РЫЦАРЬ СУМЕРКИ
Тёплый ветер овевал мягкие равнины, кучерявые облака обрамляли лицо солнца; наступало то, что нельзя не увидеть и увидеть нельзя.
Между правдой и ложью – истина, между ночью и днём – сумерки. Между - начиналось. Голоса смолкли, ветры наблюдали за всем с высоты, ветви деревьев замерли. Дыхание витало между землёй и небом, сумерек.
Сиреневый мир свежести воцарился. Не к месту был человек, лежащий на траве. Он видел, взгляд тревожно устремлялся в гущу серых облаков. Его ангел был рядом, светлое лицо омрачалось – под шуршание страниц жизни человека – он плакал,словно шептал молитву. Своею силой пытался перевернуть своего подопечного, он знал – ещё минута и человек умрёт; частицы пищи и выпитое, забьют глотку, душа распрощается с телом.
Прохожие равнодушно шествовали мимо. Ангел - хранитель напрасно закрадывался в их души, внушая им мысль о помощи человеку. Секунды, крылья изорваны о прутья клеток, в которых прятались прохожие, слёзы и вся их жизнь, человека и ангела, проносится мимо. Словно серый поток тающих снегов в русле весеннего ручья. Взгляд становится стеклянным, замерли первые звёзды, холод неудержимо разливается по клеткам покинутого тела.
Ангел вздыхает и с душой человека поднимается в небо. Облака будто холмы полей, снежные сугробы. Они летят. Божий суд ожидает их, удивительно легко человеку, больно ангелу. Перемешаны слова, и всё уже можно менять:
-Кто ты? Как жил?
-Не знаю, - отвечает человек.
-Хочешь обратно?
-Нет, - шепчет он.
Голос затихает, музыка наполняет воздух, тёмный цвет всюду. Истинная чернота – символ вселенной, космоса. Но вот лёгкий сумрак озаряет свет, можно видеть его источник – жёлтую звезду.
Унылая грудастая женщина безнадёжно оглядела его, ненависть таилась за искрами в глазных белках. Частицы собрались в целое; первое, о чём он спросил, вызвало удивление присутствующих. Дрожь и тени шевельнулись на каменных стенах.
-Как долго я спал? - сухую тишину голос пронзает хрипом.
-Почти двенадцать лет. Господин.
Годфрид пытался понять, кажется, всё, нет, только часть, он вспомнил, и это напоминало удар молнии – страшно и легко. Он всё знал, ничего не забыл - и это тяжело. Эльза ненавидит его, да и он её никогда не любил. Подняться с кровати удалось, истощённые мышцы плохо слушались. Начало – конец, маленький промежуток между – жизнь. Тысячи условий и законов. Ты уныло плетёшься под гнётом всего. Ты должен многое многим, некоторые должны тебе. Вы вместе большая навозная куча, вернее её обитатели. Вам тепло, но запах стоит ужасный, жаль, что вы к нему привыкли.
Стены веяли мистическим холодом, узкое окно открывало вид на лес, он зеленел в тумане и солнце пряталось за ним каждый день. Тихо, граф прочитал молитву, паж вошёл робко, сказал о накрытом столе и о гонцах, направленных к соседям с приглашением на пир.
Пир был, но не было весело и шумно, прежние друзья держались наигранно. Витало рядом то, что было причиной, и все знали, но никто не говорил вслух.
Ночью, глубокой, как океан, чёрной, как платье монаха, грустной, словно старая слепая собака, граф пришёл в покои своей жены. Она настороженно лежала на спине, устремив взгляд в потолок. Свечи своим светом делали её ещё старее, грудь, будто вымытая дождём куча глины утратила первозданную форму. Он не мог оставаться у неё, что-то разделило их - непреодолимая пропасть.
Вино текло в кружки, страшная тоска каменным каскадом обрушилась, похоронила навсегда всю прежнюю сущность. Одиночество как панацея, но сны – нож в спину – беспорядочны, коварны, полны смутного ужаса. Простор невыносим, общение тягостно до смятения души и боли в висках.
Оруженосец Марк утром одного дня встретился ему в узком коридоре башни.
-Почему я не вижу моего брата Альфреда? - неожиданно спросил граф.
-Он отправился в Святую землю пять лет назад. Больше о нем ничего не слышали.
Вино оживляет, умертвляя, облегчает погружение в сон. Но это не спасение – это ад. Чудовище, рука тянется к мечу, но её не поднять – руку: невидимые пальцы вцепились намертво. Холодный пот, дрожь, комната, насыщенная тенями отступивших на время монстров.
Сильный импульс зовёт куда- то, и он идёт. Коридоры дышат, чьи тела скрыты в темноте? В трапезной никого нет. Годфрид отодвинул стул, неприлично пуст стол, свет из чадящих затухающих факелов источает мрачный страх. Неминуемые шаги раздаются.
Человек в белых одеждах выходит, щурясь на свет, голос застревает в ушах, а его слова призраками бродят вокруг графа.
-Пора! - вздыхает человек в белом, в глазах у него веселятся хороводы искр.
-Идём! - соглашается Годфрид, с погасшим взглядом. Словно под гипнозом или во сне.
Вот заскрипел мост, и они шагают за пределы замка – неведомо куда – в ночь.
Сумерки, рассвет, нет никого, граф один, но невесть откуда подле него появился его боевой конь, а под платьем упругий холод кольчуги. Происходящее прояснилось.
-Разве ты жив? - Годфрид взял коня под уздцы.
-Ведь столько лет! Меч! - он потрогал рукоять, торчащую из ножен, пристроенных у луки седла.
-Но ты ведь сломался в битве! - граф выхватил его из ножен. - Совершенно целёхонек, даже без зазубрин! Но как я здесь оказался? Помню, вышел из замка ночью и вернулся тотчас!?
-Как это случилось? - прошептал Годфрид, оглядываясь вокруг; местность была ему незнакома. Дорога, петляя, раздваивалась; он поехал по правой. Но до вечера никого не встретил.
Вечером граф оказался у постоялого двора, на вид невзрачного, ветхого и убогого. Одно его удовлетворяло: несколько лошадей, привязанных под навесом, указывали на наличие всадников.
Когда он проехал ворота. Навстречу ему вышел замызганный простолюдин. Граф не удержался и задал вопрос:
-Что за местность, и чьи это владения?
-А куда вы держите путь?- дерзнул простолюдин, беря под уздцы его лошадь.
-Замок Вебер!
-Не слышал о таком, тут милях в двадцати замок Вульф. Судя по вашей одежде, вы ищете Камелот? Так до него несколько дней пути!
-Ты, верно. Заблуждаешься. Не нужен мне ни Камелот, ни Вульф, - сказал Годфрид, спешившись, его ни на шутку разозлил ответ простолюдина, а ещё более волновало то, что местность и впрямь не походила на окрестности его замка, миль на сто вокруг точно.
-Вам, господин, комнату? - из дверей гостиницы показался толстый и сильный человек, по виду хозяин.
-Пожалуй! - согласился граф. Направляясь к нему
-Чем будем платить? - он прищурился и раздул красные щёки и нос с хмельными прожилками.
-Вот, - граф по привычке ощупал пояс, в складке лежал металлический кругляшок – серебряная монета, хозяин, увидев её, расплылся в улыбке.
В комнате витал запах бедности, унылый топчан, набитый соломой, со скрипом принял графа в свои шершавые объятия. К ужину он хотел расспросить поподробнее кого-либо из постояльцев, а пока пища ещё не готова, решил отдохнуть, уставший за день в седле.
Тихий говор, доносившийся из трактира внизу, нарастал. Разбавлялся хохотом, криками, резкими спорами. Годфрид не мог более находиться здесь – опоясавшись мечом. Он вышел из комнаты.
В трактире были заняты три стола всяким сбродом, от знатных рыцарей до бродяг в шерстяных туниках. Граф заказал вина, и хозяин, вытерев жирные руки о фартук, принёс. Говор затих, возродился шёпотом с косыми взглядами из-за соседних столов. Вино было кислым, мясо старым, но Годфрид изрядно проголодался и потому съел всё. Его внимание привлекли два только что вошедших рыцаря, они тоже скользнули по нему взглядом и напряглись.
-Граф не верил своим глазам: первый – барон Карбонд – был убит в стычке с бургундами; второй – Лойбер - сложил голову в Палестине, что подтверждали верные люди. Вовсе не способные на ложь. Оба в своё время враждовали с ним и даже участвовали в войне против него на стороне горожан.
-Ваше здоровье! - поднялся один из бродяг, скрытый грязным капюшоном. За столом оживились. Подсказывая варианты продолжения фразы. - Поправится в преисподней! - закончил бродяга. Стало видно его лицо, обращённое к графу, со шрамом через всю щеку, откинутый капюшон – теперь нет сомнений: Бертран, убит ещё в молодости графом в походе против славян за мародёрство и зверства к пленным, превзошедшие всякие границы. Убит в честном поединке – отсечением головы.
Годфрид поднялся на ватных ногах, картина мелькала перед глазами, и, когда он вышел на улицу, его стошнило.
-Сборище мертвецов! - прошептал он. - Эй! Выходите, я буду вас убивать, чтобы вы возвратились на своё место – в преисподнюю! - граф обнажил меч.
Из трактира вышли все, они образовали вытянутое кольцо, такое, что Годфрид оказался внутри него. Лица с одинаково цепкими, одержимыми глазами, смотреть в которые было трудно. Бертран встал напротив графа. Раздался гул одобрения, брань и оскорбления, словно грязь лились беспрестанно.
-Повторим, саксонская рухлядь?
-Отрежу вторую голову, франк!
Они схватились, больше не произнося слов и не слыша возгласов окружающих. Ярость лязгала в звоне мечей, ненависть в силе ударов, пот стекал по их лицам, безрассудное, горячее фехтование не принесло никому успеха. Схватка с мертвецом - словно сон. Бертран, сделав ложный выпад, повторным движением с завершающим ударом в живот поразил графа в левый бок. Остриё меча прошло сквозь стальные кольца кольчуги, войдя в тело с меньшей силой. Граф, дернувшись от боли, ушёл в сторону, из открывшейся раны хлынула кровь, он зажал её рукой. У Бертрана было теперь преимущество. Но Годфрид только твёрже стал фехтовать, хотя был вынужден уйти в оборону.
-Стойте! - прокричал кто-то, и контратака, возможно, решающая не в пользу графа, прекратилась. Голос, видимо, имел власть, все притихли. Испещренный шрамами сухой человек вышел и стал меж них.
-Бертран. На место! Пока хватит! Граф, если вы остаётесь с нами, милости просим! Если нет, уезжайте сейчас же! И следующая встреча для вас будет последней! Итак?
-Прежде я хотел бы знать, где нахожусь, и что всё это значит? - прохрипел Годфрид.
-Это владения герцога Вульфа, то есть мои. А это люди, которых я нанял на службу.
-Они мертвы!
-А вы?
-Я, - замялся граф, - чувствую боль – значит живу!
-Предлагаю вам должность полковника в своей армии! Решайте тотчас!
-Нет!
-Тогда проваливайте, вас в этот раз не тронут!
-Вы не ответили...
-Я сказал всё! - герцог Вульф направился к конюшне, спустя минуту в сопровождении рыцарей с мерцающими факелами в руках покинул постоялый двор. Граф остался один, весь сброд влился в трактир. Графу привели оседланного коня. Тот же простолюдин поддержал ему стремя.
-Езжайте в Камелот, господин! Ни в коем случае не примыкайте к банде рыцаря Сумерки, иначе вам конец!
-Кто такой рыцарь Сумерки и что такое Камелот?
-Рыцарь – это бандит и разбойник, а Камелот – это замок, господин.
Он ехал под не теми звёздами, напряжённый. Дорога воспалённо мелькала, боль поселилась внутри, конь дружески фыркал, утешая, будто разговаривая. Молитва застряла в гортани, и рука под немыслимой тяжестью не может сдвинуться, чтобы осенить себя крестом. В душе пусто, он не знал даже, кто он. Происходящее, не вмещалось ни в какие рамки! Правя коня, граф не заметил, как оказался в лесу, глухом, с тропинкой меж ветвей и лап елей. Огонек вдали. Он отпускает поводья, но лошадь будто знает дорогу. Встреча предречена, и ему становится жутко. Ухает филин, кричат какие-то птицы и звери, всё на фоне треска сверчков. Луна выкарабкалась, чтобы создать лунную ночь. Последний кустарник раздвинут крупом коня, поляна с костром у дерева. Одинокая фигура девушки; поднимается, медленно идёт навстречу, берёт лошадь под уздцы, гладит ладонью по шее.
-Ты помнишь девочку на ярмарке, чуть не попавшую под копыта твоего коня? Этого самого! - сказала она, её голос звенел, дополняя ночную композицию звуков.
-Да, - шепнул граф.
-Я много раз потом видела тебя! - рассмеялась она. - Ты был печален, и люди говорили, что ты скоро умрёшь. Я знала, что это неправда.
-Я помню.
-Знаю. Я снилась тебе, но мне нужно было ждать, когда стану взрослой!
Губы замирают, улыбка на них тает, глаза с пламенами, внутри зрачков, приближаются, пристальные, живые и близкие.
-Я поддержу тебе стремя! - она касается его плеча, разодранный бок, окровавленная кольчуга. Сыплются половинки колец, загустевшая кровь на пальцах. - Ты ранен?!
-Немного.
-Я помогу, садись к костру! - девушка поставила котелок с водой на огонь, в него затем что-то всыпала. Граф следил за её мистическими манипуляциями, в глазах темнело, он мог в любую секунду потерять сознание.
-Готово! - сказала она, переливая тёмную жидкость из котелка в глиняную кружку. - Пей, это поможет!
Годфрид, не чувствуя вкуса, сделал несколько глотков; необычайная усталость навалилась на него, смешались сон и явь, призрачный лес был тёмен. В сумраке, самой середине его, кто-то шевелился. Словно музыка, полились движения со звуком и непонятным смыслом. Он уверился, что спит, и это видения, пока смутные, не нужно им быть другими.
Пробуждение, лёгкое, без боли, в теплом месте, виден кусок предрассветного неба с тающими звёздами.
-Её мать была деревенской колдуньей! - вспоминал граф рассеянно. - Тогда ей было лет тринадцать, я дал им денег и несколько раз приезжал. Для чего? Посмотреть на неё! А потом? Крестовый поход. Возвращение. Постоянное желание сна. Болезнь. Сон. О ней я забыл. Не смог согрешить явно, грешил мысленно, - граф вздохнул и только тут заметил, что девушка лежит рядом с ним, и что она более, чем когда-либо в его жизни соблазнительна. Никогда не было такой женщины, и только – она есть! Он внутренним чувством знал, что произойдёт, если ему протянуть руку, коснуться её. Теперь у него появилась уверенность – этого делать нельзя! Ритуал очищения прошлого греха обязывал встать и уйти. Годфрид так и сделал.
Удивительно, бок не болел, даже кольчуга на том месте оказалась целой, так если бы вчера был сон. И не было мертвецов с обнаженными мечами, герцога Вульфа с предложением жизни в стране мёртвых.
Который час не прекращались капли с неба, периодически особенно интенсивные, Годфрид чувствовал озноб, но ехал вперёд без остановки. Лес редел, дорога становилась лучше.
Впереди показалась группа всадников. Серые плащи с капюшонами скрывали фигуры, но по осанке граф решил – это рыцари! И не ошибся.
-Стой! - прокричали они. Окружили, один из рыцарей сбросил капюшон и подъехал к графу.
-Кто таков? - жёстко сказал он.
-Граф Годфрид фон Вебер!
-Я – Гаст Бартель! Придётся вам следовать с нами.
-Это почему же?
-Приказано никого не выпускать из Вульфской области. Всех конвоировать в наш лагерь. Мы один из отрядов рыцаря Сумерки.
Через час они добрались до лагеря. Дождь прекратился. Палаток было немного и нигде не было видно обычно столь многочисленной войсковой челяди. Даже часовыми у опушки на возвышенности – рыцари. Ни копейщиков, ни арбалетчиков, ни оруженосцев и пажей. Центральная палатка – шатёр полководца – выглядела как все другие. Один из рыцарей спешился и, отодвинув полог, вошел вовнутрь.
-Пойдёмте! - сказал рыцарь, показавшись в проеме через минуту.
Внутри всё выглядело так же по спартански, как и по всему лагерю. Сероволосый человек находился в противоположном конце палатки за узким столом и картой на нем. Он поднял глаза и Годфрида пронзил взгляд.
-Брат, - прошептал он, готовый броситься в объятия, но что-то удержало его на расстоянии сухого рукопожатия.
-Я ждал тебя!
-Ты и есть рыцарь Сумерки? - спросил Годфрид.
-Нет! - покачал головой Aльфред. - Он сейчас в пути, сегодня должен прибыть. Я вместо него, пока. Время не ждёт. Мы выдвигаемся к замку Вульф. Замок нужно взять.
-Я спрашивал у всех! Что происходит? Никто не может ответить! Скажи ты, брат?!
-Очень просто! Война! Сам поймешь!
-Хорошо! Тебе – верю!
-Ты мне был необходим! Брат. Я тебя просил помочь. Нам нужны хорошие военачальники. Ты – такой. Иди ближе. Видишь карта. Здесь – мы. Тут – войско герцога Вульфа. На правом фланге у него пехота во главе с Бертраном. Левым командует маркиз де Карс, конница. В центре, с отборными воинами, сам герцог. Они вышли из замка сегодня утром, хотят нас окружить.
-Сколько копий у герцога? - спросил Годфрид.
-Тысяча.
-У нас?
-Около двухсот!
-Нам нужно отступить. Здесь сражение дать нельзя!
-Поздно, брат! В двух днях пути другая армия, гораздо многочисленнее. За это время мы должны разбить Вульфа, взять замок. - Альфред шумно вздохнул.
-Убить герцога, это их деморализует!
-Нет! Их необходимо уничтожить! Всех! Ты будешь командовать флангом против маркиза, у тебя будет пятьдесят рыцарей против трёхсот! Твоя задача – отвлечь их контратакой, будто бы главной. Я возглавлю центр. Рыцарь Сумерки с основными силами атакует Бертрана. Это и будет главный удар. Мы решили всё давно. Ждали только тебя.
-Ничего не понимаю, но ладно! Почему у вас нет арбалетчиков, оруженосцев и прочих? И есть ли они у герцога Вульфа?
-Да, есть.
-Брат, тогда какова их точная численность?
-Не знаю, наверное, около трёх тысяч.
-Это же не битва – бойня!
-Насчёт остального поговоришь с рыцарем Сумерки, он скоро будет здесь, пока отдохни.
-Я хотел поговорить с тобой! - сказал Годфрид.
-Сейчас не время! Отдохни здесь! Я пойду, надо отдать кое-какие приказания, - с этими словами Альфред вышел из палатки.
Граф успел немного вздремнуть, как полог забрезжил светом и на входе появился человек с прозрачными чертами лица. У него не было морщин. Но он явно был не молод. Взгляд из тех, что трудно не отвести глаз первому, но не тяжел, отсутствует одержимость, наглость.
-Я и есть рыцарь Сумер Ги, Сумерки, как мне однажды дали прозвище, - сказал он, улыбнувшись.
-В общем, всё чувствуется гораздо ярче слов. Вы, граф, я уверен, поняли всё уже давно. Не требуйте подробностей – их нет! Вы сами наделены знанием и чувством – ваша душа здесь!
-Это и есть тот свет?
-Это не свет, а тьма, дорогой граф! Вы заметили, что враги у нас те же самые?
-Да, - согласился Годфрид.
Вечером граф бродил по лагерю. Рыцари ужинали группами у костров. К одной из таких групп граф присоединился. Он чувствовал себя своим. Все, кто встречался ему, были именно такими людьми, как если бы у каждого был какой-нибудь знак родственных душ. Годфриду подали кусок жареной оленины и кружку с разбавленным вином.
-Граф! Мы почтём за честь драться под вашим началом завтра! - сказали они.
-Благодарю вас, рыцари! - отвечал он.
-Вы не помните меня? - русоволосое лицо, нет, Годфрид его не помнил.
-Увы! - покачал он головой.
-Я Шорберг из Боварии. Дрался в Святой земле под вашим началом.
-Кажется...
-Я был убит. Глупо. Мы только разбили лагерь, была жара, я снял панцирь, лёгкая конница сарацин приблизилась и, выпустив стрелы, исчезла. Стрела пробила мне грудь. Я долго умирал.
-Да, я помню, ты страдал.
-Мне не было больно, граф. Это просто печаль искажала черты, я умирал легко. Не стоит вспоминать, завтра идти в бой.
Стемнело, все начали расходиться по палаткам, граф вернулся в палатку рыцаря Сумерки. Брат был там. Они не говорили, молчание выражало всё, никто не хотел говорить – лишнее. В полудрёме граф провёл ночь. Утром затемно войско построилось, никаких речей и обрядов, кто-то крестился или шептал молитву. Каждый знал своё место.
-Граф! - рыцарь Сумерки подъехал к нему. - Ваша задача сражаться, убедив врага, что это и есть главный удар.
-Понимаю.
-Ничему не удивляйтесь, ни в коем случае не теряйтесь, действуйте! Всему можно противостоять!
Впереди раскинулось большое поле, цепь легко вооруженной пехоты маленькими движущимися фигурами приближалась. Отряд графа медленно пустил коней, скорость сближения нарастала.
-Это арбалетчики! - прокричал кто-то.
-Мы их порубим!
-Смотри, в центре у них клин!
-Должно быть, копий пятьсот1
Годфрид видел. Как войско Вульфа растянуло фронт, возникла угроза окружения. Бросив последний взгляд на центр, возглавляемый братом, заметил его во главе рыцарей, выстроившихся нестройным клином, идущих на клин герцога, строгий и монолитный. Больше смотреть нельзя. Вокруг завизжали стрелы, раздался боевой клич. Лица арбалетчиков в чёрно-серых платьях; смерть собирала первую жатву, конница де Карса пришла на выручку вмиг, когда, казалось, сейчас отряд арбалетчиков сметут. Выехали из-за рощи, топорщась копьями, с пышными плюмажами на шлемах. Сошлись, ломая копья, звеня мечами, в бешеном ржании лошадей и гиканье рыцарей.
Годфрид орудовал секирой, раскроив череп арбалетчику, вонзил её в круп лошади одного из напавших рыцарей. Мечом работалось сподручней. Маркиз выделялся эффектными доспехами, находясь в последнем ряду, отдавал приказания. Граф решил пробиться к нему; двоих вставших на его пути рыцарей он убил, разрубив мечом туловище. Пажи с баграми пытались зацепить Годфрида сзади; легко увернувшись, растоптал конём одного, обезглавил второго, третий, лавируя меж коней и людей, бежал.
Де Карс не прятался, обнажив меч, знаком велел рыцарям своего окружения не вмешиваться. Помимо ярости, жажды схватки и обыденного умения с силой, горячей, но слепой, маркиз не имел ничего.
Граф легко запутал его частотой атак, с различными, каждый раз новыми ударами. Поразив маркиза в голову, сбив шлем и нанеся лёгкую кровоточащую рану, Годфрид отъехал в сторону, не мешая де Карсу выпасть из седла на руки оруженосцев. Теперь ему пришлось скрестить клинки сразу с тремя противниками, они пытались его окружить, но Шорберг пробился к графу, тем самым помешав рыцарям Вульфа.
-Граф, ещё немного и они побегут!
-Как дела у моего брата?
-Там такое столпотворение, что ничего не видно! Пыль и люди в крови и грязи сплетаются как змеи!
Отряд графа начал теснить противника, потерь почти не было, в то время как в войске герцога, убитыми было более полусот. Воины де Карса начали отступать, арбалетчики бежали, рыцари сопротивлялись, но всё тщетно, их ряды редели всё более и более. Гурьбой отошли они до гребня холма в тылу и были сброшены оттуда вниз.
Маркиз в пешем строю с перевязанной головой тщетно пытался остановить наступавших. Он был убит мечом в сутолоке, остатки его отряда спаслись бегством.
Годфрид, захватив холм, оглядел своё воинство. Из пятидесяти рыцарей в строю остались тридцать пять, из них половина пешие. Победа далась немалой кровью, хоть и потери врага значительно превзошли их собственные. К ним уже спешили резервные отряды герцога Вульфа, цепи копейщиков, лучники, арбалетчики, сам герцог под красно-чёрным штандартом с приближёнными рыцарями. Бои в центре и на правом фланге всё ещё шли.
На этот раз арбалетчики не спешили приближаться, они растянулись полумесяцем и осыпали воинов графа стрелами. Вред невелик, но ведь рыцари, находясь на расстоянии ста шагов, бездействовали.
-Вперёд! - прокричал Годфрид, прикрываясь щитом, пустил коня в галоп, стрела задела шею лошади, другая впилась графу в бедро. Он выдернул её тут же. Цепь арбалетчиков отступила за спины лучников, залп стрел, скосил пятерых в отряде графа. Добраться до лучников, во что бы то ни стало! Вперёд! Одна мысль соединила действия живых и способных двигаться. Они смогли! Сомкнутые щиты копейщиков. Удар резервных рыцарей герцога. Стало тяжело сражаться, руки скользили в крови. Ныли старые и взывали к лекарю новые раны. Недвижимые трупы, стонущие раненые под ногами. Проклятья, крики.
Граф не помнил, где потерял коня, но ему казалось, что он дерётся пешим очень давно, всегда. Вся жизнь была такой: неимоверно тяжёлый меч, сам он забрызган с ног до головы кровью, потный, грязный, каждую минуту кто-то наносит удар, и наносит он – если хватает сил. Расплылись лица и одежды, но почему-то враг узнаваем безошибочно.
Дальнейшее напоминало сон, а затем наступила тьма – полное беспамятство. Шум стих, кто-то вокруг бормотал, плакал, кричал, стенал, но всё шёпотом. Граф открыл глаза: серое небо, склонившееся к вечеру солнце.
Поле сражения было усыпано трупами, кое-где, ближе к лесу, несколько серых животных резвились меж тел. Доносился их лай.
-Шакалы! - прошептал Годфрид.
Он встал на ноги, кровоточил бок, ныло плечо. Кольчуга была изодрана, на бедре висел безобразный кусок мяса, граф спрятал его, перевязав полоской ткани, оторванной от плаща убитого. Шакалы не замечали, как Годфрид бродил по полю, переворачивая и разглядывая лица убитых:
-Брат? Рыцарь Сумерки? Нет никого знакомого! Это хорошо! Они живы! Ох! - вырвалось из его груди. - Это не шакалы, а волки! Сытые волки! И как их много! Не меньше тысячи!
Прошло несколько часов, стало совсем темно, граф, покинув поле, пошёл наугад, волки не тронули его. Деревня. В хижинах, кое-где, горят огни. Он наугад заходит в первую попавшуюся.
Дверь скрипнула, старушка подошла к порогу с лампадкой в руке.
-Заходи, рыцарь, заходи! - прогнусавила она.
Старуха зажгла свечи, и Годфрид смог её рассмотреть. Была она худа, со впалыми щеками и глубоко посаженными глазами.
-Спрашивай! - сказала она. - Ведь за этим ты пришёл?!
-Годфрид тяжело вздохнул, за тусклыми окнами трусливо лаяли собаки, ухал филин, протяжный выдох ветра зашелестел по ветвям, вой волков призвал тишину.
-Что ты молчишь? Ничего не бывает просто так! Ты мне дашь то, что у тебя есть! А получишь то, что хочешь ещё!
-Ещё? О чём ты говоришь, ведьма? - меч висел на поясе в ножнах. Достать его, один взмах.
-Ты, наверно, плохо понимаешь, с кем имеешь дело! - грозно прошипела старуха, выписывая руками по воздуху магические пируэты. - Я могу превратить тебя в камень, в тварь! Хочешь стать мышью? - зашлась она в хохоте.
-Лучше я уйду! - граф попробовал сделать шаг, тысячи рук удержали тело на месте.
-Э-э, нет! Ты здесь! И тебя просто так я не отпущу! Можешь уйти, но мне нужно то, что у тебя есть! Взамен ты получишь то, что хотел!
-Я даже не знаю, что отдаю?!
-Знаешь, итак? - напряглась старуха. - Тебе уже не выбирать! Говори, иначе не уйдёшь!
-Хорошо! - глухо прошептал Годфрид, оставалось только одно желание, он его спрятал глубоко. Безличная улыбка бегала по губам, изгибая подрагивающие от гнева уголки.
-Ух-х! - выдохнула ведьма. - Я рада! Ты благоразумен!
-Я!? - граф рассмеялся легко и добродушно.
-Закрой глаза и слушай не слова, а то, что происходит внутри тебя, смотри! Это и есть то, чего ты хотел!
Теперь ничего нельзя, далёкая дорога грязна, тысячи бредут по ней, и он присоединяется к ним. Множество лиц менялось, некоторые останавливались для нескольких слов. Он хранил кольчугу под платьем, кинжалы, пронзая материю, тупились об железо.
Годфрид сохранил всё, что мог. Главное осталось целым, всё завершалось. Он увидел своего брата, тот легко улыбнувшись, поднял в приветствии руку. Того рыцаря под именем Сумерки граф не заметил, но он был где-то там, это точно.
Видение кончилось, старуха стояла перед ним, хохоча, она не выглядела старой, скорее, походила на некое потустороннее существо.
-Я вижу, ты доволен?
-Я тоже вижу! - рука графа опустилась на рукоять меча, кольчуга, порванная в нескольких местах, всё же сохранила то, спрятанное внутри, и теперь ничто не могло помешать. Колдовские силы чёрными клубами дыма клубились у ног. Взмах меча походил на удар молнии. Тело ведьмы, разрубленное пополам, упало на пол. Искры с низким огнём испарили останки под дикий визг, невесть откуда взявшихся, тварей, убогих и страшных.
-А ты говорила! - рассмеялся Годфрид.
По комнате пронеслись тени, совсем не внушающие ему страха. Он причитал, смеясь, меч плескался в блеске луны, тени бежали, и лес могущественно шелестел. Ветер налетел, пригибая графа к земле. Его смех казался ему рокотом грома, он и был, гром.
Тишина, способная шептать, не издала и звука. Штиль, вода в реках неподвижна. Холодный ледяной человек отчаянно дышал. У него не было ничего. Искры в пустых глазах погасли, он потерял себя и не смог найти. Теперь брёл по лесу, сотрясаемый сухим беззвучным рыданием либо смехом. Вот, тёплое дерево, обнять, насытиться запахом и заснуть! Это не дерево, угли костра, потому и тепло, но они были ветвями, а ветви – это дерево. Затухающие уголья встрепенул ветер, пламя взметнулось, и ему пришлось убрать обожжённые руки.
Фигуры метались вокруг, обратившись серыми созданиями, вой, поднятые к луне волчьи силуэты. Ощерившиеся волки со слюной, капающей с клыков, ворчат в предвкушении. Всплеск, фейерверк огня, появляется ещё один волк. Он светлее и гораздо крупнее. Виден страх окружающих перед ним, заменяющий в стае уважение, глаза мёртво мерцают и цвет их меняется. Всплеск огня, на месте светлого волка оказывается существо в полной мере человечье. Глаза, хищно-жадной глубиной тёмных просторов глазниц мерцают по-волчьи. Серые одежды сверкают белизной играющих теней, плоский нос разделяет широкое лицо с животными скулами и тонкой, сжатой чертой губ.
-Нам нужно поговорить, человек! - говорит он.
-Кто ты?
-Я оборотень. Ты видел меня!
-Да, - шепчет человек, - твоя одежда, правда, была белее.
Оборотень рассмеялся на короткое мгновенье, тут же резко стал серьёзным и даже более – мрачным.
-Они хотят твоей крови! - он показал на волков. - И получат своё!
Человек похолодел, сломленная воля, бесполезное желание жить.
-Это неизбежно! - вздохнул оборотень. - Ну, спросить не хочешь о чём-нибудь?
-О брате, - прохрипел человек.
-Ещё увидишься с ним! Да, задали вы трёпку нашим союзникам! Когда мы пришли, всё уже кончилось! Герцог Вульф был убит, остатки его армии разбрелись по деревням, а рыцарь Сумерки сжёг замок и отступил глубоко в лес. Он не выстоял бы против меня! - на миг в глазах оборотня появилась гордость.
-Знаешь, трудно сейчас стало! Будет труднее! Оборотней всё больше – волков все меньше! С некоторыми мы не находим общего языка, с ними сейчас и твой брат с рыцарем Сумерки! - оборотень покачал седой головой.
-Ещё про девочку, которая...
-Понял, можешь не продолжать! Я думал, ты знаешь, но не буду скрывать правду! Ты её убил!
-Как!? - человек растерялся.
-Та ведьма в деревне, обещавшая дать то, что хочешь, вместо того, что есть. Она! Доигралась! Не люблю всех этих колдунов, ворожей, вечно они со странностями!
-Но я, - человек заплакал, он вдруг стал тихим, на удивление ясным и печальным. Чёртики перестали плясать в его крови и больше не трогали мозга. Они бежали как всякие крысы с тонущего корабля. Казалось, сейчас и жить умиротворённо, и тьмы не предвидится.
Они помолчали, глаза оборотня загорелись странным человеческим огнем, человек стал безмятежен и почти счастлив.
-Знаешь, я всё более становлюсь человеком, а рыцарь Сумерки волком. В душе, конечно. Герцог был моим лучшим другом! Война! - оборотень замялся.
-Ладно, мне пора. Прощай! Может, ещё увидимся где-нибудь там!?
Он обратился волком, и побежал в сторону леса не оглядываясь.
Волки бросились на человека тотчас, улыбка застыла на его губах. Последняя мысль была на удивление необычной, обратить её в слова он не смог. Крестьяне нашли его останки утром. Кости с остатками мяса и череп с ошметками кожи и целыми глазами, застывшими в незнакомом никому выражении.
-Марк! Ты его нашёл? - голос Эльзы приобрёл властный оттенок: за время, прошедшее со дня исчезновения графа, она с облегчением приняла прежнюю роль хозяйки и властительницы.
-У постоялого двора его видели, он бродил и разговаривал сам с собой, махал мечом по воздуху. Затем его избили разбойники и бросили окровавленного на дороге. Последнее, он жил с дочкой знахарки в дальней нашей деревне на волчьих болотах, потом исчез, а девушку нашли, разрубленную мечом. Я не верю! Граф не мог этого сделать!
-Годфрид, Годфрид, как могло случиться? - не замечая последних слов оруженосца в рассеянной радостной грусти бормотала графиня. - Дьявол вселился в тебя! Марк! Бери людей, нужно остановить безумца!
Она лениво махнула рукой, показывая оруженосцу мужа на дверь.
-Простите, графиня! Тут какой-то рыцарь просил его принять...
-Ну и что? Веди! - ей стало любопытно, и её лицо утратило приставшее давно выражение ничем не обоснованной надменности.
-Он исчез!
-Как?!
-Был внизу, в челядной, сидел на скамье, ждал, прихожу - нет его! И никто не видел, стали искать, часовые не могли не заметить – не нашли!
-Как его имя?
-Сумер Ги.
-Сумер Ги, сумерки! - рассмеялась Эльза, - рыцаря зовут - сумерки!
-Ты бредишь, иди!
Она зевнула, теперь ей было легко – графа изолируют. Её мысли сбылись гораздо красочней, у Эльзы всегда была большая нелюбовь к мужу, она ещё не знала, что он мёртв, а ночью к ней придет начальник стрелков, её давний любовник - они уже договорились; смерть мужа будет стоить денег – стрелкам, пусть и Марка зарежут на всякий случай! Она по опыту знала: в таких делах не стоит скупиться!