Деятельность германского командования на завершающем этапе Танненбергского сражения:
Действия немецких военачальников в эти дни подробно описывал Н. Головин:
«Обратимся теперь к разсмотрению того, что происходило на немецкой стороне. Это изучение позволяет нам увидать ту реальную обстановку, в которой протекали действия русской стороны и которая, конечно, не могла быть известна нашим начальникам. Общим правилом является, что действия каждого военноначальника в бою происходит в воображаемой им обстановке. Расхождение между "воображаемой" и "реальной" обстановкой тем большее, чем в более нервных условиях протекает бой. Конец боя, в особенности конец сражения 2-ой армии представлял собою особо "нервные" условия; для командного же состава XIII-го, XV-го корпусов и 2-ой пех. дивизии эти условия достигли своего максимума. В последнем большая доля ответственности лежит на наших высших штабах, не желавших считаться с тем, что духовные силы человека тоже имеют свой предел.
. Вспомним, как протекали не только последние дни драмы, но весь маневр 2-ой армии.
"Постоянное ожидание приказаний в самые неурочные часы, в связи с непрекращающейся тревогой, вследствие полного незнания обстановки, повело к тому, что все изнервничались и утомились. Сам ген. Клюев не спал 10 ночей подряд".
Мы позволим себе с полной уверенностью утверждать
что это полное непонимание психологической стороны ведения войны со стороны наших верхов Генерального Штаба и привело к потере ясной мысли и спокойствия духа ген. Самсонова, начиная с 10/23 августа, и к полной прострации воли после первых же понесенных неудач у командиров VI и I-го корпусов и их ближайших сотрудников.
К вечеру 15/28 августа I-й германский корпус занимал: 1-ая пех. дивизия Нейденбург и к югу, 2-ая пех. дивизия у Ронцкен и Салюскен фронтом против частей русского XXIII-го корпуса на позиции у Лана. Отряд ген. Шметау у Мушакен. На 16/29 августа ген. Франсуа приказал отряду Шметау итти на Виленберг, 1-ой пех. дивизии перейти в Мушакен, 2-ой пех. дивизии передвинуться к Грюнфлису. В течение 16/29 августа 2-ая пех. дивизии ведет бой фронтом на север против частей XV-го корпуса и 2-ой пех. дивизии. Судя по немецким источникам, этот бой не потребовал от 2-ой герм. пех. дивизии особого напряжения. Да и в самом деле: против немецкой пехотной дивизии при 12-ти батареях действовали ослабленные русские части, потерявшие в предыдущих боях более 50% своего состава. Правда, при этих частях в общей сложности имелось 22 батареи, но дух частей ослабел; поражение было морально признано, и потому не могло быть и речи об активности. Да к тому же нужно вспомнить, что общее управление всеми этими частями дезорганизовалось. Только появление свежих русских сил, атакующих с юга Нейденбург, могло бы вызвать в них прилив энергии....
В 10 час. вечера ген. Гинденбург отдает приказ по армии на 17/30 августа. Этот приказ интересен во многих отношениях...
Сущность этого приказа построена на двух идеях.
Первая - боязнь наступления Ренненкампфа и торопливость в выстраивании против него нового фронта. Для этого предназначают четыре пехотных дивизии: 31 пех. див. и две дивизии I-го резервн. корпуса на позиции между Клаунендорф-Алленштейн - Варкален и располагающаяся уступами за левым флангом между озерами Эйсинг и Нариен ландверная, дивизия фон дер Гольца. К этим четырем дивизиям должны в этот же день подойти еще две пех. дивизии: 3-я резервн. и 41-я…
Мы можем только лишний раз констатировать ту крайнюю осторожность, с которой ведутся все оперативные расчеты Генерального штаба 8-ой армии. В самом деле: к вечеру 17/30 августа он может иметь для боя на своем новом фронте, обращенном на северо-восток, семь пехотных дивизий. Можно с уверенностью теперь сказать, что, если бы ген. Ренненкампф безостановочно и по прямому направленно шел бы от Гумбиненского поля сражения к Алленштейну, он пришел бы в стратегическую ловушку, из которой выхода не было.
…
Вторая идея, положенная в основу приказа 8-ой армии на 17/30 августа, является окружение остатков центральных корпусов ген. Самсонова. Мы помним, что приказ на 16/29 августа на это не решался, отводя XVII корпус на 35 верст назад к Гутштадту. Приказ на 17/30 в этом отношении смелее. На XVII корпус возлагается задача отрезать пути отступления русских на восток, замкнув фронт между Мальга и Пассенгейм. С юго-запада от Нейденбурга на фронт Мальга-Едвабно должен был наступать I-й арм. корпус, оставив лишь отряд у Виленберга. Таким образом, окружение русских намечается в районе к западу от Мальги. Сдача остатков русских корпусов, как мы знаем, произошла 17/30 и 18/31 августа как раз к юго-востоку и к
востоку от Мальги, а именно у Садека и Виленберга...
Приказ на 17/30 августа крайне интересен и еще в одном отношении: он совершенно пренебрегает опасностью, которая могла угрожать I-му германскому арм. корпусу с юга, откуда могли вести наступление русские I, VI корпуса и части XXIII-го корпуса. Мы знаем, что это намечалось высшим русским командованием, но проводилось с недопустимой вялостью и преступным отсутствием энергии. Немецкий приказ на 17/30 августа делает от себя все, чтобы обезпечить русский успех в этом направлении, великодушно подставляя тыл I германского корпуса противнику, наступающему с юга. Ген. Франсуа в своих воспоминаниях очень критически относится к этому приказу, составленному Людендорфом. "Это был счастливый случай", пишет он: "что этот приказ так запоздал, что выполнять его не пришлось".
В начале десятого часа утра в штабе I германского корпуса было получено следующее донесение воздушной разведки:
"Самолет А. 29. Поручик Гессе. Путь: Эйлау-Сольдау - Млава-Нейденбудг. Брошено Нейденбург, 30.8. 9 час. 15 утра. В Штаб 1-го арм. корпуса.
Колонны трех родов войск от Млавы на Нейденбург; 9 час. 10 мин. голова у Кандиен, хвост 1 километр севернее Млава.
Вторая колонна от Ступска на Млаву, голова 8 час. 45 м. восточный выход из Млавы, хвост у Вали.
Наблюдатель Кернер".
В штабе ген. Франсуа поднялась тревога. К югу от Нейденбурга могли находиться лишь два баталиона 41 пех. полка (1-й пех. див.) при двух батареях под начальством Майора Шлимм и еще баталион 45 пех. полка. Но вследствие
какого-то недоразумения батареи от него ушли. В самом Нейденбурге находился один баталион 45 пех. полка (2-й пех. див.), весь разошедшийся по караулам в городе, где к этому времени уже собрались тысячи русских пленных. Очень интересно, как решает свою задачу командование 1-го герм. корпуса. На подкрепление майора Шлимма, т.е. для непосредственной защиты с фронта притягивается лишь один баталион с одной батареей (1 пех. див.), находившейся у Грегерсдорфа. 2-я пех. дивизия, ночевавшая в районе Грюнфлиса, направляется для развертывания восточнее Нейденбурга в районе Грегерсдорф, фланкируя, таким образом, русскую атаку на Нейденбург. Генералу Мюльману из Сольдау приказывается наступать на левый фланг русских, подходящих к Нейденбургу, направляя удар через Заберау. Таким образом, создавались сильные фланги при очень слабом центре (идея Канн)...
О наступлении русских на Нейденбург было послано срочное донесение в штаб 8-й армии, который немедленно же направил на Нейденбург: 1) дивизию Унгер из Мюлена, 2) 41-ю пех. дивизию из района Куркен и 3) ландверную пех. дивизию фон дер Гольца из Гогенштейна. Разстояние, которое приходилось пройти всем этим частям, а также ландверу генерала Мюльмана для того, чтобы приблизиться к полю сражения, измеряется: 1) дивизии Унгер около 25 верст, 2) 41 пех. дивизии около 20 верст, 3) дивизии фон дер Гольца около 30 верст, 4) войскам ген. Мюльмана около 15 верст. Таким образом, все эти дивизии могли начать прибывать лишь во вторую половину дня. Следовательно, несмотря на чрезвычайно искусные тактические распоряжения ген. Франсуа, в первую половину дня создавалась для русских очень благоприятная обстановка в том случае, если со стороны Млавы наступал бы не сборный отряд ген. Сирелиуса силою в одну дивизию, а весь I арм. корпус, а также и вся гвардия. В этом случае ловушка, приготовленная ген. Франсуа, оказалась бы слишком узкой; занятие Нейденбурга русскими сопровождалось бы оттеснением от Грегерсдорфа в лес Напивода 2-й дивизии».
- Обратите внимание, что на ЗАВЕРШАЮЩЕМ ЭТАПЕ операции НИКАКОГО преимущества у немцев в артиллерии НЕ БЫЛО: они имели 12 батарей, а русские – 22 батареи.
- Решающую роль УЖЕ имела не артиллерия, а сила духа войск, их готовность и желание драться. Германские войска, почуявшие вкус побед и своего превосходства над русскими, были «на подъёме», а вот русские войска – уже «морально признали» своё поражение. Хуже всего было то, что командование русских войск, в конце операции, окончательно «потеряло сердце» и утратило рычаги управления массой своих войск, которые стремительно превращались из рот, батальонов и полков в пугливую толпу, склонную предаваться панике по малейшим поводам. Стремление сохранить свою жизнь ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ стало доминировать в насроениях основной массы людей. Отсюда – был лишь шаг до последовавших массовых сдач наших деморализованных толп в плен немецким взводам, ротам и батальонам;
- Ещё раз подчеркнём, что если бы русское командование СУМЕЛО ОРГАНИЗОВАТЬ энергичное наступление на корпус ген. Франсуа (с юга) не только отрядом ген. Сирелиуса, а силами ВСЕГО 1-го арм. корпуса (который был самым мощным по своему боевому составу во всей 2-й Армии), да ещё бросили бы на помощь гибнувшим корпусам Гвардейский корпус (бездействовавший в тылу), то ИСХОД СРАЖЕНИЯ, а может быть и ВСЕЙ КАМПАНИИ, мог быть СОВСЕМ ИНЫМ...
«Трудность положения 1-го германского корпуса в этом случае сознавалась его штабом, когда он спешно эвакуировался из Нейденбурга, переезжая в Модлькен. Чтобы показать, каково было это настроение, приведем разсказ одного русского свидетеля, которым был, волей судьбы, никто иной, как доблестный ген. Мартос:
"В 9 час. утра меня с капитаном отправили на военной повозке в Нейденбург к командиру корпуса. Уже был виден город, обстреливаемый нашим артиллерийским огнем с юга, как на повороте мы встречаем командира немецкого корпуса с большим штабом и штабным обозом, который лично крикнул нашему вознице "Zuriick". Немецкая пехота с большим количеством артиллерии и обозом следовала по двум дорогам на восток. Войска по внешности были в блестящем состоянии... Это были части I-го германского корпуса под начальством ген. Франсуа. Вскоре для меня стало ясно, что Нейденбург занят нашими войсками, и одно время я видел атаку нашей кавалерии на немецкие ариергарды, отходящие от этого города. Вместе с этим артиллерия наша стала обстреливать лес к югу от дороги вблизи движения германских войск. В немецких обозах, следующих между войсками, замечается безпорядок, а в войсках нервное настроение. Немецкая пехота и артиллерия стала занимать позицию, а штаб корпуса расположился у дороги. Генерал Франсуа пригласил меня сесть возле штаба. Меня угощали вином и шоколадом. Когда же стрельба стала усиливаться, меня посадили в автомобиль-карету и опустили шторы на окнах. Вскоре к автомобилю подошел офицер немецкого Генерального Штаба, и по поручению командира корпуса, предложил мне ехать парламентером к русским войскам, наступающим с юга. "Нужно остановить напрасное кровопролитие", сказал он: "так как русские войска, сражавшиеся у Мюлена в Гогенштейна, положили оружие". Я немедленно согласился на это предложение. Но, вернувшись, он заявил, что, так как мне угрожает огонь с обеих сторон, то решаюсь ли я на эту трудную задачу. Я снова подтвердил свое согласие. Но, видимо, немцы одумались и меня не послали. Часа же в 4 или 5 пополудни в автомобиль сели два немецкие офицера, выставили в открытые окна маузеры, и автомобиль с большой скоростью пошел на запад. Километров через 30 мы встретили голову немецкой пехоты".....
В своих воспоминаниях ген. Франсуа несколько иначе освещает этот инцидент.
"... В это время огонь к югу от Нейденбурга стал оживленнее, и ген. Мартос с удивлением смотрел в этом направлении. Капитан Шуберт, говоривший хорошо по-русски, должен был спросить Мартоса, как фамилия генерала, командующего русским I-м армейским корпусом. Последний вел бой к югу от Нейденбурга, и я хотел предложить ему положить оружие, так как он охвачен с двух флангов. Капитан Шуберт отвез потом ген. Мартоса в автомобиле к ген. Гинденбургу".
Несомненно, что предложение Франсуа так, как передает это в своих воспоминаниях ген. Мартос, в основе имеет военную хитрость, дабы протянуть время. Но крайняя наивность этого предложения может быть объяснена тем тревожным состояньем духа, в котором находился Франсуа и его штаб...
Отметим два момента:
- Мартос был поражён БЛЕСТЯЩИМ внешним видом и состоянием войск 1-го германского корпуса ген. Франсуа. (А ведь эти войска уже несколько суток вели тяжёлые бои с русскими дивизиями);
- Удивительно, что Мартос (ещё раз подчеркнём, бывший ЛУЧШИМ корпусным командиром 2-й Армии) НЕМЕДЛЕННО СОГЛАСИЛСЯ на крайне сомнительное (с точки зрения требований чести) предложение немцев СТАТЬ ПАРЛАМЕНТЁРОМ с их стороны и УГОВОРИТЬ СДАТЬСЯ свои войска, прямо в разгар попытки их прорыва, и попытки нашего 1-го арм. корпуса выручить окружённых. Это хорошо демонстрирует, в КАКОМ СОСТОЯНИИ ДУХА были даже наши лучшие военачальники в это время...
Что положение немцев ТОГДА ЕЩЁ было тревожное, свидетельствует в своих воспоминаниях и ген. Людендорф.
"Но должно было произойти еще одно событие прежде, чем мы могли быть действительно уверены в победе. 29-го утром один самолет донес, что один неприятельский корпус двигается с юга на Нейденбург и подходит к этому городу. Он направлялся, таким образом, в тыл I-му арм. корпусу, который боролся фронтом на север с отступаюшими русскими. Почти одновременно мы были вызваны по телефону из Нейденбурга. Нам было доложено, что русские шрапнели рвутся над городом. Сейчас же вслед за тем телефонное сообщение прервалось. Все свободные части были нами немедленно направлены к Нейденбургу для поддержки I-го армейского корпуса в предстоящем ему бою" .
Около полудня в штабе I-го германского арм. корпуса было получено донесение о пленении в районе Садека ген. Клюева с 20.000.»
Описывая выше агонию XIII-го корпуса Н. Головин дословно цитирует воспоминания офицера Генерального Штаба XIII-го корпуса.
О гибели колонны ген. Клюева этот участник пишет так: "... Приведенная в беспорядок огнем, разбитая на отдельные колонки, она была по частям уничтожена или захвачена в плен"... Что среди русских войск оставалось еще много бойцов, не желавших сдаваться и пытавшихся оружием проложить себе дорогу, свидетельствуют все воспоминания участников. Вот, например, одно из них, а именно написанное офицером, лежавшим раненым в лазаретной линейке: "Воспоминания об участии в действиях XV корпуса полковника Желондковского")
"хочется мне отметить еще одну подробность. Уже 16/29 и 17/30 августа, т- е. когда, несомненно сохранившиеся части были редкостью, по всем просекам и дорогам к русской границе двигались отбившиеся и растерянные солдаты разных частей. Я видел, как эти солдаты с мрачными лицами держались еще за свое оружие. Уже 17/30 августа впавшие в окончательную панику, врачи дивизионного лазарета несколько раз отдавали общие и в частности обращав-
щиеся к отдельным людям приказания бросать оружие. Могу засвидетельствовать, что почти никто из солдат винтовок не бросал. Перед самым тем моментом, 17/30 августа, когда мы были взяты в плен, собравшаяся около наших лазаретных линеек толпа солдат, человек в 300, была увлечена каким-то казаком, крикнувшим: "Братцы, пойдем пробиваться - там наши теснят немцев". Толпа хлынула за казаком на юг. Через несколько минут я услышал частую ружейную трескотню, затем дружный крик - "ура". А еще через несколько минут на поляну, где стояли линейки, с севера выскочили цепи немцев..."
"В течение всей ночи с 30-го на 31-е положение на этом шоссе (Нейденбург-Виленберг) было очень тревожным. Сильные группы русских пробовали ночным массовым ударом пробиться через широко растянувшиеся немецкие части. Все эти попытки были отбиты. В начинающемся разсвете можно было увидеть печальную картину. Тысячи русских трупов покрывали долину; многочисленные блуждающие лошади собирались в табуны, целые батареи с личным составом, запряжками, отдельные орудия и повозки лежали разстрелянными на поле" .
1-я германская дивизия понесла большие потери, имея в числе убитых своего командира 1-й бригады генерала фон Трота.
Ген. Людендорф в своих воспоминаниях на стр. 44 заносит следующие строки, относящиеся к ночи 17/30 на 18/31 августа, когда в район Мушакен подошла 3-я германская резервная дивизия:
"Русские, выходившие из леса, пытались еще во многих местах пробить немецкое окружение. Особенно в окрестностях Мушакена происходили упорные и серьезные бои, но решение боя в нашу пользу не могло уже быть поколеблено".
В каком нервном состоянии, вследствие русского упорства, находились в течение этой борьбы немецкие войска, свидетельствуют следующие два характерных эпизода, разсказанные в воспоминаниях начальника 3-ей германской резервной дивизии ген. Курт фон Морген.
"Дальнейшее преследование русских привело меня через Нейденбург в Модлькен, к западу от Виленберга. В обоих этих пунктах я должен был пережить 18/31 августа неприятные неожиданности. В то время, когда я со своим штабом проезжал через базарную площадь Нейденбурга, отдыхавшие там войска, возбужденные (wild gemacht) криками жандарма "это русские", открыли огонь по нашему автомобилю, убив шофера и тяжело ранив другого человека... Когда я после этого случая в Модлькене лег спать, я был разбужен ночью шумом и криком моего писаря: "русские уже в селении". Вскочив со своей постели, я хотел одеваться, но тут я, к своей крайней досаде, увидел, что мой вестовой унес с собой мою одежду в свое помещение, удаленное от меня. Я должен был выбежать, по тревоге, в белье, нацепив на себя револьвер"
………
Более подробно описывает события этого дня Н. Евсеев:
«На 30 августа командование 8-й герм. армии издало приказ войскам армии, начинавшийся со слов:
"Неприятель окончательно разбит и рассеян...»
В 9 час. 30 августа ген. Людендорф донес верховному командованию об одержании 8-й армией крупнейшей победы.
Однако через полтора часа в штабе армии были получены донесения утренней разведки, указывавшие, что от Млавы на Нейденбург марширует колонна длиной в 36 км, голова которой находится недалеко от Нейденбурга. Едва успели передать это сообщение штабу 1-го арм. корпуса, как связь с Нейденбургом порвалась.
Другой летчик тем временем сообщил, что к Ортельсбургу наступала одна пехотная и одна кавалерийская дивизии.
"Не могло быть никаких сомнений в том, что русские задумали новое грандиозное наступление, - говорит автор II тома "Мировой войны". - Новый тяжелый кризис обнаружился совершенно неожиданно"
Опасаясь русских, собравшихся в лесном массиве севернее Нейденбурга, командование 8-й армии распорядилось двинуть 37-ю пех. дивизию на поддержку 17-го корпуса — с севера и 35-ю пех. дивизию 17-го корпуса навстречу 1-му корпусу с востока.
Затем командование 8-й герм. армии посылает офицера генерального штаба в Зольдау с приказанием срочно повернуть 5-ю ландв. бригаду на Нейденбург. Ген. Грюнерт поехал к дивизиям Унгера и Гольца, чтобы двинуть их в наступление на юг. 20-му арм. корпусу по телефону было приказано повернуть на юг 41-ю пех. дивизию и следом за ней направить туда же 3-ю рез. дивизию через Орлау. Самолетом была послана ориентировка об изменении приказа армии командиру 1-го корпуса ген. Франсуа.
Тем временем окруженные русские войска готовились к выходу из окружения.
Ген. Клюев разделил войска на три колонны и направил правую ген. Глобычева на Мушакен, левую ген. Преженцова — на Валлендорф, Хоржеле и среднюю ген. Угрюмова между ними.
Вследствие скученности и общего беспорядка артиллерию не удалось развернуть, пехота вне связи с артиллерией пыталась прорываться отдельными небольшими отрядами.
Части левой колонны во главе с 1-м Невским полком имели успех в лесу у Валлендорфа, разбили здесь отряд немцев, захватили было 22 орудия, но затем встретили более упорное сопротивление подошедших частей 17-го корпуса и рассыпались на партии, никем не управляемые.
Бой у Пухалловена, где прорывалась средняя колонна ген. Угрюмова, протекал так.
Во время перехода разных (перемешавшихся) частей 1-й герм. пех. дивизии к Пухалловену через эту деревню с севера, а также по обеим (западной и восточной) окраинам проникли сильные русские колонны с артиллерией. В темноте, т. е. перед рассветом 30 августа, русские отряды двигались между отдельными германскими отрядами.
«Таким образом, в разное время и в разных местах возникали ожесточенные ночные перестрелки, во время которых даже свои части обстреливали друг друга. С рассветом перестрелка прекратилась» .
Утром 3-й грен. полк под Пухалловеном после упорного ночного боя с большими потерями захватил 6 орудий, 14 пулеметов и более 1 000 пленных.
Около 6 час. у Пухалловена снова произошел бой с русским отрядом, который после короткого сопротивления сдался. Под Адлерсхорстом части 2-й пех. дивизии имели также серьезный бой, принесший огромные потери той и другой сторонам. В результате его русские сдались. Части 2-й пех. дивизии взяли 8 орудий, 4 пулемета и 3 000 пленных.
В полдень 30 августа между Мушакен и Валлендорфом произошел упорный бой частей 1-й пех. дивизии с русской колонной. Немецкая пехота (42-го пех. полка) ходила в атаку на русскую батарею, но была расстреляна. После ввода в бой германской артиллерии была подавлена и захвачена одна русская батарея. О пехоте же немцы не пишут; вероятно, она ушла.
Части 1-й герм. пех. дивизии около 16 час. достигли Ретковена, двинулись на Мальгаофен, «по пути захватили много пленных». В 1 км юго-восточнее Мальгаофена части ген. Тротта (командира бригады 1-й пех. дивизии) сделали привал. В Канвизене и Мальгаофене были уже части 17-го арм. корпуса. Во время привала какой-то русский отряд атаковал части ген. Тротта. Ген. Тротта был убит. Его бригада была совершенно разгромлена и разбежалась.
Шефер приводит потери двух батальонов: 3-й батальон 33-го полка потерял 109 чел., 1-й батальон 41-го пех. полка — 109 чел. В могиле на месте боя было похоронено 146 немцев и 209 русских. Эти краткие сообщения Шефера показывают, что на путях отхода русских были тяжелые бои...
Касаясь действий частей 17-го корпуса, Шефер сообщает, что в 4 час. 1-й батальон и пулеметная рота 21-го пех. полка обнаружили движение русских на Канвизен. По ним был открыт огонь, батальон пошел в атаку, но «был уничтожен (расстрелян)». Была вызвана поддержка из отряда ген. Кнобельсдорфа. В 6 ч. 20 м. направлен был 3-й батальон 21-го пех. полка и дивизион 71-го арт. полка, которые у Мальгаофена натолкнулись на русский отряд из всех родов оружия, двигавшийся через лес...
Ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем русские были остановлены. К 9 ч. 00 м. сдалось 800 чел. с 16 орудиями.
После этого отряд Кнобельсдорфа стал перегруппировываться к югу на Гросс-Данкгейм, где вошел в связь с частями 1-го арм. корпуса.
Тем временем русские продолжали движение от Валлендорфа и Ретковена на Саддек и Реушвердер. Эти отряды русских были взяты под огонь дивизионом 71-го арт. полка, но русская артиллерия заставила немцев превратить огонь и оставить Канвизен.
Русские сопротивлялись здесь до рассвета 31 августа.
На участке отряда Шметтау в 5 ч. 30 м. 30 августа русские колонны пытались прорваться в южном направлении, но были остановлены. Завязался бой, который длился до 9 час. утра. В 9 час. утра, русский поп с белым флагом заявил о желании русских сдаться. Ген. Шметтау согласился на это при условии, что русские выйдут из леса у Валлендорфа до 10 ч. утра. Русские выполнили это требование. Здесь был взят в плен и командир 13-го корпуса ген. Клюев.
Но еще далеко не все русские части сдались или были взяты в плен.
Последний бой разыгрался в ночь на 31 августа под Пухалловеном, где стоял 3-й грен. полк... Остатки русских в значительном количестве находились еще в лесу севернее этого селения. Около 10 час. вечера подошли русские, которые до 3 час. утра 31 августа вели обстрел немцев, а на рассвете сдались (150 бойцов)».
Важно отметить, что командование германской 8-й Армии НЕМЕДЛЕННО приняло эффективные меры для парирования возможного русского прорыва. Приказание командиру 1-го арм. корпуса ген. Франсуа было экстренно отправлено на самолёте. Вспомним, что русские командиры корпусов, в это же время, для поиска своего пропавшего командующего Армией Самсонова и «исчезнувших» корпусов, додумались только до отправки конных разъездов, как в эпоху наполеоновских войн...А ведь ШТАТНУЮ авиацию имел каждый русский корпус (авиаотряд в 6 самолётов), только наши полководцы не знали, ЧТО с ними делать...
-Из-за скученности и ОБЩЕГО БЕСПОРЯДКА артиллерию для обеспечения прорыва нашим войскам РАЗВЕРНУТЬ НЕ УДАЛОСЬ... Это означало, что пехота прорывалась САМОСТОЯТЕЛЬНО, без артиллерийкой поддержки, НЕБОЛЬШИМИ, слабоуправляемыми «отрядами». Это – была уже агония окружённых корпусов.
- Даже успех Невского полка, захватившего было 22 немецких орудия, затем превратился в поражение. Русские разбились на мелкие партии и, никеи не управляемые, рассеялись по лесу;
- Эти наши разрозненные отряды и начали сдаваться, после ожесточённых стычек, или и вовсе без них...
Завершим рассказ о попытках наших войск выручить окружённые центральные корпуса словами А.А. Керсновского:
«Катастрофа была бы предотвращена, исполни свой долг фланговые корпуса. Но VI корпус позорно бездействовал, а I корпус действовал с преступной вялостью. Двинутый штабом фронта сборный отряд генерала Сирелиуса занял было 17 августа Нейденбург, но не развил удара, к тому же сильно запоздавшего, и на следующий день отступил.
Совершилось величайшее несчастье нашей военной истории (после Нарвы 1700 года). Наши потери доходят до 100000 человек…
Почти все пленные и трофеи взяты 1-м армейским корпусом генерала Франсуа, которому по справедливости и принадлежит львиная доля в победе.
Следует отметить, что 15 августа испуганный ударами под Ваплицем и Мюленом штаб VIII армии предписал фланговым корпусам, 1-му и 17-му, стянуться к центру, но ни Франсуа, ни Макензен не выполнили этого распоряжения. Инициативе этих двух корпусных командиров обязаны немцы своим триумфом, а мы — разгромом...
Моральные последствия катастрофы при Сольдау были неисчислимы: она окрылила германских командиров и германские войска, а на русское полководчество всей войны наложила отпечаток подавленности, растерянности, уныния заранее побежденных...»
О потерях сторон и соотношении сил противников речь пойдёт позднее, пока же отметим, что цифры эти серьёзно разнятся. Наши историки стараются их преуменьшить, немецкие – преувеличить. Истина обычно находится посередине. Сейчас найти однозначно достоверные цифры, думаю невозможно.
В примечаниях к «Истории русской армии» А.А. Керсновского указаны следующие данные:
«Армия Самсонова потеряла 6739 убитых, 20 500 раненых, 92000 пленных (15 генералов, 1830 офицеров, 91 400 нижних чинов), 350 орудий, 13 знамен (2 знамени, 7 знаменных древков и элементов полотнища взяты противником). Германцы потеряли 1891 убитого, 6579 раненых, 4588 пропавших без вести (из них 55 пленных), 16 орудий».
Плакат Н. Рериха Вильгельм - сатана (1914г.)
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/07/21/416