«Как хорошо быть просто бедным,
Как хорошо быть только нищим,
На двери молоточком медным,
По адресу, который ищем»
Лечь на дно одновременно сложно и просто. Есть способ механический, а есть поэтический.
Механический, радикальный – такой. Надо уехать в незнакомый город, там на вокзале подарить первому попавшемуся бомжу или выкинуть все. Чемодан со шмотками, кошелек с деньгами, мобильник с номерами друзей и знакомых и (сразу) совесть. Ляжешь как миленький. На самое донное дно. На самое илистое.
Есть еще поэтический способ, с постепенным увеличением дозы алкоголя без закуски, сходом с круга, пропиванием основ и медленным опусканием вниз. Красиво планируешь как одуванчик подхваченный ветром перемен в плохую сторону.
А сложность в том, что не больно охота.
Моя знакомая собака Джульетта, родом из города Пушкина, поступила иначе.
Она такая дама, с одной стороны, любит крепких парней с помойки, с другой, очень пугливая. Что естественно, впрочем. Крепкие парни для улучшения потомства хороши. А пугливая, что ж, на последний Новый год, молодежь петарды запускала, вот Джуля и надорвалась.
Когда Васек из второго подъезда поджег, знатно бабахнуло. Дело на вокзале было, Джуля, как услышала первый взрыв, тут же сиганула в открытую дверь электрички, идущей в направлении города Павловска. И уехала, соответственно.
Воздух морозный, новогодний, сладкий, полный ожидания чудес, и немного мандаринами пахнет. Электропоезд красиво удаляется. Джульетта из тамбура проходит в вагон, ложится под лавку и спокойно добирается до конечной остановки. Там выходит вместе с людьми, уворачиваясь от ног, рук, и ковыляет, куда глаза глядят. А именно на автовокзал, что чуть в стороне, уж больно там хорошо пахнет. Духманисто. Жизнью человеческой со всеми атрибутами, в виде недопитого и недоеденного.
Покрутившись по вокзалу, съев брошенный сердобольной теткой кусок пирога, Джуля, ласково и немного испуганно улыбаясь, загрузилась в интуристовский автобус. До Санкт-Петербурга. Очень интуристы обрадовались такой гостье. Финики всякие и прочие скандинавы, заохали, зацокали языками, умилились и полезли в сумки за закуской.
У них это дело широко поставлено, не закуска, а любовь к меньшим братьям. Дай волю, всех петербургских собак насмерть заласкают. И котов заодно. Может и голубей.
Доехала Джульетта до северной столицы, вышла, с чувством собственного достоинства, из красивого двухэтажного автобуса, и намылилась было в шикарный Редиссон Роял Хотель. Но сука охранник или как там его засранца, не пустил. Встал стеной, герой труда, заслонил пространство шинелью. Ладно, туристы иностранные отбили, залопотали по-своему, доказали церберу, что собачка своя в доску. Лапландская. Вон и уши лохматые.
А шинель, так в Петербурге с ними сроду беда.
Прожила Джулька в отеле полторы недели, а потом затосковала. Потому что русская собака не привыкла в редиссонах харчеваться, приятно, конечно, но каким-то казенным уютом отдает. Не настоящее там все. Улыбаются мило, а любви подлинной нет. Цапнешь котлету, что бабка французская бросит, за бок, вроде, ничего, но не то. Запах не тот. Не наш дух.
Беда, да и только.
Ушла жить в подъезд соседнего дома. Прошмыгнула, пока молодая мамаша с ребенком заходили, и затаилась около батареи. Только немного хвостом подрагивает.
Тоже чуть на мороз жители не выгнали. Хорошо, пожилой дядечка заступился, сказал:
-- Кончай базар, макаки. Собаку себе забираю, тут будет жить, на моем коште.
Старый петербуржец, интеллигентный человек.
Выносил ежедневно еду и водички в банке. Гладил по загривку, приговаривал:
-- Эх, болезная, какие наши годы – и уходил опохмеляться куда-то на Разъезжую. Когда возвращался на нетвердых ногах, беспокоился, не пропала ли животинка, присаживался на ступеньку, вроде, разговор затевал. Но потом махал рукой безнадежно и шел спать.
Какие тут слова.
Потом, мужчина, Георгий Петрович Сидельников, сдавать стал и решил объявление повесить. Мол, так и так, нашлась собака красоты подлинной, красавица отзывчивая на ласку. Глаза в разные стороны, уши – висят, хвост – бубликом закручен. Откликается на все имена разом. Разместил объяву, то есть, попросил соседа, пацана четырнадцатилетнего, и тот на сайте «Нашлась собака точка ру», вывесил текст.
Хозяева, конечно, откликнулись. Обрадовались страшно. Прибежали, облобызали Георгия Петровича, подергали его за рукав старого облезлого пальто. Потом долго ахали, охали, махали руками, вертели Джульетту в разные стороны.
А та затосковала пуще прежнего. Полгода в себя прийти не могла. Плакала по ночам горькими слезами. Честно говоря, и сама не знала почему. Толи мужичка жалко, толи так просто, от ветра пронизывающего, петербургского, сырого и зимнего.
Тоски нашей всегдашней и жизни, не то чтобы плохой, но какой-то бесконечно печальной, несмотря на постоянное окружение отзывчивыми людьми.
Взять хоть тех иностранцев.