Покачиваясь, подпрыгивая, электричка неслась к спелым хлебам, холодной реке с рыбой, к сказочным домикам с черепичной крышей, трубой и курами.
За окном с грохотом исчезал город. Все реже щерились трубы заводов и длинные кирпичные дома; бетонный асфальт перерастал в траву, серую пока еще - боязливую и хилую – но живую.
Федор Задолжнов, прижавшись к спинке сиденья, солидно почитывал газету; рядом щурил от удовольствия голубые глаза его приятель – Олег Умнов, он с нетерпением подпрыгивал и давился вопросами.
- А в деревне пруд есть? А дом у тебя деревянный, из бревнышек, да? Рыбу удить будем? Слушай! Я хочу бабочек сачком ловить. Коллекция, знаешь… Скажи, а аптеки там нет? Ой, а если зуб заболит? А лес, лес какой: сосновый или березовый? Заблудиться можно? Грибы-то там растут?
- Вот приедешь – увидишь, - оторвался, наконец, от газеты Задолжнов и нахмурился, - все в деревне как полагается. Вот только дождь обещают на той неделе. Забор не покрасишь…
- Федот! О! Смотри: лошадь! - чуть не задохнулся Умнов, припадая к стеклу. - Вон, вон проехала! Коричневая. А на ней дед – в сапогах и с бородой.
- Лошади… Надо будет нашего Сивку сводить к кузнецу: подкова на передней левой ноге совсем сточилась…
Олег теперь не отрывался от стекла и с удивлением узнавал березы, пруды, ясное небо.
- Огород! Никак ботва картофеля торчит? Федот, смотри, ботва!
- Огород… - тянул Задолжнов, - пугало надо будет поставить. Сделаем из твоего пиджака и моей кепки. А то пишут, дрозды в этом году расплодились…
- А-а-а-а,- захныкал кто-то сзади. Умнов оглянулся и замер от восторга: между лавками, по проходу, плелась лохматая, грязная собака, голодная и грустная, с банкой на шее, на которой было написано: «Подайте бездомному псу на пропитание».
- Вот это интеллект,- усмехнулся в бороду Задолжнов и бросил в банку рубль, - хитрая.
- Давай возьмем ее себе? – предложил Умнов. - Бедняга, хватит тебе унижаться и выпрашивать деньги. Дорогая, я с тобой поделюсь последней коркой хлеба.
Собака робко завиляла хвостом и подняла грустные заплаканные глаза.
- Эй, стой! Куда нам собака? И зачем?
- Будет дом охранять.
- Но-но, у меня и своих девать некуда. А они получше этой грязной псины.
Умнов захлебнулся от негодования:
- Да как ты можешь! Это же не гуманно! Слышишь? Не гуманно! Не хочешь ты - я сам возьму.
- Ну, бери себе, я против? Только ко мне в избу не смей приводить. А то начнется: собака, потом кошечка, - нечего питомник разводить.
- Как! Та-а-а-к. Очень хорошо,- побагровел Умнов. - Я беру ее, и мы едем обратно, в Москву. Шарик, за мной!
Олег ухватился за портфель и, покачиваясь, пошел к выходу. Собака засеменила следом.
- Фантазер…- вздохнул Задолжнов и окунулся в газету.
Вечером Олег был дома. Напротив своей кровати он поставил раскладушку с полосатым матрасиком и уложил пса отдохнуть. Ночь они провели рядом. И, наверное, видели одинаковые сны.
Встал Олег ни свет ни заря. Расчесал собаку, обмыл ей лапы, сварил на двоих пельмени.
- О! Теперь я счастлив. И зачем мне чужая деревня? Милая, мы с тобой будем гулять, спать и работать вместе.
Собака махала хвостиком и как будто улыбалась.
Потом Умнов побежал покупать ошейник.
Жгло солнце… Томилась от машин дорога, и Олег, попав в пробку, долго не мог добраться до своего дома.
Собака нетерпеливо бегала по комнатам. Потом вышла на балкон и грелась на солнышке, подставляя то один бок, то другой.
А на вокзале тем временем, онемев от горя, бродила слепая старушка. Палкой нащупывая дорогу, она отирала горькие слезы и все звала:
- Жучка, Жучка …