«Я покажу тебе, где раки зимуют»,- говорят порой люди друг другу с угрозой в голосе, намекая на нечто ужасное, что может произойти с собеседником. Кому первому пришла в голову идея связать подробности зимовки раков с человеческими разборками остаётся загадкой. И что ужасного в том, чтобы узнать, где эти милые существа переживают зиму тоже абсолютно непонятно.
Я же собираюсь рассказать Вам о том, где раки торжествуют, где их чествуют, где всё крутится вокруг темы раков. Это место - фестиваль раков в штате Луизиана. Странно, но факт – фестиваля льва не бывает, а вот фестивали раков существуют. В моей Луизиане каждый год устраивается праздник в честь этого скромного животного. И это даже не фестиваль, а фестивалище потому, что раз в году в городок Breaux Bridge на юге Луизианы съезжаются тысячи любителей раков со всех Соединённых Штатов, чтобы объесться до отвала раками и повеселиться от души.
«Новая Англия», «Техас», «Флорида»,- читаю я таблички на машинах, выстроившихся в длинную вереницу на парковке около места проведения фестиваля.
«Но почему фестиваль на всех рекламных щитах значится как международный?» - спросила я у моих друзей. Они, смеясь, ответили: «Конечно международный. Ты же вот из России».
Никакого духа рецессии – ведь никому в голову не придёт, потеряв работу или разорившись, отправиться на фестиваль раков, это понятно. Поэтому фестиваль был местом сосредоточения по-прежнему успешных людей. Ни одного грустного лица я не увидела.
Вот и я отправилась на фестиваль раков так, как работу я не теряла и не разорялась. У меня просто не было ни работы, ни состояния и до рецессии. Поэтому я с удовольствием решила поучаствовать в этом «пире во время чумы» - фестивале раков. Очень было интересно узнать, как же американцы зажигают на фестивалях.
А веселиться они могут, как оказалось, с размахом. Фестиваль, посвящённый такому скромному представителю фауны, как рак, длился целых три дня!
Почему именно в Луизиане? Да потому, что раки чувствуют себя в этих местах превосходно. Люди давно это заметили и принялись разводить здесь раков. Можно сказать, что рак – это визитная карточка Луизианы.
Когда открывается сезон раков, а происходит это в начале февраля, то по местному телевидению об этом информируют, как о каком-то весьма значимом событии. Следом за этим открываются многочисленные заведения, где можно вкусить приготовленных раков или купить живыми. Я обожаю готовить раков – проще блюда в приготовлении не бывает: в кипящую воду положить фирменную специю и варить раков одну минуту. Всё. Ракам уже становится стыдно, они краснеют как…как раки. Видно, «никак не ожидали такого вот конца». Кушать подано!
Когда я увидела впервые в жизни перед собой горку варёных раков на блюде, я не знала, как к ним подступиться, как добраться до вкусненького мяса в хвостике.
Техника «ракоедения» оказалась нехитрой. Во-первых, разломить рака в районе шеи и всю красивую экзотику с клешнями и головой просто взять и выбросить. Затем нажать точку внизу хвостика и тогда мясо из него можно легко вытащить зубками. Казалось бы, всё просто – разломил, нажал, вытащил и съел. Но на фестивале существует конкурс на быстроту поедания раков. Значит, есть ещё какие-то нюансы, благодаря которым один человек ест раков быстрей, другой медленней.
Участникам конкурса даётся сорок пять минут. Побеждает тот, кто съест раков больше всех. В тот день, когда я наблюдала за едоками раков, победитель конкурса съел тринадцать килограммов! А за всю историю существования фестиваля абсолютный рекорд был двадцать восемь килограммов за те же сорок пять минут отведённого времени! Это огромнейшая гора раков. Причём некоторые участники выбывали по причине, что они просто больше не в силах были есть. Попадаются такие хитрецы, для которых победа вовсе не важна, они просто хотят поесть вдосталь бесплатных раков.
Как-то так получилось, что я не расслышала, что именно полагалось в качестве награды победителю конкурса в поедании раков. Услышала только слово «сертификат» и у меня тут же мелькнуло предположение, что победитель благодаря полученному сертификату имеет право в течение всех трёх дней фестиваля кушать раков бесплатно. Какой я, оказывается, могу быть жестокой, если мне такое может прийти в голову – предложить человеку в награду раков после того, как он съел их двадцать восемь килограммов в один присест.
Для меня самой настоящей диковинкой на фестивале стали рачьи бега. Ничего себе словосочетание – рачьи бега! Когда я увидела в программке фестиваля чёрным по белому было написано «Рачьи бега», то я не поверила собственным глазам. И сразу же возник вопрос, а хватит ли дня, чтобы дождаться, когда рак доползёт до финиша?
В рядах торговцев еды можно было отведать превеликое множество всевозможных блюд, где используются раки или просто блюда местной кухни. Продавались шашлыки из мяса аллигаторов. Аллигатор тоже является визитной карточкой Луизианы, но именно здесь и сейчас господствуют всё же раки.
Меня восхитила одна парочка – мужчина и женщина в возрасте где-то за шестьдесят пять лет. Да, на фестивале продавалось много вещей с символикой раков, но эта парочка была одета по-особенному, специально для фестиваля – каждая деталь их одежды была завязана на тему раков, начиная от шляп и заканчивая сандалиями. Конечно, они оказались под прицелом объективов телекамер. Интересно, смогла бы я вот также в мои шестьдесят пять лет сделать оригинальный костюм, украшенный раками и отправиться на фестиваль? Хотелось бы. Ведь это говорит о том, что, несмотря на преклонный возраст, ты радуешься жизни, живёшь со вкусом к жизни. У некоторых людей на фестивале не было специального костюма на тему раков, но в их одеянии присутствовали трогательные вещицы: ковбойские шляпы, ковбойские сапожки и большие носовые платки, нарочито торчащие из задних карманов.
Хорошо, что у русских есть два вида традиционной национальной обуви: валенки для холодной погоды и лапти для жаркой. У американцев на все случаи только ковбойские сапожки. Вот и приходится им щеголять в жарком луизианском климате в сапогах.
Носить симпатичные платочки, свешивающиеся из обоих задних карманов – это давний обычай. Мы сообща с моими приятелями рассудили, что они являются и украшением в костюме и имеют утилитарное назначение – ими утирают пот во время танцев.
Так, как территория, предназначенная для фестиваля, была огромная, то хватило места для целых двух сцен с танцплощадками, и никто никому не мешал, несмотря на живой и довольно громкий звук исполнения музыкальных произведений. Музыка и соответственно исполняемые под неё танцы очень специфические, присущие Луизиане. Как мне объяснили мои знакомые, что в других штатах тоже можно услышать подобную музыку, но редко. Это два музыкальных стиля: cajun и zideco. Стиль cajun принесли с собой в Луизиану выходцы из Франции, которые поначалу жили в Канаде, но там у них не было возможности посещать необходимую для них церковь и они переселились в Соединённые Штаты, в Луизиану, где и обосновались. Второй стиль zideco принесли с собой выходцы из Африки. Мои знакомые американцы любят оба стиля, но различают их. Мне музыка обоих стилей понравилась, но я не уловила каких-либо отличий. Когда я слушала этническую музыку и смотрела, как танцуют люди, мне вспомнились сюжеты из двух известных фильмов. Первая сценка, всплывшая в моей памяти, была из фильма «Титаник», когда Джек пригласил Роуз потанцевать вместе с простыми людьми на нижней палубе. Бешеный танцевальный ритм под аккомпанемент главного инструмента – скрипки. А вторая сценка из фильма «Иван Васильевич меняет профессию», когда Иван Васильевич отплясывал с Марфой Васильевной. Ритм чуточку поспокойней, уже пригодный для парного танца мужчины и женщины. Причём, интересная деталь – в танцах под этническую музыку cajun и zideco в пару могут становиться две женщины, не только мужчина и женщина. Скрипка и гармонь господствуют при исполнении музыки обоих стилей.
На днях мой брат, поздравляя меня с днём рождения пошутил: «Как, ты ещё не выходила на улицу и не горланила в хмельном угаре русские песни под гармошку?! Обязательно пойди! А не то американцы русских бояться перестанут». Мы посмеялись потому, что понятно, что прошли те времена давным-давно. А если бы я действительно вышла на улицу с гармошкой, то, я думаю, я собрала бы большую толпу зевак. Потому, что гармонь – неотъемлемая часть любимой музыки cajun и zideco у местного населения в моей Луизиане. Жаль, что я не умею играть на гармошке.
И мне ещё больше жаль, что я не умею танцевать эти местные танцы ни под cajun, ни под zideco. Моя приятельница американка каждый раз, как только раздавались первые звуки, зазывающие на очередной танец, подскакивала ко мне и пыталась волоком вытащить меня на танцплощадку. Я устала отнекиваться, ссылаясь, что я же не умею так танцевать. А про себя думала, что как бы я хотела очутиться с моей подругой где-нибудь среди маленьких народностей России, таких, как калмыки или эвенки, к примеру, и пригласить её поплясать от души их национальные танцы. И чтобы моя подруга непременно получила бы от этого удовольствие, чего так упорно она добивалась от меня. Мне и самой очень жаль, что я не могу танцевать этнические танцы Луизианы. Но ничего. В календаре фестивалей Луизианы я насчитала двести пятьдесят(!) фестивалей в году. При желании будет возможность поупражняться в танцах.
Ну, что же, я утолила своё любопытство и выяснила, что американцы очень даже любят веселиться и делают это с размахом. Если уж есть раков, то есть двадцать восемь килограммов за один присест. Если уж танцевать, то до седьмого пота, недаром у танцоров в задних кармашках аж два платка приготовлены. Если уж проводить фестивали, то двести пятьдесят в году в одной только Луизиане, а можно же ещё в гости в другие штаты наведываться.
При таком раскладе вряд ли могут остаться у кого-либо из рядовых американцев время и душевные силы на то, чтобы кого-то ненавидеть – русских или китайцев. Именно об этом я почему-то подумала на фестивале раков.
Луизиана, США
2011.