Перемещаться можно было только ночью, вечером на закате или утром на заре еще в полдень, но в крайнем случае, то есть в периоды нечетких теней или их отсутствия. Все остальное время надо было проводить, как можно более сложном пространстве где тени переплетались.
Пустота не видела нас, она видела только наши тени, и охотилась за ними. Так считалось. В светлое время суток, трудно сказать пустота явление или разумное, но ведь бывали случаи в том числе и у меня когда, попадал на улицу днем и все обходилось. Правда, обычно все заканчивалось трагично. Сначала человек чувствовал счастье, бесконечное и единственное максимально возможное, потом впадал в ступор блаженного, когда терял связь с окружающем миром, закрывал глаза и садился или ложился прямо на пол или на землю, а потом засыпал, и уже во сне останавливалось сердце. Смерть с улыбкой, извращенная и счастливая.
Фара выхватывала из темноты улочки, пустые дома. Груды авто-лома. Под колесами шуршало позвякивало. Дорогу я знал, хорошо, тут давно, ничего не менялось. Да и гнать особо было некуда, времени хватало даже с приличным запасом. Ехал я к ручью, на самой окраине города, где в тени деревьев я был в безопасности и днем и ночью. У ручья, была дурная слава. Но этим мне это место и нравилось. А что до историй всяких, так это от скуки люди сочиняют. Телевизоров нет, а радио используют только для переговоров. Вот и травят байки друг другу. Задумавшись я проглядел стекло на дороге и проколол камеру, пришлось остановиться, снять колесо, к счастью переднее, отогнул камеру, нашел дырочку, зашкурил заклеил, если бы не надо было все делать в свете фонаря так и проблем бы не было. Пока рыскал, фонариком по асфальту, не забыл ли чего. Пока опять сел и поехал, весь свой запас я вычерпал дочиста. Но и дорога пошла с горы и почище, приятно стрекотали цикады, до ручья рукой подать, у приметного столбика спешился. Дальше, я шел по мягкой и влажной травке. Какое блаженство. Достигнув уже обжитого места. Я устроился под раскидистыми березами, в порядком поржавевшем строительном фургончике. Тут у меня все было наготове. Рядом приятно журчал ручей. И я расслабился. Меня неслучайно звали Сталкером, так называлась моя старая группа, «Сталкеры». Это место было нашей стоянкой. Но потом, погиб наш лидер, и потихоньку мы разбежались. А на потолке вагончика все еще были нацарапаны наши имена.
Солнце медленно выползало из-за холмов, по траве поползли тени. Как и всегда переплетенные ветки отбрасывали неповторимую сеть, в которой моя тень попросту терялась, как иголка в стоге сена. Солнце жарило прилично и в вагончике стало душно, я вылез на травку и сел, облокотившись спиной к березе. Как же хорошо то. Стайка воробьев закружилась надо мной, наполнив мир веселым щебетом и только им понятной суетой. Ни каких тебе разговоров, не надо. Пустота животных не трогала, и на том ей спасибо. Вообще мир выиграл без человека, раньше по этой дороге уже с утра и до поздней ночи сновали автомобили а теперь она чиста и бесшумна. Трава на противоположной стороне зашуршала и на свет высунулась, приличного размера кошачья морда, по деловому окинув меня взглядом, и пошевелив усами, вновь исчезла в траве. Таких кошек и раньше было много, а теперь вообще на каждом шагу попадаются. Порой сунешься в подвал, а там их сразу три или четыре. Смотрят на тебя, зелеными точками. Мышей теперь тоже много, им вон раздолье. Я вернулся в вагончик, отрыл томик Гарсии Лорки, в переводе и вернулся читать на траву.
Я читал в слух на всю округу, кого мне было стесняться
Сомнамбулический романс
Любовь моя, цвет зеленый.
Зеленого ветра всплески.
Далекий парусник в море,
далекий конь в перелеске.
Ночами, по грудь в тумане,
она у перил сидела -
серебряный иней взгляда
и зелень волос и тела.
Любовь моя, цвет зеленый.
Лишь месяц цыганский выйдет,
весь мир с нее глаз не сводит -
и только она не видит.
Любовь моя, цвет зеленый.
Смолистая тень густеет.
Серебряный иней звездный
дорогу рассвету стелет.
Смоковница чистит ветер
наждачной своей листвою.
Гора одичалой кошкой
встает, ощетиня хвою.
...
Любовь моя, цвет зеленый.
Зеленого ветра всплески.
Далекий парусник в море,
далекий конь в перелеске.
.....
Я боюсь потерять это светлое чудо,
что в глазах твоих влажных застыло в молчанье,
я боюсь этой ночи, в которой не буду
прикасаться лицом к твоей розе дыханья.
Я боюсь, что ветвей моих мертвая груда
устилать этот берег таинственный станет;
я носить не хочу за собою повсюду
те плоды, где укроются черви страданья.
Если клад мой заветный взяла ты с собою,
если ты моя боль, что пощады не просит,
если даже совсем ничего я не стою, -
пусть последний мой колос утрата не скосит
и пусть будет поток твой усыпан листвою,
что роняет моя уходящая осень.
Великолепные стихи, великого поэта. На прошлой неделе Шекспир, на этой Гарсия Лорка. Сказка. Не понимаю тех кто плачется, что жизни больше нет. Моя жизнь толь ко вот после появления пустоты только началась. Исчезло все ненужно лишнее усложненное, оставив прекрасное. Как прекрасная женщина одетая в страшно уродливое платье, такова и была моя прошлая жизнь.
В голову пришло уже собственное стихотворение.
Как прекрасная женщина, в уродливом платье,
Обнаженной предстала, оставив проклятье.
Наслаждаюсь, любуясь, изысканной статью.
Как же раньше, не мог разгадать и понять.
И плененный, от радости, вместе с тобою.
Не могу свое сердце от бега унять.
Я пою свою песню, подобное счастье,
Достается порою, не избранной касте.
И сразу за ним в след, дожимая остатки вдохновения сегодняшнего чудного утра. Упоенный гармонией мира, и ласковым теплом солнца и баюкающим журчанием ручья.
Не надо далеко ходить.
Искать и тени наводить.
Кода достаточно понять.
Счастливым быть.
Себя познать.
И правила игры принять.
Не значит, начал, что играть.
Круги наматывать ходить.
Не надо столь угрюмым быть.
Ведь жизнь бесценна и одна.
Тебе дана, тобой светла.
Не жди корабль на причале.
Мудрец не ведает печали.
Не сладок зависти удел.
А сладок фрукт который спел.
Налившись смыслом, словно соком.
Порадуйся остатком, сроком.
Когда придет и твой черед,
Судьба тебя сама сорвет.
Покуда наслаждайся, чудом.
Природой миром даже утром.
Не надо далеко ходить.
Искать и тени наводить.
Кода достаточно понять.
Счастливым быть.
Себя познать.
Я провалился в дремоту и проснулся лишь вечером. Солнце спешило укрыться за край. Я наслаждался виденьем мира, тени тянулись, и было так мило. Видеть как сумрак, приходит в мой мир. Я собирался с мыслями, по новой складывая рюкзак.
Оседлав велосипед, напивая мурчаливый мотивчик, вжимаясь в педали, я ехал в город, на поиски полезного и снеди. В магазинах уже ничего не было, но я знал одно местечко. Петляя по улицам, я пересек, парковку перед бывшим универмагом и свернул, на неприметную дорожку, проехав по ней, я свернул в просвет между домами. Тут была кафешка любимая водителями и несколько фур по прежнему стояли во дворе заваленные всяким хламом. Вынув лапку, я с трудом и скрипом приоткрыл дверь первой фуры. Найдя подходящую доску и используя ее как рычаг, мне удалось распахнуть дверцу. Посветил фонариком, но тут была какая то бытовая техника, вроде стиральные машинки и посудомойки, никакой еды. Тоже проделал и со следующей. Машина поменьше на базе газели. И о чудо повезло так повезло. Было не густо. Но мне хвати дня на три. Консервы, пара упаковок газировки. Остальное было не пригодно. Сигареты, скисшие и покрывшиеся плесенью шоколадки, пакеты с молоком, вроде как хлеб, какие то конфеты, упаковки всякой ерунды. Набор палатки.
Погрузив ценное, на велосипед, сам повел его, обратным путем. Добрался без приключений, только устал и запихав все в вагончик, погрузился в сон.
Какие то люди группкой брели толи по пустыне, толи по карьеру, ветер подымал столбы песка и те росли, и закручивались между собой, образуя диковинный шатер а потом падали погребая путников под толстым слоем песка, люди барахтались вылизали из песка как муравьи из муравейника и шли дальше, пока сверху на них не падала новая волна песка. А потом я летел, летел над ними и песочными вихрями, один из вихрей коснулся меня и я стал падать, в низ неудержимо, я беспомощно шевелил руками и ногами, но ни как не мог замедлить падения, а потом я упал во взвесь песка, которая смягчила мое падение. И стоило мне встать на ноги, как пошел, дождь, незнакомые люди стали танцевать а песок, намокая становился густой жижей, которая, противно чавкала и я пытался выбраться на твердое, каждый шаг давался мне все тяжелее и тяжелее. И вот я уже не могу вынуть ногу, и я лег и пополз по мокрому песку, загребая его руками, а вокруг меня танцуют и пляшут, и танец становиться все быстрее и быстрее, подчиняясь неизвестному ритму. А потом все стихло, я оказался на дороге, в голом поле, лежащим на асфальте, и пред мной светило солнце слепя глаза. Я хотел убежать, так как видел свою четкую тень но не мог. Я лишь медленно полз туда к солнцу. И опять налетел песчаный вихрь и из него вышла она. Улыбаясь с закрытыми глазами, она шла прямо на меня. Медленно но уверенно. Я попытался ей кричать, но она меня не слышала. И я проснулся от собственного крика «Аня!».
В вагончике стояла страшная духота, и в окошко прямо мне на лицо светило солнце.
Я вышел умылся из ручья, но во мне остался какой то осадок от сна. Мне раньше никогда не снились такие сны или я их не помнил. И уж точно все это время я не вспоминал о ней, она была для меня чем то не досягаемым. Да и какая разница, у них все наверно в порядке там, незачем их ждать надо уходить, вот подъем припасы и пойду. Скоро сезон дождей. Мой любимый и спокойный сезон, когда теней вообще нет, а небо затянуто облаками.
Следующие несколько дней прошли без происшествий, и ни какие сны меня не беспокоили и не тревожили. Я наслаждался сонетами Шекспира и сборником стихотворений, Блока. Надо будет заскочить в городскую библиотеку перед уходом. Сказано сделано.
Поздно вечером, забравшись в библиотеку, к слову место еще менее посещаемо трудно было найти. И роясь как свинья в апельсинах я откопал интересные книги. Было что то великолепное.
Ночной неровный свет от звезд,
Сквозь дыры, крыши.
И сочинений лучших гроздь,
На полках, мыши.
Касаясь, с радостью рукой,
Истертых корешков.
Я обретаю мир иной,
В тени многих веков.
Как рад хоть капельку впитать,
И трепетать от мыслей.
И как приятно выбирать,
Среди романов, басней.
Иной возьмешь ты в руку том,
А на страницах.
Взахлеб, читаешь ты потом,
О редких небылицах.
Бывает встретиться тебе,
Решения, советы.
Библиотека мир в себе.
Собрание со света.
Я шел, назад, в лунном свете, любуясь рядами книг на полках. Моя библиотека.