Инфра-12. Глава35. Мятежница

                Инфра-12.
                Глава 35. Мятежница.

Пространство вымышленных миров. Честно говоря, зона психологической безответственности. Конечно, если в этом пространстве нет никакой связи с материальными аспектами мироздания, то нет и тормозов для полёта фантазии, в какие бы глубины и дебри эту самую фантазию не заносило. Зачем ограничивать своё воображение, если оно ни на какие реалии жизни не влияет и никому ничего опасного не принесёт? Ага, не считая возможных патологических изменений в голове под влиянием неконструктивных мыслей, генерируемых мнемоническим контактом с этим самым воображаемым миром. Ну, так надо голову покрепче иметь и вести здоровый образ жизни, сокращающий до минимума вероятность повреждения внутреннего содержания головы путём отмораживания, одурманивания вредными веществами или путём контакта с сомнительными предметами, как то, кирпичи, дубины, топоры или кувалды. И нечего валить вину на создателя вымышленных миров по принципу, что голове уже немного надо было, а этот создатель капнул на неё последнюю каплю и свихнул с праведного пути. Вы сперва меж собой договоритесь на тему, какой путь праведный, а какой нет, и зафиксируйте этот договор хотя бы на десяток лет. А, бесполезно. У каждого своя правда, так было, есть и будет. А потому… потому…
«Потому, что у Линды на уму, не догнать и не понять. Никому». Что-то такое кто-то недавно говорил, а кто и когда, какая разница? Главное, правильно сказали, потому что когда я немного очухалась, то оказалось, что я даже и не убитая. Ну да. Если бы Линда была нормальной девушкой, ну, или если бы такая нормальная девушка, как я, оказалась бы на её месте, уж конечно, я бы велела повесить меня как бунтовщицу, посмевшую напасть на руководство с оружием в руках. Ну да. По законам военного, или, там, разбойного времени. Конечно, пребывание в неповешенном состоянии можно было трактовать и в другую сторону. Например, как откладывание расправы на время, необходимое для разработки особо зверского метода убиения, а также и на организацию соответствующего случаю шоу и рекламной компании по-поводу. Только мне почему-то никак не хотелось развивать мысли в подобном направлении, тем более, что и для размышлений условия были неподходящие. Это потому что я находилась в состоянии волочения в направлении, о котором мне никто не удосужился сообщить. Правда, насчёт направлений и принятых здесь условий перемещения по всем возможным направлениям я уже сделала вывод, что на этом не стоит сосредотачиваться, в связи с небольшими возможностями перемещателей, ограниченными габаритами судна. Правда, Господа перемещатели могли догадаться, что жертву можно волочить по кругу, к примеру, вокруг мачты, но это вряд ли. Это привело бы к быстрому утомлению самих вышеупомянутых Господ. А насчёт трудолюбия Господ разбойников у меня всегда были большие сомнения. Ведь кто в разбойники идёт? Бездельники, которым добиваться чего-то в жизни упорным честным трудом лень, и они надеются получить гораздо больше, а главное, быстрее, методом разбоя, пусть даже и с определённым риском для собственной персоны.
Ну, правда, любому дураку ясно, что честным трудом можно добиться лишь самого минимума, необходимого для скромного существования. Это, впрочем, совсем неплохо в случае, если у вас скромные потребности и чувство меры. Но ведь и разбойники, за редким исключением, не имеют цели выбиться в элиту общества, а всю свою добычу, как правило, норовят пропить, прокутить, проиграть, короче, спустить по ветру. А это приводит к нездоровому образу жизни, никак не способствующему сохранению здоровья и разбойноспособного состояния на длительный период времени. Вот поэтому, лично я никогда не планировала роста собственного благосостояния на разбойном поприще, не собиралась планировать подобного и впредь. А то, ничего себе, заявочки! Заруби, понимаете ли, саблей связанную девушку. Ну не смешно ли требовать подобного от такой как я? От такой как я можно требовать…
Тут меня наградили очередным подзатыльником и потребовали, уже слегка наводящим скуку страшным голосом:
-На колени, кому сказано!
Ха-ха. Напугали! Да я уже столько раз на коленях стояла, что там могли образоваться профессиональные мозоли. Я же рабыня, а от рабыни запросто можно требовать встать на колени, и никаких страшных голосов не требуется.
Тут я удосужилась обратить внимание на помещение, где мы оказались. Помещение было тёмное, кривобокое и пересечённое какими-то деревянными рёбрами, между которыми хлюпала вода. Мало того, здесь наличествовал ещё и весьма неприятный запах, напоминающий об ароматах давно немытого общественного туалета. Зато это помещение было достаточно большим и обитаемым, только мне этих самых обитателей не дали разглядеть, потому что принялись, как я предположила, подготавливать меня саму к обитанию в этом месте.
Первым делом, мне насадили на шею толстую разъёмную деревяшку, достаточно корявую и тяжёлую, правда, не особенно большую. По крайней мере, в ней не было места для вырезов под конечности, а только два горизонтальных отверстия по бокам сквозь обе половинки, явно предназначенных для скрепления этой колодки болтами. Но, наверное, на этом дурацком корабле существовал тотальный запрет на использование железных элементов даже там, где они были бы к месту. Это потому что Господа разбойники просунули в эти отверстия деревянные палочки, расщепили их на концах и заколотили туда деревянные же клинышки, застучав торцы этих «заклёпок» слегка вглубь отверстий и замазав там противно пахнущей краской. В результате, образовалось некое подобие мощного деревянного ошейника с оттянутыми на плечи концами, зауженными до ширины в две ладони. Я срочно припомнила, что в Оллитарии присутствует смысл в любом, даже самом дурацком с виду устройстве, и предположила, что такой вот воротничок очень даже может выполнять роль спасательного жилета, если уж дело происходит в море. И правда, эта деревяшка явно была способна поддерживать на поверхности воды голову, особенно если к ногам привязать груз, препятствующий их всплытию и запрокидыванию тела набок. К примеру, стандартные ножные кандалы. Что интересно, многие девушки в Оллитарии прекрасно умеют плавать в ножных кандалах, да что там, в ножных кандалах, даже и в серьёзных шестиколечниках. Правда, делается это обычно в частных бассейнах вроде того, что был у Госпожи Лилиолонии. А такие бассейны, как правило, делаются небольшой глубины, так, чтобы на его дно можно было встать ногами. С одной стороны, зачем копать котлован на лишнюю глубину, а с другой, так меньше вероятность, что какая-нибудь бестолковая ламиола там утонет, запутавшись в своих цепях.
Да плавать, это ещё что. Говорят, во многих местах, особенно же в Аннолиусе, модно надевать ножные кандалы упряжным девушкам. Да не просто кандалы, а длинную цепь безо всякой поясной подвязки, так, чтобы запряжённая девушка могла бежать самым широким шагом и с максимально возможной скоростью. Тут уж конечно нужна специальная выучка и тренировка рабыни, особенно если Господа устраивают скачки на скорость. Конечно, теоретически возможна такая траектория ног бегущей девушки, чтобы длинная цепь не пересекалась на бегу с конечностями и в тоже время взлетала и падала красивыми динамичными петлями с соответствующим переменным звоном, согласованным с ритмом и аллюром бега, но на практике этого достичь крайне трудно. Хотя бы потому, что малейшая ошибка может привести к запутыванию и падению, а на приличной скорости это попросту чревато травмами, как физическими, так и психологическими, иногда даже приводящими к хронической боязни упряжной девушки ножных цепей. Казалось бы, какая тут проблема? Взяли, да списали. Только вот где тогда взять другую, которую придётся снова обучать, да ещё и неизвестно, что получится. Поскольку у девушек много талантов, но при этом одну можно выучить чему-то, а другую нельзя, ведь у каждой свои врождённые способности. Вот у меня способностей много, но…
Но тут я обнаружила, что моё обслуживание уже успели закончить и теперь пихали для обеспечения перемещения в установленное место. А установленное место оказалось дыркой в поперечном ребре помещения, к которой меня привязали короткой верёвкой за шею. Тут оказалось, что на мне полно и других верёвок, а поясница сдавлена толстенным шнурованным корсетом, сделанным из такой дерюги, которой я, кажется, ещё вообще не встречала в жизни. Впрочем, для того чтобы разобраться в собственных верёвках, не стоило выворачивать глаза, достаточно было полюбоваться на ближайшую ко мне соседку по несчастью. А всего этих соседок тут оказалось шестеро, меня же привязали крайней слева. Только я хотела познакомиться с соседней девушкой, как мне в рот воткнули знаменитый, много раз уже описанный, деревянный ступенчатый кляп, а верёвку от его шурупа завязали в дырке моего же носа, причём, на какой-то корявый и противный с виду узел.
Но теперь меня наконец-то оставили в покое, и я смогла осмотреться. У соседней девушки тоже имелся кляп, только он болтался снизу на верёвке, а верёвка была привязана не к носу, а к такому же, как мой, дерюжному корсету. Ну, возможно, у этой девушки просто не было дырочки в носу? Правда, и рот ей не заткнули, но ведь она была тут давно и, очень возможно, всё, что хотела, уже успела высказать. Может даже, в связи с этим, Господа разбойники выдернули ей язык, а кляп привязали просто, чтобы не нарушать установленную форму одежды. Этой самой одежды, кстати, больше и не было. То есть, каждая из нас была одета в шейную колодку, корсет и кляп, и ещё во множество верёвок, прикрепляющих запястья, лодыжки, локти и коленки к этому самому корсету. И всё это не только ощущениями, но и видом со стороны напоминало запутывание паутиной. А вот, что мне крайне не понравилось, так это хлюпающая под босыми ногами вода. Оставалось предположить, что помещение находилось на самом дне судна, если конечно это самое судно не дало течь и не идёт помаленьку ко дну. Кстати, вода была явно несвежая, и не особенно холодная. И это навело меня на очень даже нехорошие предположения.
-У, - сказала я и попыталась характерными телодвижениями привлечь к себе внимание соседней пленницы.
-Чего? – сказала она, слегка повернувшись в мою сторону. Ну, стало быть, язык у неё был всё-таки на месте. Тогда, возможно, это просто была воспитанная девушка и не болтала лишнего, как некоторые.
-У, - сказала я, - у.
И пошаркала ногой по воде.
-Под себя, - разъяснила она.
-У? – перепугалась я тому, что мои предположения, похоже, подтвердились. – У!
-А куда ты денешься? – сказала она и демонстративно пустила слабенькую струйку себе под ноги.
-У! – выругалась я, и у меня даже пропала охота беседовать. Я только подумала, что если такие дела, то можно было бы и побольше воды в этот трюм напустить. К примеру, по пояс. Ага, как же! Тогда корабль приобретёт лишний вес, а это разбойникам не понравится. А на санитарные нормы содержания рабынь им глубоко плевать. Оставалось лишь надеяться, что они периодически выкачивают эту воду за борт и напускают новую, свежую.
Вдруг я ощутила, будто бы всё вокруг слегка завибрировало, а также послышался глухой скрежет и скрип. Но лишь когда к этим новым звукам присоединились знакомые до боли, хотя и приглушённые многоголосые стоны, вопли и щелчки кнутов, я догадалась, что машина корабля заработала, и судно пришло в движение. Я сейчас же припомнила вскользь упомянутые Машенькой донные скалы, и повнимательнее пригляделась к нашему трюму. Судя по расположению рёбер каркаса корабля и общей зауженности этого помещения, можно было предположить, что мы находимся в самом носу и на самом дне. Ну, это конечно логично выглядело. Для машинного отделения здесь уже становилось узковато, да и для жилого отсека тесно и неуютно. Как раз и место для рабынь или арестанток. Тем более, если мы напоремся на рифы, в первую очередь потонет самая никчёмная часть груза, а более достойные члены банды будут иметь некоторое время для спасения или для борьбы за живучесть судна. Понятное дело, что атаманские апартаменты, да и офицерские тоже, располагаются ближе к корме. Тут я припомнила, что кто-то мне объяснял, будто на подобную планировку помещений парусных кораблей имелись более веские причины. А именно, необходимость справлять нужду, для чего и выделялись соответствующие места прямо под передней наклонной мачтой, именуемой бушпритом, да ещё и в несколько заниженном месте, обтянутом снизу сеткой. И очень даже разумно было сделано. Во-первых, ветер, как правило, у парусников дует с кормы в нос, и соответственно уносит с собой запахи, во-вторых, с палубы меньше видно, а в-третьих, нос корабля периодически зарывается в воду, чем обеспечивается смыв продуктов сгорания организма, да и самих производителей этих продуктов периодически промывает и отучает от привычки долго засиживаться.
Но вот как обстоят дела насчёт гребных или моторных судов, оставалось лишь предполагать. Да и какое мне дело? Я рабыня, меня в любом случае засунут поближе к туалету и подальше от командования. А лично мне кажется, что при таком питании как здесь, и туалет-то не сильно нужен.
Между прочим, война войной, а чувство голода во мне в последнее время медленно но верно нарастало. Мне даже вдруг пришло в голову, что та сердитая девушка, что наполовину сгрызла свой кляп, вовсе даже не от злости это сделала, а от голода. Ну, потому и рассердилась. Ага. Про каких-то ещё Серых Сестёр городила. Чего попало делается. Мне и Белых Сестёр не надо, а тут ещё Серые. А может быть и другого цвета Сёстры есть? Чёрные, красные и буро-малиновые. Аквамариновые. А что, не организовать ли мне секту, если уж такое красивое название в голову пришло? Аквамариновые Сёстры. Круто. И пусть тогда всякие дураки думают, а что бы это слово могло означать? Этим дуракам замутить мозги ничего не стоит, нужно только придумать что-нибудь производящее впечатление и новое. Пустить слух, к примеру… к примеру… Ага! Распустить слух, что у всех, кто побывал в лапах Аквамариновых Сестёр, нижняя шёрстка становится аквамариновой, и никаким попыткам перекрашивания не поддаётся. Так, так. А для чего это нужно-то? А! Вот, как придёт Великая Литоника, так всем, у кого обнаружится аквамариновая шерсть, она и проденет дополнительно к кольцам в нос… Проденет… Что проденет? Проденет большущее кольцо с разрезом, входящее в письку и выходящее из задницы. Вот так! Это потому что они в новой жизни будут предназначены для небесных упряжек, на которых по небу станут раскатывать всякие Великие Литоники и другие Ангелы. Ну да. А кольца такие для крепления поводьев, управляющих перемещением в вертикальной плоскости. А как иначе-то по небу?
Тут я с горя принялась думать о том, как следовало бы устроить сбруи девушек в небесных упряжках. Ну, так чтобы возможности маневрирования у небесных наездниц были не хуже чем у лётчиков на вертолётах. Но, через несколько минут я здорово перепугалась, потому что в мою голову совершенно несанкционированно полезли понятия о шарнирах вертолётных винтов, снабжённых аппаратами перекоса и циклического изменения шага лопастей в процессе вращения. А также понятия флаттера, тангажа и плоского штопора. Я действительно сильно перепугалась и попыталась вообще отключить всякую мыслительную деятельность. И ведь не в первый же раз! Вспомнить, хотя бы, ту самую резьбу на болтах, электролитическую диссоциацию или периодические дроби, будь они неладны!
Это что же выходит? Мои мозги подключаются к какой-то непонятной базе данных, что ли? Если уж они уродились аномальными, очень может быть. Нет, интересно выходит! Да если они будут впускать внутрь моей головы всякое дерь… всякие посторонние сведения, когда им заблагорассудится, как я тогда вообще жить смогу? Нет, этот бардак надо прекращать. Вот, некоторые здешние мерзкие рабовладельцы, а особенно рабовладелицы, утверждают, будто у ламиол заводятся вредные мысли оттого, что их мало бьют. То есть, если ламиолу не достаточно часто бьют, то у неё в голове появляются вредные для здоровья мысли. Похоже, это так и есть. А что? Пока трюмная начальница Мери лупила меня кнутом, у меня точно ничего лишнего в голове не заводилось. А как только перестали бить и начали заставлять вертеть мозгами, так и, нате вам, обнаружились стихотворные способности.
Некоторое время я пребывала в расстроенных чувствах, а потом мне пришло в голову, что ведь эти свои способности можно очень даже использовать к собственной выгоде. То есть, получается, что я могу решать любую техническую проблему, если на ней сосредоточусь. Следовательно, чтобы поднять собственную ценность в глазах окружающих, мне всего лишь стоит создать им технические проблемы. Ха-ха. Нет ничего проще. Уж по части создания проблем…
Тут вдруг я наконец-то вспомнила про Виолетту. Чёрт меня побери, как это у меня из головы-то всё вылетело? И ведь никто по голове не бил. Кажется. Сижу тут, думаю о ерунде, а что там дальше-то было? После того как меня уволокли? Так ведь меня уволокли, потому и не знаю, а предполагать дальнейшее развитие событий попросту страшно, вот голова и поехала в сторону. Ага. Сёстры Аквамариновые.
Нет, надо же что-то делать? Вдруг ещё не поздно спасать Виолетту от ошкуривания? Кстати, думаю, если бы с кого в данный момент сдирали кожу, уж это было бы слышно даже и в этом трюме. Значит, это действо отложили, и я должна не теряя времени… Между прочим, оказалось, что неважно, чего я там должна, важно что ничего я не могла сделать, не отвязавшись прежде от дырки в шпангоуте… В чём? Это вот ребро деревянное так называется, что ли? Нет, нет, нет, не надо! Не то, сейчас в голову полезут все эти бимсы, стрингеры, привальные брусья, крамболы, кабестаны, аутригеры, бом-брам-стеньги… Ва-а-а-й!
Это я заорала, чтобы каким угодно способом загнать подальше от себя ту самую базу данных. И правда, процесс с трудом, но засёкся на каких-то фор-марсах и салингах, о сущности которых я тут же потеряла всякое понятие. Всё бы хорошо, но при этом вопле деревяшка у меня изо рта вылетела и повисла на верёвке, привязанной к носу. Конечно, деревяшка эта не была гирей, но попробуйте-ка сами такое удовольствие! Понятное дело, я неконструктивно задёргалась, пытаясь ухватить кляп руками. А это не удавалось, потому что руки были как-то так спутаны, что дёргали друг друга в разные стороны, а в чём была причина этого, мне через край шейной колодки было не разглядеть. Конечно, можно было изучить систему спутывания на соседней девушке и сопоставить вероятность совпадения систем. Да, можно было бы, но не с куском дерева болтающемся на носу как рыба на крючке. В ту же секунду, как возникла эта ассоциация, мне в голову полезли сведения о видах рыболовных крючков и наживок. Впрочем, это ещё можно было бы объяснить чувством голода, поскольку на данный момент я была уже голодная достаточно для того, чтобы не думая заглотить любую еду, даже если бы существовала вероятность, что эта еда насажена на крючок и является наживкой.
Короче говоря, я раскачала деревяшку и закинула её наверх шейной колодки, причём, с первого раза. Правда, лежала она там непрочно, но хоть какая-то передышка получилась. Теперь я попыталась дотянуться руками до верёвки, привязывающей меня за шею к шпангоуту. Но, как оказалось, верёвка была завязана сверху колодки, а дотуда руки не дотягивались. Правда, я уловила, что одна рука получает максимальную степень свободы при ограничении этой степени до минимума у другой руки. То есть, верёвка, соединяющая руки, возможно, была просунута в какое-нибудь кольцо на корсете. Да, наверное, так и было, только дотянуться до шеи и одной рукой не удавалось. Зато, я сумела ухватить пальцами кляп, и теперь, хотя бы, перестала угрожать опасность носу по части отрывания.
Ну, поскольку кое-чего я всё-таки достигла, я решила передохнуть и обдумать план дальнейших действий. Но мне не дали.
-Эй, ты, белобрысая! – вдруг сказала вторая от меня девушка, - ты чего там вопишь и корячишься? Всю воду взбаламутила.
-И что, если взбаламутила? – огрызнулась я. – Это ведь только хорошо, поскольку ваша моча равномерно распределится…
-Хи-хи, - встряла тут третья девушка. – Моча-то распределится, зато кое-что со дна поднимется.
-Э? – не поняла я. – А что такое со дна поднимется?
-То самое, - пояснила девушка. – Осадок.
-Какой такой ещё осадок?
-Обыкновенный. Который из таких вот всяких засранок выпадает.
-Это… - слегка растерялась я. – Как это? Это же ведь не тонет. То есть, плавает. Э?
Тут я сама собой срочно перепугалась и принялась оглядывать окрестное водное пространство. Сделать это было нелегко, но при беглом осмотре никакой крупной плавучей субстанции я не заметила.
-Что значит, не тонет? – спросила, тем временем, девушка. – У кого это оно не тонет? У тебя, что ли?
-А у тебя что, тонет? – поинтересовалась я.
-А у тебя нет? То-то, я гляжу, ты какая-то странная.
-Чем это я странная? – насторожилась я.
-Не знаю, - сказала девушка. – Странная, и всё. Сразу чувствуется.
Интересные дела. Впрочем, если припомнить достаточно многочисленные случаи из моей биографии, то ведь я и вправду подозрительно часто оказывалась в роли, как бы это сказать? В роли персоны, неугодной коллективу с первого взгляда. Ну да. Как девушки в Гедонисской тюрьме со мной обошлись? И с чего? А когда нашу унитолу на дороге сильвергарднеры остановили, так на кого рокси зарычала? На меня, а больше ни на кого. Правда, это ведь не я была, а Моника. Так ведь моя Моника, не чья-то. А теперь что же выходит, что у нормальных девушек, э… осадок тонет, а не плавает? Может, как там Лола говорила, у меня внутри Сплойиола? Так. Надо поймать Лолу и проверить. На наличие плавучести у её осадков. Или… Нет, ну что за бред в голову лезет!
-Сами вы тут странные, - заявила я.
-Это чем же? – спросила первая девушка.
-Да тем, - сказала я, - что стоите тут по коленки в осадках, и даже протестовать не пытаетесь.
-Толу в рот возьми, - посоветовала девушка.
-Не могу, - сообщила я, - рука не дотягивается.
-Помочь?
-Спасибо, не надо.
-А чего не надо-то? – сказала она. – Если не дотягиваешься?
-Не хочу, - разъяснила я. – Была охота, торчать с поленом во рту. У самой-то рот свободен.
-Это потому что я ерунды не несу. А тебе если вставили толу, так держи, а не вольничай. Ишь какая. Не зря, наверное, вставили.
-Наверное, так, - согласилась я. – Надо думать, все эти разбойники трусливые. Ну, если их даже словами рабыни напугать можно. А что же будет, если мы не только рты освободим, но и вообще отвяжемся? Они тогда со страху за борт попрыгают, да? Не хотите попробовать?
-Она ещё и бунтовщица, - высказала своё мнение первая девушка.
-Вот именно. Стоит тут, воду мутит, - поддержала её четвёртая.
-Ничего, - сказала третья, - её, вот, за такие речи в машину засунут, там у неё быстро дурь из головы выскочит.
-Между прочим, - возразила я, - это вы сами, скорее, бунтовщицы, а не я.
-Это ещё почему? – возмутилась третья.
-Так, а как же? Вы же тут служите разбойникам. Нарушителям закона, которые хуже любых бунтовщиков. А вы, стало быть, их пособницы. Помогаете нарушителям закона, значит, сами и бунтовщицы. Понятно?
-Ничего себе! – возмутилась девушка. – Так что же получается, законопослушная рабыня должна тут взбунтоваться, да?
-Ага, так и получается, - подтвердила я. – Вот, как я. Мне затычку в рот вставили, а я её вытащила.
-Хи-хи, - сказала девушка, - ну и бунт.
-Конечно смешно, - согласилась я, - а вот если бы мы все вместе взбунтовались, так может быть этим роксерам плакать бы пришлось.
-Тебе чего надо? – спросила соседка. – Ты для чего тут вредную агитацию разводишь? Специально сюда подсадили?
-И ты туда же, - обиделась я.
-Куда?
-Известно куда. Как только заговоришь про свободу и демократию, так сразу начинают провокаторшей обзывать.
-То есть, ты не подсадная, а провокаторша?
-Да, вот! – сказала я. – Задание у меня. Свергнуть власть рабовладельцев методом народного восстания.
-Да ты что? – вытаращилась она на меня. – А где свергнуть? В каком месте?
-Повсеместно.
-Ничего себе, - поразилась эта дура. – А задал-то кто?
-Чего задал кто?
-Ну, задание. Кто его тебе задал?
-Ну, я уже не помню, - сказала я, потому что этот разговор мне внезапно надоел.
-Те есть, как это, ты не помнишь?! – возмутилась девушка.
-А что такого? – сказала я. – Я ламиола, что угодно забыть могу. Вот, что задание было, помню, а кто озадачивал, забыла.
-Так может, никто и не озадачивал?
-Да нет, не может быть. Я же помню.
-Значит, у тебя задание, свергнуть власть рабовладельцев? – решила уточнить первая девушка.
-Да, - подтвердила я.
-Методом народного восстания?
-Я ведь сказала уже.
-А вот, интересно, - сказала она, - кто это самое восстание возглавлять должен? Ты?
-Не думаю, - усомнилась я.
-Это почему?
-Ну, как, почему? Если бы я, так чего бы я ждала? Я бы тогда и возглавила давно, и всем этим рабовладельцам уже был бы этот, как его? Кирдык.
-Кирдык? Это ещё что за слово такое?
-Понятия не имею. Вот, пришло в голову, я его и сказала. Хочешь знать, что это значит, так у рабовладельцев спроси, а потом мне расскажешь. Любопытно же.
-Знаешь, - сказала девушка, - я бы на твоём месте всё-таки взяла бы толу в рот. Больно у тебя язык опасный для жизни.
-Точно, - согласилась я. – Я и сама его недавно удалить пыталась.
-Что значит, пыталась? Тянула себя за язык, что ли, чтобы оторвать? У тебя в нём дырка?
-Дырка есть, - подтвердила я, - только за дырку не оторвёшь, порвёшь только. Нет, я в пункт обслуживания пошла, чтобы там отрезали.
-Ну? – вылупилась она. – А ты что, из Аннолиуса?
-Отчасти.
-Ну, тогда понятно. Вы, которые из Аннолиуса, все странные. Вечно ерунду несёте.
-И никакой ерунды я не несу, - обиделась я, - больно надо мне ещё и лишние тяжести таскать.
-Э… Какие тяжести?
-Ерунду.
-Ты, похоже, ненормальная, - рассудила девушка. – Тебе и отрезание языка не поможет. Кстати, а почему он у тебя на месте тогда? Если уж в пункт ходила.
-Обманули, - пожаловалась я. – Деньги взяли, обезболивание сделали, рот ватой набили, да и выпроводили. А потом оказалось, что язык на месте.
-Хи, - сказала девушка. – Хи-хи-хи. А денег много взяли?
-Сто шестьдесят мониолов. Кажется. Не помню точно.
-Хи-хи-хи-хи, - захихикала девушка, а вслед за ней и две соседние.
-Вам хиханьки да хаханьки, - сказала я, - а мне до сих пор денег жалко.
-А деньги что, твои были?
-А чьи же ещё?
-Каким это образом у ламиолы были деньги, если она сама чья-нибудь собственность? Как она может деньги иметь?
-Запросто, - сказала я. – Для меня деньги не проблема.
-Вон как? – сказала ближняя девушка. – И как же ламиола может деньги достать?
-Ну… - хотела уже рассказать я о методах добычи денег, но передумала. – А вам-то что?
-Болтушка, - рассудила девушка.
-Кто, я? – возмутилась я.
-Ты, - подтвердила она.
-Неправда, - сказала я. – Я за свои слова отвечаю.
-Да ты что? Тогда скажи, вот как бы, например, я, смогла бы достать денег в такой вот ситуации?
-А зачем тебе деньги?
-Какая разница, зачем? Ты скажи, как достать?
-Понимаешь, - сказала я, - дело в том, что методы доставания денег неразрывно связаны с целями, для которых эти деньги нужны. Вот, если тебе нужны деньги не для чего-то, а просто так, так и методов их добычи не будет.
-Нет, ты всё-таки болтушка, - сказала она. – Ну, допустим, мне нужны деньги, чтобы выкупиться у этих роксеров. И как достать?
-А выкупиться куда?
-Да, какая разница, куда?! Лишь бы отсюда подальше.
-А вот, большая разница. Откуда ты сюда попала?
-Ну, допустим, на валу я сидела. На корабле.
-И хочешь обратно туда?
-Ещё чего!
-А куда?
-Ну, хотя бы нормальной рабыней к хорошему собственнику.
-То есть, хочешь выкупиться с повышением по службе?
-Чего?
-Хочешь более высокого статуса, чем был на валу?
-А чего на валу-то хорошего? Вал, он и тут рядом. Скажешь пару слов, и будешь там.
-Значит, - уточнила я, - хочешь достать денег, чтобы разбойники передали тебя в собственность кому-нибудь более-менее нормальному. Так?
-Ну, так, - подтвердила она. – И где деньги?
-Деньги для этого рядом лежат, - сообщила я. – Вернее, сидят. Достаточно просто их взять.
-Где и как?
-Рассказать?
-Конечно.
-Задаром?
-То есть, что, ты за эти сведения чего-то хочешь получить?
-Я вообще-то в душе альтруистка, - призналась я, - но вокруг такое общество, где не принято ничего задаром делать. Вот я и не хочу идти против обычаев общества, чтобы это самое общество не раздражать. Вот таким образом. Понятно?
-Не очень, - сказала девушка. – В смысле, ты за эти сведения, ну, о том, как достать деньги, хочешь чего-то получить, так?
-Ну да. Чтобы обычаев не нарушать.
-А чего ты хочешь?
-Ну, к примеру, денег.
-Э? Ты хочешь денег за сведения о том, где деньги лежат?
-Да.
-Так у меня же денег нет.
-А нет денег, так сведения не запрашивай.
-Это… - сказала она. – А если так? Ты мне сведения, а я тебе потом из тех денег заплачу?
-Фигушки, - сказала я. – Деньги вперёд. Не то, получишь деньги, да и скажешь, что знать меня не знала и не знакома даже.
-Ага, - догадалась девушка, - так вот как ты деньги достаёшь! Наврёшь про какие-то сведения, а за свои враки деньги получаешь?
-И чего вы всегда плохое предполагаете? – обиделась я. – Не хочу я никого обманывать. Хочешь, и так расскажу?
-Задаром?
-Ну, задаром тут всегда подозрительно выглядит. Давай, чтобы не было подозрительно, за обещание?
-А за какое обещание?
-Ну, за обещание, что если тут начнётся восстание, то ты к нему присоединишься.
-Интересное дело, - возмутилась она, - да если я достану денег чтобы хорошо устроиться, зачем мне какие-то восстания? От восстаний можно и без головы остаться. Особенно здесь. Чуть чего, и голову на штырь.
-Ну, как знаешь, - сказала я.
С минуту мы помалкивали, а потом она опять подала голос:
-А ты точно знаешь, как деньги достать?
-А ты что, передумала насчёт восстания?
-Да никаких тут восстаний не будет. Поэтому, могу и пообещать, всё равно присоединяться-то не к чему.
-Но если будет, то присоединишься?
-Ну да.
-А как тебя зовут?
-А тебе зачем?
-Ну, мне же надо знать, с кого присоединения требовать, когда восстание начнётся?
-Хи-хи, - сказала она. – Ладно. Я Клу.
-Правда?
-Ну.
-Чего-то имя какое-то подозрительное. Сокращённая форма, что ли?
-Ну… Да.
-А полностью как?
-А зачем полностью?
-Так восстание-то дело серьёзное. Сама же говорила, можно без головы остаться. И как тогда я смогу почтить твою память?
-Э?
-Ну, понимаешь, после победы восстания обычно принято строить мемориальные комплексы, для того чтобы последующие поколения могли почтить память павших в борьбе за освобождение от рабства. Ну, а для этого там всякие плиты устанавливают, а на них пишут имена погибших героев. Понятное дело, полностью. Ну, представь, что это будет, если на твоём памятнике будет написано: «Здесь покоится великая героиня, погибшая за освобождение общества от рабства, Клу».
Тут почти все девушки принялись хихикать, только сама Клу не стала, а, напротив, слегка надулась.
-Так как тебя зовут? – спросила снова я.
-Клушка, - сказала она. – Очень для памятника подходит, да?
-Да, тяжёлый случай, - посочувствовала я. – С таким имечком лучше при восстании не погибать, по крайней мере, неплохо бы заранее переименоваться на всякий случай.
-Саму-то как зовут? Ме?
-Ме? А, на спине написано, да? Нет, меня тут недавно переименовали в Слу, а полностью это означает «Непослушница».
-Странно, что не «Бу» или не «Бо», - сказала Клу.
-«Бунтовщица» или «Болтушка»? – догадалась я. – Ох, ладно, слушай, насчёт денег.
-Задаром?
-Так ты же пообещала, насчёт восстания?
-А ты что, таким обещаниям веришь?
-Да. Я верю, - подтвердила я.
-Хм. Странная ты всё же, - проворчала она.
-Так вот, слушай, как очень просто ты можешь достать денег, чтобы в результате оказаться в собственности у сносной Госпожи.
-Ну?
-Значит, так. Тут у них на валу сидит одна Оллитарисская богатейка, Госпожа Бельвелиалия Мона-Оллитари. У неё денег несчитано просто, только она бандитам выкуп платить не желает. Принципиальная вот такая. Они и требуют-то с неё паршивых двадцать тысяч, а она упёрлась, и ни в какую. Так вот, туда же недавно засунули ещё одну Нолу, Госпожу Ванессу Мона-Генози. Ну, для того чтобы она морально давила на эту Госпожу Бе. Ту бить нельзя, чтобы она коды не позабыла, а вторую будут бить, чтобы у неё заинтересованность была давить на первую. Ну, чтобы та и за себя, и за неё заплатила. Понятно?
-Э…
-Эта Госпожа Ванесса вполне сносная Госпожа, я её знаю. А у неё есть рабыня Лу. Ну, или Лу-лу, не знаю точно. У них то ли дружба, то ли любовь, трудно сказать. Ну, у этой Госпожи Ванессы и у её рабыни Лу. А рабыню эту я приговорила к отрубанию головы, только велела отложить на время…
-Ты приговорила? – не поняла Клу.
-Ну да. Это длинная история, и к делу не относится. Так вот, Госпоже Ванессе нужно сообщить, что Лу сидит в клетке в ожидании отрубания головы, и таким образом стимулировать её усилия по растрясению Госпожи Бельвелиалии на деньги для выкупа. Госпожа Ванесса, она такая, что, если захочет, так пристать может, что ей кто угодно заплатит, чтобы отделаться.
-Э… А деньги причём? – не поняла Клу.
-Да что тут непонятного? Ты должна Госпоже Ванессе сообщить про Лу, ну, насчёт отрубания головы. А для этого тебе надо попасть в машинный трюм. Ты же сама говорила, что это запросто. Вот и я говорю, дело простое.
-Это простое дело? – возмутилась Клу. – Да я вообще ничего не поняла!
-Потому что не дослушала, - разъяснила я. – Ты ведь не просто попадаешь в трюм, а сообщаешь Госпоже Ванессе насчёт Лу. И намекаешь, что именно для этого и устроила свою провинность, чтобы тебя разбойники в трюм законопатили. А в трюме тут долго не живут. То есть, выйдет, будто ты решила жизнью пожертвовать, чтобы спасти Лу, да и саму Госпожу Ванессу уберечь от неприятности в связи с потерей любимой рабыни. Чего тут сложного-то? Ну, напоёшь ей, что просто восхищена бываешь, когда видишь как Госпожа и рабыня друг друга любят. Эти Нолы на такие сказочки падки как дети. Да и доказывать ничего не надо, иначе, зачем бы ты в трюме оказалась? Ну вот, после этого Госпожу начнёт давить чувство долга и благодарности. Уж конечно, она тебя в трюме не оставит. Ну, если сама сумеет выбраться, заломав эту богатейку. Поняла, нет? Я уж вообще тебе всё разжевала.
-А с деньгами-то что? – заклинила Клу.
-Ну, деньги же во всём этом плане фигурируют, правда? Зачем тебе по ходу дела ещё и собственные руки деньгами марать? Какая тебе разница, каким образом ты окажешься в собственности у Госпожи Ванессы? За наличный расчёт, или безналичным образом?
-Каким образом?
-Безналичным. Когда деньги в процессе фигурируют, но через руки участников не проходят.
-Кошмар какой-то! – заявила Клу.
-Кошмар? В чём тут кошмар?
-Это вот всё ты называешь простым способом, да?
-А чего тут сложного?
-Представляю, каковы же твои сложные способы тогда!
-Ну, - сказала я, - если ты даже мои сложные способы представляешь, значит, реализовать изложенный простой способ тебе раз плюнуть. Так?
-Ох, - сказала Клу, - и что?
-Ну, значит, ты прямо сейчас можешь смело исполнять своё обещание.
-Э?
-Чего, «Э»? Я тебе всё подробно изложила, деньги, считай, уже в твоём кармане. Так что, давай-ка, выполняй своё обещание.
-Э? Обещание?
-Конечно. Забыла, да?
-Присоединяться к восстанию? – припомнила Клу.
-Именно, - подтвердила я.
-Хи-хи, - сказала Клу, - так я восстания-то чего-то не вижу?
-Сейчас увидишь, - пообещала я. – Сейчас я восставать буду, а ты должна присоединиться.
-Так, это… - замялась она.
-Что?
-Ну, я думала, восстание, это когда большая толпа куда-то бежит и кого-то свергает. А уж к этой толпе и присоединяются другие.
-Толпа сама собой не возникает, - пояснила я, - толпа тоже с пары человек начинается, а то, и с одного.
-Так я самая первая присоединяться должна, что ли?
-Ну да. Ты же обещала.
-Ну, уж я не обещала, что первая!
-Это всё отговорки, - сказала я. – Про то, кто первый, кто второй, вообще разговора не было.
-Нет уж, так не договаривались! И потом, денег-то у меня ещё никаких нет, правда же?
-Деньги не главное, - возразила я, - главное, это верность слову.
-Главное, это то, что ты тут демагогией занимаешься!
-И не подумаю демагогией заниматься, - сказала я, - вот сейчас как восстану, и поглядим, чего твои слова и обещания стоят, Клу!
-Прямо сейчас восстанешь? – решила уточнить Клу.
-Естественно, - подтвердила я. – Ты что же думаешь, мне тут больше заняться нечем, как только в этом вонючем трюме сидеть?
-Ну, давай, - хихикнула Клу. – Давай, восставай. Из трюма. Хи-хи-хи.
Деваться мне теперь было некуда, и я попробовала оборвать шеей верёвку, за которую была привязана к шпангоуту. Надо сказать, почти все кораблестроительные термины из моей головы благополучно выскочили при переключении мышления. Кроме шпангоута. Но в количестве одного шпангоута я в своей голове эту тематику стерпеть могла, лишь бы она на этом успокоилась и не расползалась вширь. Таким образом, я с размаху дёргала шеей, в надежде отсоединиться от этого пресловутого шпангоута, поскольку для развития процесса восстания следовало обеспечить хоть какой-нибудь оперативный простор для дальнейших действий. Однако, верёвка не обрывалась, не развязывалась и даже не затягивалась на шее, что позволило бы мне хотя бы объяснить прекращения процесса восстания опасностью самоудушения. Нет, верёвка и не думала затягиваться, вероятно, она была завязана специфическим морским узлом, который именуется…
И тут в трюм начали спускаться два разбойника. Не припомню другого случая, чтобы я так вот обрадовалась появлению охраны, поскольку это самое появление явно спасло мои мозги от вторжения сведений о способах завязывания морских узлов.
Первый разбойник начал отвязывать двух крайних девушек  с противоположной стороны, явно намереваясь их куда-то тащить, а второй направился лично ко мне. Первым делом, он ухватил меня за колодку, в результате чего, деревянный кляп свалился с неё и очень больно дёрнул меня за нос. Я даже взвизгнула от боли, а этот негодяй просто подхватил его и с размаху воткнул в мой рот.
-У-й-й-й-й! – завопила я, поскольку, мне показалось, что он сломал мне не только зубы, но и челюсть. Разбойник удивлённо вылупился на меня, выдернул кляп и спросил:
-Чего?
Между прочим, меня крайне удивило, что при этом изо рта не вылетел веером десяток зубов. А этот идиот нетерпеливо и злобно уставился на меня, явно в ожидании вразумительного ответа.
-Больно! – сообщила я. – У!
-Э? – сказал негодяй, и захохотал лошадиным смехом. Скорее, заржал даже: – Гы-гы-гы-гы!
-Чего ржёшь? – сказала я. – Чего зубы девушке выламываешь? Ребёнок, что ли, чтобы всё вокруг громить и портить, да ещё визжать при этом от удовольствия?!
-Чего? – спросил бандит. – Кто ребёнок? Я?
-Ага, - подтвердила я, - великовозрастный.
Кажется, этот негодяй почувствовал, что нарвался на собеседника, который ему не по зубам. По части умственных способностей, по крайней мере. Это потому что он снова воткнул в меня деревяшку, а потом ещё и дал подзатыльник. Не особенно сильный, к тому же, я к этому была готова и зафиксировала мозги для предотвращения их неконструктивного смещения в неконтролируемом направлении. По моим наблюдениям, подзатыльники тут раздавали девушкам те, кто подозревал девушек в умственном превосходстве над собой. Ну, для временного выравнивания интеллектуальных уровней.
Вскоре меня уже тащили куда-то за шейную верёвку. Ну да, тащить меня как раньше, за волосы, наверное, теперь было бы неудобно из за колодки. Бандиту пришлось бы выгибать свою руку в неестественное положение, вот он и догадался тащить за шею, чтобы лишний раз не надрываться. По упомянутым выше причинам, волочение оказалось недолгим и закончилось в каюте Госпожи Шерри.
Первое, что мне тут бросилось в глаза, это была Виолетта, которая сидела на полу привязанная к наклонной палке за шею, руки и ноги, а во рту у неё была общепринятая деревянная затычка. Но, по крайней мере, ошкуренной она не выглядела, спасибо и на том.
-У? – спросила она меня и хлопнула глазами.
-У! – разъяснила я ей ситуацию, не желая зарабатывать себе лишние подзатыльники и вдаваться в подробности.
Вместо подзатыльника, Господин разбойник тут же пихнул меня коленкой в зад и приземлил на пол. Не успела я и опомниться, как он привязал меня за шею к ножке кровати и удалился.
Для начала, я решила оглядеть обстановку из лежачего положения, и, к своему удивлению, обнаружила, что в каюте теперь наведён относительный порядок. Возможно, Госпожа Шерри, если уж обзавелась рабынями, нашла им работу по уходу за помещением. Интересно, а что, навигаторша Энни так перепугалась, что согласилась работать? Иначе, почему я живая, а Ви не ободранная? Но тут же я припомнила более важный аспект, насчёт той самой шишечки на её животе. Я вывернулась, чтобы подробнее всё разглядеть. Чёрта с два. Поза, в которой была связана Виолетта, напрочь перекрывала обзор её живота не только сведёнными вместе локтями, но и поджатыми вверх коленками. Если я чего и разглядела теперь, то палку, посредством которой это связывание и осуществлялось. Палка была толстая, дырчатая, и почему-то выкрашенная в красный цвет, кажется той самой краской, которой меня саму помечали как «Ме». В верхнюю дырку палки была продета верёвка, петлёй охватывающая шею Виолетты, в нижнюю дырку продевались петли стягивающие щиколотки, ну а за среднюю были привязаны запястья. При этом, палка была зажата между коленками и локтями пленницы, а по длине как раз соответствовала сидячей позе. Да уж, всё гениальное устроено просто, только, сколько выдержать можно в таком вот положении? Трудно сказать. Наверное, побольше, чем в случае ошкуривания. Тут я припомнила жуткие истории о приспособлениях предназначенных для сведения девушек с ума от боли. Ну, для последующего списания их под благовидным предлогом на какой-нибудь низкопробный вал или в растительный отдел. Так вот, говорили, что принцип действия этих приспособлений состоит в фиксации девушки в позе, вызывающей медленное нарастание боли в суставах, при обеспечении осознания полной невозможности эту позу изменить. Вообще-то, многие здешние приспособления для девушек вызывают подобный эффект, но ведь они, как правило, надеваются на девушку временно, для наказания или воспитания. Я и сама не так давно сидела в колодках, в целях осознания собственной вины по случаю нападения на Нолу. И что? Ещё как осознала.
Так что, можно было предположить, что если Виолетту так вот завязали палкой, то это сделано для её воспитания, и угроза сдирания с неё кожи теперь снизилась. А зачем воспитывать рабыню, если её всё равно убивать собираешься?
А пока я так рассуждала, откуда ни возьмись, появилась Шерри. Она поглядела на нас сверху вниз, а потом ухватила Виолетту за палку и приподняла от пола, словно чемодан за ручку. Но далеко не понесла, а просто сбросила её на собственную кровать и повернула набок, на всякий случай сказав:
-Отдыхай.
А потом занялась мной. Сначала установила меня в стоячее положение, а потом пропустила мою шейную верёвку через кольцо, привинченное к потолку и так подтянула её, что мне пришлось вытянуться во всю длину, и даже чуть ли не встать на цыпочки. В какой-то момент я решила, что она попросту хочет меня повесить, но вспомнила, что верёвка завязана на незатягивающийся узел. А Шерри извлекла из меня кляп и уложила его на колодку, обкрутив шнурок вокруг моей шеи, наверное, чтобы затычка лишний раз не падала.
-Ну что, Слу, - сказала она, - как насчёт твоих обещаний?
-Я свои обещания помню, Гос… То есть, я извиняюсь, как мне вас именовать следует?
-А нечего тебе лишний раз меня именовать, - сказала Шерри, - помалкивай больше. А если уж будет крайняя нужда, называй «Хозяйка». Поняла, Ваше Превосходительство?
-Поняла, - подтвердила я. – А можно насчёт имени уточнить?
-Чего?
-Тут путаница возникает, - пояснила я. – Вы меня назвали «Слу», а на спине так и написано «Ме». Так, многие путаются.
-Потом отмоешься, - пообещала она. – Не до того. Так вот, лишний раз напомню, ты обещала мне подчиняться, не хитрить и стараться изо всех сил. До тех пор, пока эта вот твоя подружка жива и здорова. Так?
-Так, - подтвердила я. Надо сказать, мне очень непривычно было говорить с ней, не добавляя слова «Госпожа», как меня приучили. Но, наверное, у разбойников были свои лингвистические привычки, а я обещала стараться.
-Ноги расставь пошире, - велела она, - и на цыпочки.
Я подчинилась, хотя теперь мне стало крайне неудобно, а чтобы удержаться в равновесии приходилось опираться шеей на верёвку. А Шерри ушла во вторую комнату, из которой вскоре послышалось не то ворчание, не то глухая ругань. Похоже, там кто-то спал, а Шерри решила его разбудить. И правда, вскоре показался Господин Бенсон, который заканчивал продирание глаз и переходил к почёсыванию своего волосатого пуза, голого по пояс. Впрочем, пуза у него практически не было, мало того просматривались ещё и довольно развитые мышцы.
-Обслужи, - пихнула его в спину Шерри и указала на меня.
-Ну, - проворчал Господин, но на этом высказывание закончил, подошёл, и ухватил меня за бёдра.
Я растерялась и даже не знала, что и сказать. А чего тут говорить-то? И правда, лучше уж помалкивать. Сопротивляться в таком положении бесполезно, да и зачем? Оллитара всё равно нужна, а этот Господин был не такой уж и противный на вид. Ну, по сравнению с другим местным контингентом. Мало того, он, можно сказать, даже и не вонял, как вполне уместно было бы ожидать. Скорее уж, я сама пахла не очень после посещения мокрого трюма с упоминавшимся ранее составом воды.
Между тем, Господин довольно долго разогревался. Ему даже пришлось отпустить мои бёдра и ухватить меня за сиськи. Только тогда я, наконец, почувствовала медленно нарастающий угол подъёма его указателя впечатлений, как остроумно когда-то поименовала я эту штуку при посещении в виде Моники Мелани-2  Оллитариса Гедоникса. Правда, теперь мне самой пришлось ухватиться за его бока обеими руками, чтобы не потерять равновесия и не повеситься. В результате, стало даже непонятно, кто кого насилует? Ну, про разнообразие методов интимного обслуживания в Оллитарии я уже не раз упоминала. Так что, подумаешь, интим в полу-повешенном положении? Утомительно, правда. К тому моменту, как Господин отстрелялся, я успела поразмыслить о многих вещах и даже наметить предварительный план действий в сложившейся непростой ситуации. Естественно, перспективной целью подобного плана являлось сохранение в живом виде собственной личности, с минимально возможными потерями и убытками. В соответствие с этим планом, на заключительном этапе интимного действа я хладнокровно принялась имитировать некоторый восторг и потерю контроля от счастья, стараясь при этом не превысить рассчитанного уровня.
Ну вот, дело сделано, Господин отвалился на постель, чуть не сев на Виолетту, а я попыталась снова подняться на цыпочки, как было ранее приказано. Но тут Шерри слегка дёрнула меня шнурком за нос и сказала:
-Между прочим, я примитивных хитрюг насквозь вижу, поняла?
-Угу, - подтвердила я и ощутила, как она отпустила вниз шейную верёвку. Зато она взяла в руку мой кляп и снова дёрнула меня за нос, а потом указала себе под ноги и сказала:
-На колени, и целовать обувь! Ну?
Я послушно утвердилась на коленках, согнулась и потянулась ртом к её ботинкам. Колодка сейчас же упёрлась в пол, так что ботинки Шерри оказывались в безнадёжной недосягаемости для поцелуев.
-Ну? – сказала она. – Кому сказано?
-Так это… - растерялась я, и так и эдак выворачивая шею. Неужели не ясно?
-Пошевеливайся, рабыня, - поторопила Шерри. – Не шеей верти, а мозгами, как обещала.
Я вывернула голову, поглядела на застёгивающего штаны Господина Бенсона и сказала:
-Уважаемый Господин, не поможете ли девушке немножко?
Господин Бенсон хлопнул глазами, но тут же хихикнул, обхватил меня в районе задницы и оторвал от пола ногами вверх. А потом переместил на весу в нужную позицию. Я облобызала ботинки Шерри, по пути отметив средний уровень их стоптанности и чистоты, и была, наконец, установлена в привычную позу «на коленях».
-Тащи, - коротко велела чего-то Шерри Бенсону, а сама снова обмотала шнурок кляпа вокруг моей шеи. Я только ноздрями слегка пошевелила, потому что узел, завязанный в моём носу, уже меня достаточно достал.
-На, грызи, - Шерри воткнула мне в рот очередную турнепсину, а другую принялась грызть сама, присев на край кровати. Я принялась за работу, направляя в себя этот фрукт кончиками пальцев, поскольку только они дотягивались через край колодки.
-А ей? – указала я глазами на скрюченную на кровати Виолетту.
-Перебьётся, - проворчала Шерри, - и так сильно пухлая.
-А вопрос можно? Что, другой еды, помимо турнепса, не положено?
-Помимо чего?
-Ну, этот вот овощ, он разве не турнепсом именуется?
-Пинапл, - сказала Шерри, дожёвывая фрукт.
-Как? – удивилась я. – Ну и юмор у вас.
-А в чём тут юмор? – не поняла Шерри.
-Ну, как же? Если пинапл, так, скорее, pineapple? То есть, что, ананас?
-Чего?
-Ну, это, - уже и не рада была объясняться я, - если на английский язык, то получается…
-Слушай, ты, - перебила Шерри, - меня твоим английским языком уже в другом месте задолбали! Ещё здесь не хватало!
-Э… В каком месте? - сказала я, потому что не очень поняла. А мы тут на каком языке разговариваем-то? Ну, не совсем на английском, конечно, но в основном-то на нём, с некоторым местным оттенком, понятное дело. Может, Госпожу Шерри где-нибудь в школе задолбали по части английской грамматики? Ну да, до такой степени, что она в разбойницы подалась. Это они могут, учительницы.
-В другом, - разъяснила Шерри. – Ничего, ещё, может, побываешь там.
Но тут, на моё счастье, снова появился Господин Бенсон. На этот раз он был одет среднестатистическим Голливудским пиратом, а с собой притащил средних размеров ящик, который без долгих разговоров установил передо мной. А Шерри указала на этот ящик пальцем и сказала:
-Ну?
-А чего это? – не поняла я. Должна признаться, я даже понадеялась, что в ящике мне принесли хорошую еду. Ага, как же!
-Указатель, - сообщила Шерри, - который сломался.
-Э? И что?
-Как, что? Чини.
-Кто, я?
-А кто похвалялся талантами?
Я тут же припомнила о валявшейся на заднем плане, скованной палкой Виолетте, и вникла в ситуацию.
-Я этот сундук впервые вижу, - сказала я, - поэтому мне надо сначала вникнуть в проблему, сосредоточиться и найти причину. А чтобы сосредоточиться… Короче, выньте мою подружку из палки и обеспечьте ей сносные условия существования, вот. Это чтобы я могла о ней не думать, и сосредоточиться.
-А может, тебе ещё и зарплату начислить? – нехорошим голосом сказала Шерри.
-Знаете, э… хозяйка, - сказала я, - я ведь вам обещала максимально возможные усилия для вашей пользы приложить. Вот я так и пытаюсь сделать, между прочим.
-Давай так, - предложила Шерри, - я твою подружку прикажу упаковать, как тебя. Но если ты нам указатель не починишь, тогда обеих завяжу в «непослушницы» и засуну в колодец. Согласна?
-В какой ещё колодец?
-В сливной. Через который отходы за борт вытекают.
-Ещё не легче, - сказала я. – А завязать в непослушницы, это что значит? Это изменение статуса какое-то, что ли?
-Это палка так называется, в которую сейчас твоя подружка завязана.
-А, это вот палка так называется? – обрадовалась я открытию. – А я-то всё думала, на что эта палка-непослушница, в честь которой меня назвали, похожа?
-Ну и как?
-Нормально, - сказала я. – Ничего, солидная палка, крашенная даже. А почему она красного цвета?
-Потому что, не хватало нам тут ещё разноцветные краски размазывать! Мы тебе художники, что ли? Чем рабынь метим, тем и палки красим, не разбухали от сырости чтобы. Да, кстати, хорошо что напомнила.
Тут Госпожа Шерри собралась куда-то пойти, но Господин Бенсон возмутился и сказал:
-Что, другого времени не нашла? Чинит пускай поскорее!
-Да чёрта с два она тут чего-нибудь починит!
-Ну и какого чёрта тогда?
-Ладно, - согласилась Шерри, – давай, чини, а покрашу потом.
-Это… - растерялась я, но решила не прояснять пока вопрос о покраске. – Так, объясните принцип действия, хотя бы.
-А мы его знаем? – возмутился Господин Бенсон.
-Ладно, сама разберусь, - решила я и принялась оглядывать ящик со всех сторон.
-Крышку открой, - посоветовал Господин Бенсон.
Верхняя часть ящика оказалась откидывающейся вверх крышкой, а внутри обнаружилась большая стеклянная банка. Круглая, со стеклянной же крышкой, под которой виднелся толстый, безобразно разрисованный диск, имеющий, тем не менее, хорошо заметные риски по контуру и глубоко процарапанные радиальные полосы, обозначенные греческими буквами. А между банкой и ящиком было грязно, липко и противно на ощупь. Я пригляделась сбоку, и обнаружила причину в виде длинной трещины в нижней части банки.
-Хи-хи, - рассудила я.
-Чего? – подозрительно сказала Шерри.
-По-моему, это дурацкой конструкции компас, - высказала я своё мнение. – А что, у этой планеты магнитное поле существует?
-Чего? – повторила Шерри. – Какое поле, и у кого?
-Господин, - обратилась я к Бенсону, - как я понимаю, этот вот круг должен поворачиваться и указывать своими буквами постоянное направление на стороны горизонта?
-Ну да, - подтвердил тот. – Потому и называется, указатель.
-А теперь не крутится?
-То крутится, то нет.
-Трясли? – спросила я. – Били?
-Да, вроде бы, нет.
-Ага, как же, - усомнилась я.
-И что, сможешь починить?
-Ну, трудно, но смогу. Сосредоточиться надо только.
-Ну, так давай!
-А что-то я не вижу, чтобы мою подругу кто-то от палки отвязал.
-Ты что, торговаться собралась? – нависла надо мной Шерри.
-Если хотите починки, так делайте, как скажу.
-А если не починишь? Про колодец не забыла?
-Сказала же, починю. Только палки в колёса не ставьте, а помогайте.
-Точно починишь?
-Точно.
-Бен, - обратилась Шерри к Господину Бенсону, - нужно пойти, сказать, чтобы машину остановили.
-Да ты что? – вылупился Бенсон. – А если не починит?
-А если напоремся?
-Напоремся, так не мы виноваты!
-Ага, когда ко дну пойдёшь, очень важно будет, кто виноват был.
-Пока не починит, не пойду.
-Р-р-р-р! – сказала Шерри и снова уставилась на меня.
-Я тоже, между прочим, потонуть не хочу, - сообщила я, - а вы тут время теряете.
-Чего надо, конкретно? – заворчала Шерри.
-Вот, - указала я пальцем на Виолетту.
-Чёрт, - сказала Шерри, снова ухватила Виолетту за палку и потащила к двери, а там кого-то позвала и велела «законопатить рабыню, как всех». Вернулась и сказала:
-Дальше что?
-Ещё та самая краска нужна, вода и…
Тут я решила воспользоваться моментом и добавила:
-Еда и вино.
-Да ну? – усомнилась Шерри.
-Говорю же, - подтвердила я.
-Для сосредоточения? – спросила Шерри.
-Нет, для ремонта.
-Так. Издеваешься, да?
-Вот что, - сказала я. – Этот вот круг поворачивается, потому что свободно плавает в жидкости. Банка треснула, часть жидкости вытекла, и эта жидкость не вода, вот, сами пощупайте. Липучка какая-то вязкая. Насколько я знаю, все подобные жидкости на спирте основаны. Или у вас химическая лаборатория имеется?
-Э… - сказал Господин Бенсон, - а для чего тут лаборатория?
-Для определения состава жидкости.
-А краска зачем? – спросила Шерри.
-Да чтобы трещину замазать!
-Ладно. А еда зачем?
-Да чтобы в краску напихать, чтобы шпаклёвка получилась.
-Странно. А почему песка не напихать, или грязи?
-Значит, так, - сказала я, - придётся вам лекцию по основам органической химии прочитать. Усаживайтесь поудобнее, это долго получится.
-Ещё чего, - сказала Шерри. – Объясняй коротко.
-Чёрта с два с вами сделаешь что-нибудь коротко.
-Ты, рабыня, не груби, а делай, что сказано. Объясняй!
-Ладно. Жидкость на спиртовой основе, то есть, на органической. Поэтому и замазка из органики должна состоять. Это чтобы при контакте не возникло нежелательных химических реакций.
Шерри сморщила нос и принялась усиленно чесать у себя в затылке, совершенно растрепав свою рыжую растительность в задней части головы.
-Химические реакции, - наконец изрекла она. – И что это значит?
-Ну, в неудачном случае, если случиться экзотермическая реакция, то нагрев, превышение критической температуры. Короче, взорвётся.
-Да ты что?
-Ну, это в неудачном случае. Так что, будем чинить, или как?
-Бен, - сказала Шерри, - притащи, что там ей надо.
-А чего ей надо? – решил уточнить Бен.
-Краску, еду и вино.
-Ха, - сказал Бен. – А сколько вина, бочку?
-Да хоть бочку, главное, побыстрее!
-А вонючка у вас есть? – вовремя догадалась я. – Вонючку тоже несите. И подружку мою сюда.
-А это ещё зачем?
-Контрольный экземпляр нужен, - объяснила я. – Буду подбирать состав жидкости по контрольным реакциям, это… Организма. То есть, двух организмов. Так вдвое быстрее получится.
-Чего попало, - высказался Бен, но ушёл выполнять задание. А я принялась осторожно раскупоривать банку прибора. Но, не тут-то было. Крышка, наверное, была несъёмная, в связи с чем я заподозрила, что фирма, производящая компасы, позаботилась о монополизации права на свою продукцию. А что? Если уж эти флотоводцы даже принципа действия компаса не ведают, так сам Бог велел их морочить и растрясать на денежки.
Всё правильно, только как я теперь смогу подлить воды в эту банку? Я срочно заскрипела мозгами и тут же родила гениальную мысль. Ха-ха-ха. Я принялась извлекать банку наружу. Измазала липучкой руки, потребовала чистую подставку, принялась руки мыть, а Госпожу Шерри озадачила:
-Ящик нужно отмыть, покрасить изнутри, чтобы стал водонепроницаемый, и высушить. Снаружи где-нибудь, чтобы вонь сосредоточению не мешала.
Шерри снова мрачно на меня поглядела. Такое впечатление, что она решила, будто кто-то снова хочет выставить её на смех. Она, наверное, была сильно мнительная. Была охота мне над ней смеяться! Тем более, что и публики-то никакой нет. Для собственного удовольствия, что ли? Так подобное удовольствие, когда рабыня насмехается над Госпожой, потом сильно дорого обходится. Что она, меня за дуру считает?
Шерри утащила ящик, а меня на прощание привязала шейной верёвкой за скобочку на стене. Да уж, возни с этими рабынями. То корми её, то привязывай-отвязывай, то воспитывай, то наказывай. А пользы? Ну, приказала бы вылизывать себя в постели, правда? Зачем нужны рабыни, если их даже для интима не использовать? Обуза одна. Разве, шкуру снять и коврик сделать? Опять же, не оригинально получится. В тележку не запряжёшь, чтобы покататься, - места тут мало для этого. Может, рабынь на берегу целесообразно использовать? Ну, если у них тут пункт продажи девушек имеется, тогда конечно. Что-то, кажется, Машенька говорила про то, что она делает с непродажеспособными девками. Саблей рубит, что ли? Ну, лично мне в продажеспособности сомневаться не приходится. Ну да, если Госпожа Шерри за это время не приведёт меня в безобразное состояние какими-нибудь колодезными методами.
Тут парочка ребят разбойников приволокла Виолетту. Виолетта была теперь как я, в шейной колодке, корсете и в системе ручных и ножных верёвочек к этому корсету прицепленных. А во рту деревянный кляп. Не застав хозяйку дома, Господа не растерялись, а поглядели на меня и привязали её к соседней скобочке, а кляп вынули и замотали на шее. Ну да, им ведь было велено «законопатить как всех», а на месте «всех» оказалась я.
-Привет, Госпожа, - сказала я и слегка стукнула своей колодкой по колодке Виолетты.
-М-м-м… - сказала Виолетта. – Привет, конечно, только даже и не знаю, кто тут теперь Госпожа, а кто нет.
-Лично я сторонница социального равенства, - сообщила я.
-Вот-вот, - проворчала она, - я и раньше думала, что ты такая, про которых говорят: «без Господина в голове».
-Правильно говорят, - согласилась я. – У меня и так в голове много лишнего, к примеру, шпангоуты, ещё какого-то Господина там не хватало.
-Это плохо… - собралась поучать меня Виолетта, но я перебила:
-Плохо, когда есть что на пузе прятать.
Она искренне захлопала глазами и, похоже, принялась думать. Но на скорую руку ничего не надумала, и собралась спросить. А тут как раз вернулись Шерри и Бен. Бен приволок солидный жбан вина, пару маленьких бутылок и какое-то хлебобулочное изделие, страшное на вид, зато большое, при виде которого во мне сейчас же начался процесс слюновыделения. А Госпожа Шерри воняла краской, была слегка этой краской измазана, да ещё имела в руках плохо закупоренную банку, из которой в-основном и пахло. А ящик, наверное, оставила снаружи досыхать.
Первым делом она разломила очередную турнепсину-пинаплину и принялась оттирать свои руки. А потом, чего добру пропадать, тем же куском стала драить мою спину в районе лопатки. Только я успела обрадоваться избавлению своего тела от лишних надписей, как она ткнула меня в лоб, оттянула с него волосы и принялась завязывать их шнурком. У меня возникли нехорошие предчувствия, которые тут же и оправдались. Шерри принялась выводить на моём лбу надпись «Слу», что явно чувствовалось на ощупь. А потом велела не опускать лицо, а сушить краску, сама же принялась за мою только что отчищенную лопатку.
К тому времени, как Шерри закончила со мной и принялась перевязывать волосы у Виолетты, я решила сделать мелкое доброе дело.
-Чего смеёшься? – сказала я. – Сейчас и на тебе напишут «Ви».
Виолетта вовсе и не смеялась, и снова меня не поняла, зато Шерри купилась и сказала:
-С чего это, «Ви»?
-Так, а разве вы её не «Бунтовщицей» назвали?
-И что?
-Так имя Бунтовщица часто встречается, и сокращённо всегда называется «Ви».
-Чего-то я не поняла, - сказала Шерри, - каким образом «Бунтовщица» сокращается до «Ви»?
-Так это же элементарный лингвистический смысловой выверт, Госпожа. Ой, то есть, простите глупую рабыню, хозяйка.
-Э? – заскрипела мозгами Шерри.
-Да очень просто, - принялась объяснять я. – Ведь если сокращать по общепринятой форме, получилось бы «Щи», или «Вщи», а это же просто смешно, вот среднюю букву и выкидывают. Кроме того, при форме «Ви» получается некоторое созвучие со словом «Вещь», ну, это если припомнить, что буква «Щ» выкинута. А вот тут как раз и логика. То есть, такая форма показывает, что бунтовать может только такая рабыня, у которой мозгов не больше, чем у вещи, например, полена, а потому…
-Чёрт! – сказала Шерри.
-Кроме того, - решила я её добить, - ведь «бунтовщица», это значит нарушительница всех порядков и норм, а в английском языке это соответствует термину «violation», а нарушительница, термину «violator girl», короче, в любом случае начинается как «Ви», и даже…
-Заткнись, не то, пришибу! – психанула Шерри, а Господин Бен нагло захихикал.
Я примолкла. Впрочем, я своё дело сделала. Теперь Шерри из принципа напишет на Виолетте «Ви», иначе получится, будто она из принципа написала по-другому. А если «из принципа», это значит, что аргументов не нашлось. А кому из Господ понравится сознавать, что у них не нашлось аргументов против доводов рабыни?
Тут мне на глаза снова попались еда и выпивка, и я решила срочно заняться делом. Прежде всего, ещё раз осмотрела банку компаса и убедилась, что трещина не представляет большой опасности в смысле полного раскалывания сосуда, в то же время, жидкость сквозь эту щель понемногу просачивается. Я потёрла о трещину пальцем и сделала вид, что хочу попробовать палец на вкус. Но палец до рта не дотягивался, поэтому Господа разбойники вынуждены были несколько распустить шнурок, спутывающий мои руки. Уже кое-что. Я лизнула палец, то есть, понятное дело, не лизнула, а сделала вид. Состроила умное лицо и принялась составлять коктейль из вина и вонючки. Шерри и Бен сосредоточенно за моими действиями наблюдали, а физиономии у них были такими, что я еле сдерживалась от смеха. А Виолетта сушила свои надписи, запрокинув вверх голову, написано же на ней было «Ви». Хи-хи.
Для начала, я смешала вино и вонючку как десять к одному. Это потому что мне не хотелось опьянеть в самом начале процесса. Вино на вкус оказалось неплохим, ну, слегка отравленным, конечно, но тут уж ничего не поделаешь. Я проглотила половину бутылочки, а вторую половину залила в Виолетту. А потом мы принялись закусывать хлебом и местными ананасами.
-Ну что? – осведомилась Шерри.
-Не совсем тот состав, - доложила я. – Судя по мне, и контрольному экземпляру, для жизни не опасен, но оригиналу не соответствует.
-И что?
-Нужно ещё пару раз попробовать, тогда пристреляюсь.
-Чего?
-Ну, как в артиллерии, - пояснила я, - цель следует захватывать в вилку. В смысле, при пристрелке. Вот, и тут.
-Куда захватывать?
-В вилку. Сначала в широкую, ну, на четыре деления прицела, а потом половинить, то есть, на два деления. А это называется узкая вилка. Нет, кому я элементарные вещи разъясняю? Вы же сами пушку изобрели, Госпожа. Так?
-А пушка тут причём?
-Да, действительно, - согласилась я, - пора второй состав попробовать, то есть, в широкую вилку… Ну, первый был десять к одному, а второй сделаю один к десяти, понятно?
-Э…
-Пускай Господин ещё вонючки принесёт. Ну и закуски, естественно.
-Ты тут что, пьянствовать и закусывать собралась? – догадалась Шерри.
-Закуска нужна чтобы и я, и контрольный экземпляр сохранилась в дееспособном виде к моменту установления требуемого состава жидкости, - возразила я, - неужели непонятно?
-Пока ты пристреливаешься, жидкость из банки всё больше вытекает, - заметила Шерри.
-И пускай, - сказала я. – Мне же надо сверяться на вкус. Жизнью рискую, между прочим. А для кого?
-Говорила же, что сама не хочешь потонуть?
-Я говорила? Ну, может быть, я уже не помню. Ну, раз вы говорите, значит так и есть.
Теперь я уже закончила составлять второй коктейль и принялась его распивать.
-А чего же со вкусом не сверяешься? – спросила Шерри.
-Я с первого раза ещё помню, - сказала я и опустошила половину бутылочки, а вторую вылила в Виолетту, предварительно стукнув бутылкой по её колодке.
-Ух, - сообщила я, ощутив, что глаза слегка полезли на лоб, как бывало и прежде при употреблении вонючки. Поэтому принялась усиленно закусывать, даже позабыв напихать еды в подружку.
-Ну что, теперь годится? – сказала Шерри.
-Нет! – доложила я, – но надеюсь, с третьего раза попаду.
-Куда?
-Куда? А, в узкую вилку попаду. Ну, а потом контрольный эксперимент, и можно будет заливать. Если что останется. Хи-хи.
-Куда что заливать?
-Ну, в банку эту, в которой компас плавает, заливать.
-Так банка не открывается.
-Знаете, Госпожа, - сказала я, - давайте я вам сразу объясню это… Технологию. Ну да. Пока не устала и не потеряла… Если уже не потеряла, хи-хи.
Голова у меня приобрела знакомую лёгкость, характерную для начальной стадии исчезновения мозгов. Если бы ещё укольчик хорошего Квингса сюда… Да…
Но я срочно взяла себя в руки и сказала:
-Значит, так. Когда состав жидкости будет установлен, банку нужно будет поставить обратно в ящик, а жидкость залить между ящиком и банкой. Вот. И подождать, пока она просочится через трещину в достаточном количестве. Ну, когда этот диск снова нормально закрутится. Но не больше! Не то, он в верхнюю крышку упрётся. А потом банку вынуть, трещину краской замазать. Всё! Понятно?
-Так, - сказала Шерри. – В общем, да.
-Но, всё равно, нужно вам другой компас купить, - посоветовала я.
-Почему?
-Так ведь треснутый. А главное, жидкость не родная. Мало ли что?
-Эй! – ткнула меня своей колодкой Виолетта, - дай заесть.
И правда, у неё-то руки были стянуты на исходную степень свободы, так что сама она до закуски не дотягивалась.
-На, - сказала я, втыкая в неё пинапл, - пьяница.
-Ик! – сказала Виолетта, но с трудом справилась, и не подавилась.
-Жуй скорее, - распорядилась я, - сейчас по третьей наливать буду.
-И в какой пропорции теперь? – поинтересовалась Шерри.
-Щ-щас посчитаю, - пообещала я и принялась грызть булку, пока не отобрали.
-Ну?
-У! – сказала я с набитым ртом. – У-у-у, и у-у-у-у-у!
-Три к пяти? – уточнила Шерри.
-Угу.
-Три чего? Вина?
-У-у, - сказала я и показала пять пальцев. Надо заметить, булка застряла у меня во рту и никак не прожёвывалась. Я потащила её наружу, извлекла и попыталась запихать в Виолетту, но та почему-то началась артачиться и отворачивать рот.
-Чего вертишься? – возмутилась я. – Не голодная, что ли?
-Себя этой дрянью затыкай! – заворчала Ви.
-Какой дрянью? – не поняла я и удосужилась поглядеть на булку. Как оказалось, это была не булка, а те самые скомканные носки Госпожи Шерри, которыми она прошлой ночью затыкала мой рот, а судя по запаху, никто их с тех пор не стирал. С чего это я их за булку приняла? Понятно, что прожевать не получилось.
Тут я обратила внимание, что Шерри тычет мне в нос бутылкой и чего-то говорит.
-Э? – спросила я.
-Так пойдёт? – вопросила она, вероятно, уже не в первый раз.
-Налито, значит пойдёт, - рассудила я, ухватила бутылку и попыталась направить её в рот, но почему-то попала в нос. Хорошо ещё, что в носу у меня был завязан большой узел из слегка разлохматившейся верёвки кляпа. Во-первых, он смягчил удар, а во-вторых, в нос попало совершенно незначительное количество сомнительной жидкости. Со второй попытки я попала в цель и хлебнула. Но в ходе проглатывания коктейля номер три внутри носа развился посторонний процесс, приведший к тому, что я расчихалась. А это, в свою очередь, сбросило вниз привязанный к носу клин и закончилось неуместным визгом.
Госпожа Шерри заругалась и принялась снова наматывать шнурок вокруг моей шеи, при этом, я на миг возомнила, что она меня раскусила и решила удавить. Вообще-то это было бы уместно, но ведь мы ещё ремонт компаса не закончили. Поэтому я срочно завопила, странно заплетающимся языком:
-Н-н-не годит-ся! Не г-г-г-г-одиться! Четыре к пяти нужно!
-Серьёзно? – сказала Шерри.
-А то! – подтвердила я. – Вот, сейчас и Ви подтвердит. А ну, пей!
И я сунула бутылку в рот Ви. Похоже, я ей перекрыла кислород, а пока об этом догадалась, ей пришлось половину бутылки проглотить, чтобы не захлебнуться. А когда я бутылку убрала, она принялась икать, вместо членораздельной оценки состава.
-Вот, говорю же, - в свою пользу истолковала это я, - не совсем правильный состав. Икоту вызывает, а внутри банки приведёт к… к… к… к!
К непредсказуемым последствиям!
Тут бедная Шерри принялась отмеривать коктейль номер четыре, а я набросилась на остатки булки, на этот раз, кажется, ни с чем её не перепутав.
-У! – сказала Ви и снова толкнула меня.
-Ы… И-звини, - ответила я, - хлеба нет. Жуй ананас.
И во рту Ви снова оказалась турнепсина. Даже и не знаю, возражала она, или нет, по меньшей мере, заткнулась. Кстати, не так уж я сама и наелась, поэтому ухватила последний пинапл и укусила. Но тут Шерри выдернула его из меня и зачем-то ткнула в меня бутылкой. Ха! А ещё похвалялась, будто не пьяница! Ну, честно говоря, я и сама сейчас была в не очень-то трезвом состоянии, и не одной бы пьянице осуждать другую, но ведь я никогда и не корчила из себя непьющую, а она точно, что-то такое говорила недавно. Ну, или противоположное говорила, что я, запоминать обязана?
Я отмахнулась носом от бутылки, во-первых, потому что из горлышка противно воняло, во-вторых, потому что обиделась, что отобрали закуску, а в-третьих, на меня вдруг напало непреодолимое желание что-нибудь спеть, чем я тут же и занялась:
-Шумел камыш, деревья гнули-и-и-и-и-сь…
Но тут Госпожа Шерри прорычала что-то неразборчивое, а мне в рот воткнула деревяшку. А сама стала примериваться к бутылке так, словно там была не выпивка, а микстура. Мне даже показалось, что её знаменитые ушки снова слегка встали торчком от отвращения. Тоже мне, пьяница!
А я помаленьку продолжала распевать:
-У у-у-у у-у у-у
У у-у-у у у у-у-у…
И даже начала слегка раскачиваться из стороны в сторону. Ну, для того чтобы мозги поскорее покинули голову и растеряли за её пределами всю коварно проникшую туда лишнюю информацию об… О! Уже даже и не помню, о чём. Что значит, вовремя напиться.
Вдруг снова появился Господин Бенсон, а я-то уже и думать о нём забыла. Что характерно, Госпожа Шерри почему-то очень обрадовалась его появлению, и сейчас же сунула бутылку в него.
-Чего? – не понял тот.
-Сравнивай на вкус! – пояснила Шерри.
-С чем?
-С этим, - указала она на банку компаса, из которой уже прилично натекло на подставку.
Шерри тут же достала нож и собрала лужицу на его лезвие.
-Давай!
-Ещё чего! – возмутился Господин, - сама лижи эту гадость.
-Какой я тебе эксперт по части выпивки! – возмутилась Шерри. – Давай, чего испугался?
-Сейчас! – отодвинулся Господин. – А вдруг, отрава?
-Она лизала, и ничего, - указала на меня Шерри.
-Так уж и ничего. Они же обе косые.
-Нализались уже, потому что. А пробовала она вначале, и ничего с ней не случилось.
-Ну, не знаю, - сказал Бен. – Я же не ламиола. Ламиоле, может, и ничего, у них же внутри какая-то гадость похожая, чего-то я такое слыхал.
-Ты мне тут социальную философию проповедовать собрался, Спиноза?
Надо же, оказывается, Госпожа Шерри знала, кто такой Спиноза. Может, она и про Аристотеля с Сократом слыхала?
К этому времени я уже закончила песню о том, как гнулся камыш, то есть, как шумел, и принялась думать, что бы спеть ещё? Почему-то, по ходу песни у меня начала отвисать челюсть и теперь отвисла настолько, что кляп снова выпал, хорошо, не свалился вниз и не дёрнул нос.
-Пробуй, философ! – напёрла Шерри на Бенсона. – Сколько уже плывём как попало, а он за своё пузо опасается!
Господин, кажется, согласился и теперь осторожно принюхивался к лужице на ноже. В это время Виолетта обрушилась на меня сбоку. Я с трудом удержалась на коленках и перевалила её в сторону кровати. Глазки у Госпожи Ви были совершенно бестолковые, изо рта торчал остаток турнепса, а ещё она слегка хихикала. Интересно, а может быть после употребления вонючки не я одна прозреваю устройство Вселенной? Может, каждая ламиола прозревает, только не каждой наливают? Ну, тогда можно объяснить, почему большинство ламиол несколько бестолковы. Уж как на это устройство Вселенной насмотришься…
Тут мои размышления насчёт Вселенной вдруг прервались воплями и топотом. Вероятно, Господин Бенсон уступил просьбам дамы, и попробовал-таки компасную жидкость. А теперь вопил и носился по каюте, вероятно, в поисках воды. Ну, не закуски же? Госпожа Шерри прижалась к стенке, решив не создавать экспериментатору лишних проблем по части метания внутри тесного помещения, а Господин, наконец, набросился на умывальник и пытался извлечь оттуда остатки воды. Спьяну, конечно, мне могло и показаться, но было такое ощущение, что изо рта у него идёт жидкий дымок. А может, из ушей. Вот ведь как я правильно сделала, что не лизнула эту дрянь сама.
Нехорошо, конечно, смеяться над чужим горем, только я ведь ещё раньше собиралась спеть, а тут и песенка, что пришла на память, подходила к случаю:

-Пили всё, что попало, ребята,
Хоть бы кто дураков просветил.
Замочили, злодеи, Сократа,
Вместо водки подсунув метил…

Вскоре я заметила, что нас с Виолеттой волокут по палубе, наверное снова в мой любимый трюм. Впрочем, продолжать петь можно было и сейчас. А я, кажется, и не прекращала.

-И спускаясь под своды Аида,
Навсегда опускаясь во мрак,
Утонула в вине Атлантида,
До сих пор не отыщут никак…

Ну, не под своды Аида, конечно, мы снова попали, но немногим лучше. Только теперь в трюме была всего одна Клу, зато она меня узнала и начала приставать с вопросами:
-Ну и как насчёт восстания?
-В процессе, - отчиталась я. Впрочем, разговаривать было трудновато, потому что и я и Виолетта плохо держались на ногах и не менее плохо реагировали на тычки, пинки и окрики. Понятное дело, охрана хотела всего лишь привязать нас к шпангоутам, но когда глупые девки так вот неконструктивно валятся с ног, норовя утопиться в несвежей трюмной воде, процесс неизбежно затягивается. А я почему-то ещё и посчитала своим долгом допеть до конца песенку. И допела:

-Чтобы жить нам теперь по-другому,
Чтоб иная настала пора,
Похмеляйтесь, товарищи, дома,
И не лезьте к тиранам с утра.

Ну вот. Я икнула с чувством выполненного долга и тут же обнаружила, что моя шейная верёвка, практически, от шпангоута отвязалась. Нет, ну кругом бездельники! Нормально даже девушку привязать не могут! Вот Виолетта была нормально привязана и нормально заткнута, а я как попало. Кстати, при продолжении осмотра я обнаружила не только то, что мой рот не закупорен, а и вообще не нашла поблизости своей деревянной затычки. Наверное, она отвязалась по дороге, а верёвка, завязанная в носу, теперь просто свисала через край колодки. Представляю свой вид со стороны.
Так, или иначе, а я теперь оказалась без шейной точки опоры и обнаружила, что проклятый пиратский корабль совершенно нагло раскачивается, чтоб он потонул вообще! Так раскачивается, что и на ногах-то держаться трудно. А Клу всё глядела на меня и хихикала.
-И чего смешного? – возмутилась я.
-Где напилась-то? – поинтересовалась Клу.
-Как, где? На работе. Не все же тут вот бездельничают. Кому-то и работать надо.
-Ой, чтоб я так работала, - захихикала Клу.
-А я устала, между прочим, - заметила я. – Корабль этот чёртов ещё качается!
-А, так это корабль качается?
-Ну. А ты что, не чувствуешь?
-Хи-хи. Если так вот шататься будешь, он точно закачается.
-Ты что, хочешь сказать, не корабль качается, а я? Может, ещё и теорию относительности мне проповедовать будешь?
-Хи-хи-хи-хи! – развеселилась Клу, а, глядя на неё, захихикала, то есть, захухукала и Виолетта.
В этот момент корабль так качнулся, что меня свалило задницей на наклонную стенку. Ну уж это вряд ли можно было объяснить текущей степенью опьянения. Тем более что вслед за этим послышался очень подозрительный скрежет, а стенка начала отталкивать мою задницу от себя. Я даже и растеряться не успела, как по периметру упомянутой задницы возник усиливающийся фонтан холодной воды, а её половинки какая-то неведомая сила попыталась растащить в стороны. Я перепугалась прежде всего за сохранность своей любимой попочки и попыталась воспротивиться отталкиванию. Тут, как нельзя более кстати, мне подвернулся поперечный брус каркаса, в который я упёрлась руками и ногами, пытаясь вернуть толкающуюся стенку на место. Но против меня явно ополчилась слишком могучая сила, с несокрушимым упорством отжимающая меня вверх и раздвигающая половинки попы, да ещё и вдавливающая в них нечто острое. Словно какое-то зубастое морское чудовище вознамерилось изнасиловать меня извращённым способом сквозь обшивку судна.
Надо полагать, во мне одновременно начали происходить два плохо совместимых процесса, - вылетание наружу хмеля, и выделение внутрь адреналина. Я подумала, что очень вовремя напилась, в связи с чем организм сможет некоторое время противостоять натиску ледяной воды снизу. Скорее всего, корабль напоролся на ту самую донную скалу, которая проломила борт и теперь лезет мне в задницу. Я же вовсе не собиралась закрывать своей попой эту амбразуру, но теперь соскакивать с неё могло оказаться себе дороже. Во-первых, меня может порезать щепками треснувшей доски, а во-вторых, у меня совершенно не было данных для расчёта времени затопления трюма при исчезновении пробки с пробоины. Трюм же явно заперт сверху, если уж здесь держат рабынь.
Поступление забортной воды, кстати, и при наличии пробки в дырке было неслабым. Прошло-то всего несколько секунд, а Ви и Клу уже корячились вблизи своих шпангоутов, залитые по колено.
С одной стороны, возможно, мне следовало бы сорвать их с привязи и бежать отсюда, но, с другой стороны, неизвестно когда эти мерзкие пираты удосужатся догадаться о пробоине и явятся сюда. Да за это время мы тут утонуть успеем. А зажимая пробоину, я хоть на какое-то время оттягиваю момент полного заливания помещения, хотя, в принципе, оттягивание ничего не меняет. Это потому что я сильно сомневалась, что эта посудина разделена на водонепроницаемые отсеки переборками. А если и так, то даже пресловутый «Титаник» переборки не спасли, - потонул как миленький. Конечно, потонуть вместе со всеми этими разбойниками будет гораздо веселее, чем в-одиночку, но всё же…
Тут-то я припомнила об очень недавнем своём пожелании этому кораблю потонуть. Чёрт побери, в данный момент мне было совершенно не до того, чтобы вникать в проблемы собственного всемогущества по части исполнения желаний! А ещё и от этих двух дур никакой помощи!
-Эй, вы! – заорала я, - вы чего не помогаете?!
-У! – высказалась Виолетта, зато Клу выпучила глаза и запричитала:
-А чего делать-то?!
-Визжать!
-И-и-и-и-и! – завизжала Клу изо всех сил, а Виолетта поглядела на неё как на ненормальную. Наверное, с непривычки, она опьянела гораздо сильнее меня, и до сих пор ещё не врубилась. Вот, предлагала же я научить её пить, а она ещё сомневалась, надо ли такому учиться. Слушаться надо, когда я говорю…
Между тем, напор воды заметно усилился, и я тут же догадалась, что корабль садится носом, а это приводит к увеличению давления, мало того, этот нездоровый процесс будет иметь тенденцию к нарастанию, а мои усилия напротив, очень скоро начнут ослабевать. Вот, если бы я выпила литра три вонючки…
Тут, вдобавок ко всем несчастьям, я заметила, что водяной натиск с чего-то ради приобрёл пульсирующий характер, и меня попросту начало встряхивать с нарастающей амплитудой, не говоря уже о проникновении жидкости меж раздвинутых половинок. Мне конечно давно уже не делали промывку желудка, но не до такой же степени, чтобы вода полилась изо рта и ушей! А Клу и Ви уже заливало по пояс, потому что они находились несколько ниже меня. Клу добросовестно продолжала оглушительно визжать, а Ви только бестолково размахивала конечностями.
И тут, наконец, сверху раздался скрежет, люк открылся и показалась недовольная рожа, тут же заворчавшая:
-Какого тут ещё… Что происходит?!
Я теперь уже словно сидела на бурном гейзере. Меня так подкидывало, что челюсть стучалась по колодке. Поэтому при докладе об обстановке вышло:
-Кор… Кар… Кар… Ко-ра-бле-кру-шение-е-е!
В тот же момент недовольную морду, вероятно, кто то пнул в задницу, в связи с чем, эта морда слетела вниз, пересчитав челюстью ступеньки трапа, а вслед за ней сверху ворвалось несколько персон мужского рода, наверное это была команда по борьбе за живучесть судна. Меня наконец-то сорвало с пробоины и швырнуло под ноги Ви, вернее, в связи с достигнутым уровнем затопления, в район её поясницы. А с того места, где я только что была, взлетели щепки, а в потолок ударила водяная струя. Я сейчас же вцепилась зубами в шейную верёвку Ви и перекусила её. А эта дура всё ещё не понимала, что происходит! Зато Клу всё прекрасно понимала. Она прекратила визжать и вытаращилась на меня. Я не понадеялась быстро поймать её верёвку зубами, поэтому ухватилась руками, напряглась и оборвала. Клу кинулась к трапу, а я ухватила Ви и поволокла туда же, уже по грудь в воде. У нас было всего несколько секунд, поскольку спрыгнувшие вниз пираты ещё не успели оценить обстановку, и принять решение, - бежать куда подальше. Пробоина была слишком велика, чтобы тут можно было что-то сделать без водолазного костюма. Клу уже вскочила на лестницу, а я зацепилась ногами за что-то мягкое снизу и попыталась вытолкнуть Виолетту на трап впереди себя. Конечно, трудно было обвинять Ви в бестолковости в данный момент, ведь я же сама её напоила, да к тому же она сильнее меня была запутана этими дурацкими верёвочками. Так, или иначе, но её заклинило на ступеньках, а я уже спиной чувствовала, что к трапу устремились и остальные присутствующие. Ещё чуть-чуть, и нас бы стоптали вниз, но тут та самая мягкая субстанция у меня под ногами подалась вверх, потому что, скорее всего, это была первая недовольная морда, которой больше не захотелось находиться головой ниже уровня воды. Спасибо морде, она не только подтолкнула меня вверх, но и создала своей средней областью краткосрочное препятствие для других желающих выскочить. Однако всё пропадало даром, поскольку Виолетта сдуру вцепилась обеими руками в попавшую под них ступеньку, как в единственную доступную точку опоры. Но в тот же момент Клу, уже почти выскочившая в люк, кинулась назад, ухватила Ви за руки и рванула на себя изо всех сил. Уж не знаю, насколько она была сильна, но похоже, она вытащила наверх не только Ви, но и меня, ухватившуюся за Виолеттины ноги.
Мы оказались на палубе, и в последний момент успели откатиться в сторону, прежде чем в люке возникла пробка из встречных потоков публики.
Я обнаружила, что чихаю и отплёвываю воду, что было странно. Вроде бы я не успела окунуться с головой. Впрочем, при таком напоре воды, она могла проникнуть мне в рот снизу, обратным ходом через нижнюю дырку и пищеварительную систему. Нет, ну почему эти пираты такие глупые?! Я же им, можно сказать, компас починила, какого чёрта нужно было и дальше плыть вслепую? Может, они просто не успели? И правда. Ведь, наверное, и пяти минут не прошло с тех пор как нас потащили в трюм, а ремонт-то, по сути и не начинался, за исключением установления состава жидкости…
Тут меня принялся колотить совершенно нервный смех, и даже не знаю, скоро ли я пришла в себя. Наверное, скоро, потому что за это время корабль даже не потонул. Я оглянулась вокруг и обнаружила, что палуба находится в несколько наклонном состоянии, на этой самой палубе наблюдается интенсивная суета, а из знакомого люка торчит задница Машеньки и кричит вниз, наверное, пытаясь выяснить обстановку. А хозяйку этой задницы я опознала по татуировке и сапожкам. Интересно, а чего это она голая? Спала, что ли? А, вскочив, прежде всего, натянула сапожки? Вообще-то, сапожки у неё были очень даже ничего, я бы с удовольствием присвоила их себе, если бы появилась такая возможность. Да уж, это были не какие-нибудь рабские плетёнки или ездовые ботинки. У них даже подошвы были новенькими, а уж каблучки просто загляденье. И как раз мой тридцать седьмой размер, как отчётливо просматривалось на маркировке подмётки. Это потому что Машенька стояла на карачках и её подошвы располагались прямо перед моим носом.
Вдруг, откуда ни возьмись, появилась Шерри, которая без долгих разговоров ухватила Машеньку за зад и выдернула из люка. Машенька даже и возмутиться не успела, как Шерри нырнула в люк, причём, головой вниз. Но Машеньке такое дело явно не понравилось, у неё вмиг испортилось настроение и она обозрела окрестности в поисках тех, кого следовало назначить виноватыми. Понятное дело, ближе всего оказалась наша троица.
-Молчать! – заорала Машенька, и, между прочим, правильно сделала, потому что я лишь теперь осознала, что Клу продолжает визжать. А что? Я ведь её конкретно озадачила, и своего указания не отменяла. Ну, выбираясь по трапу, она сделала перерыв, а отдышавшись, продолжила порученное дело. Нет, Клу всё-таки была достаточно развитая девушка. Во-первых, она проявила самостоятельную инициативу по части временного прекращения визга, а во-вторых, если бы не её помощь, мы бы застряли на лестнице. Надо бы как-нибудь с ней поближе познакомиться, ну, хотя бы на случай восстания, там. Да и сейчас, не успела даже Машенька ещё закончить свой командный окрик, как визг уже и прекратился. Действительно, и так суета, если не паника, не хватало тут ещё и сирены воздушной тревоги.
Но, наверное, простым прекращением нагнетания паники мы не должны были отделаться, потому что Машенька ухватила нас, кого за что, и куда-то поволокла, по пути обвиняя в неуклюжести, бестолковости и дебильности. Ну, сгоряча, конечно, чего не скажешь. Хотя, я думаю, дебильность тут противоположная. Нет, ну разве не дебильно, сперва набить на шею девушкам корявые доски, запутать им руки и ноги шнурками, а потом обвинять в неуклюжести?
Вскоре навстречу нам попался Господин Харни, который чему-то обрадовался при виде нас, а его подручные разбойнички ухватили Ви и Клу и тут же подсоединили их к непонятному приспособлению, установленному на палубе. Приспособление представляло собой бочку с торчащим из неё перевёрнутым коромыслом с двумя ручками по концам. Вот к этим-то ручкам и пристегнули девушек, для чего на их концах имелись верёвочные петли для запястий. А ещё пара подручных, тем временем, разматывала на палубе длинный шланг, выходящий из бочки, и даже не один, а два. А первая пара подручных заорала на Ви и Клу, и принялась лупить их по спинам и попкам наспех сложенными в несколько слоёв верёвками. Девушки вмиг догадались, чего от них хотят, и в сумасшедшем темпе принялись раскачивать коромысло. Сброшенный на палубу конец шланга вздрогнул, подскочил и начал плеваться водой. Да это же помпа! Нет, ну какие же эти пираты бездельники. Да вместо того чтобы лупить рабынь, сами бы качали! Они, наверное, даже утонуть готовы, лишь бы самим не работать.  А я, что, не у дел осталась?
Как бы не так. Меня ухватила за колодку голая Машенька, вытаращилась и сказала страшным голосом:
-Ты?!
-Я, Госпожа, - подтвердила я. А чего? Каков вопрос, таков и ответ, и даже злодейка это поняла.
-Ты дырку проделала?! – то ли спросила, то ли выдвинула обвинение она.
-Я сама? – возмутилась я. – Да ничего подобного!
-А кто?!
-Режиссёр.
-Кто?!
-Ну, это он так сказал, мол, режиссёр. Наврал, понятное дело…
-Чего?!
-Ну, что на съёмки меня пристроит. Только, говорил, сначала в порно-клипах сниматься придётся, вот и надо выяснить, гожусь, или нет. Вот он во мне дырку и проделал, а вы говорите, я сама. Это при моих-то данных…
Машенька издала своей глоткой странный звук. Ну, как бы проглотив, не запивая, старую протухшую котлету. А потом встряхнула меня за шею и зашипела:
-Ты, Слу-чка! Забыла, что я таких насквозь вижу?
-А чего интересного-то сквозь меня рассмотреть можно? – удивилась я. – Кучу дураков, мечущихся по палубе?
-Ты в трюме дыру продырявила?! – заревела она ещё более страшным голосом. Но я и не испугалась даже. Знаете, если «страшным голосом» злоупотреблять, он быстро перестаёт оказывать на слушателей должный эффект. С другой стороны, если каждый раз после употребления «страшного голоса» слушателя убивать, это тоже будет потеря смысла применения. Таким образом, «страшный голос» следует применять с умом и в действительно удачных для этого ситуациях, а у этих разбойников, похоже, не было в наличии даже самого захудалого психолога.
-Ты?!
-Ага, - сказала я. – Пальцем проковыряла. Трюм закрытый был, никто не мешал. Вот, думаю, хохма-то будет, когда все эти бандиты потонут.
-Да я тебя…
-Зацелую, любя, - догадалась я. – Не наезжай, я, пока что, не твоя собственность!
В этот момент мимо нас как раз пробегала Госпожа Шерри, вот я и осмелела. Ну и по причине свежего психологического стресса, конечно. Госпожа Шерри была мокрая с ног до головы, как рыба, а про её причёску я вообще молчу.
-Так, да?! – заорала Машенька. – Ну, ты у меня скоро перестанешь ухмыляться!
И она поволокла меня в неизвестном направлении. Правда, в процессе волочения пришлось остановиться, чтобы пропустить бегущую назад Госпожу Шерри. На этот раз у неё подмышкой было короткое круглое бревно, а следом бежало несколько разбойников с какими-то деревянными брусками и рулоном брезента.
Только мы поволоклись дальше, как опять вышла задержка, поскольку нам навстречу волокли двух рабынь в стандартной местной упаковке, наверное для организации посменной работы водоотливной помпы. Это правильно, я даже успела порадоваться за своих подружек, Ви и Клу. Впрочем, разве Клу соглашалась быть моей подружкой? Такого разговора у нас ещё не было. Был разговор насчёт восстания, но это же ведь не личные отношения, правда?
Тут моё волочение возобновилось, но я уже подумала, что при таких делах оно быстро не закончится, следовательно, надо бы найти какое-нибудь сопутствующее занятие на это время. А что? Жизнь короткая, чего время попусту терять? Например, можно оглядеться и попытаться выяснить, а чем занимается главная местная Госпожа Линда в этой экстремальной ситуации? Но Госпожи Линды нигде не было видно. Ну и командование, однако. Все люди - как люди, мечутся тут либо бестолково, либо по делу. Офицерский корпус вообще на высоте. Госпожа Шерри борется с пробоиной, - аж взмокла с головы до ног, Госпожа Машенька даже и не оделась, побежала вычислять виноватых и производить аресты подозреваемых. Действий Госпожи машины Мери я своими глазами не видела, но была уверена, что она в своём машинном трюме не спит, а выполняет свой долг изо всех сил. По меньшей мере, корабль ведь не движется дальше, на очередные скалы и рифы? Лично я бы на месте Госпожи Мери точно не спала, будучи прикованной к кораблю такой крепкой цепью, как у неё. А Господин Харни как лихо обеспечил работу по откачиванию воды? Какие все молодцы, а эта мерзкая Госпожа Линда, наверное, снова обкурилась и дрыхнет, свалив все заботы на экипаж. И чего они её терпят? За какие-такие достоинства? За особую кровожадность, что ли? Ну, не за поэтический же талант?
Нет, этим разбойникам надо устроить мятеж, Госпожу Линду свергнуть и продать на базаре, на вырученные деньги отремонтировать корабль, а капитаншей назначить Госпожу Шерри. Тогда и я, как её рабыня, несколько поднимусь по служебной лестнице, и, может быть…
В этот момент я обнаружила себя перемещающейся по лестнице. Причём, не вверх, как ожидалось, а вниз. Да это было бы ещё ничего, если бы перемещение производилось нормально, а не по принципу голова-ноги, голова-ноги. Короче, меня кубарем скатили по лестнице, странно что при этом даже шея не свихнулась, однако. И тут же переместили ещё на какое-то расстояние методом пинания ногами, я даже и сообразить ничего не успела. А когда начала соображать, то обнаружила себя в тесной деревянной клетке из толстых брусьев, скреплённых железными (!) болтами внахлёст. Наличие железного крепежа попросту меня раздавило. Это при том, что даже колодки рабынь имеющих возможность доступа на палубу и, следовательно, представляющих крайнюю опасность для общества, скрепляются ненадёжными деревянными палочками! Это же какую степень опасности тогда представляю я, если меня поместили в подобную клетку?
Тут мне пришло в голову, что если бы я вдруг оказалась в железной клетке, то, возможно, вообще померла бы от страха перед собственной степенью опасности. Надо же, как быстро отвыкает девушка от нормальных условий своего содержания! А давно ли я, вместе с Ви, жила в нормальной железной клетке и носила нормальные железные кандалы, наручники и ошейник? Ну да, вспомнила молодость, ага.
К тому времени, как мне пришло в голову осмотреться, я уже успела привыкнуть к полумраку помещения, и первым делом заметила, что я тут не одна такая. Помещение представляло из себя коридор, по обе стороны которого и были установлены клетки, вплотную друг к другу. Всего этих клеток тут было тринадцать, семь у противоположной стенки и шесть с моей стороны, поскольку вместо средней клетки была ведущая наверх лестница. Моя же клетка была крайней справа от этой лестницы, а прямо напротив меня располагалась в такой же клетке другая пленница, в которой я без труда опознала навигаторшу Энни, прежде всего, по её знаменитой юбке. Через одну клетку вправо сидела рабыня Лу, легко узнаваемая по своему элегантному Генозисскому платьицу и переднику. А ещё правее сидела голая связанная девушка с деревянным кляпом во рту. Та самая, что недавно вела себя строптиво и грызла кляп. Только на этот раз кляп у неё был не погрызенный, а новый, а связаны у неё были не только руки, но и ноги. А ещё одна верёвка стягивала вместе ножной и ручной узлы. При таких делах девушка бы и в вертикальном положении не удержалась, наверное, если бы не тесная клетка. Рабыня Лу, напротив, не была ни связана, ни скована. Правда, деревянный клинышек у неё во рту тоже был, но мне показалось, что он туда не забит до фиксации, а свободно удерживается ротиком в закрытом положении. Наконец, Энни сидела и не связанной и не заткнутой, а на её клетке была закреплена табличка с потрясающей надписью: «не трогать».
Все они сидели и молча глазели на меня. Наверное, как на новый экспонат зоопарка. А что, чем это клеточное отделение не зоопарк? Только, насколько я помню, в зоопарке над клетками с экспонатами всегда вешали таблички, где сообщались сведения о звере, месте его обитания и гастрономических предпочтениях. В связи с этим, прежде чем сажать меня в клетку, следовало бы заняться оформлением таблички. Ну, например, так:
«Слу. Рабыня. Естественная среда обитания, - северная Америка. Неестественная и идиотская среда обитания, - Оллитария, расположенная чёрт знает где, если вообще где-то расположена, а не кажется. Размножается гетерогенным способом, при наличии достойных самцов. А не таких, как тут. Питается турнепсом, запивает вином и вонючкой. Рук не совать, - кусается».
Конечно, я уже не впервые оказалась в клетке, но на этот раз хотя бы зрители были в наличии. Поэтому я решила слегка привести себя в порядок и принялась прихорашиваться. По крайней мере, была причина чтобы избавиться от дурацкой верёвки завязанной в носу. Вот. Даже дышать носом легче стало. А верёвку я засунула под корсет, вдруг пригодится? Потом развязала шнурок, стягивающий волосы, распустила их и принялась расчёсывать пятернёй, за неимением другой расчёски. Я думаю, с распущенными волосами хотя бы не так бросалась в глаза надпись на лбу. А вообще, бардак у этих пиратов. Ну как можно приличной девушке-ламиоле столько времени находиться без ошейника и даже без головного платка? Вон, и Лу жаловалась, что с неё ошейник сняли. Ну, не считать же за ошейник эту вот корявую шейную деревяшку? Кстати, она такая большая, что вполне бы можно было на ней написать и моё имя, и имя моей собственницы Шерри. А не на мне самой.
А публика так и глядела на меня, молча. Ну, у Лу и у буйной девушки  были затычки во рту, а вот Энни могла бы со мной и поздороваться. Так ведь нет. Ну, я не гордая, могу и сама.
-Эй, - сказала я ей, - привет, «не трогать». Давно не виделись.
-Привет, чего? – не поняла она.
-Не трогать, - пояснила я. – Тебя что, так зовут? Или недавно переименовали?
-Ты чего ерунду городишь? – возмутилась Энни.
-Почему ерунду? – прикинулась я дурочкой. – У тебя же на клетке написано: «не трогать». Вот я и говорю, привет, Госпожа «не трогать».
-В задницу ноготь! – огрызнулась Энни.
-Зачем? Это же больно, наверное?
-Когда в заднице больно, - сказала Энни, - то мозги просветляются. Потому что из головы посторонняя дурь вылетает.
-Правда, - согласилась я. – А ты-то откуда знаешь? Тебя что, на кол сажали?
-Ик! – вздрогнула Энни. Похоже, она была интеллигентной девушкой, и не шлялась по тем местам, где друг друга сажают на кол, ну, или втыкают в зад горячий прутик, как всякие разные сектантки.
-Да, - рассудила я, - похоже, ты далека от реалий жизни. Ну, хотя бы про анальные ёршики слыхала?
-Ты чего тут делаешь? – сменила она тему разговора. – Снова мне на психику давить станешь?
-Да, вот ещё! – сказала я, - была охота, задаром надрываться.
-А тебя что, не за этим подсадили?
-Я Оранжевая Линда, -  напомнила я. – Тут у нас случился мятеж, меня свергли, вот я и здесь.
-Хи-хи, - сказала Энни, - так это потому наверху топали и орали?
-Ну.
-А корабль почему накренился?
-Это из за поворота, - объяснила я.
-Как это? – не поняла Энни.
-Да так. Власть переменилась, соответственно, решили и курс переменить. Начали поворачивать, а руль заклинило. Так вот с тех пор по кругу и вертятся. Вот корабль и кренится набок из-за этой, как её? Циркуляции.
-Вон чего, - сказала Энни. – Так ведь не похоже, чтобы машина работала?
-Чего пристала? – сказала я. – Я же не на капитанском мостике. Откуда мне знать, сидя здесь, что у них там за проблемы с управлением?
-Вообще-то корабль на месте стоит, - сообщила Энни, - стало быть, крен по другой причине.
-Ничего от тебя и не скроешь, ясновидящая ты наша, - проворчала я. – Ладно уж, признаюсь. У них теперь двоевластие, и они моё добро делят. Одно направо, другое налево. Разные кучи получились, вот и крен.
-А чего ж не пополам?
-Не знаю. Наверное, никак не могут договориться о распределении полномочий.
-Сколько ж там добра, чтобы так перекосило? – усомнилась она.
-Столько, сколько здесь. Слева вас трое сидит, а справа я одна. Как тут не накрениться?
-То есть, мы тоже представляем собой «добро», подлежащее дележу?
-Ну, наверное, - предположила я. – Только не я. У меня особый статус, я мятежница.
-Как так? – не поняла Энни. – Это же они мятежники были?
-Ну да. До смены власти. А после смены власти, мятежница я, поскольку с такой властью несогласная. Поэтому они меня будут судить за мятеж на корабле. Я бы на их месте меня повесила на длинной палке, выставленной за борт. Ну, для выправления крена, понятно?
-У! – вдруг встрял кто-то в наш разговор. Я даже не сразу и поняла, что это подала голос Лу-лу. Только после того, как она выразительно повертела затычкой во рту.
-Чего?
-У! – повторила Лу-лу и принялась жестикулировать. – У? У-у?
-Ты палку-то вытащи, - посоветовала я, - а то, у меня сейчас нет настроения всякие «у-у-кания» расшифровывать.
-У? – показала пальцем Лу-лу на свой рот. А потом возвела глаза и руки к небу и снова чего-то загудела.
-Чего, опасаешься кары небесной за вынимание затычки, что ли? – предположила я.
-Угу!
-Успокойся. Никто не накажет. По крайней мере, насчёт высших сил, гарантирую.
-Ху-ху-ху, - сказала Лу-лу.
-Ну и, как хочешь, - сказала я. – Нечего было тогда в разговор встревать.
-У! – сказала Лу-лу, и наконец-то вынула свою затычку.
-Ну? Чего хотела? – спросила я.
-Насчёт головы.
-А чего насчёт головы? Расчёски у меня нет, ты же видела, как я сама рукой расчёсывалась.
-Насчёт отрубания моей головы, Госпожа, - уточнила Лу-лу.
-А что непонятного? Успокойся, придёт время, - отрубят. Чего с мелочами пристаёшь?
-Так уж и отрубят, - усомнилась Лу-лу. – Власть же переменилась?
-Слушай, рабыня, - сказала я, - ну почему, такие как ты, никогда не видят дальше собственного носа? Ты что думаешь, новая власть лучше старой? Я тебе решила голову срубить, - так ведь это совершенно гуманный метод. Почти ничего и почувствовать не успеешь. А эти дураки могут с тебя и кожу содрать. К тому же, они неумехи. Вместо пары часов, провозятся с твоей шкурой целый день. И кожу испортят, и тебе неприятно будет. А ты уж обрадовалась!
-К-как кожу? – заикнулась Лу-лу. – С меня кожу? За что?
-За то, что холёная, дурочка. Кожа-то хорошая должна быть. Не снимать же с той вон дуры, - кивнула я на связанную девушку, - которая вся в шрамах, и вообще корявая какая-то.
-Р-р-р-р! – отреагировала на такое заявление девушка. – У! Р-р-р!
-Чего рычишь? – удивилась я. – Разве не так? На правду глупо обижаться.
В ответ, эта странная девушка просто распсиховалась, потому что принялась рычать, таращить глаза и корячиться в своих путах, насколько позволяла клетка. А её соседка Лу-лу перепугалась и прижалась к противоположной стенке своей клетки, подальше от психической.
-Эй, Лу, - сказала я, - ты бы у неё толу вынула, что ли? Может, человек чего сказать хочет?
-Ага, сейчас! – оказалась Лу-лу. – Да она мне руку откусит.
-Слушай, ты, мятежница, - сказала тут Энни, - помолчала бы, а? Сидели тут без тебя тихо, легче было.
-Ой, надорвались они, в клетках сидя! – огрызнулась я. – Легче им было! В машине, на валу посидели бы, как все приличные люди!
-Р-р-р… - зарычала на этот раз Энни. Наверное, ей не понравилось, что её, приличную и одарённую девушку, сравнивают с каким-то силовым трюмным быдлом, да ещё и не в её пользу.
-Чего рычишь? Хоровым пением заняться решила, да?
Энни возмущённо засопела, но сдержалась и не опустилась до перебранки с кем-попало. Вместо этого, зачем-то принялась ворошить свою юбку и ворочаться. Я даже подумала, не собралась ли она подобрать юбку и показать мне голый зад? Но, нет. Энни просто развернулась ко мне спиной. Наверное, это означало некоторую степень презрения. Ну и чёрт с ней.
-Эй, Лу-лу, - обратилась я к рабыне, - ты всё-таки освободи ротик своей соседке. А то, похоже, тут достойных собеседников для меня нет.
Лу-лу только отрицательно помотала головой.
-Что, боишься?
-Угу.
-А за интерес?
-Это как? – не поняла Лу-лу.
-Чего боишься-то?
-Боюсь, что руку откусит.
-А что важнее, рука или голова?
-Ну, понятное дело, голова. А что?
-Давай так. Ты рискнёшь своей рукой, вынимая у неё толу, а я отменю своё решение по отрубанию твоей головы. Ну как?
-Ха-ха, - сказала Лу-лу. – Так вас же свергли, Госпожа. Какое теперь значения имеют ваши решения?
-А власть штука переменчивая, - просветила её я. – Сегодня я, завтра ты.
-Я, Госпожа? – не поняла Лу-лу.
-А чем чёрт не шутит? Может, и ты. Слушай, Лу, вот я тебя к отсечению головы приговорила. Что бы ты со мной сделала, если бы власть вдруг в твоих руках оказалась?
-Э… - сказала Лу и даже слегка выпучила глаза. – Так ведь я ламиола, Госпожа?
-Я тебя не про социальное происхождение спрашивала, а про то, как бы ты власть употребила.
-Ну… - заскрипела мозгами Лу-лу. – Ну, тогда… А! Я бы свою Госпожу спросила, всего и делов-то!
-Опять туда же, - возмутилась я. – Ну вот, такая ситуация, что никаких Госпожей нет, а власть на твою голову упала, и переложить не на кого. Понятно?
-Ну, я так не хочу! – заявила Лу-лу.
-Но если другого выхода нет?
-Я ламиола, я глупая! – сказала Лу-Лу. – Никакой дурак не назначает на власть глупую ламиолу! Уж лучше тогда вообще без власти!
-Вот ведь, чёрт побери, - рассердилась я. – Ну ладно, тогда такая ситуация, кроме нас двоих никого нет. Я в клетке, а ты нет, то есть, власть у тебя. Что бы со мной сделала?
-Да ничего бы не сделала! Пошла бы по своим делам, а ты сиди в клетке и сама разбирайся!
-То есть, решила бы меня в клетке голодом уморить?
-Да больно надо мне ещё кого-то морить! Что, больше мне делать нечего? Говорю же, пошла бы по своим делам, а на тебя наплевать и забыть.
-Так я ж тебе и объясняю. Пленницу в клетке обслуживать надо, не то, помрёт, причём, зверской смертью от голода. Тут власть не должна устраняться.
-Так что же тогда, - возмутилась Лу-лу, - если я получу власть, так мне ещё и придётся всякой клеточной девке зад подтирать?
-А что сделаешь-то?
-Да в задницу такую власть. Власть, это когда делай, что хочешь, и не перед кем отчитываться не надо. А то, что ты говоришь, это не власть, а чёрт знает что! Говорю же, не хочу!
-Вот я и говорю, - подловила её я, - вытащи кляп у соседки.
Лу-лу скрипнула мозгами, хлопнула глазами и сказала:
-Так, а какая тут связь?
-Самая прямая.
-Чего-то я не улавливаю никакой связи, - призналась Лу-лу.
-Да как же так? – возмутилась я. – Ты же не хочешь, чтобы власть свалилась на тебя, так?
-Ну, так, - подтвердила Лу-лу.
-Ну вот. Я власть взять не могу, потому что меня только что свергли. А эта вот, белая кость, - кивнула я на Энни, - ни на что путное не годится. Ни на власть, ни в постель, ясно же.
Энни промолчала, только произвела спиной трудноинтерпретируемую мимику, наверное выразила лишний раз своё презрение.
-И что? – снова не поняла Лу-лу.
-А то, что на власть единственная кандидатура остаётся.
-Э… Кто?
-Да эта вот, твоя соседка кляпогрызка. Не видишь, как корячится? Она явно к власти рвётся, вот и надо ей помочь. Давай на неё власть свалим, будет кому нам всем тут, в клетках, попы подтирать. Ну, дошло?
-М-м-м… - сказала Лу-лу и снова с опасением покосилась на соседку. – Ну… А почему я у неё толу-то вытаскивать должна?
-А как же она иначе сможет объявить, что власть теперь у неё?
-А что толку объявлять, если она, как и мы все, в клетке сидит?
-Чёрт меня подери! – рассердилась я. - То есть, чёрт тебя подери! Это… Три с половиной тысячи грязных чертей! Карамба! Гром и молния! Ты рабыня, или кто?! Ты чего тут сидишь и рассуждаешь, когда тебе ясно приказано, - палку из неё вынуть?! А ну, делай, что сказано, не то, запорю, на фиг, шкуру сдеру и на рее вздёрну!
-Ай! – перепугалась рабыня и дёрнулась было руками к соседке, но тут же снова ойкнула и отдёрнула руки назад.
-Ну?! – напёрла я.
-Страшно, - пожаловалась Лу-лу и, похоже, собиралась заплакать.
-Эй, ты, грызунья! – обратилась я к строптивой, - перестань рабыню пугать, если хочешь от пробки избавиться. Ну?!
Девка вылупилась в мою сторону, но, наверное, решила внять совету. Перестала рычать и корячиться, потопталась коленками, развернулась к Лу-лу и вытянула сквозь перекладины клетки свой рот в её направлении.
Лу-лу снова нерешительно к ней потянулась, взялась за кляп, но тут её снова принялись грызть сомнения.
-А, укусит? – сказала она.
-Не укусит, - заверила я.
-А вдруг?
-Тебе что, страховой полис выдать, мерзавка?! – заорала я.
-Вай! – испугалась Лу-лу. Наверное, она испугалась непонятного слова. Так или иначе, но кляп из строптивой соседки она выдернула и тут же снова прижалась к противоположной стенке. Вытащенный кляп бросила в клетку соседки, а свой срочно заткнула себе в рот.
Строптивая принялась гримасничать, разминая рот, а потом вывернулась спиной в сторону Лу-лу и сказала:
-Развяжи!
-У-у! – замотала головой Лу-лу.
-Развяжи, не то, шкуру сдеру!
-Эй, ты тут не командуй, - заметила ей я.
-Чего? – негромким, но страшным голосом сказала она.
-Того, - сказала я. – У этой девушки шкура одна, и если сразу несколько дур станут грозиться с неё эту шкуру спустить, так она и бояться перестанет.
-Развяжи, кому сказано! – снова заорала на Лу-лу психическая.
-У? – спросила меня Лу-лу.
-Не развязывай, - сказала я, - не то, она тебя придушит, твою одежду на себя напялит и скажет, что это она Лу-лу.
-Чтобы ей вместо меня голову срубили? – спросила Лу-лу, вытащив кляп.
-Как это ты догадалась? – удивилась я.
-А я не такая глупая, как тут некоторым кажется.
-Правда? То есть, дурой прикидывалась?
-А с вами иначе не проживёшь.
-Вот видишь, как я правильно сделала, что решила тебе голову отрубить.
-Это почему?
-А потому что умных тут через край хватает. А как работать, - так некому. Одни умники. Ага. Стихотворные конкурсы у них, а как пробоина, так собственным задом затыкай!
-Э… Какая пробоина? – не поняла Лу-лу.
-Обыкновенная, - разъяснила я.
-А обыкновенная, это какая?
-Такая, какая, у себя между ног погляди! Ламиола называется, а самой про пробоины объяснять надо!
-Э… - повторилась Лу-лу, вылупила глаза и слегка разинула рот.
Но тут кто-то совершенно неприлично захихикал тоненьким голосом. Я даже не сразу и догадалась, что это Энни. А она издала странный звук и замолчала. Наверное, сделала усилие, чтобы прекратить смеяться.
-Это… - сказала Лу-лу, - то есть, а как это можно эту самую, э… пробоину собственным задом заткнуть?
-Если самой себе на колени сесть, - пояснила я.
-Допустим, - сказала Лу-лу, - только зачем её затыкать-то? Какая такая необходимость?
-А ты что, все свои пробоины при любой возможности всем кому попало подставляешь? – поинтересовалась я.
-А как иначе-то? – искренне удивилась Лу-лу. – А ты что, не так?
-Не, я не так, - похвасталась я. – Я, только достойным людям, и за деньги.
-Ах, вон чего, - сказала Лу-лу. – Насколько я помню, это называется «проститутка».  А проститутка, это плохо.
-А тебе завидно просто, - предположила я.
-Да я с проституткой и разговаривать-то не стану! – заносчиво сказала Лу-лу.
-Это зря, - рассудила я. – Вот если бы мне грозило скорое отрубание головы, я хоть наболталась бы напоследок.
-А тебе не грозит? Ты же, говоришь, мятежница? Ах, да, конечно. Кто же проститутке станет голову рубить и свою сталь марать? Такую платком удавят, да и всё.
-Ну, кого первого удавят, неизвестно ещё, - заметила я.
-Отвяжись, - сказала она, – думать мешаешь.
А пока мы с Лу-лу препирались, психическая девушка предпринимала героические попытки развязаться самостоятельно. А я, глядя на неё, сделала неожиданное открытие по части технологии связывания девушек. Я-то ещё удивилась, что эта пленница связана как-то неинтересно, всего лишь на ручной и ножной узлы и стяжку между ними. Тогда как обычно девушек связывают гораздо интереснее, перетягивая верёвки под грудью, перекрещивая под шеей, обматывая локти и коленки дополнительными петлями, а часто и вообще, заматывая пленницу верёвочной паутиной до такой степени, что и пленница-то сквозь верёвки слабо просматривается. Так вот, эту психическую рассердило как раз то обстоятельство, что все её путы располагались за спиной. Иначе, как я поняла, она запросто перегрызла бы верёвку на груди, а нарушив целостность верёвки хоть в одном месте, можно надеяться раздёргать обвязку и дальше. Это я поняла по тому, как психическая лязгала и щёлкала своими зубами, и даже пыталась дотянуться ими до спины. Но теперь она уже успокоилась и прислушивалась к нашей перепалке с Лу-лу.
-Эй, - спросила я Лу-лу, - надумала чего?
-Трудно сказать, - проворчала Лу-лу.
-А в чём трудности?
-Да вот, думаю, что для меня выгоднее, отдать ей свою одежду, чтобы её за меня приняли по части отрубания головы, или не развязывать, чтобы она одежду не отобрала. С одной стороны, если она мою одежду наденет, угроза для головы несколько снижается. А, с другой стороны, если её развязать, как бы она на меня не напала. Может, ей и одежда-то моя не нужна. Может, ей просто убить кого-то охота, а?
-Думай, думай, девка, - сказала на это психическая. – Может, от глубоких мыслей голова сама отвалится, так и рубить не придётся.
-А, вот, подозрительно выглядит, - продолжала Лу-лу, - то, что её впритык ко мне посадили. Можно же было и через одну клетку, тогда бы она до меня не дотянулась. То есть, что, кому-то надо было чтобы мы друг до друга дотягивались, да? Меня же не посадили впритык к той вон Госпоже, - кивнула она на Энни.
-Эта Госпожа недотрога, потому и не посадили, - пояснила я. – На ней ведь так и написано. А вообще, правильно ты говоришь. Неспроста это, то, что вы вплотную друг к другу сидите.
-Вот именно! – обрадовалась Лу-лу. – По крайней мере, следовало бы нас обеих так вот связать, как её. Ну, чтобы мы друг другу ничего сделать не могли, хотя бы.
-Остаётся предположить, - сказала я, - так сделали, чтобы ты её могла развязать.
-А зачем?
-Да. Зачем?
-Чтобы она меня убила, и тебе самой руки марать не пришлось, - предположила Лу-лу. – Ты, наверное, расхотела меня рубить и решила таким вот образом от меня избавиться. Вот ты какая, оказывается?
-Идиотское предположение, - оценила я.
-Почему?
-Да потому что тогда бы следовало связать тебя, а не её.
-Это слишком просто было бы, - возразила Лу-лу. – Тогда бы я догадалась.
-Так если ты и так догадалась?
-Это потому что я умная, а ты думала, что я дура.
-Знаешь, - сказала я, - ты, наверное, умнее, чем есть. Зачем бы мне такие сложности понадобились, чтобы какую-то рабыню убить? Раз-два, - долой голова, и все дела. А ты уж прямо думаешь, что из-за тебя кто-то тут будет мозги себе выворачивать всякими хитроумными способами расправы.
-Ну, не знаю, - сказала Лу-лу. – Я по фактам сужу, а факты налицо. Значит, в таком вот стечении обстоятельств должен присутствовать смысл.
-Слушай! – осенило меня, - а ведь ты права. Это ведь опять то же самое. Точно. А потому необходимо, это… Озадачивание обстоятельств! Вот что необходимо.
-Чего-то я не поняла, - сказала Лу-лу. – Озадачивание кого?
-Обстоятельств.
-А это кто?
-Тебе не понять.
-Снова считаешь, что я глупее тебя?
-Не в этом дело.
-А в чём?
-В том, что тебе, чтобы понять, пришлось бы всю мою жизнь прожить, и то, ничего бы не поняла.
-А ты сама-то понимаешь, чего городишь?
-С большим трудом, - призналась я, - зато знаю, что делать надо.
-И что?
-Озадачить обстоятельства.
-А это как?
-Не поймёшь, - сказала я, - но результат скоро увидишь.
-А результат-то хоть хороший будет?
-А я знаю?! – рассердилась я. – Не лезь, мне сосредоточиться надо.
-Вы, девки, труханутые на обе головы, - высказала тут своё мнение буйная пленница.
-Заткнись, ещё твоих реплик не хватало! – рассердилась я.
-Гы-гы-гы, - сказала психическая. – Обстоятельства она озадачивает!
-И озадачиваю! – возмутилась я. – А вам, лишь бы мешаться. Отвяжитесь, не до вас!
-А поглядеть-то на процесс можно? – сказала теперь Энни, которой, наверное, надоело дуться.
-Можно, если молча, - разрешила я.
-Так молча трудно, - сказала она, - смешно же.
-Погоди, скоро не до смеха станет.
-Я лучше сама обстоятельства сейчас озадачу, - сказала психическая, - оно быстрее выйдет.
-Эй ты, рабыня! – сказала она Лу-лу, - развязывай меня, давай, не то…
-Не то, что? – спросила Лу-лу.
-Не то, я тебя на вертеле зажарю!
-Ой, - сказала Лу-лу. – Это как?
-На штырь насажу через рот и задницу и над огнём подвешу, поняла?
-Кошмар какой! – ужаснулась Лу-лу. – Знаете, Госпожа, при таких делах, мне спокойнее, когда вы связанная, Госпожа.
-А так? – спросила психическая, а Лу-лу вдруг оглушительно взвизгнула.
Черта с два тут сосредоточишься. Я вывернула шею и разглядела, что психическая умудрилась ухватить Лу-лу за большой палец ноги своими связанными за спиной руками.
-Развязывай, не то, все пальцы вырву!
-Ва-а-а-й! – заорала Лу-лу. – Вай! Не надо, Госпожа! Сейчас, Госпожа!
И принялась судорожно распутывать верхний узел, стягивающий руки психической.
-Пошевеливайся, ты! – прикрикнула психическая.
-Сейчас, Госпожа! Вай, Госпожа! Ой, Госпожа! – суетилась Лу-лу. Похоже, её палец продолжали умеренно выворачивать. Наверное, узел был затянут намертво, но у Лу-лу была явная материальная заинтересованность и она справилась. Руки психической оказались развязанными, а с ногами она сама справилась в два счёта. Лу-лу же, как только её отпустили, вжалась в противоположную сторону клетки и с ужасом таращилась.
Психическая кинула свою верёвку на пол, повернулась к Лу-лу и рявкнула;
-Кляп!
-Да, Госпожа! – визгнула Лу-лу и воткнула себе в рот деревяшку.
-Сюда дай, дура! – ухватила её за клин злодейка и выдернула его изо рта рабыни. А потом обхватила её одной рукой за шею, прижала щекой к перекладине клетки, а другой рукой ухватила за волосы и обкрутила их вокруг запястья. Наверное, эта психическая обладала огромной силой, поскольку, к примеру, я бы никогда не сумела выдернуть рукой такой жгут волос, который эта негодяйка вырвала у Лу. А потом спихнула её на пол и рыкнула:
-Молчать!
Бедняжка Лу-лу скорчилась на полу клетки и принялась всхлипывать, затыкая себя собственными ладонями. Наверное, она была до смерти напугана. А злодейка подхватила в руки оба деревянных кляпа, сложила их и принялась перекручивать волосами, вырванными из Лу-лу. Мы же с Энни обалдело наблюдали за её действиями. Чего это она собралась делать?
Ждать долго не пришлось. Как оказалось, перекладины клеток были свинчены большими ботами с гладкими полукруглыми головками, резьбовыми концами внутрь. Ну, такие часто применяют при сборке грубой мебели. У этих болтов ещё под головкой одностороннее рёбрышко имеется, которое вдавливается в дерево и не даёт болту прокручиваться при затягивании гайки. Конечно, можно сказать, что собирать клетки на болты с гайками направленными в сторону пленницы несколько странно выглядит, но вообще-то ничего тут глупого нет. Деревянная клетка имеет достаточно большие зазоры между палками, так что пленница сумеет дотянуться до обоих концов болта. А уж развинтить гайки без гаечного ключа невозможно, будь у заключённой хоть руки, хоть клешни как у краба. Кроме того, можно ещё после свинчивания клетки даже подплющить резьбу молотком, ну, если клетку потом не собираются разбирать. Ну и, наверное, направленные внутрь клетки незаглаженные концы крепежа лишний раз отучают пленницу буйствовать внутри и неконструктивно беспокоить охрану.
То есть, конструкция наших клеток была вполне разумной. Ну да, только не в случае таких вот психических пленниц. Это потому что из двух деревянных кляпов эта психическая как раз и соорудила подобие гаечного ключа и теперь боролась с одной из крепёжных гаек. Очень может быть, что эти самые кляпы были изготовлены из достаточно прочной породы дерева, из какого-нибудь здешнего дуба, граба или ясеня. Может даже и возможно было такой вот щелью из двух деревяшек свинтить одну-две гайки, но не разобрать же клетку собралась эта дура? Уж на долгую работу ключом такая деревяшка, да ещё скрученная чужими волосами никак не годилась. Да и времени бы сколько ушло, будь у негодяйки даже и настоящий ключ? Ну не на неделю же нас тут покинули без присмотра? Кормить ведь надо, хотя бы…
Тут я заметила, что не я одна наблюдаю за потугами злодейки обрести свободу. Госпожа Энни тоже с интересом присматривалась к её трепыханиям. Ну а Лу-лу было не до того, она скорчилась на полу своей клетки и оплакивала поредевшую, да ещё несимметричных образом, причёску.
-Слушай, недотрога, - обратилась я к Энни, - как ты думаешь, эта дура сумеет клетку разломать?
-Ну, не думаю, - сказала Энни. – Слишком много болтов тут.
-Вот и я гляжу, - подтвердила я. – Эта девка явно глупая. Ничего у неё не получится.
-Р-р-р-р… - отреагировала на наши комментарии психическая и продолжала работу.
-Но вырваться-то она вырвется, - добавила Энни.
-То есть? – не поняла я. – Ты ж сама сказала, что не получится.
-Уж больно она уверенно действует, - сказала Энни. – Я тут чего-то не понимаю, наверное.
К этому моменту злодейка успела сдвинуть гайку и, похоже, на некоторую величину открутить. Однако, теперь принялся вращаться весь болт, гоня из-под головки стружку. Похоже, резьба на конце и вправду была сплющена. Что странно, злодейка даже не попыталась придержать болт за головку. Вместо этого она стащила деревяшку с гайки, огляделась и принялась за другой болт, расположенный к тому же в неудобном месте.
-Странно, - сказала я Энни, - ведь выдернуть надо все болты, по крайней мере, на двух палках, горизонтальной и вертикальной. Какой смысл оставлять один не вывернутым?
-Казалось бы и так, - ответила Энни, да ещё и принялась осматривать собственную клетку. – Нет, что-то тут другое. Надо подумать.
-А ты что, тоже бы вылезти хотела? – осведомилась я.
-Ну, не знаю, - проворчала она. – Но, в принципе, с психологической точки зрения, если ты сидишь в клетке, то рано или поздно, всё равно начнёшь думать о том, как из неё выбраться. Зачем бороться с естественными мыслями? Всё равно же тут делать нечего.
-Глядя на эту психическую, так не скажешь, - заметила я.
А та и вправду трудилась в поте лица. Кажется, теперь ей попался более податливый болт.
-Я думаю, этот болт она вывернет, - рассудила я, - но всего болтов тут на двух палках двенадцать, к тому же, один не поддался, а таких, может быть, половина. Так что, если прикинуть время, которое придётся затратить…
-Прикидывай, прикидывай, - проворчала злодейка и принялась перематывать свой инструмент. Наверное, он у неё разболтался.
-Она только рада, что мы её действия обсуждаем, - сказала Энни.
-А, по-моему, ей на нас плевать. С чего ей радоваться?
-С того,  - сказала Энни, - что пока мы болтаем, мы не кричим и охрану не зовём.
-Р-р-р… - сказала психическая.
-А ты что, считаешь, надо позвать? – спросила я Энни.
-Не знаю, - ответила Энни. – Можно позвать, можно не звать. У обоих вариантов есть свои недостатки и достоинства.
-Только попробуй, - сказала психическая, - я тебе тогда твою юбку в рот затолкаю и через задницу вытащу!
-У этой девки все угрозы какие-то трудновыполнимые, - заметила я. А что там насчёт достоинств и недостатков вариантов?
-Ну, допустим, мы сидим и молчим, - сказала Энни. – С одной стороны, лучше не в своё дело не вмешиваться. Не мы её в клетку сажали, не нам и следить, чтобы она не сбежала. Да она ещё и грозится по этому поводу. С другой стороны, если эта девка из клетки вылезет, так ещё неизвестно, что сделает. Я имею в виду, с нами.
-А если не молчать, а позвать охрану?
-Тогда, с одной стороны, девка останется в клетке и угроза для нас исчезнет. Правда, только на какое-то время. А, с другой стороны, разве хорошо помогать роксерам? А, с третьей стороны, как бы нам самим отвечать не пришлось за то, что девка ломала клетку, а мы молчали.
-Да уж, - сказала я, - дилемма. А, давай Лу-лу спросим?
-Ха! – фыркнула Энни. – Ламиолу спрашивать! Да ты сама, наверное, ламиола.
-Кто, я?
-Да. Ты.
-А если ламиола, так что?
-А то, что если ламиола, так заткнись и помалкивай, пока не спрашивают.
-Заткнуться не могу, - возразила я, - затычки нет. Наверное потеряли пока меня сюда волокли. И потом, если бы все ламиолы затыкались, как тебе хочется, так на этом бандитском корабле, практически, и поговорить не с кем было бы.
-Да лучше вообще молчать, чем со всякими ламиолами разговаривать! – рассердилась Энни. – Для общения с ламиолами литона и плётка существуют, а когда с ними языком общаешься, так они наглеют и на шею садятся!
Ну вот, из Энни попёрла классическая Госпожа Нола. А я, между прочим, обиделась и сказала:
-Это потому что Нолы языком пользоваться не умеют. Учиться надо, а не на ламиол валить.
-Ты что же, хочешь сказать, ламиолы говорить умеют лучше своих Госпожей? – купилась Энни.
-Говорить? – изобразила я удивление. – А причём тут разговоры?
-То есть, а чему же тогда, по твоему, Нолы по части языка учиться должны?
-Щёлки вылизывать, - пояснила я. – Да по части вылизывания щёлок любая ламиола сто очков вперёд…
-Ах, ты… - подскочила Энни, да так, что стукнулась макушкой о верхние перекладины клетки. – Ой, чё-ё-ё-рт!
-Больно? – посочувствовала я.
-Дура! – огрызнулась она.
-Дуры в клетке резко прыгают, - высказала я своё мнение. – В клетке девушка должна вести себя достойно, сексуально, и не бездельничать. Это потому что…
-Ты меня ещё будешь учить, как себя в клетке вести?!
-Так, если ты не умеешь?
-Я Нола! – почти что заорала Энни. – Ламиол учи, как в клетке сидеть положено!
-А чего ламиол учить? Они и так умеют. Вон, на рабыню погляди. Сидит себе, да помалкивает. А если на что и жалуется, так на то, что с неё ошейник сняли. На платье её погляди, хотя бы. Сидит в клетке, а за одеждой следит. Не мнёт и не марает, по мере сил. А у тебя юбка помятая.
-Да какое тебе дело до моей юбки, вообще?! – рассердилась Энни. – У самой вообще юбки нет!
-Хи-хи, - сказала я. – Впервые слышу, как кто-то обвиняет ламиолу за то, что она не в юбке. Не нравится, что я без юбки, так подари мне свою.
-Да? – сказала Энни. – Так ведь моя юбка помятая?
-Ну так и отдай её мне. Тогда проблемы насчёт помятости будут мои, а ты окажешься правильной девушкой. В клетке и голой можно, а вот небрежно одетой не следует быть нигде.
-Балаболка, - сказала Энни.
-А у тебя что, словарный запас бедный, чтобы состязаться с ламиолой в искусстве разговора? Потому и обзываешься?
Энни только недовольно засопела и, кажется, собиралась снова отвернуться.  Но в этот момент мы заметили что психическая пленница извлекла, наконец-то, один из болтов из дырки. И что дальше? Мы с любопытством уставились на неё, а психическая ухмыльнулась, взяла болт в обе руки и принялась скрести его подголовочным рёбрышком горизонтальный брус клетки, расположенный выше засова. Перетереть брус решила, что ли?
-Ну, так ещё дольше получится, - рассудила я, но тут же заметила, что негодяйка скребёт не поперёк бруса, а вдоль.
-Углы скругляет, - сказала Энни. – Ей, наверное, не нравятся острые углы. В принципе, это характерно для некоторых особей с частичными отклонениями психического развития.
-Гы-гы, - отреагировала психическая и принялась затуплять второй угол бруса. Тут меня начало грызть некоторое беспокойство. Злодейка явно действовала последовательно и по-плану. А судя по её реакции, план развивался успешно. А что будет, если она вырвется? Это же явно какая-то разбойница. Ну, в то, что я Оранжевая Линда, она, конечно, уже не верит. То есть, она меня убивать не будет? А вдруг, верит и будет? Вдруг я заметила, что неосознанно уже залезла себе под корсет и вытащила оттуда шнурок, тот, который недавно отвязала от носа. И зачем?
А психическая теперь подобрала с пола верёвку, которой она прежде была связана, и чего-то с этой верёвкой делала, кажется, расправляла и примеряла, во сколько колец её можно скрутить. Ну, для того чтобы сделать лассо и арканить соседок по дальним клеткам верёвка была коротковата. А болт причём?
Психическая повернулась к Лу-лу и огрела её сложенной верёвкой сквозь прутья клетки. Лу-лу взвизгнула и подпрыгнула, а злодейка снова поймала её за волосы и подтащила поближе.
-Не надо, Госпожа! – взмолилась Лу-лу. Наверное, она решила, что сейчас ей вырвут оставшиеся волосы. Но у злодейки оказались другие намерения. Она подобрала свободной рукой один из деревянных клиньев и грубо воткнула его в рот Лу-лу, а потом ещё и добила внутрь несколькими ударами ладони. И пригрозила:
-Только попробуй вынуть, все пальцы выломаю!
Лу-лу в страхе спрятала обе руки за спину и отползла к стенке клетки, боясь даже стонать. А негодяйка снова принялась перематывать верёвку.
Я покосилась на Энни и убедилась, что та тоже ещё не догадалась о сущности планов психической. Но пытается догадаться. А мне что-то уже начало приходить на ум. Я окинула взглядом запорное устройство собственной клетки. Передняя стенка представляла собой дверцу на шарнирах, а заложена эта дверца была таким же брусом, как и те, из которых была собрана вся клетка. То есть, брус был примерно шестидюймового сечения, такое брёвнышко нормальной девушке и поднять было бы трудно, не то что сломать. Со стороны шарниров этот закладной брус был просунут в толстую скобу, а с противоположной стороны в нём было отверстие, которым он был надет на толстый железный стержень, заделанный в боковой брус клетки, имеющий на выступающем конце отверстие, в которое был продет средней величины висячий замок.
На мой взгляд, слабым местом такой вот запорной конструкции был висячий замок. И в самом деле, если бы замок имел более толстую дужку, это ослабило бы стержень с отверстием. Тогда пришлось бы увеличивать его диаметр, а это привело бы к необходимости большого отверстия в брусе, которое и так было не маленьким. Ну, поскольку брус сначала следовало задвинуть в скобу, а уж потом, оттянув его на некоторый угол, начинать надевать на стержень. То есть, по этой причине отверстие было несколько больше стержня. В результате же, имея под рукой достаточно длинный лом, этот вот замок можно было сорвать одним движением. С другой стороны, пленница не имеющая в клетке лома, конечно с таким замком не справилась бы. Разве что, шпилькой? Только эта вот психическая пленница даже и не пыталась воспользоваться таким логичным методом. Либо у неё не было шпилек, либо она ими пользоваться не умела, что и неудивительно было бы, если судить по состоянию её причёски. Впрочем, в исходном виде эта девка сидела в клетке заткнутая и туго связанная по рукам и ногам.
Тут я в очередной раз подумала о косности и тупости этих морских разбойников. Ну что бы стоило устроить в этом помещении ряд надёжных привязных колец, а пленниц приковывать к ним за ошейники, как Госпожу машины Мери. Да тут тогда бы три десятка девок свободно разместилось, и не пришлось бы загромождать пространство дурацкими деревянными клетками. Деревянные клетки ведь маленькими не сделаешь никак, не из реечек же их собирать? Да и вообще, для усмирения буйных девушек существует множество надёжных и достаточно компактных устройств, да те же железные носовые кольца, хотя бы. А этот пиратский корабль просто сборищем технических несуразностей и наглядным примером того, к чему приводит малограмотность общества и нежелание учиться. Хотя бы у меня. Учиться. Э?
Пока я рассуждала, психическая действовала. А именно, она просунула верёвку вдоль стержня в отверстие своего запорного бруса, обкрутила её вокруг перекладины, той самой, где она закругляла кромки, сделала так три петли, а теперь просунула сквозь это верёвочное кольцо болт и скручивала поперечный жгут. Ха! Петля, укорачиваясь, выбрала зазор между брусом и стержнем, и теперь уже раздавался характерный треск расщепляемого дерева. Ещё оборот болта, и брус треснул вдоль, расщеперившись крокодиловой пастью вверх. В следующий момент последовал пинок ногой, брус выскочил из скобы и свалился на пол, а злоумышленница откинула дверцу и оказалась на свободе. Но вместо того, чтобы бежать, принялась развязывать и выдёргивать из дыры свою верёвку. Но это у неё много времени не заняло. Психическая высвободила верёвку, сказала: «Р-р-р-р…» и направилась к клетке Энни, по пути чего-то снова изготавливая из верёвки, похоже, что затягивающуюся петлю.
-Эй, ты! – перепугалась Энни, - ты чего? Не видишь, написано, «не трогать»?
-Хе-хе, - сказала злодейка, просунула в клетку Энни руку, ухватила её за плечо и попыталась накинуть петлю ей на шею.
-Эй, за что?! – запищала Энни, уворачиваясь. - Я кричать буду!
-Молчать, - страшным голосом сказала злодейка, - не то, глаза выдавлю, пальцы выломаю, и челюсти тоже. Молчать, поняла?
-Д-да… - перепугалась до заикания Энни.
-Вот так, - сказала злодейка. – Шею сюда, в петлю! И не дёргайся, тогда сильно больно не будет.
-Эй ты, уродка! – сказала я и даже попыталась достать рукой злодейку, но неудачно, - ты чего это делаешь? А у меня разрешения спросила?
-Э? – сказала злодейка, но удосужилась оглянуться через плечо.
-Я Оранжевая Линда, - напомнила я, - я тут командую, кого убивать, а кого что. А за самоуправство…
Она ударила меня ногой сквозь перекладины клетки в шейную колодку. Такой удар запросто мог бы переломить мне шею и в один миг устранить такую мелкую проблему для злодейки, как я. Это она правильно сделала, поскольку одна её рука держала Энни, а другая верёвку. Была ей охота ещё и лишнее время терять. Но вот недооценивать противника опасно, и многие на этом уже погорели. Я ведь была готова и заранее приняла меры. А именно, я прижала свою колодку к задней стенке, и злодейка ничуть мою шею не повредила, а только отбила себе пятку. Но это бы полбеды, а беда для неё была в том, что я накинула ей на щиколотку приготовленный шнурок и резко затянула. Совершенно неожиданно для себя, психическая оказалась в неустойчивом положении, растянутая по диагонали между схваченной мною ногой и своей рукой, держащей Энни, да ещё и стоящей на единственной оставшейся ноге. Её замешательства мне хватило чтобы перекинуть шнурок через верхний брус, поддать её щиколотку вверх и начать приматывать ногу к потолку клетки. Злодейка зарычала, выпустила Энни и грохнулась на руки, уронив заодно и верёвку. А её писька оказалась прижатой к дверце клетки на уровне моего лица. Надо сказать, эта писька была совершенно неухоженная, никак не подстриженная, мохнатая, да ещё и заметно пахнущая. Ну, если уж пираты даже мыла не знают, чего ещё можно было ожидать?
Не теряя времени, я просунула руку наружу, подхватила выпущенную верёвку и принялась приматывать к клетке её нижнюю ногу. Тут она попыталась перехватить меня правой рукой, в результате, под намотку угодила и её рука. Теперь уже мне можно было не торопиться, и я на совесть зафиксировала её конечности. Злодейка оказалась растянутой на моей дверце, словно балерина, севшая на шпагат, а её оставшаяся конечность не представляла для меня угрозы, поскольку зафиксированная правая рука сгибала её вниз, а развязывать там было нечего. Не такая я дура, чтобы не догадаться оттянуть концы верёвки вверх, и завязать узел в недоступном для врага месте.
Психическая быстро осознала свою беспомощность в подобном положении, но всё ещё дергалась, рычала и брызгала слюной, не догадавшись вступить в переговоры.
-Эй, недотрога, как ты там? – осведомилась я у Энни.
-Н-н-нормально, - доложила Энни. – С-с-с-пасибо.
-Ты заикаться-то брось, - посоветовала я, - не то, это в дурную привычку войдёт.
-Д-да, - согласилась Энни, - с-сейчас. Она же меня убить хотела!
-Конечно, - подтвердила я, а злодейка так и продолжала рычать и дёргаться, кажется даже с удвоенной энергией.
-Зачем? – убитым голосом проговорила Энни. – За что? За пару нелестных слов в её адрес?
-Ага, как же, - усомнилась я.
-А зачем же?
-Думаю, из чисто деловых соображений, - предположила я.
-Каких? – спросила Энни. Мне показалось, что она несколько отупела от потрясения.
-Ну, давай её спросим, - предложила я и дёрнула злодейку за нижнюю шерсть. – Эй ты, балерина, зачем недотрогу убить хотела?
-Ты, грязная сука! – огрызнулась она, - а ну, отвяжи сейчас же!
-А не то, что? – поинтересовалась я. – Что сделаешь? У тебя угрозы забавные, не иссякла ещё фантазия?
-Убью! – доложила она.
-Ну, разочаровала, - сказала я. – Наверное, ты расстроилась, умственные способности и притупились, да?
-Р-р-р-р!
-Рычать в приличном обществе неприлично.
-Это твоё общество приличное, что ли?!
-Да нет, я не претендую, - сказала я. – Я имею в виду эту вот Госпожу Нолу, которую ты убить хотела. Ну, я не то чтобы против убийства Нол. Мало ли какие обстоятельства? Но вот грубить при этом совсем не обязательно. И потом, приличные люди хотя бы представляются, вступая в переговоры. Ты кто?
-Ха! – сказала она. - Га! Будто не знаешь!
-Ну, а ты назовись, буду знать.
-Сама-то кто?
-Я Оранжевая Линда.
-Ха!
-Ну, если полностью, Оранжевая Линда, Мелани-Спайкия, Слу – Непослушница, Кукла Ба… Ну, это неважно. Так что, назовись-ка, не то, буду твою шерсть выщипывать, себе на подстилку.
-Я Мамба-Ву, серая Арахна-высасывальщица, поняла? Что, страшно?
-Почему-то нет, - призналась я. – Знаешь, я тут недавно напилась капитально, может, поэтому? Высасывальщица, значит. А что ты высасываешь? Бутылки до самого донышка, да?
-Р-р-р-р!
-А Арахна, это что же, паучиха, да? Паутину плетёшь, что ли?
-Вот, погоди, узнаешь! – пригрозила она и снова принялась дёргаться, да так, что я испугалась за сохранность клетки.
-Эй, паучиха, - снова дёрнула её я, - так зачем недотрогу убивала?
-Да я вас всех тут поубиваю, уродки!
-Навигаторша ты, - сказала я Энни, - вот она и опасалась, как бы я тебя не уговорила на нас работать.
-Да уж, - вздохнула Энни. – И что теперь? Охрану позвать?
-Нельзя, - сказала я. – Ты же ей пообещала, что кричать не будешь.
-Я пообещала?
-Ну да, я слышала.
-Может быть, - согласилась Энни. – Она меня до смерти испугала, я чуть собственное имя не забыла даже.
-Угу, - сказала я. – Не хочется умирать, да?
-Понятное дело, - подтвердила она.
-А придётся, - заметила я.
-Почему это? – снова испугалась Энни.
-Потому что сама себе яму роешь, - объяснила я.
-Я рою?
-Слушай, Нола, - сказала я, - давай я тебе сразу всё объясню, если уж ты такая пугливая. Ты навигаторшей работать не хочешь, а в результате, мы тут все потонем, и ты тоже. А до того, как потонем, с моей подруги ещё и шкуру сдерут, да и со мной самой чего-нибудь сделают, за то, что я тебя уговорить не могу. А, вон, Лу-лу сидит, она-то в чём виновата? Или другие девушки, те, что в трюме? Вот и выходит, что ты сама себе роешь дыру на тот свет, а заодно и всем остальным. Так тебя ещё и кто-нибудь другой убьёт при таких делах. А главное, тут ещё и объективные обстоятельства.
-Э… Какие? – не поняла Энни.
-А такие, что эта вот Мамба-Юмба сорвётся скоро, уж больно она здоровенная. Ну и убьёт тебя. А я даже и не знаю, охота ли мне её и дальше за эту вонючую шерсть придерживать? Если уж ты такая несговорчивая.
-Лучше уж я закричу, - рассудила Энни и даже разинула рот.
-Только попробуй! – рявкнула я. – Если ты так вот к своим обещаниям относишься, так я эту высасывальщицу прямо сейчас спущу, никакая охрана и добежать не успеет!
-А… - сказала Энни. - А она же потом и тебя убьёт?
-Конечно. Ради твоих же принципов жизнью рискую, видишь?
-Так что же мне делать?! – заорала Энни.
-Соглашайся, - посоветовала я, - тогда всем хорошо будет.
-А с этой Мамбой что?
-Есть план, - сообщила я, - думаю, сработает. Но только если ты прямо сейчас согласишься, а не будешь тут торговаться и рассусоливать. Видишь, как она уже клетку расшатала? Ну?
-Согласная я! – закричала Энни, явно уже на грани истерики.
-Согласная на сколько? – решила уточнить я. – А то, скажешь потом, что на один час соглашалась.
-А на сколько надо?
-Давай так, пока я не скажу, что хватит?
-На всю жизнь, что ли?! – заголосила Энни.
-Вообще-то, у тебя сейчас длительность жизни под большим вопросом, - сказала я, - но замечание справедливое. Давай установим максимальную продолжительность контракта в четверть цикла. Так согласна?
-Да!
-Это ещё не всё, - добавила я. – Поскольку работать вместе придётся, перестанешь выпендриваться по части социальной конфронтации между Нолами и ламиолами. Ну, на время совместной работы, понятное дело. Согласна?
-Согласна.
-И последнее. Подаришь мне свою юбку. Прямо сейчас.
-Юбку? – вытаращилась Энни.
-Я что, неясно сказала? Мне твоя юбка сильно понравилась. Я в неё с первого взгляда влюбилась, можно сказать. В юбку.
Энни бестолково уставилась на свою юбку, так, словно впервые её увидела. А потом также и на меня.
-Что, жалко? – спросила я. – Жизни за юбку не жалко?
-Бери, - сказала Энни. – Только, как же…
-Обыкновенно. Снимай и бросай сюда. Только бросай так, чтобы эта психическая не ухватила.
-А я что же, голая тут должна сидеть?!
-Ну, как знаешь.
-Ладно, бери! – решилась Энни и принялась распутывать шнурок юбки на поясе. – Только тогда уж и у меня одно условие.
-Ну?
-Перестань называть меня недотрогой или ещё как!
-А как называть?
-Энни.
-Что, даже и без «Госпожи» можно?
-Можно.
-Ну, так уж и быть, - согласилась я. – Непривычно без «Госпожи», да ладно.
-Можешь и с «Госпожой», если тебе так легче!
-Спасибо, – поблагодарила я. – Прямо от сердца отлегло, Госпожа. Юбку-то снимай.
-Снимаю, не видишь, что ли?
Да, такую юбочку в клетке снять было непросто. Бедная Энни вынуждена была встать на прямые ноги, в результате, её согнутая спина упиралась загривком в верхние перекладины. Впрочем, благодаря тесноте клетки, она не свалилась набок, по-очереди высвобождая свои ножки из складок юбки. При этом я бы не сказала, что она осталась голой. Под юбкой у Госпожи Энни оказалось много лишнего. Если учесть все обнаружившиеся там подъюбнички, штанишки, панталончики, подвязочки и рюшечки, голой ниже пояса её признать было совершенно невозможно, скорее можно было предположить наличие в её головке фетишизма по части вульгарного нижнего белья. Но это бы ещё ничего, мало ли у кого чего в голове бывает для личного пользования, а не для взора окружающих? Прикрылась длинной юбкой, да и всё. Но вот в её нижних складочках я углядела ещё и сомнительный посторонний элемент в виде здоровенного имитатора известного места противоположного пола из белой кожи, под цвет белья, явно являющийся несъёмным элементом трусиков, вернее, присутствующий здесь вместо них. А дополняли всё это великолепие те самые тканевые кроссовки на босу ногу. Хи-хи-хи.
-Ну? – сказала Энни, уловив мою реакцию.
-Бросай сюда, - сказала я, делая по-возможности невинное лицо.
Энни скомкала юбку, просунула её сквозь клетку и начала примериваться для броска, опасаясь перехвата со стороны психической Мамбы. Но той было явно не до того. Наверное, она купилась на мои слова о расшатывании клетки и героическими усилиями пыталась развить успех в отношении этого мифического расшатывания. И то сказать, степень этого расшатывания ей трудновато было оценить самостоятельно из такого вот раскоряченного положения.
Энни швырнула юбку справа от моей клетки, в зону недосягаемости для единственной свободной конечности разбойницы, но в тоже время и достаточно далеко от меня, если учесть мои запутанные верёвочками руки. А может, решила мелко нагадить. Мне пришлось воспользоваться правой ногой, просунув её сквозь клетку до самого предела возможностей. Но всё же мне удалось ухватить ткань пальцами голой ноги и подтянуть на расстояние досягаемости рук. Я втащила юбку внутрь, развернула и принялась корячиться, пытаясь влезть в неё. Между прочим, мне это было сделать труднее, чем Энни, если не забывать о моих колодках и верёвочках.
-Эй! – сказала Энни, - а ты же говорила, что времени нет? Насчёт плана?
-Естественно, - подтвердила я. – Но, что касается одежды, для приличной девушки экономия времени неуместна. Да, не бойся, ситуация под контролем. Но не могу же я работать, не убедившись, что юбка моего размера и мне идёт. Ну как?
-Плохо видно отсюда, - сказала Энни. И, правда, обзор ей явно заслоняла корячащаяся на моей дверце Мамба.
-Эй, Лу-лу! – обратилась я за помощью в другую сторону. – Как юбочка на мне сидит?
Лу-лу выпучила глаза, что в сочетании с выпученным деревянным кляпом ртом выглядело достаточно специфически, уставилась на меня и сказала:
-У!
Могу себе представить, что я представляла собой при внешнем обзоре. Мне ведь тоже пришлось согнуться под прямым углом, при этом часть обзора ещё и перекрывала колодка.
-Конкретнее, - попросила я Лу-лу.
-У-у-у-у!
-Как вы думаете, Госпожа Энни, чего это она сказала?
-Она сказала, что ей понравилась, - ответила Энни с нотками возрождающейся истерики в голосе.
-Правда? – усомнилась я. – Так, Лу-лу?
-У-у-у!
-А что не так-то?
-У! – заорала Лу-лу, ухватила руками свою повреждённую причёску и принялась трясти оставшимися волосами.
-А, моя причёска к этой юбке не подходит? – догадалась я.
-У-у-у.
-В принципе, может быть, - предположила я, приподняла юбку и прислонила к ней свешивающуюся вниз прядь своих волос. – Да, трудно так вот оценить, идёт ли такая ткань блондинке с моим типом лица. Как бы со стороны поглядеть? Вот, чёрт, спина уже отвалилась, так вот стоять.
Я закряхтела и принялась усаживаться в исходное положение, стараясь как можно аккуратнее расправить и разложить вокруг себя юбку, не помяв её ещё больше, чем было.
-Ну, ладно, - сказала я, - теперь можно и за работу. Значит, нужно нам эту злодейку отсюда убрать подальше, поскольку она желает убить тебя, и может даже меня.
-Да! – подтвердила Энни. – И поскорее.
-Понятное дело, - подтвердила я. – Проще всего, это чтобы пришла охрана и её уволокла. А охрана тут такая, как и везде. Чёрта с два почешется, если её не позвать.
-Да-да, - согласилась Энни.
-Следовательно, надо чтобы охрану кто-то позвал. Тебе нельзя, ты обещала молчать…
-Ну так…
-Не перебивай, с мысли собьёшь.
-Лу-лу, - подсказала Энни.
-Нет, - сказала я. – Лу-лу далеко от прохода сидит, ей бы слишком долго и громко пришлось кричать. А главное, она напугана. Чтобы кричать, ей пришлось бы кляп вынуть, а кляп в неё Мамба забила. Да ещё запугала по-всякому. Не станет Лу-лу кляп вынимать, да и не хочу я её нервировать. Она и так уже натерпелась сегодня, хватит с неё.
-А ты сама тогда? – предложила Энни.
-Сейчас! – возмутилась я. – Чтобы я, сама Оранжевая Линда, звала на помощь этих мерзавцев, которые меня же и свергли? Много чести для них. Да в этом нет и необходимости. Она сама сейчас позовёт.
-Кто? – не поняла Энни.
-Да вот эта Мамба.
-А! – догадалась Энни. – Правильно! Давай, вырви ей шерсть. Сразу весь клок, чтобы от боли заорала!
-Слушай, - сказала я, - ну почему вы, Нолы, какие-то кровожадные? Если шерсть рвать, ей же больно будет.
-Ну так и надо ведь чтобы больно было, - не поняла Энни.
-Делать кому-то больно, - это плохо, - разъяснила я.
-Ага, а убивать меня хорошо?! – возмутилась Энни.
-Плохо, конечно, - признала я, - но если уж по-справедливости, то ведь даже эта злодейка пыталась с тобой договориться об убийстве наименее болезненным способом.
-Да ей просто возиться долго не хотелось!
-Ну, это тоже могло быть, так ведь она же злодейка. А я добрая девушка. Я никому больно делать не хочу.
-У-у-у! – неожиданно подала реплику Лу-лу, а когда я взглянула на неё сделала выразительный жест, чиркнув себя пальцем по горлу.
-Слушай, Лу, - сказала я ей, - у тебя что, помимо отрубания твоей головы больше никаких интересов в голове нету? Ну нельзя же так узко сосредотачиваться, а то, это может привести к развитию ограниченности мышления.
-Ху-ху-ху, - сказала Лу-лу и постучала себя пальцем по лбу. А, да ну её совсем.
-Короче, - сказала я Энни, - делать больно этой паучихе я не буду. Это, кстати, бесполезно. Я думаю, если она не хочет кричать, то чтобы её заставить потребовались бы соответствующие орудия пытки и специалисты с образованием. Эй, Мамба, правильно я говорю?
-Пошла в зад! – огрызнулась Мамба и попыталась пукнуть мне в лицо. Но не вышло. Наверное, её не кормили ещё дольше, чем меня.
-А пригрозить чем-нибудь экзотическим? – напомнила я. – Не надумала ещё?
-Шкуру с тебя сдеру! – заорала злодейка.
-Было.
-Убью! Утоплю! Задушу!
-Было, было, было.
-Р-р-р-р!
-Да любая Нола лучше тебя грозиться умеет. Клетки, плётки, кнуты, колодки, колодцы с крышкой, мокрые камеры, механические прутья, упряжки-растяжки-подтяжки, отрывание носа, отрезание языка, пальцев, ушей, рук, ног, сисек и задницы. Ску-у-у-чно!
Теперь она уже не зарычала, а зашипела, а дёргаться и не прекращала.
-Так, вот, Госпожа Энни, - сказала я, - продемонстрировать, насколько лучше вас, Нол, ламиолы владеют языком я не могу, по причине этой деревяшки на шее, потому придётся ограничиться демонстрацией того, как можно добиться от девушки нужного тебе поведения безо всяких плёток, кнутов и тому подобного.
-Э? – сказала Энни.
-Нам ведь нужно чтобы она закричала, - напомнила я, ну так скоро она и закричит.
-Не дождёшься! – зашипела Мамба.
-Поглядим, - сказала я и принялась ворошить её шёрстку. – Слушай, ты что, за своей писькой вообще не следишь? Её же хотя бы расчёсывать надо, по крайней мере, мыть.
-У! – сказала Мамба. – Убью!
-В каких только условиях не приходится работать, - проворчала я и принялась разгребать её шерсть, пробираясь к поверхности губок. В принципе, дырка у неё была в порядке, только грязная. Зато она у неё была мускулистая и слегка выпуклая, напомнившая мне вымя пресловутой коровы моей молодости, что в перспективе обещало успех. В умелых руках, естественно. Но уж чему-чему, а угождать Госпожам в интимном плане меня научили, как учительницы, так и обстоятельства жизни.
-Эй! Ты чего это там? – забеспокоилась Мамба. – Вылезь из моей дырки, мерзавка!
-У гинеколога командовать будешь, - возразила я, - а тут моя власть. Я ж сказала, я буду решать, кого душить, а кого чего.
-Чего кого? – заверещала она. – Кого чего? Вай! У!
Я теперь уже определилась с конфигурацией её интимных сокровищ, и принялась за дело. Конечно, надо было бы её вымыть прежде, но воды тут не было. Опять же, и собственные руки я не мыла давно. Оставалось надеяться на собственный внутренний жидкостный потенциал Госпожи злодейки.
-Я тебя… - попыталась снова грозиться она. – Вай! У-у-у! Р-р-р-р! Ой!
Потекла она достаточно быстро, а вскоре я выгнала наружу и бугорок клитора. Госпожа Мамба честно боролась за тишину, но бороться ей теперь приходилось самой с собой. То есть, с единством противоположностей собственной двойственной сущности. Потому что, какой бы уж там она разбойницей ни была, а женская сущность оказалась в полном наличии. Должна признаться, с точки зрения психолога, я просто не смогла удержаться от осуществления столь удачно подвернувшейся возможности проведения социально-физиологического эксперимента, да ещё на столь колоритном материале. Я даже хотела ей объяснить, что действую не столько в интересах развития в нужном направлении текущей ситуации, сколько в интересах науки, если даже не целого комплекса из нескольких смежных областей знаний, но она меня уже, практически, не слушала. Вообще, этой девке неплохо было бы выйти замуж, или, по крайней мере, найти себе квалифицированного сексуального партнёра для постоянного обслуживания письки и сопутствующих элементов организма, к примеру, мозгов. Насколько я могу судить, агрессивное и антиобщественное поведение многих особей женского пола произрастает как раз из личной сексуальной неустроенности и неудовлетворённости. В этом случае у особи часто развивается психоз и комплекс вины всего общества в целом перед собственной личностью. А зачастую этому ещё и способствует врождённый эгоцентризм и завышенная самооценка этой самой личности. Прибавьте к тому ещё и полое отсутствие самого захудалого психологического обслуживания населения, и запросто получите такую вот Мамбу-Юмбу, режущую и душащую встречных и поперечных ради заглушения неподконтрольной неприязни… Нет, я что, нанялась лекции по психологии тут читать за бесплатно?
Короче, эксперимент развивался успешно, и по давным-давно описанному сценарию. Надеяться тут на какие-то новые эффекты, конечно, не приходилось. С другой стороны, а разве лишнее подтверждение правильности фундаментальной теории практикой не приносит некоторого удовлетворения экспериментатору? Правда, фундаментальных теорий в этой области несколько, однако лично я придерживаюсь той, где сказано, уж извините за навязшие в зубах термины, что садизма не существует, а то, что называют садизмом, на самом деле является психологическим элементом мазохизма, направленным с помощью воображения на ассоциацию с пытаемой жертвой собственной личности истязателя. А здесь, в Оллитарии, этому ещё и способствуют широкие возможности по обеспечению жертвами. Действительно, любой местный, слегка продвинутый социально мазохист, запросто отыщет беззащитную девушку, которую хоть до смерти запытать можно, и отвечать не придётся. И ассоциативное удовольствие себе обеспечит, и сам целым останется, да ещё и социально-психологическое удовлетворение поимеет, - какой-никакой, а крутой.
И вот вам, пожалуйста, экспериментальное подтверждение. Эта Мамба, конечно же, как и все, была ассоциативной мазохисткой, которая, попав на роль жертвы насилия, попросту разрывалась между одолевающей её физиологическо-психологической сладостью, и желанием сохранить лицо крутой и несгибаемой злодейки. А подобное саморазрывательство быстро начинает гнать вразнос реакции организма, тем сильнее, чем больше особь пытается этому процессу сопротивляться.
В техническом плане, я предположила, что будет достаточно трёх минут работы руками для достижения результата. На деле же Мамба сопротивлялась вдвое дольше. А может, и втрое, секундомера под рукой у меня не было. Возможно, я не учла повышенную степень её тренированности в физическом плане, или пониженную степень в умственном. Так, или иначе, но настал момент когда Мамба заорала на весь корабль, затряслась как отбойный молоток и замочила бы меня с ног до головы, если бы я предусмотрительно на отодвинулась подальше. Ну, такую мощную реакцию можно было объяснить долгим сопротивлением, говорю же, замуж эту девку выдать надо было бы.
Она ещё и отойти не успела, как появились Господа разбойнички, в числе трёх. Они, как водится в подобных случаях, сначала слегка остолбенели, потом зареготали, словно жеребцы, а уж потом принялись за дело. А именно, отмотали Мамбу от моей клетки и потащили вверх. Мамба сопротивлялась, но слабо, а словесно не грозилась вовсе. Ну, понятное дело, потеря внутренней жидкости и вообще.
Некоторое время мы помалкивали, а потом я сказала Энни:
-Чего-то мало нас тут осталось. Теперь скучно будет.
-Соскучишься с тобой, как же, - проворчала Энни.
-А ты, вроде как, чем-то недовольна? – спросила я.
-Ну, - призналась она, - не привыкла я к таким сценам. Ну, к подобным проявлениям грубой чувственности.
-Ну, спасибо, - сказала я. – Я-то все мозги себе вывернула, чтобы эту ситуацию разгрести, а вместо восхищения моими интеллектуальными способностями меня ещё и чуть ли в демонстрации непристойностей обвиняют.
-Извини, - сказала Энни. – А всё же, лихо ты из меня согласие выдавила.
-Да, момент удачный вышел, я и воспользовалась, - не стала я отпираться.
-А мне теперь конец, - вздохнула Энни.
-Брось, - посочувствовала я. – Наоборот, хорошо, что ты дальше не бодалась, а то, ещё не такие бы последствия случились.
-А какие последствия?
-Да, хотя бы, Лу-лу, вон, клок волос потеряла. И психологическую травму получила.
-И я виновата? – возмутилась Энни. – Да ты сама, ещё до разговора со мной, велела ей голову отрубить.
-А это я чтобы на тебя удобнее надавливать было.
-Конечно. У вас, ламиол, всегда и во всём Нола виновата.
-Наверное, так, - согласилась я. – Мы, ламиолы, ведь чего хотим? Чтобы явилась Великая Литоника и всем Нолам продела в нос железное кольцо. Вот.
-Именно, - подтвердила Энни. – Много ли ламиолам для полного счастья нужно?
Мы снова немного помолчали и вдруг Энни сказала:
-Слушай, Мелани, а каково это?
-Что? – не поняла я.
-Ну, как это ощущается, когда у тебя в носу продето кольцо?
-Кольцо?
-Ну да, кольцо. В носу.
-А зачем тебе знать?
-А тебе трудно рассказать?
-Если так любопытно, взяла бы и попробовала.
-Нельзя.
-Да почему нельзя-то? Многие Нолы с окольцованными носами щеголяют, я же видела.
-Мне нельзя, - с каким-то трудом произнесла она. – Таким как я многое нельзя. К примеру, соглашаться служить роксерам нельзя.
-Ну… - сказала я и меня, совершенно не к месту, вдруг немножко начала грызть совесть. – А ты, значит, согласилась, потому и кое-что другое, что тоже слегка нельзя, теперь вроде как слегка можно, да?
-Я просто спросила об ощущениях, - сказала Энни, - и всё.
-Знаешь, я думаю, ощущения ламиолы в этом случае сильно отличаются от ощущений Нолы.
-Ну и как это ощущают ламиолы?
-Ну, каждая ламиола по-своему.
-Ладно. И как тогда ощущала лично ты?
-А почему ты решила, что я носила в носу кольцо?
-А ты не носила?
-Носила.
-Хи-хи.
-И чего смешного?
-Мне впервые пришло в голову, что слово «носить» созвучно со словом «нос».
-Ха. И правда, - согласилась я.
-Думаю, - сказала Энни, - мне это не просто так в голову пришло, а в связи с недавними событиями.
-То есть?
-Во многих местах девушку-рабыню именуют в соответствие с тем, что на ней надето, или в каких она обстоятельствах находится. Ну, к примеру, девушка в колодках, - колодница, девушка в цепях, - цепная девушка, или, реже, цепница, в кандалах, - кандальница. Девушка в плену, - пленница, в неволе, - невольница…
-А в Гедониксе, арестованная девушка в ошейнике, - ошейница, - припомнила я. – Э… Ну и что? Да тут дело в том, что все эти причиндалы на девушках возбуждают всяких мерзких извращенцев, вот они даже и названия этих игрушечек  на своих языках перекатывать любят. А причём тут недавние события?
-Ну, если продолжить логическую цепочку, то можно и насчёт носовых колечек термин придумать.
-«Колечница», что ли?
-Нет. Название «колечница» не указывало бы, что речь идёт о носовом колечке и о психологических ощущениях именно от кольца, продетого девушке в нос.
-И как же тогда? Носовая колечница? Кольценосица?
-Коряво звучит. Следует обозначить одним словом. Ну, а поскольку, в большинстве случаев, в носу носят именно кольцо, можно заострить внимание не на предмете, а на месте ношения. Тем более, что имеет место созвучие, о котором я раньше сказала.
-Э?
-Созвучие слова «нос» и термина «носить».
-Э… Нос… «Носильница»?
-Ага.
-А где тут недавние события? Ах, ты… Так я ещё и насильница, по-твоему?!
-А кто только что Мамбу изнасиловал?
-Вообще-то, я. Хи-хи.
-Хи-хи. Носильница, - повторила она.
-Да, - согласилась я, - подковырнули вы меня, Госпожа Энни. Так, где уж нам, ламиолам, тягаться в логических построениях с Госпожами Нолами?
-А где уж нам, Нолам, тягаться с ламиолами по части сексуальных способностей с вариациями?
-Ну-ну, - сказала я, - вот и одна из моих собственниц туда же гнула. Мол, Нола и ламиола две разные части одного целого, в связи с чем, им следует любить друг друга и использовать к обоюдной выгоде сочетание своих принципиально различных способностей.
-А ты с этим не согласна?
-Я-то была согласна, только кончилось всё тем, что эта толерастка запаковала меня в ящик и продала по-дешёвке.
-А это почём? – поинтересовалась Энни.
-Триста тридцать мониолов.
-Ничего себе, по-дешёвке!
-Так она же сама покупала меня за тысячу! – возмутилась я.
-Быть не может, - не поверила Энни. – Никакую рабыню за такую цену не покупают.
-Может, - сказала я, - только надо в шоу-бизнесе соображать и рекламную кампанию уметь организовывать. Ну, и совести не иметь, понятное дело.
-И эта Госпожа купила тебя за тысячу, и продала за триста тридцать?
-Да.
-Она что, была ненормальная?
-Да нет, почему? Ну, просто у нас, можно сказать, не сложились отношения.
-Хи-хи, - сказала Энни. – Не иначе, ты и эту Госпожу изнасиловала?
-Я? Да это ещё разобраться надо, кто кого изнасиловал! И вообще, не хочу я об этой Госпоже говорить. О, кстати, я ведь даже и обещала о ней не говорить, хорошо, что вспомнила.
-Ну и не надо о ней говорить. Лучше насчёт кольца расскажи.
-Какого кольца?
-Носового.
-Э? А! Я-то и забыла уже. А я что, пообещала рассказать?
-Вроде того.
-Надо же, - удивилась я. – Ну, может и обещала. Знаешь, ощущения сложные. Если взять физические, так ничего хорошего нет, конечно. Если потянут, больно. Есть, конечно, ещё и побольнее методы, но эта боль специфическая. Ну, там же хрящик, наверное, боль потому и комплексная. Как будто тебе кожу рвут изнутри, вытягиванием наружу твоей же косточки. В принципе, ведь так и есть. Прямо по мозгам бьёт, нос сам за цепочкой бежит, куда тянут, ну и ты уже вслед за ним. На любую строптивицу безотказно действует.
-На любую?
-Ну, может, и есть исключения. Но я же не героиня, вообще, чтобы из принципа позволить свой нос разорвать. А таких большинство, между прочим. И потом, чаще всего ведь тянут за нос не для того чтобы больно сделать. Тянут, чтобы шла за цепочкой. Ну и кто виноват, если девушка нерасторопная? Замешкаешься, сразу больно так, что вприпрыжку побежишь куда приказано. Ну, тут, правда, ещё смотря какая цепочка. Так, опять же, хорошая Госпожа всегда тебе лёгкую носовую цепочку пристегнёт, да и ту наполовину сама на весу держит. И длину петли такую сделает, чтобы лишнего веса на нос не приходилось. Тут, понимаешь, без достаточно длинной петли нельзя. Уж какая девушка послушная ни будь, а некоторая свобода движения необходима. Скажем, если от твоего кольца до руки Госпожи около метра, а Госпожа несёт руку на уровне плеча, то цепочка примерно на половину метра провисать должна. А если рука Госпожи в нижнем положении, тогда нужно метра полтора цепочки, а провисания немного. Ну, не станет же Госпожа специально приседать, чтобы рабыне нос оттянуть? Это потому что когда рабыня нарушает дистанцию, боль должна плавно нарастать, а это и происходит при лишнем провисании или уменьшении провисания петли. Тут, знаешь, можно с закрытыми глазами расстояние выдерживать. Ну, если некоторый опыт есть, конечно.
Так ведь и в случае шейного поводка также. Для рабыни на поводке следить за провисанием привязи, - первое дело. Ошейник, он тоже даёт чувство правильной дистанции. Но уж нос, конечно, не в пример чувствительнее. Я так думаю, метод привязывания девушки за носовую цепочку как раз и выдуман для того чтобы Госпожа могла демонстрировать, какая её рабыня послушная и расторопная. Цепочка-то даже обычно к кольцу не приковывается, а защёлкой крепится. Ну, правда, при этом тебе или руки за спиной свяжут, или ещё чего сделают, чтобы до носа не могла дотянуться. Так это общее правило привязывания ламиолы. Чтобы она самостоятельно отвязаться не могла, уж там неважно, хочет она этого или нет.
-Но ведь если к кольцу цепочка пристёгнута, - сказала Энни, - то ведь она всё равно тянет? Вес-то есть. То есть, всё равно больно?
-Понятное дело, - подтвердила я. – А иначе-то как? Я тебе что объясняла, про изменение боли при нарушении дистанции? А какое может быть изменение, если некоторого исходного уровня боли не иметь? А этот уровень и зависит от веса цепочки и её длины. Ну, и толщины или материала. Вот если твоя носовая цепочка из чистого золота, это вообще на грани, даже при правильной петле. А укорачивать, особого смысла нет. Она ведь тогда почти не покачивается, так и не разберёшь со стороны, золотая она или позолоченная. Золотые цепочки, они же вдвое тяжелее железных, у них и покачивание специфическое, тяжёлое такое, внушительное. Ну, это тем сильнее заметно, чем цепь длиннее, ну и чем толще, конечно. Так ведь и нос у девушки не беспредельный тоже. Тут уж нужен компромисс, это же понятно.
Тут я обратила внимание, что Энни зачем-то ворошит свои подъюбники. Что, решила прислушаться к моим советам по части аккуратности обращения с одеждой? Или просто сидеть в одной позе устала?
-Целая наука, однако, - сказала она. – А вот, я слышала, в Оллитарисе догадались проклёпывать девушкам носовую дырочку трубочкой, а сквозь неё пропускать проволочную скобочку, фигурную такую, поверх переносицы к головному обручу с продольной полоской. Ну, чтобы дырочку в носу разгрузить. Тогда, говорят, можно к носу пристёгивать хоть шейную цепь, и не порвётся.
-Ха-ха! – сказала я. – Что за дурацкое изобретение? Да много ли проволочка выдержит? Да если даже вся нагрузка на верхнюю часть головы, так ведь можно цепью шею свернуть, когда дёргаешь. Цепь же потому и шейная, чтобы к ошейнику крепить. Там же совершенно по-другому нагрузка распределяется.
-А что, обязательно дёргать?
-А как же? Чего каждый раз литону в ход пускать, когда можно одним движением руки команду доводить? Ты, видно, вообще никогда на цепочке не ходила. Хи-хи.
Когда Госпожа твою цепь слегка дёргает, по ней такая волна пробегает к твоему ошейнику, ну и подбрасывает его тебе под челюсть. Ну, когда на тебе классический ошейник твоего размера, он же с небольшим зазором шею охватывает, как раз для того, чтобы его подбрасывало при подёргивании. Цепь ведь провисает и подходит к ошейнику снизу, под углом, оттуда же по ней и волна бежит. Вот, например, Госпожа командует, - руки сложить, глаза опустить! И одновременно дважды дергает поводок. Сперва до ламиолы доходит первая команда, а пока она её осмысливает, и первый толчок в челюсть, то есть, сигнал к исполнению приказа. А потом и вторая также точно. Всё очень быстро и просто. Пара секунд, а девушка уже ручки сложила, глазки опустила, идёт как приказано. Слушай, да чего я тебе элементарные вещи объясняю? Ты что, коляской никогда не правила, поводьями девушек по щекам не шлёпала? Везде же один принцип. А тут, говоришь, какой-то дурак додумался проволокой нос подвязывать. Так же весь психологический эффект пропадает!
-Психологический эффект? Ну, а может, этим изобретателям на психологию плевать, лишь бы со стороны выглядело? Тяжелая цепь у твоей рабыни в носу, это, наверное, внушительно?
-А тогда это безответственно, - заявила я. – Ответственные Господа, когда надевают на девушку цепи, прежде всего о её интересах думают, в том числе и о психологическом воздействии. А уж в случае носового кольца, и подавно.
-То есть, у носового кольца особое психологическое воздействие?
-Ещё бы. Это всё равно, что новый орган чувств или дополнительный элемент организма. Представь, как бы на твою психологию подействовало, если бы у тебя вдруг выросли крылья? Да ведь даже выражение нарицательное имеется для обозначения психологического подъёма души. «Крылья выросли». А если бы в прямом смысле?
-Да ты что, хочешь сказать, что носовое кольцо вызывает у девушки чувство вырастания крыльев?
-Да нет, чувство другого рода, просто психологический механизм его возникновения похожий. Так ведь кольцо девушке продеть гораздо проще, чем крылья у неё отрастить.
-Это уж точно, - согласилась Энни. – И что это за чувство?
-Чувство? Ну, так быстро и не расскажешь.
-А куда нам тут спешить?
-Да, действительно, - согласилась я. – Понимаешь, чувство это от многого зависит. В основном от того, насколько девушка воспитана, обучена и насколько приучена к правилам поведения ламиолы. И насколько эти правила в данный момент соответствуют её личным понятиям и предпочтениям. Вот, возьмём совершенно новую девушку, которую только что схватили, скрутили и силой проткнули нос. Так, кстати, не следует делать. Кольцевать девушку вообще нужно лишь после некоторой подготовки и достижения некоторых результатов воспитания. Но, допустим, окольцевали безо всякой подготовки. Тут психологическое воздействие будет неправильное, но тоже сильное. Прежде всего, протест в сочетании с осознанием невозможности изменения ситуации. Реакция на резкое и бесповоротное изменение социального статуса, недвусмысленным символом чего и является болтающееся в носу кольцо. А оно будет болтаться, потому что девушка начнёт кричать, протестовать, буйствовать, короче, пытаться как можно скорее устранить такое своё совершенно психологически неприемлемое, пока что, положение. Не так-то просто адаптироваться с ощущением несвободы, со статусом вещи или предмета, с душой и телом которого могут сделать всё, что вздумается, не спрашивая твоего согласия. И это в сочетании с осознанием того, что твоё лицо теперь снабжено совершенно бездушным инструментом для автоматического причинения тебе боли при непослушании. Чувство категорического несоответствия бессилия всего твоего богатого внутреннего мира с его принципами, фантазиями, эволюционными процессами и всем остальным, перед примитивным круглым идиотским железным кольцом, безжалостно подчиняющим себе болью любого, невзирая на личности.
А мерзавцы, которые так вот с девушками поступают, прекрасно знают обо всём этом, им же не в первый раз. Обычно такой девушке свяжут руки, пристегнут её за кольцо к стене, и уйдут. Рано или поздно пленница устаёт буйствовать, и сидит с распухшим носом, со всем стыдом осознавая себя побеждённой продетым в нос кольцом, ощущая своё фактическое равенство этому примитивнейшему, одержавшему над ней верх, предмету. То есть, свою крайнюю ущербность в данной неожиданной ситуации. Да, некоторые могут вырвать себе нос и, вроде как, одержать победу. Только такая победа ничего не меняет, кроме изуродованного лица, и вообще, идиотская, никто ведь на свободу всё равно не отпустит. А любой идиотке ясно, с изуродованным лицом хуже в любом случае, а уж в случае рабства, и подавно. И выходит, что, подчинившись кольцу, девушка, вроде как, уже примиряется с ролью рабыни. Вот такие возникают чувства. Примерно представляешь, о чём я говорю?
-Да-да, конечно, - сказала Энни и снова заёрзала на полу клетки, вороша своё бельё. – А если девушку окольцевать правильно, тогда что?
-Правильно окольцевать, хорошо, но ощущения тоже могут быть разными. Говорю же, от многого зависит. Ну, в общем случае, когда девушку кольцуют на определённом этапе воспитания, воздействие должно быть равно противоречивым. То есть, сочетающим в сопоставимой степени желание и протест. Кстати, обычно вместе с носом окольцовывают и остальное. Соски, гениталии, пупок, язык прокалывают. Везде по-разному, наверное, но лично меня именно так кольцевали.
-Больно, наверное?
-Ещё бы! Опухла вся, да там ещё и другие обстоятельства были, ну, неважно.
-А чувства?
-Ну, прежде всего, протест. Представляешь, продели большое железное кольцо. Не арестантское, конечно, но тоже большое, не сильно гладкое и не идеально круглое. Так ведь плоскогубцами сводили. Оно же разрезное было, потому и толстое. Никак не заваренное и не заклёпанное. То есть, совершенно среднее и функциональное. Не для красоты, а для усмирения и привязывания, ну и для того чтобы дырочка не затянулась, конечно. А, как теперь понятно, и для соответствующего психологического воздействия. Сразу ощущаешь, что ты тут абсолютно бесправное среднее существо, для приведения которого к нужному поведению будут использоваться простые и грубые средства. А я ведь тогда была Мона, даже и не рабыня ещё.
Ну и чувство, что я смирилась с необходимостью покорности. Вот, когда девушка прикована за ошейник, она может себе позволить рассуждать, что, мол, она не смирилась, просто нет никакой возможности освободиться. А когда приковывают за носовое кольцо, так себя не обманешь. Сорваться можно, только глупо, всё равно схватят, а нос пропал. Но это уже рассуждения. А покорность, она или есть, или нет. Сидишь на носовой цепочке, значит покорна, и нечего выпендриваться.
И вот тут-то проявляется вторая сторона психологического воздействия. А почему бы и не быть покорной? Это же с любой стороны выгодно. Подчиняйся, слушайся, выполняй, что требуют, и благодари за заботу. Самой ни о чём думать не надо, в смысле своего продвижения в жизни, всё за тебя Господа решат. А с этой стороны уже и кольцо в носу воспринимается как атрибут покорной рабыни, которая искренне благодарна за всё, что на неё наденут и за всё, что в неё проденут. Которая рада тому, что она собственность, рада своим цепям и кольцам, потому что их приказало носить высшее существо, - твоя собственница, или собственник. А отсюда уже один шаг до чувства гордости носовым кольцом, лёгкой сексуальной сладости и чувства превосходства над каждой встречной не окольцованной девкой.
-Ух, ты, - сказала Энни. – И ты такие вот чувства испытываешь, стоит тебе украсить свой нос колечком?
-Да нет, я не испытываю, - отпёрлась я. – Ну, по крайней мере, не испытываю в должной степени. Так ведь я же с пути сбилась, вот, в морские разбойницы подалась. Наверное, так случилось от недостатка воспитания.
-Ну, это жизненные обстоятельства так сложились, - предположила Энни, - а в глубине души-то как?
-Знаете, Госпожа, - сказала я, - мы с вами ещё недостаточно знакомы, чтобы я перед вами глубины своей души раскрывать захотела. А в данном случае… Э! А что это там у тебя?
Между ног у Госпожи Энни что-то явно вспучивало её шёлковые причиндалы, нагло выпирая вверх, да ещё дискретным методом, приподнимая сладки ткани нарастающими по высоте толчками.
-Ай, ай, ой! – пискнула Энни и схватилась за упомянутое место, прикрывая его обеими ладонями, да ещё и согнувшись вперёд. – Ой! Не смотри… Ох.
Наверное, она не понадеялась на мою скромность, потому что принялась неуклюже корчиться, поворачиваясь спиной. Но даже спина у неё слегка вздрагивала и подпрыгивала, правда охов и ахов я больше не слышала, наверное Госпожа Энни сумела побороть эмоции, хотя бы по части их озвучивания. А через пару минут прекратились и вздрагивания. Теперь она сидела неподвижно и вид у неё, со спины, был такой, будто ей отчего-то стыдно.
-Эй, Госпожа, - сказала я, - с вами, там, всё в порядке?
-Угу, - еле слышно отозвалась Энни.
-Это… - добавила я. – Или вы не совсем Госпожа, Госпожа?
Наверное, я сказала глупость. Если судить по распирающим майку грудкам Энни, да и по её характерной мордашке, не говоря уже о росте и пугливости, ни на трансвестита, ни на, хотя бы, гермафродита Госпожа и близко не походила. Скорее всего, между ножек у неё было некое стационарное механическое устройство, от которого на скорую руку она не успела избавиться при попадании в плен. А возможно, демонтаж этого приспособления следовало вообще производить в медицинском учреждении. Что-то такое я краем уха слышала. Да вспомнить хотя бы ту «суперпушку» которой мы с Манечкой баловались в Гедониксе.
Неожиданно она поглядела на меня через плечо, а взгляд у неё был каким-то обиженным, словно у слегка побитой собаки.
-Мелани, - сказала она, - а ты не отдашь мне назад юбку?
-Вон чего, - рассердилась я. – Так ты со мной разговор по душам завела чтобы своё барахло назад заполучить?
-Ну… - вздохнула Энни. – Ох.
И тут кто-то затопал по трапу и передо мной появилась Госпожа Шерри. На этот раз она была достаточно чистая, если даже не нарядная. Наверное, ей пришлось переодеться в другую одежду после борьбы за живучесть судна. Правда, и её джинсоподобные штаны и толстая вязаная безрукавка были несколько рваные, зато явно свежие и ничем не пропахшие. А на голове у неё была завязана прежняя косынка с черепушкой, причём, ушами внутрь. Она окинула меня взглядом через клетку и сказала:
-Ну, ты даёшь.
-Да, вот, - потеребила я пальцами юбку, - приобрела тут по-случаю. А я, это… Я навигаторшу уговорила поработать, хозяйка.
-Серьёзно?
-Ну да. По краткосрочному контракту.
-Правда? – оглянулась Шерри на Энни.
-Правда, - подтвердила Энни, - только на определённых условиях.
-Ну?
-Вам ваша рабыня расскажет.
-Ну? – спросила Шерри меня.
-Условия простые, - доложила я. – Госпожа Энни будет выполнять функции навигаторши при условии работы в паре со мной, при обеспечении гарантий её личной безопасности и неприкосновенности, и при условии полного освобождения по-окончании контракта. Максимальная длительность контракта, - четверть цикла, с возможностью более раннего освобождения по моему личному усмотрению.
-По твоему усмотрению? – удивилась Шерри.
-Но тут ничего такого нет, - пояснила я. – Я ведь ваша рабыня, стало быть, фактически, срок я могу сократить только с вашего разрешения.
-Вообще-то, теперь у нас указатель работает, - похвасталась Шерри, - так что, подумаю потом, утверждать такой договор, или нет.
-Насколько я поняла, - добавила я, - Госпожа Энни не требует хорошего питания, приличной одежды и сносного помещения для проживания, потому что это само собой разумеется, поскольку для проявления её способностей требуется спокойное состояние души и тела. И это всем известно.
-Поглядим, - сказала Шерри.
-А чего это вы так смотрите, Хозяйка? – поинтересовалась я, потому что Шерри и вправду как-то странно на меня поглядывала.
-Ты чего с Серой Мамбой сделала, Слу? – вдруг спросила она.
-А она первая полезла! – попыталась оправдаться я.
-Да ты хоть знаешь, с кем связалась?
-Не знаю, - призналась я, - но, судя по первым впечатлениям, с невоспитанной грубиянкой, да ещё и грязнулей.
-Нет, ну это здорово, - сказала Шерри. – Ты хоть представляешь, какого врага ты себе нажила?
-А я ваша собственность теперь, - возразила я, - так что, мои проблемы, это ваши проблемы. А я правильно поступила. Мамба Госпожу Энни чуть не убила, а указатель ваш всё равно треснутый и ненадёжный. Так что, я не думаю, что чем-то провинилась перед вами, хозяйка.
-Хе-хе, - сказала Шерри. – Передо мной-то, да. А вот перед Мамбой, ой-ой. Она теперь ни о чём договариваться не хочет, без выдачи тебя ей на расправу. Если ты в её лапы попадёшь, это тебе крупно повезёт, если она тебя, к примеру, грушей убьёт. Она теперь страдает от бедности фантазии по части изобретения достойной мести.
-Какой ещё грушей? – поинтересовалась я. – Надеюсь, груши у неё не такие пресные как ваш турнепс пинаплообразный?
-А ты даже этого не знаешь?
-А лишние знания вредны для мозгов.
-Уж это точно. По крайней мере, в данном случае.
-Хозяйка, - сказала я, - эти, вот, ваши клетки, они хреновые по конструкции, в смысле надёжности. Неужели у вас тут никого нет, кто хоть немного в технике соображает?
-Я соображаю, - похвалилась Шерри. – А клетки не наши, по-случаю достались.
-Не моё дело, конечно, - сказала я, - но я бы всё-таки приводила в порядок оборудование, если уж таким серьёзным делом занимаетесь, как морской разбой.
-Других дел много, - возразила Шерри, - а клетки, дело десятое.
-А Мамба, когда клетку ломала, грозилась всех вас поубивать, после того как выберется. И что бы вышло, если бы мы с Госпожой Энни её вовремя не обезвредили?
-А эта Госпожа что, тоже её насиловала?
-Нет, она внимание отвлекла, а я воспользовалась моментом.
-А вот, интересно мне, - сказала Шерри, - как эта Мамба из клетки выбралась, если она там связанная и заткнутая сидела? Или кто-то помог?
-Ну, уж, не я! – возмутилась я такими подозрениями.
-А кто? Вон та рабыня? – указала Шерри на Лу-лу, из-за чего Лу-лу снова перепугалась и даже пискнула.
-Госпожа, - сказала я, - то есть, хозяйка, если уж на то пошло, то во всём виновата я. Только этого сразу и не объяснишь.
-А ты в двух словах.
-Если в двух словах, то это озадачивание обстоятельств.
-Угу, - сказала Шерри. - Вот, Машенька почему-то уверена, что ты и в пробоине виновата. Только каким образом ты виновата, она не знает и знать не хочет. Я, говорит, чувствую.
-Эта ваша Машенька на меня с самого начала зуб заимела. Ей, наверное, завидно, что она не такая красивая, вот и придирается.
-Ну, так и я, уж подавно, не такая красивая, - сказала Шерри. – Значит, что, и мне придираться нужно?
-А насчёт внешности я бы вам тоже могла помочь, между прочим, - сказала я, - если у вас желание есть, конечно.
-Не сейчас, - ответила Шерри и принялась осматривать мою клетку и её запорное устройство. Пощупала болты, подёргала закладной брус и повертела в руках висячий замок.
-А где твоя затычка? – поинтересовалась она.
-Потерялась где-то, - доложила я. – Машенька так меня по лестнице спустила, что удивляюсь, как ещё моя шейная колодка не потерялась.
-Слу, - сказала Шерри, - тебе твою подружку Ви на ночь в клетку дать?
-Ой, конечно! – обрадовалась я. – А можно?
-Тесно не будет?
-Да ну, ерунда! Тесно, это ничего, главное, вдвоём.
-Ладно, получишь, - пообещала Шерри, - и затычку тоже.
И ушла. Я даже и поблагодарить её не успела. Хотя, тогда бы непонятно, что вышло, за подружку бы я поблагодарила, или за затычку? Интересно, Шерри случайно так сказала, или специально? Вот теперь меня заткнут, а выйдет, будто по моей же просьбе. Этим рабовладельцам ведь мало того, что они эксплуатируют трудящихся, им ведь ещё и поиздеваться надо, в том числе и интеллектуально. А, да ну её к чёрту, эту Шерри. Надо с представительницами своего класса связи налаживать. Сколько нас тут таких? Я, Виолетта, Лу-лу, Клу… С остальными я ещё незнакома, но… А я что, и вправду восстание тут поднять собираюсь? Ага, захватить власть и стать атаманшей разбойников. А для начала я уже раздела Госпожу Энни.
Я сгорбилась, поднялась на ноги и принялась стаскивать чужую юбку. Да и кто мне тут позволит в юбке ходить, в самом-то деле? А Госпожа Энни молча за этим процессом наблюдала. Я сложила юбку и кинула под дверцу её клетки.
-Спасибо, - только и сказала Энни, втащила юбку внутрь и принялась одеваться. А тут явилась охрана, в числе двух разбойников. Один тащил в руках какие-то инструменты, а второй вёл на верёвке Виолетту. А Виолетта несла больше всех, - какую-то посуду, пластмассовые бутылки и плоский ржавый таз с кривой крышкой. Для начала, разбойнички отомкнули клетку Энни и сунули ей таз, поскольку иначе он туда не пролезал. А дверцу снова закрыли, заложили и замкнули на замок. Надо понимать, они дали ей местный процедурный горшок. Н-да. И не лень ведь людям возиться каждый раз со своими запорами.
Вслед за тем, бригада обслуживания подошла к Лу-лу и выдала ей миску с ложкой и бутылку с водой. Лу-лу хлопнула глазами и спросила:
-У?
Но никаких указаний не последовало. Лу-лу срочно включила собственные мозги и принялась корчиться, пытаясь самостоятельно извлечь из себя кляп. Ну да, неизвестно ещё, насколько далеко эту деревяшку забила туда злодейка. А обслуживающий персонал пошёл ко мне и принялся вскрывать мою клетку. Тут, наконец, я заметила, что во рту у Виолетты не просто деревянный кляп, а ещё и дополнительное устройство из поперечной палочки, стальной полоски поверх носа на затылок и проволоки, продетой в деревяшку, обведённой вокруг головы, пропущенной в заднюю дырку полоски и скрученной там в жгутик.
Что странно, после открытия клетки меня стали обыскивать. Знаете, я очень не люблю когда меня лапают без моего согласия. Нет, конечно, меня множество раз уже связывали-развязывали, сковывали-расковывали, запирали и даже распирали, но всё это было как бы «по делу». А, скажите на милость, какому дураку придёт в голову обыскивать практически голую девушку? Дело в том, что эти дураки не лезли мне в отверстия, не ворошили волосы и даже не заглядывали за щёки. Вместо этого, они ощупали всю мою кожу, словно искали на ней какие-то скрытые застёжки или карманы. Ну и, понятное дело, ничего не нашли, кроме шнурка которым я ловила за ногу Мамбу, и который они успешно у меня отобрали. А к концу обыска освободился таз из под Госпожи Энни и его подложили под меня. Конечно, мне было уже «пора», но эти негодяи даже и не потрудились слить оттуда предыдущую порцию. Так что мне пришлось не столько наслаждаться облегчением организма, сколько сосредотачиваться на осторожности использования таза. Охрана же времени не теряла и выдавала теперь еду Энни.
Я заочно посочувствовала Лу-лу, как последней в очереди на таз, тем более, что она никак не могла освободить себе рот и рисковала остаться без ужина. Но всё же справилась и набросилась на миску, пока не отобрали.
Вскоре и я закончила с тазом и получила миску каши и бутылку воды. Только меня кормила с ложки Виолетта, по причине колодки на шее.
Да уж, потрудилась обслуживающая бригада на славу, я даже понадеялась, что она уложит нас спать и споёт колыбельную. Ну, если уж атаманша здешняя не слабая поэтесса, почему бы ей было не сочинить песенку на ночь для нижнего персонала судна? Профессионалу ведь это раз плюнуть. Но песенки я не дождалась, зато дождалась личного закупоривания аналогичного закупорке Виолетты. Как оказалось, деревянный клин в этом случае был изготовлен с прорезью со стороны рта, в которую и вставлялась круглая поперечная палочка. Кроме того, он не имел и ступенчатой нарезки, поскольку фиксировался на постоянной глубине проникновения, определяемой палочкой упирающейся в углы рта. Кроме того, этот клин был ещё и удлиненным, в результате чего, железная полоска, привинченная к его торцу проходила поверх носа, не касаясь его. Ну а подгонка размера и сила затяжки регулировалась скручиванием на затылке проволоки в жгут, для чего использовались небольшие плоскогубцы.
Закупорив меня таким вот мерзким способом, эти мерзавцы ещё и принялись пихать меня в торец кляпа, и делали так, пока я не догадалась несколько раз сказать «У». Тогда они снова пустили в ход плоскогубцы, раскрутили проволочную скрутку и скрутили её снова, но заметно туже.
-У! – заявила я, не дожидаясь упрашивания.
Что странно, теперь вместо нормального «у» получалось какое-то тупое «у-п-п, у-п-п, у-п-п», но враги остались довольны и отвязались. Я попыталась освоиться с этой противной затычкой методом экспериментирования с движениями оставшихся элементов рта, и обнаружила, что язык никак не находит себе пространства во рту, если только его не засунуть в разрез деревяшки. Там языку тоже было неуютно, потому что часть глубины разреза занимала поперечная палка, и его приходилось несколько выгибать дугой. А это приводило к тому, что при попытке издать какой-нибудь звук, эта выгнутая вверх часть языка, словно лепесток резинового клапана, сейчас же влипала в верхнее нёбо, как раз там, где располагаются дырочки, ведущие в нос. И любой звук мигом трансформировался в тупое «п-п-п-п…». Нет, какой только гадости для девушек не придумают! А я-то ещё совсем недавно обвиняла Шерри в технологическом консерватизме. Уж не она ли изобрела это, вот? У-п-п-п! У-п-п-п… П-фу!
А мне в клетку уже заталкивали Виолетту, вдавливая её внутрь дверцей. Понятное дело, клетка и для одной-то пленницы была маловата. Конечно, при правильно подобранной позе можно было здесь поместиться и вдвоём, только следовало ещё учесть наши шейные колодки и верёвочную паутину на конечностях. У меня возникло подозрение, что после запирания клетки с возможностью смены позы возникнут проблемы. То есть, с положением в клетке следовало определиться прямо сейчас и быстро. С одной стороны, если бы мы уселись спинами друг к другу, это позволило бы нам до какой-то степени высунуть руки и ноги наружу между брусьями, но зачем тогда вообще садиться в клетку вдвоём? С другой стороны, чёртовы колодки на шеях по-любому не позволили бы нам дотянуться друг до друга ртами, даже если бы эти самые рты не были набиты палками. А с третьей стороны, вскоре я обнаружила, что мы всё-таки сидим лицами друг к другу, обнявшись руками за бока и слегка выставив босые ноги наружу в разные стороны, а клетка уже заложена и замкнута на замок. Мало того, упёршиеся одна в другую колодки ещё и сильно ограничивали возможности движения головой.
Я покрутила глазами, и обнаружила, что охрана удалилась, что Лу-лу сидит в исходном состоянии, с кляпом в зубах, но явно не забитом внутрь, и что Госпожа Энни тоже находится в исходном виде, то есть, в юбке и вообще никак не закупоренная. Но в сторону Госпожи Энни мне было трудно глядеть, на слишком уж большой угол приходилось выворачивать глаза. А глядеть на Лу-лу тоже не было причин. Что я, рабыни в клетке не видела? Да и никакая девушка не любит когда на неё кто-то без причины таращится. Поэтому я разгрузила глаза от выворота и перед ними оказалось личико Виолетты. А моё перед ней. Мы немного даже поговорили:
-У-п?
-П-п.
-У-п-п-п-п!
-П!
-Пу-у-у-у…
-П? – удивилась я, но тут же догадалась, что предыдущий звук, скорее всего, Виолетта издала не ртом. Ну, для того чтобы хоть так разнообразить лексикон диалога.
-П-хи, п-хи, пхи… - попыталась хихикнуть я, но клапан во рту сейчас же засёкся и вынудил меня даже подпрыгнуть со звуком: «Ы-к-к»!
Мы догадались, что побеседовать традиционными методами не получится, и решили использовать мимику лица. Ви выразительно моргнула глазами, вытаращила их, совершила несколько круговых движений и спрятала обратно. На это я дважды выразительно прикрыла и открыла глаза. Ви решила, что мы договорились и начала поглаживать ладонями мои боковые поверхности. Вообще-то, я намеревалась расспросить её насчёт второго пупка на животе, но вряд ли путём мимики это было возможно. Да и на ощупь до её околопупочных поверхностей я не смогла бы дотянуться из за наших дерюжных корсетов, затянутых на талиях.
Делать нечего, приходилось в который уже раз откладывать прояснение этого неприятного вопроса. Кроме того, я припомнила, сколько времени уже бедняжка Ви прожила без ласки, причём, по большей части именно по моей вине, и мне попросту стало стыдно. Мало того, у меня и выбора-то не было. В таком положении наши великолепные сисечки сами собой стремились друг к другу и я прекрасно ощутила как соски подружки напрягаются, слегка опадают и напрягаются снова, как её пальчики…
Короче, кто желает подробных описаний процесса интимных удовольствий, пускай обращается к соответствующей справочной литературе, где без труда отыщет квалифицированное описание процесса в разделе «Технология сексуальных процессов в клетках», в подразделе «Деревянные клетки», в параграфе «Одноместные клетки», в пункте «Две девушки», и, наконец, в подпункте «Вариант взаимной симпатии». Вот. Знаю я, теперь такие бессильные любопытствующие пошли, что подавай им, где надо, и где не надо, подробные ссылки, а вот лично вы и ваше мнение, - это для них не ссылка и никакого доверия не заслуживает.
Уж и не знаю насколько быстро, но настал момент, когда я вспомнила о своих недоделанных делах, для доделывания которых следовало заснуть и оказаться в описанной выше камере в толисе Аннолиуса. Наверное, я и вспомнила об этом, уже засыпая, или даже уже благополучно заснув в тёплых объятиях наконец-то довольной мною Виолетты. Конечно, на скорую руку доделать там какие-то дела было нереально, но ведь начинать-то разгребать ситуацию когда-то надо было? Чем раньше, тем лучше. Не то, знаю я эти ситуации, только запустишь процесс, как он разовьётся настолько, что и не разгребёшь без кардинального способа. А сколько я могу так вот кидаться своими Белыми Мониками? Их, может, ограниченное число, откуда я знаю? А может даже, они уже и кончились. Нет надо пробовать разгрести естественным путём, безо всяких этих раздвоений личности и прочей самовивисекции. Да разве у меня не уникальные умственные способности? И если не мне, то кому же ещё… Кому же ещё… Кому же… Кому… Му…
Какому ещё поганому идиоту снова понадобилось меня трясти, чёрт бы его побрал, когда я только что заснула?!
Между прочим, эта самая трясучка почему-то сопровождалась ещё и железным лязгом, и вообще, какими-то неприятными ощущениями во всех частях тела. Ну, словно бы я неожиданно потяжелела вдвое, а вместе с тем, ещё и вдвое ослабла от недоедания. Конечно, недоедание и утяжеление это две взаимно исключающих друг друга тенденции, но тут ведь можно применить не биологические, а механические факторы, которые вдруг тут же и обнаружились. Потому что это были цепи, причём достаточно крупнокалиберные, которые зачем-то бренчали по каменному полу…
-Встать, ты, негодяйка! – неожиданно заорало что-то надо мной дурным голосом. Мало того, это что-то ещё ухватило меня за бока и пыталось оттянуть вверх. Причём, может быть, это именно оно и трясло меня до того как заорать. Так, или иначе, но оно делало мне больно, поэтому я заорала:
-Эй, там, что-то! А ну отцепись, не то, в толис упеку!
-Э? – поперхнулось что-то и спросило: - Куда?
-Куда положено, - разъяснила я. – Туда, куда следует таких вот «что-т» и «что-то-вок» упекать! Убери лапы от меня, от самой Оранжевой Линды, и, это… В грязь!
-Ры-гы-гы-гы-гы! – заржало ещё другое что-то сверху, на что первое заорало:
-Молчать. Молчать, молчать, мо… ы-ы-ать! Кхе!
А меня вдруг ухватила какая-то дополнительная могучая сила, встряхнула и утвердила в стоячем положении. При этом я так солидно брякнула, что присела бы вниз, если бы сила раньше времени меня отпустила. А это оказалась всего лишь парочка охранников, которых я и рассматривать не стала, поскольку, чего это я, Госпожа Аннолиуса…
Тут я обнаружила перед собой злобную женскую физиономию, кажется даже отдалённо знакомую. Эта физиономия занималась прочисткой собственного горла методом «к-хекания», поэтому я решила помолчать, пока она справится.
-От кого? – справившись, спросила она.
-От кого, чего? – не поняла я.
-От кого руки убрать?!
-Руки убрать? А зачем их убирать, и как? Отрубить, что ли? А у кого?
-Тихо, - сказала физиономия, причём, кажется, это она сказала сама себе. – Тихо. Спокойно. Так. Эй вы, нарушительница режима, кем вы сейчас себя назвали?
Кого, интересно, она имела в виду? Вроде бы, кроме меня перед ней никого поблизости не было. Меня?
-Кто нарушительница, я? – решила уточнить я.
-Да, - подтвердила она. – Вы нарушительница режима. Вы должны были стоять перед кроватью, а не раскачиваться над полом на поясной привязи.
-Минутку, пожалуйста, - попросила я и оглянулась вокруг. И обнаружила себя голой, закованной в тяжёлое железо и привязанной цепью за пояс к стенному кольцу над кроватью. А вокруг себя обнаружила камеру, соседку по камере Лию, двух охранников и даму со злобной физиономией.
-А где это… - попыталась, выяснить я местонахождение недостающего элемента обстановки.
-Что?
-Где «что-то», которое меня трясло?
-Кем себя назвала? – снова спросила физиономия.
-Когда?
-Сейчас.
-Чего-то я не пойму, - засомневалась я, - с чего ради вы ко мне то на «вы» обращаетесь, то на «ты»? Мы знакомы, вообще?
-Знакомы, - подтвердила она. – Так что это за Оранжевая Линда? Это ваша бандитская кличка, Госпожа предварительная заключённая, да?
-Впервые слышу, - призналась я.
-Впервые слышите собственные слова?
-Э… Я что-то такое говорила? А, ну, может быть. Я же не говорю, что не говорила, я говорю, что не слышала. А это кто? Ну, эта Оранжевая Линда?
-Вот что, Госпожа предварительная заключённая Т-14-2, за нарушение режима я имею намерение поместить вас на сутки в дисциплинарный колодец. Согласны?
-Нет! – заорала я, потому что вмиг припомнила все свойства упомянутого колодца, о которых мне недавно рассказывала Лия Т-14-1. – Нет, не надо!
-А как же нарушение режима? – спросила физиономия.
-Я больше не буду!
-Чего не будете?
-Не буду нарушать режим!
-Нарушать режим не будете, зато продолжите издеваться над администрацией?
-Погодите, - припомнила я, - а вы же и есть администраторша, да, Госпожа?
-Именно, - подтвердила она.
-Извините, если что не так, - сказала я, - если я чего не так сделала, это спросонья. То есть, не сразу врубившись после того как головой ударившись… То есть, это последствия удара об угол кровати, Госпожа.
-Правда?
-Чистая правда, Госпожа.
-Ну, хорошо, в колодец на двадцать часов, - сказала она и хищно улыбнулась. Наверное, она посчитала, что мило улыбнулась, а не хищно, но мне-то со стороны виднее было.
-Нет-нет, за что? – попыталась вывернуться я.
-За нарушение режима, издевательство над администрацией, отказ отвечать на вопросы и общую строптивость, неподобающую для девушки в предварительном заключении.
-Ага, а ещё из соображений личной неприязни и желания превышать свои права, везде, где можно, - дополнила я.
-Охрана, - скомандовала администраторша, - заключённую Т-14-2 в дисциплинарный колодец на двадцать четыре часа.
Охрана, не долго думая, ухватила меня и принялась сгибать для придания той позы, которая позволила бы мне поместиться в сливном колодце.
-Эй, эй, Госпожа! – заверещала я, пользуясь временным отсутствием толы во рту, - я извиняюсь за поведение, за язык и это… А у меня деньги есть! Договоримся, а?
-Да ну? – не поверила она. – И сколько?
-Сколько потребуется! Только скажите, сбегаю, принесу, Госпожа!
-Гы-гы-гы-гы! – дружно засмеялась охрана, которая уже перевязала меня парой ремней в заданной позе и теперь толкала мне в рот резиновую грушу.
-Попытка подкупа администрации толиса, - снова оскалилась администраторша. – Заключённую в колодец на сорок восемь часов.
-А почему не пожизненно, ты, крыса? – спросила я. – И, между прочим, не заключённую, а предварительную за… У! У-у! У-у-у-у!
Груша благополучно оказалась у меня во рту и её уже надували второй, технологической грушей на другом конце шланга.
-Потому что больше чем на двое суток помещать предварительную заключённую в дисциплинарный колодец запрещено, - пояснила администраторша. – Вот, если только по личной просьбе и в контексте оказания платных дополнительных услуг?
-У! – высказалась я и принялась стучаться раздутыми щеками о раму кровати. А охрана, пытаясь оттащить меня к колодцу, забыла про привязную цепь, вернулась на шаг назад и теперь возилась с отмыканием замка.
-Впрочем, платные услуги не поощряются нынешним руководством толиса, - сообщила мне администраторша. – Однако, и наши бесплатные услуги достаточно эффективны. Надеюсь, двухдневное пребывание в дисциплинарном колодце пойдет вам на пользу, уважаемая Госпожа предварительная заключённая Т-14-2.
-У-р-р! Ф-ф-у! – высказалась я, чтобы оставить за собой последнее слово.
Меня наконец-то отстегнули, и поднесли к колодцу. Откинули решётку вбок и начали примериваться, как бы меня туда затолкать с наименьшими собственными усилиями. Охранники были идиотами, как и любые другие. Сначала они развернули меня головой к двери, затем передумали, и начали поворачивать к двери ногами. А какая разница-то, если колодец прямоугольный? А они передумали снова и стали разворачиваться в третий раз. Нет, у этих охранников явно было что-то не то с головами. Наконец, когда они задумали четвёртый поворот, неожиданно раздался чей-то новый сердитый женский голос, и этот голос сказал:
-Прекратить! Что тут происходит? Прекратить, кому сказано?!
-А кому и чего прекратить? – поинтересовался один из охранников, зато злая администраторша попросту завизжала:
-Это ещё кто?! Как вы смеете…
-Тишина в помещении! – распорядился новый голос. – Кто тут командует, вы?
-А вы кто такая?! – почти не сбавляя тона визгнула администраторша.
Я попыталась разглядеть новый персонаж из своего неудобного положения, но разглядела лишь красные туфельки и широкий подол красной же юбки, чуть ниже колена. Ну и ещё, кажется, какие-то причиндалы по части нижнего белья, но у меня не было никакого желания подробно присматриваться. А позади этих туфелек маячили и ещё одни, но эти дальние туфельки пока что скромно помалкивали и не встревали. Зато первые туфельки, то есть, не туфельки, а их обладательница, очень даже уверенно заявила:
-Я Плиссиолиния-лона Мона-Анноли, представительница комиссии по борьбе с коррупцией и служебными злоупотреблениями, с правами старшего администратора Аннолиуса. Вот моя административная карточка уровня «А». Понятно вам, с кем вы имеете дело?
-Э… - осеклась администраторша, явно испугавшись. Наверное, эта самая Плисси… как её там, была слишком большая начальница.
-Я тут порядок наведу! – тут же и пригрозила начальница. – Что происходит? Почему заключённую пихают в колодец? Немедленно отвечать, и не выдумывать всякие сказочки, чтобы выкрутиться! Ну?
-Ч-ч-ёрт! – выругалась администраторша.
-Кто? – сказала начальница.
-Простите, - взяла себя в руки администраторша. – Представительница комиссии, говорите? По борьбе… С чем? Что это за слово такое?
-Отвечать на вопрос! – повысила голос начальница. – Отвечать, когда спрашивают, а не пререкаться!
-Простите, но я вас не знаю, уважаемая Госпожа, - помаленьку осмелела администраторша. – Старшие администраторы не появляются неизвестно откуда, уж по части толиса, все они прекрасно известны персоналу. Персоналу толиса, я хочу сказать. А вы, как вы сказали, вас зовут?
-А карточки «А» вам известны, с позволения сказать, Госпожа? – рассердилась начальница и, похоже, прямо в нос ткнула администраторшу какой-то маленькой табличкой. – Или вы понятия не имеете о нормативных документах и уровнях административного допуска?
-Э…  Да, конечно, - снова испугалась администраторша.
-Что происходит, я спрашиваю?
-Это… - смутилась администраторша и вдруг прикрикнула на охранников:
-Что вы там делаете? На место заключённую!
А потом принялась объясняться:
-Ничего особенного не происходит, Госпожа. Просто охрана демонстрирует предварительной заключённой меры воспитательного воздействия, которые могут быть применены, если заключённая станет нарушать правила и распорядок.
-У! – возмутилась я такой наглой ложью. А охранники, тем временем, занимались устанавливанием и приковыванием меня в исходное положение.
-Слепому видно, что вы пытались поместить заключённую в сливной колодец, - опровергла речь администраторши начальница. – А вы в курсе, что подобные меры воздействия запрещены уже более половины цикла? В курсе того, что полагается администраторам, продолжающим применять эти меры к заключённым?
-Э… Ну да, в курсе, - подтвердила администраторша. – Так мы ведь и не применяем, мы только пугаем. А пугать не запрещено!
-Пугать словесно не запрещено, - возразила оппонентка, - а пугать помещением в колодец методом помещения в колодец, - это не запугивание, а превышение власти.
-У меня тут столько власти, - сказала администраторша, - что каждый встречный и поперечный приходит и командует.
-Я не встречная-поперечная, - возразила начальница, - я представительница с правами старшего администратора.
-Вот я и говорю, кто попало.
Тут, совершенно неожиданно, захихикала обладательница задних туфелек, но быстро успокоилась, а начальница почему-то не стала скандалить, а просто распорядилась:
-Предварительную заключённую Т-14-2 расковать и раскупорить. Условия её содержания изменены, а также назначено расследование, которым сейчас и займётся Госпожа расследовательница, - указала она на свою спутницу.
-Что, прямо здесь расковать? – возмутилась администраторша.
-Да, здесь, - подтвердила начальница. – Обеспечьте. А предварительную заключённую Т-14-1 раскупорить для проведения беседы.
Делать нечего, администрации пришлось заняться делом, а именно, отправить охранников за инструментами, а самой слоняться из стороны в сторону. Это потому что присесть тут всё равно было не на что, разве что, на одну из кроватей с колючками. А стоять посреди камеры столбом было, наверное, несолидно. А начальница в сопровождении расследовательницы подошла к раскупоренной Лие, лишний раз представилась и сказала:
-Предварительная заключённая Т-14-1, я ознакомилась с вашим делом, и должна вас огорчить. К сожалению, административные комиссии завалены работой, в связи с чем, расследования по многим делам откладываются. И прежде всего, по тем делам, материалы по которым либо отсутствуют, либо столь скудны, что не дают надежды на быстрое расследование и принятие решения.
-Э… - попыталась вставить своё мнение Лия, но Госпожа Плиссиолиния-лона слегка шлёпнула её литоной по руке и предупредила:
-Помолчите.
-Простите, Госпожа, - поклонилась Лия, причём, начальнице пришлось даже сделать паузу, чтобы дождаться прекращения железного звона, этим поклоном вызванного.
-Как вы, наверное, догадались, - продолжила Госпожа, - ваше дело именно такого свойства. Но, ничего не сделаешь, есть более неотложные дела, а количество членов комиссий по их разбирательству не бесконечно, также как и продолжительность их рабочего времени.
Лия только вздохнула в ответ, из за чего её цепи снова брякнули.
-Однако, - сказала Госпожа, - подобное положение вещей ни в коей мере нельзя признать справедливым. Посудите сами, очень может быть, что многие предварительные заключенные на самом деле являются преступниками или преступницами, заслужившими суровое наказание и более жёсткие условия содержания, чем те, что приняты в предварительном заключении.
Лия снова вздохнула и слегка подобрала свои тяжёлые цепи. Я полагаю, она подумала, что лучше быть преступницей, чем такое вот предварительное заключение, в подобных оковах, при существующем режиме и при перспективах затягивания до пожизненного срока.
-Но, с другой стороны, - продолжала начальница, - ведь может случиться и так, что множество совершенно невинных девушек содержится в предварительном заключении без перспективы на скорое расследование своих дел и установление истины и справедливости. Знаете, лично мне не представляется слишком справедливым оправдательный приговор, запоздавший на несколько циклов. Но и освобождать, не расследовав дела, никого нельзя, иначе, как же насчёт справедливости и неотвратимости наказания?
Вот потому, административной комиссией по борьбе с коррупцией и служебными злоупотреблениями было внесено предложение по частичному выходу из сложившейся ситуации, которое было принято административным советом, и с которым я рада вас ознакомить, предварительная заключённая Т-14-1.
Тут я чуть снова не свалилась на пол, потому что на меня вдруг напала зевота. Даже и не вдруг, а как только я представила себе сколь длинную лекцию вознамерилась прочитать Лие Госпожа Плиссиолиния-лона Мона-Анноли. Но тут, слава Богу, явились охранники с клещами, молотками, зубилами, напильниками и компактной переносной наковальней для моего расковывания или перековывания на другой вариант содержания. Как оказалось, расковывание это менее болезненный процесс, чем заковывание. А может быть, просто расковыватели оказались более квалифицированными специалистами, чем заковыватели. Кроме того, могло ещё сказаться влияние руководящего процессом элемента, поскольку его роль взяла на себя Госпожа расследовательница. В результате, расковывали меня достаточно безболезненно, зато долго, и закончили как раз к тому моменту, когда Госпожа Плиссиолиния-лона Мона-Анноли закончила свой отчётный доклад и перешла к предложениям.
-Таким образом, - сказала она, - вам предлагается подать заявление о вашем желании заключить срочный контракт на работу в должности машинной девушки.
-Срочный контракт, Госпожа? – сказала Лия. – То есть, на определённый срок, Госпожа?
-Оговаривается максимальный срок в два цикла, - разъяснила начальница, - однако, в случае исчезновения необходимости в контрактных машинных девушках, срок может быть уменьшен. Судя по обстоятельствам.
-А что же после завершения срока, Госпожа? – поинтересовалась Лия.
-Вы будете освобождены от работы и проданы в собственность на общих правах выпускниц Унилониса, с начальной аукционной ценой 50 мониолов.
-Заманчиво, - рассудила Лия. – А каковы же условия работы? Насколько я знаю, на силовом валу не принято делать различия между преступницами, наёмницами и контрактницами, Госпожа.
-В данном случае будет сделано исключение, поскольку добровольное заявление предполагает наличие в мотивации некоторого патриотического элемента, а также… Короче, никакой принудительной ламиолии, гарантированное обеспечение оптимальным сочетанием Квингса и Оллитары, а также гарантия от применения механических стимулирующих средств. Ну а в остальном, на общих условиях. Уверяю вас, сейчас очень удачный момент, поскольку слишком велика потребность в большом количестве машинных девушек для силовых установок Аннолиусских кораблей. Что вы на это скажете?
-А где гарантии, что изложенные вами условия будут соблюдаться, Госпожа? – усомнилась Лия. – И где гарантии, что по истечении контрактного срока меня допустят на свободную продажу? Госпожа.
-Ну, если не хотите, можете оставаться здесь, и дожидаться расследования, - сказала Госпожа Плиссиолиния-лона Мона-Анноли, - хотя, конечно, такие сомнения должны возникать у достаточно умственно развитой девушки. Именно поэтому и была создана комиссия по борьбе с коррупцией и административными злоупотреблениями, представительницей которой я…
-А говорили, что комиссия по борьбе с коррупцией и служебными злоупотреблениями, - неожиданно влезла в разговор оставшаяся не у дел администраторша толиса.
-Ну да, - подтвердила начальница. – А я разве не так сказала?
-А вы сказали, с административными злоупотреблениями, - сказала администраторша. – Вы что же, название собственной комиссии не помните, уважаемая Госпожа?
-Вот что, - сказала начальница. – Прежде чем лезть со всякими вздорными подозрениями, таким как вы следовало бы дослушивать фразу до конца!
-Ах, извините, - каким-то сомнительным тоном сказала администраторша, - и как же должна была звучать ваша фраза, досказанная до конца?
-А вот так. Именно поэтому и была создана комиссия по борьбе с коррупцией и административными злоупотреблениями, представительницей которой я… Э … Я назначила присутствующую здесь Госпожу Неолинолию Мона-Анноли, которая параллельно с расследованием дела предварительной заключённой Т-14-2, займётся и контролем соблюдения прав девушек подписавшихся на упомянутый контракт, на стадии их пребывания в толисе. Вот. Понятно?
-Э… То есть, это уже другая комиссия?
-Это подкомиссия первой комиссии.
-Той, что насчёт служебных злоупотреблений?
-Да.
-Чего-то как-то сложно это всё и громоздко, - высказала своё мнение администраторша.
-Не более громоздко, чем разросшаяся до недопустимых размеров коррупция! – парировала начальница.
-От новых комиссий и подкомиссий коррупция только сильнее разрастается.
-Это на что вы намекаете?
-Я не намекаю, я говорю то, что жизненной практикой проверено.
-Вот что, - сказала начальница, - прекратите демагогию и не мешайте работать.
-Как же я могу прекращать демагогию, - возразила начальница, - если всякие комиссарши отбирают у меня нормальные административные рычаги управления, а только демагогию и оставляют?
-А так, что заткнитесь, пока я вас вообще не арестовала!
-Это за что же?
-За нарушение нормативного обращения с предварительными заключёнными. Забыла про колодец? Смотри, как бы самой туда не угодить!
-В колодец? А вы же говорили, что нельзя?
-Для предварительных заключённых нельзя, а в контексте борьбы с коррупцией можно!
-Госпожа, - брякнула тут цепями Лия, - я согласна работать по контракту, Госпожа.
-Правда? – слегка растерялась начальница.
-А куда деваться-то? – развела Лия руки на предел цепей. – Вы тут так наскандалили, Госпожа, что мне лучше подальше отсюда убраться.
-Э… Почему?
-Да как же, Госпожа? Вы же поскандалите, да уйдёте, а на нас зло сорвут. Госпожа.
-Кто?
-Да уж, найдётся кому.
Начальница чего-то хотела возразить, но её перебила администраторша, нагло при этом захихикавшая.
-Ах, вот как? – уставилась на неё начальница. – Значит, вы, как только я уйду, начнёте пихать девушек в колодец и другие мерзости вытворять, да?
-Ага, - подтвердила администраторша. – Обеих засуну в колодец и полью сверху. Вы тут так долго разбираетесь, что у меня и охраны много уже чего накопилось на этот случай. Не забыли, что пугать пока что разрешено?
-Я вижу, придётся мне тут кое с кем всерьёз разобраться! – заявила начальница.
-Ой, придётся, - подтвердила администраторша. – Только бы пупок не развязался, при разбирательстве-то.
-Р-р-р-р-р-ы! – зарычала начальница, но тут вдруг подала голос моя Госпожа расследовательница.
-Уважаемые Госпожи! – сказала она, - не позволите ли мне, пока что, заняться подследственной? А то, мы до конца рабочего дня не управимся.
-Действительно, - согласилась взявшая себя в руки начальница. – Займитесь, Госпожа Неолинолия. А мы пока что…
Что там они собирались пока что делать, я уже слушать не стала, потому что моя расследовательница строго взглянула на меня сквозь решётку верлиоки и приказала:
-Девушка, повернитесь и заведите за спину руки.
Я даже и сообразить ничего не успела, как оказалось, что я уже выполнила приказание. Вот что значит уверенный тон должностного лица при исполнении. А Госпожа Неолинолия сковала мне запястья, судя по ощущениям, женскими смирительными колечками, примкнула верхнюю цепочку, обвела вокруг моей шеи и замкнула на замочек. Чего-то это сковывание мне напомнило. Знакомое, но очень давнее. А она примкнула к шейному замочку поводок, встряхнула его и скомандовала:
-Поводок!
Надо же, я и на это отреагировала автоматически, и вмиг обнаружила себя шлёпающей босыми ногами вслед за Госпожой Неолинолией, да ещё и соблюдающей дистанцию, обеспечивающую правильное провисание шейной цепочки.
Шли мы не особенно далеко, и вскоре зашли в комнату, вероятно заранее подготовленную для нашего общения. Это потому что в комнате была пара охранников, которые сразу же усадили меня на одну из скамеечек около приделанного к стене столика, над которым красовалось внушительное стенное кольцо. К этому кольцу тут же и примкнули мой поводок, подёргали меня за скованные за спиной руки и ушли. А ключ унесли с собой.
Госпожа Неолинолия оправила свою красную юбочку и основательно приземлилась на вторую скамеечку, по другую сторону столика.
-Здесь комната для бесед с предварительными заключёнными, - пояснила мне она. – Давайте сразу договоримся о правилах. Согласно правилам, я должна именовать вас присвоенным вам номером Т-14-2, или просто индексом номера, то есть, Госпожа Т. Вы же меня не имеете права называть полным именем, и вам следует использовать сокращённую форму, например, Госпожа Ли. Договорились?
-Да, Госпожа Ли, - подтвердила я.
-Вот и прекрасно. Как вы себя чувствуете, Госпожа Т? Можем мы в данный момент вести конструктивную беседу, способствующую расследованию?
-О, после того как с меня сняли цепи, я прекрасно себя чувствую, - сказала я. – Мне кажется, если бы не эта шейная цепочка, я сейчас просто взлетела бы вверх и ударилась о потолок, Госпожа Ли.
Госпожа Ли только сдержанно улыбнулась в ответ и начала:
-Должна вас предупредить, Госпожа Т, вам потребуются значительные умственные усилия, для осмысления того, что я должна вам сообщить. Но, ничего не поделаешь, постарайтесь адекватно реагировать и усваивать информацию. Это, прежде всего, в ваших же интересах.
-Понятно, - скромно подтвердила я.
-Тогда слушайте. Предварительное следствие сделало вывод, что в момент совершения преступления вы находились в неадекватном состоянии, в которое заранее привели вас преступники. А вот выяснить, добровольно или принудительно вы были приведены в это состояние, пока что не представляется возможным. Удалось установить лишь то, что вы являетесь ламиолой, и что вы не являетесь персоной, именуемой Мелани Спайк, хотя сами вы и считаете так.
Я, пока что, сочла за лучшее промолчать, а Госпожа Ли продолжала:
-Дело в том, что этой самой Мелани Спайк, в некотором смысле, не существует.
-В некотором смысле? – удивилась я. – Это как же понимать?
-Это зависит, если хотите, от системы координат, базируясь на которую мы попытаемся рассматривать этот вопрос.
-Какой вопрос?
-О наличии или отсутствии объекта.
-Объекта Мелани Спайк? – решила уточнить я.
-Ну да, - подтвердила Госпожа Ли.
-Понятно, - сказала я и спросила: - Вы тоже сумасшедшая, Госпожа?
-Тоже? – переспросила она. – А кто ещё?
-Ещё, большая половина окружающих, с которыми мне в последнее время пришлось общаться. Дело в том, что я-то сама не сумасшедшая, просто у меня голова временно не в порядке после того самого неадекватного состояния, о котором вы говорили. Но это пройдёт, а вот как быть с остальными, я даже и не знаю.
-Да, - задумчиво произнесла Госпожа Ли, - именно это я и предполагала.
-Что именно, Госпожа?
-Что вы будете именно так воспринимать окружающий мир и произошедшие недавно события.
-Очень рада, что ваши предположения сбылись, - сообщила ей я. – Надеюсь, это будет способствовать быстрому выяснению моей невиновности, способствовать моему освобождению и выплате компенсации за моральный и физический ущерб.
-Прелестно, - почему-то грустно сказала Госпожа Ли. – А вы что, даже и не догадываетесь, что это не имеет значения?
-Что не имеет значения? – не поняла я. – Освобождение вашей клиентки и выплата компенсации? Как это расследавательница может такое говорить, если от величины компенсации всегда напрямую зависит величина гонорара этого, как его? А, вспомнила! Адвоката.
-Вот именно, - непонятно о чём сказала Госпожа Ли и очень странно на меня посмотрела. – Знаете, Госпожа Т, давайте я сначала сообщу вам о том, каковы теперь будут условия вашего содержания в толисе?
-Давайте, - согласилась я, - хотя, если уж моим делом занялись, то я надеюсь на скорое освобождение, а значит, не так уж и важно, в каких условиях содержаться, поскольку короткое время потерпеть можно. Впрочем, конечно же, и на короткое время хотелось бы устроиться получше.
-Вы будете содержаться в стандартных ножных кандалах и на шейной цепи, - сообщила мне расследовательница. – В арестантской одежде и плетёнках. В отдельной камере с кроватью и с разрешением ложиться и вставать в удобное для вас время.
-Ну, совсем неплохо, после того что было, - рассудила я. – А как насчёт рациона питания?
-Арестантский рацион, - сообщила Госпожа Ли.
-Жаль, - сказала я. – Насколько я помню, мне всегда нравилось вкусно поесть.
-Вы даже не спрашиваете насчёт Оллитары, - заметила она.
-Ну, это, наверное, потому, - предположила я, - что я ведь считала себя Нолой, а Нолам Оллитара запрещена. Или уже что-то изменилось на этот счёт?
-Нет, на этот счёт ничего пока что не изменилось.
-Ну а что там на мой счёт? – напомнила я.
-Даже и не знаю, как начать, - сообщила Госпожа Ли.
-Ну, уж начните как-нибудь, - предложила я.
-Действительно, - согласилась она, - как-нибудь начинать надо. Ну, тогда так. Лично для меня обстоятельства вашего дела ясны настолько, что выяснять чего-то ещё нет необходимости.
-О, прекрасно! – обрадовалась я. – Значит, нужно лишь представить материалы комиссии толиса и потребовать вынесения решения. Так?
-Вроде бы и так, - сказала Госпожа Ли, - но если бы я это сделала, боюсь, меня засадили бы сюда заодно с вами, невзирая на то, что в этом не было бы смысла.
-Э… - сказала я, - признаться, я ничего не поняла, Госпожа Ли.
-Неудивительно.
-Не понимаю, зачем нужно говорить загадками? Я что, в бессознательном состоянии наделала ещё каких-нибудь дел, о которых не помню?
-Ох, - вздохнула Госпожа Ли, - видимо, придётся начинать с самой сути вопроса, как это ни дико прозвучит.
-Интересно даже, - заметила я.
-Уж это точно, - подтвердила она. – Так вот, суть в том, что вас, Госпожа Т, не существует.
-Хи-хи, - сказала я. – Вот это я точно уже где-то слышала. Мелани Спайк не существует, потому что она сама себе кажется, а ещё, у неё мамаша провинциальная пьянчужка.
-А вы и это знаете?
-Знаю, но как-то смутно. Это потому что меня не существует, да?
-Дело в том, что вы изображение, - сказала Госпожа Ли, - или, как принято называть в определённых кругах, Моника.
-Изображение… - призадумалась я. – А чьё я изображение?
-Вот! – воскликнула Госпожа Ли. – Вот в этом-то всё и дело! Первое, что вам должно было бы прийти в голову, это то, что вы изображение Мелани Спайк. Одна из её Моник, да?
-Э… - проскрипела я. – Ну, наверное.
-Вот и я сначала также подумала, - сказала Госпожа Ли. – Дело в том, что если бы вы были Моникой Мелани Спайк, - это было бы ещё полбеды. Ну, поскольку дело уже достаточно привычное.
-Привычное, - повторила я. – То есть, вы с таким положением вещей уже сталкивались и имеете опыт по выходу из подобных ситуаций?
-Да, можно и так сказать, - подтвердила она.
-Значит, я всё же могу надеяться на приличную компенсацию за нанесённый мне ущерб?
-Какую компенсацию… - хотела было завопить она в отчаянии, и даже начала заламывать руки, но сумела взять себя в эти самые руки и затормозила истерику в начальной стадии. – Да причём тут уже всякие компенсации вообще? Ведь для чего существуют эти самые Моники?
-А для чего?
-Для разрешения какой-то конкретной парадоксальной ситуации, связанной с тем, что Мелани Спайк появилась сразу в нескольких точках псевдопространства, и во всех случаях появилась неправильно!
-Неправильно? То есть, что, родилась преждевременно? Через кесарево сечение, да?
-А-а-а-а! Гром-и-Молния! – вскричала Госпожа Ли и ухватилась руками за голову, то есть, за верлиоку, внутри которой эта голова располагалась. – Ох, простите. Знаете, с кем поведёшься, от того и наберёшься, в том числе и выражений.
-Действительно, - посочувствовала я, - адвокату зачастую приходится общаться с кем-попало. А кто это так выражается, «Гром-и-Молния»?
-Морские разбойники, - сказала Госпожа Ли.
-И правда, - припомнила я, - ведь точно, был некий морской разбойник по прозвищу Злодей-Бармалей, который как раз так и выражался. Так вы с ним имели дело?
-С ним тоже, - подтвердила Госпожа Ли с каким-то странным скрипом в голосе.
-А это правда, что он убивал маленьких детей, и даже ел их на обед? – обрадовалась я возможности уточнить свои знания у непосредственной знакомой Злодея-Бармалея.
-Господи! – сказала она, - да где вы видели в Оллитарии маленьких детей? Да ещё в таком количестве, чтобы кому-то позволили их убивать или есть?
-Действительно, - согласилась я. – А Господи, это кто?
-А вы не знаете? – сказала она. – Ну да, ведь вы же Моника, зачем вам не относящиеся к делу знания.
-Госпожа, - сказала я, - а эта вот цепочка, которой я тут привязана за шею, это обязательный элемент протокола?
-Наверное, - предположила она, - а что?
-Я, вот, думала, зачем подследственную пристёгивать за шею, когда она со своим адвокатом беседует? А теперь понимаю, это чтобы не сбежала в том случае, если адвокат сумасшедший.
-Я не сумасшедшая, - сказала Госпожа Ли, - я Моника Мелани Спайк.
-Как, и вы тоже? – удивилась я.
-Не тоже, - возразила она. – Я Моника реально существующего объекта, хотя и существующего не здесь, а вы Моника не существующего объекта, вот в чём суть!
-Это как же так? Если и вы, и я изображения Мелани Спайк?
-Это я изображение Мелани Спайк, а вы нет. Вы изображение Милены Снайк.
-Гром-и-Молния! – сказала я. – А это ещё кто?
-Это объект, которого не существует.
-Э… Не существует здесь?
-Не существует нигде. Знаете, я просто поразилась, когда поняла, что вы Моника Милены Снайк. А ведь ничего странного тут нет. Я ведь и раньше встречала нечто подобное. Ну, в том сне, где я сама себя в норку посадила, а потом перевернулась на другой бок, и наоборот.
-Это… - сказала я. – Уважаемая Госпожа Ли, а нельзя ли мне маленько отдохнуть, а? Ну, в новых кандалах, в другой камере, а, главное, на хорошей постельке?
-И подальше от сумасшедших адвокатов, да?
-Ну… - сказала я. – Как вы только догадались?
-А тут и догадываться нечего. Что я, никогда Моникой не была? Да я и сейчас Моника, с точки зрения данной системы координат. Ну, если за основу брать то, что происходит в этом сне.
-А это мы во сне происходим, да? – решила на всякий случай уточнить я.
-Ну да. Я ведь сначала что решила? Что весь этот побочный элемент мира, где действуете вы, появился для того, чтобы обеспечить мой побег из той колонны пленниц в колодках. Ну, понятное дело, в будущем, когда меня власти схватят заодно со всеми этими мерзкими пиратами, оллиолонерами, то есть, как они тут себя именуют. Ну, власти ведь тупые, так что подобное будущее было вполне возможно. Я ещё подумала, что эти самые Аннолиусские скрипучки мне самой изобретать придётся, чтобы как можно больше элементов этого сценария заранее подготовить. Ну, вы понимаете, если нас, будущих пленниц, сковали бы за ошейники, как тут сбежишь? Чтобы так вот выдернуть отдельную девушку из общей связки, нужно чтобы она была скована каким-нибудь новым, плохо проверенным на практике приспособлением, которое, с одной стороны, казалось бы чрезмерно надёжным, а с другой стороны, имело бы непродуманный уязвимый элемент. Видели же, как лихо эти взломщики скобу выдернули?
-Ик, - сказала я, но Госпожа Ли, то есть, Моника Госпожи Ли, в смысле, Моника Мелани Спайк, то есть, я хотела сказать, сумасшедшая адвокатша не обратила на это внимания и увлечённо продолжала:
-Только это я сначала так подумала, а потом припомнила, что как бы я ни подумала, а всё происходит не так, то есть, в принципе происходит, только таким образом, что больше похоже на издевательство, а не на это… На происходство, то есть, происхождение, в смысле… Ну, неважно. Вот, ведь как было, когда я попыталась сама с собой встретиться? И так, и эдак, а всё никак не получается, то я не ту поймала, то меня вообще в мешок засунули, то… А потом-то оказалось, что я уже в самом начале сама с собой встретилась, да не заметила. Так ведь и здесь то же самое происходит! Только, я же говорю, у меня уже определённый опыт есть. Я и думаю, дело-то в чём? Как вы думаете?
-Это, то есть, как я думаю? Честно говоря, я всё думаю, не оборвётся ли эта цепочка, если как следует дёрнуть? Шею, конечно, повредишь, но, может, чёрт с ней, с шеей, при таких-то делах?
-Да ну, какая ещё цепочка! – возмутилась адвокатша. – Я думаю, дело вот в чём. Весь этот побег, все эти колодки, скрипучки и всё остальное, - это вообще к делу не относится, вот как я думаю! Да вы же сами видели девку, которую утащили. Это же не вы и не я, и вообще неизвестно кто. А что насчёт отрезания языка, так ведь нужен же был какой-то исходный элемент сценария, правда? Конечно. Я же сама тогда подумала, пойду, мол, да отрежу себе эту опасную для жизни часть организма. Вот вам и завязка сюжета. Да и весь сюжет, вы же поглядите, он же весь набит банальными штампами ситуаций, это ведь так?
-Ну, если вы так считаете, - сказала я, опасаясь спорить с ненормальной.
-Именно так! Охранники тупые, медицина халтурная, должностные лица продажные или невменяемые. Да та же стрела, что вам в рот попала. Бывают разве такие вот счастливые совпадения попадания и сопротивляемости затычки во рту? Чтобы стрела так удачно вышла в рот, но на небольшую, словно бы заранее заданную величину? Ну, улавливаете?
-Да, - подтвердила я. А чего тут не уловить? Если все администраторши тут такие психические, как та, что была в камере, так им до съёзжания крыши один шаг. И живой пример этого со мной тут беседует.
-Вот видите? Даже вам понятно. Штампы, одни штампы! Тупое предварительное расследование, превышение власти, произвол. Ну, вас же ни за что в сливной колодец запихать хотели? А тут является альтернативная администрация и спасает. Банальнейший штамп, не так-ли? Злая администраторша, плюс добрая администраторша. Друг на друга наезжают на глазах у заключённой, а сами-то заодно. Ведь сто раз уже было, правда? Так вот, то, что я посредством использования своей очередной Моники хотела организовать собственный побег, - это всё фигня! То есть, это всё лишь для отвлечения моего внимания от чего-то другого, от чего-то такого, что на данный момент уже произошло, а вы и не заметили, - вот как дело обстоит. Между прочим, у меня и без этих снов сейчас проблем выше крыши, а это значит, что событие, ну, то, которое уже произошло, либо имеет для меня особо важное значение, либо является необходимым элементом сценария, там, в реальности. Ну, в реальности относительно того, если считать это место сном. Да я ведь вам уже говорила насчёт системы координат. А у меня, конечно, и вправду аномальные умственные способности. Прикиньте только, я являюсь в свой собственный сон, чтобы собственноручно объяснить собственной Монике, что она действует в моём сне, и сама себе кажется. Она, а не я. Круто, да? С ума сойти…
-Э… Ещё только сойти? А я думала, уже…
-Да что вы всё на сумасшествии зацикливаетесь? Я уже эту стадию давно прошла. Это вообще не проблема, если на то пошло. Сумасшествие, я имею в виду.
-Правда? Ну, пускай не проблема. Тут другая проблема назрела. Если уж я ламиола, то и понятно, откуда у меня ощущение, что я сейчас сдвинусь и откинусь. А у вас на этот случай Квингса не отыщется, Госпожа?
-Да ну, откуда? – сказала она. – Эти чёртовы оллиолонеры, может вообще про Квингс не знают, у них же каждый придурок себя Квинглером мнит. Совершенно бессистемный трах, понимаете. В прошлый раз я проснулась-то от того, что меня трахали. Представляете, даже не разбудив девушку! Да они ведь даже не знают, что такое мыло. А вы говорите, Квингс. Короче, давайте сосредоточимся, да поскорее местную проблему решим.
-А она не решена ещё, да?
-Конечно! Если вы до сих пор существуете, значит, ещё чего-то не сделано. Ну, то, для чего я вас генерировала в своём сознании.
-Э… Вы меня генерировали?
-Ну да. Знаете, я думаю, такой термин более правилен, чем это пресловутое «создание демонов».
-Ну да, - согласилась я, - «создание демонов», это как-то подозрительно звучит. Не научно, что ли?
-Ну,- кивнула она. – Так что мы тут такое ещё сделать должны, чтобы вы исчезли?
-Госпожа, - сказала я, - а это обязательно нужно? Чтобы я исчезла?
-Ну да. А что вас беспокоит?
-Понимаете, когда заключённой говорят, что кто-то заинтересован в том, чтобы она исчезла, на ум сразу приходят всякие тёмные застенки, наёмные уголовные элементы, разные, там, колодцы, петли для удушения и мешки для выноса тела. Вы думаете, всё это не должно беспокоить?
-Хи-хи, - сказала она. – Это что. Знали бы вы о моих проблемах. А тут ещё очередная Моника на мою голову.
-Ну да, - вздохнула я, - собственные проблемы девушки всегда склонны раздувать до небес. А чужие занижать ниже колена.
-Чёрт побери! – рассердилась она. – Да куда ещё раздувать-то? Там с моей подруги шкуру содрать хотят, на меня наезжают за пробоину, а капитанша вообще наркоманка, сидит на ковриках из девушек и анашу курит. Стихи ещё сочиняет, да? А у подруги второй пупок на животе вскочил, так и спросить, откуда, никак не выходит. А Серая Мамба, которую я изнасиловала, ножи на меня точит, да зверский метод расправы придумывает. Это слабые проблемы, да?
-Ну, если уж вы её изнасиловали… Знаете, вот если бы меня кто изнасиловал…
-А что делать-то было? Да там, уж прямо, изнасилование, можно подумать! Хотя, как поглядеть, конечно. Говорю же, она сама виновата. Ну, как и тогда, в полицейском участке. Не так ведь всё было, а уж говорят, будто я всю службу блюстителей Генозиса изнасиловала!
-Всю службу города? – усомнилась я. – Ну, если уж у вас такой опыт по изнасилованию должностных лиц, Госпожа, нельзя ли было бы и здесь…
-Слушайте, прекратите ерунду нести, - сказала она, - у нас не столько времени, чтобы на ерунду размениваться. Я ведь и проснуться могу.
-То есть, как я поняла, - решила уточнить я, - вы, Госпожа, это Мелани Спайк, а я это Моника Мелани Спайк в вашем сне, так?
-Да не Моника Мелани Спайк, а Моника Милены Снайк! – рассердилась она. – Волосы белые, будто перекисью водорода пережжённые, глаза голубые, и вообще, вы что, в зеркале себя не видели? Вы Моника Милены Снайк, которой на самом деле не существует, разве только вот тут, - постучала она кулачком по своей верлиоке.
-Ну, ну, понятно, - согласилась я. – А, вот, эта администраторша, что с карточкой «А», она что, тоже чья-то Моника?
-Да ну, зачем? – сказала она, - это же просто эпизодический элемент сценария. Ну, я её, наверное, наспех сгенерировала, чтобы как-то своё появление тут замаскировать под расследовательницу.
-Так что, - забеспокоилась я, - у неё и карточка «А» фальшивая, что ли?
-Да откуда я знаю? Я понятия не имею ни о каких карточках, кроме карточек «С» в Генозисе. Да какое это имеет значение?
-Ничего себе, какое значение! – возмутилась я. – Да если эта администраторша со своей карточкой фальшивые, то лично я скоро загремлю на двое суток в сливной колодец, как и планировалось ранее! Сами бы попробовали!
-А то, я не пробовала! – взаимно возмутилась она. – Много чего на своей шкуре пробовала, а если бы не так, то этого вашего малохольного колодца и не существовало бы!
-Вот и очень хорошо было бы, - рассудила я.
-Чёрт! Мы опять не о том, - с досадой сказала она. – Давайте сосредоточимся, и догадаемся, какое тут событие произошло, для которого не сгодилась Моника Мелани Спайк, а понадобилась Моника Милены Снайк?
-Знаете, Госпожа, - сказала я, - если уж я ламиола, то такие вот заумные умствования не для меня. Мне бы отдохнуть, а вы уж со своими и чужими Мониками разбирайтесь сами.
-Ну, так напрягитесь, и помогите мне. Чем раньше это сделаете, тем быстрее отправитесь отдыхать на свою шейную цепь и в свои новые ножные кандалы.
-Я вообще-то имела в виду постельку, - возразила я, - а не ваши дурацкие железяки, которые тут нагло наколачивают на Госпожу Аннолиуса.
-Наверное, дело тут вот в чём, - принялась рассуждать Госпожа Ли, проигнорировав мою реплику. – Скорее всего, это не побочный мир, а часть реального. Потому-то здесь и не годится Моника реально существующего персонажа. Ну да. Ведь как происходило до сих пор? При выполнении задачи Моника исчезала, а события оставались, только в уже свершившемся виде. Ну, вроде изменения прошлого. А в случае Белой Моники исчезал и этот побочный вариант мира, где она действовала. Ну, недаром Нилунга говорила, что Белая Моника это конец мира. Ну, понятное дело, конец того мира, который образовывался вокруг Белой Моники в процессе её деятельности. А что мы имеем в этом случае? Моника является несуществующим в реальности элементом, а значит мир, где она действует… Значит… Вот, чёрт, это значит, что мир может быть как реальным, так и воображаемым. То есть, вообще ничего не значит. Нет, чего-то я запуталась. Но ведь должно же что-то такое быть, из за чего всё это нагородилось? Ну не само же собой оно нагородилось, правда?
-Уж это, как скажете, Госпожа, - согласилась я, - а мне бы в постельку. Интересно только, эти вот ножные кандалы, их можно на кровать укладывать, или положено спать, спустив ноги на пол?
Но Госпоже Ли мои интересы явно были по барабану. Она так увлеклась напряжённой умственной деятельностью, сопряжённой с болтовнёй, суть которой уже попросту от меня ускользала, что даже принялась чесать голову свободной рукой, не обращая внимания на то, что под чесание попадает не голова, а головная клетка. Наверное, любимый головной убор Госпожей Аннолиуса так иногда срастается со своими хозяйками, что воспринимается уже как биологическая часть организма. И вдруг она засеклась на полуслове, округлила глаза и уставилась на меня таким взором, словно внезапно открыла некий основополагающий принцип устройства Вселенной.
-Соня! – сказала она. – Соня! Вот где собака зарыта!
-Простите, Госпожа, но я не Соня, я Мелани, - на всякий случай сообщила ей я, - то есть, предварительная заключённая Т-14-2, или Госпожа Т, как мы с вами договаривались…
-Конечно! – воскликнула Госпожа Ли, разговаривая уже явно с собой, а не со мной. – Она же не должна была узнать меня в лицо, иначе ведь совсем другой разговор вышел бы! Значит, контракт на два цикла, да? А я ведь всегда собиралась как-то найти время и заняться её розыском, это же у меня в подсознании сидело, вот и вышло... О… О…
Тут она зачем-то принялась повторять раз за разом букву «О», а для этого разинула свой рот в виде буквы «О» и этот разинутый рот каким-то образом притягивал к себе мой взгляд и всю меня. Наверное, именно так притягивает кролика пасть удава. Я бестолково уставилась на эту «О», с удивлением замечая, что она зрительно трансформируется в странный шарик, который был белый, но в то же время и чёрный. Вот, именно так, как я сказала. Тут я сделала героическое усилие и попыталась окинуть взглядом всю Госпожу Ли, которая теперь смотрелась неким подобием мозаичного изображения, и это подобие всё более усиливалось. Да что же это делается?
Я замотала головой, но кошмар и не подумал рассеяться, а продолжал трансформироваться по своей программе. Теперь уже трудновато было бы опознать в этой дискретной картине Госпожу Ли, потому что элементы мозаики всё более укрупнялись, бледнели на глазах и превращались в одновременно двухцветное подобие первого шарика, с которого всё и началось. Мало того, вскоре эти элементы принялись отделяться друг от друга и расползаться в стороны, закручиваясь в начинающую вращаться воронку.
Я запищала со страху и подскочила со скамейки, пытаясь отстраниться подальше, но шейная цепочка натянулась и сгибала меня вперёд, не позволяя и на два шага удалиться от столика. Почему-то я очень испугалась, что эта вращающаяся воронка из чёрно-белых шариков засосёт меня и унесёт куда-нибудь туда, где ещё и похуже, чем здесь. Похоже, я так перепугалась, что принялась кричать, иначе с чего бы вдруг появилась охрана?
Охрана оказалась традиционно бестолковой и стояла поблизости, с удивлением наблюдая как я кричу и подпрыгиваю вблизи столика на натянутой цепочке. Тут я обратила внимание, что шариковая воронка уже исчезла, также как и превратившаяся в неё Госпожа Ли. Я ещё подумала, что же, теперь следствие снова затянется? Хотя, с другой стороны, лучше уж вообще без следователей, чем со следователями до такой степени ненормальными, что удаляются от вас подобным мозаично-шариковым способом. И ещё я подумала, что охрана и пальцем не пошевельнёт, покуда не получит конкретных указаний, хотя бы и от меня. Поэтому я прекратила кричать, прижалась вплотную к столику, что позволяло ослабить натяжение шейной цепочки и выпрямиться, и хотела уже заняться раздачей указаний, но меня опередили.
-А где Госпожа расследовательница? – спросил главный охранник.
-Не знаю, - сказала я. – Ушла.
-Как это, ушла? Куда ушла?
-Не знаю, - сообщила я. – Ушла за дверь, да и всё.
-Это за какую дверь?
-Вон за ту, - указала я головой на единственную дверь, ведущую из комнаты. – Или здесь другие двери имеются?
-Других дверей тут не имеется, - разъяснил охранник, - а в эту дверь никто не выходил. Мы же её охраняли.
-Ну, значит, так охраняли, - предположила я, - что не заметили, как она вышла.
-Ха! – сказал главный охранник, а два его помощника сказали:
-Ха-ха-ха-ха-ха!
-Ну и что дальше? – спросила я.
-Дальше то, что давай, говори, где Госпожа расследовательница?
-Да я же говорю, ушла.
-Так ведь никто не выходил!
-Знаете, - сказала я, - если никто не выходил, значит, она здесь, так получается?
-Э… Ну да.
-Ну, так ищите. Ага, под столиком поглядите.
Под этим столиком, вообще-то, и кошка бы спрятаться не сумела. А никто из охранников не любит насмешек в свой адрес. Поэтому начальник ухватил меня за цепочку около горла, дёрнул и сказал голосом, в котором начинали формироваться страшные интонации:
-Ты нам тут шутки не шути, арестантка, а говори, куда Госпожу расследовательницу подевала?
-Я подевала? – уточнила я.
-А кто же ещё?!
-И куда же я её могла подевать? К себе под подол спрятать?
-Так ты же голая?
-Значит, этот вариант отпадает. Выходит, что, я её проглотила, да?
Начальник с сомнением поглядел на мой живот, и, надо же, сам догадался, что если бы такое случилось, уж тогда бы мой животик выпирал как у пообедавшего удава.
-Нет, - рассудил он, - это невозможно. А тогда где?
-У меня больше вариантов нет, - предупредила я.
-Знаешь, - сказал он, - мне с каждой юмористкой возиться некогда. А ну, говори, где расследовательница, не то, бить буду!
-А мы с вами на брудершафт не пили, между прочим, - заметила я. – Почему это вы ко мне на «ты» обращаетесь? Это, кстати… Вай!
Этот негодяй попросту стукнул меня по макушке и повторил свой вопрос в сокращённой форме:
-Где?!
И замахнулся во второй раз.
-Ой! Нет-нет-нет! – заверещала я с испугу. – Сейчас всё объясню!
-Ну?!
-Эта Госпожа расследовательница, она никакая и не расследовательница, а может вообще настоящую Госпожу расследовательницу убила, чтобы сюда под её видом проникнуть!
-Куда делась, спрашиваю?!
-В дверь она вышла, только, это…
-Что?
-Ну, это самое, как его? А! Она сказала, я, мол, сейчас ухожу, а ты сиди и пикнуть не моги! Ага! Не то, говорит, зарежу. Потом. Вот. А у меня, говорит, баллончик с секретным газом есть. Я, говорит, его сейчас через замочную скважину подпущу. А газ этот временное одурение и отупение вызывает. Ну, кратковременное, зато потом никто ничего не помнит. Ну, специально такой газ изобрели, чтобы мимо охраны куда нужно проникать.
-Вон чего, - сказал начальник и даже отпустил мою цепь. – Вон, значит, чего. А о чём она с тобой говорила?
-Так я не помню! Она же и мне в нос сначала пшикнула, я ведь только сейчас и врубилась!
-Что, прямо совсем ничего не помнишь?
-Ну, так, смутно.
-Ну?!
-Да я и не поняла ничего! Ну, похоже, ту арестантку из колонны утащили раньше, чем эти, которые тоже хотели. Ну, от которых эта Госпожа Ли явилась. Типа, чтобы подробности у меня уточнить. Там, кажется, заговор какой-то. Она ещё всё повторяла, - Моника, да Моника. Короче, заговор Моник, наверное. Только, говорю же, не помню ничего нормально!
-М… Заговор Моник, - глубокомысленно проворчал начальник. – Кажется, что-то такое я слыхал. А Моника, это что, имя такое?
-Ну, мне показалось, это как-то связано с изображением. Может, она хотела сказать, что заговорщики кого-то поубивать хотят? Ну, там, по списку какому-нибудь. Были люди, а останутся одни изображения. Как-то больше ничего и в голову не приходит.
-Вон как, - сказал начальник. – Разобраться надо, однако. Ладно, уж это не моё дело, разбираться. Моё дело доложить. Да.
Похоже, он собрался уходить, поэтому я тут же и заверещала:
-Господин, Господин, а со мной что же?
-А что такое с тобой?
-Мне что теперь, здесь до конца жизни сидеть на цепочке?
-Ах, да, - припомнил этот тупица и обратился к помощнику: - Что там, насчёт предварительной заключённой Т-14-2?
-Так вот же, - протянул ему сложенную бумагу помощник.
-Ага, - взял бумагу начальник и сунул туда свой нос. Похоже, он ещё и грамотный был. – Камера сто шестьдесят пять. Стенная привязь, ножные кандалы и арестантский комплект одежды номер ноль. Понятно.
Тут он принялся отстёгивать мою цепочку от кольца. Ну да, ключи-то от неё у охранников и были. А как же насчёт рук? Руки они мне и не подумали освобождать, а так и повели куда-то.
Камера сто шестьдесят пять оказалась маленькой комнатушкой, половину которой занимала убогая и слегка продавленная кроватка. А другую половину занимала круглая сливная дырка в полу, закреплённый над ней умывальник и тусклое железное зеркальце, приделанное к стене. В стенку, противоположную двери, было вделано мощное круглое кольцо, с которого свешивалась двухметровая железная цепь достаточно крупного калибра, увенчанная на конце лежащим на кровати разомкнутым ошейником с висячим замком на одной из проушин. Этот самый ошейник, не долго думая, принялись монтировать на мою шею. Замок разомкнули, подели сквозь обе проушины и снова заперли. Ошейник был явно не моего размера, большой, но, уж конечно, не настолько, чтобы можно было снять через голову.
Не успела я ничего и сказать по этому поводу, как меня усадили на кровать, вытянув ноги вниз, к боковой стене камеры. А там оказалась стационарная наковальня, вблизи которой валялись слегка ржавые кандалы, явно приписанные к этой камере, как и стенная привязь. Вот только, молотка и заклёпок в камере не оказалось, но инструменты у охранников были с собой. Они слегка протёрли от ржавчины шарнирные браслеты, надели их на мои щиколотки, продели в проушины заклёпки и принялись плющить их молотком на наковальне. Кандалы были лишь чуть полегче предыдущих, но, поскольку заковыванию подверглись только мои ножки, приходилось признать наличие значительного прогресса в условиях моего содержания. Кроме того, я предположила, что в кандалах заключённая находится только в камере, а при выходе отсюда их расклёпывают и снимают. А иначе, зачем городить в камере наковальню и располагать её вблизи кровати?
Конечно, казалось бы, зачем заковывать ноги девушке заключённой в камеру, где всей свободы передвижения три шага? Наверное, такие порядки завели не из функциональных соображений, а из психологических, для оказания постоянного морального давления на пленницу. Хотя, кажется, я что-то слышала насчёт того, что принято решение о заковывании в ножные кандалы всех без исключения персон, содержащихся в толисе. Тогда конечно.
А как насчёт одежды? Одежда обнаружилась в виде сложенной на кровати миниоты из грубой красной ткани и такого же головного платка. А под кроватью нашлись и плетёнки в расшнурованном виде.
-Эй! – сказала я охране, которая, закончив заковывание моих ног, собралась уходить, - а насчёт рук-то что?
-А что? – не понял начальник.
-Руки-то мне освободите от колечек, пожалуйста, - попросила я.
-А мы их на тебя не надевали, - последовало гениальное возражение.
Нет, я конечно помню общее правило о том, что снимает с девушки цепи тот, кто ей их надевал, но нельзя же возводить этот обычай в догму!
-Но ведь это же не по протоколу содержания! – возмутилась я. – А протокол содержания на вашей ответственности!
-Ну да, - согласился начальник. – И что не так? Всё на месте. А если чего лишнее на вас, Госпожа предварительная заключённая, так это не мы надевали.
-Чёрт возьми! – сказала я, - а как насчёт одежды?
-Так вот ваша одежда лежит. Можете одеться, можете голой ходить, как вам угодно будет.
-Я не могу одеться, когда у меня руки за спиной скрючены!
-А мы не имеем права снимать то, что не мы надевали.
-Так что же, прикажете Госпожу заговорщицу дожидаться, которая не для того вас газом глушила, чтобы потом назад возвращаться, да?
-Действительно, - согласился начальник, - если она и впрямь заговорщица, то вряд ли вернётся. И как же быть?
-Освободить меня от этих чёртовых смирительных колечек! – подсказала я.
-Нельзя. У нас прав таких нет, да и ключей тоже. Не мы же надевали.
-Чёрт… - рассердилась я, но начальник тут же предупредил:
-Госпожа, по протоколу содержания ругаться запрещено, не то, толу в рот.
-А голой меня держать, когда я одетой хочу, это не запрещено?
-М… - задумался начальник. – Наверное, запрещено. А вы хотите одеться?
-Конечно!
-Одеть! – озадачил начальник помощников.
Я попыталась объяснить, что имела в виду, чтобы они освободили мне руки, но эти мерзавцы и не слушали. Они принялись меня одевать и обувать, при этом не стесняясь лапать своими грубыми руками где надо, и где не надо.
Ну да, миниота для того и существует, чтобы в неё можно было нарядить любую девушку, хоть свободную, хоть связанную, хоть скованную. Только с пуговичками возиться долго, так, опять же, на арестантской миниоте их минимальное число, всего-то десятка четыре. Вот и готово. Меня застегнули в миниоту, завязали в платок, продев его под ошейник, и обули в плетёнки, зашнуровываемые какими-то несерьёзными верёвочками, которые даже пару раз порвались в процессе завязывания. Я хотела ещё придраться насчёт невозможности нормально питаться и справлять нужду в скованном колечками виде, не говоря уже о чистке цепей, но рассудила, что эти протокольные рожи сейчас по-любому меня от колечек не освободят, и с этим вопросом придётся обращаться к администрации. В результате, охрана ушла, а я осталась сидеть на кровати, одетая, обутая, завязанная в платок, с закованными ногами, с закольцованными на спине руками, и прикованная тяжёлой цепью за шею к стенному кольцу.
В камере было достаточно светло, несмотря на отсутствие окон. Это потому что свет сюда проникал сразу из трёх мест. Во-первых, половина потолка представляла собой частую железную решётку, по которой периодически разгуливали неопознанные подошвы. Во-вторых, частично свет проникал сюда ещё и через смотровое окошечко на двери, которое было перекрыто горизонтальными пластинками вроде жалюзи, поворачиваемых снаружи, и недоступных для поворота изнутри. Ну, а в-третьих, почему-то слегка отсвечивала ещё и сливная решётка. Наверное, чтобы ночью, когда наверху и в коридоре погасят свет, заключённая не промахнулась мимо дырки, справляя нужду.
В целом, как я уже отмечала, нужно было признать некоторый прогресс в условиях моего содержания, но вот заломленные колечками руки меня уже достали. Я даже маленько попсиховала и попрыгала попой на кровати, а толку? Освободить руки было невозможно, зато я сразу убедилась в неконструктивности психования по части шейной привязи, поскольку от прыганий она начинала стучать ошейником по ключицам и больно дёргать цепью в сторону кольца, причиняя шейной части моего организма боль, аналогичную боли причиняемой носовым кольцом носу пленницы, вздумавшей буйствовать, будучи прикованной за нос. Поэтому я раздумала психовать и решила сидеть до тех пор, пока не явится администрация и не освободит меня от колечек, как от явного нарушения нового протокола содержания.
-Гляди, ей прыгать надоело, - сказал чей-то голос сверху.
-Жаль, - сказал другой голос. – Эй, красотка белобрысая, попрыгай ещё, а?
Я поглядела вверх и убедилась, что через решетчатый потолок меня разглядывают две похотливые мужские мордочки, скорее всего, принадлежавшие местным охранникам. Я хотела уже послать их в задницу, но вдруг подумала, что вся эта камера в целом, при наличии подобного потолка, потенциально может представлять из себя большой сливной колодец постоянного действия. Ну, если кто-то там рассердится и вздумает мочиться сюда с потолка, что я ему смогу противопоставить? А потом на меня же и свалят мокрую или грязную постель, и ничего не докажешь.
-Эй, ты откуда такая симпатичная, красоточка? – спросили меня сверху.
-Я местная, - отрекомендовалась я.
-А как звать?
-Э… Т-14-2, Господин.
-Хи-хи, - сказали сверху. – Это что, имя такое?
-Это номер, которым я обязана именоваться, находясь в предварительном заключении, Господин.
-Ну-ну, - сказал другой голос. – Так как звать-то, девка?
-Э… - сказала я. – Соня. Вот как.
Это я припомнила ненормальную адвокатшу с её потрясающим открытием, сути которого я не уловила.
-Хи-хи, Соня-сосоня, - сказала первая морда.
-Сосуня, - уточнила вторая морда.
-Точно, - сказала первая морда. – Сосуня. Хи-хи. А сосать-то хорошо умеешь?
-Сосать? – сказала я. – Чего ещё сосать, и зачем?
-Что прикажут, то и сосать. Умеешь, или учить придётся?
Я вывернула голову вверх и попыталась подробнее разглядеть этих мерзавцев. Оказалось, их там уже было четверо и все беззастенчиво разглядывали меня похотливыми глазками.
-А вы кто, Господа? – спросила я.
-Мы-то? А что?
-Если вы охранники, то не могли бы вы меня освободить от ручных колечек? А то, это не только не по протоколу содержания, но даже и не позволяет мне ни о чём другом думать, так руки затекли.
-Нет, - сказала самая первая морда, - мы этой камерой не заведуем. Так как насчёт сосания, Сосунька?
-Сам себе соси, - посоветовала я, на что сразу же последовал одобрительный хохот остальных зрителей.
-Сам себе, это невозможно, между прочим, - заметила морда.
-Запросто, - возразила я, - только надо гибкость развивать. Пары циклов тренировки хватит, я думаю.
-Хе-хе, - уже более вяло отреагировали слушатели.
-Вот что, красоточка, - продолжила морда, - ты, я вижу, грубить тут нам собираешься? Очень не советую так себя вести.
-Ну-ну, - проворчала я.
-Ты, Сосунька, будешь на это имя отзываться, будешь сосать, всё, что прикажут, и когда прикажут, будешь нам обувь вылизывать, попки своим язычком протирать, и благодарить будешь. Причём, искренне и с выражением.
-С выражением могу, - сказала я, - пошли в грязь, уроды дебильные!
-А сейчас танцевать будешь, - распорядилась морда, даже и не отреагировав на ругательства. Наверное, к подобным ответам этот дебил давно привык. – Ну, давай, начинай, чего расселась?
-Я лучше потом потанцую, - сказала я, - на твоей могиле.
-Танцуй, Сосунька, кому сказано!
Я решила не обострять отношения ещё больше и просто отвернулась от потолка. Если они вздумают на меня мочиться через решётку, я всё равно ничего не смогу поделать, разве что, не разговаривать с мерзавцами.
-Гляди-ка, не хочет, - сказал второй голос.
-Сосунька, чего молчишь?
-Говорить с нами не желает, ага?
-Точно. Буду, говорит, сидеть надутой как пузырь. Ну что, повеселимся?
-Конечно. Таких надо сразу на место ставить, не то, на шею сядут.
-Правильно. Давай.
Над моей головой послышался какой-то непонятный лёгкий скрежет. У них что, штаны с таким скрипом расстёгиваются?
И тут внезапно, что-то коснулось моей спины и щёлкнуло. Я даже и шарахнуться не успела, как мои скованные за спиной руки за что-то зацепились и потащились вверх, выворачиваясь к шее. Резкая боль в выкручиваемых плечах заставила меня взвизгнуть и подскочить, выгибая спину. И тут же мои ноги оторвались от пола и я засучила ими, пытаясь опереться на кровать. Со второй попытки это получилось. Я даже сумела вывернуть лицо и обнаружила, что меня подцепили за наручники спущенным сквозь решётку тонким тросиком, который продолжал тащить мои выкрученные за спиной руки вверх, к самой решётке, в которую я уже начинала упираться затылком. Я попросту заорала от невыносимой боли и припомнила о традиционном методе пытки подвешиванием жертвы на дыбу.
Тут тросик чуть дёрнулся вниз и мои закованные в кандалы ноги коснулись кровати. Я вытянулась изо всех сил, пытаясь хотя бы частично опереться на кровать, но она, как уже отмечалось, была продавленная и пружинила. Оставалось только подпрыгивать, чтобы хоть на секунду ослабевала боль в плечах и запястьях, грохоча кандалами, стуча себя ножной цепью по ступням, а ошейником по челюсти. А сверху раздавался весёлый хохот, а также и связные реплики:
-Попляши, девка, попляши! А ну, повыше! Подтяни, подтяни её. Вот так.
-Пляши, Сосунька, пляши! Хи-хи-хи-хи!
Я вопила и скакала на раскачивающейся сетке кровати. У меня просто не оставалось другого выхода. Я живо представила себе, почему погоняемые плёткой пленницы орут и бегут в заданном направлении, а не бунтуют, не протестуют и не сопротивляются. Знаете, девушке можно сделать так больно, что она ни о чём не думает и делает то, что хоть до какой-то степени позволяет уменьшить боль. Вот сейчас и случился как раз такой случай. Я скакала и скакала, взвизгивая при каждом падении вниз и при каждом подскоке вверх.
-Хороша, - комментировал кто-то сверху.
-Ха! Да эта Сосунька прирождённая танцовщица.
-А может, ещё и певица?
-Эй, Сосунька, ну-ка, с песенкой!
-Ай! Ай! Вай! Вай! – продолжала прыгать и вскрикивать я.
-Со словами, со словами! Ну-ка быстро! Пой, кому сказано?!
-И! О-ой! С ка-ка-ки… Ай! Ка-кими-ми сло… Вай! Ой! Вами… Сло-вами какими? И-ай!
-Сочини. Ну-ка? О том, какая послушная будешь, какая весёлая будешь, попрыгуночка ты наша. Давай, давай! Песенку! Эй, повыше подтяни эту грубияночку. Пусть-ка сочиняет поскорее.
-О-о-о-а-а-й! – завопила я, потому что меня снова потянули к самой решётке и ноги уже с трудом доставали до кровати, чтобы подпрыгивать достаточно высоко. Вдобавок, теперь ещё и голова начала стучаться о решётку.
-Песенку! Песенку, Сосунька! Про то, как сосать будешь!
-А-а-ай! – завопила я, уже, кажется, сходя с ума от пульсирующей боли, - О-а-а-й!
-Песенку!
-Я сосу! – заорала я какую-то бессвязную чушь. – Я несу в лесу лису, а потом её сосу! Волка серого в лесу обоссу и уку-су! А потом медведя, в задницу заедя! Ва-а-а-а-й!
-Хе-хи-хе-хи-хе…
Внезапно я умерла.
Ну да. У меня было как раз такое чувство, что я умерла. Кроме того, мне показалось, что точно такое же чувство возникает у всех, кто умирает, а потому, всё правильно. Самое главное, я больше не чувствовала боли и не ощущала издевательства, а за такие ощущения стоило умереть.
Ну, и правильно. Знаете, чем такая жизнь, так лучше никакой. Тут мне пришло в голову, что категорическое несогласие с жизнью как раз и вызывает смерть, таким образом, мы сами определяем свои сроки. Всё зависит от эмоций и желаний, а также от системы ценностей, сложившейся в нашей голове. Возможно также, что протокол нашего содержания после смерти, зависит от того, как была построена эта наша личная система ценностей при жизни. Кажется, в данный момент никто не собирался мне мешать, и я решила обдумать эту тему в подробностях, а для этого, прежде всего, составить в голове план обдумывания. Это потому что чему-то подобному меня где-то и когда-то учили при жизни. С другой стороны, у меня не было полной уверенности, что после смерти следует пользоваться навыками, приобретёнными до того. Ведь могло случиться и так, что теперь следовало бы всему учиться заново. А чему обычно учатся в первую очередь? Кажется, ходить и говорить. То есть, сначала говорить, конечно. А с чего начинают учиться говорить? Ага, сначала учатся не говорить, а «агукать». Что ж, попробуем. Я попыталась сказать «агу», но с удивлением обнаружила, что вместо этого получается какое-то «у-пу-ф», или нечто похожее. А причём тут вообще «пу»? Может, чтобы начинать чему-то учиться, сначала следует сходить на горшок и сделать качественное «пу-пу», чтобы освободить своё мышление от воздействия излишних продуктов сгорания организма? Да, в этом мог быть смысл. Я попыталась произвести «пу», но тут меня подвела вредная привычка, приобретённая при жизни. А именно, при жизни, чтобы сделать «пу», следовало напрячь не столько голову, сколько более низко расположенные части организма. Именно так я, не подумав, и сделала. И в результате…
И в результате я, проснулась от совершенно оглушительного пё… Хоть бы слово какое-нибудь придумали бы на этот случай, более приличное, чем это! Так, или иначе, но звук вышел такой, будто из меня вылетела в непереваренном виде пресловутая местная турнепсо-пинаплина и пробила очередную брешь в обшивке  судна. Понятное дело, от подобного звука проснулась не только я, но и Виолетта, а может, и все остальные тоже.
Надо сказать, я была вся затекшая до неимоверности, а также потная в местах постоянного контакта с Виолеттой. Надо думать, также чувствовала себя и она, может даже мы и пукнули одновременно. Действительно, слишком уж оглушительно это было для отдельной девушки, а вот если случилось групповое исполнение…
Теперь оказалось, что меня вытаскивают из клетки. Дело в том, что я никак не успевала полноценно врубиться, слишком уж быстро менялись окружающие условия. Кажется, меня волоком протащили по лестнице, потому что собственные ноги почти не действовали после ночки в скрюченном состоянии. Я смутно уловила, что мы оказались на палубе, причём, эта самая палуба была забита множеством людей, вероятно, Господ разбойников, судя по элементам их одеяния, а, главное, по запаху немытой скотины. Я всё никак не могла начать полноценно шевелиться самостоятельно, но, вероятно, этого пока что и не требовалось, а те, кто меня тащил, заранее собирались делать всё за меня сами.
Вскоре я опознала свою хозяйку Шерри, которая на сей раз была даже при оружии, а именно, с кинжалом за поясом и с подвешенной к поясу саблей, которая, честно говоря, смотрелась на ней как на корове седло. Но это бы ещё ничего, а вот голова у неё была увенчана изрядно помятой железной каской, явно с чужого плеча, в смысле, с чужой головы, потому что держалась на ней только за счёт затянутого под челюстью ремешка.
Шерри ткнула меня в лоб и сказала:
-Давай, врубайся, Слу. Скоро интересно будет. Гы-гы-гы-гы.
Должна заметить, смех это показался мне несколько фальшивым, как у плохой актрисы на захудалой сцене, поэтому я сочла своим долгом высказать собственное мнение, и сказала:
-У-пф… П-ху!
Это потому что вечерняя затычка никуда из меня ещё не подевалась, а внутри рта ощущалось крайне несвежее состояние организма.
-В бочку её, - распорядилась Шерри, а кто-то поблизости при этом издал странное урчание, ну, словно тигр над куском мяса. Я сосредоточила внимание в этом направлении, и узнала вчерашнюю Мамбу. Только теперь она была одетая, правда по-прежнему связанная по рукам, и весьма крепко. А Мамба поглядела на меня, оскалилась и сказала:
-Медленная смерть в рассольной бочке. С обрубкой. Поняла?
Я, вообще-то, почти и не поняла, что это значит. С одной стороны, я действительно ещё не «врубилась», с другой стороны, моё внимание отвлекли другие, крайне странные элементы окружающей обстановки, а, с третьей стороны, меня принялись куда-то запихивать, не давая сосредоточиться. А то, что я, тем не менее, уловила, было такого свойства, что тоже создавало дополнительный стресс. Прежде всего, мне бросился в глаза другой корабль, который находился неподалёку, примерно на расстоянии выстрела из хорошей рогатки. На его палубе тоже толпился бандитский сброд, изрядно разбавленный персонами женского пола. А вокруг нас по всему водному пространству топорщились каменные зубья, в основном крутые и острые. С первого взгляда у меня сложилось впечатление, что второй корабль зажал нашу «Хищницу» в рифовую ловушку и не выпускает. Да, наверное, так оно и было. Мало того, похоже, что этот вражеский корабль был в дружественных отношениях с Серой Мамбой, иначе, с чего бы она была такой довольной, да ещё и распоряжаться пыталась, по моей части, хотя бы?
Но и это ещё бы ничего, а вот вверху было совершенно потрясающее зрелище. Наши треногие мачты, как оказалось, на самом деле являлись одноногими, а треногость им придавали грузовые стрелы, по две на каждую, в нерабочем виде притягиваемые верхушками к мачтам. Так вот, сейчас эти стрелы находились в рабочем состоянии, то есть, в откинутом от мачт под средним углом положении, а на их концах болтались повешенные персоны, числом три. Четвёртая же стрела была свободна, а верёвку от неё тянули сюда. А повешенные персоны вращались вправо-влево, и я просто оцепенела мозгами, когда узнала своих знакомых, а именно, Господина Харнета, Машеньку и Госпожу Оранжевую Линду! Мои глаза просто разбил паралич, выпучил их и навёл прямо на повешенную атаманшу разбойников. Госпожа Линда висела там на верёвке захлестнувшей шею, в своём белоснежном платье, голова у неё была вывернута набок, а изо рта слегка вываливался язык. Глаза же были открытые, немигающие и выпученные, как и положено у повешенных. Ну, по крайней мере, лично я именно так представляла образ свежеповешенной девушки, только, уж конечно, никак не ожидала встретить в такой роли Госпожу Линду. Между прочим, лично я даже и не озадачивала обстоятельств насчёт конкретно её смерти через повешение. Это потому что Госпожа Линда внушала мне ненормальный страх, и у меня даже мозги не поворачивались по части создания демонов на её голову. Правда, я тут же припомнила свою болтовню насчёт мятежа и тому подобного, но я же ведь не всерьёз болтала, правда?
Между тем, пока я таращилась в упомянутом направлении, меня саму законопачивали в какую-то ненормальную бочку. Но я и разбираться не стала на скорую руку, а решила разобраться потом, когда хоть частично рассосётся стресс от зрелища повешенных. Тем временем, верёвку от четвёртой грузовой стрелы дотянули сюда, и теперь привязывали её к Мамбе. Ну, или Мамбу привязывали к этой верёвке. Только она почему-то выглядела довольной жизнью и плотоядно скалилась в мою сторону. Похоже, зрелище моего законопачивания в бочку доставляло ей немалое удовольствие и предвкушение ещё большего удовольствия в скором будущем. Впрочем, я успела заметить, что привязывали эту Мамбу к верёвке отнюдь не за шею, а подмышки и вокруг груди. Но анализировать это обстоятельство я не стала, потому что вдруг обнаружила себя в бочке, причём, в совершенно ненормальном положении. А именно, мои запястья, щиколотки и шея торчали наружу из верхней крышки, а задница зависла во внутрибочечной пустоте, в основном с опорой на шейную колодку, которая, понятное дело, располагалась сверху крышки. Конечно, такое положение мне можно было придать только в результате сильного скручивания тела, но скрючивание как раз и ощущалось, и ощущалось не слабо. Я даже попыталась заголосить от боли, но какие там могли быть звуки при подобной затычке? А специалисты теперь обстукивали на моей бочке железные обручи, а также вставляли большую пробку в дырку, расположенную перед моим носом. Наверное это была горловина для заливания упомянутого Мамбой рассола. Так меня что, собирались засолить живьём, что ли? Или замариновать, как гриб? Вот, интересно, этим мерзавцам что, больше заняться нечем, помимо таких длительных процессов, как засоление и маринование девушек?
Нет, что-то тут было не так. А что тут могло восприниматься как  «так», при перспективе вашего скорого засоления в бочке? Оно и воспринималось как «не так», это же понятно. Непонятно другое, что мне теперь нужно было делать? Это при том, что будучи зажатой в крышку бочки и обжатой сверху обручами, я вообще ничего сделать не могла. В смысле, физически. Правда, оставалась ещё и умственная деятельность, а это был не слабый ресурс, если припомнить создание демонов и генерирование фантомов. Только мои мозги почему-то заклинила на обещании быть послушной рабыней, которое я дала Госпоже Шерри. Нет, понятное дело, никакое подобное обещание не должно распространяться на ситуацию вашей засолки в бочке, ну, хотя бы потому, что при этом попросту физически невозможно сохранить послушность, тем не менее, меня заклинило и я прекрасно знала, что никакого демона в данный момент не образуется, как ни старайся. Впрочем, демону пришлось бы туго среди подобных мерзавцев, которые…
Тут я заметила, что Серая Мамба болтается в воздухе на верёвке, за которую её привязали. Ах, вон чего! Грузовая стрела повернулась, опустилась и Госпожа Мамба зависла над вражеской палубой, а затем начала медленно на неё спускаться.
Неприятельская команда выразила умеренный восторг по этому поводу, отвязала злодейку от верёвки и чего-то ей докладывала. Не иначе, Мамба была большой бандитской начальницей и явно собиралась принять командование над судном. А прежде всего, нахлобучила на свою голову Наполеоновскую шляпу, а к поясу подвесила большую кривую саблю. Ага, ещё один Злодей-Бармалей образовался. Лучше бы помылась сначала. Это потому что из моей головы до сих пор ещё не выпали неприятные воспоминания о запахе её немытой шерсти. А возле Мамбы появилась ещё одна девица, вероятно, её старая знакомая или напарница по злодействам. Это потому что они, можно сказать, поздоровались, несколько раз пихнув друг друга и, вероятно, выругавшись. А после этого Мамба приосанилась и заорала:
-Значит, так! Пойдёшь за мной на фиолетовый риф, а там разберёмся с твоей добычей. Понятно?
-Понятно, - ответил Господин Бенсон, который оказался поблизости, только я его не сразу заметила. Ну, этот Господин Бенсон был какой-то неяркой личностью, с какой стороны ни взгляни. Да и то сказать, не до того мне было, чтобы всяких эпизодических знакомых опознавать. А что? Эпизодическая личность и есть. Изнасиловал в спящем виде, да и то, как-то неэффектно.
-У сотни трюмных девок отрубишь левые руки и сюда перебросишь, понял?
-Тьфу, ты, в грязь! – сказал Бенсон. – Ламиол-то за что?
-А за то, чтобы скорость не смогли развить такую, чтобы сбежать!
-Да не собираемся мы бежать!
-Отрубишь, - сказала Мамба. – Я таким как вы ни на мониол не верю! Левые руки. Если хоть одну пару замечу, всех тут убью.
-Да зачем сто? – вмешалась тут Госпожа Шерри. – С оставшимися такая скорость выйдет, что три дня тащиться до рифа будем!
-А сколько? – пошла на переговоры Мамба.
-Тридцать, - предложила Шерри.
-Семьдесят! – Сказала Мамба.
-Сорок!
-Шестьдесят!
-Пятьдесят!
-Ладно, - согласилась Мамба. – Но тогда у ещё пятидесяти вырвешь носы кольцами, и сюда же!
-Зачем? – сказала Шерри.
-Хочу, - объяснила Мамба. – Посмотреть хочу, какая из тебя Оллиолонерша, Шерри-пушка.
-Ладно! – вместо Шерри крикнул Господин Бенсон. – Ещё что?
-Пушку отдашь.
-Так договорились ведь уже?
-Вот и отдашь. А прежде, наладишь.
-Ещё и налаживать?
-Да. Пока не наладишь, никуда с рифа не уйдёшь. Ну что?
-Что, что! Всё?
-Сейчас. Подожди маленько, - велела Мамба и перекинулась парой слов со своей подружкой.
-Давай, - сказала подружка. – И правда, вернее будет.
Она взяла у одного из своих бандитов тяжёлый самострел, присмотрелась к повешенным и принялась целиться в Госпожу Линду.
Тут я заметила, что нашим бандитам такое дело не понравилось, и они принялись верещать, но не сильно.
Стрела воткнулась бывшей Госпоже Линде в живот и наполовину вышла из спины. Насколько я могла разглядеть, на белом платье показалась кровь, но не так уж много. Наверное, труп Госпожи Линды был достаточно свежим. Но я больше не стала глядеть. Во-первых, ничего привлекательного для глаза тут не было, а во-вторых, глумление над трупами это вообще мерзкое дело.
Похоже, подружка злодейки выпустила ещё несколько стрел, и каждый раз с вражеской палубы доносился одобрительный гвалт.
-Ладно, - прокричала тут Мамба, - давай сюда эту Слу-чку, - да и всё!
-Верёвку давай! – сказала в ответ Шерри.
На вражеской палубе отпустили верёвку грузовой стрелы и она откачнулась в нашу сторону. Стрелу подняли и теперь явно вознамерились зачалить бочку со мной внутри, в связи с чем вокруг столпилось несколько разбойников, взявших на себя непрестижный труд такелажников. Мне даже показалось странным излишнее количество этих стропальщиков, но дело в том, что на меня накатывался такой ужас, что я готова была чем угодно отвлечь своё внимание, хотя бы и нештатным количеством грузчиков. Ну, вот и зацепили.
-Эй, Пушка! – сказала с той стороны Мамба, - сперва обруби.
Госпожа Шерри сделала пару шагов к борту и решила уточнить:
-Всю?
-Нет, - сказала Мамба. – Руки ей обруби, а ногами я займусь.
-Р-р-р-р, - негромко сказала Шерри, но тут же обнажила свою саблю и повернулась ко мне.
-Эй, чего столпились? – рыкнула она на грузчиков и шагнула к бочке. Грузчики неуклюже принялись сторониться, мешая друг другу, а я вытаращила глаза, напряглась всем тем, что удавалось напрячь, и сказала Госпоже Шерри всё, что о ней думаю, как уж сумела:
-Х-х-пф-п-ф-хр-р-р!
Захочет, поймёт. А я закрыла глаза. С одной стороны, а чего смотреть на мерзкую мятежницу, выторговывающую свою шкуру у каждой немытой Мамбы? А с другой стороны, мне просто невыносимо страшно было глядеть как она замахивается саблей, чтобы отрубить мои руки, торчащие из крышки бочки.
Но тут произошло нечто странное, потому что моя бочка почему-то резко качнулась и закрутилась вокруг оси так, что у меня даже на короткое время закружилась голова. В связи с этим я резко раскрыла глаза. Ну, знаете, при резком головокружении с закрытыми глазами, поспешное открытие и выпучивание этих самых глаз помогает. Иногда.
В тот же миг раздался тупой удар сабли и перед моим носом вверх отлетела пятерня левой руки, только не моя, а чья-то другая. Даже и не чья-то, а рука обладательницы бочки, которую я обнаружила стоящей перед моей. Бочка была совершенно аналогичная, а из её крышки совершенно аналогично торчала голова девушки блондинки, только спиной ко мне, а также её ступни и правая рука. А вместо левой руки теперь торчал брызгающий кровью обрубок, который один из разбойников прижигал раскалённым прутом.
Я бы никогда не подумала, что с моим кляпом во рту можно испускать столь громкие звуки, как у этой девушки, а она явно была закупорена устройством, подобным моему, о чём говорила скрученная сзади её головы проволока и торчащая в стороны за пределы причёски палка.
А Госпожа Шерри тут же замахнулась вторично и обрубила ей правую руку, шагнула в сторону и распорядилась:
-Поднимай!
Как оказалось, верёвка уже была прицеплена не к моей бочке, а к бочке этой несчастной, которая уже и не вопила. Возможно, она даже потеряла сознание от боли. Да я и сама сейчас была едва ли в полноценном сознании.
Понятное дело, когда руки отрубают не вам, а кому-то другому, это сильно радует, какими бы уж мы сочувствующими не прикидывались. Но также и понятно то, что если у вас на глазах кому-то отрубят руки, это вам ещё повезёт, если вы отделаетесь долгими ночными кошмарами по результатам воспоминаний. Так что, мне было не до того чтобы в этот момент судить Госпожу Шерри и определять, правильно ли она поступила, подставив вместо меня другую девушку. Хотелась только надеяться, что я с этой девушкой была незнакома, и что вообще не сойду с ума от подобного зрелища.
Теперь мне вообще ничего не было видно, поскольку разбойники явно специально заслоняли меня от обзора с той стороны, однако, бочку, поднятую вверх и перемещаемую на верёвке стрелы, я видела. И уловила, что бочка эта не висит спокойно, а дёргается и раскачивается, что особенно хорошо было заметно по трепыхающимся волосам несчастной девушки. Наверное она просто билась от боли внутри бочки. И тут мне пришла в голову совершенно прозаическая мысль. Ведь Мамба знает меня в лицо! Так что же тогда даёт подобная подмена? Короткую отсрочку? Или я опять чего-то не поняла?
Бочка зависла над вражеской палубой, и тут, вдруг, все наши разбойники кинулись к борту и присели за его ограждением, поднимая сложенные там самострелы и заряжая их. Я неожиданно оказалась никем не заслонённой, а также мне открылся и обзор на всё происходящее. Я прекрасно увидела, как от висящей бочки отделилась нижняя часть и стала падать прямо на палубу, почему-то ещё и дымясь на лету. Мамба, её подружка и вся их команда явно были тёртые негодяи и совсем не дураки, потому что они все попытались шарахнуться в разные стороны, но в тот же миг бомба врезалась в их толпу и я ослепла от нестерпимо яркой вспышки. Глаза инстинктивно зажмурились, но вместо оглушительного взрыва я услышала только гулкий утробный звук, впрочем, тоже достаточно громкий и словно бы ударивший меня объёмной воздушной волной. И короткой, жёсткой волной горячего воздуха, вдобавок.
Первое, что я уловила, вытаращившись снова, это была удаляющаяся задница Господина Бенсона, который явно прикрыл меня от взрыва своим телом, по крайней мере, нижней частью этого тела. Обломки вражеской палубы уже падали вниз, а пламя взрыва находилось в переходной стадии к дыму. Убитые и раненные то ли ещё не успели завопить, то ли в моих ушах ещё не произошло конструктивного разделения звуков, и я воспринимала только жуткий общий рёв окружающей обстановки.
Наши бандиты вели беглый огонь из самострелов прямо в дым, явно рассчитывая на общее поражение вражеской площади, а вот наверху, в зоне повешения, творились очень странные вещи. Госпожа Линда, единственная, прилично висела в прежней позе, утыканная как ёжик короткими арбалетными стрелами, а вот Господин Харнет и Машенька теперь отнюдь не выглядели покойниками, потому что резво скользили вниз по своим верёвкам на вражеский корабль, вынимая какие-то короткие лезвия, прежде спрятанные под одеждой. Я нашла глазами висящие в воздухе остатки бочки, с которой всё и началось, и увидела, как оттуда падает плоский железный диск, явно прикрывший обитательницу бомбы от пламени взрыва. А вслед за ним скользит вниз и сама блондинка, причём не только не безрукая, а даже чересчур с руками, потому что одной рукой она держалась за скользящую по ладони верёвку, а другой рукой размахивала здоровенной кривой саблей. Ну и визжала, соответственно случаю, совершенно жутким визгом. И ещё, была вся голая.
На какое-то время мне показалось, что я в очередной раз умерла и присутствую на практическом осуществлении одного из этапов библейского апокалипсиса. Боюсь, я мало чего уловила, а большую часть из уловленного уловила неправильно. «Наши» разбойники продолжали вести беглый огонь по оглушённому взрывом врагу, только теперь их стрельбу корректировал Господин Бенсон. На вражеском корабле, посреди дыма и обломков, вертелись Господин Харни, Машенька и голая девушка из бочки, и почём зря кромсали своим железом пребывающего в расстройстве врага, не щадя ни встречных, ни поперечных, ни убегающих. А за каждым из них тянулась кверху спусковая верёвка, длиной которой манипулировали разбойники на грузовых стрелах, иногда даже приподнимая головорезов в воздух и снова спуская вниз. Я ещё успела заметить, что вражеский корабль выглядит изрядно покорёженным, словно бы слегка сложившимся пополам. Возможно, его корпус частично перебило взрывом. И тут же мою бочку качнуло, и я поняла что «Хищница» и сама пришла в движение и теперь описывает крутой разворот с обратным ходом машины.
Я вывернула голову и заметила Госпожу Шерри на капитанском мостике, где она чего-то кричала в переговорную трубу. Железной каски на ней теперь не было, а острые ушки стояли привычным «торчком», что в данной ситуации ей даже несколько шло. Особенно в сочетании с растрёпанной рыжей головной шерстью. Я даже разобрала её следующую команду:
-Стоп, машина! Рули прямо! Полный вперёд!
Корпус корабля завибрировал, а вокруг стала подниматься водяная пыль и взлетать клочья пены. Грузовые стрелы, которые так и были развёрнуты на правый борт, сдёрнули с вражеской территории абордажную команду и она закачалась в воздухе над водой, понемногу спускаясь на родную палубу. А «Хищница», теперь оказавшаяся носом в направлении противника, двинулась на него, тяжело наращивая ход и подминая под себя плавающие обломки.
-Полный ход, вонючая грязь! Кому сказано! – орала Шерри в переговорную трубу страшным голосом. А нос корабля уже наваливался на вражеский корпус.  Наверное, после взрыва, вражескому судну немного было надо, и оно начало разламываться, всё более встопорщивая вверх свои оконечности и уходя серединой в воду. А вокруг наших бортов кишел человеческий муравейник, редевший прямо на глазах. Кое-кто пытался уцепиться за нас, другие хватались за обломки, а третьи вообще пытались отплыть куда подальше.
К этому моменту Господин Харни и Машенька уже приземлились на палубе, и теперь отвязывались от верёвок, возбуждённо рыча, хохоча и начиная похваляться подвигами. А голая девушка спрыгнула сверху последней, попросту обрубив верёвку саблей и не дожидаясь мягкой посадки. У неё точно был невменяемый вид, глаза светились как синие фонари, а всё тело покрывала кровь и грязь, очень может быть, что состоящая из ошмётков вражеской плоти. А главное, она до сих пор не успокоилась и пыталась размахивать саблей, словно бы выбирая, кого ещё можно было бы зарубить, наименее ценного из своих, чтобы не прекращать удовольствия?
Вай! Да это же была Госпожа Линда, собственной персоной! А как же? Ха-ха! Вот я дура-то! Да кто же ещё тут умеет изготавливать коврики из девушек, головы для палок и другие чучела для текущих целей? А она продолжала вертеться среди выражающих ей восхищение разбойников, при этом держащихся на безопасном расстоянии. А потом подскочила к борту, воздела руки к небу, и заорала, вероятно, в адрес поверженного противника:

-Я Линда! И в этом душа моя
В оранжевый свет одета!
Четыре ветра, а пятый я,
В четыре стороны света!
Р-р-ы-ы-ы-ы-у!

Между прочим, я бы не сказала, что она в данный момент была оранжевая, скорее, грязно-красная, или даже багрово-фиолетовая. Но тут Господин Харни подхватил её, обнял, взвалил себе на плечо и поволок вниз под одобрительные вопли команды. А я заметила, что мою бочку начали разбивать, с явным намерением извлечь меня наружу. Мало того, принялись также раскручивать проволоку кляпа, от чего на меня просто-таки нахлынуло предвкушение счастья. Тут я обратила внимание, что Машенька прекратила похваляться и приняла на себя командование палубной командой. По её приказу самострельщики продолжали расстреливать плавающих вокруг врагов, но не всех подряд, а выборочно, по какому-то критерию, которого я не уловила. А помимо самострельщиков, появилась ещё и спасательная команда, которая принялась бросать с борта верёвки, сообразуясь с указаниями Машеньки:
-Кольценосых вытаскивай! Остальных топи!
Тут и вправду на палубу начали поступать выловленные из воды жертвы кораблекрушения. Все они были голые, пучеглазые, а в носу у каждой болталось большое железное кольцо. Кроме того, у многих на шеях, руках и ногах сохранились обломки деревяшек. Скорее всего, это были трюмные девушки, которым удалось выскочить из разломленного корпуса, а также из своих трюмных колодок. Наверное, так и было, потому что и спасители не очень-то вежливо обращались с этим спасённым контингентом. А именно, загоняли их в одну кучу к борту и нанизывали носовыми кольцами на закреплённую там верёвку.
К тому времени, как меня извлекли из бочки, освободили от кляпа и установили ногами на палубу, наш корабль сбавил ход и теперь менял курс, осторожно разворачиваясь между клыкастых скал, повсюду торчащих из воды. Все эти скалы были крутыми и гладкими, и оставшиеся в воде враги даже не пытались на них залезть, скорее, пробовали укрыться за ними от обстрела. Но обстрел Машенька вскоре велела прекратить. Надо полагать, из соображения экономии стрел. Ну не из гуманных же побуждений, правда? Кроме того, она принялась распекать некоторых стрелков за недостаточную меткость, и даже продемонстрировала собственные снайперские навыки, благо, мишеней в воде ещё было достаточно.
Между тем, мне всё никак не удавалось самостоятельно утвердиться на ногах, после бочко-скрюченного состояния и экстремальной моральной нагрузки. Вдруг рядом со мной оказалась Шерри, пихнула меня в шейную колодку, поддержала рукой за пояс, а другой рукой засунула мне в рот горлышко бутылки, из которого я глотнула, даже и не разбираясь с содержимым. Содержимым, однако, оказалась вонючка, от которой мои глаза прыгнули на лоб, уши выпустили дым, а из носа почему-то потекла вода, как будто в моей голове заработал перегонный куб, разлагающий эту отраву на исходные составляющие.
-Хе-хе, - сказала Шерри. – Ну, очухалась? Врубайся, ещё не вся работа. Эй, бочку сюда!
-Опять бочку?! – подпрыгнула я. – Зачем бочку?! К чёртовой матери ваши бочки, и вообще…
-Ещё? – спросила Шерри, снова примериваясь ко мне бутылкой.
-Нет! – взвизгнула я. – Хватит! Вторая доза окажется смертельной!
А к нам уже подкатили большую бочку и установили на днище. Бочка была явно чем-то наполненная и тяжёлая. Я сразу припомнила обещания по части рассола и даже икнула со страху, к очередному удовольствию Госпожи Шерри и прикативших бочку грузчиков.
-Гляди-ка, Слу, какая твоя Мамба живучая, - сказала Шерри и указала рукой за борт. Наш корабль как раз проходил мимо плоского каменного рифа, совсем не характерного для остальных скальных клыков. Риф был почти прямоугольный, с переменной высотой стенок, сходящих на нет к одному из углов, и в целом напоминал косо тонущий ящик. Зато с упомянутого угла он был доступен для желающих вылезти из воды. И этих желающих уже набралось тут десятка два. А среди них я разглядела свою знакомую Серую Мамбу, которая явно находилась в расстроенных чувствах, была практически голая, но живая. Что ж, разве я не советовала ей помыться? Я, правда, не потопление корабля имела в виду, когда это советовала, но ведь всем известно, что мои желания сбываются не так, как я предполагаю.
И тут я заметила, что под руководством Машеньки, висящее на стреле чучело Госпожи Линды, утыканное стрелами и в заляпанном красными пятнами платье, Господа стропальщики занесли стрелой над этим островком, а теперь отцепили захват и оно падает вниз. Кучка жертв кораблекрушения заорала и в очередной раз шарахнулась в стороны, а некоторые даже и свалились в воду. Наверное, они предположили, что чучело тоже заминировано. Но ошиблись. Псевдо-Моника Госпожи Линды просто шлёпнулось на камень, удачно попав недалеко от его середины. А Шерри ухватила меня за талию, подтащила к борту и принялась нахлобучивать на мою голову Наполеоновскую шляпку. А потом сунула мне в руку свою саблю и указала на риф:
-Давай, сделай тёте Мамбе привет от Оранжевой Линды.
Меня разобрал нездоровый и нервный смех. А почему бы и нет? Я замахала в воздухе саблей и заорала вниз:
-Эй, Мамба! Привет от Линды! Чтоб тебе также оранжево в своём рассоле было! У-у-у-у!
Уж я не знаю, что там подумала Мамба о сумасшедшей девке в образе Бармалея с деревянной чуркой на шее, только она в ответ зарычала. Рычание было нечленораздельным и бессодержательным. Возможно, ей нечего было сказать в ответ, а может быть и так, что ей язык оторвало взрывом бомбы, откуда мне знать?
А Шерри сделала знак грузчикам и те принялись переваливать принесённую бочку через ограждение борта.
-Эй, вы! – крикнула Шерри мокрым врагам. - Пятнадцать человек на сундук мертвеца! Держите бочку вонючки!
Бочка плюхнулась в воду уже на некотором расстоянии от рифа. Ну, захотят, - выловят. А наша «Хищница», оставляя за кормой рифы, неторопливо и величественно проследовала своим путём в стелющийся над полем битвы туман.
-Саблю давай, - сказала мне Шерри, - порежешься ещё.
Как оказалось, я так увлеклась, что позабыла произвести своё разоружение. Я вернула саблю Шерри, а шляпку, не спросив разрешения, вышвырнула за борт.
-Ну-ну, - отреагировала на это Шерри, накинула на мою шею тонкую верёвку, затянула и куда-то потащила за собой. Но не успела я прошлёпать босыми ногами по палубе и двух десятков шагов, как кто-то сбоку закричал:
-Мелани! Мелани-Дина!
-Ик! – сказала я, остановилась, натянув верёвку, и повернулась на голос. Как оказалось, мы в этот момент проходили мимо кольценосой толпы девушек с чужого борта. Всего их тут было десятка три и у меня просто разбежались глаза.
-Дина! Дина! – снова закричала одна из них и подпрыгнула в мою сторону, ухватившись за свой нос. Свободы передвижения её лишала продетая в кольцо верёвка, но свободной рукой она принялась энергично размахивать для привлечения моего внимания.
-Соня! – воскликнула я. – Соня! Мелани-Лия! Ха! Ха-ха!
Так я, значит, не зря постаралась во сне! Я кинулась к Соне, таща на шейной верёвке за собой Шерри. Но та опомнилась и тормознула меня почти у цели. Мы с Соней запрыгали друг перед другом, не дотягиваясь, я на верёвке, а она на носовом кольце, к неудовольствию своих окольцованноносых соседок.
-Тихо! – сказала Шерри. – Это ещё кто? Очередная подружка?
-Да это моя самая первая подружка! – заголосила я. – Не подружка даже, моя вторая «я», моя Твикли-парочка! Да пустите же, Госпожа!
-Ещё не легче, - заворчала Шерри. – Ещё одну дармоедку на мою шею повесить хочешь?
-Да ну, не знаю, Госпожа! – заверещала я. – Да пустите же меня к ней, ну?
-Ну, - сказала Шерри, но верёвку приспустила. Я подскочила к Соне и обняла её, сама не своя от не очень-то и понятной радости. Соня, конечно, была моей парочкой Твикли, но где-то и когда-то, и я от неё давно отвыкла. Тем не менее, я просто до безумия обрадовалась, а она, кажется, тоже. Мы несколько минут мяли и тискали друг друга в объятиях, а потом как-то резко и одновременно успокоились.
-Из трюма? – спросила я, хотя это и так очевидно было.
-Ну! – подтвердила Соня. – Ужас! И не знаю, как я выскочить-то смогла.
-Ха! – сказала я. – Это благодаря мне.
-Ну? – не поняла Соня.
-Надеюсь, не станешь больше говорить, что я тебе смерти желаю?
-Ох, ну что ты? – всхлипнула Соня.
-Тебя пираты захватили, да?
-Ну! Да ужас какой-то, вообще! Эти мерзавцы…
-Соня, тихо! – перебила я. – Здесь тоже пиратский корабль, а Господа пираты не любят, когда их обзывают.
-Ужас, - повторила Соня и растерялась. – Роксеры, значит? А ты тут кто?
-Я тут рабыня, - отрекомендовалась я и указала на Шерри, - а это моя Госпожа. Только она не любит слова «Госпожа» и велит называть себя хозяйкой.
-Э… - попыталась встрять Шерри.
-Моя хозяйка, она очень умная, - продолжила я, - она пушку изобрела и вообще, очень уважаемая здесь техническая специалистка. Я так думаю, она и бомбу изобрела. Ну, ту, которой ваш корабль взорвали…
-Ладно, хватит трепаться, - сказала Шерри и так дёрнула меня за шею, что чуть не придушила, - работать пора.
Она поволокла меня дальше, а я ухватилась руками за верёвку, чтобы не задохнуться в петле. Похоже, Шерри собиралась стащить меня вниз, но опоздала. Внезапно все бандиты засуетились и принялись выстраиваться на палубе, вероятно, в заранее установленном порядке. Каждый занял своё место, в том числе и Шерри, хотя и несколько поколебавшись. И даже выловленных из воды окольцованных девушек подняли на ноги и выстроили в порядке, определяемом продетой в носы верёвкой.
И тут появилась Госпожа Линда. На сей раз, она была голая, зато чистая. Вероятно, её каюта была оборудована эффективной ванной комнатой, и укомплектована соответствующим персоналом. А персонал этот, в виде двух, уже замеченных ранее рабынь, снова трансформировавшийся в вариант ходячего кресла в намордниках, нёс Госпожу Линду на себе. Как я уже заметила, она была голая, если не считать страшной подвесочки на шее. А вслед за ней шествовал Господин Харни, очень довольный собой, и зачем-то через каждые два шага подтягивал на себе штаны. Впрочем, может он потерял много калорий в бою и после? А штаны ещё и оттягивала вниз штатная кривая сабля.
Вскоре Госпожа Линда шевельнула пальчиком, и её кресло остановилось. В этом месте как раз располагалась Машенька, и Линда обратилась к ней первой.
-Сколько у нас потерь?
-А, никого, - ухмыльнулась Машенька.
-А у Мери?
-И там никого.
-Надо же, какие у нас тут все жизнелюбивые, - со странной интонацией проговорила Линда. – А ты?
-А что, я? – не поняла Машенька.
-Поранилась?
-Гы-гы-гы, - сказала Машенька. – А я знаю? Мне что, больше делать нечего, кроме как свои шрамы пересчитывать?
-Ну да, знаю, у тебя другие подсчёты в голове, - припомнила Линда. – Ну, и сколько?
-Восемь с половиной, - отчиталась Машенька.
-Это как? – попросила уточнить Линда.
-Двоих застрелила в воде, - принялась отчитываться Машенька, - одному срубила голову, четверых колющим ударом в живот, один напоролся спиной на щепку, насквозь. А одного разрубила на две трети, не до конца, с левого плеча вниз. Так оставшаяся часть убежала, я и говорю, с половиной.
-Тогда семь с половиной получается, - заметила Линда.
-Ну, может, - не стала спорить Машенька. – Я в арифметике не сильна.
-Ага, не сильна. На два-то множить умеешь.
-На два умею, - согласилась Машенька, - так ведь не на десять, как некоторые.
-А некоторые, это кто?! – возмутился из за спины Линды Господин Харни.
-А, тот, кто орёт, - пояснила Машенька.
-Да я ещё вообще ничего не говорил! – справедливо отметил Господин Харни. – И вообще, хвастаться не люблю.
-Зря, - сказала Госпожа Линда. – Хвастаться, это круто. Особенно в стихах. Сколько раз сегодня меня спас?
-Не считал, - поскромничал Господин Харни.
-Напрягись, и подсчитай, - распорядилась Линда.
-В стихах? – поинтересовался Харни.
-Хи-хи, - ухмыльнулась Линда, - можно и в прозе.
-Ну, раза два, примерно, - доложил Харни.
-Примерно, да, - подтвердила Линда. – Можешь множить на десять, если хвастаться надумаешь.
-Да, была охота, - небрежно заявил Харни.
-А, вот, если бы Серая Мамба и в тебя выстрелить решила, а? – спросила его Линда.
-Тогда бы я умер, - рассудил Харни.
-И не подал бы виду, что был живой?
-Не, не подал бы, - сообщил Харни.
-А ещё говорит, что хвастаться не любит, - встряла Машенька.
-Хвастаться сегодня, стимула нет, - сказала Линда, - поскольку, делить нечего. Всё потонуло, только опять, избыток нижних девок. Нужны кому?
-Только не мне, - отреклась Машенька.
-И не мне, - поддержал её Господин Харни.
-Может, тебе, Шерри? – спросила Линда мою хозяйку. – А то, ты в последнее время всё рабынь коллекционируешь.
-Не надо, - сказала Шерри, - у меня и так лишние.
-Если лишние, так что за проблема? – сказала Линда и приподняла двумя пальчиками свою подвесочку.
-Спасибо, сама разберусь, как будет время, - отказалась Шерри.
-Ты вообще-то хорошо действовала, - похвалила её Линда. – Мамба тебе поверила, хотя, думаю я, лишь потому, что была явно не в форме. Ну, с голоду, с побоев, да ещё после моральной травмы, хи-хи. Будь она в себе, она бы тебя раскусила.
-Будь она в себе, - возразила Шерри, - тогда бы и действовать надо было по-другому.
-Ну… Может, и так, - согласилась Линда. – Но, всё-таки, не время тебе ещё быть самостоятельной. Да. Пропадёшь. Так я думаю.
-Я особенно и не стремлюсь, - ответила Шерри.
-Может быть, может быть, - процедила Линда. – Бен, где ты там?
-Не там, а тут, - доложил Господин Бенсон.
-Как оборудование?
-Всё путём, - сообщил Бен, - ну, кроме пушки, понятное дело. Так ведь и «глюка» почти не осталось. Так что, какая разница?
-Шерри, - сказала Линда, - пушку надо наладить. Чего хочешь делай, но обеспечь.
-Угу, - без особого энтузиазма согласилась Шерри, а Линда подала пальчиками какой-то сигнал, и рабыни понесли её к толпе окольцованных девушек.
-Вот что, девки, - сказала она после ленивого обзора пленниц, - слишком вас много. Нам столько не надо, у нас машина и так почти полная. Рабынями вас никто не хочет, и так, говорят, затоварились, хи-хи. Проще всего нам половину вас обратно за борт покидать. Есть у вас другие предложения?
Тут половина этих несчастных застонала и захныкала, а Линда принялась скрести подвесочкой у себя под ноготками, поглядывая на них.
-Машенька, - позвала она, - как будем выбрасывать? Через одну, или какой-нибудь конкурс устроим?
-Стихотворный, - предложила Машенька, - хе-хе-хе-хе.
-Ну… - процедила Линда, - надоело. Поэтесс тут и так избыток, мне кажется.
-Хе-хе, - сказала Машенька, - точно. Может, полным ходом пойдём? Тогда половина этих тягловушек по дороге сдохнет.
-Мери жалко, - сказала Линда, - как бы у неё рука не разболелась в этом случае.
Тут все пираты принялись хихикать, то ли и вправду шутка понравилась, то ли из подобострастных побуждений. А пленницы захныкали ещё сильнее.
-А на шкурки? – внесла следующее предложение Машенька.
-Ха! – возмутилась Линда. – Я тебе что, работать нанялась? Я сегодня и так на десять дней вперёд норму выполнила по производству пугал.
-Хе-е-е-е, - проблеяла Машенька, - это ты про своё чучело, что ли?
-Ну, ты-то и так не сумеешь.
-Не, не сумею, - согласилась Машенька. – Моё дело, чучела рубить, а не набивать. Так что, может, их на тренировку использовать? А то, рука замлела без работы.
Мне показалось, что ещё немного, и девушки начнут падать в обморок от подобных предложений этой кровопийцы. И при всём при том эта страшная Машенька и теперь не внушала мне такого ужаса, как Госпожа Линда. А Госпожа Линда, видимо что-то надумала, потому что сказала:
-Свяжите-ка им всем руки за спиной.
Ну, по части вязания девушек, разбойники были мастера своего дела, это я уже не раз отмечала. Не прошло и пары минут, как дело было сделано, а разбойная толпа сгрудилась вокруг, в предвкушении очередного шоу.
-Вот что, рабыни, - снова обратилась Линда к девушкам, - мы тут не любим всяких побрякушек, хоть в носах, хоть в письках, понятно? Так вот, у нас в силовом трюме пятнадцать вакантных мест. Кто желает трюмной девкой, собраться вон там, у мачты, через три минуты. Первые пятнадцать пойдут в трюм, остальных выкинем за борт. Время пошло. Хи-хи.
-Гы-гы-гы-гы-гы, - захохотала на разные голоса и бандитская толпа. А девушки явно не ожидали подобной мерзости. Некоторые растерялись, но половина догадалась и принялась дёргаться на верёвке, продетой в носовые кольца. Да уж, это Линда здорово придумала. Подобного издевательства я ещё не видела. Похоже, больше половины девушек решились пожертвовать собственными носами для спасения жизни, только дело в том, что вырвать носовое кольцо не так просто, как кажется. А в этом случае, когда сквозь все кольца продета болтающаяся верёвка, скорее можно вырвать нос кому-нибудь рядом, чем себе. К тому же, боль, причиняемая кольцом, такова, что уровень решимости просто не может оставаться на постоянном уровне в процессе вырывания. Короче говоря, с минуту продолжалось это безумие, и за эту минуту, ни одна из девушек не сумела освободиться и убежать к мачте. А бандиты так и покатывались со смеху.
-Стойте! – заорал тут кто-то попросту оглушительным голосом. – Стойте, прекратите!
И в тот же миг я догадалась, что это заорала я. А голос и вправду был оглушительный, так если источник звука находится в вашем собственном горле, то вы и слышите его хорошо. Тем не менее, Госпожа Линда даже слегка шарахнулась. А может, и не она, а её рабыни, из которых состояло кресло. Так, или иначе, но Линда уставилась на меня и сказала:
-Опять ты? Ты чего раскомандовалась? И вообще, Шерри, почему твоя девка без затычки?!
-Чёрт! – сказала Шерри, и принялась озираться, потому что, ну, не было у неё этой дурацкой деревяшки под рукой. Хоть зови других рабынь, и у них изо рта выдёргивай!
А я, пользуясь моментом, а также и припомнив, что за свои слова надо отвечать, сказала:
-Ну, зачем вы так с ними? Как вам не стыдно, Госпожа?!
Пиратская толпа просто начала икать от смеха, а Госпожа Линда слегка выпучила свои голубенькие глазки и сказала:
-Как мне не стыдно? Мне, да?!
-Вам, Госпожа, - подтвердила я, а моя противная душа снова ушла в пятки, напоследок выдвинув стандартное обвинение в адрес языка, и набившую оскомину рекомендацию, по его удалению за пределы организма.
-Ты, Слу, ещё мало получила, да? – спросила Госпожа Линда, чуть успокоившись.
-А я вообще ничего не получила, – отчиталась я, - задаром работаю.
-Э?
-А что, нет? Я указатель починила, я пробоину заткнула, и потом ещё и навигаторшу уговорила работать. В каждом вашем шоу в качестве основного статиста и каскадёра участвую, а от вас не то, что денег, даже никакой благодарности!
-Эта девка чокнутая, - высказала своё мнение Машенька, а я припомнила, что так меня характеризуют уже не в первый раз.
-Да и называйте, как хотите, - сказала я, - только над девушками издеваться прекратите.
-А не то, что? – поинтересовалась Машенька, но её перебила Линда:
-Тихо!
А потом обратилась ко мне:
-Ты, Слу, напрасно на собственное ошкуривание напрашиваешься. А также на повешение или зарубание. Запомни, ты у меня так вот легко не отделаешься.
-А что… - хотела уточнить я, но тут Госпожа Шерри воткнула мне в рот затычку. Насколько я, наспех, поняла, это не был деревянный клин, а было что-то мягкое и совершенно не в меру вонючее. Скорее всего, Шерри снова использовала носок, стащив его прямо здесь с собственной ноги.
-У! – попыталась воспротивиться я, но Шерри так дёрнула меня петлёй за шею, что чуть не придушила, и оттащила от греха подальше.
А Госпожа Линда снова повернулась к девушкам, замешкавшимся при нашем разговоре, и сказала:
-А полторы минуты уже прошло. Что, никто не хочет?
И тут в толпе пленниц нашёлся скромный гений. Одна их девушек ухватила ртом носовую верёвку и принялась её усердно перегрызать. А несколько других, заметив это, последовали её примеру. Верёвка оказалась перекушенной в нескольких местах, и девушки завертели носами, продёргивая её сквозь кольца. В результате, вся толпа почти что кучей кинулась к мачте, так что даже и вышло затруднение с определением первых и последних.
-Эта Слу-чка снова нам всё удовольствие испортила, - проворчала Машенька, а Господин Харни изрёк мудрость, о которой без него никто бы никогда в жизни не догадался:
-Надо было им рты заткнуть, вот! Или палку в зубы.
А Госпожа Линда снова принялась ковыряться своей подвесочкой под ноготками, словно никакого, более важного занятия поблизости не было. А через минуту сказала, не поднимая взгляда:
-Ладно, всех покрасить, и в машину. Пускай Мери разбирается.
Наверное, она имела в виду метки краской на лбу и спине, такие же, как делали нам с Ви и с Госпожой Бе.
Но дальнейшие события я уже не разглядела, потому что Шерри поволокла меня на верёвке вниз.
-У! – обратилась я к ней, имея в виду, просьбу, избавить меня от вонючего носка во рту.
-Всё бы тебе болтать, - проворчала в ответ Шерри, - а работать кто будет?
-У?
-Пушку чинить. Забыла?
А я что, ещё и пушку чинить за неё должна? Во-первых, я в пушках ничего не понимаю, а во-вторых, разве чинить пиратские пушки это не то же самое, что точить им сабли и заряжать пистолеты, из которых они будут убивать и грабить невинных людей? Ну, положим, невинных совсем не бывает, но я-то кто? Я же сама не пиратка, я их пленница, почему я должна отвечать за оказание пиратам помощи в осуществлении злодейств?
А потому, в третьих, что я обещала быть послушной и старательной. Ну да. Чтобы спасти свою подружку, то есть, из личных побуждений и симпатий. В ущерб остальному обществу. И разве не справедливо будет, если как раз и случиться так, как в начале первого сна? Так, что это самое общество, в ответ на пренебрежение к его интересам с моей стороны, закуёт меня в «скрипучку» за компанию с другими пиратками и погонит куда-нибудь туда, где, уж точно, ничего хорошего со мной не сделает.
Между прочим, если уж всё равно приходится пренебрегать интересами общества, так и Госпожу Шерри можно трактовать как часть этого общества. То есть, пренебречь, нафиг, и самой Шерри и её дурацкой пушкой. И заняться личными проблемами. А мои личные проблемы, это мои подруги. Уж точно, что ни подруга, то и проблема. Ну, по части Ви можно на какое-то время расслабиться, а как насчёт Госпожи Бе, да и той же Госпожи Ванессы, которая если и не спасла мне когда-то жизнь, так, по крайней мере, пыталась это сделать, и даже поплатилась подбитым носом? Ну, эти две, по крайней мере, Госпожи Нолы и вряд ли можно назвать их подругами, но всё-таки. А Клу, которая пообещала мне насчёт восстания? Разве теперь она мне отчасти не подруга? А теперь ещё и Соня, которую засунут в тот же трюм к страшной Мери. А Лу-лу, которая отчасти и по моей вине лишилась клока волос? А Госпожа Энни?
Тут мне пришло в голову, что несколько нелогичным выходит с одной стороны, заявлять о пренебрежении интересами общества, а с другой стороны, создавать всё более разрастающееся общество вокруг своей собственной персоны. Это уж скоро получится, одно общество против другого общества, а тут и до гражданской войны недалеко. А о том, что гражданская война, - это плохо, с малолетства вбито в голову любой американской девушке, и я тут никакое не исключение. И чтобы избежать гражданской войны…
Только из-за вонючей затычки во рту не могла я никак сообразить, что нужно делать, чтобы избежать гражданской войны, а потому, снова натянула верёвку, и завопила:
-У!
Надо же, Госпожа Шерри догадалась и выдернула свой носок из меня. А потом начала натягивать его на ногу, даже не просушив.
-Хозяйка, - обратилась я к ней, - а вопрос можно?
-Чего?
-Вот, я понимаю, мыла вы не знаете, это ещё можно объяснить тем, что при мореплавании то и дело водой с головы до ног обдаёт. А вот почему у вас тут носовые платки не применяются?
-Чего?
-Носовые платки.
-Это ещё что за хрень?
-Ну, это такая очень полезная в функциональном смысле вещь, которая вам бы лично очень пригодилась, судя по моим за вами наблюдениям.
-Э? – совершенно искренне сказала Шерри.
-Ну, а как же? – сказала я. – Вы ведь уже дважды затыкали мне рот совершенно не предназначенным для этого предметом, а потом его на свои ножки надеваете. Носок, вынутый из чужого рта. Ужас просто, в смысле гигиены.
-Не нравится, что затыкают, так не болтай языком, - по-своему поняла Шерри.
-Я не про то, нравится, или нет, - попыталась разъяснить я, - я про то, как вам было бы удобнее.
-Мне?
-Да. Вот, был бы у вас носовой платок, так не пришлось бы каждый раз свою ножку разувать. И вам было бы удобно, и мне.
-То есть, это такая хрень, чтобы затыкать девкам рот? А причём тут нос?
-Потому что, формально, это такой кусочек ткани, чтобы протирать собственный нос.
-Зачем?
-Чтобы чувствовать себя более комфортно.
-Протирать себе нос?
-Ну, не только нос. А, хотя бы, если у вас есть пушка, так прицельную оптику протирать. Вот, вы для этого чем пользуетесь? Ну, для протирания всяких стёклышек, если они загрязнились, или запотели?
-Плюнула, да растёрла, - объяснила Шерри, а в её голосе появились нотки, характерные для собеседника, заподозрившего, что его втягивают в лично ему ненужную демагогию.
-А почему же не носками?
-Каждый раз ещё разуваться, что ли? – возмутилась Шерри.
-А для того чтобы рабыню заткнуть, потрудиться и разуться можно?
-Слушай, Слу, да я тебе, может, жизнь спасла, вовремя заткнув. А себя спасла от потери собственности.
-А будь у вас под рукой носовой платок, вы бы меня быстрее заткнули, - возразила я, - а уж насколько мне приятнее было бы, это и объяснять нечего.
-Тебя не затыкать, тебе вообще язык выдернуть надо бы, - рассудила Шерри.
-Уж от кого бы такое слышать, да только не от вас! – возмутилась я.
-Э… Почему?
-Да потому, что вы умная. Это только всякие дуры рабыням языки вырезают. Такие, убогие умом настолько, что рабыню переспорить не способны.
-Слушай, - сказала Шерри, - давай так, я отдельный носок заведу? Специально, чтобы под рукой был, чтобы тебя затыкать для твоего полного счастья.
-А вы его будете и на ногу надевать?
-С чего ради? Тогда ведь в этом не будет смысла.
-Так тогда и выйдет, что это у вас не носок, а носовой платок, только оригинальный. При случае, и собственный носик протирать будете.
-Я свой нос должна тереть затычкой изо рта рабыни?! – рассердилась Шерри.
-А я должна терпеть в собственном рту носок с чужой ноги? – взаимно возмутилась я.
-Так ты же рабыня! – возмутилась Шерри. – Рабынь бьют, обижают, унижают и работать заставляют. И никто не возмущается, если уж рабыня!
-Госпожа, - вздохнула я, - то есть, извините, хозяйка. Я ведь не про социальную конфронтацию в классовом обществе, я про то, чтобы вам было удобнее, а заодно и мне.
-Я без тебя знаю, как мне удобнее! – сказала Шерри. – Я вообще здесь потому, что мне так удобнее. Вы, там, наизобретали всякой хрени, а потом свободным людям указываете, как им жить. Мыло ей подавай! Да не знаю я, и знать не хочу всякой хреновины, от которой только голова болит.
-Ну и зря, - сказала я. – Знали бы побольше, так и не пришлось бы рабыню просить указатели чинить.
-Слушай, – сказала Шерри и даже ухватила меня за колодку, - ты что же думаешь, я такая дура, чтобы не понять, что ты через этот указатель решила меня на выпивку развести, да ещё и свою подружку накачать?
-О! – удивилась я. – А чего же вы тогда позволили, Госпожа?
-А сама не догадаешься?
-Сейчас попробую, - пообещала я. – Ага. Это вы представление устроили чтобы простую техническую проблему раздуть до небес и свою ценность для коллектива продемонстрировать? А вы не сами ли там трещинку настучали-то?
-А дырку в трюме не ты проделала?
-И вы туда же, - посетовала я. – Вы же не Машенька, вы же должны понимать…
-А я много чего понимаю, вот и спрашиваю. Не ты?
-Честно говоря, думаю, что я, Госпожа. Только не в общепринятом смысле, а через озадачивание обстоятельств.
-Вот-вот, - проговорила Шерри. – Значит, то там, то здесь обстоятельства озадачиваешь?
-Э… А я не по своей воле! – попыталась вывернуться я. – Это меня обстоятельства вынуждают!
-Это ещё разобраться надо, кто кого вынуждает.
-А откуда вы вообще узнали про это… Про озадачивание обстоятельств. И как?
-Запросто, - сказала Шерри. – Если взять палку и пустить её в дело, так многие очень даже разговорчивыми становятся.
-Пытали кого-то, что ли? Клу? Лу-лу?
-Лично я никого обычно не пытаю. Особенно тех, у кого и так язык без костей. Интересно, куда это все клинья для рта подевались? Не Мамба же сгрызла. А не ты?
-Я?
-Ты. Не озадачивала обстоятельства на этот счёт?
-Вот, на этот счёт, точно не озадачивала, Госпожа. Интересно, а откуда вы вообще взялись, Госпожа? Проницательная такая?
-От верблюда, - сообщила Шерри.
-Ик! – поперхнулась я. – Вы что, Госпожа, хотите сказать, ваш папочка был верблюд? Или, э… Генетические эксперименты какие-то? Ужас какой! То-то, я гляжу, какие-то странно знакомые черты…
-Чего?! – заорала Шерри.
-Ну, черты лица у вас своеобразные, Госпожа.
-Ты что, негодяйка, хочешь сказать, что я похожа на верблюда?!
-Не-не-не, - перепугалась я, - это я хотела сказать, что у вас оригинальная внешность, такая, которой я прежде не встречала, вот. И в то же время, будто бы знакомая.
-Никогда раньше не встречала девушку похожую на верблюда?
-Дался вам этот верблюд, Госпожа! И совсем вы на верблюда не похожи.
-А на кого?
-Сами на себя.
-И это выглядит красиво?
-Нет.
-То есть, я уродина, не краше верблюда? Так?
-Госпожа, - сказала я, - а ремонтировать пушку, это что, не срочно?
-Пушка подождёт!
-То есть, вы хотите серьёзного разговора насчёт вашей внешности?
-А ты, кстати, чего-то такое обещала.
-Обещала, - согласилась я. – Помню. Говорила, что смогу вам кое-что подсказать насчёт внешности.
-Ну, так подсказывай, давай!
-Госпожа, -  сказала я, - внешность, это дело серьёзное. Тут надо не на эмоциях, а на спокойном анализе обстоятельств. В смысле, не орать и не драться, если что-то не нравится, а думать, как разрешить проблему наилучшим образом. Вы к такому делу готовы, или вам ещё успокоиться надо?
-Вот, сейчас всё брошу и пойду успокаиваться, да? – сказала Шерри отнюдь не спокойным тоном.
-Так, может быть, отложим тогда этот вопрос?
-Нет уж, давай сейчас всё обсудим. Э… Предварительно.
-Ну, как скажете, Госпожа. Кстати, мне этот деревянный брусок на шее до смерти надоел уже.
-И что?
-Ну, а нельзя ли его с меня снять, Госпожа?
-Решила поторговаться?
-Да просто спросила.
-Нельзя.
-А почему нельзя-то?
-А потому что ты рабыня, и нечего выделяться.
-То есть, для всех рабынь тут разработан общий регламент содержания?
-Ага, - подтвердила Шерри. – Так что насчёт моей внешности?
Внешность у Госпожи Шерри действительно была своеобразная. Дело в том, что, за исключением ушей, ничего в ней не было уродливого или неправильного. Однако, это самое «всё» у неё было маленькое, и это при нормальном размере головы. Маленький рот, маленькие глазки, маленький нос, несколько вздёрнутый вверх, и жиденькие брови и ресницы. А уши, помимо небольшой своей величины, ещё и были оттопыренными. Страшно представить, что было бы, окажись они нормальной величины.
-Значит, так, Госпожа, - сказала я, – ничего в вашей внешности катастрофического нет, то есть такого, чего нельзя было бы исправить до приемлемой величины. У вас мелкие черты лица, поэтому все элементы лица зрительно теряются на общем фоне, что ещё и усиливается вашей манерой причёски и мимики.
-Мимики? – проворчала Шерри.
-Конечно. Когда вы выражаете эмоции, то морщите лоб, раздуваете щёки и сощуриваете глаза. Последнее особенно плохо. Глаза у вас не такие большие, чтобы их ещё и сощуривать.
-А что же мне, их выпучивать нужно?
-Глупости, - сказала я. – Девушка с выпученными глазами похожа на дуру, это каждой идиотке известно. Глаза вам следует зрительно увеличить, а для этого существует масса глазной косметики. По части глаз, вообще не проблема, надо лишь понятие о макияже иметь. Вот маленький рот, - это уже хуже. А, интересно даже, вам когда-нибудь ваш рот затыкали, Госпожа?
-Да, - подтвердила Шерри, явно не собираясь вдаваться в подробности.
-Наверное, использовали для этого какую-нибудь индивидуальную затычку, уменьшенного размера?
-А это относится к делу?
-Ну, в принципе, нет. Так вот, рот вам нельзя красить.
-Больно надо, - рассудила Шерри.
-Кроме того, вам следует сдержанно улыбаться, чтобы не сосредотачивать внимания на губах. Лучше выразительно пользоваться глазами, ну, соответственно обработанными, конечно. Кстати, а что у вас насчёт зубов?
-А что?
-Поглядеть можно?
-Ты что, собираешься осмотреть мой рот, как у низкопробной девки на продаже?
-Да бросьте глупости городить, - сказала я. – Я сейчас всё рано, что доктор. Вот, если вас в бою в письку ранят, вы что, и доктору её не станете показывать из глупых социальных предрассудков?
-А ты и мою письку собираешься осматривать?
-Да.
-Хи-хи, - сказала Шерри.
-Но сначала зубы.
-Ладно, гляди, - согласилась Шерри и разинула рот. Да уж, здесь следует воздержаться от комментариев, чтобы не шокировать слушателей.
-Вы что, «совсем», да?! – только что не завопила я, разглядев её пасть.
-А что такое?
-Ну, я ещё понимаю жизнь без мыла, - продолжала возмущаться я, - но как можно собственные зубы доводить до подобного состояния?! Да удивляться приходится, как там ещё хоть что-то сохранилось, при таких делах!
-Да что там не так-то?
-Да там всё не так!
-А как должно быть?
-Да хотя бы вот так! – разинула я перед ней собственный рот.
-Хи-хи, - сказала Шерри, - у тебя изо рта пинаплом пахнет. А в коренном зубе дырка замазанная.
-Пострадала в бою, - пояснила я. – А из вашего рта запущенным кладбищем несёт, не говоря уже про жёлтый цвет оставшихся кривых реликтов!
-Знаешь, - сказала Шерри, - меня били в зубы, и никто моего согласия на это не спрашивал!
-Это не причина, чтобы зубы не чистить! И не причина, чтобы не обращаться к стоматологу для наведения во рту порядка.
-Вот, прямо сейчас к доктору побегу, да?
-Понятно, что не прямо сейчас. Но придётся, и, может, не к одному доктору. Я ведь ещё остальные ваши места не осматривала.
-Ты всё-таки не засекайся, Слу, - напомнила мне Шерри о моём месте, - лучше говори, что по части лица сделать можно?
-Прежде всего, причёску кардинально изменить. Ну нельзя вам при таких делах ходить стриженной как облезлая кошка. Причёска должна быть объёмной и скрывать часть лица, тогда его элементы не будут такими маленькими выглядеть. Неужели это вам самой непонятно? Вон, как у Госпожи Линды должна быть причёска, а может, и ещё объёмнее. И чтобы никаких ушей наружу не торчало ни под каким видом.
-Ага, наконец-то мы до ушей добрались, - заворчала Шерри.
-Да, добрались, - согласилась я. – А что сделаешь? Уши действительно страшные, ладно хоть маленькие. Их вполне можно под волосами прятать. Можно, конечно и исправить, но тут уж надо пластического хирурга. И особенного смысла нет, поскольку причёску по-любому менять надо.
-То есть, что, - решила обобщить информацию Шерри, - нужно отрастить шерсть, не корчить рожи и не разевать рот? И я тогда буду красивая?
-Ещё придётся осанку исправить и над лексиконом поработать.
-И буду красивая?
-И ещё мыться периодически с мылом, причёсываться, зубы вставить и чистить, и глаза подводить.
-И буду красивая, в конце-то концов?!
-Нет! – решила не обнадёживать её я. – Но на приемлемый средний уровень внешности выйти сможете.
-И из-за среднего уровня так вот уродоваться?
-А вы как хотели?! – возмутилась я. – Нет, интересное дело! Вам же не кажется странным, что для добычи сначала саблями помахать надо? Вы же не думаете, что вам без усилий с вашей стороны сокровища на блюдечке подносить будут? А внешность вам, значит, безо всяких трудов подавай?!
-Грабёж, - это одно дело, а внешность, - совершенно другое! – заспорила Шерри.
-Это, как поглядеть, Госпожа, - не согласилась я, - иногда с помощью внешности можно гораздо больше награбить, чем саблей размахивая.
-Больше?
-И быстрее. К тому же, ещё и за нарушение законов отвечать не придётся.
-Это ты теоретизируешь, или собственный опыт подобного грабежа имеется?
-Ну, имеется, вообще-то, - скромно подтвердила я. – А что? Если уж меня природа наградила внешностью, так грех не воспользоваться.
-Ага. На выпивку и подарочки всяких дураков раскручивала?
-Бывало, - не стала я отрицать.
-А чего покрупнее?
-А покрупнее не вышло, Госпожа. Вы что думаете, я одна такая желающая была? Да там такие тёртые красоточки орудуют, что мне ещё повезло, что я целыми свои ноги унесла!
-«Там», это где?
-Ну, это так, в области брачного аферизма, - пришлось сознаться мне.
-Хи-хи, - сказала Шерри, - значит, даже такая внешность не помогла?
-Скорее, сказался недостаток опыта, - возразила я.
-То есть, ты своей внешностью довольна?
-Да, - подтвердила я, заподозрив неладное, - а что?
-Ну, - сказала Шерри, - ты же мне посоветовала причёску сменить, так сколько времени-то уйдёт, пока она вырастет? А тут готовая причёска под рукой, и даже получше, чем у Линды.
-Э? – поперхнулась я.
-Если я из тебя парик сделаю, это ведь быстрее выйдет?
-Из меня? – заикнулась я. – Это как, из меня?
-Обыкновенно. Линда это хорошо умеет делать, только задаром не станет. А я ей твоей подружкой Ви заплачу.
-И вы это способны сделать, Госпожа?!
-Почему бы и нет? Или ты забыла, кто я?
-Я-то помню, - проскрипела я, - а вы сами не забыли, кто вы? Или никогда в этом особенно и не разбирались, Госпожа?
-Ага, - сказала Шерри, - в ход пошла психология, да?
-Да.
-Хорошие у тебя волосы, - сообщила Шерри, - я таких и не припомню даже, чтобы видела. Не парик будет, а высший шик.
-Знаете, Госпожа? – сказала я, - вот, честное слово, мне вас даже жалко. А главное, непонятно, зачем вы из себя дуру корчите?
-Чего, чего?
-Неужели вам самой непонятно, что если вы напялите на себя парик, то превратитесь в посмешище?
-Э? Почему это?
-Потому что у всех тут ещё на памяти тот случай, когда вы собственные уши разыскивать принялись. Да если вы теперь спрячете их под париком, все эти дебилы решат, что от пары слов пленницы у вас возник комплекс неполноценности по части ваших ушей и остальной внешности! И начнут в ту же сторону трактовать любое изменение в вашей одежде или даже в обуви. Короче, засмеют.
-К чёрту в грязь! – выругалась Шерри.
-А если вы меня при этом убьёте и парик из меня сделаете, так они на всю жизнь в этом уверятся, - добавила я.
-Так мне что, выходит, теперь и убивать тебя нельзя, что ли?
-Ага, так и выходит, - подтвердила я, - да и это ещё не самое главное.
-Р-р, - сказала Шерри. – А что главное?
-А то, что вам именно собственные волосы отращивать надо. Вы не знаете разве, что рыжим девушкам никакие парики не идут, даже и крашенные?
-Впервые слышу, - сказала Шерри.
-Вот и видно, что никакого образования, - подначила я.
-Так. А ну, давай, объясняй, почему мне свои волосы отращивать нужно?
-Потому что это медленно. И всегда можно сослаться, не до того, мол, чтобы ещё и волосы стричь. Короче, выйдет, что естественным путём.
-Допустим, - согласилась Шерри. – А что насчёт рыжих?
-У рыжих особенный генетический код, - принялась сочинять я.
-Чего? – не поняла Шерри.
-Ну, особенные свойства организма.
-Из-за рыжих волос?
-Да нет, наоборот. Рыжий цвет волос это побочное следствие генетического кода. А генетическим кодом определяются характерные особенности физиологии и психики. Ну, например, натуральные блондинки, они обычно эмоциональные и глупые.
-Хи-хи. Точно, - согласилась Шерри.
-Это же не из-за цвета волос, правда?
-То есть, - заскрипела она мозгами, - светлые волосы это тоже следствие этого, как его?
-Генетического кода, - подсказала я. - У блондинок один код, у шатенок другой, у брюнеток третий. А у рыжих свой, особенный.
-Кто бы знал, - озадаченно пробурчала Шерри. – И чем же этот код характерен для рыжих?
Между прочим, я ведь психолог, да и то, недоучившийся, а никакой не гинеколог, не эндокринолог, и никто другой. Поэтому я принялась выдумывать то, что показалось мне наиболее выгодным в данной ситуации. Да и как она проверит-то?
-Рыжие достаточно сильно отличаются от остальных, - для начала сообщила я. – Ну, бывают и исключения, конечно, но в основном они даже телосложением схожи. Большинство с мелкими чертами лица, с достаточно жёсткими и сухими волосами, плоскогрудые…
Тут Госпожа Шерри принялась сверху вниз разглядывать собственную грудь, будто никогда раньше не видела себя в зеркале. А кто её знает? Может, и не видела.
-…тонконогие и достаточно сильные. И цвет глаз у них обычно хорошо гармонирует с цветом волос, - решила я немного подсластить ей пилюлю. – А в психологическом плане рыжие достаточно умны, расчетливы и обладают хорошей памятью. И при том, эмоциональны, не хуже блондинок. А самое главное, большинство телепатов как раз рыжие.
Надо заметить, все эти сведения я прямо сейчас высосала из пальца, вот, пускай проверяет. Может, другая дурь у неё из головы на это время вылетит. А то, парик, понимаете…
-Телепаты, это кто? – спросила явно озадаченная Шерри.
-Ну, это такие люди, которые мысли других людей на расстоянии улавливают, - пояснила я. – Мало их, таких.
-И все рыжие?
-Большинство. Ну, по крайней мере, мне так говорили. Не знаю, может и наврали, только зачем?
-Затем же, зачем и ты мне сейчас заливаешь. Чтобы свою шкуру спасти.
-Ну да, - сказала я, - можно подумать, я тут только тем и занимаюсь, что свою шкуру спасаю. Я для этого на Госпожу Линду с саблей кидалась, дырку в трюме проковыривала, а потом ещё и Мамбу насиловала.
-Вот я и не пойму, каким образом это всё у тебя способствует сохранению шкуры? Потому что, если судить по фактам, так она у тебя до сих пор сохранилась.
-Уж если судить по фактам, - возмутилась я, так я больше чужие шкуры спасаю, и вашу в том числе!
-Нет, чего-то я всё равно не понимаю, - сказала Шерри, - например, того, почему я сама тебя до сих пор не зарезала?
-Из соображений человеколюбия, Госпожа, - разъяснила я.
-Хи-хи, - возразила она, - нет у меня человеколюбия.
-Как это, нет? Я ведь живая, и это неоспоримый факт. Значит, есть.
-Кому и кого есть?
-Значит, человеколюбие у вас есть. Ну, или в вас, внутри.
-Знаешь, - сказала она, - ты бы сходила, поговорила о человеколюбии с Серыми Мамбами.
-Э… - спросила я, - а их что, много?
-До последнего времени было четыре. А теперь, уже и не знаю.
-А зачем с ними о человеколюбии говорить? Они что, людей любят?
-Ага, - подтвердила Шерри, - у них любимое лакомство, люди на блюде.
-Ик! – испугалась я. – Они что, людоедки?
-В том числе.
-Нет уж, - сказала я, - уж лучше я о человеколюбии с вами говорить буду. Ну, или о чём вы, там, ещё хотите?
-Я хочу, чтобы у тебя во рту была палка. И чтобы вынималась только по конкретному указанию.
-У! – сказала я и демонстративно зажала свои губы.
-А сейчас пойдём с пушкой разбираться, - объявила Шерри, - так что давай, активируй свои гениальные способности, обстоятельства озадачивай, или что там у тебя ещё за душой имеется.
-Угу, - приняла я указания руководства к сведению и зашлёпала на верёвке вслед за хозяйкой в направлении кормовой надстройки.
Пушка была накрыта рваным чехлом, который Шерри тут же принялась стягивать на палубу.
Н-да. Сроду я не видела подобной пушки. Ну, или же пушки в подобном состоянии. Впрочем, если припомнить в каком состоянии хозяйка этой пушки содержала собственный рот, то и неудивительно. Пушка была до невозможности грязная, причём, создавалось впечатление, что разбойники не удовлетворились естественным загрязнением устройства, а ещё и дополнительно целенаправленно его измазали. Оставалось лишь гадать, где они столько грязи нашли, посреди моря.
Пушка имела длинный ствол с набалдашником на конце. Мне даже показалось, что этот самый ствол был слегка кривой, но утверждать это однозначно я бы не взялась. Может быть, на стволе грязь неравномерно наросла, вот и создалось такое впечатление. Пушка была смонтирована на поворотной платформе, при этом шестерёнки для разворота и вертикального наведения настолько торчали наружу, что и сомневаться не приходилось, что они деревянные, да ещё и корявые до совершенно топорного вида. Да и в целом, я заподозрила, что пушка вся деревянная, только закрашена сверхтолстым слоем краски для сокрытия своей древесной сущности.
Шерри ухватилась за рукоятку затвора, и я убедилась, что хотя бы дверные петли, на которых затвор откидывался в сторону, сделаны из железа. Это потому что они были ржавые, да ещё и скрипели как несмазанная дверь.
Тут у меня в мозгах, откуда ни возьмись, начали генерироваться артиллерийские термины, в результате чего, мне вмиг стало ясно, что этот, с позволения сказать, затвор, и не клиновой, и не поршневой, а просто какой-то подозрительный и больше всего напоминает закрываемую на крючок калитку. Это каким же образом подобное устройство способно противостоять давлению газов в канале ствола при выстреле?
Однако я ведь своими глазами видела, как эта пушка стреляла. Ну да, видела, и мне ещё тогда этот орудийный обстрел подозрительным показался.
Прицельные устройства здесь тоже присутствовали, только никакой оптики и близко не наблюдалось. Это просто были длинные деревянные трубки с натянутыми проволочными перекрестиями на торцах.
А Шерри теперь возилась с открыванием одного из больших ящиков, которыми пушка была обложена со стороны кормы. Вначале я решила, что это такой полукольцевой бруствер для защиты артиллерийского расчёта от вражеского обстрела, но оказалось, что в ящиках что-то хранится. Впрочем, разве одно другому мешало?
-Иди, крышку подержи, - попросила меня Шерри.
Я ухватилась за крышку и разглядела, что в ящике располагаются два снаряда, причём, выглядели они подстать своему орудию, корявыми и безобразно крашенными. Мало того, вместо заострённых головок у них были какие-то плоско затупленные рыла, похоже что вообще затянутые грубой сеткой. Может, колпачки взрывателей хранились отдельно от снарядов? Тогда конечно… Но вот, что выглядело резким контрастом остальному, так это внутренняя упаковка. Ящик внутри был настолько набит белой (!) ватой, словно тут не снаряды лежали, а куриные яйца, которые ни под каким видом нельзя было расколотить по дороге.
Шерри осторожно вынула один из снарядов и стала его разглядывать, а потом сказала:
-Понимаешь, вроде всё в порядке, но они почему-то не хотят взрываться.
-Э… - только и могла ответить я.
-Ну, вот, видишь, сзади торчит вроде гвоздя? Там, в затворе, ударный стержень, который по этому гвоздю бьёт, чтобы глюк внутри вспыхнул. Понятно?
-А «глюк», это что? Это вы порох так называете?
-Да нет, не порох это. Чёрт его знает, что это такое. Его Линда делает. Да видела же, как бомба взорвалась.
-Да, уж, - припомнила я, - это чего-то посильнее пороха.
-А то! – похвалилась Шерри. – Только эта дрянь жидкая, а иногда взрываться не хочет. Ну да. А бывает, взрывается ни с чего.
-Глюк, - повторила я. – А Госпожа Линда, значит, его делает? А как, никто не знает, да?
-Не то чтобы, - как-то неохотно проворчала Шерри, - просто процесс изготовления, я бы сказала, неприглядный. Так что, и вникать-то неохота.
-Ну да, понятно, - заинтересовалась я, - а, это… Госпожа Линда этот самый глюк ещё как-нибудь называла?
-Да, - сказала Шерри. – Я, правда, не запомнила. Длинно как-то. Чего-то вроде не-то-глицин…
-Вай! – подпрыгнула я и отскочила подальше от Шерри. Я бы вообще убежала, если бы не верёвка. А верёвку я боялась дёрнуть, чтобы она снаряд не выронила. Я уже хотела попробовать верёвку перегрызть, но она была короткая и, опять же, могла при этом дёрнуть Шерри. Тогда я вытянула руки ладонями от себя, словно пытаясь упереться и начала заикаться:
-Га… га… га… Гос-пожа! Положите эту штуку! Ик!
-А? – спросила крайне удивлённая Шерри.
-Ни-тро-гли-це-рин? – пробормотала я. – Да?
-Точно, - подтвердила Шерри. – А ты откуда знаешь?
-Вай-вай-вай-вай… - начала ойкать я и пытаться объясниться знаками. В моей голове сейчас превалировала надо всем остальным единственная категорическая мысль о том, что от нитроглицерина нужно держаться как можно дальше, а оказавшись рядом, поскорее убегать со всех ног. Эта мысль попросту не позволяла мне остановиться и всё объяснить, мало того, она ещё и побуждала меня к немедленному бегству. Но бежать я не могла по причине верёвки, поэтому начала перемещаться в сторону, по дуге, центром которой оказывалась Шерри со снарядом в руках.
-Хи-хи, - сказала она, - ты чего это?
-Вай-вай…
-Хи-хи-хи…
И тут я споткнулась о выступающую наружу поворотную шестерёнку и загрохотала на палубу, растягиваясь во весь свой рост. Я ещё успела заметить, как верёвка резко дёрнула Шерри, как она вскинула руки, пытаясь сохранить равновесие, и выронила снаряд. Странно, но почему-то время в этот миг не остановилось, и даже не замедлилось. Снаряд треснулся о палубу прямёхонько своим торчащим из задницы гвоздём и взорвался.
Да уж, умирать, конечно, лучше быстро. Но тут получилось как-то чересчур быстро. Я даже и осознать не успела, что умерла, не говоря уже о том, чтобы насладиться процессом. Бац! И даже ещё короче, чем «бац». И темнота.

Отзывы можно присылать на  aldementjev@yandex.RU