АВАНТЮРКА.
Бывает так, что шутка берет в плен самих шутников. Так произошло со мною и Юрием — одним из моих давних друзей.
Нам тогда было по 21 году. Окончили третий курс, начиналось лето и хотелось хотя бы часть его порезвиться вместе.
«Куда бы рвануть?» - в такой постановке вопроса уже чувствовался рисковый дух. Хотите верьте, хотите нет, но мы решили взять карту и ткнуть в нее пальцем. Это было доверено мне, и я чуть не ткнул за границу, что в те далекие годы могло выглядеть нелояльным. Но палец мой пришелся на запад Белоруссии, рядом с Польшей. Туда, где находился и находится небольшой город Волковыск, о котором мы, конечно, ничего не знали.
Стали как бы между прочим наводить справки. И вдруг у Юриной мамы там обнаружилась знакомая. Мама ей написала о наших намерениях, и пришел быстрый ответ: «Здесь хорошо, пусть приезжают».
Эх, была не была! Мы сели в поезд и поехали. А пока были в дороге, в Москву пришла телеграмма: «Здесь плохо по тому-то и по тому-то, приезжать не стоит». Но нас уже было не остановить.
Проехали мы Минск, в Барановичах сделали пересадку: прямого проезда до Волковыска не было. Местный поезд со старыми, может быть даже дореволюционными, вагонами показался нам игрушечным. И вообще дух игры витал в воздухе.
Фантазируя насчет возможных затей на отдыхе, мы вдруг вспомнили о Васюках Ильфа и Петрова. Волковыск, Васюки … что-то созвучное. О межпланетном шахматном конгрессе мы не думали, но словечко «Васюки» где-то в подсознании застряло.
Приехали, нашли знакомую Юриной матери. Она оказалась пожилой не совсем вменяемой дамой, смотревшей на нас с ужасом: «Так вы все-таки приехали?». Мы ее успокоили, заверив, что не пропадем и ей доставлять хлопот не будем.
Сняли комнату у энергичной бабушки. В домике она жила с двумя внуками, которых подкинула ей дочка, уехавшая с мужем в Польшу. Бабушка зарабатывала тем, что делала мелкооптовые закупки у крестьян сырых семечек, жарила и продавала их в розницу. Так что первым испытанием для нас стали горы семечек - подсолнухов и тыквенных, которые лежали, благоухали, искушали. Бабушка блюла законы рынка и за потребляемый продукт брала с нас деньги. Впрочем языки наши стали распухать и помогли обрести чувство меры. Важным объектом для нас стала рабочая столовая. С тамошней кухней нас примирило разливное пиво.
Итак, Волковыск. Город оказался тихим, зеленым и не обремененным достопримечательностями. Наткнулись мы на геометрически связанные насыпи, остатки средневекового городища. Были даже следы раскопок, но археологов мы не обнаружили.
Другой интересный объект тоже был связан с геометрией. Представьте себе два круга, один из которых вписан в другой . Малый круг — это танцплощадка. А большой — это городской парк, в котором она находилась. Вход и туда, и туда был платным, хотя плата измерялась в копейках.
Как-то придя в парк, мы обнаружили обывателей, играющих в шахматы. Друг мой к шахматам был равнодушен, а я сделал стойку: неужели найду партнера? У меня по шахматам был первый разряд, я иногда играл за факультет. На отдыхе хотелось бы найти достаточно сильного партнера. И партнер нашелся там же в парке. Он был в железнодорожной форме, помню даже его фамилию — Павлович. Оказалось, что это чемпион города. Я пригласил его в нашу резиденцию к бабушке. Он пришел со своим комплектом, мы сыграли несколько партий. Счет и качество моей игры произвели на него впечатление, и он предложил мне провести сеанс одновременной игры в парке. Слово «Васюки» вынырнуло из подсознания...
Конечно, я понимал, что если соглашусь, рискую оскандалиться. Я не был профессиональным шахматистом, никогда не давал сеансов, но чем черт не шутит, все-таки вряд ли мне придется спасаться бегством, как Остапу Бендеру.
И дело закрутилось. С дирекцией парка был подписан договор. Фонд расходов на культмероприятия у парка был крохотный, и они могли мне заплатить рублей пять. Зато в договоре была фраза, можно сказать уникальная: «Предоставить сеансеру и его другу возможность бесплатного входа в парк и на танцплощадку до конца пребывания в городе». По-моему это маленький бюрократический шедевр.
Через пару дней в городе появились афиши с моей фамилией. Юра, конечно, запечатлел их на пленке.
И вот настал «день икс». Я надел пиджак, даже галстук нашелся. И ощущая себя маэстро-самозванцем, отправился в сопровождении друга навстречу испытаниям. Народу в парке собралось немало. По договору сеанс должен был проводиться на 15 досках. Желающих Павлович насчитал человек тридцать. Но в парке набралось только 10 комплектов шахмат. Это видимо спасло меня от позора. Сейчас поймете почему.
Начав довольно бойко (дебюты я знал неплохо), я получил на большинстве досок перспективные позиции. Но ходов через 15-20 я вдруг почувствовал, что шахматное восприятие у меня стало расползаться. Я пытался сконцентрироваться, как мог, но все равно ошибался и зевал то там, то тут. В конце концов с трудом довел сеанс до конца. Счет оказался 6:4 в мою пользу. Формально это была победа, но счет для сеанса был неприличным. Обычно сеансер побеждает с гораздо большим перевесом. Утешало лишь то, что я сыграл успешнее незабвенного Остапа.
Зато Павлович был доволен. Сам он благополучно уклонился от участия в сеансе, чтобы не усложнять мне жизнь. Но зато событие состоялось, и можно было написать отчет о нем в городскую газету. Номер газеты мы привезли в Москву. А Юра сотворил подробный фоторепортаж о гастролях в Волковыске.
На короткое время мы стали местными знаменитостями. С нами здоровались на улицах. Симпатичные продавщицы достали нам дефицитную пленку. Мы с Юрой даже сходили один раз на танцы, использовав нашу бесплатную привилегию. Но, впрочем, танцы это был не наш жанр.
Зато в день отъезда я выступил в другом жанре. Когда мы сели в пустой вагон поезда, и он тронулся, на меня накатило, и я решил произнести прощальную речь. Открыв окно, я обратился к группе людей, стоявших на перроне:
Друзья мои! Я посетил Вас и увожу в сердце самые теплые чувства о вашем городе.....
Люди на перроне смотрели на меня, как на клинического идиота. А я продолжал нести какую-то торжественную ахинею, пока было к кому обращаться.
Так закончилась эта история. Возможно вы меня осудите за легкомыслие, но согласитесь — это была всего-навсего невинная авантюрка.