Из биографии Валентины Ивановны Двиняниной.
Родилась 21 января 1948 года в г. Талгаре Алматинской области.
Отец Головачёв Иван Егорович (1924-1961 гг.) работал гидротехником, рано ушёл из жизни из-за последствий производственной травмы.
Мама Головачёва Елена Николаевна работала медсестрой в доме инвалидов, в котором содержались люди после войны.
Младшая сестра Антонида – воспитательница детского сада
Младший брат Виктор – механизатор.
Отношения с родственниками саамы тёплые и близкие.
Наверно, потому, что родилась зимой, не очень люблю это время года. Люблю солнышко, тепло, море, лес зелёный, степь, несмотря на то, что родилась в предгорьях. У нас в городе был техникум сельского хозяйства, медучилище, несколько «фазанок» (профтехучилищ).
В основном все девочки хотели быть медсёстрами и продавцами. И я не была исключением, хотела быть продавцом из-за того, что в детстве настоялась в очереди за хлебом и другими продуктами – пораньше утром мама поднимала и приходилось идти очередь занимать. Такие были времена, и ничего с этим не поделаешь.
В 1964 году мы приехали с бабушкой в Павлодар погостить у родственников. Родственники работали на алюминиевом заводе и рассказывали, какой перспективный город Павлодар. И сказали мне, я должна поступить в монтажный техникум.
И я сдавала экзамены. Первый вступительный сдала на тройку и расстроилась, плакала – стыдно было – и следующие экзамены не пошла сдавать. И ехать обратно в Талгар тоже было стыдно. Тётя меня подбодрила: или работай, а на вечернем учись. Я успела сдать экзамены на вечернее отделение, и была зачислена в монтажный техникум.
В группе были взрослые интересные люди, которые работали мастерами, прорабами, начальниками ПТО, инженерами, геодезистами. А специального образования у них не было, и их обязывали учиться. Предметы им давались трудно, особенно математика, а мне были непонятны техника безопасности и строительные машины.
Был такой случай. Сдавали экзамен по строймашу, и мне попался вопрос о шнеках. Слово «кожух» я никак не могла вспомнить и ответила, что это нечто вроде шубы.
Пожила я немного у родственников, а потом мне дали место в общежитии. В Советском Союзе многое было по блату, и непросто было девчонке в 16 лет устроиться на работу даже на стройку. Соседка моей тетки тётя Маша работала в домостроительном комбинате и договорилась с бригадиром, чтобы взяли меня ученицей штукатура-маляра. Так и началась моя трудовая деятельность.
Я с детства активная, неравнодушная по жизни. Моя младшая внучка – по ней видно - вся в меня. Она поёт и пляшет, и во всех общественных делах участвует. Едем как-то с Игорем (муж мой) мимо Дворца школьников. Вижу, что взрослых и детей на площади возле Дворца много, а сесть некуда. Я говорю: «Хоть бы скамеек побольше поставили, нельзя же так!» А Игорь укоряет: « Тебе-то вот надо всё замечать! Твоя ли это забота?».
Начинала я работать штукатуром-маляром в домостроительном комбинате, в 1964 году. На месте спортивной школы были бараки – вот там находился тогдашний ДСК. Строительство расширялось, люди были везде нужны, и все стремились на стройку. И зарплата с премией хорошая, и жильё давали.
Мне было 16 лет, и меня, пацанку, устроили туда по блату. Потом я работала мастеров в спецучилище для девочек. До сих пор самой непонятно, как они меня слушались – я была старше их всего-то года на три-четыре. Недосмотришь – и выпить могут. Курить им тоже не разрешали. Одна из воспитанниц, когда освобождалась, как-то спросила меня:
- Валентина Ивановна, можно, я вам признаюсь?
- Да, а что такое?
- Мы в вашей сумке сигареты протаскивали через проходную.
- Это как же?
- Помните, я брала её у вас, чтобы помочь нести?
- Конечно, помню.
- Вот я незаметно в сумку вашу все сигареты прятала. Её же не осматривали, а нас шмонали.
В РСУ-1 я начинала работать под руководством прораба Валерия Иванцова. Коллектив принял меня хорошо, хотя и встретили меня настороженно – до меня у них работала тоже Валя, но она сильно провинилась, и коллектив потребовал, чтобы она ушла. А тут как раз отчёты, и я вызвалась помочь прорабу. Не то чтобы я энтузиастка, но я же любопытная, хотела узнавать всё новое.
Поначалу без конца у всех спрашивала, консультировалась, сверялась. А на второй раз уже обходилась самостоятельно. И пошло: как отчёт сдавать, так прораб меня «грузит», а девчата из ПТО требуют: «Двинянина, ты чего отчёт не сдаёшь?!».
С прорабами мне повезло. Был Иванцов, за ним второй, третий, и каждый другого интересней. Был у нас один мужик, работал начальником столярного цеха, в подсобном производстве. Работа у него такая была, что надо быть все время на территории промбазы. Но сильно ему хотелось быть председателем месткома. Его избрали. Видимо, он ставил условие руководству: если его изберут, он уходит с подсобного производства. И он перешёл на участок
Как стал профсоюзным вожаком, так каждый день приходил на работу, собирал папки и уходил домой: «Я буду работать дома, мне надо прорабатывать доклад». Я и осталась за себя и за него. Начальником РСУ был у нас тогда Владимир Викторович Костин.
По натуре с виду он был мягкий, добрый и отзывчивый, но в то же время требовательный
Пришла я к нему.
- Не надо мне прораба, я сама буду работать, - сказала я ему.
- Чудесненько, Валя! А ты потянешь?
- Если всё это время одна тяну, неужели не справлюсь?
- Ты вон какая… пигалица… А там вон какие мужики! Ладно! Тяни!
И я тянула лет десять, до 1990 года. В эти годы появился в моей команде скромный молодой парень Виктор Зотов. Жену его, Людмилу, я знала раньше. Она приехала в Павлодар по направлению и работала в одном из домоуправлений. Мы с ней были знакомы по работе. И тут оказалось, что муж её вернулся из армии. Она и попросила меня, чтобы я взяла его на работу. Я приняла его плотником. И постепенно из этого парнишки вырос классный специалист, поставила его мастером, затем прорабом.
Двадцать лет я отработала в РСУ-1 облкомхоза. Начинала мастером, закончила начальником участка. «Коммунальной спецификой» по макушку насытилась.
Коммунальщики – это особенные специалисты. Всё, что «натворят» строители, достаётся коммунальщикам на всю свою жизнь доделывать и переделывать чужую незаконченную работу.
Я всегда говорила: «Всё то, что не доделывают строители, потом доделывают коммунальщики…». К примеру, такой элемент, как пандус, редко когда сделают в нужном и удобном людям направлении. Т. е., в те далёкие времена на это как-то не обращали внимания.
Но друзья сагитировали меня перейти в трест «Павлодарсельхозстрой» (= совхозстрой?). У нас в РСУ один человек работал прорабом, а потом ушёл в этот трест. И стал товарищей туда перетягивать. Я решила уйти из РСУ и передала участок Зотову.
Дали мне фронт работ в радиусе 50-100километров от Павлодара. Начала я трудиться по сёлам и никак привыкнуть не могла. На селе всё не так, как в городе. Рабочий день кончится, я появляюсь дома, и всё из меня аж плещет – и возмущение, и негодование, и недоумение…
Шёл уже 1990 год. Муж завёл пасеку и сказал:«Пора тебе дома осесть. Хватит с тебя. Отработала – отдохни возле пчёлок». Надо сказать, пчеловодство – дело особое. Как-то летом попала впросак. Ждали мы гостей, и я попросила мужа: «Игорь, достань одну рамку, пусть гости нашего мёда отведают».
Был как раз период медосбора, у пчёл приплод развивался, и в это время вытаскивать соты – вещь убийственная. Игорь мне это объяснил, а я-то озабочена приездом и встречей гостей и не восприняла его объяснения, только выслушала.
Ждем гостей, они не едут и не едут. И я жду, когда же Игорь вынет нам соты. Он говорит: «Ешьте накачанный мёд, а сейчас нельзя пчёл трогать!». Но терпежу нет, хочется же воск пожевать, и я позвала сына: «Алёша, пойдём, сами вынем соты».
Пошли мы на край пасеки, а дальше кустарники были. Вынула я соты, посмотрела и сказала «Пойдёт!». Тряхнула рамку, а пчёлы не в улей, а на нас! Мы рамку на траву бросили, в кустарники побежали и орём. Игорь своё чтение бросил и вызволил нас. Но немного всё же нам досталось от пчёлок. У меня потом такая «моська» была – залюбуешься!
Пасека стояла под Кулундой, и мы на следующий день на славгородский базар собрались. Муж только укоризненно головой качал: «Да как же ты поедешь с такими отёками?» «Ничего», - сказала я, - «очки надену, там меня всё равно никто не знает».
В сентябре 1990 года я даже съездила в Трускавец. Вернулась и стала жить как по графику - посижу дома, похожу по улицам. Нет-нет, да и встречу знакомых. Дома семья соберётся, а я не в настроении, - от безделья не знаешь чем заняться.
В один из вечеров мне позвонил Виктор Гюнтер и сказал, что хочет мне что-то предложить по работе. Раньше он работал в РСУ-1 у меня на участке. Знающий и настойчивый парень был. И пригласил меня в трест Он уже стал начальником горжилуправления и пригласил меня в трест ГЖУ:
- Валентина Ивановна, вы завтра утром сможете меня навестить?
- А чего ты хочешь? – спрашиваю.
- Ну, приезжайте, только не сюда, на Каирбаева, 72, а на малую объездную, около пятнадцатого лагеря.
Рано утром, к восьми часам, поехали. Вроде все закоулки в Павлодаре знаю, а в этот попала впервые. В ГЖУ было полторы тысячи работающих, как раз началась приватизация всего – промпостроек, недвижимости, оборудования, квартир.
Поговорили, и я спросила:
- Так ты что мне хотел предложить?
- Валентина Ивановна, - даёт он мне газету, - почитайте, тут про малые предприятия.
- Витя, мне это непонятно и не надо, - говорю.- Ладно, спасибо, что не забыл, вспомнили всё хорошее. Возьми свою газету, поеду домой.
- Нет, нет, вы почитайте, внимательно почитайте, - настоял Виктор. - Прочитаете, и я смогу вам объяснить своё предложение. Любочка!
Заглянула секретарша и Виктор велел ей:
- Пока никого не пускай, по телефону говори, что нет меня.
Перечитала я ещё раза два статью в газете.
- Валентина Ивановна, там написано, - сказал Виктор, забрав у меня газету, - что идёт кампания. Кто в трестах сделает побольше малых предприятий, тому от государства больше поддержки будет. У нас уже есть несколько МП, вам я предлагаю открыть и возглавить малое предприятие на базе столярного цеха.
- Про малые предприятия я поняла. Но сомневаюсь я: мой ли это уровень, чтобы директором быть? Я прораб, начальник участка…
- Валентина Ивановна, давайте, соглашайтесь.
Согласилась я. У меня самой не было даже какой-нибудь инициативы. Я почувствовала только, что очень нужна производству, которое меня вырастило. Да и я, как оказалось, без него просто никто. Так что в бизнес я пришла не от безысходности. Предпринимателем стала как бы по приглашению, «втянули меня»
Оформила я документы на малое предприятие, сдала в администрацию Индустриального района. И вот все прошли регистрацию, а мне вернули из-за одного слова. Надо было писать «малое государственное предприятие. На производстве у меня ещё ничего нет – ни стола, ни кабинета, ни пишущей машинки. И печатать на ней не умею. Муж Игорь мне одним пальцем снова все документы отстукал.
Зарегистрировали МГП «Надежда», Витя Гюнтер выделил мне кабинетик, и начала я вот так жить в бизнесе. В составе треста было удобно работать. Все заказы по столярке шли напрямую ко мне. Только с наличными деньгами было плохо. Рассчитывались с нами взаимозачётами, а мы со своими работниками сигаретами, водкой, промтоварами, одеждой и обувью. Каждый божий день в кабинетах и коридорах, в кладовках громоздился бартер - коробки, ящики, тюки…
И подошла зима. Если до этого лесоматериалы или Гюнтер «подгонит», или сама обменяю, то с 1991 года на складах леса вообще не осталось ни у кого. Мне-то без леса никуда. Фондов нет, запасов нет, все разваливается. Собираюсь и еду в Чалдай, где ещё ни разу в жизни не была. У меня старый «ЗИЛ», который водители прозвали «Захаром».
Ехать в нём холодно, так я обула валенки, закуталась. А сапоги с собой взяла в сумке. А как же! Тон свой соблюдать привыкла. И мастером, и начальником участка в РСУ я по любым площадкам только на высоких каблуках и ходила!
Поехали затемно. Намёрзлись – не то слово. Но как въехали в лес, так и про мороз забыли. Ночью выпал свежий снег, вставало солнце. Сосны высокие, прямые, с ярко-зелёной хвоей, на каждой ветке и верхушке шапки снега. Красота-а-а неописуемая! Так до самого поселка и любовалась я соснами. От холода двинуться не в состоянии, а любовалась. Насколько я замёрзла, настолько лес был красивый!
Подъехали к окраине Шалдая, я слегка и согрелась тем, что переобулась в сапоги. Зашла в контору леспромхоза, встретили меня дружелюбно, обошлись радушно (я ж бартер привезла!) и предложили забрать деловой горбыль. Чтобы, значит, не отпускать меня с пустыми руками. Горбыль в самый раз для зимних работ на кровле. Потом уж регулярно сами ездили за лесоматериалами.
Столярка моя стала набирать обороты. Пришли новые люди, подтянулись прежние мои товарищи и подруги по РСУ. Уже и не хватало объемов, чтобы занять свободные руки. А людям же платить надо, объекты находить… Ну, придумали: давайте в нашем МГП откроем строительный участок. На жилфонде и общественных зданиях требовалось много ремонта.
Сколотили бригаду и взялись ремонтировать контору УМР возле вино-водочного завода, где руководил Чугунов. А чтобы делать, нужен инструмент, инвентарь. А не было ничего! Так каждый принёс свои. Кто купил, кто позаимствовал, даже краску с известью вот так же добыли. На заработанное приобрели всё, что требовалось для строительных работ. И получился из меня директор малого предприятия с коллективом от 100 до 150 человек!
Простая столярка стала ремонтно-строительным предприятием. Всё своё – и отделочные, и сантехнические работы, и столярные. Стали мы все больше ремонтом заниматься, на новостройках мало работали. На Благовещенском соборе нам доверили звонницу. Ни чертежей, ни документации.
Игорь мой занят был в моем малом предприятии, он и делал со своей бригадой. Хорошо, что он рисовать умеет. Сделали жестяные работы, их выполнил покойный теперь уже жестянщик Станислав Гордеевич Смирнов из нашего РСУ-1, который пришёл ко мне работать.
Поначалу работы хватало даже через край. А потом стали проводиться тендеры и конкурсы, пооткрывались новые малые предприятия. Мы участвовали и выигрывали, сначала под первым своим названием, а после под новым. Сменить имя заставили обстоятельства – учредители 15 новых МП как сговорились и взяли себе название «Надежда». Случалось, что оконфузится кто-нибудь из них, а звонили все время мне – телефон был только у меня одной.
Как-то позвонил молодой следователь:
– Вы получили вагон металла и не «растаможили» его.
- Может с лесом? Я больше с пиломатериалами работаю, у меня нет поставок металла.
- Нет-нет, подъезжайте, надо разобраться.
Подъехала, а меня уже от входа встречает тот, что звонил, и рассыпается в извинениях:
- Валентина Ивановна, мы немного спутали…
- Откуда вы меня знаете? – спросила я.
- Вас все знают. Вам лучше поменять название, а то без конца будут беспокоить.
Мы свои дела посмотрели, оценили возможности и зарегистрировали ТОО «Ремстрой».
Через некоторое время нас опять принудили к перегистрации. Как назваться? Моя главбух предложила «ВИД» - Валентина Ивановна Двинянина. А так как ВИДов тоже было много, мы добавили имя города, и получилось «ВИД-Павлодар».
И пошли опять будни. Работы было выше крыши, а денег не хватало. Тенге только-только ввели, их возили и носили мешками. Но дела строились ровно, спокойно, мы старались не нарушать ни норм, ни законов.
Распался трест жилищного хозяйства, стали возникать кооперативы квартировладельцев. Все бывшим коммунальщикам предложили их для обслуживания – будете собирать платежи за услуги и у вас будет «наличка». Мне дали жилье от трёх бывших домоуправлений. В одном из них работал Виктор Орел (фамилия у него такая).
Мы с ним переговорили, и он предложил назвать кооператив «Беркут». Сохранились у него и оборудование, и техника. На седьмом домоуправлении тоже создали КСК. А третье, самое маленькое, я потом передала самим жильцам.
Мне этот жилфонд совсем не нужен, но заставили, сказали «надо». Собирали мы платежи, делали зачеты по воде, теплу и электричеству, а наличными платили зарплату своим работникам за ремонтные работы. Хотя и от натуроплаты не отказывались – водка ящиками стояла в подсобках и кладовках.
Гюнтер возглавил «Горводоканал», мне с ним легче всего было сотрудничать. А вот с Гетманом в «Отане», с Теплоцентром воевать приходилось.
Не избежала я и «наездов». Одно время я размещалась с моим МП в трехэтажке ГЖУ. Сотрудники конторы треста заканчивало работу в шесть часов, садились в развозку и уезжали. А мы оставались, и потом я на «Москвиче» развозила своих.
И вот как-то заходят два симпатичных спортсмена, здороваются. И
- Вот мы открыли спортивную секцию, - начали они как бы издалека, - нам нужна безвозмездная помощь в ремонте.
- Ребята, я вам дам извёстки, - сказала я им бодро, но поняла, что за «гости» пожаловали. - У меня как раз заработал цех гашения извести, её навалом. Берите и везите, могу и сама прислать, только скажите куда.
- Валентина Ивановна, - стали они надавливать, - вы нас неправильно поняли.
- Как же неправильно, - сказала я и слово в слово процитировала их предыдущие слова. - Все правильно?
- Ну да, - обалдели они.
- Так о чём речь? Я разве вам отказала в помощи?
- Не отказала, - повторили они, как попугаи.
- Вот и хорошо. Будут еще вопросы, обращайтесь. А нам пора.
Сторож управления в это время уже закрыл снаружи парадный вход конторы на амбарный замок. Спортсмены вышли к этой двери, а я тихонько за ними, – мне же интересно, что дальше будет. Про опасность даже и не подумала. Парни у выхода мечутся, с лица переменились – им почудилось, что я их хочу в заложники взять.
- Валентина Ивановна, - кинулись они ко мне, - тут что-то с дверью…
- Мальчики, - ответила я им, - я в городе человек не последний. Вы больше ко мне не приходите, а то и вам будет плохо, и тому, кто посылает вас. Лучше совсем бросьте, матерей пожалейте.
- Да мы…, да честное слово…
И выпустила я их через неприметную дверь, что вела на территорию и к воротам на выход. Позже и домой ко мне приходил какой-то чернявый. Семья собралась за накрытым столом, посмотрел, что много народу и тут же ушёл.
И больше никто не приходил, оставили меня в покое.
Прошли годы, полные горячих дней и нелёгких трудов. Последний мой объект – кинотеатр «Колос», который я начинала с ремонта, а закончился этот ремонт капитальной реставрацией от подвала до крыши. Пришлось даже вложить часть собственных средств, но я не жалею. Пусть этот дом стоит еще сотню лет, служит детям, делает их досуг содержательным.
От строительных дел я отошла, и на досуге вспоминаю все, что было пережито и сделано за годы моей строительной карьеры. Самой себе удивляюсь: оказывается, много было в моей жизни всего нужного людям. Я очень благодарна и Костину, который помог мне стать прорабом, начальником участка; и Гюнтеру, который помог дорасти до директора. По деятельности я стала совсем другим человеком, но в большей степени я ощущаю себя «вечным прорабом».