Безумство храбрых
Вы помните старую, добрую кинокомедию «Королева бензоколонки»? А конкретно тот момент, когда заправщица Людмила Добрыйвечер спорит со своим начальником о необходимости открытия на АЗС детской площадки с каруселью? А начальник эту карусель упрямо называл качалкой? Так вот, та карусель к этому рассказу не имеет никакого отношения.
«Качалка» – это зал для занятий тяжелой атлетикой вообще и культуризмом в частности. С видеобумом времен перестройки в нашу жизнь прочно вошел бодибилдинг (строительство тела). Не обошла эта мода стороной и наше училище. Даже спальное помещение роты превращено в одну большую «качалку». В роту не войти – такой сильный запах мужского пота, а у зеркал очередь: почти каждый рассматривает – не прибавилось ли у него мышечной массы. На подоконниках кипит вода, это «качки» кипятильниками варят детское питание, чтобы мышцы быстрее росли. Многим удается довольно быстро добиться заметных успехов: пляжные фигуры, что надо! Как говорится, стали шире, чем выше. Правда на кроссах и марш-бросках большая часть новоявленных «качков» всегда традиционно плетутся в конце, далеко позади всех, замыкая кавалькаду бегущих.
У меня к этому делу задатки от самой природы – я сибиряк, атлетическая фигура, широкая кость и хорошая наследственность: дед, например, колхозного быка много раз на спор на плечах по базару носил, а дядя – таежный охотник, на медведя два раза с ножом выходил и побеждал! Но я занимаюсь только боксом.
Воскресенье, я сижу и читаю интересную книгу (если интересуетесь – «Звездный корсар» Олеся Бердника). Подходят двое «качков» в чем мать родила (в набедренных повязках), и сочувственно спрашивают, едва скрывая насмешку:
– Что, Иванов, все читаешь?
Надо же, какой глубокий вопрос! Сейчас я вам дам такой же ответ!
– А вы что, ничего не читаете? – миролюбиво отвечаю я.
– Надо «качаться», – со вздохом отвечает один из них.
– Кому? – интересуюсь я, неохотно отрываясь от чтения.
– Что кому? – не поняли они и переглянулись между собой, прокручивая в своих головах снова и снова мои слова.
– Кому это надо, чтобы вы «качались?» – уточнил я свой вопрос.
– Как ты не понимаешь, – фыркнул один из них. – Вот посмотри, если рядом стоять с девушкой, то приятнее стоять с такой фигурой, как у меня, чем как у тебя!
– Ну, если только рядом стоять, тогда да, – соглашаюсь я, и, растягивая слова, продолжаю: – Тогда, безусловно, приятнее стоять с такой фигурой.
Странное дело, но оба «качка» не поняли моей иронии.
– Вот видишь! И ты времени зря не теряй, давай, возьмись за ум! Мы бы не были такими, как сейчас, если бы не занимались строительством тела, – радостно подхватили они в один голос, и гордо расправив свои плечи, с достоинством пошли дальше таскать свое железо. Я же так и остался с удовольствием читать книгу.
Добрейший все-таки, скажу я вам, я человек! Валерка Леонтьев вон, когда «качки» и его попытались охмурить и вовлечь в культуризм, вообще церемониться с ними не стал, а просто ответил: «Мне этого не нужно. У меня с потенцией все в порядке!» КорС тоже относится к качкам недоброжелательно, и не пытается этого скрыть.
– Чтоб «качаться» много ума не надо, то есть задача как раз для вас. По вашим силам и способностям.
– Чего-чего? – грозно нахмурившись, переспросили «качки», которые почувствовали себя обиженными.
– Я говорю, что мы с вами существуем в разных системах координат, – продолжает насмехаться Королев с самым серьезным видом.
– А-а, – не нашлись, что ответить «качки», и очень довольные собой направились к зеркалам, чтобы лишний раз полюбоваться собой. Видно, что они сами запутали себя и сбили с толку своими размышлениями. Любовались собой они долго.
– Как говорится, нет такого осла, который, разглядывая себя в реке, не любовался бы собой и не находил в себе черт коня, – нарушил долгое молчание Лео и закрыл тему, но вездесущий Веня счел необходимым добавить:
– Каждый имеет право быть глупым, но злоупотреблять этим правом, ей Богу, ни к чему!
Никто Вене в этот раз возражать не стал, да и что тут можно возразить? Все уже поняли, что по странному стечению обстоятельств большинству «качков» бесполезно что-либо говорить. После Вени в разговор неожиданно вмешался Вася.
– Пацаны, – громко привлек он внимание взвода к своей скромной персоне, – хотите анекдот?
– Если смешной, то хотим, – улыбается Лис.
– Тогда слушайте. Маленький мальчик спрашивает у папы: «А при коммунизме будет «авоська?» «Будет, сынок, – отвечает папа, – только она будет называться «нихераська». Здорово, правда?
– Правда, – сдержанно оценил Васин анекдот ротный. Мы даже и рассмеяться не успели, так удивились внезапному появлению командира роты. А ведь дневальный при его появлении обязан был подать команду: «Смирно!» – Курсант Россошенко – три наряда вне очереди.
– Е-е-есть т-т-три…, – заикаясь, ответил Вася, и тут же, растерянно добавил, – виноват.
– А, впрочем, я передумал, – задумчиво говорит ротный, – пусть с вами в особом отделе разбираются. Антисоветская агитация и пропаганда это как раз по их части.
Вася чуть не умер на месте. Я еще никогда не видел его таким жалким и беспомощным.
– Дела, – негромко произнес Королев.
– Да уж, такая вот ситуевина, – подтвердил Миша.
– Курсант Россошенко, я и не подозревал, что вы у нас, как бы это помягче выразиться? Что вы у нас такой экстремал.
На несчастного экстремала было больно смотреть. Тут ротный вспомнил обо мне.
– Сержант Иванов, это ведь твой подчиненный?
– Так точно, товарищ майор. Мой.
– Иванов, а ты ведь рассказывал при нашем знакомстве, что ты увлекался туризмом, не так ли?
– Точно так, – отвечаю я, пытаясь понять, куда ветер дует, в смысле, куда клонит ротный.
– В твоем туристическом прошлом ведь случались разные экстремальные ситуации, правда? Тогда вопрос на засыпку, ты ведь должен знать, что самое главное в экстремальном отдыхе?
– Знаю, конечно, – улыбнулся я, понимая, что гроза над Васиной головой уже прошла.
Глаза у ротного загорелись азартом.
– Тогда озвучь, чтобы я убедился, что ты это действительно знаешь.
Курсанты с любопытством ждут моего ответа.
– В экстремальном отдыхе самое главное – вовремя понять, когда заканчивается собственно экстрим, и начинается, как бы это помягче сказать?
Ротный расхохотался первым. За ним дружно рассмеялись все остальные.
– Так что же там все-таки начинается? – лукаво подмигивает Миша.
– Иванов, – не унимается ротный, – объясните своему незадачливому подчиненному, что там положено безумству храбрых?
– Товарищ майор, а я знаю, – перебил меня Вася. – «Безумству храбрых поем мы славу!» Вот!
– Курсант Россошенко вам еще три наряда вне очереди, – холодно произнес ротный. – Объяснить за что?
– Никак нет, – побледнел Вася. – Не нужно.
– Иванов, так что там с безумством храбрых? – напомнил ротный.
– Безумству храбрых – венки со скидкой, – помедлив немного, радостно доложил я. Честно признаюсь, это я не сам придумал, это на кооперативном рынке Симферополя, мне как-то услышать пришлось.
– Вот, учитесь, – удовлетворенно бросил ротный и удалился.
Через минуту в кубрике нашего взвода появился старшина роты и сообщил безумно, безумно храброму и безрассудному курсанту Васе, что в первый из своих шести нарядов тот заступит прямо сегодня, чтобы, значит, не откладывать это дело в долгий ящик. Можно сказать, что на этот раз Вася легко отделался, так как антисоветский анекдот обошелся ему без личного знакомства с особистом училища.
– Повезло тебе сегодня, Вася, так и знай, – резюмирует КорС, – так и заруби это на своем носу – картошкой!
– Точно, точно, – подтверждает Лис, – ты у нас сегодня просто великий удачник! Напомнить тебе, кому везет?
Службу в нарядах Вася отнес на отлично, проявив необычайную для себя шустрость.
В Евпаторию
В субботу вечером, когда я подшивал на х/б новый подворотничок, меня позвал Столб.
– Толик, а Толик! Ты ведь знаешь Леню Бабука? – с самым серьезным видом спросил он.
Я не сдержался и громко рассмеялся, так как Ленчик учится в четвертом взводе, вместе со Столбом.
– Бамбука? Ну, кто же не знает Бамбука? Мы встретили его в поле. Ой, нет! В бамбуковой роще! – рассмеялся Лис и постучал табуретом о табурет. – Здравствуйте, товарищ Бамбук!
– Паяц, шут, – надменно парировал его выпад Бабук. – Другими словами, клоун.
– Толик, иди к нам, – позвал Столб. – А ты, Лис, успокойся, если не хочешь, чтобы я сам тебя успокоил.
Понимая, что тут не просто категории разные, а вообще пахнет нешуточными проблемами, Лис моментально испарился из кубрика.
– Привет. Чего хотел? – подошел я к Столбу и многострадальному из-за созвучности фамилии со словом бамбук, Бабуку.
– Толик, тебе приходилось бывать в Евпатории?
– Приходилось. В 1978 году я полтора месяца находился в одноименном детском санатории «Евпатория», а что?
– Да вот, Ленчик вычитал, что товарищ Маяковский, который Владимир Владимирович, в свое время так сказал о Евпатории: «Очень мне жаль тех, кто не бывал в Евпатории». А Ленчик у нас ведь евпаториец, так что он приглашает нас к нему в Евпаторию.
– Хотелось бы мне знать, нас – это кого? – спрашиваю я, глядя на Бабука, но тот стоит, не произнося, ни слова.
– Меня, Чернова и тебя. Ты как? – отвечает Столб.
– А поехали, – махнул я рукой. – Когда едем?
– Завтра и поедем, – нарушил свое непонятное молчание Бабук. – У тебя ведь тоже завтра увал?
И на следующий день, едва выйдя в городское увольнение, мы переоделись в гражданку и поехали в Евпаторию. Бабук сразу же с удовольствием начал рассказывать о своем родном городе.
– Вообще-то можно было бы добраться до Евпатории по морю, но билеты нужно заказывать заранее. Так что поедем автобусом или, если хотите, поездом. (Мы единогласно решили ехать поездом). Кстати, наш город единственный во всем Крыму, который с самого начала создавался как оздоровительно-медицинский курорт. Расположен наш город на берегу Каламитского залива, между двумя солеными озерами – Мойнакским и Сасык. Старая часть города расположена на берегу Евпаторийской бухты.
– Порт? – деловито поинтересовался Чернов.
– Защищенной от штормов бухты, такой как в Балаклаве или Севастополе, в Евпатории нет. Город открыт западным ветрам и штормам. Раньше стоянка на рейде Евпатории была очень опасной. Это пока не построили капитальные причалы. И, тем не менее, раньше Евпатория была известна именно как портовый город! Город возник из-за лечебных грязей, находящихся на дне соленых озер. Вообще, у нас чудесным образом сочетаются морской и степной воздух.
Мы со Столбом весело переглянулись, мол, хвалит кулик свое болото.
– Не улыбайтесь! Климат в Евпатории самый сухой изо всех приморских городов Крыма. А еще летом у нас есть морские и береговые бризы.
– Это как? – еще больше заинтересовался Чернов.
– Суша и море нагреваются и остывают неравномерно, поэтому летом на побережье возникают бризы. Морские бризы дуют днем с моря на берег, а береговые бризы дуют ночью с суши на море. Морской бриз днем приносит прохладу и чистый, насыщенный солями моря воздух, а ночной несет ароматы степных трав. Жаль, что вы не сможете этого почувствовать.
– А сколько лет Евпатории? – поинтересовался Столб.
– Хороший вопрос, – хмыкнул Леня. – Если считать, начиная с истории античного города-полиса Керкинитиды, то почти две с половиной тысячи лет. Но тот город погиб во время скифо-херсонесских войн еще во II веке до нашей эры. Полторы тысячи лет на месте Керкинитиды люди не жили. Разве что кочевники по необходимости проезжали. Так что на самом деле история Евпатории более скромная. Как говорится, недостаток информации восполняли избытком фантазии. Что интересно – Керкинитиду заново открыли только в начале ХХ века, до этого никто не знал ее точного месторасположения. Сейчас на том месте находится Карантинный мыс. Если будет желание – можем посетить наш краеведческий музей. В нем есть много интересного из того периода.
– Пацаны, на нас смотрит вон та группка студенток, – обратил наше внимание Столб. – Вы как?
– Не сегодня, – отмахнулся Гена, и Столб с видимым трудом согласился. – Леня, ты упомянул про какую-то войну с участием скифов, – вспомнил Гена. – Я о такой войне ничего не помню. Или не знаю?
Довольный Ленчик стал рассказывать дальше.
– Видишь ли, в те времена в Крыму уже существовало Скифское царство. Ставка скифских царей находилась в Неаполисе, сейчас на этом месте находится Симферополь! Кочевникам в Крыму всегда было трудно: они или вымирали или вынуждены были переходить к оседлому образу жизни. Скифы поняли, что торговать с греческими метрополиями намного выгоднее, чем с посредниками, живущими на берегу. И решили скифы обложить города-полисы налогами или данью. Это и стало причиной скифо-херсонесских войн.
– Дальше понятно. Скифы победили, а греческие города разорили. А что означает само слово Евпатория?
– Чтобы ответить на этот вопрос, – не скрывая довольной улыбки, ответил Бабук, и, не переводя духа, продолжил, – нужно опять вернуться к истории тех войн. Греки очень хотели вернуть себе Керкинитиду и прилегающие территории. Поэтому они заключили договор с понтийским царем Митридатом VI Евпатором. Тот в 110 году до нашей эры выслал войска под командованием Диофанта, который смог нанести скифам несколько ощутимых поражений. Во время своих походов в Скифию Диофант основал крепость, которую и назвал в честь своего царя Евпаторией, что в переводе с греческого языка означает «знатный, благородный». Где именно находилась эта крепость никто и сейчас не знает. Мой отец, например, а он страстный любитель истории нашего края, считает, что городище Кара-Тобе, это южнее Саки, и есть бывшая Евпатория.
Краем глаза я заметил, как разочарованные студентки отвернулись от нас. Что ж, их можно понять – вместо общения с рослыми, интересными ребятами, им предстоит коротать время самим. Впрочем, это далеко не худшая перспектива, подумал я, и тоже отвернулся от них. А еще любопытно, Леня специально освежил в памяти знания о Евпатории перед тем, как пригласить нас к себе, или он так здорово знает историю, что помнит имена этих царей?
В Евпатории Бабук предложил вначале зайти к нему домой отобедать с дороги. Я отказался, мотивируя это тем, что его родители могут нас никуда, потом уже и не выпустить. Ребята со мной согласились, и мы направились к морю. На пляже мы по достоинству оценили преимущество песчаных евпаторийских пляжей, по сравнению с галькой южного и восточного берегов Крыма. Накупались и уже после этого отправились домой к гостеприимным Бабукам. Нас накормили, напоили чаем и соком, а потом Бабук-папа провел для нас экскурсию по городу. Отец Лени историю города прекрасно знает, город, и край просто обожает, так что на море мы больше так и не попали.
Планы выдумывать гораздо легче, чем их исполнять. Сколько мы всего хотели успеть за этот день, а на деле не успели и десятой части сделать.
– Спасибо за все, все, все! – сказал уже в Симферополе на железнодорожном вокзале Столб. – И за чудесную экскурсию, за прекрасный обед и вообще!
Мы с Черновым разделили восторги Столба, а про себя я отметил, что было бы неплохо так же хорошо знать и о своих краях. Но для этого нужно, чтобы кто-то написал книгу о Гайсине и гайсинщине. Кто знает, может быть именно мне суждено написать эту книгу? Я подумал об этом и сам себе улыбнулся. Где Гайсин, а где я? Военная служба вряд ли приведет меня в Гайсин, а на пенсию я хотел бы перебраться в Симферополь. Понятно, что наездами собрать информацию о своем городе не удастся.
МКРНОД
Сегодня Мишка посмеялся над Веней. Пока последний спал, Кальницкий привязал над ним простыню, а за минуту до команды «Подъем!» разбудил Веню криком: «Потолок падает!» Веня испугался сильно и грохнулся на пол в щель между простыней и постелью. Потом на радость всей роты долго и шумно обижался на Мишку. Перед выходом на утренний осмотр, Веня обратился ко мне с удивительно повторяющимся и легко предсказуемым вопросом.
– Толик, какие сегодня занятия?
– На, держи, – протянул я Вене расписание занятий, и он стал его переписывать себе. Может, теперь не будет никого спрашивать?
– А что такое МКРНОД? – удивленно посмотрел он на меня.
– Для тебя это все еще остается загадкой? История международного коммунистического, рабочего и национально-освободительного движения. А ты сам, почему до сих пор не знаешь?
– В нарядах много стоит, – ответил за него Зона, бросив беглый взгляд на меня.
– А какое сегодня занятие, не семинар случайно? – словно опомнившись, заволновал¬ся Веня. Он смотрит жалобно, не опуская взгляда, ожидая очередного подвоха.
– Лекция. Расслабься, – ответил я, хотя, не скрою, очень хотелось пошутить и напугать Веню.
Лекция это самое лучшее занятие для курсанта: можно спать, можно заниматься своими делами, а главное – не нужно бояться неудовлетворительной оценки и последующих «репрессий». Я сидел и стал раздумывать – конспектировать мне эту лекцию или все-таки не стоит. Я ведь до училища был лектором-международником (правда, по Центральной Америке), но многое уже знаю и понимаю. Поскольку сегодняшняя лекция целиком и полностью посвящена именно Центральной Америке, я решил ничего не писать.
– Товарищи курсанты, вооружитесь ручками, – начал лекцию подполковник Хропотов Вячеслав Мартынович, среди курсантов просто Мартын. – Победа кубинской революции, успешное строительство социализма в этой стране, расширение ее международного влияния и авторитета, свержение кровавой диктатуры Сомосы и победы народно-демократической революции в Никарагуа дали мощный толчок развитию национально-освободительного движения в Америке.
Веня увлеченно отпарывает от пилотки кожаный подтулейник, поэтому ничего не видит и не слышит.
– Народы Центральной Америки с оружием в руках ведут борьбу против реакционных режимов своих стран и вмешательства американского империализма в их внутренние дела…
– Веня, – толкнул я его стул ногой, а когда тот обернулся, я ему сказал, – ерундой занимаешься.
– Это еще почему? – с вызовом отвечает он мне.
Поскольку преподаватель явно смотрит в нашу сторону, я с ответом решил повременить. Мартын из тех преподавателей, которые непременно настучат начальнику учебной части, чтоб, значит, другим неповадно было. Он почему-то искренне считает, что двое курсантов это уже толпа, к которой нужно срочно принимать меры.
– Объявив национально-освободительные движения «международным терроризмом», американский империализм поставил перед собой задачу: любыми средствами положить конец тем процессам, которые подрывают всевластие империалистов в развивающихся странах...
Мартын часто делает замечания и повышает голос, привлекая внимание к себе. Я улучил подходящий момент и сказал:
– Без этой кожи пилотка будет впитывать пот, станет быстрее пачкаться, нижний край ее вообще станет сальный. И форму она уже так держать не будет. Мало того, что тебе ее придется чаще стирать, так еще все над тобой шутить будут по поводу того, что это за орган у тебя на голове!
– Там видно будет, – не поверил мне Веня. По снисходительному выражению его лица понятно, что он считает мои слова глупыми.
– Разговорчики! Товарищи курсанты, слушайте дальше и записывайте, записывайте. Их цель – любой ценой не допустить повторения того, что произошло на Кубе и в Никарагуа... вернуть себе контроль над Центральной Америкой, которую американская администрация объявила «сферой жизненно важных интересов США».
Не хвалюсь (а может быть, именно хвалюсь), но я это, безо всякого преувеличения, и так хорошо знаю. Пожалуй, я почитаю, тем более, что вчера как раз раздобыл новые номера «Огонька» и «Литературной газеты». И я углубился в чтение.
– Борьба центральноамериканских патриотов пользуется широкой международной поддержкой. Если раньше солидарность с борющимися народами проявлялась в основном в области прав человека, то в последнее время патриоты получают не только моральную и политическую поддержку, но и материальную помощь со всех концов света. Горячую солидарность с рабочим классом, крестьянством, другими слоями населения Сальвадора, ведущими борьбу против кровавого режима, проявляют и народы СССР.
– Кто бы сомневался, – тихо ворчит Королев. – Где бы были эти перепуганные патриоты, если бы не мы?
Что его не устраивает на этот раз непонятно. Хотя Королев вечно чем-то недоволен и придирается по пустякам. А его вечная скука просто изумляет. Своими придирками и насмешками он уже успел нажить себе в роте немало врагов и просто недоброжелателей. Впрочем, к нему уже привыкли и его психо-комедийные выпады уже мало кого задевают.
После обеда я объявил:
– Третье отделение! Курсант Кальницкий, остается за меня.
– Интересно, а ты, куда это намылился? Хоть надолго? – шутит Миша. – Ужасно хочется порулить!
– Не знаю, – начал я, отвечать с конца. – Тренер вызывает на тренировку.
Во время отпуска я поправился на три килограмма. Это выяснилось при взвешивании перед тренировкой.
– Иванов, ты не улыбайся, а думай, как в свою весовую категорию вернуться, – озадаченно говорит тренер. – Соревнования Одесского военного округа не за горами.
– Чего там думать? – шучу я. – Ноги побрею – уже полкило минус, можно еще грудь побрить.
– Языкатый ты, Иванов, – осуждающе покачал головой тренер.
– А многим девушкам это даже нравится, – шучу я.
– Это, в каком смысле? Ну-ка, поподробнее, – расхохотался Витя Суетин с четвертого курса.
– Слышишь, Суетин, не нервируй меня, я и так нервный.
– Иванов у нас герой, – хмыкнул тренер. – В том смысле, что никак не может герой без проблем, поэтому он сам их себе ищет. И находит: то шишки на голову, то синяки, то занозу в самое неподходящее место, то еще что-нибудь. В общем, сознательно нарывается, потому что находится в непреодолимом противоречии с миром. А теперь серьезно: Иванов, я хочу, чтобы ты предельно серьезно отнесся к моему распоряжению – худей. Рано тебе еще переходить в следующую весовую категорию. И еще помни, что спорт избавляет человека от необходимости ходить по врачам. Так что больше тренируйся и садись на диету. Или ты собираешься переходить в супертяжелую весовую категорию?
– Нет, не собираюсь. А на счет диет – я слышал, что все диеты специально для нас придумали фашисты! А если серьезно, то мне для похудения хватит и училищного рациона. А сейчас разрешите мне побоксировать с Суетиным, пока я еще не сбросил вес, и мы с ним в одной категории?
– Не возражаю, – загорелись глаза Баринова. – Что скажете, Суетин?
– Легко и запросто! – бахвалится Витя.
– Ну, Суетин, – насмешливо говорю я, – сейчас твоя судьба, как никогда, в твоих собственных руках!
И мы с Суетиным, надев боксерские перчатки, начали поединок. Витя хоть и учится на курс старше, но мы с ним ровесники, просто он сразу после школы поступил в училище, а я только через год. С первых секунд раунда я, безо всякой разведки, но, не теряя самообладания, бросился к Витьке и прижал его к канатам. Со всей пролетарской ненавистью я бил его по голове и не давал ему упасть. Суетин был совершенно ошеломлен и потрясен моим натиском и моими ударами, и ситуация могла бы стать для него совсем плачевной, если бы тренер не оттащил меня от него. Суетин тут же упал на ринг. Впрочем, до глубокого нокаута дело не дошло. Витя полежал, полежал и тяжело поднялся на ноги.
– Ну, ты, Иванов, и псих, – тяжело дыша, только и сказал он. Видно, что я больно задел его самолюбие, и ему очень стыдно перед остальными ребятами.
Зато тренер долго не мог оправиться от изумления, а потом, подумав, вдруг серьезно заявил:
– Вопреки ожиданиям, очень поучительно получилось. Может я и не прав. Может ты, Иванов, уже готов перейти в следующую категорию, а тебе, Суетин, пора вернуться в предыдущую?
Кто-то из второкурсников негромко сказал:
– Иванов не человек, а ураган. С ним нельзя бороться, нужно сразу сдаваться! Не хотел бы я с ним встретиться ни в ринге, ни на улице.
– Вам что, нечего больше делать? – налетел на болтунов тренер. – А ну все в круг! Продолжаем тренировку!
Разумеется, переходить в следующую весовую категорию я не собираюсь, мне и в моем весе вполне комфортно. Так что придется вставать раньше и бегать, пока не вернусь в свою категорию. Это я ведь так, для красного словца сказал тренеру, что мне для похудения вполне достаточно одной училищной еды. На самом деле мне, конечно же, придется потрудиться. А еще меня удивляет то, что многие на меня обижаются. Мне это кажется странным.
Мемуары вождя
Сегодня на самоподготовке мы обсуждаем новость – этим летом по решению Горбачева все мемуары Брежнева изъяли из библиотек и списали в макулатуру. Веня лично видел, как изымали эти книги из нашей училищной библиотеки. Зона о чем-то долго думал, а потом обратился к КорСу.
– Слышишь, Серый, ты как-то говорил, что твой дед литератор?
– Серый это ты, – лицо Королева помрачнело, – а мой дед не литератор, а писатель, понял?
– Ну, понял, понял, – не стал спорить Зона, – а твой дед случайно не рассказывал, как там наш генсек Брежнев накатал столько книг?
– Рассказывал и не случайно, только не знаю, поверите ли вы.
Когда половина взвода заверила КорСа, что нам всем очень интересно, и мы готовы поверить, он начал свой рассказ.
– В середине 1970-х годов Брежнев не раз говорил, что мечтает о книге мемуаров. Он даже название сам придумал – «Анкета и жизнь». Мой дед не раз говорил, что Брежнев был блестящим рассказчиком, но литературного таланта не имел.
После этих слов все курсанты заулыбались, так как тот Брежнев, которого мы помним, никак не производил мнение хоть какого-нибудь рассказчика, не то, что блестящего. Впрочем, Королева никто не перебил.
– В декабре 1976 года Брежнев со своей свитой ехал спецпоездом вручать Туле звезду города-героя. Генсек ужинал в обществе автора своих выступлений Александра Бовина, личного секретаря Галины Дорошиной и секретаря ЦК КПСС Константина Черненко. Брежнев был в хорошем настроении и много рассказывал о своей жизни, о голоде, о войне, о любви. Потом вдруг настроение у Брежнева испортилось, и он спросил, когда уже будет книга? Типа, рассказываю, рассказываю, а никто не помогает. А сам он ведь не писатель. Черненко тут же вызвал из соседнего вагона руководителя информационного агентства ТАСС Леонида Замятина и сказал тому, что нужно сделать книгу Леонида Ильича. Замятин на это ответил, что он писать не умеет, и тут же перевел стрелки на Бовина. Но тот сослался на занятость. Брежнев махнул рукой и перевел разговор на другое.
Я слушаю Королева и диву даюсь. Иметь такого высокопоставленного деда и пойти в военное училище – это надо быть большим оригиналом! Ведь он легко мог бы с такими связями поступить в МГИМО и делать дипломатическую карьеру. Или я чего-то не понимаю. Я с восхищением рассматриваю Королева.
– Но очень скоро руководителя ТАСС вызвал Суслов и потребовал создать творческую группу для написания воспоминаний генерального секретаря ЦК КПСС товарища Брежнева. Для этой работы Замятин привлек лучших журналистов – Аркадия Сахнина, Анатолия Аграновского и Александра Мурзина. Участник войны Сахнин стал писать фронтовые воспоминания генсека, Аграновский про послевоенное восстановление Украины, а Мурзин, который в свое время работал корреспондентом в Казахстане – про освоение целины. Замятин поинтересовался у Брежнева, не согласится ли он рассказать что-нибудь своим литературным помощникам, но тот отказался. Поэтому писали, опираясь на архивные материалы и рассказы людей, которые работали с Брежневым.
– Появилась «Целина» – удивилась вся страна, – начал было петь известную частушку Игрек, но перехватив недовольный взгляд КорСа, тут, же прервал свое пение, – все, все! Молчу!
– Сахнин написал свою книгу за два месяца, но книга вышла неинтересной. Тогда Замятин поручил Аграновскому оживить текст. Тот перерабатывал книгу три месяца, но книга так понравилась Брежневу, что после того, как он ее прочел, он заплакал! Потом внес мелкие правки и разрешил печатать. А вот с остальными своими книгами он ознакомился только через четыре года. «Малая земля» сначала была напечатана во втором номере журнала «Новый мир» за 1978 год, а «Возрождение» в пятом номере. Мурзин за один месяц написал «Малую землю», но Замятин и ее забраковал. Переработкой снова занялся Аграновский. «Малая земля» вышла во втором номере «Нового мира». Эта трилогия была переведена на 65 языков и издана отдельной книжкой общим тиражом 400 миллионов экземпляров.
– Помню, помню, – сказал Зона, – мы эти книги в школе изучали.
– Все изучали. Председатель Союза писателей Георгий Марков возглавлял так же комитет по Ленинским премиям. По его инициативе 22 апреля…
– В день рождения Ленина, – блеснул своими познаниями Зона.
– … 1979 года Брежневу присудили Ленинскую премию за выдающиеся достижения в области литературы. Чуть позже его приняли в Союз писателей СССР. Кстати, Брежнев сначала отказывался от десяти тысяч рублей премии, но потом взял. На церемонию вручения пригласили и настоящих авторов, но им никаких гонораров за работу не выплатили.
– Еще бы! Это ведь было партийное задание, а это большая честь для любого коммуниста! – буквально выкрикнул Вася.
– Точно, – подтвердил Королев. – С ними рассчитались по-другому. Мурзин был награжден орденом Дружбы народов, он уволился из газеты «Правда», и стал писать речи для генеральных секретарей. Писал для Андропова, писал для Черненко, а сейчас пишет для Горбачева. Сахнина наградили орденом Октябрьской революции, а в 1978 году вышли две его книги. Гонорары за них фактически были оплатой мемуарных трудов. Вышла и книга Аграновского. По личному распоряжению Черненко, его прикрепили к поликлинике ЦК КПСС. А теперь самое интересное.
– Как, есть еще что-то более интересное? – сыронизировал Лео.
– Есть. За издание и переиздания трилогии Брежневу выплатили почти 180 тысяч рублей.
– Ого! – Присвистнул Миша, и тон его стал циничным. – На 17 «Волг» хватило бы!
– Точно! Но Брежнев этих денег не получил. Они поступали на его имя в ЦК, и оседали в общем отделе. Дед считает, что большую часть этой суммы украл заведующий общим отделом. Мало кто знает, что известная трилогия была лишь началом мемуаров Брежнева. В творческую группу привлекли новых авторов, которыми были написаны книги: «Жизнь по заводскому гудку», «Чувство Родины», «Молдавская весна», «Космический Октябрь», «Слово о коммунистах». Некоторые из них уже были переданы для публикации в «Новый мир». Началась работа над продолжением под названием «На посту генсека». Но тут Брежнев умер. Судьбу мемуаров Брежнева решил Андропов. Книги были изданы смешным тиражом в одну тысячу экземпляров в скромной обложке. На этом все и окончилось. А теперь вот Горбачев вообще решил изъять все книги Брежнева. Кстати, имя жены Брежнева наш народ узнал из этих книг. Правда, там ее называют Викторией Петровной, хотя на самом деле в девичестве ее звали Виктория Пинхусовна Гольдберг.
– Надо отметить, – заметил Миша, – что жена Брежнева не лезла в политику и государственные дела, как Райка Горбачева.
Васька после этих слов побледнел, и лицо его стало белым, как полотно. Игрек решил, пока Вася не пришел в себя и не стал возмущаться, отвлечь наше внимание от четы Горбачевых, пытаясь направить разговор немного в другое русло.
– А знаете, что впервые вычислили имя настоящего автора книги «Возрождение» именно у нас в Запорожье?
– Ну-ка, ну-ка, – первым заинтересовался Королев, с трудом сдерживая свое возбуждение, и с недоверием уставился на Игрека.
– Если помните, – хохотнул Игрек, а потом замолчал, чтобы собраться с мыслями, – половина книги «Возрождение» посвящена работе Брежнева на посту первого секретаря Запорожского обкома партии. В книге Брежнев описывает редактора выездной редакции газеты «Большевик Запорожья» Владимира Репина. И одной из деталей образа того называет очки. Но когда Брежнев встречался с Репиным, а это было после войны в 1947 году, Репин еще очков не носил! Зато когда он в 1977 году встречался с журналистом «Известий» Аграновским, который расспрашивал о событиях 30-летней давности, Репин очки уже носил. И вот тогда Репин заподозрил, что это Аграновский написал книгу. Он специально взял в библиотеке несколько его книг, прочел их и сравнил стиль написания.
– И все сошлось? – насмешливо поднял бровь КорС.
– Нечего иронизировать, именно так и оказалось. Этим своим открытием Репин поделился по секрету с самыми близкими друзьями, а через несколько недель уже все Запорожье знало, что «Возрождение» написал Анатолий Аграновский!
После паузы Зона неожиданно сказал:
– Странное дело, теперь вот захотелось прочесть всю трилогию. Где теперь можно достать эти книги?
После этих слов курсанты возбужденно загалдели.
– Может из книжных магазинов их еще не успели изъять? – предположил я.
– Пацаны, – взмолился Зона, – кто на этой неделе идет в увольнение – посмотрите для меня эти книги. Я деньги наперед дам!
После ужина Королева вызвали в особый отдел. Тут впору задаться вопросом, кто это у нас во взводе такой расторопный? Или у нашего стукача есть «почтовый ящик?» Когда КорС вернулся в роту, по его внешнему виду было ясно, что отделался он легким испугом. Он сидел, предаваясь невеселым размышлениям, в полном молчании. Тут в роту спустился капитан Туманов и с легкой улыбкой зычно сказал:
– Товарищи курсанты! Что это вы только и делаете, что ничего не делаете? Рота! Выходи строиться на вечернюю прогулку!
– Толик, а Толик, – заискивающим голосом просит Дима, – отпусти меня к забору. На вечерней поверке буду, как штык!
– И что ты там успеешь за время вечерней прогулки? Ладно, вали.
Зачем ты так?
«Жизнь без любви, что зима без снега – вроде бы и меньше забот, но чувствуешь себя как никчемный идиот».
В. Черницын
Миша опять подошел ко мне с просьбой написать письмо его Татьяне. Я никому не отказываю в помощи, тем более, такой важной, да еще и своему приятелю. И снова во время самоподготовки мы сочиняем письмо для его любимой. Перед этим он частично ознакомил меня с ответом, полученным от его девушки. В нем она писала, что ей кажется, что Миша любит ее головой, то есть выбирает разумом, но не сердцем. А это, по ее глубокому убеждению, вовсе и не любовь, а просто симпатия с примесью мелких страстей. Между строк легко читается «низменных» страстей. И где только Миша ее нашел, эту Татьяну?
– Увы, Татьяна не дитя, – смеется КорС, который что-то прочел через мое плечо.
Миша еще только начал поворачивать к нему голову, а Королева уже и след простыл.
– Нет, Танечка, – диктую я, – моя любовь к тебе живет именно в сердце. Посуди сама: если бы я выбирал умом и волей, тогда мои чувства не были бы ни чувствами, ни страстью. Они не были бы любовью. Думаю, ты понимаешь, что вокруг меня есть много других достойных девушек, но я выбираю именно тебя! Выбираю потому, что мое сердце влечет к тебе, именно к тебе! Я мечтаю прожить с тобой всю свою жизнь. Ты думаешь, что мои чувства к тебе это просто очередной роман ради постели? Нет, ты для меня вовсе не любовница. Таня, я люблю тебя! Люблю тебя сейчас, и чувствую, что буду любить тебя, когда ты будешь пожилой женщиной, и тогда, когда ты состаришься. Я не смогу без тебя, без твоей любви. Это просто невозможно – жить без любви, без твоей любви. Я счастлив от того, что люблю тебя. Скажи, разве счастье это не то мерило, которым можно проверить, любовь это или нет?
– Симона, не так быстро, – язвит по своему обыкновению, оправившись от страха КорС, – не все успевают за тобой записывать!
Его забавляет тот факт, что некоторые курсанты записывают то, что я диктую Мишке. Я продолжаю диктовать письмо.
– Тань, я потерял покой с самой первой нашей встречи. Скажи, если ты меня действительно любишь, ты испытываешь чувство покоя? Мне кажется, что любовь и покой просто не совместимы.
– Трудно не согласиться, – хмыкнул «замок».
А ведь я так тихо говорю, чтобы только один Миша и слышал, но слушают все. Что за народ? Любопытные, как женщины.
– Для меня нет прошлого, я живу только тобой, мечтая о нашем с тобой совместном будущем. Ты для меня, то же, что Солнце для Земли и для всего живого. Общаясь с тобой, думая о тебе, я испытываю огромное духовное наслаждение. А еще я мечтаю и о телесном удовольствии.
– Толик, – сердится Миша, – я же тебе говорил, на такие темы не писать ничего.
– Да ладно тебе, – улыбаюсь я, – может, у вас уже что-то изменилось в этом плане? Откуда мне знать?
– К сожалению, пока нет, – вздыхает Миша. – Диктуй дальше.
– Как несправедливо, что между нами стоит разлука. Если бы ты жила в Симферополе, мы бы с тобой виделись каждый день! Я бы ежедневно бегал в самоволки, лишь бы увидеть тебя только.
– Миша, не надо тебе бегать в самоволки, – смеется Лео. – Толька спит рядом с тобой!
– Я еще один раз повторяюсь, – шутит Миша, – товарищ Леонтьев, а не пошли бы вы куда подальше? Так, знаешь, боком, боком и глотая пыль?
– Понял, понял, молчу, – говорит Лео, но хитрые глаза выдают его. Вовсе он не собирается молчать. – Мы же здесь все свои. Все в одной шкуре, как говорят.
– Лео, угомонись, – уже серьезнее предлагает Миша, – а то твои шуточки могут повлечь за собой разные нюансы, несчастные случаи, например.
– Лео, – смеется «замок», – советую прислушаться к словам Миши, а то он оставит тебе след на всю твою оставшуюся жизнь. Это в том случае, если тебе крупно повезет, а то, глядишь, сразу глубокий инвалид!
– Да понял я, понял, – не унимается Лео, и делает еще один решительный шаг навстречу своей глубокой инвалидности, – первое наперво, само собой разумеющееся, замолчать. В смысле, заткнуться.
Скрипнул стул, на котором сидит Миша, и Лео мигом умчался из аудитории, прокричав «замку», что ему нужно в туалет. Теперь я могу спокойно продолжать.
– Танечка, ты ведь станешь моей женой? Я сочту это самой высочайшей наградой! Вообще с недавних пор я считаю смысл моей жизни – жить ради тебя. Это такая радость – любить тебя, жить для тебя. Знаешь, как будто я нашел клад. Только ты лучше любого клада! Я нашел себя в тебе, и рад этому. Жаль только, что так много времени проходит в разлуке с тобой. Каждый такой день как будто прожит зря, без пользы. Мое счастье – ты! Хочу, чтобы ты это точно знала – ты мое счастье! Я люблю тебя, Танечка! И почему у меня нет крыльев?
– Про крылья не пиши, – сварливо говорит Королев, – как раз наоборот, любовь дает человеку крылья, то есть ощущение окрыленности.
– Я же буквально, – смеюсь я, но потом соглашаюсь с доводами Королева. – Мне легче переносить разлуку потому, что я знаю, что и ты любишь меня, что я любим тобой. Уверенность в этом смягчает страдания разлуки. Ты помнишь высказывание о том, что красота спасет мир? Я считаю, что это вздор. Только любовь может спасти мир. Меня она уже спасает, твоя любовь. Не могу без тебя. Мне очень не хватает тебя.
– Это точно, – хмыкает КорС, – любви впрок не напасешься!
Миша шумно вздохнул, но ничего не сказал.
– Я не знаю, как об этом сказать. Это началось после того, как ты уехала домой. Я чувствую себя так, словно без тебя я ничто. А еще я понял, что любовь, я имею в виду настоящую любовь, нельзя найти или встретить. Мимо нее просто нельзя пройти! Наша с тобой встреча была не случайна, я в этом уверен! Ты моя половинка, Таня! И это значит, что ты будешь моей, что мы будем вместе! По-другому и быть не может, так как я очень тебя люблю! Я знаю, что ты нравишься многим мужчинам, но я точно знаю, что толпа
поклонников не заменит одного единственного любимого человека, не заменит меня!
– Симона, перекури немного, – смеется Королев, – соберись с мыслями, а то у тебя кризис жанра намечается! А я пока хочу зачитать прекрасную мысль о любви: «Любовь, а не немецкая философия служит объяснением этого мира». Оскар Уайльд. Всем спасибо за внимание!
«Замок», Лео и Игрек попросили КорСа повторить и записали себе этот афоризм.
– Таня, Танечка, ты для меня одна-единственная на всем белом свете. Может, ты не поверишь, но я тебя, ни с кем не сравнивал и не сравниваю. Потому что ты для меня одна, а других как будто и нет совсем. Я очень хочу, чтобы ты стала счастливой. А свое счастье я вижу в том, чтобы ты была счастливой со мной.
– Настоящая любовь никогда не просит, она всегда дает, – с чувством говорит Королев. – Браво, Симона! Я в тебе ошибся, потенция, то есть потенциал в тебе еще есть! Я приятно удивлен.
– Пацаны, – говорит «замок», – поскольку КорС ввел привычку опираться на чужое мнение, я вам тоже хочу процитировать высказывание Ральфа Эмерсона: «В конечном счете, любовь не что иное, как отражение в людях собственных достоинств человека». Только я вот никак не пойму, Иванов сейчас рассказывает о достоинствах влюбленного товарища Кальницкого или о своих собственных достоинствах?
Взвод смеется, но о том, о Мишкиных достоинствах я рассуждаю или о своих, никто версий не выдвигает.
– Мы с тобой виделись, по большому счету, не так и много, но мне кажется, что каждый час, проведенный с тобой, это целая жизнь. Ты понимаешь меня, Танечка? Когда я смотрю на себя в зеркало…
– Ну, ты прямо нарцисс какой-то! – смеется КорС.
– КорС, – перебил его «замок», – не все могут, как ты, бриться, не глядя в зеркало. Правда, такими результатами, как у тебя, гордиться не принято!
Королев вчера во время бритья сильно порезал себе лицо, вызвав тем самым лавину шуток на эту тему.
– Просто я новое лезвие взял, – сразу сник Королев.
– Когда я смотрю на себя в зеркало, то вижу в своих глазах сияние звезд, – продолжаю я диктовать Мишке письмо.
– Миша, ты лучше напиши, что звезды сияют в душе, – подсказывает «замок».
– Я думаю о тебе, и у меня пропадает дар речи, язык просто немеет, а по телу пробегает жар, и в ушах звенит! Мне кажется, что одной жизни будет мало для того, чтобы насладиться тобой. Я готов провести с тобой вдвоем вечность. Теперь я знаю, что нормальное состояние, это когда мы любим. Люди должны быть такими, какими они являются, когда любят. Мне теперь известен ответ на извечный вопрос – в чем заключается смысл существования человека. Этот ответ – любовь.
– Спасибо, Толик, – говорит Миша, – на сегодня, хватит. Пожалуй, даже многовато. Остальное я сам допишу.
После этого письма пришел ответ, в котором было написано: «Миша, ну зачем ты так? Я ведь знаю, что ты сам так никогда не напишешь…» И Миша стал писать своей девушке сам, как умеет. Что не помешало им вскоре пожениться. В общем, зря я старался, Миша и сам прекрасно справился со своей нелегкой задачей.
Легкий наряд
Мы с Зоной стоим в наряде по роте – я дежурный, а он дневальный. Настроение у нас хорошее, это Миша Кальницкий так порадовал всех новым розыгрышем. Перед самым подъемом он набрал в таз ледяной воды и поставил его у койки Мирзояна. Саркис со сна опустил ноги прямо в холодную воду.
– С бодрым утром, – поприветствовал его Зона, и тут же получил от Саркиса увесистую оплеуху. Это Саркис со сна решил, что розыгрыш – дело Петькиных рук.
После теплой постели холодная вода и откровенная насмешка пробудили у Саркиса столько чувств и мыслей, а за ними и слов, что его потом еще долго цитировали.
Уже окончился развод на занятия, и мы с Зоной смотрим повтор передачи «Утренняя почта», потому что в воскресенье мы были в увольнении и не смогли эту передачу посмотреть. Пел какой-то Игорь Николаев. Кажется, я его уже где-то видел. И тут с нами приключилась очередная хохма. В какой-то момент мы проявили беспечность, расслабились и были за это наказаны.
– Старая мельница, крутится, вертится…
Точно это он пел, а сейчас он поет про день рождения. Мы с Петькой так увлечены просмотром, что и не заметили, как через первую роту к нам подкрался капитан Туманов.
– Попались, голуби! Вот как, значит, мы службу несем, да? – злорадно говорит он. – Ваша карта бита! И где же наша исполнительская дисциплина?
Так и хочется спросить: «Ваша?», но как говорит в таких случаях Вася – это будет такой выговор! Веня в подобных случаях считает, что это такое безголовье! (Это он про капитана Туманова). Зона выключил телевизор и с обреченным видом занял свое место у тумбочки дневального. Капитан Туманов не обманул ожиданий.
– Я очень хорошо умею быть сволочью, – многообещающе начинает Туманов и гордо меряет нас взглядом, словно он великан, а мы лилипуты. Это мы и без его слов знаем. Но главная трагедия заключается в том, что сегодня мы с Зоной действительно виноваты.
– Так ты, Зона, песни любишь? – любопытствует Туманов. Он остается верным себе и растягивает экзекуцию, мучая нас ожиданием расплаты.
– Так точно, товарищ капитан, – грустно вздыхает Зона. По его виду заметно, что в голову ему лезут интересные мысли, и все о капитане Туманове.
– Спасибо за откровенность. Тогда пой, – и, увидев, что Петька не торопится исполнять приказ, добавил: – Ну, не мни резину! Давайте экономить время друг друга.
Мне очень хотелось сказать, что мы никуда не торопимся, но на этот раз мне удалось сдержаться и промолчать. Петька тоже решил, что нужно выполнить то, что хочет взводный, иначе от него не отделаться. К тому же, если уж Туманов разойдется, то его долго не остановить.
– Что петь? – удивился Петька и растерянно поглядел по сторонам.
– А что вот сейчас слушал, то и пой. Чего тянем? Дам в бубен!
– День рождения… – помедлил Петька и завыл гнусавым голосом.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнул головой Туманов.
– Грустный праздник!
– Очень хорошо, продолжай, – снова кивнул Туманов.
– Только раз в году, – Петька постепенно оправился от первого потрясения и взял себя в руки.
– Очень зря. Там таких слов нет, так, что еще тебе наряд вне очереди!
– За что, товарищ капитан? – предпринимаю я попытку заступиться за Зону. – Ну, пошутил он, так ведь это здорово! Вы ведь сами говорили, что человек без юмора это инвалид, а курсант СВВПСУ без юмора – дважды инвалид!
Но Туманов неумолим и довольный уходит, заметив, что наказание могло быть и строже. Он хозяин положения, к тому же не в его характере попустительствовать нарушителям. Что касается Зоны, то ощущения у него не из лучших. Нужно его будет отпустить в чипок, чтоб у него настроение улучшилось. Наша рота с самого утра убыла на ротные тактические учения: «Взвод в обороне». Обедать будут в поле, так что у нас наряд – не бей лежачего. Уставшая рота прибыла только к вечеру.
– Ну, как там вы? – доброжелательно поинтересовался Зона.
Все устали, и большинство курсантов проходят, молча, игнорируя и самого Петьку, и его вопрос.
– По всякому, – отвечает словоохотливый Веня. – Умарову на правой руке на указательном пальце две фаланги, а на среднем – одну оторвало взрывпакетом.
– Как это? – заинтересовался Зона.
– Он зажег его и бегал за нами – пугал. Вовремя выбросить не успел, и вот…
– А преподаватель что, не видел? Или замечаний не делал?
– И видел и делал, но Умаров его замечания проигнорировал.
Не осмелюсь утверждать, но, пожалуй, преподавателю это ЧП вряд ли просто так сойдет с рук. А вот взводному капитану Туманову повезло – его там не было, так, что спроса практически никакого. Повезло! Зато теперь оба начнут относиться к любым нашим нарушениям рьяно и непримиримо.
– Ну, а вы как?
– Как ли. Не знаешь полковника Зезевитова? Весь день гонял нас как сидоровых коз: сопка ваша – сопка наша. А потом построил всех и говорит: «Теория это то, чего вы не знаете, а практика это то, чего вы не умеете». – И после этого объявил оценки, прямо как по Карлсону: 2-2-3-3-2-2-3-3-2-2!
– О, как? – не смог скрыть улыбки Зона.
– И не говори. Мы уже было приуныли, а он говорит: «Оценки можно улучшить!» И раздал нам по чистому пакетику, и отправил кизил рвать. Я мало нарвал, а он говорит – четыре, а я ему – разрешите пересдать? И он разрешил. Я нарвал полный пакет – получил пять.
– Однако, – покачал я головой.
– Жаль, меня там не было, – расстроился Зона, – ну хоть бы раз пятерку получил. Было бы что вспомнить, – и, повернувшись к нашему взводу, сказал:
– Здравствуйте, товарищи отличники! Как отдохнули?
– Пошел ты, Зона, – флегматично отозвался Лео.
Какие хорошие, добрые и нужные слова подобрал Лео!
– А что? У нас ведь как: что ни отдых, то активный, что не праздник, то спортивный. А спортивный праздник это настоящее спортивно-интеллектуальное шоу, так сказать, два в одном: спорт и труд!
– Пошел ты, Зона, – повторил уже Рома. Он сегодня не столь флегматичен, как Лео, даже наоборот – он буквально подпрыгивает от нетерпения съездить Петьке по физиономии. Так глядишь, цепочка Петькиных злоключений и не кончится еще!
– Где старший куда пошлют? – в роте появился капитан Туманов.
– Петька, тебя, – кивнул Лео. – Зона, ты что, не слышишь?
– Дежурный по роте! Сержант Иванов! Примите оружие только после чистки, то есть после ужина!
И Туманов увел Петьку куда-то из расположения роты, говоря на ходу что-то о том, что Петьке давно пора заняться физкультурой мозга. Впрочем, на этот раз Зона ушел с нескрываемым удовольствием.
– Слушай, Лео, – спрашиваю я, – а рабочую карту офицера рисовали?
– А то, как же. Как всегда, не обошлось без казусов. Ты не поверишь, но полковнику больше всех понравился Алешин план.
– Да ну? Не может быть! Как это? – не поверил я его словам.
– Полковник Зезевитов долго-долго любовался Алешиным художеством и сказал: «Ваш план, товарищ курсант, уж очень тупографический!» И взял его себе на память. Он, оказывается, коллекционирует такую вот белиберду.
Леша в это время в глубоком раздумье разглядывает свои уши в большом зеркале с надписью «Заправься».
– Бао, чего ты там увидел? Чего ты там раньше не замечал? – не выдержал я.
– Представляешь, Симона, у меня уши разные, – нисколько не смутившись, отвечает Бао.
Эти слова натолкнули меня на мысль, как можно над Лехой пошутить.
– И ноги тоже, – ухмыльнулся я.
– Нет ноги у меня одинаковые, а вот уши разные. А у тебя ноги и в правду разные? – после минутного раздумья спросил он.
– Разумеется, одна левая, а другая правая! А у тебя говоришь, ноги одинаковые? Любопытно. Весьма! Ты у нас просто феномен, – едва сдерживаю я смех. – Ну-ка, покажи.
– А-а, – рассмеялся Алеша, – я не то имел в виду. Нет, ты посмотри на мои уши, и тогда быстрее поймешь.
Уши у него действительно оказались разными – одно мясистое, а другое не очень, да и форма и размеры ушных раковин заметно отличалась.
– Надо же – удивился я, – я такого еще не видел!
Тут к нам подошел курсант Кварацхелия из четвертого взвода, грузин по национальности. По виду он чем-то расстроен.
– Привет, ара, – улыбнулся я.
– Сам ты ара, – вскричал Отарий, покраснел и ушел. В который уже раз за годы учебы я шучу подобным образом, а он все обижается! Вот и сейчас моя невинная шутка окончательно вывела его из себя.
– Ркацители, вернись! Я же шучу!
Но Отарий на этот раз обиделся не на шутку.
– Ребята, – подал голос наш «замок». – Давайте жить дружно! А то пожалеете!
– Дежурный по роте! Новый наряд с развода пришел, – позвал меня Стас Рокотов. – Толик, ты думаешь сдавать наряд или уже после ужина?
– Думаю. Пошли в чипок, тем более что в столовой «кирзовая» каша. Из съедобного только печенье с маслом.
– Как это печенье? Откуда?
– Ну, это, если купить!
И мы пошли в кафе, потом Стас расписался в книге приема-передачи дежурства и мы пошли, доложили о смене дежурства. Передав повязки и ключи от оружейной комнаты, я вздохнул с облегчением, теперь можно и отдыхать. Зона же пошел заедать свое горе красной рыбой. Не настоящей, конечно. Красная рыба для курсанта это килька в томате. Пока Зона ел, он имел вид самого счастливого человека.
«Черный нос»
Сегодня мама Жора вошел в аудиторию с загадочным и таинственным видом. Всем своим видом он интригует нас, обещая что-то хорошее.
– Товарищи курсанты, – не скрывая радости, поведал он нам, – я договорился с командованием, в воскресенье мы с вами едем на «Черный нос!»
– Куда едем? – подивились мы, так как впервые слышим такое забавное словосочетание.
– Подождите немного, – добродушно рассмеялся взводный, и загадочно ответил: – Сейчас все узнаете. Итак, для начала проверим ваши знания. Всем вам известно, что Крым это полуостров. А знаете ли вы, что на полуострове Крым есть …
– Полуостров Тарханкут, – выкрикнул Батя. – И одноименный мыс – тоже Тарханкут. А еще есть Керченский полуостров.
– Достаточно, ты угадал с первого раза. Молодец, Молодов, – одобрил Мама Жора. – Крайняя западная точка Крыма – это мыс Прибойный на Тарханкутском полуострове. Раньше он назывался Карамрун, что означает «Черный нос». На нем находится маяк. Вот туда мы с вами и поедем. Впрочем, по ходу мы сможем внести коррективы в свои планы. Не возражаете?
Разумеется, мы не возражаем и без лишних разговоров соглашаемся.
– Что ж, – лукаво улыбается взводный, – остаются кое-какие детали. Замкомвзвода выделите мне по три курсанта для получения сухого пайка.
– Ура! – не сдержал своих чувств Лео.
В воскресенье утром мы надели спортивную форму, прихватили полученный накануне сухпай, гитары, фотоаппараты, футбольный и волейбольный мячи и выехали на экскурсионном «Икарусе» на западное побережье Крыма. Мама Жора взял в руки микрофон и всю дорогу просвещал нас, не хуже профессионального гида.
– На северо-восток от села Оленевка находится Джангульское оползневое побережье. Называется так потому, что там расположены нагромождения оползневых известняковых глыб. Считается, что после какой-то природной катастрофы от берега откололись огромные, просто таки гигантские участки скальной породы, и стали сползать вниз, к морю. Со временем они остановились, обросли кустарниками, плющом и травой. Известняк, из которого состоит Джангуль, рыхлый, имеет слоеную структуру, поэтому легко разрушается. Там есть высокий обрыв, есть ступени, образовавшиеся в результате оползней. А над ними возвышаются оползневые останцы в форме гигантских столбов и пирамид.
Баия, видимо там был, хорошо помнит эти места и согласно кивает.
– Вы фотоаппараты с собой взяли? Это хорошо! Вы увидите там Пизанскую башню, голову орла, сказочные чудовища. А еще невероятные геометрические фигуры, рассказать о которых нельзя, их нужно увидеть самим! Вы попадете в сказку! Поверьте мне, товарищи курсанты, вам не придется сожалеть о том, что вы сегодня поехали на Тарханкут вместо увольнения! Вот увидите! Сначала мы посмотрим на все это чудо сверху. Я просто уверен, что вы будете поражены тем, что увидите! Потом мы спустимся вниз и походим среди глыб и обломков. И не забывайте фотографироваться на память! Когда-нибудь будете с гордостью показывать эти фотографии своим детям! Побережье там изрезано небольшими балками с уютными пляжами.
– Товарищ капитан, курсант лис. То есть, курсант Зернов! Нам и купаться можно будет? – спрашивает Лис.
– А как же! – расцвел мама Жора в улыбке. – Обязательно! А еще в этих балках находятся древние колодцы, а в этих колодцах – очень вкусная пресная вода.
После этих слов мы дружно загалдели. Хорошая вода это здорово! В Симферополе вода такая, что еще не успеешь открыть кран, а уже слышен запах хлорки. Хлеб, испеченный на такой воде, тоже не очень. Меня, например, ребята всегда просят, чтобы я из отпуска привозил 2-3 буханки гайсинского хлеба. Это они еще после первого отпуска попробовали его (я тогда не все в дороге съел), а в казарме ребята попробовали и сразу оценили разницу.
– Товарищ капитан, – поднялся, было, Миша, но взводный рукой показал, чтобы он задавал вопрос, сидя, – а мы увидим Большой и Малый Атлеш?
– Если захотите. Большой и Малый Атлеш находятся на юго-восток от Оленевки.
– На зюйд-ост, – рассмеялся Веня, припомнив анекдот.
– Для тех, кто не знает, объясняю: речь идет об участках побережья, возвышающихся над морем на Тарханкуте. Скалистое побережье тянется там на десять километров. Берег там, то возвышается метров на 30-40, то спускается к воде скальными уступами. Там чрезвычайно много маленьких бухт, арок, гротов, пещер, ниш, мысов самых неожиданных форм. Там даже есть сквозной 98-ми метровый туннель. Мне не хватает слов, чтобы описать то буйство форм и очертаний, которые там есть. Там можно снимать кино про пиратов, контрабандистов, приключения и фантастику. Кстати, много фильмов действительно было снято в этих местах. Если бы у нас были акваланги, вы бы увидели еще один фантастический мир! Кроме того, под водой до сих пор находят старинные амфоры, оружие и монеты…
Следует отдать должное, рассказчик из мамы Жоры хороший. А уж то, как он знает и любит Крым, достойно настоящего восхищения. Мы позавтракали на природе, а когда добрались до Джангульского оползневого побережья, то вообще обо всем на свете забыли. Были забыты даже футбольный и волейбольный мячи. О гитарах, правда, вспомнили во время обеда. Купались мы до посинения, если так можно выразиться.
День пролетел быстро, мы получили массу удовольствия, жаль только, что так и не увидели Большой и Малый Атлеш, времени на все просто не хватило, да и не могло хватить.
– Ничего, товарищи курсанты, – успокоил нас взводный, – я вас туда еще непременно свожу! Обещаю!
На зависть первому и второму взводу мы вернулись довольные и счастливые. А ночью половине взвода снились сны о приключениях, пиратах и кладах.
О «старшем брате»
Сергей Королев начитался свежих газет, в которых много говорится о сталинских репрессиях, и вот уже второй час о чем-то напряженно размышляет. Он вообще неустанно ломает себе голову, анализируя новые знания о том времени. Видно, что и сейчас Сергей находится под впечатлением от прочитанного.
– Иванов, а Иванов, – наконец подает КорС признаки жизни, охваченный какой-то новой идеей, – ты ведь как-то говорил, что Бендер это один из твоих кумиров, не так ли?
– Со всей решительностью утверждаю, так ли, так ли, – с готовностью согласился я. – Все мы совершаем ошибки!
– Серега, вы здесь не одни, – напомнил Батя, – нам тоже интересна эта тема.
Непонятно только, о ком это Батя говорит: «Мы», о себе, что ли?
– Присоединяйтесь, – пожал плечами КорС, – мы ведь не шепчемся с Ивановым на ушко, правда? Как вы думаете, чем ценен роман «Двенадцать стульев»?
Как кажется на первый взгляд, вопрос вовсе не сложный, но я задумался над формулировкой ответа.
– Трудно сказать, – ответил Вася, хотя его-то никто ни о чем и не спрашивал. – Бендер, например, берет от жизни все двумя руками. И напрашивается вывод: не обманешь – не проживешь.
– Это довольно точный образ эпохи конца 20-х – начала 30-х годов, причем более достоверный, чем многие исторические труды того времени, – сказал Батя, посмотрев на Васю как на пустопорожнее место. Потом, подумав, добавил: – Знаете, мне всегда было интересно, как такой роман в то время могли напечатать? А потом еще и продолжение! Но сложность ситуации заключается в том, что мне всегда не хватало времени подумать об этом самому.
КорС помялся, помялся и сказал:
– Мне кажется, что теперь я могу это объяснить. Давайте, я буду вслух размышлять, а вы меня опровергать. Глядишь, в споре и родится истина.
Мы согласно закивали головами и приготовились слушать.
– Роман вышел в январе 1927 года, а это время жесткой открытой борьбы Сталина и Бухарина с «левой оппозицией».
Безо всякого сомнения КорС шел к этим выводам не один день. И пусть выглядят выводы несколько упрощенно, но так оно и есть.
– Проще говоря, с Троцким и его сторонниками, – блеснул познаниями Рома, примкнувший к беседе. – И спорили они тогда о нэпе.
– Браво, Рома! Троцкий доказывал, что Сталин и Бухарин используют нэп для укрепления личной власти, чем предают идею мировой революции. Такое предательство, считал Троцкий, приведет к гибели СССР в результате империалистической агрессии.
Чем дальше, тем интереснее. Посмотрим, что из этого выйдет.
– Сталин с Бухариным, наоборот, преподносили себя как гарантов стабильности и продолжения нэпа, – вставил Батя. – И им было выгодно, чтобы Троцкого и «левую оппозицию» стали считать виновными в Гражданской войне, разрухе, голоде и, – Батя сглотнул комок и с видимым усилием сказал, – и «красном терроре». Для унижения троцкистов поощрялись насмешки над «левачеством» в любых областях, в том числе в литературе и театре.
– Ну, да, – согласился Лео, – сюжет «Двенадцати стульев» и показывает «левую оппозицию» как людей отсталых, живущих прошлым и мыслящих категориями вчерашнего дня.
– Неужели вы не понимаете, – с болью в голосе сказал Вася, – этот роман антисоветский! Как можно его здесь обсуждать?
Никто ни на Васю, ни на его слова снова внимания обращать не стал. Хотя нет, КорС счел нужным заметить:
– Отчего же тогда этот роман продолжают переиздавать до наших дней? К тому же, Вася, главная идеологическая установка романа звучит приблизительно так: «Власть в СССР стабильна, к прошлому возврата не будет». Книга оказалась приемлемой для руководства страны и партии, понятно? Так что все, что ты говоришь, это беспричинная чушь.
Не совсем чушь, конечно, но Васе лучше думать именно так.
– Интересно, – вступил в разговор «замок». – Чем руководствовались авторы, кроме соображений конъюнктуры?
– Многие умные люди тогда верили, что с падением Троцкого нэп утвердится навсегда, уровень жизни и дальше будет расти, эпоха «перманентной революции», «военного коммунизма», «красного террора» канет в прошлое. В 1928 году Ильф и Петров начали писать продолжение – роман «Золотой теленок», который первоначально носил название «Великий комбинатор» и был опубликован в журнале «30 дней» в 1931 году.
– Разве гибель Бендера в «Двенадцати стульях» не свидетельство того, что сами авторы считали образ этого персонажа исчерпанным? – усомнился «замок».
– Да. Но какие-то соображения заставили их «воскресить» Бендера для новых поисков богатства. Отдельное издание «Золотого теленка» вышло только в 1933 году, и такой временной зазор между ним и журнальной публикацией был обусловлен новой политической конъюнктурой, связанной с борьбой Сталина с Бухариным и его сторонниками, а также с начавшейся коллективизацией.
Вася сидит, ни жив, ни мертв, да и ладно. Батя не выдерживает и говорит:
– Василий, почитай «Время, вперед!» Катаева, там полно идеализации и романтизма.
– Ага, – шучу я, и не вздумай читать «Мастера и Маргариту», там антисоветизма много больше, чем в «Двенадцати стульях».
– Толик, а вот теперь вопрос к тебе, как главному, так сказать, общепризнанному знатоку Остапа Бендера,– начал КорС.
– … и по совместительству его младшему брату! – шутит Веня.
– Для чего нужен был авторам такой персонаж, как Бендер?
«Замок» наш обычно на все закрывает глаза, но сейчас, похоже, хочет вмешаться в наш разговор. Что-то его насторожило. Жаль, если он нас прервет, только-только завязалась интересная беседа.
– Им нужен был герой умный и предприимчивый, который мог бы успешно преодолевать различные препятствия, возникающие на пути к сокровищам. Именно образ Бендера …
– … бросает крамольную тень на советскую власть, – перебивает меня Вася, – на тот образ жизни, который был построен в нашей стране в результате революции!
– Не спорю, – перебил в свою очередь я Васю, – именно благодаря образу Бендера роман имеет характер едкой сатиры не только на «отдельные» отклонения от коммунистической доктрины, «пережитки» прошлого, неизбежно встречающиеся при построении социализма, но и на сам строй, возникший вследствие революции.
– Зачем же они показали, будто в стране был ужасный дефицит? – не унимается Вася. – Иностранцы ведь тоже это читают!
– Так ведь так и было! – открыто заявил Батя. – Трудности переходного периода. И бюрократизм уже процветал вовсю. Вспомни хотя бы «Прозаседавшихся» Маяковского. Не только Ильф и Петров это видели и писали об этом.
– И все равно нельзя так писать. Читаешь, и складывается мнение, что система у нас какая-то идиотская. А ведь учение Маркса всесильно, ибо оно верно! – с глубокой убежденностью выкрикнул Вася.
– А разве не так было? – рассудительно спросил Батя. – Вася, ну, ты сам подумай, попробуй. Что, по-твоему, порождали «чистки», такие как в «Геркулесе»?
– Ну-у, – не решился ответить Вася.
– Приспособленчество и лицемерие, – подсказал Веня.
– Не просто приспособленчество да лицемерие, – снова спокойно сказал Батя, – а как норму общественного поведения.
– Вася, – грозно спросил Миша, которому надоели Васины стенания, – что ты хочешь? Что ты вечно голову морочишь?
И действительно, чего это Вася в последнее время считает нужным влезать в чужие разговоры? Нужно на такие темы говорить, когда он отсутствует.
– Ладно, – решил употребить власть «замок», – не имею права дольше молчать! Завязывайте уже с этим базаром и займитесь самоподготовкой. Надоела уже ваша завидная системность в безделье. Как говорил великий дедушка Вова: «Учитесь три раза!»
Вася выпытывает у всех, кто такой этот дедушка Вова. Узнав, что «замок» говорил о Ленине и его фразе: «Учиться, учиться и учиться!», Вася впал в глубокий ступор. Вот, сразу бы так! И не мешал бы никому Вася своими замечаниями.
– Серега, – позвал я Королева, – а ты молодец. Не стесняюсь гордиться тобой! Мне почему-то не приходило в голову рассмотреть книгу в связи с политическими событиями тех лет. Спасибо за идею.
– Пожалуйста, – покраснел от удовольствия КорС, и шепотом добавил: – Знаешь, а мне понравилось, что Вася сегодня не боялся излагать почти самостоятельные мысли! По-моему, такого от него не ожидал никто!
Какие сегодня сделал выводы для себя сам Вася, так и осталось загадкой. Раньше он всегда повторял чужие слова, а ведь повторять их еще не означает понимать им смысл. Может, Вася действительно уже дорос до понимания этого? Королев дальше читает про сталинские репрессии, а именно про расстрел пяти маршалов 1937 года. Он вычитал что-то интересное, и тут же решил поведать об этом нам.
– Оба-на! Иванов, кто командовал дивизией, освободившей Гайсин в 1920 году? Ну-ка, отвечай!
– В 1920 году Гайсин освободили 45 стрелковая дивизия под командованием Якира и кавалерийская бригада Котовского. Что касается самого Якира, то он был начальником Гайсинского гарнизона, – рассмеялся я, так как вопрос для гайсинчанина детский.
– Ох уж эти гайсинцы, – шутит Веня, – все-то они знают!
– Не гайсинцы, а гайсинчане! – поправил я его. – Всего никто не знает, и я не исключение. Но есть вопросы, в которых я действительно разбираюсь.
– Пацаны, нет, вы только послушайте, чего написал наш Вася, – рассмеялся Миша и выхватил из рук Васи какой-то листок. Как оказалось, письмо, которое тот пишет своей девушке. – Вы послушайте! «Знаешь, дорогая, в нашем училище есть много чего интересного, особенно для человека, далекого от армии. Например, утренняя физическая зарядка».
Взвод после этих слов громко рассмеялся.
– Не перебивайте, – смеется Миша. – «Ровно через пять минут после подъема включается радио, и звучит команда: «Первый комплекс утренней зарядки делать начинай!» И весь курс под счет начинает делать упражнения. У каждой роты свое место, все происходит синхронно. Апофеозом всего этого действа является хлопок на счет семь во втором комплексе. Это надо видеть! Нет, ты только представь, тысяча человек одновременно подпрыгивает и хлопает над головой! Я до сих пор смотрю на это с открытым ртом!»
– Что, Вася, неужели третий год прямо так и смотришь с открытым ртом? Так и прыгаешь с разинутой пастью? – надрывается от смеха Лис. – Надо будет понаблюдать за тобой во время зарядки! Спасибо, родной, повеселил!
– А где это ты на курсе насчитал тысячу человек, если нас всего 650? А если отминусовать суточный наряд по ротам, то и того меньше!
– Это у него от восторга в глазах двоится! Или тебе кажется, что гражданские за забором тоже подпрыгивают и хлопают вместе с нами?
– Чего набросились, – заступается за бедного Васю КорС. – Зато он слово «апофеоз» запомнил, и даже употребил его к месту!
– Это хорошо, – давясь от смеха, говорит Веня, – лишь бы память всю этим словом не занял!
Дослушать до конца мне не удалось, так как дежурный по роте вызвал меня на кафедру физподготовки и спорта. Сегодня наш тренер получил для секции бокса борцовки, так что я пошел выбирать и мерить себе новую спортивную обувь. Нет никаких сомнений, что над незадачливым Васей товарищи по взводу будут потешаться еще долго.
Перевал
Просто проклятье какое-то с этими увольнениями. Ждешь их, ждешь, а в субботу перед парково-хозяйственным днем роте сообщают, что увольнений совсем не будет. Видите ли, крымские татары снова ведут себя неспокойно, и могут быть провокации. Ладно бы еще, если бы разрешили заниматься тем, чем хотят сами курсанты, а то самоподготовка и все. А пытаешься возмутиться, так тебя сразу спортивным праздником на полдня пугают.
– Не понимаете вы, хлопцы, политической ситуации, – грустно вздыхает наш замполит роты. – Будьте готовы подняться по тревоге на усмирение массовых беспорядков. Будьте готовы выполнить приказ. При необходимости патронов и татар не жалеть!
– А если в толпе встретится Раиса Максимовна Горбачева? – спрашивает Миша. – А что, она ведь тоже татарка?
– Вы что, товарищ Кальницкий, совсем со своей головой не дружите? – недоумевает Хлопец. Это нашего замполита так окрестили в нашей роте из-за его слова-паразита «хлопцы».
– А что я такого спросил? – удивляется Миша. – Вы же сами только что сказали: татар не жалеть! А она ведь татарка? Вдруг она будет в толпе? Что тогда бедному курсанту делать?
– Товарищ Кальницкий, не переживайте пока, не будет ее в толпе.
– Спасибо, товарищ старший лейтенант. Ну, прямо камень с души сняли! А другие женщины в толпе могут быть?
Перепалка продолжалась бы еще неизвестно сколько, так как сторонники в этом вопросе есть у обоих спорящих, но тут появился, мама Жора, и сгладил конфликт.
– Прекратить, – бодро скомандовал он. – А как вы смотрите, товарищи курсанты, чтобы вместо завтрашней самоподготовки поехать в горы?
– Опять траншею копать? – осторожно спросил Веня, памятуя о том, как мы выгрызали в тяжелых крымских грунтах траншею для какого-то кабеля.
– Нет, конечно. Поедем, посмотрим еще один уголок Крыма! Что скажете?
– А куда? – вылез вперед Вася.
– Не все ли тебе равно, куда? – рассвирепел Миша. – Все лучше, чем здесь сидеть.
– Курсант Кальницкий, – укоризненно говорит взводный, – вопрос-то не праздный. И есть разница, куда ехать. Томить вас не стану, поедем на Чертову лестницу.
– А это где? – вырвалось у Васи.
– Про чертовы кулички знаешь? – спрашивает его КорС. – Вот примерно там же, но немного левее!
– Очень смешно, – улыбается взводный. – Чертова лестница это русское название перевала Шайтан-Мердвень. Это тюркское название. Все подробности завтра, сегодня я тороплюсь.
Тут подошел старшина роты и сказал, обращаясь ко мне:
– Сержант Иванов, надо заступить сегодня в наряд дежурным по роте.
Мои невеселые мысли по этому поводу прервал взводный.
– Ну, нет, – обернулся мама Жора. – Весь наряд по роте сегодня и завтра от первого и второго взводов. Весь личный состав третьего и четвертого взводов завтра едет на экскурсию. В полном составе! Я ради этого от выходного отказался. Так что не вздумай никого из моих взводов в наряд ставить.
– Ясно, товарищ капитан, – недовольно выдавил из себя старшина.
– Спасибо, товарищ капитан! – искренне сказал я.
Наутро наши взводы, переодевшись в спортивную форму, поехали к этому перевалу.
– Кто мне скажет, какой перевал в Крыму самый знаменитый? – «экзаменует» нас мама Жора.
– Ангарский, – дружно скандируем мы.
– Правильно, – смеется взводный. – Действительно, самый известный перевал Ангарский. Через него проезжают все, кто едет из Симферополя на Южный берег Крыма. Этот перевал является высшей точкой дороги Симферополь-Ялта, его высота 762 метра над уровнем моря. Ну и, разумеется, недалеко находится наш учебный центр в селе Перевальное. Нужно отметить, что вся Главная гряда Крымских гор прорезана перевалами. Самые известные из этих перевалов: Ангарский, Алакат, Байдарский, Большие и Малые ворота, Гурзуфское седло, Каллистон, Ликон, Чучельский перевал, Кебит-богаз, Пахкал-богаз, Шайтан-Мердвень. Кто знает, что означает слово богаз?
– Перевал, – первым выкрикнул Столб.
– Совершенно верно. Богаз это на тюркском языке – перевал. Итак, над поселком Мухалатка Главная гряда понижается и образует широкую выемку. Вот через нее и пролегает тропа Шайтан-Мердвень. Проходит она и через одноименный перевал, высотой 578 метров, на северный склон горной гряды в село Подгорное. Раньше это село называлось Календы, поэтому тропа до сих пор называется Календской. Перевал Шайтан-Мердвень это один из самых древних проходов через Крымские горы, связывающий горную и степную часть с Южным берегом Крыма. По этому перевалу ходили еще римские легионеры! В те времена эта дорога называлась военной дорогой. Ну-ка, напрягаем извилины и вспоминаем, кто из знаменитостей прошли через Шайтан-Мердвень?
– Пушкин, Грибоедов, – первым выкрикнул Веня.
– Жуковский, Бунин и Леся Украинка, – вторым выкрикнул Лео.
– Гарин-Михайловский, – припомнил я.
– Брюсов, Алексей Толстой, – четко доложил КорС.
– Молодцы, молодцы! Приятно слышать! А еще в годы Великой Отечественной войны в этих местах действовали партизаны. Они, разумеется, тоже ходили через этот перевал. Когда мы поднимемся на перевал, то посетим памятник партизанам Великой Отечественной войны.
– Эх, – вырвалось у «замка», – что ж вы нам раньше не сказали? Мы бы цветов купили, чтобы положить к памятнику.
– Ничего, – приятно удивился, мама Жора,– нарвете полевых. Фотоаппараты взяли? Ну-ну, хорошо. Там Главная гряда подступает прямо к асфальту, очень красивые виды.
Когда мы ступили на Шайтан-Мердвень, Вася так расчувствовался, что у него даже слезы выступили.
– Надо же, – взволновано произнес он, – здесь ступала нога самого Пушкина! А теперь мы идем той же дорогой!
– Ну, все, товарищи курсанты, – объявил мама Жора, – теперь немного терпения, и мы на вершине!
И Вася мечтательно о чем-то подумал, но вслух больше ничего не сказал. Правда, и говорить стало трудно, так как подъем по крутой тропе на высоту 578 метров требует сил и выносливости. Вскоре разговоры и вовсе прекратились. Думаю, дальше можно не рассказывать. Это был чудесный день.
Кизил
Вместо тактических занятий в «Залесье» наш преподаватель полковник Мокрицын выдал нам всем по пакету и сообщил, что заниматься мы станем после того, как каждый наберет полный пакет ягод кизила, который как раз дозревает.
– Чем расторопнее вы будете, тем больше времени останется на занятия! – несколько двусмысленно закончил он. – И запомните, я за вас свою работу делать не собираюсь.
Веня помучился, не выдержал и спросил:
– Товарищ полковник, курсант Нагорный. А зачем вам столько кизила? Торговать им, что ли?
Курсанты сдержанно хохотнули, но Мокрицын не обиделся. Напротив, он как будто даже ожидал подобного вопроса.
– Видишь ли, курсант, да и вы все тоже послушайте. Кизил это ведь вам не просто так, а природный универсальный целитель. И об этом людям известно уже сотни лет. Знаменитые медики прошлого, посещая Тавриду, писали, что им здесь делать нечего, так как здесь есть намного лучший лекарь от всех болезней.
– Это о ком они так? – уважительно спросил Алеша.
– О кизиле, – снова пошутил Веня, и все рассмеялись. Я успел подумать о том, что, оказывается, на самом деле никто из нас не имеет ни малейшего представления о кизиле.
– Именно о кизиле, – подтвердил Мокрицын, и мы все слегка обескуражено переглянулись. – А вы, товарищ Нагорный, сядьте в строй. Кизил это не просто медонос. Из свежих ягод кизила изготавливали сироп, который употребляли при малокровии, цинге и желудочных заболеваниях; отвар – при ангине, скарлатине, кори, рахите; настои из листьев с ветками – прекрасное желчегонное средство; отвары из коры и корней – при ревматизме, малярии, заболеваниях печени и почек. Я уж и не говорю о соках, киселях, чаях, вареньях и даже винах из кизила!
Сообщение о винах вызвало наибольший интерес и резонанс.
– Да что там – раньше в каждом крымском доме считалось правилом хорошего тона наличие на столе блюд из кизила! Вот так.
– А отсутствие блюд из кизила считалось правилом дурного тона? – шутливо уточнил Лео, но шутка не удалась.
– Совершенно верно, – даже и не подумал рассердиться преподаватель. – Уже в ХХ веке установлено, что кизил полезен при лечении сахарного диабета и вообще для профилактики. Кизил нормализует эластичность кровеносных сосудов, предупреждает склероз, поддерживает нормальное кровяное давление. Не буду грузить вас специальными медицинскими терминами, просто поверьте на слово, что в кизиле много полезных веществ.
– Погрузите немного все-таки, – попросил с блаженным видом Веня. КорС в это время всем своим внешним видом говорит, что справедливость теории о пользе кизила, выдвинутая преподавателем, лично у него вызывает большие сомнения.
– Что ж, – усмехнулся преподаватель, – вы сами этого хотели! В плодах кизила есть пектиновые вещества, глюкоза, фруктоза, витамины, железо, кальций, калий, фосфор, магний, аскорбиновая кислота.
– Пока все понятно, – с умным видом заметил КорС, но наш преподаватель, кажется, не обратил на это особого внимания.
– А также: яблочная, галловая и салициловая кислоты, полифенолы, катехины, антоцианы, флавонолы и …
– Хватит, товарищ полковник, – выразил всеобщее мнение Лео. – Пощадите наши уши! Неужели нельзя все это сказать более русским языком?
– Поправьте головную пилотку, товарищ Леонтьев. И еще: растения кизила используются также в озеленении. Даже в Париже в Версальском парке есть формовые аллеи из кизила. У нас разведением кизила издавна занимались в Киево-Печерском, Межигорском и Выдубицком монастырях. Леся Украинка посадила в Киеве возле музея Тараса Шевченко кизиловое дерево, привезенное с Кавказа.
Сообщив нам эти интересные сведения, Мокрицын замолчал.
– Как интересно, – удивился я, а вслух сказал: – А откуда вы так много знаете про кизил?
– Интересуюсь. Пришлось, знаете ли. Жизнь заставила. А сведения эти пришлось собирать буквально по крупицам.
Надо полагать, что заняться изучением целебных свойств кизила его побудили проблемы со здоровьем.
– А у нас дома нет кизила, – с сожалением сказал я. Из-за спины донеслось дежурное ворчание Королева по поводу того, что я интересуюсь буквально всем подряд. Хочется спросить, какое его дело, но это можно сказать и потом.
– Иванов, а ты, кстати, сам, откуда? – заинтересовался преподаватель.
– Из Винницкой области, товарищ полковник.
А Королева я, пожалуй, прощу, в смысле не стану обращать внимания на его реплики. Как говорится, прощайте врагов ваших это единственный способ вывести их из себя. Королев мне не враг, но пусть он помучается в ожидании моего ответа. Он же не знает, что его ожидание окажется безрезультатным!
– Но этого просто не может быть! – искренне удивился полковник Мокрицын. – Я читал, что как раз в Винницкой, Киевской, Хмельницкой и Тернопольской областях, а так же в Карпатах и в Закарпатье выращивают кизил. Там у вас даже массовые заготовки кизила проводят! Вот так-то, Иванов. А теперь все за работу! И не тяните там резину в долгий ящик! Да, и еще: первые десять человек, набравшие полный пакет отборных ягод, получают отличные отметки!
И мы вступили в эпоху бурного сбора кизила, а проще говоря, разбрелись по горе собирать кизил. Надо ли говорить, что все мы наелись ягод до оскомины, словно пытаясь насытиться ими на всю жизнь вперед. Даже КорС так уплетает кизил, словно изменил свое отношение к нему на диаметрально противоположное. Наши троечники пришли в восторг от перспективы заработать сегодня по пятерке, и старались изо всех сил, чтобы первыми набрать свои пакеты. Надо честно признать, что справились они с этой задачей с большим успехом. Мокрицын щедро награждал всех за добросовестный труд.
– Четыре, – оценил Мокрицын урожай Юльки.
– Товарищ полковник, разрешите пересдать? – просит тот.
– Не препятствую, тем более что я еще отметку в журнал не поставил, – легко согласился преподаватель. Сегодня он, как никогда ранее, сговорчивый.
Не проявил должного рвения только Мишка Кальницкий.
– Ладно бы там за идею, бабу или бутылку, – лениво объяснил он мне, – а то за отметку? Нет, это не по мне.
У тех, кто быстро насобирал на «хорошо» и «отлично» (в том числе и у меня), быстро развилась лень, и мы завалились в тенечек поспать. Затем нас долго будили, и дольше всех Бао. Преподаватель даже заметил, что курсант Марковский сегодня настоящий негодяй. От обиды Леха чуть, было не заплакал, но преподаватель объяснил, что «негодяй» это от «не» «годиться к военной службе», так в старину говаривали на Руси, и Бао немного успокоился.
А потом были учения в стиле «Сопка ваша – сопка наша!» и под лозунгом «Бой – это единственное средство достижения победы в бою». Новых знаний, кроме как о кизиле, преподаватель нам в этот день больше не дал. Однако он сегодня в прекрасном настроении, и соблаговолит шутить.
– Оборона должна быть непрерывной, гибкой и скрытной. Другими словами, она должна быть похожа на зарытый в землю шланг!
Его шутки сегодня быстро находят отклик среди курсантов. А вот еще один «перл», который выдал нам наш преподаватель.
– Позиция, в которой противник может вас поиметь, называется позой. Если вас эта поза не устраивает, попробуйте сменить позицию.
Однако по большей части нам довелось просто бегать по сильно пересеченной местности с бравыми криками: «Ура!»
– Тяжело в учении – легко в бою, – неожиданно серьезно говорит Веня. – Ничего, ведь все космонавтами быть не могут.
Вася в это время ест кизил. То ли проголодался, бедняга, то ли хочет укрепить здоровье при помощи имеющихся в кизиле пектиновых веществ, глюкозы, фруктозы, витаминов, железа, кальция, калия, фосфора, магния и аскорбиновой кислоты.
– Курсант Россошенко, выньте руки изо рта! А знаете, товарищи курсанты, – широко улыбается преподаватель, который обычно относится к нашей курсантской братве внимательно, но не очень доброжелательно, и обводит нас глазами, – а ведь на самом деле, так сказать, в оригинале, фраза Суворова звучит не совсем так! «Тяжело в учении – легко в походе». Ну, а что касается кизила, то для полноты картины нужно сказать еще один факт. Вот кто из вас знает, где именно находится центр Европы?
– Разрешите, товарищ подполковник? Курсант Снигур! Центр Европы находится в Закарпатской области УССР, между городами Рахов и Тячев у села Деловое!
– Совершенно верно товарищ Снигур. А центр Азии находится в Тувинской АССР в городе Кизил!
– А один берег реки Урал находится в Европе, а второй в Азии, – выкрикнул Вася, но вместо положительной оценки, получил замечание за нарушение дисциплины в строю. Школьные познания Василия в географии преподавателя нисколько не впечатлили. Удивленный и обиженный Вася надолго замкнулся. Он снова обрел уверенность в себе только к утру следующего дня.