Лея
«Не родись красивой, а родись счастливой, - любит говорить моя мама и добавляет, - а ты у нас, Леечка, родилась и красивой, и, Слава Богу, счастливой. Всё у тебя хорошо».
Я – Лея, и действительно, красотой взяла: у меня каштановые, блестящие, длинные, густые волосы, с золотистым отливом, зелёные глаза, пушистые ресницы, изогнутые дугой брови, бело-розовый цвет лица. Я стройная, высокая девушка и, если бы участвовала в конкурсе красивых девушек, то, наверное, могла занять какое- нибудь призовое место. Я и счастливая - у меня хорошие родители: папа Гиви - врач, а мама Эстер - учительница английского языка. Я окончила медицинское училище, пока работаю, но собираюсь поступать в Медицинский институт. Живём мы в Сухуми, в Абхазии, здесь очень красиво и много отдыхающих. Цветут магнолии и розы. В сентябре пахнет лимонами и мандаринами.
У нас свой домик. Во дворе растет виноград, когда поспевает- сочный и розовый, а под окном большая смаковица. Из её плодов можно делать вино.
В Абхазии много овощей, фруктов. Когда приезжает мамина сестра Люба из Москвы со своими детьми, то говорит: «Кушайте, дети фрукты у нас нет такого изобилия». А мне смешно: часто под ногами валяются грецкие орехи и инжир, когда поспевают.
Сухуми красивый приморский город, есть обезьяний заповедник, замечательный ботанический сад, театр. И чего только у нас нет, как всё хорошо.
Но вот распался Союз, и закипели страсти. Началась вражда между грузинами и абхазцами. Резня, погромы, поджоги, вся жизнь перевернулась. А я в такое неспокойное время влюбилась в замечательного парня Рому, вышла замуж и родила двойняшек, двух мальчиков - Гришу и Мишу. Оба хорошенькие, крепенькие, глазастенькие. Мой папа сказал, шутя: «Вот вам и ещё еврейцы, пожалуйста». Папа у меня абхазец, а мама – еврейка. Семья наша дружная, и мы любим друг друга.
Папа у нас очень болен - у него рак легкого, ему сделали операцию, но он чувствует себя очень плохо. Мама и я очень расстраиваемся из-за этого, но сделать ничего не можем. Рома – врач, его родители тоже врачи, мама Грета, папа Наум семья очень хорошая, интеллигентная. А обстановка в Абхазии стала совсем невыносимой. Мои родители и родители Ромы говорят:
«Дети, уезжайте в Израиль, здесь жить стало опасно». Мы уже сами пришли к мысли, что надо уезжать. Я колебалась из-за родителей - папа ехать наотрез отказался, сказал: «Хочу умереть на своей земле». Мама поддержала его: «Пусть доживет свои годы, там, где родился».
Ромины родители и мы решили ехать. Оформили документы и выехали в 1993 году в Израиль. Поселились в Иерусалиме, сняли квартиру, живём все вместе. Я учусь на курсах медсестер, а Рома готовится к экзаменам, чтобы получить разрешение на работу в Израиле. С детьми - Ромины родители. Они помогают нам во всем. Папа мой очень плох, надо поехать повидаться. Постараюсь вырваться в ближайшее время.
Зверство-теракт
Какой хороший, осенний день, опять утром бегу на занятия. Мне весело, настроение хорошие, я молодая, энергичная, и мне всё здесь нравится. Вот и остановка 18 автобуса, мне - в центр. Вошла в автобус, поздоровалась с водителем - он уже меня знает, я езжу всегда в одно и тоже время. Села, еду и думаю о своём. Вдруг впереди что-то громыхнуло, взмет-нулся столб пламени, дым… Меня сначала оглушило, осколки стекла посыпались на лицо. Женщина, сидевшая напротив, обмякла и свалилась на пол. Я хотела подняться. Но опять раздался взрыв. Всё качнулось, поехало. «Ой! Ой! Я не вижу. Ой! Помогите! Помогите! Детки, мои…»
А детки остались без мамы, молодой, весёлой, красивой, нарядно одетой. А кто-то в автобусе остался жив. «Не родись красивой, а родись счастливой…»
Непредсказуемая жизнь в Израиле, не знает никто, что его ждёт завтра.
Грета
Сегодня осенний день, падают листья. И паутина весит на деревьях, как кружева. Солнце ласковое. Ноябрь. Как хорошо в это время года в Иерусалиме. Очень приятно посидеть в скверике или просто погулять по улице. Солнце ласкает и золотит купол мечети Аль-Аксы. Бело-сероватый Иерусалим, вечером - розовый. Под ногами в сквериках опавшие листья, пахнет зеленью, розами и хвоей.
В садике около супермаркета, на лавочке сидит Грета и читает газету «Вести». Рядом играют Миша и Гриша, им по четыре года. Они строят что-то из песка.
- Бабушка, правда, я сегодня хорошо себя веду?
- Да, дорогой, мой Мишинька.
- А я, бабушка?
- И ты, мой хороший, Гришенька
- Вот, бабушка, если мы будем всё время вести себя хорошо, то придёт наша мама?
- Господи, миленькие мои, она не может прийти.
- А почему, бабуля?
- Она ушла далеко, далеко.
- А куда? Может, нам, бабуля, пойти за ней?
- Нет. Может быть, когда-нибудь придёт к вам новая мама, добрая, красивая, красивая, она полюбит вас и всё будет хорошо.
Грета вытирает глаза, а слёзы медленно стекают по лицу.
- Бабушка, почему ты плачешь?
- Я не плачу, просто, мне соринка попала в глаз. Давайте, детки, пойдем, погуляем. У меня еще много дел: надо обед приготовить, вас покормить. Вы в садике кушали, что я вам дала? - Да, да.
- Ну, пошли в супермаркет, купим кое-что и домой.
- Бабушка, я хочу шоколадку.
- Ладно, куплю одну на двоих. После обеда дам шоколадку, а сейчас идёмте. Всё мне тяжело стало, ушли мои годы. Сколько осталось? Один Бог знает.
- Бабушка куда ушли твои годы?
- Не знаю.
- А, вдруг, и ты уйдешь.
- Никуда я не уйду. Ну, вот мы и пришли. Ох, Наум, как я устала, покорми детей, я немного отдохну.
Дети уснули, свернулись комочками сиротки. Им не понять, что мама умерла и не вернется никогда. Они не понимают, что такое смерть, вражда, теракт. Да и не каждый взрослый человек сможет понять, как это ни в чём неповинные мирные люди погибают. Такова реальность в Израиле.
- Наумчик, как всё тяжело, полгода прошло. Дети скучают, и всё время говорят о матери. Ждут её, им нужна материнская ласка. Разве я могу заменить им мать?
Плачет, вытирает слёзы.
- Грета, не плачь, её не вернуть. Надо держаться. Надо помочь Роме растить детей.
- Да, ему очень тяжело. Только бы он сдал экзамен и нашел работу. Вот, уже и Рома идёт.
- Здравствуйте, мои дорогие, как вы, как дети?
- У нас всё в порядке. Как хорошо, что ты, сынок, пришёл, пообедаем все вместе. А, как твои дела, сдал экзамен?
- Да, сдал, остался еще один и всё. Мне уже предложили работу - ночные дежурства в больнице.
- Слава Богу. Ну, а вообще как?
- Никак, мама.
- Грета, что ты пристаёшь к нему со своими вопросами. Разве не видишь – парень почернел весь. Ведь он Леечку забыть не может. Ему так тяжело.
- Господи, Наумчик, что я сказала?
- Ничего не надо говорить и спрашивать – захочет сам скажет. Чтоб я больше не слышал этих твоих «как, да как». Лучше иди, отдохни, пока дети спят.
- Наумчик, ты представляешь, как тяжело Эстер? Потерять такую дочь и мужа, как только она живёт?
- Живые живут, у неё тоже есть внуки, надо жить.
- Она совсем одна, может ей к нам переехать? Пусть живет с нами?
- Нет, Грета, это будет всем тяжело, ведь она, не научилась сдерживаться, все время плачет. Детям не нужна такая нервная обстановка. Пусть немного успокоится. Живые должны жить и помнить. Что делать, надо держаться. Детей надо помочь растить.
Рома
Время, время. Говорят, оно лечит, притупляет боль, но моя рана болит и болит. Я никак не могу забыть Лею и не могу поверить, что её больше нет. Проклятый террорист, чтоб ему гореть в огне, на том свете. Опять не мог спать - всё Лея приходила во сне, я её обнимал. Проснулся весь в поту. Уже утро, сегодня надо выглядеть поприличней. Может, надеть костюм, мама, как ты думаешь?
- А?
- Я говорю, может, одеть костюм? Мама, ну что ты всё время плачешь? Папу не вернёшь. Ничего не поделаешь.
- Да, милый, ты прав, надо сдерживаться, но у меня не получается. Я постараюсь, сынок.
- Я пошёл. Пожелай мне счастья.
- Дорогой мой, счастья я тебе желаю каждую минуту. Ну, иди, ты теперь доктор, да еще в «Адасе»- самой большой больнице Израиля. Господи, спасибо тебе за это.
- Мама, не забудь, тебе за детьми к часу.
- Не забуду. Иди, Иди.
Ну, вот сданы все экзамены, и я работаю в терапевтическом отделении. Я уже знаком со многими. Все, в основном, молодые, только заведующий отделением пожилой человек. Он профессор из Америки. Одна медсестра, её зовут Ася, старается дежурить вместе со мной и без конца тараторит: «Доктор, этому больному капельницу или укол?» Она сама отлично знает, что надо делать, ей просто поговорить со мной хочется. Я это прекрасно понимаю. Дурочка, не знает, что я вдовец и у меня двое маленьких детей. Мне сейчас не до флирта. Детей надо растить. Я им и отец, и мать. Мама стала болеть, отец умер. В семье стало тяжело, только дети радуют. И, то им несладко, хочется материнской ласки. В любой молодой женщине они видят маму. Вчера Мишинька говорит:
- Вот что, папа, я нам маму подыщу. Мы с Гришей будем вести себя хорошо, и когда пойдем с бабушкой гулять, будем поглядывать и, если нам кто- нибудь понравится, скажем, тебе.
- Ладно, сынок, вы сейчас идите спать, а завтра будете поглядывать.
- Папа, а сказку?
- Сказку завтра почитаем. Мне надо самому подготовиться.
- А бабушка?
- А бабушка устала. Ну, ладно я знаю одну сказку, про красную шапочку. Идёмте, я вам её расскажу.
- Мы помним эту сказку, нам мама её рассказывала, когда мы были маленькими.
- Тогда, спите. Спокойной ночи, мои хорошие, мои дорогие мальчики.
- Спокойной ночи, папочка.
Детки мои, детки, я всё время о вас думаю, вот и остались мы сиротами, проклятый террорист, чтоб тебе гореть в аду, столько людей несчастными сделал.
Уже поздно, но еще надо поработать, завтра я выступаю с докладом на конференции врачей нашего отделения. Всё, надо сосредоточиться и посмотреть еще раз доклад.
Боже, какая звёздная ночь, как она обнимает меня, Леечка, дорогая моя, слышишь ли ты меня? Я тебя никогда не разлюблю.
Эстер
Боже, как здесь всё плохо, и какой ужасный день. Всё время жарит солнце. Климат - нарочно не придумаешь. Господи, зачем я приехала и почему я живу? Кому это нужно? Похоронила такую красавицу дочь и такого мужа. Наверно я сглазила свою дочь. Всё говорила: «Не родись красивой.… А ты и красивая, и счастливая ». Очень счастливая - умереть так ужасно в 26 лет и оставить двоих маленьких детей. Господи, как это всё ужасно.
- Вы что-то сказали? Вы обратились ко мне?
- Извините, я просто задумалась и разговариваю сама с собой.
- Ничего это часто бывает с людьми, которых постигло несчастье, горе, болезни. Я чувствую, что вы страдаете. Откуда вы приехали?
- Из Абхазии.
- Из Абхазии? А там были евреи?
- Евреи есть везде.
- Ну и как вам тут?
- Здесь мне очень плохо. Моя дочь погибла при взрыве автобуса, а до этого муж умер.
- Что вы говорите? Как это ужасно, какая трагедия. Она была замужем?
-Да, остались двое маленьких детей и муж.
- А ваш муж умер здесь?
- Нет, он умер, там в Абхазии.
- Я вас понимаю, как вам тяжело, но вам надо жить. Скажите, вы были в синагоге?
- Нет, я молиться не умею.
- Сходите в синагогу, там дают молитвенник на русском языке, помолитесь, легче будет. А в ульпан ходите, чтобы учить язык?
- Я хожу только на кладбище.
- Вы меня извините, но так нельзя – живые должны жить. Вас как зовут?
- Эстер.
- А меня – Эмма. Вы знаете, Эстер, у меня погиб в Ливанскую войну сын. Совсем мальчик, ему только исполнилось19 лет. Я растила его одна, с мужем мы давно развелись. Это горе большое, рана всё время болит, это кусок твоего сердца, но жить надо и я стараюсь. Я преподаю иврит в ульпане для пожилых людей. Ульпан это курсы по изучению языка иврит. Я уже здесь двадцать лет, но прекрасно помню, как тяжело в первое время, да еще после таких трагедий. Я вас не оставлю. Где вы живете?
- В доме напротив, квартира 9.
- Хорошо, завтра в 8 я зайду за вами. До встречи.
- Спасибо, вам, До свидания.
Уже весна. Быстро бежит время. Весна в Иерусалиме какая-то бело-розовая всюду цветет миндаль, воздух напоен ароматом роз, благоуханием цветущих деревьев и хвои. Ветерок с гор приносит прохладу. Я понемногу учу иврит, помогаю Грете с детьми, сдружилась с Эммой, она нам очень помогает. Мир не без добрых людей. Сегодня я забрала детей из садика, и мы гуляем в парке. Как они выросли за этот год. Грета, готовит обед, а я пока с ребятами. Мы теперь живём все вместе. Мне не так одиноко и Грете легче, горе легче переносить в семье. Жизнь продолжается, а рана в моём сердце не заживает, особенно по ночам. Детки нас радуют, только бы им было хорошо. Нам с Гретой болеть нельзя, надо Роме помочь детей поднять. Наигрались, мои хорошие, пойдемте домой.
Прошел год
Сегодня годовщина смерти Леечки. Я, Рома и Грета, мы стоим у могилы моей дорогой дочери. Рома поставил цветы в вазочку, сел на корточки и что-то шепчет, зажгли свечку, пламя тихо колеблется в фонарике. Я тихо плачу и про себя говорю: «Доченька, моя дорогая, как нам тебя не хватает, мне, деткам, Роме. Я каждую ночь смотрю на небо, может, ты меня слышишь? Я научилась молиться и хожу в синагогу, читаю поминальную молитву. Доченька, моя, пусть ангелы поют тебе колыбельную, как пела я тебе когда-то.
Прощай, скоро увидимся».