Из детства – картинка в папиной газете.
На ней усталый, измождённый человек из Америки.
Рабочий, безработный.
Как мне его жалко.
Я тихонько глажу его на картинке пальцем и говорю что-то ( уже давно забытое ).
Картинка из моей же памяти, но того времени, когда СССР ещё был державой : по телевидению показывают встречу с американским безработным. На экране улыбающийся человек, лёгкий в движениях, в лихой бейсболке что-то там бойко отвечает про свою жизнь... В моих карманах уже инфляционные деньги, в голове меленнно и как-то неохотно возникает уже привычное сопротивление лжи..
.Не хочу видеть то, что вижу, – какие-то внутренние силы уже исчезают.
Я из того поколения, что ещё детской памятью помнит за что осуждали Иосифа Бродского . За тунеядство. Ещё само это слово – туненядец – полно того грозного осуждения и напоминает о необходимости каких-то усилий, обязательных, необходимых для каждого человека. Помню и объявления на заборе завода о том, что на работу требуются...
Казалось бы , возможность работать в стране, где молодых специалистов распределями по рабочим местам с обязательным условием отработать три года, должна быть для всех.
Иногда я думаю, что у меня есть специальная способность – попадать в нетипичные ситуации. С ней-то я, конечно, и попала в подобную – у меня не было распределения. Почти утешение, что не только у меня – у многих моих однокурсников.
О том, что проблема устройства на работу специалистов нашей -редкой тогда специальности - существовала как государственная проблема, писала даже газета « Правда» на своей первой странице.
Не буду называть специальность. Сегодня она не относится к числу редких и никому не интересна...
Для истории этой истории важно , что со всеми моими красными дипломами я оказалась без работы по специальности. Безработной.
Описывать бултыхание лягушки в той знаменитой крынке с молоком... Сдаваться ? Я не представляла себе жизни вне своей специальности, чувствовала, что это – моё, что без этого я – не я... 386 писем отправила я в разные уголки СССР с просьбой о работе. Я не получила ни одного ответа. Все министерства в Москве , где были отделы кадров , я обошла и объехала. Нет, нет, нет...
Случай – тот самый ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО – свёл меня с незнакомым человеком, который назвал адрес, где требуются...
Безработной в СССР и без шансов найти работу ( уточняю – по специальности ) я была два месяца.
Сегодня – да, сегодня – я напишу дату в конце текста – я знаю много людей, которые годами ( даже всю жизнь ) так и не нашли работы по специальности и вообще работы.
Живут на разные социальные пособия в разных цивилизованных и не очень странах.
Сегодня я знаю, что безработыми остались и останется много молодых людей во многих странах. Сегодня не важно, где находится эта страна – безработица в Европе и в Африке, Америке и России ... Да, она отличается временем до голодного или полуголодного существования...
Оно может не наступить для социально защищённого европейца , но оно на пороге дома китайца или кенийца...
У безработицы разной степени озабоченности лицо ( нет, маска, гримасса , обращённая к другим, к зеркалу ) и одно и то же содержание – то переживание, которое роднит безработных в любой стране.
Нарастающее чувство пустоты жизни.
Можно и нужно искать разные причины безработицы и броться с ней теми разными методами – это происходит в любой стране, где правительство хотя бы чуть – чуть соображает о том, что безработица – не на мгновение, а надолго, может быть, навсегда.
Мой текст не об этом – он о том, что чувствует человек безработный.
Вот об этом нарастающем чувстве пустоты жизни, когда возможности что-то изменить стремительно уменьшаются до размеров кулака, которым хочется ударить с последней энергией отчаяния. Ударить по чему-то или по кому-то.
Этим чем-то может быть и собственный лоб , и завод, на котором тебе уже нет места, да и страна, где ты уже ( ещё ? ) не нужен...
Ударить кого-то ... Сколько их по всему свету- детей и женщин, покалеченных отцами и мужьями – от того самого отчаяния... Не только покалеченных – убитых силой того же отчаяния.
Сколько стариков выслушали горькие слова о своей ненужности, потому что у детей нет возможности их содержать.
Безработица – особенно хроническая – лишает человека и этой доли энергии.
Многие общества вынуждены искусственно – через специальные санкции – поддерживаать в человеке энергию, необходимую для переживания стремительно нарастающего чувства пустоты жизни.
Во многих странах конституции провозглашают право на труд, но за право надо бороться.
Для борьбы нужна энергия. Энергия переживания своей связи с обществом, где для каждого человека есть место .
Разнообразные системы служб занятости часто и решают эту задачу – помогая человеку поддерживать ослабевающее чувство связи с обществом.
Работа . Просто работа. Не престижная или по призванию. Работа как занятость, как то, где можно получить деньги для ... становится центром сознания и растворяются в ней такие - почти величественно звучащие слова – профессионал, уровень квалификации, образование – они почти исчезают или расторяются в другом содержании, которое равно ощущению сытости и безопасности.
Астрофизик, работающий уборщиком, архитектор – продавец в киоске, учительница – доярка на ферме ...
Можно и дальше продолжить этот список, где за каждым словом – человек, для которого любая работа лучше безработицы.
Не буду описывать сотни и тысячи эмигрантов из разных стран, которые движимы одинм – поиском работы, той, что может дать лучшую жизнь с простой защищённостью от голода.
Образование не гарантирует занятости.
Занятость не гарантирует работу.
Работа становится величиной ускользающей из времени , которое можно назвать вся сознательная жизнь.
Трудовая жизнь начинает восприниматься как величина, определяемая не только желаниями человека, но и возможностями пространства и времени его личной жизни.
Выбор не задаётся, а создаётся, в том числе и без участия самого человека.
Модель мира , понятие достойной жизни становятся всё более относительными.
Безработица требует от человека переосмысления общественной и личной жизни, если для этого остаются силы.
Пока закончу.
1 июня 2011 года