Вся жизнь Стефании Петровны проходила по одному, однажды составленному расписанию. Не было в ней ни путаницы, ни изменений. Не жизнь, а ухоженная дорожка большого красивого парка, который разбил умный и опытный архитектор.
Во время Стефания Петровна вышла замуж, родила детей. Во время они обзавелись своими семьями и отделились от родителей. Пришла старость – Стефания Петровна овдовела и осталась совсем одна в своей уютной, заботливыми руками обустроенной квартире. И в этом тоже было исполнение правила. Мужчины, по статистике, живут меньше женщин.
И сейчас Стефания Петровна живет так же размеренно и тихо, как и во всей своей прошлой жизни. По утрам она неторопливо пьет чай с пряниками, потом готовит обед, днем чинно обедает и готовит ужин, ну а вечером ужинает и моет посуду.
По воскресеньям Стефания Петровна иногда ходит гулять в парк, а иногда копается в палисаднике около дома: сажает кусты. Посадка кустов – бесполезное занятие. Уже вечером от них остаются лишь неглубокие ямки со следами машинных колес. Стефания Петровна с горечью ругает машины и власть, обещая сделать из машин консервные банки, а из власти - фарш. Но это, конечно, только на словах.
Вернувшись домой, старушка утешается, глядя на свои цветы и слушая щебет довольного сытого попугая.
И все бы так и продолжалось, если бы не экран, через который события далекой и совсем не знакомой жизни входили в душу Стефании Петровны, начинали управлять ее поступками, перестраивать уже сложившийся уклад.
Как-то раз, посмотрев новости, мирная и добрая старушка вдруг поняла, что времена обретают грозное и даже зловещее очертание.
- Сколько грабежей, убийств,- думала она,- жулики хоть через щель пролезут, если захотят. А у меня, что? Вон, все соседи давно завели огромных злых собак, сигнализацию поставили, на окна решетки, металлические двери с десятью замками! А богатые – так охранников с автоматами наняли. И правильно. Сейчас по-другому нельзя.
И Стефания Петровна вышла в общий коридор. Теперь она совсем другими глазами посмотрела на тонкую изящную дверь с цветными стеклышками, которая отделяла три квартиры на этаже от площадки перед лифтом.
- Долой ее! Да разве это дверь? – возмутилась старушка.- Смех один! Вынимай стекло, да лезь, пожалуйста, вот, три квартиры – куда хочешь! Надо дверь железную поставить, прочную, и на замках. И защитит эта дверь не только меня, но и моих соседей. Да!
В этот же день Стефания Петровна объяснила соседям, что пора поставить хорошую прочную дверь на замке. Ее соседи – профессор Дуванчиков да некая Галина Пшенкина послушали, подумали и согласились.
- Ну, еще бы, не согласились!- размышляла Стефания Петровна за новостями.- Грудные младенцы! Без меня, небось, и не догадались бы? Что и говорить: разумный видит, что за чем идет. А женский ум лучше всяких дум.
Ни к Дуванчикову, ни к Пшенкиной добропорядочная старушка симпатии не питала. Пшенкина ужинала в ресторанах, домой приходила под утро, по выходным устраивала пирушки да, сверх того, стриглась каждую неделю в модных дамских салонах. После стрижки ее волосы выглядели как старая, потрепанная и облезлая мочалка.
С профессором Дуванчиковым Стефания Петровна была мало знакома. Однако знала, что профессор пишет какой-то труд и что у него живут две наивные кошки. Иногда кошки выбегали в коридор, друг за дружкой: одна рыжая толстая, другая серая в полосочку. Дуванчиков тогда выходил следом: « Эй, Премия, Вдохновение!- звал он.- Быстро домой!» Иногда ласково трепал рыжую кошку по спинке. « Премия!»- еще ласковее говорил он. Премия ложилась на спинку и от удовольствия закрывала глаза. Другая же кошка, в полосочку, с завистью смотрела на подругу и с обидой щурила глаза.
Стефания Петровна всегда в это время стояла около глазка и негодовала.
- Что за детские глупости! Надо же так кошек назвать! Нет бы Барсик, Мурзик, а то – Премия! Вдохновение! Еще мне сцены тут устраивают.
От наблюдательного глаза старушки не укрылось и то, что Дуванчиков крайне непрактичен: питается одними пельменями, а кошек травит дешевым сухим кормом.
Но как бы то ни было, дверь, обитую недорогой клеенкой, поставили уже через неделю. Теперь Стефания Петровна могла быть уверена в своей безопасности. Осталось только вывести на лестничную площадку звонки.
- Мне кнопку не ставьте!- заявила, тряхнув клочьями волос, Пшенкина.- 40 рублей, говорят, стоит? Вот еще! Мне на колбасу эти 40 рублей пойдут.
Заявила и скрылась в квартире. Так и прикрепили на дверном косяке только две кнопки – Стефании Петровны и Дуванчикова.
Теперь Стефания Петровна могла передохнуть от волнений. В ней стало созревать чувство безопасности. «Мой дом – моя крепость»,- думала она.
Но уже в воскресенье утром, когда Стефания Петровна только собиралась завтракать, раздался звонок в дверь.
Никогда еще не приходилось ей выходить из дверей своей квартиры в халате. Поэтому общим коридором она пробиралась к новой двери как бы украдкой, не хотелось, чтобы ее кто увидел.
На лестничной клетке возле лифта стоял какой-то усатый молодец с балалайкой подмышкой.
- Вы кто? – опешила старушка.
- Откройте! – попросил молодец. – Я к Галине Пшенкиной.
- Ага!- догадалась Стефания Петровна, открывая дверь и впуская гостя. – Кажется, у вас вечером пирушка начинается?
- Так точно-с,- заволновался он,- дружеская пирушка, вот и балалайку захватил, а Симон шампанское привезет, будет, как говорится, вечер ой-ой-ой!
- Вечер-то будет, но не у меня, а у Пшенкиной!- И Стефания Петровна прошла к своей двери и с гневом захлопнула ее.
Однако позавтракать ей так и не удалось: в прихожей снова раздался звонок…
- Откройте, пожалуйста,- послышался чей-то ласковый голос.
- К Пшенкиной, к Пшенкиной,- засуетилась Стефания Петровна.
Под дверью стоял упитанный негр с толстым вязаным шарфом на длинной шее.
- Please, malmsey…
- Батюшки! Террористы!- ахнула Стефания Петровна и тут только разглядела огромную бутылку.- Так это Симон?
- O! Yes! - засмеялся негр, обнажив два ряда золотых зубов.
Присев на диван, Стефания Петровна поняла, насколько спокойнее было жить без двери. Тогда никто не лез, ни о чем не просил, не клянчил. Не видела она ни негров с золотыми зубами, ни бутылок, ни балалаек. Надо было что-то предпринять. Стефания Петровна долго мучилась раздумьями, а потом вышла за дверь и приклеила скотчем на косяк под кнопкой с номером своей квартиры надпись: « ТОЛЬКО!» Получалось, что звонить сюда должны только те, кто идет к ней, Петровне.
Весь вечер никто не тревожил старушку. А вот на следующее утро раздался дребезжащий звонок.
За дверью стояла тетушка в халате и тапочках, с консервной банкой. Тетушек в халатах бояться было нечего, а потому Стефания Петровна храбро раскрыла дверь и рявкнула: «Сколько можно звонить?! К Пшенкиной?! В ее квартиру и звоните!»
- Я не к Пшенкиной. Я пришла к профессору, хочу угостить очаровательных кошечек костями курицы.
- Очаровательные кошки и профессор в другой квартире!
- Знаю. Вот и его кнопка, а вон, я слышу, киска мяукнуть изволила.
- Грудной младенец!- Стефания Петровна с презрением повела бровями.- Кнопку надо правильно нажимать.
- Да вы посмотрите сами! Тут написано: «ТОЛЬКО!»
- ТОЛЬКО!
- Только, значит, сюда и звонить. Нельзя звонить профессору, а может и не работает звонок? Не знаю. Но только вот сюда звонить можно, написано, а туда нельзя.
Вот так и началась для Стефании Петровны новая жизнь беспокойная, насыщенная встречами и разговорами. Утром, днем и вечером она бегала к двери. На половичке перед дверью даже протерлась дыра. Рушилось буквально все. Один раз Стефания Петровна запустила в суп вместо картошки кусок мыла. Часто подгорали блины, а попугай мог остаться без рисовой лепешки на ночь.
А впрочем, разве есть в этом что странное? Так всегда бывает с теми, кто хочет отгородиться от жизни, закрывается, а она лезет во все щели, коварно насмехаясь.