Глава 9. Ну и тупы же мы порою!
4г27-31 Земелька. Сплошные неприятности
Послание с решением собрания Убежища произвело на земельке двойное впечатление. Большинство радовалось: оставшиеся «наверху» показали себя настоящими друзьями. И помочь им будет так приятно. «Сенат» оказался несколько сбит с толку. Ведь все их требования стали теперь предложениями Убежища. Значит, нужно подготовить серьёзные, но не вызывающие никаких возражений запросы. А к этому «головы» колонии были не очень готовы. И понятно было, что такое прекрасное решение — не плод доброй воли колонистов, а результат воздействия авторитета и ума капитана и ещё пары сильных голов.
— А я ожидал, что они нам предложат ножи, топоры, самогонку, бусы и зеркальца, — пошутил Юэсюй, не подозревая, какая большая доля горькой правды содержалась в его шутке.
И тут неожиданно в «зал Сената», единственное помещение на Земельке, с которого не было трансляции на Убежище, ворвался Хуан Альвейда.
— Башки мы стоеросовые! Я тут сообразил, что ведь спирт можно перегонять из любой практически органики, и это один из лучших способов использовать местные биоматериалы. Я посмотрел в информатории, и готов за пару дней собрать перегонный куб и готовить чистый спирт.
— Пожалуй, можно этим заняться, Хуан! Пошлём на Убежище чистого, как слеза, спирта. Покажем им, что мы — цивилизованные пьяницы, а не дикари, — улыбнулся Сергей.
— А ведь это действительно символический подарок, — подтвердила Софья. — Сколько я слышала, они на Убежище дрянную самогонку гонят, даже хуже нашего пива.
— Да, верно! Ведь спирт — оптически неактивное вещество… Ох, ну и тупы же мы порою! Ведь здесь уникальная жизнь: половина аминокислот левые, а половина — правые. А мы как-то не обращали внимания на эти данные, — схватилась за голову Джина.
— Действительно, тупы! Я ведь подметила эту уникальную особенность сразу же, во время первой экспедиции, но забыла записать сразу, а потом, когда вспомнила, спросонья хотела было быстрее оформить как статью и послать в «Nature», поскольку это, насколько я знаю, первый такой случай среди известных аминокислотных биосфер. Все они или правые, или левые. Такое открытие! А потом вдруг сообразила, что статью подавать некуда, и грант получать не от кого, и премии с почестями тоже, и вновь всё задвинула в дальний ящик мозга, так что до сегодняшнего дня не вспоминала, — сказала Анна Саркисян.
— Тупы как пробки. Ведь именно это определяет и взаимную несъедобность нас с местными, и исключительно низкую пищевую ценность местных модифицированных видов, и апартеид в почве и внутри нас, — пробурчала Софья.
— Ну ладно. Отвлеклись малость. Но ведь надо организовать ещё одни работы. Ламинарии хорошо развиваются на дне, на глубине не менее пяти метров. Нужно подготовить около колонии бассейн с морской водой, а иначе мы наверняка потеряем ценнейшие проростки, — заметила Индира.
И машины начали долбить грунт, выкапывая большую и глубокую яму недалеко от ограды колонии. Колонисты смекнули, что в этом бассейне можно будет купаться почаще. И с удовольствием участвовали в работах.
Через полсуток после начала процесса порождения Индира мельком глянула на экран первого из запущенных инкубаторов, и вздрогнула: «Первая развилка пройдена. Успешно продолжается изготовление хлореллы». Поскольку инкубатор жрал чертову прорву энергии и требовал постоянного надзора, после краткого совещания биологи его отключили, а другие перевели в режим ручного управления, оставив за программой лишь функции поддержания равновесия.
— А ведь Софья что-то там говорила о лицензии. Это что же, нас за нелицензионное программное обеспечение сейчас наказали? — спросила полушутливо, но весьма горьким голосом, Шуйшуй.
— Давайте посмотрим, — предложила Софья, и все уткнулись в инструкции, лицензии и законы.
Выяснилось, что, поскольку вариант программы для высших растений и животных академический, он настроен лишь на то, что имеется в образовательных стандартах сертифицированных центров, где явно прописаны опыты по созданию хлореллы, собачьей блохи, съедобного червяка, который уже жил на корабле, кактуса и белой мыши. Так что программа была практически бесполезна: новыми видами были лишь блохи и кактусы. Софья, просмотрев законы, нашла, что в критических ситуациях должна быть возможность сделать программу действительно полнофункциональной. В примечаниях к совершенно непредсказуемому пункту длиннющей инструкции удалось найти процедуру активации: капитан должен послать свой секретный код чрезвычайной ситуации, подтвержденный данными биометрической идентификации, в Империю, и на следующем сеансе связи придёт код активации всех возможностей. Оставалось только зло посмеяться.
Поскольку два инкубатора кое-как продолжали работать (хоть и приходилось их контролировать чуть не каждую минуту, так что у них все время оставались двое дежурных), стройку бассейна не остановили. То, что один из инкубаторов сдох, остальные восприняли как небольшую неприятность, и энтузизам жителей отнюдь не погас. А детишки были рады возможности погулять за оградой колонии. Их тоже задействовали: собирать цветные камни для будущей облицовки бассейна. Жан Бриссо предложил даже облицевать бассейн мрамором, но, почитав, что нужно для этого, все решили просто украсить оплавленными гладкими разноцветными камнями. И тут тот же Жан выложил из камней египетский иероглиф:
Все посмеялись, и решили, что хороших рисунков выложить никто ещё не сможет, но все равно нужно украсить бассейн рисунками (хотя бы на будущее). И колонисты начали выкладывать фигурки людей и земных животных.
Перегонный аппарат был сделан быстро и без проблем, и первый «урожай» чистого спирта, заодно с первой очередью бассейна, решили отметить прямо около бассейна. Чуть выпив (в меру), колонисты стали выкладывать свои примитивные рисунки на стене бассейна, а затем оплавили их.
— Ну точно, потом будут говорить: «Здесь зарождалось искусство каменного века. Смотрите, какие примитивные рисуночки», — сказал Юэсюй и вдруг тяжело задумался.
«А ведь культуру-то мы действительно потеряли. Мы привыкли лишь её потреблять, но не производить. Никто из нас не поёт, разве что наедине с собой. Никто не рисует, не сочиняет стихи. И даже если что пишем, получается в стиле научных либо бюрократических документов». Юэсюй вздохнул и неожиданно для себя продекламировал стихотворение китайского классического поэта Цао Чжи, брата императора, которого братец, завидовавший его дарованиям, хотел даже казнить, но в последний момент одумался и заменил казнь ссылкой на окраину страны:
Путник усталый
дальней бредёт стороной;
Из дому вышел —
тысячи вёрст за спиной.
Думает путник:
«Что же мне делать теперь?
Может, вернуться?
Но где отворится дверь?»
Солнце сокрыто
в непроницаемой мгле,
Ветер печали
рядом с людьми на земле.
Многие заплакали. До сих пор любое упоминание о Земле последних лет, которую все помнили, особенно о тех, кто там остался, было табу. А теперь перед глазами всех встали те, кого они уже никогда не увидят, и кто почти наверняка мертв.
Наступила длинная ночь Земельки. Около полуночи дети вышли поиграть, как это стало уже обычным: ведь тридцать три часа подряд спать никому не хотелось. Адоу, сын бывшего лейтенанта службы вооружений Куань Юйяо и де ла Веги, оставшегося на Убежище, расшалился и вдруг обиделся на Люси, старшую дочь Сары. Он так ее толкнул, что та упала в яму будущего бассейна и сломала себе обе руки. Адоу в панике бросился бежать, и бросился затем с кулаками и укусами на тех, кто его догнал.
Ещё один суд. И теперь обвиняемый — ребёнок. Мухаммед и Сара сразу отошли в сторону, чтобы не влиять на решение, поскольку они были заинтересованы. Юйяо и Лим тоже. Разгорелись жаркие споры, ответственен ли ребенок за насилие? Голоса разделились пополам, последней высказывалась Фрида.
— Насилие начинается с детства. Мало того, что он, наверно, по глупости, но и по злобе тоже, толкнул девочку в яму. Он вместо того, чтобы раскаяться и броситься ей помочь, думал лишь о себе и пытался бежать, а затем сопротивлялся. Он проявил себя как тот тип людей, который уничтожит нас всех, если им дать волю. Я за применение закона в полном объёме: изгнать на трое суток.
Тут выступили Сара и Мухаммед и попросили смягчить наказание. Юйяо кусала губы, но из последних сил молчала. Решили изгнать на сутки. И, поняв, что сейчас её сына отвезут подальше на целых три земных дня, Юйяо без всяких слов бросилась на Фриду и нанесла безжалостный удар по печени, пользуясь приёмами десантного рукопашного боя. Это при нормальных условиях была бы мучительная смерть. Мухаммед и Жанна парализовали взбесившуюся мать точными ударами того же боевого стиля, при этом Мухаммеду сломали ребро. Остальные пытались говорить: «Очень стыдно нападать», но на Юйяо это не действовало. Её связали, но пожалели связать профессионально, и, когда она очнулась, она быстро развязалась и вновь бросилась на всех. Жанне пришлось вновь её вырубить. Сын вовсю помогал маме драться, но, к счастью, приёмам боя она еще не успела его научить. Отец, Лим, стоял в стороне и печально качал головой.
Фриду отнесли на станцию. Выяснилось, что, используя драгоценные запасы лекарственных препаратов и под лучами биостимулятора её можно спасти. Фрида отказывалась, говоря: «Сохраните восстановительные средства для детей», но её не стали слушать, и тоже на всякий случай привязали к постели, чтобы она не покончила с собой.
Второй суд. Все единодушно решили, что атакованные тоже имеют право голоса, поскольку случай вопиющий. Голоса вновь разделились поровну: за изгнание на полгода и за пожизненное изгнание. Почему-то все единодушно отмечали: «И мать, и сына». Пришли к Фриде, и её голос перевесил чашу весов: пожизненное изгнание.
Связанных Юйяо и Адоу увезли за три сотни километров к колодцу с пресной водой и пещере. На всякий случай вездеход немного покружил по пустыне и подъехал с другой стороны, чтобы они не могли по следам добраться до базы. Им оставили бочку с хлореллой и червяками, семена крапивы, овса, споры папоротничка. Выпустили в окрестностях десяток ящерок. Ослабив узлы на Адоу, велели ему развязать мать. Сами её развязать побоялись, поскольку она по-прежнему смотрела на всех бешеными глазами и ругалась:
— Вернусь и всех перебью! Вы все смерти заслуживаете: людоеды, садисты, убийцы!
Вездеход повернулся, и сидевшие в нем Фаридун и Диогу, не оглядываясь и не разговаривая друг с другом, повели его по прежним следам в сторону от базы. Через сотню километров они повернули и поехали на колонию, всё так же не говоря ни слова. А там выпили по стакану спирта и легли спать. Все их понимали.
Убежище. Неприятности и здесь тоже.
Результат первой неудачи сообщили капитану, и тот вместе с Мыколой начал проверять программу большого инкубатора, которая в принципе была полнофункциональной. Выяснилось, что для начала её эксплуатации также необходима связь с Землей, чтобы «получить обновления». Мыкола попытался переделать код программы, но через неделю прибежал к капитану и потребовал драгоценного коньяка:
— Голова разламывается! Эти гады по законам должны были предоставить открытый код, так они его пропустили через столь мощный оптимизатор, что даже я ни шиша распутать не мог.
Ещё одна невосполнимая бутылка исчезла в желудках капитана и информатика.
Но были и хорошие новости: большой инкубатор оказалось возможным демонтировать, все входы и выходы тщательно задокументировали (в технической документации была лишь принципиальная схема для целей ремонта заменой целых блоков), а заодно подготовили кристалл информатория, о котором капитан под строгим секретом сообщил лишь Мухаммеду.
И на Убежище произошел инцидент между колонистами. Лим Шунь приревновала Тунг Чи и отрезала ему мужской орган. К счастью, удалось вовремя пришить обратно отрезанный член. Собрался суд. Часа четыре разговаривали, но так ни к какому решению не пришли. Многие женщины оправдывали Лим, поскольку, дескать, Тунг вел себя вызывающе: требовал от неё сношений, когда та была не в настроении. Мужчины были за осуждение, но не могли договориться о наказании. Капитан административной властью сослал обоих поодиночке на другие астероиды: Лим на два года, а Тунга на полгода (первую Лим, второго, после выздоровления, Тунга), задав им норму добычи минералов. Все его осудили: «Ишь какой! Тюрьму изобрёл, причём одиночное заключение! Они же там от одиночества, без всяких развлечений, с ума за это время сойдут. И в каторжников их превратил. И ещё обещает: пока норму не выполнят, не вернутся!» Интересно, что даже те, кто высказывался в ходе суда за смерть женщины, присоединились к общему голосу недовольства. Видимо, они голосовали, заранее зная, что останутся в меньшинстве и никакой ответственности за своё мнение нести не будут. А вот решение того, кто взял груз на себя, так приятно полить грязью!
Технари разработали красивый проект «водяного колеса жизни»: большого колеса, медленно вращающегося и покрытого пластиком изменяющейся гидрофобности. Часть устройства, находившаяся в жилых пещерах, должна была абсорбировать воду, а охлаждённая вторая половина — сливать её в водную пещеру. Посчитав эффективность, они решили, что такого хватит, и показали проект капитану и аналитику. Те, посмотрев, ужаснулись: ведь все расчеты производились на пределе, без всяких допусков на непредвиденные обстоятельства. Вдобавок задублировать систему было невозможно: на второе такое колесо просто места не хватало. Технарей попросили подумать ещё, усовершенствовать решение или же найти другое. Словом, и здесь неудача.
Хет Дален начал использовать всякую возможность, чтобы подольше пробыть на корабле. Капитан это понимал: ведь ему пилотировать грузовой корабль, который понемногу комплектовали, а затем провести некоторое время на Земельке. Хотя хет Дален и раньше жёстко тренировался на поддержание себя в форме, теперь он удвоил время тренировок.
4г 32-50, Земелька. Ну не всё так паршиво.
Несчастные биологи и генетики, с которых никто не снимал других дел и заботы о детях, по очереди дежурили у двух инкубаторов, пытаясь довести их до успешного исхода в ручном режиме. Другие колонисты с удовольствием наблюдали поля проса, заросли крапивы и заканчивали постройку бассейна. Правда, барельефы достаточно сильно попортились, поскольку их сделали слишком рано, до завершения рытья и закрепления котлована. Но колонисты смеялись: «Теперь они еще больше похожи на произведения древних людей!»
Котлован был закончен за десять суток, после чего в него завезли воду. Около колонии появился бассейн с морской водой. Лим, чтобы отвлечь себя от страшных мыслей, взялся учить детей плавать. Ведь в последнее время Куань была практически его женой и родила ему дочь Лили. Из колонистов плавать как следует умели лишь бывшие военные, так что даже во время выездов к морю мало кто отплывал от берега.
Бойко Митич вместе с Фаридуном Рафсанджани начали осуществлять план, который давно уже задумали биологи и генетики. В некоторый момент они, надев прочные скафандры, вошли в крысятник. Хотя дверь за ними почти сразу закрыли, десяток крыс успели выскочить. Колонисты, особенно дети, с удовольствием стали их вылавливать и переловили всех.
Вошедшие же, осаждаемые озверевшими крысами, неизвестно как почуявшими вкусное мясо через скафандры, нагребли кучу крыс в контейнер, отнесли в флайер, вывалили в больший контейнер (естественно, при этом ещё десяток крыс просочилось наружу и вновь была устроена охота) и ещё два раза проделали ту же процедуру. Затем в контейнер с крысами напустили усыпляющего газа, и флайер улетел на северо-запад. Пилотам выдали по две жареных крысы вдобавок к стандартной еде.
Оставшиеся освежевали добычу, а затем поджарили и съели по крысе. Мясо действительно оказалось вкусное. Но, просмотрев видеозаписи всех манипуляций с дверью, Мухаммед установил, что одна крыса исчезла. Оставалось надеяться, что это ни к каким ужасным последствиям не приведет. Все с удовольствием приняли это как аксиому, но порешили: кто увидит крысу, должен поднять тревогу и сам первый её ловить или убивать.
Флайер летел над морем. Ещё раз проверив информацию с метоспутников, пилоты спокойно установили автопилот на курс и высоту, а затем с удовольствием съели по две крысы, откровенно наслаждаясь. При этом они выразительно посмотрели на бочку с хлореллой и червяками и на контейнер.
— Оставлять их вблизи базы, конечно, не стоило. Так что, наверно, правильно делаем, — задумчиво сказал Бойко.
— Да как сказать… С одной стороны вроде правильно: на этот континент наши потомки ещё тысячу лет не доберутся после развала техники. А вот уж больно далеко всё-таки. Хотелось бы по временам слетать поохотиться, — ответил Фаридун.
— Ещё неизвестно, выживут ли они, — возразил Митич.
— Эти создания везде выживут! — убежденно сказал Фаридун, обсасывая крысиный хвост. — Но мы их тоже займём на тысячелетия освоением нового ареала.
— Надо будет на карте на скалах пометить материк Лавразия как крысиный, — задумался Бойко.
— А будут ли знать потомки, что такое «крыса»? — резонно среагировал Фаридун.
Словом, двенадцать часов полёта (флайер в обычном режиме летел на дозвуковой скорости примерно 700 километров в час) было вполне достаточно для того, чтобы обсудить и новости, и «старости», и позубоскалить насчёт Убежища.
— По-моему, теперь у них эпидемия воровства и драк начнется, — выдавил Фаридун.
— Не каркай, — ответил Митич.
— А чего каркать? Мы ни с кем из них, кроме, может, Мыколы, Дэнъитиро и Далена, не увидимся, — печально сказал Фаридун. — Ни одна женщина не прилетит, а дети уже просто физически не вынесут посадки и силы тяжести на планете.
Долетев, наконец, до места назначения, наша парочка увидела симпатичную поляну в лесу растений, похожих на гигантские хвощи. Биологи просили собрать образцы растений и животных с этого континента, чем в первую очередь и занялись друзья.
— Полетел бы кто-нибудь из биологов с нами. И веселее, и результативнее все было бы, — пробурчал Фаридун.
— Ты имеешь в виду, кто-то из женщин? — ответил, улыбаясь, Митич.
— Это было бы лучше всего, — констатировал Фаридун. — Но они все, как квочки, кудахчут над своими инкубаторами.
— А тебе разве капустки морской не хочется? — съиронизировал Бойко.
— А вдруг у них вместо капустки противный на вкус мох получится? — отреагировал Рафсанджани. — Или агрессивная болезнетворная плесень?
— Первый блин… — начал было Бойко.
— Не каркай! — остановил Фаридун.
Покончив со сбором образцов в небольшом озерце (метров пять в диаметре), друзья занялись неприятным, но необходимым делом. Вынесли мощный излучатель и тщательнейшим образом продезинфицировали гамма-лучами воду и берег, убив всё живое. Естественно, сами они управляли «убойной силой» на расстоянии. Затем в воду вывалили хлореллу с червяками. Обратно предстояло лететь на одних просяных лепёшках.
И после этого друзья выпустили (вернее, вывалили) крыс. Некоторое время ещё пособирали образцы. А затем, когда крысы начали одна за другой пробуждаться, собрались и улетели.
Аналогичный полёт, когда захватили остатки крыс, был совершён через день, после того, как пилоты как следует отдохнули. Опять колонисты попировали, и опять пара крыс куда-то смылась. На сей раз крыс выбросили на другую полянку, километрах в сотне от предыдущей. Друзьям удалось уговорить Аниту полететь с ними, поэтому время полета туда и обратно пролетело незаметно, но зато уж на полянке Анита не спешила выпускать крыс, рассчитав, что часов десять лишнего сна им не особенно повредят, и все трое как следует умаялись, собирая образцы.
Словом, совершенно варварская, по критериям нормальной колонизации, интродукция состоялась.
Завершив дела с бассейном, перешли ещё к одному давно задуманному предприятию. На больших скалах в горах на границе Калахари предстояло выжечь три карты планеты, чтобы случайное повреждение одной из них нанесло как можно меньший вред. Но до того, как наступили новые события, не удалось завершить даже одной из них. Впрочем, пока что дело было не к спеху: большинство компьютеров ещё работали, и карты планеты мог изучать каждый желающий.
«Сенат» вынес на рассмотрение «народа» список того, что стоило попросить у второй колонии. Все единодушно подтвердили: титановые листы и фотоэлементы, их паршивой стали не нужно, и, поскольку рядом с Убежищем пролетал астероид с кучей платины, иридия и палладия, поделиться благородными металлами.
После восемнадцати суток кошмарных ожиданий биологи и генетики, наконец-то подошли к завершающему этапу синтеза. Заодно в третьем инкубаторе вызревали приспособленные к разложению местных растений дрожжевые грибки. С их помощью предстояло освоить культуру частичного превращения несъедобной биомассы в витаминное питье.
Убежище. Отправка.
Капитан, получив просьбы Земельки, порадовался, что титановые листы и солнечные элементы уже до этого начали делать. Эмилио Наполитано ликовал: ведь одного грузовика для добычи (скорее, сбора) благородных металлов не хватало, и он вновь оказался востребован. А ведь впереди ещё несколько месяцев, а то и год, отсутствия хет Далена, и Эмилио намеревался всласть полетать. Да и многие из колонистов с удовольствием ухватились за реальное дело, отправившись собирать металлы. Словом, настроение на Убежище поднялось. Мыкола с Дэнъитиро закончили комплектование базы данных информаториев, и первый информаторий был помещен в контейнер для отправки. Большой инкубатор успешно демонтировали и перетащили поближе к шлюзу. Словом, когда в день 54 четвёртого года земельки грузовик наконец-то стартовал, на Убежище был праздник, какого давно уже не было. Устроили успешную охоту на крыс, и все с удовольствием ели мясо.
— Привези капустки побольше! — напутствовали хет Далена.
— Подожду уж хорошего урожая и нагружусь как следует, — улыбнулся он.
У Дэнъитиро вдруг екнуло сердце: он заметил, что Йоханнес избегает слов со значением «вернусь». Но тут ему поднесли самогонки с крысой, и аналитик обо всём позабыл.
На малой тяге корабль отчалил, и вскоре стал звёздочкой в неописуемой дали.
И вдруг Цуггер, который порою заходил к технарям, но сам особенно в их делах не участвовал, схватил за шиворот геолога Говиндасами Пиллая и сказал:
— Ну и идиоты же мы порой бываем! Ведь этот пластик нам ни к чему! На поверхности Убежища не более чем -50 градусов, этого вполне достаточно, чтобы выморозить воду из воздуха. Достаточно сделать змеевик под поверхностью. А забьётся льдом, вполне можно будет прогреть его и всё.
— Действительно, идиоты! — воскликнул ла Вега, когда ему рассказали идею. И на следующие же земные сутки, едва проспавшись после выпивки, технари начали рассчитывать змеевики.
А у капитана появилась неотвязная мысль: уж очень удачно прошла охота, значит, крысы быстро размножаются в дальних пещерах. Хорошо это или плохо? Сейчас вроде хорошо…
4г 55, Земелька. Получилось!
Всё-таки, наверно, почти чудом, проростки ламинарии получились. Четыре в одном инкубаторе и два в другом. Остальные превратились в какой-то фантастический мох, который сразу же пустили в перегонный аппарат. Перед тем, как делать что-то ещё, биологи вздохнули. И эти шесть проростков торжественно запустили в бассейн. Дети были очень раздражены, поскольку пока что им запретили купаться в бассейне. Но их быстро отвлекли на сбор цветных камней для карты планеты.
Краткий монолог Наблюдателя
Интересно! Как мне хотелось подтолкнуть чуть-чуть процесс синтеза, но, слава Всевышнему, удержался от соблазна. Шансов-то у них почти не было, но вновь выдюжили!
Да и те, кто на астероиде, ещё не безнадёжны. Но крыс они, конечно, уже распустили. Впрочем, и свое духовное развитие, а особенно развитие детей, они тоже пустили на самотёк. Интересно, выродятся они или возьмутся за ум? Да, и за ум тоже! Последнее время они ум почти не прикладывают, а ведь это чуть ли не единственная их сильная сторона. Надо же, как долго додумывались до элементарного решения насчет воды! И сейчас пытаются реализовать его чуть ли не в самом идиотском варианте.
Мышление, конечно, это намного более низкий уровень, чем настоящая интуиция, но почему же у них сведений в головах так много, а знаний настоящих так мало? Они ведь не умеют их преобразовывать, и не владеют простейшими законами творческого мышления. Сколько я помню, люди на Родине осваивали именно знания, а не пытались набить базу данных.
Ну ладно, тем не менее, как интересно стало жить и Наблюдать. Я уж постараюсь потихоньку направить их так, чтобы они не повторили на Земельке ошибок Родины. Ого! Я впервые не добавил оговорку: «Конечно, если выживут». Надо ещё раз проверить интуицией.