Весна! Девятое мая! Две тысячи шестой год. Из громкоговорителей лилась бравурная музыка.
На трибуну, сменяя друг друга, поднимались работники администрации, военкомата, школьники, учителя, штатные «общественники», и прочий люд. Звучали поздравления восхваления, обещания. Бабульки смахивали слезу, вспоминая не вернувшихся с войны.
А рядом, в километре от громких речей и клятв, по грязной металлической трубе, на которой висел знак «уступи дорогу», сползал на еще холодную землю чисто одетый старик.
Рядом проходили хихикающие школьницы, серьезные врачи, прошли две учительницы, не спеша, прошла кучка молодых людей.
Здесь пересекались дороги из школы, стадиона, больницы и поликлиники. Народ шел мимо, а старик, прошедший всю войну в пехоте и убивший там и сердце и здоровье, все цеплялся за трубу. История эта длинна, но речь не о ней. Речь о том, что также, цепляясь за грязную трубу, умирает наша с вами совесть. Или уже умерла?
Мы все по кусочкам меняем ее на какие-то тряпки, должности , еду, продаем. Пропиваем.
Совесть! Ау, где ты? А может ну ее, к черту! Так ведь удобнее, а!
Ну, а если тебя лично посадили в тюрьму ни за что, если тебя отодвинули в какой-нибудь очереди или твоему сыну не дали работу которую он заслужил. Что не нравится? Тогда почему ты поступаешь не по совести! Мне иногда кажется, что совесть обиделась на людей и куда то ушла . Во всяком случае я ее так редко вижу, как впрочем и сочувствие к ближнему.