С Кариной мы познакомились случайно. Я, как последний скот, окатил ее белый плащ грязной водой, из – под колес своей «Коровы». Остановился попросить прощения, ну и пошло поехало. Начали мы жить вместе где – то после двух месяцев совместного секса. Без «люблю», «заек» и прочих соплей.
Любимым местом для утреннего соития была выбрана небольшая совдеповская кухня. Карина с запрокинутой головой, любовалась пятнами от сырости на углах потолка в то время, как я напористо входил в нее, обхватив руками крепкие ягодицы. «У – у – фффф… Коля. Завтра сходим к Рите в «хозтовары». Она мне…уфф…обещала водоэмульсионку для потолка – а – а…фффф…». Только непробиваемого носорога не тронул бы этот страстный монолог. Я с жаром изверг самые теплые чувства на ее загорелый живот.
Я никогда не писал под нашим окном белой краской «доброе утро, любимая». Для чего? И открыток подарил всего одну. С одним только словом – «поздравляю». Очень лаконично. Без лишних слов. Ленину бы точно понравилось. И Карине нравилось тоже.
Ни один в мире букет не доставил ей столько удовольствия, как моя реплика – «твой картофель – верх кулинарного искусства. Макаревич курит!». Она плакала и долго прижимала меня к своей небольшой груди. Я был счастлив. Это шел наш 135 день вместе.
Через полтора года появился он. С торчащими ушами, беззубый и очень громкий Жорж. По руски – Женя. Хотя Жорж мне нравится больше. Я его иногда так называю, когда это лысоватое чудо хлопает большими ресницами, разглядывая мою небритую физиономию.
Я рассказываю ему о многих, важных и не очень, вещах. На какой планете мы живем, сколько кубометров едкого яда выбрасывает в атмосферу мой автомобиль за одни сутки и что такое счастье. Жорж внимательно слушает. Особенно про счастье. Он теперь навсегда запомнит, что настоящее счастье – не в красивых словах. «Люблю», «скучаю» и прочие сопливые «зайки» пройдут мимо этого младенца. Он твердо уверен в том, что дорогие подарки и безумные поступки – это лишь показатель достатка и личного психотипа человека, но не показатель истинных чувств. Он догадывается. Нет, он уже знает, что обыкновенные вещи и простые слова и есть самое чудесное на свете. Обыкновенно? Нет – чудно…