ТРИ РОЛИ ДИЛЕТАНТА.
Прямо надо сказать, что драматическим талантом господь меня обделил. Да и устремлений артистических у меня никогда не было. Конечно, когда стал журналистом и работал в эфире, минимум артистизма от меня потребовался, но это — минимум.
А рассказ мой о том, как в молодости пришлось мне лицедействовать и даже трижды, причем каждый раз в другом качестве.
Ситуация первая — литературный персонаж. В годы, когда я учился в МГУ, широко распространилась студенческая традиция — ходить в агитпоходы. От обычных туристических походов они отличались тем, что в глубинке, куда проникали туристы, они читали лекции, проводили политические беседы, подкрепляя это мини-концертами самодеятельности. Вот и мне на 4-м курсе в зимние каникулы предложили совершить лыжный поход в высокие широты. Маршрут был такой: Котлас, Сольвычегодск, Устюг Великий. Зимой там стоят изрядные морозы, прихватывало и нас, и поныне зимой кончик носа и мочки ушей напоминают мне о студенческой лихости.
В основном мы выступали в деревнях и селах, в избах и ночевали. У меня было «двойное» амплуа. Я читал лекции о международном положении, что в 21 год само по себе было достаточной дерзостью. Но сверх того я играл в маленькой инсценировке чеховской «Хирургии». Кто не помнит или не читал — это сюжет, где сельский фельдшер пытается удалить больной зуб у местного дьячка.
Как раз дьячком был я, а фельдшера изображал командор нашего похода, мощный аспирант с огромными лапами. Когда он плоскогубцами (вместо хирургических щипцов) лез ко мне в рот, это, конечно, впечатляло. Зубов моих он, естественно, не трогал, но мне предстояло изобразить переход от деликатности кроткого дьячка к озверению из-за хирургии без наркоза, да еще неудачной.
На первых выступлениях мы с партнером честно держались близко к чеховскому тексту. Но быстро поняли, что наибольшее впечатление на зрителей производят стоны и вопли дьячка и его эмоциональная лексика. Тогда я дал себе волю и как нынешние артисты стал орать не по тексту Чехова, а по мотивам, на грани нормативной лексики. Успех был полнейшим. С ним можно было сравнить разве что восторг от выступлений нашей гимнастки в черном купальнике. Только выражения восторга были разные: мужики восхищенно замирали, а бабы закрывали им глаза и ворчали на охальницу...
Ситуация вторая. Морской царь. Мне уже за тридцать, но я еще сохранил комсомольские связи и отдыхаю в молодежном лагере на Адриатике, в нынешней Хорватии. Лагерь международный и, чтобы было веселее, предлагаются затеи, в которых смогут принять участие все или почти все. И тут у советских ребят возникает идея учинить праздник Нептуна.
Известно, что изначально праздник с участием морского царя проводился на кораблях многих стран мира при пересечении экватора. Советские устроители молодежного отдыха перехватили эту традицию и безо всякого экватора стали устраивать праздники Нептуна в приморских лагерях турагентства «Спутник». И вот мы решили пригласить морского царя на берега Адриатического моря.
Но как сделать праздник интересным для всех разноязыких обитателей лагеря?
Мне было сказано:
-Ты журналист, сотвори сценарий на двух языках — русском и немецком.
Немцев , как и русских было в лагере больше всего.
Я с грехом пополам, в меру знания немецкого, набросал сценарий. Но кто будет Нептуном, кто будет вести роль на двух языках?
Время шло, но мощный, фактурный, да еще двуязыкий Нептун не находился. И настал момент, когда авторитеты советской группы собрались и произнесли свой приговор:
-Юлий, другого выхода нет, Нептуном придется быть тебе: и сценарий знаешь, и по-немецки прокукарекаешь.
Я сопротивлялся, как мог:
-Какой я Нептун? Худой, в очках, голоса громкого нет, смех да и только.
-Пусть так, но других вариантов нет. Праздник назначен, не отменять же его.
Пришлось мне покориться во имя Родины. Вырезал корону из большой консервной банки, на задворках раздобыл что-то вроде трезубца. Поверх плавок меня обмотали обрывками старой рыбацкой сети, куда помогли вплести водоросли. Поскольку по сценарию я должен был выйти из вод морских, вооружился маской и трубкой. Мой образ облагораживали две русалки в купальниках — русская и югославская. Одновременно гримировались и телесно раскрашивались пираты, которые должны были поддержать меня на берегу.
И вот час пробил, народ собрался на берегу. Я и мои ассистентки взяли старт из-зи ближайшего мысочка. Не знаю, как смотрелась издалека моя жестяная корона поверх стеклянной маски, но вместе с двумя девичьими головками интерес у публики вызвала.
Подплываем к берегу. Торжественно выходим из вод морских и я, отодвинув маску и трубку, начинаю выкрикивать свою роль, дублируя русские реплики немецкими.
Думаю, по критериям филологии это было ужасно. Но тем не менее смысл приветствия до публики доходил.
Настал момент диалога с начальником лагеря. Он, бедняга, пришел на праздник в хорошем костюме. Тем эффектнее выглядело, когда придравшись к чему-то, я крикнул пиратам:
-В море его!
Пираты постарались на славу, и начальник, видимо, на всю жизнь запомнил русских наглецов. А дальше веселые пираты стали макать в море всех, кто подвернулся под руку и с особым удовольствием — девушек.
Я продолжал выкрикивать русско-немецкий текст, но народ уже завелся, гремела музыка и мне пришлось с пиратами пуститься в пляс...
У меня сохранилась фотография, где я с короной на макушке, стеклянной маской на лбу, трубкой за ухом и трезубцем в руке пляшу в присядку. Неужеди это я, неужели все это было? Было. И как не удивительно это было со мной.
Ситуация третья. Птица. Спустя год или два мы уже вдвоем с женой, оказались в другом молодежном лагере в Болгарии на берегу Черного моря. Опять затеяли праздник, но идея была другая — уже не Нептун, а своего рода фестиваль национальных номеров. Кто окажется лучше и главное — смешнее.
Что, думаете, предложила советская группа? Танец маленьких лебедей в мужском исполнении. В этом и была, как сейчас говорят, фишка, хотя должен признаться, что и здесь мы не были оригинальны. Как и праздник Нептуна, мужественные лебеди традиционно появлялись на праздниках в советских молодежных лагерях «Спутник».
Но ребят из других стран мы конечно удивили и повеселили. Представьте себе: четыре парня босиком в бумажных балетных пачках поверх плавок. Один — брюнет с волосатой грудью, другой — рыжий толстяк, третий — худой жилистый очкарик (это я), четвертый — размалеван под негра.
Это не была халтура. Мы репетировали, отрабатывали синхронные движения ног, взмахи рук, наклоны головы. Заканчивался номер пробежкой по водной глади соседнего фонтана. Успех был головокружительным...
Мы также четверкой выходили и грациозно кланялись.
Мог ли я тогда предположить, что это моя последняя театральная роль? Конечно я об этом не думал, да и сейчас не верится, что это было на самом деле, как и с Нептуном.
Но сейчас, спустя много много лет, я думаю: все-таки здорово, когда вдруг ты "выскакиваешь" из самого себя и становишься кем то другим. Это удивительное впечатление, которое остается с тобой на всю жизнь.