ЭСТЕР КЕЙС - http://www.proza.ru/avtor/estherkaye - ПЯТОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "ДОЖДИК" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
...и когда она из России попала во Львов и поплыла в тихом опьяняющем чередовании улиц и улочек, средневековых линий, портиков, барельефов и порталов, когда ее взгляд споткнулся о вековую гладкость мостовой, утонул в сумрачно-ясном затишье кладбищенских двориков, и душа ее, расцарапаная шпилями Эльжбеты, познала готическую страсть возвышения...
то она поняла, что заработает здесь, и заработает хорошо.
Пленительная прелесть двуличия Леха Станека, чуткая нервность - отчего это, от глубины ли родового происхождения, католического воспитания или от свойств его вечно-жидовской души, скрытой в польских документах ? Этот человек благороден и ужасен, а разница между тем и этим - в развороте лица. Порой, в анфас, ему бывает свойственна страшная мина-усмешка клятвопреступника, развратника, мертвеца, но стоит ему только взять в руки книгу, как начинаешь видеть его профиль, прекрасный, точеный, монетный, юношеский. Хорошо было с ним работать, он честно платил, он соблюдал дистанцию, он был мастером своего дела. Она искусно гримировалась и сдавала вступительные экзамены за самых разных девиц, в самые разные высшие учебные заведения, на дневные, вечерние и заочные отделения, это было для нее занятием забавным и интересным, а он расплачивался, брал на себя всю организационную сторону предприятия, этот человек с нежными глазами убийцы...
В дождь город кажется мне другим, дождь струится по брусчатке, по тяжелой кованой двери старого дома с искаженными ликами на выпуклых балкончиках. Зловещая, мокрая, изощренная архитектура города теснит меня сквозь дилетантский росчерк дождя. Костел в окружении осклизлых евангелических фигур, гулко молчащие острые башни, и дождь, гнетущий, путаный, как иезуитские интриги, да и и бенедектинцы не лучше, все они вызывают во мне неприязнь, эти люди и тени людей, которые закрывали глаза на милости Б-га, умерщвляли и бесновались, впадали в отречения и жаждали власти - святые книги были для них гантелями, а святость становилась орудием управления, и все это так слепо, так уныло, так старчески-мрачно - нет любви в этом городе, серая сутана дождя скрыла его от небес.
Я с моими 613-ю никогда не скучаю, думала Шейна, мне с ними весело и легко. И на месте взорванной синагоги, называвшейся Золотая Роза, как на реках Вавилонских, можно сидеть и плакать, но не унывать, потому что пророчества верны, и если сбывается первое, то сбудется и второе, и раз лисицы бегают по развалинам Храма, как сказано: "Побегут лисицы по развалинам Храма", то близко и исполнение другого, как сказано:" Да будет отстроен Храм вскоре, в наши дни".
Но что я знаю о Храме, я, родившаяся вне его и лишенная скрипки, быть может, подкинутая своим родителям израильской разведкой и покинутая навсегда... Откажись от Израиля, и ты будешь спокойна. Легко отказаться от того, чего не имеешь. Забудь, не вспоминай. Забудь о том, что сказано тебе на Синае, пой вместе с русскими или хотя бы с украинцами, забудь о том кипарисе, чья хвоя колола когда-то твои губы, забудь о завещанной тебе земле и о тех холмах, что повторили изгибы твоего тела, о смуглых людях с субботой в глазах...
Разве непременно нужна Стена Плача, чтобы плакать?
Плачь под кремлевской стеной!