ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
То, что я осмеливаюсь представить на ваш суд (хотя сам автор всего написанного никогда и сам не пытался кого-либо судить и осуждать, и не нуждался в чьем-либо признании и оценке, ибо руководствовался известной библейской заповедью) является заметками N. – моего близкого друга, покинувшего свою земную обитель и уже более двух лет находящегося где-то «на другой стороне этих темных вод». Идея напечатать свои записи постоянно подавалась мною еще при жизни N., однако, он постоянно отшучивался - «после моей смерти все и напечатаете».
В завещании, предусмотрительно составленном заранее им самим, говорилось о его последней воле просить меня посмертно опубликовать его записи, что я и сделал сразу же после его внезапной и оставившей глубокую рану у каждого из нас (людей знавших его близко) кончины. Две книги уже были опубликованы в течение двух лет. Относительно же своих разбросанных то тут, то там записей, писем и дневников он распорядился несколько иначе. Мне предстояло собрать все указанные разрозненные «осколки», а затем опубликовать их «если на то будет желание по истечение двух лет со дня смерти».
Первоочередной и самой сложной задачей для меня стал разбор и систематизация всех его записей в целях приведения их хоть в какой-то порядок (этот человек никогда не отличался особой аккуратностью в отношении написанного им самим, хотя, по жизни был особой чрезвычайно педантичной).
При первом знакомстве указанные «осколки» показались мне лишь каким-то сумбурным изложением мыслей, которыми он словно «поливал» бумагу, но затем я стал улавливать ту нить, что связывала в единое целое все эти листки, исписанные его неразборчивым почерком, многочисленные заметки на полях книг и дневниковые записи, нить, которая вела его в Неведомое всю жизнь вплоть до последнего дня. Он часто, шутя, говорил мне о своей «нити Ариадны». Наверное, он имел в виду именно это.
Знакомясь с его записями в процессе подготовки к изданию настоящей книги, я словно начинал вновь слышать его бархатный голос, воскрешавший в памяти воспоминания о наших бесконечных дискуссиях (каким, однако, незначительным и не стоящим наших нервов все это сейчас мне кажется), его выступления, полемику с оппонентами.
Я прекрасно помню его последний год. Он словно бы преобразился и даже (хотя и прозвучит это очень глупо), будто бы, вырос (по крайней мере, мне так казалось). Помню его последние заметки о Ницше. Казалось, он что-то уловил в его книгах, чего никто из нас понять не мог. Хотя, может, эти книги были просто каким-то «наркотиком» для него и он преобразился лишь на время, дабы затем вновь стать тем, кем он всегда был для нас: немного грустным, задумчивым, скрытным, но прекрасным человеком, красивым и внешне и внутренне. По этому поводу мы часто шутили над ним и говорили, что ему с его данными нужно не «философствовать», но больше времени уделять прекрасному полу. Кстати, в контексте взаимоотношений с представительницами прекрасной половины человечества нас всех порою поражало в нем какое-то, как нам казалось, нежелание использовать свое хорошо развитое чувство юмора и способность красиво говорить, что, как известно, очень импонирует дамам. Видимо, ему было суждено навсегда остаться «рыцарем печального образа» (как однажды кто-то из нас иронично окрестил его).
Ну что же, предисловие мое получилось достаточно обширным. По крайней мере, намного обширнее того, которое мною задумывалось и на которое я, учитывая мои скромные литературные таланты, способен (в отличие от моего покойного друга Бог обделил меня этим).
Название я дал такое по той простой причине, что пока я разбирал все его записи, меня не покидало ощущение, что я имею дело с какими-то отдаленными «блуждающими огнями», которые то приближались ко мне, то удалялись, постоянно держа в напряжении и питая своей загадочностью моё любопытство.
В процессе работы с его записями в целях настоящего издания я позволил себе разбить фрагменты на несколько частей, отдельно озаглавив каждый из них, дабы читающей публике было удобнее (если таковое слово вообще употребимо в отношении всего написанного нашим дорогим другом) понимать стиль и суть изложения.
Итак, мое присутствие в дальнейшем будет излишним, так что я отсылаю Вас, уважаемый читатель, отважно выдержавший мое предисловие, к автору. Я приоткрыл Вам дверь в его загадочный, на первый взгляд непонятный и странный внутренний мир, далее же Вам предстоит ориентироваться самим. Очень надеюсь, что Вы не «заблудитесь» в этом мире и «блуждающие огни» укажут Вам верную дорогу.
Напоследок же я хотел бы обратить Ваше внимание на то, что бессмысленность передвижения этих «огней» лишь кажущаяся. От Вас потребуется повышенная восприимчивость и терпение, чтобы постичь то, что на первый взгляд кажется лишь сумбурным изложением выплеснутых на бумагу переживаний, будто бы, больного человека.
«Мысли говорят сами за себя» было его любимой фразой...
* * * * *
«Сogitations poenam nemo patitur»
(«Никто не несет наказания за мысли» - лат.)
Дигесты Юстиниана
«Он одинок и лишен всего, кроме своих мыслей: что удивительного в том, что он часто нежится и лукавит с ними и дергает их за уши!»
Ф. Ницше
КОРИДОР
Уставший до изнеможения, запутавшийся в сети пустых фраз, добитый данностью, измотанный своей природой, он шел и шел, продолжая свой путь к цели, которую не мог определить посредством доводов рассудка и членораздельной речи, но мог лишь чувствовать каким-то шестым чувством. Со стороны могло показаться, что он идет в Неведомое, пытаясь разгадать некую Загадку, заданную Кем-то, ответ на которую требует напряжения всех физических и интеллектуальных сил.
Он шел по длинному коридору, в котором по обе стороны от него были двери, много дверей. Какие-то из них открывались, какие-то были заперты. Он пытался понять, куда ведет каждая из них, но не мог. Открывая дверь, он испытывал смешанные чувства: страх перед неведомым и естественное любопытство познать неизведанное, которое всегда притягивает своей таинственностью. За одними дверьми оказывались пустые комнаты, за другими - новые коридоры, уходящие непонятно куда, за некоторыми - осенний сад или луг, залитый солнцем. Его взору представали то бескрайние просторы диких степей, то ступени, ведущие иногда куда-то вверх, а порою куда-то вниз. Открывая какие-то из дверей он лицезрел горные пики, покрытые белым покрывалом, выходил на сторожевые башни средневековых замков, окутанные туманом. Однако, он лишь приоткрывал некоторые из них, но не входил. Что-то удерживало его от того, чтобы сделать еще один шаг и захлопнуть дверь за собой, углубившись в то, что открывалось перед ним за той или иной из них. Может быть, это был страх, а может быть, он еще готовился к тому окончательному решению, подспудно зревшему в нем, которое дало бы ему, наконец, желание и решимость выбрать тот или иной путь. Он шел по коридору, конца которому не было видно.
НОЧЬ
Опускалась ночь, завлекая умолкающий Город в свои тенета. Становилось холодно. Все растворялось в прошедшем и он оставался наедине с самим собой, таким, каким он сам представлял себя. То, каким он виделся другим, его в эти мгновения уже более не интересовало.
Ночь привносила в душу некое подобие умиротворения. Каждое её прикосновение было подобно легкому бризу в неимоверную жару, когда кажется, что не будь этого самого дуновения и ты будешь сожжен дотла огнедышащим Солнцем.
Иногда Ночь приходила не одна, но приводила с собой его воспоминания, какие-то обрывки прошлого, некие кусочки времени, приводила с собой его мысли и его поступки, о которых он уже на тот момент не помнил. Тогда завязывалась беседа. Говорили они без умолку, но никогда не перебивали друг друга, соблюдая неписаные правила этикета. Однако, как бы долго не длилась их беседа и какой бы содержательно насыщенной она ни была, на утро, начиная очередной день своей жизни он, увы, не мог вспомнить ни слова. Порою это очень злило его, поскольку, как ему казалось, было бы лучше, если бы он так же забывал день прошедший, начиная каждое утро с чистого листа, как он забывал перипетии их подлунных бесед.
Приходила Ночь - его подруга, возлюбленная, его единственная собеседница, с которой он мог поделиться своей радостью, которой мог поверить свои тайны, рассказать о своей печали, о том, что мучает и причиняет боль, об еще одном прошедшем дне его жизни.
МИР
Он был слишком шумным, слишком неряшливым и чересчур злым. Созданный Природой, он начал разрушать её. Достигая невиданных высот во внешних проявлениях, мир стал забывать свою истинную суть и предназначение. Наверное, так было всегда с тех самых пор, как люди помнят себя, но будет ли так впредь?
СМЕРТЬ
Вчера он видел Её огромные, широко раскрытые глаза, всегда глядящие прощальным взглядом, пылавшие призрачным светом сквозь сумрак бесконечного ночного неба, пристально вглядывавшиеся в него.
Он видел движение Её губ, но не мог расслышать произносимых слов, в то же время прекрасно понимая, что Она говорит. «Слова придумали люди, дабы скрывать свои мысли», прозвучало в его голове. Она говорила с ним, рассказывала о тех мирах, в которых живут мириады существ, о потерянном рае, о себе. «Люди боятся меня по незнанию» - впитывал он Её слова.
Во взгляде Её веяло каким-то пронизывающим насквозь холодом. И было еще что-то. Было что-то, чего он сразу не постиг. Лишь много позже он осознал - то была Вечность, во всём своём величии, сквозившая во взгляде Её, затягивавшем словно трясина, выбраться из которой невозможно.
ЛЕТА
«Кану ли я в ней навсегда или сумею её пересечь?» - подумал было он сам про себя, стоя на берегу. Он сделал лишь шаг, как, не успев ничего понять, в одно мгновение неожиданно для самого себя оказался в самом центре огромного водоворота, который, будучи подобен бездне, казалось, стремился поглотить весь мир. Несмотря на все свои неимоверные усилия удержаться на плаву, он, увы, был бессилен противостоять «погружению»: чудовищная воронка затягивала все глубже и глубже. Он начинал задыхаться. Сопротивление ослабевало. Словно искра во тьме, в сознании промелькнула лишь одна мысль: смирись. Оставив свои безуспешные потуги бороться и отдавшись на волю Провидения, он начал плавно и безропотно уходить куда-то в небытие. И в тот момент, когда ему показалось, что последний рубеж уже близок и остается сделать лишь шаг, дабы пересечь грань соприкосновения измерений, нечто пробудило его способность чувствовать проявления мира осязаемого и он понял, что кто-то трясет его за плечо.
Это был брат.
Начиналось возвращение к жизни, новый этап этого трудного и бесконечного пути сквозь радость и печаль, сквозь смех и слезы, сквозь века жизни и смерти.
ТАМ
Однажды, давным-давно, он уже был там, вдали от мира, где нет времени и не существует границ, которые создаем мы сами, там, где нет злобы и ненависти, поскольку эти близнецы живут лишь среди людей. Там была музыка и было умиротворение, а еще был там кто-то рядом с ним… в нем… вокруг него… Некий сгусток света, но не яркого и слепящего, а мягкого и нежного. Света, покрывавшего собою все вокруг.
ОДИН
Он сидел в закрытой комнате в окружении четырех стен, придавленных потолком, и одной двери, ключ от которой был давно утерян. Впрочем, он не был уверен в том, что этот ключ вообще когда-то существовал.
Не помнил он и того, каким образом оказался он в этом замкнутом мире холодного безмолвия, пронизанного могильным сумраком, в котором его единственным другом было беспредельное одиночество. Одиночество существа, которое что-то потеряло, не уберегло, чего-то не смогло удержать. Он уже точно не помнил, что же это было на самом деле. Единственное, в чем он был уверен более или менее, так это в том, что когда-то было у него нечто, чего более нет.
Некие смутные воспоминания мучили его почти беспрестанно, попытки же избавиться от них, увы, оказывались тщетными. Разрывая в клочья его самость, они причиняли неимоверные страдания. Словно умалишенный, он начинал метаться по комнате в поисках успокоения, выкрикивая нечто нечленораздельное и сотрясая стены ударами конечностей, дабы вырваться из вакуума данности. По прошествии некоего времени пароксизм безумия проходил, уступая место тяжелому изнеможению. Поникнув, он падал на пол и затихал, забывшись в полусонном состоянии сущностного помутнения.
Холодела кровь. Казалось, он превращается в медленно остывающий труп, который, однако, может ходить, слышать и даже говорить, но не может ничего почувствовать и не может ничего вспомнить.
Время от времени где-то в дебрях его затухающего сознания возникал вопрос «сколько мне
лет?». Однако, ответа на него он не находил, тщетно вопрошая свою память, которая более ему не принадлежала.
Становилось страшно. Это был какой-то бессознательный, животный страх. Не понимание этого страха, не понимание того, чего же он боится и причем боится так сильно, изводило и терзало его.
Медленно и мучительно с него словно сдирали кожу, что причиняло невыносимые страдания, но, увы, почему-то, не убивало.
«А какого черта я так долго живу? И вообще зачем я должен мучиться?» - вопрошал он себя. В ответ - тишина. Казалось, он постепенно все больше привыкал к одиночеству и к этому леденящему душу безмолвию.
Тем временем, где-то далеко, словно в другом мире, жил своей жизнью Город. Там раздавался шум проезжающих машин, были слышны голоса прохожих, гул людской сутолоки. Вокруг же него по-прежнему была тишина. Правда, временами у него появлялась некоторая возможность воспринимать звуки Города, но от этого ему становилось только хуже. Ибо, привыкший к своей тишине, он начинал испытывать невыносимую головную боль. Звуки Города мучили его, напоминая о чем-то из его прошлого, которое он, несмотря на все свои неимоверные усилия, не мог до конца ни вспомнить, ни (что самое страшное) забыть. По прошествии некоторого времени шум исчезал, и он вновь погружался в свое небытие до следующего «пробуждения».
«К чему так жить?» – думал он в моменты некоторого «просветления». «К чему вся эта боль?» - вновь и вновь спрашивал он кого-то. «Не лучше ли умереть, чем жить так, как ты живешь?» - говорил некто внутри него. В ответ другой голос отвечал, что, мол, да, конечно, лучше покончить с этим раз и навсегда, но в этот момент что-то ломалось в нём и он начинал бормотать: «Нет, нет, рано еще, все будет нормально. Время ещё не пришло. Все войдёт в свою колею». Он боялся. Жутко боялся. Предпочитая своё жалкое существование одному шагу в Великую Неизвестность. «А к чему торопиться?» - спрашивал он кого-то в самом себе и шептал: «Успею ещё». В ответ же он видел лишь презрительную усмешку на устах этого «другого», что жил в нём, которую он старался не замечать, отворачиваясь, может быть, от самого себя.
Время от времени же с ним начинало происходить нечто иное: некие неизвестные появлялись в нём и начинали бесконечные пересуды, не дававшие ему уснуть. Они спорили и спорили без конца, убеждая друг друга в собственной правоте. Его же бесчисленные попытки заставить их замолчать, увы, каждый раз оказывались тщетными.
Так или почти так проходила его «жизнь», час за часом, мгновение за мгновением утекая куда-то в небытие и оставляя на самом дне того, кем он себя представлял лишь чёрный и затхлый осадок недоумения.
ГРАНЬ
Медленно разомкнув отяжелевшие после долгого сна веки, он заметил, что уже светало. Свет восходящего солнца проникал в комнату сквозь чуть задернутые шторы.
Он был один. Сознание возвращалось к нему.
Первым делом он попытался вспомнить, где он и кто он. Не получилось.
Вдруг какая-то, невесть откуда появившаяся, мелодия зазвучала вдалеке. Ему показалось, что он её уже слышал когда-то. Это была мелодия из давным-давно ушедшего прошлого. Сразу же, словно по ниточке он стал вытягивать вслед за этой мелодией свою жизнь. Он вспоминал. На поверхности его, словно застывшей, памяти всплывали какие-то воспоминания. Вначале это были лишь отдельные не связанные друг с другом некие кусочки, фрагменты прошлого: словно отрывки черно-белого кино в стиле ретро. Ему даже показалось поначалу, что он и видит их всех в черно-белом изображении. Но затем все встало на свои места и он начал различать цвета, начал слышать чьи-то голоса (правда, он еще не мог вспомнить чьи). На мгновение ему даже показалось, что он кому-то или чему-то улыбается, но он так и не понял, улыбался ли он сейчас здесь, лежа в постели, или же там, в прошлом, в одном из кадров этого «кино», которое он сейчас смотрел. Он погружался все глубже и глубже, в какие-то неизведанные бездны своей памяти, начиная вспоминать детали и эпизоды из давно ушедшего прошлого, которые, казалось, вообще не имели никакой ценности для него. Оказалось, однако, наоборот. Он понял, что все, абсолютно все без исключения имеет смысл в этом мире. Неспособность понять или увидеть этот смысл, присущая людям, не лишает смысла саму жизнь и наш мир. Все эти мысли проносились в его голове одна за другой. Он начинал понимать. Медленно, но настойчиво он вникал в суть того, что когда-то казалось ему бессмысленным.
Внезапно его пронзила боль. Сердце словно кто-то сильно сжал в кулак, разрывая мириады кровеносных сосудов. Стало тяжело дышать. «Опять началось» - подумал он и постепенно стал впадать в какое-то странное состояние, когда сознание, начав покидать его, в то же время не покидало совсем, дабы он мог забыться. На миг, перед тем как вновь войти в это промежуточное между забытьем и бодрствованием состояние, ему показалось, что это уже конец, столь долгожданный конец, представлявшийся ему всегда избавлением от страданий. Однако именно сейчас ему вдруг страстно захотелось жить. В течение этих нескольких мгновений, когда он, как ему казалось, стоял уже в шаге от той бесконечности, что вечно его манила, ему вдруг стало очень страшно. Захотелось на воздух, на свежий и морозный зимний воздух, захотелось вновь вдохнуть полные легкие, почувствовать обжигающее прикосновение холодного ветра, взобраться на вершину, понаблюдать за тем, как высоко в небе парят птицы, касаясь крыльями облаков где-то далеко-далеко.
В течение нескольких мгновений он осознал, что именно стоя на пороге смерти, человек начинает ценить жизнь. Именно в тот момент, когда остается сделать последний шаг навстречу вечности, человека начинает одолевать самый обычный (почти животный) страх перед неизвестностью и ему хочется хоть на несколько мгновений продлить свою жизнь, какой бы жалкой она не была.
ПАМЯТЬ
Боль потихоньку уходила. На смену ей приходило некое ощущение успокоения, подобного тому, что испытывают люди, прошедшие долгую и трудную дорогу и, наконец, добравшиеся до какого-нибудь придорожного заведения, где можно перекусить и поспать. Однако это ощущение покоя было смешано с еще одним чувством - чувством пустоты. Пустота была повсюду: внутри него и вокруг. Всюду, куда бы ни бросил он свой взгляд, он окружала его. И людей больше не было, и машин, проезжающих по дороге, и звуков Города, и гама людской сутолоки. Его глаза отказывались более что-либо видеть. Внутри него, словно, ударил первый декабрьский мороз и выпал снег, а всё живое оказалось погребённым под белым покрывалом. Может быть, до следующей весны. Самому себе он признавался, что приход следующей весны, по сути, его особенно и не беспокоил. Он просто устал. Наверное, он сжигал свою свечу с двух концов, и от того она горела так ярко и ослепительно в кромешной тьме окружающего мира, но именно поэтому, наверное, так скоро она и догорает.
ДЫХАНИЕ БОГА
Изменившаяся обстановка сказывалась на нем. Прозрачный горный воздух был чист и бодрящ. Взойдя на вершину, он почувствовал, что c ним что-то происходит.
Он вспомнил Заратустру.
В горах ты начинаешь чувствовать себя птицей. Ты становишься выше всех. Все суетное отступает и больше не чувствуешь боли. Страдания отпускают тебя.
Некоторое время он силился воскресить в своей памяти того, кем он был прежде. Тем не менее, он так и не смог ничего вспомнить: ни своего имени, ни откуда он родом, ни как он оказался здесь. Осознав свою неспособность постичь свое прошлое, он поймал себя на мысли, что подобное осознание начинает причинять беспокойство. Затем, однако, что-то надломилось в нем, открыв дорогу неким новым, неведомым доселе, ощущениям и он стал понимать, что все это пустяки, не имеющие ни малейшего значения. Лишь подспудно он ощущал, что рушилось то, что когда-то называл он своим миром, то, что другие называли Жизнью. Словно вспышка молнии в его сознании внезапно появилась и сразу же исчезла какая-то мысль. Он попытался найти её и удержать, однако, увы, тщетно.
Ветер! Он разговаривал с ним. Что-то шептал ему на ухо, обжигал его своим дыханием, касался его тела. Он вдруг понял, что ветер был дыханием Бога, движением Вселенной.
Раньше, много лет назад, он даже не додумался бы взобраться на вершину и подойти к краю пропасти. Сейчас эта близость бездны не беспокоила его. Это было ничто. Ведь он понимал, что все в этом мире Ничто. Нет ничего. Нет никого. Внезапно он осознал, что он всего лишь тень. Те, за кого мы себя принимаем и есть тени. Это не мы.
Нас, как таковых, нет. Есть лишь Вечное Дыхание Бога и Вечное Движение Вселенной. Некий Вечный Двигатель.
Соприкосновение с бездной доставляло немыслимое удовольствие. Он понял, что никакое чувственное наслаждение прошлой Жизни не способно сравниться с тем, что он переживал сейчас. Приходило осознание пустоты и никчемности той Жизни, которой живут люди. Живут там, далеко внизу, мучимые вопросами, которым несть числа, не ведая о том, что есть Жизнь настоящая: здесь и сейчас! Так близко от них. Они же, глупые, и не подозревают об этом. В памяти стали всплывать цитаты из каких-то книг, прочитанных им когда-то, мысли писателей, давно покинувших мир осязаемый. Умираем мы. Наши мысли остаются. Остаются наши мечты. Но, может быть, тогда и мы не умираем? Может быть, смерти не существует? Ему показалось, что все становится на свои места. По крайней мере, для него. Если бы его спросили, он не смог бы объяснить посредством человеческой речи тот Порядок Вещей, который сейчас столь отчетливо предстал перед ним. Но это был Порядок. Более ничего не существовало. Лишь Вечное Дыхание Бога и Вечное Движение Вселенной.
КОНЕЦ
Он решил покинуть мир людей и отречься от мира мыслей, уйти, чтобы однажды вернуться. В свете компьютерного монитора под звуки знаменитого Адажио великого итальянца дописывалась последняя глава.
Он умер во сне, в морозном сумраке декабря, не оставив после себя ничего. Все, что он пытался когда-то донести до людей, сгорело той же ночью. На утро они обнаружили целую гору пепла в камине: это и были его мысли, которые он, в очередной раз проявив свою скрытность, унес с собой навсегда, растворившись в безмолвии Вечности, властной даже над Временем.
Так и закончилась та история, начала которой уже не помнит ни один из ныне живущих. Что и как происходило в течение тех нескольких лет, точно сказать не может никто, даже из людей, более или менее осведомленных относительно событий, имевших место в его жизни, поскольку скрытность его никогда и никого не подпускала к нему слишком близко, удерживая всех на почтительном расстоянии, достаточном для того, чтобы окружающие вечно пребывали в неведении обо всем, что было связано с ним.
ДЕМОН
Давно это было. Мы долго говорили с ним и он пытался убедить меня в правоте своих слов и в ошибочности моего отношения, пытаясь доказать мне степень моего заблуждения. До сих пор я очень хорошо помню все, что он сказал, словно расстались мы с ним лишь мгновение назад:
«Научись ненавидеть. Пусть сердце твое станет каменным. Пусть ничто в этом мире не тревожит тебя. Позабудь, что такое теплота, готовность придти на выручку, нежность, любовь, сострадание, ласка, сочувствие, доброта, вера, страсть. Тебе это не нужно. Это вообще никому не нужно. Люди придумали все это сами. А что такое человек? Ничто. Субъект, временно пребывающий в пределах некоего Времени и Пространства, отличающийся массой слабостей. Несовершенное существо, раб собственных вожделений, страстей, извечно пребывающий в плену своих иллюзий, пытающийся ощутить свою значимость и важность. Неужели вы все думаете, что будучи ограниченными Временем, вы что-то из себя представляете и над чем-то властны. Говорить о том, что «человек - это звучит гордо» могут лишь очень наивные люди, также как и верить во всё это. Ты был рожден рабом и конец тебе уготован такой же. Впрочем, не думай, что я отношу всё сказанное, лишь к тебе. Поверь, таков весь род человеческий с самого первого дня своего существования. Ты думаешь, вы все становитесь лучше, терпимее, умнее, сострадательнее и мягче? Оглянись вокруг, несчастный. Неужели ты настолько ослеп, что не можешь разглядеть, что с самого первого дня и до сих пор ваш мир ничуть не изменился. Я понимаю, техника, наука, какие-то знания рождают у всех вас идею о постоянном совершенствовании и прогрессе, но поверь мне, это лишь иллюзия. Одна из многих, которыми вы все живете! Вы живете, кто страдая, а кто думая, что получает от жизни все. Вы сами же создаете какие-то границы друг между другом, думая, что у каждого своя дорога и своя жизнь. Нет у вас ни дорог, ни жизней. И все вы шагаете одной единой дорогой. Дорогой конца. Умирая вы становитесь прахом. Так было и так будет до тех пор, пока Бог не явит вам свой лик! А пока, если хочешь, живи!».
ВЕТЕР
Ветер есть дыхание природы, музыка, едва уловимая мелодия, кажущаяся трудной для понимания. Он проходит сквозь нас и мы становимся частью его, сливаясь с веянием мироздания. Холодный ветер – это новый Бог, а может быть, старый, которому в очередной раз дали новое имя. Странно, но некоторые люди не любят ветер. Так же, как не любят они дождь, не любят ночной сумрак и зимнюю стужу. Все время чего-то не любят и при этом слишком много говорят.
КАБИНЕТ
Пятница. Пасмурно. Темнеет. На четвертом этаже университета порывы ветра походят на вой огромной стаи волков. Кто-то сказал, что, должно быть, очень страшно в одиночестве оставаться тут в такую погоду.
ПРИЗРАК
Декабрь. Падающий снег кажется золотистым в лунном свете. Сквозь безумство метели за порогом не видно ни зги. Одинокая церквушка в белом поле. Человек в церкви. Он тщетно пытается осознать произошедшее с ним, но ему мешает какое-то непонятно-парадоксальное состояние напряженного покоя, смешанное со стремлением понять, что он здесь делает, и как занесло его в такую непогоду в одинокую церквушку в бескрайней степи?
Проходит немного времени и смутно в памяти начинают вырисовываться какие-то контуры.
Он потерял кого-то. Потерял человека, который был ему очень дорог. Потерял навсегда. Впрочем, можно ли потерять кого-то или что-то на время?
Люди проходили мимо. Проходили сквозь него. Даже уходя, никто из присутствовавших так и не обратил внимания на этого, одиноко стоявшего в углу человека, словно был он не из плоти и крови, но лишь бесплотным призраком, пронизанным царившим вокруг полумраком.
СМЫСЛ
Мы встретимся и поговорим. Или же просто посидим там, в «заоблачной выси», послушаем как ветер шепчет что-то в ветвях деревьев и будем смотреть далеко-далеко туда, где море сливается с небом и начинает казаться, что ты вот-вот подойдешь к разгадке тайны Бесконечности, осознав, что в нашей жизни есть Высший Смысл, который, несмотря ни на что, доступен нашему пониманию.
КАДРЫ
Осень. Ранее утро. Щелчок замка в открывшейся двери. Шаги. Пакет с яблоками. Звук отъехавшего автомобиля. Тишина. Поцелуй. Глаза. Провожающий взгляд. Диссонанс. Память. Небытие.
ЭХО
Шаг. В тишине эхом отзывается малейшее движение. Хочешь сделать еще один шаг, но боишься вновь услышать это пугающее эхо, каждый раз обволакивающее тебя с ног до головы своей пустотой. Но ведь нужно идти вперед и ты прекрасно знаешь об этом, однако, как известно, одно дело - осознавать что-то и совсем другое - поступать согласно осознанному. Это-то, как раз, у тебя и не получается.
Ну что ты застопорился и словно топчешься на одном месте? Хотя ты даже и не топчешься из боязни сделать хотя бы небольшое движение, которое в очередной раз ударит по тебе этим, кажущимся в такие мгновения, бесконечным эхом. Спрашивал ли ты себя о своём страхе? Я знаю, что пугает тебя. Ты даже самому себе страшишься признаться, что эхо доносит до тебя обрывки воспоминаний прошлого, которое ты много лет назад похоронил под обломками того, рухнувшего мира. Впрочем, как показало время, ты лишь думал, что похоронил тот мир. Он же оказался на удивление живучим. Вот это эхо давно минувших дней и преследует тебя сейчас. Ты даже пошевелиться не можешь, ведь каждый твой шаг отдается столь осязаемой, почти физической, болью, а эхо, раздаваясь каждый раз в пустоте, наполняющей (пусть это прозвучит парадоксально) твою жизнь, лишает тебя последних сил.
Ты начинаешь чувствовать словно чьи-то крепкие и неестественно длинные пальцы подступают к твоему горлу и начинают медленно сжимать его, лишая тебя возможности дышать, поддерживая приток кислорода в легкие.
Какое-то время тебе удавалось существовать в этой пустоте вполне безболезненно, но в один из дней что-то произошло - какой-то сбой, в созданной тобой самим «системе» - что-то, сломившее твою, казавшуюся тебе стальной, волю и теперь ты, словно немощный старик, не можешь сделать даже шага, ведь каждый твой шаг отдается эхом твоего прошлого.
Все это время, до того, как эхо стало преследовать тебя, у тебя создавалась лишь иллюзия движения, хотя в действительности ты не двигался. Ты даже ползать не мог, также как и карабкаться. Ты замер. Навечно застыл еще тогда, в ту далекую и, казалось бы, забытую эпоху - в Прошлом, которое словно некое проклятие древнего рода, словно призрак из Богом забытого и всеми покинутого средневекового замка, окутанного туманами, будет преследовать тебя всю твою жизнь. Может быть, лишь на смертном одре, испустив последний свой вздох, ты избавишься, наконец, от этого «преследования».
АНГЕЛ
Ты думаешь, что знаешь, что такое Жизнь? «Последовательность сменяющих друг друга мгновений», скажешь ты. Допустим, но что есть «мгновение»? Секунда? Какая-то тысячная доля секунды? Или что-то иное? Может быть, ты знаешь меру измерения мгновений? Кроме того, как же в таком случае быть со смысловой насыщенностью этих мгновений? То есть, каждое ли мгновение обладает смыслом, или есть такие, которые последнего не имеют?
Скажу тебе по секрету, вся ваша беда заключается в том, что вы вечно пытаетесь казаться значительнее, умнее, влиятельнее и красивее, чем вы есть. Всю свою жизнь вы стараетесь убежать от самих себя, причем даже те, а таковые, следует признать, среди вас все же есть, кто осознает всю тщетность подобных усилий - наверное, их всех захватывает некий «инерционный водоворот» вашей действительности.
Так что, на твоем месте было бы более разумным не выпячивать свою, так называемую, эрудицию или ум, или интеллект или, если угодно, разум – называй, как хочешь, ты понимаешь, что я имею в виду. Впрочем, о каком разуме можно говорить, если вся ваша история есть непрерывное надругательство над последним.
Вы придумали неимоверное количество слов, но до сих пор так и не разобрались с их смысловым наполнением. Однако, поговорить вы, признаюсь, любите. Каждый разговор, должно быть, создает у вас иллюзию того, что вы не одиноки, что кто-то есть рядом, кто-то похож на вас, кто-то вас слушает.
Боишься одиночества? Почему же? Ведь согласно одному из ваших гениальных (как вы их называете) мыслителей, в одиночестве великий человек познает свое величие, а ничтожный – свое ничтожество. Понимаю, должно быть, тяжело осознавать свою мизерабельность. Впрочем, если память моя мне не изменяет, другой ваш умник как-то изрек, что человек способен обособляться, лишь находясь в обществе, то есть, будучи в окружении себе подобных. Да будет позволено мне отметить логичность (конечно же, логичность в том смысле, в каком вы её понимаете) указанного суждения. Разве не глупо было бы стремиться к обособлению, пребывая вне общества? Давай поразмышляем. Если ты находишься вне общества, то есть, если вокруг тебя нет иных представителей homo sapiens, «впадаешь» ли ты в состояние одиночества? Может быть, можно быть одиноким, даже будучи в окружении себе подобных? А что представляет из себя это одиночество? Насколько я понимаю, в первую очередь, это то состояние, когда ты лишен общества тех, кого вы называете людьми, верно? Однако, скажи мне, пожалуйста, почему для подавляющего большинства из вас настолько важно находиться постоянно в чьём бы то ни было окружении? Что вы черпаете из подобного общения? И, пожалуйста, не утруждай себя выдумками относительно взаимного духовного обогащения в результате подобного «общения»! Я неоднократно наблюдал ваши «диалоги», «беседы», «диспуты», «дискуссии». Поверь мне, подобное было бы более целесообразным назвать просто «разряжением воздуха». Вы же, как правило, в подавляющем большинстве случаев говорите глупости. Всё-таки, не ошибся сказавший, что человек есть животное общественное. К тому же, позволь заметить, что те из вас, кто хоть чем-то отличается в лучшую сторону от всех остальных, как правило, предпочитают определенное время пребывать в том самом одиночестве, о котором мы с тобой говорили выше. Почему? Да потому, хотя бы, что необходимо определенное самосозерцание, некая самоперцепция, наиболее доступные как раз в тех случаях, когда вокруг нет людского гула, дабы было о чем поговорить и что обсудить в ходе последующего разговора с одной из своих, как вы говорите, «родственных душ».
Кстати, раз уж мы уже несколько раз апеллировали к авторитету ваших гениев, то я хотел бы спросить тебя, а кто такой, собственно говоря, «гений» и что значит, «быть гениальным»? Интересно, что вы подразумеваете под этим словом? Я был бы тебе премного благодарен, если бы ты мог разъяснить мне разницу между гениальным человеком и умным, мудрым, проницательным, прозорливым и иже с ними. Знаешь, создается такое впечатление, что вы все время пытаетесь запутать самих себя во всей этой паутине то ли синонимов, а то ли просто слов, произносимых вами не понятно ради какой цели.
Воистину, как сказал кто-то из вас, язык был дан человеку, дабы скрывать свои мысли. Я бы сказал несколько иначе - дабы лгать.
Вы все говорите, что человечество широкой поступью шагает в великое будущее, совершенствуясь, улучшая мир вокруг себя и модернизируя технику. Знаешь, во всех подобного рода системах взглядов есть одно слабое звено. Я имею в виду, что, судя по всему, вы упускаете из виду столь важный вопрос, как совершенствование человеческой сущности. Может ли кто-либо из вас утвердительно ответить на вопрос относительно совершенствования с течением времени сущности человека? Не хочу использовать такие слова как «душа», «дух», «сердце» и прочее, дабы еще более не усугублять ситуацию, поскольку с подобными определениями вам, вообще, следовало бы быть осторожнее. Увы, многие из вас любят рассуждать с видом знатоков о предметах, в коих совершенно не смыслят, да и не могли бы смыслить, хотя бы, по своему статусу. Ну, так как? Совершенствуется ли сущность человека или пребывает извечно неизменной? Впрочем, не хотелось бы утруждать тебя поисками ответа на подобный вопрос, так как, ты, в свою очередь, резонно можешь спросить меня о том, что есть «сущность» и будешь прав, поскольку любому из вас, естественно, необходимо в первую очередь, как минимум, понять вопрос? К сожалению же для нас обоих, я никогда не смогу ни разъяснить тебе, ни заставить тебя понять, ни донести до тебя подобный ответ. Соответственно, не будет ответа и с твоей стороны.
Запомни, ни одному из вас не дано познать, существуете ли вы вообще, а если существуете, то, что есть каждый из вас, ради чего он здесь, где он был прежде и куда отправится впоследствии. Конечно, вся ваша философия испокон веков старается ответить на эти вопросы, однако, подобные «философские происки» привели лишь к еще большему замешательству. По моему, уже давно вам следовало бы понять, что чем больше вы стараетесь постичь истину, чем больше «гонитесь» вы за ней, тем дальше от неё вы удаляетесь. Истину невозможно «постичь», её невозможно «достигнуть», к ней невозможно «приблизиться», ибо сама попытка приближения означает признание априори того факта, что вы за чем-то бежите, что-то пытаетесь догнать, а догонять, скажу я тебе, занятие весьма неблагодарное. К тому же, как мне кажется, постичь то, сущности чего не знаешь, вообще, практически невозможно. Это означает искать что-то, не зная что именно, то есть, если апеллировать опять же к одному из ваших «знатоков мысли», «искать черную кошку в темной комнате», не зная наверняка, есть ли она там вообще. То, что вы называете «приближением к истине», удаляет её от вас на расстояние, прямо пропорциональное тому, на которое, как вам кажется, вы к ней приблизились. Истина приходит сама. Это искра. Некое секундальное помутнение рассудка. Какая-то вспышка. Вспоминание. Признаюсь, один из тех, кого вы представляете в качестве «столпов античной философии», весьма метко отметил «процедуру» «вспоминания» чего-то, что априори уже «присутствует» в каждом из вас. Запомни, если хочешь чего-то, не стремись к этому. Стремление означает погоню, а погоня, как правило, приводит к истощению. Кроме того, я полагаю, ты согласишься, что в указанном контексте следует принимать во внимание одно немаловажное обстоятельство, а именно тот факт, что ты не можешь быть наперед уверен в том, что измотав себя вконец погоней и поисками, ты приблизишься к тому, чего жаждешь.
Истина есть и, в то же время, её нет. Если ты не знаешь, что она из себя представляет, то как же ты можешь быть уверенным в том, что она вообще существует? Ты можешь сказать, что все это звучит несколько парадоксально и даже как то странно? Кстати, я надеюсь, ты знаешь, что означает «парадокс»? Верно, странность, некое суждение, которое в значительной степени противоречит общепринятому и традиционному мнению по какому-либо вопросу. В таком случае вспомни, пожалуйста, «а не странен кто ж?». Вспомнил? Характеристика очень и очень многих представителей рода человеческого заключается в следующем за этим вопросом предположении, выдвинутом одним из ваших, как вы их называете, «классиков». Но ведь вся ваша жизнь, если хорошенько присмотреться, есть некий парадокс. Таким образом, напрашивается не лишенный основания вывод, а именно - сомнение превыше всего. Впрочем, ты, конечно же, помнишь, что, в частности, выпускник иезуитской коллегии La Fleсhe, уважаемый Renatus Cartesins еще в XVII веке уже успел сказать об этом.
Ты считаешь себя достаточно умным, чтобы рассуждать о «высоких материях», так ответь мне, пожалуйста, на один вопрос? Существует ли счастье? А если существует, то что это такое? Что, вообще, есть счастье? Каково оно на вкус? На ощупь? Доступно ли оно обонянию? Что вы называете счастьем? Затрудняешься? Неудивительно. По-моему, каждый из вас вкладывает в это непонятное и в то же время, казалось бы, столь простое слово свой смысл. Таким образом, мы можем прибегнуть к старинному трюизму, заметив, что «каждому свое», ибо у каждого свое счастье.
Знаете ли вы разницу между Жизнью и Смертью? Где проходит та грань, что разделяет их? Попытки найти ответы на подобные вопросы приводят тех из вас, кто ими задается, лишь к тому, что они все больше и больше уходят в себя, отдаляясь от окружающих. Ответов же вы не постигните никогда.
Может ли человек, создание весьма и весьма не совершенное, во многом ограниченное, найти ответы на вопросы о Жизни, Смерти и Смысле? Со временем ты и сам поймешь, что пытаться найти хоть какой-то ответ – это лишь пустая трата времени, совершенно излишняя и ни к чему не ведущая.
О смерти многие из вас говорили. Впрочем, многие говорят до сих пор. Тем не менее, никто из дискутирующих на эту тему не может с полной долей уверенности утверждать о своей правоте, ибо предмет дискуссии не подлежит какому бы то ни было анализу, доступному вашему восприятию. Так что, извечное ваше стремление всему найти объяснение в данном случае наталкивается на стену необъяснимого. Хотя, поверь мне, умирая, ты поймешь, может быть, что все это не имеет значения, тем более, когда остается так мало времени.
Я говорил тебе уже о вашей тяге к бессмысленной болтовне. При этом, вы любите изрекать ничего не значащие фразы, да еще претендовать на глубокомыслие и мудрость, требуя к себе уважения и внимания. Глупо.
Вы все чего-то ждете и у каждого из вас есть своя «хрустальная» мечта, но, увы, у многих подобная мечта так и остается лишь прекрасной, но далекой мечтой. Многие, пребывая в видимом для вас мире, так и не постигают всю прелесть своих грез. А что такое, собственно говоря, мечта? То, чего вы очень сильно желаете, нечто, чем вы хотели бы обладать или же некий ход вещей, который был бы очень желательным для того или иного «мечтателя»?
Вечное ожидание - ваш спутник по жизни. Ты ждешь карьерного роста, кто-то ждет повышения зарплаты, кто-то - любви, другой - поездки на курорт, четвертый с нетерпением ожидает рождения ребенка, некоторые ждут смены власти, студент - получения вожделенного диплома. Вы все постоянно чего-то ждете. Вся ваша жизнь проходит в этом ожидании. Ты даже не способен насладиться самой жизнью. Почувствовать её прелесть и аромат. Ты теряешь способность жить. Ты лишь ждешь. А спрашивал ли ты себя, ради чего ты изматываешь себя этим ожиданием? Хотя ты уже настолько привык к нему, что не мыслишь себя без него и считаешь, что смысл жизни в том и состоит, чтобы ждать.
Когда-нибудь ты поймешь, что жизнь подобна трясине, затягивающей все сильнее и сильнее. Ты увидишь, как ваши маски срастаются с вашими лицами так, что становится невозможным отличить первые от вторых. Вы привыкаете даже к боли.
Придет время и ты осознаешь, что частички окружающего мира, твое прошлое, кусочки времени, кажущиеся застывшими, но на самом деле вечно живые, не умирают, но становятся частью тебя, а где-то там, в глубине, на самом дне твоей души дремлет Нечто, лишь изредка напоминающее о себе в снах, музыке и видениях. Нет ему имени.
Вся ваша жизнь проходит в погоне за призраками.
Добро и зло. Любовь и ненависть. Белое и черное. День и ночь. Сочетание не сочетаемого? Вечная борьба? Кажущееся противостояние? А существует ли Гармония? Как ты думаешь, может быть, нет борьбы как таковой? И войны, и моря крови, и страдания человеческие лишь иллюзия?
Никогда не торопись делать последний шаг. Пока еще твой ангел-хранитель может замолвить словечко за тебя. Вы все торопитесь грешить. И ты такой же как все. Ты всегда хотел казаться самому себе личностью если и не выдающейся, то, по крайней мере, не такой как все. Помнишь, в юности было у тебя даже желание казаться человеком со странностями? Ты думал, что странность и оригинальность суть атрибуты личности одаренной, возвышающейся над серой массой. Как бы ты хотел быть именно такой личностью. А еще хотел славы, денег, постоянного внимания и поклонения со стороны противоположного пола. Несчастный, неужели ты не понимал, что именно подобные желания уже сами по себе уравнивали тебя со всеми живущими, со всей толпой? Это именно то, чего всегда хотели, хотят и к чему всегда будут стремиться все живые индивиды, населяющие мир, видимый для вас. Тяга к прекрасному и возвышенному, лишенному земных страстей и вожделений присуща очень не многим из людей. Даже те, что иногда кажутся окружающим людьми возвышенными, на самом деле оказываются снедаемыми теми же страстями, той же похотью, теми же стремлениями, кои присущи всем вам. Все-таки, хорошо, что вам не дано заглянуть в души друг к другу. Сколь многое вам открылось бы и сколь многих из друзей (или тех, кого вы так называете) вы бы потеряли. И я поражаюсь, насколько вы плохо понимаете правду о самих себе. Насколько это тяжело доходит до каждого из вас. Странные вы существа. Даже советы вы не умеете принимать, а тем более следовать им. И вечно вам чего-то не достает. Да и сами вы себя не понимаете. Не понимаете, что вам нужно, а чего вам следует избегать, не понимаете, к чему вам следует стремиться, а чего опасаться, не можете вы распознать ни своих друзей, ни своих врагов. По большому счету, одиночество (несмотря на все ваши старания избежать его) – вечный ваш крест. Даже собираясь вместе, поднимая шум и создавая хаос, каждый из вас не может выйти за пределы круга, очерченного вокруг него.
Воспринимай жизнь так, как если бы её не было. Понимай её лишь как совокупность мгновений, которые вызывают в вас что-то, что потом не скоро забывается, а порою не забывается вообще.
Помни, во всех неприятностях, которые с вами случаются, виноваты вы сами. Недаром говорят, что каждый получает то, чего заслуживает. Самое трудное - принять решение относительно того, что тебе действительно нужно. Знаю, подобная постановка вопроса покажется тебе жестокой, ведь, кажется, что столько происходит всего такого, чего вы и объяснить не можете, а не то чтобы каким-то образом еще и воздействовать на происходящее, но сказанное не обсуждается. Его должно принять и следовать ему.
Еще не родившись, ты пребываешь в пустоте, пустоте извечной, живой и полной, пустоте, заполняющей все, но не подлежащей заполнению. Именно тогда ты слышал что-то, что не можешь вспомнить сейчас, несмотря на все свои усилия.
Пойми, человек – это жертва своих страстей, тщеславия, ограниченности и вожделений, зависящая от обстоятельств и подверженная различным страхам. Ему вечно чего-то не достает. Он все время чего-то ищет и, как правило, не там, где следует.
По настоящему счастлив может быть лишь тот, кто может отречься от мира, от чувств, от желаний и страхов, в самом себе открыть мир и слиться с Вечностью, почувствовав последнее Единство и осознав, наконец, что он и всё окружающее его едины.
Принимай данность такой, какая она есть. Не ищи смысл во всем происходящем, но старайся понимать знаки. Это пригодится тебе впоследствии, когда придёт пора бросать последний жребий.
Душа – это вечность, это то единственное в человеке, что может по настоящему жить и доставлять ему радость, если не огрубеет и не почерствеет. Видимый мир может дать лишь удовлетворение тщеславия, финансовое благосостояние и чувственные удовольствия, но счастье ли это, если оно связано лишь с тем, что ограничено во времени и в пространстве? Обладая влиянием в обществе и богатством, но будучи пустым внутри, то есть, не пытаясь преодолеть свою «внутреннюю ограниченность», ты не достигнешь подлинного счастья, ибо нельзя быть счастливым, основываясь на принципе обладания, поскольку последнее имеет четко очерченные границы.
Нищий аскет, ничем не обладающий в видимом для вас мире, достигает счастья, «сочетаясь узами незримыми» с Первоисточником, с Единым, с Дао, с Абсолютом (называй Это, как тебе угодно). Он понимает и видит то, что недоступно тем, кто привязывает себя к действительности. Однако, он никогда не сможет донести до тебя своё понимание и видение, поскольку на этом пути каждый сам себе наставник и поводырь. К тому же, человеческий язык беден, чтобы суметь объяснить что-то действительно важное. Ты сам должен понять это, дойти до этого, попытаться сделать, хотя бы, первый шаг навстречу этой бездне и этому пику. Нужно найти ту нить, что связывает тебя с Целым, осознав самого себя как часть Единого. Счастье – это внутренний покой, полное отречение от мира мыслей, познание самого себя, это единство, при котором окончательно стираются все границы, которых, по сути, не существует, но которые вы сами создаете для себя.
Помни, порою, постепенно постигая Единое, а точнее, когда тебе кажется, что ты его постигаешь, в тебе может проснуться высокомерие и презрение в отношении тех, кто, по твоему, далеко отстал от тебя в этом процессе. В таком случае, знай, что ты на ложном пути. До тех пор, пока чувства и эмоции, присущие людям в видимом для человека мире, не оставят тебя полностью, ни о каком постижении Единого не может идти и речи. Такое постижение рождает умиротворение и отречение от видимого для вас, то есть, то состояние, когда эмоциональная насыщенность мира не трогает тебя.
Мир земной, представляющий из себя совокупность эмпирических феноменов, живых организмов, переживаний, стремлений и катаклизмов, не есть мир настоящий. Последний же находится совсем рядом. Он в вас. Только вы об этом забыли. Задача же состоит в необходимости «вспоминания». То, что ты представляешь из себя в вашем мире есть лишь набор масок, автоматически сменяющихся в зависимости от складывающихся обстоятельств. Трагедия же состоит в том, что большинство, даже не стараясь «вспомнить» хоть что-то, «срастается» с этими масками, теряя свои лица.
Человек боится смерти потому, что не знает, что жизни не существует. Если не существует жизни, то не может быть смерти, ибо, во-первых, если нет начала, то откуда взяться концу, а во-вторых, кто из вас может доказать, что смерть есть конец? Смерть будет вашим спутником до тех пор, пока не будет разгадана загадка жизни. Пока же воспринимай первую как переход в состояние предвечного, как начало нового этапа в бесконечной цепи изменений, как встречу с теми, кого «здесь» уже или ещё нет, а вторую - как очередное звено в цепи изменений, суть которых вам не известна. Мгновения постижения Единого – это середина между жизнью и смертью в вашем понимании этих слов.
Amor fati.
Помни, суть возвращения в начало в конце.