На снимке мой рабочий уголок в деревенском домике.
Общение во время срочной службы с двумя сослуживцами, а именно с Аркадием Шмелёвым, как уже писал, открыли мне мир русских художников и их произведения, но и не только русских! Поэтому первый музей, который я посетил и был Русский музей, где я провёл целый день, до самого закрытия. Мне не нужен был экскурсовод, так как я уже многое знал о художниках, об их картинах, и как они создавались и особенно картина Ильи Репина «Бурлаки на Волге». В его книге «Далёкое - близкое» большая часть книги посвящена именно описанию этого шедевра.
Вы представляете, я же многие картины не видел не только вживую, а даже на открытках, но я про них прочёл в книгах и об их авторах тоже. А тут! Я вживую вижу то, что ранее мне было недоступно, а теперь восхищало, и я с трепетом подолгу стоял перед почти каждой картиной, о которой хоть что-то знал, а знал я не мало, и многое было свяжо в моей юношеской памяти. «Последний день Помпеи» Карла Брюллова! Эта картина завораживала и устрашала. Может быть, вот так и наступит конец света, о котором сейчас много говорят и пишут? А « Ночь над Днепром» Куинджи. Это надо же так нарисовать блик от луны, что вода переливается под этим бликом так натурально, что будто настоящая, и кто-то вместо луны освещает её невидимым прожектором. А «Явление Христа народу», постоишь несколько минут перед этим шедевром, и сомнений у тебя не остаётся о подлинности Бога и духа Господня!
Саврасов, Поленов, Суриков, Серов, Иванов-Крамской, Шишкин, Кустодиев, Брюллов и многие другие художники смотрели на меня, своими картинами заставляли вспоминать то, о чём я успел забыть, читая про них. Но меня ждало сильнейшее разочарование, когда я зашёл в зал с картиной Айвазовского - «Девятый вал!»
Картина громадная во всю стену, но я был в шоке, когда зарево от горящего корабля было совсем не такое, какое нарисовал мне с открытки Аркадий! Нарисовал-то он, как и было на почтовой открытке, но искажённое полиграфией до невозможности и совсем не похожее на то, что я сейчас увидел! У меня на картине, которая уже более полувека висит на стене перед моими глазами, зарево почему-то жёлтое, в то время как на подлинной картине оно багрово красное, и реально ближе к действительности. Я стоял, открывши рот, с упавшей челюстью, и проклинал в душе всю полиграфию с её специалистами. Что – то меня сдержало уничтожить эту картину, подаренную Аркадием, которой я так гордился, видимо его труд и память о нём и службе. Пришлось смириться с этим ляпом полиграфии, но не сразу, долгое время я просто не мог смотреть на неё и отправил её в квартиру новых родственников, но написанная маслом и покрытая лаком она хорошо сохранилась до сегодняшних дней и я, смирившись, вернул её на стену своей квартиры значительно позже.
Ушёл из Русского музея, когда в залах начали гасить свет, очарованный и в то же время разочарованный фактом издевательства над Айвазовским. Меня лишь утешало, что живу сейчас в городе, где жили гении и творили, создавая памятники, которые и сейчас наполняют проспекты и улицы этого замечательного города искусств.
Наверное, мало осталось музеев в городе, которые я бы не посетил, даже музей Арктики посетил. И вот это познание было и моими частичным самообразованием, я как губка, впитывал в себя всё то прекрасное, что видел. Позже, когда меня посещали вятские родственники, и я водил их по уже пройденным мною музеям, не по всем, конечно, а по основным, как Екатерининский дворец, или Петродворец или Павловский дворец, конечно, я был в душе горд и, может быть, хвастлив, что живу в таком прекрасном городе и вспоминал детскую песенку – « я счастлив, что я ленинградец, что в городе славном живу».
А когда я увидел в Катькином дворце, на одной из стен, вывешенных в рамочке группу реставраторов этого дворца, своего бывшего сотрудника по таксомоторному парку, в котором мне пришлось поработать в качестве радиомеханика, пришлось дополнить прослушанную ими от экскурсовода лекцию и своими воспоминаниями – откуда я знаком с эти резчиком?
Дело в том, что в ремзоне парка работал аккумуляторщиком Юра, фамилию точно не помню, стёрлась со временем, это было начало семидесятых. Юра всё время, что-то вырезал штихелем в свободное время, пока аккумуляторы заряжаются, потом показывал свои изделия, приходя к нам в радиоцех. Как-то из брусочка эбонита он вырезал девушку – русалку со спущенными волосами на всю длину этого брусочка и фигурка этой русалочки впечатляла, т.е. работа Юры. У парня явно был талант помимо зарядки аккумуляторов. Я буквально насел на него и заставлял разыскать реставраторов работающих в Пушкине и обратиться к ним. И это случилось! Юра всё-таки под моим давлением нашёл этих резчиков и вскоре уволился из парка. Его взяли учеником, но по камню. Для меня было полной неожиданностью увидеть его в группе реставраторов и где! На стене Катиного Дворца и уже специалиста с высоким разрядом. Позже я встретил Юру в общественном транспорте, он уже работает по дереву и заказы выполнял дома, получая денежку, за нарезанные дециметры. Не хвастаясь, но скажу - мне было приятно, что мои настояния возымели такую действительность и в душе рад был за Юру.
А ещё мне хорошо запомнился, когда экскурсоводы в Исакиевском Соборе демонстрировали маятник Фуко, который был подвешен к куполу собора на трос длиной в 97 метров (если не изменяет память). Как известно именно опыт учёного Фуко доказывает вращение нашей Земли. На конце этого троса подвешен массивный металлический шар с выпущенным внизу стержнем. На полу текстурованный камнем, очерченный круг. Экскурсовод ставит на черту круга спичечный коробок, оттягивает этот шар и отпускает, но так чтобы стержень прошёл очень близко со стенкой установленного коробка, не сшибая его. Через несколько колебаний, проделанных амплитуд, стержень сшибает коробок, т.е. земля-то вращается, а точка подвеса и тоненького троса остаётся на месте, никакого фокуса, а только факт.
О другом моём сослуживце - Коле Загумённых - полковом трубаче, который ввёл меня в мир музыки и музыкантов я расскажу в следующей главе. (Продолжение следует).
http://www.proza.ru/2011/07/16/1077