Мой компьютер всегда в сети. Ну, просто моя жизнь без компьютера давно не может быть полноценной. Не получается. Поиск нужной информации, всевозможные виды оплат, банальный прогноз погоды – всё это и есть современный мир информационных технологий. Удобно необыкновенно! Да и вообще, компьютер – это моя большая составляющая в общении с миром и людьми.
Мои друзья раскиданы по свету. Маришка, она же Манечка, живёт в Сан-Диего. Иришка со всей своей кучей родственников – в Германии, Марат – в Канаде. В маленьком Бежецке живёт моё сердце, в Санкт-Петербурге, где прошла моя юность, остались мои друзья, а сейчас там живут и мои сыновья. И все мы живём в разных часовых поясах. Поэтому мой компьютер всегда на связи.
Я не знаю, почему так случилось, но мои мозги и сердце устроены так, что практически всё в моей жизни находит своё отражение в математике. И наоборот: знания, которые я черпаю из математики, находят своё подтверждение в жизни. Поэтому прикладная математика для меня, безусловно, прикладная во всём. И ко мне, и ко всему, что со мной происходит.
Единое счастливое целое нашей необыкновенной дружбы состояло из трёх составляющих: Иринка, Маринка и я, Томочка. Когда наша третья часть, что представляет собой простую дробь в виде Иринки, свалила в Германию, и нас осталось всего две трети, что тоже представляет собой простую, но несколько осиротевшую, дробь, я написала для нас с Маринкой Прямую Теорему Дружбы.
Мы вышли на перекур, и я рассказала ей содержание этой теоремы:
- Вот смотри: два человека вращаются по своим орбитам. Давай представим каждого из них в виде круга, в центре которого сердце. Итак, два круга. И вот, вы где-то находите друг друга, и у вас возникает точка соприкосновения. Два круга соприкасаются этой одной точкой. И если точек будет на окружности две, но не меньше, то два круга пересекутся одной хордой. Хордой дружбы. И чем ближе хорда ваших отношений к диаметру одного из кругов, тем больше вероятность того, что ваши сердца совпадут. Хорда дружбы, равная диаметру в процессе прямого сближения, – вот она, Прямая Теорема Дружбы! Это в равной степени относится и к любви, и к дружбе. Мы сейчас говорим о дружбе.
- И нас трое! – справедливо заметила Маринка.
- Умница, Манечка! Это и приводит нас к заключению Прямой Теоремы: чем больше хорд вольётся в один диаметр, тем крепче дружба.
- Классная теорема, только теперь у нас две хорды из трех, - грустно заметила Маня.
- Зато у нас один диаметр! И поэтому точка отсчёта любого события для нас с тобой совпадает.
- Ещё как совпадает! – торжественно заключила Маринка.
Иринка писала нам из Германии письма, и мы взахлёб перечитывали новости, радовались за подругу и необыкновенно тосковали по ней. В её письмах всё чаще появлялись немецкие фразы и выражения. Это нас смешило необыкновенно, потому что Иринке, немке по происхождению, родной язык пришлось учить незадолго до выезда в Германию на постоянное место жительство. Но с переводом у нас с Маринкой не было проблем, потому что немецкий я знаю прекрасно. Помню, как удивила немцев на юбилее Иринкиного мужа Яши. Я тогда написала песенку, некий ремикс на «Мурку», причём на русско-немецком языке. И когда подошла наша очередь поздравлять Яшу, мы с мужем Женечкой грянули «Мурку». Среди Яшиных гостей были его немецкие друзья, которые не знали по-русски ни слова.
Признаться, я несколько сомневалась, поймут они песню или нет. Но волнения оказались напрасны, песню поняли все. Каждый из нас знает, что «Мурка» - та самая вещь, которая и без слов звучит однозначно. И очень убедительно. В моём варианте краткое содержание песни, как и в оригинале, было достаточно незамысловатым. В нём говорилось о том, что в Сибири, в городе Нижневартовске, жили три подруги. Одна из них уехала, вторая тоже уехала, и я, бедная Тома, осталась одна. И езжу теперь по юбилеям родственников подруг с агитбригадой в лице своего мужа Женечки. И пою песенки за чисто символическую плату: выпить и закусить.
«Es war in In Sibirien в Штате Нижневартовск
Es ist sehr viel vor Jahre тому цурюк
Drei Freundinnen gut Befreundet waren und lachten
Und aller war f;r sie ну просто очень Gl;ck
А потом, после многозначительной паузы, шёл уже чисто русский текст: «Ирка, ты мой котёночек! Маня, ты наш Мурёночек! Подруги мои любимые, ну как вы, милые?».
Этот номер напомнил немцам индийский фильм, где у героев всё настолько было безнадёжно плохо и неисправимо, что от безысходности все начинали петь и танцевать.
Представьте себе картину: именинник и гости весело хлопают в ладоши и в любой момент готовы броситься в пляс, что в конце концов и произошло. Иринка стоит вся в слезах – незамысловатый мотивчик с обновлённым содержанием угодил в самое сердце. И рядом – счастливые немцы, для которых припев про Ирку и Маню звучит как бессловесное «ла-ла-ла». Ну чистая Индия! И гости просят повторить на «бис».
Иногда Иринка умудрялась прислать нам из Германии живой привет. Одним из таких приветов стал Иринкин родственник Сашка Рехлинг. Теперь-то он наш друг, но в тот момент мы знакомы не были. Слышали о нём, видели его фотографии, но познакомиться не довелось.
Сашка, как оказалось, – большой любитель приколов и розыгрышей. Он запросто может позвонить из Германии, когда у нас часа три утра, и весело спросить:
- А что, Томочка, ты спишь уже? Ну, ты горазда вздремнуть! А вот мы все ещё не ложились. Поднимаем Германию с колен, знаете ли!
За его голосом слышен гомон всей немецкой компашки, такой родной и любимой. Сейчас начнётся! Я тут же включаю на телефоне громкую связь, потому что заснуть всё равно уже не получится. Сейчас этот сын башкирского народа уморит нас новостями, мы с Женечкой заведёмся, будем минут сорок хохотать, какой уж потом сон!
Сашка Рехлинг родился в Башкирии, в городе Октябрьский, откуда родом и мой муж Женечка. Когда Сашка был совсем маленьким, он вместе с родителями отправился на поезде к родственникам. Встреча была радостной, взрослые обступили Сашеньку и кто-то радостно спросил:
- А кто это тут такой маленький? Филиппок, да и только!
- Ничего не маленький! И не Филиппок. Я сын башкирского народа! – гордо ответил пятилетний Саша, в роду у которого с обеих сторон были одни немцы. Но погоняло «сын башкирского народа» дожило до сих пор, хоть Сашеньке уже за полтинник.
Он приехал в Россию и вышел с нами на связь, чтобы передать от Иринки подарочки к Новому году. Саша позвонил мне и сообщил, что необыкновенно занят, что у него есть буквально две-три минутки для передачи подарка. Он говорил это так серьезно, что я даже растерялась:
- А нет ли у вас, Александр, четырёх или, на худой конец, трёх с половиной минут? Нас ведь двое, и за три минуты, даже при нашей проворности, мы не успеем…
Сашка, не дослушав, рассмеялся так искренне и весело, что я тут же решила объяснить ему, почему именно мы не успеем.
- Видите ли, Александр, наш северный будильник настроен не на минуту, как на большой земле, а с учётом северного коэффициента, то есть на две целых и две десятых минуты. Знаете ли, у нас каждый заработанный рубль равен двум целым и двум десятым. И часы в полном соответствии…
Сашка затих, а потом весело спросил:
- А в европейской валюте это сколько?
- А вы не нервничайте, вы же гость, и мы за всё заплатим. Вы только придите на встречу, не пожалеете!
- Обещаете?
- Без комментариев.
На том и сговорились. Я тут же набрала номер телефона Маринки.
- Маня, сегодня мы идём на встречу с Сашей!
- Ой, - запищала Маня, - Томочка, а как мы его узнаем? И о чём мы будем говорить? Мы же не знакомы!
- Маня, ты же со мной! Говорить буду я, ты просто кивай головой.
Я выглянула в окно, градусник показывал ниже 35. В такую погоду город окутан морозным туманом. Уверяю вас, желающих погулять в это время не очень много. И влюблённые не шатаются в обнимку, потому что обнять даже очень стройную фигурку в таком количестве одежды, какое мы тут накручиваем на себя, невозможно. И целоваться нельзя, это всё равно, что лизнуть раскалённую от мороза железную ручку двери. Проймёт до слёз!
- Манечка, посмотри, нет ли у тебя под окном демонстрации? – продолжила я, - и не переживай, мы не потеряемся. У него будет красная гвоздика в руках и журнал «Красный партизан» в правом кармане куртки. Нам лишь останется спросить:
- У вас продаётся славянский шкаф?
У Маринки очень высокий и звонкий голос. Она заливается колокольчиком радости:
- А что он ответит?
В этот момент ко мне подходит Женечка и слышит Маринкин голос. Он наклоняется к трубке:
- Маня, не пищи!
- Зенечка! Усатенький! - считает своим долгом проверещать Маринка, узнав Женю.
Маринкин голос совсем не похож на голос взрослой женщины, матери двоих сыновей. Он у неё юношеский и очень молодой. Именно поэтому она часто попадает впросак. Звонит, скажем, телефон, и Маринка серьёзно отвечает:
- Алло!
- Девочка, позови кого-нибудь из взрослых! Лучше папу.
- Я не девочка, - возмущается Маринка и, надув красивые губки, кладёт трубку.
- Маня, интимные подробности им не интересы! Нет взрослых – и весь сказ, - ехидничаю я над ней в сотый раз.
В назначенное время мы с Маринкой, соблюдая все меры конспирации, вышли из подъезда. На улице уже стоял Саша. В руках у него был журнал «Огонёк» и пакет с подарками. Как опытные подпольщики, мы перекинулись независимыми взглядами, и я приступила:
- У вас продаётся трёхспальная кровать «Ленин с нами»?
Мой серьёзный вид был настолько артистичен, что Сашка с Маришкой тут же раскололись. Они откровенно хохотали, и только я оставалась серьёзной.
- Ну что, пойдёмте, - пропищала Маня, предлагая Саше войти в подъезд.
- Ты что? – прошипела я, - он же не ответил на пароль! А вы идите, товарищ, идите. Мы пойдём другим путем! А с тобою, товарищ предатель Маня, мы ещё разберемся. В другом месте.
Сашка стонал от радости, видимо, таких крутых подпольщиц наблюдать ему ещё не приходилось.
Встреча получилась колоритной, и в квартиру мы ввалились весёлыми.
- Девочки, - очень дружелюбно напомнил нам Сашка, - времени у меня действительно…
- Я помню, партайгеноссе ( в переводе с немецкого – товарищ по партии), у нас три с половиной минуты. Маня, засекай время!
- Что? – пищала Маня сквозь слёзы.
- Утрите слюни, товарищ! Время пошло!
Я демонстративно посмотрела на свои наручные часы, постукала по циферблату пальчиком и добавила:
- И все свободны, как муха в полете.
Саша хоть и прожжённый юноша, но доверчив. Впрочем, как и все мужчины. Он ещё не знал, что зайти к Томочке на пару слов вовсе не значит, что эта пара слов займёт непременно три с половиной минуты.
Я предложила Сашке:
- Чай, кофе, потанцуем?
- Спасибо, я так сыт, я хожу из гостей в гости…
- Не волнуйтесь, мы не отравим вас, даже если вы забыли пароль. Не немцы ж мы, право слово…
Мы тут же расхватали подарки и приступили к вопросам, потому что нам интересно всё, чем живет наша Иринка. И тут я достала из своего пакетика перчатки. На натуральном меху, коричневые, в точной цветовой гамме с моей шубой. Мои глаза наполнились слезами, я повернулась к Саше, и он вдруг произнес:
- Да-да, Ирина, когда передавала этот подарочек, рассказывала про «хитра не по годам»!
- Ты знаешь эту историю? – вытаращила глаза Маринка.
- Да что там я, её вся Германия знает, - улыбнулся Саша.
Удивительнейшая вещь! Из множества событий, которые произошли с нами за время нашей дружбы, именно это стало особенным и вспоминается всегда в первую очередь. Забылось, как в мой день рожденья, когда мне предложили что-нибудь сказать, я молча залезла на табурет и с выражением прочла басню на татарском языке. Публика валялась. Забылось, как Маринка кинула маленький камушек в окно своей квартиры, чтобы дети выглянули. И они выглянули, потому что мама его разбила.
- А ничего! Скажем, что хулиганы, - нашлась тут же Маня.
- Кому скажем?
- А кто спросит, тому и скажем, - ответила Маня голосом разбойницы, которая столько лет дремала внутри неё. Манька-паинька впервые в жизни совершила хулиганский поступок, столь не характерный для неё.
Да, если напрячь память… Но почему-то первым делом вспоминается именно «хитра не по годам».
Перчатки! У меня очень низкий гемоглобин, поэтому всегда мёрзнут руки. Всегда. Даже в самый жаркий день мои руки остаются прохладными. Им становится неуютно от одной мысли, что на календаре зима. Но нашей неразлучной троице, которая с работы возвращалась домой всегда только полным составом, повезло. Где-то на середине пути располагался магазин, и в сильные морозы мы забегали туда погреться. Я быстро снимала кучу варежек, а это была именно куча, и грела руки. А потом мы уже бежали вторую половину пути. И вот теперь Иринка отправила мне в подарок перчатки, чтобы руки всегда были в тепле.
…В тот памятный день было далеко за тридцать градусов мороза. И сильный пронизывающий ветер. Мы спустились с крыльца нашего предприятия, и Маринка сказала:
- Томочка, подержи мою сумочку, я посмотрю, не забыла ли я ключи.
Я замерзаю моментально, практически сразу, как выхожу из помещения. Поэтому предпочитаю нестись сломя голову. Не могу я стоять на морозе! Сумочка, которую мне всучила Маринка, на самом деле оказалась здоровенной сумищей, наполненной то ли продуктами, то ли кирпичами. Рука сразу заледенела, и я поняла, что от тяжести Маринкиного баула она вот-вот отвалится. Чтобы не терять времени на разговоры, я молча сунула Маринке её поклажу. Она сначала взяла сумку, но потом вдруг резко остановилась и в полном недоумении воскликнула:
- Ну ты, Томочка, хитра не по годам!
Для пущей выразительности Маринка задорно так подбоченилась, точь-в-точь как в том анекдоте со словами «а мне плевать, на какой стороне у тебя тюбетейка». Мои остекленевшие от мороза мозги просто отказывались понимать, где это я так успела нахитрить:
- В каком смысле? - уточнила я на всякий случай.
- А что это ты мне свою сумищу всовываешь? – возмутилась Маринка.
- Я всовываешь? Маня, так это же твоя сумка! И кто из нас хитёр не по годам?
Маня протёрла очки, что в принципе нельзя сделать на таком морозе, и сильно удивилась:
- Как моя? А! Да, моя! – узнала, наконец, Маня свою вещь.
- Значит, я хитра не погодам, а она умна не в меру, - продолжила я разборки, в точности копируя Манин писклявый голос. Иринка, которой вполне достаточно просто посмотреть на меня, чтобы начать улыбаться, внимательно наблюдала за этой сценой, пока не свалилась в сугроб от хохота.
Сугроб в Нижневартовске в середине зимы выглядит примерно так: вы идёте по тротуару, как по тоннелю, только без крыши. Если вам вдруг захочется упасть в сугроб, достаточно будет просто прислониться к снежной стене.
- Я понимаю, что всё это смешно, - обратилась я к подругам, - но руки-то мёрзнут!
И тут мы уже втроём начали биться в истерическом хохоте. Мы притопывали и показывали друг на друга руками, силясь повторить ключевые фразы состоявшейся хохмы. Но все наши попытки были бесполезны – мы, как ни силились, от смеха не могли произнести ни одного слова.
В этот момент из-за угла школы показалась женщина, которая вела за руку девочку. И мы невольно оказались на её пути. Женщина настороженно посмотрела на странные скорченные фигуры, издающие хрюкающий звук. Две фигуры при этом по очереди махали сумкой, а третья стоя валялась в сугробе. Понятное дело, со стороны подобная картина очень уж смахивала на разборку трёх не сильно трезвых женщин.
- Хиииттттра не по годам! – в который раз пищала Маня, не в силах остановиться.
Столь неадекватное поведение, да ещё и в жгучий мороз, побудило женщину спрятаться за угол дома. Я вовремя сообразила, что в такую стужу играть в прятки – не самая хорошая идея и махнула женщине рукой, давая понять таким образом, что ей ничего не угрожает и можно смело проходить мимо. Но женщина расценила этот жест как присказку из детской игры «кто не спрятался, тот не виноват» и вновь заняла место водящего за углом. А тем временем наш истерический смех разносился в морозном воздухе как визг трёх поросят, один из которых уже отвалился, но всё ещё извивается в конвульсиях. Ну а оставшаяся парочка в полусогнутом состоянии пыталась ползти в сторону Иринкиного дома. Словом, как только в этом ненормальном перемещении мы поравнялись с женщиной, она решила не рисковать и рванула «на двести как на пятьсот". Скорость оказалась столь высокой, что ребёнок просто повис на руке женщины и беспомощно передвигал ножками в валеночках, не касаясь земли. К этому времени, признаться, у нас и без того силы были на исходе. Я и сейчас умираю от смеха, вспоминая эту картину. А тогда нас троих буквально придушили слёзы истерики. Мои руки вспотели, как, впрочем, и некоторые другие места. Мне вдруг стало жарко.
Удивительно, но мы всё-таки доползли до Иринкиного дома, где сразу же создали шумную очередь в туалет. А потом долго ещё не могли рассказать Иринкиной сестре Ольге, что же так сильно рассмешило нас. Мы продолжали икать и хрюкать, Ольга нас не очень понимала, но смеялась тоже. Правда, уже над нами – возбуждёнными и растрёпанными.
А когда, уже успокоившись, мы, наконец, уселись пить чай, Ольга спросила:
- А чем же вы так женщину напугали?
- Оргией под названием «Хитрость не по годам», - выдохнули мы хором.
- Эх, жаль, Юрки с нами нет. Это же была его голубая мечта!
После этих слов Ольги мы зашлись хохотом с новой силой. И было от чего! Юрка, Ольгин муж, однажды разоткровенничался и между прочим вставил в разговоре:
- А знаете, ребята, у меня две мечты.
- Всего две? - уточнила я. Обычно у меня их так много, что известие о том, что у кого-то может быть всего две мечты, меня удивляет.
- Да, всего две голубые мечты, - подтвердил Юрка.
- Голубые? – весело уцепилась я.
- Да! Одна – это стать участником оргии, а вторая – съесть ананас!
- Юрочка, - пыталась я призвать его к способности держать себя в руках, - ты с мечтами-то поаккуратней! Ну, знаешь ли, оргия сама по себе – очень смелая и откровенная фантазия. А голубая оргия – это уже перебор. Юрочка, тут никакой ананас не поможет.
Я посмотрела на своего мужа, который сидел рядом с Юркой, и тихо попросила:
- Женечка, я понимаю, что это мечта, но ты бы отодвинулся от Юрочки. Я тебе ананас куплю за это. А то Юрка то страну меняет, то ориентацию. Он уедет, а нам тут…Пересядь, говорят тебе, от греха подальше!
Не успела я закончить фразу, как все дружно смотрели сквозь слёзы на бедного Юрку, которого попутала нелегкая открыть свою душу Томочке.
Чуть позже бесхитростный и слегка простоватый на первый взгляд Юрка лихо отомстил мне! А дело было так: Яша готовился к своему юбилею и спросил у Юрки:
- Слушай, я Томочку с Женей практически не знаю, скажи, как они к спиртному относятся?
Юрка окинул взглядом запасы Яши и с видом сомелье изрек:
- Ну ты, Яша, даёшь! Они ж из России! А Томочка водяру трескает, точно боржоми. Женя-то не очень, он спортсмен, а эта… Возьми-ка ещё пару-тройку ящиков, а не хватит, потом подкупишь.
В Германии, как и в России, трусы и водка обмену и возврату не подлежат. Купил большие трусы, носи хоть с подтяжками, водку купил – пей сам или напои соседей.
В первый же вечер за ужином Яша поставил передо мной рюмку и молча налил водки.
- Яша, я не пью.
- Это очень хорошая водка, - занервничал Яша, боясь не угодить гостям.
- Да я, Яшечка, и очень хорошую не пью. Дело не в напитке, просто я практически не пьющий человек.
Иринка в подтверждение моих слов кивнула головой. Но Яша ей не поверил. Это уже потом выяснились все обстоятельства дела, когда Юрку припёрли к стенке и он сознался, что по известным причинам умышленно дезинформировал Яшу.
В итоге Яша решил, что нельзя пропадать добру. И пока мы с Иринкой болтали и вспоминали былое, по соседству с нами разворачивалась операция по спасению добра, которому грех пропадать. Время от времени Яша с Женечкой заглядывали к нам в комнату:
- Общаетесь, девочки? Вот и молодцы. А мы пойдём чайку попьём.
Мальчики пили чай, а утром возле мусорного бачка красовалась очередная пустая бутылочка. С тех пор выражение «попить чайку» для Жени и Яши приобрело несколько иной оттенок. За время нашего пребывания в гостях Яша с Женей подружились необыкновенно.
Мы с Иринкой звонили Маринке из Германии. Она радовалась за нас и страшно огорчалась, что не с нами. И вообще, для Маришки этот первый год её жизни в Америке оказался тяжёлым, и мы очень за неё переживали.
Совсем недавно Маринка вышла на связь по скайпу. У Мани в Америке утро, а я в это время только ложусь спать. Так вот, она звонит и пищит:
- Томочка!
- Манечка!
- Томочка! Моя Томочка!
- Моя Манечка!
- Ой! Я тебя вижу, моя Томочка!
- Маришка! И я вижу тебя.
Далее следует стандартный обмен новостями за неделю, прожитую друг без друга, потом мы долго смеёмся. Потом Маринка смотрит на меня, и я чувствую, как вся её стройная фигурка напрягается. Я знаю, что сейчас Маня должна сказать мне что-то очень важное.
- А ты знаешь, Томочка, сегодня ровно пять тысяч дней, как я тут без тебя, - Манечкин голос уже не звонок. Он грустен и наполнен слезой.
- Пять тысяч дней без «хитрости не по годам»? - пытаюсь шутить я.
Мы смеёмся, чтобы не расплакаться. Но у нас это не получается, и мы всё равно начинаем реветь. Когда Манечка плачет, она закидывает очки на свой красивый лобик и поспешно, по-детски трогательно вытирает слёзы кулачком, словно извиняясь за свою слабость.
Почему мы не помним, сколько счастливых дней были вместе? Мы не считали их, мы даже не знали их порядок. А вот сколько живём друг без друга, мы знаем. Мы считаем, потому что нас разделяет океан. И в этом океане не утонула ни наша дружба, ни пять тысяч дней без «хитрости не по годам».
Я выключила видеосвязь и грустно сказала :
- Женечка, а ведь у Прямой Теоремы Дружбы существует и Обратная Теорема Разлуки, которая включает обратный отсчёт.
- Почему обратный-то? – удивился Женечка, - вы же дружите.
- Конечно, обратный! Разлука – она как смещённый центр координат в системе расставания. Сердца остались вместе, а нас самих вынесло на другие орбиты, которые, как это ни печально, имеют своё направление – в обратную от центра сторону.