ГЛАВА 24. « Я НЕКРАСИВАЯ!»
Вечерами позже всех уходил в свою комнату Сударь Горох. Он, как воевода дозором (придумал А.Пушкин), обходил владенья своей семьи. Иногда его сопровождал попугай. Так благосклонно сопровождал! Как будто Сударь Горох был пажом, а он, Граф, королём.
Глава Семейки Рыжих проверял, выключен ли свет там, где он должен был быть выключенным; есть ли вода в поилках многочисленной живности; читал последние сообщения телетайпа и электронной почты, чтобы узнать, не нужна ли кому срочная помощь… И лишь, когда он убеждался, что всё тихо и мирно, шёл в свой кабинет поработать.
И вот как-то идёт Сударь Горох по коридору. На его плече Граф. За день они оба устали; птица дремлет. Вдруг, что такое? Слышатся рыдания и крик: «Я некрасивая! Я некрасивая! Почему я некрасивая!»
Рыдания доносились из-за двери комнаты, в которой жила девочка-подросток. Отца удивило, что именно она плакала. Эта Горошина всегда была очень уверенная в себе, с высокой самооценкой, с математическим складом ума, за что в гимназии все преподаватели в один голос говорили: «У вас будущее Софьи Ковалевской». Правда, к похвалам (она их называла « сантиментами») Горошина относилась спокойно, возможно, не была уверена, что сможет, как математик Ковалевская, изучать вращение твёрдого тела вокруг неподвижной точки, или форму колец какой-нибудь планеты.
Папа Горох знал, что эта его дочка не кокетничает, как другие девчонки её возраста, не бегает на танцульки. Но её нельзя было назвать и «синим чулком». Одевалась она по моде сегодняшнего дня, носила платья и юбки, а не только брюки, легко ходила в туфлях на высоком каблуке. А чтобы она заплакала? Сударь Горох не мог такого припомнить. У неё был развит музыкальный слух, она пела. Нередко с братом-композитором они пели дуэтом. Всем нравились их голоса. Да, она не была хохотушкой. Какой же это недостаток? Это лишь индивидуальная особенность личности. И нехохотушки миру нужны.
Вы обратили внимание на слова «синий чулок»? Как правило, в настоящее время ими характеризуют представительниц прекрасного пола. Но первоначально они были связаны с джентльменом, а не с дамой. И это требует уточнения.
Выражение «синий чулок» появилось в восемнадцатом веке в Англии, но тогда оно не имело насмешливого оттенка. У некой английской леди Монтегю в определённые дни собирались серьёзные дамы и господа. Они вели беседы о литературе и науке. Завсегдатаем, то есть постоянным посетителем этого кружка, был учёный Бенджамен Стеллингфлит. Он носил синие чулки.
Его считали оригиналом. Но не за чулки (брюки в современном их виде мужчины, во всяком случае, из высшего света, тогда не носили), а за то, что его камзол был тёмного цвета, а чулки – светлого. Что противоречило правилам тогдашней моды.
Однако такой вызов общественному мнению ему прощали. Стеллингфлит всегда был желанным в любом обществе, потому что он слыл интересным собеседником, душой компании, не давал людям скучать. Если же учёный по какой-то причине не приходил, тут же раздавались стенания: «Мы не можем жить без «синих чулок», сегодня беседа идёт плохо – нет «синих чулок»!».
И только значительно позже «синим чулком» стали обзывать женщин, которые особо не следовали моде, не кокетничали с мужчинами, не жеманились, мало смеялись, предпочитали одиночество, интересовались наукой, литературой, сами сочиняли.
Если в программе по литературе вашего учебного заведения есть роман русского писателя Николая Чернышевского «Что делать?», там вы тоже найдёте выражение «синий чулок». Давая своей героине Вере Павловне характеристику, автор романа написал, что она «не была синим чулком». В двадцатом веке в российских школах часто писали сочинения на тему «Сны Веры Павловны». Однако лучше бы избрать другую тему «Оригинальность Веры Павловны». Она была не менее оригинальной, чем английский учёный Бенджамен Стеллингфлит, но не цветом чулок, а поступками.
Но это, как говорят, к слову. И мы немного отвлеклись. Но, согласитесь, что ради того, чтобы узнать биографию какого-нибудь очень популярного выражения или слова, стоит отвлечься.
И вот подходит Сударь Горох к двери комнаты одной из своих дочерей и слышит… рыдания! Он тихонько постучал в дверь. Никакого ответа. Постучал громче. Рыдания затихли, дверь рывком открылась. На пороге стояла юная Горошина - волосы растрёпанные, лицо залито слезами; в руках скомканные салфетки…
-Карету мне! Карету! – выдал от неожиданности попугай только недавно выученные слова.
- Попридержите язык, друг мой, - строго сказал Сударь Горох Графу. Потом обратился к дочери: - Что случилось, дорогая моя, что стряслось? Пригласить к тебе маму?
- Нет, не приглашайте, - ответила Горошина, голос её прерывался, как бывает, если долго плачут. – Я хочу поговорить с вами.
Отец с попугаем прошли в комнату. Везде валялись скомканные мокрые салфетки.
- Давай поговорим, - но прежде, чем сесть в кресло, отец спросил: - тебе Граф не помешает? Я могу отнести его в кабинет деда.
- Пусть будет здесь.
- Слышал твои крики «Я некрасивая!» С чего это ты взяла, что некрасивая? В юности все девушки хорошенькие. И ты в их числе.
- Отец, не утешайте меня так примитивно. Я не дурочка, прекрасно знаю, кого называют «красивой», а кого – «некрасивой». Простите, говорю с вами грубовато, но такое у меня сегодня настроение.
- Я не сержусь. Может, всё же пригласить маму? У вас есть свои, чисто женские, разговоры.
- Не нуждаюсь в чисто женских разговорах, - Горошина начала сердиться, слёзки перестали капать. – Скажите, отец, по каким параметрам, свойствам, качествам, чертам женщин называют «красивыми»?
- Давай, золотце моё, сначала уточним, кто тебя называет некрасивой? Ты влюбилась в юношу? Это нормально. «Желанием любви душа полна», - так поют в одной опере. А он в тебя – нет? И это он сказал тебе такую глупость?
- Нет, я не влюбилась, - ответила всё ещё сердитым тоном Горошина. – Они считают, что я некрасивая, что…- она готова была снова заплакать.
- Позволь узнать, - перебил её Сударь Горох, - они – это кто?
- Подруж-ж-ж-ки, - залилась опять слезами Горошина.
Она плакала так горько, что даже попугай понял, как ей нехорошо. Он расправил свои большие яркие крылья, словно хотел обнять девочку; пощёлкал клювом, но так, что появился даже какой-то мотивчик. Девочка продолжала горько плакать. Тогда Граф начал на все лады её успокаивать, как успокаивал когда-то Горошинку-Курносый Носик:
- Гули-гули-гули-и-и… Милочка! Р-р-р-озанчик! Душечка!
Ничего не помогало. Тогда попугай выкрикнул:
- Возьми пир-р-рожок!
«Возьми пирожок» - это была неполная фраза деда. Если он хотел кого-то похвалить, то говорил: «Возьми с печки пирожок».
«Пирожок» рассмешил девочку, потому что слово было сказано с таким «акцентом», что понять его мог лишь тот, кто часто слышал.
- Вот и хорошо, что ты успокоилась, - сказал Сударь Горох, он тоже смеялся. – Наш Граф – птица с большим юмором. Давай продолжим разговор. Итак, что говорят твои подружки?
- Что у меня…- Горошина замялась, - потом всё же продолжала, - пупырышки, а не груди.
Поэтому им стыдно ходить со мной в клубы, на разные тусовки.
Сударь Горох онемел, не знал, то ли ему смеяться, то ли плакать вместе с дочкой.
- Я прожил на свете уже достаточно, чтобы обо всём иметь твёрдое мнение, - он обнял девочку за плечи. – Выбрось их слова из головы. Это просто девичья чушь. Во-первых, ты ещё молода, пройдёт время, и пупырышки станут тем, чем они должны стать. У каждой девушки это бывает по-разному: у кого-то раньше, у кого-то позже. Ты хоть один раз видела женщин без грудей, на пляже, например?
- Не видела.
- Суета, суета, суета, - Графу до того нравилось это лёгкое для него слово, что он не мог остановиться, - птице удалось всё же одним крылом погладить Горошину по голове. То, что после этого от её причёски вообще ничего не осталось - это уже детали события.
- Друг мой, спасибо за подмогу. А теперь помолчите, - сказал строго птице Сударь Горох. Потом обратился к дочери: - А во-вторых, счастье, благополучие женщины не зависит от размера её… пупырышек. Уж поверь мне.
- Отец, а за что женщины нравятся мужчинам?
- Хорошо, теперь поговорим о параметрах, свойствах, качествах, чертах. Не буду от тебя скрывать, сам в этом грешен был в молодости. Юноши обращают внимание, прежде всего, на глаза, волосы, фигуру, ноги девушки. Но здесь всё очень индивидуально.
Одному нравятся блондинки, другому – брюнетки; кто-то с ума сходит от голубых глаз подруги, а кто-то ищет девушку с карими, как у его мамы, глазами. У меня есть друг-оригинал. Он влюбился в свою будущую жену, как только услышал её мелодичный голос. А всё остальное – фигура, длина ног, разрез глаз, цвет волос – для него было безразлично. Они живут вместе много лет, и счастливы. Есть два понятия красоты: внешняя и внутренняя.
- Это слишком сложно: внутренняя красота, внешняя. Мы о таком не говорим. Я нравлюсь или я не нравлюсь; симпатичная я или не симпатичная – наши понятия проще, чем ваши, взрослых. В нашей молодёжной среде не принято особенно философствовать, сразу же вылетишь из формата отношений. Пока мне не хочется вылетать, хотя, признаюсь тебе честно, мне бывает скучно с подружками, у которых уже не пупырышки, а, сам понимаешь, что. И только и разговоров, что о них, да нарядах. Мне это тоже очень интересно, но не в большой дозе.
Конечно, Сударю Гороху трудно было говорить на такие темы с дочерью. Разный пол – разные проблемы, разные ощущения.
Но ведь в Семейке Рыжих было принято правило: не отмахиваться от вопросов потомков, какого бы пола они ни были, и о чём бы они не спрашивали: «Если спрашивают – отвечай. Не всё знаешь? Потом дополнишь. Самое главное для нас – старших членов семьи, что к нам обращаются с вопросами. Значит, доверяют». Так говорил Маршал.
- Дорогая моя, и всё же я хочу договорить о том, как я понимаю красоту. Внешняя красота – это дар природы. Чудесный дар! Спорить с этим бессмысленно и глупо. Но, к сожалению, со временем эта красота блекнет. Так же, как угасают краски и свежесть лепестков любого цветка. Как выцветает на солнце самая яркая ткань. Как желтеет бумага. Женщины об увядании знают. Однако в юности никому не хочется в это верить. А внутренняя красота – это сумма прекрасных душевных качеств. Вот эта красота не увядает с годами, а наоборот (если, конечно, личность этого хочет), расцветает.
- Отец, простите, что перебиваю вас. Я и мои подруги живём сейчас. Что будет с годами – то мы узнаем позже. Зачем мне сейчас это знать? Я хочу быть красивой! И вы знаете, о чём я говорю.
Сударь Горох вздохнул. Вздохнул и попугай. «И чего этой девчонке надо? – думал он и сердито на неё посматривал. – Всё при ней! Как-то я услышал от одного вихрастого баловника эти слова, и они мне понравились. Отражают суть. Симпатичная девчонка! По всем параметрам: волосы рыжие, вьются… Такие колечки на её лбу – с ума можно сойти! Сама тонкая, звонкая и прозрачная… Кто это сказал? Не помню. Вот память у меня! Просто девичья. – Попугай почесал когтем за ухом. – Вот строгая она очень. Не по-девичьи. Улыбаться ей надо чаще. Ну и что, что ей нравится математика? Где, интересно, записано, что нельзя улыбаться тем, кто занимается математикой, или… Думай, Граф, вспоминай… Кажется, алергой. Нет, арелгой?. Ерунда какая-то получается. Ещё раз напрягу «серые клеточки», как Эркюль Пуаро. Ага, уловил слово – алгебр-р-р-а. Фу, какое трудное слово. И зачем придумывают такие трудные слова? Можно челюсть сломать, пока выговоришь. Да, нигде не записано, что, если ты занимаешься алгеброй, то должен ходить хмурым и морщить лоб. Улыбаться ей надо чаще. Как-нибудь я ей об этом намекну».
Поговорив так с самим собой, попугай умудрился погладить Горошину другим крылом и произнёс:
- Всё при ней! Всё при ней! Всё при…
- Друг любезный, мы пока оставим ваши слова без комментария, - сказал Сударь Горох. И спрятал улыбку, наклонив голову.
Потом он обратился к дочери:
- Советую тебе прочитать роман французской писательницы Жорж Санд «Консуэло». В нём те же переживания юной сударыни, те же вопросы, сомнения. Кстати, Санд в этом романе утверждает, что до четырнадцати лет девочке совсем не надо быть хорошенькой – примета плохая. А вот те, кого в юности называют дурнушками, потом внезапно хорошеют и бывают очень счастливы.
- Я не хочу быть дурнушкой ни теперь, ни потом! – Горошина топнула ногой и закрыла лицо руками.
- «Дурнушка» - это отвлечённое понятие. Я – историк, - Сударь Горох ещё не исчерпал все свои аргументы, чтобы успокоить дочь. – Замечательный персидский поэт Саади (он жил в тринадцатом веке) написал много коротких поучительных рассказов. На все случаи жизни. Перескажу тебе один из них.
Арабскому царю донесли, что один из его подданных – юноша по имени Меджнун так влюбился в девушку Лейлу, что сходит с ума, бродит по пустыням, «выпустив из рук поводья воли».
Когда юношу привели к царю, тот стал упрекать его за безумие. Меджнун ответил:
- О, если б те, кто ныне шлёт укоры за мою любовь,
Увидели, о госпожа, черты небесные твои!
Тогда, твой видя светлый лик, не померанец золотой,
А пальцы резали б они, себя не помня, в забытьи!
Царь был заинтригован. Он повелел разыскать Лейлу. Её нашли и привели во дворец. Царь увидел смуглую хрупкую девушку, она показалась ему дурнушкой. Самая последняя из наложниц его гарема превосходила Лейлу красотой, изяществом и стройностью.
Меджнун прочитал на лице царя, что он не восхищён его любимой, а удивлён: «Как можно влюбиться до безумия в такую?»
Юноша воскликнул:
- На красоту Лейли нужно взирать глазами Меджнуна, чтобы ты мог понять тайну блаженства, которое даёт её лицезрение!
- Я, конечно, давно поняла, - сказала девочка, которой предрекали будущее математика Софьи Ковалевской, - что мы все смотрим на мир разными глазами. Иногда подруги восхищаются каким-нибудь парнем, а я у него ничего замечательного не нахожу. Я удивляюсь их мнению, они – моему. Но я особо не спорила, боялась, что они меня оттолкнут. Теперь я буду отстаивать своё мнение. Ах, как я буду спорить!
- Ма-а-л-а-дез, - Граф очень старался, но не смог удержаться, чтобы не похвалить Горошину. Вы поняли, что он сказал «молодец»?
Слёзы у Горошины давно высохли. Она даже успела поправить причёску.
- Спорить? Зачем? – возразил Сударь Горох. - Не спорить, а смеяться! Смейся вместе с ними. Над пупырышками, над хвостиками волос, над маникюром с бабочками…Но без злорадства. Смех должен быть чистым, как вода из родника. И выше голову! Когда что-то не получается, преследуют неприятности или неудачи, есть лишь один рецепт: «Выше голову!» Наш мир пока ещё несовершенен, есть и зловредность в разных проявлениях. Того, кто клонит голову, плачет, почему-то «клюют» ещё больше. Это отвратительно, но так бывает. Ты успокоилась? Плакать больше не будешь?
- Нет, отец, вот уж плакать я точно не буду.
- И всё же я тебе советую ещё с мамой поговорить. – Сударь Горох погладил дочку по голове. – Мы пойдём. Граф почти спит. И, наверное, соскучился без дедушки.
Сударь Горох направился к двери. Нет, он не знал попугая! Граф не был бы Графом без лукавства. Он встрепенулся, выпрямил спину, взбил свой хохолок и попрощался так:
- Ни пуха ни пера! Вы-ш-ш-ше клюв!
Ответом ему был весёлый смех Горошины:
- А вам, Граф, наоборот, я желаю и пуха, и перьев.
На том они расстались. В многооконном доме Семейки Рыжих погасли все огни. И воцарилась тишина. Не спал лишь сверчок по имени Малыш. Правда, его никто из Горошин не видел, может, он был великаном. И всё равно его звали Малышом. Это был их часовой. Вместе с ньюфаундлендом Молодцом.