предыдущая глава: http://www.proza.ru/2011/06/23/1550
Погружённый в размышления о предстоящей встрече с Э-Ар и нависшей над ним неизбежной перспективе нелёгких объяснений, чреватых ссорой и разрывом отношений, У-Он не заметил, что у автобуса, на котором он ехал домой, был «хвост». На двух бронированных внедорожниках, держась на некотором расстоянии, по пятам за ним следовали солдаты Йедук-Шая – временно в людском облике.
Их было восемь, хоть и разных на лицо, но с одним зверем внутри – чёрным псом Матери Нга-Шу. Родственные и иные их связи были разорваны, и теперь связь у них имелась лишь одна – со своей покровительницей, которой они присягнули на верность.
Они могли бы напасть и просто вытащить нужного им пассажира из салона, но приказ был – не привлекать внимания, и приходилось «вести» автобус, ожидая удобного момента на остановках. Например, когда объект выйдет купить воды или в туалет. Машины у них были быстрые, маршрут медленно ползущего автобуса не являлся секретом, а поэтому псы не боялись потерять У-Она из виду. Они даже остановились на автозаправке, чтобы предусмотрительно долить баки: нельзя было допустить, чтобы топливо кончилось в самый ответственный момент. Дозаправка заняла всего пять минут, но в этот маленький промежуток времени кое-что произошло.
По асфальту шуршали опавшие листья, топливо лилось в баки, а один из псов зашёл в магазинчик при заправочной станции – купить воды и «чего-нибудь пожевать». В это время к одной из машин подошёл низенький, горбатый, седобородый старичок в потрёпанной одежде и старенькой шляпе, с корзиной, полной последних, поздних ягод буракки.
– Сынки, не подвезёте? За ягодами я ходил, да вот притомился, пешком-то возвращаясь... Мне только до Ишмут-Кама, тут близко...
Пёс, державший заправочный шланг, ответил грубо:
– Топай, старик, не до тебя.
Старичок, беззлобно улыбаясь, смотрел на него выцветшими голубыми глазами из-под обвисших полей шляпы.
– Да я вас не обременю, ребятушки. А за помощь отблагодарю вас, не пожалеете...
Пёс окинул его пренебрежительным взглядом. На вид – нищий старик, чем он мог их отблагодарить? Больше хлопот с ним, чем толку от его «благодарности».
– Иди, иди, дед, – непреклонно повторил он. – Некогда нам с тобой возиться! Дела у нас.
– Так это... Я вам помогу в ваших делах, сынки, – сказал старичок, улыбаясь, как блаженный. – Уж не откажите, подвезите до дому, а я вам пригожусь!
Пёс хмыкнул.
– Да чем ты нам можешь пригодиться, старый? Ковыляй, куда ковылял. Сказано тебе – некогда нам. Я непонятно говорю?
Старик вздохнул, задумчиво забирая в руку седую бородёнку.
– Да куда уж понятнее... Невежливые вы, ребятушки, неласковые. Дело-то, поди, недоброе затеяли?..
Из машины раздался грубый голос:
– Слушай, дед, ты что, не понял? Иди отсюда по-хорошему, а то костей не соберёшь!
Старик нахмурился, его глаза потемнели, из блёкло-голубых став серыми со стальным отблеском.
– Хм... Зря ты так, сынок, зря.
В этот момент из магазинчика вышел другой пёс с двумя пакетами: в одном были продукты, в другом – бутылки с водой и банки с миззой (слабоалкогольный шипучий напиток вроде пива – прим. авт). Старик попросил:
– Ну, так хотя бы водички, что ли, дайте глоток, а то мне ещё идти сколько – умаялся, жажда обуяла! Да уж не то и распрощаемся, коль вы такие суровые да недобрые.
– Сам себе купи, – последовал резкий ответ.
Старичок потрогал свои карманы.
– А денег-то я и не захватил, – покачал он головой. – Ну, что с вас убудет, детушки? Глотка воды жалко?
– А ну, пошёл отсюда! – замахнулся на него пёс заправочным шлангом. – Достал уже, попрошайка!
Глаза старика, грозные и тёмные, заблестели сталью из-под седых кустистых бровей. Он отошёл, придерживая обеими руками свою корзину с ягодами.
– Ну ладно, ребятки... Ужо встанет вам та водичка поперёк горла!..
– Иди, иди... Старый хрыч!
Поделив купленные продукты поровну на две машины, псы дали по газам: нужно было нагонять автобус. Тот хоть и двигался не быстро, но следовало поспешить, чтобы не упустить его. Жуя пирожки с мясом и запивая их миззой, они медленно, но верно сокращали расстояние, отделявшее их от объекта, и случай с приставучим стариком был вскоре забыт.
Первому пить захотелось водителю машины, ехавшей впереди. Ему передали бутылку с водой, и он отпил из горлышка несколько глотков. Почмокав, отпил ещё... А потом ещё. К бутылке протянулась рука другого пса:
– Эй, дай-ка мне тоже.
А потом и третий, и четвёртый пёс в машине ощутил муки жажды. В мгновение ока бутылка опустела, из пакета была извлечена вторая... и тоже выпита в два счёта. Чем больше псы пили, тем сильнее им хотелось, и конца этому не было.
Во второй машине творилось то же самое. Жажда была не обычная, а прямо-таки безумная – неестественная и чрезмерная, лишь нарастающая с каждым глотком, а когда вода закончилась, псы занервничали. Пожалуй, «занервничали» – это даже слабо сказано: они просто места себе не находили от сводящей с ума сухости в горле и всеобъемлющего желания промочить его чем-нибудь жидким.
– Ребята, тут что-то не то...
– Тоже мне, великое открытие! Ясно, что тут нечисто... А там точно не осталось ни глоточка?
– Ни капли!
– Это ты всё выдул, Нуук-Май!
– Я?! Да это вы все обезумели, как будто месяц по пустыне ползли!
– Так, хватит лаяться! Лучше смотрите, где можно ещё разжиться водой!
Во встретившемся им придорожном гостиничном комплексе псы скупили едва ли не половину запасов питьевой воды в бутылках. На этом они продержались до маленького городка, а там их переполненные мочевые пузыри отказались удерживать в себе накопившееся чудовищное количество жидкости. Оставив одного товарища присмотреть за машинами, все остальные побежали в кусты, но тот не устоял и бросил свой пост – за той же нестерпимой надобностью.
Облегчившись в кустах, псы вернулись к внедорожникам и обнаружили, что у одного из них проколоты оба передних колеса. Шкодливые подростки были в том виноваты или кто-то другой – выяснять не было времени: из-за всех этих задержек псы уже изрядно отстали от автобуса. Пока одни в поте лица ставили запаски, другие сбегали в ближайший магазин за новыми бутылками с водой: дикая жажда не отпускала.
– Не иначе, тот старикан порчу навёл... Зачем ты ему хамил, Улуг-Чум?
– Да кто ж знал, что он такое может?!
– Вот, теперь будешь знать...
– Чего знать-то? Чего?! Что я теперь – каждому встречному старикашке задницу лизать должен?!
– Ну, повежливее разговаривать, как минимум. Мало ли...
– Вот сам и разговаривай!
Втиснувшись в машины, они рванули дальше, то и дело жадно прикладываясь к горлышкам громоздких пятилитровых бутылей, обливаясь на колдобинах и рыча друг на друга. В городке, который они только что покинули, автобус делал короткую остановку, но в силу вышеописанных обстоятельств псы удобный момент упустили, и подстеречь объект не удалось. Дабы не отвлекаться и не терять драгоценное время, они приспособились справлять нужду без остановок – в пустую тару из-под воды, которая потом выбрасывалась в окно. Благодаря этому ухищрению удалось снова нагнать автобус, который всё так же потихоньку следовал по своему маршруту.
Аномальная жажда между тем начала униматься, и псы смогли наконец сосредоточиться на выполнении задания. Впрочем, на следующей остановке объект из автобуса не выходил, но это псов не обескуражило. Они терпеливо продолжали «висеть на хвосте», поджидая удобного момента и надеясь, что парню, за которым они охотились, когда-нибудь всё равно захочется «пи-пи»: ехать предстояло ещё не менее двенадцати часов. Вот тогда-то они и схватят его под белы рученьки...
Но на двух последующих остановках история повторилась, и псы начали терять терпение. Они были уже готовы нарушить распоряжение не привлекать внимания и прибегнуть к крайним мерам.
– Сколько можно выжидать? Так он до самого дома спокойненько доедет!
– Тихо... Подождём ещё. Сказано же: брать без шума.
– Да достало уже осторожничать! Что, предлагаешь довести его до дома и там на вокзале взять?
– А что, тоже вариант.
– Бензин только тратить!
– А тебе чего беспокоиться? Не из своего же кармана его оплачиваешь. В общем, отставить препирательства, я в группе старший. Как я сказал, так и будем делать!
– Ну, смотри, старший. Как бы из-за тебя нам всем бошки не пооткручивали...
Впрочем, на очередной остановке в сером грязном городишке было принято решение подобраться к автобусу поближе и посмотреть, что объект там поделывает. Старший группы подозрительно долго рассматривал салон в бинокль, ничего не говоря остальным, и его начали нетерпеливо тормошить:
– Ну, что там?
– Как там наш объектик?
Старший, отняв бинокль от глаз, озадаченно пожевал губами, как-то загадочно скосив зрачки к переносице, поморгал, а потом снова прильнул к окулярам. Лёгкая нервозность его движений насторожила остальных. Они начали перебрасываться шуточками:
– Ну что он там – исчез, что ли?.. Гы-гыыы...
– Свалил, поди, пока мы отлить бегали?
– Ну что, старший, прохлопал ушами?
Старший, отняв от глаз бинокль во второй раз, сказал:
– Заткнитесь, зассанцы! Его там ПРАВДА НЕТ.
Псы перестали ухмыляться, лица их разом вытянулись. В этот момент снаружи раздался слегка картавый, но от этого не менее служебно-строгий голос:
– Добрый день! Сержант Дэйопулус. Проверка документов.
В городке, где с колёсами одного из внедорожников чёрных псов произошла досадная неприятность, У-Он всё-таки вышел из автобуса. Он пытался дозвониться домой и покинул салон, чтобы лучше ловился сигнал. С тоскливо-серого неба нёсся прощальный крик косяка перелётных птиц, одноэтажное здание провинциального автовокзала было на удивление хорошо отделано и выглядело уютно и чистенько – с тёмно-зелёной крышей и светло-зелёными стенами...
...Всё стало каким-то чужим. Странным, непривычным. В город не тянуло – он остался бы в лесу, если бы мог. Уши снова немного чесались, это был их протест против насилия У-Она над своей сущностью – так объяснил ему Учитель Баэрам феномен этого странного зуда. Но как быть дальше? Открыть всем настоящий цвет своих ушей? Но тогда его принудят снова колоть RX, и значит – прощай, Белогрудый Волк? Убивать Зверя в себе... Теперь У-Он понимал, что это значит. И душа его противилась, возмущалась и бунтовала. Что выбрать? Остаться в городе, с Э-Ар, означало либо продолжение притворства, что, признаться честно, уже порядком его утомило, либо признание себя проигравшим, уколы, угнетение Духа Зверя. А Учитель, лес, Бэл-Айя означали свободу, гармонию, мир в душе. На это его сердце откликалось тоской и желанием, оно рвалось, стремилось туда – к истокам, к родной колыбели...
И всё же он не мог не чувствовать, что в лесу ему не отсидеться, не спрятаться от войны, которую объявил Йедук-Шай. Он не мог не принять вызов.
Дома всё ещё никто не подходил к телефону, Ло-Ир тоже не отвечал. Оставалось опять попытаться дозвониться Э-Ар. Как он заговорит с ней? Как назовёт? «Родная»? «Милая»? «Ушастик»? После всего, что у него было с Бэл-Айей, У-Он чувствовал себя больше не вправе так называть Э-Ар...
– Да! У-Он, милый, это ты? – услышал он и вздрогнул.
Родной, нежный голос, чуть взволнованный и НЕРАВНОДУШНЫЙ. Да, ей было не всё равно, где он и что с ним. А ещё в её голосе слышалась любовь. Своим новым, обострённым мировосприятием У-Он чувствовал её, как тёплое биение голубой жилки на шее, как лучик солнца, упавший на лоб, как пушистого цыплёнка на ладони. Это нельзя было перечеркнуть, выбросить на помойку, растоптать, как ненужное барахло. Стоило ему услышать голос Э-Ар, как его встряхнуло всем телом и душой, будто невидимая шаровая молния попала ему в солнечное сплетение. Всё будет гораздо тяжелее, чем он думал...
– У-Он!
Он ответил:
– Привет...
А Э-Ар уже обрушила на него каскад вопросов:
– У-Он, ты где? С тобой всё в порядке? Когда ты намерен возвращаться? Эти чёрные псы... они тебе ничего не сделали?
Он нахмурился. Под сердцем шевельнулся холодный ком тревоги. Значит, эти гады побывали и там.
– Я в порядке, не волнуйся, – поспешил он успокоить Э-Ар. – Чёрные псы... ты их видела?
– Они пытались меня похитить! – сообщила жена. – Но Ло-Ир меня спас. Я сейчас в доме его отца, Рай-Ана Деку-Вердо. Торчу здесь безвылазно под охраной, даже на работу не выйти... Меры предосторожности, так сказать... Ну, если они ещё раз попытаются меня похитить или что-нибудь в таком роде. – Э-Ар вздохнула. – Ну и ситуация... Звонила в школу, говорила с начальством. Там мои объяснения уже как-то напряжённо принимают... Мне кажется, ещё парочка этих вынужденных отгулов-прогулов – и меня просто уволят! – Э-Ар нервно рассмеялась.
У-Он даже на расстоянии чувствовал её эмоции. Он «вошёл в резонанс», и его слегка затрясло. Жуткая смесь... Не хотел бы он быть на её месте сейчас.
– Как ты там? – спросил он. – Цела? Если из-за этих псов ты поранила хотя бы пальчик, я их всех до одного перебью.
У-Он сказал это не ради красного словца и не для того, чтобы показаться ей прежним, любящим мужем. Он действительно был готов убить любого, кто причинил боль Э-Ар.
– Нормально... Я-то – нормально, – опять вздохнула она. – А вот Уль-И... Это просто ужас какой-то. Сегодня в новостях показали... Тут у нас были уличные беспорядки, опять столкновение красноухих с синеухими. Полиция разгоняла... В ходе этого разгона был застрелен оборотень... Этот оборотень – она. Как она там оказалась – не знаю... Да уж... Что называется – не в то время, не в том месте.
У-Он закрыл глаза. Уль-И встала перед его мысленным взглядом... Славная, симпатичная девушка. Представить её мёртвой было даже как-то дико. Но лёгким холодком веяло от её изящного личика – да, смерть наложила на него свою печать... Ну и дела творились дома!
– Рай-Ан уехал, Ло-Ира тоже нет, – уныло сказала Э-Ар. – Наверно, он даже ещё не знает, что его девушка погибла... А я тут одна сижу. Мне страшно, У-Он! Приезжай скорее, пожалуйста, ладно?
– Ну, ты же говоришь, что сидишь под охраной, – ответил У-Он. – Вряд ли псы сунутся в дом Рай-Ана посреди бела дня.
– Наличие охраны не помешало им похитить твою сестру, – возразила Э-Ар нервно. И спохватилась: – Ой, ты же, наверно, ещё не знаешь!.. Тиш-Им похитили! Рай-Ан как раз уехал на встречу с подонками, которые это сделали.
– Я знаю, – мрачно проговорил У-Он. – Подробности про место их встречи тебе, конечно, неизвестны?
– Нет, Рай-Ан меня не посвящал в детали... Ло-Ир, наверно, больше знает, но и он ничего мне не говорит, – совсем севшим, печальным голосом ответила Э-Ар. У-Ону даже послышался всхлип.
– Ты что это там – хлюпаешь носом? – спросил он, стараясь придать голосу бодрое и оптимистичное звучание. – А ну-ка, не раскисать! Я уже в дороге, скоро буду дома.
– Правда? – шмыгнула носом Э-Ар. Значит, всё-таки плакала.
– Да, ушастик, – сказал У-Он. Это слово как-то само собой привычно сорвалось с языка. – Держись там.
– Я не понимаю, что происходит, У-Он. Что нужно этим чёрным псам? Что мы им сделали? Да ещё убийства эти... Просто зверские, без какой-либо системы. Что за психи их совершают и зачем?
– Убийства? Хм... – озадачился У-Он. – Скорее всего, это дело рук всё тех же псов верховного жреца.
Э-Ар сразу насторожилась:
– Какого ещё жреца? Милый, ты что-то знаешь про всё это?
– Это не телефонный разговор, – уклонился от ответа У-Он. – Приеду и попытаюсь тебе всё объяснить.
– Да уж, придётся объяснить, – плаксиво и обиженно сказала жена. – Со мной тут ещё какую-то непонятную штуку сделали... Как же это? А, открыли меня Духу Зверя, вот. Так я не пойму – я что, превращусь теперь в оборотня?
– Не бойся, Э-Ар, – мягко успокоил её У-Он. – Открытие Духу Зверя – это не плохо. Наоборот, хорошо. Можно ли превратить красноухого в оборотня, я не знаю, но вреда тебе это точно никакого не нанесёт.
– Не знаю... Не знаю, – вздохнула она. – А главное – меня никто не спрашивал, хочу я или нет.
Она умолкла. Если бы У-Он был рядом, он обнял бы её и поцеловал в носик.
– Ну... Ещё какие-нибудь новости есть? – спросил он. – А то скоро мой автобус отправляется.
– Есть, – ответила жена. – Папа в больнице с инфарктом...
– Сочувствую, малыш, – вздохнул У-Он. – Ну... Ладно, ты держись там, не унывай. Скоро я буду дома. Если всё будет нормально, то уже сегодня вечером. Ну, я, наверно...
Он хотел сказать: «Я, наверно, пойду в автобус», но голос Э-Ар зацепил его за самое сердце, как мощный гарпун:
– Я же тебе самое главное не сказала! У нас будет ребёнок!
У-Он чуть не согнулся пополам, получив в живот ещё одну шаровую молнию. Нет, похоже, этот узел распутать ему не по силам. Это солнечно-радостное, пушисто-тёплое «у нас будет ребёнок» – взять и отсечь от себя? Не пустив на порог своей души, закрыть перед ним дверь и броситься за крылом бабочки?
Бэл-Айя вернулась к нему из болота, в которое её опустили навсегда. Без орехово-золотой косы, без родинки – они остались в прошлом, за поминальной горстью кислых ягод тультули, но вместо них были её искусные руки, которые умели как нарисовать давно пересохший водопад, так и сшить тёплые, лёгкие мокасины, которые не мешают ногам вбирать земную силу. И были её стихи, которые он – вот чудо! – запомнил наизусть: «Моё имя – как дом...»
– У-Он? Ты слышал? У нас будет ребёнок. Что ты молчишь? Ты рад?..
Он не мог растоптать радость Э-Ар, дрожавшую на кончике клинка тревоги и страха. Не мог выжечь на душе ещё не рождённого волчонка клеймо «нежеланный». А в том, что малыш родится волком, он был уверен. Учитель Баэрам сказал при их самой первой встрече в лесном домике: «В тебе есть сила. Она есть и в твоей матери, и в твоей сестре. Будет она и в твоём маленьком волчонке».
– Слышу... Да, слышу, – хрипло ответил У-Он. – Ушастик, ты не переживай там... Тебе это нельзя, понимаешь? И на начальство, на работу – забей. Самое главное сейчас – ребёнок. Поняла?
– Ладно, – улыбнулась Э-Ар.
Улыбка её походила на луч солнца, проглянувший сквозь тучи и озаривший блеском мокрую от дождя листву. У-Ону не нужно было её видеть, чтобы понять, что она – именно такая. Он просто чувствовал.
Стоя с умолкнувшим телефоном в руке под тяжёлым, давящим на сердце небом, он крикнул ему:
– Ну, и что мне теперь делать?!
Небо хмурилось и молчало.
А рядом раздался весёлый голосок с чуть заметной хрипотцой, не портившей, впрочем, его в целом приятного тембра:
– Ай, красавец, зачем горюешь, э? Скажу тебе, что делать! Вот, купи у меня ягоды отборные, сок их – как кровь сердца, страстью пылающего!
Обладательницей голоса оказалась молодая женщина в пёстрой длинной юбке, черноволосая, смуглая, с ядовитой зеленью в больших, зачаровывающих глазах. Стройная и статная, увешанная блестящими украшениями, на фоне унылого осеннего пейзажа она казалась яркой экзотической бабочкой. Поблёскивая белозубой, чуть клыкастой улыбкой, она показывала У-Ону корзину, полную тультули – той самой ягоды, что ознаменовала для него одну из самых тяжёлых его потерь. Как и буракка, она тоже плодоносила до первого снега, только не имела такого сильного послабляющего действия и была значительно кислее.
– Поздняя тультуль – самая лучшая, прямо сладкая! – нахваливала свой товар зеленоглазая женщина-бабочка, позвякивая браслетами на тонком смуглом запястье. – И просто так её можно есть, и в зиму засахаривать, и варенье варить! Если варить, то бери сахара и ягод в равных частях, а засахаривать – сахара в два раза больше, чем ягод. Бери, красавец, не пожалеешь! Ягодки сама я собирала, да какие попало не брала, только самые хорошие! Цена невелика, всего сто ном за корзинку, а пользы и удовольствия – море! Если жена ребёночка ожидает – самое то ей будет: витаминов в аптеке не покупай, вот – ягоды пусть ест!
Ошарашенный её белозубым, зеленоглазым и браслетозвякающим обаянием, У-Он стоял столбом и слушал с раскрытым ртом. Серьги из золотых монеток блестели в её сиреневато-синих ушах, волосы чернее воронова крыла ниспадали по спине до пояса и были подхвачены вокруг головы сложенной в ленту шёлковой красной косынкой. Губы цвета тультули маняще улыбались, глаза мерцали зелёными искорками, звон браслетов завораживал, и рука У-Она потянулась за кошельком. Сто ном – действительно, не так уж дорого, а витамины Э-Ар сейчас и правда нужны...
А черноволосая красавица, кивками головы поощряя деньгоискательные движения У-Она, приговаривала негромко странную прибаутку:
– Сон ты, сон-оболомон, возьми добра молодца пуще крепкого винца...
Пальцы У-Она отщупывая, осчитывали... или нет, наверно, Ощупывая, ОТсчитывали – да, так правильнее! – денежные купюры по десять ном, а в ушах его звучало, отдаваясь многократным эхом: СССОННН-ОБОЛОМОН-МОН-МОН.......ВОЗЬМИ ДОБРА МОЛОДЦА-ЛОДЦА-ЦА.........ПУЩЕ
...Весившая сто тонн кубическая голова со скрипом поворочалась на окаменевшей шее, проверяя наличие ушей, глаз, рта и носа. Да, всё было на месте: уши слышали, глаза, хоть и страшно слипались, но что-то смутно видели, рот жевал губами, нос подшмыгивал и худо-бедно дышал. Чуть ниже, под правой лопаткой, дрались две мурашки, оспаривая право на почёсывание, ещё ниже уныло плющил щёки о скамейку плоско-онемевший зад, а где-то далеко... очень далеко, за дорогой, в парке – лежали, навалившись носками друг на друга, как два закадычных приятеля-забулдыги после попойки, бесхозно брошенные ноги. А что же руки? Руки, как две упавшие в обморок девицы, покоились на коленях. И некому было привести их в чувство, приговаривая: «Ну что ж вы, барышни, право слово!..» – и похлопывая по щекам, то есть – по ладоням.
Первыми пришли в себя ноги-забулдыги. Пьяно пошатываясь, они вышли из парка, подтянулись и согнулись в коленях, отчего обморочные руки тоже очнулись и задвигали пальцами. Голова, пытаясь сменить форму с кубической на обычную, свесилась вперёд и вниз, увлекая за собой всё туловище, а ожившая правая рука осуществила мечты обеих мурашек под лопаткой. Увидев это, многотысячные толпы других мурашек высыпали на ещё не совсем протрезвевшие ноги, требуя удовлетворить и их потребности. Только что вернувшиеся из отпуска пальцы протянули ошалело: «Не-е-е... Нам стольких не почесать!»
Проснувшийся мозг включился и попытался устранить начавшиеся во время его отключки разброд и анархию в организме, и это ему с грехом пополам удалось. Хмурый и всё ещё немного кубический, он констатировал: скамейка, навес, автобусы...
Автобусы!
В своём мысленном устремлении У-Он вскрикнул «О, проклятье!» и подскочил на скамейке, чуть не пробив головой навес, но в физической действительности ему удалось только наклонится вперёд, облокотившись на колени, и простонать:
– Бли-и-ин...
Возле его ног на асфальте стояла корзинка с кроваво-алыми ягодами тультули, напоминая о соблазнительных губах, повторявших: «Сон-оболомон, возьми добра молодца...»
Кошелёк! На месте... У-Он открыл его. Как и следовало ожидать, все деньги исчезли – даже монетная мелочь. Околдовала, ведьма зеленоглазая! Воровка... Впрочем, забрала она только наличные, а банковскую карточку не тронула – видимо, во взламывании кодов она была не сильна. А может, её изначально интересовали только наличные, а карточками она вообще не пользовалась, а потому на прямоугольный кусочек пластика в отдельном кармашке просто не обратила внимания? Как бы то ни было, совсем без денег У-Он не остался.
Автобус он свой, конечно, проспал, и тот ушёл без него. В кассе он выяснил, что следующий автобус того же направления подойдёт через час, и на него была возможность приобрести билет. Банкомат в районе вокзала, к счастью, обнаружился, и У-Он смог снять деньги с карточки, не блуждая по незнакомому городку.
Он благополучно продолжил путь, мысленно ругая зеленоглазую воровку на чём свет стоит. Возможно, он ругал бы её гораздо меньше, а может, и поблагодарил бы, если бы знал, что уехавший без него автобус увёл за собой и чёрных псов, сидевших у него «на хвосте».
Тультуль, оставленную ему ею, У-Он вёз домой – жене. Время от времени он брал одну-две штуки и клал в рот; кислый вкус сводил скулы, а в сердце отзывался старой болью – болью по имени Ари-Ун, что была лучницей с орехово-золотой косой и родинкой в форме крыла бабочки на шее.
продолжение http://www.proza.ru/2011/07/16/1421