ГЛАВА ВТОРАЯ
. В которой выясняется - попасть в могилу гораздо легче, чем из неё выбраться.
Эпиграф: Не бойтесь неприятностей. Если они еще не случились, то они где-то в будущем, а если уже случились, то в прошлом. То есть, сейчас и здесь, их нет.
Ра-Хари. Руководство начинающего медитатора.
Холодно. Очень холодно. И мокро. Клацая зубами от озноба, я больно прикусил язык и очнулся. С трудом приподнял гудящую голову, осмотрелся.
То, что осязанием я принял за лужу, лужей и оказалось. Причём лежал я в самой её середине, в холодном месиве жидкой грязи. Вокруг ночная мгла, слегка посеребрённая призрачным сиянием едва различимой из-за туч бледной луны. Звёзд не разглядеть, но при некотором напряжении зрения, вполне можно различить очертания глухого забора, скорее всего кирпичного. С другой стороны, почти вплотную ко мне, странная городьба из металлических прутьев, за ней непонятные столбики и палки. Куда это меня занесло?
Позади, метрах в двадцати, чавкнула грязь, бурный всплеск, громкие проклятья, судя по густому басу и красноречию – Димкины.
- Эй! Димка, это ты?
Крикнув в темноту, я подтянул ноги, попытался встать. Тщетно. Вестибулярный аппарат сыграл злую шутку – меня повело, как пьяного. Покачнувшись, я бухнулся обратно в холодную жижу.
- Я это, я! – раздражённо проревел мой друг, матюкаясь, поплёлся в мою сторону.
Глаза, наконец, приспособились к окружающему мраку. Сижу я в глубокой колее, наполненной водой и грязью, в самой серёдке совершенно разбитой дороги. Утопая по колено в грязи, тёмным массивным силуэтом, напоминающим йети, подошёл Димка.
- Вот гадство – ноги промочил.
- Ноги он промочил! Я – так весь искупался! А где же наш Апостол?
- Здесь я! – пискнули кусты у меня над головой. От неожиданности я чуть не подпрыгнул. Андрей просунул взлохмаченную голову сквозь крашенные серебрянкой железные прутья. Его бледное лицо выражало странную смесь панического ужаса и пытливого любопытства. С такой миной, в сказках, ученик чародея творит заклинания, и интересно – страсть, и боязно - до озноба. Шурша кустами, приятель нашёл понижение забора, чуть не шлёпнувшись, перелез к нам.
- Знаете, куда мы попали?
- Просвети, будь любезен.
- На городское кладбище! Поняли! – парень состроил жуткую гримасу, вытаращил глаза: - Я очнулся, а надо мною крест!
- Да ну! – по инерции возразил я, но моментально осознал его правоту. Столбики – это кресты и обелиски, а переплетения прутьев – оградки, понатыканные вплотную друг к другу. Ну и ну! Что за сила нас сюда притащила?
Диму тоже взволновал этот вопрос. Удобно развалясь на лавочке у гранитного памятника, он в задумчивости потёр подбородок, произнёс:
- Чего мы сорвались, как психи? Никак не пойму. Должна же быть разумная причина! С препаратом, что ли, недохимичили?
- Формула – блеск! – грудью встал на защиту зелья Андрюха. – Ты ауру кого-нибудь из нас видишь?
- Я – не кот. В темноте вообще нифига не вижу. А ещё не вижу, как нам домой попасть? Между прочим, дождик собирается!
Действительно, едва различимую луну, окончательно заволокло тучами. Единственный источник света исчез. Окружающее пространство накрыло чернильным мраком. Ко всем неприятностям добавился постепенно усиливающийся пронизывающе-холодный ветер. Без толку побарахтавшись в луже, я оставил неудачные попытки встать прямо, как гомо сапиенс, выбрался на сухое ползком, на четвереньках, поднялся на ватные ноги, хватаясь за ближайшую оградку.
Какое-то время мы бурно спорили, как спорят на Руси уже лет двести-триста: «Кто виноват?» и «Что делать?». Выходило, что никто не виноват. Ведь каждый смог аргументировано доказать, что его ошибки точно не было. Свалив вину на загадочные внешние обстоятельства, перешли к более важному: «Как быть дальше?». Торчать на кладбище, ночью, в мокрой одежде, на фоне всё усиливающегося ледяного ветра совершенно невозможно. Топать босыми ногами десять километров до города тоже не с руки. Выйти на трассу, поголосовать? Ни один здравомыслящий водитель, заметив такую компанию, не остановится, а с психом связываться – себе дороже. Наконец меня, как самого мокрого и оттого наиболее жаждущего очутиться в тепле, посетила неплохая идея:
- Идёмте в сторожку. Там наверняка кто-то есть. И телефон, скорее всего, имеется.
- Позвоним моему отцу. Пусть на машине нас заберёт. Он уже с работы вернулся! – налету подхватил мой план Дима. Андрей тоже возликовал, чуть ли не приплясывал, то ли от радости, то ли пытаясь хоть немного согреться. Осторожно, стараясь не переломать ног, мы двинулись вперёд.
Идти по краю разбитой, залитой грязью дороги и днём нелегко, в полной темноте наше путешествие превратилось в сущую пытку. Мы, то и дело, соскальзывали в лужи, проваливались в глубокие круглые ямы, когда-то выкопанные под саженцы, да так и брошенные, наполненные водой.
Далеко во мраке вспыхнул огненный сфероид костра, бордово-красный в середине, окружённый оранжевым сиянием, он напоминал приземлившийся НЛО. Мы вышли на более широкую, но тоже разбитую дорогу. Вглядываясь во тьму, попытались определить, что же там происходит. Безуспешно. Впрочем, расстояние слишком велико. Видно лишь отблески мятущегося от ветра пламени.
Я давно заметил, что самые обычные явления, в таинственной незнакомой обстановке, раскрашиваются воображением в самые причудливые формы. Сейчас, трепещущий огонёк, казался мне недобро прищуренным драконьим глазом. Ощущение присутствия там злой, опасной силы нарастало, идти к костру определённо не хотелось.
- Бомжи греются. – Прокомментировал начисто лишённый сентиментальности Димка. – Вот и спросим у них, где сторож. Бомжи всегда всё знают, иначе бы вымерли, как неандертальцы.
Он бодро направился к далёкому огоньку, обернулся:
- Ну и чего встали, бичуры испугались?
- Н- нет. Идём, конечно. – Обречённо промямлил я, всеми силами стараясь придать голосу бодрость и отвагу. Боюсь, что получилось у меня лишь хриплое перепуганное кваканье. Зато Андрюха, ничуть не дороживший чужим мнением, не стал изображать героя, преспокойно остался на месте.
- Вы идите, я здесь подожду.
- До утра?
- Если надо – до утра! – взвизгнул он, перемахнул через цепи вычурной оградки, уселся на мраморное надгробие какого-то олигарха.
- Не дури, Андрюха! Идём! Простынешь.
- Я лучше простыну, чем пойду бомжам на мясо! С места не тронусь, пока не рассветёт.
- Ну и сиди, морозь геморрой! А мы уходим.
Стараясь продвигаться по возможности бесшумно, я и Дима, направились к костру. Неторопливый холодный дождик начал свой унылый плач. Редкие капли тяжёлыми пулями били по переполненной влагой земле. Темень такая, что невозможно разглядеть руки, поднесённые к самому носу. Лишь далёкое мерцание огня доказывало, что наши глаза не ослепли.
Медленно, спотыкаясь и блуждая в потёмках, мы подобрались настолько близко, что разглядели в танцующем свете костра несколько холщёвых мешков, брошенных в беспорядке и смятых, а так же четыре лопаты, поставленные пирамидкой, как в старых фильмах про революцию солдаты ставили на привале винтовки.
- Чёрт! – прошипел Димка, споткнувшись о длинный деревянный ящик. Я не сразу сообразил, что это гроб. Пустой, к счастью. По спине пробежали колючие ледяные мурашки. Встреча ненастной ночью с бандой грабителей могил меня ничуть не радовала.
- Валим отсюда! – Дима подумал то же, что и я.
Стараясь не шуметь, мы, крадучись, отступили в спасительный мрак. С громким «Ох!» мой товарищ неожиданно исчез, словно провалился под землю. Присмотревшись, мне с трудом удалось разглядеть в диковинном освещении прямо передо мной чёрный прямоугольник разрытой могилы. Дима действительно провалился.
- Глубоко! – жутковатым голосом пробасил он из-под земли. – Экскаватором они, копали, что ли! До края не достать.
- Сейчас я помогу. О! Блин!
К нам быстро приближались четыре огонька, послышались странные, притявкивающие голоса. Подавив отчаянное желание бежать как можно дальше и быстрее, я распластался за рыхлой кучей свежевыкопанной земли. Шепнул другу в зловещую яму:
- Сюда идут. Тихо. Ни звука.
Вскоре, в освещённый костром полукруг, вынырнули из темноты четыре престранных существа с громко потрескивающими под дождём факелами в лапах. Примерно такими я представлял себе лемуров, что копали Фаусту могилу, поэтому так назову и этих существ.
Высокие, под два метра, атлетического сложения. На вполне человеческих телах они гордо несли пёсьи головы, похожие на морды овчарок. Позади, где и положено, имели длинные пушистые хвосты, помахивали ими, скручивали в калач, подобно настоящим собакам. Их одежда состояла из мятых засаленных комбинезонов, что обычно носят грузчики и разнорабочие, ноги обуты в резиновые сапоги по-колено. Дождь к этому времени немного усилился, лемуры смешно дёргали ушами, стряхивая капельки. Впрочем, скоро мне стало не до веселья.
- Покурим, согреемся и за работу. – Заявил самый степенный и важный из них, я окрестил его «Бригадиром». Его подопечные мигом устроились на мешках, закурили.
- Свежей человечиной несёт! – воскликнул самый облезлый и тощий, развернул морду в нашу сторону, посопел, принюхиваясь. Остальные последовали его примеру. Я вжался в мокрую землю, дрожа от страха.
- Ничего не чую. Дождь, факела чадят. Откуда здесь людям взяться? Чепуха! – Бригадир повернулся к костру. Протянул к теплу волосатые когтистые лапы.
- Как же от нас Охотник смылся! Никак не пойму. – Посетовал один из монстров, изобразил хватающее движение: - Ведь почти взяли!
- Колдун нам за это хвосты пообрывает! – испугался тощий, покрутил головой, в поисках поддержки.
- Пускай сам ловит. – Отмахнулся Бригадир – Мы слуги, а не спецназ. Покурили и хватит. Собирайтесь.
- Может, ещё одного супчика выкопаем, перекусим?
- Вам бы только жрать! – прикрикнул старший. – Лопаты в лапы и вперёд. Полночь скоро. До шабаша не управимся – всем плохо будет, как в прошлый раз!
Напоминание о прошлой трёпке взбодрило собакоголовых, слегка разомлевших у огня, они живенько подскочили, разобрали факелы, лопаты, неспешно тронулись в путь.
Облезлый и голодный задержался на минуту, принюхиваясь с подозрительной миной на морде, но получил по уху от Бригадира, ругаясь в полголоса, поскуливая, тронулся за остальными.
Опасность на время миновала. Пора вызволять друга из ловушки. Я прилёг на край провала, одной рукой ухватился за чахлый куст, другую опустил в сырую тьму. Нашарив её, Димка отчаянно вцепился холодными пальцами и, как следует, потянул. Вытащить такого бегемота одной рукой мне явно не по силам, к тому же кустик, на который я возложил столько надежд, предал – с громким «чпок» выскочил с корнями из земли, отчего мне пришлось совершить головокружительный кувырок и всем телом обрушиться на голову другу.
Минут пять, мы шёпотом орали друг на друга, выясняя, кто здесь хилый и тупой. Ори не ори, а выбираться надо. Собакоголовые молодчики показались мне очень опасными, не стоит дожидаться их возвращения. Но покинуть ловушку не так-то просто. Стенки у ямы неровные мокрые, скользят и осыпаются, а глубина метра три.
- Я встану тебе на плечи, вылезу, потом тебя вытяну. – Наметил Дима план действий. Девяносто пять килограмм мышц, костей и сухожилий взгромоздились мне на загривок, но вместо того, чтоб вылезти наверх, он моментально соскользнул обратно.
- Там твари с пёсьими головами, - прошептал друг мне в ухо. – Припёрли громадный ящик, бродят теперь у огня. Лучше пересидим здесь, пока не смоются.
- Конечно, подождём. – Моментально согласился я. Однако страшновато сидеть в раскопанной могиле, когда рядом разгуливают некрофилы. А возможно и людоеды. Мы замерли, обратились в слух.
- Рано открывать, говорю! – хрипел Бригадир. – Ещё без двадцати двенадцать. Сказано – в полночь, откроем в полночь!
Где-то далеко завыла одинокая собака, вскоре к её тоскливому «у-у-у» присоединился целый хор. Дрожащие, пронзительные завывания, казалось, доносятся из-под земли. Да и собачьи ли они? Слишком жуткие, мертвенные голоса.
В воздухе над нами стремительно промелькнуло несколько теней, ещё более тёмных, чем ненастные небеса. Рядом раздалось зловещее клацанье, словно зубастые железные челюсти готовятся вцепиться в трепещущую плоть. Я придержал прыгающую челюсть рукой – устрашающие звуки прекратились. Лемуры, поглощённые своими проблемами, вели бурный диалог.
- Если бы колдуна осиновым колом проткнули – тогда б ему точно хана! – безапелляционно заявил самый атлетичный из лемуров с белым пятном на серой морде.
- Святая вода сильнее! – не согласился молоденький, с очень пушистым, почти как у песца, хвостом.
- Тихо вы! – прикрикнул Бригадир. – Видео насмотрелись. Всё это чушь и выдумки людишек. Самого преволшебного колдуна убить не проблема. Хоть самого расколдунистого. Даже целиком сжигать не обязательно. Голову отсёк и всё!
- А нашего, так вообще – машина задавила! – гнусаво пропищал облезлый лемур, его я мысленно прозвал « Оборванцем», разразился тявкающими звуками, слегка похожими на хихиканье китайца.
- Можно и машинами давить. – Согласился начальник. – Не носил бы он амулета регенерации, сдох бы, как простейший из смертных. Это вам не вампир. Вот те быстро восстанавливаются, только крови им требуется много.
- Кстати! – с ехидцей прошипел Оборванец. – Колдун очнётся – тоже потребует свежей крови. А мы не запасли!
- А ведь верно! – тявкнули остальные. – Что ты раньше молчал?
- Тоже забыл. Это сейчас, с вампирами напомнили.
- Что же делать? Как бы нас не сожрал. Ему-то что. Он и других слуг найдёт!
- Не бздите! – успокоил взволнованных подчинённых Бригадир. – Кровь ведьма Флоримель обещалась принести.
- Кто её знает, ведьму. Возьмёт и опоздает. Она колдуну не подотчётна! – не сдавался Оборванец. – Может и вообще не придёт.
- Тогда тебя скормим! – захохотал лемур-атлет. - Чтоб не возникал.
- Да клянусь вам! Чётко чую человечину! Стойкий запах из могилы, что мы разрыли. Не мертвечиной несёт – свежатинкой!
- Берегись, если там пусто. Всю шерсть по волоску выщипаю! – Бригадир с неохотой поднялся, банда собакоголовых явно направлялась к нам. Прятаться в яме потеряло всякий смысл.
- Вылезаем! – проорал мне Дима, белкой, правда, очень тяжёлой, взлетел мне на плечи, выбрался из ловушки. Ухватив мои руки, одним рывком извлёк меня на поверхность.
Вовремя! Хищно раззявив оскаленные пасти, к нам приближались лемуры, держа лопаты наперевес, как винтовки. Знали бы они, с кем связываются. У Димки три главных увлечения в жизни, которым он предаётся с завидным упорством: химия, развитие мускулатуры и всевозможные способы победить в бою. Драка с достойным противником – любимое его развлечение.
Самый миниатюрный и шустрый из нападавших попытался поддеть Диму лопатой, как штыком, но друг без труда увернулся и врезал ребром ладони по шерстистой шее. Коротко вякнув, лемур свалился в ими же осквернённую могилу.
Следующим на него налетел Бригадир. Он ловко орудовал лопатой, как стрелец бердышом. Двумя быстрыми ударами по пальцам Дима обезоружил противника, нанёс серию мощных ударов в голову и грудь. С громким «чпок» вожак собакоголовых растянулся в луже. Скорее всего, передние клыки ему придётся заказывать у стоматолога.
Мне посчастливилось гораздо меньше. Хоть я и очень ловко уворачивался от ударов, всё же получил пару раз по спине и один - черенком по колену. Дима вовремя подоспел на помощь. По дороге он подхватил с земли двухлитровую банку с засохшей до окаменелости краской, запустил её в голову самому атлетичному из врагов, рьяно стремящемуся разрубить мою голову, как арбуз. Бум! Хотя ни банка, ни голова не разбились, но агрессор рухнул, как скошенный стебель.
Последний из лемуров, тот самый Оборванец, из-за острого нюха которого и произошло столкновение, оставшись в одиночестве занервничал. Поскуливая от страха, яростно рычал, вздыбил шерсть на загривке, сверкал зелёными глазищами.
Если булыжник – оружие пролетариата, то лопата – лемура. Вооружившись по-лемурски, мы загнали отчаянно сопротивляющегося противника в угол, чтоб не удрал от справедливой кары. Клацая зубами, вражина глумливо пролаял:
- Уже полночь! С минуты на минуту здесь будут ведьмы с подручными, Им как раз нужны людишки для жертвоприношения!
- Ладно, - пробасил Дима, - давно хотел поиграть в инквизицию. Разберёмся и с ведьмами.
Фехтование на лопатах не самый зрелищный вид спорта, но и с этим оружием мой друг действовал чётко и красиво. Серия высокоскоростных, метких ударов закончилась рубящим хлопком по собачьей башке, точно между ушей. Сражённый лемур закатил пылающие глазки, рухнул замертво, вывалив длинный розовый язык, раскинув в стороны лапы.
- Жалко, быстро кончились, – полушутя посетовал Дима. – Только согреваться начал.
- Сейчас нас согреют, смотри!
В освещённое костром пространство вступили из темноты два десятка мрачноватых фигур, с головы до пят задрапированных в чёрные балахоны, с глубоко надвинутыми капюшонами, скрывающими лица. Увидев нас, над распростёртыми лемурами, чёрные куклуксклановцы робко замерли, соображая: «Как поступить?».
Презрительно растолкав смущённых последователей, величавой, и в то же время дерзко-чувственной походкой, к нам вышла поразительно красивая молодая женщина, явно возглавляющая эту нелепую банду. По ней тоже мягкими складками ниспадала длинная накидка с откинутым капюшоном, светло-фиолетового цвета. По, слегка серебрящейся в отсветах пламени, ткани струился золотой водопад длинных, чуть вьющихся волос. Её глаза, удивительно синие, как два светящихся аквамарина, выдавали волю и ум. Сейчас в них голубоватыми искорками вспыхивали огоньки лёгкой иронии, оттого, наверное, что мы пялились на неё, как два парнокопытных на новые ворота. Понаслаждавшись нашим изумлённым восхищением, она посмотрела на спутников, взгляд её обрел жёсткость, глаза слегка потемнели. Хорошо поставленным голосом скомандовала:
- Взять их!
Толпа закутанных приспешников немедля бросилась к нам, угрожающе размахивая извлечёнными из-под дурацких сутан зловещего вида клинками. Оружие ярко поблёскивало, явно ухоженное и, наверное, очень острое. От двух десятков мушкетёров лопатами не отмашешься. Долго не раздумывая, мы бросились наутёк. Потрясая оружием и глумливо улюлюкая, подручные ведьмы рванули следом.
Небо расколола зигзагообразная трещина молнии, ослепив на мгновение нас и преследователей. Воздух вокруг завибрировал от взмахов сотен кожистых крыл, невесть откуда взявшихся летучих мышей. Это поздней осенью, когда им по идее полагается спать в тёплых дуплах, пещерах. Впрочем, у нас и жарким летом, отродясь ни одной не видели, да и мыши ли это? Глухие завывания из-под земли усилились, словно сотни неприкаянных душ затеяли спеть хором что-нибудь заунывное.
Как чемпионы по бегу с препятствиями, я и Дима, мчались, перепрыгивая оградки, ломая кусты, сбивая ноги о невидимые в высокой, никем не полотой, траве и ночном мраке деревянные скамейки. Наши преследователи оказались довольно плохими бегунами. Похоже, в отличие от лемуров, они были обычными людьми, как и мы, почти ничего не могли разглядеть во тьме, всё время спотыкались, цеплялись балахонами за сучки и выступы, путались в кустах, рыча от ярости и ругаясь матом.
Немного пользы им принесли союзники – когтистые противные летучие монстрики. В темноте они видели прекрасно. Подобно фашистским «Юнкерсам», отважно пикировали нам на головы, стремясь оцарапать, вырвать клок волос. Спасибо, что не гадили сверху.
Мне удалось изловить несколько особо наглых, пристукнуть, шмякнув о могильную плиту. Остальные, устрашённые жестокой расправой, отступили, мельтеша вне досягаемости вытянутых рук.
Хотя погоня медленно отставала, бежать в таком темпе по пересечённой и загромождённой местности мне не хватало сил. Сердце скакало, как лягушка, норовило выпрыгнуть из груди. Дыхание сбилось в беспорядочные хрипы. Разбитые ноги налились свинцовой тяжестью, а под сводами черепа банда безумных негров наяривала чечётку, акомпанимируя себе на тамтамах. В таких случаях Дима произносит: «Говорила мне мама – занимайся физкультурой!». А вот мне мама всё время твердила: «Учись, сынок, учись!», а о физкультуре – ни полслова.
Очередной прыжок окончился для меня не совсем удачно – я зацепился штаниной и полетел кувырком, больно хряснувшись о какие-то железяки. Скатился в густую траву и отключился. Последними, достигшими сознания звуками, были шум погони, вопли и мат ведьминых шестёрок, не заметивших моего ухода со сцены и бежавших дальше.