Инфра-12.
Глава 36. Карьеристка.
Я померла и попала в ад. Об этом я сразу же и догадалась, как только очухалась и начала что-то воспринимать. Вокруг меня противно пахло, в том числе и серой, а прямо перед моим лицом находился чёрт, который на меня смотрел и корчил рожу. Чёрт был несколько странный, но несильно. Рожа у него была чёрная, с сизым отливом, как и положено, на макушке кучерявилась короткая серая шерсть, с каким-то слегка ржавым оттенком, а вместо рогов торчали странные отростки. Я даже подумала что, вероятно, у чертей в аду рога периодически подпиливают, и эти находились в промежуточной стадии отрастания.
Странным было то, что этот чёрт не имел свиного пятачка, и вообще, вместо собачьего рыла было что-то вроде рта. Ну, мало ли какие черти бывают? Может быть, всяких нестандартных чертей как раз и назначают приёмщиками вновь прибывших душ, чтобы не шокировать сразу эти самые души?
-Это… - сказала я. – Мистер чёрт, простите, пожалуйста, за беспокойство. Я тут по-ошибке, а вы не подскажете, где выход?
-Э? – сказал чёрт и его рожа поменяла гримасу. Наверное, все грешники, попадая в ад, говорили ему нечто подобное. Но я-то ведь и правда попала сюда ошибочно. Просто я слишком быстро умерла, практически, мгновенно, вот меня и не успели правильно распределить. Это потому что, я так думаю, на том свете все конторы не лучше, чем на этом. Ну, если уж сам человек создан по-подобию…
Вот поэтому мне и надо как можно скорее разъяснить ситуацию, пока меня тут не усадили на сковородку. А то, знаете, если неправильный процесс слишком далеко зайдёт, так любая контора попытается объявить его правильным, и ничего не менять. А как иначе-то? Иначе отвечать придётся за брак в работе или за нерасторопность. И вот, если я не желаю заторчать в аду, надо срочно объясниться.
-Уважаемый мистер чёрт… - начала я.
-Мистер кто? – сказал он, как мне показалось, с некоторым неудовольствием в голосе.
-Ой, простите, - испугалась я, - а что, неужели передо мной сам мистер Сатана? Право, я и не рассчитывала на подобную честь…
-Е-хе-хе-хе! – засмеялся чёрт. – И-хи-хи-хи!
-Ну, смейтесь, если вам смешно, - разрешила я, - только вот…
-На себя бы посмотрела, - сказал Сатана и скорчил ещё одну рожу.
-А чего мне на себя смотреть? – слегка обиделась я. – Я себя сто раз в зеркале видела. Уверяю вас, я даже внешностью для ада не подхожу, вы что, сами не видите?
-Подходишь, - возразил Сатана. – Просто идеально подходишь. Я тобой своих чертей пугать буду. Ой, не могу!
Я натурально обиделась и засопела в ответ. Никто никогда не высказывал сомнений в достоинствах моей внешности, даже мерзкие Страйкеры, которые эту самую внешность собирались изуродовать. Но Сатана, всё-таки, слишком большой Господин и я не решилась открыто возражать, а, тем более, обзываться. А Сатана, тем временем, сказал:
-Вот, интересно даже, и на кого я больше похожа, на верблюда, или на чёрта?
-А? – сказала я, потому что упоминание о верблюде сдвинуло мои мозги с позиции ступора, к тому же, теперь я осознала, что Сатана кого-то до безобразия напоминает. А тут ещё и раздался неожиданный смех позади. Я оглянулась и обнаружила поблизости Машеньку в сопровождении двух разбойников. Вся эта троица нагло уставилась на меня и хихикала.
Ага, значит, не одна я угодила в ад? Ну, этим разбойникам там и место, то есть, здесь, кто бы сомневался…
А что, взрыв был такой силы, что весь корабль разнесло?
Вообще-то, как-то странно всё выглядело, к примеру, Машенька была вовсе не огорчена фактом окончания земного существования, скорее, напротив. И почему ад так напоминал знакомое пиратское судно?
Я решила обратиться за разъяснениями к Сатане и повернулась, но мне под нос тут же сунули небольшое круглое зеркальце. Знаете, нет такой женщины, даже и в аду, которая не воспользуется возможностью лишний раз взглянуть на себя в зеркало. Также сделала и я, и даже начала приподнимать руку, чтобы поправить причёску, как вдруг разглядела отражение. Я взвизгнула и попробовала отпрыгнуть, но что-то схватило меня за шею и сбросило на четвереньки, а зеркальце снова сунули к моему лицу. В зеркальце отражался ещё один чёрт. Лицо у него было фиолетовое, глаза вытаращенные, а волосы представляли собой бесформенную пепельно-серую всклокоченную тучу, переходящую в более светлый оттенок к периферии. Я разинула рот и убедилась, что это именно моё отражение, а не чьё-нибудь другое. Так что же происходит? Меня не только определили на жительство в ад, а уже и успели зачислить в персонал чертей с выдачей соответствующей внешности? А я-то ещё заподозрила потусторонние конторы в нерасторопности.
А за спиной продолжала хихикать Машенька и двое её подпевал.
-Хватит уже, - сказал кто-то рядом голосом Госпожи Шерри, - лучше воды принесите.
-Принесите, - сказала Машенька, и пихнула подхалимов ногой, - два ведра. Хе-хе-хе.
-Ходят тут, работать мешают, - заворчала Госпожа Шерри, в которой я, к своему удивлению, опознала своего недавнего знакомого, мистера Сатану. То есть, наоборот. Вообще-то странно, как я её сразу не признала? В Госпоже Шерри всё было на месте, за исключением нездорового цвета лица и верхней части одежды. С чего вдруг я её приняла за чёрта? А, наверное, из за ушей, и вправду напоминавших плохо подпиленные рожки.
Так что же получается, мы даже и не в аду? Мы что же, вообще не умерли? А как же взрыв?
-Знаешь, Пушка, - сказала тут Машенька, - эта Слу-чка тебя однозначно в могилу сведёт. Как тебе самой ещё неясно?
-Не твоя печаль, - огрызнулась Шерри.
-Да жалко тебя, - сообщила Машенька. – Я ж тебе говорю, бросай всю эту техническую хреновину. Лучше бы у меня рукопашному бою поучилась. А эту свою рабыню ты убей, пока не поздно.
-Отвали, - сказала Шерри. – Мешаешь пушку чинить.
-А чего, так и не чинится? – поинтересовалась Машенька.
-Я же тебе сказала, отвали!
-Да просто помочь хотела, - кажется даже обиделась Машенька.
-Ага, как же, - снова заворчала Шерри, но тут прибыли два ведра воды и она принялась отмывать свою физиономию. А Машенька удалилась в сопровождении своих подручных.
-Давай, мойся, а то, давно выпрашивала, - сказала мне Шерри и пихнула ногой второе ведро. Как оказалось, я была грязная только сверху, зато уж до страшной степени. А нижнюю мою часть защитил шейный деревянный брусок. Вот и жалуйся на проверенный местной практикой атрибут.
-У вас что, Госпожа, снаряды химические, что ли? – попыталась выяснить я причины подобного эффекта от взрыва.
-Зола, - коротко сообщила Шерри, деловито отплевываясь. Наверное, продукты сгорания попали ей и в рот.
-А почему нас не убило-то? Я же так поняла, что в снаряде нитроглицерин был?
-Да там этого глюка капля, - пояснила Шерри, - для жизни не опасно. Ладно, зато лишний раз убедились, не в снарядах дело.
-Ну да, - бестолково подтвердила я. – А в чём?
-Ты, вот, мне скажи, в чём, – с досадой проворчала Шерри, - а то, я сама догадаться не могу.
-Мне так показалось, Госпожа, - сказала я, - что ваша пушка деревянная. У неё что, и снаряды бутафорские? А эта вот зола, это чтобы дым создавать?
-Давно догадалась?
-А что?
-Об остальном тоже догадалась?
-Это о чём?
-О том, что слишком много знаешь?
-И что в результате?
-Понятно, что, - сказала Шерри. – Теперь тебя ни отпустить, ни продать нельзя. Так что, я тебя либо убью, либо буду держать так, чтобы ты ни под каким видом не сбежала. Не то, мне же плохо сделают.
-Ага, а про моё слово вы уже забыли, хозяйка?
-Про обещание?
-Да.
-Я помню. Только, вот, Машенька считает, что рабыням верить нельзя. Рабынь лучше убивать через некоторое время, пока они что-нибудь не придумали, чтобы живыми сохраниться.
-Ну и убивайте! – сказала я. – Чем такая жизнь… В смысле, если честной девушке никто на слово не верит. Сами такие, наверное. Самим вам верить нельзя. Вон, даже Мамба недавно убедилась.
-Так мы же злодеи, сколько тебе ещё повторять? – напомнила Шерри. – Кстати, могу по-секрету сказать, убить я тебя пока не могу, Линда запретила.
-Правда? – обрадовалась я. – А Виолетту… Это, то есть, Бунтовщицу?
-И её тоже.
-Спасибо, теперь мне как-то легче себя настроить на решение проблемы с вашей пушкой.
-А ты сильно-то не радуйся, - сказала Шерри. – Если Линда запретила, значит, у неё на тебя какие-то планы. Она же тебе сказала, что ошкуриванием не отделаешься. Помнишь?
-Помню, - подтвердила я. – Только, всё равно, убийство, это дело необратимое. А пока ты жива, можно на что-то надеяться.
-Наверное, - согласилась Шерри. – Так вот, снаряды почему-то в пушке перестали взрываться. Видела же? Сами по себе взрываются, а внутри пушки нет.
-Я чего-то не поняла, - призналась я, - как это всё работает. Ну, снаряд выбрасывает из ствола золу, да? Получается дым. А звук выстрела?
-Там, под палубой, здоровенный таз, - объяснила Шерри. - По нему дубиной бьют, по сигналу.
-Кошмар, - сказала я. – То-то, мне показалось, что звук странный. Да и с запозданием. Нет, постойте, а как же взрыв? Ну, был же взрыв в воде, когда «Амелию» обстреливали. Там ещё щепки летели, я даже подумала что у разбойников снаряды из деревянных чурок.
-Вон чего? – сказала Шерри. – Так ты что, на палубе тогда была?
-Ну да.
-И не пищала со страху, а ко всяким подробностям присматривалась?
-Знаете, хозяйка, - сказала я, - рабыня не выбирает, где ей находиться. Рабыня там, куда её Госпожа на цепи притащит. А если уж рабыню затащили на поле боя, так почему бы не поглядеть на подробности? Интересно же.
-Ах, тебе ещё и интересно? Да, наверное, обделалась со страху?
-И ничего подобного! – обиделась я. – Ну, разве что, слюнями палубу забрызгала?
-Хи-хи, - захихикала Шерри.
-Ну, как было, так и говорю. У меня же кляп во рту был, и полный рот слюней, а я пыталась обстановку до окружающих довести.
-Довела?
-Да тупые они! Никогда рабынь не слушают, а сами-то? Как вашу пушку увидели, так, если даже и не обделались, всё равно, сразу и сдались. А строят из себя…
-А куда против пушки попрёшь-то?
-А чего такого? Ещё разобраться надо было, что там за пушка такая? А если бы даже и настоящая была, так и это ещё не конец.
-Да ты что? А что же, по-твоему, делать надо было?
-Да, много чего. Стрелять по вашим артиллеристам, хотя бы. Маневрировать, дымовую завесу ставить. Много чего можно было. Я-то сразу подумала, вряд ли они промахнулись. Скорее всего, снаряды у них никудышные, вот, чтобы не показать слабость поражающего эффекта, в воду и стреляют. Да ещё и неизвестно, сколько там снарядов есть.
-Слушай, - сказала Шерри, - ты что, в самом деле такая храбрая, или выпендриваешься?
-Я не выпендриваюсь. Просто, меня часто без моего согласия во всякие опасные ситуации втаскивают. А тогда, какой смысл бояться-то, если от твоего страха ничего не изменится? Страх, он ведь и существует для самосохранения организма. Ну, к примеру, чтобы со страху бежать от опасности. А если тебя на цепь посадили, руки и ноги сковали, да ещё и рот заткнули, а потом пугать начинают, чего страху-то делать? Какие у него возможности? Вот, его и нету.
-Значит, стояла там, наверху, такая, вот, бесстрашная, и на палубу поплёвывала?
-Если вас интересует, то сидела, к поручням пристёгнутая.
-Вообще-то, я тогда заметила какую-то девку, сидящую на мостике, а ещё, толстую тётку в покрывалах. Только потом они исчезли.
-Ну да, - подтвердила я. – Скучно стало, мы и ушли. А Госпожа вовсе и не толстая, это у неё покрывала, наверное, раздувались.
-Так значит, это ты была?
-Ну да.
-Странно это, - сказала Шерри. – Мне так кажется, ты врёшь.
-А какой смысл мне тут врать? – возразила я. – И вообще, я честная девушка. В смысле, честная женщина.
-Ага, стоишь тут, расхваливаешь себя, словно замуж собралась.
-Знаете, хозяйка, - сказала я, - я бы замуж и не против, только у вас тут ни одной достойной кандидатуры не видно. А за кого попало я замуж не пойду.
-Правильно, не ходи, - одобрила такое решение Шерри. – Зачем? Перед смертью всё равно не надышишься.
На такое заявление я решила благоразумно промолчать.
-Ну, так вот, - решила она заняться делом, - взрывы у нас, можно сказать, настоящие. Только снаряды не из пушки вылетают, а позади корабля на верёвке тащатся, то есть, на двух. Под водой. Ну, для этого желательно постоянную скорость сохранять, и дистанцию, соответственно. Верёвками ещё манипулировать с умом надо. Там не снаряд, а, типа, бочка сплюснутая. Смотря как её на скорости наклонить, она то вглубь идёт, то вверх. А чтобы взорвалась, надо резко перевернуть. Тогда на глюк падает груз, ну и взрыв. Поняла?
-Поняла, - доложила я. – Тоже мне, пушка, называется. Скопление технического идиотизма, а не артиллерия.
-Да ты… - взвизгнула Шерри, но тут же сказала: - Давай, объясняй, в чём тут идиотизм? Я над этой пушкой голову себе сломала, а она идиотизмом обзывает с бухты-барахты!
-Ну… - испугалась я, - может, я слишком уж грубо выразилась, конечно. Только зачем такие сложности, если уж у вас взрывчатка настоящая? Это как же надо всё согласовывать, чтобы снаряд на верёвке в нужное место подводить, да ещё чтобы дым и гром совпадали?
-Нелегко, - согласилась Шерри, - но ведь получается, сама же видела.
-Каждый раз получается?
-Ну, не каждый раз, понятное дело.
-Не проще ли снаряды всё-таки по воздуху бросать?
-Ха-ха, - снисходительно сказала Шерри, - глюк по воздуху бросать? Да он от удара взрывается, даже от сотрясения тоже. Его на палубе-то держать можно лишь в таких вот количествах, чтобы золой дымить.
-Так, это… - не поняла я, - а в трюме держать, это ведь тогда ещё опаснее?
-Так мы и не держим.
-А где же?
-А вон, за кормой болтается, - указала Шерри на волочащиеся позади корабля на верёвках трупы.
-Ик! – сказала я, потому что представила…
-Чучела, - пояснила Шерри. – Настоящие быстро портятся, а этих на целое плавание хватает. К тому же, вода холодная, а глюк в охлаждённом виде менее опасен.
-Ик, - повторила я. - А эти головы? Ну, что на штырях были. Они что, тоже бутафорские?
-Ну да, чучельные, - подтвердила Шерри. – А чего каждый раз новые насаживать? Живые, они быстро в негодность приходят, и вообще, воняют.
-А зачем вообще всё это? – спросила я. – Ну, все эти ужасные чучела, головы? Это ж, со страху откинешься.
-Так это и требуется. Ну, если среди пленных богатенькие попадаются. Чтобы не артачились, а платили, сколько положено.
-Вон чего, - догадалась я. – И платят?
-Как миленькие. Ну, если не попадётся какая-нибудь психическая, вроде твоей Бе. Ну, таким обычно Линда головы отрезает, чучелит, и на штырь. Обновлять-то надо, всё же. Ну-ка, догадайся, почему твоей Бе ещё голову не отрезали?
-Э… Старая, да?
-Конечно. Линда, она не любит, если некрасиво. Да со старой головой она и возиться не станет. И с некрасивой тоже. А, как ты думаешь, вот, ты, красивая?
-Чёрт, - сказала я. – Да что у вас за банда такая? Что, нормально разбойничать нельзя, обязательно надо над трупами глумиться?
-Обыкновенная банда, - возразила Шерри, - достаточно практичная и адекватная. Я бы даже сказала, типичная, если бы… Неважно. Вот, побывала бы у Серых Сестричек, так не воротила бы нос. Вот уж кто действительно чучела с фантазиями любит.
-Они тоже, да? – поёжилась я от воспоминаний. – А, вот, эта самая бочка с рассолом… Впрочем, ну их, подробности, и так жутко.
-Жутко ей, - проворчала Шерри. – Поглядела бы на результат, так вовсе бы заикой стала.
-Я и так заикаюсь часто, - сообщила я, - а вам бы тут фильмы ужасов снимать и за деньги показывать.
-Да уж больно ты малохольная. А строишь из себя.
-Уж лучше малохольной быть, чем малосольной или маринованной после ваших бочек.
-Хе-хе. Рассол, он не для соления. В рассоле мы сталь от ржавчины прочищаем. Если не разбавленный, так он и стекло растворяет. Представляешь ощущения, если тебя туда на несколько дней поместят?
-И-и… - сказала я. – Ик. Вот.
-Мамбы, они тоже с эстетическим чувством на свой лад. Обычно рассол у них сильно разбавленный, девка в нём дня через три умирает окончательно, ну, когда на треть растворится.
-Ы.
-А вынимают дней через десять, голову чучелят, ну и прикрепляют куда-нибудь на видное место. Представляешь, голова как новая, а остальное, - скелет?
-Ы… В грязь! – сказала я. – Вам что, больше говорить не о чем, да?
-Сама спросила.
-Мало ли что, там, рабыня спросила? Госпожа, на то и Госпожа, чтобы глупым рабыням рот затыкать вовремя!
-Ладно, давай пушкой займёмся, - решила Шерри. – Снаряды в пушке не взрываются, при том, что ударный стержень нормально высовывается. Сама убедись.
Тут она ухватилась за болтающийся на петлях затвор и продемонстрировала, как ходит взад и вперёд вставленный в него гвоздь. Ударный стержень, понимаете-ли.
-Здесь, вроде, и ломаться-то нечему, - рассудила я. – Давайте попробуем выстрелить, что-ли?
-Ну, давай, - с пессимизмом в голосе согласилась Шерри и принялась разворачивать пушку слегка на правый борт. Вынула из ящика второй снаряд, оглядела его и засунула в ствол. На этот раз я уловила, что на снаряде присутствует лыска с уступом, препятствующим проталкиванию в ствол дальше, чем надо. Поперёк ствола было просверлено отверстие, а сквозь него просунута палка, куда этот уступ и упирался. Да, уж.
Шерри ещё раз подёргала гвоздь, а потом со скрипом закрыла затвор и зафиксировала его большим крючком. Ну, точно, калитка в заборе.
-Ну, вот, - сказала она, - теперь, если ударить по стержню, снаряд должен взорваться, выбить переднюю заглушку и создать тучу дыма из выплюнутой золы.
-А чем бьёте-то? – спросила я.
-Молотком, чем же ещё? – продемонстрировала она висящий на верёвочке молоток. – Ну и делаем знак вниз, чтобы ударили в таз. Только сейчас там никого нет. Ну что, бить?
-Угу, - подтвердила я.
Бац! Шерри треснула молотком по гвоздю. Ничего не произошло. С тем же результатом были произведены ещё два удара, а потом последовал вопрос:
-Ну?
-Понятно, - сказала я. – Сейчас разберёмся.
И принялась думать.
-Ну?
-Думаю, - пояснила я, - не мешайте.
-Ну-ну.
Прошла примерно минута.
-Ну, надумала чего? – поинтересовалась Шерри.
-Надумала, - сказала я и принялась открывать затвор. Снаряд поехал назад и чуть не выпал, хорошо что Шерри успела его подхватить.
Я залезла глазами в ствол и принялась всё осматривать. Впрочем, разглядывать там было нечего, кроме упомянутой поперечной палки. Я потрогала рукой палку и убедилась, что она вставлена без особой болтанки. Это было странно, поскольку я предположила, что палка разболталась, снаряд просовывается дальше, чем надо, и гвоздь до его торца не достаёт. А, впрочем, предположение было глупым, снаряд-то чуть не выпал назад из ствола, значит его прижимало к затвору, поскольку и ствол торчал несколько вверх.
-Ну? – снова напомнила о моих обязанностях Шерри.
-Работаю, - отчиталась я и начала осматривать затвор, его дверные петли и крючок. Крючок зачем-то поворачивался вместе с осью, пропущенной насквозь и закрученной с другой стороны ржавой гайкой.
-Так-так, - проворчала я.
-Что?
-Сказала же, работаю.
Теперь я принялась осматривать снаряд, особенно его покраску. И кое-что показалось мне подозрительным.
-Госпожа, - спросила я, - а эта вот ваша жуткая краска, она тут всем желающим доступна?
-А причём тут краска? – не поняла Шерри.
-А вы бы ответили, да и всё.
-Доступна, - сообщила Шерри. – Чего её прятать-то? Кому надо, тот и пользуется.
-Ладно, поглядим ещё, - сказала я и принялась туда-сюда поворачивать затвор, а потом и крючок на его оси. И, наконец, закончила.
-И что? – спросила Шерри.
-Всё ясно, - отчиталась я.
-Ну?
-А что, «ну»?
-В чём причина?
-В том причина, - сказала я. - В том, что я даже и не знаю, говорить вам, или нет.
-Это ещё что за бред? – не поняла Шерри. – Ты что, снова меня на выпивку развести решила, мерзавка?
-Даже и не думала, - призналась я. – А что, есть такая возможность?
-Есть возможность рассола нахлебаться, - пригрозила Шерри. – Я, знаешь-ли, тоже иногда пошутить могу.
-Это зачем? – не поняла я. – Заклёпочку у меня в языке растворить чтобы? Так она золотая, её не разъест. Да и зачем? Есть такие специальные щипчики, ну, с полукруглыми кончиками, для расклёпывания язычков у девушек, вы не знаете, разве? Их ещё и для носиков применяют, ну если дырочка в носу трубочкой проклёпана. Даже и для нижних губок можно, только…
-Р-р-р-р! – сказала Шерри, ухватила меня рукой за колодку и встряхнула.
-Всё, всё! Не надо! – испугалась я. – Только, понимаете, проблема с вашей пушкой не техническая, а, скорее, социально-психологическая, вот я и не знаю…
-Э?
-Социально-психологическая, - повторила я, потому что предположила, что она не расслышала.
-Ты, психологиня недорезанная, - сказала Шерри, - ты когда надо мной издеваться прекратишь?
-Я и не издеваюсь вовсе, а совсем наоборот, - возразила я, - так действую, чтобы максимально возможную пользу для вас обеспечить.
-Сейчас она начнёт рассказывать, что манная каша полезна для моего здоровья, - предположила Шерри, - и предложит меня с ложечки кормить.
-Даже и не думала, - сказала я. – Но, вот, то, что если обнародовать причину плохой работы пушки, это может негативно повлиять на ваше здоровье, это…
-Зарежу! – сказала Шерри и воткнула свой нож в мою колодку снизу, так, что меня ощутимо ударило деревяшкой по челюсти.
-Не надо, - попросила я. – Давайте так сделаем, чтобы вы сами догадались, Госпожа. Вытащите крючок вместе с осью, и сами увидите.
-Что?
-Причину.
-А причём тут крючок?
-А притом, что свинтите гайку, вытащите, да и всё.
-Ладно, - сказала Шерри и выдернула нож, при этом колодка треснула меня сзади под затылок. И занялась демонтажем оси крючка. Свинтила гайку, вытащила из отверстия крючок и уставилась на ось.
-Это что ещё за хреновина?
Я только скорчила гримасу ей в ответ. Середина оси была подпилена с одной стороны на ширину в два пальца. Шерри сунула нос к отверстию ударного стержня и обнаружила деревянную втулку, которая высовывалась при повороте оси крючка, явно для отжимания снаряда вперёд при закрытом затворе.
-Р-р, - сказала Шерри и принялась думать. Думала она с минуту, а потом полезла осматривать снаряды. Я предполагала, что она быстрей догадается.
-Вонючая грязь, - по местному обычаю выругалась Шерри. – Краска, значит.
Ну да, она обнаружила, что ступенька лыски на снарядах подпилена и замазана краской. А в этом случае, присмотревшись, можно разглядеть границы более позднего подкрашивания. При закрывании крючка втулка отжимала снаряд дальше, чем высовывался ударный стержень, что позволял сделать подпиленный упор. А если некоторые снаряды и взрывались, то просто от сотрясения, если уж нитроглицерин внутри.
Тут Шерри сунула под мой нос подпиленную ось и задала гениальный вопрос:
-Кто?!
-Э… - сказала я, - где?
Шерри так на меня посмотрела, что у меня пропала всякая охота шутить, и я сообщила:
-Не знаю.
-Ты?
-Я?
-Да, ты?
-Не, не я.
-А кто?
-Знаете, Госпожа, - сказала я, - не так важно, какой диверсант нагадил, как важно решить, что с этим открытием делать?
-Какого ещё чёрта тут решать?!
-А как вы намерены действовать?
-Да я сейчас…
Тут она осеклась и задумалась.
-Знаешь, - решила она, наконец, - сначала я пушку налажу.
Достала ножик и стала выковыривать втулку. Ну, если кто-то вставил, значить и вынуть можно.
-Вот, гады, - проворчала она, выбрасывая под ноги какую-то проволочку, - ещё и пружинку вставили!
Ковырялась она достаточно долго, и сыпала на палубу стружку. Да, видно, враги потрудились на совесть, и не одна Шерри тут обладала технологическими талантами.
Наконец, она взяла снаряд, с сомнением поглядела на подпиленное место и загнала снаряд в дыру. Закрыла затвор и, для верности, несколько приподняла ствол вверх. А потом взялась за поворотный механизм и слегка довернула орудие в сторону кормы. Чтобы не измазать золой оттяжки, крепящие заднюю мачту, как я догадалась. Зачем-то опять взглянула на меня, а потом взяла молоток и треснула по гвоздю.
Я попыталась заткнуть себе уши, но налетела руками на колодку. Правда, взрыв снаряда в стволе был довольно глухим, потому что его практически заглушил раздавшийся одновременно с выстрелом злобный вскрик. Пушка выплюнула тучу сизого дыма, а когда он рассеялся, вдруг обнаружился ещё один сизомордый чёрт, который сидел на палубе напротив ствола и грязно ругался, выковыривая из глаз золу. Понятное дело, этот персонаж в неудачный момент вылезал из-за борта, по развешенной там сетке для прикрепления кормовых чучел с нитроглицерином, и попал физиономией под выстрел. Да уж, ему крупно повезло, что пушка была не настоящая, не то, человека убило бы снарядом в лоб, да и корабль пострадал бы, в случае фугасного взрывателя на снаряде. Вот, если бы снаряд был бронебойным… Чёрт, чёрт, чёрт! Пошли на фиг из моей головы все эти сраные артиллерийские энциклопедии!
-Какого чёрта?! – задала Госпожа Шерри чёрту нелицеприятный вопрос. – Тебе что, больше лазать негде?
-Пошла в зад, - симметрично ответил чёрт. – Кому-то же надо проверять, чтобы все эти чучела на винты не намотало! Не на тебя же надеяться!
-Ага, изработался. Посинел от натуги. В смысле, почернел. Хи.
-Уродка, - обиделся чёрт. – Палит, когда в голову взбредёт. Вот, погоди, ещё за глюк отчитываться будешь!
Тут я, наконец-то, признала в этом чёрте мистера Бенсона. Значит, за бортом лазал, чучела проверял? А чего ж в-одиночку-то? Так ведь можно в воду свалиться, и не заметит никто.
-Когда надо, тогда и палю, - заявила Шерри, - и твою немытую морду сюда никто не звал.
-Сама сильно чистая, - ответил Господин Бенсон. – Мыла не знаешь, а у твоей рабыни грязными носками изо рта пахнет!
-Ик-к-к! – захлебнулась я от возмущения. И так вот сказать, после того как лично я сама выпрашивала у хозяйки нормальную затычку! Да этот тип мой рот и не нюхал даже. Он, если ко мне и приближался когда, так с задней стороны!
-Мыться пойду, - объявил о своих намерениях Господин и удалился. А Госпожа Шерри принялась ходить взад-вперёд, словно маятник, и чего-то бурчать под нос.
-И кто это сделал? – наконец спросила она меня.
-Наверное, это сделал тот, - сказала я, - кому это было нужно.
-Это было нужно тебе! – повысила голос Шерри.
-Э? А зачем это было мне нужно, Госпожа?
-Чтобы живой остаться, в конечном итоге!
-То есть, чтобы свою ценность продемонстрировать?
-И ты слишком быстро догадалась! Похоже, заранее знала.
-Да, это логично выглядит, Госпожа, - согласилась я, - только как бы я могла это сделать, и когда? Я же всё время заперта или привязана, или в бочку…
-Значит, подговорила кого-то!
-Так ведь пушка в тот же день сломалась, когда я появилась, так?
-Так.
-И кого я могла подговорить, сидя у Госпожи Мери в трюме?
Тут Госпожа Шерри снова ухватила меня за колодку и зашипела:
-Ты, Слу-чка, идиотку из меня не строй!
-А вы не там врагов ищите, где надо, Госпожа!
-А где надо?
-Хотя бы там, где они вам уже и свою лингвистику навязывают, Госпожа.
-Э? Чего?
-Лингвистику.
-Так, - сказала Шерри, - ну-ка, объясни, чего это ты только что сказала, не то, буду бить верёвкой!
-То, что есть, то и сказала, - не испугалась я. – Это Машка меня Слу-чкой обозвала, а вы повторяете! А вы меня назвали Непослушницей, а сокращённо, Слу. Хотите называть как Машка, так сначала переименуйте, а потом и обзывайте. А я на неправильное имя отзываться не должна, потому что такая рабыня позорит Госпожу.
Шерри молча на меня смотрела, причём, так, что мне стало страшно, поэтому я продолжила:
-Да, позорит! Потому что, отзываясь на неправильное имя, она, можно сказать, бунтует против своей законной Госпожи, и позорит непослушанием её имя, которое обычно на ошейнике рабыни указано. Для того рабыням и надевают ошейники, чтобы все знали какое имя ей присвоил собственник, и кто он сам. И под каким номером она официально зарегистрирована в Унилонисе в статусе частной собственности. А у вас тут беззаконие сплошное. Понаписали всяких дурацких кличек девушкам на лбу, да ещё краской, которая турнепсом оттирается. Вот, я вас заранее предупредила насчёт имени, а вы ещё и недовольны. Да Машка вас же на смех выставит, заставив повторять ею же придуманную для меня кличку. А моё имя, это ваша собственность, вот и получается, что вы свою собственность защитить не можете, и кто попало её себе присваивает.
Шерри всё также молчала, и даже взгляд у неё не поменялся.
-Вот именно, - решила продолжить я, - я не вижу, что-ли? Да она только что предлагала вам у неё на подхвате быть. Я, мол, тебя драться научу. С малого начинается, между прочим. Сегодня она вас жизни учить хочет, а завтра вообще командовать вами начнёт. И не заметите, как у неё в собственности окажетесь. Не у неё, так у кого другого. За свой статус, кстати, постоянно бороться нужно. Вот, мне, думаете, статус рабыни легко достался? Да одна учёба чего стоила! А уж про конкуренцию в статусе собственности я вовсе молчу. Да нормальная рабыня зубами в свой ошейник вцепиться должна, если кто его снять попытается. Женский ошейник, это вообще уникальная вещь, мистическая, можно сказать. Это же не просто кольцо для привязывания, это атрибут определяющий состояние души и психо-сексуальную направленность индивидуальной личности обладательницы ошейника.
Шерри присела на корточки, подобрала с палубы щепку и принялась ковыряться в зубах. И продолжала на меня смотреть.
-Я так думаю, - сказала я, - если бы на Машку ошейник надеть, так и её агрессивная сексуальность поменяла бы свой уклон. Вот, почуяла бы тогда, что ей большую сладость доставляет, головорезание, или рабская покорность собственнику. Да и сменила бы своё поведение. Кстати, может, и счастье бы своё отыскала. Да я по собственному опыту знаю, если какая девка долго разгуливает с незакованной шейкой, так начинает чудить, нервничать, становится недовольной жизнью и бесится, сама не зная, с чего. Ошейник для нормальной девушки, очень полезная и логичная вещь, которая должна появляться на её шее на определённой стадии физиологического созревания и психологического развития. Именно так, не раньше, и не позже. Там, где соответствующие органы правильно этот вопрос понимают и отслеживают, там и девушки более счастливы, как в социальном аспекте, так и в физиологическом, не говоря уже о психологии. Вот, я открытым текстом об этом говорю, а некоторые корчат из себя, а втихаря туда же. Некоторые Нолы вообще сами себя в коляски запрягают, и тому подобное. А я не лицемерка, как есть, так и говорю, потому что женский ошейник…
-А стихами можешь? – вдруг спросила Шерри.
-Э? – растерялась я.
-Проверить хочу, - сказала она, – тогда, у Линды, про девушку в кандалах заранее сочинила, или как? А ну, выдай оду женскому ошейнику.
-Чего так вот сразу? – засомневалась я.
-Как же, сразу? – возразила Шерри. – Ты тут уже полчаса дифирамбы ошейнику поёшь, чувствуется продуманная и выношенная опытом жизненная позиция. Так что, давай в стихах, не то, побью верёвкой. Ну?
-Да, и пожалуйста, - сказала я. – Э-э-э…
-Что?
-Э… Значит, так:
Как ошейником горда юная рабыня,
Что на долгие года, собственность отныне!
Шея нежная в кольцо замкнута надёжно,
Блик с железа под лицо падает тревожно.
Пальчиком пощупай сталь, стоном бесполезным,
Иль тебе свободы жаль в обруче железном?
О цепочке, что, звеня, с шеи бы спускалась,
Ни единого ни дня прежде не мечталось?
Кровь стучится в твой висок, нега подступает,
Лишь представишь, - молоток скобочки склепает,
Сталь блестящую сомкнёт, окольцует шейку,
И к колечку прикуёт на цепочку-шлейку.
Опусти скорей лицо, ощути-ка привязь.
Ныне рабское кольцо подарило милость,
Сладость там, где и без слов никому не новость,
Ты в ошейнике, - любовь, трепет и покорность.
Ты в ошейнике, - раба, проданная в рабство.
Это женская судьба, что ценою в царство.
Ныне ты обречена вечной рабской доле,
И на сталь нанесена надпись о неволе.
Ты в ошейнике, смотри, как скрестились взгляды.
Что ты там ни говори, женские наряды,
Иль причёски, макияж, ожерелья-бусы,
Не введут в подобный раж зрительские вкусы.
Ты в ошейнике, сама словно в центре света:
Сталь, - холодная зима, сердце, - знойность лета.
Ты в ошейнике, волна неги льётся в душу,
Грудь дыханием полна, и соски наружу.
Ты в ошейнике, свела круг и заковала
Цепь, границу обвела тесного овала.
Мир рабыни у кольца, как бы ты не билась,
Ныне, впредь и до конца замыкает привязь.
Ты в ошейнике, и в нём сущность мирозданья,
Цепь примкнут, - вставай, идём! Плеть, - для наказанья,
Обувь, - чтобы целовать ногу у хозяйки,
Ремешок для рук, - связать в позе попрошайки.
Ты своей душе не лги перед сладкой ночкой,
Вот колечко для ноги с звонкою цепочкой.
Быть послушною рабой у кроватной ножки
Суждено тебе, вот твой коврик, как для кошки.
В кандалы тебя скуют, вставят в нос колечко,
На замочек застегнут сладкое местечко.
Так устроен человек, сроду и доныне,
Ты в ошейнике навек, ты теперь рабыня.
Ах, ошейник! Сталь кольца уж слилась с душою,
И волнения лица я теперь не скрою,
Сердца стук и блеск очей, трепет возбуждённый,
Девкой в кляпе, для ночей, словно бы рождённой,
Я очнусь, родивши стон, в пике сладострастья…
Я в ошейнике, и он подарил мне счастье.
Я ошейница, о, страх! Собственность с правами
Вещи, обращённой в прах, скованной цепями.
О, железа перезвон! С музыкой железной
Слился сладострастный стон пленницы прелестной.
Ни за что и никогда не отдам такого!
Я в ошейнике, - о, да! Просто нет и слова…
Я в ошейнике…
-Стоп! – вдруг вскрикнула Шерри.
-А? – сказала я и замолкла.
-До конца далеко? – осведомилась она.
-До какого конца? – испугалась я, потому что припомнила, что она недавно грозилась меня зарезать.
-До конца твоего стиха.
-А, до конца стиха? Ну… Я не знаю.
-Это как это, ты не знаешь?
-Обыкновенно. Вы же, Госпожа, заказали экспромт, а величину не устанавливали.
-То есть, что, не останови я тебя, ты бы до бесконечности эту чушь лопотала?
-И никакая не чушь! – обиделась я. – Ну, может и присутствует некоторый гротеск, так ведь это же стихи! А в стихах должны быть метафоры, красивые речевые обороты, те же дифирамбы, и… Это, чтоб красиво.
-Ага, - сказала Шерри, – и ты в самом деле такие вот чувства испытываешь к дурацким железякам и к рабскому образу жизни?
-Я?
-Да, ты.
-И, ничего подобного! – возмутилась я. – Лично я считаю, что рабовладельческий строй это анахронизм, даже и при нынешнем уровне местного технологического развития, и его надо свергнуть.
-Да ты что?
-А всех рабовладельцев, и других угнетателей трудящихся, на Колыму, в Туруханск, на эту, как её? На Индигирку или в Соловки. Короче, в Сибирь, снег с болота выгребать!
-Ой, - сказала Шерри, - правда, что-ли?
-Ну, это в общих чертах.
-Чего-то я не поняла. А как же тогда все эти «колечки-сердечки»?
-А это естественные биологические потребности созревшего женского организма.
-А, потребности, да? И за это в Сибирь?
-Знаете, Госпожа, не надо передёргивать, - сказала я. – В Сибирь тех, кто на основании этих сексуальных потребностей создаёт и поддерживает нездоровое общественное устройство. Общественный уклад жизни должен быть здоровым и экономически обоснованным. А физиологические потребности следует удовлетворять в свободное от общественных обязанностей время, для чего общество должно создавать соответствующие условия. Ну, там, организовывать клубы по интересам и соответствующую законодательную базу разрабатывать. Чтобы не ущемлять естественных потребностей, но и чтобы удовлетворение этих потребностей не наносило ущерба другим лояльным членам общества.
-Каким членам?
-Лояльным. Тем, которые соблюдают законы и ведут достойный образ жизни.
-Ага. А не лояльных в Сибирь?
-Да.
-А места там хватит?
-О, места хватит, - успокоила я её. – Мне подруга рассказывала, эта Сибирь такая большая, что две Америки поместятся.
-А не проще для таких, вот, как ты, выселить отдельную резервацию и проволокой обнести? – внесла альтернативное предложение Шерри.
-Нет, - отвергла такой вариант я.
-Это потому что тебе лично так не понравится?
-Да.
-А как же права большинства, и эта самая демократия?
-А демократия должна присутствовать в разумных пределах, - разъяснила я, - не то, она выродится в собственную противоположность.
-Слушай, - сказала Шерри, - тебе эта колодка на шее не жмёт?
-В принципе, даже излишне болтается, - сказала я. – А вы что, Госпожа, решили мою просьбу о снятии колодки удовлетворить?
-Нет.
-А чего же тогда спрашиваете?
-Понимаешь, когда ты общественное устройство проповедовать начинаешь, создаётся впечатление, будто ты в размерах увеличиваешься. Вот я и подумала, не стала ли тебе колодка жать?
-Между прочим, - сказала я, - у меня уже и без общественных рассуждений шея могла увеличиться в размерах по причине припухания. Ну, пожалуйста, снимите с меня колодку, хозяйка? Что вам стоит? Я же вам пушку помогла починить.
-Не, не сниму, - отказала Шерри.
-Да вам, наверное, просто нравится, когда у девушек деревяшки на шее!
-А что, у меня не может быть своих биологических потребностей?
-Почему же, не может? Но я ведь говорила, чтобы не ущемлялись интересы других членов общества.
-А если мои потребности именно в том, чтобы ущемлять некоторых членов общества шейными колодками?
-Ну и пожалуйста, - снова обиделась я. – Вам же хуже будет.
-Так. А это ещё почему?
-А потому, что если разумно не ограничивать свои потребности, то они могут начать вами же управлять, а это до добра не доводит.
-Это как?
-А так, что сегодня ваши потребности заставляют вас колодки на девушек наколачивать, а завтра заставят девушек в бочки забивать и руки-ноги им отрубать, а послезавтра…
-Знаешь, - перебила она, - насчёт бочек тут недавно кое-кто высказывал интересную мысль. Интересно, получит ли она развитие?
Так значит, ты считаешь, что быть рабыней в железном ошейнике, это нормальная биологическая потребность девушки?
-Скорее, социально-биологическая потребность, Госпожа. Что, снова объяснять, Госпожа?
-Да.
-Ну, ладно. Поскольку в обществе присутствует Дарвиновский принцип естественного отбора…
-Это устаревшая теория! – заявила Шерри.
-А вы с ней знакомы, Госпожа?
-Нет, но слыхала, что теория неверная.
-Это от кого же вы слыхали?
-Да так, от одной любительницы умничать из бочки.
-Ну, в принципе, теория Дарвина действительно неверная, если её распространять на всю область эволюции. Но отвергать её отдельные элементы попросту глупо. Ведь процесс естественного отбора в обществе присутствует, и это невооружённым глазом видно.
-А что насчёт ошейника?
-А то, что если нормальная девушка млеет от рабского ошейника, то это как раз и обусловлено естественным отбором.
-Э…
-А вы бы не перебивали, Госпожа, скорее бы вышло.
-Ну?
-Естественный отбор наиболее заметен у мужчин. Они ведь почему друг друга бьют, воюют, грабят и всё такое? Потому что инстинкт размножения заставляет их оттеснять конкурентов от женщин и обеспечивать условия для собственного личного воспроизводства. Ну, самым крутым и агрессивным достаются богатства и самые лучшие женщины, поскольку такие обеспечивают себе возможность выбора. А всякие задохлики и хлюпики вообще остаются без женщин, и не оставляют потомства. И правильно, нечего портить генофонд собственной нежизнеспособностью.
А у нормальных женщин как раз и присутствует встречное инстинктивное стремление, достаться наиболее жизнеспособному самцу, от которого и потомство здоровое получится, да и обеспечения выживания этого потомства ожидать можно. Проще говоря, женщина чаще всего и западает на того, кто её схватит, скрутит, посадит на цепь и оттрахает, не спрашивая согласия. И это не потому что женщина неправильно воспитана, а потому что так её головку природа устроила, в целях выживания стада.
-Знаешь, Слу, - сказала Шерри, - ты или с неба свалилась, а прежде в каком-то другом мире жила…
-Ну…
-...или прикидываешься дурочкой, что более вероятно. Короче, кто пушку сломал?
-Сами ищите, - посоветовала я. - Я психолог, а не следователь.
-Если психолог, так не забывай своё место, Слу-чка.
-Вот-вот. Снова Машкиным голосом заговорили, Госпожа?
-Насчёт Машеньки, - сказала Шерри. - Само её существование опровергает твою гнилую теорию по части ошейника.
-А вы попробуйте на неё ошейник надеть, - посоветовала я, - и поглядите на результат. А тогда и говорите.
-На Машеньку надеть ошейник рабыни? – решила уточнить Шерри.
-Посадить на цепь и оттрахать, - добавила я.
-Машеньку?
-Да. Она, мне кажется, тут единственная, кого ещё качественно не оттрахали хорошие специалисты.
- Мне так кажется, - сказала Шерри, - что ты на нашу Машеньку заимела зуб.
-Да это она на меня заимела! – праведно возмутилась я. – Придирается, обвинения глупые возводит, и всё время убить предлагает, будто тут убивать некого!
-Ладно, разговорилась, - проворчала Шерри и поволокла меня за верёвку, - пошли-ка!
-А куда, Госпожа?
-Куда следует.
Делать нечего, я заковыляла за ней на верёвке, а куда деваться? Знаете, когда вас тащат на верёвке «куда следует», невольно возникают плохие предчувствия. Как вскоре оказалось, мы направлялись в апартаменты Госпожи Линды. Ну, может быть, сейчас как раз было время офицерского собрания или планёрки, или, как тут у них именуется совещание главных злодеев? А Шерри, может быть, решила срочно похвастаться достижениями по части ремонта оборудования?
В каюте Госпожи Линды и вправду происходило совещание. Госпожа Шерри вошла без стука, если не считать стука моей колодки по дверному проёму при протаскивании меня внутрь. В происходящий спор она не вмешивалась, а терпеливо ожидала своей очереди на внимание Госпожи Линды. Госпожа Линда на сей раз была закручена во внушительную кучерявую причёску, слегка подкрашена, и одета в прелестное белое платьице. Сидела она на ящике, застеленном всё теми же ковриками, голова одного коврика, - направо, другого, - налево. А свои ножки в белых туфельках Госпожа расположила на рабынях, скомплектованных в данный момент не в виде кресла, а в виде подставки для ног. При этом, на лицах обеих рабынь оставались вентиляторные насадки, сквозь которые они обдували Господские ножки.
А спорили тут Господин Харнет и Госпожа Машка. Насколько я поняла, суть спора состояла в том, чтобы выяснить, следует ли заряжать некие «мины», или следует использовать их в незаряженном виде, по причине текущего перерасхода «глюка».
Тут как раз Госпоже Линде надоело, и она сообщила спорщикам своё, поистине Соломоново решение. А именно, зарядить мины половинным зарядом, и через одну.
-Тогда уж не через одну, а половину, но в случайном порядке, - сказал Господин Харни. – Не то, могут и догадаться. В смысле, враги.
-Пожалуй, - согласилась Госпожа Линда.
-На половину мин глюка не хватит, - возразила Машенька, - даже и при маленьком заряде.
-Значит, насколько хватит, - решила Госпожа Линда.
-А выставлять будем все? – решила уточнить Машенька.
-Все, - подтвердила Госпожа Линда. – А в незаряженные воду подлить, чтобы одинаково плавали.
-Ну, это и дураку понятно, - сказала Машенька.
-Ну что? – обратилась Госпожа Линда к Шерри.
-Пушка теперь в порядке, - доложила Шерри, - только у нас всего четыре снаряда осталось.
-И в чём причина была?
-А, хреновая причина, - доложила Шерри. – Кто-то в затвор вмонтировал хитроумную штучку, чтобы при закрывании снаряд вперёд отжимало. Ну и уступ на всех снарядах подпилил, да ещё краской замазал.
-Ни фига себе, - сказала Госпожа Линда, и даже приоткрыла свои глазки чуть шире, чем обычно.
-Ха! – сказала Госпожа Машенька, - так это что же, диверсанты завелись?
-Хе-хе, - сказал мистер Харни, - вредители.
-Почему раньше не обнаружила? – уставилась на Шерри Линда.
-А я бы и сейчас не обнаружила, - заявила Шерри. – Мне бы и в голову не пришло, что кто-то специально нагадить может. А Слу сразу догадалась.
-Слу? – уточнила Линда.
-Да. Вот эта самая Слу.
-Ха! – сказала Машенька. – Этого следовало ожидать.
-Чего следовало ожидать? – спросила Шерри.
-Того и следовало ожидать, - ответила Машенька, - что там, где появляется Слу-чка, там сейчас же происходят несчастья.
-А в чём же тут несчастье, если пушка теперь работает? – встрял Господин Харни.
-Да причём тут эта дурацкая пушка?! – возмутилась Машенька. – Да чёрт бы с ней, с пушкой, а то, что гады завелись, - вот какая беда!
-А, в этом смысле, - сказал Господин Харни. – Это да.
-Шерри, - сказала Госпожа Линда, - кто это мог сделать?
-Тот, кому это было выгодно, - доложила Шерри.
-Точно! – обрадовалась Машенька. – Впервые слышу, чтобы Пушка дело говорила. А выгодно это её Слу-чке. Точно!
-Да с какой стати, это мне выгодно?! – психанула я. – Да что вы тут ерунду городите?! Лучше бы настоящих врагов поискали, а не то… У! У-п-п…
Откуда ни возьмись, внезапно во рту у меня оказался штатный деревянный клинышек, а в следующий момент Госпожа Шерри треснула по нему ладонью и загнала его внутрь, как говорила Госпожа Мери, до щелчка. Это я решила по причине характерного треска челюстей, заскочивших зубами за первую зазубрину кляпа. И тут же я ощутила как она стягивает шнуры, привязанные к моим запястьям.
-У! – сказала я, дёрнула затянутыми за спину руками, и убедилась, что на данном этапе сопротивление бесполезно.
А Госпожа Шерри завершила дело привязыванием к кляпу шнурка, с накидыванием его петли на мою шею. Я, хоть и распсиховалась, но рассудила, что Госпожа могла воспользоваться удачным моментом, чтобы показать, что она со своими рабынями не церемонится, а когда они вякают без разрешения, втыкает им затычку. Интересно, а где она свежий клин взяла? Тут валялся? Значит, не все деревяшки для рта Мамба сгрызла.
-Спорит ещё, мерзавка, - прокомментировала моё обезвреживание Машенька.
-У! – сказала я и отвернулась.
-Это правда, - сказала тут Шерри. – Выгоднее всего это было бы сделать этой вот рабыне Слу. К тому же, она слишком быстро догадалась, в чём проблема с пушкой. А ещё, она достаточно умна, чтобы придумать хитрушку, которая оказалась в затворе.
-Ха-ха, - сказал Господин Харни. – Колодочная девка умна?
-Я тоже девка, - сообщила Госпожа Шерри, - так ты что, и в моём уме сомневаешься?
-В принципе, да, - не стал отрицать Харни.
-Дурак, - неожиданно сказала Машенька. – У Пушки много чего неправильно, но мозги у неё нормальные. Не то, что у некоторых.
-Хе-хе, - сказал Харни, - в таком случае, прошу прощения, по части мозгов.
-Вот что, - сказала Шерри, - если сломать пушку было выгодно Слу, это ещё не значит, что она и сломала. У неё просто возможности такой не было.
-Так уж, и не было, - усомнилась Машенька. – Сперва здесь Слу появилась, а уж потом пушка сломалась.
-Не было. Пушка сломалась раньше, чем Слу из трюма достали.
-А достала её я, - сказала Госпожа Линда. – В это время Шерри как раз с пушкой и возилась. А по пути из трюма ко мне вряд ли она подходила к пушке. Кто её тащил?
-Я тащил, - сообщил Господи Харни.
-От самого трюма до меня?
-Само собой. И ни к каким пушкам я её не подтаскивал.
-И как же она тогда могла пушку сломать? – спросила Линда Машеньку.
-За половину дня в трюме, могла кого-нибудь и подговорить.
-Ху-ху-ху, - сказала я, потому что не утерпела, чтобы не отреагировать на подобный бред.
-Хи-хи, - поддержала меня Линда. – Машенька, представь себе, спускаешься ты к Мери, и спрашиваешь её, не могла ли одна из трюмных девок уговорить кого-то сломать пушку?
-Да, это вряд ли, - согласилась Машенька. – Только, говорю вам, это именно она сделала! И пробоину она сделала, и указатель сломала, и… И ещё чего-нибудь сделала, чего мы ещё не обнаружили! Да точно говорю. Я же это чую. Не будь у меня чутья, меня бы давно уже зарубили, или закололи! Или отравили бы, а я до сих пор живая, это же факт?
-Это факт, - согласилась Линда. – Только ты уж объясни тогда, каким образом она это могла сделать. Короче, выдвигай рабочую гипотезу.
-Да я и слова-то такого не знаю, - сказала Машенька. – И не знаю я, как! Не то бы, сказала уже.
-Зато я могу предположить, - неожиданно сказала Шерри.
-Ну? – уставились на неё все присутствующие.
-Через озадачивание обстоятельств, - немногословно разъяснила Шерри.
-Хе-хе, - сказал Господин Харни, а Госпожа Машенька сказала: - Э?
Зато Госпожа Линда сузила глазки и сказала:
-То есть, методом создания событий?
-Ну да. Она это называет «озадачиванием обстоятельств». А в других местах то же самое называют генерированием событий, или созданием демонов.
-То есть, что, она сама признавалась?
-Говорила, что насчёт пушки она никаких обстоятельств не озадачивала. А это значит, что она знает про создание демонов. Скорее всего, знает на собственном опыте.
-Надо же, какой бред, - сказала Машенька. – Вот и похвали у кого умственные способности.
-А твое предчувствия, это не бред?
-А причём тут предчувствия?
-Да притом, что и то, и другое на одной основе.
-Создание демонов? – решила уточнить Машенька.
-Создание событий, - поправила Шерри, - так и вправду, менее дико звучит.
-Вот, что дико звучит, - это точно, - рассудила Машенька.
-А у тебя вообще никакой гипотезы нет.
-Ага, - сказала Машенька, это значит, такой, вот, бред так называется? Гипо-протезой?
-В школу сходи, поучись, - посоветовала Шерри.
-Не могу, - ответила Машенька. – Школьную форму носить не умею. Как увижу этих идиоток в передничках, так икота одолевает.
-Ладно, хватит болтать не по делу! – распорядилась Госпожа Линда и пнула в лицо обеих своих рабынь. Те пискнули и отползли в угол, а Госпожа пересела в деловую позу и сказала Шерри:
-Так ты считаешь, что Слу создаёт события, и достаточно сильно контролирует этот процесс?
-Я считаю, что создаёт, - сказала Шерри, - но контролирует плохо. Не то, все мы уже пошли бы ко дну.
-А, ты думаешь, она нас убить хочет?
-Ну, если себя на её месте представить…
-Чушь, - сказала Машенька. – Если по части желаний, то она просто хочет свою шкуру спасти. Да где ей желать кому-то смерти? Она слишком малохольная для этого. Она трусиха, и боится боли, а уж умереть, и подавно. Она даже сабли в собственных руках боится. Да и сейчас трясётся, как хвост у рокси.
-У, - вставила я, но меня точно никто тут не слушал.
-То есть, - сказала Линда, - Слу просто типичная рабыня, и желает отсюда выбраться и поскорее найти себе надёжную цепь и хозяина?
-А вы бы послушали, какие она оды рабским ошейникам сочиняет, - сказала Шерри, - а потом ещё свистит, что лично она против рабства.
-У! – снова сказала я и даже укусила кляп. У меня аж слюна потекла на нижнюю челюсть от обиды и возмущения.
-А что, даже и свою оду про женские кандалы превзошла? – поинтересовалась Линда.
-На мой взгляд, примерно на том же уровне. Но, я думаю, не сочиняет она ничего заранее, а озадачивает обстоятельства. Только её для этого сильно припугнуть надо.
-Что же получается, она для своего сохранения последовательно создаёт события? Чтобы уцелеть?
-Вот что я скажу, - влезла Машенька, - незачем всё усложнять. События можно и нормальным путём организовывать, безо всякой чертовщины. Давайте на факты поглядим? У Мери в машине средняя продолжительность жизни таких вот тягловушек, три дня. То есть, этой Слу-чке пора уже быть мёртвой, а она живая. Мало того, ещё и свою подружку вытащила. И язык у неё подвешен, лучше некуда, я сама убедилась. Она безо всяких демонов из трюма в рабыни выбилась. Ну да, используя свой инстинкт самосохранения, мордашку и умишко. А, главное, предыдущий опыт. А на данный момент, она уже и из рабынь выбивается в технические специалистки. Шерри, она ещё не требовала с неё колодку снять?
-Просила, - подтвердила Шерри.
-Ага. Навигаторшу уговорила работать на интересных, таких, условиях. Чтобы на пару с ней. Да, знаете, кто такая эта Слу? Типичная ламиола-карьеристка! И не говорите мне, что это не её натура. Если эта девка и в самом деле та, которую прозвали Мелани Спайк, так сами подумайте, смогла бы нормальная рабыня за такой срок стать знаменитостью?
Да, уж. Вот, карьеристкой меня ещё ни разу не называли. Ха! И зря. Это же правда, если уж честно. Как я одним махом у Госпожи Лилиолонии в любимые рабыни выбилась? Ещё и дальнейшие планы строила. А Элоиза Скиннер разве безо всяких причин говорила, что всегда получается так, будто я начинаю всеми заправлять в любой компании? А Сонька Се-Сонька из Гедоникса с чего ради меня рекомендовала комиссии как главную заговорщицу? Только причём тут моя натура? Я же не для себя. Будешь тут карьеристкой, когда с твоей подруги кожу содрать собираются! Ну, честно говоря, и мой личный интерес присутствует, конечно…
-Так ты что же, хочешь сказать, что Слу вертит тут нами всеми, как захочет, просто потому, что она на психолога выучилась и мозги не слабые имеет? – спросила Машеньку Шерри.
-А что, не так?
-И безо всяких демонов?
-Да нету никаких таких демонов, и всё это чушь дебильная! – рассердилась Машенька.
-А вдруг, есть? – возразила Шерри. – У тебя что, доказательства обратного имеются? Вот, представь, что вся эта хрень по части генерирования событий всё-таки существует, ну?
-И что?
-А теперь представь, что Слу до какой-то степени способна этим генерированием управлять.
-И что?
-Да то, что если так, то это покруче любой пушки будет. Ты что, не понимаешь, какие тогда возможности появляются?
-Очень даже представляю. Тогда она таких событий нагенерирует, что нам всем Гестиусская грязь раем покажется.
-А вот, и нет.
-Почему это, нет?
-А потому, - сказала Шерри, - что она пообещала мне быть послушной и стараться всё делать на мою пользу.
-Ага, - сказала Машенька, - и ещё она до того ненормальная, что свои обещания исполняет?
-По крайней мере, пытается.
-Вай-вай, - сказала на это Машенька, - так что же получается? Мне с тобой теперь и ругаться нельзя под угрозой создания демонов на мою голову?
-А зачем тебе со мной ругаться? – спросила Шерри. – Разве мы не заодно?
-Знаешь, Пушка, - заявила Машенька, - если бы я хоть на мизинец поверила в весь этот демоногенераторный бред, я бы прямо сейчас твою Слу-чку напополам разрубила вместе с её колодкой. И пускай тогда генерирует кого хочет своими половинками.
-То есть, тогда выходит, что пушку испортил кто-то другой?
-Э… - сказала Машенька, - вон ты куда? То есть, либо Слу-чка испортила пушку на расстоянии, посредством создания демонов, либо меня мои чувства обманывают?
-А какой вариант тебе больше по душе?
-Эй, девки! – неожиданно сказал Господин Харни, - а чего спорить-то, когда проверить можно?
-Э? – сказала Машенька, а Шерри просто уставилась на громилу.
-Запросто, - сказал Харни. – Вы тут всякой ерунды нагородили, а раньше то же самое назвали просто. Так бы и сказали, что подозреваете, будто Слу ведьма.
-Ведьма? – удивилась Шерри.
-Ну да. Чего заумных слов напридумывали? Ведьма, которая для своих целей пользуется колдовством. Короче говоря, колдунья. Названия, они, чем короче, тем лучше.
-Да какая разница, как называть? – возмутилась Машенька.
-А такая разница, - сказал Харни, - что если бы назвали ведьмой, так и вспомнили бы сразу, как в таких случаях поступать надо.
-И как?
-Проверить. И все дела.
-И ты знаешь, как проверить?
-Эх, вы, провинция, - оскалился Господин Харни, - да это любой мало-мальски образованный человек знает.
-У! У-у-у! – задёргалась я, потому что я-то вмиг догадалась, куда этот бандит клонит.
-Видали? – довольно кивнул в мою сторону Харни. – Что значит, девушка с образованием? Сразу поняла.
-У! У-у-у-у…
-Да уж, - сказал Харни, - знает, что процесс проверки не очень-то приятен для подозреваемой.
-А чего сделать-то надо? – спросила Машенька.
-Проверить на выживаемость, - пояснил Харни. – А тут как раз и бочка подходящая рядом.
-У! – завопила я и попыталась убежать. Но, как оказалось, Шерри когда-то успела уже и привязать мою верёвку к скобочке на стене.
-Между прочим, - сказала Госпожа Шерри, - надо бы и меня спросить, поскольку Слу моя собственность.
-А ты что, против? – сказала Машенька. – Да ты не беспокойся, если что, мы тебе другой частью добычи компенсируем.
-Линда… - попыталась обратиться Шерри к предводительнице, но та вдруг перебила её:
-Слушай, ты говорила, что-то на снарядах подпилено?
-Ну да, - поперхнулась Шерри.
-Так иди, и придумай что-нибудь. Надо, чтоб надёжно было, по части пальбы.
-Э… - сказала Шерри. – И правда. Пойду.
И ушла. А я осталась наедине с шайкой негодяев.
-Ну что, Лин? – обратился к атаманше Харни, - можно твоей бочкой попользоваться?
-Можно, - разрешила Линда, – только потом свежую воду обеспечь.
-Отлично, - потёр руки Харни и ухватился за меня. Ручищи у него были не хуже щупалец спрута, такие ручки потолще, чем, к примеру, мои ножки, и сопротивляться было бесполезно. Особенно девушке с запутанными шнурками конечностями, да ещё с заколоченной в корявое полено шеей.
-Да ты объясни, что делать-то собрался? – попросила Машенька.
-В бочку с головой, - сообщил Харни. – Чтобы утонула.
-Э… - сказала Машенька.
-Ведьмы, они просто так не убиваются, - решил всё-таки просветить её Харни. – Нормальная девка за пять минут в воде гарантированно умрёт. А ведьма, нет. Ведьму надо полчаса топить, а может, и больше.
-Хе-хе, - сказала Машенька, - так, если умрёт, чего тогда делать?
-Так ты же сама утверждаешь, что она ведьма, - возразил Харни, - значит, не умрёт. Ну, а если нет, откачать попробуем. К примеру, если клиническая смерть, то минут десять есть, чтобы откачать. А если за это время не получится, тогда уже возиться не стоит. Там, в мозгах, чего-то лопаться начинает, как мне объяснили.
-Здорово, - рассудила Машенька.
-Только надо так, чтобы девка была уверена, что умрёт, - добавил Харни. – А иначе, в случае, если ведьма…
-Поняла, - перебила Машенька. – Линда, у тебя тут где-то клепалка была? А, вот она.
Машенька отыскала металлическую плитку, молоток и пару заклёпок.
-В бочке решёткой накрыть, - пояснила она, - и скобу заклепать. Тогда быстро девку не достанешь, - любому ясно.
-Отлично придумано, - одобрил Харни. – Потащили.
И поволок меня в смежную комнату Госпожи Линды, даже и не отвязав верёвки. Да она просто оборвалась, а этот громила и не заметил. В смежной комнате, вероятно, находилась ванная Госпожи, потому что здесь присутствовала большая бочка, доверху налитая водой, а вместо крышки была круглая и слегка ржавая решётка со скобой для запирания. Очень может быть, что Госпожа Линда использовала эту бочку не только в качестве ванной, но и в качестве пресловутой компактной «мокрой камеры», для наказания рабынь или других лиц. А зачем бы ещё тут присутствовала решётка? Может даже Линда здесь топила надоевших ей рабынь, или несговорчивых на выкуп пленниц. А что? Никакого шума и грязи, запираешь жертву в бочку, а через полчаса приказываешь труп выкинуть и воду поменять. А может быть ещё, что эта злодейка в подобной воде купаться любит, с неё станется.
Господин Харни оторвал меня от пола и принялся заносить над бочкой. Тут я, наконец, вышла из себя и заорала из-под кляпа, а также задрыгала руками и ногами в пределах натягивающихся пут. Моё воображение вдруг сгенерировало яркую картину предстоящего мне утопления, следствием чего, конечно же, явилось генерирование события трепыхания, бесполезного, но неизбежного. Впрочем, оказалось, что затрепыхалась я так сильно, что Машеньке даже пришлось прийти на помощь Господину Харни. Иначе никак не получалось пропихнуть в бочку мои ноги, которые я упорно растопыривала шире краёв.
Я ещё подумала, что бандиты глупые, потому что не догадались мне ноги связать. Помнится, прежде меня удивляло то, что при повешении на виселице жертвам обычно связывали руки и ноги. Хотя, с практической точки зрения, разве не достаточно привязать жертву за шею и лишить точки опоры? А вот теперь я поняла, что связывание в этом случае уберегает палача от лишних производственных травм, потому что персона, которой уже нечего терять, может пнуть его куда-нибудь ногами, или ухватить за что-нибудь руками. Жертва, конечно, понимает, что палач тут вообще наименее виноватое лицо, но оно находится на доступном расстоянии для попытки отомстить, по крайней мере, другие враги вовсе не доступны никак.
А в моём случае инициаторы и исполнители моего утопления по-совместительству исполняли и роли палачей, так что, для трепыханий были логичные причины.
Если вы помните, я вообще против того, чтобы умирать. А уж про умирание через утопление в бочке и говорить нечего. Если уж непременно нужно убить такую как я, ну, мало ли какие обстоятельства бывают, следует использовать электрический стул или газовую камеру, как принято в цивилизованных государствах. Ну и соблюсти соответствующий протокол, пригласить священника, адвоката для составления завещания, родственников для прощания, а бездыханное тело пообещать похоронить за государственный счёт и обеспечить скромным памятником. А тут что делается? Я же не крыса, чтобы меня в бочке топить! Конечно, здравой частью сознания я понимала, что для этих негодяев рабыня ещё бесправнее, чем крыса. Что издевательства над рабыней доставляют им физиологическое наслаждение несравнимое с тем, которое можно получить издеваясь над крысой. Да над крысами никто и не издевается, крыс уничтожают из практических соображений, а не из физиологических. А вот методов издевательства над рабынями наизобретали столько, что уже это количество говорит само за себя. Да, всё это я понимала, тем не менее, Господа злодеи даже заругались, прежде чем им удалось просунуть ноги жертвы внутрь верхнего контура бочки. Дальше, понятное дело, толкать стало легче, да и я выдохлась, сопротивляясь. Я ведь, как уже упоминалось ранее, не такая слабая, как можно подумать не приглядевшись.
Правда, я сопротивлялась и при дальнейшем проталкивании, понадеявшись хотя бы расплескать часть воды и вынудить злодеев побегать с вёдрами. Но просчиталась. Когда меня, наконец, затолкали целиком, и вдавили голову вниз решёткой, я уловила, что оказалась полностью ниже уровня воды, и моя песенка спета. Тут раздался скрежет сводимых вместе петель решётки, а вслед за тем бочку начало встряхивать характерными ударами заклёпывания. Господин Харни знал, что говорил! Меня попросту пронзил холодный и мокрый ужас, а больше всего испугало прекращение ударов, говорящее о завершении заклёпывания решётки. Деревянная колодка на шее выталкивала мою голову вверх, и скребла ею по крышке, сама же бочка была несколько мелковата, чтобы я тут поместилась не сгибаясь. Поэтому меня выворачивало спиралью, а глаза выпучились, и сквозь тонкий водяной слой таращились в небо, перечерченное квадратиками решётки.
Впрочем, никакого неба тут не было, а был только потолок каюты, низкий, деревянный и достаточно чистый, с болтающимся сбоку светильником. Но и эту безрадостную картину тут же перекрыли три злодейские морды, с любопытством разглядывающие моё поведение сверху. Конечно, это уж я предвзято сказала. Полноценная бандитская морда здесь была только одна, и представляла собой Машеньку. В морде Господина Харни ничего патологически бандитского не было, этот Господин, скорее, был похож на туповатого амбала-грузчика. А морда Госпожи Линды уже не раз была описана, и в данный момент, как и обычно, напоминала нежного ангелочка с наивным любопытством разглядывающего незнакомую нижнюю форму жизни. И эти три морды не просто меня разглядывали, а совещались. Меня ещё поразило то, что я слышу их разговор. Мне почему-то казалось, что из-под воды ничего не должно быть слышно, но разве меня раньше топили с комментариями? Нет, подобного практического опыта я не имела, но всё равно удивилась.
Надо сказать, вода в меня плоховато просачивалась по причине кляпа во рту. С другой стороны, я и полностью сомкнуть рот не могла, и туда медленно, но верно натекало. Похоже, я ещё и пускала ртом пузыри, пытаясь воспрепятствовать проникновению воды, а это лишь резко сокращало оставшееся время жизни. Было совершенно ясно, что через десяток секунд вода польётся в горло и я захлебнусь, гораздо раньше срока, назначенного Господином Харни. Кроме того, струйки воды, нашедшие себе дорогу через отверстия носа, который мне нечем было зажать, проходя своей дорогой, причиняли мне жгучую боль, словно это была и не вода, а раскалённое масло. Но всё это была ерунда на фоне непереносимого ощущения прекращения жизни и возмущения от выбранного метода этого прекращения. Надо полагать, я продолжала отчаянно биться, но биться тут было, практически, негде, тем не менее, бочку слегка потряхивало, а вода надо мной играла концентрическими кругами, то и дело нарушая резкость изображения палачей.
-Пока что, обычная утопленница, - высказала своё мнение сверху Машенька.
-На мой взгляд, - сказала Госпожа Линда, - девушек без кляпа топить интереснее. Они тогда минуты две не дышат, а потом разом захлёбываются. А глазки примерно также таращат.
-А ведьму лучше топить в кляпе, - сообщил Господин Харни. – Ведьмы, они полчаса пузыри пускают. И откуда только столько воздуха внутри?
-Ну? – сказала Машенька, уставившись прямо мне в глаза, - чего ж ты не создаёшь демонов, красоточка?
-Могла бы, ещё раньше бы создала, - предположила Госпожа Линда.
-Эй, может, водичка холодная? – поинтересовалась Машенька.
-У-у-у… - «заголосила» я и выпустила особенно большой пузырь. Мой рот к этому моменту уже почти совсем наполнился, и горло было на грани прорыва жидкости.
-Слышит под водой, - сделала вывод Машенька. – Ведьма, или не ведьма, но слух у неё точно ненормальный. Я ещё раньше заметила.
-Сейчас захлебнётся, - напомнил Господин Харни.
-А сколько времени прошло?
-Ну, не знаю. У меня же часов нет.
-А как же мы пять минут определим?
-Да, подумаешь, - сказал Харни. – Примерно, как-нибудь…
А Госпожа Линда тоненько захихикала.
И тут в моём горле словно лопнула мембрана. Я ощутила, как втягиваю в лёгкие воду и меня забили спазмы, а перед глазами словно вспыхнула белая молния. Я ещё успела прикинуть, сколько времени потребовалось бы на расклёпывание решётки, даже начни злодеи прямо сейчас. Никакой надежды! Утопленница… Утопленная в мерзкой закупоренной бочке, как…
И тут весь мир резко встряхнуло, и он стал запрокидываться набок. Это меня просто поразило. Я никак не предполагала, что в момент моей смерти мир в буквальном смысле, должен перевернуться. Вот, в иносказательном…
Ещё какие-то вопли раздались, но это я уже отметила краем сознания. И в самом деле, если уж мир переворачивается, то его обитатели непременно окажутся кверху ногами и попадают на потолок, а при этом и ушибиться можно. Так что, вопли были вполне уместны, и на них не стоило обращать внимания.
В этот момент у меня были более важные мысли. А именно, я почувствовала, как в процессе опрокидывания мира из бочки начала выливаться вода. Я резко испугалась по причине отсутствия информации о скорости опрокидывания. Потому что, если бы вдруг эта скорость оказалась излишне большой, то бочка со мной внутри могла бы упасть на потолок не успев опорожниться. А потолок был достаточно ровный, чтобы прижавшаяся к нему опрокинутая бочка закупорила в себе водяную пазуху. Я же в этом случае снова оказывалась под водой, да ещё головой вниз и в полной темноте.
Тут мне пришло в голову задуматься над тем, меняется ли при опрокидывании Вселенной верх и низ скачкообразно, или он меняется плавно, по мере переворачивания. Случись последний случай, вода вообще бы не потекла из бочки, даже и в промежуточном положении. Хотя, нет, вода бы выбросилась вверх. Это если бы бочка оставалась стоять на бывшем полу. А если бы она…
Вдруг я обнаружила, что мир не перевернулся через себя, а попросту завалился набок, зато принялся вертеться вокруг оси. Я срочно решила не разбираться с этим свихнувшимся с правильного пути миром, а заняться своими делами, то есть, попытаться избавиться от воды, которой я успела вдоволь нахлебаться. А это было не так просто, мало того, процесс заработал в автоматическом режиме. Меня «хрипело», «кашляло» и «расташнивало» во все стороны совокупной субстанцией из воды, слюней, слёз и соплей, плохо пробивающейся наружу из-за треклятого деревянного кляпа, который так и сидел у меня во рту, защёлкнутый обеими челюстями как на замок. А ещё меня корчило, «головокружило» и продолжало вяло валять с боку набок.
-Эй! – вдруг сказало что-то, явно обращаясь ко мне, - жива?
-Ы! Хры-хры-хры! – ответило я, вернее, не я, а ответило то, что никак не выпускало меня из автоматического режима обезвоживания.
-Дураки, - сказало оно, но теперь уже явно обращаясь не ко мне, а к неким дуракам, которые неизвестно откуда тут оказались. Впрочем, в этой дурацкой Вселенной дураки попадаются на каждом шагу, так что даже в любой момент, когда захочется, можно сказать «дураки», и не ошибёшься. Два-три дурака окажутся в пределах слышимости, и отреагируют на обращение. Вот, как в данном случае. Какие-то дураки явно обиделись на то, что «что-то» назвало их своим именем, и возмутились. Нет, ну если ты знаешь, что ты не дурак, а кто-то рядом говорит «дураки», ты же ведь и реагировать не станешь, поскольку это тебя не касается. А дураку лишь бы спорить. Дурак ведь ещё и тем характерен, что ему кажется, будто весь мир вокруг его персоны крутится, и никто ничего не делает, не связанного с личностью его, любимого.
-Сам дурак! – сказал кто-то из дураков, причём, женским голосом. А второй дурак сказал:
-Эх, зрелище испортил.
Похоже, здесь же находился ещё и третий дурак, потому что и он решил вставить своё слово, только сказал чего-то глупое и непонятное, причём, опять же, женским голосом:
-Ага, а вот и демон образовался. Привет.
-Кто? – сказало «что-то», которое, кажется, было мужского рода.
-Демон, - повторила третий дурак, то есть, вероятно, не дурак, а дура.
-А в нём всегда что-то подозрительное было, - сказала первая дура, - а теперь, оказывается, демон. Генераторный. Хе-хе.
-Сама дегенератка, - сказал демон. – Ещё слов дурацких набралась где-то. Вечно они тут забавляются, а работать некому.
-Мы не забавляемся, - сказал дурак номер два, - мы вредителя выявляем. А тебя где носит?
-Вредителей они выявляют. Ага, две следовательницы и следователь. Чего девку топите? У её хозяйки спросили, хотя бы?
-Кхе-кхе-хе. Ы-ы-ы, - решила и я поддержать разговор. Как оказалось, я продолжала находиться в бочке, закованная внутри неё решёткой, только теперь бочка валялась на боку, слегка покачиваясь туда-сюда, а почти вся вода вытекла и разлилась вокруг лужей. И мне пришло в голову, что самая большая дура тут, это я! И правда, я ведь недавно оценила свои шансы на спасение от утопления как отсутствующие. Ну, по части времени на расклёпывание решётки. А ведь достаточно было наклонить бочку и выплеснуть часть воды, - и утопление прекращалось за пару секунд. И чего это меня так заклинило на заклёпанной скобе? Точно, дура, что поверила в неизбежность смерти. Хотя, если учесть стресс и экстремальную ситуацию…
Демон? Э… Я что, создала демона, а он бочку опрокинул? То есть, всё-таки мои умственные способности активировались и занялись срочным озадачиванием обстоятельств? Ох, как бы ещё из бочки выбраться?
-Буду я ещё кого-то спрашивать, - сказал второй дурак, который, похоже, являлся мистером Харни. – Чего возиться, если ведьма? Выявить, да сжечь.
-Харни, - сказал демон, - ты же читать не умеешь. Когда успел книжек про инквизицию начитаться?
-А ты больно грамотный, - сказала дура Машенька. – Чего наделал? Теперь опять воду наливать…
-Бен, а ты чего прибежал-то? – спросила Госпожа Линда. – Шерри послала?
Надо же, демоном оказался Господин Бенсон. Оказывается, прибежал и мою бочку опрокинул. Кстати, а сколько может весить такая бочка? Этот Господин, видно, достаточно сильный, а с виду и не скажешь.
-Шерри послала, - не стал отрицать Бенсон, - только не сюда, а куда подальше. А сюда, и самому нетрудно было догадаться. Короче, вынимай рабыню, я её на место оттащу.
-Сейчас! - отказалась Машенька. – Лучше за водой сходи. Вёдер пять надо.
-Ты чего к рабыне привязалась? Заняться нечем?
-Это тебе заняться нечем.
-Мне-то как раз есть, чем заняться, - возразил Бенсон, присел возле бочки и принялся чем-то ковырять заклёпанную скобу.
-Эй, кому сказано! – повысила голос Машенька. – Нам эта рабыня здесь нужна.
-Чтобы утопить?
-Понадобится, так и утопим.
-Ну да, - сказал Бенсон, - если ума нет, только и остаётся, что рабынь топить. А то, вдруг, они умнее тебя?
-Р-р-р-р! – рассердилась Машенька, а Господин Харни снова захихикал. А Госпожа Линда молчала и не вмешивалась. А я уже почти прочихалась, но всё же добавила, в качестве заключительного аккорда:
-К-к-хе!
-Слу, ты помолчи лучше пока, - посоветовал мне Господин Бенсон, продолжая ковырять решётку.
-Угу, - пообещала я.
-Бен, ты мою бочку не ломай, - вдруг сказала Госпожа Линда, - клепалка, вон, лежит.
-Угу, - повторил мои слова Бенсон, вслед за тем, решётку начало встряхивать от ударов. А вскоре она откинулась и Господин поволок меня наружу, попутно распуская шнурки от моих запястий на прежнюю степень свободы. Я почему-то не смогла встать на ноги, а лежать или сидеть в луже тоже не было никакого желания. Поэтому я нашла компромиссное решение и утвердилась на четвереньках, словно собака на верёвке, за которую меня пытались куда-то потащить.
-Ты тут чего раскомандовался, вообще?! – снова привязалась Машенька. – Чего мешаешься? Мы бы уже закончили, а теперь сначала начинать придётся!
-Не придётся, - ответил Бенсон. – Вы чего делали? Разбирались, кто пушку сломал? Так это я её из строя вывел.
-Чего? – удивилась Машенька, Господин Харни сказал: - «Э», а Госпожа Линда хихикнула.
-Ты пушку сломал? – кажется, не поверила своим ушам Машенька.
-Не сломал, а модернизировал, - решил уточнить Бенсон.
-Да я тебя…
-Чего, ты меня? Убьёшь? А кто с глюком возиться будет? Кто курс прокладывать станет? Ты?
-Ты зачем пушку сломал, урод? – спросил Господин Харни.
-Я же сказал, не сломал, а сделал так, чтобы она выглядела сломанной, но чтобы её в любой момент задействовать можно было, если знать, как.
-Я тебя спросил, зачем? – повторил Харни.
-А чего тебе непонятно? – сказал Бенсон. – Я вам всем сколько раз говорил, что эту пушку можно использовать только на большом расстоянии, и против дураков, которые не догадаются? А вы Мамбу собирались пугать. Да если они узнают, что пушка не настоящая, они же нас вмиг утопят! Да ещё бы все снаряды израсходовали, а снаряды нам при входе в пролив ой как пригодятся. Тем более, что эти «серушки» считают, что пушка сломана.
-Думаешь, у пролива ждут? – сказала Линда.
-Сто процентов, - пообещал Бенсон. – И вообще, с пушкой надо чего-то решать. А то, уже и рабыня догадалась, - дёрнул он меня за верёвку.
-Это, откуда ты знаешь, что она догадалась? – спросила Машенька.
-Слышал, как они с Шерри болтали, ремонтнички убогие.
-Ты, вообще, понимаешь своей идиотской головой, что так нельзя делать?! - возмущённо заорала Машенька.
-Вот и решайте теперь, как меня наказать за то, что ваши шкуры спасаю, - посоветовал Бенсон, - только без меня, у меня и так работы много. А то, понимаешь, охоту на ведьм устроили, инквизиторы.
-Кто? – не поняла Машенька.
-Объяснять долго, - сказал Бенсон и поволок меня на верёвке к выходу. Никто его не стал задерживать, а за дверью я закряхтела и с трудом поднялась на ноги. Правда, ковыляла я неровно, но упасть тут было негде, и я только стучалась боками и колодками по стенкам коридора.
Вскоре мы оказались на палубе, но, как только завернули за угол надстройки, откуда ни возьмись, подскочила Госпожа Шерри и ухватила меня за руки.
-Ну, как она?
-Я бы на твоём месте, уложил её спать, - посоветовал Бенсон. – На сегодня, уж точно, ей хватит. А завтра, я думаю, её Линда потребует.
-В Оранжевую Линду играть?
-Ну да.
-Ладно, давай верёвку.
Дальше меня тащила Госпожа Шерри, и вскоре притащила в свою каюту. У меня сейчас не было никакого желания оценивать изменения в интерьере бандитских логовищ, но перемены оказались столь разительными, что сами бросились в глаза. А также бросилась в глаза Виолетта, которая заканчивала наводить тут порядок, по прежнему закованная в колодку, деревянный кляп, и привязанная длинной верёвкой к потолочной перекладине.
-Эй, ты, Бунтовщица, помоги-ка, - распорядилась Шерри и завалила меня на собственную кровать. Тут они с Виолеттой принялись подкладывать под мою голову всякое барахло, чтобы шея не зависала на колодке, а, закончив с этим, занялись привязыванием к кровати моих конечностей. Когда же и с этим было покончено, Шерри приподняла мне голову, засунула мне в углы рта собственные пальцы и так их вывернула, что мои челюсти щёлкнули, а кляп вывалился изо рта.
Я не собиралась сейчас ничего говорить, но у меня бы и не получилось, потому что Шерри тут же засунула в меня горлышко бутылки, из которого я пару раз глотнула знакомой «вонючки». О, то, что надо. А, вслед за тем, Шерри заткнула мне рот чем-то мягким, и даже вовсе не пахнущим никакими немытыми ногами. Я даже и удивиться не успела, как она принялась перевязывать меня шнурком, фиксируя затычку. Я поняла, что она завязала на моей голове верёвочную уздечку для девушек. Верёвочная уздечка, это такая обвязка головы девушки, при которой мягкий кляп… А, да чего я ещё чего-то кому-то объяснять буду? Меня же явно уложили спать, причём, на постельку, а не на паршивый прикроватный коврик. Постелька, правда, была не очень, да и чёрт с ней, главное…
А меня ещё и прикрыли сверху каким-то подобием одеяла.
-У! – поблагодарила я и заснула. Ну да, взяла, да и заснула. Может, я для такого быстрого засыпания успела создать очередного демона в виде доктора со снотворным? Не знаю, не заметила. Вот, значит, я заснула, и…
Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! Я увидела сон! А вы как думали? Надеялись на этот раз отвертеться от моих раздвоений и прочих расщепериваний? А, впрочем, очень возможно, что случился обыкновенный сон, а не какая-то параллельно-мировая чушь. Это потому что в данном сне сразу обнаружилось множество невозможных элементов, которые запросто присутствуют в нормальных снах, на нервной почве, и редко появляются в доставших меня раздвоениях личности, где, несмотря на общее бредоподобие, всё же, по большей части, присутствует логика событий и физическая возможность их осуществления.
Наверное, на образование сна повлияло последнее, что я видела перед засыпанием. А видела я Виолетту в роли рабыни-уборщицы. Вот, именно в такой роли я и увидела себя во сне. Причём, как-то сразу с разных точек обзора. И с нормальной, от себя, и со стороны, и ещё откуда-то. Но, в снах такое восприятие запросто бывает, и никого не напрягает, это же сон, чего тут непонятного?
Значит, я была уборщица, ползала на четвереньках и тёрла большой щёткой паркет. Паркет был и без того чистый, даже полированный, а может даже, покрытый лаком. Щётка тоже была чистой, и от моих усилий грязнее не становилась. Я была одета в голубое платье с белым передничком, в белую косынку, почти не скрывающую волосы, в белые чулки и белые же туфельки на среднем каблучке. Ну, в совершенно Генозисском духе. На шее я ощущала наличие лёгкого стального ошейника, а на щиколотках у меня была тонкая цепочка, замкнутая на блестящих железных ножных колечках. На запястьях такая же цепочка, только подвязанная за середину голубым шнурком, другой кончик которого был присоединён к небольшому мягкому шарику, который я держала во рту. Это показалось мне забавным, но, в то же время, и практичным. А что? Если уборщица трёт пол на четвереньках, ручную цепочку логично как-то поддерживать, чтобы не мешала. А если рабыня поддерживает её ртом, так и болтать не по делу не сможет, и не будет отвлекаться от работы. То есть, метод был очень даже разумен, и я решила, что когда проснусь, займусь его внедрением в реальной жизни. Ну, конечно не на дурацком пиратском корабле, а где-нибудь в нормальном, вменяемом месте. Когда-нибудь ведь я в такое место попаду, правда?
Пол был обширный, и, наверное, дело происходило в каком-то большом помещении. Однако помещение не просматривалось, вообще ничего не наблюдалось вокруг, кроме пола. Но я ведь и не глядела по сторонам, а была занята работой. И ещё было такое ощущение, будто я нахожусь где-то высоко над уровнем моря, как если бы я убирала зал, находящийся во дворце, построенном на высокой скале.
Так продолжалось довольно долго, но, наконец, я решила, что тереть щёткой хватит, и нужно переходить к влажной уборке. Сейчас же обнаружилось ведро, наполовину наполненное не особенно чистой водой. Я решила, что воду, конечно же, надо сменить, а эту вылить… Э… В туалет! Конечно. И как я сразу не догадалась?
Как только понадобился туалет, он тут же обнаружился. То есть, обнаружилась дверь, а на ней так и было написано «туалет». А то, вдруг бы я сама не догадалась? Дверь-то была такая, что за ней не грех было бы располагаться и тронному залу. Наверное, я была рабыней у какого-то сверхбогатого собственника, во дворце которого даже туалеты величиной с тронные залы.
Я поднялась на ноги, взяла ведро за ручку и попыталась открыть дверь. Но, не тут-то было, дверь не открывалась, как я ни пыталась вертеть ручку. Но воду-то всё равно надо было сменить. Возможно, в туалете кто-то был, и следовало всего лишь подождать? Но я и так уже долго провозилась с попытками открывания.
Я постучалась в дверь. Постучалась раз, постучалась два, постучалась три. Мне так показалось, что там кто-то всё же был, только на мои проблемы ему было плевать. Ну да, столько сидеть в туалете можно, только если у вас собственные проблемы не слабые. К примеру, если вы проглотили верёвку.
Я подождала, и постучалась в четвёртый раз. И, к моему удивлению, оттуда раздалось нечто вроде:
-Бе-е-е…
Причём, сказано это было со столь характерной интонацией, что было совершенно ясно, - находящийся там субъект не открывает не из физиологических соображений, а просто, чтобы надо мной поиздеваться.
Я рассердилась и принялась рассматривать дверь, уперев руки в бока. Причём, моя ручная цепочка оказалась как раз такой длины, чтобы в натянутом положении позволить это самое упирание руками. Правда, при этом шарик выскочил изо рта и застучал по полу, словно на резинке. А ведь мне его положено было держать во рту, а после того, как он постучал по полу… Тут тоже присутствовала логика. Если уж в этом месте такие порядки при уборке помещения, то и чистоту пола можно было бы контролировать посредством контакта с полом ротового шарика рабыни. Ну, по принципу материальной заинтересованности в наивысшей степени чистоты пола. По крайней мере, это же не вылизывание пола языком, как принято кое-где. Тем не менее, я рассердилась ещё сильнее, и тут же заметила, что, несмотря на основательность двери, снизу, над полом имеется приличная щель, возможно, устроенная для лучшей вентиляции туалета.
Я ухватила ведро, плавно размахнулась и плеснула всю воду под дверь. Туалет всё равно потом придётся мыть, а вредного засранца я так оттуда смою. И ведь подействовало. Из туалета раздался недовольный писк, а вместо «бе-е-е» теперь заверещало: «е-е-е…». Значит, достало. Я посторонилась, ожидая что засранец распахнёт дверь и выскочит. Но дверь по-прежнему оставалась закрытой, только теперь оттуда начали доноситься какие-то подозрительные звуки, вроде журчания и бульканья, слишком сильного для туалета, да ещё всё более громкого. А вслед за тем, из-под двери потекло. Ну, если там был уклон наружу… Но, нет, текло чего-то слишком сильно, так, будто прорвался водопровод. Мне пришлось даже попятиться, чтобы не намочить туфельки. Однако, напор воды так быстро увеличивался, что я не успела даже броситься бежать, как уже оказалось, что весь пол залит по мою щиколотку, а бежать, в принципе, некуда. Ведь, как уже упоминалось ранее, пол тянулся вокруг до горизонта, а в этом случае, это сколько же воды натекло за несколько секунд?
Сначала я подхватила ножную цепь, чтобы она не попала в воду и не заржавела. Любой рабыне известно, насколько трудно отчистить ржавую цепь, а также и то, что за состояние и внешний вид своих цепей рабыня несёт полную ответственность перед надевшим на неё эти цепи собственником. Но очень скоро оказалось, что это бесполезно. Вода продолжала прибывать, и вскоре уже было по колено. Только я собралась испугаться за свою жизнь, как уровень воды стабилизировался. И это притом, что напор из-под двери продолжал усиливаться. Наверное, вода нашла себе выход наружу, и сливается теперь куда-нибудь в океан за пределами дворца.
То есть, в данном месте положение стабилизировалось, но вот как теперь обстояло положение в глобальном смысле? Перед моим взором предстала картина сливающегося со скалы водопада, вызывающего общий подъём уровня океана, поглощающего оставшиеся клочки суши методом всемирного потопа. Что за ужас! И это потому что я плеснула воду под дверь туалета? Надо скорее бежать куда подальше!
Но бежать не получилось, потому что оказалось, что при удалении от двери глубина резко нарастает, хотя пол и кажется ровным. Я даже чуть не намочила свою юбочку и передник. Пришлось резко подхватить их руками и вернуться на исходную позицию. Уж теперь я перепугалась бы насмерть, если бы, совершенно неожиданно, уровень воды не пошёл на спад. Не прошло и десяти секунд, как вся вода стекла, только под дверью осталась небольшая лужица, причём, не совсем здорового оттенка. А, пошевелив носом, я уловила и признаки характерного запаха. Ну да. Характерного для подобных мокрых лужиц.
Но, опять же, не успела я ничего сообразить, как вдруг дверь открылась и на пороге оказалась маленькая девочка в полуспущенных детских штанишках. Эти самые штанишки у неё были мокрыми, и с них даже ещё остаточно капало, а сама девочка, неуклюже переступая своими ножками, пыталась обойти вышеупомянутую подозрительную лужицу, одновременно с обеих сторон.
Я попросту обалдела при виде девочки. Я ведь целую вечность не встречала настоящего ребёнка, даже и в том сне, где я была беременной несушкой. Нет, я чего угодно ожидала увидеть, но только не детей. Этой девочке было около двух лет, то есть, примерно тот возраст, когда дети больше объясняются смысловыми звуками и жестами, чем словами. Девочка была пухленькая, со светлыми глазками и очень тонкими белыми волосиками, слегка вьющимися и растрёпанными. Ну, как всегда бывает у девочек блондинок, если их особенно не стричь.
-И-и-и-и… - пропищала я, и тут же догадалась, что это у меня возник звук, вследствие неосознанного умиления от такой встречи.
В ответ на это, девочка подняла на меня свои глазки, скорчила гримасу и сказала:
-Вя-я-я-я!
И при этом принялась недвусмысленно теребить свои мокрые штанишки.
Я захихикала, словно последняя дурочка, присела и принялась оголять её попку. А девочка продолжала недовольно ворчать, а потом ещё и ухватила меня за выбивающиеся из-под косынки волосы и попыталась дёргать. Но силёнки у неё были совершенно детские, и мне стало только забавно. Я перенесла её через лужу и установила на сухое место.
-Безобразница, - попыталась я повоспитывать её, - разве можно…
-Э-э-э-э! – перебила она меня, высунув изо рта розовый язычок, - е-е-е-е!
Эх, ладно, пускай дразнится, лишь бы не плакала. Но девочка вдруг упёрлась мне в живот обеими ручкам и засучила по полу ножками, явно пытаясь сдвинуть меня с места. И тут же заворчала:
-Пошла, ну? Пошла, ну? Пошла, пошла!
Я даже слегка попятилась, но, как оказалось, девочка решила просто сдвинуть меня со своей дороги. Наверное, она не привыкла никому уступать путь, или обходить препятствия. Короче, была избалованной и невоспитанной. Хотя, разве можно требовать от человека результатов воспитания в столь малом возрасте?
Я отодвинулась на пару шагов, в результате чего, девочка прекратила толкаться и зашлёпала мимо меня своей дорогой. Я поглядела ей вслед, и теперь оказалось, что вокруг просматривается большущая комната непонятного назначения, а поблизости обнаружился ещё один ребёночек. Впрочем, не такой уж ребёночек, поскольку этому мальчику было лет семь, он был прилично одет, а внешностью до безобразия напоминал эту самую девочку. А девочка спряталась за его спину, высунулась оттуда и снова показала мне язык, да ещё и захихикала.
-Привет, - попыталась я познакомиться с мальчиком.
-Ну-ну, - сказал он не очень-то обнадёживающим тоном.
-А чего, «ну»? – поинтересовалась я.
-А того, что если у тебя на цепи вешалка, так и держи её во рту.
-Вешалка? – не дошло до меня. – А, этот вот шарик, что-ли?
-Бестолковая, как все рабыни, - оценил меня мальчик, а девочка присоединилась к нему, заявив: - Э-э-е-е-е!
-Я, во-первых, не бестолковая, - обиделась я, - а, во-вторых, я взрослая девушка, а не то, что некоторые здесь.
-Блондинка, - заявил в ответ мальчик.
-Сам блондин, ещё и покруче меня, - заметила я.
-А мне можно, я мужчина, - сказал он.
-Ой, не похож, - усомнилась я. – От горшка три вершка, а туда же, мужчина!
-А мужчина, что, с какого-то роста начинается? – поинтересовался мальчик.
-Мужчина начинается с правильного мужского поведения, - разъяснила я. – Мужчина тот, кто ведёт себя как взрослый, а не как ребёнок. А ты, видно, ещё мал. Вот, подрастёшь…
-Это который таких вот белобрысых рабынь плёткой лупит, да? – сказал мальчик. – Который их под себя заталкивает, на цепь сажает, и мнения не спрашивает? Это мужчина?
-Ну… - несколько растерялась я, - а вам, детки, между прочим, кое о чём ещё рано знать. И вообще, где ваши папа с мамой?
-Вот именно, где? – сказал мальчик, а девочка снова высунулась и собезьянничала:
-И-ме-е-е-е-нно!
-Ужас! – испугалась я, - так у вас что, папы с мамой нет?
-Это у тебя детей нет! – обвинительным тоном заявил мальчик.
-Ну, нет, так что? – сказала я. – Будут ещё. Не всё же сразу?
-Вот-вот. Такие вы. То у вас одно, то другое. Только говорите, что детей любите. А самих никогда нет. Вечно у вас важные занятия и неотложные, всякие. А зачем вам тогда дети? Строите из себя.
-Глупости! – возмутилась я. – Да когда у меня будут дети, я всё брошу! Потому что, дети, это самое главное!
-Ага, язык без костей, - высказался мальчик, а девочка вставила своё слово:
-Без кос-тей. Е-е-е-е-е!
И снова высунула свой розовый язычок.
-А так вот языком дразниться нехорошо! – сказала я.
-А ты не наша мама, чтобы указывать, - ответил за девочку мальчик.
-А у тебя своего мнения нет, помимо маминого? Это же твоя сестричка, да?
-Лу-ри маленькая ещё, - сказал мальчик, - чего с неё взять? Пусть, себе, дразнится.
-Так её Лу-ри зовут? А тебя?
-А твоё какое дело?
-А такое, что, видно, тебя твои папа и мама мало лупили.
-Ну, - сказал мальчик, - мне так не кажется. Что мало. А вот тебя, рабыня, и бить бесполезно. Не поможет.
-Спасибо, - поблагодарила я. – Пускай не поможет, лишь бы не били. Не люблю, когда бьют. Э… А чему не поможет?
-Поумнеть не поможет, - пояснил мальчик. – У таких вот блондиночек вечно один ветер в голове.
-Ха-ха, - сказала я, - подумаешь, один ветер в голове. Вот, кое у кого вовсе четыре ветра, если не пять. А один, - это ерунда.
-А ты, рабыня, тут чем занимаешься? – спросил мальчик. – Пол моешь, или детей воспитываешь? Заткнись вешалкой, и работай.
-Так трудно работать в таких условиях, когда твоя сестричка писает океанами, - пожаловалась я.
Мальчик, наконец-то, слегка улыбнулся и сказал:
-Это что. Лу-ри ещё не то может. Ничего, как подрастёт, наденут ей ошейник и всё в порядке будет.
-Хочу! – пискнула Лу-ри. – Хочу о-шен-ник! Хо-чу!
-Нос не дорос, - щелкнул её по носику мальчик.
-Хочу! – скукожила носик девочка и сделала вид, что собралась заплакать.
-Просит же ребёнок, - сказала я. – Ну, дал бы ей какое-нибудь игрушечное колечко на шейку.
-На шей-ку, на шей-ку! – обрадовалась девочка и даже пару раз хлопнула ладошками, а потом сделала из пальчиков «кольцо» и принялась вертеть вокруг своего горлышка. – Хочу!
-Нельзя, кому сказано! – отказал ей мальчик, а мне соизволил пояснить:
-Ошейник на девушку нужно надевать в определённый момент. В начале полового созревания.
-Да ты что? – развеселилась я. – А половое созревание, это как?
-А так, что на тебя его явно надели поздно.
-Кошмар, - сказала я. – А насколько поздно?
-Лет на триста, или на пятьсот, - сообщил этот эксперт.
-Ха-ха! – сказала я. - Да мне ещё и ста лет нету даже. Эх, видно, ты в девушках совсем и не разбираешься.
-Это тебе так кажется, что нету, - сказал он каким-то совсем уж странным голосом, а Лу-ри вышла из своего укрытия за его спиной, одёрнула свою маечку вниз, на бесштанную попку, наставила на меня пальчик и сказала, совершенно фальшивым голосом:
-Стар-руш-ка ви-ки… ве-ки-ко… Вели-ко-возраст-на-я!
Я икнула и попросту подавилась со смеху, но тут послышался отдалённый топот, и я заметила, что в нашу сторону с дальнего конца комнаты несётся какая-то толпа. Не иначе, воспитатели и воспитательницы этих детишек, в сопровождении охраны. Как бы ещё отвечать за что-нибудь не пришлось, хотя бы за снятие с девочки штанишек без санкции местного руководства.
И тут вдруг Лу-ри шагнула на пару шажков в моём направлении, слегка выставила животик, приподняла маечку, ухмыльнулась и сказала:
-Пи-пи-и…
И пустила тоненькую струйку мне под ноги. Вот ведь…
Но не успела я ещё никаким образом отреагировать, как вдруг возник водяной вал, если это конечно была вода, а не супер-моча этого странного ребёночка. Этот вал в один миг подхватил меня, оторвал от пола и внёс прямо в тот самый туалет. У меня даже не получилось закричать со страху, потому что вода поднялась до самого потолка, и я ощутила её нарастающий объёмный напор, который попросту начал меня сплющивать со всех сторон. Я замахала руками и ногами, оттолкнулась от потолка, перевернулась и оказалась головой вниз. При этом давление нарастало так, словно вода вознамерилась превратиться в какой-нибудь вязкий гудрон, если не вообще затвердить напрочь. Мои движения вязли в этой массе, а вытаращенные глаза попросту вдавливались внутрь головы. И тут я заметила квадратную решетчатую панель возле пола, явно предназначенную для слива, но, конечно же, не справляющуюся с подобным бешенным напором. Это потому что решётка даже выгибалась наружу и вибрировала. Изо всех сил, я пнула в эту панель ногой, и, о, счастье, - панель вылетела и исчезла в недрах обнаружившегося за нею отверстия. А в следующий миг меня и саму втянуло туда же и со страшной скоростью понесло в неизвестном направлении, вертя на поворотах и закручивая вокруг продольной оси, то вправо, то влево.
Понятное дело, продолжалось это недолго, иначе я бы успела захлебнуться и утонуть. Но такого не случилось, потому что вдруг я вылетела в воздух в туче водяных брызг, так, словно меня выплюнуло изо рта некое гигантское чудовище. Как оказалось, я изо всех сил размахивала своими зацепоченными конечностями, а шарик «вешалки» то и дело стучал меня по лбу и носу. Правда, он был мягкий, но всё же…
Тут я обнаружила, что лечу по воздуху над Ниагарским водопадом, а может быть и над каким-нибудь ещё и покруче. Да уж, явно покруче. Водопад просто поражал своей мощью и количеством низвергаемой вниз воды, которая с поверхности рвалась на пену и «дымила» рваными облаками, пробиваемыми отдельными побочными выбросами. Стоял неимоверный рёв, а вся эта помноженная на двести Ниагара обрушивалась в какую-то бездонную пропасть, отгороженную от расстилающегося внизу океана тонкой дугообразной стенкой, словно верхним гребнем арочной плотины на какой-нибудь горной реке. Ещё я успела разглядеть невдалеке несколько столбообразных островов, торчащих из моря на обозримом расстоянии, а в следующий миг я плюхнулась в океан и ушла в глубину словно торпеда, рассыпая вслед за собой узкий пузырчатый след. При этом меня так ударило по мозгам и попке, что я даже и не знаю, насколько сильно ударилась другими местами. А вода была словно резиновая. Меня сдавило, напрягло, и словно пульку из рогатки, выстрелило обратно на поверхность.
Тут мне пришлось туго, потому что ручная цепь запуталась в ногах, и я чуть не утонула в очередной раз. Хорошо хоть, мои цепочки были достаточно длинными и позволили распутаться. Правда, после распутывания это из достоинства превратилось в недостаток, потому что болтающиеся на щиколотках кандалы стесняли движения ног, а ручная цепь мешала загребать руками и плыть. Пришлось отыскать шарик вешалки и ухватить его ртом, тем более, что на поверхности океана шла изрядная зыбь, и вода то и дело плескала мне в лицо. А с пробкой во рту, хоть и затруднялось дыхание, зато уменьшалась опасность резко захлебнуться, получив волной в рот на вдохе.
Через некоторое время я приноровилась и определилась со стилем плавания в цепях. Как оказалось, в таких скованных условиях загребать конечностями следовало плавно и синхронно, а не попеременно, как плавают собаки. Наверное, подобное плавание даже выглядело красиво со стороны. Я даже подумала мимоходом, в смысле, мимоплывом, что следовало бы ввести такой вид спорта, как плавание в цепях. В этом случае открывались бы широкие возможности для различных уровней и степеней сковывания пловчих, а также степени тяжести применяемых цепей. Я даже хотела прикинуть в уме таблицу, упорядочивающую разновидности изобретённого вида спорта, но тут меня накрыло волной, я вынырнула, очухалась, и поплыла в неизвестном направлении. Вдруг мне пришло в голову обратить внимание на то, что вода вовсе не холодная, как принято на Оллиолоне, но и не горячая, конечно. Вода была в самый раз для пляжного отдыха, поэтому в мою неправильную голову пришла мысль о том, что на приличных пляжах следовало бы ввести правила по приковыванию отдыхающих на длинные цепочки, что раз и навсегда избавило бы администрацию пляжей от проблем хулиганства, по части заплывания за буйки.
Наконец, после всего этого, я догадалась и оглядеться вокруг. Дело в том, что я не слышала больше водяного рёва, издаваемого водопадом. И правда, никакого водопада поблизости не наблюдалось. Ну, водопад мог исчезнуть в том случае, если маленькая Лу-ри прекратила писать. Да, уж… Но куда тогда подевался берег? Я подпрыгнула в воде и обнаружила вокруг себя безбрежный океан, не особенно бурный, но и не сильно спокойный, до самого горизонта. Меня это не сильно испугало, я ведь совсем недавно скребла паркетный пол, и там тоже не было никакого края. Ну, наверное, на данном этапе никакие отдалённые пейзажи не имели значение, их и не наблюдалось.
Я снова поплыла в неизвестном направлении. Это потому что никакого солнца сверху не было и в помине, и определить стороны света не представлялось возможным. И это притом, что погода была не туманная и не пасмурная. Мало того, и сама вода не светилась. Что тут являлось источником света, я понять не могла. Зато я предположила, что без ориентиров я запросто могу плавать по кругу на одном месте. Разве что, ориентироваться по направлению набегающих волн? Но эти самые волны подозрительно выглядели, и, скорее всего, были не следствием ветра, которого, опять же, не было. Это была какая-то стоячая зыбь, которая нагло накрывала меня то и дело с разных сторон. Не будь у меня во рту вешалочного кляпа, я бы, возможно, уже и захлебнулась. Мне, не ко времени, пришло в голову, что я напоминаю аквалангиста, потерявшего маску, со шланговой затычкой во рту. Последним открытием, которое я совершила, было то, что я голая, если не считать цепей. Ну платье с меня могло сорвать и напором воды, а вот… Впрочем, меня повертело так, что я могла лишиться также лифчика и трусиков, не говоря уже о туфельках. Интересно, а почему бы этой водо-моче было не сорвать с меня и цепи? Ну, наверное, несмотря на общую изящность моих Генозисских цепочек, отрывались они только с конечностями, а в этом случае, уж лучше остаться в цепях, чем…
Тут что-то смутно замаячило с одной из сторон горизонта, и у меня образовалась цель. Маячило что-то здоровенное и неподвижное, но какое-то смутное и размытое, хотя тумана, как уже упоминалось, не было. Но по мере моего подплывания, это «что-то» всё же прорисовывалось кое-какими формами и очертаниями, и вскоре начало напоминать большую статую, непонятным образом парившую над самой поверхностью воды. Мало того, что-то в этой статуе показалось мне знакомым. Ха! Да я же видела подобное уродство в капище Генозисских сектанток, куда меня водила Госпожа Люси подышать испарениями анолий! Причём, статуя была примерно тех же размеров, только полупрозрачная, словно из мутного стекла. А, скорее, была голограммой, потому что я свободно проплыла сквозь неё. Тогда я загребла в сторону, чтобы оказаться со стороны «лица» и на некотором расстоянии, удобном для обозрения. И что?
Некоторое время я плавно барахтала своими цепями, удерживаясь напротив этого, с позволения сказать, лица, и ничего интересного не происходило. Тогда я вынула изо рта затычку и сказала:
-Эй, папочка, долго ещё будем в молчанку с дочкой играть?
Ну да, статуя ведь изображала пресловутого Серого Повелителя, которого негодяйка Холли не раз именовала моим папочкой.
Понятное дело, никакой реакции со стороны голограммы не последовало. Она вообще, наверное, присутствовала тут из каких-то соображений, не имеющих ко мне отношения. И никакие мои речи значения не имели. Поэтому, не опасаясь ответственности за свои слова, я продолжила;
-Сидит, не реагирует, да? Как мою мамочку топтать, так, наверное, соловьём разливался? Лингвистические перлы выдавал, да? А потомства мы и знать не хотим? Молчим? Ну-ну…
Я сделала паузу, чтобы отдышаться, и продолжила:
-Слушай, папочка, я ведь, по большому счёту, никаких претензий предъявлять не собираюсь. Я и так уже, без родительской помощи, всего в жизни достигла. Да. Мировой известности, можно сказать. Ну, почти.
Изображению папочки были явно до фени все мои речи, и это меня немного задело.
-Да уж, - сказала я, - лично я и без такого папы обойдусь, а, вот, слыхала я, будто ты до меня ещё и моих старших сестрёнок настрогал. Правда?
Никакой реакции.
-Ты гляди, - пригрозила я, - не погляжу, что папочка. У меня не забалуешь, хоть и родитель! Где мои сестрёнки, а? Куда пристроил? Тоже бросил без помощи, да? Ну, этих, которых Белыми зовут? Знаешь, ты мне не прикидывайся, будто не знаешь, о чём речь. Я не таких ещё говорить заставляла. И не делай вид, будто не слышишь. Я тебя насквозь вижу!
Уж это было точно. Голограмма отчасти просматривалась насквозь, правда, при этом никакой внутренней сущности изображения не обнаруживалось, но всё же я могла с полным правом сказать то, что сказала.
-Значит, блондиночек на свет производишь, да? – продолжила я. - А сам, что, лысый? Слушай, а у тебя самого папа-мама были? Ну, ты же откуда-то взялся? Молчит он! Да ты, наверное, со своими родителями никаких отношений поддерживать не хочешь, также как и со своими детками. И чем же ты занят, таким важным? Нет, я понимаю, если папочка чем-то полезным для общества сильно занят, то ему не до воспитания дочек. Но ты-то, урод, всё равно сидишь тут, и ничего не делаешь. Серый Повелитель, понимаете-ли! Вот и видно, что серый. Чего попало делает, а на последствия плевать, да? А чем ты таким повелеваешь, вообще? Ради красивого слова так назвался, что ли? Я типа, Повелитель, и всё такое? Ага, император собственной серости и тупоумия. И чего на тебя сектантки молятся? А, наверное, тоже мозговой серостью заразились, лбами-то об землю стучась?
Изображение по-прежнему безмолвствовало, а у меня уже и язык устал, но я не сдалась:
-Ну и чёрт с тобой! Ты, может, и не мой папочка вовсе. Мало ли какая дура чего наболтала? Да какой ты мне папочка, серая уродина? Не достоин, вообще.
А, вот, насчёт этих поганых страйкеров? Чего это они лепетали про долг Серому Повелителю? Ты что, этим мерзавцам кредиты раздаёшь? Преступную деятельность финансируешь? Мафию тут разводишь, профессор преступного мира? Ты гляди, доберусь я до всего вашего преступного сообщества! Ткань мироздания на полосы, да? Да кто ты такой, вообще, чтобы на ткань мироздания свой серый рот разевать?! Да я…
В этот момент я поперхнулась водой, неожиданно заплеснувшей в мой разговорившийся рот, и принялась откашливаться. И вдруг заметила, что, несмотря на это, моя речь продолжает звучать и чего-то там излагать без участия моего рта. А, именно:
-… я не кто-нибудь, тебе тут! Я есть сам всемогущий Бог, создатель всего сущего, альфа и омега, начало и конец времени. Я есть…
И тут, совершенно неожиданно, голограмма словно взорвалась, вспухла, и в один миг трансформировалась в гигантское изображение физиономии Холли, такой же серой, полупрозрачной, и нависшей надо мною сверху. И эта физиономия разинула свой рот и сказала голосом, жутким своей мощью и объёмностью звучания:
-Я есть, я жрать, я треснуть скоро от турнепса с водкой!
-Ик! – только и ответила я. – К-хе!
-По-кхе-кай мне тут ещё, дура белобрысая!
-Э… А у тебя зуб больной! – сказала я, потому что насмерть перепугалась, что этот серый рот, внутри которого я сейчас, практически, находилась, меня проглотит вместе с потрохами и цепями. Тем более, что при такой величине изображения, и вправду просматривалась дырка в одном из её коренных зубов, замазанная начинающей разрушаться пломбой.
-Чёрт! Вот, блин, вонючая грязь! – сказала Холли, слегка отодвинулась, совершила ртом некое волнообразное движение и снова надвинулась на меня, причём, дырки в её зубе теперь не было.
-Короче, ты, дебилка, - прогрохотала она, - чего к своему папе привязалась? Чего надо?
-Ха-ха! – осмелела я. – Ответов на вопросы!
-Утомила, - сказала она. – Какие ещё сраные вопросы, я же мёртвая! Забыла?
-Не настолько ты и мёртвая, чтобы на вопросы не ответить, - заявила я.
-Проглочу, вообще! – сообщила пасть. – И растопчу. В смысле, как это? Растопчу и проглочу!
-А у тебя ног нет, чтобы растоптать, - заметила я. – Короче, давай, отвечай насчёт моих Белых Сестричек!
-Насчёт? – переспросила голограмма.
-Ну да, насчёт, - подтвердила я, заподозрив какой-то подвох.
-Насчёт можно, - согласилась пасть. – Если на счёт, то раз, два, три, четыре. И всё, обчёлся.
-Э, нет, подожди! – возмутилась я.
-Ага, вот сейчас всё брошу и отправлюсь ждать! – перебила пасть. – Хватит уже, турнепсина белобрысая!
И пасть меня проглотила! То есть, попросту голограмма сомкнулась вокруг меня, проглотила, не разжевав, и я ощутила, как скольжу по голографическому пищеводу, проталкиваемая в его глубину кольцевыми спазмами канала. Пара секунд, и я оказалась в голографическом желудке, который, не теряя времени, начал меня переваривать. По крайней мере, цепи стали растворяться прямо на глазах, а моё личное тело, кажется, не переваривалось вообще. Я и сообразить-то ничего не успевала, слишком уж быстро всё происходило. Успела лишь уловить, что как только полупереваренные цепи с меня свалились, я оказалась уже не в желудке, а в кишечнике, который, мало того, что принялся гнать меня по своим изгибам и заворотам, а ещё и был не сильно чистым. Это потому что по ходу дела я обрастала какой-то дрянью, особенно в районе шеи. Что это была за дрянь, я и предполагать не хотела. Да и чего предполагать-то, если находишься в кишечнике? Но через некоторое время меня выбросило в тоннель значительно большего диаметра, к тому же, относительно прямой. Хотя, как сказать, поскольку он периодически менял своё сечение, и при этом мне закладывало уши от перемены давления воздуха. В этом месте, несмотря на увеличившееся пространство вокруг, я почему-то не могла свободно шевелиться, а была словно в паутине. Я уже хотела разобраться с причинами такого несчастья, но тут меня так сдавило со всех сторон, словно на меня напал удав анаконда, и решил раздавить, при этом зачем-то туго проталкивая вдоль своих колец. Чёрт знает что! В тот момент, когда я уверилась, что через секунду задохнусь, меня вдруг сверхмощно встряхнуло и понесло с нарастающей скоростью. Тут только я догадалась, что преодолела кольцевой сфинктер прямой кишки этой поганой голограммы, и сейчас вылетаю из её поганой задницы.
Да уж, вылетание было не слабым, я даже ощутила себя пушечным снарядом в полёте по настильной траектории. Ну, траектории снарядов бывают настильными, навесными, мортирными… Но я-то летела по настильной, пологой, такой, какая бывает при стрельбе прямой наводкой. Это потому что подо мной со страшной скоростью неслась водная поверхность, вертикальное расстояние до которой уменьшалось значительно медленнее. Ещё я успела подумать, что неплохо было бы устроить аттракцион с подобным проглатыванием клиента и его выпер… Это. С вылетанием наружу, короче. Вмиг бы озолотиться можно было. Точно. Если моей недавней знакомой рабыне Клу не понравится предложенный ранее способ добычи денег, можно будет предложить ей подобный альтернативный вариант. Или же…
Тут я вонзилась в океан, причём, головой вперёд. Знаете, голова у меня достаточно крепкая, что не раз проверено практикой. Вспомнить хотя бы тот случай, когда Сара с одной буквой «р» размахивала мною в воздухе, держа меня за волосы. Ну, когда мы сорвались со скалы. Но на этот раз даже такую мощную голову оглушило до потери сознания, потому что когда я начала соображать, я обнаружила себя плавающей на поверхности в каком-то дурацком спасательном круге, насаженном на шею. При этом вода была такая холодная, словно я успела долететь до Северного Ледовитого океана. Правда, меня как бы что-то разогревало изнутри, возможно что кожа несколько пропиталась желудочными испражнениями голограммы серой Холли, и теперь, при контакте с водой, происходила экзотермическая реакция. Но долго это продолжаться не могло, конечно.
Чтобы выжить в подобной холодной воде хотя бы час, следовало бы запастись десятком бутылок вонючки, или одним её бочонком, вроде того, что выдали уцелевшей команде Серой Мамбы… Чёрт побери! Как же меня достал весь этот серый сброд! Пятнадцать человек на…
И тут невдалеке, сквозь туман, показался покачивающийся на воде бочонок. Ха! Иногда очень удобно, когда ваши желания исполняются быстро, просто и без подвоха. Следовало срочно поймать бочонок и попробовать на нём плыть, не дожидаясь общего замораживания. Я замахала… Чёрт побери второй раз! Замахать руками даже и не удалось, потому что руки оказались запутанными какими-то идиотскими шнурками, а спасательный круг на шее, при более подробном ощупывании, оказался той самой колодкой, заклёпанной деревянными палочками, которую набили мне на шею гостеприимные пираты-оллиолонеры. Теперь я уже не удивилась, обнаружив на талии дерюжный корсет, к которому привязывались шнурки.
Надо полагать, я проснулась в тот момент, когда меня выпукнула голограмма. А почему я тогда в воде? Ха! А чего удивительного? Очень может быть, что мерзавка Машенька дождалась, когда Шерри отлучится, да и выбросила меня за борт, не разбудив. А при падении в воду мне и приснился весь этот ненормальный сон с писанием всемирным потопом и с голографическим каканием моей собственной личностью. А почему тогда у меня рот не заткнут? А потому, что… Не знаю, почему. Ну, вывалилось по ходу дела, наверное, чем там меня Госпожа Шерри затыкала.
Нет, но тогда же корабль должен быть где-то поблизости? Поблизости только стелился туман, да всё ещё виднелся бочонок. А я-то и забыла. Я принялась загребать руками и ногами, насколько позволяли путы, и поплыла к бочонку. Ага, исполнение желаний без подвоха! Как же! При подплывании стало видно, что бочонок занят, поскольку из него сверху кто-то торчал своей головой. А эта голова была затянута в ярко-красный платок и ещё чем-то чёрным перевязана. Ну, просто какой-то гипертрофированный поплавок. Голова находилась спиной ко мне, а по бокам бочки, чуть выше уровня воды, я заметила вбитые в бочку скобочки, к которым были привязаны верёвки, спускающиеся в воду и теряющиеся там. Однако, по углу наклона этих верёвок, я предположила, что они тянутся в стороны, неглубоко под поверхностью. Поэтому, оплывая бочку кругом, я вытянула свои ноги, насколько возможно, горизонтально, чтобы не зацепиться. Но как только я оказалась в поле зрения владелицы бочки, та завопила, выпучила глаза и задёргалась. А завопила она, несмотря на то, что рот у неё был закупорен крупнокалиберным красным шариком кляпа-уздечки, ремешки которой и обтягивали её голову поверх платка. Почему-то я сразу же признала эту уздечку, а вслед за ней и даму в бочке. Уздечка была точно такая же, как те, которые надевали на погружаемых на борт «Амелии» колодниц. А дама была явно одной из этих невольных пассажирок.
Я попробовала ухватиться за верёвку, чтобы хоть маленько отдохнуть от затягивающегося плавания, но тут она заорала так, как я и не предполагала, что возможно, с подобным кляпом во рту. И даже забрызгала меня слюнями, которые при таком мощном звукоизвержении начали лететь из под шарика веером во все стороны. Я решила не связываться, и отплыть от бочки, несмотря на то, что заколоченная в неё девушка не смогла бы мне ничего сделать. Из крышки торчала лишь её голова, да и та была плотно зажата в отверстии, а может даже и загерметизирована для предотвращения проникновения воды. А никаких конечностей не просматривалось вовсе, скорее всего, они были упакованы внутрь. Обидно, вообще-то. Что, убыло бы от неё, если бы я за бочку маленько подержалась?
Я попыталась оглядеться вокруг и заметила, что на некотором отдалении сквозь туман просматривается нечто похожее на эту бочку, по крайней мере, с таким же красным украшением сверху. Если сопоставить это с наличием верёвок, оставалось предположить, что бочек тут плавает несколько и они связаны в общую длинную цепочку. И зачем? Ну, я слыхала, конечно, что некоторые эстеты используют рабынь для украшения интерьера помещения или парка. Есть даже термин, «декоративные девушки», для обозначения подобного метода применения рабынь. Так что, у местных мореплавателей тоже используются подобные декорации для украшения зоны плавания? Странно это всё выглядело, конечно, но чего не увидишь в этой стране мерзких извращенцев? А мне и вовсе было не до того, чтобы разбираться с местными украшениями, мне следовало срочно что-то делать, поскольку ресурс моей теплостойкости явно заканчивался. Но что я могла сделать? А! Конечно! Следовало срочно создать демона, который пригнал бы сюда спасательное судно. Всего и делов-то, ха-ха! Только я почему-то не могла припомнить, а как я этих самых демонов создавала прежде? Ну, что ни читала никаких заклинаний и не составляла пентаграмм, - это я помнила. Но как же тогда? Вот, чёрт! А припомнить-то надо было срочно, не дожидаясь окоченения и воспаления лёгких. Либо припомнить, либо изобрести новый метод озадачивания обстоятельств.
Ага, кажется, кто-то недавно обзывал меня колдуньей и пытался приговорить к сожжению на костре. Или к утоплению в колодце. Не помню точно. То есть, что, следовало срочно колдовать? А как это делается? Чего-то бормотать надо? А чего? Моя чёртова память взяла на себя роль предателя, и отказывалась припоминать заклинания, а также подключаться к базе данных, где нужные заклинания могли бы содержаться. Правда, эта самая память и ни к каким другим базам не подключалась. Наверное, она отморозила себе мозги, и упала до уровня нормальной человеческой памяти, безо всяких аномальных вывертов. Но мне-то сейчас от этого было не легче, тем более, что положение с замерзанием приближалось к критическому уровню.
Всё что мне удалось на пределе сил выжать из примороженной памяти, это бормоталку, которую некогда моя мамочка использовала чтобы застращать одного из своих кратковременных дружков за его плохое поведение, а именно:
-Колдуй, баба, колдуй дед,
Колдуй серенький медвед (?),
Чтоб у Джека, подлеца,
Отскочили два яйца…
Надеюсь, в данный момент поблизости не находилось никого по имени Джек, чтобы поплатиться своим репродуктивным аппаратом в результате моего бормотания.
-Кол-ду-ду-ду-дуй, ба-ба-ба-ба…. – принялись выстукивать мои челюсти. Да это что же такое делается-то?!
И вдруг сквозь туман замаячила какая-то большая и всё увеличивающаяся в размерах тёмная масса. А её приближение сопровождалось подозрительными звуками, словно кто-то баламутил воду и одновременно ворчал по этому поводу. Но тут масса приблизилась настолько, что я опознала в ней «Хищницу» на малом ходу. Если кому интересно, по чучелам, болтавшимся под её передними балками. Только чучел, кажется, теперь было больше, чем прежде. Мало того, одно из этих чучел вытянуло в мою сторону руку и сказало:
-Вижу. Вон она плавает.
-Стоп машина, - скомандовал кто-то наверху, и добавил: - Вылавливай.
Тут же за борт вывалилась грузовая стрела, с каким-то висящим на ней персонажем, и повернулась в мою сторону. А в следующий момент этот персонаж скользнул вниз, к воде, и без долгих разговоров ухватил меня за колодку.
-Тащи, - сказал он, а сверху сразу же раздалась команда:
-Поднимай. Машина, малый вперёд.
Подо мною снова чего-то забурлило, а я почувствовала себя подвешенной в воздухе за голову, вернее, куда-то оттаскиваемой посредством давления колодки под нижнюю челюсть. Знаете, это не особенно приятное ощущение, когда вас волокут за голову, даже и при моей средней комплекции по части телосложения. Но я сейчас была какая-то отмороженная, и даже не стала возмущаться.
Вскоре я оказалась на палубе, а передо мной оказалась Госпожа Шерри. А также оказалось, что Госпожа Шерри зачем-то толкается и чего-то бормочет в мой адрес.
-Вы-вы-вы-пить бы? – внесла я предложение со своей стороны.
-Бен, дай вонючки, - попросила Госпожа Шерри персонажа, который только что волок меня за голову. Эту её фразу я разобрала. Ну, наверное, потому что тематика этой фразы укладывалась в мои личные интересы.
-Вонючки на эту девку не напасёшься, - проворчал Господин Бенсон, но выпивку откуда-то достал.
Странно, но вливаемая в меня вонючка почему-то не оказала своего обычного действия. Или мои мозги слишком сильно отморозились, или просто мало дали.
-Ну? – спросила меня Госпожа Шерри.
-Э? – сказала я. – А чего, «ну»? Не запрягли ещё, чтобы «ну-кать», Госпожа.
-Чего выпрыгнула? Сбежать хотела?
-Ну… - слегка задумалась я, - сбежать я всю жизнь хочу, кажется. А кто куда выпрыгнул? Ик! Холодно, бр-р-р…
-Выпивки не дам больше. Работать надо.
-Работать? – испугалась я. – Не-е-е… Спать хочу.
-Так чего же не спала, а за борт прыгнула?
-Э… Кто, я?
-Да, ты?
-Я… А я, что?
-Ты за борт прыгнула, дура!
-Разве? – усомнилась я. – Чего-то, я такого не помню. Вот, что меня из задницы… Ну, эта голограмма противная…
-Чего?
-Ну, голограмма, - попыталась объяснить я, - серая, такая. После того, как меня мочой смыло в океан.
-Эй! – сказала Госпожа Шерри и снова принялась меня толкать. – А ну, давай, очухивайся. И так уже к проливу подходим.
-Пролива не хватит, - решила предостеречь её я. – Эта моча, она как двести Ниагар. Или даже триста. Любой пролив доверху… Вай! Вы чего толкаетесь-то?!
-Молчать! – заорала Шерри. Чего-то, мне показалось, что она какая-то нервная.
-Да зачем кричать-то? – сказала я. – Если нужно, чтобы рабыня молчала, так ей рот затыкают, и все дела. Зачем нервничать-то? А, у вас, наверное, носки закончились?
-Бен, - сказала Шерри, - чего-то она отмороженная какая-то.
-Ага, как же, - сказал Господин Бенсон, - она снова над тобой издевается. Сама с ней разбирайся, а я пошёл.
-Значит, издеваешься? – решила уточнить у меня Шерри.
-Не, - отреклась я. – С чего вы взяли?
-И сумасшедшей не прикидываешься?
-Да мне не до того сейчас, чтобы ещё и прикидываться, - пояснила я. – Выпивка не греет даже. Ещё не дадите?
-Не дам.
-Ну и, подавитесь, - обиделась я.
-Ты чего, девка, забыла, с кем говоришь?! – рассердилась Шерри.
-Э… Нет, - сообщила я, - помню. А, вот, с кем ты говоришь, разбойница, ты хоть знаешь?
-Ну? – сказала Шерри.
-У-у-у! – попыталась изобразить я жестом нечто большое и очень значительное, но проклятые верёвочки на руках опять помешали, и я поняла, что лучше будет объясниться словами.
-Я ведь, кто?
-И кто?
-Э… Альфа и Омега, - сообщила я.
-Решила меня вместо английского языка греческим достать? – предположила Шерри. – Мало воды наглоталась, полиглотка недорезанная?
-Ну, это не в смысле алфавита, - попыталась уточнить я, но на меня вдруг напала просто несусветная лень. Да с чего ради, я ещё кому-то чего-то объяснять буду? Сказала же, спать хочу…
И я принялась укладываться спать прямо здесь. Но, не дали. Госпожа Шерри ухватила меня за верёвку и попросту потащила куда-то волоком по палубе. Как оказалось, верёвка была привязана к колодке, а колодка к моей шее, поэтому мне такое волочение сильно не понравилось и пришлось подскочить на ноги. Я даже хотела стукнуть Шерри кулаком по спине, но рассудила, что если начать драться, то этот процесс может затянуться, в то время, как мне срочно нужно лечь спать. А, с другой стороны, меня попросту возмущало, что какая-то разбойница позволяет себе волочить на верёвке саму меня, словно какую-нибудь заштатную рабыню из дурацкой страны под названием… А какое название-то было? Надо же, из головы вылетело. Чего-то было от понятия «лить». Или от понятия «сливать». Если только эти понятия не заклинили в моём мозгу после недавних событий. Нет, ну почему всё делается наоборот? Ведь как делают все нормальные люди? Сначала справят нужду, а потом смывают, да? А тут что? Меня сначала смыли в Ниагару, а уже потом справили мною свою нездоровую нужду. Извращенцы, вообще…
Опять всё происходит наоборот. Я же знаю, что должна спать, а эти дураки о какой-то срочной работе лепечут.
Тут оказалось, что мы уже в каюте Шерри. Здесь был сравнительный порядок, а в углу сидела Виолетта в шейной колодке и верёвочках, а за центральную верёвку она была привязана к крючку на стене. Глупости это, - так вот девушку привязывать. Это же, отвязаться ничего не стоит. Теперь я припомнила, что давно уже собиралась разобраться с прыщиком на её животе. Но мысль о том, что мне нужно спать, вытесняла все остальные потребности в область второстепенных. Я шагнула к кровати и нарвалась шеей на натянувшуюся верёвку.
-Куда? – заворчала Шерри. – Переодевайся, и работать.
И попыталась меня от кровати оттащить.
-Спать! – заявила я. – Я должна спать, какая ещё чёртова работа?
-Кто подчиняться обещал?! – заорала она так, словно внезапно стала психическая.
-Ну, я обещала, - подтвердила я. – А также и делать всё для твоей пользы. И почему ты мне спать не даёшь? Тут уже не о пользе даже речь, а вообще о…
-Зарежу, к чёртовой матери! – заорала Шерри и замахнулась на меня ножом, да так решительно, что вполне могла и ударить. Но проверить это мне не пришлось, потому что, внезапно, Виолетта подпрыгнула с пола, ухватила Шерри за руку и вывернула её. Шерри и ахнуть не успела, как оказалась обезоруженной и загнутой в болезненную позу насевшей на неё сзади Виолеттой.
Чёрт меня побери! Мне в один миг стало ясно не только то, что мне совершенно необходимо срочно оказаться спящей, во избежание глобальных последствий, мне стало ясно и то, что присутствие Виолетты и её проникновение вслед за мной на корабль было не случайным. Это было заранее запрограммированным актом, предусматривающим возникновение в будущем ситуации, когда она окажется к месту и ко времени! И даже гораздо раньше всё это было заложено в некий план. Ещё тогда, когда я впервые увидела, как её продавали на аукционе. Девушку умеющую владеть кинжалом и самострелом. И здесь, на корабле, она до сих пор была словно бы и не к месту. Не будь её здесь, ничего бы не изменилось, а разве это не подозрительно выглядело? В театре никто никогда не вешает на стену ружьё, если не предусмотрено стрельбы в каком-нибудь третьем акте. И вот сейчас как раз и совершался этот самый акт.
У Шерри даже слов не нашлось, чтобы высказать своё отношение к ситуации. Она только шипела и дёргалась, но Виолетта явно делала ей больно при трепыханиях, и это было прекрасно видно.
-Эй, ты, - сказала ей Виолетта, - некогда тебе объяснять, поняла? Мелани должна немедленно заснуть, потому что она Моника.
-Э-э? – проскрипела Шерри. – Да я тебя… И её, и тебя…
-Я тебя убью, - сообщила Виолетта, ещё сильнее заламывая Шерри руку. – Убью, если не утихнешь, и не поможешь нам. Времени нет. Ну?
-Р-р-р-р-р… - зарычала Шерри и дёрнулась. И сейчас же взвизгнула, а рука у неё очень даже различимо щёлкнула. Сломалась?
-В последний раз говорю, - предупредила Виолетта, приставив нож к нижней челюсти Шерри, - или помогаешь нам, или смерть.
-Ладно! – сказала Шерри. – Пусти! Ой-й-й-й…
-Мелани, ложись скорее, - сказала мне Виолетта, а в сторону Шерри добавила: - Верёвку свою отпусти.
-Р-р… - сказала Шерри, бросила верёвку и заскрипела зубами, ухватившись здоровой рукой за больную. А я шагнула к кровати, и чуть не отскочила. Потому что на кровати кто-то лежал, хотя никого и не было видно. А лежал этот кто-то точно также, как лежала я перед тем, как заснуть. А именно, привязанная за руки и ноги и с затычкой во рту. Так вот, эти самые верёвки для конечностей не валялись на кровати, а висели над ней в виде накрученных на запястья и щиколотки колец, словно обтягивая невидимые руки и ноги. А также и сложенный кусок ткани, который находился на месте рта и был закреплён вокруг невидимой головы обвязкой верёвочной уздечки. И всё это дело слегка колыхалось в размеренном ритме, соответствующем дыханию спящей девушки.
-Моника! – догадалась я. – Я Моника, а это всё…
-Ложись, - сказала Виолетта. – Ложись, пока не поздно, вообще. Твоя Моника на глазах белеет.
-Да ты-то откуда… - хотела возмутиться я, но догадалась, что окружающий мир сейчас не реален, а все действующие в нём персонажи, лишь фантомы, порождённые моим ненормальным воображением.
-Так здесь она лежит уже! – указала я на кровать. – То есть, я. И как же?
-В неё ложись, - посоветовала Виолетта.
-Вот, чёрт, - сказала я и попыталась влезть на кровать, игнорируя моё собственное наличие там. Но вдруг произошла вспышка розового огня, на этот раз с треском, а меня отшвырнуло на метр, словно бы ударив электрическим разрядом. Что странно, почему-то заныли зубы, особенно тот, который был с дыркой, с той же стороны, что и у голограммы.
-Исчезла, - сказала Виолетта.
И правда, теперь все верёвки, шнурки уздечки и затычка валялись на кровати, как и положено, правда, верёвки остались завязанными на узлы, но раз уж они были…
-А почему не я исчезла? – спросила я Виолетту. – Я же Моника?
-Слишком белая Моника уже, - предположила Виолетта. – А она ведь присутствовала лишь в виде пространственного следа. Наверное, Белая Моника в данный момент превалирует над следами реальности.
-Белая Моника… чего? – не поняла я.
-Ложись, вот чего.
-Эй, девки, что тут происходит, а? – влезла с вопросом Шерри.
-Мир спасаем, - сообщила Виолетта.
-Э… - сказала Шерри, - а от кого?
-От глупости, - объяснила Виолетта, перерезала свою верёвку и выразительно повертела ножом перед Шерри.
-Ценой своей жизни? – спросила Шерри.
-Не имеет значения, - ответила Виолетта и указала на меня, уже лежащую на кровати. – Привязывай, как было.
-Как было? – уточнила Шерри. – Ну…
-И быстро, не то, зарежу.
-Ха! – сказала Шерри, но стала меня привязывать. Причём, как мне показалось, даже крепче, чем было.
-Что, и рот ей затыкать?
-Я же сказала, как раньше.
-Угу, - согласилась Шерри и принялась заталкивать мне в рот кляп и перевязывать его. Мне так показалось, что она и тут перестаралось. К тому же, на этот раз кляп был уже не сильно сухой, и не без привкуса. И мне, на скорую руку, не удавалось себя убедить, что это мой собственный привкус. Поэтому я слегка прикусила кляп и сказала:
-У!
-Что не так? – спросила Шерри.
-Всё так, - ответила за меня Виолетта, занятая перерезыванием на себе корсетных верёвочек, - только ей теперь срочно надо заснуть.
-Ну, так и пусть спит, - сказала Шерри.
-Ей трудно, - возразила Виолетта. – А ты помоги. Сделай так, чтобы она заснула.
-Колыбельную, что-ли, спеть? – оскалилась Шерри.
-Чего хочешь делай!
-А тебя тоже привязать не надо за компанию? – спросила Шерри.
-Меня не надо, - сказала Виолетта, - я тут не имею значения, поскольку всего лишь элемент информационной среды.
-Чего?
-Того. Не можешь ничего другого, так пой колыбельную.
-Сейчас спою, - пообещала Шерри. – Сейчас такую песенку спою, что обе надолго заснёте.
-Не нужно драться, - сказала Виолетта. – Драка шум создаёт, а это спать мешает.
-Зато способствует засыпанию вечным сном кое-кого, кто напросился, - возразила Шерри и подобралась, явно собираясь на Виолетту напасть. Ну да, привязать меня ей было выгодно, а больше взбунтовавшейся рабыне она подчиняться не собиралась.
-У! – попыталась вмешаться я, но меня никто уже не слушал.
Шерри попыталась ухватить Виолетту за руку с ножом, но та увернулась, и, в свою очередь, попыталась порезать Шерри. Но разбойница, видимо, не была всё же полной неумехой по части драк, если уж решила померяться силой с вооружённой ножом противницей. Короче говоря, обе они принялись размахивать руками и ногами на предмет поражения неприятеля, не вступая, однако, в ближний бой. Шерри, понятное дело, опасалась ножа, а Виолетта явно была слабее её физически, поэтому не хотела тесного контакта. Конечно, Шерри могла бы и позвать на помощь, но не делала этого. Я её прекрасно понимала. Не хватало ей ещё дополнительного позора от неспособности совладать со взбунтовавшейся рабыней. Ну а я сейчас никак не могла повлиять на ситуацию по вполне понятным причинам.
Между тем, дело затягивалось. Я имею в виду моё засыпание. А ведь срочность этого засыпания никто не отменял, и откладывание всё больше нагнетало угрозу существованию Вселенной. Но что я могла сделать? Какие обстоятельства создать? Конечно, если бы одна из них убила другую, дело с засыпанием могло ускориться, но не такой же ценой? Кроме того, это самое дело могло бы и замедлиться по причине моего личного нервного расстройства.
Шерри и Виолетта теперь гонялись друг за другом, периодически даже перепрыгивая через меня. На беду, их силы оказывались равными, поскольку Шерри была сильнее, а Виолетта вооружённее, но ей мешалась колодка на шее и остатки корсетных верёвочек. Тут я подумала, что хорошим выходом было бы, если бы Шерри сумела отобрать нож, а Виолетта бы сдалась, и они обе позаботились о моём засыпании. Впрочем, тогда Шерри прежде всего позаботилась бы о зверской расправе с бунтовщицей, а всякие вопли, сами знаете, плохо способствуют сну. Мало того, для Шерри не было резона и затягивать драку, чтобы не опозориться, если кто-нибудь заявится сюда не ко времени.
И правда, Шерри вознамерилась перейти к ближнему бою и решительно прыгнула на Виолетту, но тут же взвизгнула и отскочила, а на плече у неё теперь оказался короткий порез. Противница явно слегка достала её ножом, и ещё продолжала им размахивать, пытаясь удержать прежнюю дистанцию. Вероятно, Шерри решила, что получила серьёзную рану, и теперь уже затягивание драки чревато потерей крови. Она кинулась на Виолетту вторично, на этот раз в низкой позиции. Ей удалось ухватить Виолетту за ноги и, резко дёрнув на себя, сбросить её на пол. А последующим выкручиванием ног Шерри попыталась перевернуть её на живот, чтобы насесть сверху. Похоже, Виолетта испугалась, потому что завизжала и дёрнулась вперёд изо всех сил. Она даже бросила нож, чтобы упереться в пол обеими руками и не дать себя подмять. Кончилось тем, что Шерри всё-таки перевернула её, и теперь Виолетта волочила её следом за собой по полу. Но пол быстро заканчивался моей кроватью, и они полезли на меня и через меня, при этом продолжая выкручиваться по оси. И вышло так, что Виолетте удалось перевернуться на спину, а Шерри насесть на неё спереди. Больше я ничего не видела, потому что теперь они пыхтели непосредственно на мне, вернее, на моей голове. Не прошло и нескольких секунд, как попка Виолетты туго защемила мой, попавший туда нос, а ртом я и прежде дышать не могла по причине кляпа.
Я, конечно, понимаю, что подружке было далеко не до меня, мало того, я отметила, что из её попы вполне терпимо пахнет пресловутым турнепсом, но, похоже, терпимый уровень запаха определялся степенью защемления моих ноздрей. Это потому что дышать стало совершенно невозможно. Естественно, я попыталась затрепыхаться, но лишь сильнее засадила свой носик в её попу. Мне ещё успела прийти в голову мысль, что наличие у девушки в носу кольца предохраняет её от удушения при засовывании её носом в чью-нибудь задницу. Но эти мерзкие пираты повыдёргивали из меня все кольца, будто у них существовал план по сдаче металлолома, не погнушавшись и носовым колечком. А ведь не так давно именно носовое колечко спасло мне жизнь, когда я провалилась в ловушку. Последнее, что я успела подумать, это то, что после сочинения оды женским кандалам и оды женскому ошейнику, неплохо было бы сочинить и оду женскому носовому колечку, если уж по-справедливости оценивать заслуги всех этих атрибутов перед моей личностью. Ну, и всё. После этого я задохнулась и потеряла сознание. То есть, заснула, хорошо, если не вечным сном. Но, это вряд ли, если припомнить предшествующую биографию. Надо сказать, все эти чёртовы демоны, которые навострились создаваться для разгребания происходящих со мной ситуаций, уже меня достали. Почему они всегда издеваются? Ну, вот, надо было мне заснуть, так и пшикнули бы в нос сонным газом, да? Почему надо было обеспечивать моё засыпание методом зажимания моего носа в посторонней заднице?! Заказанный результат, конечно, таким образом достигался, но вообще-то, это уже беспредел, на фиг!
И я проснулась. Проснулась с чувством обиды от происходящей несправедливости. И не просто от несправедливости, а от несправедливости, направленной на мою собственную, любимую мною, личность. И через короткое время я осознала, что проснулась от противного железного скрипа. Это вообще-то было не типично, потому что, мне так показалось, что прежде в подобных ситуациях я всегда просыпалась от трясучки. В смысле, оттого, что меня начинали трясти всякие дураки. Но текущие дураки, вероятно, решили сменить тактику, и вместо трясучки принялись скрипеть дверью камеры… Э? Как оказалось, вокруг меня находилась тюремная камера, а я сама валялась на тюремной кровати лицом вниз. А мои заломленные назад руки были чем-то там застёгнуты и уже попросту невыносимо ныли. И как это я при такой боли умудрилась ещё и спать?
Я попыталась застонать и переменить позу, и тут же обнаружила, что прикована цепью за шею к стенному кольцу посредством какого-то корявого шейного хомута, который и названия ошейника-то не заслуживал. Тогда я решила задрыгать ногами, и, наконец, припомнила, что я нахожусь в своей одиночной камере, куда меня определили после решения об изменении условий содержания в предварительном заключении. Ха! А я-то решила, что умерла. Да, как же, отделаешься тут так легко! Зато теперь я вспомнила, что ногами дрыгать не следует, поскольку они заколочены в ножные кандалы, а повреждённые щиколотки мне даром не нужны.
Но тут мои ноги задрыгались сами собой, мало того, они потащили остальную меня куда-то вдоль кровати, и с разворотом набок.
-Эй, что происходит?! – завопила я, но поняла, что ноги не сами по себе занялись самоуправством, а потому что за них ухватилась знакомая охранная бригада, та самая, что недавно помещала меня в эту камеру и заковывала мои ноги в соответствии с протоколом.
-Поступили указания, - лаконично сообщил мне один из охранников, наверное, начальник этой тупой бригады.
-А какие указания-то? – поинтересовалась я.
-По изменению условий содержания, уважаемая Госпожа.
-То есть, что, обратно на кровать с колючками? – предположила я. – А именовать уважаемой Госпожой велено для издевательства?
-Не знаю, - проворчал начальник. – Наше дело, доставить куда следует, и всё. Э… Уважаемая Госпожа.
-А куда следует?
-Куда следует, туда и следует. Да, кстати, разговаривать с вами не велено, уважаемая Госпожа.
К этому моменту остальные два охранника уже управились с моими ножными кандалами и теперь отстёгивали меня от ошейника.
-Это… - сказала я, - а почему разговаривать-то не велено?
-По указанию.
-А по чьему указанию?
-Эй, вы! – рассердился начальник на помощников, - чего возитесь?
А они и вправду возились, потому что, закончив отмыкание шеи, они занялись извлечением моей персоны из арестантского комплекта одежды номер ноль. При этом пытались не повредить эту самую одежду, наверное, за повреждение реквизита тут следовали какие-то материальные санкции.
Надо сказать, меня начали разрывать противоречивые предчувствия. С одной стороны, именуют уважаемой Госпожой, с другой стороны, раздевают. А с третьей стороны, освободят мне когда-нибудь руки от этих чёртовых смирительных колечек?! А то, уже такое ощущение, что запястья к лопаткам приросли и даже пустили корни в загривок.
Я попробовала в очередной раз изложить свои проблемы по этой части, но, во-первых, эта команда слышала моё изложение не в первый раз, а, во-вторых, они вообще перестали со мной разговаривать. Ну да, это же было приказано с самого начала, да они забыли. Зато работа у Господ охранников пошла куда быстрее, и вскоре я оказалась голой, то есть, одетой лишь в свои любимые смирительные колечки для девушек и арестантское носовое кольцо. В таком виде меня вывели из камеры и куда-то повели, вежливо поддерживая с обеих сторон под локотки. Впрочем, не могу сказать, чтобы у меня остались приятные воспоминания от недолгого пребывания в последней камере. Ага, без потолка, вместо которого приделана решётка для удобства издевательства над заключённой всяких мерзких извращенцев с их мерзкими крючками и склонностью к бальным танцам.
И куда же это мы? Ага, моя команда довела меня до другой похожей команды и сдала под роспись. Новая команда тоже обозвала меня «уважаемой Госпожой», попросила следовать за ними, и, не дожидаясь согласия, подхватила под многострадальные локти и повела. Кажется, в противоположном направлении. Чёрт бы их побрал, если там окажется третья команда, это уже начнёт становиться скучным. Однако третьей команды не оказалось, а вторая успешно доставила меня в какой-то бытовой комплекс, обслуживаемый прикованными за пояс голыми девками под началом здоровенной администраторши. Это я решила, потому что она была одетой и не на цепи, мало того, с головой законопаченной в дешёвую верлиоку. Только, вот, похоже, весь этот обслуживающий персонал был безъязыким, включая и начальницу. Они со мной не разговаривали, а объяснялись жестами, вернее, тычками в нужном направлении, а свои тычки сопровождали то «у»-канием, то «ы»-канием, сообразуясь со степенью моей бестолковости. Для начала, меня засунули под душ и принялись мыть, периодически разворачивая то вправо, то влево. Я попросту дебильно обрадовалась, потому что, и вправду, помыться мне было ох как пора, после всех недавних приключений. А то, что меня при этом толкали, можно было и стерпеть, раз уж у персонала не было возможности объясняться словами.
Вообще, рабыня без языка в Аннолиусе никакая не редкость. Злые иногородние языки, хи-хи, утверждают, что у нас таких рабынь чуть ли не половина, но это, уж конечно, преувеличение. Разумеется, мне и в голову никогда не приходило подсчитывать количество Аннолиусских ламиол с языками и без, но мне всегда казалось, что безъязыких у нас никак не больше четверти, причём, подавляющее их большинство лишилось своих язычков по заслугам и стало от этого только счастливее. В Аннолиусе вообще не любят сквернословия, уж я это по себе знаю. Я ведь тоже Госпожа Аннолиуса. Э… Мне кажется.
Конечно, насчёт удаления рабыням язычков не обходится и без злоупотреблений. Чего уж тут говорить, многим Господам и Госпожам попросту нравится, когда рабыня является бессловесной собственностью. А то, что ламиолам запрещено удалять или частично подрезать язычки без соответствующего решения комиссии, запросто обходится провоцированием рабыни на грубость и сквернословие в присутствии свидетелей. А выносятся такие решения по достаточно простому и быстрому протоколу. При этом, как правило, сама ламиола присутствует на разбирательстве заявления собственника в надёжном кляпе, а при ответах на вопросы объясняется знаками и интонациями. Которые, кстати, могут быть истолкованы в желаемом для комиссии смысле. Правда, тут и логика присутствует, поскольку в Аннолиусе всякое сквернословие является преступлением, так, или иначе, подлежащим ответственности по закону. И разве не логичным будет содержание подозреваемой в сквернословии персоны в кляпе, до вынесения решения? Не могут же представители закона сами потворствовать его нарушению!
Но всё же, эти любители безъязыких рабынь, по моему мнению, достаточно тупые Господа, у которых, соответственно, и достаточно простые потребности, можно сказать, тоже тупые. Ну, посудите сами, если у рабыни нет языка, то становятся ненужными бесчисленные игрушки для рта. Все эти кляпы, толы, крючки и заклёпки для язычковых дырочек, прищепки, язычковые колокольчики… Да что там говорить? Само количество этих игрушек свидетельствует о разнообразии использования данного элемента организма ламиолы. Я уж не говорю о том, что обрезанная ламиола достаточно отвратительно выглядит изнутри своего модифицированного рта, и если её при всём при том затыкают кляпом, так, скорее всего, чтобы её разинутый рот лишний раз не попадал в глаза Госпоже и не наносил ущерба её эстетическим ощущениям от созерцания окружающей среды. А я считаю, в верхних сословиях Аннолиуса эстетические чувства развиты гораздо выше, чем, к примеру, в Исколионии или Сколинии, не говоря уже о провинциальном Гестиусе или этом смешном в своей заносчивости Генозисе. Нет, утверждать, что Генозисские Господа чуть ли не ровня Аннолиусским, - это же просто ни в какой рот не лезет! Да, вот, хотя бы по части содержания ламиол. Скажите мне, где ещё такие тонкие и красивые повседневные кандалы и цепочки для девушек-рабынь? А кляпы?
Кстати, само слово кляп, надо полагать, происходит от английского «clamp», что означает понятие «скреплять» или «фиксировать». А более принятое в остальной Оллитарии название тола? Скорее всего, это от английского же понятия «tolerate», «терпеть», или даже «toleranty», «допустимость, сносность, терпимость». Я что хочу сказать, сама терминология говорит о том, что в Аннолиусе Господа не лицемерят, и если уж затыкают рабынь, то для того чтобы они заткнулись и знали свои права и своё место. А что значит, терпимость? Вы уж потерпите некоторое неудобство, Госпожа ламиола, да? Давайте, мол, будем взаимно терпимыми. Сделайте над собой усилие, зафиксируйте на время свой ротик и язычок, пожалуйста. Да разве можно так вот либеральничать с рабынями? А для чего тогда вообще плётки, клетки, ошейники и затычки для них? А ведь строгость, это обратная сторона ответственности, правда?
Нет уж, Аннолиус, по части правильного обращения с ламиолами, на голову впереди всех остальных. Да недаром ведь и Аннолиусские рабыни так высоко котируются где угодно. Вот, интересное дело, все знают, что наши рабыни самые лучшие, а перенимать Аннолиусский опыт по их воспитанию, содержанию и обучению не желают. Из чистой спеси, я считаю.
Тут вдруг, с чего-то ради, я вспомнила о рабыне, что была при мне в момент ареста. Вонючая грязь! Да как это я могла позабыть об арендованной ламиоле?! Куда она подевалась-то? Да куда, куда? Её от меня отцепили, то есть, меня отцепили от неё и прицепили той же цепью к какому-то охраннику. Ну, по логике вещей, кто-то должен был и об этой ламиоле позаботиться. Да и всего заботы-то, свериться по надписи на ошейнике, да и отвести по-принадлежности. Только там ведь такой бардак случился, что могли эту девку попросту и не заметить. Эти ведь тупые охранники как рассуждают? Если чего надо сделать, так кто-то должен приказать. А если никто не приказывает, никто и ничего делать не станет, тем более, если до того ещё чего-то другое приказывали.
В принципе-то, любой, кто встретит непривязанную ламиолу, должен бы разобраться, почему она в таком положении, привязать, да и доложить первому же патрулю. А уж те имеют чёткие указания, как поступать с такими непривязушками. Только, вот, я-то как позабыла? Да я, прежде всего, должна была потребовать… Интересно, каким местом я должна была чего-то потребовать, если припомнить состояние моего речевого аппарата на тот момент? А, захотела бы, нашла бы способ! А я-то ведь просто забыла. Это же попросту недостойно Госпожи Аннолиуса! Ну, лучше поздно, чем никогда.
-Послушайте… - попыталась обратиться я к неразговорчивой администраторше, но она вообще никак не прореагировала на мои поползновения.
-Эй, послушайте, - принялась настаивать я, и даже вывернулась в удобное для разговора положение из рук рабынь, - у меня срочное дело!
-У! – сказала на этот раз администраторша и пихнула меня в прежнее положение, удобное для промывания задней части моего организма.
-Да перестаньте пихаться, в конце концов! – возмутилась я. – Говорю же, дело не терпит отлагательства, поскольку касается…
-Разговаривать запрещено, - сообщила администраторша. Надо же, оказывается, язык у неё всё-таки имелся.
-Мало ли что, там, запрещено! – возразила я. – Надо же с текущей ситуацией свои действия согласовывать, а не молиться на должностную инструкцию, словно на религиозную догму…
-У! – рявкнула она, и добавила: - Наказание плетью, заключение в строгие кандалы и помещение в дисциплинарный колодец, да?
-Э? – растерялась я.
-Есть ещё и альтернативный вариант, - сообщила администраторша.
-У?
-Заткнёшься, и не разинешь рта, пока не последует разрешения. Уважаемая Госпожа предварительная заключённая Т-14-2. У?
-Угу, - кивнула я
-Чего, «угу»?
-Согласна на альтернативный вариант, - уточнила я и захлопнула рот, так, что губы друг по другу расплющились.
-Ну-ну, - проворчала она. – Задолбали уже эти избранные.
Я чуть не спросила, что это ещё за избранные, но вовремя сдержалась, припомнив обещания, главное, страшный колодец.
А всё же интересно, кого это она имела в виду? Что значит, избранные? У нас что, избирательная система завелась, пока я по тюрьмам сижу? Демократия появилась? Да нет, будь это даже и так, уж никаких выборов в такие короткие сроки провести бы не успели. Да ведь ещё и надо было бы каких-то неприглядных дел наделать этим избранным, чтобы в толис загреметь. А иначе, как могли бы они задолбать тюремного администратора? И причём тут я, вообще?
Но тут, наконец, меня закончили мыть и принялись вытирать, а потом и одевать. Причём, одевать меня стали так, что я в очередной раз испугалась. Нет, здесь явно кто-то сошёл с ума, причём, у меня возникли сильные сомнения в том, что этот кто-то я. Это потому что нарядили меня в очень даже неплохое платье привилегированной Аннолиусской рабыни, с белоснежным передничком на лямочках, с кружевами и оборочками, в белые чулочки и лёгкие туфельки. Правда, платье было почему-то не красного, а светло-коричневого цвета. Только дело в том, что подобное платье совершенно невозможно было бы надеть на девушку с застёгнутыми за спину руками, если его не распороть по верхним швам, что и было успешно проделано. А после зашито назад одной из рабынь, да так быстро и умело, что в других условиях я бы такую ловкую девушку как-нибудь поощрила, скажем, угостила бы шоколадкой. Конечно, любая Аннолиусская девушка, так или иначе, обучается аккуратному зашиванию снаружи элементов одежды, поскольку в этом присутствует постоянная потребность, но чтобы так вот быстро…
Да и не в этом дело, а в том, во-первых, что у меня возникло подозрение, - от смирительных колечек меня не освободят уже никогда, до самой смерти.
А во-вторых, как говориться в подобных ситуациях, не беспокойтесь, мол, это недолго. С чего это им пришло в голову так вот меня отмывать и наряжать? Замуж выдать решили? Ну да, выдадут замуж, потом официально признают меня Нолой, обвинят в нарушении запрета, лишат статуса и продадут на правах Миниуни-Нолы. Если вообще не упрячут в толис за такое страшное преступление. Хотя, с другой стороны, я ведь и так уже в толисе, так с чего возиться? Ага, как это, с чего? Я ведь сейчас в толисе по-ошибке, а тогда буду здесь сидеть за официальное преступление. Так сказать, за преступление организованное официально.
Не знаю, насколько точно я предугадала намерения врагов, но теперь меня куда-то повели. Вели меня уже другие рабыни, одетые в красные миниоты, ошейники, ножные кандалы и кляпы-уздечки. Моны, что ли? Руководила перемещением та же администраторша, а сопровождали нас охранники, числом два. Но они меня не лапали и не толкали, наверное, просто следили за правильными действиями администраторши.
Сначала мы шли по обычному тюремному коридору, потом по бокам появились свежеоштукатуренные стенки, а на заключительном отрезке пути под ногами даже оказался коврик. Вскоре после этого мы оказались перед аккуратной тонкой железной решёткой, которую обслуживала прикованная цепочкой к этой решётке рабыня в красном. А всё обслуживание заключалось в том, что она открыла перед нами решётку, а пока мы проходили за неё, посторонилась и принялась кланяться, стучась об пол носовым кольцом. Это, опять же, на мой взгляд, достаточно дурацкий обычай, если превращать его в догму. Нет, когда у девушки в носу большое арестантское кольцо, всё правильно и достаточно просто. Кланяйся до пола и стукай по нему кольцом с умеренной громкостью. А если девушка никакая не арестантка, и в носик ей продето приличное рабское колечко, то о каком мало-мальски громком стуке может идти речь? Тут, скорее, присутствует опасность расквасить себе нос при излишнем усердии. Чего-то я вроде слыхала, что теперь пошла мода подвешивать к носовым колечкам рабынь маленькие бубенчики на тонком шнурке, длиной которого и определяется требуемая глубина поклона девушки. Что ж, если это так, то вполне разумное решение.
А за решёткой оказался уж и вовсе роскошный коридор. Здесь пол был застелен мягкой ковровой дорожкой с мозаичным рисунком, сверху светили встроенные в потолок светильники, а в стенках имелись три двери, отделанные деревянной резьбой, с маленькими окошечками, забранными фигурными позолоченными решётками. Две двери в боковых стенках коридора, и одна в его конце, куда мы и направились. Охранники отомкнули дверь, а неразговорчивая администраторша слегка подтолкнула меня в спину, и мы оказались в комнате, такой, какую я уж никак не ожидала увидеть в толисе. Больше всего это было похоже на роскошную спальню, поскольку в глаза сразу же бросалась внушительная кровать со всем комплексом прикроватных атрибутов, расположенная на низком спальном подиуме, застеленная перинами и наполовину задёрнутая спускающимися сверху занавесками. Ещё тут были и другие предметы мебели, характерные для спального помещения, но наспех я особенно не успела разглядеть. Только заметила, что в верхней части отделанных деревянными панелями стен имеются широкие оконные проёмы, плавно переходящие в потолок, в которых в данный момент отражалась тёмная ночь. А также, заметила и то, что эти окна были перекрыты затейливыми фигурными решётками в виде переплетающихся стеблей растений, причём, явно несъёмными.
Но моя свита явно не намерена была терять времени, а потому под меня быстренько подставили один из пуфиков, приземлили на него попкой и придержали за плечи, наверное, чтобы не свалилась на пол. А охранники принялись монтировать на мои щиколотки явно приготовленные тут заранее ножные кандалы. Впрочем, называть эту цепочку с лёгонькими полированными браслетиками кандалами просто не поворачивался язык. Цепочка была позолоченная и такая тонкая, что впору к носовому колечку пристёгивать. К тому же, она была длинная, наверное, даже больше полутора метров, и это надо было бы ещё постараться, расщеперивая ноги на ненормальную ширину, если бы вдруг захотелось её натянуть.
Вслед за тем, на моей шее застегнули лёгкое полированное колечко круглого сечения, снабжённое точно такой же цепочкой, совершенно непомерной в длину и присоединённой другим своим кончиком к скобочке резного столбика в центре комнаты, возле кровати. А потом меня ухватили за нос и сменили болтающееся там арестантское кольцо, на тоненькое, гладенькое и позолоченное, правда, тоже достаточно большое. И закончили тем, что привязали к этому колечку двухметровый красный шёлковый шнурок, на конце которого оказался маленький, кругленький, блестящий как зеркало металлический бубенчик, не в меру звонкий при малейшем своём движении. Надо же, с чего это мне вдруг недавно пришли на ум сведения о слухах насчет подобных носовых бубенчиков? Каких только совпадений не бывает…
-Вот! – неожиданно заявила администраторша. – Уважаемая Госпожа предварительная заключённая Т-14-2, теперь вы будете содержаться в этой камере, с соответствующими изменениями в распорядке и рационе питания.
-Э… - сказала я, чисто от удивления. Мне почему-то и в голову не пришло посчитать эту скромную спаленку камерой.
-Кстати, - перебила администраторша, - дисциплинарный колодец имеется и здесь.
-М! – прижала я свои губы друг к другу, а глазами изобразила вопрос.
-Насколько я знаю, согласно условиям содержания в этой камере, разговаривать тут не запрещается вообще, - просветила меня администраторша, - так что, можете болтать, сколько вам вздумается. Когда мы уйдём. Уважаемая Госпожа предварительная заключённая.
-Э?
-А все вопросы к администрации этого блока, или к адвокатам.
Скорчила мне рожу и добавила:
-Если они вдруг появятся, уважаемая Госпожа предварительная заключённая.
Я, кажется, хотела чего-то сказать, но администраторша, разворачиваясь, то ли случайно, то ли специально, зацепилась своей ножкой за спускающийся от моего носа шнурок, в результате, кольцо расщеперило мне ноздри и так их защекотало, что я даже расчихалась. А пока справлялась со щекоткой, вся эта банда успешно удалилась и замкнула за собою дверь. Тут я припомнила, чего хотела сказать, но теперь говорить-то стало некому. Знаете, очень трудно справляться с носом, если его вдруг защекотит колечко, а ваши руки так и застёгнуты на спине дурацкими смирительными наручниками. Тут приходиться шевелить ноздрями и размахивать концом носа, при этом нет никакой гарантии, что щекотка ещё больше не усилится. Но, в конце концов, я справилась, и сказала, что хотела:
-Чёрт знает что, вообще!
Повторила это мнение ещё пару раз, и мне надоело. Опять же, во-первых, некому было оценить мои высказывания, а, во-вторых, почему же «чёрт знает, что»? Очень даже ничего, по сравнению с предыдущим вариантом содержания. Осмотреться, что ли?
Я поднялась с пуфика и принялась осматриваться. Нет, я никогда бы не предположила, что в толисе могут иметься камеры предварительного заключения подобного уровня. Да не всякая Госпожа Аннолиуса может себе позволить подобную спальню у себя дома. Да, чего там, каждая, девять из десяти не смогут! Да уж, роскошь выпирала тут из каждого угла. Хотя бы, из переднего угла моего собственного носа. Новое арестантское кольцо явно было золотым, это же просто нюхом чувствовалось. Знаете, золото как-то по-особенному ощущается кожей. Может, это и не запах, а чувство осязания, но прикосновение золотой вещицы к твоему носу можно и с закрытыми глазами отличить от любого другого материала. Так что, достаточно разумно назвать это запахом.
Осмотрев свои цепочки, я убедилась, что на ногах и на шее они были одинаковыми, железными, но с новым и качественным покрытием, нисколько не затасканные и не потёртые. Между тем, позолоченная цепочка достаточно быстро теряет безупречность покрытия, особенно если её некоторое время потаскать на ногах. Оставалось предположить, что оборудованием этой камеры вообще ещё никто не пользовался, да и при беглом осмотре мебели и постели, это ощущалось.
Надо полагать, здесь имелось три таких камеры, судя по количеству дверей мимо которых мы сюда проследовали. А может, две боковых двери вели в помещения уровнем пониже, а меня поместили в единственный «люкс» этой ненормальной гостиницы. И разве это не подозрительно? Но я рассудила, что собственными умствованиями я тут никаких сведений насчёт причин изменения условий содержания не извлеку, так нечего и надрываться. Лучше воспользоваться моментом и отдохнуть. А то, вдруг эти дураки опять что-нибудь напутали, и меня отсюда вскорости вышвырнут?
Я принялась осваиваться, и обнаружила, что шейная цепь вообще никак не ограничивает моих перемещений в пределах комнаты. Она была такой длинной, что оставался ещё и приличный запас, в какой бы угол я не заходила. И какой тогда в ней смысл? Чтобы заключённая не ушла за дверь на улицу? Может быть, эта цепь должна была препятствовать утеканию заключённой через окно? Но окна тут были прикрыты решётками, хоть и красивыми, но, явно, достаточно крепкими. Кроме того, они так высоко располагались, что возможность легко до них добраться оказывалась под большим вопросом.
Я бродила по комнате, а ножная цепочка волочилась за мной по полу, бренчала и действовала на нервы. Обычно на поясках нижних юбочек рабынь спереди имеется петелька с закрепленной на ней ленточкой для подвязывания ножных цепочек. Наверное, имелось это и на моей юбочке, только я даже и проверить не могла, по причине в сто десятый раз упомянутых чёртовых смирительных колечек для девушек, в которые меня застегнула чёртова Госпожа Ли, которая, вероятнее всего, попросту оказалась чёртовой галлюцинацией, не к ночи будь помянута!
Тогда я попыталась намотать излишнюю длину цепочки на одну из ног, но вышло плохо. Цепочка быстро разматывалась назад, стоило сделать несколько шагов. Пришлось примириться с этой бренчалкой и постараться не обращать внимания. Странно, бубенчик, прыгающий по полу вслед за моим носом, бренчал гораздо сильнее, но почему-то меня не раздражал. Чтобы отвлечься, я решила разыскать вышеупомянутый дисциплинарный колодец, и вскоре обнаружила роскошное туалетное отделение, отработанная вода из которого, похоже, должна была сливаться в канализацию по каналу, расположенному под полом. При этом, в паре метров от туалета, этот канал имел доступ сверху в виде мелкого прямоугольного колодца перекрытого съёмной решёткой, естественно, также позолоченной и совершенно новой. А присмотревшись, я разглядела и две мелкие боковые решёточки перекрывающие вход и выход воды. Это, надо полагать, чтобы помещённая в ямку пленница не могла вытянуть туда свои конечности и самовольно облегчить условия своего пребывания в наказанном виде. Да, это они хорошо придумали, вот только кто станет обеспечивать соответствующий состав притекающей сюда жидкости, если обитательница камеры будет сидеть за этой решёткой, а не на унитазе? Ха! Да, запросто. Вода же откуда-то поступает? Вот там её запросто можно разбавить требуемым количеством дополнительных компонентов и подавать сюда в готовом к употреблению виде. Ну, ладно, а кто же должен оценивать правильность поведения заключённой?
Я принялась разглядывать потолок, но непохоже, чтобы оттуда возможно было подглядывать или спускать какие-нибудь крючки для развлечения всяких мерзких наблюдателей. Ну, если уж тут всё-таки имелись какие-нибудь устройства для подглядывания, вряд ли я на скорую руку смогу их обнаружить. А если бы и обнаружила, так что? Сломать и загреметь в только что найденный позолоченный колодец?
Тут мне пришло в голову, что я попросту неразумно себя веду. С чего это я вдруг занялась подробным изучением камеры? Я что, собираюсь задерживаться тут на длительный срок? Да ничего подобного! Это, поскольку я ни в чём не виновата. Вот, разберутся, и выпустят. А мне пока что надо? Отдохнуть. Вот именно, нужно заняться делом, то есть, отдыхать. А то, и вправду, разберутся раньше времени, так что мне и полежать на этой вот роскошной постельке не придётся. Да, прежде всего, и надо было рассмотреть кроватку, а потом устроиться на ней отдыхать. А я всякие дурацкие колодцы разглядываю.
Я направилась к спальному сооружению и, при беглом осмотре, сделала вывод, что лучшего ложа и пожелать было бы трудно. А если оно ещё и обладает оптимальной мягкостью…
Я развернулась спиной и прыгнула попкой на край постели, чтобы проверить её упругие свойства. Как и ожидалось, в начальной стадии траектории проседания кровать начала мягко пружинить, с плавно нарастающим упором, как вдруг, моя попка ударилась обо что-то весьма жёсткое, словно какой-нибудь враг запихал снизу достаточно твёрдый ящик, чтобы я отбила себе мягкое место! Я даже вскрикнула от возмущения. Ну, не настолько больно было, насколько обидно. Уж я никак не ожидала покушения на благополучие своей попки в такой момент. Но в тот же миг заорал и этот подкроватный ящик, или, что там оказалось в роли ящика? Причём, заорал он гораздо сильнее меня, гораздо более недовольным голосом, и, что самое страшное, заорал осмысленными словами. А именно, ящик заорал:
-А! Чёрт побери! Вонючая грязь!
Меня просто сдуло с кровати, то есть, я с неё соскочила от страха. Так, и было с чего! Кровать вспучилась шевелящимся бугром, вероятно, ящик, ударенный моей задницей, решил вылезти наружу и разобраться с обидчицей.
Я просто и сообразить ничего не успела, и попыталась спастись бегством на другую сторону кровати и дальше. При этом вышло так, что моя шейная цепь, закреплённая дальним концом на прикроватном столбике, обкрутилась вокруг кроватного подиума и резко затормозила мою попытку отбежать в район входной двери. Ну да, цепь была длинной, но явно делала невозможной бегание вокруг кровати или вообще, кругами по комнате. А из под кровати кто-то вылезал, теперь уже не ругаясь, просто нечленораздельно ворча. Я даже чуть не завизжала, потому что лезло нечто округлое, величиной с приличный арбуз, да ещё по большей части красное, словно этот арбуз был разрезан, или вовсе вывернут наружу. Я, конечно, не знаю, как это можно вывернуть наружу арбуз, тем более что это и не было никаким арбузом, а оказалось приведённой в беспорядок верлиокой, запутанной красным покрывалом. А вслед за верлиокой показалась и её обладательница, которая принялась корячиться, поднимаясь на ноги и распутывая с головы помятую красную ткань. А, закончив с этим делом, оно уставилось на меня и сказало:
-Р-р-р-р-р…
А я в ответ на это только и сумела проскрипеть:
-Э-э-э…
-Чёрт знает, что, - сказала Госпожа Ли и уставилась в стенное зеркало. Похоже, её верлиока оказалась слегка сплющенной, что в свою очередь вызывало перекос опорной пластины, а возможно и деформацию шейного отверстия. Так, или иначе, но Госпожа Ли попыталась, насколько возможно, выправить клетку не вынимая оттуда головы. Да, и правда, размонтировать съёмную верлиоку, это достаточно непростая задача, особенно собственными силами. А уж про несъёмную я и не говорю. А в какую именно верлиоку была законопачена данная Госпожа, я даже и не знаю. Кто их знает, эти привидения? Может быть, у них и верлиоки фантомные, откуда мне знать?
-Нет, вот, почему обязательно надо по кровати скакать? – недовольным тоном обратилась ко мне Госпожа Ли. – Почему аккуратно не присесть, как все приличные девушки делают?
-Это… - проскрипела я, - вы что, Госпожа, опять, да?
-Чего я опять?
-Опять будете в шарики превращаться?
-Какие ещё чёртовы шарики?
-Уж вы знаете, какие, - сказала я. – Нет, я не против, только вы бы сначала сняли с меня эти чёртовы… Э, то есть, я хотела сказать, эти ваши колечки, а?
-Какие ещё колечки? – возмутилась Госпожа Ли.
Чёрт, неужели я так сильно придавила её попкой, что у неё не только верлиока сплющилась, но и мозги?
-Вот эти, - сказала я и продемонстрировала ей издали свою спину с застёгнутыми на ней руками.
-Смирительные колечки? – изобразила удивление Госпожа Ли. – А вам что, они так понравились, что вы их до сих пор носите?
-Гром-и-Молния! – выругалась я. – Да чтоб на вас саму кто-нибудь их надел, да оставил так на пару циклов!
-А то, можно подумать, на меня ничего подобного не надевали! – в свою очередь возмутилась она. – Уж, побольше, чем на вас, по-любому!
-Снимите, а? – попросила я, совершенно не желая ссориться в такой момент, и снова продемонстрировала ей спину.
-Ну… - засомневалась Госпожа Ли, - если уж я оказалась в роли расследовательницы, то при контактах со своей клиенткой, согласно протокола, как раз и положено надевать на клиентку смирительные колечки и фиксировать её положение лёгкой цепочкой, а вы как раз в данный момент…
-А в перерывах между контактами? – поинтересовалась я.
-Ну, естественно, после протокольного контакта, следует производить содержание клиентки согласно условий, определённых решением комиссии. А что?
-А то, что после того, как вы укололи меня какой-то дрянью, после которой мне померещилось, будто вы превратились в кучу дурацких шариков и раскатились в неизвестном направлении, ни одна собака тут не желает расстёгивать мои руки, ссылаясь на то, что не она застёгивала!
-Знаете, прежде всего, ничем я вас не колола!
-Какая разница? Значит, пшикнули чем-то, или ещё как. Как будто нельзя было уйти нормально, как все приличные адвокаты делают. Предварительно расстегнув свою клиентку, по меньшей мере!
-Вы, Госпожа Т, прежде всего, успокойтесь, - посоветовала она.
-А не то, что, ещё одни колечки на меня наденете, помимо этих?
-Хи-хи, - сказала Госпожа Ли, - а надо мне чтобы вы меня поцарапали или поколотили? Вы и без рук способны адвоката покалечить, одной попкой, хи-хи-хи.
Я засопела и так на неё поглядела, что у неё, похоже, проснулась совесть.
-Ну, хорошо, - сказала она, - лучше я и впрямь, сниму с вас колечки. Идите сюда.
-А вы лучше сами идите сюда, - внесла я встречное предложение, - а то, может, вы не просто так в том месте стоите.
-Что за чушь? – сказала она. – Причём тут место, вообще?
-Мало ли? – ответила я. – А вдруг, превращаться в шарики можно только в определённом месте? А мне этой всякой мистики не надо. У меня и так голова перегружена неконструктивными и неадекватными действиями окружающих в отношении моей персоны, вот!
-Да перестаньте ерунду городить. Вы же собирались на кровать сесть, правда? Вот и давайте присядем и поговорим. У меня, между прочим, не настолько много времени, как у вас.
-Так это вы по причине недостатка времени под кровать залезли? – поинтересовалась я.
-Ну и оставайтесь закованной, - обиделась она, - а я по своим делам пойду. Кстати, я вообще вам ничего объяснять не обязана. А вы чего к двери жмётесь? Думаете, я и без двери уйти не смогу?
-Через превращение в шарики? – предположила я.
-Да.
-Ну, ладно, - согласилась я и направилась обратно к кровати, - если уж всё равно пропадать…
Госпожа Ли снова захихикала, подобрала свою красную юбочку и уселась на край постели, а мне кивнула на место рядом. Я уселась и повернулась к ней спиной. В конце концов, чёрт с ними, с шариками, это, вероятно, не смертельно, судя по этой ненормальной расследовательнице, а руки-то попросту уже спасать надо.
Только она чего-то не спешила расстёгивать колечки, а вместо этого принялась возиться у меня на шее. А, ну да, цепочка от колечек ведь была застёгнута на шее, а поверх неё теперь уже имелось кольцо со второй цепочкой, так что, понятно. Какое-то время Госпожа Ли возилась со всеми этими цепочками, и наконец, всё-таки соизволила расстегнуть колечки.
-Ва-а-а-й… - простонала я, медленно спуская свои запястья вниз и перемещая их вперёд. Уж это любому дураку известно, что после долгого заневоливания ваших рук в неестественном положении ни в коем случае нельзя сразу резко ими шевелить, иначе будет очень больно.
-Шевелятся пальчики? – деловито осведомилась Госпожа Ли.
-Естественно, нет, - проскрипела я, хотя, до какой-то степени мои ручки всё же шевелились. Но уж не до такой степени, чтобы можно было рисковать схватить эту даму за горло, конечно. Впрочем, хватать за горло кого-то, кто имеет привычку носить на своей голово-шее верлиоку, это, по-любому, неудачная мысль. Уж от чего-чего, а от быстрого удушения за горло Госпожи Аннолиуса защищены надёжно. Да Госпожу Аннолиуса можно даже повесить за шею, и это сильно здоровью не навредит, ну, разве только голова набок вывернется, если у Госпожи достаточно солидный вес? Это, поскольку горловина верлиоки имеет пространственную корсетообразную форму, и она всегда обладает достаточной прочностью. Чтобы смять её потребовались бы усилия среднего гидравлического домкрата, а не каких-то женских ручек, особенно после долгосрочного затекания. Точно также, Госпожу Аннолиуса неразумно бить кулаком в лицо или в другую часть головы. Так только свои пальчики поранишь. Если уж по каким-то причинам надо вырубить Госпожу Аннолиуса, её следовало бы бить сверху по верлиоке большим и массивным предметом типа кувалды или дубины. Ну, чтобы вызвать временное общее сотрясение организма, приводящее к временной же прострации. Тут, однако, легко не рассчитать и привести клиента в состоянии прострации постоянной. Хотя, говорят, есть весьма опытные специалисты по части оглоушивания Госпожей Аннолиуса до заданной степени. Наверное, у этих специалистов имеется достаточный практический опыт по этой самой части. Но я всё-таки считаю, что в тех же целях разумнее применять фармакологический метод, и похоже, как раз ко мне его недавно и применили.
-У вас такой вид, Госпожа Т, - сказала Госпожа Ли, - будто вы хотели бы меня задушить, да не надеетесь пока на достаточную кондицию своих ручек.
-А у меня есть причины хотеть вас задушить? – спросила я.
-Ну, возможно, - сказала она. – Это, опять же, зависит от точки отсчёта, относительно которой рассматривать ситуацию.
-Вы имеете в виду, достаточно ли близко вы ко мне находитесь, чтобы я сумела дотянуться до вашего горла?
-Хи-хи-хи-хи, - развеселилась она, - как это ни смешно, именно так. Только вы не дёргайтесь, пожалуйста, я бы не хотела, чтобы вы свою собственную шейку повредили, поскольку, возможно, что в некотором смысле она не ваша, а моя.
-Чёрт! – сказала я, потому что, понятное дело, попробовала дёрнуть шеей, в результате чего, обнаружила себя достаточно коротко привязанной к одному из столбиков кровати за шейное кольцо.
-Не беспокойтесь, я просто намотала вашу цепь на столбик и завязала на узел. Вы потом её распутаете, надеюсь.
-Дьявол!
-Н-да, - несколько озабоченным тоном произнесла Госпожа Ли, - пожалуй, я запустила собственную манеру говорить. Надо будет за собой последить. Тут уж, пираты, не пираты вокруг, а распускаться не стоит.
-А причём тут ваши манеры? – не поняла я.
-Ну… - сказала она, - действительно, не стоит тратить время на такие разъяснения, времени мало, и его следует использовать в тех целях, с которыми я здесь и присутствую.
-В целях того, чтобы я вас придушила? – съязвила я.
-Не беспокойтесь, меня уже придушили, - сказала Госпожа Ли, - причём, оригинальным методом, заткнув мой нос посторонней задницей. А тут ещё вы своей попкой на меня насели. Знаете, меня уже начинают раздражать участившиеся контакты элементов моего лица с элементами чужих задниц.
-Похоже, вы, Госпожа Ли, ведёте не совсем правильный образ жизни, - заметила я, - не такой, который следует вести достойной Аннолиусской Госпоже. Только я вам не воспитатель и не психолог, у меня и своих проблем предостаточно. А вы, похоже, эти мои проблемы решать не торопитесь.
-А вы точно не психолог? – спросила она.
-А вы собираетесь выяснять уровень и специфику моего образования?
-В другой раз, - пообещала Госпожа Ли. – Кстати, вы напрасно думаете, что я не занимаюсь вашими проблемами. А кто, по-вашему, организовал изменение условий вашего содержания?
-Неужели вы?
-А кто же ещё?
-Спасибо, конечно, - поблагодарила я, - но как насчёт снятия с меня глупых обвинений, выплаты мне компенсации за моральный и физический ущерб и моего освобождения?
-А вам что, тут не нравится?
-Вы полагаете, мне может нравиться сидеть на цепи с неизвестными перспективами?
-На золотой цепи, между прочим. И не сидеть, а блаженствовать в таких условиях содержания, которые нормальным заключённым и сниться не могут.
-Так что, - поинтересовалась я, - мне тут до пришествия Великой Литоники теперь сидеть?
-Ну, не думаю, - сказала она. – Что-то должно произойти гораздо раньше. Знаете, похоже, я ошиблась насчёт Лии. Ну, той самой, бывшей моей уна-литоны Сони. Она ведь появилась, и что? Во-первых, я даже и не могу её из трюма достать, да и непонятно, какую роль она сыграть-то должна. А во-вторых, вы-то ведь не исчезли, вот в чём проблема! Значит, я опять чего-то проглядела. То есть, возможно, насчёт Лии я не ошиблась, но было и что-то ещё. А, скорее всего, оно возникло сразу же потом. Ведь вы же в какой-то момент почувствовали, будто бы умерли, правда?
-Э… - попыталась я встрять в разговор, но безуспешно.
-Это, конечно, всегда так происходит, - принялась увлечённо рассуждать Госпожа Ли, - но, право, у меня сейчас совершенно нет времени на разгребание подобных проблем и на соответствующие этому умственные усилия. Вот поэтому я решила и не разбираться, а отложить всё на будущее, а пока что обеспечить вам тут проживание с максимальным комфортом. Это ведь неплохое решение, правда?
-То есть, я так поняла, вы, уважаемая Госпожа, решили пока что вообще моим делом не заниматься, а заняться другими своими делами? И это говорит официальная расследовательница, да ещё называет это удачным решением?
-Вы только не забывайте про новые условия содержания, - напомнила Госпожа Ли. – И, потом, я же вас не бросаю, напротив. Признаться, такого ещё не было, чтобы мне удалось наладить постоянный контакт с Моникой. Наверное вы какая-нибудь особенная Моника, впрочем, может быть, просто сама ситуация претерпевает некоторое развитие. А что? Если припомнить, как я реагировала на появление первых Моник, так это же просто смех! Раздвоение личности. Растроение, расчетверение и рас-так-далее-двадцати-пяти-рение. Хи-хи-хи. Я ведь всерьёз полагала, что сошла с ума, представляете?
-Э… Ну да, представляю. Очень даже легко представляю после знакомства с вами.
-Правда?
-А вы что, хотели бы, чтобы я с вами спорила?
-Действительно, терять время на споры сейчас не стоит. Значит, так, поскольку я просто под завязку занята, я тут наспех сгенерировала для вас хорошие условия содержания. Я даже и не придумала ещё, кто, собственно, всё это должен оплачивать, но вы не беспокойтесь, отдыхайте пока, а там…
-Нет, это как же? – возмутилась я. – Получается, что никто эту вот камеру не оплачивает?! Я, значит, тут в кредит?! Да вы в своём уме?!
-Да, погодите…
-Ну, уж нет! Да они же за каждый час по сотне мониолов на меня начислят! Вы что же, не знаете, что потребление услуг в кредит, если их кто-то другой не оплачивает, всегда взыскивают с потребительницы?! Да вы в курсе того, какие они тарифы и проценты накручивают? Это же, за всю жизнь не расплатишься! Э, нет! Я ни на что такое не подписывалась, и никого подписываться за меня не уполномочивала! Эй, а ну, отвяжите эту свою чёртову цепь!
Я попыталась отвязаться от столбика, но цепь была завязана слишком уж коротко, и на ощупь я не справлялась, а Госпожа Ли уставилась на меня странным взглядом.
-Отвяжите мою шею, кому сказано! – напёрла я. Нет, надо скорее вызвать администрацию. Лучше уж в предыдущие кандалы, или даже в самые первые, и на кровать с колючками, чем на прогрессивный кредит!
А бубенчик, подвешенный к носу, от моих усилий так разбренчался, что я психанула, ухватила носовой шнурок и оборвала его.
-Э, а это вот, самовольное нарушение режима, - прокомментировала это Госпожа Ли. – Штрафные санкции…
-Три тысячи грязных чертей! – огрызнулась я, справилась, наконец, с завязанной на узел цепью и соскочила с кровати, распутывая на ходу цепь в направлении двери. Но цепь запуталась так, что мне приходилось возвращаться к столбику и обегать его кругом. Это потому что цепь была закреплена на скобе, а не на вращающемся на столбике кольце, как обычно делается когда Аннолиусских рабынь приковывают к домашнему столбику. Понятное дело, что я рассердилась и заругалась ещё сильнее. В приличном обществе Аннолиуса, между прочим, не такие широкие возможности для ругани. Ну, это потому что у нас сквернословие считается серьёзным преступлением, как уже упоминалось ранее. Госпожа Аннолиуса, разумеется, может себе позволить ругаться, никто ей за это язык не отрежет, однако, такое поведение осуждается обществом, и разумно в обществе ругаться в меру. К примеру, степень раздражения ругающейся Аннолиусской Госпожи обычно выражается в количестве упоминаемых чертей, либо в количестве грязных чертей. Либо, если уж самый крайний случай, в количестве грязных, вонючих и мерзких чертей. В результате, к тому моменту, когда я сумела добраться до двери, количество моих грязных чертей достигло шести тысяч и не перешло ещё в вонючую или мерзкую область. Если кому интересно, то дополнительное слово обычно добавляется при зашкаливании числа чертей за десять тысяч. Ну, не знаю, почему, обычно так принято.
Так, или иначе, но цепь позволила мне добраться до двери, и ещё оставался запас около метра до её натяжения. Я забарабанила кулачками в дверь и заорала, пытаясь вызвать охрану. Никакой реакции. Вот, вонючая грязь! Что же делать?
На двери, как и на любой другой входной двери арестантского или рабского помещения, имелось смотровое окошечко, забранное поворотной лепестковой решёткой, вроде жалюзи. Решёточки эти делаются пружинными, а снаружи снабжаются рукояткой для открывания при просмотре. Изнутри же эти металлические лепестки раздвинуть трудно, даже если у девушки крепкие и острые ногти для заталкивания в щель. Ну, разве что, решётка окажется старой и раздёрганной. Мало того, у рабынь, как правило, всегда аккуратные, коротко подстриженные ногти, и даже за кромочками их ногтей ответственные Господа постоянно следят. Потому что поцарапанная рабыней Госпожа, это просто посмешище, что и понятно. Значит, не следила за ноготками своей цепной девушки. Ну, правда, некоторые Госпожи любят длинные и накрашенные ногти у своих девушек. К примеру, у девушек в ездовых упряжках. Но в упряжке руки девушки достаточно коротко фиксируются, и ногти в этом случае опасности не представляют. А для других случаев существует множество хорошо отработанных аксессуаров, хотя бы те же ручные шарики, запираемые на запястьях.
Излишне говорить, что смотровая решёточка на двери моей камеры оказалась совершенно новой, позолоченной и полированной, и не с моими ноготками такую решёточку раздвигать.
Тут я отметила, что позолоченные вещи и поверхности начинают вызывать во мне нездоровое раздражение. Наверное, нечто похожее иногда случается с девушками-рабынями которых подолгу держат на золотой цепочке, в золотых кандалах или же в золотой клетке. С одной стороны, приятно, конечно, что тебя считают ценностью, достойной украшения столь дорогостоящими средствами, но, с другой стороны, если уж ты такая ценность, то почему бы тебе не предоставить некоторые личные привилегии по части свободы поведения или перемещения? Ну, если ты никчёмная уродина, чего обижаться, если тебя станут держать голой на грубой цепи? А если ты такая вот утончённая красавица, то, понятно, можно и распсиховаться от полнейшего своего бесправия. Ну да, золото и роскошь портят рабынь, кому же это неизвестно? Но я-то ведь Госпожа? Или нет?
А чёртова золочёная решётка и не думала поддаваться моим царапаниям.
-А я бы вам не советовала выглядывать за дверь, - сказала издали Госпожа Ли.
Ага, больно нужны мне советы сумасшедшей Нолы. Но как же раздвинуть решётку? Я срочно включила мозги и мне показалось, что внутри головы даже что-то слегка защёлкало от натуги. А мой нос неожиданно защекотал свешивающийся с кольца обрывок шнурка. Наверное, это случился побочный эффект от усиленной мозговой активности. Я ухватилась за шнурок и принялась его распутывать. И вправду, ни к чему всякому обрывку болтаться под моим носом. И некрасиво, и…
И мне пришла в голову мысль. Я побежала назад, чтобы подобрать оборванный с носа бубенчик, благо, он так блестел на полу, что и разыскивать не пришлось. Как и ожидалось, туфельки на мне также оказались совершенно новенькими, с абсолютно свежими подошвами и каблучками, которыми я и принялась плющить бубенчик. Прежде всего, оттуда выскочил шарик, а дальше дело пошло медленно, но уверенно. Понятное дело, бубенчик был из золота и достаточно тонкий. А иначе, как на носу-то таскать? Ну, в том случае, когда шнурок нормальной длины, а не два метра. Поэтому, можно было надеяться сплющить его в достаточно тонкую пластинку для расщеперивания решётки. Золото, конечно, мягкий металл, но уж покрепче, чем женские ноготки. А на то чтобы отыскать тут другой инструмент, я не надеялась. Уж конечно, эта камера устроена по общим принципам обустройства комнат для рабынь. Такие комнаты могут быть очень даже роскошными, однако вся мебель и другое оборудование всегда делается по встроенному, неподъёмному и неразъёмному принципу. А лишних мелких твёрдых вещей в таких местах попросту не бывает. Всё что возможно, непременно прикрепляется к стенам, полу или потолку. А если что и лежит свободно, так это какие-нибудь мягкие тапочки, трусики, лифчики или носовые платочки. Причём, последние всегда делаются таких размеров, что их невозможно обвязать вокруг самой тонкой шейки, чтобы удавиться. А предпоследние имеют бесшнурковую конструкцию и такую прочность, что ими никого даже и связать невозможно. Да и зачем? Для связывания девушек всегда имеются разнообразные комплекты шнурков, верёвочек, ленточек, ремешков или вязательных цепочек на любой вкус. А если какая Госпожа любит затыкать ротики своих рабынь непременно их же носовыми платочками, так в чём проблема? Просто берётся не один, а два, три, или сколько требуется платочков, и все дела. Это, если надо действительно заткнуть. А так, для демонстрации покорности и скромности, маленький носовой платочек как раз очень удобен для держащей его в ротике девушки. Экономия дорогой ткани, опять же…
Кажется, бубенчик уже достаточно сплющился. Ну, по крайней мере, сплющить его ещё больше каблучками туфелек не представлялось возможным. Я подобрала его, определилась с наиболее тонкой кромкой и покосилась на Госпожу Ли. Если у неё и вправду было мало времени, то она вела себя странно. Уселась поудобнее, явно решив понаблюдать за моими действиями. Ну и чёрт с ней. Я принялась за решётку. Надо же, вскоре мне удалось просунуть свой инструмент между двумя лепестками и образовать небольшую щель. Я залезла туда пальцами свободной руки и растянула лепестки. Решётка оказалась тугой, но я осилила и…
Что за чёрт? За решёткой было темно, да и темнота была какая-то странная. Ну, возможно, на ночь в коридоре гасят свет, поскольку, когда мы сюда недавно шли, там было яркое освещение. Но только эта темнота была точно странная, причём, я не могла догадаться, чем именно? Темно было во все стороны, куда удавалось заглянуть. Тогда я решила покричать, и заорала в решётку:
-Охрана! Охрана!
Никакой реакции.
-Эй, там! Караул! Пожар! – поэкспериментировала я, и вдруг догадалась, что и звук странный. А именно, звук присутствовал по эту сторону решётки, а вот по ту сторону его не было! И свет. Точно! Если бы в коридоре была просто темнота, туда падал бы свет сквозь мою решётку, но этого не было. По ту сторону не имелось ни света, ни звука, более того, создавалось впечатление, что там не было и ничего другого. Вообще ничего. Ну, к примеру, если бы там не было воздуха, то воздух бы стал прорываться в коридор через приоткрытую решётку. То есть, там не было даже пустого пространства, которое мог бы заполнить воздух, и это… Я почувствовала медленно нарастающий ужас и отскочила от двери. Надо заметить, решётка уже изрядно надавила мои пальцы, и выдернуть их было в любом случае правильным решением. За эту мысль я и ухватилась, словно за спасительную опору. Вот именно, - я выдернула пальцы, поскольку их уже отдавило пружиной, а не потому что… И ни по чему другому, да!
-Там ничего нет, - успокоила меня Госпожа Ли. Успокоила, называется!
-К… к? – сказала я. То есть, я хотела сказать «как?», но не получилось. Это что, половина моих речевых способностей потерялась от близкого контакта с запредельным пространством по ту сторону двери?
-В данном случае, мира не существует, - сказала Госпожа Ли. – Существует лишь то, что вы видите вокруг себя в данный момент. Да и то, это, по большей части, игра вашего воображения.
-Э?
-Да вы не пугайтесь. Я же говорю, вас не существует, просто вы почему-то ещё не исчезли.
-А… Игра моего воображения, да? – попыталась я осмыслить ситуацию, помаленьку приближаясь обратно к кровати.
-Ну да, именно так.
-То есть, - сказала я, - если я, к примеру, вас задушу, это не будет являться криминальным случаем, поскольку произойдёт лишь в моём воображении?
-Хи-хи, усмехнулась она, - если только вы потом не вообразите охрану, судебную комиссию и пожизненный силовой вал по результатам расследования.
-А чем тогда воображение отличается от реальности? – поинтересовалась я.
-Реальность отличается от воображения тем, что там, обычно, у вас не находится времени для подобных философствований, - пояснила она и добавила: - А задушить меня не получится. Я же не просто так в верлиоке, как вы считаете?
-То есть, вы заранее предполагали, что вас могут попробовать задушить?
-Да, если бы так просто, - сокрушённо произнесла она. – Боюсь, тут всё растёт уж очень издалека. Очень может быть, что я придумала и Аннолиус, и его обычаи, и эту вот верлиоку как раз на этот мелкий случай своей биографии. Но разве можно было такое предположить в те-то времена? А предполагать наличие обратного хода времени лучше, по-вашему? Или озадачивание обстоятельств и создание демонов?
-У меня сейчас мозги вынесет за контур головы, - сообщила я и ухватила её за горловину верлиоки, - лучше я вас задушу, а если вы потом превратитесь в свои шарики, так и отвечать не придётся. А если не превратитесь, то комиссия меня оправдает, поскольку это попытка самообороны от опасности выноса мозга.
И я изо всех сил попыталась сжать пальцы.
-Ну, как успехи? – спросила она.
-Не мешайте, - огрызнулась я, - мне и так трудно.
-Вот и снимай с такой клиентки смирительные колечки, - посетовала она.
-Р-р-р-р… - сказала я и бросила её железную шею.
-Устали?
-Да!
-Так что, будете отдыхать, или ещё какие-нибудь неконструктивные действия последуют?
-Ф-ф-ф-ф-ф… - прошипела я. – Ш-ш-ш-ш…
Мне почему-то маленько легчало при издании подобных звуков. Я пошипела до заметного облегчения, а потом сказала:
-Если всё вокруг это воображение, какие могут вообще быть конструктивные действия?
-А вот тут вы ошибаетесь, - сказала Госпожа Ли, - здесь имеется некий конструктивный элемент, потому вы и не исчезаете никак. И этот конструктивный элемент, ну, или элемент реальности, нам лучше поскорее вычислить и превратить в неконструктивный. А пока этого не сделано, вы не исчезнете, и это вовсе может неизвестно чем закончиться.
-Хе-хе, - сказала я, - а, к примеру, чем?
-К примеру, концом света.
-Ну? – удивилась я, - правда, что ли?
-А то! – подтвердила она. – Кстати, так уже случалось.
-Госпожа Ли, - сказала я, - вы же сумасшедшая. Неужели вы этого не чувствуете?
-Ой, ой! – покачала она верлиокой. – А как насчёт отсутствия пространства за пределами комнаты? Это можно объяснить моим сумасшествием?
-А сумасшествие заразительно, - предположила я. – Я от вас заразилась, вот мне и мерещится.
-То есть, вы всё-таки согласны, что вам мерещится?
-Некоторые элементы, возможно, и мерещатся. Но не всё же в целом!
-Вот! И я о том же. Так какой элемент вам не мерещится?
-Вы, Госпожа!
Я так сказала просто, чтобы как-то нагрубить, но она и не подумала возмутиться, а заявила:
-Ну, это само собой. Это ведь вы мне мерещитесь, а не я вам, так что, это к делу не относится.
-То есть, вы сами подтверждаете, что вы мне не мерещитесь?
-Да. А что?
-А, вот, думаю я, что если мне что и мерещится, то это от вас исходит. Уж не знаю, газ вы используете, аэрозоль какую-нибудь или просто психологическое воздействие экстрасенсорным методом…
-Простите, каким методом? – перебила она.
-Экстрасенсорным.
-Никогда такого слова не слыхала.
-А слово телепатический вы слыхали?
-Ах, вот вы о чём? Да нет, я никакой не телепат. Я даже и не верю ни в какую телепатию. Дело в том, что всегда, когда я имела дело с ситуациями по части телепатии, на деле оказывалось, что использовалось разного рода жульничество.
-Ну-ну, рассказывайте, - усомнилась я. – Впрочем, есть вероятность, что вы мне всё-таки мерещитесь. Хорошо, что есть простой способ проверки.
-Э… - растерялась она.
-Настолько простой, - надавила я, - что его логично употребить даже при небольших сомнениях по части галлюцинаций.
-Да что вы говорите? – удивилась Госпожа Ли.
-А вы что, этого способа не знаете?
-Способа быстрой проверки галлюцинации на реальность? Вроде, не знаю. И в чём же он состоит?
-В быстрой смене точки восприятия, - сказала я.
-Это как?
-Да очень просто. Дело в том, что галлюцинации нестабильны. Ну, поскольку это ведь продукт воображения нашего мозга, им требуется некоторое время, чтобы сформироваться. Это же так?
-Ну, наверное, - согласилась она.
-Ну вот. Допустим, вы мне кажетесь. А мы уже долго разговариваем в таком вот взаимном положении. Поэтому, если бы вы, к примеру, резко развернулись ко мне спиной, ваше изображение непременно размылось бы, хоть на секунду. Ну, вследствие инерции моего мышления при резком изменении точки восприятия объекта.
-Ну, вы даёте, - сказала Госпожа Ли. – Сами придумали?
-А вы повернитесь, только резко.
-Да какой в этом смысл? Я-то точно знаю, что не мерещусь.
-А это тоже один из признаков галлюцинации, - заметила я. – Галлюцинации обычно выдумывают всякую неубедительную ерунду, чтобы от проверки отвертеться.
-То есть, вы всё-таки предполагаете, что я галлюцинация?
-Ну, процентов на шестьдесят.
-А если я повернусь, как вы просите, и при этом не размоюсь и не смоюсь, вы так перестанете считать?
-Ну, тогда эта вероятность процентов до пяти уменьшится.
-Хи-хи, - сказала она. – Ну, ладно. Значит, резко повернуться спиной?
-Ну да, на сто восемьдесят градусов. Только погодите, я сейчас сосредоточусь и зафиксирую ваш образ с текущей точки. Да, уж, тут лучше нам обеим встать на ноги. Вот, чёртова цепь!
Как только я поднялась с постели, лежащая вокруг меня шейная цепь поползла на пол и забренчала звеньями по паркету.
-Сейчас, - сказала я, собрала цепь двумя свободными петлями в руку и уставилась на Госпожу Ли.
-Вот. Готовы? На счёт «три». Раз, два, три!
Госпожа Ли повернулась на совесть. Так резко, что её руки по инерции чуть отстали от остального тела. В один миг я накинула ей на предплечья свою цепь и принялась наматывать её вокруг запястий.
-Вай! – взвизгнула Госпожа Ли. – Вы чего делаете?!
-Чего надо, - пояснила я и закинула свободную длину цепи вокруг горловины её верлиоки. На большее цепи уже не хватало, поэтому я поволокла её спиной вперёд в направлении столбика.
-Ой! Больно! Чёрт! – заорала она.
-Да не так уж и больно, - возразила я и подсекла её снизу, приземлив на коленки возле столбика. А потом начала приматывать её цепью к столбику за горловину и, насколько получилось, заломленные кверху ручки. Возможно, теперь ей и стало больно, но, не думаю, чтобы особенно сильно.
-Чёрт побери! – заругалась она и принялась дёргаться, звеня свободными концами цепи. У меня не была замочка, чтобы зафиксировать её цепную обмотку, поэтому я использовала всё тот же обрывок красного шнурка с носа, продев его в нужные звенья и затянув на тугой узел.
-А чёрт вам не поможет, Госпожа ведьма, - сказала я. – Вот, поглядим, выйдут ли теперь у вас ваши шарики. Жаль, цепь позолоченная, а не серебряная.
-Вонючая грязь! – выругалась привязанная к столбику Госпожа Ли, и добавила: - Не думала даже, что я такая вот коварная, оказывается.
-То есть, признаётесь в наличии коварных замыслов на мой счёт?
-Да причём тут ваш счёт?! У вас и счёта никакого нет. Не было у меня никакой потребности выдумывать подробности существования несуществующего объекта. Наверное.
-Как это, счёта нет? Какой-нибудь счёт у любой приличной Госпожи Аннолиуса имеется. А вы, значит, намеревались мои банковские коды разузнать?
-Хе-хе, - усмехнулась Госпожа Ли, - а они у вас есть?
-Не знаю, - честно сказала я, - и вспоминать не хочу. А то, вдруг вы и вправду телепатка? Я коды припомню, а вы их в моей голове разглядите, да и плакали мои денежки.
-Надо же, - сказала она, - как иногда интересно поглядеть на себя со стороны. Что значит, Американская девушка. Удавится, а денег не отдаст. Прямо Госпожа Бельвелиалия какая-то. Ладно, хоть целюлита нет, пока что.
Я ничего не поняла. А какой ещё целюлит? Причём тут целюлит, вообще?
-Госпожа Бельвелиалия? – повторила я. – Это что, ваше настоящее имя?
-Вот только этого мне ещё не хватало, чтобы перекинуться в целюлитную старушку!
Я опять ничего не поняла, только уловила, что у неё какой-то бзик на тему целюлита. А что? Если она ведьма, очень может быть, что продала свою душу дьяволу за избавление от этого мерзкого возрастного явления в районе задницы. То есть, тогда выходит, что она старше, чем есть?
-Отвяжите меня немедленно, в конце концов! – тем временем, принялась она возмущаться.
-Ха! – возразила я. – Не затем я вас привязывала, чтобы взять, да и отвязать.
-А зачем?
-А чтобы разобраться, кто вы такая есть и какие у вас коварные планы в отношении меня. Может, расскажете?
-Я расследовательница, и нет у меня никаких коварных планов. А главное, времени у меня нет!
-А я бы вам посоветовала всё-таки честно отвечать на вопросы.
-А не то, что?
-А не то, я буду вас пытать.
-Хе-хе-хе. Хи-хи-хи, - с чего-то ради принялась хихикать она.
-А смешного-то чего?
-Сейчас она скажет, что она добрая девушка, а я, негодяйка такая, вынуждаю её делать злые дела, то есть, меня пытать.
-Ну, в принципе, так и есть, - согласилась я, - а что здесь смешного-то?
-А то, - сказала она. – Вы когда-нибудь корчили себе самой рожи в зеркале?
-Ну, не знаю, - растерялась я. – Может быть.
-А для чего?
-Ну, для смеху, наверное.
-Вот это и смешно.
-Так, - сказала я, - понятненько. Давай-ка отвечай, красоточка, чего против меня удумала и с чего ко мне присосалась? И не сама ли меня подставила, чтобы я в толис загремела?
-Теперь ей уже и заговоры мерещатся, - проворчала Госпожа Ли. – А мы разве на «ты» перешли? На брудершафт пили, разве?
-Я, вот, тебе сейчас такой брудершафт-мудершафт покажу! – пригрозила я. – Лучше отвечай, пока добром просят!
-На что отвечать-то, конкретно?
-А на то, что там за фигня за дверью?
-Да всё там нормально, сходи, погляди.
-Да как это я пойду, когда меня цепь за шею держит? Я же её почти всю на тебя намотала!
-Ну, так, размотай.
-Считаешь меня настолько идиоткой, что таким вот способом отвязаться хочешь?
-А тогда снимай вопрос насчёт того, что за дверью.
-Ладно, - согласилась я, хотя логика тут выходила несколько убогая, - а как насчёт шариков? Да, да, насчёт тех шариков, в которые ты прошлый раз превратилась, прежде чем исчезнуть?
-Насчёт шариков? – озадаченно переспросила она. – Понимаешь, насчёт шариков так просто не объяснишь.
-Объясняй сложно.
-Всё равно же ничего не поймёшь.
-А, не глупее тебя!
-Ну, как знаешь. Это, скажем так, способ перемещения в пространстве путём дискретного смещения и прогрессивного дробления времени.
-Чего?
-Того, что проще тут выразиться невозможно.
-Тогда выражайся сложно.
-Ну, если уж тебе непременно нужно извилины заплести… Короче, время, оно также дискретно, как и пространство или вещество.
-Чего это вообще за слово такое?
-Дискретно? Ну это значит, что не является единым целым, а состоит из отдельных элементов, хотя и не кажется так при поверхностном взгляде. Поняла?
-Э… Да!
-В самом деле поняла? И тебя это не шокирует?
-Нет! Про шарики объясняй.
-Я же и говорю, перемещение в пространстве. Только дело в том, что пространство, время и вещество, они увязаны в единую систему, взаимообусловленную. В принципе-то, это даже и не увязка, а одно и то же. То есть, и время и пространство и вещество имеют своей сущностью одинаковую информационную субстанцию, только разной относительной плотности в каждой конкретной точке отсчёта.
-А насчёт шариков что?
-А то, что просто переместиться в пространстве, без одновременной деформации вещества и пространства невозможно. Поэтому, при перемещении объекта происходит объёмная прогрессивная дискретизация общего поля до требуемой степени кратности, зависящей от величины объекта и необходимого расстояния перемещения. Ну, с возвращением поля в исходное состояние, чтобы это его локальное искажение прогрессивно рассосалось до общих границ контролируемой зоны.
-Чего-то я не улавливаю, а где тут шарики?
-Слушай, достала ты меня уже своими шариками!
-Во-первых, шарики не мои, а твои. А во-вторых, отвечай про шарики, не то, пытать буду!
-Так я же и объясняю, это так выглядит прогрессивное дробление поля!
-Какого ещё поля? На котором твои турнепсы растут?
-Слушай, вот, не думала я, что ты, в смысле, я, настолько дура!
-Ты не обзывайся, ведьма, а отвечай.
-А чего тогда сама обзываешься?
-Так ты ведь и есть ведьма. Я же своими глазами видела, как ты в шарики превратилась, а этого никто нормальный не может. А я-то ещё считала раньше, что никаких ведьм не существует, а всё это выдумки всяких, там, инквизиторов.
-Слушай, - сказала Госпожа ведьма Ли, - давай я тебе буквально на пальцах объясню?
-Давай, - согласилась я, - только не надейся, что я тебе руки размотаю. За спиной своими пальцами размахивай.
-Вот, представь себе, - начала она, - что окружающий мир только кажется целым, а на самом деле состоит из очень мелких частичек, которые никаким глазом разглядеть невозможно, и даже микроскопов таких мощных ещё не изобрели.
-Ну, представила. И что?
-А теперь представь, что эти частички принялись укрупняться и становится видимыми. Что получится зрительно?
-Ну, что-то вроде мозаики? – предположила я.
-Конечно! А потом эти частички станут такими крупными, что начнут отделяться друг от друга и превращаться в шарики.
-А почему это в шарики, и почему отделяться?
-Ох. Ну, потому что изначально ты видишь сплошную картину из мелких частиц в определённой плоскости. А когда частицы укрупняются, они и толщину свою увеличивают, но ты-то продолжаешь воспринимать изначальную плоскость, поэтому часть вещества перестаёшь видеть. Твоё восприятие-то настроено на практически нулевую толщину плоскости! А в шарики, потому что это естественная равновесная форма объекта выделившегося из однородной окружающей среды. Не слыхала разве, что вода в невесомости в шаровые капельки собирается?
-Допустим, - сказала я, хотя и почувствовала, что мои извилины начали неконструктивно заплетаться. – А почему эти шарики чёрно-белые?
-Они на самом деле не чёрно-белые, это твои зрительные возможности их так воспринимают.
-А какие же на самом деле? Розовые?
-Ух, - вздохнула она. – На самом деле они представляют собой совокупность крайних противоположных потенциалов. От полного отсутствия цвета, до его полного наличия. Ну, абсолютно чёрное тело и абсолютно белое тело. Слыхала о таком?
-Ты мне ещё про сферу Шварц… Этого, как его? Не Шварценеггера, а, вот, чёрт… А! Про сферу Шварцшильда расскажи!
-Ух ты, чего мы знаем-то? – удивилась она. – Мы, значит, про чёрные дыры наслышаны, да?
-А не такая глупая, чтобы каждая аферистка мне сумела мозги на уши замотать.
-Короче, с шариками ясно? Ещё вопросы есть?
-Есть. Короче, шарикозадискреченная ты моя, чего ко мне пристала? Упрятала меня в толис, чтобы прикинуться расследовательницей, банковские коды выведать, да и смыться с моими денежками? А меня в тюрьме оставить на неопределённый срок, чтобы скрыться никто не помешал?
-Вот, точно, блондинка, - с досадой сказала Госпожа Ли. – Я ей про фундаментальную физику, а у неё одни денежки в голове! А ну, разматывай свою дурацкую цепь, кому сказано!
-А, вот, не пойму я, - сказала я, - почему вы до сих пор привязанной сидите? Ну, сместились бы своим дискретным методом на пару метров, да и всё.
-Так я сама смещаюсь, что ли?! – возмутилась она. – Вы что, возомнили, будто я по своему хотению появляюсь и исчезаю?!
-Ах, ещё и не по своему хотению? И на какого же хозяина работаете? Э! А вы уж не Генозисская ли шпионка, Госпожа?!
-Я шпионка? – вылупилась она. – Э… А почему именно Генозисская?
-Какая же ещё? Это же Генозисские мерзавцы устраивают провокации, а уж про Генозисских мерзавок вовсе молчу. Войны захотели? Завидно, да?
-Это… А чему завидно?
-Как это, чему? Где уж вам тягаться с репутацией Аннолиуса и с популярностью Аннолиусских обычаев и новшеств! Островитяне задрипанные!
-А, вон чего. Знаете, в Генозисе примерно также об Аннолиусе говорят. А вы, значит, успели уже и патриотизмом заразиться?
-Патриотизм не болезнь, чтобы им заражаться. А вы, стало быть, всё же Генозисская шпионка, Госпожа голубая мешочница?
-Сама краснозадая клоподавка!
-Голубой чулок!
-Краснопузка клеткоголовая!
-Немочь голубозадая!
-А ты красная комиссарша, вообще!
-А ты голубая!
-Верлиокоголовая мордозарешёточница!
-Хи-хи, Госпожа, - сказала я. – Вообще-то, это вы сейчас с верлиокой на головке, а не я. Хоть и шпионка, а верлиоку-то поносить хочется? Щекотится слегка кое-где, да?
-У меня щекотится?! – возмутилась она. – Это ты, наверное, по себе судишь!
-А если не щекотится, чего же так возмущаешься?
-Чёрт побери! – сказала Госпожа Ли. – Да это же просто образ такой. Расследовательница. Официальное Аннолиусское лицо. Как без верлиоки-то? Или без красного протокольного костюма и красных туфелек? И ни при чём тут какие-то дурацкие щекотки.
-Ну-ну, - усомнилась я. – Вот и говорю, что даже Генозисские шпионки млеют от Аннолиусских обычаев. Даже от протокольных костюмчиков, а уж про верлиоку ты мне не заливай, что от неё не чешется, не обманешь.
-Ну и упёртая же вы, Госпожа Моника, - проворчала она. – Хотя и говорят, что любому полезно поглядеть на себя со стороны, но мне этот сторонний взгляд уже надоедать начинает.
-А я, вот, думаю, - сказала я, - полезно мне будет сообщать администрации толиса, что я Генозисскую шпионку поймала и обезвредила?
-Ах, вы ещё и сомневаетесь?
-Ну, а как же? С одной стороны, поимка шпионки это безусловно хорошее дело, достойное любой лояльной гражданки Аннолиуса. И это может поднять мою репутацию, а также способствовать ускорению выяснения моей невиновности и последующему освобождению.
-А что с другой стороны?
-С другой стороны, вы, Госпожа Ли, явно не заинтересованы в вашем разоблачении, и это при том, что о ваших реальных возможностях говорит хотя бы моё нахождение в этой роскошной камере…
-Вон чего! – догадалась Госпожа Ли. – И вы, Госпожа краснопузая патриотка, решили поторговать своим патриотизмом?
-Патриотизм торгу не подлежит, - возразила я, - но это не значит, что я не могу попробовать извлечь из затруднительного положения Генозисской шпионки некоторую личную выгоду. Не в ущерб интересам моего города, само собой разумеется.
-Ой, ну я просто не могу! – сказала Госпожа Ли и как-то странно захихикала. Меня это несколько обидело, поэтому я сказала:
- Не можете? Вам писать хочется? Ну, сразу бы и сказали.
-Чего? – поперхнулась она своими хихишками.
-А того, что если хотите писать, так потерпите, пока явится администрация. А я вам не процедурная рабыня.
-Ну, это уже за край зашкаливает, - сказала она.
-До такой степени? – усомнилась я. – Предупреждаю, если вы вздумаете мочиться под себя возле моего столбика, я вас в дисциплинарный колодец затолкаю. А уж там справляйте любую нужду по потребностям.
-Ах, ты…
-А чего такого? Колодец тут роскошный, решёточка позолоченная, из него и не воняет даже. Вашими трудами всё устроено? Прямо, как для себя старались…
-Р-р-р-р-р! – сказала Госпожа Ли и снова подёргалась в своих цепных путах. А потом принялась шевелить ноздрями и выворачивать верхнюю губу. Похоже, у неё зачесался нос. Уж я по себе знаю, стоит напялить верлиоку, как нос начинает чесаться, словно только и ждал случая, когда доступ к нему окажется затруднён. Недаром, одной из главных обязанностей Аннолиусских рабынь является квалифицированное чесание Госпожей, как внутри верлиок, так и за их пределами. Ну, если уж рабынь специально обучают, так почему не воспользоваться их навыками и в случае чесотки в других местах, помимо носа?
-Ну, так что? – спросила я, дождавшись, когда ей надоело гримасничать, - можем мы договориться о некоторых взаимных услугах?
-А чего вам ещё не хватает? Имейте в виду, мраморный дворец я для вас сооружать не собираюсь. Хватит с вас и тюремной камеры королевского уровня.
-Какого уровня?
-Высокого уровня.
-А вы что думаете, я лишь о собственных удобствах забочусь? У Госпожей Аннолиуса ещё и высокоразвитое чувство общественного долга. Не то, что у некоторых иногородних.
-Что вы говорите? – изобразила она удивление. – Неужели, так и есть?
-Ес-с-с-ессвенно, - процедила я через нос. Даже и сама не знаю, с чего это мне вдруг такая дикция в голову пришла? Пришла, да и всё. А она опять расхихикалась.
-Вот что, весёлая вы моя, - сказала я ей, - у меня тут проблема, как раз связанная с общественным долгом, а мне никто не желает идти навстречу. Даже и разговаривать не хотят. Так вот, я могу подождать с вашим разоблачением и передачей в руки органов правосудия…
-Хи-хи-хи… Ой!
-…если вы мне поможете с этой проблемой. Ну?
-А в чём проблема-то? – спросила Госпожа Ли.
-Проблема в том, что потерялась рабыня.
-Рабыня? – переспросила она, так, словно этого слова никогда не слышала.
-Да, рабыня, - подтвердила я. – Рабыня, это такая девушка, которая в связи с наличием в её организме ламиолии, должна быть обеспечена особой заботой общества и, с целью обеспечения защиты своих прав, находится в статусе частной или государственной собственности.
-Вон чего? – повторилась она. – Кто бы мог подумать, что это для обеспечения каких-то там прав.
-Именно для этого, - сказала я. – А иначе бы, с чего ради, к примеру, я, одна из Госпожей Аннолиуса, чувствовала ответственность за потерявшуюся рабыню? Кстати, совершенно не по моей вине потерявшуюся.
-А может, вам просто лупить тут некого? Соскучиться опасаетесь?
-А наказывать рабынь необходимо, - возразила я, - это стимулирует их к правильному поведению и убеждает в постоянном торжестве справедливости, а также в непогрешимости и компетентности лица, в собственности которого они находятся.
-С ума сойти, - проворчала она, я не совсем поняла, по какому поводу.
-Рабыня должна постоянно ощущать своё место и помнить о своих обязанностях в ответ на заботу и защиту со стороны общества и собственника, - решила я продолжить. – Девушка-ламиола неизбежно начинает распускаться если её слишком долго не били плёткой. Это потому что в её примитивном уме начинает складываться ложная предпосылка о возможности безнаказанного неправильного поведения. А такая предпосылка провоцирует её на практическое опробование, и, в конечном итоге, приводит к таким поступкам, которые общество просто не может себе позволить оставить без сурового наказания. Поэтому, ответственный собственник, чтобы не испортить своей рабыне жизнь, просто обязан наказывать её. А если рабыня столь правильная, что и наказывать не за что, следует даже спровоцировать её на какое-либо нарушение. Это ведь не составляет труда при столь большом различии в степени умственного развития девушки-ламиолы и её Госпожи, или даже Господина.
-У-у-у-у… - издала Госпожа Ли очередную непонятную реплику.
-В оптимальном случае, - рассудила я, - у ответственного и справедливого собственника наказание девушки-рабыни плетью производиться в такой степени, что никоим образом не приводит к стойким повреждениям тела, а также обеспечивает отсутствие потребности в каких-либо дополнительных видах наказания. При условии, конечно, что девушка-рабыня и сама правильно воспитана, и обладает должным уровнем совести и чувства общественного долга.
-Эту тётку точно укололи чем-то просроченным, - пробурчала Госпожа Ли.
-Какую ещё тётку? – не поняла я.
-Такую, которая стоит тут и заливает мне гнилую социальную пропаганду.
-Гнилую? – уточнила я.
-Это ещё мягко сказано. Ты мне тут не пой песенки о толерантностях социумов и толерастках с толерастами. Не хватало мне ещё поучений от больной заанолиуссевшей головкой Моники.
-Э?
-А на себе плеть ещё не пробовала?
-А я Госпожа Аннолиуса! – сообщила я. – А плётка предназначена для рабынь-ламиол. А рабыня-ламиола, это…
-Ты мне не рассказывай, кто такая рабыня. Я сама рабыня. А ты, если возомнила себя Нолой, так лучше помолчи, и не нарывайся!
-А ты, стало быть, ещё и не Нола? Э! Да ты уж не Гедонисская ли шпионка?
-А ещё какая?
-А такая, что если ты ещё и ламиола, ох, будет тебе по полное число стоячая клеточка и подрезание лишних частей организма! Я, вот, сейчас погляжу, не ослабла ли цепь. Уж ты у меня не сорвёшься, ведьма Гедонисская!
-Хе-хе-хе, - сказала она, - напрасные потуги. Про шарики позабыла, да?
-Да твои шарики за ролики заскочили, не то бы уже давно отвязалась. А ну-ка… - толкнула я её коленкой, - давай-ка, покричи?
-Чего?
-Как, чего? «Глория-Лусия», кричи, как все вы, ведьмочки белозадые, вопить любите. Ну?
-Не, не буду, - отказалась она. – Это уже было. Чего повторяться-то попусту?
-Ах, уже было? Интересно, и как же ты тогда из стоячей клеточки выбралась? Да и пальчики-то все на месте, а про язычок я и не говорю. Как выбралась?
-Ну, подружки помогли, если уж вам так интересно знать.
-Тоже Гедонисские ведьмы, да?
-Ага. Кровожадные, беспощадные, с ножами и топорами.
-Вот теперь понятно, почему ты над обычаями и социальной структурой общества насмехаешься. Гедонисская преступница.
-Не, я не над этим насмехаюсь, - возразила она. – Я смеюсь потому что ситуация совершенно идиотская. Абсурдная, можно сказать.
-А, никакого абсурда. Я тебя разоблачила, обезвредила, даже и предварительно допросила. Ты же созналась? А теперь сдам административным органам, и в клетку, согласно протокола. Где тут абсурд?
-А про рабыню забыла уже? Или эти твои рассуждения насчёт общественного долга, это просто так?
-Вот, чёрт! – расстроилась я. – И, вправду, забыла. Ну так, не каждый же день Гедонисскую ведьму обезвреживать приходится. Нагрузка на психику, вот и результат. Ну, теперь-то, похоже, по части розыска рабыни ты мне не помощница.
-Запросто, - возразила она.
-Ну да?
-Я вашу рабыню в два счёта найду, и в лучшем виде вручу под вашу опеку, Госпожа, возомнившая себя Аннолиусской Нолой.
-Серьёзно?
-Сто процентов.
-Имей в виду, я тебя всё равно администрации сдам.
-Ну, само собой.
-А какой же тогда тебе смысл мне ещё и услуги оказывать?
-Как это? Потерявшаяся рабыня, это ведь плохо? Это для неё опасно. Разве не логично мне позаботиться об этой потерявшейся ламиоле, если уж я оказываюсь Гедонисской преступницей? Разве есть ещё в Оллитарии город, где бы заботились о правах ламиол больше, чем в Гедониксе?
-Уж это точно, что больше нигде, - согласилась я, - Так позаботились, что там, у вас, на долю других групп общества вообще никаких прав не осталось.
-Будем Гедонисское законодательство обсуждать, или всё же вашу рабыню искать?
-Рабыню искать!
-Ну?
-Что?
-Развяжи, что же ещё?
-Ха-ха. Сейчас, разбежалась.
-А как я в привязанном виде её найду? Вот, возле этого столбика её точно нет. Хи-хи, мне кажется.
-Ты вообще весь разговор затеяла, чтобы отвязаться! – предположила я. – Сбежать хочешь?
-Да как? Мы же в запертом помещении находимся.
-А тогда, может, ты меня убить хочешь?
-А не проще ли мне было тебя убить, трусишка, пока ты ещё в смирительные колечки была закована?
-А тогда ты ещё не разоблачённая была!
-Ну и, как хочешь! Буду тут привязанная сидеть, а твоя рабыня, может, как раз в опасности сейчас.
-Давай так, - предложила я, - я тебя от столбика отвяжу, но руки тебе свяжу. Вот так мне спокойнее будет.
-Спереди, - сказала она.
-Чего, спереди?
-Руки свяжешь спереди.
-Нет, позади.
-Так не годится.
-А спереди, я боюсь. О! Идея. Свяжу тебе руки спереди, но к верлиоке их привяжу. Спереди. Пойдёт?
-Пойдёт, - согласилась она.
Я подумала, что для того чтобы связать ей руки спереди, надо сперва развязать их сзади, а это опасно. Впрочем, если до связывания не отвязывать ей шею, и зайти сзади, может быть и получится. Я развязала шнурок, а на конец цепи наступила ногой. А потом принялась разматывать её руки. Что удивительно, она не сопротивлялась, хотя, на мой взгляд, по ходу процесса были удобные моменты, чтобы на меня напасть. В результате, всё закончилось благополучно. Я связала её запястья крест-накрест спереди и затянула шнурок на передних прутьях верлиоки, а кончики просунула в ручную петлю и завязала лишний раз на узелок снизу. Даже если у этой шпионки не в меру гибкие пальцы, ей придётся повозиться, чтобы развязаться, а я это замечу. Ну и со спокойной душой отвязала её шею и расправила цепь, чтобы она не помешала мне, в случае необходимости, маневрировать по комнате.
-Ну? – сказала я, - давай, ищи!
-Знаешь, Госпожа предварительная заключённая, - сказала она, - я тебе не рокси, чтобы подобным тоном мне команды отдавать.
-Извините, - сказала я. – Пожалуйста, будьте так любезны, начинайте искать мою рабыню, глубокоуважаемая Госпожа шпионка.
-Ой-ой, какие мы остроумные, - ухмыльнулась она и подёргала связанными руками. Но, я думаю, связана она была надёжно. Интересно, а почему я никогда раньше не наблюдала подобного метода связывания Аннолиусских рабынь? Это же, вроде, само собой напрашивается, если уж у нас так распространено ношение верлиоки. Я даже подумала, что для этого следовало бы приделывать к решётке спереди специальное колечко. Да-да, и ещё два таких же колечка сбоку, чтобы можно было фиксировать связанные руки справа или слева от головы. Да, интересное было бы новшество…
А Госпожа Ли принялась бродить по комнате и заглядывать во все уголки. Я, конечно, допускаю, что какой-нибудь мелкий предмет тут можно было спрятать, скажем, в ящичек тумбочки или же в складку занавески, но не взрослую рабыню же? Это что, очередное издевательство? Я так и спросила:
-Издеваетесь, уважаемая Госпожа?
-Нет, уважаемая Госпожа, - отпёрлась она. – Понимаете, чтобы найти кого-то в том месте, где он находится, следует сначала убедиться, что его нет в других местах. Убедиться полностью, иначе…
-А что иначе?
-Иначе то, что долго объяснять.
-Ну и как поиски? – осведомилась я через пару минут.
-Осталось проверить единственное место, - заявила она и указала глазами на кровать. – Если где здесь и может спрятаться целая девушка, так это под кроватью.
Я опять подумала, что кто-то тут точно сошёл с ума. А Госпожа Ли встала на коленки перед кроватью, и, кажется, собиралась встать на четвереньки, то есть, на локти, поскольку руки-то были связаны.
-Если уж на то пошло, - сказала я, - то я могу и сама под кроватью поглядеть.
-Нет-нет, вы только всё испортите! – заспорила она. – Я должна сама. Лучше бы руки мне освободили.
-Ни за что, - отказала я, - не такая дура, как тут некоторым кажется.
-Ну, и ладно, - сказала Госпожа Ли и поползла на карачках под кровать, приподнимая вверх верлиокой свешивающиеся одеяла и покрывала. Это оказалось непросто, и она долго корячилась, вертя туда-сюда головой. А я думала, что же это всё за фарс? Но вот Госпожа Ли продвинулась вперёд настолько, что снаружи остались лишь её красные туфельки, после чего эти самые туфельки перестали двигаться. Я, как последняя дура, стояла и изучала её подошвы. Подошвы были не особенно новые, ясно было, что обладательница туфелек достаточно долго в них гуляла, хотя, в принципе, обувь ещё не требовала срочной замены. Скажем так, туфельки отслужили половину срока, если конечно заменить набойки на каблучках. Уж набойки были достаточно стёртыми, чтобы терпеть их дальше. Если вы помните, я вообще достаточно требовательная девушка по части обуви. Для меня девушка в неприличной обуви это всё равно, что девушка с неумытым лицом или нерасчёсанной нижней шёрсткой. Ну, тут конечно надо сделать поправку на тот случай, когда девушка вообще босиком. Да, босая девушка это отдельный разговор, а уж если вы носите туфельки, так извольте следить за их безупречным состоянием. А кто не следит, будь моя воля, я бы велела попросту пороть кнутом, чтобы мозги у них встали на место и навсегда там зафиксировались. Кстати, к слову пришлось, за неухоженную шёрстку я бы тоже порола кнутом, а ещё… Нет, пожалуй, за остальную неряшливость я бы порола плёткой, это потому что я очень добрая девушка. Ну да. Насколько себя помню.
Туфельки так и оставались неподвижными. Складывалось даже впечатление, что внутри этих туфелек уже и нет никого. А что? Госпожа Ли могла осторожно вытащить свои ножки, и… Развязаться под кроватью, вылезти с другой стороны, заползти сзади, вооружиться дубиной и треснуть меня по глупой башке!
Меня словно молнией прострелила мысль, что я догадалась обо всём в самый последней момент! А ведь тогда вмиг становился понятен весь сценарий, придуманный этой мерзавкой, устроившей поиски рабыни под кроватью! Скорее всего, у меня оставалась последняя секунда для противодействия.
Я оглушительно взвизгнула и прыгнула в сторону, выворачиваясь назад. А завизжала я, чтобы неожиданным звуком оказать влияние на прицельную точность удара дубиной и снизить его эффективность. Шейная цепь попала под мою собственную ногу, к тому же, я приземлилась на ступеньку, окружающую прикроватный подиум. Меня сбросило на пол, но достаточно удачно, чтобы я успела подхватиться и даже натянуть перед собой зажатую в кулачках цепь, как это не раз делали скованные цепями герои боевиков, для отражения удара спереди. И…
И никого не было! То есть, никто не нападал на меня ни со спины, ни спереди, я тут была одна, а туфельки Госпожи шпионки так и торчали из под спускающегося до пола покрывала кровати. Мало того, они ещё и вздрогнули слегка при моих воплях и подвинулись чуть наружу.
Хе-хе.
Хи-хи.
Ох. Мои гениальные предположения о коварстве Госпожи Ли просто оказались ошибочными. Хи-хи-хи-хи.
Чёрт! А разве у меня не было оснований для подобных предположений, и разве я неправильно действовала, отскакивая? Кому плохо-то?
Кажется, немного плохо было мне. Ну да, я же, можно сказать, испытала стресс и получила по мозгам выбросом адреналина, чего ж вы хотите?
Я бросила цепь и принялась массировать обеими руками свою перенапрягшуюся головку. Вскоре я так преуспела в этом, что даже потемнело в глазах, зато мозговой шторм помаленьку утих, я пришла в норму и огляделась. Всё было как прежде, то есть, я находилась в своей роскошной камере предварительного заключения уровня люкс, рядом со мною находилась умеренно приведённая в беспорядок кровать, из под кровати торчали умеренно стоптанные красные туфельки, а на кровати валялись смирительные колечки для девушек с шейной цепочкой и замочком, из которого торчал ключик.
Надо же, эти смирительные колечки совершенно вылетели у меня из головы, иначе, зачем бы я стала связывать Госпожу Ли шнурком от носового бубенчика? Ну, с кем не бывает?
Кстати, а чего это она так долго делает под кроватью? Может быть, моя догадка оказалась не столь уж и ложной? Может, Госпожа Ли ещё только освобождает свои ручки, а до развязывания благоразумно держит свои ножки внутри туфелек? Я бы так и сделала, будь я на её месте и вынашивай я столь же коварные замыслы. А ноги бы вытащила в последний момент, когда уже можно было бы выползать из под кровати для нападения. Нет, хорошо, всё-таки, быть такой проницательной, как я. Как я вовремя догадалась, что её нужно сейчас же вытащить за ноги наружу, и заменить шнурок на смирительные колечки. Вот тогда пусть попробует у меня дубиной помахать, ведьма Гедонисская! Так-так!
Я ухватила её за ноги, выше туфелек, и чуть не отскочила снова! Под мои пальцы попало что-то твёрдое и угловатое, никак не соответствующее нормальному ощущению при охвате руками женских щиколоток. Что я, никогда рабынь за ноги не таскала, что ли?
Девушек-рабынь вообще часто приходится таскать за ноги, если, к примеру, рабыня скована или связана так, что самостоятельно перемещаться не способна. А как её ещё волочить Госпоже? Ну, на небольшое расстояние, понятное дело. Например, до кольца, к которому обычно привязывают девушку для наказания поркой плетью. Или же до клетки, куда девушку помещают для более строгого наказания, долгим отсутствием внимания Госпожи. Или…
Тут я припомнила, что как раз при волочении рабыни за ноги и возникают подобные ощущения. Это, поскольку рабыни практически всегда закованы в те или иные ножные кандалы. Ну, по крайней мере, в Аннолиусе. Но я-то, хватая Госпожу Ли за ноги, стопроцентно знала, что её щиколотки ни в какие кандалы не закованы! Мне даже бацнула по мозгам идиотская мысль, что Госпожа Ли и никакая не Госпожа Ли, а прикинувшийся Госпожой Ли терминатор с железным скелетом, который к этому моменту уже вылез из своих фальшивых ног, а под кроватью у него склад оружия и комплект аккумуляторов для подключения энергии. Но, слава Оллитаре, эта мысль не получила дальнейшего развития, поскольку я тут же и разглядела, что ухватилась именно за браслеты ножных кандалов, непостижимым образом оказавшихся на ногах Госпожи Ли и соединённых витой Аннолиусской цепочкой, тянущейся дальше под кровать.
Я бестолково уставилась на эти скованные ножки, а под кроватью что-то начало негромко попискивать.
Я отступила на шаг, постучала своей туфелькой по подошвам шпионки и велела:
-Эй, там! А ну, вылезай назад! Быстро, не то, ноги выверну наружу!
Под кроватью что-то неразборчиво проверещало, однако, ноги начали перемещаться в указанном направлении, выволакивая на себе и таинственную цепь. Вот показалось нижнее соединительное кандальное колечко с примкнутой поперечной цепочкой, а потом и подол красной юбочки. Я предположила, что за такое долгое пребывание под кроватью Госпожа Ли успела не только освободить от шнурка свои ручки, но и зачем-то надеть на себя Аннолиусский четырёхколечник, который, вероятно, заранее был у неё спрятан там.
Ха! Да это же ведь просто банальное издевательство. Достаточно распространённое среди Госпожей Аннолиуса развлечение созданием прикольных ситуаций для демонстрации превосходства собственных умственных способностей! Только я-то уверилась, что Госпожа Ли Гедонисская шпионка, и перестала ассоциировать её поведение с поведением Аннолиусских Госпожей. А дело-то простое. Найти вам рабыню? Сейчас найдём. Под кроватью. Хи-хи-хи. А вы что, и вправду поверили, что из под кровати вылезла рабыня в ваших цепочках, верлиоке и затычках?
Хе-хе-хе. Поверила. Ну…
Госпожа Ли снова заклинила своей верлиокой. Вероятно, её шляпка всё же была слегка покорёжена ударом моей попки и приобрела некоторую овальность. С чего бы ещё она вертела сейчас верлиокой вправо и влево? Пролезла же как-то туда, значит, можно пролезть и обратно. Ну, вот, наконец, и пролезла, только почему-то вставать не спешит. Ну да, вместо того, чтобы встать, Госпожа Ли зачем-то принялась топтаться на четвереньках, разворачиваясь верлиокой ко мне. Так и есть, руки у неё уже не были связаны, а на запястьях блестели браслеты четырёхколечника с цепочкой замкнутой на верхнем кандальном колечке. Ну да, она ведь всё ещё думает, что я не догадалась.
Тут я разглядела, что на верхнем кольце верлиоки закреплён длинный цепочный поводок с ручной петлёй из красной лакированной кожи на кончике. Ага, она ещё и поводок пристегнула. Хи-хи.
-Нет уж, уважаемая Госпожа шпионка, - сказала я, - вы у меня так легко не отделаетесь. Не нужна мне рабыня, опозорившая свою женскую сущность мерзкими Гедонисскими извращениями. Слава Оллитаре, у нас в Аннолиусе достаточно девушек-ламиол достойных носить ошейник Госпожи моего уровня. Вот. А вам место в стоячей клеточке, как я уже говорила.
Госпожа Ли издала какой-то непонятный звук и слегка постучалась верлиокой об пол, так и не поднимаясь. Вообще-то, странно она себя повела. Ведь до этого она говорила со мной, если и не свысока, то явно снисходительным тоном, который, конечно, может быть оправдан в случае общения свободной Госпожи с заключённой, пусть даже и в предварительном заключении. А теперь вдруг принялась стучаться носом перед моими ногами. Или здесь очередной подвох кроется?
Тут я заметила и ещё одну странность, которую не разглядела раньше. Голова Госпожи Ли внутри верлиоки теперь оказалась завязанной в красный платок. Так, конечно, почти всегда и ходят Аннолиусские рабыни закованные в верлиоки, но каким образом такой платок оказался на Госпоже Ли, если она верлиоки не снимала?! Завязать платок не снимая решётки конечно можно, но это такая морока, что гораздо проще верлиоку снять, а потом надеть снова. Но на такой самостоятельный шараш-монтаж, да ещё под кроватью, у этой аферистки по-любому не хватило бы времени. А ведь ей надо было ещё успеть развязаться и заковаться в цепочки. По самым приблизительным расчетам, на всё это потребовалось бы не менее получаса, в самом лучшем случае. То есть, напрашивался единственный вывод: - это не Госпожа Ли! Ха! А почему бы и нет? Под этой кроваткой и трое таких Госпожей Ли поместиться могло, я проверяла, разве? Одна вылезла и мутила мне тут мозги, а остальные до поры да времени прятались. Всего и делов-то!
Как это я догадаться сумела? Ну, мало ли что, вывод был очевиден и сам напрашивался, это ничего не значит. Как правило, наши мозги в таких случаях заносит в заумную сторону, а элементарный вариант ускользает от внимания. Да ведь на этом принципе и построены все хитрости фокусников. Ну да. Направить мозги зрителей по ложному пути, где они сами собой пойдут вразнос, а тем временем, весь секрет и пролетит мимо носа незамеченным.
А я догадалась.
Впрочем, у меня были смутные воспоминания о том, что мои умственные способности имеют более высокий уровень, чем принято иметь. Ну, по крайней мере, развиты в оригинальную сторону.
Так значит, это не Госпожа Ли.
А кто?
-Эй, ты! – сказала я и постучала туфелькой об пол. Это потому что стучать прямо по этой неизвестной персоне я опасалась.
-Не на ту напала, фокусница, как тебя, там, зовут?
-И-и-и… - сказала эта персона, вытащила из под себя свои ручки и протянула их вверх, ко мне. А в этих ручках оказалась короткая литона с красной рукояткой и шнурковой петелькой для руки.
-Э… Хе-хе, - сказала я, растерявшись. Впрочем, если эта особа собралась играть роль рабыни передо мной, в роли Госпожи, то и понятно, зачем она, помимо себя, ещё и литону из под кровати достала.
Я взяла литону, примерилась и стегнула аферистку по торчащей вверх попке, чуть прикрытой юбочкой.
-Встать! Э, в смысле, на колени встать, вот!
Девушка оттолкнулась руками от пола, звякнула цепочками и утвердилась на коленках, а верлиоку наклонила вниз и уткнула её краем в пальчики сложенных вместе ладошек.
Бац-бац-бац! – стегнула я её по коленкам и головному подносу. Чисто автоматически у меня получилось. Ну и что? Это же элементарная команда, когда от рабыни требуется вторая основная наколеночная поза. Как всем известно, основных рабских наколеночных поз три. Первая, это когда девушка держит руки сложенными ладонями вместе, а лицо у неё опущено, и глаза скромно потуплены в пол. При второй, коленки выпрямлены, руки лежат ладонями над коленками, а голова держится ровно, глаза же подняты и глядят прямо перед собой. А при третьей позе руки рабыня держит за спиной, насколько позволяет ручная цепочка, если она есть, лицо поднято вверх, а глаза постоянно отслеживают рот Госпожи в ожидании указаний. Ну, разумеется, есть ещё и другие варианты поз, как наколеночных, так и лежачих или…
Это же была та самая рабыня, которую отцепили от меня при аресте! Вай! Ну, точно, она! И юбочка её, а не та, что была на Госпоже Ли, да и туфельки, и верлиока… Чёрт побери! Побери, побери, побери…
Ага, где мои умственные способности? У меня срочно защёлкали мозги, и вмиг всё встало на своё место. Ха. Ха. Ха.
Госпожа Ли, это вовсе не Госпожа Ли, то есть, может быть и Ли, а может, и нет. В смысле, никакая она не расследовательница и не шпионка и не Моника, (хи-хи), и не Гедонисская ведьма. То есть, она и есть расследовательница – провокаторша. Заплела все мои извилины, а у самой точно какая-нибудь фармацевтика на вооружении. Они ведь чего хотели? Чтобы я мозгами заклинила, да и проболталась о чём-нибудь. Ну да. Сначала в такую камеру поместили, каких и в природе-то не бывает. Кандалы на тридцать килограмм и кровать с колючками. И ещё сказочница подсадная. Ну. Волосы, говорит, перекисью пережжённые, да? Глаза, говорит, голубые. А потом расследовательницу шарикозадискреченную, а после неё в камеру, где мерзкие извращенцы девушек крючками подцепляют. А потом сюда, чтобы вообще обалдела. А провокаторша из под кровати лезет, и заливает, будто материального мира не существует, ага?
Ну и что? Проболталась я?
А как я проболтаться-то могла, если не только ни в чём не виноватая, а и сама ничего не понимаю? Или не помню.
И что? Эта самая провокаторша Ли сейчас под кроватью сидит, а может, и ещё кого-нибудь там прячет?
Я подхватила поводок рабыни и просунула его в кроватное привязное кольцо. А как закрепить? А, да вот ведь, смирительные колечки под рукой, да и замочек с ключиком.
Я пристегнула рабыню к кольцу, обошла её кругом и начала примериваться, как бы заглянуть под кровать? А вдруг эта Ли ухватит меня за голову, или ещё чего? Сначала я потыкала подкроватное пространство литоной во все доступные стороны, а потом откинула край покрывала, наклонилась и заглянула. И там никого не было! Это как?
Я встала на четвереньки, засунула под кровать голову, приморгалась к темноте и обстоятельно всё оглядела. Под кроватью точно никого не было. Мало того, не только никого, но и ничего, даже шнурка, которым я связывала руки Госпоже Ли. А пол был очень чистый, даже безо всякого намёка на пыль, словно его только что вымыли и просушили.
Некоторое время я пребывала в полузасунутом под кровать положении и размышляла. Прежде всего, мне пришло в голову предположение, что под кроватью имелся люк, которым и пользовались провокаторы для заплетания моих мозгов. Понятное дело, никакого люка я не разглядела, но разве это что-то значило? Люк мог быть устроен так, что сверху и не заметишь, и, уж конечно, не откроешь. Только мне эта версия показалась сомнительной по причине своей громоздкости и затратности. Для незаметного проникновения в эту спальню все нормальные провокаторы использовали бы какую-нибудь поворотную стенную панель, замаскированную портьерой, с нормальным потайным ходом за нею. А делать люк под кроватью, - это как-то ненормально выглядело. Ну, если бы я тут была не одна, можно было бы из под кровати подслушивать разболтанные секреты. А так чего услышишь? Храп девушки, что ли? Не замечала за собой храпа по ночам, кстати…
Тут у меня заболела спина, я закряхтела и полезла наружу. Неожиданно мне пришла в голову шальная мысль о том, что если я резко загляну обратно, то Госпожа Ли окажется под кроватью. Ну да. Когда кто-то вылезает из под кровати с подобным кряхтением, тот, кто под кроватью прячется, ни за что не подумает, что вылезающий резко заглянет обратно. Но я задавила в себе это желание, потому что поняла, - окажись в этом случае Госпожа Ли под кроватью, её резкого появления там не объяснило бы даже наличие люка. И тогда оставалось бы единственное объяснение. Это, что моя голова не в порядке, или, хотя бы, мои органы чувств. А такое объяснение мне почему-то совсем не нравилось, вот я и не стала заглядывать.
Я уселась на кровать и принялась думать. Надо сказать, думать мне вообще никогда не нравилось, но теперь деваться было некуда. А рабыня так и стояла на коленках в указанной позе, прикованная поводком к кольцу.
А я сидела, и думала. Возможно, следовало поменять место для раздумывания, а то, знаете, думать сидя на кровати, под которой, возможно, устроен люк, откуда вылезает кто-попало с неизвестными целями, это как-то неуютно. Эдак можно просто взять, да и ткнуть меня палкой в задницу снизу, когда я совершенно ничего подобного не буду ожидать. Но менять место дислокации мне было лень, поэтому я предположила, что устала, а потому, следовало бы отдохнуть. Чёрта с два отдохнёшь, между прочим, без нормальной определённости с головой и окружающей обстановкой. Поэтому, сначала следовало хоть как-то всё произошедшее объяснить, то есть, сочинить хотя бы временную гипотезу.
Тут у меня зачесался нос, что, между прочим, со мной и раньше случалось при усиленной работе мозгами. Я сунулась пальцем его почесать, и чуть не порвала себе носовую дырку, налетев на продетое туда кольцо, о котором я напрочь успела позабыть. Вот, Дьявол! Ы-ы-ы-ы…
-У! – сказал тут кто-то поблизости, но это, понятное дело, оказалась рабыня. Я прекратила теребить нос и уставилась на неё. А точно ли, это та рабыня?
Я взяла литону и стегнула девушку изнутри под локти и позади под лопатки. Третья поза. Девушка заложила руки за спину, выпрямила тело и навела глазки на мой рот. Именно на рот, а не на нос, или глаза. Смотреть Госпоже в глаза без особого указания, это вообще дерзость для рабыни. За такое можно и плётку схлопотать, и поделом. То есть, эта девушка явно была хорошо воспитана и правильно понимала жизнь и своё место в жизни. Глазки у неё были карие, лицо округлое, оптимальной полноты, носик небольшой, чуть вздёрнутый и продетый железным колечком в перемычку, похоже, излишне близко к кончику, впрочем, вздёрнутые носики часто прокалываются именно так, особенно если у девушки полные губки или выдающийся вперёд ротик. Но у этой рабыни рот был нормальный, возможно даже излишне тонкогубый. Да, это была несомненно та самая цепная девушка с которой я и ходила в пункт обслуживания. Понятное дело, она мне была незнакома, я ведь, наверное, арендовала её в пункте проката Унилониса на некоторое время. А, насколько я помню, я не люблю арендовать повторно одних и тех же девушек. Ну, это из чувства социальной справедливости. Чем больше разных девушек арендует Госпожа Аннолиуса, тем больше счастья она доставляет сословию рабынь-ламиол, предоставляя им возможность выполнения своего долга перед обществом и способствуя правильному развитию их самосознания, которое…
Тут у меня в голове словно что-то щёлкнуло. Ну, словно выключился какой-то транслятор идиотской предвыборной пропаганды социального партнёрства и тому подобного бреда. Даже снова защекотался нос. Я тронула его лепестком литоны, стегнула рабыню по животу и велела:
-Чесать!
О! Какой кайф. Рабыня своё дело знала. Она так ласково чесала мой носик, придерживая колечко, чуть позванивая кандальной цепочкой на запястьях и изображая слегка потупленными глазками и губками оптимальную лёгкую степень умиления от удовольствия служить Госпоже.
-Хорошая, - сказала я и наполовину просунула левую руку сквозь её решётку, для поцелуя пальцев.
Надо же, эта девушка и мои пальцы поцеловала правильно и умело. Между прочим, целовать руку Госпожи не каждая рабыня умеет, и уж далеко не каждой это нравится. Да, чего уж там говорить, половина ламиол, хоть и подчиняются собственникам, но сами себя мнят полноценными существами, не уступающими никому по уровню умственного развития. И, опять же, чего там говорить, собственникам ламиол очень часто лень заниматься их моральным воспитанием, плёткой-то проще размахивать. А правильно воспитанная ламиола, это вообще, очень приятная для общения самочка, а уж про её собственный внутренний мир и душевную гармонию нет смысла лишний раз говорить.
Вот, некоторые дурачки думают, что обычай подставлять рабыням для поцелуев свои ручки и туфельки, это просто спесивая прихоть Госпожей. А это, между прочим, метод контролирования психологического состояния рабыни и определение потребности в дополнительных усилиях по её воспитанию. Правильной девушке-ламиоле и в голову не придёт, что подобный метод поощрения унизителен для неё. Само слово «унижение» в правильном сознании ламиолы приобретает иной смысл, чем тот, который оно имеет при общении между собой равноправных членов общества. Ведь унижение рабыни это ни что иное, как метод демонстрации подтверждения её статуса частной собственности, подтверждения её права на заботу и защиту со стороны общества, подтверждения, в конце концов, её правильного поведения и достоинств её личности. А, в результате, взгляните хотя бы на эту девушку, которая целует пальчики Госпожи с чувством собственного достоинства и с осознанием своего умения это правильно делать.
Есть ещё дураки, которые думают, что правильно поцеловать руку или туфельку Госпожи, невелика наука. Как бы не так! Это очень тонкое искусство, которое легко испортить неуклюжестью или бестолковостью исполнительницы. Данный поцелуй вовсе не повод чтобы обслюнявить обувь Госпожи или её перчатки неуместным вылизыванием. Это же не лоно Госпожи в момент интимных услуг, правда? Также, и не повод чтобы тыкаться в обувь своим носом или неподвижными как палка губами. Понятно же, здесь следует проявлять сдержанную чувственность и демонстрировать как интеллектуальное удовлетворение, так и лёгкий сексуальный эффект, как бы самую начальную степень возбуждения при которой происходит лёгкое покраснение щёчек, чуть заметная дрожь и припухание губок, касающихся обуви Госпожи, и повышенный блеск самую малость увлажняющихся глазок, которые девушка после поцелуя должна коротко вскинуть на лицо Госпожи. Очень коротко, на время совместимое с одиночным миганием, такой мгновенный взгляд, подобный тонкой иголочке, укол которой даже и не почувствуешь при поверхностном касании. Сложно? А то! Но можно. Полюбуйтесь на эту вот девушку-рабыню.
Что забавно, многие иногородние девушки, купленные Госпожами Аннолиуса, наивно полагают, что теперь им вообще не придётся целовать обувь собственниц, поскольку их головки будут закованы в верлиоки. Вот смех-то. Во-первых, не каждая девушка достойна Аннолиусской верлиоки. И, уж, будьте спокойны, Госпожа ламиола, к тому моменту когда вам наденут верлиоку, поцелуй обуви Госпожи станет для вас одним из наивысших удовольствий в жизни. Станет таким удовольствием, которым не размахивают направо и налево и не злоупотребляют из опасения даже немного обесценить этот благородный ритуал.
Во-вторых, да будет вам известно, что основополагающие социальные нормы и обычаи торгу не подлежат, и они будут обеспечиваться в отношении вас, даже если вы будете упакованы в головной ящик с колышковым кляпом в рот.
А в-третьих, вам придётся познакомиться с массой, как методов, так и устройств, изобретённых для разрешения подобной проблемы.
Самый простой, самый классический и самый обстоятельный метод, это просто снятие с девушки верлиоки на время поцелуя, с последующим надеванием обратно. Это, кстати, занимает не настолько много времени, как может показаться, даже если верлиока на шее рабыни заклёпана для постоянного ношения, как на этой вот моей девушке-рабыне. Между прочим, термин «постоянное ношение» вовсе не означает, что теперь девушка никогда не будет раскована, в буквальном смысле, до самой смерти. А как же уход за шеей, мытьё, периодический осмотр и лечение? Понятно, что кратковременное снятие заклёпанной верлиоки требует соответствующей оплаты, но достойные Госпожи Аннолиуса на заботе о рабынях не экономят!
Кроме того, для чего существуют верлиоки с передней дверцей и соответствующие подставки для туфелек Госпожи?
А, помимо этого, Господа Аннолиуса и вправду придумали множество хитростей на сей счёт, и не все из них удачные, на мой взгляд. Ну, например, когда Госпожа выворачивает ногу набок и просовывает туфельку между прутьев головной клетки, а рабыня настолько же наклоняет свою голову в противоположную сторону. Мне так кажется, это вообще чего попало. Всё равно рабыня при этом может дотянуться ртом только до кончика туфельки, да ещё сбоку, а не сверху. А то, что девушка в таком положении просто не может склониться до пола, и вовсе превращает ритуал в пародию. Тем не менее, некоторые так вот делают.
Иногда в передней части головного подноса вырезают овальное отверстие с задвижной плоской крышечкой. В такое отверстие, конечно, можно просунуть туфельку, но, с одной стороны, Госпоже тогда приходиться отрывать ногу от пола, и Госпожу можно запросто опрокинуть на задницу одним движением головы рабыни. Это, в принципе, можно трактовать как нападение со всеми вытекающими последствиями, но давайте будем справедливы? Никогда не стоит сознательно провоцировать ламиолу на противоправные действия или же на побег с цепи. А создание условий, когда это представляется крайне простым действием, такое провоцирование и есть. Ламиола ведь не может мыслить дальше собственного носа и просчитывать последствия своих действий на несколько шагов вперёд, так уж устроен её разум. Вот, что такое классическая шейная привязь для девушки? Это инструмент для постоянного напоминания ей, что она привязана, что никуда бежать невозможно и нет никакого смысла. Что всё в порядке, что о ней помнит и о ней позаботится тот, кто её на привязь посадил, нужно только слушаться и не нагружать свою головку лишними мыслями.
Кроме того, как уж там ни подгоняй крышечку, отверстие всё равно заметно и портит вид. А если девушка ещё и в кляпе? Тогда возможно даже что слюна изо рта будет протекать вниз и капать на грудь, а это же отвратительно! Первейшая обязанность рабыни закованной в верлиоку с кляпом, это стирать с головного подноса слюну, а при невозможности пользоваться руками, сливать её с переднего края на пол, наклоняясь вперёд.
А, вот, существуют ещё очень дорогие верлиоки, устроенные так, что передняя часть их решёток может раздвигаться в стороны, а поднос делается сегментным и раздвигается одновременно с решёткой. Это, конечно, является исчерпывающим решением вопроса о поцелуях обуви, только мало кто может себе позволить приобрести столь дорогостоящую конструкцию для своих рабынь.
Я снова принялась разглядывать рабыню, а она, заметив это, повернула голову в удобное для меня положение и потупила глазки. Чего-то уж слишком правильная эта девушка. А это не подозрительно, разве?
Ничего нового я в ней не разглядела. Девушка была среднего роста, не красавица, не уродка, а так, нормального уровня. Верлиока, лёгкий четырёхколечник, красная юбочка, красный платок и красные туфельки. Наполовину отслужившие свой срок, в рамках моего понятия о приличиях по части обуви. Выше пояса девушка была голая, грудки неплохие, соски без колечек. Ну, в целом выглядела она лет на двадцать пять номинальных. Про то, что язычок у неё обрезан, я помнила, поэтому не стала лишний раз заглядывать ей в рот. Может, кому и нравится, но лично мне зрелище обрезанного языка неприятно, хотя я и признаю целесообразность обычая подрезания девушкам язычков в большинстве известных мне случаев.
Вот такие выходили дела. Понятное дело, я и понятия не имела, каким образом эта рабыня оказалась тут, как она превратилась в себя из Госпожи Ли, и не собирается ли перепревращаться обратно. А также, я ничего не поняла насчёт отсутствия материального мира, или его наличия. Возможно, рабыня могла бы мне кое-что прояснить, однако, где это видано, чтобы Госпожа Аннолиуса расспрашивала рабыню о чём-нибудь таком, чего сама понять не сумела? Всё ведь должно быть наоборот. Госпожа всё знает, всё умеет и всё может, иначе, какая же она защитница для рабыни? А рабыня во всём полагается на Госпожу, смотрит Госпоже в рот, слушается Госпожу и служит ей, чтобы по мере сил облегчить Госпоже её нелёгкую жизнь, полную всяческих обязанностей перед обществом. Вот.
С другой стороны, как бы я могла, к примеру, спокойно лечь спать, не объяснив себе всего происшедшего, хоть каким-нибудь захудалым объяснением? Ну, не знаю, кто как, а я привыкла спать с твёрдой перспективой на будущее. Я должна знать, что проснусь в своей постельке, а не в каком-нибудь дурацком мешке, в котором какие-то дураки будут тащить меня топить словно заболевшего чумкой кота… Чёрт! Что за образы в голову лезут?
Положение складывалось двусмысленное, и, кажется, рабыня это уловила.
-У, - сказала она мне и поклонилась.
-Э?
-У, - повторила девушка и указала движением головы на кровать.
-На кровати Госпожа спит, а место рабыни на коврике, - изрекла я общеизвестную истину.
-Угу, - согласилась девушка и зачем-то поклонилась подряд три раза, а потом снова «укнула» и указала на кровать. Чуть помолчала и дополнительно показала пальчиком на своё лицо.
Я ничего не поняла, и она явно это уловила, потому что ещё и выразительно шевельнула ноздрями, явно в контексте предыдущего высказывания.
-У меня нос не чешется, - на всякий случай сообщила я.
Да, речь шла явно не о том, потому что теперь она принялась жестикулировать. Сначала прижала ладошки к груди, потом сложила их вместе и поклонилась. Ну, это можно было трактовать как извинение за беспокойство Госпожи. Затем она воздела глазки вверх и слегка подёргала головой из стороны в сторону. Речь шла о чём-то важном? Следующим жестом она словно бы ухватила себя за нос, что сделать реально мешала решётка, а другую руку отодвинула вниз и в сторону, до предела натяжения соединяющей запястья цепочки. И подёргала руками так, словно между пальцами что-то было натянуто. А потом растопырила большой и указательный пальцы, а лицом изобразила вопрос.
-На какую привязь посажу, на такой и будешь сидеть, - сказала я.
-Угу, - коротко поклонилась девушка и принялась жестикулировать повторно. Выходило, что речь снова не о том. А о чём тогда?
Она снова указала лицом на кровать. На этот раз я решила поглядеть, и обнаружила, что на кровати валяется плётка и ещё чего-то поблескивает. Как это я раньше не заметила? Это всё Госпожа Ли меня замутила своими фокусами. Я поглядела внимательнее. Плётка была неплохая на взгляд, красная, с переплетённой черной сеткой рукояткой, ремешком для руки и шестью хлестательными лентами из армированной тонким тросиком кожи. А что там ещё? Я потянулась и обнаружила два золотых носовых бубенчика с длинными красными шнурочками для привязывания к колечку. Тут я срочно припомнила об испорченном лично мною бубенчике и предположила, что за такое дело мне, возможно, придётся отвечать. А с чего бы рабыня указывала на эти бубенчики? Надо полагать, если мне полагается по протоколу носить носовой бубенчик, то рабыне и подавно. Наверное.
-Носовые бубенчики? – решила уточнить я.
-Угу, - радостно кивнула рабыня и снова растопырила пальцы. - У?
Я снова поглядела на бубенчики и убедилась, что они были целыми, а никакими не сплющенными, также как и прикреплённые к ним красные шнурки. Кстати, испорченный мною бубенчик куда-то подевался, также как и разорванный на части шнурок.
Тут, неизвестно с чего, мне пришла в голову мысль, что следовало бы повнимательнее разглядеть у рабыни пупок. Представляете? Вот, иногда такое в голову взбредёт, сама удивляешься. И ведь не отвяжется, пока не сделаешь. Благо, чтобы разглядеть пупок у этой девушки никаких усилий и не требовалось, она же была голая по пояс. Ну да. Пупок был на виду, и ничем примечательным не отличался. Обыкновенный такой пупок, достаточно аккуратный, никак не скорректированный, за ненадобностью и никаким пирсингом не проколотый. Ну, так, в Аннолиусе пирсинг пупка и не особенно популярен, другое дело, пирсинг лона, ноздрей или сосков девушек. И чего всякая чушь в голову лезет?
А девушка так и держала пальцы вопросительным жестом. Я отстегнула её от кольца, поставила на ноги и принялась привязывать к её носу один из бубенчиков. А она достала из заднего подголовного футляра верлиоки палочку для чесания носа Госпожи, приподняла горизонтально свое носовое колечко и вытянула носик вперёд. Это чтобы мне было удобнее, понятное дело. Бубенчик был с двухметровым шнурком, поэтому я укоротила его почти наполовину, завязав компактным узлом с четырьмя петельками над бубенчиком. Потом мы поэкспериментировали с поклонами и отрегулировали узел так, чтобы бубенчик касался пола при поклоне девушки до пояса. Мне, по правде говоря, больше всего нравятся именно такие поклоны рабынь. Что-то классическое есть в коротком сгибании девушки под прямым углом со сложенными спереди ладошками. Главное, излишне не зависать в таком положении, ну чтобы бубенчик звякнул одиночным звуком и сейчас же снова оказался в воздухе.
А потом я позволила рабыне привести в порядок и меня саму. Таким образом, вскоре я оказалась причёсанной, протёртой, приглаженной и снова усаженной на кровать с привязанным к носу бубенчиком на шнурок полной длины. Кроме того, девушка подвязала мне и ножную цепочку ленточкой, как я и полагала, оказавшейся между моими нижними юбками.
Ну а теперь следовало срочно сочинить объяснение всему происшедшему и улечься спать. Этим я и занялась. Расспросила рабыню, а чего не поняла из её жестикуляции и мимики домыслила сами. И сочинила такую версию.
Скорее всего, те Господа, что использовали меня в качестве отвлекающего элемента при нападении на колонну пленниц в скрипучках, мою персону не позабыли, и теперь торгуются с администрацией на мой счёт. А администрация пытается побольше о них разузнать, понятное дело, чтобы цену за моё освобождение завысить. А попутно пробуют и меня обработать, может, и я чего помню, да не говорю. И, тем временем, идут на взаимные уступки, например, поместили меня в эту камеру за счёт предварительной оплаты от тех самых Господ.
Вот, пока идут переговоры, лично я бы на месте этих администраторов так бы и сделала. То есть, всеми доступными путями попыталась побольше разузнать у не пришедшей в себя подследственной. А, фактически, подопытной. Я ничуть не сомневалась, что ко мне уже применили не только методы грубого блюстительского наезда, но и психологический подход, а главное, фармацевтический. А что? Укололи сывороткой покорности, а потом начали утверждать, будто я ламиола. Вот, в последнем я сильно сомневаюсь. Если я ламиола, так откуда у меня в голове мышление присущее Госпоже Аннолиуса? Кстати, ещё неизвестно, каким образом сыворотка покорности действует на Нол. Это потому что Нолу сывороткой покорности колоть нельзя. Ну, понятное дело, бывает, что и колют всякие преступники, а чаще, те же блюстители. Этим-то отбрехаться потом ничего не стоит. Скажут, мол, уверены были, что ламиола, ну, ошиблись маленько. А уж на счёт того, что бывает с уколотыми Нолами, ходят самые разные слухи, самым страшным из которых является бред, будто такая Нола превращается в ламиолу. Ха-ха. А почему не наоборот? Возомнить себя на время ламиолой она может, я думаю, но чтобы такие коренные изменения в организме произошли на самом деле, это просто невозможно физически.
Ну, а помимо сыворотки покорности, меня тут ещё галлюциногенами напичкали. Да, хотя бы, когда мыли перед перемещением сюда. Не обязательно же колоть, можно и в кожу втереть, если умеючи. Тогда могло выйти так, что Госпожа Ли мне померещилась, понятное дело, на основании реальных опорных элементов. Вышло так, что рабыню привели сюда раньше, а задержали её вместе со мной. Ну, если у блюстителей был хоть какой-то ум, так и надо было сделать. Рабыня ведь могла оказаться сообщницей преступницы или, хотя бы, важной свидетельницей. Они так и сделали, потому и проигнорировали все мои вопросы насчёт девушки. А теперь свели нас вместе, а сами явно подслушивают и подглядывают. А чтобы я расслабилась, галлюциногеном напичкали.
Как объяснила рабыня, её бубенчик отвязался и закатился под кровать. А пока она его там разыскивала, я принялась стучать её по туфелькам. Выходит, дело было так, что на основании торчащих из под кровати туфелек, я вообразила что там спряталась Госпожа Ли, ударила её задницей, выгнала наружу, разоблачила её как Гедонисскую шпионку, обезвредила и заставила искать рабыню под кроватью. И свела весь этот бред к исходной реальной точке. А именно, к торчащим из под кровати красным туфелькам. Ведь сны, они какими бывают? Однажды какой-то девушке приснился сон, будто она аристократка времён Французской революции. Что её замели якобинцы, засудили, приговорили, засунули под гильотину и ударили ножом по шее. А реально всё это приснилось оттого, что на неё сверху свалилась палка. То есть, весь сложный и длинный сон приснился за одну секунду от неожиданного воздействия палкой по шее. И таких случаев полно, весьма вероятно, что также случилось и со мной. А на самом деле никаких таких чёрно-белых шариков и нету, никакого отсутствия времени и пространства нет в природе, кроме того, и никакого бубенчика я туфелькой не плющила, потому его в сплющенном виде и нет негде поблизости, да и разорванного шнурка тоже.
Само собой, моя теория хромала на все четыре ноги, но на данный момент её можно было принять и завалиться спать. Да, вот так и надо сделать, и даже интимное обслуживание рабыней своего лона отложить до лучших времён.
Приняв такое решение, я устроила девушку на прикроватном коврике, приковала к колечку, а сама забралась на кровать и принялась спать. В первый момент мне вдруг показалось, что если я сейчас засну, то уже не проснусь никогда. То есть, выйдет так, как хотела Госпожа Ли, которая уже достала меня своими обоснованиями целесообразности моего исчезновения. Но я эту мысль прогнала прочь, не позволив ей развиться до неконструктивного уровня. Причём, прогнала парадоксальным методом, пообещав подумать об этом на свежую голову, когда проснусь. Парадоксальный метод вообще очень удобен в подобных случаях. Ты ведь в любом случае при этом оказываешься в выгоде. Ну, как сейчас. Если не проснусь, так и думать не придётся. А если проснусь, так ведь мне того и надо, а уж со всякими дурацкими мыслями и обещаниями их подумать потом как-нибудь разберёмся. А вот насчёт того, на самом деле у меня волосы перекисью пережжены, или…
Но тут я заснула и начала спать.
В смысле, тут я, наконец, проснулась и принялась вопить, чтобы Госпожа Шерри перестала меня трясти, а то, у меня уже челюсти так друг по другу стучали, что создавали опасность для целостности зубов. Вероятно, Госпожа Шерри сначала выдернула из меня кляп, и даже развязала, надеясь, что я проснусь по ходу развязывания. Но просчиталась, и меня пришлось ещё и трясти.
Первым делом, я хотела хоть как-то проанализировать предыдущий сонный бред, но быстро поняла, что этого не получится, и придётся это дело отложить на потом. Краем глаза, я уловила, что Виолетта сидит в углу в деревянном кляпе и на верёвке, причём, с таким видом, что, явно, никакой драки с Госпожой Шерри ещё не случалось. Ну, или уже не случалось. А сидела она так, что пупок опять выпадал из внешнего поля зрения. Вот ведь…
Тем временем, Шерри прекратила меня трясти и начала оттирать срезанным турнепсом мой лоб. Нет, что за манера, сперва писать на лбу «Ме», потом оттирать, потом писать «Слу», и снова оттирать? Я ей что, рисовальная доска, или она меня опять переименовать решила?
Но я не успела ни возмутиться, ни даже как следует удивиться, потому что Шерри вытащила нож и принялась ковырять мою шейную колодку. А именно, выковыривать заклёпывающие её палочки. С чего это ей в голову пришло? Я же просила недавно снять с меня колодку, а она отказала. Ну и ощущение без колодки. Словно голова лишилась половины тяжести за счёт убыли мозгов. Впрочем, такое чувство всегда возникает если с вас снимают долгосрочный тяжёлый ошейник или какой-нибудь другой увесистый шейный причиндал. И достаточно быстро проходит.
Но вдруг я разглядела рядом знакомую кучу одежды, болотные сапоги, а главное, свою любимую Бармалейскую саблю. Наверное, Шерри принесла всё это заранее, чтобы не будить меня раньше времени. Спасибо, конечно, только меня эти бандитские маскарады достали уже. Но делать-то было нечего. Я, хоть и спросонья, но понимала, что с моим мнением тут никто считаться не станет. Ну, так нечего и нарываться на лишние неприятности.
А тут ещё Виолетта принялась хихикать по мере моего превращения в Бармалея. А баклажанный парик при ближайшем рассмотрении оказался настолько грязным, что я тут же решила при первом же удобном случае выбросить его за борт вместе со шляпкой и сказать, что случайно вышло.
На кого я стала похожа, не стоит и говорить, хотя бы потому, что это уже было описано ранее, однако в комплекте оказался ещё и новый элемент. А именно, плохо гнущаяся кожаная безрукавка, на спине которой крупными белыми буквами было написано: «ЛИНДА», а ниже, мелким шрифтом и в скобках: «оранжевая». А под этим литературным шедевром красовалось тоже достаточно крупными буквами: «МАМБА - ДУРА». Нет, это не бандиты, это идиоты какие-то, из детского возраста не вылезшие. Хотя бы и по части звериной жестокости. Ага, кожу друг с друга сдирают.
-С саблей поупражняйся, - посоветовала Шерри, - возможно, придётся размахивать.
-Ну… - заворчала я, но спорить не решилась и потащила саблю из ножен.
-Стой, дура! – ухватила меня за руку Шерри. – Не саблю вытаскивай, а ножны с сабли стаскивай.
-А какая разница-то? – начала психовать я.
-А такая, что когда ножны стаскиваешь, то лезвие неподвижно. Сейчас бы письку себе порезала.
-Действительно, - согласилась я. – Спасибо, Госпожа.
И вправду, мне бы и в голову не пришло контролировать траекторию этой кривулины по ходу вытаскивания. Ну, положим, письку бы я не отрезала, но некоторая опасность этого явно присутствовала.
-И откуда такие неуклюжие берутся, - проворчала Шерри. – Руку впереди держи, а другую вообще за спину убирай, не то, без пальцев останешься. Да не так, а за спину! За задницу себя держи, короче, свободной рукой. И нос свой назад убирай! Вообще, убирай всё что можно. Всё равно, когда саблей дерёшься, кроме самой сабли никакой защиты не будет, если руки с носом подставлять.
-А мне что, ещё и драться понадобится? – испугалась я.
-Как придётся, - туманно успокоила Шерри.
-Я не разбойница, между прочим, - напомнила я, - я рабыня разбойницы, а саблеруб из меня никакой. Я и на кулачках-то дерусь не очень, а уж про топоры…
-Что, и свою жизнь защищать не станешь, если на тебя с саблями набросятся?
-А толку? – спросила я. – С моими-то талантами?
-То есть, просто голову подставишь?
-И, ничего подобного! – возразила я.
-А что же будешь делать?
-Активизирую свои умственные способности, и попытаюсь вывернуться.
-Мозгами против сабли?
-Ну, получалось же до сих пор? – возразила я. – Это называется, задавить противника интеллектом.
-Интеллектом можно кого-то задавить, если у него свой интеллект имеется, хотя бы зачаточный, - предположила Шерри.
-Да, - решила согласиться я, - вы совершенно правы, хозяйка.
Кажется, Госпоже Шерри такой ответ не понравился, но больше она со мной разговаривать не стала, а потащила наверх. Наверху стоял умеренный туман, народу было мало, а сверху надстройки на капитанском мостике маячило две фигуры, одна из которых стояла за штурвалом, а вторая, похоже, сидела на стульчике в виде бесформенной кучи покрывал. Впрочем, как я уже заметила, здесь не было настоящего штурвала, а похожее на него колесо являлось устройством для передачи команд в «машину», вроде машинного телеграфа, используемого помимо переговорных труб.
Мы с Шерри полезли по трапу туда же, и я опознала в «рулевом» Господина Бенсона. А в сидящей персоне опознала Госпожу Энни, только теперь она была упакована в тёмно-синие покрывала, тугую чадру без вышивки и громоздкую накидку, спускающуюся на палубу. Тем не менее, край её пресловутой юбки выглядывал наружу, потому что оттуда же высовывалась верёвка, другим концом привязанная к стойке ограждения. Вероятно, Госпожа навигаторша была привязана за правую ногу. Ну, а что? С одной стороны, правая нога предназначается для официальных процедур, в смысле привязывания или приковывания девушки, а, с другой стороны, Госпожа Энни всё-таки оставалась пленницей роксеров, несмотря ни на какие договорённости по части работы. Да ей, наверное, и самой так спокойнее было. Ну, чтобы существовало какое-нибудь обозначение её вынужденного положения.
Госпожа Шерри установила меня справа, со стороны навигаторши, а сама расположилась слева от Господина Бенсона. Энни коротко взглянула на меня снизу и, кажется, ухмыльнулась складками чадры. Нет, я понимала, что выгляжу маскарадной идиоткой, но ведь ясно же было, что я не сама вырядилась. Обязательно ухмыляться надо? Я слегка рассердилась и повернулась, чтобы показать ей ещё и спину, вернее, надписи на ней. И заработала сдавленное хихиканье.
-И чего смешного? – негромко проворчала я. – Жизнь, что-ли, весёлая, давно петлёй не душили?
Ответа я не дождалась, поэтому принялась разглядывать, чем там занята палубная команда. А эти бандиты чего-то натягивали вдоль правого борта, а потом туда же развернули грузовые стрелы обеих мачт и, кажется, приводили теперь в рабочее состояние их лебёдочные механизмы. Тут мне пришло в голову оценить время суток, и я предположила раннее утро. А, тем временем, Госпожа Шерри начала вяло ругаться с Господином Бенсоном, и мне сразу пришло в голову, что они похожи на супружескую пару среднего класса, изрядно задавленную работой и другими вредными жизненными обстоятельствами. А чем не парочка? Госпожа Шерри явно была ламиолой, а Господин Бенсон явно систематически снабжал её Оллитарой, вот они друг другу и поднадоели. Ну да, ещё и моё снабжение Оллитарой на него свалила, а может, и снабжение Виолетты тоже. Человек мог и перетрудиться при таких делах. Мне особенно некогда было присматриваться к интимным проблемам экипажа, но, похоже, что Господин Харни периодически обслуживал Госпожу Линду, а может даже имел на это дело эксклюзивное право. Недаром, у него всегда была потом довольная рожа. Ну, этот громила, я думаю, вполне мог обслуживать девушку такого телосложения, как у Госпожи Линды, не надрываясь. Ну, понятное дело, если на него никакого дополнительного обслуживания не навешивать. Как с этим делом справлялась Госпожа Машенька, для меня оставалось загадкой, уж, по крайней мере, не при помощи Господина Харни, судя по её периодическим остротам в адрес его мужских достоинств. Впрочем, в отношении Госпожи Машеньки у меня сложилась стойкая неприязнь, что и понятно. Какое у вас будет отношение к персоне, при каждом удобном случае предлагающей вас убить? И вообще, чего в ней хорошего-то было? Головорезша, разрисованная безобразной татуировкой, в том числе и в области лица, и без того не изуродованного излишними эстетическими достоинствами. Разве что, сапожки?
Да, неплохо бы мне было вырядиться в Машенькины сапожки, в юбочку Госпожи Энни, в белое платьице Госпожи Линды… Тьфу! В шляпку Господина Харни и в саблю Госпожи Шерри! Да пошли они на фиг, все эти кровопийцы вместе со своими нарядами! А особенно Машенька прямо в своих сапожках. Тоже мне, женщина. За столько дней даже и ни в каком интиме не замечена. Да её, наверное, в начале разбойной биографии в письку ранили, вот она и превратилась в злобное чудовище. Да. А всё же интересно, что бы получилось, если бы её привязать, да оттрахать как следует, к примеру, под моим руководством? Если уж я недавно Мамбу оттрахала…
-Сама видишь, у неё один трах на уме! – прошипел в адрес Шерри Господин Бенсон.
Тут до меня дошло, что они уже перестали ворчать друг на друга, а теперь, похоже, спорили по поводу моей персоны. А я, надо думать, снова болтала вслух.
-Трах у всех на уме, - проворчала в ответ Госпожа Шерри. – Можно подумать, у тебя на уме его нету!
-Может и есть, только ещё и для других мыслей место остаётся.
-Ой-ой! Сколько у нас пустого места в голове? Вот и затрахал бы его до заполнения, всё лучше было бы, чем чудить от излишнего ума.
-Я не женщина, чтобы чудить, - похоже, обиделся Господин Бенсон, - у меня и без того дел хватает.
-Ага, от большого ума взял, пушку сломал!
-Слушай, дура, - сказал Господин Бенсон и, к моему ужасу, ухватил Госпожу Шерри за верхнее ухо, - я пушку не ломал, неужели неясно?!
-Э? – сказала Госпожа Шерри и вытаращила свои маленькие глазки так, что они вдруг достигли у неё нормального среднего размера. Мне пришло в голову, что надо ей как-нибудь посоветовать выпучивать глаза, если уж она их красить не умеет. Ну, в смысле улучшения внешности. А также мне пришло в голову, что, возможно, ушки у Госпожи Шерри были оттопыренными не от природы, а вследствие вредной привычки её знакомых за эти самые ушки Госпожу Шерри хватать.
-Отпусти моё ухо, - сказала, наконец, Госпожа Шерри, причём, таким тоном, словно это прошипела змея, которой наступили на хвост.
Господин Бенсон ухо отпустил и молча уставился в пространство. Вид у него был такой, словно он жалел о том, что погорячился.
-Я уже давно не цепная девка Зу-Зу, - дополнительно проворчала Шерри.
-Да, - согласился Господин, - с тех пор ты сильно поумнела. Судя хотя бы по отсутствию идиотского вопроса «а кто сломал»?
-А ещё один идиотский вопрос «зачем наврал»? - сказала Шерри. – Только его и задавать не надо, и так ясно.
-Работать пора, - сказал Господин Бенсон, поглядев на стойку штурвала, то есть, машинного телеграфа. Я скосила глаза и заметила что, кажется, туда вмонтирован тот самый «указатель» который я недавно чинила с последующей выпивкой в стельку.
Шерри поглядела на навигаторшу, мне так показалось, что хотела пихнуть её ногой, но сдержалась и просто сказала:
-Нюрка, подходим к подводной гряде. Готова?
Я чуть не хихикнула при таком обращении к Госпоже Энни, даже за нос себя ухватила, чтобы промолчать. С другой стороны, а зачем навигаторше лишний раз своё имя засвечивать? Если уж она по временному контракту. Вот, наверное, и договорились заранее на бандитскую кличку для чужих ушей. Да и кличка-то достаточно благозвучная.
-Сейчас проверю, - пообещала Нюрка и накрылась с головой своей накидкой. А потом стала совершать под ней какие-то подозрительные движения, которые трудно было истолковать при таком ворохе ткани сверху. Но у меня сразу возникло подозрение, не занялась ли она там интимным самообслуживанием? Конечно, трудно было точно сказать по поверхностным движениям этой тёмно-синей кучи ткани, но я-то видела у неё под юбками подозрительное устройство, когда она сидела в клетке, вот и подумала.
-Готова? – переспросила через некоторое время Шерри.
Энни высунула глаза из под балахона и доложила:
-Готова. Покрывало ваше толстое, дышать под ним трудно.
-Ну, так не накрывайся, - посоветовала Шерри. – Некогда другое разыскивать.
-Ага, сейчас, - проворчала Энни и снова накрылась. Мало того, ещё и такую позу приняла, словно собралась там спать, положив голову на руки.
-Ну? – вопросила сверху Шерри.
-Чисто, на сто метров, - доложила Энни.
-Понятно, - подтвердила Шерри, а я вдруг захихикала, и сама не понимая, с чего? Ну, очередное шоу сумасшедших. Что я, раньше подобного не видела?
Шерри пихнула меня в спину и распорядилась:
-А ты, хохотушка, следи, чтобы она в критический момент сбежать не попробовала, не то, потонем ещё.
-Так она же за ногу привязана, - не поняла я, - да и куда тут бежать-то?
-За борт, - разъяснила Шерри, - как некоторые.
-Э… - поперхнулась я, потому что мне показалось, что она знает о моём сне, в котором я, как она посчитала, непонятно с чего, выпрыгнула за борт. Но, наверное, Госпожа Шерри имела в виду какой-нибудь другой случай. А что? Очень может быть, что пленницы этих пиратов иногда прыгали за борт, скажем, при близкой перспективе попасть головой на штырь или собственной шкурой на коврик.
-По указателю, подходим к гряде, - напомнил Господин Бенсон.
-Нюрка? – осведомилась Шерри.
-Чисто, - доложили из под покрывала.
-Эй, там, кровопийца! – сказал в переговорную трубу Господин Бенсон, - не спишь? Малый ход с возможными резкими манёврами, поняла?
-У. У-у-у. У. Бу-бу-бу, - глухо донеслось из уходящей вниз трубы. Ну, наверное, надо было находиться рядом с этой трубой своими ушами, чтобы разбирать эти доклады. Теперь Бенсон принялся вертеть свой штурвал, и вскоре я ощутила как «Хищница» тяжело поползла вправо, а потом снова выпрямилась.
В этот момент на палубе появилась Машенька и, прежде всего, поглядела в мою сторону. Я даже и не разобрала, чего она там сделала? Похихикала или порычала? Тем более что она тут же занялась делом, а именно, принялась ходить вдоль борта на который были развёрнуты стрелы и проверять готовность верёвок и крюков. Стропальщица хренова. Они что, рыбу ловить собрались? И то, дело, а то, даже мне этот местный турнепсо-пинапл осточертел уже.
-Ну что? – снова принялась беспокоить накрытую тканью Энни Госпожа Шерри.
-Отвяжись, - недружелюбно донеслось оттуда, - будет надо, скажу.
Это что, так вот эти самые навигаторши работают? Я так полагала, что для управления судном надо забраться на самое удобное для обозрения место, вооружиться подзорной трубой или ещё какими, там, приборами, тогда и командовать. А это что? Чего она там, под покрывалами, видит. Чует?
Знаете, я достаточно практичная девушка, у меня и мышление соответствующее. Много я слышала обо всяких передачах мыслей на расстояние, предчувствиях, пророчествах и других экстрасенсорных штучках, но чтобы это реально было доказано, с такими случаями лично я не сталкивалась. А вот с жуликами, - всегда, пожалуйста. Да, хотя бы и та же Холли. Вешала лапшу, будто она мои мысли читает, а сама передатчик в меня зашила, мерзавка такая! Была бы она телепатка, на кой чёрт ей бы вся эта радиотехника понадобилась? На дурочку рассчитывала. Ну да, я дурочкой и оказалась, чего уж там.
А всё же интересно, как эта Госпожа Энни чего-то там чует? Ну, понятно, что не носом. А как? Ещё хреновину какую-то подозрительную между ног носит. Вот, только не говорите мне, что это у неё для бесконтактного интима, как же! Мне, правда, никто этого и не говорил, но я же не слепая. Я же видела, как Госпожу Энни в клетке подбрасывало, словно от механического фука. Фигушки это у неё интимная машинка! Это что-то топорно сработанное, в смысле имитации сексуальной игрушки. Да, знаю я этих Нол, никто из них не носит писечные игрушки на себе день и ночь. У них таких игрушек столько, что письки бы до земли оттянулись. Да и рабыни ещё. Рабыни-то на что, в смысле интима? Для интима у приличных Госпожей всегда своё время и место. Вот в этом месте и соответствующее оборудование. А тут, между прочим, пиратский корабль. Они тут всех пленниц голыми в Африку пускают, вон как из меня все кольца повыдергивали даже. Будь у кого из пленниц интимная игрушка, ребята роксеры её бы непременно себе заграбастали. Как-то же самоудовлетворяться им надо? А как они на меня насели, когда я Госпожу Шерри разыскивала? Да чуть на части не раздёргали, мерзавцы. Ну да, сексуальные потребности так из них и выпирают.
-Справа на десять градусов донная скала, - неожиданно подала голос Энни. – Плавно поднимается. Точно, осадка до трёх метров?
-Точно, - подтвердила Госпожа Шерри. – Курс менять?
-Нет, не менять, - проворчала Энни, - если насчёт осадки не врёшь.
-И с какой, интересно, стати, мне тут врать? – слегка возмутилась Шерри.
-Слабая динамическая зона, двести метров впереди. Течение на сорок градусов слева, меньше одной единицы.
-Ясно, - подтвердила Шерри.
Интересные дела. Она и течения чует? Да ещё его скорость и глубину скал?
Через некоторое время и вправду, корабль стало плавно смещаться вправо и Господин Бенсон принялся манипулировать штурвалом.
-Скалы выше воды, - сказала Энни. – Впереди, слева. При этом направлении проходим мимо.
-Смотри лучше, Бен, - проворчала Шерри.
-Ещё советчиков мне тут не хватало, - недружелюбно отозвался Господин Бенсон.
В сотне метров спереди сквозь туман замаячили острые каменные пальцы. Кажется, мы шли прямо на них. Впрочем, если течение слева…
Скалы прорисовались более чётко, и, по мере приближения, действительно оказывались сбоку от нашего пути.
-Прямо впереди подъём дна, - сообщила навигаторша. – Глубина до четырёх метров в зоне контроля.
-Далеко? – уточнила Шерри.
-Края не вижу. Узкие трещины. Донное плато без выходов на поверхность.
-Мери, - сказал Господин Бенсон в трубу, - рули направо на четверть. Малый ход.
-А надо? – спросила Шерри.
-Уж лучше отдельные скалы, чем донное плато, - достаточно спокойно пояснил Бенсон. – Там, если сядешь, так хана. А если винты до дна достанут, и так понятно.
-Тогда хоть скорость прибавь, - посоветовала Шерри.
-Можно, - согласился Бенсон и отдал вниз соответствующую команду.
С десяток минут мы плыли молча, а потом Шерри снова пристала к Энни:
-Ну, что там с дном слева? Опускается?
-Нет.
-Бен, ты вообще через эту гряду ходил когда? – решила поинтересоваться Шерри.
-Ходил, только не на «Хищнице». Не с такой осадкой.
-Вонючая грязь, - проворчала Шерри.
-Сто метров впереди, группа донных скал, - подлила масла в огонь Энни. – Много. Некоторые почти до поверхности.
-Машина, средний назад! – отреагировал Бенсон. – Справа что?
-Справа чисто, - доложила Энни.
Корабль завибрировал от переключения винтов и вскоре остановился, если не считать плавного смещения по течению.
-Машина! Рули направо наполовину. Малый ход.
-Не успеем дойти, - предположила Шерри.
-А что ты предлагаешь?
-Пойдём прямо через гряду.
-Опасно, - рассудил Бенсон. – Нельзя.
-Задерживаться тоже нельзя.
-Значит, будем увеличивать скорость.
-Машину надорвёшь раньше времени.
-Ладно, не лезь! – распорядился Бенсон и принялся огибать скалы на среднем ходу, постоянно выслушивая доклады навигаторши.
Интересно, кругом нас и вправду скалы? Как проверишь-то? А не водит ли нас Энни кругами, чтобы мы вовремя не успели, куда, там, эти пираты торопятся? Ох, и подозрительная же я стала. А, станешь тут подозрительной, когда твоя собственная Моника облапошивает тебя как последнюю дурочку, уговаривает повернуться спиной, и руки цепью заматывает! Уже и самой себе верить нельзя.
Между тем, кругом уже значительно посветлело, а Машенька то и дело стала подозрительно поглядывать снизу в нашу сторону. А Госпожи Линды так и не было видно. Странная, вообще, у этой Линды манера руководства. Каскадёрская какая-то. Даже и не командует никогда, зато лезет в самое опасное место драки. Кровопийца, что ли, от природы? Вот и сейчас, где она? Спит? А тут, того и гляди, на скалы напорешься.
Кажется наш корабль, изрядно попетляв среди рифов, снова вышел на прежний курс. Это я рассудила по наиболее светлой части горизонта, которая, как вначале, располагалась теперь по левому борту. Я прислушалась к навигаторше и уловила, что мы движемся между донным плато слева и кучей подводных скал справа, причём, снова малым ходом.
-Впереди мощная поперечная струя, - доложила Энни. – Вдоль разлома плато, слева на сорок градусов.
-Насколько мощная? – спросил Господин Бенсон.
-Трудно сказать, - ответила Энни. – Неравномерная по глубине. На четырёх метрах от поверхности единиц шесть, или больше.
-Шесть единиц? – усомнился Бенсон.
-Больше шести, - «успокоила» его Энни. – Из разлома к поверхности. Ширина метров сто.
-Что справа и слева?
-Справа донные скалы. Слева склон плато. До трёх метров от поверхности.
-К чёрту в грязь, - проворчал Бенсон.
-Назад? – предложила Шерри.
-Нельзя назад. Сносит вправо, на скалы.
-Так что, вперёд?
-Машина! – заорал Бенсон вниз, - полный вперёд. Рули до упора влево по отдельной команде. Быстро!
В трубе снизу что-то недовольно прогудело, тем не менее, через десяток секунд «мотор» заработал на полную мощность, корпус «Хищницы» завибрировал и тяжело пополз вперёд, наращивая скорость.
-Нельзя! – сказала Энни, высунувшись из под покрывал. – Струя за пределами шкалы. Нельзя!
-Не лезь под руку! – огрызнулся Бенсон, пригнувшийся к переговорной трубе.
Я заметила, что лицо у Энни было потным до невозможности, а руки зачем-то сжаты в кулачки. Не драться же собралась? А если ей так жарко под накидкой, зачем накрывается? Чтобы сосредоточиться? Чадра ещё на лице. Чего-то всё это показалось мне подозрительным. А Энни снова принялась прятаться под накидку, так и не разгибая пальцев. Ей что, руки сводит от натуги? А Госпожа Шерри прыгала на месте, как на иголках. Ну да, лезть рулевому под руку глупо, особенно с советами. Что-то сделать охота, а сделать ничего нельзя, вот и засуетилась. А, глядя на неё, начала суетиться и я, что выразилось в срочном оглядывании окружающей обстановки на предмет наличия спасательных средств. Вдруг сейчас потонем, а с меня и шейную деревяшку сняли, как на грех.
Я почувствовала как нос «Хищницы» вздрогнул, наезжая на течение, и сейчас же Господин Бенсон заорал:
-Рули влево до упора! Максимальный ход!
Корабль дёрнулся влево, но тут же наваливающееся на корпус течение начало отжимать его в противоположную сторону. Вдоль левого борта закипела пена и забурлило водоворотами.
-Максимальный ход! – орал в трубу Бенсон. – Самый полный! Самый…
Машина не справлялась со струёй, и это было видно даже мне. Корабль отжимало вправо и тяжело выворачивало носом туда же. А машина при этом на максимальных оборотах…
Я хотела уже завопить, но меня опередили Госпожи Шерри и Энни. Госпожа Шерри ухватилась за накидку навигаторши и орала:
-Специально сюда завела, мерзавка?!
А Госпожа Энни вывернулась из под накидки и вопила в адрес Господина Бенсона:
-Рули налево и задний ход! Налево! Сейчас же!
Я даже испугалась, потому что глаза у Энни попросту сверкали, а руки… С руками тоже было что-то не так, но я, на скорую руку, не разобрала, что? Тут у них вышла большая заморочка, потому что Шерри, кажется, хотела, совершенно не ко времени, начать драться. Господин Бенсон принялся пихаться ногами, чтобы ему не мешали управлять, а с Госпожи Энни свалилось покрывало, без которого, как я предположила, никакая навигация не прёт, к тому же, её оттянуло в сторону привязанной к ноге верёвкой и неконструктивно раскорячило. А я, со своей стороны, припомнила о порученных мне обязанностях по контролю за тем, чтобы навигаторша не смоталась в критический момент, и хотела уже её ухватить, но мне под ноги попалась Машенька, которая, заподозрив неладное, кинулась снизу на мостик наводить порядок. В результате, вместо Энни, я ухватила Машеньку и получила от неё серию эпитетов в свой адрес. Вероятно, как я рассудила потом, именно я спасла наш корабль от очередного кораблекрушения. Это потому что если бы Машенька не задержалась на мне, она бы устроила здесь несвоевременный бардак, и последующих действий не последовало бы, и вся наша компания пошла бы на дно. Но, по счастью, случилось так, что Машенька запуталась во мне, и, главным образом, в моей сабле, попавшей ей между ног. И пока она прорывалась сквозь меня, судьбоносные события успели произойти. А именно, Госпожа Энни, наплевав на потерянную накидку и раскорячивающую её ножную верёвку, отпихнула головой Господина Бенсона и заорала в переговорную трубу (страшным голосом):
-Рули вправо! Вправо, до края! Полный ход!
Я ещё успела отметить, что её команда противоречит той, которую она за пару секунд до того посоветовала Господину Бенсону, но тут всё моё внимание отвлеклось на перелезающую через меня Машеньку. Но потом я уловила, что Энни ухватилась обеими руками за командную трубу, от которой пытался оттянуть её Бенсон, причём, эта самая труба светилась непонятным лиловым светом. Госпожа Шерри зачем-то ухватилась за Господина Бенсона, а Госпожа Машенька находилась в стадии ухватывания за Госпожу Шерри. Всё это, не ко времени, напомнило мне сказку о дедке за репку, а корабль, тем временем, развернуло вдоль течения и с нарастающей скоростью несло на обещанные справа донные скалы.
-Рули прямо! Машина, полный назад! – прокричала Госпожа Энни очередную команду и отпустила трубу так резко, что Господин Бенсон, потеряв уравновешивающее его усилия сопротивление, ударился носом о край этой самой трубы. Он, то ли заругался, то ли попытался отменить предшествующую команду, но в это время снизу, из трубы, раздалась такая реплика, что я даже разобрала её смысл. Смысл заключался в том, чтобы все верхние уроды пошли в грязь, и там, сперва, разобрались между собой. Ну а конкретное содержание реплики я тут приводить не решаюсь из соображений человеколюбия. По крайней мере, из соображений гуманного отношения к человеческому слуховому аппарату.
Энни отскочила на прежнее место, при этом, опрокинув свой стульчик, повернулась к остальным спиной, а обе ладони прижала к лицу, с которого по ходу дела стянулась и чадра. Тут я снова припомнила свои обязанности и хотела ухватить её за что-нибудь оставшееся, как вдруг обнаружила совершенно непонятное явление. Дело в том, что Госпожа Энни не могла повернуться спиной абсолютно ко всем присутствующим, поэтому сделала это, насколько смогла. А я оказалась чуть в стороне и, при взгляде под углом, уловила, что её ладони святятся тем самым лиловым светом, которым только что отсвечивала переговорная труба. Так ведь никакая труба не отсвечивала сама собой, это на неё падал свет от ладоней навигаторши! Э?
Я даже и не знаю, почему я решила срочно разобраться с этой странностью? Наверное, я была напугана, плохо соображала и вообще, всё это показалось мне подозрительным и угрожающим существованию собственной персоны. Поэтому я схватила руки Госпожи Энни и вывернула их ладонями к себе. Я повторяю, я не очень соображала, что и как делаю, мало того, лиловый свет вызывал в моей памяти нездоровые ассоциации, например, с опасностью радиоактивного заражения. Мне почему-то представилось, что заболевший лучевой болезнью человек, должен начинать отсвечивать лиловым оттенком. Да и не это главное. Главное, что этот вот цвет был мне знакомым, и я чувствовала, мне надо всего чуть-чуть, чтобы загадка оказалась разгаданной.
У меня было меньше секунды для обзора ладошек Госпожи Энни, но, скорее всего, адреналин усиливал скорость моего зрительного восприятия, а также и скорость умственных процессов. Я успела разглядеть динамическую теневую картину и уловить смысл ползающих по ладоням тёмных пятен на тускло-лиловом фоне. Это потому что одно пятно, большое и длинное, словно веретено, как раз ползло между двух других пятен, неправильной формы, почти впритык к левому из них, а вдоль движения лиловый фон вибрировал полосой на половину ладони, словно подёрнутая зыбью водная поверхность. И как раз в этот момент раздался скрип и наш «Титаник» начал скрести левой частью днища по каменному «айсбергу».
-GPS! – завопила я, обалдев от неожиданного открытия. – Да это же GPS-навигатор!
Между прочим, мою реакцию можно было понять, если, конечно, знать, о чём речь. Каким-то образом, уж я не знаю, подкожным вшиванием или каким другим способом, ладони Госпожи Энни выполняли функции дисплея электронного навигатора. А это означало… О! Это очень многое означало! Например, то, что в Оллитарии используются очень даже современные технологии, никак не совместимые с рабовладельческим строем и общепринятым здесь уровнем технического развития. И, очень может быть, что сама Госпожа Энни даже и не знала о сущности технологии, которой пользовалась для своей навигации. Но я-то знала, что это такое. То, что это предполагает наличие навигационных спутников на достаточно низкой орбите над этим небесным телом, а также и приборов наблюдения с соответствующей разрешающей способностью. А это значило то, что кто-то здесь не только что летает по воздуху, а и неплохо себя чувствует в космическом пространстве, только сильно себя не засвечивает на поверхности, среди тёмного населения Оллитарии. А уж это, в свою очередь, означало, что полёты к Земле явно имели место, также как и космические корабли. И если я хотела вернуться на Землю, то такая возможность оказывалась существующей! И оставались сущие пустяки, - отыскать этих космических мерзавцев и заставить отвезти меня по-назначению. Ха-ха! Люди в Оллитарии появляются неизвестно откуда, да?! Да ещё, якобы, с ложной памятью…
Вот потому-то у меня и вырвался крик души: - «GPS-навигатор»!
Госпожа Энни тут же вырвала у меня свои ладони, зарычала и ухватилась за рукоятку моей сабли, пытаясь вытащить её из меня. Я вмиг припомнила, что от вынимаемого лезвия нужно держать подальше свой нос, свои руки и всё остальное, но Энни явно собиралась меня зарубить за моё открытие. Несколько секунд мы с ней боролись вывернутыми руками за обладание оружием, пока я не догадалась закричать:
-Никому! Никому и никогда!
-Никому? Р-р-р… - повторила мокрая от пота Энни.
-Могила! – пообещала я. – Клянусь своей мамочкой!
-Ы-ы-ы-ы… - сказала Энни и отпустила саблю. Руки у неё тряслись, а ладони всё ещё тускло светились. И сейчас же она резко согнулась и скрючилась, засунув руки под подол юбки. А меня ухватила за задницу Машенька и принялась разворачивать передней частью к себе. Дело в том, что пока мы беседовали с Госпожой Энни, Господа разбойнички времени тоже не теряли и, кажется, подрались друг с другом, но резко помирились и занялись разборками ситуации. Похоже на то, что «Хищницу» протащило течением между двух скал, частично ободрав левый борт, и вынесло в зону «мёртвой» воды, а Господин Бенсон занимался теперь тем, что глушил «мотор» и объяснялся с сердитой переговорной трубой.
Поскольку моя задница была занята ухватившейся за неё Машенькой, Госпожа Шерри ухватила задницу скрючившейся в дугу Энни и требовала доведения навигационной обстановки, на что и последовал натужный доклад:
-Чисто, на сто метров во все стороны. Отвяжись. Ы-ы-ы-ы…
-Ты! – сказала мне Машенька, недружелюбно сузив свои злобные глазки, - Ты. Опять ты, и снова здесь ты, да?
-Вообще-то, не здесь, Госпожа, - возразила я, чтобы сбить её с толку и расстроить её планы, если они существовали, скажем, насчёт моего зарубания.
-Э? – вытаращила глазки Машенька. – А где?
-У меня душа ушла в пятки, - пояснила я, - поэтому я в данный момент не здесь, и не надо меня пугать, не то, процесс моего возвращения затянется.
Машенька выдержала молчаливую паузу, в процессе которой я так испугалась, что у меня чуть не затряслись поджилки.
-Что ты ей сказала? – указала взглядом Машенька на находящуюся в стадии разгибания Госпожу Энни.
-Я сказала? – попыталась вывернуться я. – Когда? Что сказала, чтобы эта Госпожа работать на вас согласилась?
Я скосила глаза и обнаружила, что Госпожа Энни натянула чадру, а теперь оправляет свои покрывала, и ничего у неё в данный момент не светится.
-Что ты ей сказала сейчас? – спросила Машенька таким спокойным тоном, что мои поджилки, наконец, задрожали.
-Так, это… - завиляла я, - подрались мы. Я ведь что подумала? Что она сбежать хочет, а Госпожа Шерри мне поручила…
-Ты, Нола, что она тебе сказала? – повернулась Машенька к Госпоже Энни.
-Отвяжись, - ответила Энни. – Я работать согласилась, а не разбираться с вашими рабынями. Плавать бы сначала научились, флотоводцы убогие!
-Вот, у меня сейчас кто-то без корабля по воде поплывёт, - пригрозила Машенька. Я хотела напомнить, что лично я не её собственность, но сумела промолчать, не желая лишних самообвинений в адрес собственного языка.
-Ты! – ткнула меня пальцем в грудь Машенька. – Ты сказала: «же-пэ-эс». Не так?
Надо же, какая глазастая, негодяйка. В смысле, какая ушастая…
-Ну?!
-Ну, сказала, - призналась я, - о чём теперь очень сожалею. Так подрались же, да я испугалась ещё…
-И что это значит? Же-пэ-эс?
-Это… А можно не отвечать, Госпожа?
-Нельзя!
-Ну… А я больше не буду, Госпожа! – изобразила я испуг.
-Р-р, - сказала Машенька и так поглядела, что я, не дожидаясь худшего, принялась объяснять:
-Ругательство это, Госпожа. Очень плохое ругательство, так ведь я… А это потому что дурная компания, Госпожа!
- Же-пэ-эс, ругательство? – с явным недоверием сказала Машенька.
-Не «же-пэ-эс», а жопа-S, Госпожа.
Машенька снова вылупила глаза, а Госпожа Энни демонстративно фыркнула, подобрала с палубы стульчик и уселась на него спиной к нам, демонстрируя презрение. Ну и чтобы прислушиваться дальше, понятное дело.
-Какая ещё жопа, в грязь?
-Это очень плохое ругательство, - сказала я. – Ну, когда ламиолы между собой, это ещё куда ни шло, но говорить такое Госпоже Ноле, это просто этот, как его… Беспредел. Даже и не знаю, как у меня вырвалось.
-И что это значит, чтоб ты сдохла?! – начала терять терпение Машенька.
-Ну, то и значит, что жопа, ну, то есть, попа, буквой «S». Английская буква S, на синусоиду похожа, которая.
-Я читать не умею, по-твоему? – тем же тоном сказала Машенька.
-Ну так, а что вам тогда неясно, Госпожа?
-То, что в этом ругательстве такого особенного, чтобы Нола за саблю хваталась? Ну, жопа кривая, и что?
-Ох, - сказала я. – Это ведь значит… Ох, это такое значит, что и говорить-то неудобно, даже вам, Госпожа.
Тут кто-то неожиданно захихикал рядом, я аж вздрогнула от неожиданности. А это оказалась всего лишь Госпожа Шерри.
-А ты чего смеёшься? – возмутилась Машенька. – Ты что, такое ругательство знаешь?
-Нет, - сказала Шерри.
-А чего смеёшься?
-Нервы, - объяснила Шерри и смеяться перестала.
-Ну? – снова потребовала от меня объяснений Машенька.
-Понимаете, Госпожа, - сказала я, - у Госпожей Нол ведь запрет на мужчин, да? Вот они и занимаются интимом по-своему. Игрушки, там, всякие, да? Ну, а некоторые Госпожи Нолы этими, всякими, игрушками не в лоно тычут, а в попу. Ну, ничего тут, конечно, такого нет, но, вот, злые языки утверждают, что если Госпожа Нола злоупотребляет неправильной дырочкой, то она же в этом не сознается? Так, зато у неё эта дырочка становится кривой, на букву S похожей, и это, типа, даже на осанке отражается и снаружи видно. Вот.
-Ты же врёшь, - предположила проницательная Машенька.
-Я не вру, Госпожа, - не моргнув глазом, соврала я. Мне в первый раз, что ли?
-А «могила» причём?
-Ну, я же пожалела о своих словах, вот и пообещала больше до могилы так не ругаться.
Неизвестно, сколько бы ещё допрашивала меня Машенька, но тут появился Господин Харни и принялся обзывать всех остальных бездельниками, потому что некие «поплывунчики» заждались до такой степени, хоть устраивай им обеденный перерыв. Это ещё о чём речь? Однако, Господа Бенсон, Шерри и даже Машенька, похоже, устыдились и решили срочно взяться за работу. Госпожа Шерри сбегала вниз и установила размер повреждений. Кажется, мы отделались всего лишь внешней обдиркой левого борта. Господин Бенсон договорился с сердитой переговорной трубой и запустил машину на самый малый ход, направляя корабль параллельно обратной стороне донного плато, которое мы «благополучно» обогнули через вновь открытый проход, шириной в наш корпус. Тут я удосужилась обратить внимание, что никаких чучел больше за кормой не болтается, а насчёт носовых украшений, отсюда было не видно. Ну, если бандиты израсходовали весь, «глюк», о чём и говорилось на недавнем совещании, то и понятно.
А Харни и Машенька, спустились на палубу, откупорили большой палубный люк и завели грузовые стропы, явно собираясь что-то оттуда доставать. Ну, понятное дело, не сами, а в качестве руководства палубной командой.
Тут я обнаглела и осмелилась задать Госпоже Шерри вопрос, насчёт того, зачем тут нужно моё присутствие? Ну, поскольку никакого противника, которого надо было бы обманывать моей персоной не наблюдается, а лично я не разбойница и только создаю проблемы профессионалам своей неуклюжестью и бестолковостью.
-Нужна, - соизволила объяснить Госпожа Шерри, хорошо, хоть не рассердилась.
-Я понимаю, что нужна. А для чего нужна, Госпожа?
-Ну, я тоже не знаю, - сказала Шерри. – Может, Линда собирается тебя заместительницей назначить? Кто её знает.
-Заместительницей? – не поняла я.
-Ну да. По части повешения за морской разбой, к примеру.
-Вон чего, - слегка расстроилась я. – Поэтому и убивать не велела?
-А ты и этим недовольна?
-Довольна, - сказала я и решила помолчать, потому что этот разговор мне внезапно надоел. Только Госпожа Шерри сама добавила:
-Не думаю, что для повешения. Я же тебе говорила, что так легко не отделаешься.
А потом она немного поругалась с Господином Бенсоном насчёт текущей навигационной обстановки, в результате, было принято решение отправить Госпожу Энни отдыхать. Шерри отвязала её и потащила куда-то вниз. Интересно, где они её держат? По-прежнему в деревянной клетке, или же каюту выделили? А что сейчас с Лу-лу, Соней и Клу? Впрочем, сейчас меня почему-то больше занимал вопрос, куда подевалась Госпожа Линда и какое новое коварство замыслила? Ну, не дрыхнет же она сейчас на своих ковриках, в самом-то деле?
Шерри пришла назад, а попутно велела палубной команде приниматься за дело. Тут я догадалась, что Госпоже Энни решили кое-чего не показывать. А мне, значит, показывать можно? Между прочим, последовавшее действо я предпочла бы не видеть. Господа разбойники принялись извлекать из трюма вышеупомянутые «поплывунчики» и расставлять их вдоль правого борта. А предпочла бы я этого не видеть не потому что зрелище было излишне страшным, а чтобы не напрягать свою голову дополнительными гнилыми вопросами насчёт снов и генерирования демонов. Это потому что поплывунчики представляли собой те самые бочки с боковыми скобочками для соединительных верёвок, а из крышки каждого такого поплавка торчала голова девушки, затянутая в ярко-красный платок и обтянутая ремешками кляпа-уздечки с большим красным шариком во рту. При этом зрелище только полная дура не припомнила бы обсуждавшийся недавно вопрос насчёт установки минного заграждения. А я лишь теперь поняла бурную реакцию девушки в бочке из моего предпоследнего сна при моей попытке за её бочку ухватиться. Вот, честное слово, не было у меня никакого желания сейчас разбираться, кто я такая? Сонная пророчица, создательница событий, ведьма, раздвоенная личность или просто обычная сумасшедшая.
Теперь уже совсем рассвело, и видимость Оллиолоны ограничивалась только туманом средней интенсивности. Насколько я могла судить, просматривалось это море не дальше километра. Позади с трудом угадывались несколько торчащих над водой скал, наверное элементы пройденной нами донной гряды, а впереди маячило лишь туманное будущее.
Тут наш двигатель снова заработал на малых оборотах, а Господин Бенсон развернул корабль и направил его параллельно гряде. И простановка минного заграждения началась. Похоже, Господам бандитам такое злодейство было не впервой, так слаженно это у них выходило. Сначала к бочке привязывали верёвку, потом поднимали её на передней стреле и спускали в воду. В это же время другая команда успевала привязать противоположный конец верёвки к следующей бочке и подвинуть её под стрелу. Мины размеренно плюхались в воду и оставались покачиваться там на одинаковых интервалах. Странным было лишь то, что они продолжали болтаться в воде, хотя ни ветра, ни волнения моря не наблюдалось. Или заминированные девушки надеялись из бочек освободиться? Ну, не все же зараз? Всего мин оказалось около двух десятков и сейчас уже выставили половину. Как вдруг, мне пришло в голову повнимательнее присмотреться к мордашке одной из этих несчастных разбойничьих жертв, и я чуть не вскрикнула от удивления. Потому что голова очередной девушки до безобразия напоминала голову Госпожи Линды! Понятное дело, при такой тугой затяжке в платок и тугой затычке в рот все становятся похожими друг на друга, только, как я уже говорила, Госпожа Линда производила на меня мистическое впечатление, в результате чего, боюсь, я сумела бы опознать эту злодейку и с закрытыми глазами, по одному её близкому присутствию.
Госпожу Линду благополучно плюхнули в Оллиолону, наравне с предыдущими, а я с подозрением пригляделась к следующей поплывунчице. И не зря! Потому что в ней я опознала свою недавнюю союзницу по предстоящему восстанию, рабыню Клу. Ну, её-то, конечно, могли использовать и в качестве обычной мины, как и саму меня, между прочим. Только теперь я принялась приглядываться ко всем оставшимся. Точно сказать не берусь, но мне показалось, что некоторые из них явно смахивали на тех колодниц, которых загружали на борт «Амелии». А с чего это я решила, что Госпожа Линда напала на «Амелию» для освобождения своих подружек по разбойному промыслу? В свете последних событий, можно было предположить, что Госпожа Линда вообще находится в конфронтации с местным Оллиолонерским преступным миром. А в этом случае, почему бы ей было не захватить, скажем, сторонниц Мамбы для использования их в качестве минного заграждения? С неё станется. А ведь в этом есть смысл! Такое минное поле способно задержать вражеский флот, если они не хотят подрываться на минах, заряженных своими же подружками. А иначе, зачем высовывать из бочек головы пленниц, да ещё обвязывать их такими яркими платками, что получаются почти что фонари светофоров? Понятное дело, чтобы было заметно издали, а то, ещё наедут сослепу…
-Вообще-то, не для этого, - сказала позади моей головы Госпожа Шерри. Я даже вздрогнула от неожиданности. От неожиданности осознания того, что снова разболталась вслух. Что значит, долгое отсутствие во рту девушки нормального функционального кляпа! Отпираться мне было поздно, поэтому я предпочла спросить:
-А для чего?
-Для того, во-первых, чтобы они начинали орать при опасности подрыва. А главное, чтобы знали, что захлебнутся при опрокидывании. Ну, и гуманные соображения присутствуют, в смысле самоликвидации при потере сил. Технические секреты, опять же.
-То есть, это тоже ваше изобретение, Госпожа?
-Частично, - похвалилась Шерри. – Вообще, это достаточно интересное устройство…
Ну да, дай волю техническому специалисту, он вам все мозги выест своей технологией. Даже если технология изуверская. Специалист хоть и знает об этом, но задвигает сущность на второй план, его ведь техническая часть восхищает. Возможно, именно такая психология была у изобретателей гильотины или же многочисленных устройств для пыток. Интересно, для таких технарей делают скидку черти в аду, когда усаживают их на свои сковородки? Где-то я видела злодейский рисуночек, на котором были изображены черти, пытающиеся разжечь горелку для нагрева котла, из которого торчали колоритные головы грешников. И одна из этих голов предлагала чертям:
-Дашь на бутылку, налажу.
Я и рада была бы не слушать разъяснений Госпожи Шерри, но когда над вашими ушами разглагольствует влюблённый в своё дело технический специалист, сущность всё равно влезает в вашу голову. Короче, выходило, что мины должны были взрываться при опрокидывании, вызывающем падение груза на заряд глюка, по тому же принципу, что и при имитации взрыва снарядов. А хитроумность устройства заключалась в том, что в верхней части бочек имелась ёмкость, куда медленно просачивалась вода, что вызывало смещение центра тяжести вверх, с перспективой полного опрокидывания, при котором голова поплывунчицы оказывалась под водой. Ну, а это фатальные последствия, даже если мина не заряжена. Причём, то же самое опрокидывание вызывало резкое натяжение соединительных верёвок или непосредственный таран бочки судном. То есть, метацентрическая высота этого плавучего устройства способствовала его опрокидыванию при угле наклона около сорока пяти градусов. Вот, чёрт! Знать бы ещё, что такое метацентрическая высота, и как сведения о ней просочились в мои мозги?!
Сорок пять градусов, - это при пустой верхней ёмкости, а при её заполнении, сами понимаете. А воспрепятствовать этому заполнению можно было приводя в действие примитивный малопроизводительный насос для откачки. Приводился же он в действие двумя верёвочными петлями на ногах девушек, для чего они должны были попеременно сучить ногами, и чем быстрее, тем лучше. Вот потому-то все бочки и раскачивались, попав в воду. Кстати, имелся ещё предохранитель от падения груза на глюк, который представлял собой всего лишь кусок сахара, растворяющийся после опускания мины в воду. Ну, осталось только добавить, что перед заряжанием в мины, все поплывунчицы подвергались ознакомлению с принципом действия устройства. А красный цвет головных платков и затычек, в данном случае, был выбран, чтобы обозначить символику Аннолиуса, который, как намекнула Шерри, находился в некоем нездоровом сговоре с Мамбами и вообще, со всей Оллиолонерской братией.
Должна признать, эта бочонковая мина, на мой взгляд, представляла несомненный технологический шедевр, причём, исполненный топорными методами из подручных средств. В самом деле, всего-то и требовалось, бочка, рабыня, платок, кляп и несколько кусков верёвки. Ну, не считая глюка. Так ведь и в незаряженном виде устройство могло давать эффект задержки неприятеля, если ещё никто не забыл об опрокидывании головой под воду. Очень даже может быть, что пираты использовали эти бочки также и для исполнения смертного приговора методом самообслуживания. Никто ведь не способен дрыгать ногами бесконечно.
Надо сказать, устройства со схожим по своей мерзости принципом действия, вовсе не редкость в Оллитарии, но они обычно более примитивны и узко функциональны. Чаще всего, они предназначены для кручения какого-либо из бесчисленных силовых валов, при отсутствии необходимости внешнего погоняния крутильщиц, поскольку они погоняют себя сами. Вспомнить, хотя бы механические прутья, особенно тот, на который лично я угодила в Гедониксе. Ну, когда мне пришлось не только бежать изо всех сил, но ещё вприпрыжку и с песенкой. Также широко распространены устройства для парного стимулирования девушек, которые эксплуатируют как их взаимную симпатию, так и неприязнь. Чего уж проще, - подвесить парочку рабынь соединительной шейной цепью на верхнее кольцо или ролик, как когда-то нас с Соней? Как-то мне рассказывали про штуковину, именуемую парной водяной баночкой, так она ещё и похуже бочонковых мин, к тому же, крайне простая по устройству. Это всего лишь ёмкость двухметровой высоты с устроенным на дне качающимся рычагом, ось которого каким-либо кривошипно-шатунным способом передаёт свои возвратно-поступательные движения вращающемуся валу. А к концам этого рычага приковываются короткой цепью ноги двух девушек, у которых руки крепко связываются за спиной. Ёмкость наполняется водой, - вот и всё. Вал начинает крутиться с заданной скоростью и никакого технического обслуживания не требуется, кроме как изредка менять воду, поскольку несчастные крутильщицы испражняются от натуги прямо в неё. А что им ещё остаётся делать, если, чтобы не захлебнуться, они вынуждены попеременке подпрыгивать, отталкиваясь ногами от пола в нижнем положении своего конца рычага? Причём, чем сильнее оттолкнёшься, тем на менее короткий промежуток времени твоя голова выскочит над водой. За счёт сокращения времени напарницы, понятное дело.
Так что, девушку с таким опытом жизни в Оллитарии, как у меня, нелегко шокировать какой-то изуверской бочкой с красной верхушкой. Но вот, что делает в одной из этих бочек сама Госпожа Линда? Уж верно, ничего хорошего. А в том, что бочка у неё фальшивая, также как кляп и платок, я ничуть не сомневалась. Фальшивый платок? А, запросто. Не из Аннолиусского шёлка, а из какой-нибудь дешёвой подделки под него.
К тому времени, как Госпожа Шерри устала похваляться своими техническими достижениями, все мины оказались установленными, а «Хищница», обогнув заднюю оконечность заграждения, принялась медленно удаляться в перпендикулярном заграждению направлении. Вскоре сквозь туман начали проступать очертания горбатого берега, представляющего собой достаточно высокие для Оллитарии горы, а на фоне этих гор прорисовались очертания вражеского флота. А у меня появилось предчувствие приближающегося морского сражения.
Вражеская эскадра насчитывала четыре судна и, похоже, очень обрадовалась нашему появлению из тумана. Ну да, Господин Бенсон слишком долго маневрировал, проводя корабль через донную гряду, вот враги и забеспокоились, не случилось ли с нами чего? И не придётся ли организовывать спасательную операцию, вместо игры в Трафальгарское сражение? Должна признаться, я плохой знаток истории морских битв. Про Трафальгарский бой я слыхала, но, убей, - не помню, кто в нём одержал победу? Вроде бы, адмирал Нельсон, но почему тогда он оказался убитым? Более подробно я знала о сражении мятежного броненосца «Потёмкин» с правительственной Российской эскадрой. Это потому что мне рассказывала подруга Таня, что из России. По её рассказу получалось, будто этот корабль сумел так застращать противника, что даже и стрелять не пришлось. Это как-то странно выглядело, впрочем, Таня и наврать могла. Уж эта Таня врунишка, дай Бог каждому. Вспомнить хотя бы её «Общество защиты прав ламиол Даниса».
Так, или иначе, но вражеский флот вяло устремился нам навстречу, впрочем, при традиционном устройстве двигательной установки местных кораблей, даже самый полный ход покажется со стороны вялым. А все нормальные местные мореплаватели используют неизвестно откуда берущиеся здесь течения, ориентируясь в них с помощью спутниковой GPS – навигации.
Корабли противника приближались строем фронта, выдерживая одинаковые интервалы между собой, с явным намерением окружить нас со всех сторон и заставить сдаться. На мой взгляд, не стоило им надрывать свои машины, если уж мы и так двигались в их сторону. Но, откуда я знаю, вдруг в прибрежной зоне существовали какие-нибудь течения, используя которые можно было навязать противнику невыгодные условия? А в этом месте явно имелся обширный участок мёртвой воды, и всё решало численное преимущество?
Когда по моим прикидкам до противника оставалось расстояние, соразмерное с помноженной на три максимальной дальностью стрельбы из метателей, в командование вступил Господин Харни, который объявил боевую готовность, Господину Бенсону приказал развернуть корабль на обратный курс и удирать, а Госпоже Шерри приказал приказать мне, чтобы я не стояла столбом, а имитировала своими движениями командную должность. Ну, там, умеренно размахивала саблей, используя её вместо фельдмаршальского жезла, пошире разевала рот, изображая команды и ругательства, а главное, чтобы вертелась из стороны в сторону, а то, вражеским наблюдателям трудно будет разглядеть, что на мне написано?
Я осведомилась, а можно ли на самом деле ругаться и обзываться? Ну, чтобы мимика убедительнее получалась. Оказалось, что можно, и даже нужно, поскольку расстояние до врага уже уменьшилось до звукового контакта.
Заметив наш разворот, враг увеличил скорость и слегка нарушил строй. Наверное, у судов противника были разные скоростные возможности. Не успели мы ещё развернуться, как самый быстрый вражеский корабль оказался в опасной близости и сейчас же открыл огонь арбалетными болтами. Впрочем, преждевременно, поскольку большая их часть падала с недолётом, а наблюдаемое рассеивание падений говорило о попытке обстрела на максимальном угле возвышения метателей. Госпожа Шерри пихнула меня в зад, призывая к действиям, и мне пришлось замахать саблей и призвать «грязных чертей» «пошевеливаться, чтоб вам провалиться в Гестиусскую грязь». Должна сказать, не было у меня в тот момент особого желания куражиться и прикалываться, но работа, есть работа, никуда не денешься. Тем более что на самом деле, моих приказов никто и не выполнял. Например, никто не увеличивал хода даже и после поворота на обратный курс, и противник медленно нас нагонял. Вскоре даже начались попадания в нашу корму, но и тут никакой реакции не последовало, хотя, ведь наша пушка располагалась на корме, и, казалось бы, сам Бог велел использовать её при убегании от погони. Я догадалась, что таким образом реально осуществлявший командование Господин Харни хотел убедить противника в неисправности артиллерии, а также в надорванности нашей «машины». А на самом деле, заманивал вражескую эскадру на минное поле, которое уже показалось в отдалении в виде цепочки красных пятнышек.
Тут, наконец, мне пришло в голову, что пользование пушкой и невозможно, так как никаких чучел позади не тащится, также как и подводных зарядов. А почему? Один из вражеских кораблей пристроился в нашей кильватерной струе и прямо сам напрашивался на поражение буксируемым зарядом. Э! Скорее всего, эти самые ложные заряды были такими, что годились лишь на поднятие водяного столбика, да разбрасывание деревянных щепок, как и было про «обстреле» «Амелии». А в случае серьёзного боя этой, с позволения сказать, «пушке» лучше было помалкивать. А на что тогда рассчитывали наши Господа разбойники? Ну, не такие же дураки наши преследователи, чтобы таранить мины обозначенные красными головами поплывунчиц, обеспеченных, к тому же, возможностью звуковой сигнализации?
Я хотела получше разглядеть этих гипотетических дураков позади, но на таком расстоянии разобрать подробности было трудно, а подзорной трубы мне никто не давал. Вместо меня, подзорной трубой пользовалась Машенька с нижней палубы, и, возможно, что эта труба была тут в единственном экземпляре. Я только отметила, что противник сбавил скорость и теперь держался на максимальном расстоянии стрельбы, не возобновляя обстрела. Но тут даже я поняла, что для интенсивного залпового огня следовало бы располагаться бортом к противнику. К тому же, остальные вражеские суда теперь подтянулись и в целом, эскадра шла в строю тупого клина, явно не спеша брать нас на абордаж. Вероятнее всего, они решили прежде разобраться в наших намерениях, а минное поле уже заметили. А, впрочем, откуда они могли бы знать, что это минное поле? Ну, болтаются на воде бочки с торчащими головами. И зачем? В чём тут заключается очередное коварство Оранжевой Линды, которая стоит на мостике, размахивает дурацкой саблей, а на спине у неё дурацкая надпись о том, что Мамба дура. Будто это ещё кому-то неизвестно. Если это Оранжевая Линда вообще, а не ряженая девка.
Я бы на месте оставшихся «Мамб» заподозрила тут подвох и не нарывалась на неприятности, а сперва покрутила бы мозгами. Может быть, как раз это и происходило в данный момент.
Кстати, есть такой зверь, как медведь. Так вот, его как раз и подлавливают на его не в меру развитых умственных способностях. Подвешивают на дерево с ульем пчёл деревянное бревно, которое мешает медведю добраться до мёда. Какой-нибудь глупый зверь так и ушёл бы ни с чем, а умный медведь догадывается отпихнуть бревно в сторону, на что в ответ получает удар откачнувшимся бревном по башке. Сердится, и толкает сильнее, и так до тех пор, пока сам себя не сшибёт этим бревном с дерева, а внизу ещё и колышки натыканы.
Вот и интересно, у противника мозги лучше медвежьих? Тут я попыталась поставить себя на место преследователей, не обладающих известной мне информацией, и признала, что, судя по их осторожным действиям, мозги у них, по меньшей мере, не хуже моих.
Тут я удосужилась обратить внимание, что наше собственное судно прёт прямо на середину минного заграждения, и уже находится так близко от него, что даже поворот или задний ход могут не помочь. Ну, не такая я дура, чтобы подумать об отсутствии плана у нашего командования, тем более что Господин Харни дал команду увеличить ход, а я её продублировала, опять же, с подачи Госпожи Шерри по моей попе. Интересно, с чего ради она выбрала именно это моё место для сигнализации? Но, понятно, не стоит лезть со второстепенными вопросами в неподходящий момент.
Теперь, в свою очередь, вражеские корабли снизили ход, явно опасаясь приближаться к бочкам вплотную. Кроме переднего, который мог являться флагманским, судя по его ходовым характеристикам, кроме того, он так и следовал в нашей кильватерной струе. Если они и догадались о сущности минного заграждения, то чего опасаться было, идя за нашей кормой, на небольшом расстоянии, только и позволяющем затормозить, если что. Расстояние до этого преследователя уже сократилось настолько, что я разглядела на его передней палубе колоритную личность, а именно, очень похожего на меня Бармалея в юбке. А сабля у него была ещё покруче моей, большая и в два раза более кривая. Вот, почему они тут не используют пиратские пистолеты с раструбом на стволе? Или фильмов не смотрели?
От нечего делать, я подробно разглядывала этот преследующий нас корабль. Никаких жутких украшений под его передними балками не болталось, наверное, во время боя всё лишнее убиралось подальше. Но для чего-то ведь эти торчащие вперёд балки были нужны? Ну, не только ведь для развешивания трупов, правда? А ещё я разглядела в носу этой посудины две подозрительные дыры. Ну, у нормального корабля похожие дыры выполняют роль якорных клюзов, в смысле, ими и являются. Но эти дыры были для такого дела великоваты, а если бы корабль нёс соразмерные им якоря, он, при своих размерах, пошёл бы носом ко дну, потому что якоря подобной величины сгодились бы разве линкору или супертанкеру. Я бы предположила, что в момент сближения для абордажа оттуда можно было бы лить на противника раскалённую смолу, но, опять же, для этого дыры располагались слишком низко. А больше и разглядывать было нечего. Я только обратила внимание, что вражеский экипаж сгрудился на корме, а на передней части маячила только «Бармалейша» и ещё несколько человек. Неужели, и вправду, опасаются наехать носом на мину?
Последнее, что я успела разглядеть, это что остальные вражеские корабли разворачиваются параллельно ограждению. А потом наша «Хищница» наехала на линию бочек, как раз посередине и я приготовилась взлететь на небо в нитроглицериновом пламени. Но никакого взрыва почему-то не случилось. Я поглядела на мины и мне показалось, что с одной стороны от нас миной была Госпожа Линда, а с другой рабыня Клу, причём, соединительная верёвка между ними отсутствовала. Ну, я могла и не заметить, что разбойники выставили не одно заграждение, а два раздельных, оставив между ними проход. А дальше что?
Дальше события стали развиваться столь стремительно, что времени на раздумья не осталось. Из тех самых дыр на вражеском корабле начали вываливаться в воду полуголые персонажи, от каждого из которых свободной петлёй тянулась верёвка, перекинутая через верхнюю балку, и эти персонажи устремились вплавь к ближайшим бочкам, а сверху балок замаячили другие персонажи, манипулирующие натяжением верёвок. Но похоже, стрелки Господина Харни заранее готовились к такому повороту событий, потому что целая толпа их устремилась на корму, на ходу начиная обстрел пловцов, а потом занимая позицию защищённую бруствером пушки, значительно усиленным по высоте, на что я только сейчас обратила внимание.
Да и некогда мне было на что-то обращать внимание, потому что от меня потребовали интенсивных действий. Я замахали саблей и, кажется, даже зацепила Господина Харни, это потому что он начал ругаться. Но я сделала вид, будто истолковала эту его ругань как команду для подражания и срочно принялась ругаться сама. Я понятия не имела, как на самом деле ругаются пираты, ну, не так ведь, как показывают в дурацких фильмах, правда? Но сочинять правдоподобные ругательства всё равно было некогда, поэтому я ругалась как получалось.
-Шевелитесь, три тысячи чертей! Дьявол вам в глотку, ламиолы беременные! Огонь по противнику, чтоб вам в грязи утонуть, уроды толстозадые!
Ну и дальше в таком же духе. Никто мне не препятствовал, и я, кажется, успела честно высказать всё, что я об этом бандитском сброде думаю.
Между тем, противник тоже не остался в долгу, и его стрелы посыпались на корму. Кажется, даже кого-то ранило. А главное, с вражеской палубы ругалась Бармалейша, и ещё покруче меня. Но ругалась она несправедливо, поскольку у её стрелков была невыгодная позиция. Похоже, что наши арбалетчики сумели перестрелять всех пловцов, и их теперь вытаскивали на верёвках вверх в виде утыканных стрелами ёжиков. Вражеский корабль резко сбавил скорость, и вокруг его корпуса запенилась вода. Вероятно, машину переключили на обратный ход, но по инерции, движение вперёд ещё продолжилось. «Хищница», пройдя за линию мин, начала плавный поворот направо, а на её корме артиллеристы демонстративно разворачивали пушку стволом на борт и также демонстративно заряжали её деревянной чуркой, на страх врагам именуемой снарядом.
И тут грянул взрыв! На правой скуле вражеского судна вспучился пенно-водяной столб, простреленный ярко-оранжевым огнём, а следом раздался глухой треск и корабль начал отчётливо садиться носом в воду. Мало того, он ещё и загорелся, а на палубе началась паника. Произошло что-то странное, ведь враг ещё не достиг линии бочек, мало того, судя по динамике торможения, он успевал остановиться раньше. Да и пушка ещё не стреляла, и, причём тут вообще пушка, если она не настоящая?
«Хищница» завершила поворот и вышла на курс параллельный заграждению. С противоположной стороны заграждения, на встречном нашему курсе находились два вражеских корабля, бортами к нам, и оттуда вёлся залповый огонь из арбалетов. Но расстояние оказывалось таким, что группы стрел перелетали через бочки и падали, вспенивая воду зыбью, не достигая нас. Передний корабль был дальше от бочек, а задний подошёл к ним вплотную, сбавил ход, и, кажется, пытался зацепить одну из мин грузовой стрелой. Возможно, обитательница этой мины была хорошей знакомой вражеского командования, уж этого я не знаю, но мина взорвалась на моих глазах, вероятно, от неосторожного натяжения соединительных верёвок. Взрыв был не слабее первого, правда, он произошёл не у самого борта, но и этот вражеский корабль явно покорёжило и временно вывело из строя. По крайней мере, пока «Хищница» выполняла очередной поворот, на этот раз круто разворачиваясь на обратный курс вдоль заграждения, второй враг тоже задымил и стрельба с него прекратилась. Зато третий корабль оказался теперь на расстоянии полёта стрел, и на нас посыпался железный дождь, которому наша команда противопоставила деревянные щиты. Я припомнила «Амелию» и поняла, что расстояние ещё слишком велико для стрельбы под разными углами, зато линия заграждения оказывалась на удобном расстоянии для прицельного огня с нашей палубы, чем и воспользовалась Машенька, выжидавшая до этого момента. Обезопасив себя прикрытием из пары щитов, она начала хладнокровно выцеливать бочки своим самострелом. А уж её снайперские навыки я имела возможность оценить в предыдущем сражении. А наши артиллеристы навели пушку на вражеский корабль и выжидали. С первого раза Машенька промахнулась, зато вторая её стрела вонзилась прямо в красную голову девушки, торчащую из бочки, ближайшей к вражескому судну. Бочка начала медленно переворачиваться и сейчас же раздался грохот, а наша пушка выстрелила тучей серого дыма и пепла. Бочка взорвалась несколько поздно, но тут можно было сделать поправку на время «полёта снаряда». Взрыв был на достаточном расстоянии от врага, чтобы причинить его корпусу какой-либо вред, разве что засыпать его деревянными щепками. Но вражеский корабль резко изменил курс, прекратил стрельбу и начал отворачивать, явно спасаясь бегством от «орудийного огня». Тут я заметила, что некоторые бочки плавают уже дном вверх, а это означало, что они были не заряжены, а также и то, что пленницы этих бочек захлебнулись и отдали Богу душу. И со мной, наконец, случилась истерика.
Как я поняла, Шерри вынуждена была отобрать у меня саблю, стащить на нижнюю палубу и вливать в меня вонючку, пока я не отупела настолько, что истерика рассосалась.
-Малохольная, блин! – только и сказала Шерри и поволокла меня обратно. Я ей не возражала. Ну, малохольная я, не могу спокойно смотреть как людей убивают. Вот такая уж я. И не одна я, между прочим. Да та же моя бывшая Госпожа Лили говорила, что из неё воин никакой, и посылать её на войну, вооружив дамскими шпильками, просто смешно.
Как я поняла, теперь я должна была изображать легко раненную атаманшу разбойников, поскольку Госпожа Шерри принялась держать меня за бока, словно я могла бы упасть без подпорки. А сражение продолжалось. «Хищница» миновала по-прежнему перекошенный и горящий вражеский флагман и двигалась теперь вдоль правой части минного заграждения. Между тем, четвёртый вражеский корабль не терял даром времени. Пока мы пугали левую часть эскадры, это судно занялось разминированием моря, причём, начиная с дальнего конца заграждения. Насколько можно было судить, враги уже успели вынуть на свою палубу три или четыре бочки, а теперь цепляли стрелой очередную. Понятное дело, этот момент нельзя было упускать, что даже и мне было очевидно. «Хищница» резко повернула налево, и на половине поворота расстояние до врага сократилось до минимального. Пушка, развёрнутая на правый борт, снова выпалила, а Машенька с первой попытки поразила следующую красную голову поплывунчицы. На этот раз всё вышло достаточно синхронно, а гром выстрела был просто оглушительным. Не иначе, упоминавшийся Госпожой Шерри медный таз лопнул от усердия колотильщиков. Только взрыв вышел двойным. Сначала взорвалась мина в воде, а вслед за тем, и мина на грузовой стреле, наверное от близкого сотрясения воздуха. Причём, вторая мина взорвалась раньше, чем наши артиллеристы успели перезарядить пушку. Они, правда, всё равно выстрелили, но никакого последующего разрыва, естественно, не последовало. Ну, в общей неразберихе, враг мог и не заметить несоответствия.
Однако, несмотря на взрывы, корабль противника пострадал умеренно, поскольку первая мина взорвалась в воде, а вторая вообще в воздухе, при подъёме вверх. Но вынимать мины они прекратили, зато завели «мотор» и погнались за нами с обратной стороны заграждения. Казалось бы, при таком взаимном расположении кораблей лучшей мишени для нашей кормовой артиллерии и пожелать было бы трудно. Ну, это в том случае, если бы пушка была настоящей. А так, у наших пушкарей хватило ума не стрелять, хотя и выглядело это подозрительным. На худой конец, годилось и то, что они держали врага на прицеле, понемногу доворачивая ствол, по мере того, как враг приближался. То ли его «машина» была мощнее, то ли наша «машина» устала, то ли здесь действовали некие тактические соображения нашего командования, но расстояние сокращалось.
Тут мне пришло в голову оглядеть и остальное поле боя. Главный корабль, как уже упоминалось, горел и кренился на левый борт, а носом осел в воду настолько, что уже немного оставалось до его палубы. Вероятно, гнавшийся за нами корабль вовсе и не гнался, а решил прийти на помощь флагману, возможно даже принять на свой борт командование эскадры в лице «Бармалейши». Два повреждённых корабля слева медленно направлялись сюда же, при этом, один из них тоже вяло горел на ходу. И как следовало поступить дальше? Минное заграждение уже сократилось по меньшей мере наполовину, наша «машина» долго не выдержит, а ни один из вражеских кораблей до конца не потоплен. Да и у пушки оставался один снаряд, и тот бутафорский. Ну а в случае абордажа, враг несомненно задавит нас числом.
Тем временем, мы снова приблизились к середине заграждения, четвёртое же вражеское судно теперь находилось на нашем правом траверсе, поскольку «Хищница» зачем-то снова начала плавный правый поворот, да ещё снизила ход до минимального. Противник тоже начал тормозить, чтобы с разгону не налететь на терпящий бедствие флагман, и поравнялся с крайней минной бочкой правой части заграждения, благоразумно держась метрах в тридцати от неё. Тут я припомнила, что обитательницей этой мины, кажется, была моя знакомая рабыня Клу, и с испугом отыскала глазами злодейку Машеньку. Но Машенька в данный момент ни в кого не целилась, а глядела в подзорную трубу. И тут грянул пушечный гром, а вслед за ним, как мне показалось, подходящий вражеский корабль попросту взорвался со страшной силой. Машенька подпрыгнула от восторга и чего-то завопила, а её примеру последовала вся палубная команда. Странно всё это выглядело. Налететь на мину враг не мог, мина Клу по-прежнему болталась в воде, раскачанная волнами от взрыва. А вражеский корабль даже и не загорелся, поскольку просто переворачивался на левый борт и его верхняя команда металась, пытаясь переползти на днище.
Тут моё внимание привлекли вопли Машеньки. Как оказалось, она орала на свою команду, которая принялась за дело, разворачивая переднюю грузовую стрелу налево, а заднюю направо. Стрелы вывалили за борта, спуская вниз крюковые подвески, на каждой из которых прицепилось по одному разбойнику. Я припомнила, что примерно таким методом Госпожа Шерри с Господином Бенсоном вытаскивали и меня из воды в предпоследнем сне. Ну да, так и есть. «Хищница» теперь малым ходом проходила обратно сквозь заграждение, а стропальщиков спустили до уровня воды, и они нацелились на ближайшие к бортам бочки. Не прошло и минуты, как бочка с Госпожой Линдой слева и бочка с рабыней Клу справа были подцеплены и перемещались теперь на палубу. Вражеский корабль справа перевернулся кверху дном, которое у него было почему-то не красным, а зелёным, возможно, обросшим какими-нибудь местными водорослями. И на это днище выбралось с десяток разбойников, а десятка два копошились вокруг в воде. Я вскользь подумала о прикованных в его трюме ламиолах, но срочно выгнала из головы все образы жутких событий которые могли бы там происходить при перевороте и затоплении. А корабль слева глубже не тонул, зато так и горел на прежнем уровне. Похоже, там положение стабилизировалось, если так можно выразиться.
Обе бочки благополучно достигли родной палубы, причём, не внизу, а прямо возле нашего капитанского мостика. Я много чего уже ожидала от этих мерзких морских разбойников, но то, что последовало дальше, было даже и для них чересчур. А именно, Господин Харни подскочил к бочке Госпожи Линды, вытащил пробку, которая, как оказалось, имелась в середине задней части, спустил свои штаны и принялся насиловать обитательницу мины прямо в бочке. Это какой же инструмент для насилия нужно было иметь, если бочка была в диаметре больше метра? Ну, если только это действо не было фальшивым, как стрельба из пушки. Но на имитацию это как-то не походило, судя хотя бы по реакции торчащей из крышки бочки головы Госпожи Линды, по-прежнему туго затянутой в красный платок и вопящей через красный шарик кляпа во рту. Уж извините, но я имею некоторый опыт по части сексуальных сношений, как добровольных, так и принудительных, чтобы с достаточной степенью точности судить, происходит ли реальное действо в этой области, или всего лишь его имитация. А Господин Бенсон пристроился с подобной же миссией к бочке Клу, откуда тоже доносились из-под-кляпные вопли, ещё и посильнее ближних. Я только ещё успела подумать, что вряд ли в этих двух бочках имелся хоть какой-нибудь нитроглицерин, иначе, эти два достойных Господина вряд ли решились бы так рисковать своими престижными инструментами и подвергать их риску взлететь на воздух отдельно от остального организма.
В это время мы как раз проходили вблизи главного корабля противника, а наши артиллеристы развернули пушку на левый борт и навели её прямо на «Бармалейшу», в которой, с такого расстоянии, я уже надёжно опознала свою знакомую Серую Мамбу. Мамба явно пребывала в расстроенных чувствах, поскольку так и стояла у борта, держась одной рукой за ограждение, а другой сжимая кривую зазубренную саблю. Стояла она тут одна, поскольку за её спиной в опасной близости полыхало пламенем палубное оборудование, так, что, кажется, даже спина Мамбы слегка дымилась. Но Мамба на такие мелочи внимания не обращала, а таращилась на наш мостик таким взглядом, словно мы и впрямь сделали её чего-то сильно нехорошее. Так кто на кого напал-то?
Тут Шерри отпустила меня и прислонила к ограждению настройки, а в руку сунула прежнюю саблю. Но мне уже до чёртиков надело изображать из себя разбойницу, и я самовольно повернулась к врагу спиной. Ну, если что, оправдаюсь, сделала, мол, так, чтобы продемонстрировать презрение к противнику. Тем более, в контексте того, что у меня на спине написано «Мамба дура». Не знаю, была ли Мамба, вообще, грамотной, а если и была, то читала ли мою спину, только она прорычала издали достаточно страшным голосом:
-Шерри-Пушка! Ты мне ещё ответишь за всё! В рассольной бочке…
Возможно, Мамба кричала ещё какие-нибудь подробности обещанной расправы с Госпожой Шерри, но я уже не расслышала, поскольку мы проплыли мимо. При этом наша кормовая часть с торчащим за борт стволом пушки прошла на таком расстоянии от носа Мамбы, что она могла бы принюхаться и сообразить, что никаким порохом оттуда не пахнет.
Оставшиеся вражеские корабли теперь уже подошли достаточно близко, чтобы оценить плачевное положение остальной эскадры, а также и то, что вытворяет наше командование на капитанском мостике. Господин Харни и Господин Бенсон так и продолжали насиловать кричаще-мычащие бочки, Госпожа Шерри, за неимением других рулевых, стояла у штурвала, а я, прислонившись попой к ограждению, лениво выцарапывала узоры на палубе кончиком сабли. Зато наши кормовые артиллеристы не бездельничали, а вертели пушкой, попеременно наводя её то на правый корабль, то на левый.
Госпожа Шерри направила «Хищницу» прямо между ними, а в машину скомандовала средний ход. На нижней палубе вся наша команда нагло выстроилась вдоль обеих бортов, а посередине расположилась Машенька, озирающая сразу обе стороны горизонта. Впрочем, случись чего, эти разбойнички могли бы укрыться за бортовым бруствером или воспользоваться расположенными там же щитами. Так, или иначе, но дистанция вполне позволяла уже вести прицельный огонь из арбалетов по любой траектории, однако, враг стрельбы не открывал. Мне даже показалось, что многие храбрые вражеские воины, словно кролики под гипнозом удава, отслеживали своими головами дуло нашей пушки. И вот таким порядком наша «Хищница», словно легендарный броненосец «Потёмкин», величественно проследовала сквозь оставшийся строй вражеской эскадры и начала удаляться в сторону горизонта. И даже ещё круче «Потёмкина», потому что с музыкой, которую добросовестно отмычали наши заслуженные бочки. Ну, потому что насилие прекратилось в тот момент, когда расстояние увеличилось настолько, что для данного уровня озвучивания процесса стало уже далековато.
Господин Харни прорычал что-то нечленораздельное, но явно самодовольное, вынул себя из бочковой дырки и даже спрятал внутрь и застегнул штаны. Но сейчас же обхватил бочку своими ручищами, которые, как я уже упоминала, были размерами с мои ножищи, в смысле, с мои ножки, поднатужился, оторвал бочку от палубы и взвалил её на своё плечо. И потащил это по трапу вниз, продолжая самодовольно рычать на ходу. А толпа на палубе одобрительно подвыла и освободила ему дорогу.
А Господин Бенсон бочку на себя не взваливал. Он скромно отошёл в сторону и даже присел на палубу лицом в корму. При этом, если судить со спины, вид у него был скорее утомлённый, чем довольный. Ну так человек же всю ночь не спал, а вёл корабль через рифы. Зато теперь опять в командование вступила Машенька, которая забрала у Госпожи Шерри штурвал, Господина Бенсона отослала отдыхать, пушку распорядилась зачехлить, а бочку с рабыней Клу велела подцепить стрелой и спустить в трюм. Что и было успешно проделано. А Госпожа Шерри, не иначе, снова решила заняться мной, потому что пихнула меня в бок и сказала:
-Чего палубу карябаешь?
-Да так, - неохотно ответила я, - написать хочу.
-Чего хочешь?
-Написать хочу: «Здесь была Слу», - пояснила я.
-Э… - растерялась Госпожа Шерри, - то есть, хочешь выцарапать на палубе «здесь была Слу»?
-Да, - подтвердила я.
-М-м-м… - сказала Шерри, - а зачем?
-С дальним прицелом, - намекнула я.
-А причём тут прицел? – удивилась техническая специалистка. Наверное, первое, что ей пришло в голову, была конструкция её любимой пушки.
-Это, в смысле, с дальней перспективой, - уточнила я. – Как элемент плана, который должен дать результат по прошествии некоторого времени.
-Ну? – начала сердиться Шерри.
-Так принято, - стала разъяснять я.
-Где?
-На Земле. Во многих местах, в смысле, во многих странах. Если вы где-то в интересном месте побывали, или в каких-то интересных событиях поучаствовали, можно в удобном месте написать памятную надпись, типа «здесь был такой-то».
-Э?
-Ну, или «такая-то». Хотя, иногда пишут и по-другому. Например, в России часто пишут характерное для местной культуры слово, которое состоит всего из трёх букв. Ну, наверное, потому что его быстро написать можно.
-Это ещё что за слово такое?
-Ну, мне бы не хотелось его повторять, Госпожа. Это потому что оно неприличное, хотя, в общем-то, обозначает просто один из элементов человеческого организма.
-Письку, что ли? – почти догадалась Шерри.
-Нет, Госпожа, - сказала я, - противоположный элемент организма.
-Задницу?
-Да нет. Аналогичный элемент организма, принадлежащий противоположному полу. Ну, тот, который Господин Харнет недавно вынул из бочки с Госпожой Линдой.
-Хе-хе, - сказала Госпожа Шерри, - хе-хе-хе. И это пишут на видном месте?
-В России, - уточнила я. – Ну, это такая странная страна, что её никто понять не может. И которую, как это… А! Которую «аршином общим не измерить».
-Чем?
-Вот этого не знаю, Госпожа, - призналась я, - некогда было разобраться, что это за «аршин» такой. Возможно, это какая-нибудь психологическая характеристика, относящаяся к специфическим особенностям местного населения. Кстати, когда Русские бывают за границей, они и там это своё слово пишут. Но за границей, Русского языка почти не знают, поэтому часто принимают эту надпись за обозначение трёхмерной системы координат. Ну «X-Y-Z», как обычно и обозначаются оси координат в любой стране. Госпожа.
Шерри начала недовольно сопеть, поэтому я добавила:
-Говорю же, этих Русских не понимает никто. Ну, в самом деле, зачем, к примеру, рисовать трёхмерную систему координат в общественном туалете? И двухмерной хватило бы, да и той много.
-И ты тоже хочешь таким образом испоганить мою палубу?
-Но я же не хочу написать: «Х…», то есть, я же хочу написать как положено: «Здесь была Слу». А как иначе-то оставить свой след в истории?
-Где?
-Госпожа, - сказала я, - информацию о крупных общественных событиях всегда кто-нибудь записывает. Это и называется «история». Ну, это наука такая. Но дело-то как обычно выходит? Людям часто не до того, а когда соберутся записать в историю, так уже и неизвестно, как точно-то было. Ну, начинают участников событий опрашивать, а те каждый по-разному рассказывают. А что удивительного? Один прихвастнуть любит, другой дурак беспамятный, а третий дальше своего носа ничего не видел. Ну, как та кошка, которая в гостях у английской королевы ничего и не разглядела, кроме мышки на ковре…
-Э… - вставила свою реплику Шерри.
-Поэтому историки пользуются ещё и не зависящими от людей аспектами, - продолжала я, - всякими, там, артефактами, ну, предметами, относящимися к делу. К примеру, в случае морского сражения, если хотя бы пробоины в корабле посчитать, это ведь тоже о чём-то скажет, правда?
-Ну-ну, - непонятно, что, сказала Шерри.
-А тут надпись на палубе, сделанная непосредственной участницей сражения. Это очень даже хороший момент для историков. Ну, вот, почему всем известно, что в Трафальгарском сражении участвовал адмирал Нельсон?
-Потому что он тоже слово из трёх букв на палубе написал? – предположила Шерри.
-Да ну, причём тут какое-то дурацкое слово? – возмутилась я. – Просто там присутствовало множество свидетелей, лично знавших Нельсона. Не было ему никакого смысла ещё и выцарапывать что-то. А меня разве знает кто? Да ещё под именем Слу? Мне-то как иначе увековечить свою роль в истории?
-А зачем тебе её увековечивать? – спросила Шерри.
-А это вообще полезное дело, - объяснила я. – Вот, даже и Госпожа Линда прослышала, что я Мелани Спайк, да и достала меня из трюма. А то, я бы уже и загнулась там за это время. Так что, известность свою следует всеми силами увеличивать, это выживаемости способствует в нездоровых общественных условиях. А, кстати, Госпожа, есть тут поблизости какой-нибудь известный географический объект или хотя бы населённый пункт?
-А это ещё зачем?
-Ну, так, ведь надо же это морское сражение как-нибудь назвать? А то, как записывать-то историкам? В каком сражении корабль «Хищница» под руководством командующей Слу одержал победу над превосходящей вражеской эскадрой?
-А ты ещё и всю славу себе приписать хочешь?
-Почему бы и нет, если удачный случай? Мне же надо как-то выживать в этом, вашем, безумном мире?
-Ага, за счёт фальсификации истории?
-Ну, если хотите, Госпожа, я и вашу роль в сражении как-нибудь отмечу, - предложила я. – Ну, как роль технической специалистки, обеспечившей бесперебойную работу во время боя механизмов судна и систем его вооружения?
-Ой, спасибо, - сказала Шерри, а то, я уже чуть не обиделась.
-Слушай, Пушка, - неожиданно встряла в разговор стоящая у штурвала Машенька, - ты забери у неё саблю и язык ей отруби, хотя бы.
-Зачем? – сказала Шерри.
-А не то, она тебя одним своим языком со свету сживёт. Прикажи ей высунуть язык, и руби. Сумеешь, хоть?
-Не твоя забота.
-Давай, я? – предложила Машенька. – Подержи штурвал.
И в самом деле, сделала движение в мою сторону, так, что у меня душа ушла в пятки.
-Сама держи, - отказалась Шерри. – Я, по части сабли, всё равно до твоего уровня не дотяну. А ты, зато, с управлением попрактикуйся, а то, правильно навигаторша сказала, сначала плавать научитесь.
-Вот-вот, - проворчала Машенька, - пораспустили языки всякие верёвочные девки. Вот у Мери правильно, - кол в зубы, и кнутом. Зато и машина всегда в порядке.
-Хватит уже палубу ковырять, - сказала мне Шерри и забрала у меня саблю. И вдруг добавила: - Язык высуни.
-Ик! – икнула я. Она что, серьёзно?
-Чего икаешь? Язык высуни, кому сказано?
-Е-е-е… - высунула я свой язык на максимально возможную величину. Если она решила отрубить мне язык, так пускай хоть нос уцелеет.
Шерри подняла саблю и осторожно просунула её острый кончик в дырочку моей язычковой заклёпки. И принялась водить моим языком вправо и влево.
-У этой девки ещё и язык красивый, - наконец проворчала она и убрала саблю. – Такой язык лучше отрезать в подходящем месте и после длинного монолога на публику. Чтобы можно было выгодно продать, как сувенир.
-Гы-гы, - сказала Машенька, - и ещё шкуру и парик. И зубки на ожерелье. А остальное рокси сожрут.
-Чёрт побери! – психанула я. – И вы в самом деле так вот с девушками поступаете?
-Да, - подтвердила Машенька. – Или хуже.
-Едите, что ли?
-Не, - сказала Машенька, - девок есть нельзя. Вас, ламиол, даже когеры не жрут, или не слыхала, умная ты наша?
-Слыхала. А почему не жрут? – решила я, пользуясь случаем, пополнить свою базу знаний.
-Так у вас же сплойиола внутри, - сообщила Машенька. – Вы же не люди.
-А сами вы что, не ламиола, Госпожа?
-Ламиола, - подтвердила Машенька.
-И у вас тоже сплойиола внутри?
-У меня её столько, - сказала Машенька, - что на десятерых таких как ты хватит, поняла?
-Поняла, Госпожа, - сказала я. – Вот теперь мне понятно, почему с вами никто сексом не занимается, Госпожа.
-Гы-гы-гы-гы-гы! – неожиданно развеселилась Машенька, а, насмеявшись вволю, сказала: - Да ты, убогая, никакого понятия о настоящем сексе не имеешь. И даже не догадываешься об этом.
-Я не имею?! – праведно возмутилась я. – Да я… Я даже с Хронваргером сексом занималась, если хочешь знать!
Чего это со мной? С чего ради, я вздумала похваляться своими интимными заслугами перед этой висельницей?
-Угу, - сказала Машенька. – Тупая белобрысая пробка, для которой шнобель Хронваргера предел мечтаний в жизни.
На такое заявление бандитки у меня просто не нашлось слов, я только зашипела и принялась глотать слюну. И хорошо, что слов не нашлось. Кто я такая здесь? Ряженая рабыня разбойников. Да они меня специально провоцируют, чтобы позабавиться, а потом хоть язык мне отрежут, хоть письку. Сами они не люди! Сказать, что для меня предел мечтаний…
Тут вдруг оказалось, что Госпожа Шерри ухватила меня за руку и куда-то тащит. Ну, оно и к лучшему. Шерри притащила меня в свою каюту и велела раздеваться. Догола. А когда я оказалась голой, пихнула меня к стенке, у которой так и сидела Виолетта в корсете с верёвочками, в шейной колодке и в деревянном кляпе, торчащем во рту. Я села рядом, а Госпожа Шерри накинула мне на шею верёвку, завязала её на затягивающуюся петлю, а другой конец привязала за крючок на стене.
-Рот разинь! – велела она мне, достала сравнительно чистый носок, скатала его в тугой валик и засунула мне в рот.
-Сидеть, - выдала она руководящее указание и ушла.
Вот, точно, чёрт знает, что! Кляп у меня во рту был пока что сухой и достаточно чистый. Похоже, Госпожа Шерри и вправду обзавелась специальным отдельным носком для моего затыкания. Лучше бы, конечно, она обзавелась для этих целей обыкновенным платком, или, на худой конец, специальным технологическим кляпом-шариком с ремешком. Если уж они для двадцати поплывунчиц нашлись, что, ни одного лишнего не оказалось, что ли?
Кстати, кому угодно известно, что если девушке в рот просто затолкать кусок ткани, то от такого, с позволения сказать, кляпа, ничего не стоит избавиться, даже если ваши руки связаны за спиной. Потому что эту набивку обязательно следует фиксировать перевязыванием рта, внешней накладкой, уздечкой или любым другим методом. А в таком виде держать кляп во рту девушка может лишь в виде демонстрации послушания и правильного поведения. Ну а зачем в таком случае набивать девушке рот до неэстетичного раздутия? Если девушка послушная, достаточно приказать ей держать во рту кончик платка, да и всё. И та же цель достигается, и красиво. Ну, насколько вообще может быть красивой практика затыкания девушкам рта. Хотя, если у девушки дурная привычка болтать вслух…
Короче говоря, через некоторое время я рассудила, что не совершаю большого греха, вытащила изо рта носок и разложила его на своей коленке сушиться. А Виолетта с интересом наблюдала за моими действиями.
-Не надоело палку во рту держать? – сказала я ей. – Вон, уже всю колодку свою обслюнявила.
-У! – ответила Виолетта.
Я ухватилась за шнурок и потянула её кляп изо рта. Я думала, она ухватит деревяшку зубами, но нет, Виолетта выпустила изо рта кляп, и он заболтался на шнурке.
-Привет, Бунтовщица, - поздоровалась я, - пора уже разобраться с твоим пупком, поняла?
Виолетта принялась разминать рот, а потом сказала:
-А что, тебя старшей рабыней назначили?
-Я главнокомандующая, - сообщила я. – Мне только что пришлось командовать морским сражением при… Слушай, не знаешь, есть тут какой-нибудь мыс, остров, или что ещё подходящее для названия сражения?
-Элурис, - сказала Виолетта.
-Что? Это кто?
-Не знаю. Говорили тут, что корабль направляется в Элурис.
-Никогда о таком городе не слыхала, - призналась я.
-Ну, может, это и не город, - предположила Виолетта. – Может, бухта какая-то или залив. Или остров.
-Ладно, - согласилась я, - значит, в истории это будет именоваться Элурисским сражением. Я, кстати, победила вчетверо превосходящего противника, вот.
-Да ты что? А что, был какой-то бой?
-Вот тебе и на! – возмутилась я. – Да ты что, не слышала как из пушки палили?
-Ну, мало ли? – пожала плечами Виолетта. – Они, там, всё время чем-то грохочут. Я думала, какой-нибудь медный таз роняли.
-Медный таз, понимаете ли! – заворчала я. – Тут, можно сказать, крупнейшая битва по местным масштабам, а ей, медный таз. Да меня, может, теперь именовать следует Слу Элурисская, как этого, забыла кого, русского хулигана какого-то, который за что-то шведам накостылял ночью на реке Нева.
-Хи-хи.
-Смешно ей! Попробовала бы заманить противника на минное поле, да ещё потопить половину его эскадры, имея всего четыре снаряда в загашнике! Смеётся ещё…
-А чего это от тебя снова вонючкой несёт?
-Ну, пила потому что. Так ведь это для храбрости!
-А, ну если для храбрости, тогда конечно. Хи-хи-хи.
-Короче, давай, признавайся, что там у тебя с пупком?
-А что у меня с пупком? – не поняла Виолетта.
-Ты мне не крути, подружка, - предупредила я. – Я своими глазами видела у тебя второй пупок!
-Второй пупок? – заморгала глазами Виолетта. – Где? На попке, что ли?
-На животе! – рассердилась я. – Не вертись, а признавайся, давно двухпупая?
-Ты, Мелани, в смысле, Слу, похоже, перепила вонючки за предел храбрости, - предположила Виолетта.
-Ты не увиливай, а давай, покажи свой живот. Поглядеть хочу.
-А чего на него глядеть? Я же не беременная. Надеюсь.
-Живот покажи.
-А чего это ты командуешь? Я, между прочим, в клетке старшая была.
-Ага, вспомнила молодость. Это давно было.
-Ну, так, что? С тех пор меня никто от обязанности старшей не освобождал, и никакую другую девушку надо мной старшей не назначал.
-А то, что у нас собственница сменилась, это ничего не значит?
-Знаешь, Мелани, - сказала Виолетта, - я бы тебе не советовала так вот легкомысленно относиться к своему статусу частной собственности. Ты что, эту вот рыжую бандитку своей собственницей теперь считаешь?
-А почему, нет? – не поняла я.
-Да она же роксери-уна. Она преступница, да, чего там, преступница, она же вообще ламиола! Ты не вздумай где-нибудь в нормальном месте назвать себя собственностью бандитки, не то, это могут расценить как бунт против своей законной собственницы.
-То есть, что? Ты считаешь, что по-прежнему являешься собственностью Госпожи Фессалонии?
-Само собой, - подтвердила Виолетта. – И ты тоже её собственность. Знаешь, это ещё хорошо будет, если Госпожа Фессалония нас не слишком строго накажет за то, что мы подчинялись кому-попало. А главное, за то, что мы позволили снять с себя ошейники нашей законной собственницы.
-Вот, дура ты, Ви, - сказала я, слегка расстроившись, - и я даже не пойму, за что я тебя люблю и твою шкуру спасаю.
-Наверное, за то, что я умнее тебя? – подколола меня Виолетта.
-Умнее меня вообще никого нет, - сообщила я. А то, может, она сама об этом не догадывается. Понятное дело, она только захихикала на это.
-Ну, уж, что умнее тебя, это точно, - уточнила я.
-Ну? – сказала Виолетта. – Чем докажешь?
-Запросто.
-Ну?
-Значит, ты считаешь, что являешься законной собственностью Госпожи Фессалонии Мона-Оллитари?
-Конечно. Ты что, простых вещей не понимаешь? Нельзя так просто взять чью-то рабыню, да и присвоить. Это же преступление против священного права частной собственности на девушек, и преступление против нашего права являться законной собственностью. Если у девушки меняется собственник, так это обязательно регистрируется в Унилонисе, также как и новый ошейник и надпись на нём, которая теперь будет соответствовать личному номеру девушки. И всё эти сведения немедленно заносятся в контрольный каталог, и в течение установленного времени рассылаются во все службы каталогов реестра частной собственности. А если какие-то бандиты хватают ламиолу, снимают с неё ошейник, а вместо него насаживают ей на шею дурацкую деревяшку…
-Эй, не трудись, не на митинге, - перебила её я. – Ты что, хочешь сказать, ламиола не должна подчиняться тому, кто её схватил, а должна требовать возвращения себя законному владельцу?
-Конечно.
-А чего же сама подчиняешься?
-Ну, так жить-то охота? Да и не это главное.
-А что?
-А то, что если я в такой ситуации откажусь подчиняться, они меня убьют. А значит, моя законная Госпожа лишиться части своей собственности. А рабыня не должна наносить ущерб собственности Госпожи. Да Госпоже ещё и отвечать придётся за то, что её ламиолу убили. Тут уж неважно, какие были обстоятельства, а могут к ответу привлечь.
-Ой-ой! – сказала я. – Знаешь, сколько раз я уже слышала подобные басенки от рабынь, спасающих свою личную задницу?
-И никакие не басенки, а так и есть, - сказала Виолетта и даже слегка надулась.
-Ага, как же. О своей бывшей Госпоже она заботится, рассказывай. Мало тебя эта Госпожа плёткой лупила, наверное. А меня достаточно, да ещё и подсчитывала, сколько ударов плетью я ей задолжала. Тридцать с чем-то, не помню точно.
-Лупила, значит, было за что, - упёрлась Виолетта. – И не дело рабыни, осуждать свою собственницу за плётку. На то соответствующие органы есть. Считаешь, что она тебя несправедливо наказывала? То есть, собиралась пожаловаться на незаслуженные побои на аттестации в комиссии Унилониса?
-Даже и в голову не приходило, - призналась я. – Да я про эти аттестации позабыла вообще, от жизни такой.
-Какой?
-Ну, насыщенной всякими разными событиями. Безобразными, по большей части.
-Ха. Про аттестации она забыла. Конечно, если по ресторанам разгуливать, с Хронваргерами заигрывать, в своей клетке не ночевать и собственных Госпожей пропивать за гроши. Хи-хи-хи…
-И вовсе не за гроши, а за тысячу, - возмутилась я.
-А на тысячу пять стаканов вина купить и упиться в стельку, - напомнила Виолетта.
-Ты, Ви, не передёргивай, - сказала я. – Нечего тут историю фальсифицировать. Не напивалась я в стельку, я достаточно нормальная была. Ну, ноги не держали, так что? На то охранники есть, чтобы ламиолу до клетки доставить. А соображала-то я нормально?
-Ага. Про дефлорацию рассказывала.
-У тебя, Ви, как я погляжу, память хорошая, - заметила я.
-И что?
-А не припомнишь ли тогда, каким образом ты здесь оказалась?
-Так, притащили эти…
-А ты же говорила, что решила меня одну тут не бросать? А то, я, типа, без тебя пропаду. Говорила так?
-Говорила, - подтвердила Виолетта. – Ну и что? Если ты в какие-то обстоятельства попадаешь, почему бы не попытаться извлечь из них пользу для себя?
-То есть, поскольку тебя притащили, ты мне и сказала, что решила меня не бросать, да? А на самом деле, ничего не решала, а просто притащили?
-И надо тебе всякие сложности выдумывать? Решила, да и всё. А если бы утащили назад, решила бы что-нибудь другое. Какие обстоятельства, такие у девушки и решения. Чего тут придумывать всякий скрытый смысл?
-И это ты называешь собственным решением?
-Мелани, - сказала Виолетта, - знаешь, что я тебе скажу? У тебя в голове много лишнего ума, поэтому ты дура. Когда в голове у ламиолы лишнее, так обычно и бывает. А у тебя этого лишнего слишком много. А жить надо просто. Вот, например, тебя продали, надели на тебя новый ошейник и объяснили, что теперь ты собственность Госпожи Фессалонии. И ты принимаешь решение, быть её рабыней, потому что это правильное решение. Ты можешь принять и неправильное решение, например, решить не быть рабыней. Это тоже твоё решение, но тогда тебя будут бить, чтобы ты поняла, что это решение неправильное, и поменяла его на правильное. А если ты сразу правильное решение принимаешь, значит ты умная, и тебя лишний раз никто бить не будет. Что тут сложного? Притащили меня сюда, я и решила, что буду тебя защищать. Я ведь была старшая, и меня от обязанности заботиться о тебе никто не освобождал. А тебя, кстати, никто не освобождал от обязанности меня слушаться.
-Знаешь что? – сказала я. – Защищать кого-то тоже с умом надо. Да как можно на разбойников с ножом кидаться? И что в результате? Госпожа Шерри психанула и пообещала с тебя кожу содрать. А я, чтобы её отговорить, вынуждена была пообещать быть её рабыней. И не просто рабыней, а послушной, да ещё все свои умственные способности приложить не её пользу. Вот такое пришлось решение принять, как ты выражаешься. Вот и верчусь теперь. Сражением даже командовать пришлось, вот до чего дошло. И что, правильным было это моё решение?
-Ну, - сказала Виолетта, - я, конечно, тебе благодарна, что ты мою шкуру спасла, и всё такое. Но, если уж ты так ставишь вопрос, честно скажу. Решение твоё было неправильное. Ламиола должна о себе думать, а не о ком-то другом. Да. Потому что это правильно, а когда ламиолы думают по-другому, это никогда хорошо не кончается.
-А чего же ты тогда сама меня защищала?
-А потому что мне положено. Ну… Ну, и, значит, я и сама не полностью правильная, я же этого не отрицаю?
-А ты неправильная больше, чем думаешь. И ума у тебя меньше, чем тебе кажется.
-Сама дура.
-А ты покажи лучше свой пупок.
-Не покажу. Мне что, больше делать нечего?
-Занятая такая, сидишь тут, всё равно ничего не делаешь.
-Где посадили, там и сижу. А вот ты самовольно кляп вынимаешь. И у себя, и у меня.
-А ты же не сопротивлялась?
-А это потому что мне его разбойница вставила. То есть, незаконно присвоившая меня личность, которой я подчиняюсь в связи с обстоятельствами насилия. Вот и ты насильно мой рот раскупорила, я и подчинилась из тех же соображений.
-То есть, уже и я разбойница?
-А что, ещё нет?
-Нет, - отмела я такие подозрения.
-А они тебе ещё не предлагали в свою шайку?
-Не предлагали. Знаешь, у меня такое впечатление, что в эту шайку принимают только прошедших по конкурсу. Причём, конкурс такой, что и пытаться нечего. А мне, кстати, и неохота. Пупок покажи, а?
-Не покажу.
-Из принципа? Или есть что скрывать?
-А что такое можно скрывать в пупке?
-Значит, из принципа?
-Да.
-А, давай так, - предложила я, - если докажу, что ты дура, ты мне пупок покажешь?
-И никакая я не дура.
-То есть, согласна?
-Допустим. И что?
-А то, что ты считаешь себя законной собственностью Госпожи Фессалонии Мона-Оллитари, и если будут обстоятельства, станешь требовать, чтобы тебя ей вернули? Так?
-Так, - согласилась Виолетта. – И где тут моя глупость?
-Прямо здесь, - сказала я. – это потому что ты настаиваешь на беззаконии, а сама этого и не понимаешь. А я понимаю.
Тут Виолетта принялась сопеть носом и морщить лоб, а потом сказала:
-Объясни.
-Объяснить, поскольку сама не догадываешься, за неимением достаточных умственных способностей?
-Да к чёрту в грязь все эти способности! Это серьёзный вопрос. Или объясни насчёт беззакония, или объясни своё поведение. Иначе буду считать тебя балаболкой, не ценящей своего статуса.
-Уж насчёт статуса… - чуть не разнесло меня, но вовремя остановило. – Дело в том, что Госпожа Фессалония, она не настоящая.
-Как это? – поразилась Виолетта.
-А так. Она назвалась Госпожой Фессалонией, а сама неизвестно кто. А настоящая Госпожа Фессалония ещё неизвестно где находится. По крайней мере, она хотя бы живая. Но тогда, очень может быть, в каком-нибудь подвале сидит. Ну, чтобы эту нашу фальшивую Госпожу Фессалонию не разоблачили.
-Ты чего городишь? – вытаращилась Виолетта. – Чего всякую ерунду выдумываешь?
-И никакая не ерунда, а так и есть.
-Ты вообще, с чего это взяла?
-Так она же сама мне сказала! А я и без того догадалась. Почти. Это потому что я умная. И ты бы догадалась, если бы была умная, как я.
-Госпожа Фессалония сама тебе сказала, что она не настоящая?
-Дай припомнить. Она примерно так сказала. Кстати, мол, если встретишь настоящую Госпожу Фессалонию, скажи, мне жаль, что пришлось так с нею поступить, но я была вынуждена.
-Ничего себе, - сказала Виолетта, которую явно потрясли такие сведения. – А с чего это вдруг она такое сказала?
-А ты лучше спроси, как я сама сюда попала.
-Нет, я лучше спрошу, почему ты сама подумала, что она не настоящая?
-А, ну, по многим признакам. Например, она считать не умеет. Я думала, она и читать не умеет, но нет. Читать умеет, а вот считать, нет. И это перекупщица ламиол, а?
-Ну…
-У неё обувь рваная и грязная, ты что, не заметила?
-Уж это я заметила. Так, мало ли какие причуды у Госпожей бывают?
-А ты видела когда ещё хоть одну Госпожу в рваной обуви? А когда сама была Госпожой Униолой, носила рваную обувь?
-Ещё чего! – возмутилась Виолетта. – Обувь должна быть новая и чистая. А если нет, тогда босиком ходи!
-Вот видишь?
-Да, это действительно подозрительно выглядело. Ну, мало ли…
-У неё на спине рубцы от кнута.
-То есть, как?
-Старые, зажившие, но её когда-то серьёзно избили, и, вероятнее даже, били долго и систематически.
-Ну, это ещё ни о чём не говорит. Вон, в нашем трюме тоже Нолы сидят, и тоже под кнутом.
-Да? А если у Нолы такая вот спина, станет она её кому показывать и демонстрировать, что когда-то с ней обращались так, как и с рабынями-то нельзя обращаться? Знаешь, я полагаю, сейчас в Оллитарии полно Госпожей Нол с избитыми кнутом спинами. Хотя бы в Гедониксе. Но уж если такая битая Госпожа окажется в своём законном статусе, она ни за что не станет свои шрамы показывать.
-Это правда, - согласилась Виолетта. – Так она что, специально тебе свою спину показывала?
-Ну, вроде как нет, но может, и специально.
-Зачем?
Тут вдруг я призадумалась, а стоит ли слишком откровенничать с Виолеттой? Ну, в самом деле, если я начну ей рассказывать обо всех своих снах, раздвоениях, Мониках, генерированиях событий и созданиях демонов, что она подумает? А если она вообще всего лишь, как это? Элемент информационной среды. А, да сама ты элемент среды, случившейся в четверг, вместо пятницы!
-Я думаю, - ответила я, - это она сделала для того, чтобы я ей поверила. Потом, когда она скажет, что не настоящая.
-А это зачем?
-Ви, - сказала я, - покажи свой пупок, если хочешь, чтобы я дальше на эту тему говорила.
-Ну, ладно, - сказала она каким-то потерянным голосом и принялась распутывать шнуровку корсета. Да, похоже, на неё большое впечатление произвели сведения о фальшивости её законной «Госпожи». А чего удивительного? Это же всё равно, как если бы неожиданно узнать, что на тебе фальшивый ошейник и что ты на самом деле ни в каких каталогах не числишься. Возможно, что кому-то не совсем понятно, чего тут страшного, но лично я уже достаточно давно живу в Оллитарии. Я, конечно, ещё не прониклась должным уровнем психологии Оллитарисской девушки-ламиолы, но понять ситуацию способна. Это же всё равно, что оказаться вообще без ошейника в тот момент, когда ты считаешь, будто с тобой всё в полном порядке. Ну, для непонятливых, это можно сравнить с ощущениями земной девушки, если бы она неожиданно обнаружила себя голой посреди многолюдной толпы. Земные девушки, конечно, тоже разные бывают, но я говорю о нормальных, таких как я.
А Виолетта с момента появления на пиратском корабле без ошейника ходит, кстати, как и я. Каково это нормальной ламиоле? А теперь я её ещё и психологического «ошейника» лишаю, который у неё в голове оставался.
-Вот, - сказала Виолетта и растянула корсет спереди, открыв живот.
-Ага! – воскликнула я и указала пальцем на шишечку повыше её пупка. – Это, вот, что?
-Где?
-Вот!
-Болячка какая-то, - сказала Виолетта. – А чего такого?
-Как же! Знаю я эти болячки. Дай-ка пощупать…
Странное дело. Похоже, это и вправду была какая-то болячка, находящаяся в стадии заживания. Ни на какой второй пупок это не походило, да и вообще, не окажись это дело в подозрительном месте, я бы и внимания не обратила.
-Ну, нагляделась? – спросила Виолетта.
-Нет! – сказала я. – Давай, говори, откуда эта болячка взялась?
-Ну, так, от укола, наверное…
-Ага-а-а!
-Чего это ты обрадовалась?
-Так значит, тебя в это место кололи?!
-Ну, кололи, - не стала отрицать Виолетта.
-Кто колол? Когда колол? Зачем колол?
-Да успокойся, - сказала Виолетта. – Откуда я знаю, зачем? Ламиолу спрашивают, что ли? Ну, квингс, наверное, вкололи. Наспех, или шприц грязный был, вот и припухло. Да теперь уже меньше.
-Квингсом в живот не колют!
-Ха! Бывает, что и в попку уколют, если лентяи.
-Так. Кто колол и когда?
-Так, охранники кололи, прежде чем из палубной решётки вынуть, и оллиолонерам отдать.
-Так-так-так, - призадумалась я. – А какие ощущения были?
-Да никаких. Я же испугалась. Если и были ощущения, так я их не помню. А потом, гляжу, и тебя притащили. Уже легче. Ну, когда тебя одну роксеры тащат, это страшнее, чем когда нескольких сразу, понятно же.
-Значит, сюда, вот, кололи?
-Сказала же.
-И какие тут ощущения?
-Да никаких. Не ковыряй, а то, опять зачешется.
Вот, чёрт. Похоже, это всё-таки была обыкновенная болячка от грубого укола, и явно на стадии заживания. Я уселась на место, положила свою челюсть на колени и принялась думать. Желала ли я, чтобы Виолетта оказалась двухпупой? Конечно же, нет! И что выходит? Думаю, двухпупой она была, но недолго. Со мной за это время много событий произошло, но мысли о Виолетте, конечно же, постоянно присутствовали. Ну, в заторможенном и задвинутом назад виде. И я не хотела её двухпупости, но когда с неё пытались содрать кожу, я же своими глазами видела этот пресловутый второй пупок! Вот, в том-то и дело. В соответствии с моими вялотекущими желаниями, ситуация медленно трансформировалась в некую заживающую болячку от сделанного наспех укола. Вот такие дела. Кто сказал, что генерируемые события должны происходить быстро? Никто не говорил. Ну да, ни о быстроте событий, ни вообще, об наличии подобной хрени в природе… А, нет! Госпожа Шерри говорила. Ну да, перед тем, как меня в бочке утопили.
-Эй, Мелани, - пихнула меня в бок Виолетта, - так что там насчёт того, что наша Госпожа не настоящая?
-Ви, - спросила я, - ты меня любишь?
Виолетта удивлённо вытаращилась на меня, но тут же её глазки начали блестеть, щёчки розоветь, а грудь приподнимать колодку.
-Мелани-и-и… - проговорила она и принялась выпутывать свои руки из верёвочек.
-Нет, нет, погоди, - начала тормозить её я, - не о том речь. Это… Сейчас не о том речь, а…
Она посмотрела на меня таким взглядом, что у меня повсеместно заболела совесть. Ну, то есть, заболела по всему телу разом.
-Я попала в плохую ситуацию, - сказала я, - вот и спрашиваю, чтобы ты потом не обижалась. Эта моя ситуация плохая, и она моя. А если ты меня любишь так, что несмотря на это хочешь быть рядом со мной, так эта ситуация и твоей может стать. А ситуация плохая. А, вот, если ты меня особенно не любишь, тогда тебе лучше от меня подальше держаться. Ну, ты же сама говорила, что ламиола должна о себе думать.
-А ты меня любишь? – спросила Ви.
-Ну, наверное, да.
-То есть, я у тебя всё-таки вызываю сексуальные чувства?
-Вызываешь, - подтвердила я. – Иначе, с чего бы я тебя в свою клетку попросила?
-Хи-хи, - сказала Виолетта, и личико у неё стало каким-то слегка счастливым.
-Я знаю, ты меня любишь, - сказала она, опустив глазки, - иначе, не стала бы служить этим мерзавцам, не стала бы меня из трюма вызволять, даже и вонючкой поить не стала бы. Я только одного не пойму, почему ты всегда от ласки отстраняешься?
-Я не отстраняюсь, я не люблю наспех, - пояснила я, - а тут никогда времени нет, каждый раз приходиться вертеться, чтобы шкуру спасать, то твою, то свою собственную.
-А сейчас? – почти что прошептала она.
-А сейчас, я тебе и говорю, выбирай, что тебе дороже, я, или собственные интересы, как положено нормальной ламиоле.
-А как ты сама хочешь, чтобы я выбрала?
-Нет уж, хватит мне чужой ответственности, - заявила я. – Сама выбирай.
-А какой тут выбор? – сказала Виолетта. – Нас обеих одна разбойница присвоила. И что она с нами сделает? Скуёт вместе, да посадит на вал в каком-нибудь провинциальном сарае, - вот это, скорее всего.
-Это, может быть, - согласилась я, - только этим дело не кончится. Уж это я знаю, поскольку, видела, как я в Аннолиусе… Короче, если и попадём в сарай, это ещё не конец.
-Ага, во сне видела, - сказала Ви.
-Неважно. Короче, со мной, или как?
-Ну, с тобой. Так ведь потом же всегда и передумать можно будет?
-Боюсь, дальше ты в моих приключениях настолько увязнешь, что уже передумывать не придётся.
-Ты что-то конкретное надумала? – спросила Виолетта. – Я так поняла, в собственность Госпожи Фессалонии ты возвращаться не собираешься, поскольку она не настоящая. Настоящую Госпожу Фессалонию разыскивать нет смысла, поскольку, она нас не покупала, как свою собственность не оформляла, и вовсе о нас не знает. А, ты, наверное, хочешь вернуться в собственность своей прежней Госпожи, той, что была до этой лже-Фессалонии? И меня с собой хочешь пригласить? Ну, не знаю, захочет ли твоя прежняя Госпожа меня покупать, я ведь не сильно дешёвая, да и…
-Ви, - сказала я, - кончай бредить. Моя прежняя Госпожа была несусветная мерзавка, я у неё чуть с жизнью не рассталась вообще. И я очень благодарна этой ненастоящей Фессалонии, что она меня у неё выкупила, вернее, отобрала, ну, неважно, как. Ну, и другим ещё Госпожам тоже, которые в этом деле участвовали. Да я лучше в разбойницы пойду, чем в собственность к этой красной негодяйке! И тебе не советую. Ты, Ви, если услышишь про некую Госпожу Клионолию Мона-Анноли, так беги оттуда подальше со всех ног.
-Ну… - засомневалась Ви. – А что же ты тогда хочешь?
-Понимаешь, - решилась объяснить я, - выходит так, что эту фальшивую Госпожу Фессалонию прислали в Генозис специально, чтобы она привезла меня. Кто-то меня специально заказал, причём, ещё и не был уверен, что я, это я.
-Э… - вставила Ви.
-Поэтому, - продолжила я, - Госпожа Фессалония провернула тут такие мероприятия, чтобы попытаться скупить всю партию 14-Т. Ну, ту партию девушек, с которой и я тут появилась. У меня же был предварительный номер 2-14-Т. Ну, когда я была Моной. Это теперь у меня номер 941-Г-24.
Ну, я так думаю, сама-то она быстро поняла, что нужна именно я. Но ей, наверное, столько денег выделили, чтобы всю партию из четырнадцати девушек скупить можно было. Для верности. Она всех не нашла, конечно, да ещё несколько других прикупила, или присвоила. Знаешь, есть тут сведения, что некоторых девушек она присвоила незаконным методом. Так у перекупщиц это, может быть, нормальная практика. Подешевле приобрести, да побыстрее продать, а там уж пускай покупатели разбираются, кто законный, а кто не сильно. Ну и Госпожа Фессалония по этому поводу сильно не парилась, меня-то она уже купила. И, разными, там, способами убедилась, что именно меня и заказали.
Ты знаешь, я поначалу и не замечала ничего такого. Ну, немного странная Госпожа, так они все ненормальные, каждая на свой лад. А теперь-то я все эти странности как на ладони вижу, увязанными в очень даже логичную последовательность действий! Да ты только погляди, что эта Госпожа на «Амелии» вытворяла. Да кто бы нормальную Госпожу с рабыней на капитанский мостик пустил во время сражения? А с этой ещё и разговаривали там, будто так и надо.
Да ведь она и ту Присцилионисскую Госпожу, что сдуру за колодницу заступилась, явно подставила, чтобы её потом мной подменить. Ну. Половину дня меня за собой в сидячих кандалах таскала, полусогнутую. Я-то ещё думала, зачем? Не била, не ругала, хотя и было за что, по-правде говоря, а заковала как сидячую преступницу. А вот затем и заковала, чтобы в нужный момент пиратам подсунуть, видала, что?
-Э… Что? – сказала Виолетта.
-Я говорю, уловила, как дело было?
-Вообще-то, нет.
Действительно, чего она могла понять из такого сумбурного моего объяснения? А я ведь ещё даже и до создания демонов не добралась.
-Короче, - сказала я, - мне теперь ни в чью собственность возвращаться нельзя, ни в старую, ни в новую.
-И что, ты собираешься теперь на всю жизнь у этих роксеров остаться?
-Ещё чего! – отказалась я. – Да это и невозможно. То есть, такая «вся жизнь» слишком короткой оказалась бы. Я вообще девушка скромная и послушная, если ко мне хорошо относиться, или, как тут принято говорить, если со мною хорошо обращаться, но в данной ситуации просто нет иного выхода, как отсюда выбираться.
-Выбираться куда?
-Не так важно, куда, как важно, в каком качестве, в смысле, статусе. Нельзя мне теперь рабыней, даже если бы и хотела.
-А ты рабыней не хочешь?
-Знаешь, я рабыней никогда и не хотела. Но, вот, теперь, когда нельзя, даже и не знаю. В этом тоже что-то такое есть. Не то, чтобы приятное, но какое-то такое, женское, что ли? Трудно сформулировать. Да и на кой чёрт теперь формулировать, если всё-равно нельзя?
Вот, подумала я, хорошим вариантом было бы замуж выйти за кого-нибудь такого влиятельного, чтобы его женщину никто бы и пальцем тронуть не посмел.
-Ага! – обрадовалась Виолетта, - так вот я и гляжу, что ты к Хронваргерам липнешь…
-Дура ты, - обиделась я. – Причём тут это, вообще? Да и не липну я, они сами…
-Хи-хи-хи. Хронваргеры к ней липнут. Хи-хи-хи.
-А Хронваргеры, между прочим, мужчины! Где они себе женщин берут? Да там же, где и мы с тобой живём. И почему бы им к нормальным симпатичным девушкам не липнуть? Я что, не молодая, не красивая, не умная? И чем я не Униола для Хронваргера?
-А тем, что, по факту, никакая ты не Униола Хронваргера, а голая девка на верёвке у разбойницы.
-А это временное явление! И, потом, я же не говорила, что реально замуж собираюсь. Выходить замуж я за кого попало не стану, потому как, ещё любовь взаимная должна быть, здоровье, там, соответствующее, наследственность…
-Наследственность?
-А как же? Не стану я рожать детей от неизвестно кого, с неизвестно какой генетической наследственностью.
-Ах, ты ещё и детей рожать собираешься?
-Само собой, - подтвердила я, а она опять принялась хихикать. Какие-то всё-таки глупые эти ламиолы. Ну, собирается девушка, в перспективе, замуж выйти и детей родить, чего в этом смешного-то?
-Только я и не собираюсь разыскивать тут Хронваргеров, и липнуть к ним, - сказала я. – В таком деле на мужчину и его благосклонность полагаться нельзя. А, вот, если союз равноправный…
-Хи-хи. Ой, умру! – сказала Виолетта.
-Нечего умирать, я ещё не всё сказала. Я имею в виду, что для прочности брачного союза надо предварительно и собственный багаж накопить.
-Сундуки с богатством, что ли? А чего же тогда разбойницей не хочешь?
-Так ведь чтобы разбойницей быть, разбойничать пришлось бы! А я добрая девушка. Хотя, сундуки с богатством, на худой конец, могли бы и сойти. А что? Представляешь, въезжаешь ты в Оллитарис с этаким личным караваном из двадцати грузовых тележек, нагруженных золотом, с охраной из сотни наёмников, с придворной свитой из десятка знатных дам, ну и с двухсот двадцатью рабынями в твоих ошейниках и на золотых цепочках. А перед тобой слух распространяется, что таинственная дама приехала, чтобы замуж выйти. Да эти Хронваргеры сами набегут, выбирай, - не хочу.
-Круто, - расценила Виолетта. – А почему рабынь-то двести двадцать?
-Для ровного счёта.
-Двести двадцать, ровный счёт?
-Виолетта, - сказала я, - ну что ты к мелочам придираешься? Так любую песню испортить можно.
-Ой, извини, - сказала она. – И что, ты меня приглашаешь к участию в этом брачном проекте? На роль двести двадцатой рабыни?
-А что, быть двести двадцатой рабыней у знатной замужней дамы, это хуже, чем второй рабыней на верёвке у разбойницы? Вообще-то, чего-то мои аппетиты растут. Помнится, раньше я заказывала дворец, счёт на десять миллионов и сотню рабынь. Всего-то. Да, ещё и медицинскую страховку, но я в последнее время на здоровье не жалуюсь, забыла даже.
-Ух ты! – сказала Ви. – Заказывала? И что, заказ исполнили?
-Да, вроде как, исполнили, только таким образом, что я в результате собственную спину подпалила и задницу. Во сне, во сне! Где ж ещё? Успокойся.
Так что, теперь стоит задача, каким образом из текущего положения вещей выбраться, и так, чтобы приличный личный багаж обеспечить. Согласна, задача непростая, тем не менее, некоторые плановые прикидки у меня имеются.
-Ну-ну?
-Понимаешь, как я ни прикидывала, ничего не получается без всеобщего восстания или военного мятежа.
-Ух, ты!
-А почему бы и нет? Вот, прикинь, хотя бы на этом корабле, сколько в трюме ламиол недовольных жизнью? Да десять на одного пирата. А какие у этих ламиол перспективы? Несколько дней жизни под кнутом, а потом голову на штырь. Да они бы сами давно восстали, не будь закованы в эти мерзкие деревяшки. А сколько в трюме охраны? Одна кровопийца с помощницами, да и та на цепи. Стоит лишь сколотить небольшую группу наверху для восстания, вооружиться, ворваться в трюм, освободить девушек, выбраться из трюма, напасть на пиратов…
-Всего ничего, - расценила Виолетта. – И далеко продвинулась?
-Главное, начать, - сказала я. – На данном этапе идёт сколачивание группы для восстания.
-Ага. И начала с меня, да?
-Вот, и нет. Ещё до тебя одна рабыня присоединиться к восстанию обещала.
-Это, которая?
-Не скажу. Ты-то ведь ещё не согласилась? Так что, оглашать список рано.
-Вон чего. А я, выходит, вторая, которую ты намерена подбить на восстание?
-А ты бы двоих стоила. Ты же с оружием обращаться умеешь, да?
-Я-то умею. Но у меня ещё и голова есть.
-И что имеющаяся у тебя голова мне ответит на такое предложение?
-На предложение восстать?
-Да.
-Вообще-то, ты дура. Но, давай, я сначала тебя спрошу. Допустим, мы, ламиолы, захватили корабль и перебили роксеров…
-Ну, - сказала я, - не обязательно перебивать, можно просто за борт покидать.
-За бортом холодно. Покидать за борт, это всё равно, что перерезать, только больнее.
-Ну, ладно, тогда просто перебьём.
-А дальше что?
-Ну, как, что? Соберёмся и решим, как дальше быть.
-А у тебя конкретные предложения есть?
-Ну, в общих чертах.
-Ну?
-Ну, - сказала я, - тех ламиол, которые захотят быть нормальными рабынями у нормальных собственников, отвезём в какой-нибудь город и сдадим в Унилонис.
-И осталась ты на корабле одна, - предположила Виолетта.
-А если даже и так, - возразила я, - продам корабль за десять сундуков золота, вот и багаж. И замуж.
-Продашь корабль на свой карман?
-Ну, ты же говоришь, что я одна останусь? Или и ты со мной?
-Ты подумай, что ты собираешься сделать, - сказала Виолетта, - заставить девушек сражаться за твои сундуки с золотом, и даже погибать. Да никакой нормальный грабитель не нанимает армию за бесплатно. Ты что думаешь, среди этих трюмных девок никого не найдётся, чтобы на твои сундуки позариться на тех же основаниях?
-Так я же не собираюсь свою армию грабить! Ради бога, если кто не захочет в Унилонис, так мне это даже больше нравится. Тогда можно будет пошире развернуться.
-На Оллиолоне?
-Почему бы и нет? Здесь же полно кораблей набитых обречёнными ламиолами. Такую армию собрать можно, что от всех местных Мамб перья полетят!
-От кого?
-Неважно. Стоит пару кораблей захватить, считай, уже тысяча сторонниц обеспечена. Знаешь, что я подумала? Можно будет тут какой-нибудь приемлемый остров отыскать, обустроить и объявить независимой территорией. А кто связываться захочет? Да лучше договориться предпочтут. А мы предложим безопасность мореплавания обеспечивать в своей зоне влияния. Это же всем выгодно будет. Ну. Конституцию напишем, такую, чтобы всем социальным группам удобно было. Рабство запретим, за исключением добровольного. Нолам контакт с мужчинами разрешим, мужчинам достойную зарплату гарантируем, Боярскую форму правления введём…
-Чего? – встряла Виолетта.
-Потом объясню, - пообещала я, потому что меня вдруг увлекла грандиозность открывающихся перспектив. – Кстати, это наше государство нужно будет непременно назвать Данисом. Это потому что тогда окажется, что общество защиты прав ламиол Даниса, ну, которое в Гедониксе было, вовсе никакое не жульническое, а настоящее! Да ты понимаешь, что это сулит? Мы тогда всю продажную Гедонисскую верхушку скинем и установим нормальную демократию! И в переговоры вступим со всей оставшейся Оллитарией!
-Это… - сказала Ви, - а там, что, к тому времени ещё что-то останется?
-Понятное дело! Вот и выйдет удачный момент, чтобы я в брак вступила из дипломатических соображений и в целях всеобщего примирения общества Оллитарии. Вот это уже будет настоящий багаж, не какие-то паршивые сундуки с золотом. Впрочем, сундуки тоже не помешают, но это уже мелочь будет. Только я всё равно, даже и так, без любви замуж не выйду. Ну, неужели на стороне противника не найдётся ни одного мужчины достойного моей любви? Да, конечно же, найдётся. А потом и дети пойдут. Представляешь?
-Ещё бы.
-И что, согласна присоединиться?
-Чего-то планы у тебя какие-то мелковатые.
-Так это же ещё не всё! Мы же тогда даже вайелоргам сможем свои условия поставить!
-А это ещё кто?
-Ну, тоже потом объясню. Это, короче, насчёт полётов в космосе и связи с Землёй.
-Да ты что?
-А как же? Кто-то же должен, наконец, в этом мире порядок навести? Да ведь с Землёй можно взаимовыгодную торговлю вести. У нас же всегда найдётся достаточно девушек, искренне желающих быть собственностью и вести соответствующий образ жизни. А нам разве помешают Земные технические достижения? Уж в этом смысле мы от цивилизации на три века отстали, надо полагать.
-Знаешь, Мелани, - сказала Виолетта, - чувствуется, что ты недавно снова вонючку пила.
-Что, запах чувствуется? – огорчилась я.
-Запах тоже.
-А что ещё?
-А то, что снова ерунду несёшь.
-И где же тут ерунда?
-Везде, - сказала Виолетта, - от начала до конца.
-Даже так? – огорчилась я. – А где больше, в начале, или в конце?
-В конце ерунды больше, но она значения не имеет, потому что ты даже до той ерунды, что вначале, добраться не сможешь.
-Э… Ничего не поняла, - призналась я.
-С чего начинать собиралась?
-С того, чтобы ты ответила, присоединяешься к восстанию, или нет. Уже здесь ерунда?
-Да.
-Как же так? Ты же меня защищать собираешься. Ты ведь на бандитов кидалась, когда я и не восстала ещё. А если я восстала и дерусь, разве ты меня защищать от противников не станешь?
-Я лучше твою защиту обеспечу предварительными действиями.
-Это как?
-Посоветую этой рыжей оллиолонерше покрепче тебя связывать, от греха подальше.
-То есть, хочешь стать предательницей?
-Наоборот. Хочу обеспечить тебе чистую совесть. Ты ведь обещала этой бандитке полное подчинение и старание на её пользу?
-А ты откуда знаешь?
-Да вы с ней уже сто раз об этом при мне кричали.
-Знаешь, Ви, - сказала я, - вот тут ты мне и могла бы посоветовать, как быть? Как сделать так, чтобы и восстание организовать, и этого своего слова не нарушить?
-Это, только если тебя связать. Конечно, лучше было бы заковать как следует, только у них тут с железом какая-то непонятная напряжёнка. Так что, единственный способ, - связать, но крепко.
-И как же я буду восстание поднимать, связанная?
-Ну, как-нибудь, там. Хи-хи-хи.
-Опять она смеётся. Я с тобой о серьёзных вещах, а ты что?
-Да ты не беспокойся, - сказала Виолетта, - связать тебя надо не сильно надолго. До тех пор, пока дурь от вонючки из головы не выветрится.
-Так это что же, по твоему, - возмутилась я, - все мои планы это пьяный бред?!
-Хорошо, если так, - сказала Виолетта. – Потому что, если это трезвый бред, то я даже и не знаю. Тогда и связывание не поможет. А, знаю. Тогда тебя надо будет в колодки заковать и за деньги публике показывать.
-И вот так ты меня собираешься защищать?
-Ну да. Буду уговаривать публику, чтобы не сильно тебя гнилыми фруктами забрасывали.
-Недальновидная ты, - обиделась я. – Всё веселишься, а ведь что-то делать всё-равно надо. Что, хочешь, чтобы я одна пошла в трюм, связала Кровавую Мери её собственным кнутом, и ламиол освободила?
-От чего освободила-то? От жизни?
-Ну, революция без жертв не бывает!
-Зато бывает, одни жертвы, а революции никакой.
-Что, считаешь, что ламиолы не справятся с разбойниками?
-Даже если ты их и уговорила бы восстать, знаешь, что было бы?
-Что?
-Оллиолонеры половину бы перебили, а остальных загнали бы обратно, и забили кнутами на быстром ходу.
-Так ведь, десять на одного?
-Да хоть и сто десять! Ты что, не понимаешь, что против умеющего драться воина неважно, сколько неумех, десять или двадцать? Он всё-равно их всех убьёт. А чтобы толпой задавить, то есть своими телами завалить, это надо кучу народа, готового умереть не задумываясь. А умереть эти ламиолы и прямо там, на валу могут. Зачем им ещё идти куда-то?
-Затем, чтобы драться за свободу!
-Не, не пойдут.
-Но ведь в Гедониксе почему-то пошли?
-Ну, так там, говорят, чуть ли не Великая Литоника им явилась, вот они и очумели.
-То есть, чтобы здесь восстание организовать, нужно быть не меньше, чем Великой Литоникой?
-Лучше даже больше. И то, не знаю, что бы вышло.
-Получается, мне нужно переодеться, в смысле, раздеться… В смысле, я и так раздетая ведь? Получается, рану на правой ноге гвоздём проковырять, спуститься в трюм и сказать, я, типа, Великая Литоника, э… Как там у них было то, в Гедониксе? А! Бейтесь за свободу, сёстры горя!
-Ну, сходи, попробуй, - сказала Виолетта. – Только ногу сильно не ковыряй. Немножко, чтобы зажило потом. Ну? Чего не идёшь?
-Да, сомневаюсь, вот. Хорошо ли это, себя Великой Литоникой объявлять? Поверят люди, а потом что? Придётся, эту роль и играть до смерти? Так ведь и замуж не выйдешь даже…
Тут Виолетта снова принялась хихикать. Нет, ну какая она всё же легкомысленная девушка! Ну нельзя же сидеть и ничего не делать. Чего-то думать надо ведь?
Но подумать дальше мне в этот раз не пришлось. Потому что сверху явилась парочка разбойников и, ничего не объясняя, принялась нас, с позволения сказать, переодевать. Ну, с меня-то, практически и снимать уже было нечего, кроме шейной верёвки, зато с Виолетты сняли колодку, также как и корсет с верёвочками. А одели нас одинаково, а именно, в выкрашенные красной краской палки «непослушницы», в новые, толстые шейные верёвки с затягивающимися петлями, вроде тех, что применяют при повешении, и в квадратные грудные деревянные таблички, зафиксированные шнурками, завязанными на шее и спине. На моей табличке было написано «Слу. Девка Шерри», а на табличке Виолетты «Ви. Девка Шерри». Написано, кстати, было коряво, ладно, хоть без ошибок. Впрочем, и надписи-то были короткими. А вот наши «непослушницы» мне совсем не понравились. Если кто позабыл, эта «непослушница» представляет собой крепкую деревянную палку с отверстиями, в которые продеваются шнурки для привязывания элементов вашего тела в различных вариантах. Так вот, в текущем варианте палка была снабжена шейной петлёй на конце, в которую тут же и продели наши шейки, и ещё двумя шнурками, в середине и на противоположном конце. Средними шнурками сейчас же привязали к середине палки наши руки, а нижний шнурок не задействовали. Но тут и догадываться нечего, ясно, что он предназначался для фиксации девушки за щиколотки, то есть, для связывания в сидячем варианте «в обнимку с палкой». Но окончательно зафиксировать нас собирались не здесь, поэтому погнали наверх на собственных ногах в наполовину зафиксированном виде. Надо сказать, даже с зафиксированными руками и то, передвигаться было затруднительно, потому что палка топорщила их вперёд и цеплялась за углы. Но, благо, идти было недалеко, вскоре мы оказались наверху и даже взгромоздились по трапу на палубу надстройки позади капитанского мостика. А уж там нас и зафиксировали окончательно. А именно, притянули к палкам за щиколотки нижними петлями, а за шейные верёвки привязали к ограждению палубы.
Должна сказать, лично мне ещё не приходилось быть связанной подобным образом, хотя, подобное связывание или сковывание девушек применяется тут достаточно широко. При этом девушка фиксируется жёсткой конструкцией в сидячем, либо в полусогнутом виде. Пожалуй, эта вот палка была самым простым приспособлением для подобных целей. Это потому что существует множество схожих приспособлений более сложного вида. Обычно это регулируемые штуковины, собранные из длинных металлических полос, сочленённых поперечными стержнями, с железными же петлями для шеи и конечностей. У многих из них даже существуют отдельные названия, например, «наклоняшка», или «растопырка», или даже «раскорячка», но это обычно местные термины, не распространённые в других местах. Также как и названия методов сковывания несчастных девушек, угодивших в эти штуковины. Чего стоят хотя бы, такие названия как «сидячка-раскорячка», «попрошайка», «горбатая курочка» или даже «наседка». Есть и ещё одно, более близкое к истине, но длинное и корявое название. Недаром, его обычно применяют в сокращённой форме «кучка». А в полной форме оно звучит как «шее-ного-ручку-в-кучку». А это очень близко к истине, если девушку сковывают укороченной наклоняшкой, когда всё её конечности стягиваются в кучу и притягиваются к шее. Остаётся лишь добавить, что за такую штуковину девушек часто подвешивают на цепь, или переносят с места на место, словно чемодан за ручку. Правда, не каждый дурак подымет, но не в меру сильных дураков тут достаточно. А более слабые дураки носят скованных наклоняшками пленниц вдвоём, за края палки, применяя в этом случае удлиненные конструкции. Ну а про ощущения девушек скованных наклоняшками рассказывают жуткие вещи. Говорят, что правильно скрюченная этим изуверским приспособлением пленница через некоторое время начинает испытывать совершенно невыносимые ощущения от затекающей спины, локтей и лодыжек. И это при том, что такое сковывание не представляет угрозы для жизни в физическом смысле. Однако невозможность разогнуть руки, ноги и спину настолько непереносима, что может свести пленницу с ума и довести до необратимой ламиолии психологическим методом.
Хотя, если взглянуть на обычаи Оллитарии в целом, то ничего оригинального в раскорячивании девушек наклоняшками нет. Это просто один из ленивых методов так называемого «воспитания». Ну да, если девушка проявляет в чём-либо строптивость, можно заковать её в раскорячку и выдержать так до самостоятельного пересмотра ею своей неверной позиции. Причём, эти самые воспитатели прекрасно знают, что когда дозревшая девушка начинает умолять её расковать и обещает впредь правильно себя вести, это её решение является скороспелым и недолгосрочным. А чтобы обеспечить достаточно приемлемый период времени правильного поведения пленницы, до следующей необходимости её воспитательного сковывания, следует выдержать её в скованном виде ещё столько же времени, сколько прошло до озвучивания согласия. Практический опыт, и всё такое. Ну, понятно, что тут индивидуальный подход желателен, так ведь у них времени никогда не хватает…
Тут я решила поглядеть по сторонам, и обратила внимание, что таких как мы «наседок», привязанных к стойкам ограждения, набралось уже десятка полтора. Все они также были голыми, скованными такими же красными «непослушницами», и снабжёнными такими же грудными опознавательными табличками. Вероятно, всё это тоже были рабыни разбойников, а мы с Виолеттой прибыли сюда последними. Это потому что и мест-то больше не было, и у меня сейчас же возникла плохая мысль о том, что количество рабских вакансий у этих роксеров связано с размерами их верхней палубы, а, возможно даже, было рассчитано при проектировании и постройке корабля. Я хотела поделиться этой мыслью с Виолеттой, но тут нам всем принялись вставлять в рот деревянные кляпы и туго фиксировать их шнурками. Волей-неволей, теперь мне пришлось довольствоваться лишь зрительным обзором, в результате которого я обнаружила, что не вижу в нашей компании ни своей знакомой рабыни Клу, ни рабыни Госпожи Ванессы Лу-лу. Ну, по крайней мере, и ненормальная Госпожа Линда сюда не затесалась. А поскольку в этом месте разглядывать было больше нечего, я удосужилась, наконец, и поглядеть на всё остальное. И как это я раньше не догадалась сделать?
Как оказалось, мы уже не находились в открытом море, а находились чёрт знает где, причём, ещё и плыли чёрт знает куда, чёрт знает каким хитрым методом. И при всём том, вокруг ещё и шёл полосами туман, из которого мы то выныривали, то заныривали туда снова. И туман был тоже чёрт знает какой, потому что он был тёплый, словно пар. Кажется, туман и пар это почти одно и то же, а, может, и нет, не помню. Так вот, этот самый пар словно бы выпускали расщелины берега, вблизи которого мы перемещались со страшной скоростью, как мне вначале показалось. На самом же деле мы плыли медленно, если судить по смещению береговых скал. Но когда скалы скрывались за туманом, возникало ощущение будто я плыву не на убогой гребной лайбе, а на торпедном катере, потому что корпус «Хищницы» попросту свирепо резал воду, оставляя за кормой пенный след, что с верхней палубы просматривалось лучше всего. А главное было даже не это, а то, что просматривалось на носу корабля. Там вертелось два больших колеса с широкими лопастями, а ось их вращения, вероятно, была закреплена под носовыми балками, ниже уровня палубы. Вероятно, в данный момент, со стороны наша «Хищница» напоминала двухмачтовый колёсный пароход. Хотя, на нормальных пароходах гребные колёса выглядели иначе, да и располагались в средней части судна, не говоря уже о дымящих трубах. Да и не в этом дело, а в том, что вращение наших колёс никак не соответствовало интенсивности разрезания воды. Да оно бы не соответствовало даже если бы корабль катился на этих колёсах по асфальту или бетону, слишком уж медленно она вращались. Тем не менее, мы так вот куда-то плыли.
Тут я снова поглядела на остальных привязанных за шеи девушек, и меня поразило то, что никто из них, включая даже Виолетту, не только не показывал удивления происходящим, но даже и не разглядывал это происходящее, как я. А если что этих девок и беспокоило, так не в меру затянувшиеся «висельные» петли на шее. Например, одна из девушек, у которой на дощечке числилось: «Су. Девка Машеньки», вертела шеей туда-сюда, безуспешно пытаясь растянуть свою затянувшуюся удавку. Это потому что висельный узел болтался вместе с шеей, а не ослаблялся. Надо понимать, подобное привязывание девушек производится из соображений их элементарного самовоспитания. Ну, чем больше тянешь, тем больше свою шею затягиваешь, вплоть до самоудушения. Я пригляделась к собственной привязи повнимательнее и удостоверилась, что разбойники по части вязания узлов были специалисты. Дело в том, что подобный узел, применяемый для привязывания девушки, несколько отличается от узла для повешения, хотя и называется также. Чтобы образовать такую шейную петлю, толстую верёвку складывают вдвое, накидывают девушке на шею, а короткий конец складывают ещё раз, после чего принимаются обматывать его вокруг образовавшейся тройной верёвки, и делают так оборотов восемь-десять. Образуется как бы верёвочная труба, которая завершается продеванием кончика обмотки в петлю, образованную при втором складывании верёвки. Таким образом, на шее девушки оказывается петля, которую можно затянуть как угодно туго, протягиванием основного конца сквозь обмотку. Но можно и растянуть, обратным протаскиванием, и снять с шеи. Ну, обычно этот узел так и развязывают, вытягиванием верёвки наружу из обмотки при освобождённой от шеи петле. Потому, для надёжного привязывания девушки на верёвку это не годится, и этот вопрос решается простым затягиванием тугого узелка на основной верёвке, на таком расстоянии от висельного узла, чтобы растянуть шейную петлю больше заданного уровня было невозможно. Вот, именно так и была привязана моя шея.
Понятно, что имея свободными руки, развязать висельный узел несложно, так никакой дурак и не оставит тебе руки свободными, привязывая. В то же время, наши запястья и щиколотки были туго не затянуты, зато надёжно зафиксированы в нужном положении, относительно шеи, посредством длинной палки. А из этого можно было предположить, что привязали нас тут надолго, поэтому можно даже заняться обживанием насиженного места в пределах своих возможностей. Но, вот, такая я неправильная девушка, что меня больше заинтересовали аспекты продолжающихся странностей мореплавания.
Вскоре я обнаружила, что корабль движется по достаточно узкой полосе воды, зажатой мрачными каменными берегами с обеих сторон. Мало того, создавалось впечатление, будто он плывёт вверх, по наклонной поверхности. Тут я догадалась, что мы вошли в устье некой странной реки, обладающей мощным встречным течением. Настолько мощным, что ни наши винты, ни эти вяло крутящиеся передние пароходные колёса ни под каким видом не справились бы с ним. Тем не менее, «Хищница» медленно продвигалась вверх по течению, и заплыла уже так далеко, что даже входа в эту реку за кормой не просматривалось. Ну, правда, ещё и туман ограничивал обзор.
Я также обратила внимание, что за штурвалом вообще никого не было! То есть, некому было не только рулить, но и передавать команды в машину. Мало того, создавалось впечатление, что эта машина и не работала вовсе. И это на подобном течении! А представители разбойного экипажа присутствовали в небольшом количестве в передней части палубы, и там даже не просматривалось ни одного командира.
Но тут неожиданно перемещение вдоль берега прекратилось, хотя вода и продолжала бешено обтекать наш корпус и заставлять его заметно вилять кормой из стороны в сторону. Остановили вращение также и колёса, а палубная команда занялась непонятным делом. Они задействовали переднюю грузовую стрелу и, похоже, старались что-то достать из воды. Это точно выглядело странным. Если в воде что-то и было, то за время, пока они возились, это что-то уже десять раз унесло бы за корму течением. Тем не менее, вскоре эти стропальщики что-то зацепили и вытащили на палубу. Предмет оказался знакомой бочкой, только безо всяких торчащих голов. Зато эта бочка была выкрашена в красный цвет, а за ней тянулась в воду толстая верёвка. Разбойники сгрудились в передней части и, кажется, даже полезли за борт, на те самые носовые балки. Чего они там делали, мне отсюда было не разобрать, я только заметила что берег, возле которого мы болтались, словно бы начал вырастать в высоту. Но вскоре я поняла, что течение вокруг нас ослабевает, мало того, падает и уровень воды и корабль опускается вниз. Минуты через три вода вообще успокоилась, а мы оказались стоящими вблизи отвесной скальной стенки, слегка обросшей зелёной водяной слизью. А это уже говорило о том, что уровень воды здесь не только постоянно меняется, а и, скорее всего, само течение и подъём воды представляют собой временное явление. Я хотела посоветоваться по этому вопросу с Виолеттой, но она только недовольно «у»-кнула в ответ и подёргалась в своих путах. Похоже, она решила, что я жалуюсь на скрючивающую меня палку, и показала, что ей не лучше, чем мне.
А роксеры на носу так и возились с каким-то непонятным делом возле передних колёс. Зато несколько этих Господ, на нашу голову, занялись достаточно понятным делом, а именно, поднялись на нашу верхнюю палубу, принесли с собой вёдра с водой и принялись нас мыть. Причём, начинался этот процесс с банального замачивания путём окатывания из ведра с головы до ног. Должна признать, вода оказалась не такой холодной, как можно было бы ожидать, но и не подогретой, конечно. Возможно, они её зачерпнули из этой ненормальной реки, а река стекала с какого-нибудь ненормального вулкана, обеспечивающего её подогрев и смену интенсивности течения.
После замачивания, рабынь принимались осыпать каким-то белым песком, пенящимся на поверхности. Боюсь, это был попросту дешёвый стиральный порошок. На всякий случай, я попыталась закупорить своим языком зазоры между ртом и кляпом, чтобы эта гадость, сохрани Бог, в рот не попала. Правда, ничего страшного не случилось, мне слегка пощипало кожу, а потом слегка её стянуло, и всё. Зато прополаскивали нас Господа разбойники долго и тщательно. На одну меня они вылили вёдер пять или шесть своей водички. Ну, возможно, одновременно с мойкой рабынь, они решили заодно отмыть и расположенную под нашими попками палубу. А эта палуба точно стала выглядеть гораздо чище, когда начала просыхать. Думаю, по ходу этого помывочного процесса многие девушки воспользовались случаем, чтобы одновременно облегчиться от лишнего содержания организма. Ну, не думаю я, что по этой части остальные рабыни были глупее меня. Дождёшься от этих бандитов тут нормального туалета!
Теперь мы сидели с мокрыми волосами и другими частями тела, обладающими растительностью, и никто, понятное дело, не спешил нас протирать. Хорошо, хоть холодно почему-то не было. Ну, наверное, местная температура воздуха как-то была взаимосвязана с температурой воды в речке, да и со специфичностью местного тумана тоже.
Но минут через пятнадцать явилась другая группа разбойников и снова принялась за нас. А именно, нам достаточно умело расчесали волосы, а потом, как в самом начале моей мореплавательской биографии, заплели их в тугие косы и перевязали на концах узлами из красных шнурков. Насколько я смогла припомнить, в Оллитарии вообще не была в ходу женская причёска с обрезанной чёлкой. Ну, по крайней мере, среди ламиол. Вот, помнится, прикинувшаяся Нолой Госпожа Валисалия из Унилониса Генозиса, та носила чёлку. И то, надо думать, не от большого ума. Так, наоборот, заподозрят, что пытаешься как можно меньше на ламиолу походить. Впрочем, насчёт причёсок настоящих Госпожей Нол у меня нормальной статистики нет. Да, и то сказать, эти Нолы чаще всего в балахонах разгуливают и в чадре. Как их сильно разглядишь-то? Может, у них половина лысых, или ещё чего. Но вот ламиолам почти никогда чёлку не подрезают. Их обычно вообще никак не стригут, если, конечно, это не насчёт нижней шёрстки. Но с нижней шёрсткой особый разговор, а вот волосы на голове девушкам-ламиолам чаще всего просто завязывают под платок, при этом закручивая в рабскую шишку или собирая в пучок и перевязывая шнурком. Это конечно не относится к случаю интимных развлечений с рабыней, или же к демонстрации рабыни на каком-нибудь аукционе или официозе. Уж там вас и закрутят на бигуди, и причешут, и начёс сделают, а то и шиньон вам в голову затолкают. А вот с такой практикой, как поголовное заплетание рабынь в косы, я впервые у пиратов столкнулась. Хотя, это как раз наводит на мысли о практичности. Если уж у них принято метить краской девушке лоб, так лучшего метода оттяжки с него волос и не придумать. А если учесть ещё их пристрастие к разного рода верёвкам, так вот вам и пожалуйста, - почему бы из своих рабынь верёвки не вить в буквальном смысле? Если уж природа снабдила нас, девушек, потенциальной способностью отращивать на голове потенциал для обзаведения личной, приросшей к голове, метровой верёвкой? Теоретические размышления подсказывали мне, что в контексте местных нравов и обычаев, заплетённая на голове рабыни коса это очень подходящий элемент для всяческого рода её обижания, унижения или наказания. В самом деле, за косу можно девушку волочить по полу, удерживать в нужном положении при избиении плёткой, можно девушку дёргать за косу, словно кошку за хвост, или даже приподнимать её в воздух. Можно связать девушку её собственной косой или привязать двух девушек друг к другу за головы. А можно даже использовать косу в роли кляпа в рот, или для завязывания глаз. Вот и интересно, почему же в других местах ламиол редко заплетают в косы? Возьму на себя смелость предположить, что, возможно, во многих административных зонах это попросту запрещено законом, в контексте защиты прав девушек. Ну, чтобы не провоцировать их собственников на лишние издевательства. А потому, этих разбойников следовало бы засудить ещё и за практику заплетания девушек в косички. А уж по той квалификации, с которой они это дело исполняют, совершенно ясно, насколько они закоренелые в этом виде преступлений.
Тут из меня вынули кляп и воткнули в рот турнепс, с чётким указанием немедленно отгрызть половину, и съесть её. А пока я с этим указанием справлялась, оставшейся половиной оттёрли с моего лба сохранившиеся там остатки надписи. Спасибо, хоть не заставили съесть и эту половину, просто выбросили её за борт. Зато сунули в мой рот кусочек сахара и тут же снова закупорили его деревяшкой. А запить?
-У!
-Молчать.
Вот, так у этих дураков всегда. Ну, хоть не так обидно, поскольку и всех остальных девушек обработали схожим образом.
-Сидеть!
И так сидим, чего толкаться-то? Можно подумать, куда-то уйти можно, когда петля на шее на десять сантиметров свободы перемещения.
А пока то, да сё, вода в реке снова активизировалась, забурлила и начала подниматься, да так быстро, словно наверху прорвало плотину. «Хищницу» замотало течением, но она оставалась на месте, только слегка смещалась взад-вперёд. Между тем, чего-то я никаких якорей на этих дурацких оллиолонерских кораблях не замечала. К берегу привязались, что ли? Так от берега наше судно медленно отжимало течением. Тут палубная команда вытащила из района носовых балок некое подобие огромной верёвочной катушки, диаметром метра полтора. Похоже, на эту шпульку была плотно намотана приличной толщины верёвка. Если так, то её тут было не меньше километра. Ну, при таких складах, конечно, чего уж экономить верёвку на девушках? И тут корабль дёрнулся и двинулся вперёд, а колёса снова пришли во вращение.
Вот в этот момент я всё и сообразила. Дело-то простое! Эти разбойники как-то закрепляют длинную верёвку выше по течению, свободный конец привязывают к красной бочке и сплавляют вниз. А здесь этот конец вылавливают и закрепляют на оси колёс. Колёса вращаются встречным течением, наматывают на катушку оси верёвку и медленно тянут корабль к точке закрепления. И как я сразу не догадалась? А чтобы корабль не тёрся о скалы, можно слегка подруливать, ставя его к течению под небольшим углом, всего и делов-то.
Надо сказать, почему-то данное открытие меня не обрадовало. Интересно, Мамбы знают об этой реке или проливе с течением? Или Госпожа Линда, пользуясь туманами, течениями, а также своей или нанятой технической гениальностью, сумела устроить надёжно укрытую береговую базу для своей шайки, до которой никто не доберётся, если только не построит быстроходный пароход? Ну, или самолёт. Так для самолётов посадочная площадка нужна, а эти пираты, может, вообще в каких-нибудь скальных норах гнездятся. А чего гадать-то? Приплывём, тогда и посмотрим. Другое интересно, что с нами разбойники делать собираются? Вроде, речь шла о продаже девушек. В смысле, если ты продажеспособная, так твоё счастье, а если не покупаешься, - убьют. Вот-вот. Отмыли же для чего-то? Что, сразу на пристани продавать будут?
Да, не так важно, где, как важно, кому? А вот это сложный вопрос. Если тут просто тайная разбойничья база, так продавать девушек некому. Друг-другу, что ли? Разве, по предварительному заказу, перекупщикам?
Понятно же, для нормальной торговли девушками нужен более-менее значительный населённый пункт с достаточным количеством кредитоспособного населения. Ну, либо небольшой населённый пункт, заселённый одними миллионерами или миллионершами. Конечно, можно организовать и временно действующий выездной пункт торговли девушками, но что-то я с подобной практикой тут не сталкивалась. Да и зачем так? Страна невелика, между городами удовлетворительная дорожная сеть, да ещё хорошо отработанная практика постоянного движения торговых караванов, не последним товаром в которых являются нанизанные на дорожные унитолы девушки-рабыни. Оставалось предположить, что если у пиратов действительно существует практика продажи захваченных пленниц, так это, скорее всего, пресловутый «чёрный рынок», о нравах которого я уже достаточно наслушалась страшных рассказов. Правда, личного моего знакомства ни с одной рабыней, побывавшей на чёрном рынке, не случалось, так это дополнительно наводило на плохие мысли. Ну да, О том, что такие рабыни долго не живут и редко попадают обратно в нормальные города Оллитарии.
Так я сидела и предавалась мрачным мыслям, а корабль в это время тащился вверх по реке, подтягиваемый своими загребущими колёсами, словно безногий инвалид, ползущий на руках. Где-то через час мы снова подошли к точке закрепления троса и всё повторилось опять. Вылавливание поплавка, смена катушки, спад воды и её последующий подъём.
Поплыли дальше. Я попыталась как-нибудь прислониться к ограждению, чтобы вздремнуть, но не получилось. Надо сказать, скрюченная палкой поза начала уже заметно сказываться. Как оказалось, связывание палкой отличается от помещения пленницы в тесную клетку тем, что в клетке девушка может разогнуть конечности и спину, хотя бы попеременке, меняя позы. А вот привязывание к палке не позволяет этого сделать вообще, даже и на секунду. Я ощутила как во мне начала вызревать паника и истерика, но пока ещё некоторый запас психологической прочности оставался. А вот некоторые другие девушки запас прочности исчерпали. С парой из них случилась истерика, потому что они пытались бороться с палками и мычать сквозь затычки. Но, понятное дело, в результате только туже затягивали свои шейные петли.
Наконец, окружающая картина стала меняться. Берега резко опустились и стали пологими, хотя, впереди опять просматривалось ущелье со стенами, ещё и повыше предыдущих. Зато в этом месте, справа по ходу, оказался участок берега, подходящий для причаливания. Мало того, впереди показалась полого отходящая от берега каменная коса, явно искусственно отсыпанная, на конце которой и находилась точка закрепления нашей верёвки. Понятное дело, в тени этого мола течения не было, и при заходе за него колёса вращаться перестали. Но на берегу нас поджидала достаточно многочисленная швартовая команда во главе с Господином Харни. Вероятно, существовала некая сухопутная дорога или тропа в обход этого речного ущелья, по которой они сюда и добрались. Странным было только почти полное отсутствие портовых сооружений, или хотя бы элементарной пристани. Только какой-то забор из толстых брёвен на узком участке берега, к которому и приткнулась «Хищница», почему-то даже и не бортом, а носом.
А пока все эти береговые манёвры совершались, течение в реке снова прекратилось, и уровень воды понизился, правда, не так сильно, как в прошлый раз. Это, наверное, потому, что река в этом месте была вдвое шире, чем в ущелье.
Теперь на нашей палубе появилось достаточно много народа, в том числе и Машенька с Шерри. А Госпожа Линда, по своему обыкновению, и теперь отсутствовала. На носу произвели демонтаж гребных колёс, наверное они разбирались и куда-то прятались, подальше от вражеских глаз. А потом на командный пост вылез Господин Бенсон и начал орать в трубу чтобы заводили «машину». Ну да, нашей машине ведь тоже требовалось некоторое время для приведения в рабочее состояние и прогрева с помощью кнута Госпожи Мери. А пока машина прогревалась, река снова потекла, а о её поднявшемся уровне можно было судить хотя бы по упомянутому деревянному забору, от которого выше уровня воды осталась половина высоты.
Тут последовала команда, забор вздрогнул и начал валиться внутрь, в образовавшийся же проём устремилась вода, подхватив на себе и наш корабль. Наверное, это был и не забор, а такие специальные ворота, которые можно было поднять при спаде уровня воды, а в нужный момент завалить на дно, чтобы они пропустили над собой судно. А с той стороны оказался узкий канал, едва ли шире двух наших корпусов, и по этому каналу нас понесло со страшной силой в неизвестном направлении. В буквальном смысле, на гребне волны.
Что интересно, канал был, понятное дело, искусственным сооружением, но ни в коей мере не земляной ямой, как можно было бы ожидать в соответствии с уровнем местной цивилизации. Всё это корыто было до невозможности ровным и покрытым непонятной облицовкой серого цвета, никак не похожей даже на бетон. Это потому что облицовка была мягкая и упругая, судя по периодическим контактам с ней нашего корпуса.
Достаточно быстро течение начало слабеть, наверное по причине выравнивания уровней в канале и в основной реке, но тут канал закончился, а в его конце я сумела разглядеть лежащую на дне выходную бревенчатую шлюзовую стенку, вроде входной. А дальше расстилался естественный узкий залив, выводящий в плохо просматривающуюся отсюда котловину. Похоже, там находилось значительных размеров внутреннее озеро, над которым плавали облака, а по берегам стелился густой туман.
Дальше мы шли на собственной машине и, по мере приближения к озеру, мне стало казаться, что я начинаю различать на его берегах группы строений или сооружений, ступенями поднимающихся на окружающие котловину склоны. Но по причине тумана, хорошо разглядеть было трудно. Хотя, судя по размерам котловины, там мог бы расположиться и средней величины город. Ну, средней величины, для городов Оллитарии, я хочу сказать. Понятно, что не Нью-Йорк и не Лос-Анджелес.
Но оказалось, что мы направляемся не туда, потому что неожиданно Господин Бенсон свернул в боковую бухточку, а там уже маячила скромная пристань и некоторые сопутствующие сооружения, какие-нибудь склады или ремонтные сараи. Вот сюда мы, в конечном итоге, и отшвартовались. Причём, надёжно и надолго, потому что были установлены широкие сходни, а корабль привязали к пристани так, словно ему предстояло здесь зимовать. Ну да, в том случае, если бы в Оллитарии существовала смена времён года. Что меня удивило, так это отсутствие встречающих, при том, что от пристани вглубь суши вела сносная дорога, хоть и не вымощенная стандартным дорожным покрытием, зато широкая.
А наши разбойники занялись извлечением из ближнего сарая непонятного оборудования. Впрочем, по мере монтажа, всё стало становиться понятным. Вероятно, предстояла организация торжественного въезда на береговую базу, в духе триумфа Римских императоров. Это в связи с тем, что сооружение оказалось внушительными носилками, не имеющими колёс, зато снабжёнными спереди и сзади длинными парными брусьями с поперечинами, явно предназначенными для переноски царствующей персоны на руках. И носильщицы сейчас же начали доставляться из нашего трюма и запрягаться в эти носилки. Спереди было установлено двадцать четыре девушки, в три колонны по восемь, и зафиксированы верёвочными сбруйками. Все они были голыми, во рту имели деревяшки, выкрашенные в красный цвет, а в носу большие кольца. Кажется, большинство из них были трюмными рабынями, спасёнными с потопленного корабля Серой Мамбы. Я попыталась разглядеть среди них свою подружку Соню, но с такого расстояния не разобрала. Да, к тому же, все они сейчас располагались спинами ко мне. А разбойники начали запрягать и заднюю тягловую зону носилок. Как оказалось, сзади имелось тридцать шесть почётных мест для носильщиц, которые монтировались в двенадцать поперечных групп по три девушки. Каждая такая группа была соединена групповой ручной колодкой, прикрепляемой к брусьям носилок, во рту у каждой девушки торчал некрашеный трюмный деревянный клин с кольцевым шурупом, а к этому шурупу был привязан короткий шнурок, сгибающий голову девушки к ручной колодке. Надо полагать, эти бедняжки смогут разогнуться только после того, как носилки будут подняты для переноски. А, помимо того, спины и попки у них у всех были исхлёстаны кнутом и покрыты перекрёстными шрамами, причём, явно достаточно свежими.
Выходило, что всего в эти носилки запрягли шестьдесят девушек. Насколько я помнила, в нормальных местах и в нормальные времена при запрягании девушек в коляски существовала разумная норма, по две ездовые девушки на одну наездницу. А в случае применения носилок, кажется, на одну переносимую Госпожу число рабынь увеличивалось до четырёх. Это потому что нормальные лёгкие носилки, укомплектованные средней комплекции Госпожой с её причиндалами, весят около центнера. А уж четверть центнера одна нормальная рабыня на своих плечиках унести способна. Другой вопрос, на какое расстояние и с какой скоростью?
Оказалось, однако, что носилки будут не одни. Впрочем, последующие несколько носилок были просто открытыми сверху бочками, снабжёнными жердями для переноски, хотя, будь бочки пустыми, они могли бы тоже сгодиться ни роль скромных носилок, только переносимым Госпожам пришлось бы располагаться в этих бочках стоя, и, боюсь, это нездоровым образом напоминало бы плывущую над землёй ведьму в ступе. Но бочки пустыми не были, потому что они были заполнены награбленными сокровищами. Хотя, насколько можно было считать сокровищами то, что удавалось отсюда разглядеть, у меня вызывало сомнения. По меньшей мере, золотом, серебром или драгоценными камнями тут и не пахло. Этого добра, в смысле, золота, возможно, было награблено столько, что вполне уместилось за пазухой у руководства, и нечего ценные вещи выставлять на публичное обозрение. А то, эта публика ещё украдёт чего. Так, или иначе, но каждая бочка была укомплектована четырьмя избитыми трюмными девушками, привязанными к жердям за руки и заплетёнными в тугие косы, вроде наших. А для соблюдения строя и интервала, бочки были соединены между собой мерными верёвками за боковые скобочки.
Вслед за этим, к моему удивлению, прибыли ещё четыре единицы, с позволения сказать, носилок. То ли, Госпожа Линда впоследствии пересмотрела своё решение о выставлении минного заграждения, то ли эти персоны попросту были скомплектованы для переноски в «минном» варианте, но данные носилки оказались снабжёнными крышками бочками с красными головами девушек сверху, закупоренными красными шариками кляпов и обтянутыми ремешками уздечек. Это, конечно, почётно, когда тебя носят на руках, пусть даже и в скромной стандартной бочке, но у этих «Госпожей» был какой-то недовольный вид, судя по их остававшимся возможностям для мимики. А я подумала, что в данный момент почувствовала бы себя лучше, будучи законопаченной в такую бочку, чем если продолжать находиться дальше в связанном дурацкой палкой положении.
Далее, из недр «Хищницы» были выведены три персоны в покрывалах, одна из которых оказалась в сопровождении ещё двух персон. И все эти персоны оказались моими знакомыми. Потому что это были Госпожа Бельвелиалия, Госпожа Ванесса и Госпожа Энни. А к правой руке Госпожи Ванессы крепились на коротких верёвочных поводках рабыня Лу-лу и рабыня Клу! Госпожа Бельвелиалия была облачена в белые покрывала, остальные Госпожи в синие. Лу-лу была при своём симпатичном Генозисском костюмчике, а Клу практически голая, если не считать импровизированного подобия юбочки из куска синей материи на бёдрах. А каждая из Госпожей, помимо покрывала, носила и чадру, только спущенную под челюсть и собранную там в складки. А ещё, каждая Госпожа носила на шее верёвочную петлю, точно такую же, как и на мне, и за эти шейные верёвки разбойники их и вели по-назначению. Надо сказать, вся эта компания выглядела достаточно довольной жизнью, а может, и просто напускала на себя невозмутимый вид. Ну а место назначения оказалось поблизости, потому что вскорости эти Госпожи были привязаны за шейные верёвки к средней части главных носилок. Госпожа Бельвелиалия и Госпожа Энни с левой стороны, а Госпожа Ванесса, как более громоздкая из за рабынь персона, справа. Не уверена, но мне показалось, что под покрывалами Госпожа Энни была связана руками назад. Госпожа Ванесса связанной не была, поскольку к её руке крепились рабыни, а насчёт Госпожи Бельвелиалии я сказать затрудняюсь. Также как и цвет покрывал этих Госпожей остался для меня загадкой. Возможно, конечно, у разбойников не нашлось других покрывал, кроме синих, а белые они соорудили из подручного материала. Знаете, эти Оллитарисские Госпожи бывают неимоверно упёртыми по части цвета своих покрывал. Иная Госпожа скорее удавится, чем натянет на себя покрывала не соответствующего её патриотическим чувствам цвета. Особенно это относится к красным Аннолиусским Госпожам, у которых, говорят, даже интимные прокладки красного цвета. Так, что и не разберёшь, надо менять прокладку, или ещё рано. Впрочем, своими глазами я такого не видела, а Госпожи разных городов никогда друг про друга хорошего не скажут. Да и Оллитарисские Госпожи не лучше, привыкли метить себя своим любимым серебристым цветом, где надо, и где не надо. Оллитарисскую Госпожу, если захочешь отмыть, так за два часа от всех серебристых меток не отскребёшь, даже и с растворителем.
Но, возможно, Госпожа Энни была Сколинисской Госпожой? Как известно, титульный цвет Сколинии синий, Присцилли, - жёлтый, Исколионии, - зелёный, и так далее. А может быть, просто разбойники ограбили какой-нибудь корабль с товарами из Сколинии, а кораблей с товарами других городов не ограбили.
Госпожа Ванесса, правда, тоже вырядилась в синие покрывала, а не в голубые, Генозисские. Казалось бы, между синим и голубым цветом невелика разница, но не скажите такого этим психическим Госпожам Оллитарии! Некоторые за такое мнение вас живьём съедят. Хотя, насколько я могла судить о Госпоже Ванессе, эта дама особым Генозисским патриотизмом не отличалась, не то, что своими хулиганскими выходками, методами развлечений и манерой обращения с рабынями. К тому же, и не чиста на руку. Да ей, может, даже выгодно вырядиться в чужие синие покрывала, уж она явно не собирается возвращаться в Генозис, где, если я правильно поняла, официально находится под следствием, как средней руки аферистка.
А вот как понимать Госпожу Бельвелиалию в белом? Она что, согласилась заплатить выкуп? А чего тогда на верёвке? Или это до уплаты выкупа такие условия содержания? Да и с чего ради, она бы согласилась? Она же упиралась, сидя в клетке, закупоренная в севентину, когда я пыталась её ограбить. И даже тогда, когда Линда резала ей живот. Неужели Госпожа Кровавая Мери сумела её уговорить с помощью банального кнута? Вряд ли.
Опять же, должна признать, эта Госпожа Бельвелиалия постоянно вызывала во мне некоторый интерес, и вовсе не как старая знакомая. Как бы я сама этому не противилась, всегда выходило так, что мне постоянно приходилось обманывать эту Госпожу. То прикидываться Госпожой Мелионолией, то вешать ей на уши лапшу по части своих непреодолимых склонностей к извращённому сексу, то, якобы, по части своих долгов, то вообще, мутить ей мозги непонятками, Нола я, или кто? И какое же, в результате, могло обо мне сложиться мнение у этой Госпожи? Так она его и высказала в трюме у Мери. Что я отношусь к ней как к банковскому вкладу, который рано или поздно собираюсь присвоить. Вот, вам бы понравилось такое мнение о собственной персоне?
Но тут случилось сразу два параллельных события. Во-первых, взошло, наконец, наше красное солнышко, то есть, появилась Госпожа Линда, чтобы расположиться на императорском месте в больших носилках. А во-вторых, явились разбойники по нашу душу, чтобы заняться нашим перекомплектованием и размещением в назначенное место триумфального шествия. Мы ведь, как следовало сообразить, тоже являлись частью военной добычи, хотя уже и частично распределённой между достойными участниками разбойного промысла. Наше место оказалось расположенным вслед за переносными минообразными пленницами в бочонках, что можно было истолковать, как распределение согласно шкалы ценности, спереди назад. Ну да, знатные пленницы Нолы были привязаны непосредственно к носилкам императрицы, далее следовали материальные ценности, которые, понятное дело, ценнее любого живого товара, вслед за ними несли ценных пленниц в бочках… Ну, что то же ценное в этих закупорко-затычницах было ведь? Если их не выставили в качестве мин, то, может, они представляли ценность в смысле продажи, выкупа или даже дипломатического давления при переговорах? Ну, не сами же по себе, правда? А уже потом стояли мы, полтора десятка рабынь, перевязанных на палки-непослушницы классическим методом растопырки, руками в стороны, со штатными клинышками во рту и привязанные друг к другу в три колонны за шейные верёвки. Некоторым утешением могло послужить то, что мы оказались не последней добычей в колонне, потому что вслед за нами пристроили шестнадцать трюмных девушек, закованных в колодки. В трюмные я их предположительно записала исходя из их стандартной избитости и расписанности шрамами от кнута, а вот колодки, похоже, были теми самыми, что вместе с пленницами пираты захватили на «Амелии». А чего добру пропадать? Первые восемь девушек были закованы сложенными руками перед лицом, а вторые восемь руками врозь, по бокам от головы, из чего я предположила, что быть забитой в колодки в стандартной позе послушной рабыни является немного более престижным, чем быть закованной в колодку руками в стороны. И то сказать, разве не в колодки второго типа меня и Сару забили, когда арестовали в Генозисе? А, уж любому известно, быть арестанткой позорно, по сравнению с приличной рабыней при своём собственнике, как бы уж, там, она ни была закована.
Ну, а в связи со всеми этими построениями, я не смогла толком разглядеть как разместилась на своём троне Госпожа Линда. Могу только сказать, что она снова вырядилась в белое платье и пышную причёску, а перемещалась на трансформирующемся кресле из рабынь, застеленном её любимыми ковриками. Всё-таки, у этой Госпожи Линды была бедная фантазия. Почему бы ей было не вырядиться в тогу Римского императора или в доспехи средневекового рыцаря? Или, к примеру, не надеть европейский деловой костюм с очками и с модной дамской сумочкой? Или посадить на видное место подставное лицо, к примеру, меня, а самой прикинуться рабыней и бежать за своими носилками на коротенькой шейной цепочке? Последнее выглядело бы особенно прелестным, я так полагаю.
Кстати, если уж она захотела поиграть в триумф Римского императора, то где та персона, которая должна стоять за спиной триумфатора и высказывать хулу в его адрес, чтобы император не зазнался?
Возможно, конечно, Госпожа Линда недостаточно хорошо знала протокол триумфальных шествий, но возможно и то, что просто не любила хулы на свою личность, а на протоколы начхала с высокой мачты. А также, возможно, что на роль хулителя не нашлось желающей персоны со склонностью к суициду.
Зато, как только Госпожа Линда заняла своё место, дальнейшее построение было произведено очень оперативно, и вскоре мы уже двинулись вперёд. Как я предположила, по боковым сторонам нашего шествия заняли место наименее заслуженные разбойники, в виде двух редких цепочек. Это потому что они принялись исполнять роль охранников и погонщиков, методически стегающих длинными тонкими кнутами носильщиц Госпожи. Так, чтобы никому не было обидно. Впрочем, стегали они также и остальных пленниц, но гораздо реже и слабее. Например, лично мне досталось всего три удара по мягкому месту за всё шествие. А стегали или нет пленных Госпожей Нол, я со своего места не разглядела.
А остальные Господа разбойники разделились на две группы. Наименее престижная, зато самая многочисленная группа открывала шествие, а наиболее престижная его замыкала. Это потому что в ней находилось всё оставшееся командование, а именно, Господин Харни, Госпожа Машенька, Господин Бенсон и Госпожа Шерри. Все они вырядились, насколько возможно, в парадную форму. Например, Госпожа Шерри надела чистые штаны, хотя и несколько рваные, такого же пошиба вязаную безрукавку, а поверх неё чуть ли не кольчугу, больше похожую на короткую майку, к тому же обдёрганную по контуру. Как я поняла, Госпожа Шерри вообще небрежно относилась к своему гардеробу, а за парадную одежду числила просто чистую, независимо от её поношенности. Зато, она, кажется, помыла свою голову, поскольку её рыжая головная растительность приобрела невиданный ранее объём, даже несколько нивелирующий зрительное влияние торчащих ушек.
Ну, теперь оставалось дело за зрителями, и зрители вскоре показались на горизонте. Вероятно, портовые сооружения числились охраняемой территорией, поскольку по их контуру я заметила проволочное ограждение, зато после прохода нашей колонны за контур, впереди замаячил населённый пункт, а также толпа его жителей, явно заранее извещённая о прибытии победоносной экспедиции и собравшаяся для встречи, то ли добровольно, то ли в обязательном порядке. Ну, я думаю, всё же добровольно. Интересно же поглядеть на руководство, на его военную добычу, да и на бравых воинов, в смысле разбойников, вернувшихся с удачного грабежа. А чего? Корабль приплыл целым, привёз кучу пленниц, да и материальных ценностей немало, наверное.
Тут я припомнила об ещё одной разбойничьей Госпоже, а именно, о трюмной начальнице, Госпоже Кровавой Мери. Но её точно в нашей колонне не было. Неужели, она так и сидит в трюме на цепи и никогда на берег не сходит? Э, да какое мне дело до этой кровопийцы? Не хватало мне ещё сочувствия в адрес злобной кнутобойщицы, на совести которой, наверное, не одна сотня забитых насмерть девушек! А вот, поди ж ты, подумала я о ней всё же. Нет, у меня точно голова неправильная. О своём будущем бы лучше поразмыслила, карьеристка, в палку завязанная, с деревянной табличкой на шее!
Приближающийся населённый пункт показался мне, при беглом осмотре издалека, невзрачной кучей одноэтажных сараев, примостившихся между пологими холмами. Но я туда особенно и не смотрела, потому что меня больше заинтересовали зрители, Я ожидала, что это окажется просто сухопутный разбойный сброд из деклассированных личностей, однако, несколько ошиблись. Сброда, конечно, тут хватало, но присутствовало и достаточно много других колоритных личностей. Возможно, это были перекупщики и перекупщицы пленниц, в сопровождении своих рабынь, одетых, как правило, только в ручные, ножные и шейные верёвки. Присутствовали, вероятно, и достаточно многочисленные технические специалисты по части кораблестроения или вооружения. Это потому что практически все участники этого сброда мужского рода были при оружии. Причём, весьма разнообразном, от сабель и самострелов, до первобытных дубинок. Возможно, существовало правило, согласно которому находиться в составе разбойного контингента без оружия, считалось дурным тоном, а может даже и преследовалось в уголовном порядке. Ну, я не думаю, чтобы это поселение подвергалось периодическим атакам вражеских войск, судя хотя бы по сложностям мореплавания в данную гавань.
Но, конечно, больше всего меня заинтересовала достаточно компактная женская группа среди встречающих. Это потому что эти дамы просто разительным образом отличались от остальной толпы своими совершенно неприличной чистоты нарядами, в сочетании с поведением. А своим поведением они выражали буйный восторг, то есть, размахивали руками, подпрыгивали, восторженно голосили, вплоть до повизгивания, и даже пучили свои глазки и сверкали ими. Это я заметила, поскольку интенсивность восторга дам достигала апогея именно тогда, когда наш участок колонны проходил мимо них. Я даже осмелилась предположить, что лично моя красота их так поразила, но почти сразу же и догадалась, что восторги относятся к идущей позади элитной группе экипажа «Хищницы». Наверное, эти чистенькие дамочки были Униолами прибывших разбойников, или их близкими родственницами, или кем-то ещё в этом роде.
Тут наша процессия принялась ходить кругами, по хорошо натоптанной в этом месте кольцевой дорожке, и я припомнила «военный парад» общества защиты прав ламиол Даниса в Гедониксе. Выходило очень похоже, разве что, сейчас никто не бряцал оружием, а зря. В Гедониксе это получалось внушительно, впрочем, там ведь парад происходил в закрытом помещении, оборудованном дополнительными устройствами для повышения эффективности оружейного бряцания.
Так мы сделали кругов пять или шесть, и мне уже достаточно надоело, да и встречающей публике тоже. Ну, исключая группу восторженных дамочек, которые ликовали с настолько неизменным уровнем восторга, что я предположила наличие у них материальной заинтересованности, если не вообще, зарплатного принципа присутствия на представлении. За несколько кругов я успела достаточно хорошо разглядеть этих попрыгуночек, чтобы усомниться в начальных предположениях об их статусе. Вероятно, эти дамы были достаточно разновозрастными персонами, однако их делала похожими друг на друга одинаковая манера одеваться. Потому что все они были одеты в долгополые сарафаны, поверх белых сорочек, хотя сарафаны и различались окраской и отделкой. А главное, все они были завязаны в неимоверно белоснежные платочки, поверх которых у них ещё чего-то было намотано на шею. А на груди у дамочек висели очень даже знакомые таблички, только поменьше и повыше к шее.
Вот, как раз напротив этой группы тёток в сарафанах шествие и остановилось. Не успела я ещё ничего сообразить, как оказалось, что Госпожа Шерри отцепила нас с Виолеттой от общей связки и потащила куда-то за шейные верёвки. Тут обнаружился встречный и попутный потоки публики, вероятно, я не уловила ни команды «стой», ни команды «разойдись». А может, народ и без команд знал порядок действий, возможно даже эти действия предварительно репетировал. Это потому что дальнейшее представление показалось лично мне весьма наигранным и малоталантливым. Чистенькие дамочки врассыпную кинулись навстречу пиратам с дополнительной порцией восторженного визга и других сопутствующих действий. Не оказалась исключением и наша Госпожа Шерри, потому что к ней подбежала чистюля среднего роста, в синем сарафане со скромной отделкой вышивками и, не дав себя как следует разглядеть, бухнулась на четвереньки и принялась с усердием религиозного фанатика лобызать её ботинки. Должна заметить, меня поведение этой чистюли несколько удивило. Я ещё подумала, это какую же заработную плату надо получать, чтобы с таким вот пылом её отрабатывать? Дело даже и не в том, что мне прежде никогда не приходилось наблюдать подобной страстной манеры целования господских туфелек, дело в том, что так и не принято. Я уже не раз излагала правила поцелуя обуви Госпожи рабыней, но не поленюсь коротко напомнить ещё раз. А то, как я погляжу, есть ещё дуры, которые этого не умеют делать. Так вот, рабыня должна целовать туфельку Госпожи чисто демонстративно, а не слюнявить её облизыванием, обсасыванием и причмокиванием. Это же, извините, обувь, а не гениталии Госпожи, в отношении которых подобная манера присасывания уместна, да и то, в своё время и в своём месте. Целовать туфельку Госпожи следует коротко, сохраняя красивую позу и не забывая о демонстрации собственного достоинства и демонстрации ценности собственной личности в части покорности, грациозности и умственного развития. Вот именно. Потому что какую-нибудь дуру, которая начнёт артачиться, когда ей приказывают целовать обувь, ухватят за шкирку и ткнут её мордой в ту самую туфельку, словно нашкодившую кошку в её неуместную вонючую лужицу, да ещё и осмеют все, кому не лень. А потом ещё выдерут плёткой по заднице, и правильно сделают, может, скорее поумнеет.
Но эта, вот, белоплаточковая сарафанница явно была дура. Она так долго обсасывала ботинки Шерри, что я даже успела достаточно подробно её сверху разглядеть. Ну, согбенная спина этой девицы ничем особенным не отличалась, а вот шея у неё была капитально, аккуратно и туго обмотана чистой верёвкой среднего калибра, в пять или шесть оборотов. А сквозь средние витки обмотки были просунуты кончики платка, которыми к шее была привязана поперечная палочка, очень даже похожая на палочку Госпожи Линды, которую я сама удостоилась недолго носить в начальный период пребывания в бандитской компании. Надо думать, эти палочки всё-таки являлись неким символом принадлежности, а не просто средством для издевательства. А сама эта девушка, вероятно, принадлежала нашей Госпоже Шерри на правах рабыни, или схожих. Я даже и не знаю, сколько времени эта шеепалочница вылизывала бы господские драные ботиночки, если бы сама Госпожа Шерри не ухватила бы её за палку, точно, словно кошку за шкирку, и не потянула бы вверх. И сказала:
-Хватит уже, Ти. Я этого не люблю, забыла?
-Ах, хозяйка! – вздохнула Ти так, словно собралась кого-то своей грудью родить, вместо письки. – Ох!
Коротко сверкнула мокренькими, надо полагать, от блаженства, глазками и добавила:
-Знаю, хозяйка. Но я так люблю мою прекрасную, лучезарную…
-Хи-хи, - сказала Шерри. – Рыжую, как солнышко с ушками.
-…могучую, бесстрашную, сильную и…
-И на верблюда похожую, - досказала Шерри.
-На кого, хозяйка? – заморгала глазками Ти. Теперь я заметила, что на её грудной табличке так и было написано: «Ти. Девка Шерри». Интересно, у них тут что, повторяющихся имён нет? И все знают, кто такая Шерри?
-На верблюда, только без горбов, - сказала Шерри, - а уши не считаются. Ладно, Титька, не мельтеши. Как тут у нас дела?
-Ах! – стиснула ручки перед грудью Ти, - без моей любимой хозяйки…
-Что, дом сгорел? – ухмыльнулась Шерри.
-Нет, что вы, хозяйка, - сказала Ти, - дом на месте, только…
-Полдома сгорело?
-Да кому этот дом нужен-то, когда в нём моей любимой хозяйки…
-Понятно, - сказала Шерри, - дом всё-таки уцелел. Вот, и ладно, а то, хозяйство растёт. Видала?
Тут Госпожа Шерри дёрнула нас с Виолеттой за верёвки и подтащила на шаг поближе.
-А! – воскликнула Ти, - хозяйка новых рабынь захватила?
-Да, вот, - решила представить нас Шерри. – Эту, вот, белую, звать Непослушница, а сокращённо, Слу. А эту, черную, сокращённо Ви, а звать Бунтовщица.
-Ага, - сказала Ти и ухватила нас за верёвки. – Попались, бездельницы? Уж я вами займусь.
И так на нас взглянула, словно её дом и впрямь сгорел, а сожгли его мы с Виолеттой. А потом снова сделала умильное личико и принялась щебетать о том, какая наша Шерри могучая воительница, солнцеподобная красавица и т. п. При этом, мы уже куда-то шли и я подумала, что вместо того чтобы тащить наши верёвки, лучше бы эта Ти, при таких своих наклонностях, отыскала где-нибудь метлу и мела бы перед Госпожой Шерри дорогу. Впрочем, в этом случае Госпожа Шерри могла бы наглотаться пыли, поэтому, я бы посоветовала Ти мести дорогу подолом сарафана, для чего перемещаться в полуприсяде, а предварительно, для предотвращения пыли, поливать дорогу своими восторженными слюнями, которые она тут неконструктивно разбрызгивает, озвучивая дифирамбы.
Кстати, несмотря на щебетание, этот свой подол сарафана она по ходу дела успела отряхнуть от пыли, прилипшей в момент вылизывания ботинок хозяйки. Я же говорю, они это действо репетировали, а никаких актёрских училищ явно не кончали. Так, и что? Никого ещё не наказывали за лесть, самое страшное, приказывали заткнуться. А лесть в этом месте, может, единственный способ выживания для девушки? Не рассердилась же наша «солнцеподобная» Госпожа Шерри за такой эпитет, даже и при своём комплексе насчёт внешности.
Тут показался «наш» дом, который если и отличался от других, расположенных поблизости, то лишь тем, что был побольше в ширину. А по сути, представлял собой одноэтажный сарай, достаточно грубо сработанный, да ещё с плоской крышей. Вероятно, дождей тут сроду не бывало, иначе бы такой сарай сгнил от протекания сверху. Ну а никакого приусадебного участка, не говоря уже о садике, не было и в помине. А при обзоре вокруг, это поселение производило впечатление захудалой деревни. И стоило заниматься разбойным промыслом ради такого, вот, убогого быта?
А пока я так размышляла, Ти втащила нас с Виолеттой внутрь и быстренько привязала за шейные верёвки к скобам потолочной балки, причём, так подтянула верёвки вверх, что чуть ли нас не повесила. И убежала вслед за Шерри.
Наверное, здесь была прихожая, больше похожая на запущенный склад. Какие-то ящики, тюки, пара бочек и всякий прочий хлам. Если эта самая Ти работала домоправительницей Шерри, то я бы посоветовала её выдрать за подобный беспорядок в помещении. Хотя, может быть, Госпоже Шерри как раз и нравился внутрижилищный бардак? Если уж судить по порядку в её каюте на «Хищнице».
Так вот мы стояли довольно долго, пришлось даже периодически приподниматься на цыпочки, потому что шейные петли нас помаленьку душили, поскольку туго затянулись при привязывании к балке. Я уже начала подумывать о том, не позвать ли на помощь? Ну, скажем, если начать стучать связывающими нас палками-непослушницами друг по другу? Но тут, наконец, появилась долгожданная Ти, и, как и обещала, занялась нами. Одета она была в прежний наряд, только с дополнительным элементом в виде компактного кнутика, несколько похожего на укороченный ездовой хлыст Генозисской наездницы. Поначалу, она просто ходила и осматривала нас со всех сторон. А пока она это делала, я успела получше рассмотреть её саму. Как я уже говорила, Ти была среднего роста, умеренно кругленькой комплекции и с несколько мягкой манерой движения. Личико у неё было неплохое, но его просто было мало видно, к тому же, когда голову девушки так вот туго обтягивают всякими платочками, создаётся ложное впечатление о степени его округлости или костлявости. Уж тут, как обтянут. Я только заметила, что затянута Ти была не в один платок, а в два, если не в три, или больше. Похоже, всё-таки в три. Нижний был завязан вокруг лба, скрывая даже брови, верхний классическим образом обтягивал всю голову, а последним, вероятно, была обвязана шея под верёвкой и привязана шейная палочка. Если что и было на виду, так это её носик, и этот элемент до безобразия напоминал носик моей давней знакомой, Госпожи Номы Оллитарха Генозиса, которой я ненароком выбила правый глаз, со всем известными последствиями. Но у этой Ти оба глазика были в наличии, и ни один не выглядел вставным, или хотя бы подбитым. Но мне всё равно стало неуютно от схожести носиков.
К этому времени Ти надоело нас осматривать, и она решила заняться словесными наставлениями.
-Вот, что, девки, - начала она, - чего-то вы обе сильно холёные. Так вот, бездельницы, мне тут без разницы, к какой жизни вы привыкли и чего о себе думаете. Понятно? Позабудьте все эти ваши дурацкие законы для дур, здесь для вас никаких законов не будет. Здесь вы настоящие рабыни, нет у вас никаких прав, и вообще, здесь с вами будут делать, что захотят. Захотят убить, - убьют, захотят резать, - порежут, захотят на вас молиться, - так и сделают. Но это вряд ли. Короче, я старшая рабыня нашей хозяйки, значит, буду для вас хозяйкой, в её отсутствие. Как меня назвала хозяйка, как зовёт и как со мной обращается, - не вашего ума дело, зарубите раз и навсегда. А для вас я Госпожа, но я этого слова не люблю, потому что моя хозяйка его не любит. Поэтому, ко мне обращаться «ханум»…
-Ы? – невольно вырвалось у меня.
-Глухая? – уставилась на меня Ти, сощурив свои глазки.
-У-у, - помотала я головой, при этом, петля на моей шее ещё больше затянулась.
-Меня называть «ханум», - повторила Ти. – Что, никогда такого слова не слышала?
-Угу, - подтвердила я.
-А ты слышала? – ткнула она пальцем в живот Виолетту.
-Угу.
-А ты не слышала? – ткнула она пальцем в меня.
-Угу.
-Так, слышала, или нет?
-У-у.
-Ничего, ещё услышишь, - пообещала Ти-ханум. – Так вот. Что я вам хочу сказать? Для сведения. Здесь рабство настоящее, а вы, рабыни, в полной власти своих хозяев. Кстати, слово «рабыня» тут не в ходу. Обычно рабыню именуют «девка». И с девками чего захотят, то и сделают. И ни о какой справедливости, здравом смысле или логике тут речи нет. Жаловаться некому, выслуживаться бесполезно, да и покорность не поможет. Короче, если есть желание жить, и есть мозги, то вертите ими. Да, ещё, для сведения, за попытку сбежать, за то, что подняла руку на хозяйку, за ещё какие-нибудь дерзости последует жестокая расправа. А, может, и ни за что. Обычно это насаживание на палку, медленное расчленение или обрубка с закупоркой в рассольную бочку. Вот такие тут нравы и порядки. Впрочем, наша хозяйка когда-то тоже была рабыней, только она не любит об этом вспоминать, и я её понимаю.
Тут она снова ткнула Виолетту и спросила:
-Ты, чёрная, читать и писать умеешь?
-У-у, - мотнула головой Виолетта, удивлёно моргнув глазами.
-А ты, белобрысая? – ткнула меня Ти.
-Угу, - подтвердила я. – У?
-Вводный инструктаж обычно доводится под роспись, - пояснила Ти и захихикала. Это у неё юмор такой? Надо сказать, шейная верёвка меня к этому времени наполовину уже задушила, и я была плохая ценительница тупых острот. А Ти подошла к Ви и слегка растянула её петлю, а потом потыкала её своими плетёнками в пальцы ног, заставив приподняться на цыпочки.
-Бунтовщица, значит? – сказала она. – Такое имечко просто так не дают. Усвоила, что значит, здесь бунтовать?
-Угу, - подтвердила Виолетта.
-Стоять так, - приказала ей Ти. – Громко не кричать.
Отошла, примерилась, и принялась стегать Виолетту по животу и груди легкими движениями руки, вооружённой кнутиком. Виолетта вскрикнула, но закусила кляп и дальше только стонала при каждом ударе. Я с ужасом увидела, как её тело покрывается продолговатыми красноватыми полосками, оставляемыми тонким изуверским инструментом мучительницы. Даже и не знаю, наслаждалась эта негодяйка, стегая Виолетту, или это у неё числилось продолжением инструктажа.
-Повернуться спиной, - приказала Ти.
Виолетта принялась топтаться на дрожащих пальцах, разворачиваясь.
Избиение возобновилось. Ти размеренно стегала Виолетту по спине, по ягодицам и по ногам, а та стонала и скулила. Кажется, она даже плохо удерживалась на ногах.
-Повернуться животом, - приказала Ти и начала стегать Ви по обеим бокам, не обращая внимания на вскрики и всхлипывания. Виолетта плакала и было прекрасно видно, как слёзы стекают на кляп и капают вниз.
Теперь Ти снова била её по животу и даже по вульве, а во мне поднималась чёрная ярость в адрес этой гадины в чистом белом платочке и синем сарафанчике. Впрочем, возможно, у меня темнело в глазах от верёвочной петли, продолжающей меня душить.
Наконец, Ти прекратила избиение, свернула кнутик в кольцо и ткнула Виолетту пальцем в живот.
-Для первого часа достаточно. Стоять.
Приподнялась и затянула до упора петлю на шее Виолетты, а потом надавила ей на пальцы, опуская на обе ступни. Подошла ко мне.
-А ты, сиськастая, за что получила имя «непослушница»?
-У, - ответила я.
-За непослушание?
-У-у.
-А за что?
-У, - сказала я и покачала палкой, растягивающей мои запястья в стороны.
-За то, что тебя часто в «непослушницу» завязывать пришлось?
-Угу, - подтвердила я, потому что у меня не было никакого желания долго беседовать с этой «ханумой».
-А почему это тебя пришлось завязывать? – привязалась она. – Строптивая?
-У.
-Чего?
-У.
-Встать на цыпочки, - приказала мне Ти и отошла, разматывая свой кнутик. Даже и петлю на моей шее не ослабила.
-На цыпочки, кому сказано, сиськастая?!
Я приподнялась на цыпочки, насколько сумела. Кажется, я уже была на грани потери сознания. В голове шумело, а в глазах темнело.
Ти размотала кнутик и принялась вертеть им, пока ещё не доставая до меня. Я ощутила, что кончик кнутика то и дело горизонтально проносится мимо моего лица, только что, не задевая ресницы. Одно неверное движение, и она выстегнет мне глаза! Снайперша проклятая.
Ти переменила позу руки, и теперь кнутик посвистывал вертикально, вдоль моего живота. У меня непроизвольно задрожала кожа под грудью и Ти это прекрасно заметила. Она сделала движение рукой, и кончик кнута впился мне в вульву, взлетая снизу вверх, прямо вдоль моей щёлки. Я завизжала, даже и не потому, что мне не было приказано молчать. А потому, что боль была совершенно ужасная, словно страшная Госпожа Линда одним движением своей острой подвески вскрыла мне живот для обдирания кожи. И ужас боли смешался с ужасом жуткого воображения моего разрезания надвое, начиная снизу.
Вероятно, я потеряла сознание, так ведь мне уже и надо было немного. Очнулась я оттого, что Ти пихала меня своей ногой, обутой в плетёнку, в лицо. А я, как оказалось, скорчилась на корточках и вздрагивала всем телом от икания. Ти дёргала меня за шейную верёвку, которая теперь была надета достаточно свободной петлёй и стучала узлом по моей нижней челюсти. Я с удивлением обнаружила отсутствие деревянного клина во рту, но удостоверилась, что руки по-прежнему растопырены палкой-непослушницей. А вот с головой было неладно, будто там что-то лопнуло, а остальное отупело.
-Встать, - недовольно ворчала Ти. – Встать, встать, встать!
Я тупо поднялась на ноги, и она сразу потащила меня куда-то, а по пути подцепила другой рукой и Виолетту. Особенно далеко идти и не пришлось. Вскоре мы приковыляли в достаточно большое отделение сарая, где, вдобавок ко всему, ещё и плохо пахло. А в середине этого отделения была смонтирована парная крутилка, которую вращали две прикованные за руки колодками девушки. Крутилка, это такой примитивный вертикальный вал с одной или несколькими перекладинами, за которые его крутят пристёгнутые к их концам невольницы. Эти самые крутилки бывают разными, как по количеству крутильщиц, так и по конструкции, но вот эта была двухместной, снабжённой единственной перекладиной. А больше я ничего в её конструкции и разглядывать не стала, поскольку, как уже сказала, была отупевшая головой.
Мы встали рядом с ходящими по кругу крутильщицами, и я невольно разглядела, что они голые, если не считать привязанных шнурками грудных табличек, а их спины и попки прочерчены многочисленными шрамами от кнута, плётки, а может даже и от палки. А их босыми ступнями вытоптана кольцевая дорожка из растолчённого в пыль песка, похоже, слегка политого водой.
-Стоп-машина, - сказала Ти и хихикнула от собственного остроумия. А потом застопорила крутилку, наклонив длинную палку сбоку, вероятно, обеспечивающую сцепление с валом.
-Эй, вы, пупки! – обратилась она к прикованным девушкам, с ударением на «у». – Повышение по службе. Хи-хи-хи.
Девушки никак на это не отреагировали, просто стояли и натужно дышали. Вид у них был как у загнанных лошадей, - безнадёжный. Обе были почти что лысыми, вероятно, просто обросшими шёрсткой после достаточно давней стрижки наголо. На табличке у одной было написано: «Пу. Девка Шерри», у другой: «Пу два. Девка Шерри». А прямо на лбу у обеих была выжжена большая, тускло-багровая буква «G».
Тут Ти принялась размыкать их ручные колодки, запертые сбоку на железные скобки, продетые висячими замочками. Оказывается, у неё имелась связка ключиков, которую она носила под сарафаном. Несчастные девушки даже и после освобождения рук продолжали оставаться в прежней позе, и Ти принялась тыкать их рукояткой кнута для разминки. А потом взялась и за нас. Сначала приковала к перекладине Виолетту, а потом и меня. Моё отупение начало медленно рассасываться, но теперь уже поздно было что-то менять. Мы были прикованы к крутилке, а обе Пу получили себе на шею наши «непослушницы», за которые Ти увела их отсюда. Но надолго своего общества нас не лишила, а быстренько вернулась обратно. Лишний раз проверила, надёжно ли заперты наши колодки и хорошо ли держатся на груди деревянные таблички с надписями.
-Ну что ж, - сказала она, - поглядим, на что вы годитесь, бездельницы. Я тут не потерплю, чтобы нашей хозяйке не хватало электричества для светильников. Крутить будете как следует, и безо всяких перерывов. Остановка будет, когда я скажу. А вы привыкайте, бездельницы. Значит, крутить так, чтобы ходили по кругу быстрым шагом. Шесть километров в час, хи-хи-хи. Станете крутить медленнее, - пожалеете, что на свет появились. А быстрее тоже нельзя, нечего тут инициативу проявлять. Для особенно непроходимых дур разъясняю: - как только крутилка замедляется, светильники тускнеть начинают, а тогда уж, получите у меня.
Здесь теперь ваше постоянное место. Питаться пинаплами, один раз в день. Спать, когда разрешу. На коленях, руками вверх, с привязыванием к тем вон брёвнышкам, что в углу стоят. Колодки размыкаться не будут. Справлять нужду в любое время, под себя, и затаптывать в песок. Правильно, потому и воняет. Ну, песок я иногда тут меняю, но не часто. Когда кляп не вставлен, разговаривать можно, когда вставлен, - нельзя. И вообще, орать и шуметь нельзя. Клеймить и стричь вас буду завтра, сегодня некогда. Случится ламиолия, - это не причина, чтобы не работать. Будете крутить с кнутом, пока не оклемаетесь, поэтому, заранее вырабатывайте привычку. И этот, как его? Рефлекс.
Так, что ещё? А! Старшая ты, белобрысая, а младшая ты, чёрная. Ну, и всё. Включаю, и крутить.
Ти отошла к рычагу и включила сцепление.
-Крутить!
Мы навалились на перекладину и зашагали по этому ужасному песчаному кругу.
-Быстрее! – распорядилась Ти. – Вот так. Теперь с кнутом.
Устроилась сбоку и принялась стегать нас по ягодицам при каждом нашем проходе мимо. Стегала она нас явно не в полную силу, но всё равно, чувствительно, а главное, не пропуская ни одного прохода. Но, наконец, это ей надоело, и Ти удалилась, сопроводив свой уход напутственным словом:
-Крутить!
Ну вот, крутая я карьеристка, да? С тех пор, как Госпожа Кровавая Мери напутствовала меня похожими указаниями в трюме «Хищницы», моя карьера привела меня с морского силового вала на сухопутный. И что же дальше? Когда-нибудь удостоюсь чести, крутить небесный вал? У каких-нибудь мерзавцев, навострившихся тут летать по воздуху. Крутить, крутить, крутить… Крутить!
*
Отзывы можно присылать по адресу:
aldementjev@yandex.RU