка подчинить его, чтобы добиться своего. Раньше, я бы так и поступила, ни на секунду не задумываясь, но не теперь, а главное не с человеком, в которого влюбилась подруга. Мне пришлось выдавить благодарную улыбку и кивнуть, соглашаясь с доводами Владимира. Как бы то ни было, развалины находились на его земле. И если они нам подойдут, придется именно у него выпрашивать разрешение на строительство вблизи них Гнезда, пусть поначалу просто небольшого дома. Главное, необходимо место, где можно жить. Я очень надеялась на эти развалины. Если они в приличном состоянии, можно попытаться восстановить строение. Тогда, как я думала, у будущего Гнезда будет настоящая крепость.

А пока, мне было грустно и тоскливо и некуда было себя деть, несмотря на все старания Лилианы растормошить меня.

Суровая зима и короткие дни, похоже, совсем не тяготили жителей этого княжества. Люди низших сословий словно старались забыть о морозах и недостатке солнечного света, устраивая праздники с факелами, кострами, народными гуляньями. Прямо на улицах торговали горячими блинами, которые тут же готовили, горячим же медовым напитком, сдобренным пряностями. Богатые и родовитые тоже от них не отставали. Давали балы в своих роскошных домах. Некоторые, вероятно родственники Владимира, приглашали на них и Лилиану со мною. Пришлось пошить ещё несколько нарядов. На этот раз с непривычно открытыми плечами и низким декольте, как было предписано для балов. Пригодились украшения, захваченные из Гнезда.

Была бы моя воля, я бы так и просидела во флигеле до весны, но Лилиана не отставала, убеждая, что стоит завести крепкие связи в обществе, словно они могли пригодиться в будущем.

 Балы и приемы меня раздражали. Приходилось отвечать улыбкой на похотливые взгляды мужчин, делать вид, что тебе интересны их вычурные комплименты и смешны глупые шутки, терпеть потные руки на своей талии во время танцев, а порою и несвежее дыхание вблизи моих губ. Это отвратительно.

А главное, приходилось, буквально сцепив зубы, терпеть разнообразные эмоции, как приливные волны, захлестывающие со всех сторон от большого скопления людей, не умеющих и не привыкших скрывать их.

Поначалу, я и хотела, и боялась встретить на балу или приеме Ставра, увидеть хоть вскользь, хоть на мгновение. Но, как стало понятно из сплетен, к которым я с жадностью прислушивалась, лишь только в них проскальзывало имя Ставра, он редко появлялся на подобных сборищах.

Именно поэтому, когда Владимир объявил, что мы приглашены на зимний бал во дворец князя, сердце сжалось, пропустив удар, а руки и ноги похолодели. Мне пришлось приложить усилие, чтобы скрыть свою трусость. Уж на этом балу Ставр обязательно появится. Попытка уклониться от приглашения не удалась. Не принято было отклонять приглашение такого уровня.

- Ладно, - решила я, перед балом рассматривая своё отражение в зеркале, - как-нибудь перетерплю один вечер.

- И ночь, - не преминула откликнуться стоящая рядом Лилиана, поправляя многочисленные кружевные оборки моего жемчужно-голубого платья. – Балы заканчиваются лишь под утро. Не горбись. Ты очень красивая.

- И ночь, - вздохнув, согласилась я, поправив украшающее шею ожерелье из крупных голубых сапфиров в тонком золотом кружеве. – Не говори о моей красоте. С твоей внешностью никто здесь не сравнится. Мужчины весьма падки на экзотику. Я же вижу, как они не могут глаз отвести от твоей шоколадной кожи, миндалевидных глаз и роскошных черных волос, а твоё платье, цвета слоновой кости, как нельзя лучше подчеркивает свежесть и бархатистость кожи.

В ответ Лилиана просто улыбнулась. Ей были абсолютно безразличны взгляды других мужчин. Она видела только своего Владимира.

В этой части города, по которой проезжала наша коляска, я уже была, посещая богатые магазины, покупая именно здесь заморские шелка и местные тончайшие кружева на платья, но чуть дальше, где двойным кольцом двух и трехэтажных особняков местной знати был окружен княжеский дворец, проезжать не случалось. Дома, стоящие по обе стороны от широкой мощеной ровными каменными блоками дороги, подавляли своим величием и нарочитой роскошью, которая бросалась в глаза золочеными узорами кованых ворот, каменными кружевами вокруг окон, скульптурами  в парке и у крыльца, барельефами вдоль фронтонов зданий, яркой черепицей крыш. Солнце уже садилось и пешего народу на тротуарах, отделенных от дороги высокими бордюрными камнями, было немного. Закутанные в меха дамы, в сопровождении кавалеров и прислуги, не спеша прогуливались по расчищенным дорожкам, не особо обращая внимание на не хилый морозец. Зато по дороге сновали коляски, сани и даже кареты, запряженные двойкой, а то и тройкой лошадей, звеня серебряным звоном множества колокольчиков, всюду прикрепленных к богатой сбруе, создавая своеобразную радостную мелодию.

Сам дворцовый комплекс удивлял своей монументальностью и одновременно нарядностью и воздушностью. Стены дворца скучного серого цвета из местного камня украшены тончайшим кружевом белого заморского мрамора, которое казалось, просвечивало насквозь. Многочисленные тонкие белоснежные мраморные колонны делали тяжелый на вид дворец воздушным, устремленным в небо. Крыши и купола золотились в заходящих лучах солнца. К дворцу, через парк, вела широкая аллея, обсаженная вечнозелеными растениями. Весь парк сейчас был засыпан снегом. Только купы деревьев тянули оголенные ветви к небу. Хотелось бы мне посмотреть, как выглядит здесь всё летом. Вероятно, очень красиво. Даже сейчас под снегом угадывались очертания беседок, округлые формы то ли клумб, то ли фонтанов.

К высоким дверям пришлось подниматься по широким ступеням из того же серого камня, что и стены дворца. По обеим сторонам ступеней выстроились беломраморные статуи воинов, словно стража, застывшая навеки в карауле. Живых караульных здесь тоже хватало. Вернее воинов почетного караула в красной и синей парадной форме, расшитой серебряными шнурами.

В прихожей, скорее похожей на огромный зал с обилием зеркал, где гости избавлялись от верхней одежды, было не протолкнуться от столпотворения господ и вездесущей прислуги. Уже здесь, в прихожей слышна была музыка, волнами скатывающаяся по широкой мраморной лестнице, навстречу которой  поднимался поток гостей, вливаясь в огромную залу с высокими окнами, освещенную множеством люстр, где в хрустальных шарах горели сотни свечей.

По гладкому узорчатому паркетному полу уже скользили пары в медленном танце. Среди гостей сновали слуги с подносами полными сладостей, уставленными бокалами вин, крошечными тарелочками с закусками и наполненными рюмками крепких напитков. Мне казалось, что мы приехали слишком рано, но бал уже был в разгаре.

Описывать балы бесполезно. Голова кружилась от меняющихся в танцах партнеров, пустых разговоров, вина, духоты, музыки. Спустя некоторое время, видимо дождавшись полного сбора приглашенных, наступило затишье. Смолкла музыка, затихли разговоры, смех. Распахнулись двустворчатые белые двери украшенные золотым орнаментом, и церемониймейстер в красной ливрее объявил о появлении князя Гордея Объединителя.

Под звук фанфар, поддерживаемый с одной стороны Ставром, а с другой мужчиной лет сорока, видимо старшим сыном, в залу медленно вошел крупный седой мужчина. Пока он шел к трону, возвышавшемуся на постаменте, гости расступались, кланялись. Иные чуть наклоняли головы, другие подобострастно кланялись в пояс, женщины слегка приседали, кокетливо склоняя голову на бок.

Старший сын князя был очень похож на отца и фигурой и лицом, словно молодая его копия, а Ставр, вероятно больше похож на мать. По крайней мере, глазами и носом. Глаза у князя и его старшего сына темные, а носы крупные мясистые.

- Это князь Гордей Яковлевич с сыновьями Радомиром и Ставром, - тихо проинформировал нас Владимир.

Тем временем князь, с трудом преодолев три ступени постамента, тяжело опустился на сидение позолоченного трона, представляющего из себя большое кресло с высокой прямой спинкой, резными подлокотниками и мягкой бархатной подушкой на сидении.
О его болезни говорили не только медленные движения, а и землистый цвет лица, и набрякшие темные мешки под глазами.

Сыновья встали по обе стороны от него. Гордей обвел тяжелым взглядом бальный зал и, под его взглядом затихли даже шепотки. Он поднял руку, унизанную крупными кольцами и, повинуясь его жесту, церемониймейстер бесшумно проскользнул к ступеням трона.

- Мои  верные подданные, - чуть слышно, с видимым трудом произнес князь и его слова тут же громко прокричал церемониймейстер. - Сегодня вы приглашены не просто на традиционный зимний бал. Я объявляю помолвку моего младшего сына княжича Ставра с единственной дочерью барона Мичла Мудрого. Приветствуйте будущую жену Ставра и мою невестку Маргариту.

Не успели отзвучать громко выкрикиваемые церемониймейстером слова князя, а в зал уже входили две молодые женщины в сопровождении стайки придворных дам.

Под одобрительные шепотки и чуть слышные язвительные реплики окружающих, я пыталась определить, кто из двух входящих женщин Маргарита. Обе были красивы и стройны. Одна блондинка с волнистыми волосами, собранными в замысловатую высокую прическу, вторая шатенка с прямыми волосами, заплетенными в косы и уложенными на голове короной. У обеих блистали в волосах драгоценности, плечи оголены, шеи отягощали роскошные ожерелья, уши оттягивали крупные сверкающие серьги. Обе шли уверенно, высоко подняв головы, лучезарно улыбались, демонстрируя белые здоровые зубы, спорящие блеском с драгоценностями, и обе были действительно, по-настоящему красивы.

- Не надо! – шепнула Лилиана на ухо и крепко, до боли сжала мои пальцы.

Боль словно отрезвила. Я поняла, как напряжена и готова…. Готова была убить, как только пойму, которая из двух Маргарита!

- Слышишь? – громче спросила подруга.

- Слышу, - одними губами ответила, не сводя взгляда с женщин, к которым уже подходили Радомир и Ставр. Радомир подал руку блондинке, а Ставр шатенке.

Зазвучала музыка и Ставр, прижав свою невесту к груди, закружил её в стремительном волнующем танце. Они очень органично смотрелись вместе, как бы мне ни хотелось обратного. Тоненька миниатюрная Маргарита, тьфу, какое неприятное имя, в бледно-розовом усыпанном жемчугом роскошном платье, как нельзя лучше подходила к высокому широкоплечему Ставру в синем мундире, расшитом золотым шнуром. Очень красивая пара….

- Не смотри так. Он её не любит, - вновь шепнула Лилиана и потянула назад за спины людей, которые тут же перекрыли мне обзор. Поверх их голов я могла разглядеть только светлую волнистую шевелюру Ставра, изредка мелькавшую мимо.

Подруга меня пыталась успокоить, чтобы я не сорвалась, поэтому и постаралась укрыть от моего взора Маргариту. Поэтому и лгала. Это было абсолютно понятно. Чего ради Ставр на ней решил жениться, раз не любит? Как такую красавицу можно не любить? Я и раньше понимала, насколько он скучает по Маргарите, недаром так сумрачен был Ставр после посещения баронства. Своими глазами видела его страдания вызванные разлукой с ней. Да он не замечал никого вокруг себя! А та наша единственная ночь…. Возможно, её бы и не случилось, не будь мы оба подогреты вином.

- Рядом с Радомиром его жена Дора, - проинформировал Лилиану и меня Владимир.

Я невольно отвела взгляд от танцующих и удивилась, как сразу не поняла, кто из женщин Маргарита, а кто жена Радомира. Да это бросалось в глаза. Дора была беременна. Животик, пусть пока небольшой и скрадываемый свободной кружевной накидкой, всё же выдавал её состояние.

- Да, Дора ждет ребенка, - словно прочла мои мысли Лилиана и очень надеется родить наследника.

Какое мне дело до детей Радомира и Доры? Меня сейчас волновало только один вопрос. Когда будет свадьба? На ней присутствовать я не собиралась, даже если меня пригласят или Владимир с Лилианой попытаются насильно заставить явиться. Очень рассчитываю, что успею покинуть гостеприимный город, который принес мне так много переживаний. Пора заканчивать с ними. Пора вернуться на путь, предназначенный мне матерью прародительницей.

На что я надеялась, оглушенная проклятым чувством? Чего я на самом деле хотела? Продолжать встречаться со Ставром или выйти за него замуж? Тьфу, о последнем я даже думать не могу. Чувство к мужчине, накрывшее меня с головой – не иначе, как испытание, посланное матерью прародительницей, и я его с треском провалила. Но я, всё же осталась ведьмой! Для меня невозможно замужество. Я свободна и никогда не буду подчиняться ни одному мужчине! Это даже не обсуждается. Пора покинуть бал и веселящуюся толпу. Мне не по пути с этими людьми, погрязшими в роскоши, мелких радостях и столь же мелких  печалях. Пора бросить дурить. Пора засунуть роскошные платья и украшения на дно сундуков. Пора заняться делом!

Морозы, вроде стали послабее. Пора собираться в дорогу. Даже если Владимир будет препятствовать, даже если Лилиана не поедет со мной, я сама могу нанять повозки и людей, и сама могу распоряжаться своей судьбой.

- Идемте, поздравим жениха и невесту с помолвкой, - отвлек от мыслей Владимир.

- Это обязательно?

- Обязательно. Я должен поздравить их в первых рядах и, естественно вы пойдете вместе со мной, - нахмурившись, сказал Владимир.

- Соберись, - слегка подтолкнула меня Лилиана. - Так надо. Соберись, поздравь и мило улыбнись, как ты умеешь. Все не так, как тебе представляется. После бала объясню.

Лилиана и Владимир слишком многого от меня хотят, но я всё же переставляла ноги, подталкиваемая подругой и неумолимо приближалась к двум креслам, установленным у подножья княжеского пьедестала, где после танца расположились Ставр и Маргарита, принимая поздравления многочисленных гостей.

Слова поздравления, произнесенные Владимиром, прозвучали для меня шумом, не несшим никакой информации. Растянув губы в улыбке, ничуть не заботясь о ее визуальной искренности, как марионетка, повторила движения Лилианы, склонив голову, коснулась горячих пальцев Маргариты и ледяной ладони Ставра. В их счастливые лица я не смотрела, не поднимая глаз.

Всё! Приличия, надеюсь последние в моей жизни, соблюдены. Я могу спокойно и незаметно уйти. Никто меня не хватится. Но, не тут то было. Лилиана, как клещ, вцепившись в мою руку, отвела к стене и усадила в дно из расставленных группами кресел.

- Я тебя понимаю, но сейчас нельзя уходить. Это может быть расценено как оскорбление, - печально сказала она. – Подожди немного. Как только будет можно, я скажу.

Время тянулось мучительно медленно. Если бы не мелькавшие в танце Ставр и Маргарита, если бы не восхищенные реплики окружающих, громко восхваляющих красоту, вкус, изящество его невесты, если бы не весь этот шум, не бесконечные приглашения на танцы, которые я отклоняла…. Возможно, не было бы настолько больно. Не жег бы в груди огонь, который не удавалось загасить никакими напитками, не тряслись бы руки, не горели бы глаза от едва сдерживаемых слез.

Когда, наконец, Лилиана подошла и предложила уйти, я уже была на грани. Ноги не слушались, голова не соображала. Бальный зал, мраморная лестница, прихожая, княжеский парк, дорога – всё слилось в бесконечную серую ленту. Подруга что-то говорила, но слова звучали неразборчивым гулом. Она сдала меня на руки Прасковьи.
 
Ночь – время отдыха для тела, но, видимо не для мозга. Как часто неразрешимые проблемы, мучающие весь день, вдруг становятся утром не настолько ужасными и неразрешимыми. Иногда даже способ их решения приходит во сне. Недаром говорят, что с проблемой лучше переспать.

Проснулась я не с готовым решением проблемы, у которой нет, и не могло его быть, а с решимостью выполнить намеченное вчера, зачеркнув события, начало которым было положено в пещерном городе.

От желания приступить к делу немедленно, чесались ладони. Быстро умывшись и позавтракав, я поднялась наверх и принялась разбирать вещи, безжалостно скидывая на дно самого большого сундука шелковые и кружевные платья, атласные туфельки. Они мне не скоро пригодятся, если пригодятся вообще. Этот сундук я не собиралась брать с собой. Отдельно укладывала шерстяную и полотняную одежду, включая и ту, что захватила из Гнезда.

Услышав шум, в дверь постучала Прасковья, но я её отослала. Мне пора привыкать самой себя обслуживать. Не думаю, что немедленно после постройки дома смогу найти служанку. В глуши с этим не просто. Возможно, мне вообще придется какое-то время пожить в ближайшей к развалинам деревне. В город я возвращаться не планировала.
Закрыв за собою дверь, тихо вошла Лилиана и застыла, рассматривая беспорядок в спальне. К этому времени я как раз разобрала драгоценности на две кучки. В одну большую попали все яркие крупные кольца, броши, ожерелья, серьги и другие  дорогие украшения. В другую, гораздо меньшую, я отложила скромные цепочки, маленькие серьги и колечки без камней. Только одно ожерелье попало в меньшую кучку, то самое, что я надевала вчера на бал. С ним мне трудно расстаться. Оно принадлежало матери, а до неё бабушке, если верить воспитательницам.

- Ты поможешь мне продать это? - кивнула я на большую кучку.

- Помогу, если надо, но ты слишком рано собираешься. Понимаю, - отреагировала на мой жест отрицания Лилиана, - на тебя так подействовало вчерашнее событие….

- Ты ведь знала! Знала, даже не предвидела, - разозлилась я. – Знала, не лги мне, и ничего не сказала. Это… это похоже на предательство.

Обвиняя Лилиану, я не смотрела на неё, продолжая складывать украшения в две шкатулки.

- Я не буду извиняться и это не предательство, - угрюмо сказала подруга. – Этого события нельзя было избежать. Слишком четким было у меня видение. Никаких других вариантов. Ставр обязательно женится на Маргарите и об этом ты должна была узнать сама, а не с чужих слов.

- Я и узнала. А теперь собираюсь как можно быстрее  заняться тем, ради чего мы покинули Гнездо, даже если ты мне не будешь в этом помогать.

- Буду, буду помогать, но сначала постарайся меня выслушать.

- Твои слова способны что-то изменить?

- Нет, - подумав, ответила подруга, - но информация никогда не повредит. Кроме того, надеюсь, тебе станет легче.

- Ладно, говори.

- Я уже говорила, а сейчас повторяю – Ставр не любит Маргариту.

 Я скривила губы, не скрывая усмешки от Лилианы. Откуда она может знать? На балу было слишком много людей и море эмоций, из которых невозможно вычленить эмоции одного человека, особенно если он не в шаге от тебя. А читать эмоции Ставра всегда было сложно.

Лилиана не обратила внимания на мою реакцию, продолжая говорить.

- Свадьбу спланировал его отец, а Ставр не имеет права этому противиться. И тому есть причины, Владимир мне всё рассказал. Княжеству «Серебряные холмы» всегда угрожали с двух сторон. Восточному соседу тесно в своих границах. Он собрал значительную армию, и только находчивость и мудрость князя Гордея помогла направить захватнические амбиции Вениамина Решительного на север. Семь лет назад Гордей вовремя заключил с Вениамином договор, скрепив его союзом своего старшего сына и дочери Вениамина. Сейчас ситуации сложнее. Владимир говорит, что войны не избежать, но хотя Гордей не жалеет средств на войско, война может окончиться поражением. Между княжеством «Серебряные холмы» и землями барона Мичла, лежат обширные степи, населенные кочующими полудикими племенами. Несколько лет назад там объявился человек, назвавший себя Повелителем мира. Он постепенно, семью за семьей, племя за племенем объединил кочевников.

Земли там скудные, а объединенное войско нужно кормить. Участились набеги на приграничные деревни и города не только княжества, а и земель барона. Сейчас, по доносам  шпионов, многочисленное войско собирается у границ княжества. Война неминуема, поэтому Гордей решили заключить военный союз с бароном Мичлом против так называемого Повелителя Мира, скрепив его кровными узами, самыми крепкими по определению.

 Поэтому Ставр добровольно женится на Маргарите. Чувства в данном браке не имеют никакого значения. Важно, что у барона нет сына, и он очень любит свою единственную дочь, а главное - у него большое хорошо обученное войско, которое, при необходимости придет на помощь или может ударить в тыл врага, чем решит исход войны. Свадьба назначена через месяц. Это минимально короткий срок, на который можно назначить свадьбу после оглашения помолвки. Гордей очень торопится.
Лилиана замолчала и перевела дух, готовая выслушать мои возражения или комментарии, а мне и сказать пока было нечего.

Любит он свою невесту или нет, уже не имеет никакого значения. Ставр, насколько я успела его узнать, очень ответственный и, если уж он принял решение, и не важно, самостоятельно или из чувства долга, он будет его исполнять. А это значит, что мне рядом с ним нет места даже в качестве …., да в любом качестве нет места.

- Это всё очень познавательно, но….

- Понимаю о чем ты, и предвидела твоё решение. Сегодня утром я говорила с Владимиром. Через неделю мы можем выезжать к развалинам. К этому времени всё будет готово: и люди, и лошади и повозки, и снаряжение. К этому времени мы успеем продать драгоценности.

- Ты со мной?

- Да, я с тобой. Владимир тоже бы хотел, но не может в связи с событиями в княжестве, болезнью князя и положением дел на границе. Он отпускает с нами своего управляющего.

- Хорошо, пусть будет через неделю. Это не слишком долгий срок, - согласилась я с Лилианой. А теперь ты можешь поделиться со мной своими видениями? Что нас ожидает у развалин? Как всё сложится? Только, прошу тебя, на этот раз ничего не пытайся утаить.

Лилиана отрицательно покачала головой, тяжело вздохнула и присела рядом со мной на кровать.

- Мне нечего утаивать. Можешь не верить, но я практически ничего не вижу связанного с развалинами и планируемой постройкой Гнезда. Совсем ничего не вижу. Словно провал – черное пятно. Словно что-то пытается противодействовать видениям или я просто скверная провидица.



Глава 15.


Многодневное путешествие по зимнику, пусть и наезженному – не слишком приятное время препровождения. За узкими подернутыми ледком окошками, скудно пропускающими свет, мелькают деревья бесконечного леса, засыпанного снегом. Палитра цветов только белая и черная, словно все другие цвета выцвели до лучших времен. Солнце почти всё время скрыто облаками, небо низкое. Так и хочется пригнуть голову или вжать её в плечи, чтобы не зацепить макушкой тяжелые тучи. Временами начинается снегопад, тогда всё становится только белым. Снег сыплется с неба, снег летит из под копыт лошадей и полозьев кибитки, снег несет ветер. Вокруг только снежная круговерть.

Самое обидное, что от тебя ничего не зависит. Везут как груз, закутанный в меха, пусть даже в возке, где установлена крошечная железная печка-носогрейка, как её назвала подруга. Действительно, кроме дыма, от неё, кажется никакой пользы, несмотря на то, что Прасковья постоянно в неё подкидывает дровишки, разве что маленький чайник вскипятить, а всё тепло тут же выдувается сквозь щели, хотя весь возок обтянут толстой кожей. Но даже этим минимальным удобством, старанием Пимена, обеспечен лишь наш возок. Остальные могут согреться только на ночевках в деревнях, придорожных постоялых дворах, а то и  просто в тесных избушках зимовий.

Управляющий Владимира – Пимен, очень грамотно распланировал путешествие, словно всю жизнь зимою ездил по этой дороге. Ни разу за пять дней пути нам не приходилось ночевать под открытым небом.

Сегодня утром он заверил Лилиану, что после полудня достигнем того участка дороги, где можно свернуть к развалинам.

- Там совсем недалеко. Их должно быть видно с дороги, но если мы сразу хотим туда попасть, придется пробиваться по целине. На санях, боюсь, даже в одну сторону до захода солнца не доберемся. Охрана у нас хорошая и ночи сейчас не слишком холодные – насмерть не замерзнем, но люди ропщут. Они опасаются гиблого места даже днем, а на ночь глядя никто не хочет туда ехать.

Он настойчиво советовал остановиться в ближайшем селе, а уж с утра верхом попробовать пробиться к месту. Так и решили.

Ближайшее село оказалась большим, не менее сорока дворов и называлось подходяще – Большие бугры. Нашелся там и неплохой постоялый двор с корчмой на первом этаже и гостиницей на втором.

Чуть рассвело, выехали впятером. Естественно Лилиана, я, Пимен и два охранника. Пимен хотел тащить с собою всю охрану, но Лилиана с моей подачи возмутилась, сказав, что достаточно двоих, ведь мы недалеко собрались. Моё мнение Пимена не слишком интересовало, а Лилиане он был вынужден подчиниться, как жене Владимира и, соответственно, хозяйке имения, где он служил. Иногда действительно выгодно иметь соответствующий статус.

Мужчины основательно вооружились саблями, метательными ножами и пороховыми ружьями – довольно дорогим оружием, которым вооружалась лишь дворцовая стража и отборные войска. Прасковью и ещё семерых мужчин, включая трех кучеров, оставили на постоялом дворе, где вчера устроились на постой.

 Лошади недовольно фыркали, нюхая морозный воздух. Их можно понять. Людям тоже не очень хотелось покидать натопленные дома, отправляясь в неизвестность. Накануне, узнав куда мы собираемся, хозяин постоялого двора сокрушенно покачал головой, а когда Лилиана и я, в сопровождении Прасковьи, поднялись в свои комнаты, он долго рассказывал мужчинам о неприятностях и ужасах, которые местные приписывают развалинам. Охранники, мужественные люди, откровенно боялись. Это ясно прослеживалось в их эмоциональной сфере, только повинуясь долгу и мотивированные очень приличной оплатой, они безропотно сопровождали нас. 

Неизвестное всегда пугает. Даже мне стало неуютно, лишь только я увидела неясное в морозном воздухе нагромождение каменных глыб или скал впереди. А вот Пимен удивил. Если он чего и опасался, только не гиблого места. Возможно, не верил людской молве. Он внимательно осматривался и прислушивался, особенно, когда пришлось с дороги свернуть и двигаться по нетронутому снегу.

- Вы надолго в развалины? – спросил Пимен, придержав жеребца, давая возможность моей кобыле поравняться с ним.

- Не знаю. Нужно осмотреть всё, что возможно. Надеюсь, вы не забыли факелы?

- Не забыли. Если возможно, постарайтесь не задерживаться. Вечером или ночью опасно будет возвращаться. В деревне говорят, что волков много развелось в округе, да и я уже не раз видел их следы.

В ответ я пожала плечами. Я ведь не провидица. Откуда мне знать, как скоро мы доедем, и сколько времени придется провести на месте. Если уж Пимен так опасается волков, можно заночевать в развалинах. Дрова для костра должны найтись, а еды мы захватили на всякий случай. И мне абсолютно безразлично насколько боятся развалин охранники. Если боятся, пусть возвращаются прямо сейчас. Ведьмам не нужна охрана и защита. Мы сами можем о себе позаботиться и защитить не только себя.

Не дождавшись ответа, Пимен пришпорил своего жеребца, а меня догнала Лилиана.

- Как ты себя ощущаешь? – тревожно спросила она.

- Холодно, слегка неуютно но, в общем, нормально, ты тоже боишься?

- В людскую молву о гиблых местах я не верю, но место здесь странное. Ничего необычного не ощущаешь?

 Прежде чем ответить, я прислушалась и не только ушами, а всей сущностью ведьмы. Не станет Лилиана поддаваться эмоциям стражников. Её действительно что-то насторожило. Но кроме всё того же страха в эмоциональной сфере охранников и беспокойства в эмоциях Пимена, ничего особенного не ощутила. А по поводу звуков…. Ну, шумел ветерок, лошади фыркали, звук копыт глушил снег, откуда-то издалека ветер донес непонятный звук. Скорее всего, какое-то животное резко вскрикнуло и замолчало, но я не разбираюсь в голосах зверей.

- Ничего необычного. А ты? Что тебя беспокоит?

- Это странно, - нерешительно начала Лилиана. – Последнее время видения меня преследуют постоянно. По большей части просто мелькающие тени. Чтобы что-то разглядеть, приходится сосредотачиваться, да и то не сразу возможно разобраться, если вообще возможно, но сейчас не об этом. – Подруга глубоко вздохнула и выпалила скороговоркой: - видения исчезли. Совсем исчезли. Я чувствую себя пустой. Это конец? Я больше не провидица?

- Постой, постой, - я натянула поводья, останавливая кобылу. – Совсем ничего?
Лилиана сокрушенно покачала головой, причем так энергично, что меховой капюшон сполз.

- И когда это началось… то есть прекратилось…, тьфу, когда перестали появляться видения?

- Я не сразу хватилась, но думаю, со вчерашнего дня. Когда засыпала в том крошечном номере на постоялом дворе, сообразила, что непривычно пусто в голове и уже довольно давно. Но вчера утром всё было в порядке,  я точно это помню, - торопливо добавила она. 

- Не знаю чем тебе помочь, ведь в предвидении я совсем не разбираюсь но, возможно, это нормально. Я пытаюсь сказать, что такие перерывы могут быть нормальными для провидицы. Тебе ничего об этом не говорила Галана?

- Не говорила. – Лилиана вздрогнула от холода и поспешно натянула капюшон. – Мне не хватает наставницы. Очень не хватает.

- Хорошо, давай просто подождем, пока к тебе вернутся видения, а сейчас нам стоит поторопиться. Пимен уже развернулся и едет навстречу.

- Вы вернуться хотите? – спросил подъехавший Пимен.

- С чего это вдруг? – удивилась Лилиана.

- Тогда лучше не медлите, - предложил Пимен и пристроился замыкающим кавалькады с явным намерением подгонять женщин и не допускать больше задержек.

До развалин ехать пришлось дольше, чем я рассчитывала. Просто они были настолько громадны, что виделись издалека, кроме того, по бездорожью и глубокому снегу ехать было довольно трудно. Иной раз снег доставал лошадям под пузо и они с натугой вытягивали копыта из сугробов. С каждым шагом кобылы, развалины словно надвигались, закрывая горизонт. Уже ясно просматривалось величественное монолитное основание – скала. То есть строение, кем бы оно ни было возведено - выстроено не у скалы, а на её уступе. Наверх вела довольно широкая, но крутая тропа, почти дорога, на которой вполне могли разъехаться повозка и верховой. Пимен заверил, что она по силам лошадям. Иначе бы пришлось оставлять их внизу, а самим карабкаться к развалинам. Снег с тропы сдул ветер, но тропа обледенела. Копыта лошадей скользили. В результате, всё же пришлось спешиться и вести лошадей на поводу.

К самим развалинам удалось подняться только после полудня. Не обнадеживающий факт. Пимен ворчал по поводу потерянного времени, охранники даже от еды отказались, ограничившись водой из фляг. Им не просто было здесь находиться. А я с краюхой хлеба и ломтем копченого мяса в руках, рассматривала каменное нагромождение развалин, уже понимая, что напрасно стремилась сюда.

Для того чтобы привести эти развалины в подобие жилья, придется затратить слишком много сил и времени не одного поколения ведьм. Придется начинать постройку Гнезда внизу под скалой, а уж у следующих поколений ведьм руки, возможно, дойдут до этих каменных стен, выстроенных на века.

- Плохо? Да? - спросила подруга.

- Величественно, но слишком много работы, -  согласилась я, рассматривая внешние стены, выстроенные из крупных угольно-черных каменных блоков, настолько плотно пригнанных друг к другу, что щели между ними были едва заметны. И всё же, как бы талантливо не был построен этот замок, иначе не назовешь, время оставило на нем свои разрушительные следы. Часть внешней стены обвалилась, открывая путь внутрь ограждения, да и там, насколько хватало взгляда, особого порядка не наблюдалось. Те же упавшие каменные блоки, те же частично обрушившиеся стены.

По нашим разочарованным лицам, Пимен, видимо понял, что напрасно сюда взбирались.

- Дальше пойдем или обратно? - спросил он и, судя по эмоциям, очень рассчитывал на немедленное возвращение. Да он просто не сомневался. А ещё, мне очень не понравилась, впрочем, присущая почти всем мужчинам этого мира, снисходительность к  якобы женской глупости и капризам. Именно так он теперь воспринимал путь сюда. Его уверенность в положительном ответе разозлила.

- Идем внутрь. Не забудь факелы, - резко ответила, отряхивая ладони от хлебных крошек.

Не только из чувства противоречия я решила продолжить осмотр развалин, вернее не только из него. Раз уж взобрались на верхотуру, стоит осмотреться повнимательнее, а не просто окинуть взглядом внешние стены.

Насупившись, Пимен пошел за факелами.

Лошадей завели под защиту стен от ветра и оставили под охраной обоих воинов. Пимену пришлось сопровождать нас. Факелы пока не зажигали, света солнца вполне хватало.

Почти сразу стало ясно, что обойти всё за один день нереально. Мы блуждали среди каменных стен, поднимались по неплохо сохранившимся лестницам, заглядывали в помещения различной формы с кое-где сохранившейся крышей. Над развалинами доминировало величественное, даже в своей дряхлости, сооружение. Это напоминало Гнездо. Именно так доминировало в Гнезде центральное здание, и именно оно заслуживало тщательного обследования.

- Ничего не напоминает? – обернулась я к Лилиане.

- Ты думаешь, что это строение ведьм? – тихо, чтобы не слышал Пимен, спросила подруга.

- Надеюсь, ты помнишь из уроков истории, что не все группы беженцев сумели пробиться в этот мир. А если всё же сумели, но их разбросало, и часть попала именно сюда?

- И они не смогли здесь выжить, – печально констатировала подруга.

- Но Гнездо всё же сумели отстроить….

- У них не было лабиринта, - напомнила Лилиана.

- Но одна из пропавших групп должна была перенести алтарь. - Вспомнив это, я невольно стала оглядываться, хотя здесь, на третьем этаже его быть не могло. Алтарь, если действительно его сумели выдернуть из погибающего мира и переместить сюда, должен иметь непосредственную связь с землей, а лучше вообще располагаться в подземелье.

Нас догнал Пимен, и пришлось прекратить разговор. В следующий раз, когда удалось оторваться от довольно пожилого, поэтому не слишком проворного мужчины, мы уже осматривали, неплохо сохранившийся большой зал. Он мог быть церемониальным залом Гнезда, если не считать одной мелочи. Очень важной мелочи. В частично сохранившейся куполообразной крыше не было потолочного лунного окна.

- Зачем им было нужно окно, раз нет лабиринта? – без слов поняла Лилиана мой взгляд и эмоции.

- Традиция. Ведьмы не могли нарушить традиции. Башня для наблюдения за солнцем в этом мире тоже не нужна, но её всё же построили в нашем Гнезде, а уж после приспособили в качестве сторожевой и сигнальной, - поправила я её.

- И всё же, я думаю, ведьмы здесь были, - гнула свою линию Лилиана, оглянувшись на проем, откуда уже раздавался звук шагов Пимена. – Иначе откуда  взялись девочки со способностями ведьм, о которых говорил домовой?

- Ах, этот Пуш, - покачала я головой, - похоже, он слишком обидчив. Вот где его искать?

- И чего меня искать? Достаточно просто позвать, - проскрипел знакомый неприятный голос.

В зал входил запыхавшийся Пимен, а за его спиной маячил серый кошмар.

Появление домового было не только неожиданным, а и комичным. Он, передразнивая Пимена, так же с видимым усилием преодолел последние ступени, остановился рядом с ним, тоже надсадно дыша. А самое смешное - Пимен его в упор не видел и не слышал.

- Вот вы где. Хорошо иметь резвые ножки, - прохрипел наш сопровождающий, тяжело переводя дыхание.

- … резвые ножки, - проскрипел ему в унисон домовой.

Лилиане повезло, она спряталась за моей спиной и тихонько хихикала, а мне спрятаться было не за кем. Пришлось напрячь губы, стремящиеся растянуться в улыбке и подавить рвущийся из груди смех.

 Ну, честное слово, это было непросто.

- Здесь всё уже осмотрели? – недовольно спросил Пимен. – Выше вроде некуда подниматься.

- Осмотрели, спускаемся вниз, - давясь смехом, согласилась я, не в силах отвести взгляда от кривляющегося домового. Тот, словно задался целью насмешить до коликов в боку, повторял каждый жест, каждое слово Пимена, но обычные жесты у него получались утрированными, в силу его малого роста, а слова, повторяемые скрипучим тонким голоском, комичными.

Схватив Лилиану за руку, обогнула Пимена и бросилась со всех ног вниз по лестнице, не забыв за спиною сопровождающего махнуть рукой домовому, пригласив его следовать за нами.

Не думаю, что у нас было слишком много времени до появления Пимена, поэтому, спустившись, я сразу задала Пушу самый важный вопрос:

- Ты поможешь нам найти девочек, которые тебя видят и слышат?

- Зачем? – удивился домовой.

- Мы хотим основать здесь Гнездо ведьм, таких же, как мы, для этого они и нужны. Ведь, если они видят тебя, то от рождения обладают зачатками способностей, которые необходимо развивать. Мы станем учить таких девочек. Ты поможешь их отыскать?

- Почему здесь? Почему только девочек? Вы можете учить? Чему собственно собираетесь обучать детей? – подумав, выпалил серию вопросов Пуш, словно горохом осыпал. Причем, он разительно изменился. Из скомороха разом превратился в абсолютно серьезное существо.

Отвечать по порядку на вопросы домового, просто не было времени. Сверху уже слышались шаркающие по каменным ступеням шаги Пимена. Он скоро догонит нас, ведь спускаться гораздо легче, чем подниматься, поэтому и быстрее, а свидетелем нашего разговора ему быть необязательно. С его точки зрения, это вообще не разговор, а странные, не связанные с собою реплики. Ещё решит, что на меня и Лилиану подействовало гиблое место, и мы обе умом тронулись. Поэтому, я постаралась вкратце заверить Пуша, что мы не собираемся ничему плохому обучать детей и вообще желаем им только добра.

- Он тоже в курсе? - кивнул Пуш на Пимена, уже показавшегося из-за поворота лестничного марша.

Отрицательное покачивание головой стало ему ответом.

- Тогда поболтаем позже, когда этот и те двое мужчин у лошадей уснут. Я приду, - пообещал домовой, и испарился в своей манере.

На мой вопросительный взгляд Лилиана пожала плечами. Надо же, так привыкла спрашивать у неё о грядущих событиях, что и забыла о перерыве в видениях. Надеюсь, это просто временный сбой. По поводу обещания Пуша подойти позже, он уже один раз обещал…, впрочем, поживем, увидим. Всё равно нам ночевать в развалинах. Только придется самим не спать и проследить, чтобы все мужчины уснули.

Добиться этого оказалось совсем несложно. У уставших за день мужчин, да ещё после сытного ужина, глаза сами слипались, даже боязнь гиблого места не могла помешать. Так что, не пришлось особо и воздействовать на них. Часовой, который должен был поддерживать огонь, прямо возле него сидя и заснул. Заботу о костре пришлось взять на себя. Осталось не заснуть самим, хотя очень хотелось.

Домовой заставлял себя ждать. Он материализовался, когда мы уже почти непрерывно зевали, тормоша друг друга, чтобы не заснуть, подобно часовому.

- Долго ты, - проворчала я, обрадовавшись. Хорошо хоть не забыл, а то так и сидели бы без толку до утра.

- Я думал.

- Что ты делал? – первой спросила Лилиана, озвучив и моё удивление. Слово «думать» - никак не ассоциировалось с внешним видом домового и его поведением.

- Мне нужно было подумать, - невозмутимо подтвердил Пуш.

- О детях не беспокойся. Я уже говорила и готова поклясться, что мы желаем им только добра. – Постаралась я  успокоить домового, хотя и не понимала его столь рьяной заботы о судьбе чужих ему девочек, которых ещё нужно было отыскать.

- Я решал, имею ли я права помогать вам, - задумчиво выдал Пуш.

Это уже, ни в какие ворота. Серое, непонятно откуда взявшееся существо, даже не человек, видите ли, решало, имеет ли право помогать нам. Интересно, какими таким критериями он руководствуется? Если бы он не был так необходим, честное слово, стукнула бы по его самонадеянной башке! От нестерпимого желания наподдать домовому, кулаки зачесались. Сон, вероятно от злости, как рукой сняло.

- Это настолько серьезно? – осторожно спросила Лилиана.

- Ответственно, - тяжело вздохнул Пуш.

- Не настолько же ответственно, - попыталась поддержать домового, но только преследуя свои цели. Его терзания меня мало волновали.

- Я и не ожидал, что вы меня поймете, - скривилось существо. – У меня есть предназначение – долг, которому я не в силах противиться. Это место под моей охраной.

- То есть ты здесь всё охраняешь? И развалины на уступе?

- Храню. Я один из хранителей, а строение, которое ты называешь развалинами, построили люди. Мне нет до него дела, но если здесь вновь появятся люди….

- Ведьмы, - поторопилась его поправить. Здесь будут жить ведьмы, а люди только на период строительства дома рядом с утесом.

- Если здесь вновь появятся люди, я вынужден буду находиться рядом с хранилищем. Это скучно, - подумав, добавил он.

- Ты можешь с нами общаться. А если поможешь отыскать девочек со способностями ведьм, то и с ними разговаривать, да даже играть, если хочешь, - постаралась как можно больше убежденности вложить в свои слова.

- О каком хранилище ты говоришь? – в свою очередь спросила Лилиана.

- И учить? Я тоже смогу обучать ваших подопечных? - не обратив внимания на вопрос Лилианы, - уточнил домовой.

Чего только не пообещаешь ради достижения цели.

- Учи, если сможешь и если есть чему учить.

Домовой замолчал, присев у костра. Долго молчал. На попытки его окликнуть, совсем не реагировал, погрузившись в свои раздумья, хотя для меня и непонятно – что может быть настолько серьезное у него в голове, что он отключился от окружающего. Он настолько погрузился в собственные мысли, что не замечал появившегося в воздухе запашка паленой шерсти.

- Я стану вам помогать, если вы будете помогать мне, - наконец нарушил довольно длительное молчание домовой.

«Ну, наконец то», - я с облегчение вздохнула. Главное он будет нам помогать, а мы….

- В чем именно ведьмы могут помочь домовому?

- В обмен на поиск детей и разрешение строить здесь ваше Гнездо, вы обе и все последующие поколения, воспитанные в Гнезде, станете хранителями.

- Хранителями чего? – попыталась уточнить Лилиана.

- Знаний. Согласны?

- Каких знаний? – спросили мы хором.

- Мне необходимо ваше согласие, иначе ничего не смогу показать и наше соглашение не вступит в силу.

Вот паршивец! Прекрасно ведь понял, насколько нужен нам, да просто необходим, вот и выдвигает условие, ещё и ничего не объясняя. Стать хранителями знаний? Что это значит? Я посмотрела в глаза Лилиане, но по её неуверенному взгляду сразу поняла - решать придется мне. Решать…. Легко сказать! Вот на что я обреку будущие поколения ведьм, если всё же соглашусь с условием домового? А с другой стороны, этих поколений ведьм, скорее всего, может не быть, если Пуш не отыщет девочек, из которых их можно воспитать. Хранителями знаний. Знаний…. В конце концов, кому могут навредить лишние знания? Лишних знаний, как учили в Гнезде, в принципе не бывает.

- Хорошо. От имени ведьм, присутствующих здесь и будущих поколений ведьм, согласна заключить соглашение с домовым на следующих условиях….

Закончить договор-клятву домовой мне не дал, бесцеремонно прервав.

- Главное ты согласна. Я чувствую, что не врешь. Идите за мной. Не будем терять времени.

- Куда ещё? Зачем?

- А как же костер и люди? - поддержала меня подруга.

- Подкиньте ещё дров в костер, он не успеет прогореть, а с людьми и лошадьми ничего не случиться. Я обещаю.

Обещает он! Ещё и тащит неизвестно куда. Жаль, что не захватила вечный факел. Не хотелось показывать Пимену и его людям артефакт. Пришлось зажигать обычные факелы, а Пушу, видимо не нужен был их свет. Ему, вероятно, вполне хватало света луны и звезд.


Глава 16.


Он вышел из облюбованной нами на ночлег комнаты и стал спускаться по ступенькам неприметной каменной лестницы. Следом за ним пришлось пройти ещё и по каменному коридору, затем вновь спуститься по узкой лестнице и наконец, домовой остановился в тупике. Путь преграждала гладкая каменная стена.

Только я хотела открыть рот и возмутиться столь безответственным поведением - завел в тупик, да ещё и шарит своей лапой по стене - как эта стена вдруг дрогнула и стала уползать в сторону, причем абсолютно бесшумно, словно она не каменная, а морок. А через увеличивающуюся щель хлынул яркий свет.

Ведьму мало чем можно удивить, по крайней мере, именно так я считала до этого момента. Случись такая неожиданность с каменной стеной и слепящим, после мрака светом за ней в Гнезде, я не слишком бы удивилась. В хранилище верховной ведьмы, наверняка есть артефакты, о которых мало кто из ведьм знает и видел их в действии. Но здесь, в глуши, в распоряжении получеловека-полуживотного? Что это вообще такое? Куда он нас завел?

Преграждающая путь стена тем временем окончательно уползла, открыв широкий проход в коридор с подозрительно ровными белыми стенами и таким же белым полом. Поэтому и свет кажется настолько ярким, что он отражается от стен и пола. Светильников нигде не было видно. Весь высокий потолок испускал ровный свет.

Домовой деловито зашлепал по белоснежному полу, оставляя на нем грязные следы.
Взяв себя в руки и крепко сжав пальцы Лилианы, перешагнула четкую линию, разграничивающую черный камень и белый пол, который слегка пружинил под подошвами сапожек. Подруга на буксире следовала за мной.

Факелы оставили в темном коридоре. Казалось кощунством тащить их с собою в слепящую белизну и пачкать её копотью.

Сюрпризы продолжались. Вслед за домовым, который непонятным способом открыл ещё одну дверь, неспешно уползшую в стену, вошли в огромный зал с высоким потолком. Здесь было тепло и тоже светло, но белый неживой свет сменился мягким зеленовато желтым, как пробивающийся сквозь молодую зелень свет солнца.

- Это хранилище знаний. Библиотека. – Торжественно объявил, развернувшийся к нам лицом домовой.

- Библиотека? А где книги? - спросила у домового, недоуменно осматривая ряды пустых светлых столов с креслицами непривычной формы у каждого стола. Кроме этой мебели в зале ничего не было. Никаких шкафов или полок с книгами или свитками.

- Ты имеешь в виду информацию, запечатленную в книгах? Это не единственный способ хранения информации. Она вся здесь, - насмешливо фыркнул домовой.

Он вскарабкался в неудобное для него креслице и пробежался пальцами по разноцветному орнаменту столешницы. Из неё вдруг бесшумно выдвинулась прямоугольная пластина, почти величиной со стол и на ней стремительно замелькали незнакомые цветные значки, складывающиеся в строки. Строки сменяли яркие картинки – застывшие, как картины в раме и живые! Последняя живая картинка задержалась на пластине.

Странное ощущение. Смотришь словно сквозь оконное стекло, но никакого окна нет. А там, за воображаемым стеклом, которого нет – даже не знаю что думать - качались под сильным ветром странной формы деревья с оранжевой листвой, текла зеленоватая вода. Быстро переставляя длиннющие ноги, удирали жуткие искривленные создания.
Вдобавок ко всему звуки наполнили всё помещение. Сквозь шум ветра, журчанье струящейся воды и гортанные крики длинноногих, пробивались и усиливались странные визгливые звуки, нестерпимые для ушей.

- Прекрати сейчас же! - крикнула, зажимая уши.

Звуки немедленно стихли, словно захлопнули окно, и они остались за стеклом, но картинка не исчезла. Она изменилась. На черном бархате сияли сотни звезд.

- Что это? – тихо спросила за спиной Лилиана.

- Это мир моих создателей и их музыка, - благоговейно откликнулся домовой.

- А это? – указала я пальцем в стол и на пластину с картинкой над ним.

- В вашем языке ещё нет подходящих слов. Вы их ещё не придумали. Называй это библиотекой, где можно найти любые сведения не только написанные буквами, а и в движущихся картинках. Я научу вас пользоваться библиотекой, а вы научите своих подопечных и все вы станете хранителями знаний до той поры, когда люди дорастут до них и смогут воспользоваться знаниями библиотеки.

Вопросы, которые я пыталась облечь в слова, теснились в голове, но задать их сразу не удалось. Пуш спрыгнул с креслица на пол и засеменил к выходу. Пришлось следовать за ним. У самой двери я обернулась и успела увидеть, как пластина вновь уползла в стол. Чудеса!

Пуш стремительно двигался по белому коридору, почему-то сейчас снова с чистым полом, почти бежал. Мы за ним едва успевали. Пришлось ещё задержаться в скальном коридоре, зажигая факелы. Массивная дверь, лишь только мы вышли, немедленно уползла на место, оставив нас в темноте.

. Догнать домового и открыть рот мне удалось только у почти потухшего костра, когда мы уже вернулись на место ночевки.

- Так кто такие создатели и почему они создали тебя и всё то, что мы видели? Только не говори, что они боги, которым здешние люди приписывают все чудеса, - выпалила я, даже не отдышавшись.

- После, после всё расскажу. Ваш горе-сторож уже просыпается. Я настроился на вас обеих и смогу отыскать, где бы вы ни находились. А если сильно понадоблюсь, сами позовите. Мысленно, можно даже вслух не говорить.

С этими словами Пуш исчез, а сторож действительно заворочался, просыпаясь, чуть не свалился в костер. Окончательно проснувшись, он недоуменно захлопал глазами а, опомнившись, принялся подкидывать дровишки в костер.

Уснуть так и не удалось. Какой уж тут сон, если довелось увидеть столько чудес и не удалось ничего выяснить. Мы тихонько шептались, устроившись на постели из хвороста и хвойных лап, пользуясь тем, что сменившийся охранник, никак не мог стряхнуть остатки сна и тоже клевал носом.

Сколько же времени провел здесь домовой, обладая, по-видимому, неисчислимыми знаниями? Непонятно, почему он здесь один. Куда делись упомянутые им «создатели»? Лилиана, впрочем, как и я, сомневалась, что домовой мог построить тот светлый коридор и зал библиотеки, а уж сотворить столы, из которых выдвигаются пластины, показывающие движущиеся картинки и музыку без музыкантов и инструментов – такое вообще никому не по силам.

- Как думаешь, он действительно может нас отыскать и отозваться на зов? - спросила Лилиана.

- Думаю да. А ты заметила, как сильно он изменился?

Лилиана пожала плечами.

- Точно изменился. Конечно не внешне. Он всё такой же неприятный получеловек-полуживотное. Голос остался скрипучим и движения суетливыми, но он разительно изменился внутренне, как только с ним заговорили о новом Гнезде. Стал серьезным. Его уже не назовешь инфантильным. И не придет в голову спросить, сколько ему лет.

-  Ну, да, - согласилась подруга, - только мне кажется, рано  делать выводы. Он ещё не нашел ни одного ребенка, а клятву с тебя уже взял.

- Это плата за разрешение строительства Гнезда на этом месте, - вздохнула я. – Хотя, мне думалось, что разрешение придется испрашивать у твоего мужа.

- Не придется. Владимир на всё согласен. Пусть не до конца, но он понимает насколько это важно и для меня и для тебя. Давай лучше поговорим о чем-нибудь более приятном, раз уж не спим, - предложила Лилиана. – Обратно завтра поедем? Нет, скорее послезавтра, - сама поправила себя, - ведь завтра мы только доберемся на постоялый двор.

Расстраивать её мне не хотелось. Ведь она, вероятно, думает, что мы только съездили на разведку, а летом приступим к строительству. Но другого выхода не было. И так уже слишком долго держала Лилиану в неведении.

- Я остаюсь. А ты возвращайся и попроси Владимира подобрать хорошего мастера-подрядчика для строительства.

Повисло тягостное молчание, прерываемое лишь треском костра, храпом Пимена и посапыванием дремлющего у костра охранника.

- Понятно, - прервала молчание подруга. – Значит, второй вариант. Как странно, он мне показался менее вероятным. Надеюсь, ты не здесь собираешься жить?

- Нет, конечно, вернусь в деревню. Мне много нужно сделать до лета. Нанять людей, пробить дорогу к развалинам, организовать заготовку древесины, камня для фундамента. Всё это можно сделать и до наступления тепла. А о каких вероятностях ты говорила?

- Я предвидела два вероятных развития событий, и более четким мне показалось тот, где мы возвращаемся вместе. Это Пуш повлиял на твоё окончательное решение?

- Не знаю. Мне кажется, я всё решила ещё до поездки. А к тебе вернулся дар предвидения?

- Нет, сейчас я ничего не могу видеть. Видения были ещё дома.

Расставание – пренеприятнейшая штука. Особенно с близким человеком, живущим бок о бок с тобою не один год, разделяющим твои мысли и действия. Пуще всего страшно было остаться совсем одной среди людей, абсолютно чужих, если не считать Прасковьи. Она сама решила остаться со мной. Пимен пытался ещё оставить парочку охранников, убедившись, что меня не удалось уговорить возвратиться, но я наотрез отказалась. Зачем они мне? Только лишняя головная боль.

Утром следующего дня подруга уехала, пообещав, что к весне обязательно найдет хорошего честного подрядчика и пришлет его, кроме того будет писать часто, не менее хотя бы раза в десять дней и посылать письмо с гонцом. А с меня взяла слово обязательно отвечать на каждое письмо и если удастся расспросить домового, не забыть поделиться с ней добытыми сведениями.

- Ты не застревай здесь навсегда. Пожалуйста, приезжай. Мне без тебя будет тоскливо. И я, как только станет тепло, и просохнут дороги, обязательно выкрою время и приеду, - пообещала Лилиана напоследок.

Вот я и осталась одна. Очень надеюсь, что пока одна и Лилиана вернется не только на время, иначе…. Даже думать дальше не хочется. И чтобы не думать, сразу принялась за дело.

Никогда не считала, что обладаю организаторскими способностями, но как только они понадобились – откуда что взялось. Естественно, без денег я мало что сумела бы сделать, да и способности ведьмы не подвели. Уговаривать, нанимать на работу, гораздо проще, если понимаешь эмоции потенциальных работников.

В первую очередь пришлось заниматься дорогой, потом по свежепробитой просеке стали возить заготовленные бревна. Камень для фундамента искать не пришлось. Его и на месте хватало. С волками, как предупреждал Пимен, сразу возникли проблемы. Почуяв людей, они все чаще пытались напасть на них и лошадей. Целая неделя ежедневного воздействия на этих злобных голодных тварей мне понадобилась, чтобы отвадить их от места строительства будущего Гнезда и просеки. Не знаю, надолго ли, но пока волки исчезли. Только убедившись в этом, люди согласились возобновить работу.

Я наняла серьезного хваткого мужика Кирю, который распоряжался работами, распределял заработок между рабочими, не слишком много воруя. Без подворовывания, утаивания, как я теперь понимаю, ни одно дело здесь не обходится. Приходилось с этим мириться. Хотя Киря совсем неплохо справлялся со своими обязанностями, я не имела права полностью положиться на него и каждый день ездила проверять ход работ. Выматывалась до изнеможения и если бы не Прасковья, наверное, засыпала бы, не раздеваясь.

Иногда мне казалось, что я нарочно пытаюсь во всё вникать, не давая себе ни минуты передышки, в надежде прогнать воспоминания. К сожалению, ночью контроль исчезал, и меня мучили сновидения. Единственная ночь со Ставром во сне превращалась в кошмар. На моем месте была Маргарита. Именно ей в сновидениях Ставр говорил ласковые слова, именно её, а не меня обнимал и целовал и именно её страстно желал. И этот повторяющийся кошмар не забывался с первыми лучам солнца, как многие другие сны, врезался в память, причиняя невыносимые мучения.

Гонец привез первое письмо  от Лилианы, скорее коротенькую записку, извещающую меня о её благополучном прибытии. В ответ я тоже коротко написала о ходе работ и напомнила подруге о необходимости нанять подрядчика. Гонец уехал на следующий день.
Жили мы уже не на постоялом дворе, где было слишком шумно и беспокойно. Мне удалось договориться и за бесценок купить небольшой бревенчатый домик на самом краю села. Его то я и делила с Прасковьей.

Вскоре, работы пришлось приостановить. Солнце пригревало всё интенсивнее. Снег таял. Потекли ручьи, дороги превратились в непролазные грязевые реки. В липкой грязи намертво вязли колеса телег. Только верхом можно было с горем пополам проехать. Пришлось ждать, пока дороги просохнут. Именно в это время, когда я сидела без дела, вновь появился домовой. Но разговаривать с ним в новом доме было невозможно. Слишком он был мал, не скроешься от Прасковьи. Пуш подсказал вполне приемлемое решение. Раз мне пока делать нечего, я могла бы приехать к развалинам, где нам никто не мог помешать.

- Может Вам не ехать? Ведь там никого нет. Это опасно, могут волки вновь появиться. Успеете ещё, когда возобновятся работы, - причитала Прасковья, собирая мне еду в дорогу.

- Не волнуйся. Я могу за себя постоять и если не приеду к вечеру, тоже не беспокойся. Значит, дорога оказалась труднее, чем я думала. Заночую там, а завтра вернусь, - успокоила служанку.

Пришлось на неё воздействовать, успокаивая, иначе бы она точно подняла панику и послала мужиков меня разыскивать, если не вернусь вовремя.

Только к полудню удалось добраться до развалин, где уже ждал Пуш. Хорошо ему. Взял да перенесся и никаких проблем. А ты плетись по грязи, мучая себя и кобылу, которая временами с трудом выдирала копыта из вязкой жижи.

- Вижу, у тебя много вопросов накопилось, - проскрипел домовой, не дожидаясь пока я спешусь. – Оставь кобылу здесь. С ней ничего не случится, и иди за мной. Я хочу тебе кое-что показать.

На этот раз я захватила вечный факел. По путанице каменных коридоров идти было проще. Вечный факел светил гораздо ярче десятка архаичных коптящих смоляных факелов.

Ступив в белый коридор, я подумала, что Пуш ведет меня вновь в библиотеку, но пришлось за ним идти гораздо дальше, чем в первый раз.

Очередная дверь сдвинулась, открыв пространство, освещенное тревожным оранжевым светом.

- Заходи. Чего встала? – поторопил меня Пуш.

- Здесь неуютно, смутно как-то.

- Это освещение так на тебя действует. Привыкнешь. Его нельзя изменить. Так светил звезда на планете моих создателей. Ты понимаешь о чем я говорю? – подозрительно спросил домовой.

- Совсем не понимаю. Если возможно, рассказывай по порядку и сначала объясни - кто такие создатели и чего ради они создали тебя.

- Я спрашивал не о том. Тебе знакомы такие понятия как звезда и планета?

- Представь себе, знакомы! – слегка обиделась я на домового. – Любая из ведьм Гнезда знает, что мир не плоская тарелка, подвешенная мифическими богами в пустоте. Я имею представление о звездах и планетах, вращающихся вокруг них. Знаю, что этот мир не единственный обитаемый в великой пустоте. Мой собственный мир тоже был когда-то красивым и населенным людьми, пока светило не принялось сжигать его своими лучам.

- Вот как…. Поэтому ты с подругой отличаешься от жителей этой планеты. – Задумчиво произнес домовой и немедленно засыпал меня вопросами.

Его интересовало буквально всё. Вот только ответов на многие его вопросы я не знала, а некоторые вообще не поняла.

Это странно, но на пороге подземного помещения, освещенного тревожным светом, мне вдруг захотелось рассказать чужому существу о Гнезде моей родной планеты. Всё, что сохранили предания ведьм, и что помнила из них я сама. Рассказ получился недолгим. Слишком многое было утеряно и забыто за века пребывания на этой планете. Даже записи легенд не очень помогали. Как я сама убедилась, в разных рукописях одни и те же события были изложены с  довольно существенными различиями.

- Мы ни на чем не прилетали, как ты сказал. Ведьмы в этом мире появились более восьми веков назад. Мой родной мир назывался Валита, а светило – Трок. Эти названия сохранились на древнем языке ведьм, сейчас уже почти забытом.
После того, как стало понятно, что усиливающаяся с каждым годом жара не случайность, принялись пристально наблюдать за светилом. Оно становилось всё больше и больше и жарило всё интенсивнее. Вскоре стало невозможно жить на поверхности. Солнце сожгло всю растительность, высушило ручьи и мелкие реки.

Животные умирали тысячами. Всё было усеяно гниющими на жаре трупами. Крупные реки и моря почти пересохли, вода в них стала горячей и зловонной. Вся рыба сварилась. Люди погибали миллионами. Оставшиеся в живых заселили пещеры, какие смогли найти и принялись зарываться всё глубже под землю. С пищей было сложно, ещё сложнее стало, когда верхние пещеры из-за жары стали недоступны. Подземные источники тоже стали пересыхать. Многие умерли от жары, голода, недостатка воды, болезней. Именно тогда верховные ведьмы Гнезд объединились ради поиска подходящего для жизни мира.

Они построили и инициировали поисковый портал. Ведьмы ближнего круга объединенного Гнезда, одна за другой уходили сквозь портал. Многие не вернулись. Иные возвращались. Чаще всего едва живыми и в жутком виде – израненными, обмороженными, отравленными чужим воздухом, но все с одним известием. Нет подходящего для жизни мира.

Поддержание портала в рабочем состоянии требовало затраты большого количества артефактов и неусыпных стараний верховных ведьм. Поэтому их так обрадовало известие, что, спустя несколько месяцев упорных поисков, пригодный для жизни мир был найден. Мало того, он был обитаем и населен людьми, дикими, но ничем внешне неотличимыми от нас.

Многих пришлось оставить умирать на родной планете, ведь пройти порталом могли только ведьмы, других он просто не пропускал. Всех мужчин, как не обладающих способностями ведьм, пришлось оставить. Пришлось оставить и детей, даже девочек красного круга. Они ещё не успели развить свои способности в достаточной мере, чтобы их пропустил портал. Часть полноправных ведьм остались, решив разделить участь детей и мужчин.

Взять с собой можно было немногое. Только артефакты и то, что можно унести в руках и в дорожных мешках. После того, как стало известно направление исхода, верховным ведьмам пришлось создать ещё один портал достаточных размеров, в который возможно было протащить летающие платформы, лабиринт и алтарь. Платой стала жизнь большинства верховных ведьм. Они истратили все силы без остатка, но портал был создан.

Все сознавали, что это был путь в один конец. Все артефакты, поддерживающие порталы остались на родной планете. Их невозможно было забрать, не разрушив порталы.

Но и на этом трудности не закончились. Меньше половины ведьм, вступивших в портал, прибыли на эту планету. Вместе с исчезнувшими в великой пустоте, пропало половина артефактов, летающих платформ и, что самое катастрофичное – алтарь. Без него стало невозможно заряжать артефакты.

Прошло немало времени, пока ведьмы освоились и покинули пещеры, в которых поначалу обосновались в этом мире. Поселиться сразу на поверхности было слишком страшно и неуютно, хотя здесь светило не собиралось всё сжигать. Ведьмам пришлось привыкать к открытым пространствам и высокому небу, а не нависающему над головой камню.

 Оказалось, что портал вывел на крупный населенный остров. Местные его называли «Своя земля». С местным населением пришлось общаться. Ведь нам нужна была пища, инструменты, одежда и мужчины, не только в качестве рабочей силы, а и для удовлетворения естественных потребностей и продолжения рода.

Началось строительство нового Гнезда. Именно тогда произошел раскол, и часть ведьм отделились. Отступницы стали строить свое Гнездо из белого камня побережья. Наше Гнездо возводилось из темно-серого камня предгорья. Отсюда и пошли названия темных и светлых ведьм.

Этот мир оказался не настолько благосклонен к ведьмам, как думали поначалу.
Спустя несколько поколений, выяснилось, что ведьмы стали терять колдовские способности после рождения первого ребенка. Это были уже ведьмы, рожденные в этом мире от местных мужчин. Возможно, именно в этом была причина. Началась настоящая паника. Никто не хотел лишаться способностей. Верховной ведьме пришлось издать закон, обязывающий каждую ведьму, по достижении определенного предельного возраста, родить не менее двух девочек для Гнезда.

На этом я замолчала. Воспоминания о событиях, предшествующих бегству с острова, нахлынули. Глаза защипало, в горле застрял комок. Пришлось сжать зубы. Не хватало ещё расплакаться перед домовым.

А он, точно читает эмоции и способен в них разобраться. Даже защита не помогла. Пуш сочувственно вздохнул и спросил:

- Тоскуешь? А где тот остров?

- Не знаю, я не разбираюсь в картах. Но если судить по времени, за которое мы доплыли в эти земли – очень далеко. Знаешь, мы покинули остров ранней весной, плыли месяца два с половиной, а прибыли сюда поздней осенью.

- Ага, значит твой остров в южном полушарии?

- Если тебе так интересно, попроси Лилиану достать морскую карту. Она сможет. А сейчас показывай, зачем сюда привел, а то я уже проголодалась.

Если честно, меня не так интересовали те чудеса, которые решил продемонстрировать домовой и не так уж я проголодалась. Просто хотелось отвлечься от мыслей, которые при упоминании об острове, свернули к Ставру, с которым я познакомилась именно на острове и застряли на нем. Как он? Что делает? Думает обо мне хоть иногда? О родном Гнезде я старалась вообще не вспоминать. Нечего зря терзать душу, ведь ничем помочь своей семье я не могу, а значит, и переживать нечего.

Встряхнув головой, постаралась отогнать невеселые думы и шагнула вслед за Пушем.

- Не пугайся, - предупредил меня домовой, остановившись перед стеной с шестью тёмными нишами, закрытыми стеклом. - Я хочу показать тебе создателей. Они давно уже мертвы.

Я пожала плечами. Мертвых бояться совсем глупо, а на домового я уже насмотрелась и ничего страшного в нем нет.

Пуш провел лапой по цветному рисунку на стене и в нишах вспыхнул оранжевый свет.
Я невольно отшатнулась, хотя и помнила, что увижу лишь мертвые тела, но они оказались настолько уродливыми, что только чудом не вскрикнула.

На меня смотрели три круглых навыкате глаза ближайшего существа. Они были расположены на одной линии под общей надбровной дугой, и сразу стало понятно, что это взгляд мертвого существа. Настолько неживым, стеклянным он мне показался. Волос на шишковатом черепе не было совсем. Вместо носа непонятный завиток со щелевидными ноздрями. Тонкие сжатые в горизонтальную полосу фиолетовые губы скрывали зубы, если они вообще были. Кожа костлявого вытянутого лица, кистей рук с тремя длинными многосуставчатыми пальцами отливала красновато-коричневым цветом. Остальное высокое тощее тело было скрыто бесформенной серебристой одеждой.

- Ты совсем не похож на них, - сдавленно произнесла я, в попытке сказать хоть что-то. Ведь Пуш стоял с таким видом, словно ждал от меня слов восхищения увиденным.

- Их тела были не слишком приспособлены к этой планете, - с явным сожалением, вздохнул домовой. – Они создали меня на основе своей сущности, но с изменениями, которые были необходимы для жизни на этой планете.

Хотя я ничего не поняла, но кивнула. Видимо эти уроды действительно могли создать Пуша. Мало ли какая магия может быть на свете.

- Откуда они вообще взялись? Тоже прошли через портал?

- Нет. Они исследовали …. один из новых проходов в пустоте, - сказал с заминкой домовой и тут же вновь посетовал, что в этом мире ещё не придуманы многие слова и нет подходящих понятий, чтобы правильно объяснить.

- Их выбросило в незнакомой области, где невозможно было найти ни одного знакомого ориентира. Они долго искали. Обратно пройти по проходу не получилось. Ресурсы были на исходе, поэтому пришлось подыскать подходящую для жизни планету. Идеальной, похожей на родной мир создателей, найти не удалось, но в этом мире можно было дышать без дополнительных приспособлений и дожить остатки их жизней.

Обнаружив здесь разумную жизнь, пусть ещё просто дикарей, создатели не стали пытаться колонизировать планету. Но они хотели сохранить знания, как самое ценное, чем обладали. Именно для этого они создали библиотеку и приспособили её под физические параметры обитателей этого мира. Создатели жили долго, гораздо дольше, чем можешь прожить ты или любой другой житель этой планеты, но они не были бессмертными, а библиотеку кто-то должен был сохранить и поведать о ней людям, когда они дорастут в своем развитии до этих знаний. Так появился я и пять моих братьев.

- Твои братья?

- Да, по числу создателей. Каждый создал по одному хранителю на основе своей сущности. Я продолжение жизни …..

Пуш произнес гортанные звуки, которых я не поняла. Он подошел ко второму от меня создателю и благоговейно притронулся к стеклу, закрывшему нишу.
Вероятно, это именно тот, кто его создал, хотя для меня все создатели были абсолютно одинаковыми.

- Нас создали максимально приспособленными к этому миру, почти бессмертными, но не неуязвимыми. Мы можем питаться любой органикой, не болеем, не нуждаемся в одежде и обуви, почти не ощущаем холода и жары, можем защититься от всех хищников, но против катаклизмов и мы бессильны. Некоторые мои братья погибли, другие просто ушли, устав ждать. Я тоже устал, - почти шепотом закончил Пуш.

В голосе домового сквозило столько тоски и одиночества, что у меня сжалось сердце. Я его могла понять. Пусть я была не одна, пусть не потеряла близких, но мне пришлось оставить сестер-ведьм, заменивших мне семью. Мне тоже было тоскливо и одиноко. Особенно сейчас, когда уехала Лилиана.

- Пойдем отсюда, - попросила я. - Мне здесь очень неуютно.

И не только непривычное освещение было тому виной. Помещение напоминало склеп и в нем словно застряли создатели - невидимые и отделенные от тел.

Пуш показывал другие помещения обиталища создателей. Говорил что-то об источнике энергии глубоко под землей, за счет которого горел везде свет и было тепло, но мои мысли свернули уже в привычное русло на насущные проблемы.

- Ты уже начал искать девочек, обладающих зачатками таланта ведьм? – при первом удобном случае спросила я, когда мы остановились в библиотеке.

- Мне не нужно их искать. Прямо сейчас я могу назвать их имена и место жительства. Но тебе самой придется договариваться с их родителями.

- Я думала…

- Ты думала, что я буду похищать для вас детей? – явно издеваясь, спросил Пуш.
Мне вновь захотелось его подчинить или хотя бы стукнуть!

- У тебя в волосах лента. Выплети её и завяжи на моей руке, - попросил он.

Не понимая, зачем это нужно, я всё же выполнила его просьбу и намеренно туго затянула ленту двойным узлом на запястье его серой лапы.

Лишь только узлы были затянуты, домовой исчез. Я подняла с пола завязанную мною ленту. Все узлы были целыми, и лента не разорвана и не разрезана.

Вновь появившийся домовой застал меня за рассматриванием кольца из ленты.

- Понимаешь теперь? Я ничего не могу с собой взять при перемещении. Ничего, даже ленты, завязанной вокруг запястья.

А мне припомнился тот ломтик засахаренной груши. Выходит, он его не бросил, а просто не мог с собой забрать. Выходит он даже записки не может передать Лилиане. А ведь я, соскучившись  в ожидании письма, хотела именно об этом попросить домового. Даже приготовила коротенькое письмо-отчет о проделанной работе.

- Только на словах могу передать что-либо твоей подруге, - дополнил домовой, словно прочитав мои мысли.

- В таком случае попроси её поторопиться с письмом и выполнить своё обещание насчет мастера для строительства. Кроме того, передай ей адреса и имена детей. Пусть она их разыскивает и договаривается с родителями.



Глава  17.


Долгожданное письмо от Лилианы привез нанятый ею подрядчик – самоуверенный высокий тощий мужчина лет пятидесяти со странным именем Шабашник. Именно так он представился и просил его звать.

Он приехал не один, а привез с собой шесть человек, с которыми работал постоянно.
Мне, естественно, хотелось сразу прочитать письмо Лилианы, но Шабашник развернул на обеденном столе рулоны с рисунками и чертежами, предложив мне уточнить расположение внутренних помещений, пристроек и дворовых строений. Он приехал с готовыми чертежами, объяснив, что изготовил их по заказу Лилианы. Она хорошо поработала с подрядчиком, но всё же, здания на чертежах были не совсем такими, как я их представляла.

До самой ночи пришлось с ним спорить, доказывать, требовать нужного мне расположения жилых комнат учениц, воспитательниц и учителей, классов, столовой, кухни, собственных апартаментов, людской, других помещений, а так же конюшни и остальных сооружений.

Наконец стал вырисовываться большой двухэтажный дом на высоком фундаменте с пристройками, конюшней, баней, гостевым флигелем, колодцами и многим другим, о чем я без Шабашника просто бы забыла.

Третий этаж, на котором я настаивала, опасаясь, что двух этажей может в будущем не хватить на всех девочек, решили пока не возводить. По уверению Шабашника, его всегда можно надстроить при необходимости, а фундамент он пообещал усилить в расчете на три этажа.

Подрядчик обещал к первому снегу полностью всё отстроить, если не будет задержки с деньгами, людьми и материалами.

Только к ночи мне удалось от него избавиться и развернуть тугой свиток письма Лилианы.

Первое, о чем она сообщала – к ней вернулись способности провидицы, причем ещё на обратном пути. Она предположила, что именно место, выбранное нами для строительства Гнезда, так странно влияет на её способности. Если так, то это очень плохо. Видимо придется Лилиану держать подальше от Гнезда, если нуждаешься в предсказаниях. Я попыталась вспомнить, были ли провидицы в Гнездах родной планеты, но ничего так и не вспомнила. По-моему ни в одной из рукописей об этом не упоминалось.

Подруга рассказывала в письме о Владимире, его сыне, имении, доме, почти не упоминая о самой себе. Писала, что Пуш посетил её и продиктовал целый список детей, причем почему-то не только девочек. В список, составленный им и Лилианой, каким-то странным образом затесались и имена четырех мальчишек. Она пообещала выяснить, в чем тут дело, а пока принялась разыскивать девочек и договариваться с их родителями. Ей ещё предстояло поговорить с каждым ребенком, просмотреть его будущее, насколько это возможно и определить, выйдет ли из девочки ведьма.
Я ей не завидовала. Сложно будет убедить мамаш расстаться со своими детьми. Приказные методы, практикуемые в родном Гнезде, здесь не подходили. Люди ещё не знали о силе и возможностях ведьм. Да и силы ещё никакой не было. Что могу я одна и Лилиана, находящаяся вдали, противопоставить целому княжеству? Ей придется уговаривать, воздействовать на родителей, обещать, а, возможно, просто покупать детей.

В самом конце письма Лилиана сообщала печальную весть, которая пришла, в тот же день, когда выезжал подрядчик. Умер князь, так и не оправившись от болезни. Был объявлен траур. А.это значит, что свадьба Ставра и Маргариты, которая уже должна быть через два дня, откладывается. По правилам её должны были отложить на полгода, но Гордей, на смертном одре взял клятву с сыновей, что свадьбу сыграют как можно быстрее – то есть через три месяцев после его смерти, когда основной траур будет завершен.

Князем теперь стал Радомир и ему придется взвалить на свои плечи тяготы войны, которая день ото дня становилась всё неизбежнее. Она практически началась. Войска княжества, стянутые на границе, ежедневно отбивали набеги кочевых племен. Пока ещё разрозненные, но организованного наступления, судя по донесением перебежчиков, ждать осталось недолго. В любой день может начаться полномасштабная война.
Кроме союза с Мичлом, Радомир пытается заполучить поддержку отца Доры. Он отправляет Ставра с посольской миссией  на север к Вениамину Решительному, а сам, как военноначальник, собирается возглавить войско.
 
Перечитав письмо ещё раз, я со вздохом свернула свиток.

Война никогда ни к чему хорошему не приводит. Мне хотелось помочь. Возможно, попытаться воздействовать на Вениамина, убедив его заключить союз, или убить воздействием проклятого Повелителя мира, но это лишь мечты. Ставр не возьмет меня в поездку к Вениамину, а к Повелителю мира, вероятно, подобраться близко никак не получится. Хотя…, в будущем, вероятно в довольно отдаленном будущем, ведьмы могли бы помогать в подобных конфликтах. Ведь будущие ведьмы обречены жить не на отдельном острове, а в княжестве. Значит, им придется сотрудничать с правителями княжества, тем самым защищать и себя тоже. Мысль о том, что помощь может быть не принята, возникла у меня, но я её отогнала. Кто откажется от помощи ведьм и предсказаний будущего?

Шабашник с жаром принялся за дело и развил бурную деятельность. Потянулись к месту строительства подводы с кирпичом и изразцами для печей, оконным стеклом, черепицей. Он загрузил заказами обе местные кузницы. С утра до позднего вечера стучали топоры и визжали пилы, а в кузнях пылал огонь и доносился из них звонкий перестук молотов.

Как-то незаметно он всё забрал в свои руки, практически освободив меня от забот. Конечно, он обращался за деньгами, отчитывался в тратах, спрашивал, если возникала необходимость внести изменения в первоначальные планы. Я ежедневно посещала стройку, наблюдая, как вырастал на глазах сруб там, где недавно ничего не было. В конце концов, почувствовала, что пока не очень нужна здесь. Оставив Шабашнику необходимую сумму денег, решила съездить проведать Лилиану и на месте выяснить, как у неё идут дела.

Артефакты, деньги и золото я решила с собою не тащить, но и оставить их в пустой избе тоже невозможно. Мало ли кому приглянутся вроде совершенно ненужные вещи, а деньги и драгоценности вообще нельзя оставлять без присмотра. Слишком соблазнительная приманка для местного небогатого населения, да и мне они ещё понадобятся. Мало того, я уже подозревала, что их может не хватить. Конечно, не на строительство и обустройство Гнезда, а на дальнейшее существование. Придется что-то придумывать. Ещё и Шабашника приходилось ограничивать в средствах, вникая в цены на товары, необходимые для строительства. Если судить по его эмоциям, он тоже не прочь урвать для себя малую толику, то есть украсть. Хорошо хоть не слишком жадный и уже понял, что много с меня лишнего не взять. Поначалу, мне приходилось с ним ругаться из-за денег чуть ли не ежедневно.

Договорившись с Пушем, я оставила артефакты и деньги в одном из пустых помещений жилища создателей. Там их никто не найдет, а домовому они совершенно не интересны.
Вот когда я пожалела, что отказалась от охранников, предложенных Пименом.  Отправляться одной в дорогу было неразумно. Оказалось, ещё неразумнее было брать с собой Прасковью, которая наотрез отказалась оставаться в селе, решив сопровождать меня. Я понимала, что ею двигала не только преданность, а и желание свидеться с родственниками в городе, поэтому и согласилась её взять. А зря. Она неважно держалась в седле, даже, несмотря на удобную для верховой езды мужскую одежду, которую я буквально заставила её надеть.

- Я с детства не ездила верхом, - оправдывалась Прасковья, отреагировав на мои недовольные взгляды.

Пришлось смириться. Отправлять её обратно одну, было бы совсем глупо и опрометчиво. Но не бывает худа без добра. В дороге можно хоть с кем-то поговорить.
Первые два дня путешествия прошли без приключений. Дорога была не очень оживленной. Нам встречались по большей части крестьянские телеги, запряженные флегматичными быками или низкорослыми грустными лошадками, пару раз мимо промчались, поднимая клубы пыли, группы верховых. Мы обогнали медлительный торговый караван из десятка телег, сопровождаемый отрядом хорошо вооруженной охраны.

Многочисленность охранников меня насторожила. Неужели на дороге  лютуют лихие людишки? У меня мелькнула мысль присоединиться к каравану, который мы обогнали. Уверенна, нас бы приняли. Мужчины не смогли бы отказать двум женщинам на дороге. Не пришлось бы даже воздействовать на главу каравана, но уж слишком медленно они тащились, а нам удавалось двигаться быстрее, чем зимой. Ещё быстрее получилось бы одной. Прасковья всё же тормозила наше продвижение. Но даже несмотря на это, дорога должна была занять не пять, а всего четыре дня. При необходимости и смене лошадей, да ещё по сухой дороге, я одна вполне могла бы преодолеть весь путь даже за два – два с половиной дня, особенно если хоть раз пожертвовать ночным отдыхом. А если на летающей платформе…. Но об этом даже мечтать было глупо. Похоже, до конца жизни мне придется забыть о восхитительном чувстве власти над силой, заключенной в платформе, о бьющем в лицо ветре, о высоте и захватывающих дух виражах.

После целого дня пути под солнцем по пыльной дороге, хотелось полноценного ночного отдыха для измученного тела. Но полноценным отдыхом сон в постоялых дворах назвать сложно. Сегодня на ночь мы остановились в придорожной корчме, где сдавались комнаты на ночь.

Корчма была грязноватой, темной, прокопченной дымом открытого очага, где жарились на вертеле куски мяса. В большой, почти во весь нижний этаж, трапезной стоял длинный грубый стол со скамьями по обеим сторонам и несколько маленьких столиков в глубине корчмы у самой лестницы на второй этаж. Место для нас нашлось за одним из малых столов. За большим – пировала многочисленная компания грубых мужиков. По-настоящему грубых и пьяных. Они окинули нас похотливыми взглядами, когда мне и Прасковье пришлось проходить между скамьей, на которой они сидели и стеной. Послышались скабрезные шутки, потянулись жадные руки, прямо как к служанкам, крутящимся у столов. Особенно мне не понравилась редкозубая ухмылка мелкого мужичка, от которого так и веяло похотью.

Громкий окрик крупного мужика, заросшего неопрятной бородой под самые глаза, прекратил эти безобразия. Пировавшие мужчины послушались его без возражений и вновь сунули носы в глиняные кружки или занялись мясом, кромсая его устрашающими на вид ножами. 

Во избежание неприятностей, мы постарались побыстрее закончить ужин и подняться наверх, но и там,  несмотря на крепкие двери, долго не давал уснуть разгульный шум с первого этажа.

Прасковья разбудила меня на рассвете. Когда мы спустились в общий зал, там было пусто. Служанки уже успели убрать со столов и посыпать пол свежим песком, но запах ночного гульбища всё ещё стоял в воздухе. Воняло прокисшим пивом, разлитым вином, перегаром, дымом. Но даже эти неаппетитные запахи не помешали  позавтракать холодным жареным мясом, хлебом и обжигающе горячим чаем.

Край солнца ещё только появился над горизонтом, свежий ветерок холодил щеки, но день обещал быть не по-весеннему жарким. В бескрайнем ярко голубом небе звенели голоса жаворонков. Этих крохотных пичуг невозможно было рассмотреть в небесной высоте, но звонкие голоса потоком вместе с солнечными лучами лились на землю, создавая праздничное настроение.

В такое утро хотелось петь или, по крайней мере, поделиться своей радостью с окружающими. Но рядом была только Прасковья, почему-то нерадостная. На неё не действовала магия солнечного утра. Скорее всего, она просто устала от дороги, постоялых дворов и поездки верхом.

- Завтра к вечеру мы уже приедем, - подбодрила я Прасковью.

- Знаю, - откликнулась она.

- Почему же ты грустная? Посмотри как хорошо вокруг. Какой чистый свежий воздух. Какое яркое небо. Какой хороший будет день. Может ты не выспалась или что-то болит?

- Нет, ничего не болит, спасибо, что беспокоитесь. Но у меня почему-то тяжело на душе, - после небольшой заминки, поделилась своими переживаниями Прасковья.
- Не переживай, всё будет хорошо. С нами ничего плохого не случится, - постаралась приободрить девушку, даже слегка воздействовала на неё.

Девушка улыбнулась, а я задумалась.

Люди, даже обычные люди, не ведьмы и не провидицы, иногда могут по-звериному чутко реагировать на сигналы, просачивающиеся из будущего или, что более вероятно, предчувствуют катаклизмы. Мне припомнилась паника животных в пещерах ещё на острове, и я незаметно стала наблюдать за спутницей, уже жалея о воздействии.

Настроение у девушки улучшилось. Она, стараясь не отставать от меня, подгоняла смирного жеребца, даже стала напевать что-то веселое под стук копыт.
А мне уже было не до веселья. Я старательно прислушивалась чутьем ведьмы к окружающему, но пока ничего особенного не ощутила. Дорога была пустынна. Никто нас не догонял и мы никого не обогнали. Навстречу никто не попался – ни пеший, ни верховой. Даже крестьянские телеги, запряженные меланхоличными быками с восседающими на телегах сонными крестьянами, и то куда-то подевались. За полдня ни одного верхового, ни одной телеги. Это ещё более настораживало.

К обеду мы почти миновали безлесную пустошь и приближались к лесу. Становилось жарковато. Я решила остановиться перекусить на опушке в тени деревьев, рассчитывая, что там найдется ключ или ручеек. Остаток воды во флягах нагрелся. Хотелось свежей холодной воды, от которой заломит зубы.

- Может, остановимся, передохнем? - попросила Прасковья, как только мы въехали под  сень деревьев.

Она вытерла пот с лица концом шарфа. Мне тоже было жарко, да и лошадям пора дать отдых, но вожделенного ручейка нигде не было видно. Моя кобылка, принюхавшись, сама, без понукания тронулась вперед.

- Похоже, придется остановиться чуть дальше, - сказала я, - лошади чуют воду.
Не зря я понадеялась на лошадиное чутьё. Они таки обнаружили ключ с ледяной водой. Именно то, о чем я мечтала. Тугая струя воды пробила себе дорогу на поверхность на крошечной полянке, дав начало весело журчащему ручейку в ложе мягкого мха, усыпанного мелкими желтыми пахучими цветами. Идиллия. Здесь, в тени деревьев у воды на мягком мху, самое место для привала. Можно переждать у ручейка пару самых жарких часов пополудни.

Усталые лошади уже паслись, смачно хрумкая сочной травой, Прасковья расстелила на мху скатерку и выкладывала не неё нехитрые припасы.

Я сама, положив на мягкий мох фляги, опустившись на колени у ключа, закатав рукава, с удовольствием умывалась холодной водой, когда вдруг раздался резкий свист.

Вскочив на ноги, обнаружила, что мы окружены бородатыми, неприятными на вид, вдобавок вооруженными длинными ножами и дубинками мужиками. «Разбойники…», промелькнула быстрая мысль. И как я умудрилась их проворонить?

- Разбойники! – в ужасе закричала Прасковья, подтвердив моё предположение.

И их слишком много для меня. Думаю, многовато было бы и для любой ведьмы, кроме верховной, но её сила мне не светит, теперь уже никогда. Не менее тридцати человек, может и больше. Деревья мешали увидеть всех сразу.

Они приближались, не спеша сужая круг, в центре которого оказалась я и Прасковья, застывшая в ступоре, онемевшая от испуга. В отличие от девушки, разбойники не молчали. Большинство просто нагло посмеивалось, а некоторые отпускали грязные шутки. Суть которых сводилась в тому, что нас, естественно, не собираются отпускать, а планируют использовать по полной программе. Сначала ограбить, если есть что взять, а уж после по очереди удовлетворить свою похоть. Можно и наоборот. А после…., вряд ли мы бы дожили до этого «после».

Разбойники радовались удачному случаю, хотя засаду готовили явно не на нас. По отдельным репликам, которыми обменивались неспешно приближающиеся разбойники, абсолютно уверенные в том, что мы никуда не денемся, я поняла, что надеялись они на более богатую добычу. Видимо, рассчитывали ограбить тот торговый караван, который мы обогнали. А попались мы, на свою беду. Но и главную добычу они не собирались упускать. А пока, если уж так повезло, не прочь были развлечься.

- Смотри, какие молоденькие свеженькие цыпочки. Чур моя темненькая, - приговаривал один из разбойников, в котором я тут же признала того самого мелкого мужичонка с редкозубой ухмылкой, вчера вечером пристававшего к нам в корчме. Он причмокивал слюнявыми губами и от нетерпения теребил узел кушака, который никак не желал развязываться.

- После меня, - грубо проорал другой разбойник, ещё более отвратительный грязный с нечесаными волосами и неопрятной бородой, одетый в рубаху непонятного цвета и такие же грязные порты. Он отвратительно скалился, выставив на всеобщее обозрение пеньки гнилых зубов. Невольно глазами я отыскала крупного мужика, который остановил свою ватагу вчера, но сегодня и он не собирался нам помогать. В его взгляде тоже сквозила похоть. Но не собирался отставать от членов своей шайки.

Со всех сторон нахлынули эмоции похоти, некоторые разбойники уже принялись распускать завязки портов, а жадные руки потянулись к нам, готовые в нетерпении содрать с нас одежду. Пора действовать! Эх, сейчас бы сюда Лилиану…. или хотя бы Пуша!

Единственное, чем я могла защитить себя и Прасковью, внушить разбойникам безотчетный ужас. Ведь их не напугать большим количеством женщин, как удалось напугать разбойников  утроенным количеством матросов на темной улице Золотой бухты. Всех сразу охватить не удастся. Они надвигались со всех сторон, словно нарочно рассредоточились.

Я выбрала в качестве первых жертв того похабного мужика с кривой ухмылкой, гнилозубого и пяток разбойников рядом с ними и…, выдала всё, на что была способна, не собираясь их жалеть. Если не удастся напугать, может их остановит внезапная и непонятная смерть товарищей?

Два разбойника характерными жестами схватились за головы и немедленно свалились на землю. И тут я почувствовала присутствие рядом ещё одной сильной ведьмы! Оборачиваться  и гадать, откуда она взялась, было некогда. Ещё трое мужчин, не дойдя шага до меня, свалились прямо под ноги. Истерично закричала Прасковья. Резко развернувшись, я поняла, что моя помощь ей не требуется. Около Прасковьи, заваливаясь прямо на неё, скользя руками по её телу, сползал на землю мертвый разбойник со спущенными портами, убитый домовым, которого я и приняла за ведьму. Ещё бы, он действовал неотличимым от действия ведьмы способом.

Это стало напоминать детскую игру по сбиванию деревянных брусков мячом, только азарта никакого не было. Разбойники замертво падали, один за другим, а ещё оставшиеся в живых никак не могли понять, что происходит. Наконец, в какой-то лохматой башке родилась гениальная мысль, что «лучше сделать ноги и побыстрее, раз здесь творится страшное и непонятное». Стоило одному сбежать, как за ним рванули и остальные.

Оставшиеся в живых разбойники, разбежались, побросав ножи и дубинки, подвывая на весь лес от ужаса. На земле осталось не менее десятка мертвых разбойников.

- Пора отсюда уезжать, ещё очухаются и вернутся, - сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь. - Пуш, поможешь поймать лошадей?

- Они сами сейчас вернуться, - заверил домовой и присел на корточки у импровизированного стола, каким-то чудом не растоптанного разбойниками.

Он принялся выбрать из снеди сдобные сухарики и жадно засовывать их в пасть. Нашел время, сладкоежка!

Лошади действительно сами вернулись, осторожно обходя тела, настороженно принюхиваясь, фыркая, подошли и остановились у домового, словно он их позвал.

- Прасковья, собирай еду, я пока наполню фляги, - приказала я, но девушка не двинулась с места, словно превратившись в каменный столб. Она даже не моргала, а в глазах застыл ужас.

Как не жалко было бить служанку, не люблю я распускать руки, но пришлось отвесить ей пару звонких пощечин. Только после этого её взгляд приобрел осмысленное выражение. Воздействовать сейчас на неё в попытке успокоить было совершенно бесполезно. Никакое внушение не может пробиться сквозь броню ужаса и вывести из ступора. Иногда самоё простое физическое воздействие намного эффективнее.

- Подбери еду, мы немедленно уезжаем, - ещё раз распорядилась я, твердо глядя в глаза девушке.

Подчинившись, она прошла на негнущихся ногах мимо Пуша и дрожащими руками стала связывать скатерку вместе с едой в узелок. В последний момент  домовой выдернул из уже завязываемого узелка ещё один сладкий сухарик, недовольно ворча, затолкал его в пасть.

- Спасибо за помощь. Как ты сюда попал? На мой зов явился? – спросила я у него, в то время как Прасковья засовывала узелок в дорожный мешок, испуганно озираясь, неверное, ещё не понимая, что произошло.

- Ты не звала, - буркнул домовой. – Твоя подруга позвала и попросила немедленно найти тебя. Ей, видите ли, привиделась большая беда.

- Не привиделось, а она предвидела. Она провидица, - поправила я.

- Неважно, - махнул лапой домовой. – Я рад, что успел. Если бы что с тобой случилось, кто бы хранил знания?

- С кем Вы говорите? – вмешалась Прасковья, затравленно озираясь.

Я забыла, что она не может видеть и слышать Пуша. Наверное, ей странным показался мой диалог из несвязанных между собою фраз.

- После расскажу, отмахнулась я, - Если ты уже собралась, поехали.

Не было нужды её уговаривать. Последний раз окинув взглядом неподвижные тела, она взлетела в седло  и не жалея жеребца, врезала ему в бока стременами.

Я оглянулась на домового, который дожевывал сухарь, и кивнула, прощаясь. Вряд ли он согласился ехать с нами на моей кобыле. Ему проще перемещаться самому. И догнала Прасковью.

Мы ехали долго, не разговаривая, подгоняя лошадей, пока дорога не вывела из столь опасного леса. По краям дороги потянулись пологие холмы покрытые травой и редким кустарником. Пространство просматривалось далеко на все стороны. Здесь нас точно невозможно будет застать врасплох.

Всю дорогу я пыталась прочувствовать эмоции Прасковьи. И не только в связи с жутким случаем в лесу. Она поймала меня на разговоре с домовым и увидела смерть разбойников без видимой причины. Поначалу, пока ещё ужас был свеж в душе, она ни о чем больше не могла думать и переживать, а позже, в её эмоциях появились крохи недоумения, а потом и страха. Страха по отношению ко мне. Она, возможно, неосознанно, но всё же старалась держаться от меня на расстоянии, хотя бы в несколько шагов.

Естественно, я не рассчитывала скрывать свою сущность от Прасковьи до самой смерти. Как выяснилось, я нуждаюсь не только в её услугах как служанки, но и сама привязалась к этой некрасивой конопатой простоватой девушке. И мне не хотелось её пугать, тем более терять.

- Подожди, давай поговорим, - предложила я, подъехав вплотную.

Прасковья вынуждена была притормозить жеребца, слегка натянув поводья.

- Да…, - откликнулась она после небольшой заминки, стараясь не смотреть мне в глаза.

От неё волной накатился страх. Хорошо хоть не ужас.

- Понимаю, ты очень напугана нападением разбойников, их непонятной смертью, бегством без видимой причины и моими разговорами, вроде самой с собой. Не волнуйся, я не сошла с ума, а самое главное, не бойся меня. Кому-кому, а тебе совсем нечего бояться.

- Я не боюсь, - дрожащим голосам ответила девушка. Вы никогда меня не били, не таскали за косу, во время платили и даже ни разу не накричали, но….

- Понимаю, тебе страшно, - прервала я затянувшееся молчание. Видимо служанка не нашла слов выразить свои страхи или просто боялась меня. – Я кое-что расскажу тебе и очень надеюсь, что поймешь и останешься со мной.

Ведьма! Девушка не ожидала такого признания от меня. Слово «ведьма», естественно напугало Прасковью. Больших трудов и много слов потребовалось, чтобы убедить её, в том, что я отличаюсь от ведьм их княжества. Мне пришлось рассказать и о Лилиане и об острове и о Пуше, иначе никак не удалось бы добиться её доверия. Она слушала молча, не перебивая, и лишь задала единственный вопрос, когда мы уже подъезжали к очередному постоялому двору.

- Вы можете сделать меня покрасивее?

- Что? – мне показалось, я ослышалась.

- Покрасивее, - уточнила Прасковья. – На меня парни внимания не обращают, а мне хочется замуж.

Попытка удержать смех не удалась.

Девушка, недавно пережившая настоящий ужас, узнавшая, что прислуживает ведьме, с которой дружит домовой, испытывая страх по отношению к ведьме и домовому, вдруг просит её сделать красивой…. И кого? Ту самую ведьму, которую боится!

Мой смех разрядил обстановку. Недоуменно глядя, как я корчусь от него, Прасковья сначала улыбнулась, а потом подхватила мой смех громким хохотом.

- Не могу… тебя сделать красивой, - давясь смехом, разочаровала служанку. – Но если что ещё понадобится, обращайся.

Успокоившись и осмелев, Прасковья ещё долго допытывалась у меня, выясняя всякую чушь. Беспокоилась о странных, на мой взгляд, вещах, но, видимо, важных для неё: могу ли я забрать её душу, навлечь на неё порчу, вогнать в болезни, отобрать молодость и счастье. Получив на все вопросы отрицательный ответ, она была разочарована. Ведьма, по её мнению должна быть всемогуща, а я слишком напоминала обычную женщину, если не считать разговоров с невидимым собеседником и способности убивать, не прикасаясь к жертве.

О разбойниках и смерти  нескольких из них, девушка словно забыла или не хотела помнить. Ну и правильно. Они сами напросились. Надеюсь, Прасковью не будут мучить кошмары по ночам.

Психика у служанки оказалась на высоте. Она спала, как младенец, а мне не спалось. В тесной душной комнатке под самой крышей придорожного постоялого двора, мне не давали покоя мысли. Завтра я буду в городе, увижу Лилиану, понежусь в нормальной ванне, а не в пышущей жаром бане. Возможно, надену одно из красивых легких платьев и схожу на прогулку с подругой. Естественно, узнаю как дела у неё с поисками детей. Стоит с ней поговорить об учителях и воспитательницах для девочек. Будущих ведьм нужно сначала обучить чтению и счету, а уж потом двигаться дальше. Всё взвалить на себя я не смогу.

Но, как я уже понимала, всё это было второстепенно. Я буду в городе! Если Ставр вернулся из посольской миссии, может быть, увижу его…. Хотя, это маловероятно. И всё же, именно ради этой призрачной возможности я еду в город, маскируя свои истинные желания долгом и….

Вздохнув, повернулась на другой бок, в надежде, что и мысли потекут в другое русло. Тщетно! В полудреме-полугрезах светлое лицо Ставра, совсем такое, как в пещерах, не замутненное заботами, всю ночь маячило перед внутренним взором, словно что-то требуя от меня.



Глава 18.


Напрасно я надеялась на развлечения в городе. Он как вымер. Нет, людей на улицах не стало меньше, но не слышно было смеха, даже скандалы на рынках поутихли. Траур. Видимо, здесь любили покойного князя … или боялись. Обстановку нагнетали и слухи о близости войны. Каждый мальчишка города, да что там города, любой в княжестве уже знал, чем грозит поражение в войне.

Пленные кочевникам не нужны. Они вырежут всех, до кого дотянутся, разграбят всё, что людям не удастся спрятать, а если награбленное не удастся унести с собой – сожгут. О незавидной судьбе молодых женщин и девочек никому заранее думать не хотелось. Кочевники только их брали в плен, но немногим удавалось прожить долго. Жители приграничных деревень уже сполна испытали это на собственной шкуре, а слухи разлетаются быстрее ветра.

Тема близости войны затмила даже преждевременную смерть князя. О войне судачили торговки на базаре, о ней говорили в бедных избах и богатых имениях. Да и как не говорить, если на улицах появилось много военных. Пешие отряды солдат проходили через город, заставляя сердца сжиматься в предчувствии беды. Тянулись обозы со снаряжением, проезжали санитарные кибитки, отряды верховых, разгоняя вездесущих мальчишек, проносились через город. И такое происходило по всему княжеству. Как тут не думать о войне?

Когда мы только въезжали в город, такой конный отряд пронесся мимо нас. Глядя на серьезные лица всадников в возрасте и на веселые лица совсем ещё мальчишек – последние словно отправлялись в увлекательное приключение - не верилось, что не все вернуться обратно. Далеко не все.

- Они на войну? – тихо спросила Прасковья.

-  Куда же ещё, - со вздохом ответила я.

- Боюсь, моих братьев тоже могут призвать или они сами напросятся - грустно сказала девушка.

- Тебе стоит съездить домой и узнать как дела у твоей семьи.

- Вы меня отпустите?

- Да, можешь прямо сейчас ехать, только вернись дня через три в дом Лилианы. Я буду ждать тебя.

- Спасибо,  я обязательно вернусь, - поблагодарила Прасковья и, немного помедлив, словно хотела ещё что-то сказать, пришпорила жеребца. Скоро она скрылась из виду, свернув на одну из узких улочек, а я поспешила к дому Владимира.

На этот раз Лилиана поселила меня в одной из гостевых спален большого дома. Флигель она отдала под временное содержание девочек, пока не будет построено Гнездо. Там уже жили две нанятые ею женщины для ухода за девочками и воспитания будущих ведьм. Три девочки она уже успела отыскать. Уговорами, внушением и при помощи денег добилась согласия семей на их обучение в «закрытой школе для талантливых девочек». Так она назвала родителям будущее Гнездо. Мне было всё равно. Пусть называет как угодно, лишь бы родители отпускали детей.

Владимира дома не было. Он уехал вместе со Ставром и посольская миссия ещё не вернулась. Лилиана ждала мужа со дня на день. А пока, она предложила поехать сразу с утра в недалекую деревушку, где, по сведениям Пуша, есть ещё одна предположительно талантливая девочка.

Утром, когда я спустилась к завтраку, Лилиана, покосившись на меня, покачала головой.

- Ты совсем одичала в лесах и на строительстве.

- Что не так?

- Мы едем не на стройку и не верхом. Снимай штаны и куртку. Оденься во что-нибудь более подходящее для директрисы школы. Я тебе помогу уложить волосы.

- Директрисы?

- Да, строго, но богато. Люди должны видеть, что отдают своего ребенка не непонятным существам в мужской одежде, а настоящим женщинам, имеющим определенный статус.

- Но я ничего такого с собой не взяла. Не надевать же кружевные бальные или шелковые платья.

- Ничего. Наденешь моё.

И когда Лилиана стала носить настолько элегантные платья? То, что она одолжила мне, смотрелось именно так. Темно вишневое из тонкой мягкой шерсти, сшитое без лишних рюшек и украшений. Строгое и элегантное.

- А это подарок. Специально для тебя заказала, чтобы ты не забывала меня и ни упускала ни минуты времени. - Лилиана протянула мне на ладони круглые золотые часы на длинной золотой цепочке.- И платье тоже забирай, его цвет, как оказалось, мне совсем не подходит. А тебе стоит заказать соответствующий директрисе школы гардероб. Ведь не будешь же ты управлять школой в штанах.

И часики и цепочка тоже были без излишеств. Открыв крышку, я услышала тихую мелодию и увидела белый циферблат с цифрами и золотыми стрелочками. Часы шли и показывали верное время. Внутри на крышке была эмалевая миниатюра - реалистичный портрет самой Лилианы.

- Спасибо, очень нужный подарок и великолепный портрет. Где ты нашла такого хорошего художника?  А насчет памяти…. Нам ещё многие годы быть вместе. Куда мы денемся одна от другой?

- Конечно никуда, - рассмеялась подруга. – Что касается меня, я до последней минуты собираюсь быть рядом с тобой. Даже не мечтай избавиться от меня.

Первая моя попытка уговорить родителей отдать на обучение девочку, оказалась удачной. Другой она и быть не могла. Лилиана привезла меня в небольшую деревню к очень бедной избе. Единственное богатство измученных работой родителей были дети. Как выяснилось целых одиннадцать отпрысков в возрасте от грудничка до старшей девочки, лет двенадцати.

Хозяйка рожала ежегодно, иногда двойни, но не все дети выживали.

Стоило ступить на заросший сорняками двор, огороженный  покосившимся плетнем, нас окружили молчаливые худые оборванные ребятишки. Лилиана склонилась к маленькой девочке, безошибочно выделив её среди других детей, а мне пришлось направиться к её матери – худющей женщине в застиранной юбке и истертой, потерявшей цвет блузе. Она качала на руках младенца, небрежно завернутого в ветхую тряпицу.

- Как зовут ту девочку, с которой разговаривает моя подруга?

- А зачем Вам? – настороженно спросила женщина.

Лилиана выпрямилась и кивнула мне, давая понять, что Пуш не ошибся.

- Мы отбираем талантливых девочек на обучение в школу. Твоя маленькая дочь, по мнению подруги, вполне подходит.

- Мы не можем платить за обучение. Многие живут без школы, и мы проживем, - недовольно буркнула женщина.

- Платить не нужно. Школа берет девочку на полное довольствие. Кроме того, твоя девочка талантлива. Она может после школы найти хорошую работу, жить в достатке и помогать своей семье.

Женщина нерешительно оглядывалась, наконец, найдя взглядом старшую девочку, позвала её.

- Марьяшка, сбегай за отцом, - крикнула она девочке. - Пусть муж решает, - отрезала женщина.

 Девочка убежала, сверкая грязными голыми пятками, а женщина принялась прямо на дворе кормить грудью заверещавшего младенца.

- Что надо? – неприветливо спросил долговязый жилистый мужчина в холщовой рубахе, испещренной седыми солевыми пятнами высохшего пота, таких же портах и раскисшей берестяной обувке. Видимо от жизни он ничего хорошего уже не ожидает, а от богато, с его точки зрения, одетых женщин, приехавших на хорошей коляске, запряженной сытыми гладкими лошадьми, и подавно.

Долго его уговаривать не пришлось. Несколько серебряных монет, которых хватит на покупку пары коров и ещё немного останется, подстегнули его решимость и заглушили отеческие чувства.

Не говоря ни слова, зажав монеты в заскорузлой от мозолей ладони, другой рукой, схватил девочку за тоненькое запястье и чуть не волоком потащил к коляске. Мать заголосила, но, как ни странно, даже с места не сдвинулась. Дети подхватили её плач и дружно заревели.

- Цыц!  - рявкнул на них мужчина, одним движением закинув дочь в коляску.
Не обняв её на прощание, не сказав ей ни слова напутствия, он резко развернулся и зашагал к жене.

- Как зовут девочку? – крикнула ему в след Лилиана.

- Злата, - буркнул он, не оборачиваясь.

Девочка, упав на кожаное сидение, так и не двинулась с места, только босые ноги под себя поджала, стараясь занять как можно меньше места. И замерла, впав в ступор. Она не звала маму, не кричала, даже не плакала. Её взгляд застыл, а в эмоциональную сферу буквально захлестнул ужас, сродни тому, что испытала Прасковья при нападении разбойников. Рассудок ей тогда пришлось возвращать парой хлестких пощечин. Для девочки такой метод не подходил. Невозможно было поднять руку на худенького ребенка.

- Гони! – крикнула Лилиана вознице, вслед за мною забираясь в коляску.

От резкого толчка девочка очнулась, жалобно позвала маму и заплакала. Она так и плакала, забившись в угол обтянутого кожей диванчика коляски, не реагируя ни на какие наши попытки её успокоить. Горе девочки было так велико, что она почти не реагировала на внушение. Сердце разрывалось при взгляде на тоненькие ручки, прижатые к узкой груди, на вытянутое бледное личико, серо-зеленые глаза, из которых не прекращали скатываться слезы, оставляя грязные разводы на впалых щечках.

Хотелось взять бедняжку на руки, прижать к себе, погладить по спутанным волнистым волосам цвета свежей пшеничной соломы, успокоить, но я уже начинала понимать, что делать этого нельзя. Я не могла себе позволить выделять одну девочку, уделяя ей больше внимания, чем остальным. Не имела права дать ей возможность привязаться к себе. Директриса, как назвала меня Лилиана, должна дистанцироваться от учениц. Не проявлять чувств. Быть всегда спокойной, рассудительной и справедливой. Именно такой меня должны воспринимать ученицы.

Мягкий ход коляски по хорошей дороге усыплял. Устав плакать, девочка заснула, свернувшись калачиком как щенок. Лилиана укрыла Злату своей шалью, но даже под ней она вздрагивала во сне. То ли от прохладного воздуха, от которого не спасала ветхая рубашка на голое тельце, то ли и во сне переживала своё горе.
Дома Лилиана сдала Злату на руки воспитательницам, не забыв напомнить, что её необходимо отмыть и хорошенько накормить.

- Если её отмыть и немного откормить, она станет настоящей красавицей, - заметила я, провожая взглядом воспитательницу со Златой.

- Не только красавицей, - согласилась со мной подруга, - но и твоей правой рукой.

- Ты видишь, что произойдет в Гнезде? – обрадовалась я. – Тебе больше не мешает то гиблое место?

- Не вижу, - разочаровала подруга, - но не обязательно предвидеть, что произойдет в том месте, если ты и Злата иногда будете покидать его. Именно в эти моменты я могу увидеть кусочки будущего.

- У меня есть к тебе ещё одна просьба.

- Только одна? – насмешливо спросила подруга.

- Одна из многих, - уточнила я. – Ты не могла бы подобрать учительницу, хотя бы одну пока. Сама понимаешь, в глуши с учителями полный голяк, а девочек нужно будет в первую очередь обучить счету и грамоте. Сама я не смогу заниматься всем.

- Конечно, не сможешь. Я уже обсуждала этот вопрос с Владимиром, и он подсказал одного человека, но боюсь, кандидатура тебе не понравится.

- Кто она?

- Не она, а он! Поэтому и говорю, что может не понравиться.

- Мужчина?

- Старик. Старый хороший учитель. Он ещё обучал Владимира, Радомира и Ставра. Он давно отошел от дел, но случилась беда. Его жена умерла в прошлом году. Старик совсем потерял смысл жизни. Владимир считает, что если он согласится, это не только нам поможет, а пойдет на пользу и ему. Он вновь будет заниматься своим любимым делом, а Гнездо приобретет опытного учителя. Тебе решать.

Такого ещё никогда не было. Мужчины, конечно, всегда присутствовали в Гнезде, но исполняли черную тяжелую работу или осуществляли охрану. А тут учитель! Ещё одна уступка местным обычаям. А сколько их ещё будет….

- Хорошо. Давай попробуем. Уговаривай своего старого учителя, но учти, если наберем много девочек, одного его будет недостаточно, даже на первых порах. Постарайся найти учителя женщину. Думаю, здесь тоже должны быть умные и образованные девушки из бедных семей. Такая вполне подойдет в качестве учительницы. Планируй нанять учителя и найти учительницу к первому снегу. К этому времени Шабашник обещает закончить строительство и отделку дома. Тогда же можно уже будет отправлять девочек и воспитательниц.

- Я их сама привезу, - пообещала подруга.

Прасковья вернулась из родительского дома в печали. Её двух старших братьев, действительно, призвали но, не обученные, они попали в обслуживающий персонал к обозам. Впрочем, на войне в любом месте опасно.

С границы приходили неутешительные вести. Набеги кочевников участились. Их летучие отряды на быстрых низкорослых лошадях возникали внезапно из-за ближайшего холма, стремительно проносились мимо охранений княжеских войск, стреляя из луков прямо с седел, нанося потери войскам и местным жителям. Особенно часто они так делали ночью, причем подкрадывались практически бесшумно, благодаря неподкованным копытам степных лошадей и мягкому песчаному грунту.

То тут, то там в ночи вспыхивали избы после набега кочевников. Бывало, выгорали целые приграничные деревни. Гибли местные жители. Кто в огне, кто, выскочив из горящей избы, попадал под ливень стрел.

Самих кочевников редко удавалось подстрелить. Они словно проверив надежность границ, растворялись в бескрайней степи, уходя от погони, рассыпались на мелкие группки или вообще по одному всаднику. Попробуй выловить их в родных степях. Кроме того, говорят, они стали использовать стрелы с отравленными наконечниками. Даже легкая царапина, нанесенная такой стрелой, приводила к быстрой смерти. Лекари не успевали оказать раненому никакой помощи. Страшное, жестокое оружие. Впрочем, война никогда не была милосердной.

Посольская миссия ещё не вернулась, а я почувствовала непонятную тягу обратно к месту строительства. Приятно, конечно, отдохнуть, понежиться в ванной, надеть красивое платье и просто погулять по улицам среди нарядно одетых людей, а не общаться с грубыми мужиками и вязнуть в грязи. Но даже посреди интересного разговора с Лилианой, увлекательной прогулки по лавкам с целью закупки тканей для пошива одежды девочкам, постельного белья, штор и других нужд, нет-нет, да возникали мысли о постройке Гнезда, хотя, пора уже называть растущее на глазах строение не Гнездом, а просто школой, как говорила Лилиана. Возможно, позже, много позже, когда удастся восстановить развалины на скале, название вернется на своё законное место. Так что, не дождавшись возвращения посольской миссии, отправилась обратно домой. Да, я уже воспринимала школу как свой дом.

 Обратная дорога была легкой и безопасной, благодаря Лилиане, которая ужаснувшись моему рассказу о разбойниках и своим прошлым видениям, наняла на всякий случай охранников и удобную коляску, в которую удалось вместить все закупленные ткани для штор, постельного белья и многого другого, необходимого для школы. Она ничего страшного не предвидела на обратном пути, но сама утверждала, что могла и ошибиться. Со мной подруга не поехала. Мне не нужно было объяснять причины её решения. Она беспокоилась за Владимира и посольскую миссию.

Ещё пришлось оставить свою кобылу в конюшне Лилианы. Она слегка захромала и могла не перенести обратной дороги. Взамен её Лилиана дала молодого жеребца с говорящей кличкой Злыдень.

Едва мы вернулись, заявился Пуш. Он словно поджидал меня, причем с нетерпением.

- Твои строители совсем распоясались, - объявил он, успев лишь появится, как раз в тот момент, когда я переодевалась с дороги.

- И тебе здравствуй. Но не мог бы ты немного подождать за дверью и дать мне возможность переодеться? - приветствовала домового, вогнав в шок Прасковью. Она тут же догадалась, что разговариваю я отнюдь не с ней.

Буркнув что-то совсем невразумительное, домовой, к моему удивлению, не исчез, как от всегда поступал, а вышел через дверь, да ещё и закрыл её за собой.

- Вы сейчас разговаривали с тем домовым, который помог расправиться с разбойниками? – спросила Прасковья с дрожью в голосе, изумленно уставившись на закрытую дверь.

Дверь закрылась не от сквозняка, которого не было. А Прасковья совсем не глупа, как можно было подумать  из-за её простоватой внешности.

- Тем самым, его зовут Пуш, но тебе нечего его бояться. Он совсем не страшный, даже смешной. Ростом мне по пояс и мохнатый.

- Серый? – задумчиво спросила Прасковья.

- Да, серый. А ты откуда знаешь? Слышала о нем?

- Мне кажется, я видела его, когда была маленькой, но мать сказала, что мне приснилось или привиделось.

- Возможно, не привиделось. Некоторые девочки в раннем возрасте видят и слышат его, но под давлением окружающих считают, что он им действительно привиделся. Такие дети обладают зачатками способностей ведьм. Если их вовремя развить – девочки станут настоящими ведьмами. Поэтому я и строю школу, а Лилиана с помощью домового разыскивает талантливых девочек. Они могут видеть и слышать домового. Если ты действительно видела его, возможно и сама была таким же талантливым ребенком. К сожалению, учить тебя уже поздно.

- Жалко, - чуть не всхлипнула расстроенная Прасковья. – А то бы и я смогла так же как Вы убивать.

- Вот о чем, о чем, а об этом не стоит жалеть, - возмутилась я. -Убивать плохо и делать это можно только в крайнем случае, когда другого выхода нет. Ведьмы могут многое другое: чувствовать эмоции окружающих, воздействовать на людей, успокаивая их или наоборот, возбуждать, понимать намерения зверей и подчинять их своей воле. Используя артефакты, творить настоящие чудеса. Кроме  того, лечить людей при помощи зелий, делиться своей жизненной силой, если потребуется, варить снадобья, позволяющие воздействовать на предметы и само мироздание. Всего не перечесть. В этом главное преимущество и предназначение ведьм, а не в убийствах.

С сожалением вздохнув, служанка помогла мне застегнуть последние крючки платья на спине.

- Ну, и что у тебя стряслось? – спросила у домового, выйдя из спальни.

Он, отыскав в буфете баранки, присыпанные мелким сахаром и маком, не терял времени зря.

- Я уже сказал, если ты слышала, - невнятно с полным ртом пробормотал Пуш. – Твои строители совсем обнаглели и лезут куда не надо.

Выйдя за мной следом, Прасковья с опаской смотрела на миску с баранками, которую Пуш умостил на край стола. Наверное, забавное зрелище предстало у служанки перед глазами: баранки, сами по себе взлетали над миской и спустя пару секунд, вообще исчезали, растворяясь прямо в воздухе.

- И куда именно? Неужели обнаружили твой потайной ход к библиотеке? – спросила я, ободряюще кивнув Прасковье. Пусть привыкает к моим односторонним для посторонних диалогам, если собралась остаться со мной.

- Я бы им обнаружил! – возмутился домовой, даже позабыв о надкушенной баранке в руке. - Они стали лазить в пещеры за скалой с хранилищем, рассчитывая найти там клад или ещё чего ценного. Им там не место!

- Ну так шугани их. Ведь ты можешь.

- Правда? Можно? – обрадовался Пуш. – Ну так они у меня только пятками засверкают и никогда больше не рискнуть даже на дороге к скалам появиться, - довольно потер темные ладошки домовой.

- Стой, стой! А как же стройка? Она ведь ещё не закончена! Нет, так не пойдет. Им ещё рано пятками сверкать, лучше я сама разберусь, если объяснишь в какие пещеры им нельзя ходить и почему.

- Ладно, тогда поехали.

- Нет, сейчас я никуда не поеду. Солнце уже за полдень перевалило и я устала с дороги. Давай завтра прямо с утра.

Тяжело вздохнув, Пуш всё же согласно кивнул головой и вплотную занялся баранками, впрочем, ненадолго. Лишь только миска опустела и ничего больше в доме не нашлось сладенького, домовой исчез, не сказав больше ни слова.

- Вы собираетесь утром на стройку? – спросила Прасковья, видимо сообразив  о чем шла речь из моих слов и ответов.

- Да.

- Но ведь мы только приехали….

- Что поделать, у домового возникли трения со строителями и если не вмешаться, школа может остаться недостроем.

- Тогда я с вами, - сказала, как отрезала девушка.

- Это не обязательно, - запротестовала я. -  Ведь ты уже сама понимаешь, что ничего плохого со мной не может случиться, особенно когда домовой рядом. Он обладает силой сравнимой с силой ведьмы и ещё кое-какими способностями, думаю, недоступными никому другому в этом мире.

- Пожалуйста, позвольте себя сопровождать! – взмолилась Прасковья. - Жена хозяина просила не оставлять Вас ни на минуту.

Ох уж эта Лилиана! Если сама не может быть рядом, так вместо себя уговорила Прасковью всюду сопровождать меня. Впрочем, похоже, приказ Лилианы совпадает с желанием самой служанки. Судя по её эмоциональному фону, она не столько подчиняется приказу и даже уже не слишком опасается за мою безопасность, а стремится быть рядом со мной из чувства, сходного с преданностью. Похоже, у меня появилась новая подруга. По крайней мере, рядом постоянно есть человек, от которого можно не скрывать свою сущность. Это дорогого стоит.

Прасковьи несложно было настоять на своем. В результате, с утра пораньше, сразу после плотного завтрака, прихватив с собой кое-какие продукты на обед, отправились на стройку.

Утро выдалось великолепным. Солнце ещё не показалось над верхушками деревьев густого леса, но его лучи уже окрасили небосвод в чудные цвета – от насыщенного розового до хрустально голубого. Невольно вспомнились фееричные рассветы в океане, вызвав и другие, менее радостные воспоминания. Ведь именно во время морского путешествия я убедилась в крушении всех своих надежд связанных со Ставром.

Стараясь отогнать печальные мысли, так не соответствующие волшебному утру, пришпорила своего коварного жеребца. Он, оправдывая свою кличку, беспрестанно норовит строить мне каверзы; то пытается укусить, взбрыкнуть или вообще резко остановиться, как вкопанный. Мне приходилось постоянно быть начеку. И, если бы не врожденные способности ведьмы, думаю, уже не раз бы была сброшена с седла. Вот и сейчас он настолько резво взял с места, что мне едва удалось удержаться. Ничего, пусть пока своевольничает, со временем и он должен понять, что со мной шутить не стоит.

Очень скоро, буквально после первого поворота пришлось его придержать. На дорогу, с явным намерением перейти её, вышла немолодая женщина в темно серой юбке, белой свободной блузе и беленьком платке, туго повязанном и закрывающим не только волосы, а лоб и шею. На спине у неё, как рюкзак, пристроена  большая плетеная из лозы корзина, а в руках она держала, перебирая на ходу, какие-то растения. Что эта женщина делает на пустынной дороге, да ещё рано утром, вроде понятно, но я не ожидала встретить здесь травницу, собирающую растения. Видимо она знает какие растения и как используются.

Она держала в руках хорошо известную мне траву приворотень, несъедобную, но очень эффективную при некоторых заболеваниях суставов. Припарки из неё облегчают боль, настои очищают нагнивающие раны и изгоняют кишечных паразитов. Кроме того эта ценная травка используется в некоторых снадобьях, включая зелье предотвращающее нежелательную беременность.

Сборщица напомнила мне, что пора пополнить запасы необходимых трав и минералов. Жаль, что времени на это совсем нет. Хотя, травы можно купить у этой травницы.

- Ты не знаешь, эта женщина из села? Может, знаешь её имя? – спросила я у поравнявшейся со мной Прасковьи.

- Как зовут, не знаю. Это знахарка. Она живет в хижине за селом. А зачем Вам?

- Хочу с ней поговорить и трав лекарственных купить.

- Лучше не надо, - покачала головой девушка. – Люди её не любят и боятся.

- Боятся?

- Ну да, странная она. Говорят с темными силами якшается, вот и боятся, хотя, если сильно прижмет болезнь, к ней идут. Но так, чтобы другие не видели, а то и на них могут перенести плохое отношение.

- Это интересно. Выходит, она не только знает травы, но и хорошо умеет лечить?

- И что с того? – пожала плечами Прасковья. – Почти все селянки умеют травами лечить всякую простуду, чирьи, детские болячки.

- И всё же к ней идут….

- Идут, когда сильно прижмет. Настоящих лекарей здесь нет.

- Любезная, - вежливо  обратилась я к знахарке, поравнявшись с ней. – Разреши взглянуть на травы, которые ты собрала.

Женщина зыркнула на меня недобрым взглядом, но всё же остановилась, пожала плечами или просто этим движением сняла со спины корзину и поставила её на траву у дороги. Всё это молча, словно она немая.

Спешившись, я заглянула в корзину. Трав там было немного, Женщина ещё только начала сбор. Я увидела там хорошо знакомые травы и мне неизвестные. Вытащив из корзины пучок неизвестной травы, спросила у знахарки её название и лечебные свойства.

- Вам зачем? – недовольным голосом спросила знахарка.

- Хотела бы у тебя купить некоторые травки, желательно в засушенном виде. Ты не могла бы принести травы ко мне, я Астина и живу….

- Знаю кто Вы и где живете, но я в село не хожу.

- Тогда позволь у тебя дома купить травы. Я заплачу.

- Дорога никому не заказана, - туманно ответила знахарка, взвалила вновь корзину на плечи, не оборачиваясь, скрылась в лесу.

- Вот и поговорили. Не очень она общительная, - проворчала Прасковья.

- Не общительная. Но если она действительно разбирается в травах и зельях, я попытаюсь уговорить её заниматься с девочками в школе.

Прасковья ничего не ответила, но в эмоциональной сфере явно пробилось неприязнь к знахарке. А вот эмоций самой знахарки я совсем не смогла прочесть, словно их не было, что совсем невозможно или она умеет их скрывать, что тоже маловероятно.

Пользуясь моей задумчивостью и близостью Прасковьи, Злыдень попытался укусить её за ногу, чем вывел меня из задумчивости. Я еле успела с силой натянуть повод, чтобы не дать ему совершить очередную пакость. Недовольный жеребец заплясал на месте. Пришлось не только лаской успокаивать его, а и легким воздействием, хотя мне и жаль было подчинять это красивое своенравное животное.



Глава 19.


Стройка, несмотря на ранний час, встретила суматохой и шумом. Выведенный под крышу свежий сруб светился на солнце. Свежеошкуренные бревна словно излучали медовый свет, а не просто отражали солнечные лучи. Чуть дальше уже вырастали стены конюшни и флигеля. Строители не теряли времени зря. Пахло свежей стружкой, разогретой смолой и ещё чем-то неуловимым, что всегда ощущается на строительстве и в новом жилье.

Увидев верховых, Шабашник ловко спустился вниз по высокой, опасно раскачивающейся лестнице.

- Здравствуйте, здравствуйте, - радостно, словно только нас и ожидал, приветствовал подрядчик, потирая ладони. – Видите, уже сруб готов. Сегодня и завтра выведем стропила, а там уж и до черепицы очередь дойдет. Только бы погода не подвела. Дождь сейчас совсем не к месту, - он беспокойно обвел тревожным взглядом абсолютно чистое небо.

- Прекрасно! Вижу, времени зря не теряете, а по поводу погоды, думаю, не стоит беспокоиться. Небо чистое, ветра почти нет, не думаю, что что-то изменится за три дня.

А если и попытается испортиться погода, то я смогу при помощи свирели это исправить. Подрядчик может не беспокоиться по этому поводу, хотя знать ему это совсем необязательно. Я бы не сказала, даже если бы было можно. Пусть поторопится. Мне уже не терпится переселиться сюда, привезти девочек, воспитателей и учителей и, наконец, начать то дело, ради которого я здесь.

- Ну, ну, вашими бы устами… - горестно вздохнул подрядчик. – Я рад, что Вы приехали, сам завтра собирался Вас навестить. Нужно докупить кирпича для печей и изразцов. Боюсь, не хватит, а если что и останется, - быстро поправился он, - так запас карман не тянет. Пригодятся. Изразцы могут от температуры полопаться, а кирпич прогореть со временем. Вам же и пригодятся. Кроме того и часть стекла при перевозке побили, тоже нужно докупить.

- Хорошо, - спешилась я и привязала поводья к столбику коновязи. – Только сначала хочу посмотреть расчеты, документы и накладные.

- Конечно, конечно, - засуетился Шабашник.

И по его виду можно было понять, что он хитрит, пусть и немного, а не только по эмоциональной сфере. Что поделать, приходится подкармливать зверей, иначе ничего не добьешься, но позволять нагло обкрадывать себя, пользуясь тем, что я женщина и мало что понимаю в строительстве, я тоже не собиралась. Всему есть предел.

Видимо Шабашник кое-что понял. Документы и расчеты, конечно, не были безупречны, но и сильно он не зарывался. Вздохнув, я пообещала дать ему недостающую сумму денег после полудня, а сама собиралась подняться к развалинам, позвать домового и забрать у него серебро, золото и артефакты.

Ни звать, ни тем более искать его не пришлось. Стоило только въехать на тропу, ведущую к развалинам, как он неожиданно возник прямо перед лошадьми, испугав моего и так не слишком уравновешенного жеребца. Злыдень метнулся в сторону, едва не слетев с тропы, попытался встать на дыбы. Видимо, в отличие от обычных людей животные прекрасно видели домового.

Пуш быстро сообразил, чем может грозить испуг жеребца и он первым, пока я воевала с неслухом, ментально успокоил животное. Я почувствовала отголосок внушения.

- Ну, хоть на этом спасибо!

- Пожалуйста, - вежливо ответил домовой, видимо, не расслышав в моем тоне иронии. – Я понимаю животных.

«Ещё бы ему не понимать животных. Сам от них недалеко ушел. Достаточно посмотреть на него, чтобы в этом убедиться» - подумала я, но сказала совсем другое, радуясь, что, по-видимому, Пуш, как и я разбирается только в эмоциях, а не читает мысли окружающих. А их я сумею скрыть, если захочу, даже от домового.

- Если понимаешь, тогда тебе не стоило пугать моего жеребца, он и так плохо управляем.

- Ничего, он теперь будет послушным. Но ты ведь не за этим сюда приехала. Разворачивайся и вниз, а потом по тропинке, уже протоптанной твоими строителями в лес к одинокой скале. Её отсюда видно.

- Это та, похожая на сидящего на корточках человека?

- Та самая.

- Хорошо, но если уж сюда доехала, сначала заберу артефакты и шкатулку с золотом, если ты не против.

Прасковью я попросила остаться с лошадьми, а сама, захватив дорожный мешок, спустилась за домовым к волшебной сдвигающейся в сторону двери.

Вот они мои драгоценные артефакты. Признаться, чувствовала себя без них плохо, словно у меня отняли часть тела, к примеру, руку. Да, именно так – однорукой. Как приятно вновь касаться их кончиками пальцев, как я это делала в Гнезде, особенно тех трех, которые мне достались в наследство от матери. Они всегда были рядом со мной с тех пор, как я осознала себя. Знакомые с детства ощущения: шероховатость сучка, теплая шелковистость поверхности свирели, прохладная гладкость болеутолителя. Но, что-то меня смущало, словно давно знакомые предметы вдруг решили показать себя с другой стороны.

- Что ты там копаешься? Неужели так сложно просто забрать свои игрушки? У нас, если ты не забыла, есть важное дело, - проскрипел домовой, недовольный моей задержкой.

- Подожди, что-то не так.

- Что не так? Я не трогал твоих сокровищ, даже в комнату не входил, а кроме меня здесь никого не может быть, - раздраженно проскрипел домовой.

- Да понимаю я, но что-то всё равно не так. Камень стал вроде светлее и сучок больше.

- Тебе показалось. Это просто несовершенство человеческого зрения. Здесь слишком яркое для твоих глаз освещение, вот тебе и показалось.

Но меня не успокоили его доводы. Ещё раз внимательно осмотрев артефакты, убедилась, они действительно слегка изменились.

- Я не ошибаюсь. Свирель не изменилась, а камень действительно стал светлее, а сучок был с крупную золотую монету, а сейчас смотри сам, он стал больше её.

 Я положила поверх сучка монету и сразу стало видно, что он действительно в половину толщины мизинца стал больше монеты. Проверила и вечный факел, но с ним было всё в порядке, а вот непонятные брусочки, подаренные Галаной, тоже стали больше и вроде чуть тяжелее. Раньше брусок умещался на моей ладони, а сейчас был чуть-чуть, но больше её. Это очень странно, а главное страшно за артефакты. Страшно потерять или испортить то немногое, что удалось захватить с острова.

- Я чувствую твоё недоумение и опасение, но не понимаю. Какая разница - чуть крупнее или мельче, почему эти безделицы так важны для тебя? – недовольно спросил домовой.

- Это не безделицы, а артефакты! Очень редкие. Вот к примеру – при помощи свирели я могу воздействовать на погоду. Могу успокоить ветер или наоборот, поднять его. Могу нагнать или развеять тучи, даже остановить бурю. Камень снимает боль, а вечный факел освещает без огня. Ты сам это видел. А сейчас говоришь что это безделушки! Предназначение других мне неизвестно, но я обязательно разберусь!

- Ладно! Чего раскричалась? - нахмурился Пуш. – Давай я помогу тебе разобраться с изменениями в твоих артефактах и поедем уже. Думаешь, мне больше делать нечего, кроме как болтать с тобой?

Что он собирался делать, я не понимала, а домовой, больше ни слова не говоря, засеменил по коридору. Пришлось, собрав все вещи, следовать за ним. Оставаться одной среди этих непривычно-белых стен и пола было неуютно.

Пуш завел меня в маленькую комнату, у которой, после закрытия двери, вдруг пол ушел из под ног. Пришлось вцепиться в поручни по периметру комнаты, которые были похожи на поручни летающей платформы, если бы не были расположены слишком высоко и неудобно. И ощущения были похожи на те, что испытывала, резко снижаясь на летающей платформе. Хорошо, что для меня такое было хоть и неожиданным, но знакомыми. Удалось сдержать крик ужаса.

- Не бойся, - попытался словами успокоить домовой. Не воздействием, иначе бы я точно не стерпела. – Это механизм, который опустит нас вниз, в помещения, где, возможно, удастся понять, почему выросли твои артефакты.

Не знаю, как глубоко мы спустились, если судить по времени, не очень  глубоко, но возможно, намного глубже, чем я думаю. В чудесных механизмах создателей Пуша я совсем не разбиралась и вряд ли когда-нибудь разберусь.

 Двери, тем же способом, что и все остальные двери создателей, уходя в стену, открылись в  просторное высокое помещение, заполненное металлическими сияющими полировкой ящиками, подковообразными столами, у которых стояли два высоких одноногих кресла непривычной формы с сидениями, напоминающими седло и вогнутыми спинками. Освещение было неприятном. Тем тревожным оранжевым, как в склепе.
 
Домовой ловко запрыгнул в одно из кресел и принялся тыкать пальцами в орнамент на столешнице. Помещение заполнилось тихим шорохом и шелестом, а ящики замигали цветными полосками и кольцами.

- Дай сюда один из своих подросших артефактов, - попросил Пуш, когда перед ним вдруг выдвинулся небольшой плоский ящичек.

Я чуть замешкалась. Отдавать в руки домового сучок совсем не хотелось. Уж если и чем и рискнуть, так одним их брусков. Их всё же пять, да они мне не так дороги, как сучок.

- Давай, не бойся. Верну в целости и сохранности, - нетерпеливо заверил Пуш, почувствовав мои колебания.

Каменный брусок он осторожно опустил в ящичек, который медленно втянулся в нагромождение более крупных ящиков. Гул усилился, стал пульсирующим, а спустя немного времени стих. Из стола выползла пластина, как в библиотеке, а на ней стремительно побежали строки непонятных значков, затем замерли. Домовой, внимательно вглядывающийся в строчки, хмыкнул и снова постучал кончиками пальцев по орнаменту. Значки на пластине изменились. Выполз ящичек с бруском. Пуш вынул его и протянул мне.

- Дай другой артефакт, который тоже изменился, - попросил он.
Убедившись, что с бруском всё в порядке, скрепя сердце, протянула ему сучок. Все повторилось.

- Где ты взяла эти вещи? – спросил Пуш, - возвращая мне внешне невредимый артефакт.

- Переселенцы захватили их с родной планеты. Я же тебе говорила.

- Они их сами создали?

- Что ты имеешь в виду? Артефакты были всегда.

- А другие есть?

- Есть, даже много, на острове, только они все давно разрядились, - раздраженно ответила на явный допрос.

- Не злись, - моментально отреагировал домовой. – Ты хоть знаешь, что они живые?

- Живые? Сучок когда-то был частью живого дерева, но остальные…. Ты ошибся. Твои механизмы ошиблись. Бруски не могут быть живыми.

- Ошибки быть не может. Хочешь, проверим остальные артефакты?

- Ну  уж нет! Тоже мне выдумал, живые!

- Не совсем живые, - поправил сам себя Пуш, - а на половину, на треть. Те, что я проверил – зародыши полуживых механизмов. Извини, иначе я объяснить не могу, используя человеческие слова, да ты и не поймешь, если бы даже я смог. Вы ещё не придумали нужных слов и понятий. Ладно, это не важно. Важно то, что они действительно растут под действием особой энергии и я даже знаю место, где они могут вырасти до тех размеров, которые были запланированы при их создании. Идем.

- И тогда я узнаю, что собой представляют бруски и сучок?

- Конечно узнаешь, но не сразу. Всё требует времени. Посмотрим, как быстро они могут расти. Мне самому стало интересно. А ещё страшно любопытно, откуда у не слишком технически развитой цивилизации, если судить по твоему рассказу, оказались настолько сложные механизмы. Сдается мне, что на планете, откуда прибыли твои предки, случился настолько серьезный катаклизм, что развитие пошло по нисходящей.

- Что значит по нисходящей?

- Не бери в голову. Всё равно этого уже не узнать. Но артефакты, точно остались с тех времен, когда цивилизация была в зените своего развития.

- Ладно, но как же строители и пещеры?

- Нам по пути, - отрезал Пуш.

До скалы, похожей на сидящего на корточках человека, оказалось не близко. Домовой, естественно, отказался ехать на лошади или бежать рядом. Он лишь указал начало тропы и предложил ехать по ней, не сворачивая.

Тропинка начиналась прямо за складом бревен и тут же ныряла в глухой лес. Вокруг высились громадные неохватные деревья  с потрескавшейся грубой корой, покрытой мхом и лишайниками. Под плотным пологом леса уже не видно было скалы. Приходилось лишь ориентироваться на тропинку, которая безбожно виляла, огибая большие валуны, вывороченные с корнем деревья, непонятные ямы и плотные куртины колючего кустарника. Несмотря на яркое солнце, здесь было сумеречно и сыро.

Следом за мной ехала Прасковья и тихонько ворчала. Она, хотя я и объяснила куда мы едем, не понимала чего ради я так беспокоюсь о каких-то пещерах и иду на поводу желаний домового. Дремучий лес на неё нагонял нешуточный страх. Когда мы, наконец, выехали к подножью скалы, она вздохнула с облегчением.

Строители здесь точно были, и не раз. У широкого и довольно высокого входа в пещеру валялись обгорелые остатки факелов. А вот домового нигде не было видно.

- Пуш, - громко позвала я.

Он неожиданно появился, но не на тропе, а из самой пещеры.

- Здесь я. Лошадей оставь и за мной. Только не забудь те артефакты захватить, которые зародыши. – С этими словами Пуш развернулся и, не дожидаясь меня, зашаркал по каменному полу пещеры.

Прасковья на этот раз отказалась остаться с лошадьми.

- Вы так долго были в развалинах, что я чуть со страху не померла. А здесь вообще людей нет. Я боюсь!

Пришлось её брать с собой, как и тяжелый мешок с артефактами и золотом. Прежде чем оставить лошадей, я прислушалась к окружающему пространству. Волков и других хищников, которые могли бы задрать лошадок, рядом не было. Всё же шум от стройки разогнал животных. Ещё раз проверив прочность узлов, которыми я привязала поводья к ближайшему дереву, активировав факел, вступила в пещеру. Прасковья не отставала ни на шаг.

Под сводом большой пещеры, рядом с одной из темных щелей, нас ожидал домовой.

- Теперь поняла о каких пещерах я говорю?

- Поняла.

- Надеюсь, тебе удастся договориться со строителями. Это не только в моих, а, как оказалось, и в твоих интересах. Именно здесь много той энергии, которая требуется для роста зародышей. Идемте, только не отставайте. Здесь много пещер, не сложно и заплутать.

Вступив вслед за домовым в расщелину, куда уже не доставал дневной свет, невольно содрогнулась. Слишком уж камень под ногами, вокруг меня и над головой напоминал пещерный город. Особенно в верхних пещерах, куда нас со Ставром загнала вода. Из-за недостатка влаги там даже мох, испускающий кое-какой свет, не рос, поэтому было абсолютно темно и если бы не мой вечный факел, пришлось бы двигаться на ощупь. Вряд ли мы без света успели бы тогда убежать от воды. Вот и сейчас здесь ничего не разглядеть без вечного факела. Тесно, камень словно сдавливает со всех сторон, темно, холодно и сыро.

Домовой шустро семенил впереди, не оборачиваясь, словно был уверен, что мы от него не отстанем. Как он обходится без света, мне непонятно. И как Пуш умудряется ориентироваться в этих запутанных проходах и пещерах, тоже непостижимо. Лично я, давно уже бы заблудилась. Здесь нет для меня ориентира, как в пещерном городе. Там я чувствовала, в какой стороне находится лабиринт. Он словно притягивал, а здесь притягивает лишь пол. Мы уже блуждаем не один час. Ноги устали, да и достало уже поминутно спотыкаться о камни и натыкаться на выступы. Множество синяков я уже набила и шишку на голове, не увидев нависающий камень. Хочется присесть или просто упасть, отключиться и хоть немного отдохнуть. Домовой или издевается, водя по кругу, или сам заблудился.

 Как же плохо, что мне не удается ощутить его эмоций, иначе давно уже поняла, в чем дело. Ещё немного, и я точно остановлюсь передохнуть. Нельзя же так издеваться над женщинами! Прасковья тоже устала, это чувствовалось в её эмоциональной сфере, но шла молча, не жалуясь и ни на шаг не отставая от меня, видимо боясь остаться одной в темноте.

- Пуш, ты часом не заблудился? – спросила я, втайне проклиная домового за безостановочное движение. Он, словно заводная игрушка с бесконечной пружиной, шагает и шагает. И ведь даже мысли у него не мелькнет, спросить, не устали ли его спутницы.

- Я не могу заблудиться. У меня вот тут определитель направления, - постучал он себя тонким пальцем по мохнатой голове, - и много других определителей, - дополнил он, безмятежно, словно ничуть не устал, продолжая шлепать по камню босыми ступнями.

- Долго ещё? Я уже все ноги сбила.

- Осталось немного. Мы уже почти на месте.

Местом оказалась большая круглая пещера, стены которой, как и высокий потолок терялись в непроглядной темноте. А в центре пещеры, в значительном углублении….
Если бы не множество рисунков в старинных книгах, я бы никогда не узнала его, хотя, при первом посещении развалин предположила, что он может быть здесь. Предположила. Но совсем не была уверенна и не ожидала, что домовой приведет именно к алтарю.

Спутать его с чем-то другим невозможно. Я с детства помню рисунки в книгах -  раскрашенный синим цветом шар, ощетинившийся толстыми прозрачными иглами, как свернувшийся в плотный комочек ёж. Только не ожидала, что он окажется таким большим – вместе с иглами – не меньше двух метров в диаметре и высотой метра полтора.

- Об этом механизме я и говорил. Он собирает и излучает энергию, необходимую твоим зародышам для роста и развития. В жилище создателей такого типа энергии слишком мало, а здесь, по моему мнению, с избытком. Ну, чего замерла? Доставай свои зародыши.

- Сам ты механизм! Это алтарь из моего мира! Именно из-за его утери у нас почти все артефакты разрядились! - чуть не закричала от возмущения, что он обозвал алтарь таким неприятным словом и от радости.
 
Сколько поколений ведьм мечтали об алтаре и тосковали о нем. А уж в каком горе были переселенцы, когда поняли, что алтаря им не дождаться, об этом и говорить не стоит. И вот на тебе, если бы не мохнатый серый кошмар, и я бы его никогда не нашла.

- Пусть будет алтарь, -  равнодушно согласился домовой -  Подключай свои зародыши.

Достав пять брусков и сучок, я остановилась, не зная, что делать дальше. Ни в одной из книг и легенд не говорилось, как заряжать артефакты, просто отмечалось, что без алтаря это невозможно. Неужели никому из прежних ведьм не пришло в голову описать хотя бы куда и как класть артефакты? На торчащие во все стороны иглы их никак не примостишь. Тогда куда?

- Не тяни, - подгонял меня домовой. - Мне-то всё равно, но тебе, да и любому другому человеку долго здесь оставаться вредно. Поток энергии плохо влияет на человеческое здоровье. Можно неизлечимо заболеть. Поэтому я и не хочу, чтобы строители, да и вообще, люди здесь шлялись. Кроме того, ещё глубже есть механизмы создателей, обслуживающие источник энергии. Они тоже не слишком хорошо влияют на людей. Подключай быстрее.

- Я не знаю как. Не знаю, что делать, - наконец пришлось признаться. Да домовой и так уже, несомненно, почувствовал мою растерянность.

- Вы не знаете, куда положить эти штуки? - осторожно уточнила Прасковья, до этого, с момента проникновения в пещеры, не вымолвившая ни слова и так тихо двигавшаяся позади меня, что  я даже успела о ней забыть.

Взглянув на неё, отрицательно покачала головой.

- А домовой тоже не знает?

- Откуда мне знать? – удивился Пуш, - этот механизм не создателей.

- Нет, он не знает, - повторила его слова для Прасковьи.

- Тогда просто положите на пол. Больше ведь некуда.

Что же, вполне здравая мысль. Единственное место, куда можно положить вещи – это пол. Вот на него, поближе к алтарю, я аккуратно положила один брусок и, от неожиданности, едва успела отскочить назад. Одна из прозрачных игл вдруг вздрогнула и стала резко вытягиваться, утончаясь, и буквально зависла над бруском, слегка подрагивая.

Это так странно. А вдруг игла может навредить артефакту? Я уже была готова, несмотря на угрожающе подрагивающий кончик иглы, который к тому же стал светиться, забрать с пола брусок, как домовой, видимо почувствовав моё намерение, схватил за запястье.

- Стой! Он подключается! По-моему, всё идет как надо.

Ещё немного слегка покачавшись, светящийся кончик иглы жадным осиным жалом впился в торец бруска, и всё замерло, только игла, впившаяся в брусок, засияла тусклым внутренним светом.

- Ну вот! - обрадовался домовой, - я же говорил, всё идет как надо. Клади остальные зародыши.

Следующий брусок, осторожно обойдя подключенный, как говорил Пуш, я аккуратно положила в шаге от предыдущего и сразу же отошла. Мне почему-то не хотелось оказаться на пути вытягивающейся иглы. А вдруг она ошибется и вопьется в меня вместо артефакта?

Ничего не произошло. Совсем ничего, хотя все мы, даже Прасковья, напряженно переглядывались.

- Что делать? – спросила я у Пуша.

- Не спрашивай меня. Тебе лучше знать. Но если не получается, может передвинуть зародыш?

Я перенесла его ещё на шаг в сторону, стараясь держаться на том же расстоянии от углубления, на котором разместила первый брусок. Но, снова, ничего.

- А если можно подключить только один артефакт? – растерянно спросила у домового.
Это всё сильно сбивало  меня с толку. Никогда мне ещё не приходилось настолько доверяться постороннему, а уж недочеловеку…. Чувствовала я себя неуверенно, поэтому и неважно.

- Не говори ерунды. Зачем на механизме не меньше двух десятком этих…, не знаю, как их назвать, чтобы тебе было понятно, - попытался подобрать название Пуш.

- Игла, - подсказала я.

- Пусть будет игла, согласился домовой. - Если есть два десятка игл, значит можно подключать такое же количество зародышей. Попробуй поместить зародыш в друге место.

На этот раз я отошла метра на три от подключенного бруска и положила артефакт, уже не надеясь, что получится но, словно алтарь специально ждал, пока я потеряю надежду. Он вдруг ожил. Ещё одна игла потянулась к артефакту, а я поспешила отойти. Всё повторилось. Теперь слегка светились две вытянувшиеся иглы.

- Побыстрее размещай вокруг своего алтаря остальные зародыши, и пойдем уже, поторопил домовой.

С оставшимися  брусками проблем не возникло. Я уже поняла, что главное, не располагать их слишком близко друг от друга. Последним, когда уже пять вытянувшихся игл слегка светились, впившись в артефакты, я положила на пол сучок, всё же, несмотря на последние события, сомневаясь, что и с ним получится. Получилось! Игла вытянулась и впилась прямо в центр сучка.

- Всё, уходим, - почти крикнул Пуш, и  сам быстро направился к туннелю, по которому мы зашли.

Взяв за руку Прасковью, поспешила за ним, но всё же, ещё раз оглянувшись на алтарь. Он был похож на присевшего отдохнуть паука - большого синего с шестью длинными ногами, на которые опирался, а артефакты, словно стали его частью. Надеюсь, ничего плохого с ними не случится. В конце концов, если Пуш не ошибается, алтарь предназначен для роста и развития артефактов, хотя я сама была уверена, что он только их заряжает. Кроме того, мне не терпелось узнать, во что вырастут зародыши артефактов.

- Не забудь поговорить со строителями, чтобы они сюда больше не совались, - ещё раз напомнил домовой, лишь только мы покинули пещеры. – Если надо, внуши им какую-нибудь чушь, а если у тебя не получится и я ещё раз кого из них здесь почую, поставлю стража. Тогда уже, не обессудь, они все отсюда в ужасе убегут и больше ни в пещеры, ни на строительство не сунутся. Сама тоже пока не ходи к своему алтарю. Зародышам нужно дать время для роста. Давай дней через десять. Я тебя встречу.

- Хорошо. Можно подумать, я сама найду дорогу в этих пещерах. По поводу строителей, не беспокойся, всё получится. А кто такой страж?

- Темнота! Не кто, а что, - усмехнулся Пуш. – Это громадное жуткое чудовище, которое есть, и в то же время его нет.

- Морок, что ли?

- Можно сказать и так, - уклончиво ответил Пуш.

- Экая невидаль. У нас в Гнезде тоже были артефакты, вызывающие мороки. Но это же только видимость.

- И слышимость, - не согласился домовой. – Думаешь, видя жуткого монстра и слыша его рычание, твоим строителям придет в голову выяснять настоящий он или нет? Сильно сомневаюсь, - захихикал домовой и исчез, в своей манере, не прощаясь.

А мне пришлось отдать деньги Шабашнику и поговорить с каждым из строителей, включая подрядчика и с теми, которых Шабашник привез с собой и теми, кого подрядчик нанял в селе. Разговаривая, я потихоньку внушала им безотчетный ужас перед пещерами с алтарем. Надеюсь, они больше туда не сунутся, по крайней мере, я уверена, внушения хватит до окончания строительства. И только теперь поняла, почему селяне называли это место гиблым. Видимо, домовой уже не раз пускал в дело своего стража.

А дома, прежде всего написала письмо Лилиане. Поделилась с ней последними новостями со стройки, написала, о подросших артефактах. О том, что механизмы создателей определили, что сучок и бруски, подаренные Галаной, являются зародышами неизвестных артефактов, а главное, невероятным событием – обнаружением алтаря в пещере и приключению к нему артефактов.

Мне и самой было странно, что я смогла, пусть с помощью домового и с подачи Прасковьи, подключить зародыши. А ещё, жуть как хотелось узнать, что же вырастет из зародышей. Какие артефакты? Ещё придется ломать голову, как их активировать и что из этого выйдет. Письмо получилось длинным. Его я решила отправить завтра же, с первой оказией.

Ночью меня разбудил  настойчивый стук в дверь. Первой подскочила Прасковья. Пока я натягивала халат и нащупывала ступнями тапочки, слышала мужской голос, который настойчиво что-то внушал служанке, а она тихо отвечала. Слов было не разобрать.

Неужели что-то стряслось на строительстве? От нехорошего предчувствия сжалось сердце. Неужели моё внушение не подействовало, и строители вновь сунулись в пещеры, а домовой, сдержав своё обещание, напустил на них морока? Или ещё хуже? Возможен пожар! Об этом я раньше не думала. Неужели все труды насмарку?

- Что? Что стряслось? – спросила у незнакомого запыленного мужчины, который едва держался на ногах от усталости. Во дворе понуро бродила утомленная кобыла.

- Письмо, - коротко ответил он, протягивая мне кожаный футляр, в котором обычно гонцы возили письма и депеши.

- Спасибо, - поблагодарила я мужчину, - Прасковья, позаботься о гонце. Накорми и устрой его на отдых. О кобыле тоже не забудь.
 
Зайдя в свою спальню, я запалила все свечи, которые попались на глаза и, гадая, что же случилось настолько важного, что Лилиана послала гонца сразу после моего отъезда, нетерпеливо развязывала тугие узлы кожаных ремешков сумки.



Глава 20.


Узлы были затянуты на совесть. Пока пальцы трудились, какие только мысли не лезли мне в голову. А если что-то плохое случилось со Ставром, Владимиром или самой Лилианой? Эти жуткие предположения не помогли мне в развязывании узлов. Наоборот, вдобавок ко всему, ещё и пальцы задрожали.

Наконец мне удалось растянуть узлы и выудить из сумки письмо.

«Не волнуйся, все о ком ты беспокоишься, живы и здоровы», - в первых же строках, сразу после приветствия, сообщала Лилиана, видимо заранее предвидела, насколько я буду взволнована получением письма так скоро после отъезда из города.

Далее она объяснила причину письма. Случилось то, чего все боялись. Началась война. Так называемый «Повелитель мира» поставил ультиматум, доставив его весьма оригинальным способом. Одна из стрел, выпущенная степняком при очередном набеге, оказалась обмотана куском пергамента, на котором были изложены условия, при которых войны можно избежать. Повелитель мира требовал, ни много, ни мало, передать ему больше половины княжества, включая оловянные и серебряные рудники. А так же самые плодородные земли, причем, со всем населением, проживающим сейчас на этих землях.

Естественно, такие условия Радомиром были отвергнуты.

С границ доходят донесения о попытках степняков сломить оборону княжеских войск. 
Вернулись Ставр и Владимир. Муж под большим секретом сообщил жене, а она поделилась со мной, что Вениамин согласился помочь, выслав свою конницу, кроме того, войска Мичла только ждут сигнала Радомира.

«Надежда на полную победу есть, несмотря на многочисленность войска степняков и их мобильность», подбодрила меня Лилиана в конце письма. И посоветовала не волноваться ни за Ставра, ни за неё, ни за уже найденных девочек. До столицы степняки в любом случае не доберутся, так что все они в безопасности. Меня Лилиана, тем более, считала в безопасности, так как в глушь, где я решила строить Гнездо, никакого степняка калачом не заманишь. А вот Владимир, буквально завтра должен будет отправиться в ставку Радомира. Это его долг. Ставр, по словам Владимира, тоже рвется на передний край но, по распоряжению нынешнего князя, своего старшего брата, должен оставаться в тылу и заботиться о снабжении армии. Неизвестно сколько времени продлятся военные действия. Кроме того, своих дочерей и беременную жену он мог доверить только родному брату. Сын Владимира тоже должен оставаться в городе, где он приписан к охране дворца.

В дверь постучала Прасковья. Я ясно почувствовала сквозь дверь её беспокойство. Видимо, гонец отчасти знал содержание письма и поделился новостью с девушкой.

- Входи, - разрешила я.

- Гонца я накормила и устроила отдыхать на сеновале. О кобыле тоже позаботилась, - доложила Прасковья, застыв в дверном проеме.

Надо же, а я и не заметила, что прошло так много времени.

- Война началась, - не повышая голоса, сказала я.

- Слышала. Гонец сказал. Завтра уже все будут знать. Что дальше будет? – тревожно спросила девушка.

- Думаю, с нами ничего страшного не произойдет. Мы слишком далеко от границ. Твоей семье тоже ничего не угрожает. Лилиана пишет, что до столицы степняков не допустят. Мы будем продолжать строительство и надеяться, что война не станет затяжной.

- Мои братья ….

- Понимаю. Твои братья при обозах, значит не на переднем крае. Нужно надеяться на лучшее. – Как могла, попыталась приободрить Прасковью, но сама понимала, что не слишком в этом преуспела.

Гонец уехал утром, увозя моё письмо. Потянулись дни тревожного ожидания. На стройке и в селе, действительно, почти ничего не изменилось. Рекрутов забрали ещё по весне. А сейчас все ожидали новостей. Каждого проезжающего допрашивали чуть ли не с пристрастием. Слухи ходили разные. Иной раз противоречивые.

 Кто-то утверждал, что княжеские войска перешли в наступление и война будет скоротечной, будто она со дня на день уже закончится. Другие пугали слухами о стремительном продвижении по княжеству орд степняков. Рассказывали о разрушенных деревнях, горящих посевах, изрубленных на куски крестьянах, изнасилованных до смерти женщинах, сожженных заживо детях. Не знаешь кого слушать и чему верить. Причем, рассказчики, если судить по их эмоциональной сфере, сами верили во всё то, о чем вещали.

Лилиана не писала. Видимо, пока было не о чем. А я ожидала достоверных известий только от неё. Тревогу несколько развеяло появление Пуша. Он позвал проведать растущие артефакты. Но прежде, чем вымолвить хотя бы слово, присосался к миске с медом, оставленной Прасковье на столе, и пока не высосал весь мед, не отрывался от неё. Вдобавок, ещё и вылизал остатки длинным сизым языком. Смотреть на это было противно.

Для меня его предложение прозвучало почти неожиданно. Нет, я, естественно, не забыла об артефактах и алтаре, но, как ни странно, они отошли на второй план. Война стала главной темой для разговоров и в селе, и на стройке и даже когда я оставалась наедине с Прасковьей. Только домовому тема войны была абсолютно безразлична. За свою долгую жизнь он стал свидетелем не одной военной стычки.

- Побряцают оружием, постреляют из пушек и ружей и всё закончится, как и всегда заканчивалось. Людей много. Если бы они не убивали друг друга, уже бы не было места, куда можно ступить ногой, - проворчал Пуш, как только я заговорила с ним о войне. – Займемся лучше своими делами. Я подожду тебя у пещеры. Думаю, тебя ждет сюрприз.

Сюрприз - это, конечно, здорово, если он мне понравится, а вот отношение Пуша к войне и людям меня шокировало. Неужели чем дольше живешь, тем равнодушнее становишься?

- Домовой был здесь? – сразу догадалась Прасковья, лишь взглянув на пустую миску. – Я ведь только вчера купила у бортника мед. Зачем вы ему разрешаете хватать всё, что на глаза попадется? - расстроилась девушка.

- Ничего, обойдемся пока без меда. Что поделаешь с этим сластеной? Кроме того, он даже не спрашивает разрешения. Собирайся, поедем на стройку и в пещеру, где были прошлый раз.

От Прасковьи я уже и не пыталась избавиться. Бесполезно! Она, словно привязанная, всюду сопровождает меня.

День выдался облачным, но высокие облака не грозили пролиться дождем, а лишь спасали от обжигающих солнечных лучей. В этих краях погода была очень странная. Зимой жуткий мороз, метели, а летом духота и жара. На острове погода была более милосердна к людям - не морозила и не жарила как на сковороде.

 Шабашник тревожно поглядывал на небо, хотя черепицу почти уложили. Осталось совсем немного. Внутри работали печники и настилали полы.

Осмотрев стройку и поговорив с подрядчиком, направилась к пещере, сопровождаемая Прасковьей. Пуш и так уже нетерпеливо крутился под копытами лошадей, то появляясь на тропе, то вновь исчезая.

Моё внушение строителям, видимо, неплохо подействовало. Даже спрашивать не пришлось у домового, были ли здесь строители. Обгорелых факелов у входа в пещеры не прибавилось.

- Хватит копаться, - торопил Пуш. – Лошадей можете не привязывать, я обещаю, они никуда не уйдут. А вам стоит поторопиться. Мне недосуг целый день торчать возле вас, - ворчал домовой, обращаясь к нам обеим, словно забыл, что только я одна могу его слышать и видеть.

- Домовой просил поторопиться и сказал, что лошадей можно не привязывать, - перевела я для Прасковьи.

Пока плелась за домовым к пещере с алтарем, меня не оставляло странное ощущение, словно я вновь на острове в пещерном городе и направляюсь к лабиринту. Возможно, впечатление навеяно именно пещерными проходами. Разобраться в своих чувствах я не успела. Мы уже подходили к алтарю, и мне передалось нетерпение и любопытство домового. Что там выросло из зародышей?

На первый взгляд, у алтаря ничего не изменилось, но подойдя ближе, поняла, что ошиблась. Прямоугольники подросли, причем, значительно. Уже не приходилось вглядываться и сравнивать их с моими прежними ощущениями. Сейчас, каждый из прямоугольников вырос, по крайней мере вдвое, от своих прежних размеров. Наклонившись ниже, присев на корточках у ближайшего из прямоугольников, чуть не ахнула от удивления.

- Это…. Это похоже на платформу,  очень маленькую платформу - осторожно сказала я, обращаясь к домовому.

- Не понял,  объясни, что ты имеешь в виду, - попросил Пуш.

- Платформу. Летающую платформу, - уточнила я. – Смотри, там три тоненьких, как волоски, рычага, и, если меня не подводят глаза, такие же тонкие и хрупкие ограждения. Эти бруски точно вырастут в платформы. Теперь я понимаю, почему алтарь не позволил расположить артефакты близко друг от друга. Им просто бы не хватило места для роста.

- Ты говоришь, когда они вырастут, смогут летать? – недоверчиво спросил домовой.

- Конечно, смогут! И очень быстро, естественно, не пустые. Я могу на них летать! В родном Гнезде было несколько платформ, и я не раз летала на них. Только….
А вот об этом нужно было подумать раньше. Как протащить платформы через узкие скальные проходы, об этом я не подумала и не могла заранее подумать. Ведь только теперь стало понятно, во что вырастут артефакты.

- Что только? – спросил домовой.

- Они вырастут большими и не пройдут по узким коридорам.

- Насколько большими? – уточнил Пуш.

- Шириной в мой рост,  длинной примерно в два роста и высотой по колено.

У ведьм, обосновавшихся здесь, наверняка, были платформы, иначе было бы почти невозможно выстроить столь грандиозное каменное Гнездо, а платформы заряжались от алтаря. Так каким же образом их сюда доставляли? А самое главное сейчас, выяснить каким путем их забирали отсюда.

Оставив домового, который впал в задумчивость, подхватила вечный факел поудобнее и подошла к ближайшей скальной стене пещеры. Прасковья не отставала ни на шаг.
Стена как стена. Сплошной камень. Твердый и монолитный. Сверху, насколько  хватало света факела, тоже не наблюдалось никаких отверстий, достаточных для летающей платформы, да вообще никаких отверстий. Оставалось пройти по всему периметру пещеры. Не верилось мне, что алтарь просто оставили здесь, совсем не используя. Думаю, его не смогли бы протащить в пещеру по путанным узким проходам.

Монолит, монолит, монолит…. А вот здесь, почти напротив входа в пещеру, возможно и был раньше достаточно широкий и высокий проход для летающих платформ, только эту арку заложили каменными блоками и, по-видимому, очень давно. Блоки отличались от окружающего камня и цветом и твердостью. Они, слегка обкрошившись по углам от старости, сейчас смотрелись большими валунами, аккуратно заполнившими выход из пещеры.

- Вижу, уже обнаружила достаточно широкую дыру, - проскрипел оказавшийся рядом домовой.

- Обнаружила, только она давно заложена камнем и неизвестно ещё на какую глубину. Здесь много работы по разборке камня. Сама я не справлюсь, так что придется привлекать рабочих.

- Вот ещё…., - возмутился Пуш и исчез, не закончив фразы.

Лишь бы не навсегда. Ведь нам без него долго плутать в этих пещерах и проходах, причем без воды и пищи.

Слава матери прародительнице, домовой вернулся, причем довольно быстро, я даже не успела запаниковать.

- Не переживайте, эта стенка совсем не толстая. Всего в пару камней, а за ней прямой широкий и достаточно высокий коридор искусственного происхождения. По нему можно без проблем вылететь на платформе наружу, если она действительно полетит.

- Полетит! Все платформы полетят, но всё равно, разобрать стену будет сложно. Это надо же, я даже не представляю, сколько придется сварить зелья для уменьшения веса булыжников, если самим придется их разбирать.

- Да ладно, чего самим то ручки марать? Когда твои платформы окончательно вырастут, я найду возможность разобрать эту стеночку. У создателей сохранились механизмы, которые могут быстро проделать такую работу, - проворчал домовой. – А ты лучше посмотри на свой шестой артефакт. Похоже, из него уже что-то выросло.
Я и забыла о сучке, настолько обрадовалась платформам и возможностям, которые они сулили. До Лилианы теперь не придется плестись по нескольку дней, ночуя в отвратительных постоялых дворах, подвергаясь превратностям погоды и опасностям большой дороги.

От сучка, вернее от того, что было раньше похожим на сучёк, игла отсоединилась и сократилась, став неотличимой от остальных игл алтаря. На каменном полу лежал диск, накрытый сверху чем-то вроде мутного стекла. Сквозь него просматривалась гладкое основание.

Отдав факел Прасковье, я осторожно подняла артефакт, который даже не знала как теперь называть. Он оказался прохладным, довольно тяжелым и его было неудобно держать в руках. Ни единого выступа. Вся поверхность гладкая, словно отполирована. Одной рукой его точно не удержать.

- И что выросло из зародыша? – с любопытством спросил Пуш.

- Пока не знаю. Я ни разу не видела ничего подобного.

- Тогда пора уходить, - разочарованно распорядился домовой. Вы и так уже слишком долго здесь проторчали.


Снова этот сон из прошлого. Уже не первую ночь он меня донимает. Вновь я иду к лабиринту, только не по пещерному городу, как было наяву, а по труднопроходимому лесу. Причем во сне я не ощущала лабиринт впереди, как в пещерном городе, но точно знала, что он зовет. Нет, не так – взывает ко мне, что-то требуя. А я никак не могла понять, что именно. От этого мучилась во сне и просыпалась в поту.
В дверь осторожно постучалась Прасковья. Вероятно, я снова разговаривала или кричала, разбудив девушку.

- Снова этот жуткий сон, - сочувственно констатировала Прасковья, подавая мне кружку воды.

Просыпаясь, а ощущала безумную жажду. Причем, это началось недавно.

- Он не жуткий, а странный - покачала я головой, жадно опорожнив кружку.

- От странных снов не просыпаются с воплем, - покачала головой девушка. - Дальше так не может продолжаться. Вам нужно к врачу.

- Ближайший врач в городе. Не поеду я к нему с такой ерундой, как непонятные сны, да и не чувствую я себя больной.

- Пусть не чувствуете, зато я вижу, - не согласилась Прасковья. – Вы почти не спите, а если засыпаете, ворочаетесь во сне, разговариваете или даже кричите. Да на Вас уже смотреть страшно. Осунулись, круги под глазами. Это все от недосыпания. Может травки заварить?

- Успокаивающей?

- Я в травках не разбираюсь, но ведь у Вас же есть в ларце.

- Успокаивающей травки там нет. Нам давно пора сходить к знахарке. У неё трав и купим.

Прасковья скривилась, но возражать не стала, а сразу после завтрака повела меня через всё село. Знахарка, действительно, жила на отшибе. Пришлось прогуляться ещё и через рощу по хорошо протоптанной тропе. Если судить по ней, знахарку часто посещали. Тропа к ней не заросла травой.

Если бы не Прасковья и тропа, я сама никогда бы не нашла эту крошечную вросшую в землю избушку, на дерновой крыше которой выросли кусты. Так мастерски она замаскировалась под лесной завал.

Знахарка была дома. Она вышла навстречу, словно почувствовала посетителей и, вместо приветствия, качнула головой в сторону низкой дощатой двери, приглашая зайти.

- Я Вас здесь подожду, - запаниковала Прасковья, а в её эмоциональной сфере пробился страх перед знахаркой.

Я её не винила. Люди боятся непонятного, а знахарка, с точки зрения простых людей, могла знаться с неведомыми темными силами. Иначе, откуда у неё знания о болезнях и способах их лечения?

В единственной комнате избушки, треть которой занимала выбеленная известью печь, стоял лишь топчан, накрытый вытертой шкурой какого-то животного, трехногий табурет и длинный стол, уставленный плошками и мисками с корешками, сушеными ягодами, какими-то холщевыми мешочками с непонятными смесями. На подоконнике единственного подслеповатого окошка теснились полные и полупустые бутылки с жидкостью. Все стены были увешены пучками трав. Они свешивались и с низкого потолка, насыщая воздух невероятной смесью ароматов сухих и чуть подвяленных трав и цветов и корешков.

- Я пришла купить трав, - сообщила я.

- Тебе нужны травы от определенной болезни? – поинтересовалась хозяйка.

- Я хотела бы купить разных трав.

- Выбирай, - пожала плечами знахарка.

Я и выбрала, снимая пучки трав со стен. Травница не возражала. Когда на краю стола скопилась уже внушительная кучка, ещё раз обведя взглядом оставшиеся травы и коренья, понюхав один из подозрительных пучков, оставив его висеть на стене, уложила выбранные травы в холщовый мешок, а на освободившийся край стола выложила крупную серебряную монету.

- Хватит?

- Слишком много, - возразила травница, а у меня нет сдачи.

- Ничего, я не считаю, что это много за хорошие травы. Кроме того, мне хотелось бы предложить тебе постоянную работу. Я строю школу в которой станут учиться талантливые девочки. Мне бы хотелось обучить их, кроме всего прочего, разбираться в травах, знать способы использования при различных заболеваниях. Сама я не сильна в подобных вопросах, а ты, я вижу, хорошо разбираешься в травах, видимо, и в их использовании. Станешь ли их учить за хорошую плату и проживание при школе?
Травница молчала, теребя нервными пальцами концы белого платка, повязанного под подбородком.

- Тебе нужно время подумать? – спросила я, не выдержав долгой паузы. – Не торопись, подумай. Школа будет готова к первому снегу. Тогда и привезут девочек. Если ты решишь согласиться, можешь сообщить мне.

Так и не дождавшись ответа от знахарки, повернулась, чтобы уйти.

- Погоди, - остановил меня задумчивый голос травницы.

- Ты согласна?

- Меня Марфой зовут.

- Очень приятно. Я Астина, а мою спутницу зовут Прасковьей.

- Знаю, - отмахнулась Марфа. - Я подумаю над твоим предложением.  А сейчас выслушай меня. Тебе нужна помощь. Тебе не дает спать вещь, недавно появившаяся в доме. Это очень странная вещь. Она словно думает и требует от тебя пищи и места. Подумай над этим и выполни требования вещи или избавься от неё, иначе она сведет тебя с ума.

- Что за вещь? Как она выглядит? – насторожилась я.

- Сказала что знала, в остальном тебе придется самой разбираться. - Резко бросила, как отрезала Марфа и, повернувшись ко мне спиной, принялась переставлять плошки на столе, всем своим видом показывая, что дальше её бесполезно расспрашивать.

- Все нужные травы купили? Для спокойного сна не забыли? – спросила Прасковья, забирая у меня мешок.

- Все, которые нашла и для сна тоже, но не думаю, что она мне понадобится. Это не просто странный сон, а предупреждение или зов, не знаю ещё точно.

Прасковья, следуя за мной, ещё что-то говорила, но я уже не слушала, пытаясь мысленно сопоставить события во сне со словами знахарки. Ей я поверила сразу.
Недавно появившейся вещью мог быть только артефакт, выросший из сучка. Я его оставила на столике у кровати и часто перед сном рассматривала, гадая о его предназначении. Ничего путного мне в голову не приходило. Хотелось посоветоваться с Лилианой и узнать её мнение. Возможно, ей бы удалось догадаться о предназначении артефакта или просмотреть будущее в связи с этим предметом.  Я уже планировала съездить к ней и показать артефакт. А эти сны… и бесконечное путешествие к лабиринту через дремучий лес….  Какая тут может быть связь? Чего хочет от меня артефакт?

За раздумьями, как-то незаметно дошли домой.  Обратная дорога показалась очень короткой. Прежде чем разбирать травы из мешка, я прямиком направилась в спальню, словно подчиняясь настойчивому зову артефакта.

Он лежал на столе. Солнечный свет падал на него. Лучи вызывали переливчатое сияние на мутном стекле. Совсем как на туманном куполе лабиринта. И форма подходящая, если бы не крошечный, по сравнению с лабиринтом, размер артефакта. А что если…. Настоящий лабиринт на острове кого угодно способен свести с ума. Неужели это он?
- Пуш! – громко позвала я, не совсем уверенная, что он меня услышит и явится на зов. – Пуш! Ты мне нужен немедленно!

- Вы кричали…. – ворвалась в спальню испуганная Прасковья.

- Да, я звала домового. Он говорил, что достаточно его позвать, и он явится. Вот и зову, как …

Закончить фрау я не успела. Передо мной появился взъерошенный серый кошмар.

- Тут я. Чего стряслось? – ворчливо, недовольным голосом спросил домовой.

- Я хотела спросить…

- Только спросить? - возмущенно перебил меня домовой.-  Прости, я забыл предупредить, что звать стоит в действительно важном случае, а не ради праздных вопросов и разговоров. У меня тоже есть свои дела, - с издевкой добавил он.

- Не злись, - сдерживая свой гнев, попыталась урезонить обнаглевшего получеловека-полуживотного. – У меня действительно важный вопрос.

- Ладно, - проворчал Пуш. – Задавай свой важный вопрос.

- Не может случиться так, что зародыш артефакта не вырос до конца? - осторожно спросила я.

- Это ты про тот кругляш?

- Да именно о нем, посторонилась я, давая возможность домовому увидеть артефакт на столе.

Прасковья, услышав мой односторонний диалог, догадалась с кем я говорю и вышла, закрыв за собой дверь. В присутствии домового ей было не по себе, хотя она его и не могла видеть. Ей достаточно было слышать мои односторонние реплики, чтобы узнать о присутствии Пуша.

- Прибор, который ты называешь алтарем, закончил свою работу и отсоединился от выросшего зародыша. Не понимаю, что тебя смущает?

- Меня не оставляет мысль, что ….. Нет, не так, - смущенно перебила саму себя.
Как объяснить домовому мои сны и непонятные слова знахарки? Он ещё решит, что я умом тронулась рядом с этим артефактом, что, впрочем, вполне возможно, если я не разберусь с ним или не избавлюсь от него.

- Я уверена, что с артефактом всё не так просто. Он что-то требует у меня, не знаю, как тебе это объяснить, - выдала я скороговоркой.

Ну всё, теперь домовой обхохочется!

Но, как ни странно, Пуш не посмотрел на меня подозрительно и даже не хихикнул, а протиснулся к артефакту и потрогал мутное стекло кончиками темных пальцев.

- Можно ещё раз проверить его в лаборатории, - задумчиво сказал он. – Больше не знаю чем тебе помочь.

На этот раз домовой не стал класть артефакт в выдвинувшийся ящичек, да он бы там и не поместился, а, вцепившись лапой в непонятную коробочку, водил ею над артефактом. На пластине быстро бежали незнакомые значки языка создателей. Я стояла тихо за его спиной, стараясь не мешать, затаила дыхание. А вдруг…?

Наконец, Пуш отложил коробочку и погасил значки на пластине. Развернулся ко мне лицом, бережно держа артефакт обеими руками.

- А ведь ты права, - задумчиво сказал домовой. – Эта штука весьма необычна. Она, действительно, каким-то странным образом не выросла до планируемых размеров, но больше не знаю чем тебе помочь. Разве могу сказать, что твоему артефакту требуется энергия и строительный материал, что бы это ни значило.

- Спасибо, я так и думала, - поблагодарила домового, забирая артефакт.

Вот так. Артефакту, по заверению знахарки, требуется пища и место. Пуш утверждает, что не обойтись без какой-то энергии и строительного материала, а во сне я шла по лесу, повинуясь зову лабиринта. Выходит, артефакт и есть лабиринт, пусть пока и крошечный. Как же была права провидица Галана, заставив Лилиану спрятать срез сучка и взять его с собой.

Единственное, что может придти в голову, мне предстоит найти место для лабиринта. Отнести его туда и…. Дальше непонятно. Но, по аналогии с лабиринтом Гнезда, мне нужно найти холм для зародыша лабиринта.

Пускаясь в путь, я и не предполагала, насколько много в округе холмов. Четвертый день блуждаю по лесу в сопровождении верной Прасковьи. Взбираюсь на каждый холм, пытаясь пристроить на его вершине крошечный лабиринт, всякий раз с замиранием сердца, ожидая, что именно этот холм подойдет или понравится лабиринту. Ничего подобного! Не зная как определить нужный холм, я просто клала диск на землю, очищая небольшую площадку от травы и мелких камушков. Затем, терпеливо ждала, но ничего не происходило. Никакого знака лабиринт не давал, а его требовательный призыв не утихал, не оставляя меня уже и наяву. 

Кроме того, мне ещё приходилось составлять простейшую карту, делая записи и зарисовки волшебной ручкой у которой не заканчивались чернила на непромокаемой бумаге. Эти чудные вещи были подарены домовым, когда он узнал о предстоящем путешествии. Без подробной карты я не отыщу дороги назад, а если удастся пристроить лабиринт, не уверена, что найду после этот проклятый холм, понравившийся лабиринту.

Сегодня день выдался особенно неприятным. Ещё со вчерашнего вечера небо затянули низкие тучи, а с рассветом начался дождь. Не сильный, а мелкий, нудный, словно осенний. Такой дождь может зарядить на сутки, а то и более. От сырости плохо защищал даже кожаный плащ с капюшоном. Хотелось тепла и горячего чая, но костер не удалось развести даже при помощи малого кнута. Всё вокруг промокло насквозь. Лошади понуро брели, почти не реагируя на стремена и поводья, Прасковья тяжело вздыхала и часто шмыгала носом.

Хотелось и есть, ведь уже давно миновал полдень, судя по часам, подаренным Лилианой. По солнцу время определить было невозможно. Небо настолько плотно было обложено тучами, что солнечные лучи почти не проникали сквозь это тяжелое серое покрывало. Под сенью деревьев, вообще было сумрачно, словно ранним утром или поздним вечером, возможно, поэтому я не заметила небольшого шалаша и навеса, притулившегося у подножья очередного холма.

Конструкция, видимо сооруженная охотником или бортником, не поражала прочностью или изысканностью, сливаясь с окружающим ландшафтом. Всего несколько стоек из тонких не ошкуренных стволов и крыша из  пожелтевших хвойных лап и крупных кусков коры. Всё это богатство удерживалось вместе при помощи жердей и грубых веревок. Если бы не Злыдень, самовольно свернувший к импровизированному жилью, я бы точно проехала мимо.

Больше всего шалашу обрадовалась Прасковья. Она тут же спешилась, заглянула в шалаш.

- Здесь сухо и есть очаг, обложенный камнями, - сказала она, умоляюще взглянув на меня.

- Вот и хорошо, просто отлично. Возьми малый кнут, разведи огонь и вскипяти чайник. Мы здесь задержимся до окончания дождя.

- У нас мало осталось провизии, - пожаловалась Прасковья, снимая  дорожный мешок. Вы сказали взять еды на неделю.

- Ничего. Потерпи ещё один день, если дождь прекратится, и повернем домой. Обратная дорога будет короче, ведь нам не придется лазить на каждый холм, - подбодрила я девушку.

Сама я решила взобраться на холм, к которому прижался шалаш, если уж до него доехали. Сомневаюсь, что после горячего чая и еды, согревшись у огня, мне захочется вновь выходить под дождь.

Вымазанные в грязи пальцы скользили по гладкому дну и покатой крышке маленького лабиринта, оставляя на ней коричневые разводы, когда я устраивала его на очищенной от камешков мокрой земле.

Ну вот, немного подожду, чтобы убедиться в очередном обломе и спущусь к теплу и горячему чаю. Найду ли я когда-нибудь место для лабиринта, или он меня сведет с ума, не знаю, но избавиться от него, как советовала знахарка, у меня точно духу не хватит.

Внизу недовольно заржал Злыдень, на него прикрикнула Прасковья, потянуло дымком, продолжал моросить дождь. Ну что же, пора. Но мокрые пальцы лишь скользнули по куполу лабиринта. Наверное, я уже устала его таскать. Теперь он, кажется вдвое тяжелее, чем в начале путешествия, а сейчас я не смогла его поднять с первой попытки. Не удалась и вторая, и третья. Лабиринт словно врос в землю, пустив корни.

Неужели мои поиски места для лабиринта закончились? Оставив напрасные попытки поднять лабиринт, выпрямилась и прислушалась к себе.

Настойчивый зов лабиринта исчез без следа. Его сменило ровное неназойливое ощущение лабиринта, как на острове. Все! Нашла! А самое главное, в будущем, скорее всего, довольно отдаленном, у школы или тогда уже Гнезда, будет Лабиринт, который подарит одной из ведьм настоящую силу верховной. Лабиринт - с большой буквы.



Глава 21.


У дома нас ожидал гонец с долгожданным письмом от Лилианы. Он прибыл ещё накануне, но не застав нас, остановившись в придорожном гостином дворе, с рассвета караулил у дома. Вид у гонца был мрачным, и это сказывалось не утомление с дороги. В его эмоциональной сфере странным образом уживались беспокойство, растерянность и надежда.

И хотя, прежде всего мне хотелось смыть дорожную пыль и многодневную грязь, а после поесть что-нибудь горяченького, я развернула письмо.

Никаких обнадеживающих новостей, если не считать, что подошла конница отца Доры и вступили в бой войска Мичла. Ещё Лилиана, при помощи домового, отыскала двух девочек и сумела убедить родителей отдать их в школу. Видимо, Лилиана писала письмо не один день. В конце почерк изменился – стал неровным. Буквы разной величины, словно старались сбежать с бумаги, и было от чего.

«Владимир чуть не погиб!» - кричала с листа сползающая вниз строчка. - «Пожалуйста, Астина, приезжай как можно быстрее! Он в горячке, врачи разводят руками, а я сама, боюсь, не справлюсь!»

Более Лилиана не написала ни строчки, даже не поставила подпись, чем никогда не пренебрегала, да мне и не требовались объяснений. Разве я могу игнорировать её просьбу?

- Прасковья! – позвала я служанку, сворачивая письмо. – Немедленно собери мне еды дня на три и сложи в дорожный мешок все травы, которые мы купили у знахарки и что остались в шкатулке. Не забудь болеутолитель. Злыдня, если ещё не расседлала, не расседлывай.

- Мы ведь только-только вернулись, ещё даже не умылись и чаю не выпили. Куда Вы снова собрались?

- В Двуречье! С мужем Лилианы беда. Выполняй, что сказала и учти, на этот раз ты останешься дома. Мне нужно добраться как можно быстрее, а ты будешь меня тормозить.

- А я подумала, что Вы так спешите из-за гибели князя, - растерянно сказала Прасковья.

- Что ты сказала? Радомир погиб?

- Да, гонец сказал. Все об этом уже знают. Что же теперь будет?

- Не знаю…. Поторопись. Мне нужно немедленно выезжать.

Прасковья всё же пыталась увязаться со мной, но я была непреклонна.
Почему Лилиана не написала о смерти Радомира? Для неё это событие менее значимо, чем беда, случившаяся с её мужем или она настолько торопилась отправить письмо, что не хватило времени добавить пару строк? Это я узнаю только при личной встрече.

«Как же сейчас бы пригодилась одна из летающих платформ, но они так медленно растут», - с тоской думала я, несясь галопом на не отдохнувшем Злыдне. На первом же постоялом дворе я его оставила, иначе загоню. Пришлось сменить его на меланхоличную, не очень резвую кобылу, у которой было лишь одно преимущество – она была свежая и, благодаря внушению и кнуту, вынуждена была не жалеть сил и ног.

Ещё пару лошадей пришлось сменить и отдохнуть четыре часа в грязной гостинице, иначе я просто могла уснуть верхом и свалиться с лошади, прежде чем после полудня в середине третьего дня пути подъехала к дому Владимира и Лилианы. Успела? Владимир жив или…? Не хотелось даже думать об обратном, ведь я даже не знаю, отчего приключилась горячка. Будет от меня хоть какая польза, если не считать моральной поддержки Лилиане?

Бросив поводья подскочившему слуге, я кинулась к дверям, которые уже открывались. На пороге меня встретил Пимен.

- Как? - резко спросила я.

- Пока без изменений. Хозяин бредит. Врач и хозяйка не отходят от него, - печально сказал управляющий, уступая мне дорогу.

- Распорядись, чтобы мой дорожный мешок занесли в спальню Владимира, - попросила я Пимена, бегом поднимаясь по лестнице на второй этаж.

У двери спальни меня пытался остановить сухонький старичок в черном сюртуке, вероятно, все врачи одевались одинаково. Но разве можно остановить ведьму у цели?

- Наконец ты приехала! - кинулась мне навстречу Лилиана.

- Я старалась успеть. Как он?

- Неважно, - покачала головой подруга, прижав руки к груди и крепко сцепив пальцы в замок. – Отравленная стрела попала ему в руку, когда ставку буквально захлестнула волна кочевников. Владимир видел, как рука начала распухать, и сообразил отрубить её выше локтя. Вены ему пережали, но рука ещё воспалена. У него горячка. Владимир почти всё время без сознания с того момента, как его привезли. Врач подозревает, что дело не только в руке. Он думает, что часть яда всё же проникла в организм. Я поддерживаю силы Владимира своей энергией и даю ему в качестве противоядия молотый поджаренный желудь с сахаром, но лучше не становиться. Мне страшно! В моих видениях он может как выжить, так и умереть, - на последнем слове Лилиана споткнулась и её глаза наполнились слезами.

Внимательно посмотрев в глаза подруги, поняла, она своих сил не жалела и сама находится на грани жизни и смерти. Шеки впали, глаза ввалились, волосы потускнели, сквозь смуглую кожу проступает смертельная бледность, да и сама она сильно исхудала. Кожа да кости - говорят здесь люди о таких. Слишком много сил отдает.

 – Ты знаешь травы лучше меня. Может, что-то вспомнишь? – с надеждой посмотрела она на меня.

Задумавшись, я подошла ближе к широкой кровати под балдахином, где укрытый по пояс простыней лежал в забытьи Владимир. Обрубок левой руки его был по плечо обмотан полосой ткани и казался чуть ли не в вдвое толще правой, безвольно откинутой поверх простыни.

Зашел доктор и сменил влажный компресс, покрывающий лоб Владимира, на свежий. Осторожно приоткрыв дверь, Пимен поставил на пол мой дорожный мешок.

- Что вы ему даете? – спросила у доктора.

- Средства укрепляющее организм и уменьшающее жар. Больше я ничем помочь не могу, кроме перевязок и обработки раны. Рану закрыл полковой врач, но в походных условиях, - доктор не договорил, с досады махнув рукой. - Одна надежда на его крепкий организм. Может он и выкарабкается, а я ему буду продолжать помогать. Удивляюсь находчивости и мужеству вашего мужа, - доктор почтительно поклонился Лилиане.

- А вы не пробовали дать сок свежей винной травы? – спросила я у доктора об одной очень полезной травке при отравлениях.

Её применяли при случайных отравлениях и ядовитых укусах, а в древности и при намеренных отравлениях. Что поделаешь, ведьмы раньше боролись за трон верховной в Гнезде, используя любые возможности.

- Не знаю я такой травы. А она помогает?

- Да, насколько я помню, её принимают при любом отравлении, как грибами, ядом в вине или пище, так и при укусе змей и ядовитых насекомых. Каким ядом пользуются кочевники?

- Сам я не проверял, но говорят, они готовят его из смеси внутренностей гусениц и какого-то ядовитого степного растения. Он действует очень быстро. Стоит яду, вместе с кровью, достигнуть легких или сердца, как наступает паралич дыхания и остановка сердца. У пациента, по-видимому, если и есть яд в крови, то совсем немного. Его недостаточно для паралича, но вполне достаточно для горячки, а она подрывает силы организма. Не знаю, как долго он протянет.

Последние слова врач произнес очень тихо, но Лилиана услышала. От неё докатилась волна безнадежного страха.

- Да, нужен сок свежей винной травы,- решила я. - Но я не знаю, растет ли она здесь, а у меня есть только сушеная трава, привезенная ещё с острова. Попробую приготовить отвар. Он тоже должен помочь очистить кровь от яда.

Установив на небольшом столике у стены спиртовку, я принялась готовить отвар. Заинтересовавшись, доктор подошел, взял шепотку винной травы, растер в пальцах и понюхал.

- Если не ошибаюсь, это яловник или, рута, как ещё называют эту траву.

- Вы уверены? – спросила я.

- Она здесь растет? – тут же заинтересовалась Лилиана.

Доктор взял ещё щепотку, снова понюхал и положил чуток на язык. Задумчиво пожевал и удовлетворенно кивнул.

- Не ошибаюсь. Это точно рута. Она здесь растет, и совсем недалеко, в аптекарском огороде у больницы. Её аромат, а ещё её называют рута душистая, ни с чем перепутать нельзя. Я пошлю кого-нибудь. Нет, сам поеду, а то ещё какой-нибудь болван перепутает травы.

Доктор быстро, насколько позволял ему возраст, засеменил из спальни, а я вернулась к закипающему отвару.

К тому времени, когда доктор вновь оказался на пороге спальни с целым мешком винной травы, мы уже успели два раза напоить Владимира отваром, и ему стало немного легче, особенно, когда я поделилась с ним своей силой, не позволив это сделать Лилиане. Жар немного спал, Владимир пришел в себя.

 Тут пригодился болеутолитель. Я вложила камень в здоровую руку и попросила его прикоснуться им к больной руке. С культи сняли полотняные бинты, и Владимир, преодолевая страшную слабость, сам прикоснулся камнем к воспаленной руке. Ему сразу стало легче, ведь боль ушла, он даже растянул синие губы в подобии улыбки.

На мой взгляд, культя выглядела не так страшно, как я себе представляла. Она, естественна была воспалена, но никаких опасных черных пятен и никакого отмирания тканей не было заметно. Заражения, по всей видимости, удалось избежать.

При взгляде на пришедшего в себя Владимира, доктор только довольно хмыкнул.

- Видимо, отвар помогает. Поручите толковой служанке выдавить сок из травы, только не из всей сразу, больше её не будет. Я всю грядку оборвал, да и много сразу нельзя. Рута тоже слегка ядовита. Только по одной рюмке, - с этими словами он выставил на стол крошечный стеклянный стаканчик, объемом чуть больше наперстка. – Нет лучше я сам. Если понадоблюсь, ищите меня в кухне, - решил доктор и, захватив мешок с травой и свою рюмку-недомерок, вышел из спальни.

- Что с Радомиром? – прохрипел Владимир.

Лилиана молча отвела глаза и даже вроде отступила на полшага, пытаясь спрятаться за мою спину.

- Говорите, - попросил Владимир.

- Он погиб, больше ничего не знаю, - прервала я затянувшееся молчание.

- Я слышала, стрела только чиркнула его по шее, и этого оказалось достаточно …., - печально дополнила Лилиана.

- Ставр? Положение на фронте? – после продолжительного молчания выдавил Владимир.

- Говорят, война практически закончилась. Нападение на ставку было последней отчаянной попыткой Повелителя мира переломить ход войны. Его армия, состоящая из обычных кочевников, стала стремительно редеть, лишь только напоролась не на заслоны, а регулярные войска. Испуганные степняки просто разбегаются. Наши и конница Вениамина гонят остатки армии Повелителя на войска Мичла. Ставр тоже там. Когда стало известно о гибели Радомира, Дора преждевременно родила очень слабенького мальчика. Он не прожил и пяти минут, - закончила Лилиана рассказ печальным известием.

- Всё, хватит разговоров, - решила взять дальнейшее в свои руки. Подобные новости не улучшают состояния больного. – Сейчас я приготовлю зелье, которое тебе поможет уснуть и во сне выздоравливать.

Несмотря на протесты Владимира, при поддержке доктора, который появился, осторожно неся рюмку с соком винной травы, споила Владимиру не только его, а и сонное зелье.
Кроме того, увела ещё и Лилиану, уговорив её немного отдохнуть. Подмешать ей в чай сонного зелья не представляло никакого труда. Она так вымоталась, что не обратила внимания на мои манипуляции с её чашкой и на изменившийся вкус напитка.

Доктор обещал давать сок винной травы больному каждые два часа, пока жар полностью не спадет. Хорошим он оказался человеком и знающим врачом, который готов до самой смерти учиться новому, не отвергая никакой, пусть даже призрачной возможности выздоровления для пациента. С таким лекарем не страшно оставлять Владимира.

Мне сонное зелье не понадобилось. Сама я держалась на ногах только из упрямства. Уложив с помощью пожилой служанки Лилиану на широкую кровать в одной из гостевых спален, я лишь умывшись, прилегла рядом с ней. Стоило голове коснуться подушки, сон без сновидений поглотил меня.

Разбудила меня Лилиана. Она, уже умытая и полностью одетая, стояла надо мной с чашкой чая и улыбкой на осунувшемся лице.

- Владимиру лучше? – спросила я, хотя можно было и не спрашивать. Если бы состояние её мужа не улучшилось, думаю, Лилиана не баловала меня сейчас чаем в кровать, а не отходила бы от него. А тем более, не сияла бы, как надраенный медный пятак.

- Гораздо лучше, - подтвердила подруга. – Какая ты молодец, что вспомнила о винной траве. Она здорово помогает. Жар почти совсем исчез. Владимир сейчас спит и сон его спокоен. Доктор прогнал меня и сам прилег отдохнуть на тахте в спальне, а за состоянием Владимира следит сиделка, вызванная доктором из больницы. У нас есть время позавтракать.

Наконец то! За долгое время, в которое входило путешествие по поиску места для лабиринта и гонка в Двуречье, я впервые нормально умылась горячей водой с ароматным мылом и села за стол с хорошо приготовленной едой, а не наскоро ополоснула лицо и руки в ручье. Вспоминать, как ломала зубы о сухари и пыталась прожевать высушенное до твердости подметки копченое мясо, вообще не хочется.

Удобная красивая одежда, сменившая пропыленные штаны и пропотевшие рубаху и куртку, тоже прибавила настроения, а особенно мягкие домашние туфли, которые я со вздохом удовлетворения сунула ступни. Глаза бы мои больше не видели надоевших коротких сапог.

 Главное же, я была крайне довольна, что смогла помочь мужу Лилианы. Надеюсь, с его выздоровлением и Лилиана придет в себя, вновь засияв гладкой золотисто-смуглой кожей, бархатными глазами и блестящим водопадом иссиня-черных волос. А потерянная рука Владимира …. Ну что же, лучше лишиться руки, чем жизни.

- А где сын Владимира? Он тоже в войсках? – спросила я в конце завтрака.

- Нет, Любомир в охране дворца. С началом войны, их перевели на казарменное положение, но он всё же сумел повидать отца, когда его только привезли. Я постоянно держу его в курсе дел но, как ты сама понимаешь, до этого утра ничего хорошего сообщить не могла. Зато утром послала слугу с хорошими известиями. Он очень переживает.

Владимир резко пошел на поправку и к нему зачастили посетители. Приезжали люди в роскошных колясках и верхом, приходили даже пешком, пропыленные и уставшие. Муж Лилианы, выгнав из спальни сиделку и, попросив Лилиану оставить его наедине с посетителями или посетителем, долго с ними разговаривал, так что у меня было достаточно времени пообщаться с подругой.

Она очень обрадовалась платформам. Ей, как и мне уже не терпелось прокатиться на одной из них. А вот известие о том, что у будущего Гнезда всё же будет лабиринт, её не обрадовало.

- Значит, как и на острове, претендентки каждые пять-десять лет снова станут путешествовать к лабиринту и проходить его? – как-то невесело и растерянно произнесла она.

- Не думаю, что так часто, но это прекрасно! Лабиринт может поделиться силой с верховной, - не согласилась я с явным разочарованием Лилианы. – Ты представляешь, насколько легче было бы нам, обладай одна из нас силой верховной ведьмы?

- Но тогда у школы может быть другая директриса, - напомнила подруга.

- Боюсь, это очень не скоро случиться. Когда ещё подрастут девочки и неизвестно успеет ли вырасти лабиринт к этому времени.

Я провела у Лилианы ещё несколько дней и уехала только тогда, когда убедилась в стабильном выздоровлении Владимира и более медленном, но всё же восстановлении энергии Лилианы и в улучшении её состояния и внешнего вида. Подозреваю, что она, вопреки моему запрету, втихомолку делилась жизненной силой с мужем, поэтому  сама медленно восстанавливалась.

Втайне, я надеялась дождаться приезда Ставра. Несмотря на своё высокое положение, в свете гибели брата и в отсутствии у него наследников мужского пола, даже став главой княжества, я не сомневалась, что он, лишь только обстоятельства позволят, обязательно проведает больного друга.

Но, как бы мне не хотелось задержаться и как бы не упрашивала о том же Лилиана, долг позвал. Ведь я постоянно беспокоилась о строительстве, да и о Прасковье тоже. Какая же я стала ответственной, даже самой противно.

Возвращалась я с комфортом в коляске, заполненной подарками от Лилианы, причем, не только мне, а Прасковье, которой моя подруга была истинно благодарна за преданность и заботу обо мне, и домовому. Последнему Лилиана не пожалела большую банку вишневого варенья и куль пряников. Коляску и пару запряженных в неё лошадей, в благодарность за помощь, подарил Владимир. Теперь у школы будет своя коляска.

Правда, погода не радовала. Словно что-то оплакивая, уже четвертый день лил дождь, временами как из ведра, прекращаясь на пару часов, а потом с новой силой поливал несчастную землю. Дорога раскисла. В низинах бедные лошадки с трудом вытаскивали коляску из грязи.

Коляску сопровождала четверка верховых, нанятых подругой в качестве охраны, что было нелишне. В последнее время, на дорогах было неспокойно. В теплое время года разбойники пошаливали. И это не удивительно. Война разорила мелких землевладельцев, которые и так едва сводили концы с концами. Куда податься простому мужику, который кроме земли, да крестьянского труда ничего не знает? Вот и пополняются ряды разбойников. Да и сейчас, когда все войска на фронте, некому очищать дороги от лихих людишек.

На обратном пути удалось забрать Злыдня, который, к моему удивлению обрадовался мне. Он ласково, что совсем на него было не похоже, ткнулся в ладонь мягкими губами. А раньше бы не преминул показать свой скверный характер и обязательно попытался бы сделать какую-нибудь пакость.

Дома, слава матери прародительнице, всё было нормально. Прасковья, живая и здоровая очень обрадовалась моему возвращению, выздоровлению своего бывшего хозяина и подаркам. На стройке тоже всё шло своим чередом. В большом доме уже велись внутренние работы. Быстро вырастали стены конюшни, бани, сараев, флигеля и других подсобных сооружений. Похоже, Шабашник действительно успеет всё отстроить к первому снегу.

Вызвав Пуша, прошла с ним к алтарю. Платформы продолжают расти, но уж слишком медленно на мой взгляд. Мне не терпится вновь ощутить волшебное чувство власти над высотой и скоростью, да и путешествие к Лилиане не будет занимать столько времени.
К лабиринту я не поехала, только попросила домового узнать о его состоянии. Пуш исчез, а через несколько минут вновь возник в комнате и доложил, что на холме мало что изменилось. Лабиринт, по его словам слегка подрос в ширину и высоту и намертво врос в землю, даже немного заглубившись в почву.

Меня беспокоило случайное появление на холме людей. Маловероятно, что растущий лабиринт заинтересует диких животных, а вот люди, а они там явно появляются, если судить по шалашу, в котором мы с Лилианой укрылись от дождя.  Они могут полюбопытствовать, да и попытаться выковырять крошечный лабиринт из земли, разбить купол или причинить другие повреждения, которые могут повлиять на развитие лабиринта. Этого я допустить не могла, поэтому и попросила Пуша установить у лабиринта того морока, которым он грозился пугать строителей у пещеры.

К моему удивлению, он с откровенной радостью согласился исполнить мою просьбу. Видимо, серому кошмару нравится наводить на людей ужас. Он даже потер ладошки в предвкушении занимательного зрелища и исчез, не прощаясь, лишь только опустела банка варенья, подаренная Лилианой. Ну вот, ещё одно гиблое место на подходе, причем на этот раз с моей подачи.

Жизнь после окончания войны возвращалась в накатанное русло.  Повелителя мира не удалось взять в плен. Он, или покончил с собой, отравившись своим ядом, или ему помогли это сделать его приспешники. А вот с дюжину его ближайших соратников удалось захватить в плен живыми. Только оставаться в живых им долго не светило. Их повесили за шею на площадях городов. По одному на каждый город, в назидание всем возможным врагам. Применив самую позорную для них казнь.

Наступила осень с солнечными хрустальными днями, когда ещё не холодно, но уже и не жарко. Леса оделись в золото и кармин с вкраплениями малахитовой зелени хвойных куртин. Прохладный утренний воздух пах яблоками и был настолько прозрачен, что прямо с порога домика можно было разглядеть вдали нагромождение скал, на которых угадывались развалины старого Гнезда.

Большой дом школы был полностью готов. Рабочие доделывали дворовые постройки и прочный забор. Мне приходилось крутиться как белке в колесе. Ни минуты покоя. Требовалось сделать пустую коробку дома жилым помещением, нанять обслугу, закупить множество вещей не упустив ни одной мелочи.

В ближайшем городке наняла столяра с помощниками и в классах стали появляться столы со стульями, в спальнях кровати и комоды, а в столовой буфеты, столы и скамьи с удобными спинками.

Две девушки из села занимались матрасами, подушками, постельным бельем, шторами со скатертями и тому подобной ерундой. На кухне уже хозяйничала кухарка с помощницей. Как только будет готова мебель для моих комнат и комнаты Прасковьи, я сразу собиралась переселиться в школу. Пора уже.

Наконец, настал тот долгожданный день, когда я отправила письмо к Лилиане с просьбой привезти девочек с воспитательницами и учителями. Шабашник только вчера уехал со своей бригадой, закончив строительство даже раньше, чем обещал. Снег ещё не выпал, да и вообще, осень стояла на редкость теплая и длительная. Мы с Прасковьей за неделю уже вполне обжились на новом месте. Лошадям тоже понравилась новая просторная конюшня, как и молодой конюх, который приглянулся не только лошадям, а и Прасковье. Она сразу стала пропадать на конюшне. Видимо, привязанность была взаимной. Девушка буквально расцвела и даже похорошела.

Через неделю, когда желтой листвой уже усыпало землю и ощутимо похолодало, но ещё не подмораживало даже ночью, пришел караван из четырех колясок и десятка верховых. Владимир не пожалел средств на отправку девочек с женой и на охрану, но сам не приехал, хотя и обещал Лилиане.

Подруга и до этого писала о занятости своего мужа, особенно в последнее время. Она тогда писала, что свадьба Ставра и Маргариты назначена на позднюю осень, то есть уже совсем скоро и во дворце все с ног сбились, подготавливая торжество. Были разосланы гонцы к Мичлу – отцу невесты, Вениамину – отцу вдовствующей княгини, многочисленным дальним родственникам Ставра.

Караваны с гостями потянулись во дворец загодя, словно старались не упустить места или саму свадьбу. Владимир жаловался Лилиане, что там теперь ступить негде, чтобы не наткнутся на группу ранних гостей или вездесущую прислугу. Во дворце стало не менее людно, чем на площади при выступлении комедиантов.

- Всего двенадцать девочек. Извини, больше пока не удалось выпросить у родителей, - вздохнула Лилиана, крепко обняв меня, лишь только ступила на двор школы.

- Ничего. Последнее время тебе было не до этого. – Постаралась я успокоить подругу.  – Думаю, к следующей осени мы найдем не меньше детей.

- Говорят, в этом году очень сухая и теплая осень. Здорово ты здесь всё отстроила. Я к тебе надолго. Не прогонишь? – спросила подруга, наблюдая за высадкой девочек из колясок, суетой воспитателей и растерянностью учителей.

- Не шути так. Конечно, не прогоню! Это наша общая школа, - возмутилась я.

- Я хочу дождаться Владимира и уже вместе с ним вернуться в Двуречье.

- Так он всё же приедет? Неужели его, наконец, заинтересовало, что это мы здесь отстроили на его земле? - пошутила я.

- Моей земле, - уточнила Лилиана, - вернее нашей с тобой. Раз уж мы здесь обосновались, Владимир решил отписать приличный кусок мне, включая село, ближний городок и эти скалы.

Подруга окинула задумчивым взглядом скалу и развалины на ней.

- Ничего, туда тоже доберемся, - сказала я, проследив направление взгляда подруги, - пусть даже не при нашей жизни. Так ты и не сказала, почему Владимир решил посетить школу. Только за тобой заедет или потребует какой-либо отчет?

- Ничего он не собирается требовать, а наоборот, попросил приютить его и Ставра на пару дней. Они хотят тут поохотиться, а если честно, просто сбежать на время из дворца, рассчитывая вернуться обратно накануне свадьбы.

Свадьба, свадьба, свадьба…. Как Лилиана свободно произносит это слово, а мне оно режет слух. Интересно, почему? Ведь я давно уже смирилась и со свадьбой Ставра, и даже с Маргаритой, хотя видеть мне её не хотелось. Это и к лучшему, что мне, по-видимому, никогда больше не придется взглянуть ей в глаза. Кто знает, а вдруг не сдержусь? А вот Ставра увидеть очень хочется и боязно. Боязно наткнуться на его равнодушный, если не сказать ледяной взгляд.

Услышав о Ставре, я немедленно закрылась от Лилианы, но она и не пыталась прочесть мои эмоции, а смотрела на меня с хитрющей улыбкой.

- Что? – подозрительно спросила я.

Лилиана в ответ пожала плечами.

- Не юли. Ты что-то видела? Что здесь произойдет, когда Ставр приедет?

- Ты же знаешь, ничего из того, что здесь происходит, я не вижу, но…, - Лилиана сверкнула глазами.

- Да говори уже, - умоляюще попросила я.

- Я ничего не видела, но по другим некоторым видениям о событиях, которые произойдут не здесь, а в других местах, можно предположить, что визит Ставра станет для тебя приятным.

- Приятным?

- У тебя не было мужчины, даже боюсь припомнить, сколько времени…. Или уже есть?

- Не говори ерунды, - возмутилась я, - мне просто было не до мужчин, да и где тут найдешь…?

- Понимаю, где тут найдешь достойную замену Ставру, - насмешливо подколола меня подруга.

- Ладно, спасибо что предупредила, - сказала я примирительно, - а теперь давай устроим учителей, воспитательниц и девочек. Потом я напою тебя чаем и всё покажу.  А завтра, если погода позволит, мы можем посетить алтарь с подрастающими платформами и лабиринт.



Глава 22.


Утро, когда я, в сопровождении Прасковьи, повела Лилиану к алтарю и лабиринту, выдалось на удивление ясным. На небе ни облачка. Правда, пришлось одеться по-осеннему, но день обещал быть теплым. Уже совсем скоро о таких теплых деньках можно будет только мечтать. А пока, птицы пели почти по весеннему, паутинка, подхваченная легким ветерком, летела и липла к волосам и лицу, пахло грибами и палой листвой. По стволам деревьев сновали белки, спеша пополнить зимние запасы орехами и желудями. Зажиревшие на ягодах куропатки, неохотно вспархивали из под копыт лошадей. Такую теплую осень здесь называют послелетьем. Жаль, что такие дни скоротечны.

 Было до того приятно на воздухе, что не хотелось заходить в пещеру с алтарем. Я уже научилась ощущать алтарь, но дорогу к нему по запутанным пещерам и проходам ещё твердо не запомнила. Пришлось вновь звать Пуша. Не хотелось в такое прекрасное утро заплутать в пещерах и провести в сумраке и сырости весь день.

Вид алтаря и платформ, подрастающих на концах его светящихся игл, поразил Лилиану даже в большей степени, чем меня. А ведь она уже знала об алтаре, но в благоговении застыла на пороге пещеры, как у невидимой черты. Скрестив руки и крепко прижав их к груди, как она всегда делала в минуты сильнейшего волнения, не находила в себе сил взять себя в руки и перешагнуть невидимую черту.

- Идем. Посмотри, платформы величиной уже с прикроватный столик, но они растут. К сожалению, слишком медленно, - взяла Лилиану под локоть и, чуть ли не силой, потянула к алтарю.

- Алтарь похож…, - подруга замолчала, не в силах подобрать слова сравнения.

- На большого синего паука, присевшего отдохнуть, - пришла ей на помощь.
- Нет! – возмутилась Лилиана. – Он похож на сказочный синий цветок!

Ну надо же, какие у неё романтические ассоциации. По мне, он точь-в-точь большой синий паук.

А вот лабиринт не произвел на Лилиану практически никакого впечатления. Она равнодушно глянула на диск с полупрозрачным куполом. Ещё бы, как может он впечатлить после алтаря, а особенно стража, установленного Пушем.

Я уже видела это морок, но сейчас даже сама вздрогнула, когда прямо из воздуха стремительно материализовалось громадное темно-зеленое чудовище, не похожее ни на одного из известных мне зверей. На шести чешуйчатых лапах сияли на солнце длинные острые на вид когти, отливающие металлом. А вокруг  громадной головы с разинутой зубастой пастью, торчали в несколько рядов длинные иглы, схожие по виду с когтями. Тонкий нервный хвост хлыстом извивался вокруг массивного тела.

Убийственное впечатление дополнял громовой рев и отвратительный, едва переносимый смрад, исходящий из пасти монстра. От живого, рожденное ночными кошмарами чудовища, этот морок невозможно было отличить.

Лилиану о мороке я не предупредила, вот она и, застыв на мгновение от неожиданности, очень быстро собралась и долбанула по мороку всеми своими силами. Мне даже пришлось закрыться. Настолько остро я ощутила её удар, прошедший сквозь пустоту, но отразившийся от стволов деревьев. Никакому животному, обладающему хотя бы зачатками разума, от такого воздействия не поздоровилось бы, но не мороку. Он, естественно, не обратил на ментальный удар никакого внимания и словно надвигался на нас. Лилиану захлестнул ужас, и она отступила на пару шагов, ища путь к спасению. Прасковья, которая тоже уже ранее познакомилась с мороком, и я подхватили её с двух сторон.

- Это всего лишь морок, установленный домовым для защиты лабиринта, - громко крикнула, стараясь перекричать рёв. – Он абсолютно не опасен. Нужно пройти сквозь него и все звуковые, зрительные эффекты прекратятся, а вонь пропадет.

Чуть ли не силой потащили Лилиану к мороку и прошли сквозь него, как и должно быть, через пустое место, где был лишь воздух и трава с землей под ногами. Тут же стих рев и пропал смрад.

Лилиана в ужасе оглянулась, но никого уже не увидела. Её била нервная дрожь, а что творилось в эмоциональной сфере – словами не передать. Зря я её не предупредила, не ожидая столь серьезной эмоциональной реакции.

- Прости, совсем забыла о мороке, - извинилась я, - мне действительно очень, очень стыдно. Прости, не хотела подвергать тебя такому испытанию. Но ты здорово развилась! Думаю, такое мощное воздействие мне не по силам.

- Это я с испугу, - всё ещё тяжело дыша, отмахнулась Лилиана. – Очень реалистичный морок. Думаю, лошадей мы не скоро найдем.

- Ничего с ними не случилось, - успокоила Лилиану Прасковья, - Астина говорила, что с ними поработал домовой, и они совсем не реагируют на морока. Думаю, мы найдем их у подножья холма, мирно щиплющих траву. А вот впервые, когда мы сюда приехали после установки морока, лошадей действительно пришлось долго искать и без домового, к которому обратилась Астина, нам бы их ни за что не удалось найти.

Прасковья оказалась абсолютно права. После того, как Лилиана поглазела на лабиринт, даже не прикоснувшись к нему, мы спустились с холма, уже без запугивания мороком, нашли лошадей в том же месте, где их оставили и к заходу солнца уже вернулись домой.

И всё просто великолепно! В кое веки Лилиана была рядом и пока не собиралась покидать меня. Школа начала работать – сбываются предсказания Галаны и наша с Лилианой мечта. Только…. Только одно меня тревожило, конечно, не только это одно, но сейчас именно оно вышло на первый план  – сообщение подруги о возможном прибытии Владимира со Ставром. На мой вопрос «Зачем Ставру так далеко ехать на охоту? Разве нет ближе к дворцу охотничьих угодий?». Лилиана ответила: «есть, конечно, но дело в том, что они слишком близко. Там его легко найти, а князю, по уверению Владимира, очень хочется хоть на несколько дней отвлечься и забыть, о том, что он теперь ответственен за всё княжество».

Как  мне вести себя со Ставром? Ведь он теперь ещё более недоступен, чем был раньше. Как вести себя с князем? С хозяином всех земель, по мановению руки которого могут начаться войны и установиться мир. Как мне вести себя с ним? И где разместить многочисленную свиту князя? Вот не было печали….

Они приехали ранним утром, буквально через пару часов после прибытия гонца, предупредившего нас о гостях. Причем, кавалькада, въезжающая на двор, оказалась не так уж и многочисленна. Всего с десяток всадников, правда вооруженных до зубов и пара вместительных экипажей, запряженных четверками лошадей.

Двор у школы обширный, но он показался мне тесным, после того, как все разместились на нем. Началась суета с лошадьми и экипажами. В нашу конюшню, точно, не влезет столько лошадей за раз.

Кожаный плащ Лилианы уже мелькал среди лошадей на дворе. Она успела выскочить навстречу своему ненаглядному мужу раньше всех. А я так и стояла у окна на втором этаже, высматривая среди холеных лошадей в сбруе, украшенной серебром и роскошных мундиров  высокую фигуру Ставра.

Вот он!  В отличие остальных, Ставр и Владимир были в штатской одежде, пусть и слишком роскошной для дальней дороги. Мне, как директрисе, надо бы первой встретить гостей, а не наблюдать, прячась за шторой.

Вспомнив о своих обязанностях, поправив прическу и накинув шаль, глубоко вздохнув, чтобы унять некстати возникшую дрожь в конечностях, поспешила навстречу гостям.
Здороваясь, Ставр окинул меня удивленным взглядом с ног до новой высокой прически.

 Да, я постаралась. По совету Лилианы, надела скромное, но элегантное платье из темно-зеленого бархата с белым кружевным воротничком. Лилиана помогла мне уложить волосы и буквально заставила надеть на шею её подарок – золотые часики на длинной цепочке. Привык Ставр, что я вечно в мужских штанах, вот и удивлен, хотя он видел меня на балу и в шелковом платье, только ему тогда было совсем не до меня и моей одежды.

Улыбнувшись, я пригласила Ставра и Владимира в дом, собираясь показать всю школу и гостевые комнаты.
 
- Нет, Нет! – остановил меня Ставр. – Всё потом. Мы только засвидетельствовать своё почтенье и оставить экипажи, а сами прями сейчас на охоту.

- Но чаю с дороги хоть выпьете? Завтрак не помешает.

- Хорошо, - вздохнув, согласился Ставр.  – Только совсем быстро. Распорядись, чтобы люди перекусили и напоили лошадей, - Отдал распоряжение Ставр стоящему у него за спиной высокому молодому мужчине в синем мундире с серебряными украшениями.

Завтрак, накрытый в пустой столовой, девочки сейчас только просыпались, прошел, действительно, стремительно. У мужчин быстро опустели тарелки и чашки с чаем. Разговоры почти не велись. Владимир лишь спросил у Лилианы «благополучно ли они доехали». А я предупредила, на всякий случай, о мороке. А вдруг охотничье счастье приведет их к холму с лабиринтом.

Ставр, удивленно вскинул на меня глаза, покачал головой и заверил, что обязательно поедут именно туда, чтобы полюбоваться на моё новое чудо.

Объяснять, что это совсем не мои проделки, я не стала. Успеется ещё. Всё расскажу и о домовом, и его создателях, и о библиотеке. Только позже, и не обязательно в ближайшее время. Пусть даже не самому Ставру, а Владимиру. Он обязательно доложится другу и князю.

А пока…. Я лишь предупредила, чтобы они не пугались и крепче держали лошадей, на что мужчины, ожидаемо, отреагировали ухмылками.

Ладно, посмотрим, как они станут смеяться после встречи с мороком.

Мужчины уехали на охоту. Во дворе остались лишь экипажи и обслуга. Личный повар Ставра уже потеснил школьную кухарку с помощницей, натаскав в кухню припасов их экипажа. На конюшне тоже кипела работа. Лошадей, которые были впряжены в экипажи, чистили, кормили и поили. Не только людям Ставра хватало работы, а и наш конюх сбился с ног. Пару лошадей повели в кузню села. Видимо, они по дороге расковались.

В школе всё шло своим чередом. Конечно, учениц взбудоражил приезд гостей. Они то и дело прилипали к стеклам любопытными мордашками, но во двор их выпускать я запретила. Нечего девочкам путаться под копытами лошадей, так и до несчастного случая недалеко, а я несу ответственность за каждого ребенка перед родителями. Да и слушать не очень вежливые речи мужчин – слуг Ставра и Владимира, им тоже не стоит.

Пока я проверяла воспитанниц, воспитательниц и учителей, посещала конюшню, кухню и наблюдала, как во дворе ставили палатки для мужчин, Лилиана, которая ходила за мной всё утро, куда-то исчезла.

Время шло к полудню, когда я вспомнила ещё об одном деле. Захватив из своей спальни шкатулку с травами, котелок, пустой флакон и деревянную лопатку, спустилась на кухню, где рассчитывала на краю плиты приготовить зелье, хотя была не очень уверена, что оно мне понадобится.

К моему удивлению, Лилиана тоже была на кухне и помешивала что-то в котелке.

- Это то, что я думаю?  - спросила, понюхав варево.

- Что же ещё может быть? Я не была уверена, что ты готовишь зелье, а осталось оно у тебя или нет, вообще не знаю, - тихо ответила подруга, покосившись на кухарку, которой было не до наших секретов. Она во весь голос ругалась с дворцовым поваром из-за какой-то кастрюли.

- Ты права, зелья у меня нет. Остаток я отдала Прасковье. Ей оно нужней. Знаешь, у неё завелся дружок – местный конюх. Вот сейчас и пришла приготовить зелье на всякий случай, – кивнула на шкатулку и котелок.

Помешав последний раз, Лилиана слизнула с кончика лопатки каплю зелья и скривилась.

- Уже готово. Давай свой пузырек.

Она разлила зелье поровну в два пузырька, плотно заткнула их пробками и передала один из них мне.

- Вот теперь попробуй только сомневаться в моих видениях и в себе. Всё получится, - добавила подруга, ещё раз глянув на кухарку и повара, которые уже дружно выкладывали на тесто яблочную начинку.

Стоило только вернуться в свои покои и поставить на место так и неиспользованный котелок и шкатулку с травами, как прямо посреди комнаты возник Домовой и сразу накинулся с расспросами.

- Что это за войска? Кто им разрешил охотиться в моих лесах?

- Это не твои леса, - резко оборвала его, входящая в дверь Лилиана.

- А чьи же ещё? – язвительно произнес домовой. - Мы договаривались о школе, а не о гарнизоне.

- Мои. Это место и прилегающие леса, насколько сел и ближайший городок, а так же скалы с развалинами мой муж отписал мне. Теперь здесь хозяйки Астина и я! – гордо задрала подбородок Лилиана. – Тебе придется смириться, что к нам будут иногда приезжать гости, а никакого гарнизона здесь не будет.

Пуш аж зашипел от злости.

- А ты понимаешь, что я могу в один момент согнать вас всех отсюда? Понимаешь, какие возможности дают механизмы создателей? Да здесь камня на камне не останется за час! Стоит мне только захотеть! – завизжал домовой.

- Как хочешь, - пожала плечами Лилиана, не обращая внимания на мои попытки успокоить обоих и не доводить до дуэли, а тем более до использования механизмов создателей. – Только сначала подумай вот о чем: ты снова останешься один одинешенек. Не с кем станет ругаться, разговаривать, некому будет угрожать, и некого кого будет учить. Кому тогда понадобится библиотека создателей, и чего будет стоить их желание передать знания людям? Каким образом ты сможешь выполнить последний завет создателей?

Домовой немного помолчал, а я открылась, чтобы он мог прочитать мои эмоции и поверить словам подруги. Лилиана тоже сняла защиту. Пуш переводил колючий взгляд крошечных глазок с меня на Лилиану и обратно. Ей богу, я почти слышала, с какой натугой раскручиваются заржавевшие маховики его мозгов.

- Ладно, - наконец буркнул он. Гости, так гости, но никаких гарнизонов! Не забудьте оставить на кухне кусок яблочного пирога и кувшин молока, - не к месту добавил он и исчез.

Здорово ты его поставила на место! – облегченно вздохнула я, подозрительно глядя на пустой участок пола, где только что психовал домовой. – И сильно рисковала при этом, не только нашими жизнями, а и школой, - обвинила я Лилиану.

- Не злись! Не знаю как тебя, а меня он довел! Словно он главный здесь и везде, а на самом деле, он просто одинокое существо с громадной задачей на тощих плечах.

- И, похоже, эта задача повлияла на его психику и мозги, - дополнила я.

- Кроме того, а была уверена, что всё окончится хорошо, ведь в моих видениях школа будет существовать и процветать долго. По крайней мере, всю твою жизнь.

- И твою тоже, - добавила я.

- Конечно, - согласилась подруга.

Охотники вернулись в сумерках. Вновь началась суматоха. Расседлывались кони, охотничья добыча разделывалась прямо на дворе. Охотники привезли нескольких оленей, пару кабанов и целый ворох мелкой дичи: зайцев, куропаток и диких уток. У палаток разжигали костры. Скоро над ними будут жариться туши убитых на охоте животных и птицы для свиты Ставра. Убедившись, что люди устроены, Ставр и Владимир зашли в здание школы.

Я попросила Лилиану показать мужчинам гостевые комнаты, где они могут привести себя в порядок и умыться с дороги, а сама поспешила в столовую.

Девочки уже отужинали и воспитательницы отвели их в спальни. Стол в столовой готовили к праздничному ужину.  На нем появились закуски, которыми я не могла себе позволить кормить воспитанниц. Слюнки потекли, когда помощница кухарки и молодой парень из обоза Ставра, принялись выставлять на стол, накрытый накрахмаленной скатертью, овальные тарелки с нарезанной прозрачными ломтиками копченой рыбой разных сортов - от белой до красной. На блюдах благоухали сыры, колбаски исстекали жиром, нарезанная толстыми ломтями холодная копченая поросятина дразнила мраморными прослойками жирка. Малосольная икра, черная и красная, зернистыми грудами красовалась в неглубоких мисках. Лоснились яркие соленые рыжики и груздочки, размером не больше медного пятака. Истекали паром расстегаи и кулебяки, загадочно поблескивали маслянистой запеченной корочкой паштеты, выложенные в форме зайцев. А ведь это всего лишь закуски. Над горячими блюдами и десертами всё еще колдовали на кухне. На столе появились бутылки с винами, крепкими напитками и хрустальные бокалы. Ни вин, ни тем более хрустальных бокалов с золотым ободком в школе не водилось.

Неужели все эти закуски, вина и посуду возят в обозе всякий раз, когда князю приспичить выехать на охоту? Даже не верится. Как всё это великолепие не похоже на печеную рыбу, яйцо мохоеда, испеченное в костре и дорожные лепешки с холодной родниковой водой, которыми мне и Ставру пришлось довольствоваться в пещерном городе. В той же степени прежний Ставр беглец был не похож на нынешнего Ставра князя. Внешне он мало изменился, но в движениях, взгляде появилась властность и абсолютная уверенность. Впрочем, уверенности в своих силах ему и в пещерном городе было не занимать. Помнится, он утверждал, что способен защитить меня от любых опасностей. И защитил….

От воспоминаний защемило сердце.

Нет, так дело не пойдет. Мне ещё предстоит играть роль хозяйки за этим столом, значит нужно взять себя в руки, поспешить переодеться к ужину, поправить прическу и появиться перед гостями, как и положено хозяйке дома, уверенной и с улыбкой. От этого ужина многое зависит. Я принимаю у себя первых гостей и гостей такого уровня, вероятно, больше не будет. Мне нужно показать школу с наилучшей стороны, пусть она только начала работать. А там - будь что будет, пусть даже предсказание Лилианы не сбудется.

Я успела. Успела первой появиться в столовой. Впрочем, здесь должны были ужинать только четверо. Как бы мне это ни нравилось, и как бы я хорошо не относилась к воспитательницам, а тем более учителям, пришлось попросить их сегодня отужинать в одном из учебных классов. Думаю, при прежнем Ставре, даже младшем сыне князя, а уже не беглеце, не пришлось бы принимать столь неприятного решения. Но я принимаю у себя князя, а это обязывает. Кроме того, и воспитательницам с учителями было бы крайне неловко за одним столом с князем.

Поправив без нужды один из приборов, скорее чтобы унять нервы, обернулась на звук шагов. В столовую входили Лилиана с Владимиром, пропустив вперед Ставра.
Насколько же Ставр эффектен и сногсшибательно красив. Это несправедливо. Нельзя мужчине быть столь привлекательным. Это против законов природы. Одет он был очень строго. Белоснежная рубашка, черные брюки и черный же сюртук непривычного покроя, без каких либо украшений. Но эта строгость лишь подчеркивала  стальной блеск его глаз, и отливающую бледным серебром шевелюру. За лето его волосы выгорели и, сейчас тщательно уложенные, напоминали серебряный шлем. Впечатление усиливала загорелая кожа. На её фоне ещё ярче выделялись серые глаза и светлые волосы.

На почетное место во главе стола сел Ставр, не колеблясь ни мгновения, наверное, уже привык быть везде главным. По левую руку от него тут же опустился Владимир, а рядом с ним, естественно, села Лилиана. Владимир уже привык всюду управляться одной правой рукой, рукав левой, наполовину пустой, всегда был заправлен за пояс. Но, иногда, ему всё же требовалась помощь. Жена, как маленькому ребенку разрезала крупные куски на тарелке Владимира, чтобы он мог без проблем одной рукой подцепить их вилкой. Мне пришлось устроиться по правую руку от Ставра, хотя я от души надеялась, что между нам окажется или Владимир, или Лилиана. Никогда я ещё не сидела локоть к локтю с князем.

Сидеть рядом оказалось не очень уютно. От меня, как от  хозяйки, требовалось вести разговор за столом, направляя его в нужное русло, развлекать гостей, не допуская затяжных пауз в разговорах и создавать легкое настроение в течение всего ужина, а уж никак не сидеть сиднем, словно аршин проглотила и рот заперла на замок.
На Ставра я старалась не смотреть, даже на кисти его рук, при случайном взгляде на которые мороз по коже пробирал и слова в горле застревали. Ведь я помню, как нежно эти пальцы касались моей кожи. Звук его хрипловатого голоса рождал ещё более интимные воспоминания, что не способствовало моей уверенности в себе.

Ужин тем временем шел своим чередом. Бокалы пустели и вновь наполнялись. Блюда следовали одно за другим. На стол подавали свеженину из охотничьих трофеев – фаршированную грибами кабанью ногу, тушеную оленину с орехами и травами, запеченного зайца, жареных куропаток, утку под каким-то мудреным соусом. И разговоры были об охоте. Ставр, перебиваемый временами Владимиром, рассказывал об изобилии непуганой дичи, труднопроходимости леса, азарте погони за дичью.
В охоте я ничего не понимаю, но даже меня заинтересовала история, рассказанная Владимиром.

- Мы долго гонялись за раненым кабаном. Живучий зверюга! А уж какой свирепый! Даже раненый пытался поддеть своими клыками лошадь. Казалось, у него давно должны были кончиться силы. Вся трава и палая листва уже была залита кровью, но нет. Секач всё ещё стоял на ногах. Тогда Ставр спрыгнул прямо на него и добил ударом длинного кинжала под лопатку. Хороший удар! Ведь у секача совсем непросто пробить толстую шкуру. Она как броня!

Особого разговора удостоилась встреча с мороком, который произвел на всех охотников неизгладимое впечатление.

- Никогда не испытывал столь странной оторопи, - жаловался князь. – А ведь был предупрежден! Не знаю, как повел бы себя и как бы среагировали другие охотники, если бы ничего не знали и наткнулись на это чудовище неожиданно. Но даже у предупрежденных мною о мороке пары охотников нервы не выдержали.

- Да, два выстрела точно прозвучали, - подтвердил Владимир. – Если честно, мне тоже было не по себе. Если бы Ставр, по совету Астины не пошел прямо на этот кошмар, думаю, некоторые из горе охотников дали бы стрекоча.

- А уж вонь он него…., - Ставр передернул плечами.

- Не к столу будет сказано, - сморщив носик, заметила Лилиана.

Ей тоже пришлось испытать «очарование» морока и память ещё свежа.

- И эти длиннющие острые клыки и иглы вокруг башки…., - покачал головой Владимир. - Кому в голову пришел такой невероятный зверь? Сомневаюсь, что он существует на самом деле.

- Наверное, я не ошибусь, если предположу, что это действие одного из артефактов. Так ведь? – Вопросительно приподнял бровь Ставр, глядя мне прямо в глаза.

Ну как вот можно лгать под таким взглядом? Как можно что-то скрыть? Но я попыталась.

- Возможно, - уклончиво ответила я.

Владимир, словно сообразил, как мне сложно, пришел на помощь.

- Вот бы хотя с десяток таких на границы. Возможно, мы бы избежали войны.

- Был бы жив Радомир, - грустно поддержал его Ставр, - ты бы не потерял руку, и многие жизни можно было сохранить.

Какая удивительно удачная возможность! Нужно быть глупой, чтобы ею не воспользоваться.

- У ведьм на острове много артефактов, в том числе мороков, ничуть не хуже виденного вами, - закинула я привлекательную наживку.

- Они могут их продать? – оживился Владимир.

Вот! Один уже заглотил крючок.

- Врят ли ведьмы продадут артефакты, - притворно вздохнула я. - Для них нет ничего более ценного.

- Предлагаешь пойти на них войной? – произнес с иронией, но как-то уж слишком грустно Ставр.

Не сомневаюсь, кроме жертв недавней войны, он вспомнил и разбившееся у острова судно и моряков, нашедших последний приют в тех водах.

- За минувший год на острове произошли столь катастрофические изменения, что ведьм почти не осталось. Думаю, артефакты потеряли свою ценность и совершенно обесценились разряженные артефакта. Их можно просто забрать, а мы здесь можем их зарядить.

- Ты полна сюрпризов, - улыбнулся и вежливо склонил голову Ставр в мою сторону. – Такую школу отстроила и уже набрала детей из обнищавших семей, как говорил Владимир. Очень достойное дело. Грамоте нужно обучать не только тех, кто способен за это заплатить. Перетащила сюда артефакты. Ещё и собираешься их заряжать …. Может, и те летающие штуки сможешь здесь построить? Молодец. Только ни о какой экспедиции на твой остров речи быть не может. По крайней мере, в ближайшее время.

Я прикусила губу. Рано, слишком рано я завела подобный разговор. Не готов ещё князь узнать об алтаре и растущих у него летающих платформах . Вон он как решительно отмел мысль об экспедиции на остров, хотя она и сулит его княжеству невероятные возможности, недоступные ни одной другой стране. Жаль, что он сейчас этого не понимает. Может, позже, когда вырастут платформы, и он воочию их увидит, а значит и поймет насколько удобно, а иногда и просто необходимо, надежное средство быстрой доставки как людей, так и просто сообщений. Но это будет позже, надеюсь, что будет, а пока мне остается смириться и улыбаться.

Каким бы ни был продолжительным ужин, но и он подошел к концу. Со стола уже давно были убраны закуски. Их сменил серебряный самовар, чайные приборы, пироги, множество сладостей и графины со сладкими винами и наливками.

Пора было вставать из-за стола. Время приближалось к полуночи. Уже стих шум во дворе, почти погасли костры. Соратники Ставра и Владимира, утомленные дорогой и охотой отошли ко сну, оставив часовых у костров. Владимир уже несколько раз зевнул, прикрывая рот здоровой рукой. Ещё чуть-чуть и я сама стану зевать. День, всё же выдался нервным.

Ставр первым встал из-за стола и поблагодарил за ужин. Как хозяйка, я проводила его на второй этаж в гостевую комнату. Мои покои располагались чуть дальше по коридору. Владимиру и Лилиане пришлось пройти ещё дальше. Так что, оставив Ставра у его двери, сопроводила супругов к их спальне и вернулась к своей двери. Ставра уже не было в коридоре. Ну что же, значит не судьба!

Вздохнув, я зашла в свои комнаты, которые сегодня не радовали. Даже разобранная Прасковьей постель не манила на прохладные простыни. Девушка помогла мне избавиться от платья, разобрать прическу и заплести на ночь косу.

Поблагодарив, я отпустила её и осталась в одиночестве. А ведь совсем рядом, только через комнату есть человек, которому не составит труда развеять моё одиночество, если бы он захотел. Пусть он стал князем, но ведь мужчиной он был и остался.

Эта мысль не давала мне покоя. Неужели так всё и закончится? Неужели я сейчас лягу в постели и …. Нет, наверное, не смогу уснуть. И буду потом жалеть, что не сделала попытки. Так стоит ли упустить возможность, пусть она и призрачна?

«Я только выйду в коридор, подойду к его двери и прислушаюсь к эмоциям, если, конечно, смогу что-то различить. И если почувствую муть сновидений, значит, не судьба», - подумала и, решительно накинув шаль и взяв свечу, осторожно, чтобы не скрипнула, открыла дверь.

В доме царила тишина, не нарушаемая ни единым звуком. Слабый огонек свечи освещал крошечный пятачок пола и часть стены прямо передо мной. Крадучись, сделала несколько шагов. Пламя свечи заколебалось от моего движения. Причудливые тени заметались по стенам. Свеча вдруг высветила высокую фигуру и лицо.

Шаг навстречу. Касание дрожащих пальцев, прерывистое дыхание.

Дверь моей спальни медленно закрылась за нами, оставив весь мир по ту сторону. Здесь и сейчас были только двое, и ничто и никто нам больше был не нужен.



Глава 23.


Хватило ли мне целой ночи любви? Или правильнее сказать, всего лишь ночи любви? На этот вопрос есть только один ответ - нет. Нет, нет и ещё тысячу раз нет. Сердцем чуя близкую разлуку, отдалась чувству целиком, словно вижу Ставра в последний раз. Кто знает, а вдруг действительно так?

Именно такие мысли бродили у меня в голове, в то время как я любовалась чеканным профилем Ставра на подушке. Мне хотелось касаться кончиками пальцев спинки его прямого носа, четко очерченных губ, словно я этим не занималась всю ночь напролет, но он уснул. Уснул несколько минут назад, и мне было жаль его тревожить. Небо уже начало светлеть в преддверии восхода солнца. Пусть Ставр хоть немного поспит.

Школа просыпалась. В коридоре прошуршали шаги. Наверное, кто-то из обслуги. Скоро уже проснутся воспитательницы и станут будить девочек. Вероятно, уже сейчас разжигают печь на кухне и принимаются готовить завтрак. Во дворе тоже началось шевеление. Бессонная ночь подходила к концу. Надо взять себя в руки и встать. Мне ещё необходимо глотнуть зелья, приготовленного Лилианой.

По коридору кто-то в спешке пробежал мимо моей двери. Раздался стук в дверь, но не мою. Если не ошибаюсь, стучали в дверь комнаты, где ночевала Лилиана с мужем. Я слышала, как дверь приоткрылась и тихий разговор. Слов не разобрать. Быстрые ноги снова пронесли его обладателя мимо моей двери.

Что-то слишком много беготни для раннего утра. Придется встать и самой разобраться. Аккуратно, чтобы не разбудить Ставра, сползла с кровати и, захватив одежду, вышла в свою гостиную. Тут и оделась. Едва справилась с юбками и блузой, как в дверь тихо постучали. Теперь уже в мою дверь.

- Астина. Астина, - позвал из-за двери голос Лилианы.

Точно, что-то случилось, иначе бы подруга не стала долбиться в дверь с раннего утра.

- Тихо, разбудишь! – цыкнула на неё, открыв дверь.

- Извини, что так рано, но одна из воспитательниц только что прибежала в панике и утверждает, что две девочки исчезли! – тихо, но очень эмоционально протараторила Лилиана.

- Как исчезли? Когда? Кто? Почему она пришла к тебе, а не ко мне?

- Она привыкла во всем обращаться ко мне, вот и сейчас прибежала. Все девочки вчера вечером легли спать, а сегодня две кровати пусты. И постели холодные, - добавила подруга.

- Идем, сама проверю, -  решила я.

- Что произошло? - раздался из-за спины уверенный голос Ставра, заставив меня оглянуться.

Он стоял в дверях спальни, полностью одетый, словно и не спал спокойно минуту назад. Причем, он совершенно не стеснялся Лилианы, заставшей его у меня в спальне.

- Воспитательницы потеряли двух девочек и подняли панику. Уверена, они где-то в доме, - попыталась я успокоить Ставра. – Это мои проблемы. Рано ещё. Ты можешь продолжать отдыхать.

Но Ставр не стал меня слушать. Следом за мной и Лилианой спустился на первый этаж в спальни девочек. Воспитательницы их уже подняли и увели умываться. Спальни были пусты, кроме одной. У двух не заправленных кроватей осталась молоденькая учительница.

- Кого не было на месте? – с ходу спросила я.

- Исчезли Агния и Румяна, - дрожащим голосом доложила учительница. – Мы весь этаж уже осмотрели.

- Сестры погодки. Пяти и шести лет, - вставила Лилиана. – Я их нашла последними, буквально за три дня до отъезда в школу.

- Что стоять и вздыхать? Искать нужно и найти до завтрака. Маленькие девочки не могли далеко уйти. Вероятно, проснулись раньше всех и решили обследовать новое жилье. Соберите всех учителей и воспитателей, кроме одной, пусть она останется с остальными детьми, и искать. Обследовать каждый уголок. Заглянуть во все сундуки. Второй этаж я возьму на себя. – Распорядилась я и развернулась. Ставр и Лилиана, как привязанные, следовали за мной.

Немного нужно было времени, чтобы обойти наполовину пустые комнаты второго этажа. Ни в классах, ни в пустых комнатах, где в будущем должны были разместиться дополнительные спальни девочек, не было никого. Я заглядывала не только в комнаты, а и в чуланы, под лестницы, даже в свои апартаменты. Лилиана и Ставр мне помогали. Там же, на втором этаже к поискам присоединился Владимир. Шум разбудил и его.

Обыскав второй этаж, спустились вниз. Предстояло  ещё обшарить кладовые, кухню, столовую. Остальные помещения уже не единожды прочесали частым гребнем, чувствующие себя виноватыми, воспитатели и учителя.

Где можно спрятаться в доме двум девочкам, если мы уже всё осмотрели? Не испарились же они или вышли погулять? Эта мысль заставила меня отыскать одну из воспитательниц и попросить её выяснить: «верхняя одежда и уличная обувь девочек на месте?»

Так и думала! Территория поисков расширяется. Исчезли ботинки, платки и казакины. Значит, дети вышли во двор. Какая из дворовых построек их заинтересовала? Там есть, где спрятаться. Флигель, бани, конюшня с сеновалом, дровяники и сараи, погреб и колодец…. Не дай бог, они угодили в колодец! Что я скажу их матери, если с детьми случится плохое? Сплетни здесь быстро разносятся. Что станет со школой, если у неё будет слава заведения, где не смогли сберечь жизни детям?

- Мои люди помогут обыскать двор и дворовые постройки, - предложил Ставр и, не одеваясь, быстро вышел из дома.

Во дворе к поискам присоединилась Прасковья. Она, явно, ночевала в каморке у конюха и шла от конюшни.

Но и поиски на дворе, ни к чему не привели. В колодце, кроме воды, тоже, слава матери прародительнице, никого не нашли. Его проверили длинными баграми.

Голова шла кругом. Куда могли деться две девочки? Мелькнула и крайне нехорошая мысль. Ведь во дворе много молодых мужчин. Но Владимир, к Ставру я с таким предположением не рискнула подойти, с негодованием отверг моё подозрение.

- Остается только посмотреть на дороге, - подошла ко мне Лилиана.

- С чего девчонкам оказаться на дороге?

- Они были последними найденными мною. Ещё не привыкли находиться вдали от семьи, скучают по матери. Другого объяснения у меня нет, - пожала плечами подруга.

- Не представляю, как им достало смелости попытаться вернуться домой. Они ведь должны помнить, как долго вы ехали.

- Они  дети, - напомнила Лилиана. – Мне маленькой тоже хотелось сбежать домой, только очень страшно было оказаться в лесу одной.

- Их двое. Вдвоем не так страшно, как одной, - заметила я, словно уговаривая себя же.

Дорогу взяли на себя мужчины. Быстро оседлав лошадей,  всей кавалькадой ринулись за ворота во главе со Ставром и Владимиром.

- Достаточно было пары всадников, - заметила я, глядя им вслед.

- Охрана не может оставить Ставра, - вздохнула Лилиана. – А нам что делать?

- Лучше бы спросила, где искать. Не верится мне, что девчушки пешком решили пойти домой. Давай попробуем поискать вокруг двора и на тропе к развалинам. Вот развалины, кого угодно могут заинтересовать.

Но и эта идея себя не оправдала. Никаких следов вокруг двора, если не считать звериных, и на тропе к развалинам никого. В сами развалины мы не пошли. Девочкам не по силам перебраться через завалы каменных блоков, так что, внутри их точно быть не может.

 У меня уже руки опускались. Ещё и дождь начался. Теперь, если девочки ещё живы, им грозит вымокнут и, если их немедленно не найти, ещё и заболеть.
Одновременно с нами вернулись мужчины, никого не обнаружив. Они доехали до поворота на большую дорогу. Дальше ехать не имело смысла. Слишком далеко. Пешком, даже если девчонки сбежали ещё ночью, им точно не пройти такого расстояния.
- Пуш, - сказала Лилиана, одним единственным словом вернув мне надежду.

- Пуш! – закричала я, не обращая внимания на окружающих людей.

Он появился немедленно, словно был здесь невидимым или ждал призыва.
Лошади, которые боком, которые пятясь, расступились,  образовав  почти ровный круг. Посередине него вопросительным знаком застыл серый кошмар, невидимый никому из окружающих, кроме меня и Лилианы и лошадей. Некоторые из них уже потянулись любопытными мордами к  домовому.

- Кыш, - взмахом руки он  избавился от лошадиных морд. – Что тут за столпотворение и зачем я вам понадобился?

- Две девочки исчезли. Мы уже всё, что можно обыскали, весь дом, двор, тропу к развалинам и даже дорогу. Их нигде нет. Не знаю, где ещё искать. Не в лесу же. А больше всего боюсь, что если мы их и отыщем, будет поздно. Холодный дождь сделает своё дело. Пожалуйста, помоги их найти!

В свою очередь Лилиана описала внешность девочек и их одежду. Кому, как не ей помнить каждую черточку детей? Вероятно, я и сама скоро смогу описать каждую ученицу школы, лишь бы всё на этот раз обошлось.

Выслушав нас, домовой исчез, а окружающие мужчины недоуменно смотрели на маня и Лилиану.

Взяв жену под руку, Владимир повел её через двор, а она, вцепилась в мою руку мертвой хваткой. Поневоле пришлось следовать за ней.

Далеко мы не пошли. Владимир завел в столовую и усадил обеих на скамью.

- Успокойтесь и отдохните немного. Ставр сейчас организует поиски детей в ближайшем лесу. Нельзя терять времени.

Владимир обеспокоился поведением Лилианы и, возможно, моим. Ему невдомек, чего ради женщины вдруг наперебой рассказывали друг другу о детях и их поисках, ведь, по его мнению, рядом никого больше не было.

Сидеть без дела было невыносимо, но Владимир, словно страж, не выпускал нас из дома. А время неумолимо приближалось к полудню.

- Я могу попросить собрать на стол, - предложила я, вспомнив об обязанностях хозяйки.

- После, - отмахнулся Владимир и подошел к окну.

Словно воспользовавшись тем, что Владимир повернулся к нам спиной, у стола появился Пуш.

- Они в кустах у дороги, - коротко проинформировал он.

- Живы? – в один голос воскликнули мы.

 - Живы, только замерзли, особенно младшая.

- Покажешь где?

- Покажу, - согласился Пуш.

Делом нескольких секунд было накинуть плащи и выскочить во двор. Лошадей, к счастью, всё еще не расседлали.

На двор въезжала одна из поисковых партий, прочесывающая лес. Злыдень чудом не столкнулся с крупным гнедым жеребцом.

Домовой, то появлялся впереди в сетке дождя, то снова исчезал. Колючие струи били в лицо, встречный ветер срывал капюшон. Пальцы, удерживающие повод заледенели, но мы уже проскакали половину пути до поворота на большую дорогу.

Наконец, домовой при нашем приближении не исчез, а, шлепая по лужам, не спеша отошел на обочину. Дождавшись, пока мы остановили лошадей и спешились, Пуш нырнул в высокие придорожные кусты, на которых ещё сохранилась листва. Увидеть сквозь частые облиственные ветви, ничего не удавалось.

Путаясь в мокрых ветках, скользя по корням, напролом ринулась за домовым. Сзади не отставала Лилиана, а впереди пыхтел Пуш. Чудом не сбив с ног домового, который уж слишком неожиданно остановился, увидела через его голову двух вымокших девчонок, плотно прижавшихся друг к другу, сидевших прямо на мокрой земле.

Они настолько замерзли, что ничего не могли ответить на расспросы. Не теряя времени, подхватила старшую на вид девочку и поспешила к дороге, не сомневаясь, что Лилиана не оставит вторую на земле.

На дороге нас ждал сюрприз. Три всадника во главе с Владимиром остановились у наших лошадей. Видимо, Владимир решил не оставлять свою жену, даже если она вдруг, ни с того, ни с сего сбежала и ускакала неизвестно куда.

Мужчины, увидев у нас на руках детей, быстро оценили ситуацию. Сбросив плащи, они забрали детей и закутали их в плащи.

Слава матери прародительнице и спасибо домовому. Дети найдены и теперь остается их согреть и напоить лечебными отварами, чтобы не заболели. Зачем они сбежали, уже не важно. Естественно, я должна их расспросить и, возможно, наказать, но не сейчас. Сейчас я была просто счастлива!

Сдав детей на руки воспитательницам, поднялась в свои апартаменты сменить мокрую одежду на сухую. Потом нужно спешно сварить отвары для детей.

Стянув мокрые юбки, наткнулась взглядом на бутылочку с зельем, приготовленным вчера Лилианой, и хорошего настроения как не бывало. Её я оставила на столе, чтобы не забыть глотнуть вечером или утром. Но вечером не была уверена, что зелье мне понадобится, а утром…. Сейчас уже за полдень. Пить зелье бесполезно, но я всё же открыла бутылочку и сделала два глотка. Вдвое больше, чем было необходимо, отчаянно надеясь, что двойная порция может помочь, пусть я слегка отравила себя, и буду чувствовать до ночи тошноту.

Сейчас отчаиваться и переживать, времени не было. Кроме того, возможно, я зря всполошилась и всё закончится только переживаниями. Скоро всё прояснится. Достаточно подождать две недели.

Девочек согрели, накормили и напоили отварами. Оказывается, они действительно решили вернуться домой, воспользовавшись суетой во дворе и не закрытой на замок калиткой. Сбежали они ещё ночью. Бесполезно было спрашивать у детей в какое время.
Они шли по дороге, пока не устали, потом, отдохнув на камне у дороги, снова пошли. В кустах девочки спрятались, испугавшись конского топота на дороге. Вероятно, это свита Ставра промчалась, в поиске детей. А потом там, в кустах, и уснули, измучившись за ночь. Проснулись, когда начался дождь, но совершенно растерялись и не знали в какую сторону теперь идти.

Как дети не побоялись пуститься в дорогу ночью, я не понимала. Не понимала их стремления вернуться домой. А Лилиана понимала. Она долго разговаривала с девчонками, уговорив меня не наказывать их. Они и так наказаны. Натерпелись страха и запомнят его надолго.

Обед сегодня запоздал, но не в пример ужину, прошел гораздо веселее, ведь за столом собралась вся свита Ставра. Есть на улице, под дождем, весьма неуютно. Да и люди, самоотверженно разыскивавшие двух чужих девочек, заслужили сытный обед и крышу над головой.

А после обеда мужчины резко засобирались. Уговорить их остаться до утра не удалось. Ставр говорил о раскисшей дороге и медленном по ней продвижении.
Владимир забрал с собой Лилиану. Они поместились в экипаже, вместе со Ставром. Кавалькада неспеша выехала за ворота и темной змеей потянулась по дороге.
Напоследок, я сделала подарок всем, кто сейчас на дороге. Дождавшись, когда они выехали и ворота закрылись, я вышла на двор со свирелью и обеспечила дорогим мне людям  путь без дождя, по крайней мере, до конца этого дня.


Спустя пару недель от Лилианы пришло письмо. Они благополучно доехали, а на третий день после приезда вся столица праздновала свадьбу князя.

Описание торжеств я прочитала почти равнодушно. Не интересовало меня, количество приехавших на торжество гостей, сколько дней они гуляли, какие подарки было преподнесены молодым. Свадьбу праздновали не только во дворце. Народные гулянья не прекращались целую неделю.

«Вот и всё» - подумала я, сворачивая письмо. Ещё одну страницу моей жизни можно дописать и закрыть, если бы не одно препятствие. Ночь любви не осталась без последствий.

Моё снадобье не помогло, вернее, я сама виновата, что не помогло. Надо было выпить его вечером. Впрочем, жалеть  не о чем. Произошедшего не изменить. А вот предпринять кое какие меры я ещё могу. Есть ещё возможность не допустить рождения ребенка. Не к чему мне сейчас беременность и дети. Возможно, позже, когда школа заработает в полную силу. У меня ещё  много лет впереди. А сейчас мне необходимо посетить знахарку.

Для средства, которое я задумала сварить и использовать, не хватало пары ингредиентов. Они ядовиты и используются не часто, поэтому я и не искала их у знахарки, но точно помнила, сушеные ягоды травы гусиное перо, видела у неё в плошке на столе. Их ярко оранжевые сморщенные шарики не с какими другими ягодами не перепутать, а корни мутника в сушеном виде не отличишь от других корней. Самой собирать корни и ягоды было поздно. Землю уже прихватил легкий морозец.

В один из дней, убедившись, что в школе порядок, поехала верхом к знахарке. Прасковью с собой не взяла, да она и сама мигом расхотела меня сопровождать, как только узнала к кому я собралась. Можно было ехать в коляске, но я нарочно велела оседлать Злыдня. Авось растрясусь и никакие меры не придется принимать. А принимать меры, ой как не хотелось. Ядовитые растения, входящие в рецепт зелья, очень плохо влияют на организм. Даже абсолютно правильно приготовленное, оно приводит к нескольким дням тяжелой болезни.

У знахарки я не только хотела купить травы, а и договориться с ней. Ведь кто-то знающий должен быть рядом со мной, когда я стану принимать зелье. Прасковья для этой цели не годилась, а знахарка, в самый раз. Она должна была не раз помогать женщинам и девушкам в таких делах.

Знахарка была дома. Из печной трубы поднималась тонкая струйка дыма. Изба Марфы приобрела ещё большее сходство с лесным завалом. Покосившись на бок, она остановилась в нерешительности, словно раздумывала – сейчас упасть или подождать до сильных морозов. Жить в ней невозможно. Зимой знахарка замерзнет тут насмерть.
Очень надеюсь, что она примет моё предложение и переселится в школу, а заодно и мне поможет.

Надежды не оправдались. Вернее, не оправдалась одна надежда. Знахарка была не против переселиться в школу и учить девочек, но наотрез отказалась помочь мне в беде.

- Зачем тебе вытравливать дитя? – прямо в лоб спросила она, лишь я переступила порог, даже не дав мне рта открыть.

- А откуда вы знаете?  - искренне удивилась я.

- У тебя всё на лице написано. Много девок я видела вот с таким выражением лица и помогала некоторым, но тебе это не нужно.

- Ещё как нужно, - не согласилась я.

- Ты не девка на выданье и позора не боишься. Зачем тогда травить дитя? А если больше не будет детей? Об этом ты подумала? Да куда там, - махнула рукой знахарка, не ожидая от меня ответа, - никто об этом не думает, а после, локти кусают.

Не согласившись с ней, я покачала головой.

- Послушай меня, - вздохнула Марфа, присаживаясь на табурет, указав мне на лежанку. – Я тоже была молода и любила. Сильно любила, потеряв голову. И милый меня любил до тех пор, пока не узнал, что я в тяжести. Мигом собрался и уехал на заработки, а меня мать, когда я ей призналась, поволокла за косу к знахарке.
Здесь, в этой избе она жила. Помогла она мне. Три дня я в горячке металась, но выжила, а после и замуж пошла, не за милого, но за хорошего парня. Кузнецом он был. Год живем, два, пять, а деток нет. Куда я только не ходила, к кому только не обращалась, даже в больничку городскую ездила. Там то мне врач и сказал, что детей не будет. А ведь знахарка предупреждала, что такое может случиться. Да разве знахарку моя мать тогда слушала? А мне  совсем было не до будущих детей.
Узнав, что я бесплодна, муж запил, а через год замерз насмерть, пьяным уснув в сугробе. Метель была, вот его вовремя и не нашли.

Жизнь моя на этом практически закончилась. К родителям не вернулась, у них и без меня семеро по лавкам, ведь я была старшенькой. Жила одна. Кто возьмет под венец сухую вдову? Пустышка, сухотка – называли меня в глаза и за глаза. Мужики, правда, предлагали так жить, без венца, да только горда была не в меру. Не согласилась. После, и предлагать перестали.

Жила с огорода. Да разве так долго проживешь? Устала я. Смертельно устала и пошла к той самой знахарке, которая вытравила моё дитя. Пошла просить смерти. Умоляла её на коленях дать травки, чтобы уснуть и уже больше не проснуться.

Не дала, но оставила у себя жить. Степанидой её звали. Родные у неё все поумирали. Единственный сын уехал много лет назад, да так и сгинул. Не ждала она его уже. Сама была стара. Я ей стала помогать. Хозяйства она не держала, даже на огороде росли не капуста с брюквой, а травки лечебные, которых в лесу не сыщешь. Но мы не голодали. Потоком к Степаниде шел народ, не только с Больших бугров, а и с других сел. Приезжали и из города, и все что-то несли. Кто яиц пяток принесет, кто кринку молока или творога в тряпочке, кто мясца с забоя, кто капусту с огорода, кто штуку полотна, а кто и зерном или монетой платил за помощь. Бывало мужики правили крышу и избу. Так мы и жили.

Я с ней травы ходила собирать, помогала крошить, сушить, в ступе толочь. Слушала, запоминала. Заметила Степанида, что у меня душа лежит к её делу, стала учить.
А когда она померла, я стала за знахарку. Народ как шел к этой избе, так и продолжал идти, а лет пять назад прибежала девка вот с такими же выпученными глазами от страха, как у тебя. Просила вытравить дитя.

Не хотела я браться. Чуяло моё сердце, что добром это не кончится. Отослала я её. На следующий день вернулась она вместе с матерью. В ногах у меня обе валялись.
Как я не предупреждала, что это опасно, ничего они не хотели слышать. А девка, вообще, заявила, что если не помогу, она в прорубь бросится. Всё равно с позором жить не станет.

Помогла я ей. Скинула она дитя, да только через день прибежала её мать снова просить помощи. Девка кровью исходила. Нельзя же после такого полные ведра таскать, вот и дотаскалась. Не успела я до их избы дойти, а девка уже богу душу отдала.

С тех пор её мать меня возненавидела и распускает слухи, что я с нечистым знаюсь и людей нарочно в могилу свожу.

Зареклась я после этого помогать девкам от позора избавляться. И тебе не стану помогать. Не к добру это, не по-людски.

Поучительную историю своей жизни рассказала знахарка, да только не тому слушателю. Такие истории не мешало бы знать тем девкам, о которых она говорила, но не мне.
Убедившись, что добровольно Марфа мне помогать не собирается, попыталась на неё воздействовать но, странное дело, сама я почувствовала отражение своего внушения от стены за её спиной, а ей хоть бы хны. Похоже, она даже не заметила моих стараний. Неужели здесь ещё есть такие люди, на которых не действует внушение ведьм? А ведь даже на Пуша попытки воздействия вполне удавались, пусть и не приводили к желаемым результатам. Правду говорила Прасковья – знахарка очень странная.

- Ну хоть ягоды гусиного пера и корень мутника, можешь мне продать? – спросила, выслушав Марфу и прекратив попытки её подчинить.

- Неймется тебе, - вздохнула она. – Хочешь сама себе могилу вырыть? Ну бери, раз думаешь, что тебе всё с рук сойдет.

В сердцах она толкнула ко мне плошку с ягодами и кинула на колени полотняный мешочек.

- А ты собирайся, Марфа. О мебели не заботься, всё уже есть. Завтра с утра пришлю за тобой коляску, - сказала я уже с порога.

Знахарка не сказала ни слова, только кивнула в ответ.

Вот и дождалась утренней тошноты! Что-то рано. Сегодня мне удалось скрыть от Прасковьи своё состояние, но долго ли это продлится? Со вздохом принялась складывать в любимую шкатулку необходимые для зелья травы. В ней же опустила мешочек с корнями и ягоды, полученные от знахарки. 

Надежда на то, что Марфа, увидев, как хорошо я её устроила, подобреет и согласиться мне помочь, рухнула. Знахарка осталась непреклонной, хотя ей понравился флигель, где я её поселила, рассчитывая, что жить она станет на втором этаже, а заниматься с девочками на первом, где  была обширная кухня. Там можно учить девочек зельеварению.

Да и мне, необходимо кое-чем заняться, конечно, после решения первоочередной задачи. Стоит записать все рецепты зелий, которые я помню, описать травы и минералы, необходимые для приготовления зелий и попросить о том же Лилиану. Эта работа займет немало времени, но она необходима, ведь никаких книг мы не догадались с собой прихватить из Гнезда. А после, попытаться припомнить книги о воздействии и восстановить их по памяти для учениц. Возможно, руки дойдут и до других книг. Я вспомнила ряды фолиантов в кожаных переплетах, стоящие на широких полках библиотеки. Конечно, там были старинные книги, но, в основном их переводы и книги для обучения ведьм. Всё прочитанное, я вспомнить не сумею. Кроме того, жизни не хватит для восстановления того, что сумею припомнить.

А сейчас, пора собираться в дорогу. Только Лилиана может помочь мне в беде, раз знахарка наотрез отказала. Зелье, которое я собиралась сварить, нужно принять три раза с промежутком в четыре-пять часов. Причем, зелье каждый раз должно быть свежеприготовленным и тёплым. Боюсь, приняв первую порцию, я не смогу приготовить вторую, а уж третью….. Видела я, как действует зелье. Ещё в сером круге, убирала апартаменты одной из ведьм ближнего круга. Помню, сколько раз мне приходилось мыть полы в спальне, когда её рвало и выворачивало наизнанку, после действия подобного зелья. До сих пор противно!

Поехать в столицу пришлось на коляске. Как-то не сочеталась утренняя тошнота с верховой ездой. Прасковью решила оставить дома, убедив, что только ей могу доверить школу в своё отсутствие. Вызвав Пуша, попросила его приглядывать за школой и девочками, пока не вернусь. Мало ли ещё кому домой захочется.
Лилиана меня не ждала, но искренне обрадовалась, пока я не заикнулась о причине приезда.

- Зачем же так сразу? - огорчилась подруга. – Я думала, что мы поболтаем, погуляем, а уж потом начнем неприятный разговор. И вообще, я ожидала тебя только на будущей неделе.

Причем, Лилиана демонстративно закрыла свою эмоциональную сферу, да так плотно, что я ничего не смогла прочитать.

- Ты знала, что я приеду, и о чем буду просить, - не спросила, а только констатировала факт.

- Знала. С той минуты, как вернулась домой, - подтвердила подруга. – И знаю, что ты умудрилась добыть все травы для зелья, но напрасно старалась. Я не стану тебе помогать.

Это был настоящий удар. Такого я от подруги не ожидала, а наоборот, была абсолютно уверена, что она мне поможет, ведь и я сама ей бы помогла, попади она в такую ситуацию.

- Ты шутишь? – настороженно спросила, ещё надеясь, что она действительно пошутила и сейчас всплеснет руками, засмеется, обнимет меня и заверит в преданности нашей дружбе.

С серьезным видом, без тени улыбки, Лилиана отрицательно покачала головой.

- Как так? Ты же обещала во всем помогать мне, а сейчас, когда мне действительно необходима помощь и только ты её можешь оказать, я слышу отказ. Как это понимать!?

- Обещала, и не отказываюсь от своих слов. Я всегда буду тебя поддерживать и помогать тебе, но не имею права потворствовать в твоем решении, отравить себя и избавиться от единственного своего дитя, - серьезно ответила подруга.

- Как единственного? Ты хочешь сказать, что если я вытравлю дитя, то больше не смогу родить? А если оставлю, неужели ребенок так и останется единственным? Я больна или не захочу больше рожать?

- Ты здорова, - успокоила меня Лилиана. – А почему больше не родишь, не знаю, только я больше не вижу ни одной твоей беременности, но точно знаю, что ты вырастишь много девочек, воспитав из них настоящих ведьм и просто очень хороших образованных людей.

- О каких ведьмах может идти речь, если я лишусь своих способностей? На это я просто не имею права, - возмутилась я, стараясь таким незыблемым аргументом убедить подругу в своей правоте.

- Помнишь, что по этому поводу сказала Галана? - спросила подруга.

- Помню, даже дословно. Она не сказала, а спросила. «А кто вам сказал, что вы лишитесь способностей?» Спросила, а не утверждала!

- А мне ты веришь? Веришь моим видениям? – спросила Лилиана.

- Верю, - осторожно сказала, подозревая готовящуюся Лилианой ловушку. – Если ты, конечно, намеренно не скрываешь от меня своих видений и не утаиваешь их.

- Сейчас я ничего не утаиваю. – Лилиана широко открылась, в подтверждении своих слов. – Точно тебе говорю, что способности ты сохранишь до последних дней жизни и обязательно родишь этого ребенка! Других вариантов я не вижу. Потом сама скажешь мне спасибо! – торжественно закончила она.

От уверенности в её эмоциях, в мою душу закрались сомнения. Если я настою на своем, то могу убить единственную свою дочь – девочку, которая может унаследовать мои способности. Я даже представила её себе. Она должна быть красавицей, если будет похожа на Ставра и унаследует его серые глаза, волосы, губы или прямой нос, естественно в более мягком варианте. И я откажусь от неё?

Припомнилось, как мне хотелось прижать к груди бедняжку Злату, погладить её по пшеничным волосам, успокоить, изгнать из глаз слезы. Возможно, именно тогда во мне впервые проснулись чувства, схожие с материнскими. Злату я тогда не позволила себе приблизить. Так неужели мои руки никогда не приласкают близкое мне по крови существо? Неужели я откажусь от этого?

Почувствовав мои колебания, а я и не думала закрываться, в надежде убедить подругу не только словами, а и эмоциями, Лилиана с новыми силами ринулась убеждать меня.
- Понимаю, тебе кажется невозможным возиться с новорожденным и одновременно управлять школой. Кажется,  воспитать в школе ребенка будет сложно, но я тебе помогу. Сразу после рождения заберу кроху и выращу до тех пор, пока не придет время  обучения.

- Это хоть будет девочка? – спросила, бездарно оставляя позиции.

- Да откуда мне знать? – искренне удивилась Лилиана. – Если помнишь, в Гнезде только верховная знала кого родит, а все остальные полагались на мать прародительницу.

- Но ты ведь можешь заглянуть в будущее.

- Не в этом случае. Пока мать и дитя неразделимы, я не вижу судьбу ребенка. А вот когда родишь….

- Знаю, знаю, - прервала её, махнув рукой, - тогда ты мне всё расскажешь.

- Всё расскажу, что смогу увидеть, - подтвердила Лилиана.



Глава 24.


Время бежит быстро. Вот и снова лето. Жара стоит неописуемая, что не улучшает моего и так не слишком хорошего состояния. Надоело чувствовать себя неуклюжей бочкой, которой трудно не только совершать утренний обход, а даже подниматься по лестнице на второй этаж. Прасковья обо мне заботится, помогает, по моему мнению, даже слишком, ведь я не маленький ребенок и нечего за мной ходить по пятам.
В школе непривычно тихо и пусто. Почти всех девочек развезли по домам погостить. Вернуться они только в начале осени. Учителя тоже пока свободны. На таком порядке настояла Лилиана, узнав, что в княжестве именно в таком режиме дети посещают школы, а летом их распускают по домам.

Поколебавшись, я решила принять предложение Лилианы. Очередная уступка обычаям этих мест. Уже и не сосчитать, сколько их было.

В школе осталась одна воспитательница и лишь две девочки, которым некуда ехать или они не нужны родителям, как бы это странно не звучало. Злату, хотя Лилиана пыталась отвезти к родителям, те просто не приняли, сославшись на то, что детей и так нечем кормить, а у Фроси, скромной, слишком маленькой для своего возраста и невзрачной девочки с мышиного цвета волосами, бабушка, воспитывающая её, умерла ещё зимой. Больше у девочки родственников нет. Похоже, для этих двух девчушек школа стала настоящим и единственным домом. Сейчас они большую часть времени проводят с Марфой. Собирают с ней травы, помогают их перебирать и вообще, почти не выходят из флигеля.

А девочки, все без исключения, действительно оказались талантливыми. Они уже освоили грамоту и счет. Начиная с осени, мне уже самой можно начинать с ними заниматься.

К этому времени я должна уже разрешиться от бремени, а значит, у меня будет больше времени и возможностей. И я не буду себя чувствовать раздутой до неприличия тыквой, которую так и тянет прилечь или присесть.

Да я даже на платформе не могу никуда слетать. Слишком уж сложно будет удерживать равновесие при поворотах. Платформы, по сведениям, полученным от Пуша, видимо достигли своих нормальных размеров, раз алтарь их отпустил, убрав иглы. Домовой уже очистил арку, заложенную каменными блоками.

Как он это сделал, я не видела. Не по силам мне был путь к пещерам верхом и длительная пешая прогулка по пещерным проходам. Платформы пока там и остались в пещерах и дожидаются уже пару недель. Одна надежда на Лилиану. Она обещала приехать накануне родов и помочь мне. Она сможет хоть одну платформу доставить на двор школы. Никому другому платформа не подчинится, кроме ведьм, а их пока только две, одна из которых практически беспомощна.

Я коротала дни за составлением нового учебника по травам и зельям. Часто консультировалась с Марфой. Оказывается, она знакома с некоторыми зельями, используемыми ведьмами, а мне были известны кое-какие её снадобья. Но у нас обеих достаточно рецептов, чтобы поделиться друг с другом. Знахарка оказалась не грамотной, поэтому все рецепты ей приходилось держать в памяти, а мне записывать их под её диктовку.

Лилиана тоже не седела без дела. Всякий раз, приезжая проведать школу и меня, она, кроме новостей, привозила пачку исписанных листов, которые я тоже включала в учебник или сверяла со своими записями. Иногда, обнаруживала ошибки в своих записях, благодаря листкам Лилианы или наоборот.

Новости у Лилианы были разнообразными. Любомир, сын Владимира, выслужился до сотника дворцовой стражи и щеголял теперь в красном мундире, а ещё, он, похоже, влюбился. Лилиана заметила, что на последнем балу, он приглашал на танец, пренебрегая дворцовым этикетом, только одну молодую девушку.  У Лилианы всё было по старому, а Владимир стал заниматься непонятными для жены делами. К нему, невзирая на время суток, и во дворце, и дома, постоянно идут люди. От иных, внешне странных  и необычных, даже слуги шарахаются.

О Ставре подруга почти не упоминала, понимая, насколько мне будет неприятны рассказы о его счастливой жизни в браке. Лишь написала, что Маргарита ждет ребенка, и родиться тот должен, как и мой, к концу лета.

Как странно. Оказывается, у Ставра могут появиться на свет сразу два ребенка, только о моем ему знать совсем не обязательно. Подруга меня уверяла, что даже её муж пока не в курсе кто отец моего ребенка. Вот и прекрасно. Пусть так и останется. Я сама не знала своего отца и совсем не страдала от этого. И моя дочь тоже без него обойдется, ведь у неё буду я! Я её буду любить за двоих. Да что значит буду? Я уже сейчас, ещё до рождения люблю её. Странно, но не рожденная ещё девочка, стала самым дорогим, что у меня есть.

Шла последняя неделя десятого лунного месяца со дня начала беременности, когда Лилиана, наконец, приехала. Я её торопила в письмах, опасаясь, что она опоздает, ведь точно предсказать день родов не может.

- Ну наконец, - облегченно вздохнула, тяжело поднимаясь с дивана навстречу только что приехавшей Лилиане. - Ты даже не представляешь, как мне было страшно рожать без тебя, надеясь только на Марфу. Теперь я спокойна и уверена, что всё пройдет хорошо.

- Сиди, не вставай, ведь тебе тяжело, - быстрым шагом подошла ко мне подруга, не давая подняться с дивана.

- И не говори. У меня такое чувство, что вот-вот лопну. Так меня разнесло, что в кресле не помещаюсь, - пожаловалась подруге.

- Потерпи ещё немного. Если я не ошиблась в расчетах, ты должна родить в ближайшие дни.

- Не ошиблась, я тоже думаю, что осталось дня три-четыре.

- Я переоденусь с дороги, а потом мы выпьем чаю и поговорим, - сказала Лилиана и убежала в комнату, которую уже нужно называть её.

Провожая подругу взглядом, позавидовала её стройности и легкости. Ещё несколько дней и пару недель для восстановления после родов, и я тоже смогу так же порхать.
Взяв со стола колокольчик, который пришлось завести в связи с моим состоянием, позвонила и попросила Прасковью распорядиться насчет чая.

- Мне нужно с тобой серьезно поговорить, - начала Лилиана, присев к чайному столу и отхлебнув из чашки. – Ты пей, пей.

- Не хочу я пить. И так уж налита водой. У меня ноги отекли, а пальцы похожи на толстые колбаски. У тебя очень серьезный вид. Не томи, говори уже. Да, кстати, платформы уже выросли. У меня будет к тебе просьба, вывести из пещеры одну платформу и переместить её на двор школы. Мало что может понадобиться. А на второй можешь сама улететь, если хочешь, когда всё закончится. Потом тебе не придется долго добираться в школу. Как только вспомнишь обо мне, сразу можешь прилететь.

- Платформы? Выросли уже? – обрадовалась Лилиана. – Это здорово! Давай я прямо сейчас поеду за ними.

- Сначала отдохни с дороги, да и ты мне что-то хотела сообщить.

- Успеется, - отмахнулась подруга. Мне не терпится прямо сию минуту отправиться к алтарю. Ты не против? Подождешь?

Конечно, я была не против, ведь отлично понимала её и сама бы составила компанию подруге, если бы могла.

Позвав домового, Лилиана поспешно вышла из комнаты, оставив меня одну. А я переместилась поближе к окну, выходящему во двор. Очень хотелось не упустить подлет платформы и посадку. Я уже и забыла, как это выглядит.

И не пропустила, хотя ждать пришлось долго. Но зрелище стоило ожидания.  Две платформы появились в небе и стали медленно опускаться. Две! Кто стоит за рычагами второй платформы, мне удалось разглядеть, только когда обе платформы приземлились. У рычагов не было никого! А в центре второй платформы, управляемой не Лилианой, спокойно сидел домовой. Просто сидел, не прикасаясь к рычагам!

Оставив платформы на дворе, Лилиана бегом бросилась к дому, но опередил её Пуш, исчезнув прямо с платформы и появившись посреди комнаты.

- Видела!? Видела, как я могу!? – возбужденно заверещал домовой, да так пронзительно, что у меня уши заложило.

- Как тебе удалось?

Умом я понимала, что домовой, по-видимому, сможет управлять платформой, раз обладает возможностями ведьмы, но ведь он даже не прикасался к рычагам. Как такое возможно?

- А вот так! – не прекращал хвалиться домовой. - В этом ничего нет сложного. Не понимаю, зачем вы дергаете за те длинные торчащие штуки, когда можно просто приказать платформе лететь, куда тебе надо.

- Просто приказать?

- Конечно! Ты тоже можешь. Ведь ты приказывала разбойникам умереть и мне пыталась приказами мозги взорвать в первую встречу. Помнишь?

Я помнила, но никаких приказов, ни разбойникам, ни домовому не отдавала, а воздействовала. Всего лишь оказывала воздействие.

- Он прав! – подтвердила, запыхавшаяся от бега Лилиана, стремительно ворвавшись в комнату.  - Я тоже попробовала просто подумать о полете, как посоветовал Пуш, и платформа поднялась над землей. Но дальше у меня ничего не получилось, я даже не смогла удержать платформу, и она медленно опустилась обратно. Наверное, нужно сосредоточиться, тогда….

- Я же говорил! Ваши артефакты полуживые. Им можно приказать, как любому другому живому существу, - перебил её крайне довольный Пуш.

Но зачем тогда нужны рычаги? Вероятно, именно они дают возможность ведьме сосредоточиться, - сама себе ответила на мысленный вопрос. Почему об этом узнаю только сейчас? Неужели ни одна ведьма не догадалась о такой возможности, а надо было встретить серый кошмар, чтобы понять? А как же действует свирель, болеутолитель? Неужели ими тоже можно мысленно управлять?

От осознания таких невероятных возможностей закружилась голова. Перед глазами стали разбегаться в разные стороны стены, мебель. Казалась, сама голова отделилась и куда-то медленно уплывает. Одной рукой стараясь удержать голову, нашарила второй подушку и вцепилась в неё.

- Что? Что с тобой?  Тебе плохо? – глухо, как сквозь вату услышала голос подруги.
Под нос мне сунули нюхательные соли, острый запах которых, пробирает до костей и мертвого может к жизни вернуть.

В голове постепенно прояснилось. Вещи перестали играть со мной в салочки. Я уже лежала на диване, хотя, не могла припомнить, как поднимала ноги и касалась головой подушки, а рядом наперебой кудахтали Лилиана, Прасковья и Марфа.

- Все нормально, - отмахнулась от рук, которые пытались ещё раз сунуть мне под нос нюхательную соль.

- Ты уверена? Ещё не началось?  – в поле зрения появилось взволнованное лицо Лилианы.

Не началось, - сказала я, предварительно прислушавшись к себе. Никаких новых неприятных ощущений, если не считать ставшей уже привычной ноющей боли в пояснице.

- Слава матери прародительнице, - с облегчением вздохнула подруга. – Я так испугалась, когда ты потеряла сознание!

- Напрасно пугалась. А что с тобой будет, когда на самом деле начнется? - проворчала я.

- Именно об этом я и хотела поговорить, - присела на край дивана Лилиана, взмахом руки отпустив Прасковью и Марфу.

Домовой остался, но ему было не до наших разговоров. С дивана я видела, как быстро он опустошал миски со сладостями, поданными к чаю.

- Я хотела уговорить тебя послать коляску за доктором в ближайший город. Там ведь должен быть доктор? Боюсь, от меня не будет никакого толку при родах.

- Как не будет? – возмутилась я, - да одно твоё присутствие мне поможет.

- Я никогда не принимала родов и даже не видела никогда. Я боюсь!  Доктор обязательно нужен, мало ли что может произойти,  или опытная повитуха, а у тебя тут только знахарка. Я не в счет. Но сейчас, когда у нас есть платформы, у меня появилась лучшая идея. Тебе нужно рожать в Двуречье у меня в доме. Там можно обеспечить все необходимые условия и вовремя позвать повитуху и доктора.

- Вот придумала! – возмутилась я, хотя самой тоже захотелось полетать, но не на сносях же.

- Вот вот, я всё продумала, предусмотрела. Посадим тебя на платформе в кресло, хочешь, можем и диван на неё затащить. Укроем, чтобы не замерзла. Возьмем с собой Прасковью и даже знахарку, если хочешь и полетим. Нам всего-то понадобится часов пять, и мы дома. Это если не гнать и лететь спокойно. Я сама поведу платформу.

- Ты сама вела платформу лишь единожды. Ой, прости, с сегодняшним днем – дважды.

- Я справлюсь. Мне Пуш поможет, если что.

- Ещё и домового с собой брать?

- Я не против, - вмешался Пуш. - Мне понравилось кататься на вашей платформе. Долетим с ветерком!

- Не нужно с ветерком, а спокойно и медленно, чтобы не растрясти Астину и не заморозить. Лететь придется на большой высоте, чтобы людей не пугать, а ещё и ветер в лицо, - обернулась к домовому Лилиана и тоном опытной учительницы объяснила, как нерадивому ученику.

- Мне тоже ветер не нравится, - буркнул Пуш.  – Он ерошит шерсть и неприятно щекочет. Поэтому я и попробовал приказать вашей платформе укрыть меня от встречного ветра.

- И как? – скептически спросила Лилиана.

- Укрыла, - коротко ответил Пуш, и исчез, больше ничего не объяснив.

Я только головой покачала на недоуменный взгляд Лилианы.  Чего мы, настоящие ведьмы, ещё не знаем о своих же артефактах? Какие сведения о их возможностях были утеряны в веках и как такое могло случиться?

Подруга ещё продолжала меня уговаривать, впрочем, без особой надобности. Мне и самой хотелось полетать, да и после родов Лилиане не придется самой лететь с ребенком домой. Оставить дочь здесь я могла только до начала учебного года, а после, подруга предложила позаботиться о моей крохе. Она уже и кормилицу подыскала.

К вечеру мы собрались. Не знаю, каким образом Лилиана уговорила знахарку лететь с нами, ведь на неё не действует внушение, а Прасковью уговаривать не пришлось. За два с лишком года со мною, она уже безоговорочно стала мне доверять. Если  уж я лечу, то ей ничего больше не остается, пусть её и страшит сам полет.

Диван, конечно, не стали затаскивать на платформу, ограничившись самым большим и устойчивым креслом, в котором я сумела уместиться. Рядом поставили большой плетеный из лозы сундук с вещами для малышки и другими, необходимыми мне, Прасковье и Марфе, травами и другими мелочами. На него сели знахарка с Прасковьей, поставив у ног корзину с провизией на дорогу. Обо всем Лилиана подумала и всё предусмотрела. Включая место посадки, чтобы не всполошить людей. Поэтому и вылетали вечером, как только солнце село, планируя приземлиться на задворках дома Лилианы на берегу речки, где не может быть людей ночью.

Странно испытывать знакомые ощущения от полёта без ветра, бьющего в лицо и странно видеть Лилиану у рычагов рядом с домовым. Это похоже на сказку или сон. Я и уснула, только снов не видела или не помнила.

Разбудила меня подруга под утро. Платформа, к моему удивлению стояла не на задах во дворе, а прямо у крыльца дома.

- Ты стонала во сне, - объяснила Лилиана. - Я боялась, что с задов мы не успеем дойти и тебя донести. Как себя чувствуешь?

- Нормально. Только ноги затекли.

Подняться по ступеням мне помогла верная Прасковья и знахарка, а Лилиана, беспокойно оглянувшись, куда-то исчезла. Домового тоже нигде не было видно. Ну и пусть. Сейчас мне хотелось только одного – лечь в удобную постель, где можно вытянуть ноги и доспать.

Проснулась я от странных ощущений, словно обручами стянуло живот, но почти не больно. Это схватки? Началось? Слишком яркий свет солнца заливал комнату и резал глаза. Пришлось поднять руку и прикрыть глаза, пока они привыкнут к свету.
Звать никого не пришлось. Стоило мне пошевелиться, Прасковья тут же подошла. Она, по-видимому, сидела где-то вне моего поля зрения.

- Принести что-нибудь? – спросила она.

- Позови Лилиану, похоже, началось.

- Вот и хорошо, вот и славно, - приговаривала подруга, поудобнее устраивая меня на постели. - Я уже послала за врачом и повитухой. Ничего не хочешь?

- Нет, ничего. Только не уходи.

- Я не уйду, - пообещала Лилиана, - кроме того, мне нужно с тобой поговорить.

- Опять? Что ты ещё придумала?

- Ничего я не придумывала, но кое-что удалось увидеть, ведь мне здесь не мешает темное пятно, как у тебя в школе.

- И что ты увидела?

Прежде чем ответить, подруга отослала Прасковью готовить горячую воду и простыни.

- Ты не волнуйся, всё будет хорошо и довольно быстро, но…, - Лилиана замялась.

- Говори, - не выдержала я длительной паузы.

- У тебя родится мальчик, - скороговоркой выдала подруга и, поджав губы, посмотрела на меня с жалостью.

- Постой, ты же говорила, что ничего не можешь увидеть, пока ребенок не родится, не имея возможности отделить его судьбу от судьбы матери. Почему же сейчас?

- Думаю, потому, что пришёл срок тебе рожать и дитя вот-вот станет отдельным от тебя существом, - печально ответила Лилиана.

Нет! Мать прародительница не может быть настолько жестокой со мной. Я рожу сейчас мальчишку и это будет, по предсказанию Лилианы единственный мой ребенок? А как же дочь, которая должна унаследовать способности ведьмы? Кого я оставлю вместо себя, когда мне настанет срок уйти из жизни? Такого не может произойти! Только не со мной!

Вероятно, я долго молчала, буквально раздавленная предсказанием Лилианы. Как хотелось ей не верить…, но до сих пор все её предсказания сбывались, и ведьмы никогда не сомневались в словах пророчиц. И это хуже всего.

 - Зря ты меня остановила тогда и отказалась помочь. Я тоже хороша, не настояла на своем, - обвинила подругу и себя.

- Прости меня, - Лилиана коснулась моей руки.

Да я весь мир сейчас была готова обвинить. Ведь я уже любила свою дочь и мечтала о ней. А сейчас что? Чему я могу обучить мальчишку, будь он даже сыном ведьмы? Моим сыном! И каким образом могу воспитать его в школе для девочек? Какой ведьме вообще нужны сыновья?

Обруч вновь стянул живот. Теперь уже чувствительнее, заставив меня прикусить губу.

- Больно? – забеспокоилась подруга.

- А разве может быть иначе? - ответила, как только боль отпустила. – Надеюсь, у тебя больше нет таких же печальных предсказаний?

Зря я спросила. Лилиана не поторопилась отнекиваться, а отвела глаза. Где то я уже видела такое поведение.

- Говори, - тяжело вздохнула я, - мне уже ничего терять.

Прежде чем снова открыть рот и вещать о новых неприятностях, другого я сегодня от Лилианы не ожидала, уж такой печальный день выдался, подруга погладила меня по руке.

- Я так понимаю, что мальчика воспитать в школе не получится? – спросила она.

Я лишь вздохнула. К чему переливать из пустого в порожнее? И так всё ясно.

- Как и обещала, я, конечно, воспитаю твоего сына, причем до любого возраста и…. Ну, не знаю, отдам его в обучение к купцу или ещё куда, это тебе решать, а после можно купить ему лавку. Ты ведь понимаешь, на военную службу он может попасть только в самом низшем чине, а на государственную…, - Лилиана замолчала, но мне и не нужно было разжевывать.

В этом мире мальчишка, рожденный вне брака, и не имеющий связей и влиятельного отца, не может рассчитывать на многое. Лилиана упомянула о самых привлекательных возможностях, другие ещё хуже. Мой сын может стать рабочим, крестьянином или…, а вообще, об этом слишком рано думать. С чего подруга завела этот разговор? Явно неспроста.

Новая схватка стерла все мысли. Отдышавшись, попросила у Лилианы стакан воды.

- У твоего сына может быть очень интересная, а главное неординарная судьба. Он может стать княжичем и наследником Ставра, - почти спокойно сказала Лилиана, а я подавилась водой от неожиданности.

Дав мне откашляться и не дав возможности вставить ни слова, подруга, оглянувшись на дверь, начала говорить быстро, словно боясь, что нас прервут.

- Маргарита со вчерашнего дня мучается в родах и сама родить не сможет. Ей сделают операцию, в надежде спасти мать и дитя, но для мальчика будет уже поздно. Он задохнется. А Маргарита, после сложной операции едва выживет и не сможет больше иметь детей.

Вот тут всё встало на свои места. Наконец я поняла, что задумала подруга. И как такое ей пришло в голову?

- Я беременна, но не глупа. На что ты надеешься? Неужели рассчитываешь, что Ставр пойдет на такой обман?

- Какой тут обман, если мальчик, которого ты родишь не только твой сын, а и его? И это единственная для него возможность получить наследника. Неужели он настолько глуп, что откажется?

- А неужели я настолько глупа, что пойду и предложу своего сына взамен его умершего? За кого ты меня принимаешь?

- Тебе ничего не придется делать. Я уже говорила с Владимиром. Рассказала ему обо всем, что увидела. Он мне поверил. Именно он предложит Ставру подмену, когда станет известно о гибели сына и невозможности Маргариты родить другого ребенка. Ему об этом врач сообщит сразу после операции.

- Маргарита не примет чужого ребенка, - не согласилась я с подругой.

 - Маргарита не будет знать, что её сын умер. Её усыпят перед операцией, и после, она проведет в лихорадке не один день. Для неё твой мальчик будет родным.

А остальные? Возле роженицы всегда много народу, тем более, если ей станут делать операцию. Там будет врач, повитуха, многочисленная прислуга. Всем рот не заткнешь. Не сразу, но сплетни всё равно разойдутся.

Владимир позаботится, чтобы о смерти княжича и его подмене знали лишь единицы. А им Ставр и Владимир найдут возможность заткнуть рты.

Ну надо же, обо всем Лилиана успела подумать и всё спланировать.

Ответить я не успела. Новая, на этот раз, сильная схватка стянула тело, а чуть позже появилась повитуха и доктор. Говорить дальше о подмене не было возможности, но ведь думать, когда наступали короткие перерывы между схватками, мне никто не запретит.

 Вокруг все засуетились и всё закружилось. Доктор сразу осмотрел меня и заверил, что роды должны пройти без осложнений. Рядом хлопотала повитуха. Вошла знахарка и села в уголок, готовая помочь, если понадобится. Прасковья сбилась с ног, бегая у доктора и повитухи на посылках. Лилиана так и осталась сидеть рядом со мной, гладя меня по руке, а я, время от времени цеплялась за её руку, как за спасительную соломинку.

В голове теснились мысли. Мысленно сравнивая две судьбы для сына, ту, которую могу предложить ему сама и ту, что может обеспечить Ставр, понимала, что во дворце ему будет значительно лучше, чем со мной. Он получит лучшее из возможных образований. Его будут любить, если конечно материнское сердце Маргариты не заподозрит подмены. А в будущем, надеюсь в очень отдаленном, что-то этому княжеству не везет с князьями долгожителями, он станет главой княжества Серебренные холмы.  Возможно, тогда, узнав, что он сын ведьмы, будет лояльным к ведьмам и Гнезду станет удобнее существовать в княжестве.

С  другой стороны, я ведь отдаю своего ребенка, причем не на время, как Лилиане, где сына могла бы навещать, когда мне заблагорассудится, а прямо в руки ненавистной Маргарите. Попросту делаю ей самый роскошный из возможных подарков, который она не заслужила. Кроме того, малыш будет жить во дворце и неизвестно, увижу ли его когда-нибудь хоть издали.

Надо же, как распорядилась судьба и мать прародительница. Маргарита отняла у меня Ставра, а сейчас, я почти добровольно отдаю ей своего сына, и даже неважно, что отдаю его и Ставру тоже. Да я даже собственному сыну не смогу дать имя! Первое слово он скажет не мне и не меня назовет мамой.

Вот какие мысли неожиданно возникли, стоило лишь услышать крик младенца. И чувства. Оказывается, я люблю своего сынишку, не меньше, чем ребенка до рождения, когда считала младенца дочкой.

Врач, осмотрев меня и поздравив с рождением здорового сына, уехал. Обиходив младенца, повитуха принесла мне его показать.

Сев при помощи Лилианы и Прасковьи в кровати, неумело взяла на руки туго перепелёнутый сверток. От моих движений, спавший мальчик проснулся и распахнул глаза. На меня уставился  расфокусированный взгляд светлых глаз.

- У него серые глаза. А волосы? Волосы, какого цвета?

- Цвет глаз может измениться, - заверила повитуха, - а волос ещё нет, только пушек на голове.

Неправда. Цвет глаз у малыша не изменится, а станет таким же, как у отца. Надеюсь, он будет на него похож, а лучше пусть будет его молодой копией.

Спровадив повитуху и Прасковью, Лилиана присела на край кровати.

 - Как ты?

- Нормально, - ответила, не сводя глаз с крошечного личика.

Я вижу его в первый, а возможно и в последний раз. Каким он вырастет? Я уже решила последовать предсказанию Лилианы, как бы сердце при этом решении не разрывалось. Я хочу для малыша самого лучшего будущего, и если сама не могу его дать, а Ставр может….

Осторожный стук в дверь прервал мои мысли. Подскочив, Лилиана приоткрыла дверь и тут же закрыла, не сказав ни слова. И так же, ни сказав ни слова, лишь скользнув взглядом по окну, за которым уже светлело небо, вновь опустилась на край кровати. В её эмоциях без труда улавливалось нетерпение.

- Что? Кто приходил?

- Владимир. Всё так, как я говорила. Ставр согласился и ждет сына.

- Прямо сейчас?

- Сейчас. Пока не рассвело, проще будет подъехать к черному входу во дворец. Ставр уже ждет. Не волнуйся, я сама отвезу твоего кроху.

Чуть ли не силой забрав у меня сына, не  дав мне даже приложить его к груди, Лилиана быстрым шагом пересекла комнату и скрылась за дверью, унося вместе с сыночком кусочек моего разбитого сердца.



Глава 25 заключительная.



Утренний предрассветный обход Гнезда вошел у меня в привычку ещё много лет назад, когда и Гнезда ещё, как такового не было, а была лишь школа под скалой. Школа для талантливых девочек, как назвала её незабвенная Лилиана.

Я шла по тихим темным коридорам. Заглядывала в спальни, где досматривали последние сны девочки красного круга. Проходила мимо дверей спален девушек серого круга, комнат учителей, безлюдных сейчас классов и пяти дверей спален моих помощниц. У одной из комнат, как всегда остановилась, осторожно приоткрыв дверь, хотя, знала, что никого не рискую разбудить. Две кровати, одна напротив другой пустовали, и будут пустовать ещё очень долго, а, возможно, и останутся пустыми навсегда.

Мне не терпелось снова увидеть хозяек этой комнаты Лизу и Соню. Эти имена им успела дать родная мать и моя подруга Лилиана, буквально за мгновение до смерти. Две дочери Лилианы близняшки и неразлучные подруги, которые и мне стали дочерьми. Теперь они выросли в настоящих красавиц. Очень органично сочеталась смуглая кожа Лилианы с яркими голубыми глазами и огненными волосами, унаследованными от Владимира. Редкая красота для здешних мест.

 Лилиана всё же решилась родить ребенка, видимо убедившись, что я не потеряла способностей ведьмы после рождения своего сына, которого вырастила Маргарита и назвала в честь деда Гордеем.

 Спустя определенный срок, я прилетела помочь подруге и поддержать её в родах. Она тогда обрадовала, сказав, что у неё будет две девочки, и ужаснула, спокойно добавив, что сама проживет совсем недолго после их рождения. Именно тогда, дождавшись пока я перестану биться в истерике, осознав, что ничего изменить уже невозможно, она попросила воспитать её девочек и стать им матерью, которой она стать не сможет.

Я ею и стала, но не только матерью, а и наставницей. Надеюсь, неплохой. Иначе из дочерей Лилианы не выросли бы талантливые ведьмы, у которых к тому же начинают просыпаться способности родной матери. Они ещё молоды. Очень молоды, ведь восемнадцать лет, это ещё юность. Надеюсь, их талант провидиц разовьется в не меньшей мере, чем у Лилианы.  У этого есть и оборотная сторона. Девочкам придется жить вне Гнезда, а значит, я не смогу видеть их ежедневно, как привыкла за прошедшие года.

Неделю назад девочки улетели к отцу. Хотели провести эту последнюю до отплытия неделю в городе с Владимиром и повидать семью старшего брата. Я не противилась, прекрасно понимая их желания. Мне бы тоже хотелось попрощаться с родными людьми перед долгой разлукой.

Гнездо уже начало просыпаться. Послышались шаги в коридорах. Пора и мне вернуться в апартаменты на шестой этаж центрального здания Гнезда. Я пока занимала апартаменты верховной ведьмы. Меня так и называли, хотя, по факту, я ею не являлась. Но возможно, уже через несколько лет Лабиринт, наконец, окончательно вырастет и появится возможность выбора настоящей верховной ведьмы. Надеюсь, ею станет Злата, как самая сильная ведьма Гнезда, а я с огромным облегчением уступлю ей место, которое занимаю не по праву.

В моих апартаментах хозяйничала Прасковья, уже накрывая стол к завтраку. Я так и не выбрала наперсницы, не считая себя в праве на неё. Наперсницу мне заменила Прасковья, а мне и не нужна была никакая другая. Именно Прасковья заменила и Лилиану, когда она умерла и стала настоящей близкой подругой, от которой не может быть секретов, почти никаких.

- После завтрака сразу полетите? – как бы между прочим спросила подруга, отставив опустевшую чашку.

- Да. Соберусь и полечу. Хочешь со мной?

- А возьмете?

- Конечно.

Отказать Прасковье, мне духу не хватило. Это для меня день прощания, а для неё праздник, который должен быть очень ярким. Ведь сегодня в экспедицию отправляется эскадра, возглавляемая наследником княжества Гордеем – единственным сыном Ставра, моим и Маргариты. Вот такие странные бывают родственные связи.

Как бы мне хотелось отправиться вместе с дочерьми и сыном, ведь планировалось посещение моего родного острова, но Гнездо я не имела право оставить на столь долгий срок.

Взлетев, я направила платформу не сразу к Двуречью, а сделала медленный круг над Гнездом.

Много ещё работы предстоит по его восстановлению, ведь за двадцать лет мне и моим девочкам удалось отремонтировать только центральное здание, ограждение и несколько подсобных помещений. Три четвертых Гнезда всё ещё в руинах, но и до них руки дойдут. Восстановление Гнезда не прекращалось и не прекращается ни на день. Очень помогли в этом платформы. Без них и без зелья, уменьшающего вес каменных блоков, нам бы не удалось справиться со столь грандиозной работой. Домовой тоже помогал, пригоняя машины создателей, но толку от этого было мало. Машины не могли нормально работать без его участия, а Пушу не сиделось на месте и строительство ему быстро наскучило.

Я всё ещё надеялась найти артефакты бывшего Гнезда, но пока не нашелся, ни один артефакт. Но надеяться ещё можно. Далеко не во все помещения, всё ещё находящиеся в руинах удалось проникнуть.

По тропе к Гнезду поднималась небольшая группа мальчишек на занятия к Пушу. Они заметили платформу и проводили её взглядами, кое-кто даже помахал руками.

Мне не нравилось, что в районе Гнезда появились мальчишки, но Владимир настоял на их обучении в бывшем здании школы для талантливых девочек. Эти мальчики, к моему удивлению, видели и слышали домового, но, к счастью, не обладали другими способностями, необходимыми ведьмам. А то даже странно звучит «мужчина - ведьма!»  Редкое явление среди представителей сильного пола, но домовой умудрился их отыскать, а мне, по просьбе Владимира, пришлось их привезти в школу.

Мальчишек обучают наукам, которые может предложить домовой в той светлой библиотеке создателей. Мои девочки тоже стали обучаться там же, но Владимиру нужны именно мужчины, обученные всем премудростям, которые может дать им Пуш. Княжеству, видите ли необходимы мужчины, обладающие знаниями, недоступными другим. Это, по мнению Владимира и Ставра, сделает княжество ещё более могущественным.

Мужчины! Сложно разрушить стереотипы. Ведьмы могут не меньше, чем мужчины, если учитывать, что обладают способностями, недоступными им. Владимир это уже понял. Недаром приблизил Фросю - ведьму, выросшую из первой партии девочек, взятых на обучение. Из неё получилась очень талантливая ведьма и советник при дворе князя.

Под днищем платформы мелькали хутора, стада коров, пасущихся на лугах, дома большой деревни, раскинувшейся рядом с Гнездом, поля, на которых уже поспевала пшеница и рожь.  Люди, отрываясь на минуту от работы, поднимали головы, провожая взглядом платформу, и никто уже не боялся платформы, неизвестно каким образом парящей в небе.

Рядом с гнездом стали селиться люди, что хорошо было не только для них, а и для Гнезда. Не приходилось далеко ездить за продуктами, да и прислугу тоже было проще нанимать. Многое изменилось. А ведь двадцать лет назад здесь были лишь непроходимые леса.

Хороший сегодня выдался день. Не жарко, благодаря свежему ветерку с моря. На нем полоскались разноцветные флаги, украсившие причал и многочисленные флажки и вымпелы на четырех судах эскадры. На палубах в парадной форме выстроились экипажи, но старшие офицеры всё ещё находились на пристани. Именно здесь происходило прощание родных с членами экипажа и именно здесь толпы народа, едва сдерживаемые охраной, пытались проникнуть ближе к провожающим и княжеской семье.

Для Ставра и Маргариты поставили кресла на ковре у самого обреза пристани, прямо напротив стоящих на якорях судов эскадры, но только Маргарита присела в кресло. Рядом с ней стояли Ставр и его сын. Князь погрузнел и поседел, но в нем ещё можно было разглядеть того молодого уверенного в себе мужчину, что я встретила в пещерном городе. Гордей похож на отца в молодости и статью и фигурой и серыми глазами, но волосы у него мои – каштановые, слегка вьющиеся.

Ставр что-то говорил сыну, по-отечески похлопывая по плечу. Вероятно, давал последние наставления и напутствие. И, хотя я стояла рядом, поддерживаемая под руку Владимиром, разобрать в радостном шуме, слова Ставра было невозможно. А я и не пыталась. Мне хотелось насмотреться на Гордея, словно в последний раз, но ещё и хотелось попрощаться с Соней и Лизой. Всё сразу и одновременно. Дочери Лилианы стали мне не менее родными, чем мой собственный сын.

Конечно, девушки знали, что не я их родная мать, но именно так меня называли и считали ею. С Гордеем всё наоборот. Он считает меня, родную мать, чужой женщиной и женой Владимира – ближайшего соратника отца, хотя и это не совсем так. А родная мать для него Маргарита, хотя не она его родила.

 Никто, кроме трёх человек в княжестве даже не подозревает о подмене. Давно уже ушли из жизни тот врач, что делал операцию Маргарите, его помощница и повитуха. Только трое до сих пор хранят  тайну – Ставр, Владимир и я сама, и не знаю, достанет у меня духу хоть когда-нибудь открыть секрет Гордею и прижать его к груди, как своего сына.

Соня и Лиза наперебой говорили, пытаясь успокоить Владимира и меня, утверждая, что согласно их, совсем ещё нечетким видениям, всё будет хорошо. Все должны вернуться живыми и здоровыми и привезти с собой множество книг и артефактов, которые теперь никому на острове не нужны.

Владимир протянул каждой из дочерей по луковице часов на длинной цепочке. Такие дарила мне давным-давно Лилиана со своим портретом внутри на крыше. На крышке часов, предназначенных для девочек, был тоже портрет Лилианы – хорошая копия с эмали моих часов. Я вручила девчушкам свирель и полностью заряженный болеутолитель, отдавая самое дорогое, что есть в Гнезде и не жалея об этом. Из моих рассказов, девушки отлично помнили, как пригодилась в плаванье свирель и не отказались от подарков. Кроме того, одна из платформ уже была погружена на флагман. Она поможет им в поисках артефактов на острове.

Наконец, прозвучал сигнал к посадке в шлюпки. Девочки ещё раз обнялись с Владимиром и мною, бегом бросились к шлюпке с флагмана.

А мне хотелось плакать. С трудом удавалось сдержать рыдания, но предательницы слезы, всё же катились по щекам.

Хмыкнув, Владимир обнял меня за плечи здоровой рукой и прижал к себе. Несмотря на абсолютно седые волосы, он оставался крепким и сильным мужчиной, мужественность которого мне удалось впервые оценить лет пять спустя после смерти Лилианы. Он часто навещал дочерей в Гнезде, иногда оставаясь ночевать. Много позже, Владимир просил узаконить наши отношения, обвенчавшись, но мне этого и тогда было ненужно, ненужно и сейчас.

Под  бравурные звуки оркестра, последние шлюпки отчалили от пристани. Вскоре на судах стали поднимать якоря и паруса. Грянул салют крепостных пушек. В ответ с судов тоже прозвучал залп. Всё на мгновения заволокло дымом, а чуть позже суда, один за другим, стали покидать бухту, унося с собой на этот раз не кусочек моего сердца, а почти всё, оставив лишь чуть-чуть. Крошечную частицу, достаточную для ожидания. И я их дождусь. Дождусь своих дочерей и сына. Обязательно дождусь.