У моего друга Пети карманы куртки всегда были раздуты. Он имел обыкновение туда складывать все, что ни попадется под руки. Мне очень нравилось рыться в кармане Пети, это занятие скрашивало долгие школьные уроки и поднимало настроение. В кармане можно было найти и скомканные рекламы, которые раздают около метро, и семечки, и прошлогодние календарики, и шуршащие фантики от конфет, и сморщенные каштаны, и деньги.
Петя всегда разрешал шарить в кармане, так как был добрым. Все наши знакомые прочили разнообразные беды и несчастья от этого кармана. Одни говорили, что когда-нибудь он превратится в городскую свалку, другие – что лопнет в самый неподходящий момент, а одна бабка даже уверяла нас, что в кармане скоро вырастут грибы. Мы в это все, конечно, не верили. Однако я с тех пор залезал в карман с тайным страхом и надеждой: а вдруг в кармане уже вырос гриб с толстой белой ножкой и листиком на коричневой шляпке.
- Не нашел там гриб?- бывало, спрашивал Петька.
- Не-е-е.- отвечал я.
- А жаль,- вздыхал мой друг,- сварили бы.
- Или поджарили, - соглашался я.
Так проходило время. Карман все полнел и раздувался, а знакомые все больше переживали и волновались. Пока не произошел один случай. До сих пор вспоминаю его с умилением и удовольствием. Карман помог не только нам с Петей, но и всей школе.
Когда мы учились в пятом классе, к нам пришел директор и заявил, что отныне у нас будет новый предмет ОБЖ и вести его будет Родион Маркович Дубко. Нам и так хватало уроков. А тут еще один. Кто же обрадуется?
«Лучше бы его не было»,- думали мы, когда в класс вошел семенящей походкой Родион Маркович. Был он в блестящем, как у артиста, пиджаке и с огромной папкой под мышкой.
Учитель сел в кресло и стукнул по столу кулаком. Молчал он минут десять, молчали и все мы. Только смотрели друг на друга как бы изучающе. Наш самый глазастый ученик Игорь Коленков разглядел в кармане его брюк торчащий кончик пистолета. Разглядел и как заботливый друг послал записку: « Берегитесь! Из кармана господина Дубко торчит дуло пистолета. По-видимому, он заряжен». Записку передавали по классу, читали, ужасались и молчали.
Вскоре Родион Маркович раскатисто кашлянул, от чего вздрогнул весь класс, и раскрыл папку. Потом помолчал еще минуту и, наконец, произнес многообещающее: « Тэ-э-эк…» Кто-то засмеялся, и Родион Маркович, стукнув по столу кулаком еще раз, продолжил: « Итак, мы будем изучать ОБЖ – основы безопасной жизнедеятельности, кто тут пятерочник? Прошу встать».
Встали Коленков, Чернилов и Яблокова.
- Будут двойки,- заверил Родион Маркович и покашлял еще. – Мы пройдем элементарные э… э… правила самообороны. Хм….
Как ни странно, наш учитель, огромный, толстый и бритый, говорил тоненьким высоким голоском, то и дело запинался. Поэтому темы уроков и все наиболее важные мысли он записывал на доске.
Доска вся была исписана приводящими в ужас фразами: «При нападении из-за угла следует…»,«При нападении сзади следует…», «При разрыве бомбы в соседнем доме следует…», «Если тебе угрожают ножом надо…», «Если ты один в доме и к вам залезли воры…», «Если тебя самого обвинили в грабеже и убийстве…»
Больше ничего нельзя было разобрать потому, что учитель писал коряво, мелко и неразборчиво. Все буквы у него были какие-то кудрявые и с завитушками. В начале слова одна буква налезала на другую, в середине они растягивались на огромное пространство, а в конце лежали на боку.
В этом все мы усматривали таинственное символическое значение урока. «Сначала буквы дерутся между собой,- комментировал Коленков в записке,- потом от мощного удара отлетают в сторону и, наконец, лежат поверженные на боку».
Измарав всю доску непонятными словами, Родион Маркович усаживался на место и говорил всегда одну и ту же фразу: «Хм. Перепишите в блокнот. Делу время, потехе час». Надо сказать, он не признавал тетрадей и все приказывал переписывать в блокнот. А если видел у кого-нибудь тетрадь, то разрывал ее на части, а клочки складывал в свою папку.
Мы, конечно, ничего не писали, а драли из блокнотов листы, складывали самолетики и пускали их по классу. Родиона Марковича это не волновало, как других учителей. Он тоже чудесно проводил время, развлекаясь с мобильником. И очень сердился, когда его отвлекали занудливые ученики, вроде Яблоковой, которая время от времени вопрошала, что же все-таки на доске написано.
- Не видишь?- отвечал Родион Маркович, - купи очки. И продолжал судорожно нажимать на кнопки мобильника.
Раз в месяц Родион Маркович устраивал опрос, к которому мы должны были готовиться по записям в блокнотах.
Он говорил: «Хм. Э…Тусов! К папке!»
Да… наш учитель всегда вызывал не к доске, а к папке. Очередной отвечающий вставал около стола, рядом с папкой и на ходу сочинял, что надо делать в случае аварии, угрозе ножом и нападении из-за угла.
Родион Маркович нетерпеливо грыз карандаш, щурил глаза и постукивал по столу пальцами. Ставил оценку он в зависимости от темпа речи. Отвечаешь очень быстро, путая слова, заговариваясь и перескакивая с одного на другое – пять. Неторопливо, четко и логично – четыре; медленно – три; а медленно и с остановками – два.
Как только звонок возвещал конец урока, Родион Маркович вскакивал, хватал папку и быстрее ветра уносился из класса.
Наша классная руководительница Зоя Федоровна сочувствовала нам. Она даже считала, что таким, как Дубко, не место в школе. Один раз он занимался в ее классе и по привычке стукнул по столу кулаком. Стол дернулся, и любимая вазочка Зои Федоровны легко, как балерина, спорхнула на пол.
Говорили об учителе с директором школы и наши родители. Но директор и слушать их не хотел. « Родион… Человек чистейшей души, я его знаю с детства! Последний бутерброд отдаст, фашиста пожалеет…Бедняга Родион, жертва коварных интриг и сплетен!» Директор смахнул на усы горькую слезу. На этом все кончилось, а мучительные уроки продолжались.
- Что делать в случае передозировки наркотиками?
На очередном зачете этот вопрос всех ставил в тупик. По очереди выходили к папке, мялись и садились с двойкой. Меня и Петьку недавно спрашивали, а потому мы не переживали и занимались своими делами. Петя рисовал в блокноте бой рыцаря против робота, а я как всегда рылся в кармане его куртки. В этом году, ради экономии тепла, в школе не топили, а потому все мы сидели в куртках и шарфах. На этот раз карман у Пети необыкновенно отвис: « Наверное, там вырос гриб!» - и я, дрожа от радости, запустил руку в бездонный карман друга; но вместо гриба вытащил облезлый красный кирпич.
- Зачем тут кирпич?- спросил я.
- Сегодня утром нашел,- ответил Петя, подтирая ластиком голову робота,- ценная редкая порода кирпичей горы Бе…
Больше он ничего не успел рассказать, так как послышалось: «Огородников Петя, к папке». Мы оба вздрогнули от неожиданности. Петя, запихнув кирпич в карман, неторопливо пошел к папке, на ходу обдумывая вопрос. А я очень испугался: Петя всегда медленно отвечает, а что такое наркотики, он даже, наверное, и не знает. Мои опасения сбылись.
- Наркотики…Наркотики, - переминался мой друг около папки.
- Н-да, что делать в случае передозировки? А? Хм. Вы вчера это в блокнот переписывали.- У Родиона Марковича заметно поднялось настроение. Он откинулся на спинку кресла, положил ногу на ногу, а руки, сложенные кренделем, покоились на животе.
Петя повторил еще раз: « Нарко-о-о-тики», как что-то треснуло, хлюпнуло, и все содержимое кармана посыпалось к ногам учителя.
- Прорвало карман из-за кирпича, который слишком тяжел,- понял я .
Затем произошло то, чего никто из нас не ожидал. Учитель вскочил, губы его посинели, он посмотрел на кирпич, потом на Петю, потом задрожал, стал сразу как-то тоньше, и спросил, запинаясь: «Огородников! Ты…ты это кого хотел убить?»
Потом собрал папку и выскочил из класса, не дожидаясь звонка.
На следующий день директор школы со слезами на глазах объявил, что Родион Маркович подал заявление на увольнение. «Вот так и уходят славные люди, честь и гордость школы»,- сказал он и объявил минуту молчания.
Мы же на всю жизнь усвоили, как надо защищаться от ОБЖ.