ВИТЬКА ТОДОР
Каких только прозвищ у Витьки с малолетства не было: и Сучком его звали, и Дермантином, а один раз, вообще обидная кликуха прилепилась – Пиндос. Разве с таким прозвищем жизнь? Но что поделаешь? Не сам придумал, не самому и отменять… Здесь уж, ау брат, терпи. Ничего не поделаешь. Как говорят за рубежами: такова жизнь, чтоб ни дна ей, и ни всего прочего. Терпел Витька свое прозвище. Словно каторжник кандалы - терпел. А куда денешься?
Так он, может быть, и остался бы Пиндосом на все времена, если бы не встретился ему на жизненном пути двухгодовалый бык неизвестной породы по прозвищу Мамай.
Мамай неторопливо прогуливался вдоль весенней деревни, раздувая от удовольствия крупные ноздри и высматривая свежих телок. Хорошо было на душе у быка до тех пор, пока не встретился на его пути Витька Пиндос. Витька был чуть-чуть пьян, ноздри у него тоже прилично дулись, примерно на ту же тему, и потому решил он выяснить со счастливым Мамаем отношения. Два счастливых существа на деревенской улице – это явный перебор. Так Витьке показалось. Схватились они сначала на словах, а потом бык за неимением словарного запаса, решил пустить в дело рога. Пиндос, явно не ожидавший такого оборота событий, увернулся и помчал вдоль деревни, но ругать скотину не перестал. И ругал разнообразно: со всякими выкрутасами, из которых упомянуть что-то пристойное никак не представляется возможным. Бык, по всей видимости, нецензурную брань не особо любил, а иначе какой смысл ему Витька вдоль да по деревне гонять. Никакого. Бык не дурак и всегда сообразит, где благо, а де похабщина первостатейная. Так бегали они минут десять по деревне, пока хозяйка не позвала Мамая обедать. Обед показался Мамаю интересней бранящегося Витьки и он, виляя хвостом, удалился к своему стойлу, а Пиндос уселся посреди деревни, широко раскрывая рот, словно выловленный из тины карась. К нему сразу же потянулся народ, и была среди народа внучка тети Паши Кульковой, из столицы приехавшая погостить. Девчушка грамотная, потому и великое уважение у наших деревенских снискавшая. Внучка взяла Витю за рукав, улыбнулась и проворковала ангельским голоском:
- Вы, дядя Пиндос сражались с нашим Мамаем, как тореадор испанский. Я про них недавно книжку читала. Вам бы вот сейчас плащ красный, шляпу со шпагой и точно бы как в книжке было. Очень Вы дядя Пиндос на тореадора похожи. Даже в телогрейке драной.
Деревенской публике сравнение с испанским жителем очень понравилось, и стали с этого момента все величать Витьку не иначе, как тореадором, благо телевизор в деревне имелся и о тореадорах здесь тоже кое- что слышали. Поменьше, чем в столицах, но все жен… Только именовался Витька гордым званием победителей испанских быков недолго. Потерлось мудреное иностранное слово на русских деревенских языках и истерлось до неизвестно чего обозначающего слова «тодор». Так, значит, и прилепился этот Тодор к Витьке, как банный лист к пояснице. Теперь его иначе как Тодором и не звал никто. Но Витька рад этому несказанно. Тодор, это вам не Пиндос какой-нибудь… Гораздо более гордое звучание у прозвища этого.